Мажор, ты болен! Я вылечу...

Глава 1

Макс

Хлопнув увесистой дверью этой чёртовой богадельни, с претензией на рехаб, я вдыхаю свежий, опьяняющий воздух и чувствую ни с чем не сравнимое облегчение, смешанное с детской радостью.

Блять, неужели свобода? Как хорошо-то… Не могу надышаться…. Не то чтобы мне не давали гулять и наслаждаться этим воздухом, пропитанным парами конского навоза… Напротив, исправно выводили на терапию с этими самыми конями… Но я всё равно отчаянно дышу, как утопающий, потому что хочу запомнить, какой запах у неволи, у незаконного ограничения передвижений, с которым мне бесполезно бороться.

Сколько бабла братец отвалил за этот частный дурдом? Во что вылились услуги по безжалостной чистке моих внутренностей этими садюгами в белых халатах и промывка моих многострадальных мозгов занудными психологами? Бросаю взгляд на оживлённую стройку слева, развернувшуюся, как по заказу, одновременно с моим появлением здесь. Совпадение? Не думаю. Там вовсю мастерят новый корпус этой шарашкиной конторы, знаю, брат помог с этим. Торопятся, гады, хотят успеть с открытием до зимы для приёма дражайших пациентов. Видимо, место пользуется спросом. И знаете что? Эта мысль хоть немного, но греет душу. Нас таких, зависимых, не мало. Так что держись, народ! Я выписался и до чёртиков хочу курить, в том числе кальян, а пить — не одну минералку и проклятый кумыс. Вот какого чёрта, скажите мне, почему кумыс? Во всех приличных рехабах дают хотя бы кефир, но мой заботливый братец упёк меня именно в это убогое захолустье, расположенное где-то посередине на карте нашей необъятной, где подают кумыс. Вы знаете, что такое кумыс? Погуглите. Сорри, больше не могу об этом…

Замечаю припаркованный у высокой ограды белый майбах. Это за мной! Поиграв зубочисткой во рту и культурно отправив её точным плевком в урну, я спускаюсь по ступенькам.

— Макс, — слышу вдруг тихий голосок.

Оборачиваюсь. В распахнутой створке окна вижу черноволосую смугляночку. Гуленька… Свет очей моих в этом треклятом заведении для придурков. Клянусь, ребят: если б не эта чумовая милфа, я б сдох, отвечаю. Пал смертью храбрых на поле битвы со спермотоксикозом… Она робко улыбается и машет ручкой. Сдвигаю солнечные очки на переносицу, подмигиваю ей и возвращаю обратно. Солнца, кстати, совсем нет и дубак стоит жёсткий, но говорят, в Москве теплее. Это радует. Прости меня, Гуля, скучать не буду!

Сбегаю с крыльца и направляюсь по витиеватой дорожке, вымощенной камнем, как слышу торопливые шаги.

— Максим Германович! — оборачиваюсь на гнусноватый голос директора этой тюряги. — Что ж вы не попрощались?

— Я думал, мы вчера это сделали, — отвечаю как можно спокойнее, а то хрен его знает, этого престарелого чудака, вдруг передумает отпускать. Я вспоминаю вчерашнюю двухчасовую лекцию на тему «что такое хорошо, а что такое плохо», и меня передёргивает… Чёрт, не успел слинять!

— Провожу, — с довольной улыбкой говорит он, похлопывая меня по плечу и пристраиваясь рядом. Выдыхаю с облегчением — вроде всё в силе, я выписан.

— Не стоило, — бурчу, не удержавшись, чтобы не приколоться. — У вас же полно дел. Скоро новых клиентов принимать.

Мы вместе смотрим на сверкающий новый корпус, выглядывающий из-за строительного забора, и он усмехается.

— Да, это большое дело, что ваш брат не остался безучастным, — заявляет он с кристально честными глазами, и мне остаётся только поражаться. Да он даже не скрывает, откуда взял кэш на эту стройку! И после этого признания кто-то ещё считает меня наглым, циничным, м?!

Но философские размышления о том, что я чего-то не понимаю в этой жизни, решаю всё-таки отложить до самолёта. Лететь мне часа три, надо чем-то развлечь мозг, может, и об этом подумаю, если не усну. Все гаджеты у меня отобрали сразу же, как у семилетнего ребёнка. И это было, наверное, самое невыносимое из всех ограничений, особенно в первую неделю. И самое, на мой взгляд, тупое, потому что представить себе нормального человека без телефона в наше время невозможно. Соответственно, кем я был все эти долгие недели? Чувствуете логику? Вот именно! Все, кто находится здесь — шизофреники и дебилы, а там, за калиткой, которую мне любезно распахивает главврач, живут нормальные люди со своими маленькими слабостями.

— В январе нас с вами ждёт второй этап, — выдаёт врач с довольной гримасой. — И, надеюсь, он пройдёт уже в новом корпусе!

На моём лице, чувствую, тоже гримаса… Отвращения, неприятия, брезгливости и ещё чего-то, но с обязательной примесью полного отрицания услышанного. Этого не будет! Больше никогда, мать вашу! Я не позволю больше так над собой издеваться. Я всё сделаю, чтобы это не случилось. У меня есть чёртов план, как избежать повторного визита в этот гадюшник. И я намерен его придерживаться, не допуская промахов, как в прошлый раз, стоивших мне месяца жизни! Она итак слишком коротка, чтобы тратить её на клизмы и капельницы. Так что, извини, чувак, но январь у меня расписан. В этом месяце я обычно катаю на борде по европейским склонам и отмокаю на Карибах с мулатками. Поэтому… Прости, прощай!.. Чтоб вас тут всех… Смыло на хрен волной кумыса! Ха-ха-ха.

Глава 2

Аня

Электричка прибывает по расписанию. Сегодня воскресенье, и народу на вокзале уйма. Впрочем, здесь всегда не протолкнуться. Держу покрепче свои сумки и проталкиваюсь сквозь неуступчивую толпу.

— Девушка, осторожнее! — слышу ворчливое сбоку. Рефлекторно оборачиваюсь, хотя знаю, что это точно сказано не мне! Такого быть не может, чтобы я кого-то задела. Скорее, снесут меня, просто не заметив, такое, кстати, было не раз. Просто я ростом пошла в бабушку, как говорит мама, а вес у меня бараний — это уже слова папы. Честно, не знаю, сколько весят бараны, наверное, сорок восемь килограммов, как и я.

— Ай! — а вот это уже кричу я, всё-таки наступили…

— Простите, — извиняется высоченный парень справа. — Не заметил вас.

— Ничего, всё в порядке, — отвечаю я. Мне не привыкать.

Наконец, народ понемногу расступается, и даже становится легче дышать. Что я, собственно, и делаю. Вдыхаю полной грудью… запах вокзальных беляшей. Ой! Зажимаю нос и бегу, стремясь как можно скорее удалиться от этих вагончиков с жиром. У меня в сумках свои вкусняшки, точнее, мамина домашняя выпечка. Беляшей, слава богу, там нет, но есть масса всего другого. Очень тяжёлая, надо сказать, масса…

Перекладываю сумки из одной руки в другую, но легче не становится. Кажется, не донесу… В голове тут же всплывают мамины слова: «Всё равно не на себе же тащить. Сначала электричка везёт, потом метро…». Это, конечно, всё верно, но расстояние между этими объектами тоже не маленькое. Огромное, я бы сказала! Ой!.. Как тяжело-то…

Мне кажется, я сейчас заплачу от собственного бессилия! Ну зачем вы такие тяжёлые, милые сумочки?! «Такова судьба студента. Вот помню, когда я учился в медицинском…» — это уже слова папы. Он у нас уважаемый врач в городе и очень любит рассказывать разные байки про лучшее время своей жизни — так он говорит про учёбу в университете.

