Мальчишник

Ну началось!

Завтра свадьба. Кольцо на палец… и да здравствует взрослая семейная жизнь. Расстроен ли Женя? Не особо, всё-таки Лиза — та самая, которую он так долго искал. Его сладкая девчонка, при взгляде на которую в штанах всё твердеет, а в груди теплеет. Просто не верится, что всё так быстро завертелось и закружилось.

Именно по этому случаю они сегодня с пацанами собрались отметить этот день. Сначала посидеть в уютной холостяцкой студии Антохи, где есть всё необходимое для мужской тусы: приставка, ящик с пивом, закуска, кальян и бильярдный стол. А дальше — как пойдёт…

Он пришёл первым, чтобы привезти еду, но вскоре комната начала заполняться его друзьями. Верными братанами ещё со времён универа, с которыми и огонь, и воду прошли. И вот уже трещат джойстики в давней битве на Mortal Kombat, а по комнате разносится гомон таких знакомых голосов.

— Вот, Женька, теперь всё. Завтра наденешь кольцо на палец — хомут на шею. И уже не растянуть новую горячую девчонку на бильярном столе, — Макс мощно ударил кием по мячу, — не оттянуться в сауне…
— С девчонками, — подхватил Никита.
— Ну что вы всё заладили: с девчонками да с девчонками! Семья — это не приговор, в ней тоже может быть хорошо, — старался оправдать институт брака Антон.
— Ага, после 45 лет, — не унимался Макс.

Ребята дружно грохнули хохотом. Никита рывком открыл бутылку пива, подцепив зазубрины крышки другой бутылкой; искрящаяся алюминиевая крышка, весело звеня, улетела в сторону. Он протянул бутылку Максиму, тугое стекло глухо брякнуло.
— Так выпьем же за то, чтобы мы не дожили до этих печальных лет!
— Ну ладно вам, пацаны. Лиза — клёвая девчонка. Вам просто ещё не встретилась такая, чтоб прям не жить, не дышать, — как-то немного оправдываясь, сказал Женя.
— Зато какие нам встречались и ещё встретятся, — не унимался Макс.
— Ладно, ребят, ещё успеем обсудить девочек. А сейчас есть предложение — махнуть на озеро, — Антон вырвал парней из беседы.
— На озере? — недоверчиво кинул Женя.
— Ну да, на наше озеро.
— А что, ребят, по-моему, идея улётная. Ну чего здесь сидеть в духоте. И так уже два часа просидели, — поддержал его Никита.
— Мне в принципе тоже нравится идея, — присоединился к ним Максим. И все взгляды устремились на Женю.
— Ну я тоже не против, так-то.
— Решено!
— А как мы поедем? Бухие? — резонно заметил Никита.
— Вызовем такси, бизнес, в чём проблема, — парировал Антон.
— А костёр, мясо и всё такое? Не просто же у воды сидеть? — не унимался Ник.
— Я знаю сервис, машина приедет со всем необходимым. Ну давайте, тряхнём стариной, — кажется, это был последний аргумент.
— А чё стариной-то? Я ещё хоть куда, — заржал Макс.
— Поехали.

***

Антон не обманул — через 20 минут их ждал заряженный чёрный Кодиак и приключения!

За окнами замелькали огоньки большого города, из которого парни так спонтанно решили выбраться, так легко и даже немного безбашенно приняли решение, как в юности, когда из забот была только препод по информатике в универе с разрезом блузки, утопающим в сочных холмиках.

Последний светофор остался позади, и городская теснота сменяется бесконечностью асфальта, уходящего вперёд, и зелёными стенами леса по бокам. Окна окончательно опущены, и в салон врывается вихрь из тёплого ветра, пыли и запахов летнего вечера. Музыка теперь борется с рёвом воздуха, и побеждает то одно, то другое.

Руки сами тянутся из окон, ловят встречный поток. Кто-то закуривает, и сигаретный дым мгновенно вырывает и уносит ветер. В багажнике гремит ящик с углём, бутылки с напитками и маринадом для шашлыка.

Неожиданно водитель сбрасывает скорость и прижимается чуть к обочине.
— Ребят, не ваша дева?

На обочине, подняв руку с нерешительной надеждой, стояла девушка.

Лёгкое платье песочного цвета облегало фигуру, подчиняясь порывам горячего ветра, который трепал его подол и пряди тёмных волос, выбившихся из небрежного пучка. В её позе читалась усталость — плечи были слегка опущены, а в поднятой руке чувствовалась уже не первая минута ожидания. Мимо неё было невозможно проехать, не задавшись вопросом: кто она? Куда и откуда? И почему одна на этом шоссе?

— Эй, девочка, ты чья? И куда путь держишь? — высунулся в окно Макс.
— Привет, до Глинок не подбросите? Все мои уже собрались там, а я вот — здесь, — ответила она бойко.
— А ты не боишься? — заигрывающим тоном спросил Макс.
— А я смелая, — дерзко парировала та, облокотившись на полуопущенное стекло авто.
— Ну садись, смелая. Глинки нам по пути.

