Маленькая женщина в розовом пальто

Глава 1

— Мама, можно мы с девочками в кино сходим? А потом в кафе посидим, — выклянчивала Татка денег, заглядывая через материно плечо, когда та открыла приложение банка. — Вон, у тебя копилка есть. А ты мне: «Денег не-е-ет!», — затянула обиженно, уцепившись за цифры, быстро считанные на вкладе. У нее уже глазки забегали, как бы с матери побольше выбить средств на гульки в торговом центре.

Екатерина вздохнула. Правда у каждого своя в зависимости от шкалы ценностей. Ее дочери – подростку подавай новые вещи, самый модный телефон. Плевать, что у матери накопления — это неприкосновенный резерв. Катя себе давно ничего нового не покупала. А, маленькая эгоистка все тянет на себя. Вся в отца — подлеца! Не хотелось так думать, но Таня явно характером не в нее.

«Кстати! Когда бывший муж Павел последний раз добровольные алименты на дочь перечислял?» — Катя полистала месяц поступлений, второй…

Опомнившись, что денег от Хмелева давно не видно, тут же не обращая внимание на малолетнюю лисицу, вьющуюся рядом, стала набирать должника.

— Да, Кать? Что-то срочное? Извини, у меня сейчас очередь на кассу подойдет, — забухтел бывший муж.

— Молодец, Хмелев! Себе пожрать наверняка полную тележку накидал, а когда о дочери подумаешь? — она пошла сразу проторённым путем, проверенным.

По-хорошему все равно не выйдет. Они разругаются в конце и Катька, как последний аргумент выкрикнет: «Я к судебным приставам пойду!». Это пока работает. Они три года в разводе и Хмелев клятвенно обещал сам платить, просил его не позорить на работе, где коллектив и так сложный.

— Слушай, я не специально забыл. В отпуске был с Лялей… Сейчас сколько есть, Кать, закину, а с первой зарплатой побольше переведу, — тут же согласился без перепирательств Паша.

«Уж больно он сегодня шелковый» — начала что-то подозревать Катерина.

— Хмелев, есть то, чего я еще не знаю? — она не дала ему свинтить и сложить разговор, положить трубку.

— Кать… Мы с Лялей… В общем, поженились и ждем ребенка. Кать, после рождения сына, я меньше буду помогать, сама понимаешь… Младенцу очень много нужно, — стал ей зубы заговаривать, будто она сама не знает, сколько в месяц уходит на подрастающее поколение.

Кстати, о поколении! Татка притихла, услышав, что у отца будет еще один наследник. Вытянув губы в трубочку, она сузила глазки и прикидывала, во что выльется новый брат. Еще и мачеха, это вам не просто подружка, которая ластится, пытаясь понравится… А, целая вторая жена! Официальная! Папка, чувствуя себя виноватым, что оставил семью и дочку, подкидывал Тате на «конфеты» частенько. А теперь что? Отцовский новый спиногрыз ее сладкого лишил?

Тата покосилась на мать, которая только качала головой на новость о женитьбе бывшего мужа.

Три года назад

— Паша, куда ты намылился в выходной день? Обещал же дочери сводить ее на аттракционы в парк. Такое чувство, что домой приходишь только поспать, — Екатерина, в силу своего маленького роста, встала на цыпочки, чтобы смахнуть с его замшевой куртки инородную деталь — светлый волос.

Обхватив его двумя пальчиками, покрутила, повертела, проанализировала на свет, и кое-что вспомнила. Неделей ранее она видела мужа в обществе какой-то длинноногой блондинки. Хмелев галантно приоткрыл перед ней дверь в кафе. Шествовал следом такой важный, будто целого министра провожал. С ней муж так не церемонился. Семенит и жужжит что-то мелкое рядом, вечно что-то требует. Ее-то как раз хотелось взять подмышку и тряхнуть как куклу, чтобы под ногами не мешалась.

— Ты часом не загулял у меня, Паш? — опаленная догадкой, выдала Катя, пока он обувался пригнувшись, орудуя «ложкой» для обуви.

Мужчина напрягся. Шумно выдохнул, что приходится именно сейчас ей все сказать, когда Павла ждет та, другая… Желанная. Легкая. Светлая.

Не дожидаясь «судного дня», Хмелев признался, что полюбил другую. На ней, Катьке, женился только по «залету», как честный человек. Но, теперь хочет быть счастлив и свободен от обязательств, которые ему навязали.

— Пошел вон, козлина! — Катя обиделась и выгнала его в этот же день.

В одном Пашка был прав. Любви в их доме не было. Была привычка, сложившаяся за десять лет. «Все, как у людей» — дом, работа, выходные на даче. Ребенок подрастает. Второго они не планировали. Но, было же что-то общее? Планы, семейный бюджет, одна постель на двоих. Дочка.

В тот день Екатерина разругалась с мужем вдрызг, в истерику. Ревела, закрывшись в ванной. Ее затопила обида… На себя. Что не смогла построить нормальной семьи, сохранить то немногое, за что бы мужчина цеплялся. Причина была проста как дважды два… Она сама не отпустила прошлое. Павел был тем, кто стал «клином» от ее неудачной первой любви, от позора, который до сих пор хлестал по щекам бессонными ночами.

Глава 2

Свет в прихожей изредка мигал, мешая найти связку ключей. Вот, что называется, в доме нет мужика. В ванной смеситель течет, капая ночами по натянутым нервам. Дочь бунтует и не хочет с прошлогодним рюкзаком в школу идти, подавай новый. Редкий случай, когда Екатерина прикрикнула:

— Хватит ныть! Сходишь первое время со старым, не переломишься. Рюкзак не драный, не потертый, пятен нет. Я, его в машинке на деликатной стирке выстирала. И так на твою форму ушли все переводы отца. А, нам жить еще месяц на что-то нужно. Каждый раз: «Дай-дай!», нет чтобы у мамы спросила, чего она хочет…

Екатерина понимала, что перегибала палку, но остановиться уже не могла. Чувствовала себя жандармом по сравнению с «добрым» папочкой.