Я, кстати, тоже учусь в медицинском и так горда этим! Мной вся школа восхищалась, когда я смогла поступить! А учителя по химии и биологии и вовсе считали это чуть ли не подвигом. Попасть на наше отделение очень сложно, конкурс на место огромнейший, но я сдала экзамены на максимальный балл и прошла на бюджет! Сейчас стараюсь учиться на «отлично», правда, чем ближе зимняя сессия, тем мои коленки начинают дрожать сильнее. Вроде бы и знаю материал, но всегда волнуюсь на экзаменах.

Уф! Неужели метро! Опускаю свои сумки на скамейку и решаю передохнуть перед новым этапом. В метро тоже полно народу, и меня точно снова кто-то не заметит. Выдыхаю и подбадриваю себя тем, что я не одна такая. Вон сколько людей идёт, и все с сумками. Вокзал, что делать?

— Девушка, давайте помогу вам? — слышу сбоку и даже вздрагиваю. Парень какой-то… с виду приличный, на мошенника не похож.

— Спасибо, но я сама справлюсь! — отвечаю ему с улыбкой, ведь человек хороший поступок хочет совершить! — Вы бабушке лучше помогите, она еле несёт.

— Бабушке? — переспрашивает он недоумённо, а я указываю на впереди идущую бабулю.

— Ну да! Ой, смотрите, сейчас на красный пойдёт. Догоните, пожалуйста.

Парень смотрит то на бабулю, то на меня, будто не понимает, о чём я твержу и что может произойти непоправимое!

— Поторопитесь, пожалуйста, помогите ей! — кричу уже ему, и молодой человек, хмыкнув, наконец-то меня понимает и идёт в направлении старушки. Подхватывает её под локоть, забирает сумку и помогает перейти через дорогу. Вот и хорошо! Молодец парень, зачтётся ему этот поступок, точно!

До вагона добираюсь без происшествий, но места мне не достаётся, поэтому, пристроив свои многострадальные сумки в уголок, крепко держусь за поручень и вспоминаю слова Катерины, своей соседки по комнате: «Нет, Ань, так ты себе парня не найдёшь!» Она сказала мне эти слова, когда я отказалась идти с ней в косметический магазин, чтобы потратить всю стипендию и не только на тени и помаду.

Но… вот вообще всё это не так!

Взять хотя бы этого парня. Допустим, он хотел познакомиться. Что ему мешало перевести бабулю до остановки и вернуться ко мне снова? Нет же, посмотрел на меня, как на ненормальную, и что? Я должна была знакомиться, кокетничать с ним, видя, как бабулю сбивает автобус?

Чего-то я точно не понимаю в этой жизни! Знать бы ещё чего именно?

Ну а на походы с Катей за косметикой у меня просто нет денег. Родители, конечно, дают на кое-какие расходы, но жизнь в Москве не дешёвая, а стипендия смешная. Вот когда начнут платить за смены в баре, куда я устроилась официанткой, тогда, возможно, буду позволять себе чуть больше. А пока как-то так. Но Катерина не понимает меня и вечно обижается, говорит, что самое весёлое время — это первый курс, и надо ходить по дискотекам. Но… пока это только на словах, никуда мы с ней пока ещё не выбрались.

Доезжаю до станции и выхожу, чтобы перейти на другую ветку. Меня снова кто-то толкает, даже не извиняясь. Такое ощущение, что чем ближе к центру Москвы, тем люди становятся менее вежливыми. Вот ещё раз толкнули. Ну, как так? Вы правда меня не видите? Э-эй?! Я тут! Не наступайте на меня, пожалуйста!

Наконец, этот марафон заканчивается, и я приближаюсь к своему, уже ставшему родным, общежитию.

— Здравствуйте, Клавдия Петровна! — улыбаюсь я нашему коменданту и достаю из сумки то, что передала мама специально для неё и её сменщицы. — Это вам!

Глава 3

Макс

Рухнув на диван, швыряю рядом рюкзак и сдёргиваю ботинки. Тело гудит и ноет, мозг пульсирует от ярости. Это уже за гранью, форменное издевательство. Ну, камон, это уже не шутки!

Набираю номер брата. Слишком долгие гудки, вызов идёт, но отвечать мне никто не торопится. Наконец, в трубке пробивается фоновый шум, и его короткое: «Перезвоню».

Перезвонит, как же. Крыша у него в край съехала после этого острова. Считай, я его бабки спас от очередной охотницы за его миллионами, а он… устроил мне спартанский режим. Пусть возвращает мне теперь то, что я для него сберёг.

А что он? Ну ладно, хрен с ней, с этой учёбой. Хожу я на эти бесполезные лекции и семинары и буду ходить — это вообще не проблема. Если ему надо, буду учиться, тем более девочки там огонь, есть на что посмотреть. Не дадут пропасть с голоду, умнички, ходят в коротких юбочках и с глубокими декольте. И с зачётами помогут. Там уже всё схвачено. Но… Но метро, сука, это выше всех моих сил. Звонит, соизволил…

— Слушаю тебя, Макс.

— Это я тебя слушаю! — начинаю свой наезд. — Неужели отец не оставил мне хотя бы на такси? Насколько я знаю, там даже тачка полагается!

— У тебя права отобрали, когда ты обмывал их получение, – напоминает он мне скучающим тоном. — Ещё вопросы?

— Такси тогда! — ору я ему в трубку. — Серьёзно, это не смешно! Я подхвачу какой-нибудь лишай или чесотку. Ты знаешь, с кем я сегодня ехал? Сейчас одежду надо всю дезинфицировать, а проще — сжечь ко всем чертям. А я эти джинсы в Штатах покупал, между прочим! Здесь таких нет! От меня воняет как от…

— Всё? — обрывает он меня.

— Нет, блять! — кричу что есть силы. — Мне! Нужны! Мои! Бабки!

— Успокоишься, поговорим, — слышу я его непоколебимый железный голос, а потом длинные гудки. Набираю ещё раз. Ни хрена подобного! От меня так просто не отделаешься! Но его номер не номер… В чёрный список меня отправил? Звиздец!

Это просто разрыв всего, чего только можно! Как он додумался до всего этого? Кто ему мозги промыл? Что теперь делать-то?

Первым делом срываю с себя все тряпки и засовываю их в мусорный пакет. Хорошенько перевязываю его и кидаю у порога, чтобы не забыть завтра вынести. А то несколько дней забывал вынести мусорное ведро, там жесть какой запах начался. Откуда мне знать вообще все эти тонкости уборки? Мало того, что мужики этим в принципе не занимаются, так у нас ещё всегда для этого уборщица была. Тряпки, кстати, заканчиваются, надо хоть машинку стиральную освоить, что ли?

Фак! Что за жизнь у меня началась?

Ну согласен, перегнул я палку на этом острове. Не надо было спать в его каюте… Каюсь, прости, брат! Ржу сам над собой, вспоминая островные приключения. Мулатка-шоколадка, которая помогла мне слинять из больницы, грудастая такая…Эх, если б не моя хреновая тогда форма от неудачного выбрасывания своего тела за борт… Зажгли бы с ней. Ещё как зажгли! Сирены, сигнализация, охранная система больнички оказалась пустяковой… Катила чернявочка меня на инвалидном кресле весело и бойко по коридорам той клиники, а потом и по узким улочкам. Есть что вспомнить, между прочим! Не то, что у брата. Пока я молодой и здоровый, надо отрываться как следует, чтобы не было мучительно больно… Вот ему, наверное, жуть как фигово, вот он и мстит мне!

Конечно! Отыгрывается за то, что отец любил меня и мою мать. Сам он, кстати, тоже рано отдал богу душу. Никогда не знаешь, сколько тебе здесь отмерено, поэтому нужно быстрее жить!

— Алло, мам?

