Мама для волчонка

Глава 1

Оля

– А, ну-ка, вернулась! Дрянь!

Я прошла мимо, едва успела с ним разминуться.

Говорить громко он боится, шипит, чтобы не отпугнуть дорогого гостя, решившего купить себе свеженькую юную девственницу. Почему бы и нет? Семья Швецовых готова предоставить шикарный выбор. Ладно, уже не настолько шикарный, Малинку этот ублюдок успел продать, а вот со мной у него ничего не выйдет.

– Оля!

Я развернулась и демонстративно начала собирать сумку. Смешно, да что мне собирать-то? За восемнадцать лет даже тряпья не накопилось. Мимо двери прошёл Егор, бросив на меня равнодушный взгляд. Брат, а отношение к нам как к расходному материалу. Но это и понятно, мы для родителей никто, я и сёстры – всего лишь ступеньки на пути к благополучию сына.

– Что тебе? – закинула свой небольшой скарб на плечо и широко улыбнулась.

Его это всегда бесило. Злило до звёздочек, но он ничего не мог сейчас мне сделать. Остановить силой? Нет, нельзя, чтобы дорогой гость услышал крики, папочка ведь им всем доказывает, что мы добровольно идём в чужую постель. Потому что нам это нравится, мы сами мечтаем о богатой жизни.

Где сейчас младшие сёстры любимого папика? Одна проститутка, другая содержанка. А мамина сестра? Ей вообще никто не видел уже лет шесть, а ведь красивая была девушка, очень красивая. И Малинка… Нет, свою сестру я найду. Устроюсь в большом городе и найду её, чего бы мне это ни стоило!

– Ты сейчас бросишь сумку и пойдёшь со мной в зал, там тебя уже ждёт Георгий Максимович.

– И пусть ждёт, я его не знаю, встречаться с ним не собиралась, так что это твои проблемы, папочка.

Пошла вперёд, толкнула его в грудь двумя руками, и он от неожиданности отступил, открывая мне дорогу. Не собирался, но вышло как вышло, мне же лучше. Почти дошла до конца коридора, когда отец неожиданно очнулся, рванул за мной, догнал и больно схватил за руку, сжимая запястье так сильно, что я вскрикнула.

– Ты никуда не пойдёшь, мелкая дрянь! Я вложил в тебя слишком много денег и хочу получить их обратно!

– Да чтоб ты ими подавился! – закричала, ударив его сумкой.

От боли на глазах выступили слёзы, хотелось орать на весь мир, и я рванула прочь, стремясь вырваться из клетки, которая была золотой только в мечтах моего биологического родителя.

– Оля, не говори так с отцом, – спокойный, даже рассудительный голос матери добавил злости.

Повернула голову и увидела её – ледяную статую, способную лишь рожать и заученно улыбаться. Какая из неё мать? Насмешка природы! Рядом с ней стоял мужчина явно старше отца и весело улыбался, наблюдая за нами. Моя боль для него – всего-навсего мимолётное развлечение, уже к вечеру он забудет обо мне, а вот мне придётся решать, как жить дальше.

Если смогу выбраться из западни.

– Ну, хватит, – дорогой гость кивнул отцу. – Я вижу, что девушка слишком строптива, мне обещали иное. Прошу прощения, сделки не будет.

– Но… А как же? – отец растерялся и отпустил меня.

– Если не найдёте иную… кандидатку, то я буду вынужден покинуть ваш гостеприимный дом.

Отец найдёт, ради денег найдёт.

Я вздохнула и побежала к двери, воспользовавшись заминкой. Пока они решают свои дела, я исчезну. Убегу далеко-далеко, туда, где меня ждёт новая прекрасная жизнь! Выскочила наружу, чуть не столкнувшись с высоким мужчиной, который стоял, подпирая стену, и следил за входом. Охранник высокого и богатого покупателя? Наверняка, но мне плевать на него. На всех.

Я свободна!

Спустилась по лестнице, чувствуя одновременно страх и воодушевление. Я боялась, что отец всё-таки решит погнаться за мной, попытается принудить… к чему-нибудь. И пусть я хорошо знала, какой он трус, но неуверенность отпустила лишь тогда, когда мой дом скрылся из виду.

Мой бывший дом.

Я просто шла вперёд, не думая, не рассуждая, наслаждаясь тем, что никто больше не сможет мне указывать. Разве есть на земле что-то лучше этого?

– Оля?

Едва не споткнулась, втянула воздух, успокаивая вспорхнувшее сердце.

– Привет, – улыбнулась однокласснику.

– А ты куда? – он кивнул на сумку. – Уезжаешь?

– Переезжаю, – кивнула, не вдаваясь в подробности. – Поступила, решила, что дома не будет той свободы, на которую может рассчитывать студент, – рассмеялась, и Макс удивлённо нахмурился, не понимая, что же могло меня рассмешить.

– А-а-а… И куда поступила?

Он смотрел так, словно не верил, и я вдруг задумалась над тем, что он мог здесь делать. Насколько помню, жил Макс в другом месте, а здесь у него не было не то что друзей, даже знакомых.

– А ты? – ответила вопросом.

– Физмат… Оля, а ты не хочешь погулять?

Наклонила голову, рассматривая парня. Он смотрел прямо, но всё равно чуточку покраснел, будто крылось за его желанием пообщаться нечто большее. Тоже желание. Но иного рода.

– Макс, – в моей широкой улыбке не было радости и добра, – ты ошибся адресом. Я не шлюха, а тебе пора бы включать верхнюю голову, иначе быстро вылетишь со своего физмата.

– Оль, я не имел в виду…

– Прощай, Макс, – махнула рукой, обошла его и пошла дальше, в новую жизнь.

Вот только, кажется, не будет она такой уж радостной, как мне казалось. Зато я свободна.

Глава 2

Оля

Год спустя

На часах уже было одиннадцать, когда дверь комнаты распахнулась. Я вздрогнула, но тут же успокоилась, ключи были только у моей соседки Милы. И хотя она не появлялась на нашей общей жилплощади уже месяц, я не волновалась.

Когда знаешь, что у тебя есть только один путь – вперёд, всё меняется. Сожжённые мосты не дают отступить от намеченной цели, и ты волей-неволей ползёшь, из последних сил вгрызаешься в жизнь.

У меня были сущие копейки, и неделю я ночевала на вокзалах, используя залы ожиданий как бесплатную гостиницу. Сотрудники правопорядка не обращали на меня внимания, хотя один раз ко мне подошёл полицейский, но я отговорилась тем, что жду ночной поезд, который так удачно задерживался, и на следующую ночь отправилась в другое место.

Убегая из дома, я точно знала, что буду делать дальше, но оказавшись на улице, растерялась. Я поступила в колледж, но заселиться в общежитие могла только первого сентября, и оставшиеся августовские денёчки приходилось скитаться по городу. Но это оказалось не проклятие, а удача, потому что на седьмой день познакомилась с милой женщиной, которой нужна была помощь. Так я получила первую работу. Поселилась в маленькой комнатке и за три дня выдраила огромную квартиру до блеска, получила рекомендации и переехала в общежитие.