— Ты меня не любишь! Любила бы, нашла возможность… Правильно отец от тебя ушел к другой! Ты только пилишь и каждую копейку считаешь. А, жить нужно легко и свободно, так будто последний день проживаешь…

Катя прищурилась. Уж больно знакомый тембр, который она о легкости и непринужденности уже где-то слышала. Конечно, Лялечка клинья вбивает. Легко рассуждать, сидя у уведенного из семьи Павлуши на шее. Хмелев явно лазейки имеет, скрывая реальные доходы, чтобы Кате меньше платить. Зря она согласилась на его условия. Очень зря.

Обозвав себя «дурой», Катя зашевелилась дальше в сторону выхода. Зонт два раза упал с обувной лавки, пока она пыталась его схватить между «светом» и «тьмой» замыкания лампочки. На ощупь провернула замок и вывалилась из квартиры, успевая зашнуровывать ботинки на лестничной площадке.

Настроение у Кати где-то между: «только попадись мне» и «зачем ты, мама, меня родила?». Она сильно опаздывала на работу. Все в руках мешалось и моталось… Но! Всегда есть место пофигу. Достаточно вздохнуть три раза, медленно качая в легкие свежую прохладу утра и…

Открыть глаза, чтобы увернуться от летящих в тебя брызг из лужи из-под колес промчавшегося внедорожника.

— Скотобаза! Я тебя запомнила, — шипела Катя, отряхивая удлиненную куртку. — Вечером не поленюсь и валерьянки на капот налью, чтобы коты твою тачку «прокачали».

— Можно еще хлебных крошек на крышу накидать, — хмыкнул некто позади нее мужским приятным баритоном.

Екатерина почувствовала, как озябла. Медленно, не делая резких движений, повернулась, откидывая рукой темно-каштановые волосы через плечо.

«Кирилл почти не изменился» — зафиксировал мозг видение из прошлого. Только фактический Кирилл был постарше, чем она помнила и раздался в плечах. Но, тот же ироничный взгляд и красиво очерченные губы сложились обворожительную в улыбку.

— Извините, мы знакомы? — он поднял брови, присматриваясь к ней повнимательней, словно хотел что-то вспомнить.

«Ах, ты ж… вентиль незакрученный!» — мысленно выругалась Катерина, прибавив глаза. Он ее не узнал! Лишил девку чести, посмеялся над ней с дружками и селяви, мать его! Хотя, лет прошло немало… У Екатерины пальчики зашевелились на одной руке, перекинувшись на другую в подсчете. Выходило ровно пятнадцать!

— Впервые вижу, — презрительно оттопырив нижнюю губу, соврала Катя, уводя взгляд в сторону.

— А я вот, недавно сюда переехал. С женой. Соседями будем. Вы с какого этажа? — и так умильно сотворил на щеках ямочки, от которых раньше студентки писались кипятком, что и Катерина растерялась. Первые несколько секунд.

— Не ваше дело! — фыркнула она, хлопнув перед ним распахнутым зонтом, словно выстрелом.

Глава 3

Катя чувствовала, пока быстрым шагом маршировала до метро, как внутри все закипает от ярости, от беспомощности против прошлого. Увидеть Кирилла — ни шок, ни волнение по наивной первой любви. Ее будто в живот пнули со всего маха… Как тогда, стайка подружек Котова, которая зажала Катерину в туалете и избила до потери сознания. Во рту солоноватый привкус крови от прикушенного языка.

«Как он сказал? Переехал с женой?» — Катьку тряхануло, и она остановилась, чтобы отдышаться. Живет себе Кир, радуется жизни. Нашлась, наконец та, которую он позвал замуж. Не признал в ней «зайку», нигде не екнуло, вспышки озарения не произошло.

А, она помнит… До сих пор снятся ужастики.

— Женщина, вам плохо? — ее спросила старушка, дотронувшись до руки холодными пальцами.

И Катя очнулась, будто поблуждала в тоннеле и вышла на «свет».

— Нет, все в порядке. Спасибо, — натянула улыбку. Облизнула пересохшие губы.

На работу Катя Зайцева опоздала. Ей тут же влепили последнее предупреждение и предоставили «щадящий» выбор: уволится по собственному желанию или по статье за систематические прогулы и опоздания. Специально ли кадровичка скрысила ее заявление на прошлой неделе, когда Катя брала один день за свой счет или намеренно — уже было неважно.

На лихом отчаянии Катя подписала свое увольнение. Ей тут же выплатили остатки оклада и небольшую компенсацию. Через полчаса она сидела в кафе неподалеку, обнимая бесчувственными пальцами чашку кофе и смотрела, как отживающая свое лето муха, медленно ползет по скатерти. Найдя неубранную крошку, насекомое начало тыкаться хоботком.

— Еще что-то будете заказывать? — с претензией в голосе спросила девчоночка-официантка, тоже рассматривая муху на столе.

— Я видела у вас на двери объявление, что требуются работники, — робко начала Катя, краснея от стыда.

Она уже не молодая девочка, чтобы бегать с подносом целый день. Кто ее за язык тянул? Нет, чтобы все взвесить, подумать немного, полистать объявления в сети… Зайцева опять лезет, куда ее совсем не просили.

— Это вам к Кириллу Валерьевичу, — оживилась девица с пирсингом в носу. — А вот, кстати, и он… — Мотнула розововолосой головой в сторону возникшего на входе Котова.

— Боже, — успела выдохнуть женщина.

«Только не это!» — вопило диким голосом внутреннее «я».

— Соседушка, — непонятно чему обрадовался Кир. — Не успели расстаться, опять встретились.

— Так вот, женщина хочет к нам на работу устроится, — сдала ее официантка с бейджиком на груди, где читалось «Наташа».

Хозяин забегаловки, не раздеваясь, потянул рядом стоящий стул. Перевернув его спинкой к себе, оседлал и уставился на нее благодушно растягивая улыбку.

События происходили с такой скоростью, что хотелось взмолиться: «Остановите Землю, я сойду!». Кате нужно встать и уйти, а не хлопать глазами, как овце.

«Остановите! Кате нужно выйти!» — пропела ехидно мелодия в ней. Шарманку хотелось прикрыть. Сейчас же!

— Мне нужен администратор, который будет следить за закупками, интерьером зала, — Кирилл тоже покосился на наглую муху, мусолящую крошку. — Понимаете… Эм, вы не представились. Как вас зовут, добрая женщина, которая хочет внести море позитива в этот серый и скучный уголок?