Макс распахнул дверь. На девушку обрушилась волна тёплого воздуха с ароматом дорогого мужского парфюма и качественного пива. Она застыла в нерешительности — на заднем сиденье кое-как уместилось трое крепких парней, ей там точно места не было.

— Чего застыла? Запрыгивай!
Она только хлопала ресницами, пытаясь понять, что ей делать.
— Спереди у нас жених, ему нельзя. Сзади выбирай любые коленки — мы все парни холостые и добрые, — успокаивал её Макс. Насколько это можно назвать успокоением.

Она всё-таки решилась. Протиснулась в машину и присела на краешек колен Максима.
— Я напишу своим, что еду, — неуверенно пролепетала она. — Я запомнила номер вашей машины, — добавила уверенней и даже как-то с угрозой, как будто это могло остановить их от чего-то нехорошего.
— Конечно, милая. И давай знакомиться — я Макс, — он обхватил девчонку за талию и уверенным движением усадил себе на колени более основательно.
— Я Никита, это Антоха, — поддержал его друг, — ну и Женя, но он тут ни при чём, у него свадьба завтра.

А тебе слабо?

— Глинки, — отрапортовал водитель.

Машина остановилась, шумно шурша колёсами. Щёлкнула ручка двери, Саша аккуратно слезла с колен Макса и вышла.
— Спасибо, что подвезли.
— Удачи, — крикнул Антон.
— Нам было приятно, — добавил Макс и облизнул свой средний палец.

Как Сашино лицо залила густая краска, никто не успел увидеть — дверь захлопнулась, и они помчались дальше.

— А это что за жест сейчас такой был? — вопросительно глядел на Макса Антон, который оказался самым внимательным в этой компании.
— А, так, наш с Сашей секретик, — уклончиво ответил тот.
— Секретик? — не отставал Антон.
— Приехали, пошли шашлык жарить — расскажу, — ответил Макс, открывая дверь.

В машину ворвался аромат вечерней свежести и влаги, поднимающейся от озера. Ребята вышли и какое-то время просто любовались видом — таким знакомым и ценным, ведь это было их место с самого универа. Здесь столько произошло, что впору писать книгу. Одной главой в которой может стать сегодняшний вечер, и, возможно, самой значимой главой.

— Ну что, ребят, за дело?
— За дело, парни! Сегодня будет лучший вечер!

Началась привычная, отработанная суета: один таскает дрова, второй разжигает огонь, третий нанизывает мясо, четвёртый ищет лучший ракурс для фото. Пахнет хвоёй, дымом и свободой. Лес быстро оживился гомоном весёлых мужских голосов. Или, может, мальчишеских? Потому как сколько бы мужчинам ни было лет, когда они собираются вместе, это всё такие же пацаны — ржут, подкалывают друг друга, постоянные тычки и пинки нормальное дело, а главное — никаких дел и забот. Ведь сегодня мальчишник!

На краю соснового бора, в двадцати шагах от воды, стояла массивная деревянная беседка под двускатной крышей. Она больше похожа на настоящий мужской клуб под открытым небом. Вместо стен — только опоры, чтобы ветер с озера свободно гулял внутри, принося свежесть и запах хвои. Там ребята и разместились.

Парни быстро притащили из машины все пакеты с продуктами и разместили их на добротном деревянном столе, на котором уже видны следы от чьих-то ножей, бутылок и горячих мангальных шампуров. Здесь есть где развернуться и закускам, и картам.

Макс и Тоха сразу заняли место у мощных, основательных мангалов из кованого металла с широкими решётками. Шашлыки – это была их ответственная миссия вот уже на протяжении второго десятка лет. Мясо больше никому не доверяли.

Прямо от беседки к озеру ведёт короткий спуск — аккуратно утоптанная тропинка, ведущая к небольшому деревянному пирсу. По этой дорожке вразвалку зашагали Женька и Никита, отягощённые ящиками пива. Проверенная годами схема не должна была отказать и в этот раз: прохладная вода озера – отличный природный холодильник.

Как только бутылки были отданы во власть охлаждающей жидкости, парни вернулись в беседку, где уже пахло дымом и становилось тепло от жара огня.

— А всё-таки круто мы придумали – приехать на озеро, — откупоривая бутылочку пива и отхлёбывая пенку, мечтательно произнёс Никита. – Ведь сколько всего было на этом самом озере, правда, парни?
— Ага, о некотором лучше не вспоминать, — буркнул Женька.
— Тебе вот, Женька, как раз полезно вспомнить всё-всё-всё. Больше у тебя таких приключений не будет, — парировал ему Никита.
— Да ну нах! — донеслось до них со стороны мангала.

