Мажор. Я поспорила на тебя

Глава 1. Концерт, так на полную

Внимание! Данная книга предназначена исключительно для лиц старше 18 лет.
В тексте присутствует: ненормативная лексика, откровенные сексуальные сцены, эпизоды психологического и физического насилия, сцены курения и распития алкоголя. Книга не имеет намерений оскорбить или задеть чьи-либо чувства, взгляды или убеждения. Все события, места, персонажи и диалоги являются вымышленными. Любые совпадения с реальными людьми или ситуациями случайны.
Произведение предназначено исключительно для развлекательного чтения.

Вероника

– Давай, либо Макс, либо мой двоюродный брат, либо Тоха, – подруга смотрит на меня слишком хитро, загибая палец каждый раз, как говорит рандомное имя.

– Наташ, ты нормальная, нет? – отвечаю и снова смотрю в телефон.

– Так и скажи, что зассала, – смешок над ухом.

– Просто оно мне не надо, – выдыхаю воздух вместе с психом.

Примерно с таких разговоров начинается тотальный треш. А Наташка предлагает на спор поцеловать одного из тех, кого она выберет. Только ни выбор, ни сам поцелуй мне не льстит.

Казалось бы, первый учебный день после лета должен пройти спокойно, в разговорах об отдыхе и планах на год, но нет. Это не про неё. В любой момент в светлую головушку этой чокнутой приходит «великолепная» мысль, после которой приходится разгребать последствия. А еще каждый год в этот день – первый день осени, и он же мой день рождения, она находит способы меня удивить.

Мы так в десять лет отмывали кухню от варёной сгущёнки.

– Если ты сделаешь это, то я… – подруга задумалась, постукивая ярко-красным ноготком о стол, – отдам тебе свою тачку, – со взглядом довольного ребёнка выдаёт она. – Давай, ну же, день рождения пора великих свершений!

Смотрю на Наташу, как на больную. Не нужна мне её машина. И такое поздравление корявое тоже не надо.

Вот что происходит с золотыми детьми богатых родителей, когда им становится совсем скучно.

Хотя, должна признать, азарт подбивает. Поэтому думаю.

– Тогда и карту топливную, – добавляю сдавшись, и разворачиваюсь к ней.

– Окей, – Наташа протягивает руку и подмигивает голубым глазом. Жму в ответ.

Подруга осматривается по сторонам, сканируя каждого, кто направляется в сторону главного входа в универ. Взгляд орла, не иначе. Минуты три ничего не происходит – она просто не может найти жертву.

Но вот момент икс, и она подскакивает на месте, хлопнув в ладоши.

– Вот. Он! – и с хитрой улыбкой до ушей кивает в сторону Архипа Бурова – главной головной боли всех девчонок универа.

Он всегда коротко стрижен, высокий, широкий, красивый, с проникновенным взглядом. Будто ежесекундно оценивает всех, кто вокруг него и чаще всего все они – говно под его ногами.

– Ты с ума сошла?! – кажется, что глаза из орбит сейчас выпадут. Мотаю головой так, что голова закружилась. – Нет. Только не он.

– Я ж говорила – ссыкло ты, Вероника, – фыркает.

И ведь знает, что этим зацепит сильнее всего.

– Сколько у меня времени? – спрашиваю через несколько минут, потирая ладонью лоб.

– До конца сегодняшнего дня, – пролепетала Наташка, удовлетворённая эффектом, который вызвала.

Смотрю на время: скоро уже должна начаться первая в этом году пара, а потому встаю и, не дожидаясь «любимую подружку», шагаю внутрь. Пожалуй, по любимости она сдвинулась в самый конец.

Первой парой лекция, а значит, в огромной аудитории соберётся уйма народа, надо успеть занять место.

А может, мне вообще не нужна эта машина? Тогда Натали весь год будет напоминать мне, что я ссыкло, да ещё и остальным друзьям расскажет.

Захожу в кабинет и глазами нахожу нашу компанию, состоящую из ещё одной девушки – Светы, и её парня – Тимохи. Сажусь рядом.

– У неё слишком довольный взгляд, – говорит мне Света, отрываясь от изучения рта своего парня и смотрит при этом на вошедшую Наташу. – Что вы опять удумали?

Раздаётся спасительный звонок, и в аудиторию входит лектор.

– Потом расскажу, – шепчу я.

Вместо того чтобы слушать лекцию по информационному праву, я думаю, как лучше избежать последствий. С другой стороны, все ведь знают, что Архип тот ещё бабник: поцелуй мало что для него значит. Меня он даже и не запомнит, так что я ничего не потеряю. Зато обрету новую Камри. Вот родители-то офигеют! Но по-любому поймут, откуда она.

***

Со звонком по окончании лекции вся наша группа идёт в другую аудиторию, но через какое-то время после звонка староста говорит, что эту пару отменили, и мы все вольны провести полтора часа, где нашей душе угодно.

Выходим в коридор и в этот же момент мимо проходит наша жертва с ещё одним парнем.

Наташа, шедшая рядом, воодушевленно прошептала:

– Вот и момент подвернулся!

Стоим смотрим, как две чокнутые, куда пойдёт Архип со своим дружком, и тенью следуем за ними.

Естественно, Света и Тима идут за нами.

– Чтобы вы ни задумали, если это касается Бурого – не надо, – шипит на нас Светка.

– Да ладно тебе, малыш, прикол же, – ржёт Тимоха, воодушевленный не меньше Наташи.

Архип с другом выходят на задний двор и садятся за столик, окружённый полукругом лавочками. Мы вчетвером, как мыши, крадёмся и садимся недалеко.

Тяжело дышу, представляя, что скажет, сделает и вообще, как отреагирует Буров на мой выпад. И всё это под тихое скандирование: «Давай», – от Наташи; «Вы больные», – от Светы и «Во прикол», – от Тимохи. Да такой трэш-номер наш универ не видел за все свои восемьдесят с хвостиком лет существования!

Мне понадобилось ещё минут десять, чтобы отключиться от больных на голову друзей и хоть немного успокоить нервишки. А за это время к ним присоединились ещё четверо: трое парней и одна девушка. А парни-то все как на подбор: высокие, красивые, зажравшиеся.

Конечно, концерт, так на полную аудиторию!

Нервно поправляю длинные каштановые волосы и покусываю нижнюю губу.

Секунда, две, три

Архип

Первый месяц учебы – бессмысленная трата времени. Терпеть не могу эту тягучую раскачку. Вот и сегодня на первой же паре препод по информационной безопасности довел меня до белого каления. Блять, как? Как они собираются готовить и выпускать высококвалифицированных, как они все любят пафосно повторять, специалистов, когда вкуривают нам то, что еще мамонты в эпоху плиоцена изучали?

– Слышь, Ворон, может, ну его нахер? – подсвечиваю другу запястье с часами намекая, что неплохо бы вальнуть с пар.

Леха Воронов – мой одноклассник, с которым мы, кажется, прошли все. Могу смело назвать его своим братом – не по крови, он брат совсем по другой связи. По душе. По доверию, по выбору и по тем долбанутым ситуациям, в которых другие слились, а он был рядом. До конца.

– Сейчас? – вздергивает он тёмные брови, проводит пальцами по коротким волосам, зачёсывая их назад, довольно скалится и тут же кивает.

Пожимаю плечами. Забрасываю тетрадь в рюкзак и встаю.

– Буров, у вас ко мне вопрос? – поправив очки, спрашивает препод, имени которого я так и не запомнил.

– У меня? К вам? – указываю пальцем на себя. – Не-е, вообще никаких вопросов, – боком продвигаюсь вдоль рядов. Ворон, внешне уже не такой смелый, но тоже встаёт со своего места и двигается за мной.

Старик, судя по всему, знатно прихерел: так и стоял с открытым ртом, пока мы не вышли из аудитории. Возможно, так и не отвис. Хер знает.

Я всегда знал, что мне всё можно. Даже когда на меня смотрят с осуждением во взгляде. Но… золотой мальчик, а значит… И да, я этим пользуюсь.

А вообще, в нашем универе преподы к подобным выходкам привыкли. Не только к моим, в целом. Потому что учится в данном учебном заведении будущая элита, ну и небольшая часть тех, кто до хуя умный и смог втиснуться на бюджет, или, как говорит мой батя: «нуждающиеся в благотворительности низшие слои населения». И универ им её предоставляет в виде бюджетных мест.

Уже за дверью Леха подает голос:

– Какие планы на вечер? Может, погоняем по кольцу?

– Не, я сегодня с Лизой вечером типа романтик устраиваю. На “Крыше” ужин, закат, потом, может, до дачи метнемся, – скалюсь, играя бровями.

– Пон, одобрено, – отбивает Леха.

Спустя полчаса к нам подтягиваются остальные: Макс Барсов по всем канонам в идеально черной, без единой ворсинки водолазке и с ленивым шагом; Стас Штормов, в темной толстовке и бритый под двоечку; Никитос Терехов со своей светлой гривой и татухами на шее, которые лишь малая часть из тех, что у него есть; и, конечно, моя Лиза с идеальными светлыми волосами в высоком хвосте и слишком летнем платье.

– Здоров, – бросаю друзьям, перевожу взгляд на свою.

Лиза сразу садится рядом со мной, притягиваю ее, жмякнув пятерней за сочную задницу, которую планирую видеть сегодня прыгающей верхом на мне.

– Петр Валерьевич был в таком гневе, что вы ушли с пар, – шепчет мне на ухо. – Не мог пару до конца отсидеть?

– Не мог, – отзываюсь лениво, будто валяюсь сейчас на пляже под палящим солнцем, а не в прокуренном студентами сквере возле универа.

Лиза фыркает, закатывает глаза и тяжело вздыхает. А потом… ёрзает и придвигается ко мне ближе. Вот так-то лучше.

На самом деле ей всё вкатывает: наглость, вспыльчивость. Хотя её слегка подбешивает моя лёгкая отстранённость на грани игнора. Долбиться в дёсны на толпу зрителей не в моём стиле. Знаю, что она из тех девочек-девочек, которым нужно везде светиться. Бесконечные рилсы, кружочки в телеге, посты и вся эта зефирная требуха. Я про другое. Больше в тени, в тумане. В себе.

Макс тянет язычок на жестяной банке и с шумом её открывает. Делает глоток с блаженным видом и вперивается в меня острым взглядом.

– Говорят, вчера ночью Братчиков размотался. Летел под двести – столб и “привет”. Слышал?

Молча киваю головой.

– Сегодня ночью парни собираются выдвинуться прощальной колонной. Едешь с нами?

Вздергиваю подбородок, набираю полную грудь воздуха и выдыхаю через нос, словно грузовой поезд. Кажется, мои планы на вечер немного меняются. Не знал, что это будет сегодня.

– Перенесём? – обращаюсь к своей девушке.

Лиза поворачивается ко мне. Взгляд не сулит ничего хорошего. Дергается вперед и отходит в сторону, достает из сумочки электронку. Морщусь и отворачиваюсь, стискивая зубы.

Единственное, что меня бесит в ней – ее вредная привычка. Терпеть не могу дымящих телок. Лиза исключение, но бля… Позже поговорю с ней еще раз.

Пока парни обсуждают детали прощального заезда, немного отстраняюсь, веду взглядом в сторону. Недалеко от нас замечаю еще одну компанию.

Подвисаю на девчонке. Невысокая. Ниже, чем остальные из ее окружения. Она одета в красную толстовку оверсайз, но ножки аппетитные, задница – орех. Стройная она. Никаким мешком это не скрыть. Хотя… размер груди под вопросом. Но небольшая.

Поднимаю взгляд выше и откровенно залипаю на ее длинных каштановых волосах с золотистым оттенком и пухлых губках. Звериный мозг против воли подкидывает картинку этих губ на моем члене. Пиздец. О чем вообще думаю?

– Бурый, ты на Поршне сегодня? – вырывает меня из влажных фантазий Стас Штормов или как мы его называем – Шторм.

– Да, – киваю, набрасываю на голову капюшон и уже собираюсь встать, чтобы подгрести к Лизе, как периферийным зрением замечаю фигуру в красном, направляющуюся в нашу сторону. Веду головой и встречаюсь глазами с той, которая меньше трех минут назад в моих мыслях делала мне минет.

– Заблудилась? – спрашивает с насмешкой Лиза, когда эта фея Пикси, словно танк прет на нас.

На меня.

А дальше происходит все с такой скоростью, что я не успеваю нихрена одуплить. Эта ненормальная подгребает ко мне вплотную, вцепляется тоненькими пальчиками в мою толстовку, резко дергает на себя и в прямом смысле впечатывается в мои губы. Ох-ре-неть…

Секунда, две, три, не больше, а я, кажется, ее внутренний код успеваю считать. Пропитаться ее ароматом и вкусом насквозь. Ваниль? Корица? Синнабон!

Последствия

Архип

– Это че щас было? – словно выстрел из выхлопухи выдал Терех.

– Долбанушка какая-то… – отбивает Леха и громко свистит. – Эй, малыха, этот экспонат занят, давай лучше ко мне! – кричит он, но в глазах тот же гнев.

А я стою словно утес, которому несколько веков. Неподвижный. Полный тупняк ловлю. Но ровно до того момента, пока по моей морде не прилетает звонкая и оглушающая пощечина от Лизы.

– Это че щас было, Архип?! Кто она?

– Руки свои не распускай. Веришь, нет, я без понятия, – выдаю чистую правду, между прочим. – Впервые ее вижу.

– Да что ты? – продолжает она верещать так, что барабанные перепонки болезненно вибрируют. – А по твоей масляной роже и не скажешь! – кипит, как вода в кастрюле на плите, которую забыли выключить. – Стоял, как придурок, разве что слюни на нее не пускал!

– Лиз, заглуши мотор, – вяло бросаю, глядя куда-то вдаль. Куда унеслась эта фурия в красной толстовке.

– Что? Заглушить, говоришь? Ну, супер! Просто, черт тебя дери, супер! А знаешь что? Пошел ты на все четыре стороны, Архип! – пробивает своим визгом до основания. Вновь замахивается, но я успеваю перехватить ее руку.

– Прекрати, – рублю тихо, но так, что она мгновенно понимает мой настрой. – Еще раз повторяю, я в душе не имею, кто это такая.

– Ты глазел на нее, пока я была рядом. Я же видела все, – на ее глаза слезы набегают. Дергает на себя руку и потирает запястье. – Урод, ты…вот кто…

– Лиз… – Шторм делает шаг в ее сторону, но останавливается, увидев мой каменный взгляд.

Понимаю, что ситуация накалилась до предела. Лиза не просто моя девушка, она дочь близкого друга и партнера отца в бизнесе. И, по сути, предполагалось, что в будущем наши отношения плавно перетекут во что-то большее.

Тем более, между нами и правда вспыхнула искра после того, как мы с нашими семьями отдыхали на Тенерифе. Лето, лазурный берег, Лиза, которая двадцать четыре на семь крутила передо мной своей загорелой задницей в открытых и очень провокационных купальниках или максимально коротких платьях. Да вся атмосфера вокруг нас кричала о том, что мы созданы друг для друга. И я впервые подумал: почему бы и нет. Она факабельна, легка в общении. Сошлось все!

А теперь все пошло по тому самому месту…

Леха, Шторм и Терех притихли и только бегают глазами от меня к Лизе, от Лизы ко мне… Барс аж икнул, закусил губу и, по-моему, проглотил язык, потому что лицо его напоминает тупого окуня.

– Между нами все кончено, Архип, – выдает Лиза с застывшей обидой и болью в глазах. – Свободен. Ищи себе другую дуру.

– Лиз, не кипятись, – пытается встрять Барс, но получает такую автоматную очередь одним только взглядом, что делает шаг назад и выставляет вперед руки в жесте капитуляции.

– Заткнись, Макс. Тебя вообще не спрашивали, так что не лезь со своими репликами, – отрезает она, подхватывает со столика свою сумочку, разворачивается на каблуках и, гордо виляя бедрами, уходит в сторону парковки.

– Да ну н-на-а-а… – роняет Леха. – Бурый, че тупишь? Иди за ней!

А я стою.

Вновь смотрю в ту же сторону, куда ушла не моя, а та… С ароматом синнабона. Рефлекторно облизываю губы. Сердце в груди – словно сжатый кулак. Кажется, даже не бьётся.

– Я убью эту суку, – выдаю тихим, сдавленным голосом.

– Бурый, ты реально не знаешь её? – Терех ведёт подбородком в сторону.

– Реально, – киваю в ответ.

– Ты чего задумал? – с беспокойством спрашивает Лёха.