«Сука! Нисколько не изменился. Все так же умеет забалтывать дурочек… Вроде нее. Наташка, вон и та не ведется, закатила глаза в потолок. Может, только с ней что-то не так?»

— Екатерина Зайцева, — прошипела она и уставилась на Котова в ожидании хоть какой-то адекватной реакции.

— Классно, Екатерина! Когда приступаете к работе? — хлопнул Кирилл в ладоши, будто они порешали уже и обо всем договорились. — Зарплата…

Теперь у Катерины расширились и без того большие глаза. Сумма была вдвое больше, чем она получала на прежнем месте. Почему-то вспомнились претензии дочери про рюкзак и то, что ей нужны новые осенние ботинки. Счет за коммуналку в этом месяце не оплачен.

Сглотнув слюну, Катя ответила…

Дорогие мои, сегодня скидка на шикарный роман - По тонкой грани

https://litnet.com/shrt/x1M2

В груди шарахнуло с глухой отдачей в голову и посыпалось щиплющей крошкой по рукам. Стояли двое, обнимаясь, не обращая ни на кого внимание. Не таясь. Женщина плакала, уткнувшись ему в плечо. Талый, задрав голову молился, что ли? То, как бережно он ее обнимал с отчаянием, резало глаза.

Сродни жалости горечь на языке. Полина одернула себя. Больше задели их ничем не прикрытые страдания. Неужели настоящие чувства? Может, отпустить? Она словно раздвоилась, ее в теле больше не было. Порхала где-то над баннером, под которым они слиплись воедино… И хотела только одного — пусть реклама зубной пасты упадет и раздавит их к едрене фене! Чтобы никто не пострадал: никто из людей, ни один воробушек. Только они. Всмятку…

Глава 4

— Да, меня все устраивает. Только мне нужно еще пару дней, чтобы собрать дочку в школу.

Котов кивнул и в его глазах вспыхнула заинтересованность. Живая эмоция, не наигранная пробежала по лицу. Он подался вперед.

Катя немного отпрянула, похлопав глазами. Если бы до нее дотронулся, то наверное, бы с визгом выбежала отсюда куда глаза глядят.

— Сколько лет дочери? — прищурился, словно выслеживал добычу. Его красивое породистое лицо заострилось в неприкрытом интересе.

— Тринадцать, — улыбнулась Катя, вспомнив свою бунтарку.

Кирилл отвернулся, будто хотел посмотреть за кем зазвенел колокольчик у двери. Когда новый катин босс вернулся в исходное положение, уже был расслаблен и прикидывал что-то в уме, барабаня пальцами по спинке стула.

— Хорошо! Два дня у вас, Екатерина Зайцева имеются. А пока, скиньте свои данные для оформления на мой номер телефона, — он продиктовал, наблюдая, как Катя забивает в свой сотовый нового абонента. — Я здесь бываю очень редко. Кафе мне досталось от сестры. Продать все никак рука не поднимается, — он сглотнул, дернув кадыком, словно признание давалось ему нелегко. — По вам видно, что вы — женщина ответственная и пунктуальная…

«Смешно! Если учесть, из-за чего ее сегодня турнули с работы. Но, Котову это знать необязательно. Он, ведь косвенно причастен к утреннему инциденту. А, что бывает в заведении редко — просто подарок! Может вообще не приходить» — Екатерина медленно, но верно приходила в себя. Испуг от еще одной встречи с прошлым сошел. Сердце бьется ровнее.

Кирилл Котов имеет право на существование. В конце концов, не ей решать. Ну, переспали они когда-то, и он сделал вид, что ее не знает. На следующий день прошел мимо, а когда Катька его окликнула, удивленно поднял брови: «Ты еще кто?». Жуткая обида для любой девушки. Если еще учесть, что Зайцева прыгнула к нему в койку, испытывая чувства к наглецу… Вдвойне больно.

Что поклонницы Катю избили и унизили, так не под его руководством. Кир их точно не науськивал… Просто обозленные девчонки, которых Котов так же попользовал и бросил, считая, что никому ничем не обязан. Потерлись по обоюдному согласию и разошлись.

Всегда и всему можно найти оправдание, если ситуация прижала и нужно искать выход.

— Ну-с, осматривайте, Екатерина хозяйство, знакомьтесь с персоналом кафе. Мне уже пора, — он посмотрел на наручные часы, на которых загадочным образом тикал счетчик таймера.

Катя машинально увидела и опять екнуло внутри от странности. Котов на что-то отмерил время, и оно подгоняло его уйти. Соскочив лихо с места, взглянул на Наташку, которая меланхолично жевала жвачку.

— Наташа, введи всех в курс дела. У вас новая начальница, — ткнул пальцев в Зайцеву.

— Введу, — пообещала девушка, тряхнув розовыми прядями волос.

Катя глазом не успела моргнуть, как босс исчез и только колокольчик покачивается

Наташа, не тратя времени даром, обернулась к Кате, и оценивающе оглядела ее с ног до головы. В ее взгляде читалось что-то вроде: "Ну и что ты из себя представляешь?".

— Значит так, Екатерина…Э-э-э…отчество не знаю, — она выдержала паузу, ожидая подсказки.

— Дмитриевна, — тихо подсказала Катя, чувствуя себя неуютно под пристальным взглядом девушки с пирсингом в носу.

— Отлично. Значит, Екатерина Дмитриевна, сейчас я тебе все покажу и расскажу. А то вдруг надумаешь тут революцию устраивать, — Наташа ухмыльнулась, но в голосе сквозила легкая насмешка. — Здесь у нас кухня, здесь зал, здесь… Повар Федя. — она начала тараторить, быстро переходя от одного объекта к другому, явно не давая Кате возможности вникнуть в суть происходящего. Катя, стараясь не отставать, молча кивала и пыталась запомнить хотя бы часть информации.

Повар Федор, полноватой наружности, который хотел положить в рот бутерброд с колбасой так и остался стоять, провожая суетящихся женщин взглядом.

— Екатерина Дмитриевна, не обращайте на Федю внимание. Он немного у нас тормознутый, но готовит прилично, на совесть. Можно есть, все что дает — не отравишься. Еще приходит студентка Маруся и моет накопившуюся посуду. В зале мы убираемся с ней вместе. Вот весь наш беспризорный коллектив. Кирилл Валерьевич платит хорошо… Но, такое ощущение, что ему это совсем не окупается. Народу мало. Меню старое… Может, с вашим приходом что-то изменится?