Давным-давно, когда я ещё считала, что у меня нормальная семья, я мечтала поступить в университет, стать крутым специалистом и объездить весь мир.

Мечтала.

Реальность оказалась куда жёстче.

Я училась изо всех сил, но понимала, что не потяну обучение в универе. Не потому что глупая, мне попросту не хватит денег. Я не прошла на бюджет, оказавшись одиннадцатой из десяти, отстав всего на сотую балла, и попрощалась с мечтой. Можно было бы попытать счастья на другом факультете, но я узнала о планах отца, и пришлось искать приземлённые варианты, где было обеспечение, жильё и свобода. Выбор пал на колледж пищевых технологий.

В общежитии я познакомилась с Милой, весёлой девчонкой, которая носилась за своей мечтой, стирая каблуки и забивая на пары. Она мечтала вырваться из нищеты, выйти замуж за богатого, поэтому почти не появлялась в комнате. Ссорилась с комендой, которая отказывалась пускать её после отбоя, лазила через окно. А однажды Милка предложила мне съехать из общежития, снять вольное жильё, перестать прятаться за рамками и стать свободной.

Я согласилась.

Правда, жильё оказалось крохотной комнатушкой в коммуналке с вечно пьяными соседями, но это нас не расстраивало. Я нашла вторую работу, а Милка полностью погрузилась в поиски себя.

Порой её вклад в нашу жизнь был больше, чем две моих зарплаты и стипендия, благодаря этому росла наша общая копилочка, обставлялась комната. Я была счастлива, впервые за много лет я поняла, что свобода – это не просто слова, а реальность. Никто не говорил мне, как следует себя вести, что носить, с кем можно разговаривать. И уж точно, никто бы не продал мою девственность просто потому, что на этом можно хорошо заработать. Но я и сама понимала, что рано или поздно я влюблюсь, просто не может быть иначе, я же взрослая девушка, да и пример вечной влюблённой у меня перед глазами. Зато это будет по моей воле, без принуждения.

Милка последние полгода практически не появлялась дома, жила у какого-то парня, вроде бы оборотня, но я в её жизнь не лезла, поэтому очень удивилась, когда она появилась на пороге нашей комнаты.

– Приве-ет, – растягивая алые губы, поздоровалась подруга, хлопнула дверью и, цокая каблуками, подошла к старенькому дивану, который теоретически являлся её спальным местом. – Рассказывай, как ты тут без меня? – упала, как-то странно поморщилась, но тут же снова улыбнулась, расправив полы объёмной шубы.

– Привет, – тепло ей улыбнулась, попыталась встать, но ноги затекли в неудобном положении, и всё, на что меня хватило, со стоном вытянуть их на кровати. – Скучала, Мил, ты звонила редко.

– Есть мессенджеры и соцсети, – отмахнулась она, прикусила губу и бросила на меня лукавый взгляд.

Я хорошо успела её изучить. Обычно после такого она срывалась в очередное приключение, из которого уже мне приходилось вытаскивать мою увлекающуюся подругу. Мила легко загоралась, шла к цели напролом, не думая ни о чём, и также быстро гасла, когда или достигала конца, или разочаровывалась в придуманной мечте. В такие моменты мне было её жаль, но я понимала, что лучше промолчать, иначе она на меня обидится, а терять единственного друга мне не хотелось.

– Это не заменит живого общения.

– Не занудствуй.

– Я просто напоминаю, что могла бы и заглядывать домой.

Мила закатила глаза, показывая этим своё отношение к месту, которое я уже почти год называла домом.

– Я и заглянула. Сегодня. Но ты не обольщайся, – хитрое выражение на кукольном личике мне не понравилось, как и слова.

– Мила, что случилось?

Тревога обрушилась проливным дождём. Я знала, что Милка могла прийти просто так, чтобы подкинуть денег, поболтать, рассказать о своих похождениях, но я знала и то, что зачастую ей нужна была моя помощь. Взаимовыгодная дружба, другой она не признавала, но я закрывала на это глаза, предпочитая не видеть тёмной стороны души самого близкого человека.

– Ох, не поверишь, – тряхнула она тёмными волосами, встала, покачнувшись, начала расстёгивать крючки на шубе. – Я с парнем одним сошлась, даже живу с ним. И у этого парня есть такой знакомый, что я кипятком писаюсь, – она на мгновение мечтательно прикрыла глаза.

– Ближе к телу.

– О, да-а-а, быть ближе к его телу я очень хотела, – она ухмыльнулась с толстым подтекстом. – Ну, в общем, я постаралась, подползла к этому совершенному телу и вот – результат, – она распахнула шубу, и я замерла, уставившись на кругленькое пузико под обтягивающим платьем.

На беременных я насмотрелась, мать вон всё время ходит с животом, но Милка смотрелась так необычно, что мне стало не по себе. Чужеродно. Да, именно это слово. Ей совершенно не шло быть беременной. Она казалась примерившей на себя чужую роль, словно её положение было игрой, а ребёнок – временным явлением.

Глава 3

Оля

– Ольга, – Елизавета Николаевна тяжело вздохнула, – я понимаю, что ты сама обеспечиваешь себя, работаешь, но это не должно быть в ущерб учёбе. У тебя же есть голова на плечах, ты легко схватываешь материал, за контрольные у тебя одни пятёрки, но посещаемость, – она покачала головой.

Мне было стыдно расстраивать куратора, но последние три недели я приползала домой поздно ночью, уходила ещё до рассвета, и на занятиях практически не появлялась. Появилась возможность подработки, и я никак не могла её упустить. В магазине, где я работала кассиром, уволилось сразу три сотрудницы, и их смены распределили между оставшимися девчонками. Это было одновременно адом и небывалой удачей. Конечно, радовалась только я, у остальных были семьи, но подсчитывая будущую зарплату, я разве что не плакала от счастья.

Фирма по уборке, в которую устроилась в самом начале учёбы, начала стремительно расти. Не знаю как, но о нашей небольшой компании узнали оборотни, стали заказывать клининг в городские квартиры, и работы стало намного больше. Мне доверили целую высотку, которая принадлежала какому-то крутому клану, и приходилось задерживаться допоздна, чтобы всё успевать.

Но не могла же я рассказать это куратору?

– Я исправлюсь, – опустила взгляд на парту.

– Помни, если у тебя проблемы, ты всегда можешь довериться мне, – в голосе Елизаветы Николаевны звучала подкупающая мягкость. – Я хочу, чтобы все мои дети закончили обучение и устроились в жизни. Ситуации бывают разными, но не стоит опускать руки и зацикливаться на плохом.

– Я вас поняла, – сглотнула, стыдясь того, что лгу хорошей женщине. – Я могу идти?

– Иди, Оль. Завтра у вас контрольная по экономике, не пропускай.

– Я приду, – встала, неловко одёрнула безразмерную толстовку и подняла голову.

Елизавета Николаевна странно смотрела на меня, хмурилась, словно хотела что-то спросить и… не решалась. Это не было на неё похоже, и я решила, что мне показалось.