Максим что-то потихоньку говорил Антону, а тот прям как будто боевик смотрел с Чаком Норрисом – на месте спокойно усидеть не мог.
— Парни! — прогорланил он. Максим неодобрительно хлопнул его по плечу, но было уже поздно – парни шествовали к мангалу, как оруженосцы со своим обмундированием – бутылками пива и сырной тарелкой.
— Парни, вы только прикиньте, что это чувак учудил. Трахнул Сашеньку, пока мы ехали до Глинок, — вывалил Антон на неподготовленные головы столь противоречивую информацию.
— В смысле, трахнул? — вылупился на него Женька.
— Пальцами. Вот этими, скотина, пальцами, которыми он сейчас жарит наш шашлык! — не унимался Антоха.
— А чё нас не позвал? — Никита начинал въезжать.
— Ага, вас позвать. Бедная девочка и так стеснялась.
— Очень стеснительная оказалась девочка, — гоготнул Никита, — очень стеснялась, но ёрзала на Максовых коленках как шлюшка.
— Ну вы же ничего не заметили! — защищал Сашу Макс.
— Да я думал, ты просто лапаешь её, а вы вон как далеко зашли.
— И чё, кончила? — победило Женькино любопытство, а парни дружно стали ржать и троллить Макса недвусмысленными движениями.
— Кончила.
— Да ну? От одних пальцев? — Женька явно не доверял этой информации.
— Ага, вы посмотрите на эти пальцы – это же пальцы мастера! — Антон схватил Макса за руку, заломал и продемонстрировал парням его растопырённую пятёрню. Гогот стал таким громким, что с соседней сосны сорвалась и полетела птица.
— Да ладно вам, ребят, ну чё у вас такого не бывало? — высвободившись, сказал Макс. — ещё как кончила. Её нежные стеночки влагалища плотно обхватили мой палец в оргазмическом спазме. После секундного напряжения чуть расслабились, а потом ещё несколько раз пульсирующе обнимали его. А потом орошили сей чудотворный палец живительной влагой, манящей соприкоснуться с чем-то волшебным, уносящим на крыльях удовольствия далеко-далеко…
— Далеко-далеко понесло тебя, — перебил его Антоха, и все опять загоготали.
— Да ты поэт, я смотрю, — съязвил Женька. — И много у тебя таких поэтичных историй?
— А разве у тебя таких нет? — Макс хитро уставился на него.
— Ну мы тут все парни не промах, у каждого есть интересная история, — кинулся ему на помощь Никита.
— И вот мы с вами друганы с универа, в болезни и в радости, так сказать, — он ткнул кулаком Женьку в плечо, явно подтрунивая над его статусом жениха, — а друг от друга скрываем что-то?
— Ну не скрываем, просто как-то повода не было, — замешкался Антон.
— А пусть сегодняшний мальчишник будет таким поводом, а? — у мангала повисла тишина, изредка нарушаемая треском горящих углей.
— А чё бы нет! — наконец выпалил Никита. – Слабо?
Он потянулся вперёд, предлагая ударить по рукам.
— Не-а, — раздалось в ответ от Антона, и его рука потянулась к Никитиной. Макс резко протянул руку, и все уставились на Женьку. Видно было, что он мнётся. Но…
Но любопытство и выпитое пиво взяли верх – парни ударили по рукам!

Анюта

Я встретил её в своём любимом ресторанчике, в котором всегда прятался после сложной звукозаписи. В тот день всё шло как-то не так, я уже начал нервничать и хотел просто отключиться от всей этой суеты, дел и дедлайнов.

Местечко это спрятано в тихом переулке в самом сердце города, и я тоже хотел спрятаться, побыть собой, выдохнуть напряжение. Это идеальное место для этого — камерная атмосфера и знакомство с абсолютно всем персоналом заведения всегда давали гарантию, что тебя никто не будет трогать.

Меня встретил льющийся из высокого окна с деревянными рамами свет — на душе уже стало тепло и спокойно. А когда зашёл внутрь, моментально окутанный ароматом дров от настоящей печи, чеснока и свежей зелени, в носу защекотало, обещая нечто восхитительное ещё на пороге.

Вечер был ещё ранний, поэтому из шести столиков, расставленных так, чтобы у каждой пары был свой укромный уголок, три ещё были свободны. Я забрался в самый угол зала и погрузился в умиротворяющую атмосферу. Всегда любил этот ресторанчик за открытую кухню, где у печи с кирпичной кладкой хозяин заведения, он же шеф-повар, лично колдует над блюдами. Шипение сковороды и аромат томящегося красного вина в соусе становятся частью уютного звукового фона, сливаясь с тихой джазовой музыкой и приглушённым гулом бесед. В этом месте я не только отдыхаю, но и черпаю вдохновение. Иногда из какофонии звуков кухни и шёпота людских голосов у меня в голове рождается новая мелодия или хотя бы звук, идея. Не было ещё ни одного раза, чтоб я не унёс из этого ресторана что-то ценное. Так случилось и в этот раз, но это сильно отличалось от обычных сокровищ.

