Максималист

1

Ни разу в жизни не впадала в ступор. До сегодняшнего дня. А мне двадцать семь, как-никак.

Хотя… ступор – это, наверное, слишком цензурное слово.

Гораздо позже, когда я стояла на улице и нервно курила сигарету за сигаретой, мне вдруг подумалось, что надо заниматься не скучной и банальной рекламой, как я, а организацией тренингов. Да-да, тренингов на тему: «Что делать, если вы застали благоверного в процессе измены».

Ключевое слово – в процессе.

Я ведь раньше такого никогда не видела. Привыкла быть частью процесса, а не наблюдать извне. А тут – классика анекдотического жанра, только наоборот – жена вернулась из командировки на день раньше. Очень радостная жена, да. Купила по дороге сёмгу, шампанское, торт – всё как положено, чтобы отметить возвращение себя любимой. Андрею ничего не сказала, хотела сделать сюрприз.

Ну… в общем, сюрприз был. Только для меня.

Когда я открыла дверь в квартиру, то даже улыбнулась, услышав громкую ритмичную музыку, доносившуюся из большой комнаты. Пять вечера, а Андрей дома – как замечательно!

Замечательно, ага…

Я никогда не смотрела порнофильмы, поэтому не представляла, что процесс совокупления со стороны выглядит так… непривлекательно. А уж когда партнёрами по сексу являются твой любимый муж и младшая сестрёнка, этот процесс становится не просто непривлекательным, а по-настоящему тошнотворным.

Они меня не заметили, полностью увлечённые друг другом. И не услышали, как я вошла – музыка грохотала на полную мощность. А я застыла на пороге, не представляя, что делать дальше. Глупая радостная улыбка сползла с моих губ, как капля воды сползает по стеклу во время дождя.

Да уж… к такому жизнь меня не готовила…

Закричать? Подойти и постучать мужа по спине? Мол, дорогой, хватит уже, твоя жинка пришла, молочка принесла. То есть, сёмги и шампанского…

Или развернуться и уйти?

Ага. Из собственной квартиры? И куда?!

Жаль, но я совершенно не представляла, что полагается делать в подобных случаях. Не знала, так сказать, правил этикета. Когда видишь старушку в автобусе, надо уступить ей место. А если видишь, как твой собственный муж занимается сексом с другой женщиной?

Что, нет идей? Кто там говорит «прибить»? Нет уж, никаких трупов в моей квартире.

Но дело не только в «другой женщине». Женщина-то эта – Сашка, сестра моя родная. Младшенькая, любимая и обожаемая.

Я обессиленно прислонилась к дверному косяку и решила дождаться конца представления, мысленно поблагодарив участников сего действа за то, что включили музыку. Если судить по сестринским губам, она не стеснялась кричать от удовольствия. Не хотела бы я услышать эти крики… И так тошно.

Наконец Андрей затрясся и упал на Сашку, чмокнув её в щёку. Вот милахи. Прям умру сейчас от умиления.

Сама же Сашка, раскрасневшаяся и счастливая, открыла глаза, улыбнулась… и вдруг заметила меня.

С лица сестры разом схлынули все краски, будто кто-то провёл губкой по ещё не высохшей картине. Она что-то сказала, и Андрей, распахнув глаза, вскочил с неё, зачем-то прикрывая руками причинное место. И чего я там не видела?

Метнулся к музыкальному центру и одним резким движением вырубил его. А потом тут же воскликнул:

– Свет, это не то, что ты думаешь!

Я же говорю – классика жанра.

Я глупо хихикнула и захлопала в ладоши, чувствуя, что вновь начинаю улыбаться. Только вот это была уже совсем не та улыбка, с которой я входила в квартиру.

– Браво! – сказала я и удивилась, что голос не дрогнул. – Это было великолепно. Мне понравилось. Почти порнофильм, только с эффектом присутствия. Непередаваемые ощущения. Потрясающе. Очень мило. Восхитительно.

Кажется, меня понесло… Все синонимы подобрала, какие могла.

Хотя… скорее, антонимы. Какое уж тут «мило» и «восхитительно», если на твоих глазах за пару минут двое самых дорогих и любимых тобой людей полностью и целиком разрушили твою жизнь?

– Свет… – Сашка начала вставать с дивана, но я замахала на неё руками.