Вышла из кабинета, поправила на плече сумку. В колледже была отличная столовая, мне даже уже предлагали там подработку, но я пока думала, но сейчас решила, что забегу туда перед работой в супермаркете, а в клининг позвоню, сообщу, что не смогу сегодня прийти. И вообще, надо бы сократить количество работы, Елизавета Николаевна права, всех денег я всё равно не заработаю, а себя загоняю, учёбу заброшу, и тогда не видать мне идеального будущего.

В кармане толстовки завибрировал телефон, и я вздохнула, предчувствуя, что поужинать сегодня не получится.

Но вот имя требовательного абонента удивило.

– Мила? – тут же сняла трубку.

Она не звонила мне уже месяц, а последние две недели не отвечала на сообщения, и это беспокоило меня до нервной дрожи, ведь я понятия не имела, как ещё можно с ней связаться, где искать пропавшую подругу. Да у меня даже заявление о пропаже не приняли бы!

– Ты когда будешь дома, Оля? – нервно и грубо спросила она.

– Я сейчас на работу…

– Отпросись! – взвизгнула Мила, выходя из себя. – Отпросись с этой своей поломойни и чеши домой! Есть разговор! Быстро!

– Что случилось? – она никогда так со мной не разговаривала.

Руки задрожали, я опёрлась плечом о стену, теряя опору. Что могла произойти такого, отчего Милка сама не своя?

– Домой! И я всё расскажу. Даже покажу! – истерически рассмеялась и бросила трубку.

Я попыталась перезвонить, но Мила больше не брала трубку. Дрожащими пальцами нашла номер администратора супермаркета и позвонила. Катя, услышав мой голос, тут же поверила, что я заболела. Я хрипела, горло пересохло и драло от боли, пока разговаривала с коллегой, потом объясняла начальнице, что какое-то время фирме и оборотням придётся обойтись без моих услуг. Это заняло не так уж много времени, но мне всё казалось, что оно утекает как вода, а я катастрофически опаздываю.

Автобус ехал медленно, пассажиры ругались на неработающую печку, а мне было жарко, я задыхалась, гадая, что же с Милой. Пусть мы и не общались так тесно, как мне того хотелось, но она была мне как сестра. Та, кто вытащил меня из скорлупы. Яркий огонёк, смотря на который, я осознавала, что свобода – это не миф, не просто слово. Она открыла для меня ворота в новую жизнь, толкнула в спину и, смеясь, отрезала путь назад.

За это я всегда буду ей благодарна.

Руки тряслись, когда я отпирала общую дверь, шла по коридору к нашей комнате. Ключи всё ещё были в руке, но я толкнула новую дверь, которую покупала сама, выбив у хозяев скидку за проживание.

Створка подалась без скрипа. В комнате горел верхний свет, хотя на улице было светло, и без него ещё можно было обойтись.

– Мила? – позвала тихо, смотря на сгорбленную фигурку, сидящую на диване.

– Явилась, – хрипло произнесла она, даже не посмотрев на меня. – Почему так долго?

– Мне от колледжа ехать почти час, – напомнила ей. – Ты забыла?

Она уже давно не училась там, отправившись в свободное плаванье.

– Забыла, – легко подтвердила она и подняла голову.

Я сглотнула, уронила сумку и пошла ней, не отрывая взгляда от её лица.

Никакой косметики. Чуть синеватые искусанные, потрескавшиеся губы. Тёмные круги под глазами, слишком яркие для её светлой кожи. Она выглядела так, словно всё плохое, что могло произойти, уже случилось. А в карих глазах, которые смотрели на мир с лёгкой насмешкой и мечтательностью, не было жизни.

Мила-огонёк потухла.

– Что случилось? – я села рядом с ней и обняла, притягивая к себе.

– Всё кончилось, Оль. Я кончилась, – она всхлипнула. – Всё! – выкрикнула громко.

Я вздрогнула, и в тот же миг мы обе повернули головы в сторону моей кровати, откуда раздался детский плач.

– Это же…

– Я родила, Оль. Девочку. Представляешь, здоровенькая, крепкая. И никому нахрен ненужная! – Мила рассмеялась.

– Что ты такое говоришь? – попыталась её успокоить.

Блин, лучше бы она плакала, её смех пугает.

Глава 4

Оля

На занятия я не пошла, просто не смогла. Во-первых, голова гудела от усталости, бессонной ночи и детских криков. Девочка плакала не всё время, Кате как-то удалось её успокоить, ловко так, что мне стало завидно. Впрочем, соседка честно пыталась объяснить мне, что делать и как, но я тупила. Вроде бы за плечами мамины мелкие, но тут просто ступор, боюсь причинить боль. Словно это крохотное создание – моё.

И тогда в игру вступало «во-вторых».

Мне не с кем было оставить ребёнка. Мила так и не вернулась ночевать. Где она провела эту ночь, я могла только догадываться и очень надеялась, что горе-мамаша не вписалась в неприятности.

Стоило бы позвонить и объяснить ситуацию куратору, начальству, но я прижимала завёрнутую в одеяло девочку, которая наконец-то уснула, к груди и наслаждалась тишиной. Кто бы мне сказал, что это так прекрасно! По коридору топали соседи, где-то на улице выла сигнализация авто, но меня это не волновало, всё казалось ничтожным. Неужели и в моём детстве всё было так? Я и не помню. Наверное, там мама брала на себя все заботы, поэтому мне доставалось совсем немного, а теперь эта маленькая соня отыгрывается на мне.

– Соня, – прошептала вслух, ошеломлённая собственным сравнением.

После бессонной ночи это казалось насмешкой, но я вдруг осознала, что эту девочку не могут звать иначе. Она именно Соня, София, принцесса, которая достойна самого лучшего, и я не позволю Милке испортить её жизнь. Надо же, всегда считала, что материнский инстинкт – это не про меня, даже сёстры вызывали отторжение, хотя были родной кровью, а тут чужой, в общем-то, ребёнок. Виной ли тому усталость или тихое сопение у моей груди, но я готова была вразумлять Милу, объяснять ей, что у неё в жизни появилась ответственность, которую так просто не выбросишь.

Не заметила, как уснула, а проснулась от тихого кряхтения, попискивания, которое ничем не напоминало ночные бдения.

– Что такое, булочка? – улыбнулась, мимолётно испугавшись того, что могла уронить малышку.

Но нет, мы вдвоём уютно устроились на кровати. Разве что, сползли чуть ниже на подушках, вот и всё.

Яркие глазёнки, в которых соперничали травяная зелень и голубое небо, смотрели на меня равнодушно, словно не понимая, кто я, губки кривились, щёчки краснели. Вот же, уснула, мамаша! А нам явно надо кое-что поменять и искупаться немного, а потом покушать.

Пока делала всё необходимое, пока разводила смесь строго по инструкции, подогревала на небольшой плитке, которую поставила в комнате, чтобы не бегать каждый раз на общую кухню, удивлялась, что Соня больше не плачет. Даже подходила к ней насколько раз проверяя.

И вздрогнула, когда раздался стук в дверь.

Соня заревела, я отставила кастрюлю, где подогревала бутылочку со смесью, в сторону, выключила огонь и рванула к двери.