Погружённый в свои мысли, я не заметил, как пролетело время, и на столе у меня уже красовался стейк с розмарином и перцовым соусом и бутылочка каберне. За время моего мысленного отсутствия ресторанчик наполнился посетителями — по большей части пары, но были и одиночки. Я вдруг моментально включился и с интересом стал рассматривать людей через прозрачно чистое стекло своего бокала.

Именно в этом приятном состоянии застала она меня. Я увидел её ещё на входе. Красивая маленькая женщина, не стремящаяся своим внешним видом привлечь к себе внимание, но именно поэтому такая притягательная. Было что-то в её фигуре и манере держаться, что приковывало взгляд. Я проследил, как она подошла к бариста (он же выполнял функции администратора), кратко переговорила с ним о чём-то, успел заметить нотку огорчения на её лице. Потом она растерянно осмотрела весь зал. Упершись взглядом в меня, чуть заметно улыбнулась и направилась прямо к моему столику.

Уже тогда у меня внутри что-то затрепетало, непонятное и необъяснимое волнение, заставившее меня просто кивать, соглашаясь, когда она просила сесть за мой столик, потому что больше мест в ресторане не было.

И вот она уже сидит передо мной, мило улыбаясь и ловя своими чёрными гладкими прядями волос мягкие блики от матовых бра на стенах и свечей в толстых стеклянных подсвечниках, которые отбрасывают на стены танцующие тени, а на её лицо — мягкие отсветы.

— Аня, — она протянула мне маленькую ручку, то ли для рукопожатия, то ли для поцелуя. Рыцарь из меня так себе, поэтому я пожал её руку, удивляясь, что запястья могут быть такими тонкими и изящными.
— Никита.

Подошедшему официанту она быстро сообщила, что хотела бы «бокал насыщенного кьянти, тарелку идеально приготовленной пасты с трюфелями и неторопливую, душевную беседу». Последнее было сказано уже после разворота её милого личика в мою сторону. Я отметил остроту ума и непринуждённость, с которой она себя вела.

— Надеюсь, я не испорчу своим присутствием ваш вечер, — проговорила она, глядя мне прямо в глаза. А я уже и забыл, зачем я сюда пришёл и что хотел побыть в одиночестве. Сейчас я пытался разгадать секрет её красоты и притягательности.
— Нет, конечно. Скорее вы его скрасите.

Её губы растянулись в обворожительной улыбке, а в уголках глаз загорелись искорки. Я поймал себя на мысли, что безумно хочу прикоснуться к ней — такой манящей она была.

Остаток трапезы мы провели в оживлённой беседе. Оказалось, что Анна работает со мной в одном бизнес-центре, у неё там студия танцев.

— Ну конечно! Как я сразу не догадался! Грацию танцора ни с чем не спутаешь — я увидел вас и сразу почувствовал что-то особое в манере себя держать и двигаться.
— Предлагаю перейти на «ты» и встречаться на обед за чашечкой кофе на фудкорте нашего центра, — предложила она. Я согласился. Мы обменялись телефонами.

А потом ещё долго болтали о музыке, привычках горожан, наших увлечениях и о том, какой дорогой мы пришли к тому, чем занимаемся профессионально. С каждой минутой общения с ней мне становилось всё интереснее и интереснее. Магия сочетания красоты и интеллекта заставила к середине вечера залипать на её запястьях, тонких пальчиках, острых ключицах, тонкой шее… Сам того не замечая, я проваливался в яму лёгкого возбуждения; это ощущение окутало меня с ног до головы, и казалось, что даже свои истории она рассказывает так, что я хочу её.

Это произошло как-то незаметно. Бывают женщины сексапильные, моментально приковывающие к себе внимание, поднимающие член в твоих штанах быстро и чётко. А бывают такие, как Аня — в ней ничего не кричало о сексуальности, наоборот: в ней всё было достаточно, ничего излишнего. Ни поведение, ни одежда не вызывали ощущения доступности. Ты сначала видишь красивую женщину, потом разговариваешь с умной женщиной, а потом вдруг замечаешь, что и разумом и телом хочешь к ней прикоснуться и завладеть этим сокровищем.

Моя на одну ночь

Я до сих пор не знаю, что именно сподвигло меня пойти на этот вечер. Я настойчиво убеждал себя, что мне интересно само мероприятие. Потом я начал сдаваться и говорить себе, что просто хочу побыть с ней рядом. А может быть, на самом деле, я хотел посмотреть на её мужа — что такого есть в нём, чего не во мне? Почему она не моя?

И мой разум, который чётко раскладывал, что за десять лет совместной жизни этот мужчина приобрёл столько ценности для неё, что я не перебью это просто своей страстью к ней. Но я яростно сопротивлялся подчиняться разуму. Боролся и отвергал, отвергал и боролся.

И вот я здесь. Мероприятие «Open Space» было действительно потрясающим — медийные личности, бизнес-тусовка, оформление и фуршет на высоте, стендаперы в качестве ведущих. Мне всё это было по барабану. Я следил только за ней.