– Нет-нет, что ты! Лежи-лежи. Ты, наверное, утомилась. А я пойду, пожалуй. Не буду вам мешать.

Я метнулась в коридор. Сумки с праздничными продуктами сиротливо стояли возле двери, и я со злостью пнула их ногой, быстро нацепила сапоги, куртку, загремела ключами.

И тут из комнаты, на ходу натягивая штаны, пропрыгал Андрей.

– Стой, Света! – голос его звучал так жалко и умоляюще, что мне стало ещё хуже и захотелось кого-нибудь ударить. Хотя… почему это – кого-нибудь?

Я усмехнулась, повернулась к своему теперь уже почти бывшему мужу, замахнулась – и со всей дури заехала кулаком ему прямо в нос.

Раздался хруст и дикий вопль. Андрей отлетел от меня, а я, продолжая ухмыляться, потрясла ноющей рукой и вышла из квартиры.

Улица встретила меня легким морозцем и небольшим снежком. Какой милый и безмятежный мир. Странно, что он не рухнул за эти пять минут.

Я-то вся порушилась. Покосилась, как Пизанская башня.

2

Только в метро я поняла, что рука у меня не просто ноет – она, кажется, сейчас отвалится на фиг. Это как же я Андрею в нос заехала? Может, у него и нос того… отвалился?

А хорошо бы…

Я зашла в аптеку рядом с офисом, прикупила мазь от ушибов и синяков. Приду на своё родное местечко – помажу руку. Рабочий инструмент, как-никак.

Охранники смотрели на меня, вытаращив глаза, когда я вся такая важная (и старательно прижимающая к себе пакетик с коньяком, чтобы не бряцал) прошла в офис. На часах было начало восьмого. Вечера, естественно.

Вы когда-нибудь приходили на работу в семь вечера? Вот. Я тоже не приходила. Ну ничего, всё когда-нибудь бывает в первый раз.

Выйдя из лифта на нашем родном шестнадцатом этаже, я невольно задумалась. Ты, конечно, Светка, молодец. Коньяк купила, сигареты тоже (полпачки на улице выкурила – башка теперь раскалывается…)

А закуска, закуска-то?!

Что там к коньяку полагается? Лимоны?

Я протопала к автомату с шоколадками и прочей мутью. Пятница, вечер… За рабочую неделю автоматный ассортимент изрядно поредел. Так что на меня грустно глядела жвачка, «Баунти» и чипсы «Лэйс» с луком и сметаной. Бяка какая. Не люблю лук.

Лимонов, понятное дело, автомат офисным работникам не предлагал. Так что пришлось довольствоваться «Баунти».

Офис был безжалостно пуст. Конечно, пятница всё-таки… Дураков нет, торчать тут сверхурочно, рабочий день-то до шести.

Эх, даже айтишников нет. А я надеялась с ними коньячком поделиться. Значит, не судьба.

Телефон в очередной раз начал разрываться, и я раздражённо покосилась на сумку, вынула его, посмотрела на экран – ну точно, Андрей. Наверное, хочет узнать, утопилась я уже или только собираюсь.

Нет, милый, не дождёшься.

Я тихонько юркнула на своё рабочее место. Было оно в укромном закутке, недалеко от кабинета генерального. Но там, понятное дело, уже нет никакого генерального – наш Максим Иванович обычно в пять вечера уходит.

Сначала я помазала повреждённую носом Андрея руку, затем открыла коньяк, налила чуточку в заныканный когда-то давно пластиковый стаканчик, зашуршала шоколадкой. Живём.

Честно говоря, алконавт из меня всегда был не очень. С моим-то гастритом… Примерно на третьем стаканчике я поняла, что мне срочно нужна ещё одна шоколадка. А лучше две. Или три. А может, пять. В общем, все, что есть – все будут мои.

Ох и здорово меня шатало… Спасибо опен офисам – повсюду столы, есть на что опереться. Правда, я сбила на пол несколько папок с документами и стаканчиков с ручками, но ничего. Будем считать, это такой офисный полтергейст. Или домовой.

Хм. Офисвой? Офисовой? Во, точно! Офисовой.

Пьяно хрюкнув, я таки добралась до выхода в коридор. Толкнула дверь… и чуть не пропахала лбом пол, начав заваливаться то ли вниз, то ли вбок.