– Найду эту стерву и сломаю её. Если она думала, что может спокойно влететь в мою жизнь и разнести всё к чертям, то она ошибалась, – встаю, дёргаю со скамьи рюкзак и, накинув его на одно плечо, двигаю к парковке. Уже предвижу надвигающийся армагеддец в образе моего отца, когда он обо всём узнает. Наши с ним отношения и так нельзя назвать идеальными, а теперь… В общем, будет весело.

***

До вечера торчу в своей комнате в паршивом настроении. Захлёбываюсь злостью на ту ненормальную, на себя, на Лизу. Тотально. Но выплеснуть энергию в данный момент могу только на себя – оттого и плавлюсь.

Слышу, как на первом этаже хлопает дверь, и уже понимаю, что до бури остаются считанные минуты. Поэтому, когда дверь в мою комнату открывается, даже не удивляюсь. Совершенно безразлично бросаю на отца взгляд.

– Привет.

– Сядь. Поговорим.

Голос слишком спокойный, а значит, он уже прогревает резину и сейчас рванет со старта, оставляя после себя запах гари и черные полосы, которые хер потом смоешь.

Сажусь на кровать. Вроде свободно, расслабленно. Но держу его взгляд на прицеле.

– Ты хоть понимаешь, что натворил, Архип?

– Догадываюсь, но поясни, о чем ты?

– О Лизе, мать твою! – повышает он голос. – Что за цирк ты устроил?

– Сам бы хотел знать, – пожимаю плечами.

– Архип!

– Что? Что, Архип? По-твоему, я совсем идиот? Слушай, пап, не делай мне нервы, – встаю с кровати и прямиком к гардеробу.

Белая футболка, голубые джинсы, черная толстовка.

– Я ушел, – бросаю и направляюсь к выходу из комнаты.

– Куда ты собрался? Мы не договорили! – отец практически кричит. – Я не знаю, что у вас там за игры. Но чтобы завтра извинился перед Лизой и все уладил, понял?

– Ага.

– Архип! – взрывается он рыком.

– Понял я, понял… – решу всё.

Выхожу из комнаты, сбегаю по лестнице вниз, быстрым шагом к своему девятьсот одиннадцатому Поршню. Ныряю в салон. Ровный, монотонный гул. В режиме парковки на газ. Выдаваемый рев движка ласкает слух. Успокаивает. Выбираю на “голове” Mercury “Ghostemane”, даю шума. Ненадолго прикрываю глаза, откинув голову на спинку сиденья. Кайф. Возвращаюсь в реальность. Срываюсь с места. В закат.

Визуал

Архип Михайлович Буров (Бурый).

Возраст: 21 год.

Студент 3 курса, факультета “Цифровое государственное и муниципальное управление"

Немного фактов:

Обожает дорогие, резвые машины. Водит, будто родился с рулем в руках. В жизни – лихач, любит скорость.

Прозвище “Бурый” – это не просто от фамилии – это его отражение. В целом спокойный, но если заводится, лучше отойти в сторону.

Мажор с репутацией бабника (но мало кто знает, что это в прошлом и у него появилась девушка).

В универе – больше набегами, чем по списку. Но умен, за что нередко спорит с преподавателями за ту информацию, что они подают студентам, считая ее устаревшей.

Любовь? У Архипа всё просто: если “сошлось всё” – значит норм.

Факабельна? Удобна? Обе семьи в восторге?

Значит, можно встречаться. Даже долго. Даже "в будущее" заглянуть.

А потом появилась она. Вероника Трофимова…

Визуал

Вероника Андреевна Трофимова

Возраст: 20 лет

Студентка 2 курса, факультета “Цифровое государственное и муниципальное управление”

Немного фактов:

Она не пай-девочка. В ней взрывная смесь: 50% хаоса, 50% упрямства.

Спор ради тачки? Пфф… да легко.

Боится выглядеть слабой. Даже когда сердце и душа трещат по швам.

У нее нет богатых родителей, зато есть характер и цели. А еще амбиции, которые не сломать, даже если сильно захотеть.

Между “Да” и “Нет” всегда выберет первое.

Никогда не любила и не заводила отношений. Пока в жизни не появился тот самый псих…

Потом и почти что кровью

Вероника

А я еще всем говорю, что я не легкоатлетка. Бежала так, что аж пятки сверкали. Уши заложило, то ли от страха, то ли от волнения, но сквозь пелену слышала свист и крики в спину. Сердце колотится, как птица, зажатая между ладонями. А дыхания тем временем нет! Совсем!

Мимо друзей пронеслась так же быстро, как гепард за жертвой, зацепив под локоть Наташку.

Подруга бежит следом, ржет. Несмотря на то, что она выше, сейчас за мной не успевает.

– Ну ты даешь! – сквозь слезы говорит она. – Я до последнего была уверена, что ты сольешься.

Протягивает мне ключи, а я взять их не в состоянии! Настолько руки трясутся.

– Ну жесть! Во прикол! – восклицает за нашими спинами Тимоха.

Стоит нам только скрыться в здании, я разворачиваюсь к Тиме и шиплю, подобно кобре:

– Еще раз скажешь это слово, и оно будет последним в твоей жизни.

Делаю еще несколько шагов до лавочки и с силой плюхаюсь на нее.

Я попала… Я попала, черт возьми!

Наташка садится рядом и таки протягивает мне ключи.

– Молодчина, подруга! Не зря мы столько времени общаемся! С новым днем рождения!

– Наташ… – устало смотрю на нее, давая понять, что вообще не тот момент, чтобы шутить. – Они своей дружной компашкой маньячил вырубят меня лопатой и вывезут в лес. Мне хана! Ты глаза его не видела! Я думала, прям там придушит.

– Все нормально, Ник, – Света садится рядом и, приобнимая меня за плечи, потирает, в попытке успокоить. – Побесится немного и успокоится. А вообще, я вам говорила, что не надо этого делать. Сумасшедшие.

– Она права, Ник, – Нат подбадривая улыбается. – Бурый столько девок облизал, что ему просто нужно время, чтобы забыть. Успокоится.

Глубоко вдыхаю воздух через нос и, уперевшись локтями в колени, прячу лицо в ладонях. В них же и выдохнула.

– Какой позор, – пробурчала в руки. А затем резко поднялась: – Он же всему третьему курсу расскажет!

– Не расскажет – застремается, – со смешком выдает Тимоха, от чего на него злобно уставились три пары глаз.

– А еще, кажется, у него девушка есть, – пролепетала я.

– Была, – ненавязчиво поправила меня Наташа. Теперь и на нее уставились три пары глаз. Только в этот раз злобно две, а третья угорала. Она виновато улыбнулась, пожимая плечами, и протянула мне ключи: – Заслужила.

Забрала награду, отбитую потом и почти что кровью.

Осталось придумать, как избегать его до конца дня. Мысли бегущей строкой проносились в голове, вынуждая продумывать планы отхода в случае столкновения. А фантазия то и дело вырисовывала картину, как Бурый меня душит!

Там была девушка. Она ведь не его, да? А если его? И что теперь? Она же поймет, что все это нелепая случайность и не подожжет мне волосы, пока я стою к ней спиной?

Еще эти все его друзья. Я не смотрела, но чувствовала на себе все их взгляды.

Со следующим звонком наш вынужденный перерыв кончился, и все так же вчетвером мы пошли на пару.

Ни в коридоре, ни в одной из аудиторий Архипа не было. Чему я была безмерно благодарна.

К последней паре Наташа отдала мне свою топливную карту, которую ей два раза в месяц пополнял отец.

Уж не знаю, что она ему расскажет, но этот мужчина точно не удивится. Потому что Антон Владимирович тот самый человек, который помогал нам скрыть следы сгущенки от Анастасии Петровны – мамы Наташи. И, пожалуй, он как никто другой привык к нашим выкидонам.

Сажусь в салон новенькой черной Камри, и как-то улетучиваются все страхи и совсем недавние переживания. Глажу кожаный руль и полной грудью вдыхаю запах ароматизатора, уже достаю телефон, чтобы врубить Карди Би.

Вот так бывает. Денег нет, а новый автомобиль есть.

– До дома-то хоть отвезешь? – спрашивает подруга, облокотившись на дверь и заглядывая в окно своей бывшей машины.

– После того, что ты учудила, тебе бы в пору пешком ходить! Вечно! – фыркаю на нее, но на самом деле давно перестала злиться на любые ее выходки. – Садись.

Наташка довольно улыбается и обходит машину, чтобы сесть на пассажирское.

– Непривычно сидеть рядом. Ну… если только с тобой целоваться не придется, – хихикает подруга, закидывая сумку на заднее сиденье.

– Обойдусь, пожалуй, – усмехаюсь я и запускаю двигатель.

Наташа живет в частном секторе, и до туда ехать по всем пробкам часа полтора, но мне это только в удовольствие.

Разговариваем обо всем несмотря на то, что двадцать четыре на семь на связи. Стоя на светофорах, подруга показывает мне парня, с которым познакомилась в сети, а я, как обычно, жалуюсь, что с учебой не хватает времени на работу, хотя очень хочется.

Удивительно, как страх так быстро сменился удовлетворением. Наверно, пришло осознание, что все было не зря.

А Архип… ну и пусть злится. Что он может сделать? Не дать мне жизни в универе? Так я и так там почти ни с кем не общаюсь.

Ну да, его отец очень богат, а сам Бурый слишком избалован. Да плевать, их таких больше половины универа ходит, что ж теперь, каждого стороной обходить?

Светка права. Надо просто пару дней не появляться у него на глазах. А учитывая размеры здания университета, это будет не так уж сложно.

Наташку высадила, и сама поехала домой.

У подъезда как раз была мама, и, увидев меня выходящую из машины, высоко подняла брови.

– У меня есть только два варианта, откуда она у тебя.

Тихо смеюсь и, целуя ее в щеку, говорю:

– Озвучь.

– Либо ты в тайне вышла замуж, либо угнала.

– То есть, я либо продажная, либо конченая? – снова смеюсь. Матушка поддерживает мой смех. – Я ее у Наташки выиграла. На выходных поедем на меня переоформим. Это, можно сказать, подарок на день рождения.

Коричневые брови теперь сошлись на переносице.

– Не дорогой ли предмет для спора и подарочек на двадцатилетие?

– Поверь, мам, для такого спора – нет.

Глава 2. Скучала по мне?

Архип

Лечу по городским улицам. Стёкла опущены. Порывы ветра врываются в салон и словно лезвиями бритвы проходятся по коже – холодят, до лёгкого жжения. Лавирую в потоке между машинами, будто играю со смертью. Поворотник – вправо – ускорение – поворотник – влево – перестроение. На очередном светофоре, вполоборота руль, лёгкий снос задницы, визг резины. Кровь стучит в висках отбойным молотком, холодный пот на лопатках. Скорость далеко за сотню, тачки шугаются по сторонам, сигналят, моргают дальним светом. Похеру. Адреналин выбивает дурь из головы, тело будто снова дышать начинает.

Вот он, настоящий кайф.

Фонари размываются в слепящие световые полосы, город дрожит и пульсирует вместе со мной. Дороги – вены. Машины – пузыри кислорода в крови. Кажется, сейчас я быстрее своих собственных мыслей. И это охренительно. Минут через семь перед глазами мелькнул знак “конец населённого пункта”. Наконец-то.

Подаюсь чуть вперёд, прищуриваюсь, пробегаюсь пальцами по рулю и крепче сжимаю его оплётку. Секунда – тапок в пол. Стрелой по любимому участку трассы – длинной, прямой, с минимальным трафиком в это время суток.

Вжимаясь в сиденье, отпускаю дыхание. На миг. Совсем на миг – прикрываю глаза. И плевать, что скорость под сто восемьдесят. Весь мир с его бесконечными загонами и дерьмом рассыпается в мелкий песок. В этот момент я чувствую себя…

Свободным.

Пальцы всё ещё намертво приклеены к рулю, но внутри ни грамма страха. Только разогнанная до предела кровь. Открываю глаза в последний момент. Линия дороги всё ещё ровная. Как всегда. Выдыхаю. Иду на разворот и дёргаю обратно в город…

Город уже светится впереди огнями знакомых домов, зданий, вывесок и уличных фонарей. Вроде привычная картина, но каждый раз на скорости хочется смотреть не переставая. Есть что-то завораживающее, особенное в том, как улицы плывут, когда проносишься мимо.

На внутрянке начинает сильнее саднить. Антоха Братчиков, или, как многие его называли – Братик, был для меня не просто знакомым – наставником. Все самые лучшие и мудрые советы были от него. Не только по тачкам. По жизни. Запомню. Пронесу с собой.

“Жизнь – это четверть мили. Быстрая и короткая. И есть всего два пути – пронестись по ней быстро и ярко или медленно ползти, утопая в дорожной пыли”.

Вот ты и пронёсся, Братик. Яркой кометой. Но слишком быстро… Мелькнул и погас. Навсегда…

Жаль, что в последнее время виделись совсем редко. Сейчас бы завалиться в его гараж с пацанами, с ящиком “для расслабона”, с закусками, и проговорить обо всём до утра. С нашими дурацкими подъёбками и ржачем. Ну то есть, как всегда.

Останавливаюсь на обусловленном месте и выходя из тачки даже не обращаю внимания на суетящихся людей вокруг. Весь в своих мыслях. Встаю у капота Поршня и облокачиваюсь бедрами. Теплое железо чуть расслабляет, но не настолько, чтобы выбросить из головы то, зачем все мы тут собрались.

Выбиваю из пачки сигарету, прикуриваю, забивая легкие до отказа и задерживаю дым внутри на несколько секунд. Катаю под подошвой кем-то выброшенную жестяную банку, которая противно скрипит об асфальт.

– Привет, Архип, – доносится сбоку.

Поворачиваю голову. Ну конечно…

Роман Братчиков – старший брат Антохи и редкостный урод.

– Удивлён, что ты здесь, – бросаю окурок на асфальт и тушу кроссовкой.

– Как я мог такое пропустить, – пожимает он плечами, сверкая своими лживыми глазами.

Все прекрасно знали, что между братьями была тихая война. Всех подробностей не знаю, но… Старший из братьев всегда был гнидой. Сначала втравил Антоху, который на тот момент был младше и наивнее, в свои мутки с ворованными тачками, потом первым же и слил, когда запахло сроком. Антоха тогда выскребся кое-как, погряз в долгах, которые тащил на себе несколько лет. В общем, после того случая они больше и не были братьями. Поэтому появление сейчас этого урода не просто удивляет, а шокирует. Вкрай охуевший ублюдок!

– Может, ты свалишь отсюда, пока народ не триггернуло твоё присутствие? Целее будешь, если сейчас уйдёшь, – бросаю лениво.

– Буров, а ты не переживай за меня, щенок недоделанный, – выдаёт эта падаль.

Отрываюсь от капота тачки, делаю шаг в сторону Братчикова старшего, закипаю, но тут моё внимание привлекает знакомая красная толстовка за его спиной.

Синна… Сука!

В груди сразу вспыхивает злость – быстрая, острая, как укус ядовитой кобры. Реагирую, как бык на красную тряпку.

Огибаю Романа и газую прямиком к будущему трупу.

Она тоже замечает меня. На секунду замирает, моргает. В глазах паника, губы плотно сжимаются. До болезненной белизны. Пальцы судорожно дёргают рукав толстовки, будто если натянет его на себя, сможет исчезнуть.

Буквально каждой клеткой чувствую её страх, и это действует на меня не хуже адреналина, когда лечу на высоких скоростях. Бойся, мелкая дрянь – я буду питаться твоими эмоциями. В тоталово.

Один взгляд на неё и перед глазами снова Лиза. Её покрасневшие от боли и неверия глаза и сорванный на крик голос.

Подхожу ближе. Замедляюсь. Наслаждаясь каждым её судорожным вдохом.

– Ну привет, Синнабон, – рычу почти ласково, хищно ухмыляясь, как акула перед броском. – Скучала по мне?

Почему ты не можешь просто об этом забыть?!

Вероника

Второй час пытаюсь сосредоточиться на учебе, но то и дело залипаю в потолок. Только вместо натяжного потолка вижу серые глаза с темно-зелеными прожилками, густые ресницы и красивые губы. Еще и мягкие.

На адреналине и панике вообще об этом не задумывалась, но теперь, когда отпустило, эта картинка то и дело возникает перед глазами. Теперь хотя бы понятно, почему девчонки за ним табуном носятся: там реально есть на что посмотреть.

А если еще учитывать тот факт, что мне довелось его потрогать, то тем более вопрос отпадает сам собой. И даже этот взгляд, когда я отстранилась…

Я ведь каждой клеточкой тела чувствовала, насколько сильно он зол. Нет, даже не так. Насколько сильно он близок к тому, чтобы свернуть мне шею.

Нервный смешок вырвался сам собой. Неужели я так плохо целуюсь?