После официального движняка, когда все разошлись для общения, она сама подошла познакомить мужа со мной. Спокойный, уверенный, он протянул мне руку. А я мог думать только о том, что этими руками он её ласкает. Безумие! Сумасшествие! Но так было.

Когда мы сели за один столик и разговор пошёл о мероприятии, моей деятельности, я чувствовал себя не в своей тарелке. Мне одновременно хотелось бежать и хотелось остаться рядом с ней. И это чувство разрывало меня на маленькие кусочки.

Когда Аня отлучилась в дамскую комнату, дискомфорт накатил на меня ещё сильнее. Как мальчишка, я пытался прятать взгляд в окно и не знал, чем заполнить пустоту.

— Хочешь мою жену? — прогремело у меня в ушах.

Мне даже не надо было изображать удивление — глаза сами собой округлились.

— Я… я…
— Да, ладно, ты. Это капец как заметно, — его спокойствие просто разоружало меня.
— Аня — она такая. Твоей ошибкой было пустить её за свой столик, — он усмехнулся. — Я когда-то так тоже попал, видишь, до сих пор отбываю.

Он дружелюбно улыбался и, кажется, говорил на полном серьёзе. А я просто не знал, что ему ответить. Признаться было бы банально, он и так всё видит. Отрицать — глупо по той же причине.

— Её оружие в том, — продолжал он, — что она хороша во всём. Она красивая, своей оригинальной красотой, умеет подчеркнуть свои достоинства. Она умная, слушать её можно день и ночь напролёт, и на всё у неё есть мнение. А если она не знает чего-то, так в ход идёт приём «А расскажи!», после которого она будет обсуждать с тобой эту тему, с которой пять минут назад не была знакома.
— Да, с ней очень интересно, — осмелился я сказать хоть что-то, чтоб не сидеть полным олухом.
— И она знает, что надо мужчине. Как поддержать, когда промолчать, а когда разговорить. Как сделать так, чтобы ты чувствовал себя особенным, успешным, классным, короче.

Я слушал его и понимал, что даже за наши непродолжительные встречи я ощущал на себе этот эффект — с ней действительно отрастали крылья.
— И в постели она горячая. Такая, что всё вокруг забываешь. Тело как будто создано откликаться на ласку, очень отзывчивая. В том числе к новому. Столько всего, что мы пробовали, не каждая женщина вообще об этом слышала.

Мне казалось, что моё лицо заливает густой краской. Возможно, это было не так, но я ощущал очень сильный жар внутри, моё сознание рисовало картинки, которые я каждый день проигрывал в своей голове. Картинки, от которых сердце билось чаще, а в штанах всё стояло колом. Да, я не только влюбился в Анну, я безумно хотел её.

Но зачем он говорил мне всё это? Издевался?

— Знаешь, в последнее время, когда я её трахаю сзади, она любит посасывать мои пальцы так, как если бы это был член. Видимо, чей-то другой член. Ведь мой уже в ней.

Я очень странно себя чувствовал, мне должно было быть неприятно, стыдно или ещё как-то, но я хотел слушать, хотел, чтобы он продолжал этот странный разговор.

— Она говорит, это интересное чувство — быть заполненной везде, — он смотрел на меня так прямо, что на секунду я перестал дышать, а по спине пробежали мурашки. Его взгляд уже был в лёгкой дымке. Надо же быть такой женщиной, чтоб два мужика изнывали от желания, только разговаривая о ней.

Он позвал официанта и заказал Негрони Сбальято для Ани и бутылку виски для нас. В конце зала показалась она и медленно приближалась к нам.

— Заполненной везде, — задумчиво повторил он, отведя взгляд в окно и отхлебнув своего коктейля. — Мы думали о том, как это можно сделать, и это её заводит.
— Мы бы могли сделать это вместе. Если ты готов, что она будет твоей только на одну ночь.

Я не помню, чтоб какие-то мысли были в моей голове, только пульсация. Как будто сквозь туман я наблюдаю за тем, как она подошла к столику, села рядом с ним, улыбалась, что-то говорила. А я воспринимал всё как подтормаживающее видео — мозг выхватывал кадр, а сознание запаздывало с его обработкой. Я фиксировал её говорящие губы, потом тонкие пальчики на ножке фужера с коктейлем, утонувшую в ложбинке между грудями подвеску, длинную качающуюся серёжку возле изящной шейки…

Я никак не мог собрать своё сознание в кучку. Но хотя бы мне включили звук.

— Я пригласил Никиту к нам в гости. Ты не против?
— Ты нашёл того, кто поможет тебе уничтожить запасы нашего бара? — отшутилась она. — Конечно, не против.

Мы ещё посидели, пока Аня допивала свой коктейль. А потом загрузились в Сашин внедорожник (Александр — так звали Аниного мужа) и помчались по вечернему городу, обгоняя мерцающие огни и мои мысли в голове, которые плотно завязли на его фразе «будет твоей только на одну ночь».

