Мальчик в капюшоне

Глава 1. Первое сентября

Ненавижу новую школу. И будущих одноклассников заранее ненавижу.

Ещё с утра, когда бабуля гладила мне форму, а потом заботливо поправляла локоны и только ей одной заметные складки на юбке, я думала о том, что переход в тридцать пятую школу – это спуск на самое дно. Даже не просто на дно, а на самое глубокое днище. В самый низ пищевой цепочки.

Тридцать пятая школа считается самой худшей в нашем городе, именно её выпускники наводняют местные шараги и пту, до универов мало кто добирается. И даже десятый класс в этой большой вроде бы трёхэтажной школе набрался всего один. В него я и перевелась из своей элитной первой гимназии.

И именно в эту школу с единственным десятым классом направляюсь этим прохладным сентябрьским утром с тремя розами в руках, красиво дополняющими мой образ блондинки в брендовых шмотках. Натуральной блондинки – перед переездом к бабушке я в последний раз сходила в любимый салон и попросила покрасить на несколько тонов темнее, в свой родной цвет.

Хотя, не думаю, что кто-то заценит здесь мой стильный лук – мои будущие одноклассницы поди и в дорогих брендах-то не разбираются, отовариваются в ближайшем торговом центре. Знаю о чём говорю, его отлично видно из бабушкиного окна, и народу там всё время тьма-тьмущая. Особенно в преддверии первого сентября.

Отвлекаюсь от грустных мыслей на красивого русоволосого парня в белой толстовке, идущего по противоположной стороне улицы. Мой ровесник, на вид лет шестнадцать-семнадцать. Заметив мой интерес, широко улыбается и подмигивает. Я улыбаюсь в ответ, а мои мысли возвращают меня в детское прошлое. Наверное, столько же лет сейчас…

– Осторожнее! – сурово окликаю я чуть не врезавшегося в меня на подходе ко школьному двору мальчишку, наверное, пятиклашку, и он испуганно шарахается в сторону. Блин, кажется я переборщила с суровостью. Просто настроение ниже плинтуса и на нервах вся. Нужно ведь сразу показать новому коллективу, что я не та девочка, которую можно огорчать.

Трёхэтажная бежевая школа по моим меркам выглядит уныло и непритязательно. Ни в какое сравнение не идёт с роскошным зданием первой гимназии, к которому я так привыкла за девять лет учёбы. Что ж, буду привыкать к новому.

Во дворе школы уже вовсю снуют подростки разных возрастов, до начала линейки остаётся не больше пяти минут. Выискиваю в толпе табличку «10 А», и пробираюсь туда, где вокруг румяной женщины средних лет толпятся мои ровесники и ровесницы в потёртых джинсах и белых рубашках. Однозначно, я в своих юбочке и блузке здесь сегодня самая нарядная.

– Белецкая? Ребята, знакомьтесь, это наша новенькая, Станислава Белецкая, – представляет меня классная руководительница. – Меня зовут Марья Ивановна, ну а с ребятами думаю вы сами познакомитесь.

– Можно просто Стася, – улыбаюсь я, и дарю букет, который становится всего лишь вторым или третьим в её руках. А жаль, новая классная кажется мне довольно милой женщиной.

– О, значит, Стасян, – ухмыляется широкоплечий веснушчатый детина и кладёт руку мне на плечо. Руку. Мне. На плечо.

– Руки убрал, – тихо, но угрожающе говорю я. – И не Стасян, а Стася.

Кажется, мои голубые глаза смотрят не очень ласково, потому что придурок одаривает меня озадаченным взглядом и быстро убирает свои загребущие лапки. Хороший мальчик, быстро схватывает. Хотя может просто при классухе решил не возникать, посмотрим, как поведёт себя дальше. Но спуску давать в новой для себя школе я никому не намерена.

Умение осаживать зарвавшихся особей досталось мне в наследство от папы, владельца крупного бизнеса. И в этой школе, худшем, что могло случиться со мной в нашем городе, я планирую воспользоваться своим талантом на все сто процентов.

– Смотрите, Алекс идёт, – восторженно шепчет кто-то из девчонок, и я вижу пробирающегося к сектору десятого класса парня в белой толстовке, того самого, который подмигнул мне по дороге к школе. Значит, одноклассники. Забавно. Хотя бы кто-то более-менее симпатичный будет радовать мой взор на уроках.

– Рощин, а вы сама пунктуальность, – шутит моя новая классуха. – Тютелька в тютельку! Ещё полминуты, и опоздали бы!

– Как я могу, Марья Ивановна, вы ж меня знаете, – разводит руками красавчик. – Разве я когда-то вас подводил?

– Тише, Антонина Егоровна начинает линейку, – шепчет классуха.

Седовласая Антонина Егоровна, стоящая с микрофоном на крыльце школы – моя новая директриса.

Минут десять мы слушаем стандартную первосентябрьскую речь о том, что нужно учиться, учиться, и ещё раз учиться, во время которой Рощин забавно передразнивает директрису, потом минут пятнадцать наслаждаемся небольшим концертом от местных талантов, и расходимся по кабинетам. Аудитория десятого «А» находится на втором этаже, туда мы и направляемся нестройной шумной гурьбой.

– Марья Ивановна, а можно новенькая со мной сядет? – нагло интересуется Рощин. – Моя соседка как раз в другую школу перешла, а новенькая тоже симпатичная, будет равноценная замена.

– Об этом лучше спросить у самой Стаси, вы у меня уже совсем взрослые, сами решаете, где и с кем вам сидеть, – Марья Ивановна открывает перед нами дверь класса, и ждёт, пока все пройдут внутрь.

– Сядешь со мной? – приветливо интересуется у меня нахал по фамилии Рощин. Или просто Алекс, как назвали его девчонки на линейке.

Я равнодушно киваю и иду вслед за новым соседом – Рощин так Рощин, мне всё равно, где и с кем сидеть. Думаю, наглый красавчик со смышлёными глазами и серьгой-гвоздиком в левом ухе не худший вариант.

Усаживаюсь за третью парту первого ряда, прямо возле окна – Алекс галантно пропускает меня на самое интересное место. Что ж, спасибо ему, смогу на классных часах наблюдать последние дни жизни бьющихся о стекло упрямых осенних мух и считать нахохлившихся птиц на проводах.

– Марья Ивановна, а где наш Антоша? – саркастично спрашивает конопатый детина, на линейке положивший мне руку на плечо. – Как обычно нас игнорирует?

– А тебе-то что до Антоши? Соскучился? – злобно ощеривается на вопрошающего ярко накрашенная блондинка, сидящая за предпоследней партой второго ряда.

Глава 2. На крыше "заброшки"

Когда пять лет назад вместо запланированного отдыха в Дубаях меня спровадили на лето к бабушке, я негодовала. Да что там негодовала – просто в бешенстве была!

– Как вы могли! – рыдала я в трубку телефона, а папа говорил что-то обтекаемое о том, что так сложились обстоятельства, и одиннадцатилетняя я в гневе бросала трубку. Я чувствовала себя покинутой, представляя, как родители нежатся без меня на песочке и купаются в море. Предатели. Я тоже хочу отдыхать на море, а не в скучной квартире без нормального плазменного телека!

Свою злость я срывала на ни в чём не повинной бабуле – хамила ей, огрызалась, убегала вечерами из дома. До сих пор стыдно за своё тогдашнее поведение.

Чаще всего, убежав в истерике после очередной ссоры, я отправлялась в заброшку-долгострой, находившуюся в пяти минутах ходьбы от бабушкиной хрущёвки. Поднималась по недоделанной лестнице без перил на самый верхний этаж, бесстрашно садилась на край, свесив ноги вниз, и смотрела, как зажигаются огни ночного района.

Так как ругалась я с бабушкой часто, то и в заброшку ходила почти каждый вечер. В один из таких вечеров я и произошло знакомство, повлиявшее на меня и на всю мою последующую жизнь.

Однажды, как обычно свесив ноги над пустотой, я почувствовала, что нахожусь здесь не одна. Испуганно вскочила, отбежала от края крыши. И впервые увидела его. Мальчика в белой толстовке, примерно моих лет, так же как обычно я сидящего свесив ноги вниз.

– Ты кто такой? Ты давно здесь? – громко спросила я, стараясь скрыть свой испуг. Ещё бы, это же я, Стася Белецкая, мне море по колено, я ничего не боюсь! А если боюсь, то не подаю вида и наступаю первой.

Мальчик ничего не ответил, только утвердительно качнул головой в низко надвинутом капюшоне. Я успокоилась, села на привычное место, немного поболтала ногами, и мне стало любопытно.

– Ты где-то недалеко здесь живёшь, да? – спросила я, исподтишка поглядывая в его сторону.

Мальчик снова ничего не ответил, и только его капюшон утвердительно качнулся.

Я больше ничего не стала спрашивать, и оставшиеся полчаса, иди даже час мы просидели в полном молчании. Потом я услышала лёгкий шорох, повернула голову – и увидела удаляющуюся в сторону лестницы без перил фигурку.

– Какой невоспитанный! Даже не попрощался! – возмущённо крикнула я ему вслед, но он снова ничего не ответил.

– Стася, где ты была? – взволнованно спросила бабуля, когда я наконец вернулась домой.

– Сидела на крыше заброшки! – с восторгом сообщила я. – Оттуда такой классный вид! Весь наш район видно!

Бабуля, разумеется, перепугалась, заохала, заахала, и взяла с меня клятвенное обещание больше никогда туда не ходить. Я пообещала, но после первой же ссоры снова сбежала на край любимой крыши.

Он уже был там. Так же как в прошлый раз сидел, надвинув капюшон, и опустив голову вниз.

– Привет, – негромко поздоровалась я.

Мальчик в капюшоне ничего не ответил. Я присела на край крыши, свесив ноги вниз, пару минут посидела молча. Надоело.

– Я с бабушкой поругалась, – нерешительно сказала я.

В ответ вновь молчание.

– Она меня так бесит! Заставляет есть свою дурацкую кашу, а ещё заставила пойти умыться, когда я губы накрасила красной помадой – говорит, я ещё маленькая. Ну какая же я маленькая, мне уже одиннадцать! И я могу красить губы, когда захочу!

– Мне тоже одиннадцать, – глухо раздалось из-под капюшона.

Я вздрогнула, и чуть было не упала с крыши, слишком сильно наклонившись вперёд – настолько неожиданной для меня стала реакция до этого полностью безмолвного мальчишки.

– Блин, напугал! – возмущённо вскрикнула я, отодвинувшись подальше от края. – Я уже не ожидала, что ты со мной заговоришь!

– А меня отец бесит, – мальчик проигнорировал мои возмущения, как будто был на какой-то своей волне. – Толкнул меня сегодня, когда пьяный домой пришёл, я упал, ударился виском об угол стола, фингал теперь на весь глаз.

– Покажешь? – с надеждой в голосе спросила я. Не то чтобы разглядывание синяков было моим любимым занятием, просто мне было очень интересно, кто скрывается под капюшоном, вот я и уцепилась за первую представившуюся возможность.

– Нет, стесняюсь, – капюшон замотался из стороны в сторону, усиливая отрицательный ответ. – Давай лучше просто поговорим о чём-нибудь.

– О чём, например? – я пододвинулась ближе к своему собеседнику.

– О чём-нибудь хорошем. Ты была на море?

– Ага, – кивнула я. – А ты?

– А я нет. Вообще никогда не выезжал из нашего города. Расскажешь, как там, на море? – с надеждой в голосе спросил мальчик.

– Хорошо, – удивлённо согласилась я.

И под постепенно стихающий шум темнеющего под нами района начала рассказывать о том, как мы с родителями ездили в Турцию, в Дубай, в Египет… Мальчик слушал меня молча, и только его белеющий в темноте капюшон иногда покачивался на особенно интересных моментах.

– Ещё поедешь куда-нибудь? – спросил он меня, когда мой поток историй иссяк.

– Не знаю, – грустно ответила я. – Родители этим летом меня бросили, к бабушке отправили. Ненавижу их за это!

– Не стоит, они же тебя любят. Вон во сколько разных стран возили. Меня вот мои никуда не возят, – вздохнул мальчик.

Я осеклась, понимая, что моя злость на родителей выглядит неуместно рядом с этим парнишкой, которого практически бьёт выпивающий отец, и закусила губу.

– А мы раньше летом к бабушке в деревню ездили, – даже несмотря на скрывающий лицо моего собеседника капюшон я чувствовала, что он улыбается. – Там было хорошо. Малину собирали, смородину, крыжовник, бабушка варенье варила…

– А почему теперь не ездите? – спросила я.

– Бабушка умерла прошлым летом, – спокойно ответил мальчик.

А мне стало не по себе. Я тут ною, какая у меня плохая жизнь, а у человека бабушка умерла!

– Сочувствую, – только и смогла выдавить из себя я. Тогда я не знала, что нужно говорить людям в таких ситуациях. Хотя, на самом деле, до сих пор не знаю, хотя уже до шестнадцати лет дожила.

Глава 3. Первый учебный день

– Антон, я так понимаю, первое сентября вы решили проигнорировать?