Будто услышав мои ментальные вопли, зазвонил телефон. На экране написано «МСУ», что дословно переводится как «Машина Сексуального Укрощения», простыми словами – Наташа.

– Алло, – беру трубку.

– Я знаю, что ты засиделась, а потому уже еду к тебе, – весело говорит подруга на том конце трубки.

– У кого машину отжала? – смеюсь, вставая со стула.

– У папы. Все, давай, пять минут и я у тебя.

Короткие гудки, и я смотрю на время. Почти десять. Мама-то ничего не скажет, а папа опять вставит свои пять копеек.

Натягиваю обтягивающие белые джинсы, все ту же толстовку поверх топа на узких бретелях и выхожу из комнаты, попутно стягивая волосы в высокий хвост. С кухни пахнет едой, а значит, отец вернулся со смены. Подхожу к двери, обуваюсь и со звоном, чтобы привлечь внимание, беру ключи от квартиры.

– Я ушла, – чуть повысив голос, кричу в кухню.

– Куда это? Ты время видела? – голос отца с той стороны.

Закатываю глаза, говоря самой себе: «Я же говорила».

– Наташа приехала, мы ненадолго.

– Отзвонись, если позже полуночи придешь, – кричит мама.

Я киваю, словно она может увидеть, и выхожу, закрывая дверь снаружи.

Почти вприпрыжку спускаюсь с седьмого этажа. Перед подъездом уже стоит черный внедорожник Антона Владимировича. Отец Наташки – владелец сети ювелирных магазинов, так что подруга крутится в тех же кругах, что и Бурый. А потому не думаю, что для папы Антона стало сильно ощутимо отсутствие одной машины и необходимость покупки другой.

Открываю дверь, и меня оглушает песня «Аревуар», JIMBEI. Сажусь на переднее пассажирское, привычно опуская спинку в положение почти лежа.

– Что папа сказал? – спрашиваю, убавляя музыку на магнитоле, и улыбаюсь, заранее зная ответ.

– Что мы с тобой зажрались, раз спорим на машины, – качает белой, почти пепельной головой. – Ну и спросил, что за спор был.

– Надеюсь, ты не сказала? – поднимаю бровь.

– Обижаешь, – фыркает Наташа и выезжает с парковки. – Мы еще и с ним поржали.

Шлепаю подругу по руке и смеюсь вместе с ней.

– Куда едем-то?

– Сегодня прощальный пробег в честь одного хорошего парня. Я решила, что тебе захочется уйти из дома, хотя бы ненадолго.

Тут она права. И как никто другой знает, как я не люблю сидеть дома, тем более если у папы конец смены или выходной. Дело в том, что отец у меня довольно душный. Человек-принцип, человек-честь. А еще он гаишник. Собственно, это одна из причин, почему у меня не было серьезных отношений: один вечер с моим отцом, и все сливались.

А еще он очень любит учить меня жить. Точнее, полюбил это делать. Аккурат после моего восемнадцатилетия, а вот до этого днем с огнем не сыщешь. И вечно одна и та же фраза: «Я вообще-то работаю. Для семьи зарабатываю».

Всегда отвечала, что мама работает наравне с ним, но почему-то не отсутствовала большую часть моей жизни.

Нат – любитель носиться по улицам города, а потому до нужного места мы приехали очень быстро. Подруга припарковала свою машину среди множества других, и мы вышли.

Вдохнула полной грудью свежий запах ночи. Обожаю.

– Побудь тут, не уходи далеко. Я сейчас найду кого-нибудь из ребят, и поедем, ок?

Киваю и смотрю вслед сочной эс моей подруги.

Огляделась. Народу уйма, и каждый как один – мажорик. Хихикнула, понимая, что я серая мышь среди этих львов и львиц. Прикормка прайда.

С наслаждением смотрю на все машины, стоящие то полукругом, то одна за одной. Понятия не имею, откуда во мне такая любовь к тачкам, но я даже подвиг ради одной совершила.

Вокруг не сказать, что много народу, но обычно тут менее людно. Взгляд то и дело цеплялся за знакомые лица, но вспомнить, где я их видела, не удаётся.

Кроме одного. Того, кто вырулил из-за тела какого-то чела и слишком уж злобно смотрит на меня.

Паника снова накрывает меня с головой.

«Черт! Да почему ты не можешь просто об этом забыть?!»

Судорожно бегаю глазами – ищу, в какую сторону бежать, параллельно жалея, что не могу стать невидимой. Пальцы одной руки невольно заламывают пальцы другой. Чтобы перестать это делать, натягиваю рукав. Нервно облизываю губы и пытаюсь сделать шаг.

Меня словно к земле пригвоздили! Ну не бывает так!

Бурый подходит практически вплотную, а я невольно задерживаю дыхание.

– Ну привет, Синнабон, – тихо так говорит, устрашающе. И ухмыляется хлеще любого хищника. – Скучала по мне?

Вопросы есть?

Вероника

«Нет!» – первое, что хочется выкрикнуть прямо ему в лицо. Да желательно так же яростно, как это сделал он.

Я прокляла саму себя за те пару секунд, что он смотрит на меня, из-за того, что вообще думала об этих глазах. Сейчас они ни черта не красивые – злые, даже озлобленные, прожигающие дыру и проникающие в самое нутро.

– Привет, – жалобно пищу в ответ.

Да уж! Тигрица, блин! Мне зубки еще отращивать и отращивать, а уже замахнулась на этого медведя!

Делаю короткий шаг назад, но Бурый хватает меня за локоть.

– Поговорим, – режет голосом воздух и дергает меня за собой, словно болонку на поводке.

Я хочу сопротивляться и реально пытаюсь, но выглядит это, будто просто барахтаюсь, пока мои ноги сами гребут за ним.

– Слушай, мы же взрослые люди, давай не горячиться, – пытаюсь воззвать к его разуму.

– А кто тут горячится? Не вижу таких. Просто два хороших человека поговорят. Вот и всё, – скалится он, и от этой его улыбки кровь в жилах стынет.

– Хорошие люди сначала спрашивают, а потом идут разговаривать! – И откуда спрашивается столько смелости? Он выше на голову и шире раза в два!

– Слышь, борзая, успокойся и прикрой свой рот на пару минут, – открывает дверь со стороны пассажирского сиденья, словно пушинку, забрасывает меня внутрь и громко хлопает ею.

Огибает капот, садится в салон, нажимает кнопку блокировки дверей.

– А теперь давай, жду подробных объяснений, – Архип откидывается на спинку сиденья и плавит меня взглядом, словно воск свечи.

Я сначала подавилась возмущением, потом страхом, а теперь и смущением. Что я сказать-то должна? Да и что за реакция такая! Это всего лишь поцелуй.

Ну, собственно, именно эту мысль почему-то и транслирую:

– А что случилось-то? С девушкой никогда не целовался? – пытаюсь фыркнуть, но больше выглядит, будто подавилась. Жалко. По-любому.

Резкий бросок. Горячая ладонь на моем затылке, а в следующее мгновение, кажется, что звезды из глаз сыпятся, потому что он в прямом смысле слова впечатал мой лоб в свой. И да, совершенно не ласково.

– Ты совсем отбитая или только притворяешься? Слушай сюда, идиотка недоделанная, что за цирк ты сегодня устроила? Я жду. Если будешь и дальше валять дурака, поверь, тебе не понравится, что я с тобой сделаю. Погнали. Давай с самого начала вещай свою увлекательную историю о внезапной тяге к поцелуям с незнакомыми тебе людьми.

На глазах предательски наворачиваются слезы обиды, боли и несправедливости, но, резко моргнув, смахиваю их. Не дождется. Козел!

– Это просто был спор, ясно? – Пытаюсь вывернуться из этого адского захвата.

– Че, блять? Что за спор? На что? – Не выпускает меня, продолжая удерживать своей огромной лапищей.

– Если я скажу, то ты снова назовешь меня идиоткой.

– Говори.

– Да обычный спор, – почти жалобно скулю. – С подругой. Поцелуй за машину. Всё.

Бурый подвисает. Так и вижу над его головой крутящееся колесико загрузки. Секунд тридцать ему требуется на то, чтобы переварить всю информацию. Затем он ослабляет хватку, чем вызывает мой облегченный вздох, устраивает руки на руле и барабанит по нему пальцами. На лице отражается всё его негодование. Видимо, он ожидал более интересной истории. Ну… уж какая есть.

– И как? Выиграла?

– Да, – недовольно бурчу и отворачиваюсь к окну.

– Ключи от тачки гони, – дергает меня за плечо и разворачивает к себе.

– С какого перепуга?

– С такого. Про моральный ущерб когда-нибудь слышала?

Фыркаю.

– Я прекрасно целуюсь, так что если кому-то и платить за моральный ущерб, то мне. Мне в партнеры достался ты!

Этот дикарь внезапно взрывается смехом, а затем так же внезапно затихает и смотрит таким взглядом, что я начинаю под ним таять и, кажется, еще немного и стеку под резиновый коврик автомобиля. Биполярка, как она есть!

– Во-первых, должна мне ты! Это не обсуждается. Во-вторых, целуешься ты просто отвратительно, еще и сдобной булкой с корицей воняешь. И в-третьих, тебе я точно не доставался. Ключи – гони, – протягивает руку ладонью вверх.

Урод! Козел!

«Мудачье ты – вот ты кто!» – кричу я где-то глубоко внутри.

А снаружи молчу и прикидываю, как разбить стекло, чтобы свалить отсюда. Конечно, я понимаю, что шансов нет, но инстинкт самосохранения работает отлично, а потому попыток не оставляю.

Хрен тебе, а не моя машина! Я семь кругов ада прошла из-за этого поцелуя. Никогда так не нервничала.

И это я еще и воняю! Урод. Сам-то фиалками не пахнет. Хотя кого я обманываю… пахнет он просто шикарно.

– Нет у меня с собой этих ключей, – выдаю вслух.

Ну я и ссыкло, конечно!

– Завтра приносишь их к первой паре. Вздумаешь чудить – устрою тебе “райские Гавайи” в нашем универе. Поверь, не пройдет и месяца, как ты вылетишь из него, словно пробка от бутылки шампанского.

Да я уже сама сижу и думаю, в какой универ переводиться.

Но, блин, какого черта?!

Смотрю в эти серые бесстыжие глаза, а у самой злость закипает. Но и страх где-то болтается. Что за американские горки!

– Нет, – чеканю, не отводя взгляда.

– Синна, не еби мне нервы, они и так слабенькие. Ключи отдаешь мне. И это еще не всё. Завтра тащишь свою тощую задницу и извиняешься перед моей девушкой. Не знаю как, но она должна поверить в твой бред. Мне плевать, что ты будешь делать. Хоть танцы с бубном перед ней исполняй. Вопросы есть?

Глотаю слюну вместе с ядом, который хочу выплеснуть на него, но любой воин знает: война проиграна, только когда один окончательно мертв.

А я живая. И пусть мальков жуёт, но я не сдамся.

– Вопросов нет, – отвечаю и морщу нос, продумывая в голове план «Б».

– Вот и славненько. Не хотелось бы из-за такой мелочи пускать тебя по кругу, – выдает с милейшей интонацией и улыбкой, от которой холодок по коже. – Очевидно, ты меня недостаточно хорошо знаешь, ну… сочувствую. Надо было раньше мозгами думать, хотя у тебя, судя по всему, голова синтепоном набита.

Не собачка

Архип

Может, я попал в какое-то тупое шоу? Пока слушал тот винегрет, которым сыпала эта ненормальная, откровенно охеревал. Из-за тупорылого спора на тачку я лишился девушки.

Не-е-ет, она так просто не соскочит. Херов ей полную корзину, а не тачку.

Смотрю в сторону – старший недобрат Антохи стоит в стороне и пристально смотрит в мою сторону. Вот только… смотрит он не на меня, а на Синнабошу.

Какого…

Поворачиваюсь сам и рассматриваю ее. Сейчас вблизи могу получше это сделать.

Совсем простая девка. Без тонны косметики, волосы длинные, чистые, блестящие, и видно, что их не мурыжат всякой дичью. Голубые глаза только напуганы, но так и надо. Нехер.

Сидит в телефоне, что-то печатает, и нет этого привычного “тык-тык” длинными ногтями по экрану. Даже не понял бы, наверно, что что-то делает, если бы не посмотрел. Но маникюр аккуратный, неброский.

По ходу, замечает, что смотрю на нее, потому что поворачивается и, сощурившись, выдает:

– Что?

Чересчур дерзкая, но почему-то меня это улыбает.

– Ничего, – отбиваю, отворачиваюсь и плавно касаюсь педали. Мой девятьсот одиннадцатый трогается с места. Пока что не спеша.

Синна сидит спокойно, будто всю жизнь ездила в таких машинах. Захотелось показать ей, как может этот красавчик. Но не сейчас. В колонне будем двигаться ровным строем. Без ненужных понтов. Сегодня не тот день.

Наша пятерка держится вместе. Первым едет Барс, за ним Терех, Ворон, Шторм и я. За нами еще с несколько десятков машин.

Весь заезд занимает не меньше сорока минут, после чего мы бортуемся на “Птичьей Гавани”. На той дороге отлично помещаются все тачки, да так, что еще остается место, чтобы устроить сабантуй.

– От меня ни на шаг, поняла? – бросаю, как только открываю дверь со стороны Синнабончика.

– Меня там подруга ждёт, вообще-то, – как-то слишком сквозь зубы отвечает она.

– Напиши ей, что ты сегодня со мной. Будешь искупать свою вину.

Смотрит так… Как будто вот-вот и в шею вцепится, но знает, когда коготки убирать, а потому достает телефон и печатает.

– Вот и умничка. Давай, выкатывайся, – киваю в сторону, намекая ей, что пора покинуть мою машину.

И она послушно это делает, слишком четко выставляя свой зад. Прозвучит совсем дико, но первым желанием, было вжарить ей по упругим ягодицам.

– Имя-то у тебя есть в наличии?

– Для тебя – нет, – чеканит и отходит от машины на шаг.

Ровно два шага мне требуется, чтобы оказаться в опасной близости от нее. Ровно два вдоха и два выдоха, чтобы не взорваться и успеть взять своего внутреннего зверя под контроль.

– Имя? – тихо, почти касаясь ее губ. В глаза ее смотрю. Радужку рассматриваю, словно мозаику. Кажется, будто там спрятан отдельный мир. Неизведанный и… сука, бесячий. С кучей чертей.

А она смотрит, не моргая и так упрямо. Как кошка, у которой девять жизней.

– Имя свое скажи. Все равно ведь узнаю, – выдыхаю в нее.

– Света.

– Плохой вариант. Давай еще.

– Называй меня так, как тебе хочется. Все равно это ничего не изменит, – усмехается.

Строит из себя невесть кого, а сама трясется, словно осиновый лист. Слегка коснись и оторвется. Улетит не поймаешь. Дурная.

– Вероника, – говорю чисто интуитивно. Просто, потому что ей идет это имя.

И по ее распахнувшимся резко глазам понял, что угадал. Да ладно? Сам прихерел сейчас.

Улыбаюсь.

– Дар экстрасенсорики. Вижу будущее. Твое, кстати, незавидное.

– Это еще бабка надвое сказала, – часто и тяжело дышит. Ну точно – бессмертная.

Делает шаг назад, продолжая смотреть на меня.

– Долго стоять будем? Холодает, – буднично говорит Синна и отворачивается.

Молча двигаю к парням, но боковым зрением контролирую ее.

Идет чуть поодаль, но достаточно близко, чтобы следовать моим указаниям. Смотрит прямо перед собой и то сильнее сжимает, то ослабляет хватку на телефоне в руке.

Стоит подойти к друзьям, как все взгляды обращаются сначала за мою спину, а затем уже на меня. И в глазах каждого читается: “Бурый, ты совсем ебанат?”.

Леха перекидывает мне газировку и кивает в сторону Синны.

– Че за прикол?

– Это? – я лениво оглядываюсь на Веронику, прищуриваясь. – Это моя новая игрушка.

– У-у-у, Бурый, ты в своем стиле. Вот такого я тебя узнаю. Может, и ну ее… Лизу твою, – продавливает Терех.

А вот это уже не смешно. Стискиваю челюсти, сглатываю вмиг ставшую вязкой слюну.

– Ник, завались.

– Сорь, перегрел, – поднимает он руки.

Вероника, конечно же, все слышит, хоть и делает вид, что рассматривает прекраснейший закат. Но уши греет, тут как пить дать.

– Синна, – зову ее.

Громкий выдох дает понять, что меня услышали, но не особо торопятся сделать, что сказал.

Ровным, медленным шагом подходит и смотрит только на меня. С психом. Злобой. И лютой ненавистью.

– Я тебе не собачка, – цедит сквозь зубы.

– Открой, – передаю ей банку с газировкой.