– Быстрая, – уважительно хмыкнула Катя. – Всё ревёте?

– Нет, она стука испугалась, а до этого как ангел себя вела.

– Да? – кажется, Катя удивилась. – Я войду?

Пропустила её и тут же вернулась к обеду для малышки. Соседка внимательно наблюдала за мной, кивала, потом не выдержала и спросила:

– Что дальше-то делать будешь?

– Ты о чём? – не поняла. – Покормлю, попытаюсь ещё поспать, пока даёт.

– Я не об этом, – она мотнула головой, села на кровать рядом с ребёнком. Соня уже успокоилась, быстро, словно почувствовала, что никакой опасности нет. – Ты же одна. Мужик есть? Есть на кого ребёнка повесить?

Моя рука замерла, я стиснула зубы, злясь на себя за то, что приходится врать.

Но, в принципе, не такая уж это и ложь, просто мать у Сони другая.

– Нет мужика. И отца у неё нет. Одни мы. Мила ещё есть. Как-нибудь справимся, ты не переживай.

– Милка твоя – оторва гулящая. Слушай, я всё понимаю, подруги вы, но как тебя с этой ненормальной угораздило связаться? Ты, прости, девочка же домашняя, правильная, по тебе видно…

– Ты ошибаешься! – осадила её жёстко. – Я не домашняя девочка, да и родители мои – врагу не пожелаешь. Всё, о чём я мечтаю, выбраться со дна, добиться хоть чего-то. Стабильную работу иметь, свой угол, откуда не погонят в случае чего. И мужик здесь – вещь последняя. Что он мне может дать, чего я не смогу добиться сама?

Кажется, я увлеклась, позабыв, что было началом.

– Он тебе уже дал, – хохотнула Катя. – И слился, оставив с проблемами. Почему аборт не сделала?

– Это же жизнь, – вздохнула. – Маленькая, случайная, но жизнь. И я не имею права её обрывать.

– Понятно. Нежеланная желанная. Бывает и такое. Слушай, я не хочу тебя ни с кем ссорить, но ты подумай. Съезжай отсюда, ничего хорошего тебя здесь ждать не будет, раньше-то почти дома не появлялась, а теперь алкаши эти тебя заметят, как бы проблем не огребла. Ребёнок есть, мужика нет, давалкой простой посчитают, не отмоешься. Тем более, Милка твоя… репутация у неё не самая лучшая…

– А то вы её знаете! – огрызнулась, устраивая Сонечку на руках. Она тут же нашла соску губами и зачмокала, вызывая у меня умильную улыбку.

Такая маленькая и беззащитная.

Булочка с крохотными тёмными волосиками.

– Поверь, уж её все тут знают. Я ведь и тебя одно время такой же считала, но смотрю, мужиков не водишь, все разговоры только о работе и учёбе. Беги от неё, она тебя на дно утянет.

– Она меня со дна вытянула.

– А ты уверена, что вытянула, а не просто в сторону отвела?

Я дёрнула плечом, ничего ей не ответив. Да и что я могла сказать?

Глава 5

Оля

– Елизавета Николаевна, я всё понимаю, – глаза слипались, до дрожи хотелось кофе, но у Булочки оказалась на него странная реакция, злилась малышка и плакала, пришлось забыть об этом восхитительном напитке.

– Ты опять пропускаешь занятия, Оля, а ведь обещала, что возьмёшься за ум. Разве так можно? – укорила она меня.

– Простите, я постараюсь всё наверстать. Просто у меня сейчас сложилась довольно сложная ситуация, и я пока не знаю, как её разрешить, – прикусила губу и сжала рукой телефон.

Врать не хотелось, да и не знала я, что говорить.

– Оля, из любой ситуации легко найти выход, – начала Елизавета Николаевна.

И, конечно, в этот момент Соня решила, что пока проснуться. Комнату заполнил истошный детский крик, резкий, недовольный, почти сразу сошедший на нет, всё, как малышка любит. Напугать, а потом успокоиться.

Вот только я среагировать не успела, и мой куратор наверняка всё услышала.

– Оля? – ошеломлённо прошептала она. – Это ребёнок плачет? Сколько ему?

– Неделя, – выдавил из себя.

Да, дома я уже неделю, на занятиях не появлялась столько же. Милка пропала и трубку не берёт. Что мне ещё людям говорить, когда они слышат на фоне детский плач? Правду? Да кто мне поверит, что горе-мамашка свалила тусить, а я добровольно вожусь с чужим ребёнком? Пальцем у виска покрутят и будут правы.

– Неделя? Но… как же так? Ты же одна, вроде бы жила? Это чей? Кто-то попросил посидеть? – спросила она подозрительно.

– Нет, Елизавета Николаевна, – обречённо закрыла глаза, опираясь лбом на руку и не отрывая от уха телефон. – Никто не просил. Это мой… ребёнок.

– Твой? – почти прошептала куратор.

– Девочка.

– Но как так? Ты же ничего не говорила… А её отец? – резко стала серьёзной Елизавета Николаевна.

– Нет отца, я одна.

– Ох, Оля… Так, с Говоруном я договорюсь, с Залешиной тоже, но вот с Анисимовым тебе придётся самой, ему неважно, что у вас в жизни происходит, ему знания техкарт важнее. В общем, я всё понимаю, но, Оль, теперь тебе тем более не нужно прятаться, – она тяжело вздохнула. – Ты поэтому столько работы набрала? Понятное дело, стипендия наша даже одного не прокормит, насмешка только.

– Елизавета Николаевна, не беспокойтесь так, я что-нибудь придумаю. Сонечка спокойная, может, няню найду…

– Оль, ты представляешь, сколько на это будет денег уходить? Да и силы у тебя не бесконечные. А ребёнку молоко нужно материнское, как ты её оставлять будешь одну? Думаешь, я не знаю…

– Нет у меня молока, пропало. От нервов, – я сглотнула. Как же злило, что приходится врать. – Так что, с одной стороны, проще, но, с другой, накладнее. Сейчас соседка помогает, у неё недавно второй родился, она всё знает. Я всё смогу, Елизавета Николаевна! Вы не думайте…

– Ох, Оля, сможешь, – она согласно кашлянула. На заднем плане послышались голоса, и куратор резко свернула разговор, взяв с меня словно, звонить, если что-то понадобится.

Булочка снова заснула, и я потянулась к ноутбуку. Куратор права, даже если она сумеет договорить с преподавателями, кое-что мне всё равно придётся сдавать самой, а раз так, то стоит освежить знания. Позубрить, проще говоря.

Дважды прерывалась, отвлекаясь от лекций, чтобы покормить Соню, а потом отнести её в ванную, чтобы искупать. Вечером это делать не получалось, возвращались с работы соседи, поэтому использовала дневное время по максимуму. Да, было тяжело, но я смотрела на крошку и не верила, что она чужая. Словно моя доченька, крошечка, которая всегда была со мной.

Дверь открылась, когда часы уже показали десять вечера, и я собиралась лечь спать.

Не успела, в комнату ввалилась весёлая Милка в коротком платье и шубке нараспашку.

– Олька! – закричала она, махнув пакетом.