Оглядываюсь туда, куда направлен взгляд моей новой классной, и вижу за последней партой моего первого ряда худого сероглазого парня с кольцом в левом ухе. У них тут что, поветрие на пирсинги? В моём прошлом классе такого не было. Да и крашеных в малиновый цвет парней тоже не наблюдалось – у соседа по парте того, кого назвали Антоном, малиновые волосы.

– Иванов скинул мне расписание, – равнодушно отвечает Антон, кивая на своего яркого соседа. И утыкается в учебник, за которым, судя по его заинтересованному взгляду, лежит телефон. Думаю, моей новой классной это тоже понятно, но никаких действий по воспитанию Антона она не предпринимает, просто как ни в чём не бывало начинает объяснять тему урока. Кажется, Антон из тех, на кого давно махнули рукой. Сидит тихо, и уже хорошо.

Я разворачиваюсь, и всю оставшуюся часть урока прилежно выполняю упражнения, с интересом глядя на одноклассников, которых Марья Ивановна вызывает к доске.

Упражнение номер один. Худая высокая девчонка с выжженными белыми волосами и ярко подведёнными глазами, Яна Ковалёва. Не ошибусь, если предположу, что характер у неё стервозный. Кажется, это она заступалась на классном часе за отсутствующего Антона.

Упражнение номер два. Андрей Иванов, пацан из-за последней парты, тот что с малиновыми волосами. Ленивый увалень, надеющийся исключительно на подсказки одноклассников или сжалившейся над его тупостью классухи.

Упражнение номер три. Руфина Муратова, бойкая кареглазая девушка с русым каре, единственная из троих вызванных к доске быстро справившаяся с заданием, и наиболее симпатичная мне из этой троицы.

– Что, на Руфинку запала? – сосед по парте будто читает мои мысли. – Она, конечно, симпатичная, но у неё парень есть, так что не надейся.

– Алекс, ну и бардак у тебя в голове, – недовольно шиплю я. – Пришло же тебе такое на ум!

– Ну а что, откуда мне знать, что ты не по девочкам, – хихикает мой сосед. – Вот и решил сразу проверить, стоит ли мне смотреть в твою сторону…

– Рощин, у вас там что-то интересное? А мы вот домашнее задание записываем, – Марья Ивановна насмешливо смотрит в нашу сторону. – Оставьте ухаживания до перемены, и откройте уже дневник!

– Хорошо, Марья Ивановна, уже открываю, – Алекс опускает свои нахальные серо-зелёные глаза, и покорно склоняется над партой, делая вид, что что-то открывает и записывает.

Я демонстративно от него отворачиваюсь – не нравятся мне такие шуточки. Со мной так нельзя, пусть прибережёт свои дурацкие подкаты для одноклассниц. Записываю упражнение, заданное на дом, и вновь погружаюсь в свои мысли.

Интересно, мог бы мой мальчик в капюшоне вырасти в такого хохмача, как Рощин? Почему нет. К тому же вдруг вся эта хохма – напускное? Вдруг за ней и правда скрывается тот, с кем я в детстве коротала вечера на крыше «заброшки»?

Резкий школьный звонок выводит меня из раздумий, я кладу учебник и тетради в сумку, и вслед за одноклассниками отправляюсь в кабинет истории. Готовлюсь к уроку, выхожу в коридор, и иду в самый его конец, к синей облезлой двери женского туалета. Но внезапно на моём пути оказывается препятствие в виде вытянутой длинной ноги в белой кроссовке.

Поднимаю взгляд и вижу свою одноклассницу Яну Ковалёву в компании Руфины Муратовой. Вот уж не думала, что эти двое подруги. Одна типичная стервозная троечница, вторая типичная хорошисточка. Интересно, что им от меня нужно? Решили до новенькой докопаться?

– Куда прёшь, глаза разуй, – огрызается Яна, когда я пинаю её ногу и прохожу к заветной двери.

– Извини, не заметила, – мило улыбаюсь – Надеюсь, я не сделала тебе больно?

– Вот же стерва, – Яна направляется ко мне, с явным желанием вцепиться мне в волосы или расцарапать лицо.

Прижимаюсь спиной к двери туалета, и ловлю на себе любопытствующий взгляд смышлёных карих глаз Руфины. Не удивлюсь, если докопаться до меня было её идеей. Ничего, вы у меня получите. Обе. Только попробуйте троньте…

– Янка, оставь эту мажорку в покое, пойдём лучше в столовку сгоняем, – подёргивая себя за кольцо в ухе, к нам подходит Антон. – Успеешь ещё ею заняться, школьный день длинный.

– Ладно, – неожиданно колючий взгляд Яны смягчается, она отворачивается от меня, и широко улыбается однокласснику. Тот закидывает руку ей на плечо, и сладкая парочка направляется прочь от женского туалета по направлению к школьной столовой.

Что это вообще такое было? Этот тип меня что, типа спас? Да ну, бред какой-то. Наверное, и правда хотел позвать стервочку полакомиться столовскими пюрешками и котлетками.

– Руфинка, пойдёшь с нами? – проходя мимо подруги, Яна тянет её за руку.

– Нет, мне надо к уроку готовиться, – сухо отвечает Руфина, высвобождая тонкие пальцы. Провожает сладкую парочку недовольным взглядом, и идёт в кабинет – судя по всему, с Антоном она не общается.

– Что от тебя Янке было нужно? – как только я выхожу из туалета, отряхивая мокрые руки (конечно же одноразовых полотенец в туалете нет), ко мне подходит взволнованный Алекс. За меня что ли переживает?

– Без понятия, – пожимаю плечами я. Жаловаться Алексу на одноклассниц в мои планы не входит.

– Если будет докапываться, скажи мне, – симпатичный сосед по парте улыбается мне во все тридцать два зуба. – Я её мигом на место поставлю!

– Думаешь, она тебя послушается? – интересуюсь я, заходя в кабинет, в котором уткнувшись в учебник за первой партой одиноко сидит Руфина.

– Куда она денется, – Алекс галантно отодвигает мой стул. – В нашем классе Ярцев и Ковалёва на самом плохом счету.

– Ярцев? Кто такой Ярцев? – я сажусь за парту, и начинаю готовиться к уроку.

– Да Антон, кто же ещё. Учатся они с Ковалёвой хреново, характеры тоже не подарок, родителей в школу постоянно вызывают, но те не приходят – говорят, за воротник закладывают. Этих двоих вообще в десятый брать не хотели, Марья Ивановна директрису уговаривала дать им шанс, – развалившись на стуле рассказывает Алекс.

Глава 4. Расскажи мне о море

Весь первый учебный день я вплоть до звонка с последнего урока предавалась воспоминаниям о безымянном друге из моего детства. Все последние годы я старалась о нём не думать, старалась его забыть. Но когда я переехала к бабушке и пошла в новую школу, воспоминания нахлынули на меня бурным потоком, и монотонные голоса учителей были явно не тем, что способно его остановить.

Он многое изменил во мне. Благодаря ему я стала вдумчивее, научилась смотреть вокруг и ценить то, что мне дано.

Именно дружбе с мальчиком в капюшоне я должна быть благодарна за те хорошие отношения с бабулей, которые есть у меня сейчас. Поняв, что могу её потерять, я стала бережнее к ней относиться, начала больше слушать, стараться понять её точку зрения. Мы стали проводить вместе время – смотреть старые советские фильмы – про Шерлока, про кавказскую пленницу, вместе готовить – бабушка научила меня печь печенье и ещё парочке несложных рецептов.

Маленькая разбалованная девочка начала помогать по дому – поливать цветы, выносить мусор. И за всё это моя бабуля должна была бы поблагодарить мальчика в капюшоне, знай она о его существовании.

Тогда, пять лет назад, иметь друга, лица которого я не видела и имени которого я не знаю казалось мне очень занятным и необычным. Я могла представлять его себе как угодно, и представляла в виде темноволосого зеленоглазого мальчика, похожего на Гарри Поттера. Мне нравилось, что у меня есть такой необычный друг, и я не стремилась узнать его имя или увидеть его.

Наверное, ему тоже казалось забавным иметь подругу, которая не знает, как он выглядит. Иначе, почему он тогда никогда не показывал мне своего лица? Не говорил, как его зовут, и не спрашивал моего имени?

Тот поздний вечер, когда он впервые рассказал о своих увлечениях, запомнился мне особенно хорошо. Я отправилась на крышу чуть раньше, чем обычно, и очень обрадовалась, увидев знакомый капюшон.

– Привет! Я уже соскучилась по тебе, – я подошла к стоящему у края крыши мальчику и обняла его со спины. Он вздрогнул от неожиданности, но руки мои не убрал.

– Я тоже, – его руки легли поверх моих. – Расскажешь мне о море?

– Я ведь тебе уже всё рассказала, – удивилась я. – Что ещё хочешь узнать?

– Расскажи, какое оно, – попросил мальчик.

– Ну, оно тёплое, – я закрываю глаза, погружаясь в приятные воспоминания. – Под ногами песок, он тоже тёплый, нагретый горячим солнцем. Подходишь ближе к воде, и море начинает то накрывать ноги тёплыми волнами, то снова отступать назад, будто играет с тобой.

– Повезло тебе, – вздохнул мальчик. – Я такое только в фильмах видел, но это, конечно, совсем не то. Вживую наверняка в разы круче!

– А какой у тебя любимый фильм? – спросила я, разомкнув объятья, и усаживаясь на край крыши, как мы обычно сидели во время наших разговоров.

– Мне нравится про человека-паука. Хотел бы себе такой костюм! А тебе какой фильм больше всего нравится? – мальчик тоже уселся на край крыши.

– Про Гарри Поттера! Хочу себе волшебную палочку, как у него! – я взмахнула рукой, подражая любимым героям поттерианы.

– От волшебной палочки я бы тоже не отказался, – даже не видя лица своего собеседника я поняла, что он улыбается.

– Я тебе о море рассказала. А что ты мне сегодня расскажешь? – я поболтала ногами в воздухе.

– Хочешь расскажу, какую книжку сейчас читаю? – неожиданно спросил мальчик.

– Ты читаешь книги? Которые в школе задали? – удивилась я.

Меня бабуле приходилось заставлять читать книжки, заданные на лето, (и у неё это очень плохо получалось), а тут человек по своей воле читает!

– Нет, у родителей есть библиотека, иногда нахожу в ней для себя что-нибудь интересное.

– Тогда расскажи, хочу узнать, что ты читаешь! – бодро потребовала я.

– Сейчас я читаю книгу о собаке, по имени Джерри. В этой книге везде много моря – Джерри сначала живёт на острове в Тихом океане, потом на корабле, потом на другом острове с аборигенами, потом снова на корабле, уже с новыми хозяевами… У меня не получается рассказывать так интересно, как там написано, хочешь, лучше принесу тебе книгу?

– Давай, – неожиданно для себя самой согласилась я.

Тогда я ещё не любила читать, но мальчик так увлечённо рассказывал, что мне захотелось прочитать те же строки, что читал он, погрузиться в тот же мир, что захватывал его ум и воображение. Узнать, что же его так зацепило.

Сама того не понимая, я впервые влюбилась, и мне хотелось узнавать о нём как можно больше. Узнавать, что ему нравится, о чём он думает, о чём мечтает. Жаль, что при таком интересе к его персоне я не додумалась узнать хотя бы его имя – тогда сейчас мне было бы куда проще его найти.

– Ты хотела бы жить на острове? – спросил меня мальчик после непродолжительного молчания.

– На тёплом? С пальмами? – оживилась я.

– Ага, – белый капюшон утвердительно качнулся.

– Да, главное, чтобы в школу не нужно было ходить, – мечтательно протянула я. – Ненавижу вставать рано утром!

– Давай когда-нибудь, когда мы вырастем, уедем жить на остров! – предложил мне мой безымянный собеседник. – Сбежим от всех, и будем дни напролёт есть кокосы, бананы, и вставать в обед и ничего не делать!

– Давай! – согласилась я. – И обязательно заведём собаку!

– И назовём её Джерри, – мальчик придвинулся ближе ко мне. – Тебе нравится это имя?

– Нравится, – я осторожно положила свою руку поверх его.

– А кем ты хочешь стать, когда вырастешь? – мальчик вздрогнул, но руку мою не убрал.

– Я стану моделью или актрисой, – я снова поболтала ногами. – А ты?

– А я пока ещё не решил, но я обязательно поступлю в какой-нибудь институт, – серьёзно сказал мальчик. – У меня есть сосед, он ушёл после девятого класса и поступил в колледж, я так не хочу. Хочу как мама – она институт окончила.

– Мои родители тоже институт окончили, так что я тоже, наверное, в институт пойду, – я смахнула падающую на глаза прядь волос. – Но потом обязательно стану моделью или актрисой!

Глава 5. Неожиданное спасение

Я люблю слушать музыку. И десять минут, которые занимает дорога от бабушкиного дома до школы, это отличный повод насладиться композициями любимых исполнителей. Втыкаю беспроводные наушники, включаю любимый плей-лист, и не спеша иду на уроки.