Ну уж мать-то родная не должна бросить сына одного на произвол судьбы без кашемирового свитера и устриц.

— Да, сыночек! — слышу я её как всегда довольный голос. Мамочка моя! Вот это я понимаю, настоящая женщина! Ни дня не работала — всю жизнь на пляже с коктейлем!

— Мамуль, тут такое дело…

— Ой, знаю, Максик, знаю! — начинает она щебетать. — Тяжёлые времена у нас с тобой! Ко мне тоже цербера приставил, ни вздохнуть, ни в бутик сходить спокойно. Это когда такое было?!

— Мам, — говорю, не понимая мамочкин настрой. — Но тебя же он не лишал довольствия?

— Меня?

— Тебя.

— Ну, как…

— Мам, переведи, а?

— Но он сказал… — говорит дрожащим голоском и переходит на шёпот, будто нас подслушивают. — Если узнает, то и меня ограничит.

— Мам, тебе он ничего не сделает, — не уверен, конечно, но мне нужны деньги. Заплакать, что ли? Я уже готов на всё. Не делал, правда, этого никогда. — Мам, мне кушать нечего. Мам? Алло, мам?

— Максик… не слышу…пропадаешь… держись, миленький мой…

— Мам… Алло! Мам!

Гудки. Да что за проклятье?!

Тёплые потоки воды льются на меня сверху. Приятно. Душ всегда правильно на меня влияет. Прямо чувствую, как смываются в водосток все подцепленные бациллы из метро. Летите, дорогие мои, туда вам и дорога. Больше я к вам ни ногой! Уж лучше пешком…

Переключаю кран и делаю воду ледяной. Бр-р. Упираюсь руками о глянцевые стены и терплю. Ладно хоть братец моей квартиры меня не лишил. Но в наш ЖК на метро не приезжают… Скоро начнут принимать меня тут за бомжа. Надо что-то придумывать. Может, квартиру продать и купить что попроще? А на вырученные деньги жить? Плохая идея, закончатся быстро, и что потом? Да и продать мне её никто не даст. Бр-р. Хорошо… Освежает. Холодные струи приводят в чувства. Настраиваю тёплую воду, и так по кругу. Выхожу из душа бодрым и спокойным.

Глава 4

Аня

Занятия сегодня заканчиваются рано, и я искренне этому рада! Вечером у меня смена, и сегодня в баре должны выдать первый аванс, на который я очень рассчитываю. Несколько дней обучения пролетели, работа спорилась. За всё время не было ни одного нарекания к исполняемым мной служебным обязанностям! Я вполне могу рассчитывать на успешно пройденный испытательный срок и объявление о принятии в штат. До бара добираться далековато, почти до центра, и домой приходится возвращаться заполночь, но с комендантами общежития я договорилась, а график работы здесь для меня просто идеальный! Работать смогу без ущерба для учёбы, как я и планировала. С поисками такого ценного места работы, конечно, пришлось потрудиться, но, как говорится, кто ищет, тот всегда найдёт!

Доезжаю на метро до нужной станции и поднимаюсь наверх. Промозглая уличная сырость холодит плечи. Две минуты, и я у чёрного хода ныряю в спасительное тепло подсобных помещений.

— Добрый день! — здороваюсь с охранником.

— Привет, красотка! — неожиданно доносится ответ. Перепутал с кем-то? Оглядываюсь. Новенький, наверное.

Захожу в комнату для официанток.

— Привет, девочки!

— Привет, — вяло отзываются они, словно делая одолжение. Что им вечно не так? Всегда какие-то кислые.

Переодеваюсь в принятую форму, состоящую из брюк и жакета, и это тоже, надо сказать, огромный плюс заведения. Многие из них я не рассматривала из-за откровенных нарядов. Я не собираюсь расхаживать перед посетителями в коротких юбках! Наш бар – место приличное! Ну, есть, конечно, кое-какие шероховатости в бухгалтерии… Я слышала обрывки разговоров девочек о том, что названия блюд в меню и в наших списках не всегда совпадают, да и чеки выдают не каждому, но сама ничего такого не замечала. Кроме того, старший администратор Антон при приёме на работу уверял, что у них только белая бухгалтерия и проверки они проходят регулярно.

— Девочки, не засиживаемся, пора меняться! — раздаётся недовольный голос Антона, возникшего в распахнутых дверях. Что ж он не постучал? А если бы я была не одета?

Встревоженно смотрю на часы, неужели я опоздала? Никогда такого не было! Но время показывает, что до начала смены ещё целых десять минут. Ладно, наверное, часы у Антона спешат.

— Здравствуйте, а … — не успеваю спросить про зарплату, дверь захлопывается.

Так, наверное, там много посетителей, вот он и нервничает! Что ж я тут стою? Надо идти помогать коллегам!

Оценивающе поправляю форму — сидит вроде бы идеально. Хотя, брюки, пожалуй, тесноваты, надо будет забрать их с собой и немного расставить. Жилет можно было бы и подлиннее, но это уже не исправить. Причёска – строгий низкий пучок, заколотый шпильками, сбрызгиваю лаком выбившиеся пряди и щедро покрываю губы ярким блеском. Антон сказал, что это необходимая часть нашего имиджа. Бар так и называется «Красные губы».

В зале действительно многолюдно, хотя до вечера ещё далеко. Волнение подступает к самому горлу… Во время учёбы было проще, работала по будням. Сейчас всё иначе, наверное, дело в пятнице. Она и суббота – самые жаркие дни, как говорил мне Антон на собеседовании.

Так, спокойно! Приступаем к работе. Это же не сложно? Я всё знаю, всё выучила. Направляюсь к первому столику, расплываясь в широкой лучезарной улыбке.

— Добрый вечер! Рада приветствовать вас в нашем баре. Меня зовут Анна, и сегодня…

— Два Moscow Mule, на основе премиальной водки. И лайма побольше! Бургер с мраморной говядиной и картошку фри с трюфельным маслом.

— Отличный выбор! — не теряю самообладания, продолжая улыбаться, как учили. — У нас сегодня акция на напитки: при заказе…

— Ничего не надо! Несите заказ, и побыстрее, пожалуйста! — рычит гость, а я продолжаю демонстрировать дружелюбную улыбку.

— Конечно! Хорошего вечера.

Разворачиваюсь, слыша в спину: «Ничего такая…».

Это не про меня, это не про меня, – твержу про себя. Меня предупреждали о разных гостях, в том числе и не самых воспитанных. Что поделать, такова жизнь, не всем привили хорошие манеры.

— Аня! — обрывает меня Антон. — Не нужно предлагать акцию всем подряд! Разве не видно, что эти не будут пить дешёвые коктейли!

— А…

— Иди работай, — отрезает он.

Ну вот, начинать с промахов совсем не хотелось бы! Слёзы предательски подступают к глазам, но я беру себя в руки и несу заказ на кухню.

Мысленно перекрестившись, бегу в зал к другому столику и выпаливаю заученные слова. Слава небесам, за ним оказываются люди поприличнее. Выслушивают каждое моё слово, благодарят за информацию об акции и даже заказывают что-то из неё. Отлично, теперь у меня точно будут бонусы по итогам смены!

Кручусь, верчусь и дальше, бегаю туда-сюда от столиков к кухне и обратно, стараясь всё успеть и угодить каждому гостю. Кухня не справляется, приходится бесконечно извиняться, но и об этом меня тоже предупреждали, так что жаловаться нечего.

— Аня! — снова дёргает меня Антон. — Леська не успевает, у неё завал!

— Ага, вижу, – бросаю взгляд в задымленную кальянами часть зала. Там действительно не протолкнуться, и народ всё прибывает.