Она забирает ее и смотрит то мне в глаза, то на кусок алюминия. Ухмыляется на один бок пухлыми губками, а в следующий миг разворачивается и с размаха выкидывает банку в глубокий овраг. Отдаю должное: он достаточно далеко от дороги.

Парни прихерели.

– Я же сказала: не собачка.

– Пон. Ладно.

Какие “ладно”? Ощущение, что по вене пустили закись азота, которая мгновенно повышает обороты моего движка. Чертов “Форсаж” эмоций.

Подгребаю к парням. Перекидываюсь с ними парой фраз.

– Мне пора. Всем до завтра, – прощаюсь с друзьями, разворачиваюсь и двигаю к тачке.

На долбанушку откровенно по бую. Ноги есть. Доберется до дома сама.

“Не собачка” же…

Ну вот урод же!

Вероника

Смотрю вслед удаляющейся широкой спине. Напрягаюсь. Что-то мне не слишком нравится этот его ровный шаг. Иду следом, прибавляя скорость, но все равно не успеваю за его длинными ногами. А в следующий момент Бурый садится в машину и запускает двигатель. А я глотаю воздух от возмущения.

– Архип! Какого черта?! – почти верещу я, но он не обращает внимания.

Его Порше трогается и медленно уезжает с Гавани.

Резко останавливаюсь, будто к месту пригвоздили, и наблюдаю за двумя красными огоньками уезжающей машины.

Вот ведь… придурок.

Хочу поднять камень и бросить четко в заднее стекло, но сдерживаю себя, понимая, что тогда угроза о “круге” не будет пустой. Он еще кого-нибудь, кроме своих дружков, позовет. За машину-то.

Тру переносицу двумя пальцами и прикидываю, что делать теперь. Слышу улюлюканье за спиной. Поворачиваюсь, а там все братство неандертальцев на меня смотрит, кто-то даже слишком похабно улыбается. Неотесанные бараны.

Ну уж нет, тут я не останусь. Иду в сторону дороги и параллельно набираю Наташу.

– Ну что там с этим придурком? – спрашивает подруга, стоит ей только снять трубку.

– Он меня в Гавани одну оставил. Заберешь?

– Охренеть, он совсем баран? Заберу без проблем, но ты же понимаешь, что мне долго ехать?

– Да, я выхожу на дорогу и пойду к “Ленте”. Там подожду, – вымученно отвечаю ей.

– Ок, – кладет трубку.

Ощущение, будто по мне прошлись, проехались, а затем допили остатки жизненных сил: чувствую себя максимально плохо. А сейчас еще прилично топать, неизвестно сколько ждать и непонятно сколько ехать.

Ну вот урод же! Торжественно клянусь, что если еще хоть раз начну думать о том, что у него красивые глаза, губы или что он вкусно пахнет, то двину сама себе. Еще и Нат о том же попрошу.

По ночной дороге едет не так уж много машин, но зрелище от размытых фар, когда они на скорости проносятся мимо, – завораживает. Пока в один момент на обочине передо мной не останавливается одна из них.

Я не вижу в темноте, что именно это за машина, но точно не Бурого: у того придурка она ниже. С водительской стороны выходит высокий стройный мужчина и идет в мою сторону.

Напряглась всем телом. Если меня еще сегодня ограбят и изнасилуют – будет фиаско!

Но стоит ему подойти, и я понимаю, что где-то раньше его видела. Ему около тридцати на вид, темные волосы, строгий взгляд, приятная стройная фигура. Одет хорошо. Против воли начинаю расслабляться.

– Привет, – говорит спокойным голосом и будто пытается не спугнуть. – Я тоже с “Гавани”, давай подвезу, – показывает пальцем за мою спину. – Видел, как Бурый тебя там оставил, и не смог сдержаться. Это же каким уродом надо быть…

И я не могу не согласиться! Но прыгать от радости и благодарить не спешу.

– Привет, – подозрительно отвечаю. – Откуда мне знать, что ты не такой же.

– Ну, я ведь не заталкиваю тебя в тачку силой, – поджимает тонкие губы.

“Тоже верно”.

– Мне на Завертяева, – смотрю на него украдкой, а сама телефон в кармане рукой сжимаю.

– Круто, поехали, – отходит к машине и открывает заднюю пассажирскую дверь. Видимо, понял, что я его боюсь.

Медленно подхожу ближе и смотрю номер. Тут же достаю телефон и печатаю Наташке, что нашла с кем уехать, и добавляю номер машины на всякий случай.

МСУ: Ты умрешь не своей смертью! – отвечает подруга.

Усмехаюсь: это то, с чем я не могу спорить.

Сажусь в салон и невольно морщусь. Тут пахнет сигаретами. Я не противник курящих, но точно осуждаю это дело. Тем более в закрытом помещении: уж слишком потом все воняет.

Парень садится за руль, смотрит в зеркало заднего вида и дружелюбно улыбается. Затем выглядывает в боковое зеркало и выезжает на дорогу.

– Я Рома, – неожиданно прорезает тишину его голос через какое-то время, из-за чего я вздрагиваю.

– Ника, – отвечаю и кладу голову на пластиковую перекладину у окна.

– Расскажешь, Ника, что такого произошло, что Бурый так поступил?

Меня передернуло. Нет. Не расскажу. Хватит с меня рассказов об этом, хватит мусолить эту тему. Я и так проблем нахватала – мама не горюй. Мне еще надо придумать, что сделать, чтобы не отдавать этому терминатору ключи от своей машины.

Поднимаю взгляд – его карие глаза смотрят на меня в зеркало. Натягиваю улыбку и отворачиваюсь обратно в окно.

– Небольшое недопонимание.

– Не обращай внимания, – говорит так спокойно, что хочется стукнуть его. Была б я такого же роста и с членом в штанах, возможно, думала бы так же. – От тебя, кстати, очень вкусно пахнет.

Вставляет это так неожиданно, что я резко поворачиваю голову от окна к нему. Щеки вспыхивают. А стоит вспомнить, что Архип сказал “воняешь”, так сразу злость берет.

– Спасибо, – говорю тише, чем следует, но, судя по его довольному лицу – Рома услышал.

До дома он довез меня достаточно быстро. Разговор не особо шел, но и парень не пытался его раскачать. То ли видел мою растерянность, то ли и сам не особо горел желанием.

Когда машина остановилась возле подъезда, на который я указала пальцем, Рома повернулся ко мне и задал самый неожиданный вопрос:

– Оставишь свой номер?

Открыла рот. Закрыла. Я слишком устала, чтобы думать о последствиях, а потому протягиваю руку ладонью вверх. Кладет свое “Яблоко” сверху. Вбиваю номер, и сама же сохраняю как “Вероника трасса”. Рома смотрит в телефон и тихо смеется.

– Что? – вымученно спрашиваю.

– У меня, конечно, больше нет контактов с такой пометкой, но это, пожалуй, лишнее.

Не до конца понимаю, что не так, пока он не поворачивает телефон включенным экраном ко мне.

Бью себя по лбу ладонью и усмехаюсь.

– Прости, ужасно устала, – потираю лоб.

Рома при мне же стирает последнее слово и вместо него пишет “Корица”. Я снова краснею и тупо улыбаюсь.

Глава 3. Во рту чувствую вкус крови

Вероника

Проснулась с дикой головной болью и отвратительным настроением. Последней каплей стало ворчание отца насчет моего позднего прихода и того, что я «шумела». Вот тогда-то я и взорвалась, распсиховалась и пулей вылетела из дома, даже не прихватив ветровку.

К Наташе, которую заранее попросила приехать за мной, вышла в одной майке.

– Ты как? – спрашивает подруга, оглядывая мой внешний вид.

Закатываю глаза и, откинувшись головой на сиденье, просто говорю:

– Поехали.

Уже на подъезде к универу я напряглась. Что бы ни задумал этот имбецил, ничем хорошим для меня это не кончится, но я буду не я, если так просто отдам ему то, за что сама боролась. И так хорошо живёт, а мне нужнее. Именно по этой причине не поехала на машине: нет ключей — нечего отдавать. Нужно немного потянуть время, чтобы понять, что делать дальше.

Наташа паркует машину, и мы вместе идем ко входу, у которого, конечно же, стоит он. Сердце забилось чаще, пуская кровь по венам со скоростью истребителя и заставляя чаще дышать.

Нат поворачивается ко мне, видит, что что-то не так, и останавливается.

– Хочешь, не пойдем сегодня на занятия? – спрашивает и серьезно смотрит своими голубыми глазами в мои.

Легко ей рассуждать, когда у родителей столько денег. У моих то хватает только-только обучение оплачивать. Но я реально задумалась. Уже сделала шаг назад, когда этот цунами меня заметил и двинулся навстречу.

Вдохнула полной грудью и жду.

– А ты живучая, – скалится он, подходя вплотную. – Как таракан, – с усмешкой добавляет. – Ладно, идем, – тянет свою медвежью лапищу и мертвой хваткой вцепляется в мою руку.

– Бурый, убавь пыл, – встревает Наташа, и они начинают гипнотизировать друг друга.

Стою как реальная мышь. Слово вставить боюсь. Его боюсь. За подругу тоже боюсь. Но они росли в одних кругах, может ее и не зацепит.

– Ты вообще не встревай, у самой рыльце в пушку. Я правильно понимаю, что все это дерьмо с твоей подачи? – бросает на нее недовольный взгляд и крепче сжимает пальцы на моей руке.

– Ты все равно лучшего в жизни не видел, – фыркает подруга и хватает его за запястье той руки, которой он держит меня. – Отпусти её.

– Наташ, вот ты вроде не совсем дура. Хотя, может, я ошибаюсь. Но подумай сама: из-за этой тупоголовой мне надо разруливать ситуацию с моей девушкой. Оно мне нахер не усралось. Так что пусть ЭТО ходячее недоразумение и исправляет то, что натворила. И да, я с ней еще ласков. Просто зайка плюшевый, как можешь сама заметить.

– Если хочешь с кого-то спросить, то спрашивай с меня, – Наташка упрямо не желает меня отдавать этому «зайке».

А он бесится еще сильнее: я чувствую это на собственной руке. И поэтому поворачиваюсь к Нат, смотрю решительно и говорю:

– Все нормально, Наташ, иди.

Подруга смотрит недоверчиво, но, считав в моих глазах уверенность в собственных силах, отпустила плюшевого.

Повернулась уже к Бурому:

– Пошли.

– Шевели ветками, – бросает он и ускоряет шаг.

Ну, у меня выбора нет, и я шевелю. Потому что он летит, хотя, возможно, для него это обычная скорость. Сначала я не поняла, куда Архип меня тащит, пока не прошли торец здания и не свернули в мини-парк позади универа.

Протаскивает, по-моему, по всем возможным закоулкам, да как будто специально лицом в ветки воткнуть пытается, но, увы и ура, я невысокая.

Подходим к одной из беседок, и Бурый почти швыряет меня в девушек, которые там сидят.

– Это что? – вздергивает бровь одна из них: шикарная блондиночка, которую я уже видела вчера. Такой бы даже я дала.

– Не что, а кто, – взбрыкиваю я.

Она лишь брезгливо скользит по моему лицу взглядом и тут же отворачивается, словно увидела мерзкое насекомое.

– Время не теряем, – Архип подталкивает меня в спину. – Давай, начинай.

Закатываю и закрываю на секунду глаза, чтобы собраться с мыслями. Глубокий вдох, протяжный выдох.

– В общем, то, что было вчера - просто спор с подругой. Я не хотела, чтобы из-за этого кто-то пострадал. Прости, – выдавливаю из себя последнее слово и морщусь, как если бы съела пол-лимона.

Блондинка встает, а её две подружки как фурии нахохлились: ожидают. Подходит ко мне почти вплотную и смотрит свысока.

– Ты чё, мразь, – шипит она. – Совсем в невменозе была?

Проглатываю это только потому, что сзади, меньше чем в полуметре, стоит её кавалер.

– Лиз, полегче, – внезапно слышится голос Бурого за спиной.

– Так вышло. Прости, – сквозь зубы повторяю снова.

Блондинка с силой стискивает зубы, сжимает руки в кулаки и дрожит от напряжения и ярости.

– С-сука! – взмахивает рукой, и её кулак прилетает в моё лицо.

Голова дергается в сторону, скулу обжигает дикой болью. Рефлекторно прикладываю руку и понимаю, что она оцарапала мне кожу, а во рту чувствую вкус крови.

Ну… я сделала всё, что смогла.

Несмотря на то, что она выше, я поднимаю голову обратно, продолжая смотреть ей в глаза, затем ухмыляюсь и бью ровно в то же место. Но мне проще: это не первая моя драка, и такого маникюра нет. Лиза пошатнулась и, не удерживая равновесие на высоких каблуках, падает на землю.

Девки, что сидели сзади, вскакивают и несутся ко мне. Уже готова получать люлей, только перед этим раздам столько, сколько смогу. Но моим боевым планам помешал Бурый.

Резко дергает меня на себя, впечатав в свою грудь, и гаркает так, что, кажется, земля дрожит:

– Совсем с ума сошли?! Успокоились обе! Это вам не бойцовский клуб!

Блондинка, тяжело дыша, вновь рвется в мою сторону, но Архип ловко прячет меня за свою спину.

Вот уж не думала, что буду драться из-за Бурого!

– Так! Она извинилась за свой косяк, какого хера ты устроила, Лиза, мать твою?

У меня в ушах звенит, и дышу, кажется, за троих, но эту Санта-Барбару наблюдать точно не хочу. И терпеть эту парочку больше не собираюсь.

– Я сделала всё, что могла, – говорю в его спину. – Можешь хоть по кругу, хоть по два. Но большего от меня не жди, – выплевываю ядом.

Короткое замыкание

Архип

Это полный пиздец. По-другому и сказать не могу. Я, конечно, предполагал, что Лиз взбесится, ну, наорёт может, истерить начнёт, но, чтобы так…

И всё это из-за поцелуя в сраном споре.

– Я позже подойду. Поговорим, – прожигаю Лизу злобным взглядом так, что она могла бы задымиться, разворачиваюсь и нагоняя хватаю Синну, тащу за собой через двор, словно нашкодившую кошку. Она молчит, ни писка не издаёт, только шмыгает носом и постоянно прикладывает руку к своей щеке.

– Конечно! Надо маленькую сучку пожалеть! – летит нам в спину.

Не реагирую на тупые бабские провокации, а вот мелкая дёргается в обратную сторону.

– Куда? – хрипом давлю. Сука, аж голос сорвал из-за них.

– Отпусти. Я на это не подписывалась. Извиниться? Ок. Но вот это терпеть не буду только потому, что у неё сумочка от Гуччи!

– Сама виновата, надо было раньше своими куриными мозгами думать, куда ты влезаешь.

– С каких пор за слово “прости” по лицу бьют?! Я же ей не рога наставила! – уже орёт, а не шепчет. Вырывается и толкает меня в грудь. Чисто боевой хомяк.

Бесит до чёртиков в глазах. Придушить сам готов. Два шага, и я сгребаю её в охапку, перекидываю через плечо и тащу в сторону продуктового. На её дёрганья не реагирую. Дергайся, не дергайся – насрать. Пока несу, понимаю, что чего-то не хватает, но слишком взбешён, чтобы думать, в чём дело.

Около магазина скидываю мелкую вниз, беру за подбородок и поднимаю.

– Синяк тебе обеспечен, – выдаю, думая, поможет ли холод или уже поздно.

Ладно, попытаться стоит. Дёргаю её за собой. Хватаю первые попавшиеся замороженные овощи и двигаю к кассе.

Как только выходим на улицу, утягиваю её к лавочке и пихаю в руки пакет.

– Приложи холод.

Она берёт его, но слишком дёргано. Прикладывает холодные овощи и плюхается на лавочку.

– Прекрати меня таскать, как котёнка, – шипит, не то от овощей, не то на меня.

– Какая ты сложная. Вот правда, лучше молчи. За умную сойдёшь.

– Я заметила, что тебе нравится попроще. Потупее. По… – замолчала, будто подбирая слово, – доступнее.

Вздергиваю бровь. Ахуеть заявочка! Она это серьёзно сейчас?

Сажусь рядом. Но не слишком близко, чтобы она не шарахнулась от страха.

Синна кривит лицо, прижимая замороженные овощи к щеке. Тянусь рукой, аккуратно отодвигаю пакет и разглядываю “боевое ранение”. Да уж. Красотка та ещё – щека раздувается на глазах, а вокруг синева. Кажется, после этого она точно запомнит тот день, когда встретила Архипа Бурого. То есть меня. Думаю, желание участвовать в спорах теперь у неё отбито на всю жизнь.

– Сильно болит? – спрашиваю просто ради приличия.

Фыркает, будто я спросил, не хочет ли она себе ещё руку сломать. Так, для полного комплекта.