«Я просто в тебя втюрилась, втрескалась, вкрашилась…» – звучит в моих наушниках, я любуюсь желтеющими деревьями и наслаждаюсь любимой песней, как вдруг кто-то хватает меня за руку, и со всей дури дёргает на себя!

Возвращаюсь в мир живых, и вижу, как перед моим носом пролетает сумасшедшая серебристая ауди. Это по пешеходному-то переходу! Даже не попытавшись затормозить!

Ошарашенно гляжу вслед машине, испуганно выдёргиваю наушники, оборачиваюсь, и вижу своего одноклассника Антона Ярцева. Хочу было его поблагодарить, но быстро передумываю.

– Глаза разувай, когда к дороге подходишь, мажорка, – мрачно говорит Антон, отпускает мою руку, и, толкнув меня плечом, направляется вперёд по пешеходному переходу.

Нет, вы это видели? Я чуть не упала!

– Придурок! – кидаю я вслед Антону, и он, не оборачиваясь, показывает мне средний палец. Вот за что он меня так ненавидит? Что я ему сделала? Или он так перенапрягся, спасая меня, что в отместку тут же нахамить решил?

С испорченным настроением иду в школу, сверля взглядом спину Ярцева, шагающего впереди меня, и с ужасом думаю, что не дёрни он меня за руку, я попала бы под машину, и, возможно, меня бы уже не было на свете. Он спас меня! Тогда к чему столько негатива? Не понимаю я его. И уже не удивляюсь тому, что в классе его недолюбливают.

– Алекс, представляешь, я чуть под машину не попала! – придя в школу, я первым делом делюсь своей радостной новостью с единственным более-менее знакомым в этой школе человеком. – Я так перепугалась!

– Ну ты даёшь! С тобой всё в порядке? Как это вообще случилось? – в серо-зелёных глазах одноклассника сквозит тревога.

– Да шла в наушниках, не заметила машину. Меня Ярцев спас, – я ставлю свою сумку на подоконник рядом с ранцем Алекса – до урока минут пять, и учитель пока ещё не открыл кабинет.

– Водители совсем ненормальные пошли! – эмоционально реагирует Алекс. – Попадись мне этот водила – настучал бы ему по башке!

– Тебя спас Ярцев? Вот уж не замечала за ним человеколюбия, – Руфина ставит свою сумку рядом с нашими. – Мне казалось, ради одноклассников эта злюка и пальцем не пошевелит. Оказывается, ничто человеческое ему не чуждо.

– Да ладно тебе, Руфинка, Антон хороший парень, не понимаю, за что ты его так не любишь? – к нам подходит Яна Ковалёва. – Вот новенькую спас от ненормального водилы, и мне всегда помогает, на уроках подсказывает.

– Ой, эти подсказки его исключительно ради самоутверждения, – Алекс недовольно морщит нос. – Не удивлюсь, если он и Стасю спас чтобы потом этим бахвалиться!

– Да ладно тебе, Рощин, кому он будет бахвалиться? Он же ни с кем кроме меня и Ковалёва не общается! – Яна тычет Алекса кулаком в бок. – Не придумывай глупостей!

– Руфинка, Алекс, привет, – к нам подходит невысокий темноволосый парнишка в красной рубашке. – Представите меня мадмуазель новенькой?

– Стася, это Женёк Морозов, Женёк, это Стася, – улыбается Алекс. – И только попробуй к ней подкатить, будешь иметь дело со мной!

– Вообще-то я девушка свободная, – напоминаю я своему соседу по парте. Что-то меня начинает напрягать его настойчивость в отношении моей персоны, общается со мной так, как будто мы давно знакомы и чуть ли не встречаемся! Или мы и правда давно знакомы? И этот красавчик с серо-зелёным глазами и есть мальчик в капюшоне из моего детства?

– Понял-принял, пока только друзья, – ёрничает Рощин

– Классная рубашечка, – Руфина заботливо поправляет Женьку воротничок. – Не боишься, что Марья Ивановна домой переодеваться отправит?

– Поход домой во время уроков ещё никому не повредил, – ухмыляется Женёк. – Я как раз алгебру не сделал, надо будет перед алгеброй перед классухой покрасоваться, может, и правда домой отправит…

– Училка идёт, сейчас дверь откроет, – Алекс хватает с подоконника свой ранец. – Залетаем!

Следуя примеру Алекса, мы берём свои сумки и ранцы, учительница географии открывает кабинет, мы заходит, рассаживаемся по своим местам, и я исподтишка бросаю взгляд на проходящего мимо моей парты Ярцева. Может ли этот странный нелюдимый тип быть моим мальчиком в капюшоне? Боже упаси. Не хотела бы я, чтобы он вырос в такого хама.

Весь урок мне кажется, что кто-то сверлит взглядом мой затылок, но, когда я оборачиваюсь, не вижу ничего подозрительного. Сидящий за последней партой Ярцев сосредоточенно смотрит в учебник, за которым спрятан телефон, остальные одноклассники тоже мной не интересуются. Может, от стресса я стала слишком мнительной?

– Что-то потеряла? – тихонько спрашивает Рощин, я отрицательно мотаю головой, и начинаю сосредоточенно записывать то, что диктует учительница.

На переменах Ярцев как обычно тусуется с Ивановым и Ковалёвой, не обращая на меня ни малейшего внимания, и я плачу ему той же монетой – зависаю с Алексом, Руфиной и Женьком, которые и правду начинают казаться мне неплохими ребятами.

Алекс травит анекдоты, Женёк рассказывает весёлые истории из жизни класса, мы с Руфиной смеёмся, и мне начинает казаться, что я не новенькая, а давным-давно учусь в этой, в общем-то, не такой уж и плохой школе.

Вплоть до последнего урока мне кажется, что кто-то на меня пристально смотрит, и я воспринимаю это как знак того, что мне всё же нужно поблагодарить мизантропа Антона Ярцева за моё спасение.

После уроков Антон быстро хватает сумку, и в числе первых выходит из кабинета, но ему не отвертеться от меня настолько легко!

– Антон, – я бегу вслед за одноклассником. – Прости, я тебя так и не поблагодарила!

– Не стоит благодарности, – Антон оборачивается, и смотрит на меня своими холодными серыми глазами как на пустое место. – У тебя всё?

– Зачем быть таким грубым? Я тебе что-то сделала? – недоумеваю я.

Глава 6. Предательство

Укладываясь спать, я вновь начинаю вспоминать свою дружбу с мальчиком в капюшоне. Моя голова лежит на подушке, тело под одеялом, но сон ко мне совершенно не идёт. Мой мозг вне зависимости от моего желания прокручивает сцены нашей недолгой дружбы, и я сама не замечаю, как начинаю улыбаться, вспоминая светлые моменты, и как к моим глазам подступают слёзы, когда память подкидывает то, что лучше бы и не вспоминать.

Мы не называли друг другу своих имён. Мы вообще почти ничего не знали друг о друге – ни имён, не фамилий, ни места жительства. Просто встречались поздними вечерами на краю крыши заброшки-недостроя, сидели в метре друг от друга, свесив ноги с крыши, и делились своими детскими радостями и печалями.

Печалей было больше.

– Папка вчера снова пришёл домой пьяным, – не изменившимся голосом рассказывал из-под капюшона мой безымянный друг – С мамкой ругался, она кричала, что уйдёт от него со мной, если пить не бросит, мне надоело это слушать, и я сюда сбежал, подальше от них.

– А чего он так?

– С работы уволили, и он запил, – не изменившимся тоном ответил мальчик.

– Сочувствую. А мне снова родители звонили. Говорили, что совсем скоро заберут меня домой, бла-бла-бла. Врут они, я уверена! Наверняка где-нибудь на морях от меня отдыхают, предатели!

– Если они заберут тебя, мы ведь перестанем общаться, да? – грустно спросил мальчик.

– Почему? Мы ведь сможем обменяться номерами телефона. Будем звонить друг другу! – с жаром ответила я.

Я уже не представляла свою жизнь без своего безымянного друга, и даже уже придумала, как запишу его в телефонной книге, когда при прощании мы обменяемся номерами. Конечно же он будет записан как «Мальчик в капюшоне».

– Но у тебя ведь дома наверняка куча друзей, что если ты обо мне забудешь? – мальчик предполагал самое худшее, но в его голосе надежда на то, что оно не сбудется.

– Не говори глупостей! Я никогда о тебе не забуду! – пообещала я.

– Я о тебе тоже, – пообещал мальчик.

Не знаю, как он, а я сдержала обещание. Я до сих пор его помню. И воспоминания о том, как мы проводили время на крыше давят меня чувством вины и вызывают во мне бессильное желание изменить произошедшее в тот день, в который я в последний раз видела своего безымянного друга.

В тот день прижав к груди прочитанную книгу о собаке по имени Джерри я как обычно отправилась на крышу заброшки-долгостроя. Уже почти поднявшись, услышала чьи-то голоса и остановилась. Прислушалась.

– Малой, ты чего здесь забыл? – угрожающе раздалось с крыши.

Я тихонька поднялась повыше, и увидела компанию из шести-семи пацанов, кого-то моего возраста, кого-то постарше, окружившую моего друга, одиноко стоящего на краю крыши.

– Ты чо, оборзел? Я сказал, поясни мне, что ты тут забыл? – вновь угрожающе спросил самый старший пацан, чья широкая спина полностью закрывала от меня моего мальчика, не знаю, в капюшоне или без.

– Ничего, – тихо ответил мальчик. – Дайте пройти, я уйду.

– Куда собрался, мы ещё не договорили, – с наездом сказал пацан, и толкнул моего друга. Мальчик упал на бетонный пол почти возле самого края крыши, я увидела, как пацан пнул его ногой, и услышала крик.

Я испуганно охнула, пацаны обернулись – меня заметили. Сильнее прижав к груди книгу я со всех ног бросилась вниз по лестнице, пулей вылетела из заброшки, отбежала от неё на приличное расстояние и только тогда перевела дух, поняв наконец, что за мной никто не гонится. Мои коленки тряслись, зубы стучали, никогда мне ещё не было так страшно!

Я представила, что они могли бы сбросить меня с той крыши, в страхе закрыла глаза и помотала головой, отгоняя от себя эти страшные фантазии.

Я должна была как-то помочь мальчику в капюшоне – рассказать бабушке, позвать кого-то из взрослых. Но я ничего не сделала. Я вспомнила, что бабушка запрещала мне ходить в заброшку, и в моей глупой детской голове страх того, что бабушка узнает о моих похождениях пересилил голос совести, говорящей, что я должна помочь другу.

И я предала его. Я ничего не сделала. Просто забежала домой, спрятала книгу в ящик стола, засунула голову под подушку, и сделала вид, что ничего не произошло.

Через пару дней родители забрали меня домой, и я больше никогда не встречала мальчика в капюшоне. В те пару дней, что я провела у бабушки перед отъездом, я порывалась пойти на крышу, хотела удостовериться в том, что с ним всё в порядке. Но мне было стыдно. Я представляла, что он обвинит меня в том, что я убежала, а убежав, не позвала никого на помощь, назовёт предательницей.

Ведь он наверняка меня видел. Знал, что я поднималась в тот день на крышу. Поэтому я так и не смогла туда вернуться. Не попыталась с ним поговорить, не попросила прощения. Вдруг он бы меня простил меня? Этого я уже не узнаю.

Именно поэтому сейчас, когда я уже десятиклассница, мне стыдно напрямую спросить Рощина, он ли это. Он ли тот самый мальчик в капюшоне, с которым я сидела на крыше и болтала обо всём на свете.

Я боюсь, что если он меня узнает, он не за что не захочет со мной общаться. А я так сильно хочу его вернуть! Хочу вернуть те дни, когда мы были друзьями. И вернуть книгу о собаке по имени Джерри, которая так и осталась у меня… Но тогда он точно поймёт, что я та сама девочка, предавшая его. Поэтому я не собираюсь возвращать книгу, и просто надеюсь, что он – это Алекс Рощин, хозяин собаки по имени Джерри.

Ведь это будет значить, что после того, как мы перестали общаться, у него всё сложилось хорошо, и моё чувство вины хотя бы ненадолго сможет оставить меня в покое. Потому что с тех пор, как я бежала с той крыши, оно почти всегда было со мной.

Тогда, пять лет назад, я не думала, что это будет так. Я думала, что вернусь к привычной жизни, и забуду мальчика в капюшоне и лето у бабушки как дурной сон.

Мне казалось – вернусь домой, и всё пойдёт так, как было раньше. Я прощу родителей за то, что так бессердечно кинули меня на всё лето, мы снова будем семьёй, будем вместе проводить выходные, по будням мама будет возить меня на фигурное катание, которое я так любила.

Глава 7. Джерри

– Ну что ты там, собрался? – перед выходом из дома я звоню Рощину, с которым мы теперь вместе ходим в школу.

– Да, уже выхожу, – даже по телефону я слышу, как одноклассник торопливо что-то на себя надевает. – Не уходи без меня!

– Ладно, таки быть, подожду тебя во дворе, – улыбаясь, я бросаю трубку, засовываю телефон в карман ветровки и выхожу из квартиры.