Я хочу ещё!

Я нёс на руках своё сокровище, не веря до конца, что это происходит! Тепло её тела было таким томительно приятным; я мечтал, чтоб этот путь — из кухни в спальню — был длиною в километр, чтобы я успел насладиться близостью с ней.

Она молчала, да и я не знал, что сказать. О чём тут можно было разговаривать? Я так долго и горячо мечтал об этом, что сейчас просто был на седьмом небе от счастья. Главной моей задачей было — впитать в себя её запах, напиться её ароматом, унести с собой столько впечатлений, чтобы быть ещё долго пьяным от близости с ней.

В спальне было почти темно. Я аккуратно уложил её на приятную сатиновую простынь, чуть отошёл назад, глянул на неё. Полумрак стирал краски, оставляя лишь суть — игру линий и теней. Длинная прядь волн ниспадала с края кровати, почти касаясь пола. Тело, расслабленное и податливое, повторяло мягкие складки простыни, образуя единую, плавную композицию. Свет от уличного фонаря выхватывал из темноты лишь изгиб спины и контур ноги, превращая живую девушку в изысканную скульптуру, отлитую из бледного мрамора.

На белом белье жёстко контрастировали её тёмные прямые волосы. Остальное я дорисовывал своим воображением. Она была безумно привлекательна, я не мог удержаться — так хотелось прикасаться к ней. Опустился на колени перед кроватью; она откинулась на спину. Я легонько коснулся её щиколотки, кончиками пальцев провёл по всей ножке, описывая её изгибы. Пауза — оторвался от ее тепла.

Лёгкий, почти невесомый след вдоль линии плеча, будто стирал невидимую пыль с бесценного полотна. Кожа под моими пальцами оживала, покрываясь лёгкими мурашками, и я чувствовал её ответную дрожь. Лёгкое касание острых ключиц, нежное обволакивающее прикосновение к полусферам грудей. Её кожа как будто собралась, подпрыгнула к розовым маленьким сосочкам, схлопнувшимся до маленьких комочков.

Моя рука провалилась в изгиб её талии. Медленно, с почти гипнотической нежностью, я водил руками вдоль этой линии, подчёркивая её хрупкость, ощущая, как под моим прикосновением её тело смягчается и доверчиво прогибается навстречу. Я то возвращался к её груди, то мои руки скатывались по окружностям её бёдер.

Иногда я останавливался, чтобы просто ощутить под своей ладонью ритм её сердца — глухой, отдалённый стук. В эти моменты нежность была полнее всякой страсти. Эта женщина была моя! Хоть и на одну ночь.

Губы коснулись розового сосочка — Аня выгнула спину мне навстречу. Обволакивающее чувство удовлетворения накатило на меня. Ещё и ещё раз касаясь её груди, я почти перестал дышать, упиваясь её запахом. Нежная шёйка — её дыхание так близко, что кружится голова. И вот, наконец, касание мягких, сладких губ — я вдохнул её выдох, нежно исследовал её ротик своим языком, растягивая блаженство. Я хотел бы делать это вечно, но её горячее нетерпеливое тело подгоняло меня.

Она подалась мне навстречу, приподняла попку, коснулась моего торса — горячие ручки скользнули под футболку, мышцы резко свело, как будто это был разряд тока. Следом по телу разлилось блаженство. Её быстрые маленькие пальчики исследовали моё тело, я замер в наслаждении моментом.

На пол полетела футболка, в голове щёлкнуло, когда она расстегнула застёжку джинс. А в следующий момент её тёплая рука скользнула под плотную ткань — я не удержался от стона.

Это было похоже на тихий гул в крови — нарастающий, неумолимый, превращающий всё тело в струну, готовую зазвучать от малейшего прикосновения. Весь мир сузился до точки — до неё. Атмосфера в комнате сгустилась, наполнилась током, и каждое касание могло закончиться взрывом. Внутри меня разворачивалась буря. Мысли спутались, уступив место одному лишь животрепещущему хочу, что пульсировало в висках ровным, настойчивым ритмом. Это было сродни головокружению перед падением — сладкому и опасному. Острота восприятия заточилась до крайности: я слышал шёпот её дыхания как громовой раскат, видел, как дрожит воздух вокруг, и чувствовал каждую волосинку на своём теле.

Всё было настолько остро, что когда я провалился в неё, казалось, всё тело сводит — таким сильным было возбуждение и экстаз от соединения. Моё сознание отключилось, уступив место телу, которое жило своей собственной жизнью. Оно стало инструментом, целиком направленным на одно — на неё. Каждое движение рождало искры, каждое движение вырывало из её груди стоны — тягучие, низкие, отдающиеся у меня в груди мелкой вибрацией.

В какой-то момент я очнулся — неужели я сейчас с ней в одной постели? В голову вдруг пришла шальная мысль, что это просто сон, мираж, который рассеется в любую секунду. Видимо, пауза была слишком долгой; Аня воспользовалась ею, чтобы перевернуть всю нашу конструкцию — я оказался на спине, а она надо мной. Самое время удостовериться, что это мне не снится.