Глава 5

Макс

Девчонка стоит ни жива ни мертва. Ну реально кукла! Глаза на пол-лица, а их «Красные губы» на ней смотрятся нелепо, чуждо и как-то вульгарно. Фигурка — точёная, талия — руками обхвачу, и ещё место для пузатой бутылки останется. Дюймовочка, блин. Стоит, еле дышит. Статуэтка фарфоровая, у матери таких на камине много стояло. Сколько я их переломал в детстве, просто пробегая мимо… Кажется, и эта вот-вот сломается. Что она здесь забыла?

— Это Аня, — представляет её этот упырь и лапает своими граблями за эту самую талию. — Она сегодня вся ваша!

С этими словами Антоха испаряется, а глаза Анюты становятся ещё больше, и в них застывает испуг загнанного зверька. Её лицо стремительно бледнеет, и на нём остаются только вызывающие красные губы — эмблема дурацкого бара, не самого лучшего, кстати. Но! Здесь есть одно «но», которое в моём нынешнем положении мотивирует меня посещать именно его.

— И что же предложит нам Анечка? — начинает стебаться Ник, предвкушая развлечение. Этот точно не отстанет просто так.

Мне в меню смотреть незачем, карту знаю наизусть, да и меня здесь знают.

— Мне, как обычно, — прерываю я её несвязное бормотание о какой-то акции. Поднимаю на неё взгляд и натыкаюсь на полное непонимание моих слов.

— Простите, — лепечет она едва слышно. — Я недавно работаю, можете уточнить заказ?

— Нет, — встревает Ник. Лезет, сука, вечно.

— Простите? — она рассеянно хлопает ресницами, и во мне закипает раздражение.

— Устрицы Belon с лимоном и чёрной икрой, фуа-гра с инжирным конфитюром и тостами из бриоши, – произношу я нарочито надменно. Парни ржут как кони, а я продолжаю: — Стейк Wagyu категории A5 с мраморностью 10+, приготовленный до идеальной степени прожарки (medium rare) и лобстер Thermidor с трюфельным ризотто.

Откинувшись на диване и закинув ногу на колено, я наблюдаю за реакцией девчонки. Уже убегала бы, дурочка, и уточняла у своих, что да как. Но, на удивление, она стоит и… крепится.

— Простите, но этих позиций нет в нашем меню, — произносит она тоненьким голоском.

— Я в курсе, – невозмутимо отвечаю я.

— Тогда, увы, я не могу принять ваш заказ, — сообщает она с гордым видом.

Парни за столом затихают, завороженно наблюдая за разворачивающейся сценой. Да и мне самому интересно. Окидываю её оценивающим взглядом с ног до головы. Серая мышь. Это она меня только что послала? Неужели её никто не предупредил, или она просто пытается вывести меня из себя? Рискует своим рабочим местом, дурёха! Ей бы бежать отсюда, пока я добрый и не начал злиться. Всё узнать у главного и вернуться с извинениями.

— Ты что, прикалываешься? — рявкает Ник. — Неси уже нашу выпивку, и сама садись рядом, будешь сегодня нашей текила-гёрл.

Вот это он не в тему, придурок. Эта тростинка в обморок грохнется от одного только запаха текилы. Девчонка же продолжает стоять словно вкопанная, и бормотать: «Извините, но…»

— Да хорош уже, на баре знают, что нам нужно, — не выдерживает кто-то из парней. — Давай скорее…

И девчонка, сверкнув глазами, под наш дружный хохот срывается с места. На хрена сюда таких берут? С другой стороны, может, и к лучшему. Уволится и будет писать рефераты на заказ. Видно же, что она заучка. Эта работа не для неё.

— Чего залип? — толкает меня в плечо Ник, тоже провожая миниатюрный зад этой Дюймовочки. Вот же говнюк.

— Тебе-то что? — щурюсь я, глядя на него исподлобья.

— Понравилась, что ли? — скалится он, похабно кивая в сторону убежавшей блондиночки. — Давай я узнаю у Антохи?

Я усмехаюсь. Ещё он за меня на счёт девчонок не договаривался. Возомнил о себе невесть что после того, как мы стали ходить в этот гадюшник. Этот бар — его знакомых, и по поводу нужного мне оформления заказов общался именно он. Теперь думает, что я у него на крючке? Зря.

Прямо захотелось ему в морду двинуть, чтобы берега не путал…

Надо выдохнуть… Где там мой вискарь? Что так долго? Выпить хочется, а то нервы сбоят…

— Ну, если не хочешь, я себе возьму, — продолжает бесить меня Ник.

А я чувствую какую-то хрень внутри и не знаю, как дать ей определение. Я же первый стал надсмехаться над девчонкой, перепутал… У Антохи тут разные бывают… Но эта скромняшка не из их числа, хотя… Они сейчас те ещё актрисы, уж я-то знаю! Брата только и мечтают обуть, не пренебрегая никакими способами. А цель у всех одна — бабло и статус содержанки. Последняя его так накрутила, до сих пор отойти не может. Ходит злющий, как стая собак, а огребаю я: катаюсь на метро и придумываю схемы, чтобы отдыхать так, как привык.

— Забирай, — бросаю я Нику.

А что? Если сюда устроилась, значит, знает, что к чему, а если нет, то ничего страшного.

Никитос, конечно, без моральных принципов, да я сам не святой. Такие вещи с ним вытворяли, что вечеринки Пи Дидди покажутся детским утренником. Правда, не у нас, а в основном за океаном и с мулатками. Так уж сложилось, что любим шоколадок, а не такую вот бледную моль, как эта.

Кстати, заказ нам принесла совсем другая официантка. А что случилось с Анютой?

Глава 6

Аня

Голова раскалывается на части, в ушах стоит гул…

Я плохо усвоила лекцию, она осталась в памяти лишь обрывками фраз и бессвязными очерками в тетради. Делаю пометку в голове с удвоенным усердием изучить сегодняшний материал, ведь пробелы перед зачётом мне совсем некстати.

В моей сумке всегда есть что-то вроде мини-аптечки на все случаи жизни. Достаю обезболивающее и запиваю глотком воды из неизменной бутылки. H2O — тоже моя постоянная спутница, живительная влага необходима организму. Обезвоживание грозит…

— Ань, — вздрагиваю от неожиданности и чувствую лёгкое прикосновение к руке. Одногруппница Инна догоняет меня после лекции. Уф, напугала!

— Ты реферат этот… с кем будешь писать?

— Ты про научную работу у Давыдова? — уточняю я.

— Ага, точно. Научную работу… — подтверждает Инна, пытаясь отдышаться.

— А, разве…

— Давай вместе? Я с ним согласую, — подмигивает Инна.

— С кем?

— С Давыдовым! – выпаливает она и смотрит на меня с недоумением.

— Разве это возможно? — удивляюсь я.

— Всё можно! Ну, так ты не против, да?

— Нет… просто…

— Хорошо! Я тогда всё улажу, — бросает Инна и спешит дальше.

Я в полном непонимании смотрю ей вслед, как она выбегает из корпуса на улицу. Ох, она опять перепутала расписание и собралась домой, а у нас ведь ещё одна лекция! Хочу её окликнуть, но чувствую, что не успею. Снова будет просить переписать конспект. Я, конечно, не против, просто она постоянно забывает вернуть вовремя… Какая же она рассеянная! Может, у неё проблемы с памятью? Возможно, осенний авитаминоз, и нужно восполнить дефицит витаминов и макроэлементов. Перед зимой это частое явление, и шутить с ним не стоит.

Направляюсь по коридору на следующее занятие, по которому перед зимней сессией будет зачёт. Нужно собраться! Скорее бы прошла головная боль. После вчерашнего вечера она у меня кругом идёт, и даже немного подташнивает от этого кошмара.