Любуюсь, как косые лучи восходящего солнца освещают многоэтажки, желтеющие деревья и тротуары с первым упавшими на них осенними листьями, жду Рощина и думаю о чём-то хорошем.

– Извини, – меньше чем через минуту ко мне подбегает запыхавшийся Алекс. – Чуть не проспал, еле успел!

– Так и быть, прощаю, – смеюсь я. – Пойдём? – и мы направляемся в сторону школы.

– Сегодня результаты пробного диктанта будут, как думаешь, на что написала? – спрашивает Алекс, когда мы уже почти подходим к трёхэтажному бежевому зданию, в котором мне предстоит провести ближайшие два года.

– Конечно же на пятёрку, – в своих способностях к русскому языку я не сомневаюсь. – А ты?

– Не знаю, русский не моя сильная сторона, четвёрку получу, и уже хорошо. Мне больше алгебра и геометрия нравятся, – Алекс открывает передо мной скрипучие железные ворота, ведущие в школьный двор.

– Значит мы идеально дополняем друг друга, – я прохожу в ворота, любезно открытые передо мной одноклассником. – Ты будешь подсказывать мне на алгебре, а я тебе на русском!

– Замётано, – Рощин заходит вслед за мной.

Как я и предполагала, диктант я написала на пятёрку.

– Ребята, как можно не знать элементарных правил русского языка и допускать такие глупые ошибки, – сетует Марья Ивановна, раздавая нам тетради. – Только Белецкая, Ярцев и Муратова меня порадовали! Остальным придётся переписывать! Иванов, ну уж как «жи-ши» пишется стыдно в десятом классе не знать! Горе ты моё, как ЕГЭ сдавать будешь? Может, лучше было всё же уйти после девятого?

– А он у Ярцева спишет, – подкалывает одноклассника Женёк Морозов. – Сядет к нему поближе, и будет каждый вопрос уточнять!

– К сожалению, или к счастью, списать на Едином государственном экзамене у вас не получится, – Марья Ивановна строго смотрит на шутника. – Поэтому давайте с сегодняшнего дня держать в уме, что мы готовимся к ЕГЭ, чтобы в конце одиннадцатого класса не пытаться за последнюю ночь выучить все правила, которые нужно было учить на протяжении всей школы. Согласны?

– Так и быть, мы над этим подумаем, – кивает конопатый Никита, серьёзно глядя в свою тетрадь.

– А ты, Петров, сам недалеко от Иванова ушёл, – классная руководительница сурово смотрит на Никиту. – В десятом классе пора бы уже знать, что не с глаголом пишется раздельно!

– Я думал, это слово – исключение, – оправдывается Никита. – Вы сами говорили, есть слова-исключения! Негодовать, ненавидеть, и ещё там какие-то!

– И эти «ещё какие-то» тебе не мешало бы выучить, – Марья Ивановна раздаёт последние тетради, и подходит к доске. – Записываем: работа над ошибками…

Сразу же за русским языком идёт урок литературы. Обсуждаем произведение Островского «Гроза», которое мы должны были прочитать дома.

– Расскажи мне по-быстрому, о чём там, – шепчет мне в начале урока Алекс. – А то я не читал, а меня наверняка спросят!

– Ну, главную героиню зовут Катерина, она жена Тихона Кабанова, и её постоянно унижает мать мужа, Кабаниха, – тихонько шепчу я Алексу на ушко. – Катерина влюбляется в молодого человека по имени Борис. Когда Тихон уезжает, его сестра Варвара устраивает Катерине и Борису встречу, на которой Катерина изменяет мужу. Когда муж возвращается…

– Третья парта, я слышу, вы там что-то интересное обсуждаете? – прерывает мой пересказ Марья Ивановна.

– Да, беседуем о произведении Островского «Гроза» – бодро отвечает Алекс. – Вы не переживайте, всё исключительно по теме урока!

– Если по теме урока, значит тебя не затруднить пересказать нам сюжет, – улыбается классная руководительница.

Алекс бойко пересказывает то, что успел от меня услышать, и к счастью для него, Марья Ильинична прерывает его на середине, а дальше спрашивает Ковалёву. Повезло моему соседу – ведь пересказать ему концовку я так и не успела!

– Фух, пронесло, – подмигивает мне Алекс, и тихонько залезает в телефон, который лежит у него на коленях.

Ковалёва с горем пополам и с подсказками Ярцева всё же доходит до того момента, где Катерина топится, а её муж обвиняет свою мать в тирании, и начинается самая интересная и любимая для меня часть урока – обсуждение произведения.

– Катерина – изменщица, – безапелляционно заявляет Ярцев. – Не хотел бы я, чтобы у меня была такая жена! Муж только уехал, как она сразу же себе хахаля нашла!

– А ничего, что Кабаниха Катерину тиранила, и даже когда муж уезжал, заставляла ему в ноги кланяться? А муж был тряпкой, что маменька скажет, то и делал! На месте Катерины любая бы изменила! – начинаю я оправдывать героиню.

Как вообще этот Ярцев произведение читал? По диагонали? Как он может не понимать, что это вообще-то Катерина здесь пострадавшая!

– Никому не пожелаю такую девушку как ты, Белецкая, – хмыкает в ответ на мою тираду Ярцев. – А то ещё задержишься после работы в магазине, а ты сразу изменять побежишь!

– Ярцев, ты что, совсем ку-ку? Мы тут «Грозу» вообще-то обсуждаем, а не меня, – сердито парирую я.

Как же меня бесит этот придурок!

– При чём тут вообще измены, – поддерживает меня Руфина. – Марья Ивановна, вы же на прошлом уроке говорили нам, что это произведение – о «Тёмном царстве», о том, что Катерина была его жертвой!

– Хоть кто-то меня слушал, – одобрительно кивает Марья Ивановна. – И кого, принадлежащего к «Тёмному царству» ты можешь назвать?

– Кабаниха, купец Дикий… – после недолгого раздумья отвечает Руфина.

– Правильно, – кивает классная руководительница. – Антон, можешь ещё кого-нибудь добавить к этому списку? Или назвать жертв «Тёмного царства»?

Глава 8. Игра в "Бутылочку"

С утра я как обычно после переезда к бабуле встаю напротив зеркального шкафа в своей комнате, и начинаю делать зарядку. Просить у бабули деньги на абонемент в спортзале мне бы совесть не позволила, и так её разоряю своим переездом, поэтому теперь я занимаюсь дома. Делаю растяжку, приседаю, отжимаюсь от пола – я привыкла держать себя в форме! И настроение от упражнений улучшается в разы, и думается на уроках лучше.

Сделав около пятидесяти приседаний и пару десятков отжиманий бегу в душ, потом быстро пью чай с парочкой бутербродов, вижу сообщение от Алекса, что он уже выходит из дома, хватаю сумку и хлопаю дверью квартиры – новый учебный день ждёт тебя, Стася Белецкая!

– Доброе утро, – приветствует меня красавчик-одноклассник, мы по-дружески обнимаемся и торопливо идём в школу – сентябрьским утром уже довольно прохладно.

– Не хочешь после уроков в гости к Руфинке сходить? – интересуется у меня Алекс, когда мы почти подходим к бежевому зданию школы.

– К Руфинке? А зачем?

– Мы частенько у неё после уроков зависаем. Общаемся, чипсы едим, играем во что-нибудь. Почти как в летнем лагере, только без вожатых, – белозубо улыбается одноклассник.

– Ну хорошо, – соглашаюсь я. Почему бы не познакомиться с новыми друзьями поближе?

После уроков кооперируемся с Руфиной, Женьком и ещё парой-тройкой одноклассников и одноклассниц, и идём в магазин. Закупаемся провиантом по типу чипсов, фанты и колы, и идём в гости к Руфине.

К своему неудовольствию я вижу в нашей компании конопатого детину, первого сентября, положившего мне руку на плечо и назвавшего «Стасяном», но Алекс шёпотом говорит, что Никита неплохой парень, и я, скрепя сердце, даю Никите шанс реабилитироваться в моих глазах. Надеюсь, он больше не будет меня разочаровывать.

Дом Руфины, как и дом моей бабушки, располагается минутах в десяти от школы, только в противоположной стороне, поэтому доходим быстро. Мы бросаем в коридоре сумки, Руфина проводит нас в гостиную с большим диваном и мягким ковром, где мы и располагаемся со своими вредными провиантами.

– Мы тут газировкой балуемся, а Ярцев со своими Ковалёвой и Ивановым, наверное, где-нибудь в гаражах бухают, – смеётся Алекс, усаживаясь на диван.

– Что, правда? – удивлённо спрашиваю я, садясь рядом с Алексом и отпивая из бутылки фанту.

Не удивлюсь, если этот зловредный Антон ещё и алкоголик!

– Да не знаю я, не в курсе, чем они занимаются. Так, предположил, – увиливает от ответа Алекс.

– Чем займёмся? – интересуется Женёк, усаживаясь возле дивана с чипсами.

– А давайте в «Бутылочку» поиграем, – предлагает рыжеволосая девочка по имени Катя. – Вон Никита почти колу допил пока мы шли, так что бутылочка уже есть!

– Молодец Никита позаботился о нашем досуге, – ухмыляется Алекс, отнимает у одноклассника бутылку с остатками колы, допивает её и кладёт на ковёр. – Ну что, все готовы играть?

– Но у меня же парень есть, – начинает отнекиваться Руфина.

– Не обязательно же в губы целоваться! Плюс, тебе вообще может выпасть девчонка, – смеётся Яна. – Давай, Руфинка, соглашайся! Будет весело! А парень твой не узнает, он же в соседней школе учится!

– Ну ладно, – Руфина нехотя опускается на ковёр, на котором остальные одноклассники уже усаживаются кругом вокруг бутылки из-под колы. – Надеюсь, никто из мальчиков мне не выпадет!

– Надеюсь, мне тоже, – подмигивает мне Алекс.

Вот же засранец! Надеюсь, он мне не выпадет. Хотя…

– Руфинка, ты здесь хозяйка, начинай первой, – Женёк хлопает Руфину по плечу. – Посмотрим, кто из нас тебе больше всего нравится!

Руфину раскручивает бутылку, и она указывает на ехидно улыбающегося Женька.

– О, как мне повезло, – смеётся Женёк, радостно глядя на краснеющую Руфину. – Ну, ты знаешь, что делать!

– Женёк неровно дышит к нашей Руфине, – шепчет мне на ухо сидящий справа от меня Алекс. – Повезло ему!

Руфина, которую явно смущает кандидатура Женька, чмокает его в щёчку и быстро садится на своё место.

– И это всё? – возмущается Женёк. – Я надеялся на большее!

– Облом, – разводит руками смеющаяся Руфина, и Женёк в притворной печали опускает голову.

Следующей бутылку крутит Катя, ей выпадает Яна, смеющиеся девчонки целуются, и очередь крутить бутылку доходит до Алекса. Ехидно поглядывая на меня, Рощин тщательно рассчитывает, с какой силой запустить бутылку, и крутит её так, что она указывает на меня. Вот же негодник!

– Какое везение, – руки одноклассника нагло скользят по моей талии, он нахально смотрит мне в глаза своими большими серо-зелёными глазами, наклоняется всё ниже, его губы тянутся к моим… Может, это даже показалось бы мне романтичным, не будь рядом четверых одноклассников, с огромным интересом ожидающих, каким же будет поцелуй Рощина и его соседки по парте!

– И не говори, повезло, – я ловко уворачиваюсь, Алекс промахивается и целует меня в щёчку.

Ну а чего он хотел? Не такая я девушка, чтобы прилюдно целоваться с парнем, с которым даже на свидание ни разу не ходила! Всему своё время.

– Эх, Рощин, не повезло тебе, – смеётся Женёк. – Ну ничего, может, в следующий раз что-нибудь поинтереснее перепадёт.

Мы продолжаем играть в «Бутылочку», но к счастью, после Алекса мне выпадают только девочки. Никите выпадает Женёк, чему они оба не очень рады, Рощину выпадает Катя, и мне начинает казаться, что рыжая одноклассница неровно дышит к моему соседу по парте – слишком уж она радостно улыбается, когда горлышко бутылки указывает на неё.

Алекс сдержанно целует её в щёчку, и от моего ревнивого взгляда не ускользает её разочарованный вздох – кажется, она затеяла эту игру именно ради моего Рощина. Хотя, с каких это пор он стал моим? Неожиданно для себя самой я ловлю себя на присвоении симпатичного соседа по парте, и улыбаюсь этому забавному факту.

– Жалеешь, что мне выпала не ты? – нагло интересуется Алекс, и вместо ответа я пихаю его локтем в бок – вот ещё чего выдумал!

Глава 9. Драка

Когда я на следующий день прихожу в школу и неторопливо поднимаюсь на второй этаж, уже издалека вижу, что что-то не так. Мимо меня в сторону нашего кабинета пробегают несколько семиклассников, и даже пятиклашки нерешительно подтягиваются туда, где возле окна топятся мои одноклассники.