Тут же проснулась Булочка, и мне пришлось бросить всё, подхватить малышку на руки и строго сказать Миле:

– Тише!

Подруга надула губы, бросила на дочь заинтересованный взгляд, но не подошла, села на диван, скривившись.

– Чем у тебя так пахнет? – недовольно спросила она.

– Ребёнком, – ответила ей. – Если помнишь, то твоим. Подержать не хочешь? – подошла к ней, но Булочка внезапно зашлась в истошном крике, и Мила закрыла уши ладонями.

– Убери! – взвизгнула она. – Унеси подальше.

Да я и сама отошла к кровати, попробовала уложить малышку на одеяло, и, о чудо, она замолчала, смотря на меня зеленющими глазами. Не так ребёнок должен реагировать на родную кровь, она же оборотень, должна чувствовать мать. Или именно поэтому так злится? Понимает уже, что та от неё отказывается?

– Мила, нам надо что-то решать, – вздохнула и легла рядом с девочкой. – Я её Софьей назвала, Соней. Не могу без имени.

– Да как хочешь, – фыркнула Мила, посмотрела на меня и улыбнулась. – Ей должно пойти это имя. И я красивая, и папаша-урод симпотный, вырастет в красотку. Но надо что-то решать, ты ведь с ней вечно сидеть не будешь? – она пожала плечами. – Я тоже на себя эту обузу взваливать не хочу.

– Я не позволю тебе от неё избавиться, – на сердце похолодело.

– Оль, ну, что я с ней буду делать? Как мужа нормального найду, если за мной будет вот это бегать? – Мила скривилась.

– Она не будет бегать. Я её себе заберу.

– Дура, что ли?

– Она ведь тебе всё равно не нужна, – я загорелась этой идеей, села на постели. – Мил, все и так считают её моей дочерью. Понимаешь? Ты когда-то говорила, что у тебя парень есть в больнице или где там… Короче, что если мы её на меня запишем? Сделаем справку, что я сама её родила, не ты, а я, понимаешь?

– И что? – подруга нахмурилась.

Я прикусила губу, не зная, каким образом смогу её убедить.

– Неужели тебе не хочется, чтобы твоя дочь была под присмотром, и не у чужих людей, а у кого-то, кому ты доверяешь, точно знаешь, что не причинит ей вред? – я бросила быстрый взгляд на Булочку.

– В детдоме о ней позаботятся.

– Уверена?

Глава 6

Оля

– Простите, но вам необходимо забрать дочь из нашего сада, – заведующая пыталась изобразить улыбку, но получалось у неё плохо.

Я стиснула зубы, понимая, что если заберу Булочку, то придётся переезжать из этого района. Опять менять квартиру, менять окружение. Хорошо Соне, она ещё маленькая, толком не понимает, почему мы кочуем из одного съёмного жилья на другое, не заводим друзей. Хотя я надеялась, что здесь мы точно приживёмся, но ничего не вышло.

Как так получалось, что моя маленькая волчица наживала себе врагов уже в трёхлетнем возрасте?

Миленькая темноволосая куколка с огромными зелёными глазами всегда улыбалась, даже научилась скрывать крохотные клычки, потому что рано поняла, что они пугают людей. Мила оказалась права, росла моя Булочка настоящей красоткой, мне даже предлагали снимать её в рекламе, но я отказывалась. Не хотела светиться, но не потому, что боялась, просто боялась случайно лишить свою малышку детства.

– Я могу узнать, что произошло? – спросила спокойно.

То, что Соня ничего не натворила, я знала точно. Как и причину, по которой нас прогоняли после двух спокойных месяцев.

– Вы ведь знаете, кто ваша дочь, – попыталась зайти издалека заведующая.

– Да, я знаю. Она маленькая девочка, которая нашла здесь друзей. Которая, уверена, ни разу не капризничала, не вызывала недовольства у воспитателей, не дралась с другими детьми. Я знаю, что моя дочь сильнее любого ребёнка уже сейчас, но она это понимает. Моя крошка прекрасно понимает то, что никак не могут запомнить взрослые, нельзя обижать тех, кто слабее.

Заведующая поджала губы. Ей не понравились мои слова, потому что я говорила правду, а вся вина Сони заключалась в её происхождении.

Вот и всё.

– Она – оборотень, – наконец, произнесла она. – И может быть опасна для других детей. Родители недовольны, я тоже опасаюсь, что она может навредить другим детям.

– И чем же?

Этот разговор повторялся не в первый раз.

– Вы ведь не хуже меня знаете, как может быть опасен спонтанный оборот, особенно в юном возрасте. А первый оборот и того опаснее! Что если он произойдёт в присутствии других детей?

– Первый оборот у чистокровных оборотней происходит не раньше восьми-одиннадцати лет, и это зависит от силы родителей. Раньше – никогда. Это невозможно, – я криво улыбнулась, понимая, что всё равно не оставлю дочь с теми, кто даже не удосужился почитать перед встречей теорию. – А Соня – полукровка. Если нам повезёт, то оборот в любом случае будет с запозданием, да и произойдёт уже после того, как она пойдёт в школу. И не в обычную, а в специализированную, её я уже подобрала, – улыбнулась снисходительно.

Врала, конечно, безбожно, но надеялась, что к тому времени смогу накопить достаточно денег, чтобы моя Булочка не нуждалась. И я на самом деле не собиралась откидывать в сторону то, кем она являлась. Это другие могли – и я видела немало таких случаев – забыть о том, что полукровкам требовалось больше внимания, чем обычным детям. Оборотни всегда росли среди своих, люди – тут и вопросов не было, а вот дети от смешанных браков оказывались обделёнными. И хорошо, если родители были в браке, любили друг друга, думали о своих малышах. Но если случалось так, как у Милки, то ребёнок мог оказаться где угодно. И тогда ему приходилось несладко.

У кого-то не было внешних признаков, и они спокойно жили, пользуясь благами, которые выделила им природа. Сила, здоровье, выносливость, интуиция – жизнь давала крохи того, чем обладали настоящие волки, но даже этого было достаточно, чтобы их боялись и ненавидели. Недостаточно оборотни для волков, слишком оборотни для людей.

С какой-то стороны нам повезло. Отец Булочки, наверное, был сильным оборотнем, его кровь взыграла в Соне, отразилась в ярких глазах, крохотных клычках, которые она пока не умела прятать как взрослые, в отменном здоровье. Она почти не болела, чем злила других родителей, чьи детки постоянно бегали с соплями и температурой. На ней заживали все ранки. Разбивала ли моя малышка коленки, путалась ли в ногах, падая лбом на асфальт, царапалась – любая кровь исчезала почти мгновенно, ссадины зарастали в течение дня, синяки рассасывались быстрее, чем у меня.

Булочка особенная.

Но вот спорить с неграмотной женщиной, объясняя это, я не хотела. Устала.

– Она агрессивно реагирует на других детей, – выдала заведующая, и я удивлённо приподняла брови, ожидая продолжения. – Да! – словно почувствовала опору, продолжила она. – Я понимаю, что для вас дочь – ангел во плоти, но кровь животных играет. Чем старше она становится, тем опаснее для окружающих становится.