Разумеется, я сразу же сказала Антону, что увольняюсь и в таких условиях работать не буду. В ответ он ткнул меня носом в подписанную мной же бумажку и заявил, что мне предстоит мучиться там ещё месяц. Только после этого срока он предоставит расчёт, и я могу идти на все четыре стороны. Так и сказал. Слово в слово. Другие девочки потом признались, что текучка кадров здесь огромная, почти каждый месяц меняются официантки. Но есть и костяк, которого всё устраивает, и они работают уже давно. Как же я могла так вляпаться? На собеседовании он был совсем другим человеком, говорил со мной ласковым голосом, всё объяснил и был приветлив. А вчера словно взъелся из-за того, что не угодила этим мажорам…

— Ань, у тебя свободно? — слышу голос справа.

— Да, свободно, — подтверждаю место одногруппнику Грише и сразу решаю уточнить: — Гриш, ты случайно не знаешь, разве научную работу можно писать в паре?

— Ну, вообще-то нет, — отвечает он с хитрой улыбкой. — Но если ты родственница Давыдова…

— Инна, она…

— Да, — утвердительно отвечает он на мой невысказанный вопрос.

Ничего себе! Как же так? Я уже выбрала тему, подобрала литературу, набросала план и даже успела написать введение. Это не только несправедливо, но ещё и неуважительно, и… Нагло, вызывающе, и… У меня заканчиваются приличные слова. А неприличные я произносить не хочу, я их вчера наслушалась на год вперёд. Наверное, у меня сейчас какая-то неудачная полоса, но она скоро закончится, верно?

Ну, через месяц так точно. А пока мне предстоит работать в этом баре и красить губы в алый цвет, бегать с подносом и широко улыбаться, несмотря ни на что. Но переступить закон они меня не заставят! Я буду работать честно! И с этим договором, который я якобы подписала, тоже нужно разобраться! У меня, кстати, нет моего экземпляра… Но я уже звонила в трудовую инспекцию и расспросила, что можно сделать, если условия труда не соответствуют заявленным. Меня очень подробно проконсультировали, убедив, что работодатель может нарваться на крупные штрафы за нарушение трудового законодательства! В самом деле, так же нельзя, это варварство какое-то! Устраивалась на одни условия, а тут — чистый обман!

Мысли о вчерашнем вечере не дают мне полностью сконцентрироваться и на этой лекции. Если так пойдёт и дальше, в моей голове не останется места для пометок, чтобы освоить материал с удвоенной силой. Вот тебе и устроилась работать без ущерба для учёбы. Вчера я вернулась в общежитие поздно, но сегодня лекции во вторую смену, и по плану я должна была хорошо выспаться. Но этого ожидаемо не произошло. А после занятий я и вовсе чувствую себя как выжатый лимон. Как бы самой не понадобился комплекс витаминов с таким графиком. Пренебрегать сном очень чревато для всех сторон жизни. Это грозит ослаблением иммунитета, нарушением баланса гормонов и обмена веществ, что повышает риск гипертонии, диабета второго типа и сердечно-сосудистых заболеваний! Я уже не говорю о головных болях и эмоциональном выгорании…

— Эй, — выдергивает меня из размышлений грубый голос, — Привет, Анечка!

Оборачиваюсь и не понимаю, откуда доносится голос. А потом вижу машину, медленно катящуюся параллельно тротуару. Из её окна, со стороны водителя… Не верю своим глазам… Это же вчерашние гости из бара. Те самые наглые мажоры!

Глава 7

Макс

— Обожаю я этих наивных мышек, — ухмыляется Ник, круто входя в поворот. Сбоку взбешённо сигналят, но он лишь небрежно опускает стекло и высовывает в окно руку с красноречивым жестом. Нет, я не полиция нравов, сам так делал, пока не лишился тачки. Да, именно тачки, а не прав. Отобранная бумажка никогда не мешала мне садиться за руль и рассекать по городу. Но… увы, всему хорошему приходит конец.

— Делать тебе нечего, заяву накатает ещё… — предостерегаю я. Почему-то уверен, что эта медсестричка вполне на это способна.

— Вообще не проблема, у меня там дядька разруливает, ты же знаешь, — отмахивается Ник. Как не знать, столько раз он нас отмазывал.

— Высади здесь, сам дойду, — прошу его затормозить у поворота к нашему ЖК. И дело не в желании прогуляться, а в том, что доступ во двор и в подземный паркинг мне заблокирован за неуплату. Братец оплачивает только квартиру, объясняя это отсутствием у меня колёс. Что ж, и на этом спасибо. Коммуналка здесь не хилая, а своих денег – ноль. Я ж не работаю, в отличие от… И учится, и работает… Больная какая-то. Из медицинского, ага…

— Вечером подтягивайся, — роняет Ник на прощание.

— Навряд ли.

— За бабки не парься, в долг возьмём. Я договорюсь, – подмигивает, снова кичится своими связями. – А потом братец твой отойдёт, всё погасим.

— Ага, с конскими процентами, – отзываюсь с ухмылкой.

— Да небольшими… — ржёт Ник.

— Ладно, подумаю.

— Давай не кисни, тёлки таких не любят, — заливается он хохотом над собственными словами.

В этот момент телефон вздрагивает в кармане, и я, доставая его, самодовольно тычу Нику экран с надписью «Barbie Girl» и аватаркой с надутыми губками.

— Меня любого оближут, — отбиваю ему пятюню и, вываливаясь из машины, отвечаю на звонок.

— Барби, как ты вовремя, детка! Я уже тут извёлся весь…

— Макс, ты совсем офиге-еел! — вопит она в трубку. Хорошо, что я успел захлопнуть дверцу, Ник этого, к счастью, не слышит.

— Что такое, Би? – притворяюсь придурком, хотя прекрасно знаю, чем она не довольна. Она просит называть себя только так или Барби, своё русское имя Варя не воспринимает.

— Куда ты пропа-аал!?

— Да я на месте, Барби, – продолжаю строить невинность. — Жду тебя, как всегда, на самый романтический вечер в лучшем месте в мире.

— Самый романтический? — меняется её голос на кокетливый. — Что ты там придумал?

— Всё только для тебя, детка, – мысленно прикидываю, хватит ли у меня на суши и бутылку вина, пусть и не её любимого, да она всё равно не заметит. — Только ты и я в этот чудесный вечер! Соскучился дико, только о тебе и думал…

— Романтика сегодня на Патриках у Стива, я туда хочу, — хнычет она в трубку. О, нет! Я-то знаю это место… Там ценник такой, что за ночь можно спустить квартиру, причём такую, как моя. Нет, становиться бомжом в свои девятнадцать я не готов.

— Сегодня никак не получится, Би.

— И денюху свою тоже зажал, — продолжает она кукситься.

А я что, виноват, что собственный ДР мне пришлось отмечать с кумысом?! Сам до сих пор в шоке и дичайшей ярости от всего этого. А эта коза даже не догадывается о моих бедах! Но посвящать её в это совершенно ни к чему.

— Так получилось, — отвечаю лениво.

— А говорят, что ты теперь не выездной?

— В каком смысле?

— Ну, с нами на остров на НГ не полетишь! — шепчет она ошеломлённо в трубку, будто нас кто-то может подслушать. — И ещё, представляешь, говорят, что ты чуть ли не банкрот! Прикинь?!

В её голосе неподдельный ужас. Помню, похожая реакция была у неё, когда посреди вечеринки сломался ноготь.

— Что за бред, Барби? Я в деле, как всегда, — отвечаю как можно спокойнее. Надеюсь, к концу года брат перебесится.

— Я так и знала! Тогда заезжай, и заткнём всех этих выскочек! А то Крис сказала, что я вожусь с нищебродом! Вообще, да? И поедем только на твоей Ламбе, никаких мерседесов!

— Увы, детка, на Ламбе не получится, — вспоминаю я свою ядовито-зелёную красавицу, запертую в гараже у брата.

— Почему-у-у?

— Понимаешь… – тяну я, подбирая слова. — В жизни всякое бывает… Никто ни от чего не застрахован…

— То есть это правда-а!? Рили!? — она замирает, переваривая мою философскую речь.

— Это временные трудности, детка, — успокаиваю я её. — Посидим сегодня у меня, а вскоре всё наладится и…

— О, боже! — слышу я её всхлипывания в трубке, переходящие в рыдания. Она серьёзно?

— Детка…

— Фу, Макс! Это ужасно!..

И связь обрывается. Сбросила? Тут же перезваниваю ей. Наверняка случайно, и что значит это «Фу, Макс»? Пусть пояснит! Но трубку она не берёт, а потом и вовсе исчезает из сети. В чёрный список меня отправила? Запрокидываю голову, смотрю в безоблачное небо и хохочу в голос. Да, без зелёных бумажек ты просто букашка.

Глава 8

Аня

Намазав губы кричаще-красной помадой, чей оттенок успел порядком мне надоесть, я возвращаюсь в зал.

— Вот так-то лучше, — приторно тянет Антон, тут же попытавшись обхватить меня за талию, но я уворачиваюсь. — А то ходишь тут как бледная моль, у нас такое не приветствуется. Иди работай.

Какой же он всё-таки… гадкий! Не представляю, как выдержу его присутствие на сменах.

Сегодня мне позвонил мужчина из трудовой инспекции. Сообщил, что адвокат этого бара подал жалобу на меня за неисполнение обязательств по договору, и предупредил о возможных санкциях в виде штрафа! Я, услышав это, чуть в обморок не упала! До сих пор нахожусь в ужасе! Ещё он сказал, что пожалуется в институт и назвал фамилию нашего завкафедрой! Меня словно парализовало, отнялся язык, и я потеряла дар речи. Никак не могу прийти в себя. Весь вечер сердце колотится, как у загнанной птицы, а от страха сводит живот. Хочется бежать из этого проклятого места, лишь бы не отрабатывать целый месяц, о котором они говорят.

А потом был разговор с ухмыляющимся Антоном. Он цедил слова сквозь зубы, свысока и надменно, будто я не человек, а какая-то букашечка, с которой и считаться нечего. Я попросила свой экземпляр договора, и он даже вернул его. Но меня не покидает ощущение, что это совсем не та бумага, которую я подписывала. Но я уже ни в чём не уверена! В моей голове всё перемешалось. Я не могу запомнить заказы, записываю их тоже с трудом, пальцы трясутся. Обещанного аванса мне, разумеется, никто и не думал выплачивать. Антон заявил, что об этом ни слова в договоре. Бороться с ним выше моих сил, но больше всего меня пугает тот звонивший мужчина из трудовой. В его голосе слышалась такая уверенность и… угроза. Он откуда-то знал, что я сама узнавала подробности в инспекции. Наверное, и правда работает там. Придя в себя, я вспомнила о мошенниках, развелось их сейчас видимо-невидимо, и перезвонила в трудовую сама. И мне всё подтвердили! Слово в слово!

Не об этом я мечтала, начиная свою взрослую жизнь. Не хочу унизительных разбирательств. Но, увы, придётся отрабатывать тут месяц! Настраиваю себя на то, что вынесу, смогу, вытерплю… И пошлые намёки обнаглевших мажоров, и неподъёмные подносы с выпивкой, и хамоватого Антона…

— Эй, Ань! — окликает меня Леся, одна из постоянно работающих здесь девочек. — Подмени, я покурить сбегаю.

— Хорошо, — устало отзываюсь я.

Да, и неприятности на этом не закончились. Антон сказал, что наши договорённости о некурящем зале теперь не в силе. Так что теперь мне приходится работать везде. И прямо сейчас я вынуждена обслуживать столики Леси, а за ними сплошь ужасные парни, сверлящие меня сальными взглядами и предлагающие непристойности. Не знаю, что бы делала, если бы не Леся! Она оказалась неплохой девчонкой, хоть и с грубой речью. Леся дала мне пару ценных советов о том, что нужно отвечать, если я не желаю присоединиться к компании. Оказывается, нужно просто сказать, что это не мои столики и я сейчас позову хозяйку, то есть Лесю. Она приходит и, как правило, усаживается к кому-нибудь на колени, о чём-то договаривается и даже обменивается телефонами. Наверное, телефонная книжка Леси уже лопается от количества номеров, но за это она имеет неплохие чаевые. А номера можно потом и удалить.

— Что он так на тебя взъелся? — спрашивает Леся, вернувшись с улицы. Не понимаю, зачем она курит, табаком от неё несёт за версту. Неужели кому-то это нравится?

— Я не стала оформлять заказ «как обычно», — отвечаю я, уверенная, что она поймёт меня правильно.

— Да на счёт этого вообще не парься, – машет рукой Леся. — Мы тут вообще не несём никакой ответственности! Тем более, у них везде всё схвачено! Знаешь, кто настоящий владелец этой сети баров?

Я отчаянно мотаю головой, готовясь услышать одну из самых популярных фамилий нашей страны.

— Вот и отлично! — смеётся Леся. — Меньше знаешь — крепче спишь!

Оказывается, махинации с чеками тут в порядке вещей. А я в тот раз пробила этим мажорам по-честному. Ровно то, что они и заказывали: выпивку — самую дорогую и в неимоверных количествах, кальяны — чуть со счёта не сбилась, столько их было, да немного закусок. Что им не понравилось, не пойму? Для меня это осталось загадкой, как и то, зачем они приезжали к общежитию. Но потом случился звонок из трудовой инспекции и разговор с Антоном, и я всё поняла. В итоге я должна отработать месяц, чтобы выполнить все условия договора и на меня не подали в суд и не оштрафовали.

Это ужасно, но деваться некуда. В конце концов, месяц — не так уж и много, учитывая то, что смены не каждый день. Надеюсь, на пятницу с субботой их будет выпадать меньше. И этой компании здесь тоже не будет! Один хуже другого…

Но тут я вижу, как открывается дверь, и вся надежда рушится в прах. Эти мажоры снова здесь, и хостес ведёт их к тому же столику! Видимо, он для них всегда зарезервирован…

— Леся! — умоляюще гляжу я на коллегу. — Возьми их столик на себя, пожалуйста.

— А чего? Они вроде парни ничего, только жмоты… — хихикает она.

Не знаю, что имеет ввиду Леся, но, по-моему, они за вечер спускают здесь просто ненормальное количество денег, сопоставимое с полугодовым доходом среднестатистического гражданина нашей страны. Но сейчас это не важно. Главное, что Леся согласилась их взять на себя. Я вздыхаю с облегчением и спешу к другому столику, к гостю с требовательно поднятой рукой.

Глава 9

Макс

Не знаю, что дёрнуло меня сорваться в этот бар, но такое ощущение, что забирают что-то моё. Как в детстве: у тебя выхватили любимую игрушку, и, хоть ты тресни, нужна именно она, никакие погремушки её не заменят.

В баре полумрак, полно людей и дым столбом. Хостес узнаёт и с широкой улыбкой, бёдрами рисуя восьмёрки, ведёт к нашим. Эх, знала бы она, что за душой у меня сегодня ни гроша, не виляла бы так.

Все в сборе, и даже Барби с подружкой. Что она тут забыла? И так близко к Нику…

— О! Кого я вижу! — вопит он, отползая, видимо, от моей бывшей.

— Привет, — бросаю всем сразу, а потом смотрю на неё. — Чего не у Стива?

— Так мы как раз собирались, скоро полночь! — впрягается за неё Ник. Соскакивает с места и тычет пальцем в свои вычурные котлы. Понторез, у меня такие в школе были. — Пока карета не превратилась в тыкву, да, Макс?..

Дальше он не договаривает, потому что летит обратно на диван, встретившись с моим кулаком.