— Постараюсь, — обнадежила Катя, но сама не представляла с чего можно начать. — Наташ, ты случайно не знаешь, зачем хозяин ставит себе таймер на часы? Впервые подобное вижу… — Все же сунулась Катя на хрупкую почву — в личную жизнь Котова.

— Эх, знаю! — вытаращила на нее Наташа глаза. — Жена у босса болеет сильно. Там лекарства нужно принимать каждые три часа, уколы всякие ставить. Не жизнь у него — а гонки на выживание.

«Ничего себе» — по спине Катерины прошел холодок. Вот как получается… Доперебирал девушек.

Глава 5

Таня вернулась от отца почему-то голодная, как собака Баскервилей. Катя ей положила добавки второго: котлету с пюре и салат. Подперев щеку кулаком, смотрела как мощно работают челюсти дочери и быстро убывает в тарелке. Она тянула паузу, ничего не спрашивая. Если начнешь донимать расспросами, Татка фыркнет и закроется в своей комнате, потом не достучаться, если наденет наушники.

— Мам…

— М? — промычала Катя, словно ее оторвали ото сна. — Чай налить?

— Да! А, что к чаю? — вытянула шею, будто еще не наелась, посматривая на старый бабушкин буфет, который мать отреставрировала, выкрасив в лимонный и наклеив узорные белые вставки. Через прозрачное стекло, была видна «парадная» посуда и разные красивые баночки. В одной такой круглой жестянке хранилось сахарное печенье. В другой — конфеты. Ваза, в которой давно не стояло цветов…

Катя мотнула головой, чтобы дочь убрала за собой грязную посуду. Сейчас на стол подадут вкусности… У Тани глаза расширились, когда мама подошла к холодильнику и вынула оттуда небольшой йогуртовый клубничный тортик — ее любимый. Дочка быстренько засуетилась, помогая накрыть на стол и разлить по чашкам чай.

— Праздник какой-то? — спросила Тата с набитым ртом с испачканными кремом губами.

— Почти. Я работу поменяла. Ты кушай, дочь. И посидим, выберем тебе на маркетплейсе новый рюкзак. Ты еще хотела другую настольную лампу, — Кате хотелось засмеяться от того, как удивленно распахнулись родные глаза. Кусок торта, несенный чайной ложкой промазал, попав ни в рот, а чуть левее. В итоге, был все же съеден.

— Мам, правда?! — взвизгнула Таня и соскочив, повисла у нее шее. На щеку смазалось что-то липкое, но Катя не смахнула салфеткой. Давно между ними не было ничего настоящего, близкого, сладкого.

У девчонки радости полные штаны, если учесть, что отец ей отказал в пределе мечтаний, которым можно хвастаться перед подружками. Она почти смирилась, что пойдет в школу, как ободранка с прошлогодним рюкзаком. Тата даже голодовку устроила на целые полдня, что у него гостила. Всю ночь у нее урчал живот, и она ворочалась с боку на бок. Утром вышла из маленькой спальни вся такая разнесчастная… И хоть бы кто пожалел! Еще эта… Новая папкина жена намекнула, что комнату эту они переоборудуют для своего ребенка.

«Своего»… Будто Таня для отца стала чужая. Она четко уловила тот неловкий момент, что папа ее не защитил, не назвал своей малышкой. Не осадил свою Ларису, которую продолжает кликать Лялей. Будто так и надо, и ему пофигу на родную дочку. Не спросил, почему держится за живот… На ее: «Домой пойду», лишь кивнул: «Ну, пока!».

Как же стыдно матери в глаза смотреть и жаловаться стыдно. Она же ее всегда попрекала, что там ее любят, ценят… Все для нее делают, а у матери одни запреты и ограничения.

— Смотри, и до первого сентября успеет прийти, — мать оплатила заказ, в котором было много чего и даже маленький пушистый модный зверек с большими глазами, которого можно, как брелок повесить на новую сумку. И тетрадки с красивыми обложками, и пенал с кучей разных отделений. Татка была несказанно счастлива. Положив маме голову на плечо, тарахтела всякие глупости.

— Мам, а что за работа? — Татка наматывала на пальчик густую прядь волос матери цвета горького шоколада.

— Администратор кафе с хорошей зарплатой, — выдохнула Катя, погладив ее по голове и чмокнув в макушку.

— Вау! — мяукнула Таня.

Это тебе не простая рядовая бухгалтерша, а начальник! Маленькая эгоистка в ней опять возрадовалась. Из статуса разведенка и скучный счетовод, мать умудрилась скакнуть на несколько ступеней выше. В ее глазах.

— На работу мне только послезавтра. Хочешь, в кино сходим? Где-нибудь мороженого поедим…

— Хочу! Только давай завтра? С девочками хотела погулять, — Татке не терпелось растрепать все новости подружкам.

— Ладно, — легко ее отпустила Катя. — Будь на связи.

Таня шустро собралась и подкрасив губы блеском в прихожей перед зеркалом, помахала ей рукой.

Только дочь скрылась за дверью, Екатерина набрала номер бывшего мужа. Без приветствий и подготовки, выпалила:

— Хмелев, ты совсем охренел?

Глава 6

— Не смей бросать трубку! Если так сделаешь, я к тебе на работу приеду, — угрожала Катерина, делая ударения на рычащие буквы. — Ты мне на честном глазу обещал, что если я отпускаю к тебе нашу дочь, то ты о ней будешь заботиться. Было такое?

— Ну, было, — вяло подтвердил Павел.

— Так почему, она вернулась домой как с голодного края и прибитая? Твоя жена устала изображать из себя хорошую? Или я чего-то недогоняю?

— Сама воспитала оторву, которой только все «дай», вынь, да положи… Я здесь при чем? Просто, отказал ей в очередной хотелке. Уже наябедничала?

— Хмелев, это — не холетка, как ты выразился. Ребенка нужно в школу собрать, — Катя сразу же смекнула, о чем речь. Татка выпрашивала сумку.

— И-и-и что? Рюкзака у нее нет? — Паша устал отпираться и пошел в контрнаступление. — Я не магнат, чтобы меня каждый раз доить. Ты не представляешь, сколько раз пожалел, что пошел на ту долбанную вечеринку и встретил там тебя с большими доверчивыми коровьими глазами. Ты мне десять лет жизни испортила, Катька своей беременностью.