– Ей всего три года, – напомнила, стискивая зубы, чтобы не выругаться.

– Я понимаю, – закивала женщина, – поэтому и говорю, что уже сейчас стоит подумать о том, что пора принимать меры. Здесь у меня, – вдруг засуетилась она, – есть несколько брошюр… Это специализированные интернаты для таких детей. Они работают под патронажем службы контроля и…

– Благодарю за беспокойство, – я резко встала, даже не пытаясь быть любезной. – Соня в игровой? Я забираю её.

– Но брошюры, – растерялась заведующая.

– Оставьте их себе, может, своих детей туда отдадите.

– У меня нормальные дети, – пролепетала она и замолчала, уставившись на меня круглыми глазами.

Отвечать ей не стала. Вышла из кабинета, остановилась, чтобы отдышаться и успокоиться. Не стоит Соне видеть меня в бешенстве. Мне и так сейчас нелегко, да и малышка начала вопросы задавать, на которые ответить трудно.

Единственная радость от этого идиотского дня – меня приняли на работу. Можно выдохнуть.

– Ма! – Булочка увидела меня сразу же, бросила кубики, вскочила и бросила ко мне.

Я подхватила её на руки, с огорчением подумав, что совсем скоро уже не смогу так делать, растёт моя малышка, становится тяжёлой для меня.

В игровой детей было немного, но я всё равно усмехнулась, когда заметила взгляд молоденькой воспитательницы. Она потихоньку отводила остальных малышей в сторону от Сони, так, чтобы моя малышка играла одна. А ведь девушка – моя ровесница, наверняка мечтала о парне-оборотне, но всё равно осуждает и сторонится.

Глава 7

Оля

– Уснула? – Елизавета Николаевна, мой бывший куратор, зашла в комнату.

Я кивнула, подоткнула Соне одеяло под бочок, встала с кровати и вышла из её спальни.

Когда искала квартиру, думала, что нам с малышкой хватит и одной комнаты. Этот вариант даже не рассматривала, слишком уж дорогим выходило удовольствие, но стоило увидеть детскую, и сердце растаяло. Сонечке тоже понравилось, она обожала свою комнату. Кровать-домик из белого дерева, большая, скорее, для подростка, чем для маленькой девочки, огромный шкаф, который я до сих пор так и не смогла заполнить вещами, школьный уголок. Конечно, я надеялась, что когда-нибудь у нас будет не съёмный угол, а свой собственный, но это не мешало мечтать о времени, когда Булочка пойдёт в школу, и стол ей понадобится. Но больше всего нам нравились обои – светло-розовые, словно небо на закате, по которому плывут воздушные шары. Так и хотелось улететь вместе с ними в сказку. Соня даже начала рисовать, смотря на придуманную кем-то свободу.

– Хотела увидеть бабу Лису, – улыбаясь, сообщила женщине.

– Ох, Оля, знала бы, постаралась бы раньше приехать, – огорчилась она.

– Да ладно, – я махнула рукой, устало прошла на кухню. – Как день прошёл?

Эта женщина стала для меня роднее всех. Она не лгала, когда говорила, что волнуется обо всех студентах, о своих детях. Не знаю, что было бы с нами, если бы не она. Конечно, Милкины деньги решали большее количество проблем, но с учёбой я бы не разобралась сама. И баба Лиза всё разрулила.

У неё не было своей семьи, и так вышло, что я и Сонечка заменили ей всех. Почти сразу же в колледже стали сплетничать о нас. Одни говорили, что я её дочь, от которой она отказалась в младенчестве, другие, что был сын, и вот от него-то я и родила, а Елизавета Николаевна, помогая нам, искупает вину перед брошенным ребёнком. Мы с ней сперва посмеивались над этим, а потом неожиданно сблизились настолько, что мне захотелось называть её мамой. Но я стеснялась, боялась, что она меня не поймёт, так что хорошо, что Булочку такое не волновало, она звала её бабушкой и сильно любила.

– Куринкова сегодня на занятия пришла, – тяжело вздохнула Лиза и села за небольшой стол, который и так занимал половину кухни. Я щёлкнула кнопкой чайника и опёрлась бедром о столешницу, внимательно слушая. – Я ведь с ней разговаривала, но девочка… Она к маме пошла, та её напугала, что домой больше не пустит… Аборт она всё-таки сделала, хотя ей все говорили – рожай! С её-то набором болячек! Ох, я за неё молиться буду, но, боюсь, сделала девочка себе только хуже.

– Может, обойдётся ещё, – я улыбнулась, веря в свои слова. – Она же даже младше, чем я. Восемнадцать только исполнилось.

– Оль, а ты, что ли, старше была? Но не рыдала, грех на душу не взяла.

– У меня ты есть, – подошла и обняла Лизу. – А у неё кто? Парня нет, испарился, мать из дома грозит выгнать. Она не слабая, просто ей время нужно, чтобы на ноги встать. Потом родит ребёночка. И он будет желанным. А не сможет, так усыновит, я с Леной тоже говорила, – призналась, – хотела понять, вытянет или нет. Она бы не вытянула, Лиз, не смогла. Да, Лена не тепличный цветок, но ты же знаешь, какая у меня ситуация была, моя семейка такую школу жизни дала, что врагу не пожелаешь.

– Ты в службу ходила?

– Нет у них информации, – отстранилась и вовремя, чайник вскипел.

О том, что ищу сестру, которая к оборотням попала, Лиза знала, даже пыталась помочь в меру своих возможностей. Но даже иголку в стоге сена легче отыскать, чем девчонку, проданную нелегально собственным отцом. Такое, увы, никто регистрировать не станет.

Стыдно.

До ужаса стыдно, что я занимаюсь Булочкой, радуюсь её шагам, словам и улыбкам, пока с моей сестрой происходит ужасное. Надеюсь, она сможет понять меня, когда мы наконец-то встретимся. А уж в том, что мы встретимся, я не сомневаюсь.

– А с детским садом опять что? Ты сегодня рано вернулась.

– Выгнали нас! – хохотнула, поставив на стол две чашки с чаем. – Оборотень опять их не устраивает, вдруг набросится и нос откусит! – я клацнула зубами и рассмеялась.

– Ох, – качнула головой Лиза. – Дуры, как есть, дуры сидят.

– Да и плевать, – махнула рукой, – надоело. Буду копить на нормальный сад, а пока няню найду или в частный отдам, здесь в соседнем доме есть небольшая группа. Работа же у меня теперь есть? – подмигнула Лизе.

Она заулыбалась и даже покраснела.

– Я тебя так Тоне разрекламировала, что она ругаться начала, почему раньше тебя за шкирку не притащила!

– Ох, вот, не стоило, – нахмурилась.

Плохо будет, если не оправдаю ожиданий. Я последние полгода в основном в супермаркете работала, но и торты на заказ пекла, они очень хорошо выручали, падая ощутимой копеечкой в копилку «на будущее Сони». Не люблю я, когда меня заочно хвалят, это ведь может вылиться во что угодно, тем более я с этой Тоней даже не знакома. Но ей кондитерская в центре, пользуется популярностью, да и штат там, пусть и небольшой, но постоянный. А я новый человек, приду по знакомству, что особо не любят, так что могу ожидать чего угодно.