– Бывало хуже, – отвечает и отводит взгляд.

“Бывало хуже” ага, с её чудаковатостью почему-то даже не удивлён.

Хреново звучит, но мне не интересно. Не моя проблема. Ещё раз бросаю на неё оценивающий взгляд. Да она и не выглядит забитой.

Затем она берёт телефон – который я не слышал, видимо, из-за беззвучного режима – и отвечает на сообщение.

А я понимаю, чего не хватает. Запаха. Ванили и чёртовой корицы!

– Ты доволен? Я свободна? – убирая телефон, спрашивает.

– Свободна. Ключи от тачки не нужны. Ты уже рассчиталась, – киваю на её подбитое лицо.

Синна встаёт, кидает возле меня пакет и, не говоря ни слова, идёт по направлению к универу.

Хер знает, что со мной не так. Хочется накричать на неё. Оскорбить. Сделать что-нибудь, чтобы она задержалась. Подрываюсь с лавки, делаю в её сторону несколько шагов и останавливаюсь. Стоп. Ну и что я творю? Не похуй ли? Всё. Конец. Мы в расчёте. Больше мне от неё нихрена не нужно. Пошла она лесом.

Протупив ещё несколько минут, набираю Лизе и пересекаюсь с ней на парковке.

– Выпустила пар? Теперь успокоилась? Веришь мне? – давлю на одном дыхании, уже не особо надеясь на что-то.

– Вылизались? – хладнокровно бросает в ответ, вздёрнув татуированную бровь.

– Блять, опять? Не начинай. Мне на неё фиолетово, до вчерашней её выходки я понятия не имел о её существовании. Лиз, ну? – начинаю закипать, но тянусь и касаюсь её руки. – Замяли эту тему?

И только сейчас замечаю фонарь у неё с той же стороны, что и у шкета. Чёткий удар у Синны. Лиза морщит нос и слишком долго моргает. Всего один раз. Но вечность, сука.

– Ладно, – наконец выдаёт она. – Замяли.

Притягиваю её к себе. Обвиваю руками вокруг хрупких рёбер. Лиз тянется ко мне на носочках, кладёт руки на мои плечи и сжимает ткань толстовки, я чуть сильнее сжимаю её тонкую талию.

Касаюсь губами её губ, плавно углубляя поцелуй. Затем чуть отстраняюсь, касаюсь её лба своим и заглядываю в глаза. Прямой контакт.

– Успокоилась? Теперь всё нормально? – хриплю.

Она коротко кивает, закусывая губу и снова тянется для поцелуя.

– Вот и славно, – выдыхаю с облегчением и вновь целую её, но теперь более жадно, требовательно, по-звериному напористо. Я бы и дальше терзал её пухлые, мягкие губки, если бы мозги всё-таки не встали на место.

Отлипаю от Лизы, смотрю ещё раз на её лицо и говорю:

– Тебе надо холод к щеке приложить…

Идиотизм. История пакета замороженных овощей – версия 2.0.

Вновь иду в продуктовый. Не глядя хватаю что-то типа “мексиканской смеси” и вываливаю на улицу под ошалевший взгляд кассира, туда, где на той же грёбаной лавочке сидит моя девушка. Точно так же пихаю ей в лицо пакет со словами:

– Приложи холод.

Бля. Да во всём этом единственный идиот – это я.

Лиза смотрит на меня снизу вверх, закусывает губу, забирает овощи и прикладывает их к щеке.

Отворачиваюсь от неё, чтобы она не видела весь пиздец, что отражается на моём лице. Сжимаю пальцами переносицу и с силой зажмуриваю глаза.

– Обещай, что я её больше не увижу, – тянет настойчиво она.

Глава 4. Жизнь продолжается

Вероника

Пулей влетаю в туалет на первом этаже и смотрю в большое зеркало. Скулу разбарабанило, и место удара уже прилично посинело.

Красавица, мать вашу за ногу!

Меня трясет, как осиновый лист, и я не до конца понимаю от чего – от адреналина или от злости. В любом случае, это можно заглушить лишь одним. Открываю кран с холодной водой и жду, когда она станет ледяной. Подставляю руки под струю и, набирая полные ладони, опускаю в них лицо. Резкий контраст вынуждает на несколько секунд задержать дыхание, но оно быстро восстанавливается, и я снова поднимаюсь, облокотившись на раковину.

“Ключи от тачки не нужны. Ты уже рассчиталась”, – эхом всплывает в голове.

Да как будто кто-то бы отдал тебе их! Парочка, чтоб их, двинутых.

Все еще влажными холодными руками обтираю шею и буквально кайфую, когда чуть нагретые капли стекают под майку. Мне слишком жарко. Слишком стрессово. Слишком… эмоционально. Собираю растрепавшиеся волосы в высокий хвост, предварительно "расчесав“ их пальцами.

Протяжно выдыхаю.

Тремор прошел, но злость еще не отпустила. Сегодня заведомо плохой день. Ужасно начался, еще хуже продолжился. Что к вечеру-то будет?

Телефон снова настойчиво завибрировал. Достаю из кармана, открываю сообщение.

Рома: Как проходит учебный день?

Он уже писал, когда мы сидели на лавочке, и пожелал доброго утра. Кажется, в тот момент я слишком грубо ему ответила.

“Отвратительно, Роман”, – думаю я, но в ответ пишу, что все круто.

Рома: Хочешь, заберу тебя после пар? – почти в ту же секунду прилетает ответ.

И вот он – мой выход из этого паршивого дня. Как луч света сквозь тучи пробился.

Я: Нет. Хочу, чтобы ты приехал сейчас, – отправляю и жду.

И снова почти моментальный ответ – стикер, где какое-то синее существо показывает двумя лапами “Ок”, с пометкой “Через десять минут жди”.

Умываюсь еще раз и отключаю кран. Провожу языком по щеке изнутри, нащупывая рану от собственных зубов. Ну теперь-то точно машина заработана потом и кровью. Усмехаюсь собственному отражению и понимаю, что больше не могу сдерживаться.

Слеза тонкой струйкой скатывается по левой щеке, обжигая царапину, что оставила эта психованная дрянь. Плотный ком встает поперек горла. Это просто от обиды. Все пройдет.

“Вот сейчас”, – говорю сама себе и сквозь боль сглатываю ежа в глотке.

Я столько раз дралась в школе, что этот случай не особенный. В основном причина была такая же – недопонимание по отношению к парням. Но я уж точно никогда ни у кого не пыталась отбивать боя. Бред. Еще, конечно, причиной был мой отец. Ну а кто любит полицейских? Правильно. Никто.

Так уж вышло, что училась я всегда среди элиты благодаря отцу Наташи. Универ, как и школа, не стал исключением, но это чистая случайность и усердная работа головой, то есть мозгом. Что очень помогло мне попасть на факультет с отсутствием бюджетных мест. Зато элитно. Перспективно.

Естественно, ни одна такая драка не обходилась без слез после: я ведь не железная. Но со временем слезы появлялись уже просто от обиды на весь гребанный мир. Когда ты человек среднего класса, иногда приходится выгрызать себе место под солнцем.

“Но ты же девочка”, – говорила мне всегда мама.

Да, мам, девочка, живущая среди гиен.

Единственным лучиком света в таких ситуациях всегда была Наташа, которая потом находила моих обидчиков через связи отца в службе безопасности и гадила им по полной.

С ней мы подружились лет в шесть-семь, когда моя мама работала у Антона Владимировича бухгалтером. Ох, как мама ему помогала в начале пути, только боги знают. Но вот так, постепенно, мы сдружились и стали “не разлей вода”.

Снова смотрю в зеркало и с удовольствием понимаю, что истерика прошла. На лице из постороннего только красные глаза и фингал. Хорошо, что я практически не крашусь, иначе пришлось бы отмывать потекшую тушь.

Вибрация телефона подсказала – десять минут прошло. Смотрю в экран и подтверждаю свою мысль: Рома уже на парковке.

Читаю его сообщение, но оставляю неотвеченным. Вместо этого пишу подруге, что уеду из универа, чтобы не теряла.

МСУ: Все нормально? Что он сделал? Ты куда? – сыпет сообщениями одним за другим Наташка.

Фоткаю свое лицо с припиской: “Но это не он. Лиза. Потом расскажу”, – и пару поцелуев вдогонку.

Нат молчит, но я понимаю, что, скорее всего, просто злится.

Выхожу на тихую улицу и радуюсь, что пара еще идет. Глазами нахожу знакомую машину – оказалось, это был черный “Аккорд” – подхожу к переднему пассажирскому и сажусь.

– Привет, – удивленно поднимает брови Рома и, захватывая мой подбородок тремя пальцами, поворачивает отдельный, именно тот самый синий, участок лица на солнце. – Это кто тебя так?

Прикрываю глаза не то от заботы, не то от психа. Потому что какого черта все трогают мой подбородок?!

– Да неважно, – слабо улыбаюсь.

– Бурый? – замечаю, как все изящное мужское тело напряглось.

– Нет, что ты. Боже. Не трогал он меня. С девчонкой сцепились, – высвобождаюсь из его хватки и откидываюсь на спинку сиденья.

Карие глаза как-то слишком внимательно осматривают меня с ног до головы, будто ища подтверждение, что со мной все нормально, и останавливаются на голых плечах.

– Ты почему без куртки? Сентябрь на дворе, – темные брови сошлись на переносице.

– Дома оставила, – пожимаю плечами.

Рома поворачивается на заднее сиденье и достает что-то оттуда. Уже повернувшись ко мне, протягивает свой черный бомбер.

– Одень.

Смотрю на парня, и отчего-то так тепло в душе, что хочется обнять его. Но я сдерживаю этот порыв и только искренне улыбаюсь, принимая вещь и надевая на себя.

– Голодная? – спрашивает, запуская движок.

– Не завтракала.

Кивает головой и выезжает с парковки, включая на магнитоле Дрейка, делая громче.

Знакомый

Вероника

Рома отвез меня в "Шато“. Один только вид ценника на омлет отбил у меня аппетит, но парень настоял, чтобы я поела. Пока ждали заказ, нам принесли воду и приборы. Роман молчал, просто молча наблюдая за мной, вызывая тем самым некий дискомфорт.

– Так, может, расскажешь, что произошло? – наконец спрашивает он, отпивая из чашки кофе и кивает на мое разукрашенное лицо.

– Последствия небольшого недопонимания с Бурым, – отстраненно отвечаю, закидывая в рот последний кусочек обалденного омлета.

– То есть, не расскажешь? – усмехается.

– Слушай, если ты привез меня сюда, чтобы пытать, то спокойно можешь вернуть обратно, – резче, чем стоило, отвечаю я. Глубоко вдыхаю, шумно выдыхаю и уже мягче добавляю: – Прости. Просто я правда не хочу об этом говорить. Мне и без того хватило этой темы. Сейчас я хочу просто забыть всю эту историю, съездить в магазин, купить кушон и проклинать ближайшую неделю Бурого, замазывая это великолепие. Все.

Рома криво улыбается, но понимающе кивает.

– Хорошо, давай поговорим о другом. На кого ты учишься?

– На направлении "Цифровое государственное и муниципальное управление“, – отвечаю и беру в руки кружку с облепиховым чаем, который до этого Рома сам налил из белого фарфорового чайника.

Темные брови вздергиваются.

– И как ты туда залезла?

– У меня что, на лице написано, что я не раскидываюсь понтами? – весело хихикаю.

– Не было написано, пока ты цену за омлет не увидела, – смеется вместе со мной.

– Мозгами, Ром. И только мозгами. Родители, конечно, платят за учебу, но в остальном работает только моя голова, – говорю, как только приступ смеха проходит и откидываюсь на спинку стула. – Тебя это так удивляет?

– Ну, знаешь… твоё побитое лицо, плюс такое направление, плюс твое поведение, да и в целом… Не совсем складывается картинка отличницы, – поджимает губы, явно пытаясь спрятать улыбку.

Я не обижаюсь, а потому тоже улыбаюсь. Я даже понимаю, о чем он говорит, ведь это не новость. Ну, не вызываю я ни ощущения прилежной ученицы, ни богатой телочки, ни разгильдяйки. Я что-то между. Всегда что-то между.

"Своя среди чужих, чужая среди своих“, – усмехаюсь я в своей голове.

Гадкий утенок, который никак лебедем не станет.

– Ну вот. Как-то так. Теперь твоя очередь, – прикладываю палец к губам и задумываюсь, какой вопрос задать. – Сколько тебе лет?

Рома аж кофе подавился. Тихо смеется и, наклоняясь ближе ко мне через стол, кидает вопрос в ответ:

– Существует столько вопросов, которые можно задать, а ты спрашиваешь это. Почему?

Наклоняюсь к нему в ответ и тихо отвечаю:

– Потому что могу.

Он усмехается и пристально смотрит в мои глаза. Не сразу поняла, что наши лица находятся достаточно близко друг к другу. Настолько, что я чувствую его дыхание и четко вижу золотые вкрапления в его зрачках. Вижу легкую щетину на его подбородке и то, как он облизывает губы. Лицо моментально вспыхивает, и я осторожно отстраняюсь.

Рома делает то же самое с абсолютно нейтральным выражением лица.

– Ты закончила? – в ответ молча киваю. – Хорошо. Тогда поехали.

Встает, кладет купюру в конверт с чеком и протягивает мне руку.

– Куда?

– В магазин, – шевелит длинными пальцами, зазывая.

Смотрю с прищуром, но все-таки даю руку в ответ.

А повез он меня в магазин за кушоном! Я прям в шоке была, если честно. Уже когда вышли из магазина и сели в машину, я откинула козырек и посмотрела в зеркало. Пока не видела это художество, даже забыла про него.

А я еще думала, почему продавщица так косилась на нас. Сегодня что, конкурс на тему: "Кто сильнее удивит кассира“? Один с моим фингалом овощи покупает, другой – кушон. Хорошо хоть не в одном магазине.

Поворачиваюсь к Роме.

– Ты же представляешь, что о нас подумали? – смеюсь.

– Еще там понял, но не подал вида, – со смешком отвечает. – Если бы я показал, что понял, они бы точно думали, что это я тебя так.

Показывает пальцем на мое лицо. Улыбаюсь, как дура, и опять смотрю в зеркало. Пять минут, и это чудо было спрятано под тонной средства.

Мы катались по городу, пока не стемнело, и говорили вообще обо всем. Узнала, что у Ромы был брат, как раз в его честь делали тот самый пробег. Меня так растрогала история о братской любви, что глаза вновь стали стеклянными. Ему двадцать восемь, что меня немного удивило, но не испугало. Да и вообще я достаточно много узнала о его жизни, как и он о моей. А потому, когда подъехали к моему дому, стало чуточку грустно.

Снимаю бомбер, чтобы отдать владельцу, но он останавливает меня, когда ткань спускается по голым плечам.

– Не нужно, – одевает обратно, едва касаясь пальцами моей кожи. – Там прохладно. Отдашь в другой раз.

– Ты так уверен, что другой раз будет? – хитро улыбаюсь.

Рома наклоняется ближе ко мне, и я чувствую запах вишневой жвачки и его парфюма. Сегодня в машине и от него не пахнет сигаретами, а я даже не обратила внимания.

Убирает прядку, что выбилась из хвоста, за ухо и тихо говорит:

– Я на это надеюсь, – легким движением губ касается моей щеки.

В очередной раз рядом с ним вспыхиваю. Коротко киваю и выхожу из машины.

Стоит зайти в квартиру, как на пороге уже стоит широкая и высокая статуя отца. Мысленно сказала спасибо всем за то, что я худая и низкая в маму.

Темная бровь отца вздернулась вверх, пока он смотрел, как я разуваюсь и одетая иду в комнату.

– Ничего сказать не хочешь? – бросает в спину.

Поворачиваюсь и устало облокачиваюсь о стену.

– Что, пап?

– Кто тебя привез?

– Знакомый, – фыркаю, закатываю глаза и, разворачиваясь, ухожу.

Когда дверь комнаты за моей спиной закрывается, устало падаю на широкую кровать и впериваюсь взглядом в потолок. Сумасшедший день. Поднимаю руку с телефоном, чтобы посмотреть время, и нос обдает запах Ромы. Но мне почему-то мерзко. От себя? От дня? От настроения? Или от того, что, чувствуя один запах, я представляю другой?

Ментально – они меня обе перекрутили в фарш

Архип

На паре сижу, будто кто-то меня встряхнул и все внутренности наизнанку вывернул, а обратно засунуть забыл. Хер ли… бывает.

Что-то пишу в тетрадь, что-то отвечаю Лизе, хотя сам не понимаю, что именно. Перед глазами все плывет. В итоге не придумываю ничего лучше, чем поставить тетрадь ширмой и уткнуться мордой в сгиб локтя.

– Лиз, толкнешь, если что, – бормочу, прикрывая глаза.

– Толкну, – отвечает, бросив на меня короткий взгляд.

Видно, что еще дуется, но вместе с тем протягивает руку, касается “ежика” на моей голове и приятно водит пальцами, массирует… Окончательно расплываюсь и проваливаюсь в сон. Быстро. Как дохлый аккумулятор.

Вроде и отключился, но сознание все равно цепляется за каждую мелочь: скрип маркера о доску, противный голос Палыча – нашего препода по информатике, его кашель, шорох бумаги и ручки, когда Лиза пишет, тепло ее ноги, когда касается моего колена.

В какой-то момент чувствую, как она дотрагивается до моего плеча и слегка трясет.

– Архип, пара закончилась. Пошли, – шепотом у моего уха.

Отскребаю себя от стола. Голова тяжелая, как свинец. Шея затекла – тянет, что пиздец. Разминаю ее руками, затем вытягиваюсь, похрустывая позвонками. Окончательно просыпаюсь.

– Палыч не спалил?

– Вроде нет, – Лиза пожимает плечами и улыбается.

– Что? – сдвигаю брови к переносице.

– У тебя на щеке куртка отпечаталась.

Провожу рукой по лицу. Ай, да и срать. Не принцесска, чтобы париться по этому поводу.

Закидываю тетрадь и ручку в рюкзак. Левой рукой хватаю сумку Лизы и закидываю себе на плечо.

– Я сама… – тянется рукой.

– В смысле? Лиз, все, завязывай играть в сильную и независимую обиженку, – отвечаю сквозь зевоту. – Го к нам на ужин сегодня? Батя вчера прихерел, узнав о нашем расставании, – кривлю лицо.

– Я вчера была очень зла на тебя. Архип, это трындец! Мы реально все так и оставим и спустим ей это?

– Ну да… А что ты еще хочешь? – искренне удивляюсь. Лично я хотел бы поскорее забыть эту ненормальную долбанушку.

– Ну не зна-а-ю, – тянет она. – Мне кажется, эта мышь слишком легко отделалась.

Прочищаю горло, откашлявшись в кулак.

– Забудь о ней.

– Но…

– Лиз, – впиваюсь в нее ледяным взглядом. – Я сказал, забудь. И не вздумай к ней лезть, поняла меня? Все, баста.

Психованно дергается, хватается за ручку своей сумки и рвет на себя.

– Все-таки она тебе понравилась? Запал, да? Я так и знала!

– Ты реал так считаешь? – спрашиваю с нотками сарказма в голосе и выгибаю бровь.

– Да откуда мне знать. Просто…

– Слышала о таком слове, как “доверие”? Нет? А оно, представь себе, есть.

– Архип…

Развожу в сторону руки, обхожу свою девушку и двигаю на выход из аудитории. Через несколько секунд чувствую тепло на своей руке.

– Прости. Просто как вспомню ее самодовольное, холёное лицо – подкидывает, – хлопает ресничками часто. – Поехали к тебе, – добавляет, припадая к моему плечу.

Ухмыляюсь, но ничего не отвечаю. Так предсказуемо.

Выходим на улицу – прохладно, но солнце при этом шарашит в глаза. Щурюсь и жалею о том, что не взял сегодня очки. Лиза кутается в куртку, и я машинально кладу ладонь ей на спину, подгребая ближе к себе.

– Замерзла?

– Ветер противный.

– Где твоя тачка?

– Там, – Лиза указывает своим наманикюренным пальчиком в сторону жилых домов. – Ближе места не нашла.

– Жди меня, подъеду к тебе и стартанем вместе, – говорю, коротко целую ее в губы и двигаю в сторону, где оставил свой Поршень.

Стоит подойти к тачке и взяться за ручку, как слышу цокот каблуков по асфальту за спиной. И они слишком уж быстрые, настойчивые и, наверно, даже агрессивные.

– Какого хрена, Бурый? – прилетает мне в плечо ладонью.

Аж прихерел с такой подачи. Медленно разворачиваюсь и вижу перед собой злое лицо Натахи.

– О чем речь? – лениво бросаю, потирая двумя пальцами переносицу.

– Ты знаешь о чем, – шипит, приближаясь ближе, почти вплотную.

Она высокая, на каблуках втыкается своим носом в мой подбородок, но даже так выглядит смешно.

– Слушай, защитница, ты не по адресу. Мы все замяли с ней, так что твои трепыхания неактуальны.

– Ах, не по адресу? – вижу, как захлебывается ядом. Затем ухмыляется на один бок. – Тогда обращусь по адресу.

Разворачивается и стремительно летит в сторону Лизы.

Блять, где ж я так накосячил в жизни. Стою пару секунд, сокрушаясь внутри, затем припускаю за ней.

– Клим, куда газанула? Тормози! – нагоняю, торможу дикую лань за плечо. – Стопэ, я сказал.

– Ты что думаешь, я буду молча смотреть на весь этот цирк? Вы что устроили, мать вашу?! Свою гарпию на поводке держи!

– Наташ, а ты не думала, что все это из-за тебя? И той игры, в которую ты решила поиграть. Может, тебе тупо мордочку свою завалить? А? Как тебе мое предложение? Все решили, замяли, сказал же. Уймись.

Вижу, как сжимает пальцы. Тяжело вздыхает и медленно выдыхает.

– Ты облизал больше людей в этом городе, чем общественный туалет видел жоп. Уж не думала, что спустишься до того, чтобы разрисовывать девушек за поцелуй, ублюдок! – толкает двумя руками в плечи.

Только Клим собирается развернуться, как впечатывается в Барса, который тут же ловит ее в кольцо своих рук.

– Опа! Что за пташка? А дикая какая, я смотрю. Че такое? Че не поделили? – ржет он, но глаза сверкают не по-доброму.

– ПМС у нее, Макс, отпусти, пусть идет, – отмахиваюсь. Мне одной хватило. Тратить нервы и на эту в мои планы не входит.

Наташа поворачивается ко мне и подносит к моему носу средний палец с ярко-красным маникюром, разворачивается к Барсу, раскидывая белые длинные волосы по его привычно черной водолазке, и фыркает. А после уже плавной поступью уходит к своей машине.

– Хера она резвая. Из-за подружки? – смотря вслед уходящей тонкой фигуре, тянет Макс.

Что между нами происходит

Архип

Прощаюсь с Барсом, ныряю в машину и подъезжаю к Лизе. Потом мы вместе едем ко мне, соревнуясь друг с другом. Быстро, нагло, почти на грани правил. Ну, как почти… Пару камер, кажется, все же словили.

Дома тишина.

– Мы одни?

– Ну конечно, старик на работе, как и твой, – говорю очевидное. – Написал ему про ужин. Твои тоже будут.

– Понятно, – пожимает плечами и скрещивает ноги, будто впервые у меня дома, будто смущается.

И что это за новая игра? Умом девчонок не понять. Но окей.

Подхожу к Лизе, заправляю за ухо белую прядь волос. Нежно провожу большим пальцем по щеке, под царапиной. Целую в висок.

– Красивая, даже так.

– Н-ну, Архип, – тянет она, губки дует, алеет слегка, опускает взгляд на пару секунд и вновь поднимает. – Правда?

– Угу, – беру ее за руку и тяну за собой на второй этаж, в мою спальню. Пару часов у нас точно есть в запасе.

Лиза стоит посреди комнаты, пальцы на руках заламывает. Маню ее к себе жестом руки. Секунда – и она уже в моих объятиях. Дышит часто, словно ласточка, попавшая в плен. Меня тоже слегка колбасит. Видимо, и сам стрессанул из-за выходки Синны.

Вдыхаю запах волос своей девушки. Дорогой парфюм, средства для укладки волос… Что-то фруктовое, сладкое, немного приторное.

Отстраняюсь, затем целую за ушком. Руки скользят вниз, выдергиваю ее рубашку из юбки, ныряю под нее, торчу от шелковистой девичьей кожи. Член уже в полной боевой готовности. В висках долбит отбойником, а перед глазами мелькают картинки, как я натягиваю Лизу. Но не так сразу. Не в этот раз.

Осторожно подталкиваю ее к кровати, укладываю на спину.

– Архип… – выдыхает Лиза, и в этом звуке все. Дикое желание, предвкушение, которые невозможно скрыть.

Тело моей девушки выдает такую трепетную дрожь, что я ее вижу. Взгляд у неё затуманенный, губы приоткрыты. Она вся будто просит – “не тормози”, “продолжай”. И я не собираюсь. И я пойду дальше.

Подаюсь вперед, нависаю над Лизой сверху на вытянутых руках. Рассматриваю ее. И да, царапина реально не портит ее красоту. Наверное, я в край конченный псих, но, блять, это заводит.

– Пиздец, хочу тебя. Аж в ушах глушит все звоном.

– Может, в яйцах? – выдает смешок.

– Поверь, там все куда хуже.

Елозит подо мной, сама тянется руками и расстегивает сбоку молнию на своей юбке. Стягивает, остается в белых гладких трусиках. Невинных? Да нихера! Поджигает фитили еще больше. Особенно, когда смотрю на то место, которое… сейчас мокрое.

Коротко выдыхаю сквозь зубы, рвусь к ней губами, сминая поцелуй, словно боюсь, что она испарится, стоит мне ослабить хватку. Выбиваю из нее стон, рычу в пухлые, влажные от поцелуев губы. Грудинный, глубокий и хриплый звук. Греемся друг об друга, как мотор на холостых, но оба знаем – долго так не протянем. В любой момент сорвемся с тормозов. И по трассе за двести.

Все, не могу и дальше быть хорошим мальчиком.

Одним рывком сдергиваю с нее эти нихуя не “невинные” трусики, будто срываю защитную пленку с новой тачки, купленной в салоне.

– Арх-х… – шипит она и выгибается в спине.

На максимальных скоростях скидываю с себя весь шмот. Кажется, овладевая искусством телепорта к первобытному виду Адама. Все летит на пол. Коленом раздвигаю стройные ножки, удобно устраиваясь между ними.

Работаю четко: обхватываю стояк рукой, делаю несколько фрикций, упираюсь головкой в мокрую дырочку Лиз. Внутри потрескивает что-то, всего на мгновение, кажется, будто не хочу. Не на уровне физики, а в голове. Но не даю себе времени на этот бред. Как говорит Терех, когда лютый стояк, уже как-то пох, кого драть. Это девочки любят придумывать себе розовые сказки с привкусом ванили, у нас все проще. Вхожу в Лизу одним рывком, до упора. Она тут же впивается ногтями в мои плечи. Стонет громко.

– Архип, жестко хочу, – звенит ее дрожащий голос.

Жестко? Пф-ф-ф, да без проблем.

Начинаю быстро ускоряться. Не просто долблю, а будто всю душу из нее выбить хочу. Лиза верещит подо мной, царапает плечи, выдает что-то на матерном. И я в какой-то момент начинаю сбавлять обороты. Впервые ощущаю не кайф, а раздражение. Какого хера так орет, словно резаная антилопа? Какого лешего на лоскуты меня рвет своими ногтищами? И…

– Лиз, заткни свой рот, – выдаю и останавливаюсь. Выхожу из нее. Смахиваю со лба испарину. – Я в душ, – бросаю на нервном. Встаю с кровати и, подхватив с пола боксеры, захожу в ванную комнату.

Настраиваю прохладный душ, встаю под струи воды. Поднимаю голову, прикрыв глаза.

И что это сейчас было?

Не удивлюсь, если выйду, а ее и след простыл. Ну либо меня ждет очередной оглушительный скандал. Что первый, что второй вариант – дерьмо.

Черт! Кулак летит в стену. Раз. Два. Сука, три! Ни разу не легче.

Это что, все, или еще откатится назад?

Опускаю взгляд на своего вялого бойца. Стискиваю зубы от злости, понимая причину, у которой, между прочим, имя есть.

“Вероника”.

Долбанная Синна, мать ее. До того, как она ураганом ворвалась в мою размеренную жизнь, все было прекрасно. А теперь… Стою, словно кретин, боясь из душа выйти.

Спустя десять минут страданий все-таки глушу воду, оборачиваю полотенце вокруг бедер и выхожу.

Лиза сидит на полу у панорамного окна и что-то скроллит в телефоне. Делаю шаг, успеваю поймать глазом фотографию Вероники в соцсетях, прежде чем Лиза успевает свернуть вкладку.

– Что ты там смотрела? – выдаю каким-то осипшим, сдавленным голосом.

Она поднимает на меня взгляд. Глаза красные, зареванные.

– Ничего. Ничего я там не смотрела, Архип, – давит с нажимом и болью.

– Я же сказал тебе по поводу этой дев…

Не успеваю договорить, как моя, а может, уже и не моя девушка рывком вскакивает на ноги и орет на всю комнату:

– Что между нами происходит, мать твою?!

------------------------------------

Визуализация Архип

Глава 5. Я знаю, чьих рук это дело

Вероника

Пожалуй, я официально могу назвать это утро самым лучшим за последние несколько недель. Стою в ванной комнате, смотрю в зеркало. Наконец-то этот синяк прошел, всего-то понадобилась неделя с хвостиком. Голубые глаза сияют от ощущения близкого человека, который каждое утро пишет: "С добрым утром и хорошего дня тебе, красавица!“, приправляя все это эмодзи сердца и поцелуев.

Мозг тут же сам подкидывает картинку, где Рома на третий день нашего знакомства нежно обнял меня, когда мы стояли на набережной, погладил мою спину и, чуть отстранившись, припал своими губами к моим.

Это было так нежно, так чувственно, что я растеклась бы прямо там же, если бы Рома меня не держал. В тот вечер мы долго катались по центру и стояли на том злополучном кольце, но, к счастью, о проклятом вечере я тогда не вспоминала.

Чего не сказать о других вечерах… Стоило только остаться одной в тишине собственной комнаты, как то и дело голову посещали рандомные флешбэки, заставляя злиться на Бурого за то, что поселился в моей голове.

Однако Ромы там все же было больше…

Резкий стук в дверь выбил из омута воспоминаний:

– Ника, шевелись! Я на смену опаздываю, – кричит отец из-за двери.

Вновь улыбаюсь отражению и, выключая воду, выхожу.

– Тебя подвезти? – спрашивает папа, когда я прохожу мимо.

Блин, я ведь так и не сказала ему, что у меня машина есть… Странно, как его коллеги еще не сообщили о переоформлении.

– Нет, сама доберусь, – отвечаю и иду одеваться.

Открыла в комнате окно, и меня тут же обдало свежим ветром. Понятно. Холодает. Нахожу свою любимую синюю футболку и натягиваю сразу после узких черных джинс. Прикинула, не замерзну ли в кроссовках, но вовремя вспомнила, что теперь передвигаюсь на колесах. Закинула тетради и ручку в рюкзак и потопала на выход.

В дверях одеваемся вместе с мамой.

– Тебя подвезти? – спрашиваю тихо, чтобы папа не услышал.

– Андрей увезет, – так же тихо отвечает она.

Киваю и хватая куртку, лечу на выход.

Сажусь в свою машину и с наслаждением вдыхаю запах аромика и свежего воздуха. Наверное, я никогда не перестану радоваться этой крошке. Ласково погладила руль и запустила двигатель.

Уже у универа встречаюсь с Нат. Ее, кстати, та история отпустила совсем недавно, а еще я еле отговорила ее разукрашивать машину Лизы. Потому что стоило злости и отчаянию меня отпустить, так я поняла, что, в общем-то, нафуфыренная телочка в своем праве на меня злиться. В конце концов, если бы так кто-то подошел, например, к Роме, пока я сижу рядом… Не, драться я бы точно не полезла: не люблю это дело. Но я абсолютно точно злилась бы. Очень. Слишком. Так что ее мотивы мне понятны.

– Ну и когда ты меня наконец познакомишь со своим таинственным Романом? – спрашивает Наташка, игриво толкая меня в плечо своим, пока идем по коридору универа.

Сегодня и она одета особенно по-осеннему: никаких каблуков и шикарного пальто. Обычная утепленная куртка, оставленная в гардеробе, вязаный свитер с джинсами и, по-любому, дорогие ботинки.

– Как только пойму, что все серьезней одного поцелуя, – смущенно улыбаюсь.

– Ну, наконец-то я дожила до момента, когда кто-нибудь завладеет моей девочкой! – она практически хлопает в ладоши.

И хотя я дико смущаюсь, но все равно смеюсь. Так еще никто за личную жизнь другого человека не переживал. За интимную – тем более.

– Прекращай, – фыркаю. – Ты еще свечку подержи.

– О, с превеликим удовольствием.

– Не принимай это за приглашение, – бросаю через плечо, когда мы входим в аудиторию.