— Макс, хорош! Тормози, — останавливают меня ребята, а Барби с подружкой орут как ужаленные.

— Ты чего, дружище? — непонимающе вопит Ник, будто не вкурил, что перешёл черту.

Прожигаю его взглядом и собираюсь уйти из этого гадюшника, но тут подбегает испуганный Антоха.

— Ребята, всё в порядке? Нам тут проблемы не нужны!

— Всё отлично, — успокаиваю его и даже присаживаюсь рядом с Ником, приобнимая за плечи. Он дёргается, но от моей хватки не легко избавиться. — Да, Ник? Друзья навек?

— Угу, — потирает он ушибленную скулу. — Ты псих, Макс.

— Давай за нашу нерушимую, крепкую дружбу! – разливаю виски и чокаюсь со стаканом, предлагая Нику выпить. Морщится, но заливает в себя пойло. Я осушаю свой залпом. Затем разливает он, и мы пьём ещё раз. И так по кругу.

Сколько мы выпиваем, не запоминаю, но Барби с подружкой испаряются в ночи, так и не дождавшись, пока Ник отвезёт их к Стиву. Сам Ник уже раз сто клялся-божился, что эта кукла сама вешалась, но у него с ней ничего нет, и ещё бы нам из-за баб не ссориться. А я даже пьяным мозгом понимаю, что пох мне и на него, и на Барби, но делаю вид, что был озадачен, а теперь всё окей.

В какой-то момент к нам подплывает официантка. Не она.

— А где Анюта? — интересуюсь у девчонки, которая тут не только подносы таскает.

— У неё смена только что закончилась, — лепечет она, пристраиваясь у меня на коленях, но я спихиваю её на Ника.

Поднимаюсь и бреду к выходу. Что-то воздуха так захотелось глотнуть… свежего.

Огибаю здание, сворачиваю к заднему входу, где дымят охранники и повара. Замираю, взгляд ловит тоненькую фигурку, спешащую по тротуару. Нагоняю её бесшумно. Идём шаг в шаг. Тоненькие ножки в ботинках, пуховичок до колен, шапка несуразная…

Вдруг она резко оборачивается, и в глазах — такой дикий испуг, что меня самого передёргивает. Что, у меня там рога выросли? Она ахает, прикрывает рот ладошкой в вязаной перчатке и, кажется, не дышит.

— Оу, спокойно! — выставляю перед собой руки, показывая, что я без оружия и злого умысла. — Выдыхай уже!

И правда, делает судорожный вдох, но смотрит по-прежнему в ужасе.

— Я вам ничего не должна! — взрывается она. — Это незаконно!

— Да я и хотел сказать…

— Никаких денег! — грозит она пальчиком. — Вы права не имеете с меня требовать!

— Да остынь, это шутка была! — кажется, что она сейчас взорвётся от возмущения, если не успокою.

— Я не буду… Что-о? — до неё доходит смысл моих слов, но легче не становится. — Что вы сказали?

— Пошутили мы, забудь!

— Пошу… Что?.. Как так можно шутить? — бормочет она, и я чувствую, что её снова начинает трясти. Да чтоб тебя. Что делать-то?

— Ну…

— Это же… — она шарит глазами, подбирая самые неприличные ругательства. — Непристойно!

Сильно. Дальше…

— Возмутительно!

Ух!

— Отвратительно!

Прямо хардкор!

— Так нельзя поступать! С живыми людьми! Я же не игрушка! — заявляет она, и в глазах такая бездонная обида и вселенское разочарование, что мне становится не по себе. — Это бесчеловечно! Это самое ужасное, что случилось в моей жизни!

После этих слов слезинки выкатываются из её глаз, и мне совсем становится дурно. Да что ж такое-то? Вроде ничего криминального мы не совершили… Я просто хотел спросить тогда зачем она это сделала? Зачем подсунула мне настоящий чек? Может, мстила за подружку, или я ещё какую хрень отмочил, о которой не помню… Между делом поделился с Ником, и он выяснил адрес и расписание этой девчонки. Поехали чисто прокатиться… Кто ж знал, что это выльется вот в это…

С полными слёз глазами она разворачивается и бежит прочь. Я — за ней.

— Окей, — решаю, что мои невзгоды подождут, тут же девочка плачет. — Мы перегнули палку, раскаиваемся очень сильно.

Глава 10

Аня

Стоило ли вмешиваться? Пусть бы этот самоуверенный мажор сам выпутывался из объятий полиции. Было бы ему уроком! Не расхаживал бы потом в общественных местах в нетрезвом виде! Мысль о том, что я оказываю медвежью услугу, не покидает меня, но в то же время внутри присутствует уверенность, что поступаю правильно. В конце концов, разве плохо помогать людям? А вот так сразу бросать человека тоже неправильно…

И вот мы, словно связанные невидимой нитью, плетёмся вперёд под ручку, не спеша, в тишине ночного города…

Мимо медленно проезжает та самая патрульная машина с мигалками. Из неё на нас устремлены изучающие взгляды. Повернувшись, я натягиваю на лицо подобие дружелюбной улыбки и машу рукой, дескать, всё в порядке. Макс лишь фыркает в ответ. Макс… Это Максим, да?

— Макс, – представляется он, будто услышав шёпот моих мыслей. — А ты — Анюта, я знаю.

Конечно, не сложно прочитать на бейдже. Правда, там выведено «Анна».

— Вообще-то, Анна, — стараюсь обозначить границы.

— Каренина, что ли? — усмехается он. — Мне Анюта нравится, и тебе больше идёт.

Оставляю при себе мнение о его тактичности и вдруг вспоминаю, что нужно поторопиться. Метро работает не всю ночь, и надо успеть на последний поезд.

— Что такое? — удивляется Макс, когда я выдёргиваю свою руку.

— Всё… — развожу руками, давая понять, что наша вынужденная прогулка подошла к концу. — Мне на метро пора.

— Ну, пойдём, — спокойно соглашается он.

Пристраивается рядом и, словно невзначай, бросает на меня мимолётные взгляды. И я невольно ловлю себя на том, что рассматриваю его профиль. Он высокий, но я уже давно привыкла, что всегда и везде самая маленькая.

Ветер пронизывающий, ледяной — уже настоящая зима, а он — без шапки, куртка нараспашку. Замёрзнет ведь, простынет! Совсем без головы! Но я изо всех сил стараюсь не читать нотаций о грядущей простуде и прочих прелестях, поджидающих тех, кто так беспечно относится к своему здоровью. Ещё повезёт, если обойдётся без осложнений… Сейчас столько вирусов ходит…

— О чём задумалась? — вырывает он меня из потока мыслей, не оставляя шансов скрыть их.

— О том, что разгуливать в таком виде — верх безрассудства! — выпаливаю я на одном дыхании.

— Да брось, я трезв, как стекло! — парирует он, неверно истолковав моё замечание.

— Я не об этом!

— А о чём?

— Об этом! — возмущаюсь я, показывая на его расстёгнутую куртку. — И шапку в такую погоду обязательно нужно носить!

Он сначала смотрит на меня с каким-то странным удивлением, а потом запрокидывает голову и заливается громким, беззаботным смехом. А я стою и не понимаю, что тут смешного? Но он не унимается, хохочет над моими словами! Надо мной, получается! Что ж, посмотрим ещё, кто будет смеяться последним!

Мимо проплывает старушка, выгуливающая своего мохнатого пёсика, и с любопытством на нас поглядывает. А я, резко развернувшись, быстрым шагом направляюсь к сияющей букве «М». Вот ещё! Пусть стоит и смеётся сколько влезет! Мне действительно нужно спешить. Не хватало ещё опоздать на метро, тратиться на такси я не готова.

— Ты точно с этой планеты? — нагоняет он меня. Шёл бы уже обратно к своей расчудесной компании. У них там сегодня такие девочки были… Как с обложки журнала!