– Она хорошая. Дочка у неё в декрет уходит, так что первое время будешь на подхвате, кое-чему подучишься, это не учебный цех, а настоящее производство. И на кассе постоишь, тут-то у тебя опыт большой, улыбаешься ты людям мило, пойдут покупки, – она мне подмигнула. – Там молодых людей много ходит…

– Лиз, – осадила её, – ты же знаешь, у меня Булочка…

– Вот именно. Оль, я помню, что обещала тебе никогда не спрашивать о её отце, но она ведь тоже когда-нибудь задаст этот вопрос. Не хочешь встречаться с оборотнями и лгать дочери, найди хорошего парня, который примет твою дочь, и живи с ним счастливо.

– Если бы всё было так просто, – отхлебнула чаю и сморщилась, обжёгшись.

Просто.

Для всех Соня – моя доченька. Для меня она – самое дорогое, самое ценное сокровище, но я всё равно боюсь, что однажды Милка вернётся и потребует дочь назад. И это не пустой страх.

Глава 8

Оля

– Мам, я не хочу, – капризно надула губы дочь, поправляя объёмную юбку.

Ничего другого я на неё надеть не смогла. Утренник в детском саду – это же событие! Но моя маленькая упрямица решила, что для неё важнее её собственное мироощущение. Господи, узнаю, кто учит её таким словам, сама выпорю! За прошедший год Соня вытянулась, обзавелась двумя дерзкими хвостиками и хитрющим взглядом. Порой мне казалось, что есть в её характере что-то от меня – упрямство, наверное. И каждый раз я молилась, чтобы не было в хорошенькой головке легкомысленности и глупости, но пока этого было не разглядеть.

Зато упрямства – валом!

– Побудь на празднике, хорошо? Вместе с бабой Лисой? Я только отдам последний заказ, быстренько сбегаю и вернусь, хорошо? А потом заберу тебя, и мы поедем в кондитерскую.

Она поджала губки, раздумывая над моим предложением. Я точно знала, что она согласится, но время тикало, мне нужно было спешить, а Соня раздумывала. Торопить Булочку нельзя, обидится, что мне потом делать? Так что оставалось ждать, когда она сама придёт к нужному мне варианту.

– Хорошо, – великодушно согласилась она. – И у меня будет тортик?

– Тортик будет дома, – напомнила ей. – Самый лучший, ведь мы его вместе готовили.

– Да! – она улыбнулась и кивнула. – Едь к тёте, пусть тоже порадуется перед Новым годом, а я с бабой побуду, я уже взрослая.

– Спасибо, Булочка, – чмокнула её в щёчку.

Врать дочери было противно, но я даже Лизе не сказала, что направлялась не на встречу с заказчиком, а к Милке, которая неожиданно позвонила вчера вечером и назначила встречу. Я сменила номер, но она всё равно нашла меня. Впрочем, соцсети у меня были открыты, она могла узнать, где я работаю, очаровать кого-нибудь из парней, и вуаля – номер есть! Но даже такая простая схема приводила меня в бешенство, мне казалось, что мы с ней всё обсудили, больше она в моей жизни не появится.

Небольшое кафе, где Мила назначила встречу, оказалось забито битком. Наверное, свою роль сыграла погода, снег только-только начинался, но многие уже хотели спрятаться от непогоды и согреться.

Бывшую подругу я увидела сразу. Эффектная брюнетка в обтягивающем чёрном свитере сидела на угловой диванчике у самого окна и попивала кофе. Красивая, недоступная, я видела, как на неё смотрят парни, подбивая друг друга, чтобы подойти и познакомиться. Естественно, ничего у них не выгорит, но когда-то мне нравилось наблюдать за их тупыми подкатами.

Но не сегодня.

– Оленька! – она увидела меня и расплылась в фальшивой улыбке.

Чёрт, неужели это я так повзрослела, что теперь вижу её насквозь? Или Мила просто так сильно изменилась? Взгляд скользнул по накаченным губам, блестящим из-за толстого слоя помады, по длинным ресницам, кукольному личику, нарисованному с нуля… Где та милая девочка, что мечтала о муже и счастье?

– Здравствуй, Мила, – сухо поздоровалась, не спеша обнимать её.

– Злишься? Милая, не злись, я просто захотела повидаться с тобой.

– Увидела? Я могу идти?

– Сядь, – чуть грубовато бросила она и тут же снова улыбнулась.

Я не стала сопротивляться и села напротив. Мне нужно было знать, что она опять задумала.

– Что тебе надо?

– Может, пирожное? Тут неплохой кофе, – суетливо потянулась к меню, но я её перебила:

– У дочери сегодня утренник, у меня нет времени, я не должна опаздывать.

– Утренник? – вскинула Мила бровь. – Это хорошо… Я хотела поговорить о Соне.

– Даже не сомневалась.

Она поджала губы, растерявшись, но нашла в себе силы снова растянуть губы в улыбке.

– Я хочу принимать участие в жизни дочери, – выпалила, уставившись на меня с вызовом.

– Принимай, – равнодушно пожала плечами, Мила выпрямилась, и я добавила: – Рожай и принимай.

– Оля! Соня – моя дочь!

– Нет, – знаю, что улыбка у меня вышла ехидной, но ничего с собой поделать не смогла. – Ты сама отказалась от неё, сама помогла мне обойти закон, оформить её как МОЮ дочь. Даже какое-то время платила, чтобы я молчала. Не так ли?

– И ты брала у меня деньги, – попыталась уколоть.

– Знаешь, сколько нужно денег на ребёнка? Много, Мил. И ты сама исчезла из нашей жизни, сказав «адьёс», перестала звонить и, вот уж удивительно, переводить деньги. Кажется, ты встретила «того самого мужика»? Нет? Я ошиблась?

– Оля, мне нужна моя дочь, и я ни перед чем не остановлюсь, чтобы её вернуть, – она наклонилась над столом, задев чашку с кофе.

– У тебя нет доказательств, что она твоя, – пожала плечами и встала.

– Она оборотень!

– Я в курсе.

– Я просто скажу любому, что ты похитила волчонка, и её отберут!

– Дура.

Она что-то кричала мне вслед, привлекая лишнее внимание, но я только ускорилась, чтобы уйти подальше и побыстрее.

Булочке едва исполнилось полтора года, и Мила, буркнув что-то про то, что встретила идеального парня, махнула нам рукой. Недели две я думала, что у неё очередной загул, а потом, когда механический голос опять оповестил, что номер недоступен, я поняла, что нас выкинули из сферы интересов. Конечно, я могла бы испугаться, решить, что с ней что-то случилось, но, увы, в соцсетях продолжали появляться горячие фотки с мест событий, цветы и шампанское. Она просто игнорировала меня, и я не стала навязываться, приняла новую реальность, вычеркнув бывшую подругу из нашей жизни.

Потом, всего один раз, Мила написала, что нам не стоит её тревожить, лучше и вовсе забыть о её существовании, да и денег она не даст, потому что у неё не бездонный кошелёк.