– Уже, – со смешком выдает Наташа.

Единственное, что мне остается – закатить глаза.

Света и Тима уже сидят в середине лекционной аудитории, и мы направляемся четко туда.

Всю эту и последующие пары почти неотрывно переписывалась с Ромой, из-за чего на моем лице практически всегда светилась радостная улыбка, а на лице Наташи – зловеще-предвкушающая.

Уже в конце учебного дня, когда стояли у гардероба за вещами, Нат совершенно серьезно спросила:

– Ты хоть счастлива?

– Да, Наташ, – говорю на полном серьезе, но внутри копошится червяк, который назойливо шепчет: "Не лги подруге. Я ведь тут. Я никуда не делся“.

Я отмахиваюсь от него как могу, но, увы, этот червяк – часть сердца, и его никуда не выкинешь.

– Ну, тогда я очень рада за тебя, – Нат обнимает меня и делает шаг назад, натыкаясь на высокую крепкую фигуру.

Я знаю его. Точнее, видела. Это один из банды маньячил – то есть друг Бурого. Еще тогда я его заметила, потому что из всех он отличался особенно ленивым взглядом и классической одеждой. Вот это контраст. Милое лицо, острые скулы и выразительные голубые глаза, которые в данный момент светятся.

– Осторожнее, пташка, убьешься, – смотрит он на Наташку сверху вниз и довольно скалится.

Нат оборачивается на него, задирает голову и, презрительно фыркая, хватает меня одной рукой, куртку – другой, а после вылетает на улицу.

Я улыбаюсь, но молчу. Подруга щурит на меня свои голубые глаза, однако тоже молчит.

– До завтра? – тянусь, чтобы чмокнуть ее в щеку и убегаю к своей малышке.

Только вот стоит мне подойти, как я вижу глубокую, нет, не царапину – ножевое ранение по моей душе и моему самолюбию.

Какого хрена?!

На боковой двери красуется след от чего-то определенно острого и тянется от переднего крыла до заднего одной сплошной непрерывной линией…

Я знаю, чьих рук это дело.

Того самого мудилы, из-за которого эта машина у меня появилась…

Сделать пакость

Вероника

Естественно, я не стану молчать! Офигеть! Это ж сколько мне теперь нужно вывалить за ремонт?! А у меня нет таких денег! Злость с новой силой накатывает, а за ней раздражение: стоило случиться этому долбаному спору, как я то и дело злюсь, психую и нервничаю!

Оглядываюсь вокруг себя и совсем недалеко вижу любимый Порше Архипа.

Ну держись, скотина, я это так не оставлю. Перехватываю ключ от машины поудобнее и, словно гопник на остановке ночью, иду в сторону его тачки.

Встаю возле переднего крыла и с силой втыкаю ключ. Так, чтобы он пролез под краску и в самую печень этого козла. А затем иду расслабленно, будто прогуливаюсь, но при этом с наслаждением слушаю скрипящий звук металла о металл.

Ровно до того момента, пока Бурый не выходит из водительской двери.

А нет, не выходит. Его будто вышвырнуло из машины. Дверь хлопает так, что у соседнего “Туарега” сигналка завыла.

– Ты чё, блять, творишь?! – рявкает, и звук его голоса прокатывается по парковке, как раскат грома.

Замедляюсь. Сердце бухает вниз тяжеленным булыжником. Он подскакивает, хватает меня за локоть. Не больно, но так, что вены стынут. Сделать пакость – не то же самое, что сделать пакость на глазах у виновника.

– Синна! Ты че, совсем с ума сошла? – оборачивается, смотрит на уродливую царапину, издает грудной рев. – Ты… мой Порш… мой… сука! Я собственными руками тебя придушу сейчас, – говорит совершенно серьезным и пугающе спокойным голосом.

Архип, словно бетонная стена, надвигается и вжимает меня в свою тачку. Извиваюсь, как могу, но его корпус перекрыл мне воздух.

– Что ж тебе не живется спокойно? А? – у самого уха обжигает своим дыханием, словно огнедышащий дракон, вцепляется рукой в мой хвост и грубо дергает его вниз, вынуждая меня задрать голову. – Такой бичужке, как ты, потребуется лет десять, чтобы погасить долг за ремонт моей машины. И что мне с тобой делать? По судам затаскать? Ты же понимаешь, что я не оставлю это так?

Рывок, и Архип вцепляется в мой кулак, в котором сжимаю ключ. Расцепляет пальцы и забирает ключ от МОЕЙ машины.

– Теперь она точно моя. Я этот “сарай” утоплю в канаве, а ты готовься расплачиваться. У тебя был шанс жить спокойно, но ты его проебала. Теперь станешь моей игрушкой и да, не советую прятаться за юбку своей подружки. Учись решать свои проблемы сама и отвечать за свой беспредел.

– И это мне говоришь ты? – дрожащим голосом шиплю я. Мне страшно. Дико страшно, но я не перестала злиться. Кажется, сейчас я способна еще и сжечь его сранный Порше вместе с ним внутри. – Ты что устроил на моей машине, козел?!

Пытаюсь забрать свои ключи обратно, но Бурый крепко их сжимает и убирает руку за спину.

– Ты че несешь, ненормальная?! – и смотрит реально, как на ненормальную.

– Не прикидывайся дурачком… Хотя че это я, тебе и прикидываться не надо, – почти выплевываю эти слова.

"Зря“, – проносится в моей голове, и Бурый это подтверждает.

Цепляется мертвой хваткой в мои щеки свободной рукой и будто борется с собой, чтобы не сломать мне челюсть. Вижу, как играют желваки на его лице, как горят серые глаза, в которых, на данный момент, по-моему, я вижу свою смерть, и даже раздувающиеся от злости ноздри сейчас похожи на две черные дыры. В целом весь его вид слишком опасен.

Приходит осознание, что я переборщила. Но поздно… Сколько раз мне говорили: "Думай, прежде чем делать“?! И почему я не слушаю?

Архип тяжело дышит, будто сдерживает нечто звериное, что уже скребется изнутри. Щеки мои горят от его хватки, губы подрагивают, но я не отступаю, даже, несмотря на то что в голове орет сирена “Беги!”.

– Ты даже не понимаешь, в какую задницу сейчас себя загнала, – рявкает тихо, но так, что пробирает каждый нерв в моем организме. Его голос не громкий, но от него дрожит все внутри, как от подземного толчка. Кажется, надвигается девятибалльное землетрясение.

– Да пошел ты! – выплевываю с ядом, хоть сама уже не знаю, откуда эта дерзость. Наверное, от злости, которую он сам же и поджег. Или от того, что мне чертовски обидно и за машину, и за себя. За мою маленькую малышку.

– Советую тебе реально перевестись из нашего универа, – хрипло роняет он. – Потому что я тебе жить там спокойно не дам. Ни дня. Ни минуты, мелкая с-сучка, – шипит сквозь зубы.

Его слова, как гвозди в грудную клетку. Смотрит в упор, не моргая, с такой ненавистью, что в другом контексте это бы походило на страсть. Но здесь и сейчас – это угроза. Голая, ледяная, обжигающая. Совершенно неприкрытая.

– Будешь думать в следующий раз, что делаешь, – еще раз пытаюсь вырваться из захвата, который, по сути, даже не захват. Он меня тупо давит.

– И что я сделал? Самому даже интересно. Милая, окстись, ты для меня вообще не существуешь, так с хера ли?

И тут ко мне приходит осознание… Лиза… Сучка.

– Где она? – резко меняю тему, от чего серые глаза непонимающе на меня смотрят.

– Кто она? Блять, Синна, у тебя точно не все в порядке с головой.

– Где твоя чертова подружка, которая помяла мою машину? – я уже на грани истерики, но проговариваю шепотом, с расстановкой и сквозь сомкнутые зубы.

Он сдавливает меня еще сильнее и буквально врезает каждое свое слово в мое тело.

– Только попробуй сунуться к моей девушке, я с тебя шкуру спущу. Поняла?

Смотрю в его широкие зрачки и вот только сейчас понимаю, насколько же я влипла…

Треснутый лобовик проще заменить на новый

Архип

Кровь кипит, в голове будто колокол, в который долбят кувалдой. Быстрым шагом прохожу по универским коридорам, несколько раз задевая рандомных студентов плечом. Направо по лестнице на второй этаж. Налево. Наша аудитория.

Лиза сидит на последнем ряду ближе к окну, уткнувшись в телефон, как ни в чем не бывало. Рядом её подружки, пищат словно мыши про очередной фотосет для соцсетей. Останавливаюсь и не знаю, как меня просто не срывает на дикий матерный ор. Потому что всё это какой-то звездец.

– Бурый, чё подвис? – давит смешком Ворон.

– Завались, – бросаю. Не до его подколок сейчас. Снова бросаю взгляд на задние ряды. – Лиза! – рявкаю так, что все присутствующие оборачиваются на меня и смотрят с неподдельным любопытством. Ну и страхом, конечно.

Она вскидывает голову. Да, всё понимает. Глаза, как у испуганного зайца ночью на трассе. Отсюда вижу, как она сглатывает слюну, поджимает губы, словно маленький ребёнок, которого только что поймали предки на воровстве.

– Что? – пытается держать спокойный, ровный тон.

Подхожу ближе. Не торопясь. Пока иду, буквально цепями себя сдерживаю, чтобы окончательно не сорваться.

– Это ты сделала? – один вопрос. И я, блять, жду один ответ. Честный.

– Архип… Ты о чём? – заправляет прядку белых волос за ухо, ненадолго опускает взгляд, затем, будто опомнившись, что так выдаёт свою ложь, вскидывает его обратно.

– Серьёзно? Так, ну-ка иди сюда, – ещё ближе подхожу к своей девушке, беру её за локоть и тяну за собой. Выяснять отношения при всех… это всё же ту мач.

К счастью, Лиз не сопротивляется, успевает цапнуть свою сумку и семенит за мной своими тоненькими ножками.

– Я же тебя просил. Нет, я тебе конкретно сказал, чтобы ты оставила Си… ту девчонку в покое. Так какого хера теперь узнаю, что ты изнахратила её тачку?

– С чего ты взял, что это я? – складывает руки на груди, выстраивая защиту.

– А кто? Кто, если это был не я? Потому что мне это не надо. А вот тебя, видимо, до сих пор цепляет. Спасибо, Лиз, ты испортила не её тачку, а мою.

– Да с чего бы? Архип, я вообще тебя не понимаю! – заводится она, срываясь на крик.

Молча тяну её к парковке. Когда подходим ближе, слегка подталкиваю Лизу в спину. Останавливаемся и смотрим на “новый тюнинг”. От одного вида которого плакать хочется.

– Как тебе?

– Это… Архип, но это не я, – с беспокойством в голосе лепечет Лиз.

– Конечно, не ты. Но из-за тебя. Если бы своими шаловливыми ручонками не полезла, этого бы не было. Ты, блять, знаешь, как я люблю свою тачку… знаешь же!

Стоит, мнется, на лице эмоции словно маятник: злость – вина, злость – вина.

– Я не знаю, что сказать… Если это сделала та мышь, то надо её…

– Ещё раз говорю: не лезь к ней! – давлю рыком, дёргая Лиз на себя. – Не лезь, мать твою!

Смотрю на неё, и второй раз ловлю себя на том, что между нами творится какая-то ерунда. Отхожу на пару метров в сторону, отворачиваюсь от неё, выбиваю из пачки сигарету и прикуриваю. В голове просто спутанный клубок мыслей. Прикрываю глаза, и против воли всплывают совсем недавние кадры.

***

Моя неудачная попытка сгладить нашу ссору. Секс, который провалился по всем фронтам. Лиза, которую я засёк, за просмотром соцсетей Синны. И новая разрушительная волна.

– Что между нами происходит, мать твою?! – выдала, будто плетью хлестнула.

И правда. “А что между нами происходит?” - тут же пронеслось в моей голове.

Я стоял в полотенце, всё ещё мокрый после душа, и тупо молчал. В горле – ком. В голове – туман. Хотел ответить, но язык будто к нёбу прирос.

Ещё несколько дней назад я был уверен в своих чувствах, в наших отношениях. А теперь… Мы ссоримся. Мы миримся. Но всё не то. Словно наш мир и все дома, здания в нём оказались не из камня, а песка. Хрупкого, сыпучего. И одного порыва ветра хватило, чтобы превратить всё в руины. Первая проверка отношений и вот такие разрушения дала.

“А может, гоню?” – словно озарило.

Последние дни откровенно на нервяке был, вот и словил вялого, а потому и психую.

– Нормально всё, – прохрипел, но сам же не поверил своим словам. – Забей, бывает.

– Раньше не бывало, Архип, – выдала с недовольством.

– Ты сейчас по моей самооценке бьёшь, – усмехнулся, пытаясь перевести всё в шутку.

– А ты по моей не бьёшь? – шутка не удалась.

И снова сорвался.

– Хватит! Не устраивай сцен из-за неудачного траха! Мне и без того хреново.

Она тычет пальцем в мою мокрую грудь.

– Если я блондинка – не значит, что тупая. Я вижу, в какой момент всё пошло через жопу, Архип! Недостаточно большие яйца, чтоб признаться мне, так хотя бы себе не лги!

– Прекрати, Лиз. Мы сейчас оба перегибаем на пустом месте из-за сраной ситуации, которая уже закончилась, между прочим.

– В этом мире только тебе может быть хреново, да? – тише, чем ожидал, спросила она.

Я тогда не ответил ничего. Просто притянул её к себе, крепко сжал в своих руках. Так мы и стояли, не двигаясь несколько минут. Потом целовались. Потом был примирительный секс. Да, до конца. Ну а потом Лиза с победной улыбкой сидела за ужином в нашей столовой. Предки тоже светились счастьем. А я… меня тупо тошнило от самого себя.

Когда Лиза со своими родителями уехала, я тут же собрался, свалил из дома и наматывал круги по городу. Выпуская всё напряжение. Доехал до реки и, опершись на капот своей тачки, долго смотрел на спокойную водную гладь. На сентябрьский холод было как-то ровно. Наоборот, меня будто остужало.

За каким-то хером сам открыл соцсеть, нашёл Веронику и как полный долбан пялил на её фотки, разве что слюни не пускал, словно шарпей.

Одну сохранил.

Глава 6. В его карих, я вижу другие

Вероника

Неделю я заходила в универ с молитвой на губах и выходила с ней же. Как ни странно, Архип не пытался меня выловить и сделать что-то страшное. А что именно, кстати, мне даже в голову не приходило.

Сижу в телефоне на переднем сиденье "Аккорда". За окном темно, как и в моей голове. Листаю страницу в браузере одного из универов нашего города, нервно закусывая губу.

– Что ты там смотришь? – вырывает из плена гаджета голос Ромы.

– Правила перевода из одного универа в другой, – отвечаю, поднимая на него мимолетный взгляд, а затем снова смотрю в экран.

Мужская рука накрывает телефон, заставляя меня нервно выдохнуть.

– Прекрати. Ничего он не сделает. Если до сих пор ничего не произошло, то и не произойдет, – карие глаза пристально уставились на меня. – Хочешь, я поговорю с ним?

Протяжно фыркнула.

– Если он из-за Наташки злится, то из-за тебя порвет меня на британский флаг.

Да, я рассказала Роме о том, что произошло. Естественно, он был недоволен и очень долго возмущался. Но больше он был недоволен тем, что я поступила опрометчиво. Сослался на мои "молодые гормоны“, покачал головой и причитал о том, что я сумасшедшая.

А я осознала, что сделала, только тогда, когда Архип с психом отошел от меня, развернулся, кинул через плечо что-то вроде: "Свободна“ и ушел в здание.

Осела на землю прямо возле проклятого Порше и минут пять тупо сидела. Затем встала и, подбирая сопли, пошла на автобусную остановку.

На эмоциях ничего не стала рассказывать Наташе, но вечером все же позвонила. Слёзно умоляла ее не лезть и дала честное слово, что все хорошо.

Выплакала все потом Роме.

– Так, прекращай заниматься херней, – Рома забрал из моих рук телефон, заблокировал его и закинул в бардачок. – Поехали развеемся.

Запустил движок и тронулся с парковки у моего дома.

Вид ночного города успокаивает меня, и, залипая на мелькающие фонари, начинаю расслабляться. В машине громко играет Tigo, Mirant "Планы на завтра“, а я с удовольствием подставляю лицо осеннему ветру в окно, который раздувает волосы.

Мельком вижу, как Рома улыбается, глядя на меня, и прибавляет скорость. Начинаю улыбаться тоже, а затем и смеяться. Все страхи и переживания уходят куда-то очень далеко, когда я сижу рядом с ним и чувствую крупную ладонь на моей ноге.