— Это ты — пришелец, не знающий элементарных правил поведения, приличий, такта и…

— И что нужно носить шапку, я понял. Так лучше? — спрашивает он, натягивая капюшон худи. Почему-то этот его вид вызывает у меня приступ смеха, и я прыскаю, не в силах сдержаться. Отвернувшись, чтобы не смущать его, я уже откровенно хохочу.

— Э-эй… Что не так-то? — слышу за спиной его шаги и стараюсь успокоиться.

— «Э-эй» зовут лошадей! — поправляю я его. Ну правда, разве можно так бесцеремонно обращаться к девушке.

— С тобой невозможно общаться! — сдаётся он.

У метро, на удивление, много людей в такой поздний час. Мы подходим ко входу, и Макс даже придерживает для меня дверь. Благодарю его и замечаю, что его вид — в капюшоне, да ещё и нетрезвого — может привлечь нежелательное внимание сотрудников. Достаю из своей сумки аптечку и извлекаю оттуда маску.

— Это надень, — протягиваю ему и, заметив его недоумевающий взгляд, поясняю: — Она стерильная, можешь не беспокоиться.

— Зачем?

— А это, — указываю на капюшон, — лучше снять, чтобы не вызывать подозрений!

Он, на удивление, слушается, и вместе мы спускаемся в подземку. По крайней мере, не будет источать запах алкоголя.

Люди, словно притянутые магнитом, скапливаются у платформы, а характерный гул возвещает о приближении поезда.

Я оборачиваюсь, чтобы попрощаться и, наверное, сказать «спасибо» за то, что проводил. Хотя… это ведь я сама потащила его за собой, может, он и не собирался идти? Наверняка, с его связями он решил бы вопрос с полицией в два счёта. Зря я полезла. Вспоминаются тут же замечания Кати о том, что мне всегда больше всех надо, и я вечно лезу не в своё дело. Она говорила это, например, когда мы вместо запланированной прогулки по Воробьёвым горам везли котят в питомник. Мы услышали жалобный писк, проходя мимо мусорных баков. Страшно подумать, на что способны люди, но кто-то и вправду оставил этих крошек в коробке прямо на помойке! Я обзвонила не один питомник, прежде чем нас согласились принять в одном из них. Макс, конечно, не котёнок… Не знаю, почему я вдруг об этом вспомнила.

Глава 11

Макс

В квартире полумрак, но он не спасает от пульсирующей боли — кажется, голова сейчас расколется. Но даже в таком состоянии она будет болеть и продолжит издеваться надо мной. Знаю, что давно уже день: сквозь плотные шторы пробиваются полоски света, и когда одна из них случайно касается лица, становится совсем невыносимо. Я не шучу, чувствую себя настолько ужасно, что ощущение, будто кони двину прямо сейчас. Что самое печальное – никто не узнает об этом. Хотя почему печальное? Представляю, как будет весело, когда выломают дверь и обнаружат лишь мой скелет, примерно как в моём любимом фильме… Нужно ещё успеть разложить ёлки-вонючки, пока есть силы. Не хотелось бы, чтобы меня нашли по запаху.

Интересно, какой из семи смертных грехов я совершил, чтобы терпеть всё это? Наверное, сразу все семь. Да ну, ерунда. В моём окружении я ещё пай-мальчик… Ну ладно, не пай, но и не самый конченый уж точно.

Телефон пиликает, вызывая волну раздражения. Экран режет глаза неестественно ярким светом, и каждый взгляд на него отзывается болью в висках. Отодвигаю устройство как можно дальше, всерьез опасаясь обжечься. После нескольких мучительных секунд, с трудом распознав значок регулировки, удаётся приглушить этот невыносимый блеск. Но даже тусклого света телефона сейчас для меня много.

«Макс, у Стива все думают, что ты уже на острове!» — пишет мне Барби. Успокоить, что ли, решила? Да мне плевать… До этого тоже что-то писала, но я не ответил. Смысл? Она уже пройденный этап, таких выкрутасов я не терплю.

«Ты дома? Давай приеду?» — не унимается она. Впечатлил её вчера мой выпад в сторону Ника. Подумала, что я из ревности.

Решаю ответить ей, а то и правда принесёт её нечистая.

«Я заболел».

«Ой! Правда? Тогда не поеду, вирусы ходят дикие… Крис тоже слегла…»

На этом всё, больше от неё ни слуху ни духу. И слава богу.

Блин… Холодно так… Они что, отопление вырубили? Кутаюсь в одеяло и плед, лежу в домашней футболке и трениках, которые промокли насквозь. Переодеваться сил нет. Проваливаюсь в сон… Или не в сон… Не понятно… Будто нахожусь в баре, сижу за нашим обычным столиком и пью в одинокого. Стопка за стопкой. Поднимаю глаза, уже зная, что рядом стоит она. Прижав поднос к груди, смотрит на меня назидательно и осуждающе. Да что ей нужно от меня? Отстань уже! Но она остаётся на месте и никуда не уходит. Ничего не делает, просто смотрит. И я вдруг встаю и выливаю содержимое дорогущей бутылки в раковину… но уже у себя в квартире. А она так и продолжает стоять рядом. Правда, на ней уже не их дурацкая форма и алые губы, а домашнее платье и нет макияжа… На её чистом лице появляется едва заметная улыбка, во взгляде мелькает одобрение моему поступку. Молчит и просто наблюдает за мной… А я ловлю себя на мысли, что она красивая…

А что если… Это ведь отчасти из-за неё я заболел? Попёрся зачем-то провожать. Для чего? Просто интересно стало. А она ещё «надень шапку». Накаркала! Из-за неё все мои беды. И вообще, она же в медицинском учится? Пусть скажет, что со мной происходит и как от этого избавиться? Мысль, пришедшая то ли во сне, то ли наяву, кажется весьма логичной и здравой. Я пишу Антохе, что мне нужен номер её телефона, и вскоре цифры у меня. Не теряя времени, звоню. Но она не отвечает. Может, занята, а может, с незнакомых номеров не берёт?

Спрашиваю у Антохи, работает ли она сегодня? Он отвечает, что работает. Этот придурок её что, в рабство взял? Они же меняются часто… Ну да ладно…

«Скажи ей, чтобы телефон посмотрела», — пишу ему.

«Ок», — отвечает он.

«Анюта, я заболел, что мне делать?» — отправляю ей послание, приправленное кучей жалостливых смайликов.

Через некоторое время от неё приходит портянка из пяти сообщений с вопросами, какие у меня симптомы и, для каждого из них, названия трудновыговариваемых, видимо, лекарств… Она совсем сумасшедшая?

Даже не дочитав до конца, набираю её номер.

— Анюта…

— Э-э… Да, — запинается и говорит тихо-тихо. — Максим, мне сейчас не совсем удобно разговаривать, я на работе.

— Я знаю, ты зачем мне это всё отправила?

— Это нужно купить в аптеке и немедленно начинать лечение! — чуть повышает она голосок. — У тебя температура есть?

Я помню, как на острове меня укусила какая-то мошка, и от этого поднялась температура. Мне сказали, что это аллергия. Но тогда всё было не так стрёмно, как сейчас.

— Возможно… Может, у меня аллергия? — делаю я предположение.

— Ты измерял?

— Что?

— Температуру! У тебя есть градусник?

— Нет, — сиплю я болезненно.

После этого ответа она тяжело вздыхает.

— Тебе нужно вызвать врача. Он тебя осмотрит и назначит лечение!

— Так я тебе и звоню! Анюта… Я с утра умираю…

— Я не врач! — визжит она. — А вдруг у тебя воспаление лёгких, врач осмотрит и…

— Так приезжай и посмотри!

— Что посмотреть?

— Воспаление лёгких.

— С этим не шутят! — продолжает она охать. — Это серьёзно!