Но позорно рухнуть срубленным во цвете лет дубом мне не дали.

– Что вы здесь делаете? – прозвучал над ухом грозный голос, а сильные руки схватили меня за плечи. Не за талию – увы. Я всё же слишком мелкая, редкий мужик достанет до моей талии.

– Пью… – ответила я честно, уже постфактум подумав, что честность не всегда бывает к месту.

Особенно в моём случае…

– Что-что? – голос, кажется, подумал, что он ослышался.

Ы-ы-ы! Голос ослышался.

Колобок повесился.

Негр загорает.

Я начала трястись и опять захрюкала.

– Да в чём дело?! – вновь возмутился голос. – Вы чего, пьяны?!

И тут мне резко стало не до смеха.

Ма-м-ма дор-рогая! Это же никакой не голос. В смысле, голос, но не просто голос, а голос генерального директора!

Всё, Светка, допилась ты… только не до зелёных чёртиков, а до Юрьевского Максима Ивановича.

Чёртики… эй… где вы там? Честное слово, я бы вас выбрала…

Ну, или на крайний случай – белочку…

– Й-а-а-а, – проблеяла я невнятно и подняла голову. – Йа-а-а…

Генеральный смотрел с брезгливым презрением, и на одно мгновение внутри меня яркой вспышкой полыхнуло раздражение.

На себя. На него. На весь мужской род.

Гады!

– А вы на меня так не смотрите! – заявила я вдруг твёрдо и даже почти не запинаясь. – Ну, пьяна! Подумаешь! С кем не бывает?

Он, кажется, опешил. Думал, я виниться буду? Ага, конечно!

– Вот вы, – я ткнула Юрьевского пальцем в грудь, и он даже чуть вздрогнул, – неужели вам никогда не хочется… как это там… выпить, да! Бывает же… ик!.. так плохо! Хоть, блин, умирай…

Я впилась пальцами в его пиджак, и генеральный вновь брезгливо поморщился, пытаясь отцепить мои коготки.

– «Блин, умирай» – это замечательно, – процедил он, всё же отодрав от себя мои руки. Сделал шаг назад, оглядел меня с ног до головы. – Но я не понимаю, почему подобными вещами вы занимаетесь на работе.

3

В кабинете было темно, ещё темнее, чем в остальном офисе. Генеральный, кажется, собирался зажечь свет, но я рявкнула:

– Вы что, с ума сошли? Шестнадцатый этаж и напротив куча домов. Нас же увидят!

– Стесняетесь? – Он улыбнулся.

– Нет. Но в таких случаях – да.

Юрьевский кивнул, подошёл ко мне вплотную, отобрал коньяк и стаканчики, поставил их на свой стол.

Где-то глубоко внутри меня – наверное, в печени или селезёнке – билась трезвая Света. Она истошно вопила, что нужно срочно уносить ноги.

Но пьяным, как известно, все океаны по колено…

– Раздевайтесь.

Я глупо захлопала глазами.

– Э-э-э… Не поняла…

– Что тут непонятного? Раздевайтесь полностью. Я люблю брать голых женщин.

Я на миг опешила от подобного требования.

– Что, уже передумали? – в его голосе слышалось ехидство.

– Не дождётесь, – покачала головой я… и начала раздеваться.

Может быть, это случилось, потому что я была пьяная. Не знаю. Но когда я постепенно снимала с себя каждый элемент одежды, а Юрьевский просто стоял рядом и смотрел… в общем, я никогда в жизни так не возбуждалась.

Хотя он ничего не говорил. Не трогал. Просто смотрел.

– Неплохо, – кивнул, когда я сняла с себя последнее, что оставалось – трусы. – Повернитесь.

Повернулась.

Не знала, что взгляд можно чувствовать, словно прикосновение…

– Симпатичная попка. Идите ближе к столу.

Я сделала несколько шагов вперёд, пока столешница не упёрлась мне в живот.

– Нагнитесь.

Нагнулась. Юрьевский подошёл ближе и прижал меня ладонью к столу так, что я почти размазалась по поверхности. Она была прохладная – я особенно чувствовала это грудью и сосками – и я возбудилась ещё больше…

Как он это делает?! Или это не он, а коньяк?