Несколько кругов по центру, и мы приезжаем на парковку возле ТЦ, где обычно собирается много людей: тут обычно дрифт, смех, алкоголь и громкая музыка.

Рома паркует машину среди других и, заглушая мотор, смотрит на меня.

– Пошли?

Хмурюсь. Вот уж чего я сейчас не хочу, так это сборища мажориков и их девок. К тому же, велика вероятность, что и Бурый здесь. Он такое обычно не пропускает.

Мотаю головой, как обиженный маленький ребенок.

– Давай я посмотрю, тут он или нет, а ты подождешь возле машины? – снисходительно улыбаясь, говорит Рома.

Тут я уже киваю и, открывая дверь, выхожу. Постоять на улице вдали от шумной компании я не против. Обхожу машину и, упираясь бедрами в капот, подставляю лицо прохладному ветру.

Роман вернулся через пару минут, встал напротив.

– Его там нет, – подходит ближе, удобно укладывая руки на мою талию. – Пойдем?

– Может, постоим тут? – кладу руки на его грудь и заглядываю в карие глаза.

А затем хватаю за кофту, прижимая ближе к себе. Тянусь и нахожу своими губами его.

Мужские губы отвечают сразу, жадно и требовательно. Ветер треплет мои волосы, но мне все равно. Сейчас есть только он, его тепло, его запах, его вкус. Все остальное перестает существовать. Я углубляю поцелуй, чувствуя, как его руки сильнее сжимают мою талию. Его дыхание становится прерывистым, мое тоже.

Отстраняюсь, тяжело дыша, и смотрю на Рому. В карих глазах пляшут огоньки, губы чуть припухли.

– Что угодно, лишь бы не оказаться в том обществе, да? – с усмешкой спрашивает, наклоняя голову вбок и убирает прядь волос с моего лица за ухо.

Хмыкаю, но молчу.

Припадаю к его груди и будто лежу на теплой кровати. Рома не отпускает, не отходит, лишь поглаживает волосы.

Ухом слышу, как гулко долбится в ребра его сердце, понимаю, что готова сидеть так вечность.

– Поехали, – вдруг раздается его голос и проходит вибрацией по всему организму.

– Куда? – неохотно отрывая голову, спрашиваю.

– Туда, где менее людно, – и добрая улыбка на губах.

Рома делает шаг назад, заставляя меня поежиться: без обогревателя рядом прохладный ветер кажется ледяным. Встаю с капота и иду в машину.

Привез он меня к спортивному центру, недалеко от моего дома, у которого вообще никого не было. Я узнаю это место только потому, что в пятом классе ходила сюда на плавание.

– Тут тебе спокойнее? – Рома поворачивается ко мне, наклоняясь ближе.

С улыбкой смотрю на него и таю от этого взгляда и заботы.

– Угу, – медленно киваю, поддаваясь навстречу для поцелуя.

Он отвечает нежно, ласково. Одна его рука упирается локтем в подлокотник, а вторая пальцами вырисовывает узоры на моей скуле.

Минута, две, пять… я горю. Я пылаю так, что не могу больше держать это в себе, и плавно перелезаю на его колени. Рома нажимает кнопку, и сиденье автоматически отъезжает назад, давая мне больше пространства.

Его губы становятся требовательнее, глубже. Я запускаю пальцы в темные волосы, чувствуя, как бешено колотится его сердце. Кажется, время остановилось, а мы существуем только в этом маленьком пространстве, в этой машине, в этом поцелуе. Воздуха начинает не хватать, но я не хочу прерываться. Я хочу чувствовать его, ощущать близость подтянутого тела, тонуть во влюбленном взгляде.

Меня дико прет от того, как он сжимает мои бедра, и я поддаюсь навстречу.

Но вот он отрывается от меня, тяжело дыша. Рома смотрит с какой-то нежностью и обожанием, от которых у меня мурашки бегут по коже. Он прижимается своим лбом к моему и шепчет:

А я согласна?

Вероника

– Прости, – шепчу я, следом слишком резко слезаю с него, по пути подбирая одежду.

Натягиваю кофту трясущимися пальцами, а затем выхожу на улицу. Отхожу на пару шагов от машины и борюсь с желанием заорать во все горло.

Вот как? Как страсть может так быстро смениться злостью?

Я ведь не была такой. Никогда. Пока этот чертов мажорик не засел в моей голове плотным комом.

Вдыхаю и выдыхаю воздух, до краев набив его в легкие. Еле заметные облачка пара выходят на выдохе. Меня трясет, но явно не от холода.

Я стояла на черте, которую не решалась переступить долгое время, но так и не шагнула дальше. Не потому, что побоялась, а потому что… дура.

Слышу звук закрывающейся двери и шаги позади себя.

Рома обнимает меня со спины, целуя в голову.

– Тебе нехорошо? – практически баюкает в руках, но сейчас мне не тепло и уютно, а жалко. Себя. Его. Ситуацию.

– Нет, все нормально, – отвечаю, прикрыв глаза.

Его руки опускаются ниже и приподнимают кофту, начиная вырисовывать узоры на моем животе, а затем спускаются ниже, под резинку широких штанов. Но мне не нравится это. Я злюсь, и от этого мне еще более мерзко от этих касаний.

Вытаскиваю его руки и, не оборачиваясь, тихо говорю:

– Не надо.

– Да ну прекращай, – разворачивает к себе, поднимая мое лицо, заставляя заглянуть в его глаза. Одна его рука все еще лежит на талии, а вторая накрыла щеку. – Сколько можно меня морозить? Почти месяц прошел, – и нет в его тоне той нежности, что была десять минут назад.

Хмурюсь. Не нравится мне этот тон.

– Не сегодня, – отвечаю твердо.

Затем иду к машине, достаю из бардачка телефон и упрямо прохожу мимо Ромы.

– Ну и куда ты собралась? – летит в спину раздраженный голос.

– Домой, – кидаю, не повернув головы.

И на самом деле иду домой.

Я растеряна. Зла. Не в себе. Мне хочется разносить все вокруг себя, но единственное, что могу себе позволить – топать громче, чем обычно. Теперь я чувствую, как холод пробирает до костей, но это меня не особо парит, а только больше выводит из себя.

Поэтому, когда дома меня встречают вполне веселые и счастливые родители, то вместо ответной улыбки я морщусь.

– Чего недовольная? Знакомый расстроил? – с ноткой сарказма спрашивает отец, когда я уже разулась и прошла к ним с мамой на кухню.

Мама лишь поглаживает по руке.

– Все нормально. По какому поводу веселье? – киваю на полные бокалы и бутылку шампанского на столе.

– Отца повысили в звании и должности! Он теперь полковник и начальник ГИБДД! – восторженно говорит мама, и я верю ее радости.

Только вот это значит, что теперь меня будут ненавидеть еще сильнее.

– Поздравляю, пап, – наклоняюсь, чтобы чмокнуть щетинистую щеку, а после ухожу в комнату.

"Ну, привет, дорогой потолок. Давно мы с тобой не размышляли“, – всплывает в голове, стоит только лечь на кровать.

Телефон разрывается от ежеминутных смс, а единственное, что я делаю – отключаю звук, чтобы погрузиться в себя. Хотелось бы не выныривать.

***

Следующие три дня Рома заваливает меня звонками и сообщениями в мессенджерах, а я не отвечаю, потому что понятия не имею, что ему сказать.

Например: "Прости, но мы не занялись сексом, потому что вместо тебя перед моими глазами стоит Бурый“?

Или нет: "Мы обязательно переспим, когда ты сделаешь пластику, накачаешься, побреешься почти налысо и покроешься татухами“.

Ну бред ведь.

– Ну ты, конечно, подруга и лошара, – улыбается во все тридцать два Наташа, пока мы сидим в сквере задолго перед парами, потому что я попросила подруг приехать, и кутается в белую куртку.

– Ну зачем ты так, – Света качает русой головой и наотрез отказывается поддерживать подругу в нотациях, которые она мне читает. – Значит, не время. Или не тот человек, – добавляет, поглаживая меня по коленке.

Один из редких моментов, когда мы можем поговорить девочками, потому что Тимоха отсутствует. С Наташей-то мы уже говорили об этом, но она каждый раз говорит мне, что я неудачница. А вот Света в силу своих отношений слышит эту историю впервые.

– Ну, не знаю, – Нат ухмыляется. – Я бы не растерялась.

– А чего ж ты до сих пор в девках-то ходишь? – фыркает Светка. – Уж ты-то не жалуешься на количество возможностей.

– Ты сейчас по больному ударила, между прочим, – надувает губы. — Вы ведь знаете, какие у нас с Юрой проблемы. А еще подругой называешься, — фыркает Нат и показывает язык Светке.

– А я просто… испугалась, наверное, – тихо говорю я. – Не знаю, в чем дело. Просто перемкнуло.

Откровенно лгу. Но не могу же я сказать подругам правду? Они меня с потрохами сожрут…

– А он что же, даже никак не отреагировал? – русая бровь Светы взметнулась по лбу к волосам.

– Писал, звонил, – тяжело выдохнула. – Но трубку я не беру, а сообщения открываю, но, не читая, удаляю.

Светка нервно хихикнула.

– По-взрослому, – выдала она же. А после моего хмурого взгляда добавила: – Поговорила бы ты с ним, может, он хочет как-то исправить ситуацию.

– Ему почти тридцать. Я мурыжу его уже месяц. Единственное, что он должен хотеть – это забить на меня, – переворачиваю телефон, который держу в руке, экраном вверх и глубоко вдыхаю. – Вот. Опять пишет.

– Давай читай, – толкает в плечо Наташа.

А взгляд такой… с энтузиазмом, что я сама поневоле им заражаюсь, и открываю сообщение, когда две светлые головы по обе стороны от меня наклоняются к экрану:

Рома: Окей. Я понял, что переборщил. Давай встретимся вечером и поговорим?

В три лица смотрим в мой телефон.

– Вот видишь! – восклицает Нат. – Адекватный попался.

– Правильно, – кивает Света. – Пиши, что согласна.

"А я согласна?“ – всплывает в голове.

И понимаю, что – да. Мне нужно это, чтобы хотя бы понять, единичное это было замыкание или ждать повторения. Когда-то ведь должно случиться чудо, и Бурый покинет мою жизнь, верно?

Ледяная ярость

Архип

В последние дни немного ушёл в себя. Тупо задолбался. Учебный год только начался, а у меня такое чувство, что я в дурку попал. И рядом со мной в палате с одной стороны Лиза, с другой – Ника, мать её, Синнабоновна.

С Лиз позже ещё раз поговорил, растолковал, почему я против, чтобы она лезла к Нике и что это точно ни к чему хорошему не приведёт. Вроде поняла. Кажется, успокоилась. Хер знает. Но на всякий случай всё равно поглядываю за ней. Парней тоже попросил сообщать, если какую мутную движуху заметят. Но было всё спокойно. Как и внутри меня.

Полный штиль. Были дни, когда мы с Лиз вообще не созванивались и не виделись, потому что на пары в универ я не всегда гонял. И тут самое интересное – я вообще не думал о своей девушке. Вот так, мог тупо свалить из города, сидеть на капоте тачки, залипая на какую-нибудь стройку, заброшку, речку и просто тупить. Хер знает, будто сам для себя что-то решал. И даже больше, где-то на подкорке я понимал, что происходит со мной, но признаться в этом не решался. Да и сейчас стараюсь гнать это подальше от себя.

С шумом выдыхаю, откидываюсь обратно на подушку, телефон на вытянутых руках. На фото она – долбанушка Ника. Пиздец, какая красивая стерва. Которая мне никуда не усралась, но я, как дефективный дрочер, залипаю на неё. О да, насчёт последнего я не шучу. Прямо сейчас ловлю такой стояк, что дрова готов им колоть.

Выдох. Одним рывком поднимаюсь с кровати, бросаю взгляд на своего верного “товарища” и уныло тащусь в ванную, чтобы сбить напряг. Но, как по законам тупых жанров, оживает телефон.

– Кому, че надо? – роняю на негативе.

И снова “пилик”. Ну, ок. Подхожу к кровати, беру телефон.

Терех. Скинул несколько фоток. Обычные, с наших тусовок, вот только… Сегодня это не совсем обычные фотографии, потому что на нескольких из них я вижу знакомый “Аккордеон” Братчикова старшего и натурально охреневаю.

На капоте сидит Синна, а Братик долбит её в дёсны.

Чего, блять?

Палец нервно свайпает влево. Вглядываюсь в каждую фотку, в каждое лицо. Но Ника и эта падаль только на парочке из них. Откровенно лагать начинаю, как заглюченная игра.

Резко двигаю к гардеробу и выбрасываю шмот. Пару минут, и я уже ныряю в свой Порш, тапкой выжимаю педаль, тачка ревёт и срывается с места. Спустя полчаса со свистом торможу на парковке ТЦ. Быстро нахожу наших, танком гребу на них.

– Здоров, – приветствую парней, скрепляя рукопожатием. – Че как? – бросаю по привычке, а сам башкой по сторонам верчу в поисках Ники, но нигде не вижу её. Кровь ещё больше вскипает, пузырясь в венах.

Где этот “Долг по алиментам” или хотя бы его тачка? Мечусь взглядом на Тереха.

– Отойдём?

Ник слегка удивлён, но пожимает плечами и молча следует за мной.

– Слушай, насчёт фоток… Чёрт! – рычу с психу, понимая, как по-идиотски сейчас выгляжу. – Где Братчиков? – выдыхаю, чувствуя себя сплошным “унижением”.

Терех растягивается в улыбке, словно лис. Так бы и втащил, но друг же.

– Братчиков или девчонка?

– Блять, Никитос, ну?

Молчит собака.

– Я тебе сейчас втащу.

– Да уехали они. Нализались вдоволь и почти сразу уехали.

Моргаю пару раз. “Нализались”.

– Куда? – задаю просто наитупейший вопрос.

– Бурый, ты под чем сегодня? Слушай, я за ними со свечкой не бегал. Кстати… а надо было?

– Нет. Не надо, – пытаюсь звучать спокойно, но получается слегка истерично.

Терех, как специально, разглядывает меня, а глаза будто сканер. Вот и что ему надо? Теперь так просто не отцепится. Подколы мне обеспечены.

– Прокатимся?

– Я тебя уделаю сегодня. Ты явно не в ресурсе, дёрганый весь.

– Слышь, психологиня, не лечи мне мозги. Погнали, – бросаю, двигаясь в сторону своей тачки.

Терех стоит на месте, всё ещё внимательно глядя на меня. Потом разворачивается, идёт к парням, о чём-то говорит пару минут. Затем уже вся компашка пялит в мою сторону.

Показываю этим дурачкам средний палец. Очень умно, знаю.

– Да чтоб вас черти драли! – рычу в открытое окно. – Золушки, вам требуется отдельное приглашение на танец? Погнали уже!

Терех, Ворон, Барс и Шторм наконец-то отрывают свои ноги от асфальта, и каждый двигает к своей тачке. Выстраиваемся в цепочку. Срываюсь первым.

Сразу набираю скорость. Кайфую от того, как мелькает асфальт, дорожная разметка. Всё как в ускоренной съёмке. Визг ветра с слегка приоткрытого окна, грубое, почти звериное рычание мотора. В какой-то момент со мной поравнялся Терех, что-то мандел, ржал, но я не слышал. Остальные летели за нами позади.

На светофоре Никитос показывает рукой, чтобы сильнее опустил стекло:

– Отсюда по прямой. Если я тебя делаю – Порш на неделю мой, – скалится он.

– Губеху закатай, дружок. Вот тебе, а не моя тачка, – толкаюсь языком в щёку и делаю поступательное движение большим пальцем по направлению ко рту. – Херца наверни. Я тебя нагну. Кстати, тогда тачку реально отдам тебе на неделю – на ремонт. Только не свою.

– Оу, тот самый конфискат?

– Ага.

Светофор загорается зелёным. Секунда, и я ухожу в точку. Ровная, пустая дорога. Улица дрожит в фарах и мелькающих фонарях. А в голове одна муть: губы Ники и угребка. Их тела, прижатые друг к другу. Её пальцы в его волосах.

Блять, что ты вообще творишь, Вероника?

Ярость накрывает с такой силой, что мозг окончательно отключается. Наверное, впервые в жизни лечу так, что самому страшно, но и сбавить обороты не могу. Дурка полная.

Впереди крутой поворот, и это точка финиша. Я уже выиграл. Несусь до последнего. Торможу со свистом, дымом и угольными полосами от колёс на асфальте. Останавливаюсь, дёрнувшись мордой вперёд, едва не разбив нос об руль.

Всё, конец.

Вываливаю из тачки и жду отстающих.

– Архип, ты совсем дебил?

Первое, что слышу от друга.

– Держи, – бросаю Тереху ключи от Камри. – Сам отгонишь её.