Кто-то из мелких, встав на цыпочки, начинает снимать происходящее на телефон, кто-то из девчонок кричит: «Разнимите их»! Скорее спешу в гущу событий, и протолкавшись через толпу, вижу возле окна сцепившихся Рощина и Ярцева.

– Отвали от мажорки, – Ярцев сжимает Алекса за горло, и кажется, ему абсолютно всё равно на толпу, с любопытством смотрящую на то, как он пытается порешить своего одноклассника. Может, он нас просто не замечает?

– С чего бы? – хрипит Алекс, пытаясь вырваться из на удивление крепких рук Антона.

– Сам знаешь. Когда она рядом, ты начинаешь творить разную дичь. Не так что ли?

– Сколько можно, я ведь уже извинялся за тот раз! – Алексу наконец удаётся вырваться, и они с Антоном начинают отчаянно избивать друг друга.

– Ребята, вы чего? Разнимите их! – кричу я одноклассникам, но они не спешат следовать моему совету. Кажется, им больше нравится наблюдать и снимать происходящее на телефоны.

– Алекс, давай, наваляй ему, – подбадривает друга Женёк. – Я за тебя болею!

– Антон, задай этому придурку, – поддерживает Ярцева Ковалёва. – Так его!

– Извинений недостаточно. Отвали от неё, и тогда мы будем в расчёте, – Антон заезжает Алексу по носу, из носа моего соседа по парте начинает течь кровь.

– Отвалить, чтобы она досталась тебе? Ну уж нет! – Алекс заезжает кулаком Антону в глаз.

– Тогда я тоже не буду стоять в стороне, – Антон швыряет Алекса об стену, и не обращая на меня ни малейшего внимания, угрожающе проходит сквозь толпу, оттолкнув плечом кого-то из ребят.

Одноклассники и ребята помладше разбредаются по коридору – шоу закончилось. Даже Женёк удостоверившись, что с Алексом всё в порядке, куда-то сваливает, предоставив пострадавшего соседа по парте в моё распоряжение.

– Алекс, это что вообще такое было? Насколько понимаю, «мажорка» – это я? Причём тут вообще я? – я подбегаю к Алексу, достаю из сумки влажную салфетку и помогаю вытереть кровь. – Из-за чего вы спорили?

– Да так, не из-за чего, просто Ярцев придурок конченый, – уходит от ответа сосед по парте. – Недаром батя у него алкаш, у сынка по ходу тоже беда с башкой.

– Какое ему вообще дело до того, с кем я общаюсь? Он ведь со мной практически не разговаривает! Даже не здоровается, когда видимся в коридоре! – я всё продолжаю пытаться выяснить, из-за чего была драка.

– Не пытайся найти в поступках Ярцева логику, это же Ярцев, – Алекс вытирает с лица кровь и задирает голову, чтобы остановить кровотечение. – Отбитый на всю башку и абсолютно непредсказуемый. Сделала домашку по русскому?

– Как обычно, – я лезу в сумку за тетрадью, даю её Алексу, и удобно пристроившись на окне, возле которого ещё минуту назад была драка, он начинает торопливо у меня списывать.

А я тем временем делаю вид, что сижу в телефоне, а сама искоса смотрю туда, где в компании Иванова и Ковалёвой прислонившись в стене стоит Ярцев. Странный и вредный Ярцев, которому почему-то не хочется, чтобы я общалась с Алексом. Вот какое ему дело? И почему он не хочет, чтобы я дружила со своим соседом по парте? Ладно бы сам хотел со мной общаться, но нет же! Выходит, ни себе, ни людям.

Мои размышления прерывает звонок на урок, учителя выходят из учительской, начинают открывать кабинеты. Интересно, они слышали, что в коридоре драка? Мне кажется, что да. Но в этой школе педагоги не особо стремятся вмешиваться в то, что происходит на переменах. В моей первой гимназии такого бы с рук не спустили, сразу же отвели бы к директору, родителей бы в школу вызвали. А тут раз не на уроке, то и ладно, незачем напрягаться.

После первого урока я выхожу в коридор, нахожу глазами Ярцева, и иду к нему. Пора поставить все точки над «и» и выяснить наконец, что у них с Рощиным происходит, и при чём тут я.

– Привет, – я подхожу к стоящему возле окна однокласснику. – Не расскажешь, почему вы с Алексом подрались?

– Не расскажу, – Ярцев равнодушно смотрит на меня сверху вниз своими холодными серыми глазами, и явно не настроен со мной разговаривать.

Левый глаз Ярцева, тот, по которому попал Алекс, потихоньку начинает заплывать, и начинающий багроветь синяк довершает мрачный образ надменного нелюдимого одноклассника, который не хочет отвечать на мои вопросы.

– Нет расскажешь! – я угрожающе упираюсь рукой в стену, прижав к ней Антона. – Почему ты вчера спрашивал, с Рощиным ли я, а сегодня пытаешься запретить ему со мной общаться? Может, я сама буду решать, с кем мне общаться?

– Решай, кто тебе мешает, – пожимает плечами Ярцев. – Может уберёшь руку? Не люблю, когда меня прижимают к стенке.

– Нет, не уберу, пока не ответишь на мои вопросы!

– Ладно, отвечу. Я так захотел. Этого ответа тебе будет достаточно?

– Нет не будет! – я буравлю взглядом этого в наглую игнорящего меня придурка, и мои щёки начинают багроветь от гнева.

– Сочувствую, – Ярцев убирает мою руку. – Пойду к уроку готовиться. Не скучай.

Ярцев разворачивается ко мне спиной, чтобы направиться в кабинет, а я наконец набираюсь храбрости и задаю вопрос, который давно хотела задать.

– Послушай, Ярцев… Там, на крыше… Это был ты?

Плечи одноклассника вздрагивают, он на секунду останавливается, но ничего не отвечает на мой вопрос и скрывается в кабинете. А мне остаётся только гадать, он ли был моим мальчиком в капюшоне, и что ему было нужно от Алекса. Может и правда самый простой вариант самый верный, и у Ярцева действительно беда с башкой?

– Ну что, много узнала? – насмешливо интересуется Алекс, когда я усаживаюсь рядом с ним на своё место. – Антоша у нас очень общительный, наверняка излил тебе всю свою тёмную страдающую душу!

– Отвянь, не смешно, – я недовольно открываю учебник и начинаю повторять правила.

Глава 10. Свидание с Алексом

Когда я училась в первой гимназии, у меня был молодой человек. Да, я не всё время страдала из-за мальчика в капюшоне, оставшемся в далёком детском прошлом, я старалась жить настоящим. Мою пассию звали Олег, мы с ним были одноклассниками и дружили с восьмого и почти до конца девятого класса.

Когда в девятом моей мамы не стало, я стала мрачной, нелюдимой, и наша дружба сама собой сошла на нет.

Сейчас мне кажется, встречаясь с Олегом, я просто тешила себя иллюзией, что у меня есть близкий человек. Ведь если бы он действительно у меня был, наши отношения не разрушились бы при первых трудностях? Наверное, нет.

Как бы то ни было, забирала документы из первой гимназии я без сожаления – меня ничто в ней не держало. Да, у меня были одноклассницы Анечка и Нелечка, с которыми мы ходили на шоппинг, но я была уверена, что в новой школе без труда найду им замену. Дожив до шестнадцати лет я так и не нашла людей, которые стали бы для меня незаменимыми. Незаменимой была для меня мама. И когда её не стало, я начала чувствовать себя как перекати-поле – ни корней, ни привязанностей, за исключением бабули.

Сейчас, когда переход в тридцать пятую школу пробудил во мне детские воспоминания о мальчике в капюшоне, мне как никогда захотелось, чтобы в моей жизни появился человек, который станет для меня незаменимым. С которым я смогу говорить обо всём на свете. Которого я буду любить. И который будет любить меня.

Когда я удостоверилась в том, что мой мальчик в капюшоне – это Ярцев, то почувствовала растерянность – я так надеялась, что другом моего детства окажется весёлый приветливый Алекс! Я даже не рассматривала варианта, при котором им окажется нелюдимый злюка Антон. Я вообще не уверена в том, что хочу с ним общаться, ну почему именно он, за что мне всё это! И ещё это чувство вины от давнего детского предательства снова всплыло…

Я соглашалась на свидание с Алексом, надеясь, что именно он мой мальчик в капюшоне, а теперь… А теперь я чувствую себя совершенно запутавшейся. Но на свидание, разумеется, пойду – зря что ли пересмотрела на ютубе не меньше десяти уроков макияжа, и перерыла весь свой немногочисленный гардероб, тщательно продумывая свой образ!

Надеваю полупрозрачную рубашку с длинным рукавом, джинсовые шорты с высокой посадкой, рисую аккуратные стрелки, крашу губы любимой ярко-розовой помадой, обуваюсь в стильные ботильоны, оставшиеся со мной с безбедной жизни с родителями, брызгаюсь любимыми духами – вуаля! Красотка Стася готова к походу по дешёвым кафешкам! Или куда ещё принято приглашать девушек в этом богом забытом районе.

Выхожу из дома и сразу же вижу Алекса – он стоит возле моего подъезда в белой толстовке и с потрясающей белой лилией в руках.

– Боже, Алекс, это так мило! – я приобнимаю одноклассника и забираю у него цветок. – Мне ещё никогда не дарили лилии! Она чудесная!

Насчёт того, что «никогда» не преувеличиваю – Олег часто дарил мне цветы, но это всегда были розы. Красные, белые, розовые… На день рождения целых пятьдесят штук подарил, такой тяжеленный букет был! Я даже в руки брать не стала, заставила Олега до дома донести.

– Вы с этой лилией прекрасно смотритесь вместе, – кричит мне вдогонку Алекс, когда я бегу домой, чтобы поставить цветок в вазу – не гулять же с нею весь день? Завянет, жалко будет.

Классный лук, мне нравится, – улыбается одноклассник, подавая мне руку, после того как я второй раз за последние десять минут выхожу из подъезда.

– Благодарю, к счастью, твой рост позволяет обувь на каблуке, – я беру Алекса под руку, и мы шествуем к торговому центру, главному месту культурного досуга местной молодёжи.

Поднимаемся по эскалатору на второй этаж, и отправляемся в киношку.

– Насколько я помню, комедии это немного не твоё, – ухмыляется одноклассник, пока мы изучаем ближайшие по времени фильмы. – Может, тебе больше по душе любовные истории? Как насчёт мелодрамы?

– А почему ты не предлагаешь мне боевик про супергероев? До него же всего пять минут! – я указываю пальцем на экран, на котором отображается время до начала сеанса. – Давай, будет весело!

– Супергерои? – удивлённо приподнимает брови Алекс. – Ну да, отличный вариант для свидания! Мне брать билеты, или ты всё же пошутила?

– Конечно бери, – уверенно киваю я. – Какие уж тут шутки, когда нужно мир спасать!

Мы походим к кассе, и чуть не сталкиваемся с… Антоном Ярцевым. В компании Ковалёвой и Иванова, обновившего цвет волос, и теперь больше красного, чем малинового.

– Какая приятная встреча, – ехидно улыбается Ковалёва. – Неужели мы застукали кого-то на свидании?

– И тебе не хворать, – Алекс недовольно морщится.

Понимаю его – завтра весь класс будет обсуждать, что Белецкая и Рощин вместе в кино ходили.

– Любовничков пропускаем без очереди, – Иванов картинно отступает, пропуская нас с Алексом вперёд. – Выбирайте лучшие места, сегодня всё для вас!

Вот же придурок! А если точнее, придурки – Ковалёва ведь тоже уже успела поехидничать на наш счёт. Из этой троицы только Ярцев не проронил ни слова. Смотрит на нас как на пустое место, даже не поздоровался. Злится, что я тогда со школьной крыши сбежала?

Алекс покупает билеты, мы проходим в зал кинотеатра, усаживаемся, а за нами следом располагаются наши дорогие однокласснички. Наверняка специально выбрали места, с которых удобно за нами следить!

– Он её что, приобнял? – слышу я из-за спины шёпот Ковалёвой.

– Где, где там его рука, ты её видишь? – вторит ей шёпот Иванова.

– Заткнитесь, идиоты, не мешайте фильм смотреть, – шикает на своих друзей Ярцев, и излишне любопытная парочка наконец замолкает.

Да уж, поход в кино явно удался на славу. Сидеть под любопытными взглядами двух пар глаз просто ни с чем не сравнимое удовольствие! Ни вздохнуть спокойно, ни руку на подлокотник не положить без язвительного комментария с заднего ряда. Вот ведь мы влипли!

Стараясь не обращать внимания на Ковалёву с Ивановым начинаю смотреть фильм, но мои мысли постоянно уводят меня от захватывающего сюжета в тот день, когда Ярцев привёл меня на крышу.

Глава 11. На школьной крыше

Перед уроками мы с одноклассниками стоим в коридоре и смотрим в ТикТоке смешные видосики.

– Видели, у Дани Милохина прикольный «тикток» вышел? – Женёк показывает нам экран своего телефона, на котором популярный тиктокер превращается в человека-паука.