Плевать.

Было плевать тогда, плевать и сейчас.

Беспокоит лишь то, с чего она вдруг вцепилась в Соню, которая всегда была для неё досадной помехой. И если раньше моя Булочка мешала строить идеальную жизнь, то что изменилось теперь? Появилась возможность заработать на ребёнке, которого бросила? Милка всегда искала выгоду, металась от одного кошелька к другому, знала, где можно поиметь больше. Да, ошибалась, но с тем, кто никак не может определиться, такое бывает.

Глава 9

Ром

– Она опять здесь, – ехидно сообщил Марс.

Я скрипнул зубами и зарычал. Помощник тут же скрылся за дверью, оставив меня одного.

Твою мать! Всего один раз позволил себе расслабиться с бабой, которая показалась невинной и прекрасной, нежной и романтичной, а расхлёбываю последствия уже пять лет. Случайная встреча, испуганные глаза, розовые губы и запах дорогого алкоголя – девочка пришла в клуб расслабиться и не ожидала, что может попасть в беду. А я, как грёбаный принц, решил её спасти. А потом получить награду. Зашибенно ведь? Я тоже так считал.

В постели Милана оказалась огненной штучкой, смогла удивить и порадовать. Правда, после пары ночей она решила, что у нас отношения и можно от меня требовать подарки и прочие дорогие штуки, разводить оборотня по полной. И я её послал.

Послал, чтобы через девять месяцев встретить снова, на этот раз с ребёнком, которого она родила от меня. Луна, это был самый отвратительный момент в моей жизни! Видеть эту женщину, видеть своего ребёнка и понимать, что испытываешь только отвращение! Я даже слушать её не стал, выкинул вон. Да, потом стало жаль, что не забрал младенца, но зачем мне он. Вдруг не сдержусь и перенесу на него злость к его матери? Нет, я всё сделал правильно.

Даже больше. Я выяснил, кто она и откуда. И вот тогда-то всё встало на свои места. У меня было не так много друзей, и всего один близкий, кому я мог доверить свою спину. И эта шалава считалась его невестой. Они жили вместе больше года, готовились к рождению ИХ ребёнка! Который оказался моим… И пусть всё было неправильным, но я не смог пройти мимо, связался со Славкой и рассказал ему обо всём, потерял друга, но спас его от этой твари. Думал, что спас. Нет, его она больше не тревожила, мои парни по тихой за ним приглядывали, а вот Милана растворилась, и я верил, что больше не появится.

Ошибся.

– Мне её впустить? – дверь снова приоткрылась.

Рабочий кабинет превратился в проходной двор, и это неимоверно бесило. А ведь сегодня последний предпраздничный день, и я хотел потратить его с пользой, раз уж завтра придётся улыбаться и праздновать.

– Впускай, – рыкнул, приняв решение.

Эта не отъебётся, будет ходить, словно ей тут мёдом намазано.

– Привет, – она влетела в дверь, сделала пару шагов и замерла, приоткрыв рот.

Сглотнула, облизнула губы, крепче сжала сумку побелевшими пальцами. Я чувствовал её волнение, в воздухе разливался запах страха и ненависти. Чувствовать от неё такое было странно, но я уже привык, поэтому отмёл в сторону свои ощущения, сосредоточившись на главном. Мне надо было отделаться от Миланы раз и навсегда, потому что эта дрянь задолбала. Убить бы, разорвать на части и выбросить, чтобы больше не портила воздух своим дыханием. Но нельзя. Проклятая служба контроля над преступлениями оборотней опять лезет в наши дела. Никак не успокоятся, ищут, к чему бы придраться, свято верят, что оборотень, если захочет совершить преступление, оставит следы.

Красивая женщина, хотя сейчас в ней слишком много искусственного.

– Что тебе нужно?

– Ром, – улыбка должна была меня соблазнить, но силиконовые губы не смогли изогнуться, испортили весь вид, – мне нужна помощь…

– Выход там, – тут же потерял к ней интерес.

Ничего нового.

– Нашу дочь похитили.

Замер.

Дочь. Значит, у меня родилась дочь. А я даже и не узнавал, просто вычеркнул их.

Поднял взгляд на женщину. Она смотрела на меня с ожиданием, ждала, как я отреагирую на её слова. Злость в воздухе стала гуще. И ненависть. На кого она злится? На меня или похитителей?

Луна! Если моего ребёнка похитили, то могут использовать и против меня.

– Кто?

– Кто похитил? – она сделала несколько шагов и без разрешения опустилась в кресло для посетителей. – Если бы я знала…

– Когда это случилось?

– Ох, Ром, – Милана вдруг закрыла лицо ладонями. – Она ведь совсем маленькая, кто мог на такое пойти? – голос звучал глухо и надломлено. – Я так волнуюсь!

– Разберёмся.

Я хотел выгнать эту тварь из кабинета, но не мог. Не из-за неё, просто похищенный ребёнок – он ведь не только её. Она. Дочь. Луна, у меня, оказывается, дочь!

Волк тоскливо завыл, проклиная меня. Он мечтал встретить ту, единственную, ради которой стоит жить, но я уже почти оставил надежду. Истинная не должна быть прожжённой стервой, блядью, на которой негде клеймо ставить, а все бабы именно такие. Ещё ни одна не улыбнулась мне просто так, всем им что-то нужно. Милана хотела денег, думала, что рождение ребёнка даст ей преимущество, но просчиталась. Ни я, ни моя сущность никогда не приняли бы эту девочку, поэтому и корить себя было бы глупо.

Но и я ошибся. Не стоило отпускать её тогда, нужно было забрать дочь, тогда волк был бы спокоен, и сейчас не возникла вот такая вот ситуация. Но кто знал, что жизнь обернётся именно так? Зато сейчас у моего имени была бы наследница.

– Они хотят денег, – Милана всхлипнула и выпрямилась, теперь смотря на меня. – Сказали, что мне придётся раскошелиться, если я хочу увидеть её снова.

– У тебя есть деньги? – удивился мимолётно.

– Нет, – скривилась она, на ресницах задрожали слёзы. – Просто… Я влюбилась. По-настоящему. И этот мужчина… Ох, Ром, прости меня!

– За что?

– Тебе всё равно расскажут твои люди. Я не буду скрывать, потому что мне нужна твоя помощь. Нет, не мне! Сонечке! Я люблю свою дочь, но в моём окружении не поняли бы, если бы я представила им дочь от оборотня… Мужчина, которого я люблю, один из сотрудников службы контроля. Не рядовой сотрудник, – добавила, отводя взгляд. – Если бы он узнал о дочери, то сразу же бросил меня, поэтому она не живёт со мной. Но я постоянно её навещаю! И вот Сонечка исчезла… А потом мне позвонили и сообщили, что не просто лишат меня дочери, а сообщат обо всё моему жениху, пришлют в качестве доказательств её крошечное тело… Ром, я не вынесу этого!

– И ты не хочешь подключать людей, потому что тогда обо всём узнает он? – Милана судорожно кивнула. – Но и дочь терять не хочешь?