— Тебя никто не тянул насильно жениться, — ей было обидно, Хмелев опять ковырнул запретную тему.

— Мне не нужен был этот ребенок! — заверещал Павел. — Но, куда деваться? Все наши общие друзья в меня пальцем тыкали. Обрюхатил Катьку — будь мужиком, Хмелев! — передразнил кого-то.

Скорее всего, Катя спиной ощутила взгляд. Она, сглотнув, медленно обернулась и увидела расширенные стеклянные глаза дочери, услышавшей, что ее папа — родной человек, ее не хотел и жалел, что она вообще на свет появилась.

У Екатерины рука с телефоном медленно опустилась. Мать никогда такой ошибки не совершала и не обсуждала их личную жизнь с бывшим мужем при Тане. Девочка вернулась зачем-то совершенно неожиданно.

Хмелев еще что-то фоном орал.

— Тань? — она сделала шаг вперед, чтобы попробовать сгладить гадкие слова и отказ Хмелева от дочки. — Он просто сердится. Папа на взводе, малыш…

Девочка замотала головой, пискнув как котенок, которому придавили хвост.

— Танюш, давай поговорим. Я тебя хотела. Всегда-всегда. Пашка — дурак, что так думает… Тань? — Катя тихонько, шаг за шагом подкрадывалась к ней.

Успеть бы сцапать и придержать, пока отойдет от истерики. Будет сложно. Татка у нее — дылдочка, выше матреи уже вытянулась.

Почувствовав маневр Кати…

— Не-е-ет! — взвизгнула дочь, подпрыгнув на месте, будто ее током шарахнуло. Шок от услышанного пересилил все. Таня не воспринимала больше других слов. Жестокая правда от отца крутилась как шарманка в ее голове.

Она кинулась к двери, оставив ее распахнутой. Быстрый топот убегающих ног эхом отбивал чечетку по подъезду. Кате за ней точно не угнаться. Женщина растерянно осмотрелась, будто не знала за что зацепиться, где найти подсказку: как теперь быть…

— Катя? — встревоженно лопотал Паша, поняв, что там что-то серьезное происходит.

— Хмелев, дочь слышала твою горячую речь. Она. Все. Слышала! Как ты с этим будешь жить, я не знаю, — она отключила связь и дойдя до дивана, плюхнулась на него от бессилия что-либо предпринять.

Тревога сжимает сердце. Знаете, такое предчувствие, словно что-то плохое случиться. Гложет и гложет изнутри, не давая покоя. Все из рук валиться, за что бы ни взялась.

Выждав час, она позвонила на номер Таты. Гудки шли, но никто не отвечал. Катя повторила попытку несколько раз, но все безрезультатно. Волнение нарастало с каждой секундой.

Куда она могла пойти? С кем она сейчас? Что с ней?

Позвонила одной из подружек, с кем обычно Таня гуляет. Под вечер та уже была дома, и ответила, что Татку видела только днем. Та куда-то сильно спешила…

Часы показывали предел того времени, что отпущено для прогулок. Его, несмотря на бунтарский переходный возраст, дочь никогда не нарушала.

Катерина решила ее искать по дворам. Накинув ветровку и всунув ноги в старые поношенные кроссовки, она закрыла двери на ключ. Первым делом обошла их дом. Добрела до круглосуточного супермаркета, где часто тусовались подростки. Вглядывалась в лица… И никто из них не был Таней.

Чем больше Катя бродила, тем отчаянней становились ее мысли: «Вдруг, с дочерью что-то случилось?». Хмелев пытался ей несколько раз звонить, но она только скидывала вызов.

— Екатерина Зайцева, — позвал ее узнаваемый голос. — Что мы делаем на улице в такой поздний час?

Глава 7

У Кати не возникло раздражения или колкой мысли в его сторону. Слишком страшно, слишком больно. Руки трясутся и по щекам капает. В голове такая каша вместо словесных наполнителей только звуки гудения, словно на плите чайник вскипел и свистит протяжно.

— Кать, случилось чего? — он шагнул ближе рассматривая тени на ее лице и мокрые слипшиеся в треугольники ресницы.

И выражение лица у него при этом… особенное, будто ему не все равно. Будь Катерина в другом настроении, она бы заметила, как дернулась его щека. Как он сжал небольшой пакет с эмблемой аптеки сильнее.

— Дочь пропала, не мо… не могу найти, — смогла выговорить через сдавливаемое рыдание женщина. Она казалась такой маленькой и хрупкой, словно сама была подростком. Ее колотило от тревоги и усталости. Катя сама уже потерялась, не зная, в какую сторону ей идти.

— Ш-ш-ш! — стал ее успокаивать Котов, чтобы добиться подробностей. — Давай, Зайцева, глубокий вдох и выдох. А теперь, расскажи мне все.

«Все, это с начала мироздания?» — ответила бы прежняя зубоскалка в ней. Но, Екатерина не в том положении, чтобы обмениваться остротами.

— Таня услышала то, что не должна была услышать… Как мы с бывшим мужем ругались. И сбежала. Ей всего тринадцать, Кирилл… Валерьевич. Темно уже на улице. Обидеть и воспользоваться в таком состоянии может какой-то урод, — зубы несчастной матери стукнули, словно она укусить того урода хотела, который посмеет подойди к роднуле.

— Да, уродов хватает, — выдал он со странной интонацией, словно знал кого-то из них. Лично. — Так! Не раскисаем! — нарочито бодро ее тряхнул за плечо.

Еще чуточку сильней и Катька бы распласталась на грязном асфальте среди окурков и битого стекла. Рядом противно потянуло от мусорных контейнеров, в одном из которых копошился бездомный кот, сверкая желтыми глазищами в темноте.

— Надо проверить, вдруг пока ты дворами бегаешь как савраска, дочка уже домой вернулась. Ты идешь сейчас домой, а я позвоню одному хорошему знакомому в полицию, чтобы выслали патруль прочесать район. Скинь мне ее фото в сообщения, — он был уверен, что новая сотрудница кафе сохранила контакт. Сам того не замечая, перешел на «ты». Как в прежние времена…

«Зайка» если заметила, то вида не подала. Из них двоих, Котов казался собранным и самым адекватным. Катя описала, в чем вышла Татка сегодня на улицу: синяя курточка, модные широкие джинсы, кеды…

Катерина, судорожно выхватила телефон из кармана ветровки. Руки дрожали так, что выронила его на асфальт экраном вниз. Когда Кирилл нагнулся и ловко его поднял, то по стеклу экрана пошли мелкие трещины от середины, раскинув щупальца во все концы.

— Черт, ну вроде работает, — ворчала женщина, скобля по экрану пальцем.

В галерее действительно нашлось подходящее фото, и оно тут же «уплыло» адресату.

— Пошли, я тебя провожу до дома, — Кирилл взял ее под руку и тянул в нужном направлении.

Они шли молча, Катя спотыкалась на каждом шагу, а Котов ставил на место, придерживая и не жалуясь, что пару раз она ему правую ногу пообступала.

Возле подъезда он остановился.

— Звони сразу, как только что-то узнаешь. Даже если это будет посреди ночи. И постарайся успокоиться. Для Тани сейчас важна твоя поддержка. А не истерика.

Катерина кивнула. Сил с ним спорить не было совсем. Держась за неровную стену, Катя ползла по ступеням наверх, как старуха, которая трость потеряла и упадет без поддержки. Она, как мул смотрела только под ноги. Ступени, казалось не закончатся никогда. Взгляд наткнулся на чьи-то мужские ботинки. Носки. Полоска волосатых ног, по краю брюк…

— Где ты ходишь? — заворчал Хмелев. — Почему на телефон не отвечаешь? — обычное их общение начиналось с претензий, а не с «доброго» дня или вечера.

— Не до тебя сейчас, — Катя еле ворочала языком. — Зачем пришел? — устало подняла на бывшего мужа измученные глаза.

— Пришел сказать, непутевая ты, глупая женщина, что Татка у меня дома. Ляля налила ей горячего чая и уложила спать.

— Вот как? — фыркнула Катя… а случилась отрыжка. От него. От ситуации поганой. Несуразной.

Она тут волосы на голове рвет, с ума сходит… А, с ней просто не сочли нужным поговорить. Таня убежала к отцу, к тому, кто наговорил лишнего. «Почему так?» — ей никто не ответит.

Хмелев — мастак чесать языком, а потом даже не извинится. Зато, оправдаться всегда сумеет.

— Я поговорил с дочерью. Она все поняла, — он поднялся со ступеней, на которых сидел и взглянул на нее сверху вниз, как ничтожную букашечку. — Держи! Это деньги, чтобы оплатить те заказы к школе, — протянул ей свернутые вдвое купюры.

Катя не шелохнулась. Она вообще просто обтекала… Тупо смотря на его руку. На долбанные деньги.

Павел что-то выцедил сквозь зубы и пригнувшись, затолкав ей деньги в карман.

— И не делай из меня монстра, Зайцева! — крикнул уже с нижнего этажа.

Сегодня скидка на роман - Измена со взломом

https://litnet.com/shrt/oriU

Молодая женщина перевела глаза на милующуюся парочку. Ее Борька страстно обжимал блондинку. Та жеманно хихикала, запрокинув голову, позволяя целовать свою шею. Характер их отношений был очевиден даже слепому. Тася ее узнала. Не могла не узнать. За пять лет Марина — бывшая, променявшая Бориса на кошелек, почти не изменилась. Надежда, что все окажется неправдой угасала так же, как тяжелобольная мать. Хотелось только одного, чтобы это поскорее все закончилось.
«За что, Боря?» — Таисия не видела дорогу. Ее несло по течению грязевого потока, смывающего от эпицентра «взрыва»

Глава 8

Порывом ветра захлопнулась дверь магазина прямо перед его носом, следом за вышедшим покупателем. Кирилл вздохнул, и потянул ручку на себя. Список в его руке не велик — томатный сок, который любит жена пить из трубочки, взрослые памперсы. Какие-то полуфабрикаты, чтобы закинуть в микроволновку на пять минут и ужин готов.

Катя. Она ему позвонила и сказала, что дочка нашлась. Обошлась без подробностей, сдавленно поблагодарила за помощь.

Зайка… Увидев ее, он снова почувствовал себя живым… и последней скотиной. Столько лет прошло, казалось, целая вечность — беззаботная, непонятная, безбашенная.

Котов помнил Катюшку, не потому что измял ее невинность. Не потому, что бросил, думая, что будет легко… Как обычно. Мало ли у него еще будет девок? Шальная студенческая жизнь бурлила ключом. Друзья, подруги на одну ночь, вечеринки. Только почему-то ночью снились большие карие глаза и девушка ростиком ниже плеча, уходящая с опущенными плечами, как воробушек потрепанный злыми котами. Над ней смеялись его кореша. Девчонки кривлялись, мусоля тему, как он развел тихушницу. Да, он смеялся вместе с ними, только внутри, будто треснуло. Навсегда.

Ушли те, кто назывался друзьями, а был «просто так». Женские лица слились в одно, нечитаемое.

Через третьих лиц он случайно узнал, что Зайка выскочила замуж и мысленно пожелал ей хорошего человека. Не такого, как он неудачника.

Прошло пятнадцать лет, и они встретились. Кто-то сверху подумал, что мало ему наказания. Недостаточно жены, которая осталась инвалидом стразу же после свадьбы, когда они в Крыму ползали по горам. Лопнула страховка.

Кира — та, что похожа на Зайку упорством и задорным смехом… До того, как он ее смех оборвал.

Котов жил с виной, присосавшейся намертво. Спал с ней. Работал. Почти свыкся. Почти…

— Одна тысяча шестьсот тридцать рублей, — выдала сумму кассирша, ожидая, когда рассеянный клиент очнется и расплатится.

— Ах, да, — Котов приложил банковскую карту и скидал все покупки в пакет.

У дома поднял голову и посмотрел на окно, в котором горел холодный свет. Вздохнул, понимая, что идти надо… Туда, где пахнет лекарством и запредельной тоской. Равнодушным взглядом жена пройдется по нему и уткнется опять в телевизор, досматривать турецкий сериал. Там намного интересней, чем слышать его наигранный голос или рассказы про работу, или что происходит на улице.

Кира давно не кричит, не скандалит. Не просит оставить ее в покое. Уйти. Не спрашивает с кем он, как мужчина скидывает напряжение. Жене все равно. Хотя…

— Кирилл, ты купил томатный сок? — обвиняющий тон и испытывающий взгляд, будто он по пути посмел его выпить.

— Купил. Несколько маленьких упаковок, по ноль два, — он поставит перед ней сразу парочку, успевая потянуть носом: не полон ли подгузник? Кира сама не чувствует ничего… Вообще, ниже пояса ничего не ощущает. У них давно ничего нет в постели… Секс с Кирой — все равно, что шпилить резиновую куклу. Да, и та будет мягче наощупь.

Кирилл закроется в ванной и будет думать о Кате. Как бы все могло быть иначе, не будь он трусом и подлецом, чтобы соответствовать. Держать планку наглого мажора…

Глава 9

Катя поняла, что загоняет себя в тупик, дергаясь и переживая из-за дочери. Так и до нервного срыва недалеко… Вон, правый глаз до сих пор дергается. У нее было время обо всем передумать — целая ночь. Хмелеву глубоко наплевать, что между Катей и ребенком происходит. Просить чтобы он поговорил с Таней?

Что Павел скажет? «Слушайся маму, дочка»… Так ей не пять лет, чтобы всучить конфетку и погладить по голове.

Хотелось бы уберечь свою единственную дочь от ошибок, которые совершила сама в свое время. Но разве это возможно? Разве можно научить плавать, не пуская в воду?

Катерина тоже когда-то была упертая и упрямая «самазнайка», пропуская мудрые советы матери мимо ушей. Та ей говорила про красивых и избалованным женским вниманием парней. Ты их не исправишь, не проймешь своей добродетелью. Что, собственно и вышло.

Неужели все повторится? Татке ее советы будут по боку, если уже сейчас она ищет помощи не у нее. Специально прикидывается глухой? Тут бы руки опустить и сдаться. Катя бьется головой об стену, а толку мало… Она не всесильна. Правильно говорили предки, что воспитывать нужно, пока поперек лавки лежит. Где-то упустила и все, процесс необратим?

Женщина не заметила, как заснула в кресле, поджав под себя ноги. От неудобной позы все тело затекло, ниже колен совсем ничего не чувствовала. Смешно сказать, но пришлось чуть ли не ползком на кухню добираться, пока покалывающая левая нога не отошла, а затем и правая.

Только Катя хотела нажать на кнопку чайника, как раздался звонок в дверь. Еще немного прихрамывая, она пошла открывать. А там… У Кати лицо вытянулось удивленно. Встав на цыпочки, в глазок можно было разглядеть Кирилла Котова, который спокойно ждал, что ему отворят. И он не в уличной одежде… Прямо так, дошел от своей квартиры в черной футболке, которая ему невероятно шла, обтягивая подкачанные бицепсы.

— Катя, я знаю, что ты стоишь за дверью и смотришь на меня. Открой, нужно поговорить, — пошла звуковая волна до ее ушей.

Екатерина сглотнула. Прислонилась спиной, прикусив губу. Говорила ей мама, что чужих нельзя впускать домой… Будь тебе хоть тридцать с «хвостиком» лет. Неизвестно, чем может закончиться, твое радушие. Мужики — народ примитивный. Ты ему улыбнулась, а он подумал, что правильно понял намек — флиртует красотка и подманивает, намекает на что-то близкое… Ага.

«Дважды на одни грабли, Катя? Опомнись, Котов женат! Если бы было что-то важное, мог просто позвонить. Верно?» — говорил разум.

— Ка-тя-а-а? — протянул мужчина, и у нее мурашки пробежали по коже.

Сердце бешено колотилось, отдаваясь в висках. Катя медленно потянулась к замку, чувствуя, как предательски дрожат пальцы. "Что я делаю? Зачем?" — кричал внутренний голос, но тело уже действовало само по себе. Щелчок замка, и дверь приоткрылась, являя перед ней Кирилла во всей его красе.

— Привет, — выдохнул он, одарив ее своей фирменной улыбкой, от которой у Кати когда-то подкашивались ноги. — Можно войти?

Посмотрел на ее махровый короткий белый халатик. Ноги в мягких пушистых тапочках. Волосы в художественном беспорядке по плечам и один клок торчит шишкой сбоку. Карие глазки хлопают… Ну, сама милота!

Она отступила, пропуская его в прихожую. Запах мужского одеколона заполнил собой все пространство, кружа голову. Кирилл прошел в сторону кухни, присел на стул и посмотрел на нее. Внимательно изучил черты лица: смущенные зарумянившиеся щеки, ямочку на подбородке, до которой хотелось дотронуться, аж пальцы сводит.

Так уж вышло, что Котов сегодня тоже не спал. Много думал, решая одну из самых сложных задач в своей жизни.

— Чай или кофе? — спросила она, непроизвольно облизнув пересохшие губы.

— Кофе, если можно, — выбрал Кирилл, запуская процесс суеты.

Огляделся. Небольшая уютная кухня с гравюрами на стенах и веселыми обоями в бабочках. Под потолком интересный абажур, чем-то похожий на китайский фонарик. Кран подтекает каплями стуча по оцинковке. На столе лежит упаковка мятных пряников. Сахар кубиками, как он любит…

Кирилл любовался плавными движениями Зайки. Она порхала туда-сюда… Шустрая. Живая. С тонкими ножками. На это можно смотреть вечно.

Протяжно выдохнул, понимая насколько все хрупко и категорично.

Утром, поставив жене укол, и затыкая прокол спиртовой салфеткой, он сообщил, что уходит от нее. Наймет и оплатит сиделку, и реабилитационный центр... Готов помогать сколько будет нужно. Но, они устали друг от друга. Так больше нельзя.

Кира и Кирилл больше не вместе… Они оба оказались в ловушке, став заложниками обстоятельств, которые разрушили их совместную жизнь.

— Так и знала, что ты меня когда-нибудь бросишь, — равнодушно ответила жена. — По твоему лицу заметно, что что-то изменилось. Это она? Та самая? С фотографии у тебя в телефоне…

Кира стала трогательно беспомощной, будто окончательно сдалась. Отвернулась, показывая линию острой скулы. Закрыла глаза, словно погрузилась опять в сон и просто не хотела больше его видеть.

— Прости меня, Кира.

Дорогие мои, я вам принесла завершенную новинку - Между правдой и ложью

https://litnet.com/shrt/BllU

— Гле-е-еб! — выкрикнула Соня, подняв измученное душевной болью лицо. Темные пряди расступились, но не все. Одна налипла ну губы, качаясь маятником вперед от ее сбитого дыхания. — Давай, просто уйдем. Пусть остаются. Разве ты не видишь, все решено? Не надо, Глеб!

Схватив его за руку, упала на колени. Ползла за ним. Унижалась, повиснув на его руке. Софью охватил ужас, что они сейчас с Артемом сцепятся и победителей не будет — только руины, из которых уже никого не собрать.

Глава 10

Кира всегда знала, что он ее не любит. Они были друзьями, партнерами, проводили вместе много времени, разговаривая обо всем… Тогда Котов и признался, что она напоминает ему одну девушку из прошлого — ту, что потерял по глупости и очень сильно обидел.

— Но, ты не думай, Кир, можно мечтать о звездах, и не стать космонавтом. Я упустил свой шанс много лет назад. Все, чем богат — воспоминаниями.

Она слушала его, стараясь не показывать ни единой эмоции. Какая ирония – быть настолько близко и одновременно так далеко. Кира знала о его прошлом, о той девушке, чье имя муж во сне произносил с придыханием. Знала, что никогда не сможет занять ее место в сердце.

И все же, Кира продолжала надеяться. Глупо, наивно, но надеялась. Каждый его взгляд, каждое случайное прикосновение порождали в ней робкую, но упрямую веру в чудо. Она цеплялась за эти крохи внимания, как утопающий за соломинку.

После трагедии, произошедшей с ней в горах, надежда угасла. Здоровая она еще могла бороться, могла доказать, что нужна Кириллу… А, что делать калеке, не чувствующей своих ног? Какого каждый день видеть в глазах любимого мужа сочувствие и ничего больше?

Боль физическая была ничем по сравнению с той, что грызла изнутри. Она видела, как Кирилл старается, как носит ее на руках, как заботится. Но в его движениях не было прежней легкости, в его глазах - огня. Осталась лишь усталость и жалость. Жалость к той, чью жизнь он поклялся беречь, но не полюбил. Не пустил дальше обещания: «Все будет хорошо».

Кира понимала, что стала обузой… Той пародией на женщину, с которой и находится радом пытка.

— Прости, Кира, — впервые муж сказал честно, глядя прямо в глаза.

И тогда она приняла решение — тяжелое, болезненное, но единственно верное. Она отпустит его. Даст ему шанс на счастье, на жизнь, где нет места жалости и сочувствию. Кира отпустит его, чтобы он смог полюбить. И пусть это будет самой сложной жертвой в ее жизни, но она сделает это ради него.

Котов ушел в домашнем, только обувшись… Значит, собрался недалеко. Хлопок двери, как еще один гвоздь в крышку гроба под названием «брак». Кира докатилась до окна, и вытянув шею смотрела… Из подъезда вышла бабка с Жучкой мелкой породы. Мимо пробежали дети. Раннее утро ласкает солнцем золотые листья клена.

Кирилла нет. Он не вышел из дома. И это значит, что находится где-то здесь. Этажами выше?

Кира прислушалась, будто надеялась услышать подтверждение своей догадки. Они недавно переехали сюда. Здесь дом оборудован под ее потребности: пандус и лифт под грузовой… Это редкость, какой-то пробный проект.

Она опять припала к окну, увидев девочку-подростка с розовыми прядями. Девочка нервно выдернула наушники, потянув за провод. Насупилась, будто не знала, что делать. Пнула ботинком урну, и та громыхнув, завалилась на бок. Вандалка на этом не успокоилась. Следующий объектом ее внимания стал куст шиповника… Только мелкая паршивка не рассчитала, что и у насаждений бывают шипы. Конечно же, она укололась. Рыкала. Плевалась. Ругалась.

С красным от гнева и слез лицом, она плюхнулась на лавку и затихла.

Любопытство двигало Кирой. Она смогла на минуту забыть о своей боли, увидев чужие переживания. Думать времени не было… Первый этаж, ей только куртку сдернуть с нижнего крючка…

— Здравствуй, — Кира проделав невероятную работу по выезду из дома совершенно одна, подкатила к лавке.

Нос в веснушках смешно дернулся, как у кролика. Девочка явно хотела нагрубить, но беспомощный вид Киры ее остановил.

«Надолго ли?» — хмыкнула Кира.

— Ты здесь живешь? Я вот, недавно переехала. С му… С моим забавным драндулетом, — женщина хлопнула ладонью по колесу. — Если нажать вот эту кнопку, то можно колеса не крутить.

— Вижу сама, не дура. Он электрический. Под сидением есть аккумулятор… — ее глаза сверкнули непонятными обидами.

— Чего домой не идешь? Боишься, что родители заругают? — Кира добродушно прищурилась, наклонив голову на бок.

— Не ваше дело! Чего пристала, коза безногая? Отвали от меня! — огрызнулась Таня.

На нее опять накатила такая злость, что она с ней просто не справилась. В мозгах дикие вспышки неконтролируемой ярости. Лезут тут всякие тетки, грустить мешают! Она не просила к ней подходить…

Соскочив, как ошпаренная, Татка издала боевой взвизг и толкнула со всей силы инвалидную коляску. Кира охнуть не успела, как больно шпякнулась плечом об асфальт, ударилась головой. Во рту привкус соленой крови. Одно колесо торчит вверху и крутится. Боль пронзила висок, пульсируя в такт оглушительному звону в ушах. Кира попыталась пошевелиться, но тело не слушалось, скованное неприятной тяжестью.

Из-за расплывающегося силуэта неба, как в дымке, появилась взволнованная Таня, склонилась над ней. В глазах – испуг, смешанный с яростью.

— Чего лежишь? Вставай! — прошипела она, дернув Киру за руку.

Таня, обезумев от страха, заозиралась по сторонам. Никого. Ни души. Только она и беспомощная женщина на асфальте. Паника сжала горло, лишая воздуха. От содеянного ее затрясло. У темноволосой женщины кровь на губах и сама она бледная, хрупкая как кукла… Только большая. Чем-то похожа на маму.

— Ну, чего ты… Чего молчишь? Я… Я не хотела, — пробормотала Татка, пятясь назад. Словно боясь не Киры, а собственных поступков.