– А ещё с той горячей фигуристочкой классные видосики, видели? – к нам подходит Руфина.

– Не, не видели, с какой такой фигуристочкой? – интересуется любопытный Женёк.

– Со мной конечно, – прикалываюсь я. – Я в детстве занималась фигурным катанием, теперь в перерывах между уроками катаюсь в паре со звездой ТикТока в «Ледниковом периоде».

– Я знал, что ты непростая штучка, – Алекс по-панибратски закидывает мне руку на плечо. – Кстати, видел твои «тиктоки», прикольно, мне понравилось. Особенно зашёл видосик со ставшими маленькими шмотками, ты там такая уморительная!

– О, а вот и наш сноб Антоша, – Женёк кивает на проходящего мимо нас Ярцева. – И как обычно, ни «здравствуйте» ни «до свидания».

Ярцев бросает на нас взгляд исподлобья, и мне почему-то кажется, что он хочет, чтобы я сказала ему «привет». Но почему тогда не делает это первым? И вчера в кино не поздоровался. Грубиян.

На большой перемене Алекс убегает в столовку, а я остаюсь, чтобы сдать дополнительное задание по химии, которое брала на дом. Разобравшись с химией, я вижу, как Ярцев выходит из кабинета, и зачем-то иду за ним следом.

Он идёт в сторону двери, ведущей на пожарную лестницу, и я чувствую, как меня непреодолимо тянет пойти за ним на школьную крышу, на которую, я уверена, он и собирается вылезти.

«Стася, вот зачем тебе это», – говорю я сама себе. – «Ты ведь ходила на свидание с Алексом, может, лучше стоит продолжить смотреть в его сторону? Алекс весёлый, адекватный, да и живёт в соседнем доме, что тоже очень удобно».

То, что я говорю себе – абсолютно правильно и логично. Только вот куда деть моё лето у бабушки, которое я провела с мальчиком в капюшоне, оказавшимся моим одноклассником Ярцевым? Поэтому, выйдя из кабинета, я тихонько иду следом за Антоном. Как будто какая-то неведомая сила тянет меня за этим злюкой с кольцом в левом ухе!

Дохожу до двери на пожарную лестницу, тихонько её за собой закрываю, и поднимаюсь на площадку третьего этажа, где уже открыт люк, ведущий на крышу. Мы ни о чём не договаривались, но я точно знаю – когда поднимусь по шаткой железной лесенке, он обязательно подаст мне руку.

Так оно и происходит.

– Соскучилась, мажорка? – ехидно спрашивает Антон, когда я с его помощью поднимаюсь на крышу.

– Ничего подобного, просто решила свежим воздухом подышать, – недовольно отвечаю я, поправляя джинсы. – Почему вчера со мной не поздоровался? И как это так вышло, что вы пошли в кино одновременно с нами?

– Что поделать, в нашем районе всего один кинотеатр. А сама почему со мной не поздоровалась? Была слишком занята общением с Алексом? – Антон самодовольно засовывает руки в карманы джинсов, искусно порванных на коленках.

– Почему ты постоянно на него наезжаешь? Почему не хочешь, чтобы я с ним общалась? – возмущённо спрашиваю я, скрещивая руки на груди.

Вот ещё чего, будет он тут меня Алексом попрекать!

– Потому что ничего хорошего из вашего общения не выйдет, – Антон самодовольно поправляет кольцо в ухе.

– С чего ты взял?

– Да так, интуиция.

– Ты так говоришь, будто от общения с тобой может выйти что-то хорошее, – я всерьёз начинаю злиться на моего мальчика в капюшоне, выросшего в невыносимо вредного типа.

– Несомненно, – усмехается одноклассник, берёт меня за рукав и тащит за собой к краю крыши.

– Ярцев, что ты делаешь! Отпусти меня! Нас кто-нибудь увидит, директрисе пожалуется! – испуганно выдыхаю я.

Я привыкла быть хорошей школьницей. Ну ладно, не совсем хорошей. Но самой подняться на крышу школы и посидеть, свесив ножки вниз, мне бы в голову не пришло!

– Так значит мне показалось, что ты хочешь всё вернуть? Давай, Стася, почему бы нам не посидеть, как в былые времена? Большая перемена длинная, столько всего успеем обсудить, – издевается надо мной Ярцев.

– Я хочу всё вернуть, но не так же! – не обращаю я внимания на его ехидный тон. – Нам уже не по одиннадцать лет, не обязательно рисковать, сидя на краю крыши, чтобы вернуть всё так же, как было раньше! И вообще, я чувствую себя виноватой, когда ты напоминаешь о нашем детстве. Я вспоминаю, как предала тебя. Могли бы мы больше не говорить об этом?

– Без проблем. Только сначала ответь мне на один вопрос. Тогда, когда пришли те пацаны, ты могла что-то сделать? – тон Антона становится серьёзным.

– Я нет, но…

– Никаких «но», – Ярцев в упор смотрит на меня своими холодными серыми глазами. – Ты ничего не могла сделать. Ты не виновата. Закрыли эту тему.

– Спасибо, – я подхожу к краю крыши и смотрю вниз, туда, где золотые осенние листья кружатся и падают на площадку перед школьным крыльцом.

Может, есть шанс того, что у нас с мальчиком в капюшоне Ярцевым всё будет хорошо? Что мы будем общаться как в детстве? Но следующая ехидная фразочка Ярцева говорит, что нет, как прежде не будет.

– Вернёмся к нашим баранам. Так как тогда ты там хотела всё вернуть? Может, пересесть от Алекса ко мне за последнюю парту? Вместо занятного обсуждения тиктокеров начать открыто общаться с аутсайдером, которого почти никто в классе не любит?

– Ярцев…

– Вот именно, что «Ярцев» – передразнивает меня Антон. – Так что я предлагаю тебе неплохой вариант – приходи потусить со мной на крыше на больших переменах. В перерывах между нежностями с Алексом и просмотра «тиктоков», разумеется.

– Ярцев, ты что… Ревнуешь меня к Алексу? – офигеваю я от своего открытия.

– Ревную? Тебя? Да ни за что на свете! Не выдумывай, мажорка. Просто вспомнил старое. Считай, что это ностальгия, – ухмыляется Антон.

И я ему верю. Ну какая у него может быть ревность? А та драка с Алексом… Ну, может у него и правда у него не все дома? Не в настроении был, вот и наехал на моего соседа по парте.

Глава 12. Очередное спасение

Утром я, как обычно в последние дни, любуюсь лилией, подаренной Алексом. На ней было несколько нераскрывшихся бутонов, так что она до сих пор продолжает радовать меня всё новыми и новыми цветками.

– Красоту какую твой ухажёр подарил, – вставшая с утра пораньше бабуля тоже любуется моей белоснежной красоткой, стоящей в вазе на кухонном столе.

– Да какой он ухажёр, мы просто друзья, – отмахиваюсь я. – Сходили один раз на свидание, но что-то не задалось.

О том, как за нами следовали Иванов, Ковалёва и Ярцев, я предпочитаю умолчать. Зачем бабуле знать, что её внучка настолько невезучая, что даже на свидание не может нормально сходить, ни привлекая внимания зловредных одноклассников?

– Правильно, какие свидания, тебе об учёбе нужно думать, – кажется, бабулю моя любовная неудача только радует. – Вот отучишься, в институт поступишь, тогда и подумаешь об ухажёрах…

В школе всё идёт как обычно. Уроки, перемены, снова уроки, большая перемена. На которой вместо похода с Алексом в столовку я тихонько выскальзываю из кабинета и иду на крышу, ведь там меня будет ждать Ярцев.

По дороге к пожарной лестнице в мою голову лезут разные невесёлые мысли. Боже, вот зачем мне всё это? Я ведь взрослая девушка, мне уже шестнадцать лет! Это мальчики взрослеют медленнее, вот и сидел бы Антон на своей крыше в одиночестве, взрослел…

Предавшись раздумьям, я не сразу понимаю, что на любимом месте Ярцева уже кто-то есть, и вижу это только взобравшись по железной лесенке и ступив на покрытую осенними листьями крышу школы.

Целая компания. Двое пацанов и две девчонки. Стоят спиной ко мне возле самого края крыши, смеются, болтают о чём-то. Фу, как же табаком пахнет! Они что, курят здесь? Ярцева тут явно нет, поэтому я тихонько разворачиваюсь, чтобы исчезнуть незамеченной, но не получается.

– Смотрите, кто у нас сюда пришёл! – протягивает самый крупный детина, угрожающе разворачиваясь в мою сторону.

– Это же та мажорка из десятого! – восторженно восклицает коротковолосая веснушчатая девчонка в красной ветровке.

– Отлично, вот и познакомимся с мажоркой, – детина направляется ко мне, и намерения у него явно не очень хорошие.

Отступаю к люку, чтобы побыстрее отсюда свинтить, но второй пацан, мелкий и тощий, с какой-то нереальной скоростью оказывается за моей спиной. Всё, Стася. Ты влипла. И поделом тебе – вот зачем нужно было идти на эту богом забытую крышу? Теперь попадёшь в руки к этим хулиганам, а в том, что они хулиганы, у меня даже сомнения нет – какие нормальные люди (кроме Ярцева) полезут на крышу родной школы?

– Послушайте, мне уже пора идти, – предпринимаю я слабую попытку смыться, но тощий аккуратно берёт меня под локоток, и я с ужасом понимаю, что свалить не получится.

– Слишком рано, мы ведь только знакомиться начинаем, – хихикает девчонка с ярко накрашенными синими тенями глазами.

Блин, что они собираются со мной сделать? Мне что, придётся с ними драться? Не хотелось бы свой первый месяц в новой школе закончить дракой на крыше! Пока я думаю, что же мне делать, и как выпутываться из этой неприятной ситуации, за спиной, раздаётся звук – кто-то вылезает из люка на крышу.

Оглядываюсь и вижу Ярцева.

– О, Тоха, привет, – детина дружелюбно протягивает Ярцеву руку, тот её пожимает, и я понимаю, что они, судя по всему, неплохо общаются.

– Привет, мелкий. Что у вас тут? – Ярцев окидывает быстрым взглядом происходящее на крыше, и недовольно хмурится.

– Да вот хотим с мажоркой поближе познакомиться, – смеётся тощий, покрепче сжимая мою руку.

– Не трогайте её, она со мной, – Ярцев одаривает тощего мрачным взглядом, тот быстро меня отпускает, я брезгливо подёргиваю плечами, и юркаю за спину одноклассника.

Как же эта ситуация напоминает ту, когда в далёком детстве я бросила мальчика в капюшоне на крыше в компании хулиганов! Вот только Ярцев меня не бросает… Да и хулиганы, судя по всему, его хорошие друзья.

– Давно не виделись, что, как ты там? – спрашивает тем временем у Ярцева детина.

Какие, однако, у Антона приятные знакомства!

– Дела нормас, – непринуждённо отвечает Ярцев, – сам как?

– Да сойдёт, – пожимает плечами детина.

– Мелкий, вы ещё тут долго? – спрашивает Ярцев, детина отрицательно качает головой, кивает своим, и компашка скрывается в люке, ведущем на третий этаж.

– Антон, а почему ты этого здоровенного детину «мелким» зовёшь? – спрашиваю я, когда прихожу в себя после незапланированного общения с учениками других классов.

– Да знаю его с детства, батя мой с его хорошо общается, – Антон еле заметно морщится.

Может, батя «мелкого» – тот самый Мишка, к которому порывался пойти пьяный отец Ярцева? Тогда понятно, почему это знакомство не особо радует моего одноклассника.

– Ярцев, ты в курсе, что уже в третий раз меня спасаешь? – я подхожу к краю крыши и бесстрашно, как когда-то в детстве, усаживаюсь, свесив ноги вниз.

– В третий раз? Да ладно тебе, это же девятиклашки, не сделали бы они тебе ничего, так что не придумывай. А когда это я тебя второй раз спасал? Вроде бы только не дал под машину кинуться, и на этом всё, – Ярцев усаживается рядом со мной.

– Ни в какой, ошиблась, – отмахиваюсь я, передумав напоминать, как он увёл поставившую мне подножку Ковалёву в столовую. Может, и правда просто понадобилась её приятная компания?

Когда мы были детьми, нас совершенно не напрягало молчание в обществе друг друга, не напрягает и сейчас. Мы просто молча сидим, свесив ноги с крыши уже ставшей для меня родной школы, любуемся летящими по ветру жёлтыми листьями, голубым небом – день сегодня ветреный и ясный.

Погрузившись в тишину, я даже не сразу замечаю, как Антон начинает негромко читать стихотворение:

– Я зеркало протру рукой,

И за спиной увижу осень.

И беспокоен мой покой,

И счастье счастья не приносит…

Вслушиваясь в умиротворяющие строки, я пытаюсь понять, когда мы проходили это стихотворение, и кто автор. Но, судя по всему, так же как с книгой про собаку по имени Джерри, Антон читает что-то не из школьной программы.

Глава 13. Дискотека

В вечер перед дискотекой мы с девчонками собираемся у Руфины, чтобы навести марафет. Я беру с собой свою пузатую розовую косметичку, Катя – свою аккуратную синенькую, Руфина собирает свои помады, блески и тюбики с тоналкой, раскиданные по всей комнате, водружает всё это богатство на туалетный столик, мы усаживаемся вокруг него, и подготовка к дискотеке начинается.

– Какое лучше – зелёное или бежевое? – Руфина никак не может определиться с выбором платья.

– Давай бежевое, оно короче, – смеётся Катя, Руфина следует её совету и надевает обтягивающее бежевое платье с пайетками.

– Иди ко мне, моя любимая, – Катя находит в своей косметичке красную помаду, которую упоминала на классном часе, и старательно красит ею губы, смотрясь в зеркало, висящее над туалетным столиком.

– Ух, как тебе идёт! – Руфина одаривает Катю восхищённым взглядом. – И с твоим красным платьем смотрится идеально! А я блеском накрашусь, как думаете, мне лучше вишнёвый, или с сиреневым оттенком подойдёт?

– Давай вишнёвый, он с твоими карими глазами будет классно смотреться, – советую я.

– Попробуем вишнёвый… – Руфина копается в груде косметика, рассыпанной на туалетном столике. – Куда же он запропастился!

– Стась, я видела, ты классно стрелки рисуешь, нарисуешь мне? – Катя вручает мне подводку.

– Попробую, но успех не гарантирую, – смеюсь я, и начинаю превращать Катю в роковую красотку.

– А мне нарисуешь? А я тебе «смоки айс» сделаю! У меня как раз синие и голубые тени завалялись, тебе пойдёт! – Руфина наконец находит свой блеск, и начинает красить им губы.

– Давай, только можно что-нибудь более консервативное? Серый и розовый, например, – я заканчиваю с Катей, и принимаюсь за Руфину.

Подчеркнув её красивые миндалевидные глаза чуть вздёрнутыми стрелками, я залезаю в свою косметичку, нахожу любимую розовую помаду, и, наконец, принимаюсь за себя.

Я сегодня без платья – в чёрной юбке, в которой была первого сентября, в обтягивающем коротком розовом топе и крутецких колготках в сеточку (хотя бы колготки маленькими мне не стали, что очень радует). Так что сегодня я тот случай, когда практически из ничего получилось собрать классный образ.

Через полчаса три умопомрачительные красотки со стрелками, «смоки айс» и накрашенными губами покидают комнату Руфины, накидывают куртки и пальто, и направляются к зданию родной школы.

– Девочки, представляете, меня Женёк позвал пойти с ним! – рассказывает по дороге Руфина.

– Ну а ты что?

– Даже не знаю. У меня же парень есть!

– Но он же в другой школе учится, – резонно замечает Катя. – Тем более, Женёк же тебе не встречаться предлагает, а просто на дискотеке вместе потусить!

– Ну не знаю, – Руфина открывает тяжёлую железную дверь, ведущую в школьный двор. – Может и правда стоит согласиться?

– Соглашайся, – уговаривает подругу Катя. – Женёк прикольный, будет весело!

Девчонки смеются, обсуждая предстоящую дискотеку, а я вспоминаю, что обещала Ярцеву медляк. Интересно, как я объясню это Алексу, да и нужно ли объяснять? Да, я согласилась пойти с ним на дискотеку, но я же не обещала, что буду танцевать только с ним?

В школьном актовом зале, за день переоборудованном в танцпол, уже шумно и многолюдно. Негромко звучит бодрая музычка, а ученики с девятого по одиннадцатый класс под пристальными взглядами завучей и классных руководителей толпятся возле сцены, дожидаясь, когда же можно будет хорошенько оторваться.

– Привет, – к нам подходят Алекс и Женёк. – Давно здесь?

– Да нет, только пришли, – улыбаюсь я. – А вы?

– Тоже недавно, – отвечает Женёк. – Видели кого-нибудь из наших?

– Да вот Ковалёва с Ивановым в углу тусуются, – Руфина кивает на одноклассников, стоящих возле самой сцены. – Интересно, где Ярцева потеряли?

Так, значит Ярцева нет. Как камень с плеч. Не будет этих непоняток с Алексом, всё пройдёт тихо, мирно, и спокойно. Ну, насколько это возможно на школьной дискотеке.

– Дорогие ребята! – одна из наших завучей выходит на сцену и берёт микрофон. – Ещё раз предупреждаю, что на мероприятии запрещены…

– Бла-бла-бла, – передразнивает Алекс. – Когда уже наконец начнём, надоело ждать!

Рассказав о технике безопасности, завуч отдаёт микрофон одиннадцатикласснику, который у нас за диджея, и начинается основной движ.

– В готовы зажигать? – с энтузиазмом спрашивает одиннадцатиклассник.

– Да! – гудит зал.

– Я не слышу!

– Да-а-а!

– Тогда погнали!

Свет приглушается, клубная музыка из больших конок становится громче, дискотека начинается.

– Интересно, какой-нибудь дурак в этом году придёт пьяным? – кричит мне на ухо Алекс.

Клубная музыка с непривычки бьёт по ушам, чтобы тебя услышали, приходится знатно поднапрячь голосовые связки.

– Скоро узнаем, – смеётся в ответ танцующий неподалёку Женёк. – Кстати, из-за того случая восьмиклашек больше на дискач не пускают, считают их безответственными! Нынешние восьмые классы так этому возмущались, весь день ходили ныли!

– Бедняжки! – кричит Руфина. – Не завидую им!

Музыка и правда очень громкая, надеюсь, хотя бы медляк потише будет.

В преддверии этого самого медляка, которого многие из нас так ждут, мы с девчонками собираемся в хоровод, и начинаем кружиться, как в старые добрые времена в начальной школе на переменках. Ну а что? Скоро мы повзрослеем, станем серьёзными суровыми леди. Не будем же мы так в клубах кружиться? А здесь можно, здесь за это никто не осудит. Вон так же неподалёку кружится парочка одиннадцатиклассниц.

Женёк с Алексом отходят в сторонку, болтая о чём-то своём, к ним присоединяется Никита, ещё парочка пацанов из нашего класса, и начало этого самого медляка мы с Алексом застаём в разных концах актового зала.

– Потанцуешь со мной? – откуда не возьмись передо мной возникает Ярцев. В своих вечных джинсах, порванных на коленках и белой толстовке, по-видимому, праздничной – обычно в чём-то сером ходит.

Глава 14. Разбитое стекло

На следующий день после дискотеки Алекс заболевает ОРВИ, поэтому моё желание сказать ему, что не он рыба моей мечты, откладывается в долгий ящик. Не буду же я огорчать больного?

Мы почти постоянно переписываемся с ним в соцсетях (особенно на уроках), я стараюсь его как-то подбодрить, поэтому не напоминаю ему ни о дискотеке, ни о драке с Ярцевым.

Ярцев такой же, как обычно. Игнорирующий, не здоровающийся, зависающий исключительно со «своими».

Погода на улице ужасная – дождь, ветер, так что пойти на большой перемене на крышу мне даже в голову не приходит. Ярцеву, судя по всему, тоже – искоса поглядывая в его сторону я вижу, как он стоит, облокотившись о парту Ковалёвой, и что-то ей увлечённо рассказывает.

Пытаюсь прислушаться, но приходит новое сообщение от Алекса – сосед по парте спрашивает, какой сериал я бы советовала ему посмотреть.

«Я недавно смотрела один научно-фантастический сериал, там сознание можно хранить в так называемых «стэках» и менять тела, как сосуды. Там ещё такой классный актёр, то ли шведский, то ли американский, но в любом случае, умопомрачительный красавчик», – пишу я Алексу.

«А красивые актрисы там есть?» – интересуется Алекс. – «А то парнями я как-то не очень интересуюсь».

«Тебе лишь бы на девушек пялиться, развратник» – печатаю я. – «С этим актёром ещё один классный сериал есть, там про девушку, которую этот красавчик вырастил в лесу, и обучал выживанию. Она симпатичная…»

«Ну ладно, посмотрю твой сериал. Как называется?»

Звонок на урок прерывает нашу приятную переписку – начинается алгебра. На которой мне ой как не хватает соседа по парте, более склонного к точным наукам, нежели я.

После алгебры мы идём в наш кабинет, кабинет русского языка. И друзья Антона затевают игрища, достойные почётного звания десятиклассников.

– Руфинка лови! – кричит Иванов, кидая Муратовой учебник русского языка.

Руфина ловко ловит учебник и пасует его внезапно разрезвившемуся Ярцеву, Ярцев пасует Женьку Морозову, тот кидает его Ковалёвой, Ковалёва кидает… В остеклённый шкаф, стоящий в конце кабинета, и выбивает одно из стёкол.

Все мгновенно затихают, одаривая испуганными взглядами то офигевшую Яну, то учебник русского, валяющийся в осколках на давно не мытом полу.

– Блин, меня же мать убьёт, – хватается за голову Ковалёва.

– Да забей, сейчас уберём всё, классная даже не заметит, – успокаивает подругу Иванов. – Давай, держи совок, а я веником поработаю…

Осколки быстро переселяются с пола в мусорное ведро, не вывалившиеся куски стекла отправляются туда же, и шкаф (если не приглядываться), принимает более-менее приличный вид.

– Вот, видишь, даже не заметно, – Андрей Иванов удовлетворённо садится за свою последнюю парту возле меланхолично созерцающего всю эту суету Ярцева. – Не боись, не будете тебе за это ничего.

– Обещаю, – подмигивает Ковалёвой Ярцев, и она совсем успокаивается.

Звенит звонок, Марья Ивановна здоровается с нами, устраивает традиционную перекличку, отмечая отсутствующих в электронном журнале, мы сдаём тетради с домашним заданием, и, как обычно, начинаем выполнять очередное упражнение из учебника.

– Ох, забыла свой учебник у девятиклашек, – охает Марья Ивановна, заглядывая в свою сумку.

– А хотите, я в кабинет девятого класса сбегаю? – с энтузиазмом подрывается, встряхнув малиновыми волосами, Иванов.

– Да нет, Андрюш, спасибо, сиди, у меня в шкафу запасной есть, – классная руководительница встаёт из-за учительского стола, и направляется в шкафу, необратимо приближая катастрофу.

– Марья Ивановна, может… – начинает было Иванов, но на удивление быстрая Марья Ивановна уже открывает дверцу шкафа.

Пару секунд изучает её, закрывает, вновь открывает, чтобы ещё раз убедиться, что стекла нет. Берёт учебник, и, прижав его к груди, медленно шествует к доске.

– Кто. Разбил. Стекло? – тихо спрашивает Марья Ивановна, и класс напряжённо затихает, понимая, что кара неминуема.

Ковалёва, разумеется, молчит, и классная повторяет свой вопрос.

– Кто из вас разбил стекло? – спокойно интересуется она, прогуливаясь между рядов, и вглядываясь в наши лица. – Вы не думайте, что это шутки, всё серьёзно. Не признаетесь сейчас – приглашу Антонину Егоровну, пригласим ваших родителей, и правда всё равно всплывёт наружу. Так что давайте, смелее.

– А если это кто-то не из нашего класса? – спрашивает Никита. – Вдруг оно ещё до нас было разбито?

– Никита, я знаю, что ты хороший мальчик, и хочешь помочь товарищам, – улыбается классная. – Но я вела в этом кабинете позапрошлый урок, и всё было в порядке. Целый час кабинет пустовал, закрытый на ключ, а после этого пришли вы. Сложить два плюс два не так уж и сложно. И так, кто же из вас?

– Ну, допустим я, – раздаётся откуда-то с последних парт.

И я офигеваю – это же голос Ярцева! Он-то тут с какого бока?

– Спасибо, что признался, Антон, – улыбается Марья Ивановна. – После урока подойди ко мне, поговорим о том, как ты будешь вставлять стекло.

– Хорошо, – как ни в чём не бывало кивает Ярцев.

И мне кажется, что прежде чем под удивлённые взгляды свернувших головы одноклассников и благодарные – Ковалёвой скрыться за учебником, он одаривает насмешливым взглядом меня.

– Открываем пятьдесят шестую страницу, на каком упражнении мы там остановились? – Марья Ивановна усаживается за учительский стол, урок продолжается.

Я делаю в тетрадке упражнение, а в моей голове крутится куча вопросов.

Почему Ярцев прикрыл Ковалёву? Потому что она ему нравится? Если да, тогда почему он тусил у меня под окнами? Пригласил меня на медляк? Читал стихотворение на крыше? Тот насмешливый взгляд – мне показалось, или Ярцев действительно адресовал его мне? А ещё на дискотеке с Ковалёвой танцевал, когда я с ним танцевать не согласилась…

Я тихонько, чтобы не заметила Марья Ивановна, оборачиваюсь. Туда, где за предпоследней партой сидит Яна Ковалёва. Ну что ж, если не считать выжженные волосы и безвкусный макияж, её даже можно назвать симпатичной. Интересно, какие нравятся Антону? Такие, как Ковалёва? Или всё же, такие как я?