Я положил руки на её бёдра, чуть сжал; кожа под моими руками проминалась, уступала моему напору. Обхватив четырьмя пальцами её округлую попку, большие пальцы я вывёл вперёд и стал массировать треугольник нежности. Аня начала движение.

Как кораблик, качающийся на волнах, она то поднималась, даря острое, колкое чувство на грани, то опускалась, вдавливая в меня томящее возбуждение. Мои руки скользили по её коже, замирали на изгибе талии, сжимали её красивые упругие груди — я должен был убедиться, что она настоящая.

Сомнения рассеяло чувство накатывающего экстаза. На грани с возможностями человеческого восприятия я остро чувствовал, как у неё всё сжимается внутри, как она обволакивает меня — Аня громко вскрикнула, резко согнулись руки в локтях, она упала мне на грудь в секундном замешательстве, переживая острый оргазм. А в следующую же секунду продолжила двигаться; меня охватил жар, ощущение, как будто на меня накатывается что-то огромное.

Тем временем на озере

— Так всё-таки ты трахнул свою Анюту! — выдал Макс, буквально оборвав Никиту на полуслове.

— Не, этот раз нельзя назвать «трахнул». Мы занимались любовью, — парировал ему тот.

— Этот раз? Так были ещё разы? — Макс оживился.

— Давайте что ли выпьем, что-то у меня в горле пересохло, — Никита закинул в рот дольку огурца и потянулся за бутылкой.

— Не-не, ты от ответа не уходи! — не отставал от него Максим.

Если бы кто-то сейчас тоже попал на это озеро, то наблюдал бы беседку как густую, почти осязаемую смесь свободы, острых откровений, басов и дымного воздуха. Эта атмосфера висит меж деревянных балок, как гирлянды, и окутывает каждого, кто здесь находится, чувством лёгкого безумия и полного принятия.

Да, мальчишник пошёл не по плану: никакой громкой музыки, визжащих девчонок и борьбы на кулаках. Сейчас мальчишки притихли, окутанные своими собственными воспоминаниями и, пожалуй, романтической историей Никиты. Они знали, что не всё там было так гладко в последующем. Однажды Никитос упал в такую депрессию из-за этой Ани, что команде Чип и Дейл пришлось спешить на помощь. Два дня они его отпаивали, а потом ещё два дня выгуливали, чтобы привести в порядок.

— Слушайте, Никита реально уже устал говорить, пусть передохнёт, — Женька ткнул его кулаком в плечо. — Что, у нас самих что ли нет историй? Что один только Никитос потрахивает жгучих красоток?

— Эээ, нет, — ребята оживились, наперебой вставляя свои пять копеек, мол, было, конечно. Потянулись руки к столу, зазвенело стекло. Макс притащил очередную порцию шашлыка, все загалдели. Всё-таки пока Никита рассказывал свою душещипательную историю, парни попритихли и больше пили, чем ели. И теперь их желудки ясно давали понять, что так дело не пойдёт!

Беседку опять наполнил низкий гул разговоров, перемежающийся взрывами хохота, которые разносят тишину ночи в щепки. Новая партия мяса отправилась на жарку. Треск углей в мангале и шипение жира, падающего на раскалённые угли; негромкая, знакомая всем музыка, доносящаяся из колонки, — тот самый саундтрек их юности: отличный фон для вечера. Звон бутылок — тост за дружбу, за будущее, за просто так.

В тело пришло расслабление, плечи расслаблены, позы небрежны. Кто-то развалился на старой плетёной мебели, кто-то сидит на ступеньках. В воздухе витает чувство лёгкой, контролируемой вседозволенности — последней отчаянной попытки побыть «просто парнями», а не ответственными взрослыми. Это пространство, где можно быть глупым, вспоминать старые истории, говорить чепуху и знать, что тебя поймут и поддержат.

— Ну так и всё-таки? Было ещё? — Макс глянул на Никиту.

— Было, — заулыбался тот.

— Ай, чертяка!

— Ну-ка, ну-ка! Расскажи! — Антоха вернулся за стол, демонстративно уселся напротив Никиты в удобную позу, мол: «Начинай!».

— Не, ребят, он так весь эфир займёт.

— А ты что, ж, хочешь сам нам что-то поведать, герой-любовник?

— Нуууу…

Любовь в белом халате

Антон с детства обожал заниматься баскетболом. Отец ещё ребёнком отвёл его на тренировки и заявил, что более энергичного и мужского спорта он не знает, мол, ходи, занимайся, а то придумали с матерью какие-то там шахматы.

Против шахмат, к слову, наш главный герой тоже ничего не имел, но с отцом спорить было бесполезно, и он сдался. В конце концов неожиданно втянулся, и так получилось, что этот вид спорта стал не только его хобби, но и работой. Но когда с ним случилась эта история, ему было лет двадцать, не больше…

Он учился на спортфаке и параллельно тренировал молодняк — старшеклассников, которых подкинул ему бывший физрук со школы.