– Раздвиньте ноги, – голос генерального слегка охрип. – Сильнее.

Я услышала звук разрываемой упаковки от презерватива, потом расстегиваемой молнии брюк. Секунда, другая… и тёплая, даже горячая ладонь коснулась моего клитора. Провела по половым губам, потрогала вход в меня…

– Ничего себе… Какая мокрая… – прошептал Юрьевский, а секундой позже я вскрикнула от резкого и даже почти мучительного наслаждения, когда он заполнил меня полностью.

Вновь вжал ладонью в стол и задвигался. Быстро, размашисто и сильно.

Теперь я поняла, что он имел в виду. Это был не секс и даже не трах. Он просто драл меня, как шлюху. Пользовал, как вещь.

Но почему тогда с каждым его движением я чувствовала все большее наслаждение? Кожа моя будто горела, и прохладная поверхность стола, в которую Юрьевский так грубо меня вжимал, оказалась настоящим удовольствием для разгорячённого желанием тела.

Он ничего не говорил больше, просто толкался в меня очень быстро и глубоко, хрипло постанывая и иногда сильно сжимая то одну, то другую ягодицу. Потом вдруг вышел, перевернул, как куклу, задрал мне ноги повыше, вновь прижал к столу – и вошёл снова – ещё резче и глубже, чем раньше.

– А-а-а! – завопила я от яркого, ослепительного оргазма, дёргая ногами и руками, как пришпиленная к столу бабочка. – О-о-ох…

Но Юрьевский, скорее всего, не обратил бы внимания, даже если бы я стала вдруг декламировать ему стихи Пушкина. Я видела это по его глазам и сосредоточенному лицу – он был весь в себе, в своих ощущениях. Мой оргазм был только моим оргазмом.

Перед тем, как кончить, он настолько ускорился, что я не выдержала темпа и, заорав, впилась генеральному в плечо всеми зубами. Юрьевский хрипло застонал и, застыв во мне на максимальной глубине, затрясся от удовольствия.

Вот так я и изменила мужу, да. Пьяная, на столе, с генеральным директором, который полчаса назад меня уволил.

Просто мечта, правда?

А всё-таки жаль, что я не уговорила всю бутылку… Значит, буду помнить и этот секс, и выражение лица Юрьевского, когда он выходил из меня, поправлял штаны и благодарил за приятно проведённое время, как будто речь шла не о сексе, а о светском рауте. Или о походе за грибами.

Странный он, конечно.

Впрочем, Светка… кто бы говорил, а?..

4

– Вас подвезти? – спросил генеральный, застегивая штаны, пока я пыталась натянуть на себя одну вещь за другой. Удобно ему – молнию расстегнул и погнал, а мне, видишь ли, полностью раздевайся. А теперь полностью одевайся. Честно говоря, это не очень удобно, когда ты настолько нетрезв.

– Да я как-то не стремлюсь домой. Я бы лучше тут переночевала. А завтра с утра уж…

Юрьевский с интересом проводил взглядом мои руки, которые я завела за спину, чтобы застегнуть лифчик. Внизу живота моментально что-то сжалось.

Удивительно, я ведь никогда не считала себя испорченной девочкой. А тут… теку от одного его взгляда.

Бред какой-то. Это точно коньяк мне особенный попался. С виагрой, видимо.

– Знаете, вы можете, конечно, меня не слушать. Но… возвращайтесь лучше сейчас. Тянуть с подобными вещами – только себя мучить. Все равно ведь вы сегодня спать не будете.

– Думаете, если я поеду домой, то буду спать? – спросила иронично, пытаясь найти у свитера ворот.

– Разумеется, не будете. Но дома всё же лучше, чем где-то ещё. Поверьте моему опыту.

Я не поняла, про какой опыт идёт речь, и только хотела спросить, как Юрьевский продолжил:

– Ну, или я могу предложить вам поехать ко мне…

Я вытаращила глаза.

– Только не ждите особенного обращения. И вообще каких-либо отношений.

– Я похожа на дуру? – хмыкнула я, поднимая с пола джинсы. Чуть покачнулась, но удержалась на ногах. – Я уже поняла, что вам от женщины нужна только, я извиняюсь, её дырка. Но! – Я застегнула джинсы, выпрямилась. – В этом и есть разница между нами. Мне от вас вообще ничего не нужно, в том числе и ваш член. Я могу обойтись и диваном в переговорной.

Генеральный ненадолго замолчал, оглядел меня всю с головы до ног. Даже жарко стало…

– Вы правы. Я действительно хочу трахнуть вас ещё раз.

Нет, я просто обалдеваю. Он так откровенно и грубо признаётся в подобных вещах…

– Но если вы не хотите, я оставлю вас в офисе или отвезу домой. Выбирайте сами.

Я вздохнула.

Юрьевский, конечно, мужик классный. Но я более чем уверена, что когда пары коньяка рассеются, мне будет неловко и стыдно. Одно дело – изменить мужу по пьяни, а совсем другое – по трезвости.

– Нет, простите. Я лучше домой. Действительно не стоит откладывать этот разговор с мужем… Быстрее отмучаюсь. Всё равно уже ничего не изменить.

Генеральный, кажется, нисколько не расстроился.

– Хорошо. Тогда пойдёмте.

И направился к выходу из своего кабинета.

.

Уже в машине, когда я немного протрезвела под кондиционером, мне пришла в голову одна прекрасная мысль. А знает ли Юрьевский, как меня вообще зовут?

Хм. Вряд ли. С чего ему это знать? Не может генеральный всех своих сотрудников помнить по именам.

Впрочем, для него это, скорее всего, в порядке вещей. Что называется – секс не повод для знакомства.

Я задумчиво оглядела салон машины. Что ж, по крайней мере потрахаться с ним стоило только ради того, чтобы сюда попасть. Никогда подобной роскоши не видела. Сразу видно – свою машину (в отличие от женщин) Юрьевский любит, холит и лелеет. Всё кожаное, чистенькое, нигде не пылинки.

Прям как на моём рабочем столе… уже бывшем, впрочем.

– Прошу прощения за глупый вопрос, – любопытство всё же заело. – Вы… знаете, как меня зовут?

Генеральный покосился на меня с откровенным удивлением. Он, конечно, сильно рисковал, когда садился за руль после коньяка… правда, я подозревала, что ему эти два выпитых глотка – как слону дробинка.

– А вы уже и имя своё забыли? – спросил с ехидством. – Настолько хорошо я вас обработал? Или это коньяк виноват?

Пошляк.

– Нет. Мне просто интересно, знаете ли вы, как зовут женщину, которую вы только что… обрабатывали.

– А, – кивнул Юрьевский. – В этом смысле. Нет, не знаю.

Я ухмыльнулась.

– Понятно.

Он немного помолчал.

– Не хотите представиться?

– Не-а. Зачем?

– Секс не повод для знакомства? – повторил генеральный мою собственную мысль, и я кивнула.

Настаивать он не стал, поэтому дальше ехали молча.

Мы добрались к моему дому примерно через полчаса. Юрьевский высадил меня возле подъезда, сказал: «Удачи!» – и отчалил.

Почему-то всего на одно мгновение мне стало обидно. Хотя я не имела права на него обижаться.

Но… попробуйте объяснить это моему самолюбию.

5

Странно, но страх перед предстоящим разговором с Андреем – а может, и с Сашкой – куда-то отступил. Словно я оставила его у Юрьевского в машине.

Я поднялась на наш этаж, открыла дверь своим ключом и вошла в коридор.

Сумки, которые я принесла несколько часов назад, так и валялись у порога. Эх, Андрей… Да и Сашка тоже… Вы всегда и во всём надеялись только на меня. Света не сделала – значит, и вам не надо.

Я щёлкнула выключателем, начала раздеваться. В комнате что-то грохнулось, а потом затопало по полу в коридор.

Это, конечно, был Андрей. Уже в одних трусах, с залепленным пластырем носом. Даже сквозь пластырь мне было видно, насколько он у него распух.

Молодец я. Хотя всё же надо было бить в пах.

– Светка… – прошептал муж и сделал шаг навстречу.

– Стой, где стоишь, – сказала я холодно, продолжая снимать верхнюю одежду.

Андрей застыл на месте, но молчать, по-видимому, не собирался.

– Ты где была? Мы… я так волновался…

Я хмыкнула. Да уж, волновались они. Если о ком-то они с сестрой и волновались, то точно не обо мне.

– На работу ездила. – Я сняла последнюю деталь – шарф – и повернулась к муженьку. – Я буду краткой. Видеть тебя больше не желаю. Собирай вещи и выметайся. У Сашки своя квартира, она тебя приютит.

Андрей помрачнел.

– Свет… давай поговорим, а?

– Говори, – я пожала плечами.

– Пошли тогда… на кухню. Я чаю сделаю…

Честно говоря, я бы хотела не чаю, а банально пожрать. После выпитого практически на голодный желудок коньяка и бешеного секса с генеральным директором очень хотелось кушать. Просто зверски.

Но пусть будет чай.

Я села за стол, Андрей взял две кружки, положил туда по пакетику, залил кипятком.

На кухне сладко пахло Сашкиными духами. Раньше я не обратила бы на это внимания, ведь она бывала у нас довольно часто. Раньше… но не теперь.

– Саша ушла уже, – сказал Андрей тихо. – Она решила, что ты придёшь только утром…

Он замолчал, словно ожидая моего ответа. Но я не собиралась ничего объяснять.

– Я давно хотел тебе рассказать. Всё год назад началось.

Год! Целый год они мне голову дурили.

– Ты тогда тоже уехала в командировку. А я был после корпоратива, сильно выпил… Саша пришла в гости, и я даже не заметил, как… Мы решили, что это случайность и что будем молчать. Два месяца держались, а потом опять… Честно, Свет, я хотел это прекратить. Но Саша как специально меня соблазняла. А сегодня… Свет, она сказала, что беременна. От меня.

М-да. Я даже не знаю, с чем это можно сравнить.

Они меня не просто обидели и ударили. Они меня убили…

– Свет…

– Замолчи, я тебя прошу, – сказала я тихо и как-то бесцветно. – Пожалуйста. Просто уходи. Развод я тебе дам, вещи тоже, и машину забирай. Мне она всё равно не нужна. Только уходи и никогда не возвращайся.

Я встала с табуретки, вылила чай в раковину. Андрей, так и не сделавший глоток из своей чашки, смотрел на меня раненым диким зверем.

Он опять открыл рот, и я поспешила сказать:

– Уходи. Если в тебе есть хоть капля уважения ко мне – уходи.

Он кивнул, вздохнул, поднялся и пошёл в комнату.

Собирался Андрей минут двадцать. А потом я услышала, как негромко хлопнула входная дверь.

Только тогда я уронила голову на руки и наконец заплакала.

6

Наши с Сашей родители погибли, когда мне было двадцать, а ей пятнадцать. И я потратила дикое количество сил и времени, оформляя на сестру опеку.

Устроилась на хорошую работу – вот в эту самую компанию, где директором был Максим Иванович Юрьевский. Это была преуспевающая рекламная компания, и я быстро выросла – и в должности, и в зарплате. Стала откладывать Сашке на квартиру, продала старую дачу, на содержание которой у нас всё равно не было денег и времени.

Потом встретила Андрея. Он был другом моего однокурсника, и мы вместе встречали Новый год.

Я его действительно любила. Безоговорочно и сильно. Я всегда так люблю.

Познакомила их с Сашкой… И увидела, что она в него втюрилась. Очень нелепо и по-детски. Я тогда сказала ей, что это пройдёт.

Но видимо, не прошло. И она все эти годы хранила в себе это чувство. А в нужный момент достала со старой пыльной полки – и ринулась в бой, решив бороться за мужчину, которого любила.

Если бы дело было только в этом… Но, к сожалению, всё гораздо сложнее.

Мы с Андреем мечтали о ребёнке последние три года. И все эти три года я лечилась от бесплодия. Пока безуспешно.

Через две недели я хотела в очередной раз сходить к врачу, но теперь уже не нужно. У них с Сашей будет своя семья, свой ребёнок.

Можно ли это простить? Я не знаю. Я не святая.

Если Саша действительно его любила и любит… впрочем, я знаю сестру – она любит, не обманывает.

Но зачем было обманывать меня?

Я вытерла слёзы и подошла к холодильнику.

Так, коньяка нет, водки тоже. Вино какое-то, но открыто так давно, что пить я его не рискну.

Значит, не судьба. Будем жрать.

Что тут у нас? Ага, пюре. Курочка. Идите ко мне, мои хорошие, вы одни меня любите. И я вас тоже очень люблю.

И съем…

***

В понедельник утром Макс проснулся в отвратительном настроении. Таким оно оставалось все выходные, начиная с вечера пятницы. А всё из-за той девчонки, которую он трахнул.

Своими словами про мужа и сестру она всколыхнула старые и, казалось, давно забытые воспоминания. Поэтому все выходные Юрьевский изо всех сил удерживал себя от того, чтобы не надраться. Но в понедельник железно нужно было на работу, бухать некогда, и Макс заменял алкоголь сигаретами, выкуривая по полторы пачки в день.

Так и помереть недолго, надо бы это прекратить, но как?

Вот потому, приехав в офис, Юрьевский и рычал на всех. Сбрасывал негатив. И продолжал рычать, когда в его кабинет ворвался директор по креативу и по совместительству гений рекламы и хороший друг Макса.

– Ты чего курил в пятницу, а?! – завопил Сергей с порога настолько громко, что генеральный даже ручку уронил.

– Ты знаешь, что я курю, – ответил Юрьевский спокойно. – Данхилл.

– Значит, перешёл на что-то покрепче! – продолжал орать Сергей. – Ты нах** уволил моего лучшего рекламщика???

Макс нахмурился.

– Я никого не увольнял.

– Да неужели?! Крылова с утра на работу не явилась, ей коллеги позвонили – а она дома дрыхнет. Заявила, что никуда не поедет, потому что ты её уволил в пятницу! Ты чего, совсем охренел?!

– Крылова?

– Да. Света Крылова. Она у нас уже семь лет работает. Лучшая в моём отделе. Скажи мне, что она сделала, иначе я тебя сейчас задушу.

Света Крылова. Значит, вот как зовут эту девицу. Маленькая, худенькая, с тёмными волосами и обалденной задницей.

Больше он ничего не запомнил.

– А она тебе так нужна?

Рассказывать про то, что Крылова пила на рабочем месте, Юрьевскому совсем не хотелось.

– Безумно! Только что говорил с америкосами, помнишь, холдинг этот косметический? Стоило только заикнуться, что проект, возможно, перейдёт к другому менеджеру, так они мне такой скандал закатили! Пока я отбрехался, но если ты правда её уволил…

Макс чуть поморщился.

С одной стороны, если она хороший специалист, то на первый раз можно и простить. Если бы не секс, Юрьевский бы даже не сомневался в этом. Однако теперь, после того, как он её у себя в кабинете поимел… Пьяную…

Сама наверняка возвращаться не захочет.

И правильно сделает. Ему тоже не улыбалось с ней рядом находиться. Ещё возомнит, что имеет право на особые привилегии или шантажировать начнёт.

– Вообще да, я Крылову уволил. За что – не скажу, извини. Если она тебе так нужна, позвони, скажи, что генеральный передумал.

Сергей хмыкнул, сел за стол и сложил руки перед собой, как школьник.

– При всём моём уважении, Макс… Ты увольнял – ты и звони. Во-первых, она мне может и не поверить, подумает, что я очную ставку собираюсь организовать. А во-вторых – если ты, как ты говоришь, передумал, то тебе нужно извиниться.

Юрьевский поднял брови.

7

Чуть позже выяснилось, что позвонить Крыловой – задачка не из простых. С утра её, видимо, достали, и она вырубила телефон.

«Абонент временно недоступен, попробуйте позвонить позднее!» – весь день говорила Юрьевскому женщина с металлическим голосом.

Но возможно, коллеги были и ни при чём. И Крылова просто не хочет разговаривать с мужем или сестрой.

И Макс её понимал.

В пять вечера к нему в кабинет вновь заглянул Сергей.

– Ну чего, дозвонился?

– Нет.

– Так. И чего делать?

– Съезжу к ней, – признался Юрьевский с неохотой. – Адрес взял в отделе кадров. Может, застану дома.

– Ну-ну, – недовольно буркнул Сергей и вышел из кабинета.

Ехать к этой девице, конечно, не хотелось. Но расстраивать друга не хотелось тоже.

– Ладно тебе, Макс, – хмыкнул Юрьевский, выходя из офиса и на ходу вытаскивая из кармана пачку сигарет. – Признайся уж, что дело не только в этом. Ты хочешь проверить, не залезла ли Крылова в петлю. Учитывая обстоятельства, вероятность весьма велика…

Макс сел в машину и завёлся. Так, какой там у неё адрес…

***

Выходные я провела восхитительно. Ела, пила и спала. Почти овощ, с одной только разницей – овощи не плачут.

В ночь с воскресенья на понедельник вместо того, чтобы спать, я врубила подряд сразу три мелодрамы. «Сладкий ноябрь» (отвратительно сладкий фильм), «Спеши любить» (так мило и трогательно, что я чуть не утонула в собственных соплях) и «P.S. Я люблю тебя» (слишком пафосно). Под последний фильм я и задремала ближе к шести утра.

В одиннадцать меня разбудил звонок из офиса. Невнятно буркнув что-то про увольнение, я вырубила телефон и продолжила спать.

Снился мне Юрьевский. Он почему-то сидел в кресле напротив моей кровати, курил и качал головой.

Кстати, о сигаретах. Ещё в субботу я поняла – всё-таки это не моё. Так что полпачки «Конгресса» – или как их там – отправились в мусорку.

Старый добрый коньяк лучше вштыривает. А про водку я вообще молчу. Если ещё и с солёненьким огурчиком…

В общем, да – кажется, я начинаю превращаться в заправскую алкоголичку. Жру, пью и плачу под мелодрамы.

Проснулась я около шести вечера. Ужас, не день, а какое-то первое января. Просыпаешься – а уже темнеет. И голова раскалывается…

Встала с постели, оглядела квартиру и ужаснулась. Ну ты, Светка, даёшь. Никогда даже не подозревала в тебе такой талант хрюнделя. Повсюду чашки, стаканы, баночки из-под йогуртов, крошки из-под бутербродов. Собственно недоеденные бутерброды. Открытая банка шпрот, надкушенный солёный огурец. Конфетные фантики повсюду, даже на полу.

И венец сего творения – бутылка водки рядом с «Алмагелем». Убойное сочетание.

Неужели это всё я сделала?!

Ты, Светка, ты. Даже не надейся, ни один домовой на подобное не способен.

Протопав к холодильнику, я заглянула внутрь. Он оказался почти девственно пуст. На двери сиротливо белели несколько яиц, а с нижней полки укоризненно смотрела на меня банка «Нутеллы». Почему-то без крышки.

Есть хотелось сильно, поэтому я доскребла остатки шоколадно-ореховой пасты, выпила пару глотков минералки, найденной в ящике для овощей, и пошла в ванную. Любоваться на себя в зеркало.

Зеркало отразило… нечто. С всклокоченными волосами, синяками под глазами и сухими губами. Сразу вспомнился мультик «Труп невесты». Не знаю как насчёт невест, но труп тут точно имеется…

Расчесав свои космы, я скинула уже довольно вонючую ночнушку и полезла мыться. Плескалась минут двадцать, тёрла себя мочалкой во всех местах, пытаясь смыть непонятную гадливость, которую испытывала к собственному телу.

Но даже когда я вылезла из ванны – ароматная и чистенькая – чувство гадливости всё равно осталось.

Я надела новую ночнушку и короткий халат. Обмотала волосы свежим полотенцем, а всё старое – и вещи, и бельё, и полотенца, которые собрала по всей квартире, бросила в стирку.

Потом ещё раз посмотрелась в зеркало. Выглядела я, конечно, бледновато, но в целом уже лучше. Может, и не получится из меня алкоголички…

И только я вышла из ванной и начала прибираться в загаженной комнате, как в дверь позвонили.

Открывать я не собиралась, но звонивший был настойчив. Не уходил, наверное, минут пятнадцать. Я даже испугалась, что он мне звонок сломает – неведомый гость жал на него непрерывно.

Может, Андрей?

Я, как маленькая девочка, подкралась к двери и посмотрела в глазок. И тут же в шоке схватилась за дверной косяк.

Юрьевский?! Что он тут делает?!

Запустить мыслительный процесс никак не получалось, и я решила пискнуть:

– Вам кого?

За дверью задумались, а потом усталым голосом произнесли:

– Света, откройте.