Глава 15. Примирение

После уроков ко мне подходит Ярцев, который, как обычно, весь день общался исключительно с Ивановым и Ковалёвой, не обращая на меня ни малейшего внимания.

– Прогуляемся вместе со школы?

– Предлагаешь пойти вместе со школы? – я удивлённо гляжу в серые глаза одноклассника. – Мне показалось, ты предпочитаешь делать это с Ковалёвой…

– Ну почему же только с Ковалёвой? Могу и с тобой разок сходить, – улыбается Ярцев. – Собирайся, буду ждать тебя на крыльце.

– Разве ты не живёшь в противоположной стороне… – начинаю было я, но вижу только удаляющуюся спину Антона.

Вот нахал! Даже не дослушал!

Когда я выхожу на школьное крыльцо, на нём, кроме задумчиво созерцающего листопад Ярцева никого уже нет – я подходила к учительнице химии за очередным дополнительным заданием, поэтому задержалась.

– Ну что? Готова прогуляться? – серые глаза Антона, как обычно, смотрят насмешливо, а засунутые в карманы чёрного плаща руки делают таковым и весь его облик.

Кстати, не замечала, что в отличие от остальных пацанов он носит плащ. И в этом тоже решил выпендриться!

– Конечно готова, – я самодовольно задираю подбородок. Пусть только подумает, что делает мне одолжение этой прогулкой!

Антон подаёт мне свёрнутую калачиком руку, и мы неспешно отправляемся к дому моей бабули.

– Антон, почему ты прикрыл Ковалёву? – наконец-то я могу узнать то, что глодало меня все последние дни.

– Потому что ей бы за это сильно влетело, – спокойно отвечает Ярцев.

– И почему ей влетело бы сильнее, чем тебе? – интересуюсь я.

– У меня отец пьёт. А у неё мать. Когда пьёт мать, это ведь хуже. Самый важный человек не может поддержать тебя, когда это так необходимо, а только орёт и бухает. Вот так.

– Так значит, ты сделал это не потому, что Яна тебе нравится? – сама того не желая, я случайно раскрываю все карты.

– А она мне нравится, – насмешливо отвечает Ярцев. И выждав паузу, добавляет, – как друг. А ты чего себе напридумывала?

– Ничего я не придумывала, просто спросила, – недовольно отвечаю я. Вот ещё, будет он тут надо мной издеваться!

– Ты ж моя ревнивица, – Ярцев запанибратски закидывает руку мне на плечо.

– С чего бы мне ревновать? У нас же с тобой нет отношений, – следуя его примеру, я тоже закидываю руку ему на плечо, правда из-за разницы в росте это оказывается сложнее.

– А хотела бы? – Ярцев резко останавливается, от чего я чуть не спотыкаюсь.

– А ты предлагаешь? – насмешливо спрашиваю я, снизу вверх глядя в его лицо.

– А ты бы согласилась? – отвечает вопросом на вопрос Ярцев, и я складываюсь пополам от смеха – настолько забавным мне кажется наш диалог.

Антон тоже смеётся, и я чувствую, что впервые после моего отказа на дискотеке и истории со стеклом мы с ним снова на одной волне. Начинает накрапывать мелкий дождик, но мы как будто его не замечаем, мне кажется, даже если бы это был ливень – мы бы его всё равно не заметили.

– Пойдём как-нибудь в выходной погулять? – спрашиваю я, просмеявшись.

– Давай вечером этой субботы, – предлагает Ярцев.

– Хорошо, – соглашаюсь я. – Куда пойдём?

– Ближе к делу увидишь, у меня для тебя сюрприз, – заговорщицки улыбается Ярцев, поправляя воротник своего плаща.

– Смотри, не разочаруй меня, – я встряхиваю мокрыми волосами, снимаю руку с его плеча, он снимает свою с моего, и неожиданно наши пальцы сплетаются,

Дует холодный октябрьский ветер, моросит противный мелкий дождик, но мы как будто этого совсем не замечаем, ошарашенные и ошеломлённые новыми ощущениями. Когда он берёт меня за руку, через моё тело проходит разряд тока, и я чувствую то, что никогда не смогла почувствовать что-то подобное с кем-то другим.

От смущения я не нахожу слов, Антон тоже ничего не говорит, и остаток пути мы проходим молча.

Когда мы переходим через дорогу, Антон крепче ещё сжимает мою руку – наверное, как и я, вспоминает мою неудачную попытку попасть под машину.

– Ну, давай, – негромко прощается Антон, когда мы подходим к дому бабули.

По его взгляду я вижу, что он совершенно не хочет меня отпускать. Мне и самой не хочется, чтобы наши руки разъединились, я как в последний раз смотрю в его большие серые глаза, и никак не могу насмотреться.

– Давай, иди, а то намокнешь, – заботливо говорит мне Антон, проводя рукой по моим мокрым волосам.

– До завтра, – я наконец нехотя отнимаю у него свою руку, и, оглядываясь чрез каждый шаг, иду к подъезду.

Антон никуда не уходит, и каждый раз, оборачиваясь я вижу, как он мне улыбается.

– Ой, намокла-то как, и почему зонтик не взяла? – начинает причитать бабуля, когда немного промокшая я переступаю порог квартиры. – Замёрзла, наверное, давай быстрее раздевайся, и в душ!

– Да всё в порядке, ба, не замёрзла я, – я бросаю сумку, и начинаю снимать куртку. – На улице отличная погода, даже тепло!

– Ишь, тепло ей, – ворчит бабуля, но я вижу, что она совсем не на меня сердится, и её голубые глаза, как обычно, смотрят на меня с теплотой и любовью.

Я переодеваюсь в домашнюю пижамку, и прохожу на кухню, где бабуля уже разогрела борщ, порезала хлеб, и достала из холодильника сметану.

– М-м, вкуснотища какая, – я бодро берусь за ложку, и радую бабушку своим хорошим аппетитом.

– Послушай, Стася, – начинает бабуля, после того, как я предъявляю ей пустую тарелку. – Мне твой отец звонил, не хочешь поговорить с ним, встретиться? Чай, не чужие люди.

– Бабуль, неужели ты не помнишь, как он предал мою маму? – я отнимаю у бабушки свою тарелку, сама отношу к раковине и начинаю мыть.

– Сделанного не воротишь, а ты всё же дочка его. Любит он тебя, – бабушка обнимает меня со спины и гладит по мокрым волосам.

– И чего он тебе такого наговорил, что ты за него заступаешься? – я ставлю тарелку в сушку, и возвращаюсь на диванчик возле стола. – Я-то надеялась, что хотя бы ты меня понимаешь!

– Понимаю, Стасенька. Вот только лет мне уже немало, не дай бог, что со мной случится, останешься ты одна, – бабуля присаживается возле меня. – А отец всегда поддержит…

Глава 16. Ссора

– Скучала по мне? – ехидно интересуется Алекс, когда впервые после его болезни мы встречаемся в школьном коридоре.

– Ага. Ночей не спала, представляя, как ты вернёшься в школу, – смеюсь я, приобнимая своего соседа по парте. – Привет, рада твоему возвращению.

– Привет, я так и думал, – Алекс настолько крепко меня обнимает, что я немного отстраняюсь, чтобы он не переломал мне все косточки.

Антон ревниво смотрит на нас из угла, где, как обычно, проводит время с Ивановым и Ковалёвой, и я улыбаюсь ему – всё нормально, бро, это просто дружеские объятья, ничего криминального. К счастью, он меня понимает, ну, или мне кажется, что понимает. Во всяком случае, на Алекса с кулаками не набрасывается, что уже хорошо.

С выздоровлением Алекса Катя возвращается на своё место, но общаться мы с ней от этого не перестаём. На большой перемене, когда мы вместе с ней, Алексом и Руфиной идём в столовую, мы с Катей смотрим на моём телефоне смешные видосики, а Алекс и Руфина жуют сосиски в тесте, и одаривают нас недовольными взглядами – кажется, они сегодня не склонны к веселью.

Когда после обеда мы поднимаемся по лестнице на второй этаж, Катя обращается ко мне с щекотливой просьбой.

– Слушай, ты же общаешься с Алексом. Можешь спросить, как он ко мне относится?

– Может, тебе лучше самой с ним об этом поговорить? – я убираю телефон в карман джинсов – скоро звонок, время весёлых «тиктоков» подходит к концу.

– Я боюсь, – признаётся Катя. – Вдруг он меня отошьёт? Как я ему в глаза после этого буду смотреть? А так как будто и не отказывал...

– Может, всё же не стоит? – сомневаюсь я. – Боюсь, Алекс не поймёт, если я начну об этом выспрашивать. Я ведь ему, вроде как, нравлюсь.

– Ну пожа-алуйста, – упрашивает меня Катя, и я сдаюсь.

– Ладно, когда сегодня пойдём с ним со школы, спрошу.

– Спасибо, – улыбается довольная одноклассница, встряхивая огненно-рыжей гривой.

Мы с ней догоняем Руфину и Алекса, заходим в класс, и вовремя – звенит звонок на четвёртый урок, урок литературы. Проходим «Обломова», которого нужно было прочитать дома, и принести книгу с собой. Урок начинается с проверки наличия «Обломова» на каждой парте.

– А я болел, – радостно сообщает Марье Ивановне Алекс. – Но Стася обязательно поделится со мной книгой, правда же, соседка?

– Ага, – я кладу своего взятого в школьной библиотеке «Обломова» посередине парты. – Специально для тебя его в своей сумке тащила! А он такой тяжёлый! Так что ты теперь мой должник.

– Замётано, с меня шоколадка, – подмигивает Алекс, и начинает листать книгу.

Из жителей последних парт «Обломов» оказывается только у Антона, поэтому, когда начинается обсуждение романа, все кроме Антона и жителей первых-третьих парт отмалчиваются.

– А я не против бы побыть на месте Обломова, – начинает своё пространное рассуждение Ярцев. – Ему не нужно заботиться о том, что он будет есть, где он будет жить – всё досталось ему запросто так. Это так мерзко и цинично – ведь пока он бездельничает, сотни крестьян всю жизнь где-то впахивают для того, чтобы у него была такая возможность!

– Но ведь не все дворяне были такими, как Обломов, – возражает Руфина. – Как же Пушкин, Лермонтов – они не только писали, но ещё и работали! Пушкин работал чиновником, Лермонтов в армии служил…

– А сколько их было таких, Пушкиных и Лермонтовых? В основном все наверняка были лоботрясами как Обломов! – парирует Антон. – Это ведь так естественно для людей – бездельничать. И если есть возможность ничего не делать, человек ею обязательно воспользуется! Скажи честно, ведь воспользовалась бы?

– Ну не знаю, – пожимает плечами Руфина. – Сложный вопрос.

– Как можно ничем не заниматься? – Я тоже присоединяюсь к обсуждению романа. – Надоест же рано или поздно бездельничать, захочется чем-то интересным заняться!

– Ну и чем бы ты, Белецкая, занялась? – вмешивается в нашу приятную беседу до этого дремлющий за последней партой Иванов.

– Фигурным катанием, – не задумываясь отвечаю я. – А вы?

– Я бы играл в покер, – протягивает Иванов. – На деньги.

– А я бы открыла маникюрный салон, – мечтательно заводит глаза Руфина. – Люблю всякие красивые штучки на ногтях рисовать. А мама хочет, чтобы я на юриста пошла…

– А я бы роман написал, – после недолгого размышления говорит Ярцев. – Люблю книги читать, хотелось бы написать что-то своё.

– Я знаю какое у тебя теперь погоняло будет – Толстой, – хихикает Женёк.

– А ты, Морозов, вместо того, чтобы ёрничать, лучше бы с произведением ознакомился. Ребята затронули интересную тему – почему же всё-таки Обломову не хотелось ничем заняться? – вклинивается в наш разговор классная руководительница.

– Да ясно всё как дважды два – депрессия у него была, – отвечает Катя. – Поэтому и не хотел ничего. Вот жил бы он сейчас, прописали бы ему антидепрессанты, и мигом бы на работу устроился!

Дальше Марья Ивановна наконец берёт бразды правления в свои руки, рассказывает нам о «лишнем человеке», а я думаю о том, что сказал Антон. Написать роман? Всё же не прошло даром его увлечение книгами вне школьной программы!

Оставшиеся уроки проходят в болтовне с Алексом, переменки – просмотре «тиктоков» с Катей, и часы в школе пролетают незаметно. После звонка я быстренько собираюсь, и мы с Алексом выходим из школы.

– Подожди меня, надо кое что сделать, – говорю я удивлённому Алексу, и под его ревнивым взглядом направляюсь к насмешливо смотрящему на нас Антону.

– Воу, воу, у нашей мажорки целых два краша, – хихикает кто-то из пацанов, но я окидываю его своим коронным мрачным взглядом, и он испуганно замолкает.

– Идёшь домой с любимым соседом по парте? – ехидно интересуется у меня стоящий на школьном крыльце Антон, когда я нерешительно подхожу к нему, чтобы попрощаться.

– Ты же знаешь, что нам в одну сторону, – начинаю оправдываться я.

– Да знаю я, – сменяет гнев на милость Ярцев. – Иди сюда.