К просьбе подготовить ребят Антон подошёл ответственно. Он вообще был очень ответственным парнем: ко всему подходил со всей серьёзностью и душой.

Однажды мама позвонила и с паникой в голосе попросила что-нибудь заказать или приготовить самому, потому что свекровь — его обожаемая, но очень предвзятая к маме бабушка — внепланово ехала в гости.

Прежде чем выполнить просьбу, Антон провёл целый опрос среди знакомых, чтобы выбрать самую вкусную кухню и оставить бабушку довольной.

Когда его девушка, восемнадцатилетняя Алёна, заявила, что готова распрощаться с девственностью и предпочитает это сделать через пару дней, Антон посмотрел с десяток видео, прочитал всё о женской физиологии и сделал так, что Алёна запомнила свой первый раз навсегда и осталась удовлетворена по полной программе.

Пожалуй, все окружающие считали Антона серьёзным, честным и классным парнем. Да он таким и был. Только имел один небольшой минус — боялся врачей. Люди в белых халатах пугали его до чёртиков. А когда ты спортсмен, то травмы неминуемы, и рано или поздно окажешься в больнице.

Антон предпочитал долго терпеть и не показываться врачам. Но однажды вывих плеча оказался серьёзнее, чем обычно, а ему нужно было поправиться как можно скорее, так как старшеклассников, которых ему поручили, ждало соревнование между школами. Не мог он позволить себе отлынивать долго, поэтому, сжав зубы, пошёл в травмпункт.

Там-то он и познакомился с Марией Владимировной. Медсестре было уже под сорок, но возраст будто пошёл только на пользу: фигура стройная, но грудь размера третьего, не меньше, движения уверенные, а взгляд — такой, что сразу хотелось вытянуться по струнке. Тёмные волосы собраны в строгий пучок, губы — в лёгкой улыбке, и даже белый халат на ней сидел так, словно это было вечернее платье.

Антон сразу почувствовал, что рядом с ней теряет весь свой «спортивный авторитет»: сердце колотилось, ладони вспотели, и он, сам того не желая, превратился в школьника, которого застали на шалости. Впервые человек в белом халате не вызвал страх, а заставил кое-что шевелиться в штанах.

Женщина, оглядев своего подопечного, недовольно осведомилась:

— Чего раньше-то не пришёл? Нравится боль терпеть, что ли?

— Не нравится, — честно признался Антон, сглотнув набежавшую слюну. — Просто боялся.

Мария Владимировна слегка выгнула чёрную, искусно накрашенную бровь и неожиданно хмыкнула:

— А мне нравится твоя честность. Михалыч! — крикнула она на весь коридор. — Займись спортсменом внепланово, а то без руки останется. А ему нельзя без руки, они ему ещё… о как пригодятся.

Почему-то Антону показалось, что эти слова прозвучали весьма двусмысленно. Поймав насмешливый взгляд карих глаз, он почувствовал, как вспыхнули от смущения щёки. Действительно, словно школьник! Что это с ним такое!

Благо, с плечом разобрались быстро, и Антона отпустили домой. Мария Владимировна напоследок дала ему кучу рекомендаций, которые он слушал вполуха:

— Старайся пока поменьше напрягать руку, избегать резких движений, не поднимать ничего тяжёлого пару недель, больше покоя. Ну а через неделю приходи на осмотр, доктор посмотрит, как ведёт себя сустав. Эй, ты меня слушаешь вообще?

Антон старался слушать, но его взгляд всё время останавливался на полных губах, ярко накрашенных красной помадой, а потом спускался вниз, к вырезу халата, в котором хотелось зарыться лицом.

— Слушаю, — вздохнул Антон. — Через неделю приду обязательно. А вы здесь будете?

Медсестра оценивающе посмотрела на парня, изогнула губы в хищной улыбке и еле слышно прошептала:

— Буду, буду… Следи за рукой, юноша, вот подлечишься — тогда и подумаем, где нам с тобой встретиться в следующий раз.

Антон был очарован. Он сгорал от нетерпения снова встретиться с потрясающей медсестрой. К тому моменту он уже расстался со своей первой любовью, Аленой, и знакомство с игривой, опытной женщиной в облегающем халате оказалось как нельзя кстати.

Через неделю он пришёл при полном параде: галстук, выглаженная рубашка, цветы и коробка конфет. Мама учила его именно такому подходу — производить впечатление внешним видом и радовать женщин приятными мелочами.

Мария Владимировна, увидев его, фыркнула и томно протянула:

— О, пришёл всё-таки, мой юный кавалер. Как рука?

— Вот вы и проверьте, — с улыбкой ответил Антон, вручая женщине цветы.

— Хм, смотри, чтобы после моей проверки ты снова не слёг, — подмигнула она, поставила цветы в вазу и крикнула в глубь коридора: