Маркиз де Шетарди

ДИНАСТИЧЕСКАЯ ДИПЛОМАТИЯ В ЕВРОПЕ

Династическая дипломатия приобрела особое значение в средневековой Европе.Персонификация власти, политическая раздробленность и феодальная иерархия привели к росту значимости личных связей, в том числе через брачные союзы.

В первой половине XVIII века политическая ситуация в Европе складывалась таким образом, что правители были кровно связаны между собой. Императоры и короли старались поддерживать своих родственников в конфликтах, но при этом не забывали и о собственных интересах. Фактор кровного родства чаще всего играл решающую роль в случае династического кризиса. Особое значение династический принцип имел в вопросах наследования императорской или королевской короны.

Предлогом для большинства войн, которые вели европейские государства служили династические притязания. Первого февраля 1733 года скончался 62-х летний польский король и курфюрст Саксонии Фридрих Август II по прозвищу «Сильный». Его полный титул: «Божьей милостью король польский, великий князь литовский, русский, прусский, мазовецкий, жемайтский, киевский, волынский, подольский, подляшский, инфляндский, смоленский, северский, черниговский, а также наследный герцог и курфюрст саксонский и прочая, и прочая».

Сын Фридриха Августа, наследный принц королевства Польского и курфюршества Саксонского Август, по праву наследовал его курфюршество, но не мог наследовать польский престол, поскольку был избирательным. Россия, Австрия и Саксония поддерживали саксонского курфюрста Августа в качестве претендента на польский престол. Франция, Испания и Сардиния поддержали тестя Людовика XV Станислава Лещинского. Обе стороны стремились разыграть «польскую карту». Англия заняла выжидательную позицию.

Поддерживая саксонского курфюрста, петербургский двор требовал, чтобы он, получив польскую корону, отказался от притязаний на Лифляндию и оставил в неприкосновенности форму правления в Курляндии. Вначале курфюрст Август отказался брать на себя какие-либо обязательства, но, убедившись, что без поддержки России и Австрии он проиграет в борьбе с Лещинским, согласился.

19 августа 1733 года русский посол в Речи Посполитой Фридрих Казимир фон Лёвенвольде, австрийский посол граф Вильчек и саксонские представители подписали договор о заключении оборонительного союза сроком на 18 лет. Союзники гарантировали европейские владения друг друга и обязывались предоставить в случае необходимости взаимную военную помощь. Саксонский курфюрст признавал императорский титул за Анной Иоанновной, а по получении польского престола обязался добиться признания этого титула и Польшей. Август обещал не претендовать на Лифляндию и сохранить старый образ правления в Курляндии и Польше.

Россия, в свою очередь, обязалась содействовать курфюрсту в восшествии на польский трон дипломатическим путем, деньгами, а в случае необходимости и военными силами. Венский двор брал на себя обязательство склонить Англию к устранению Лещинского от борьбы за польскую корону.

Согласно союзному договору между Россией и Австрией, в случае конфликта последней с Францией русские войска перебрасывались в центральную Европу через территорию Польши.Франция же намеревалась «отрезать» Россию от Европы, настаивая на том, что престол должен занять Станислав Лещинский – представитель знатного польского рода, правивший Польшей в качестве короля Польского и великого князя Литовского с 1704 по 1709 год. Его дочь, Мария Лещинская, стала женой короля Франции Людовика XV. Станислав Лещинский поселился в замке Шамбор на Луаре и стал одной из ключевых фигур в разыгрываемой Парижем «восточной партии». Целью французской политики было создание вокруг России пояса из из враждебно настроенных к ней государств: Швеции, Османской империи и Польши. Для этого на польский престол надо было возвести тестя французского короля Лещинского.

В Польше на тот момент первым лицом был приверженец Станислава Лещинского граф Федор Павлович Потоцкий, примас польский, архиепископ Гнезненский и сенатор Польского королевства.Императрица Анна направила Потоцкому письмо с требованием исключить Лещинского из числа кандидатов на польский престол: «Понеже вам и всем чинам Речи Посполитой давно известно, что ни мы, ни другие соседние державы избрание оного Станислава или другого такого кандидата, который бы в той же депенденции и интересах быть имел, в которых оный Станислав находится, по верному нашему доброжелательству к Речи Посполитой и к содержанию оной покоя и благополучия и к собственному в том имеющемуся натуральному великому интересу никогда допустить не можем и было бы к чувствительному нашему прискорбию, ежели бы мы для препятствования такого намерения противу воли своей иногда принуждены были иные действительные способы и меры предвосприять».

17 марта король Людовик XV заявил всем иностранным послам, аккредитованным при французском дворе, что он не потерпит противодействия свободе этих выборов со стороны какой-либо державы. Французское правительство сообщило через своих министров всем дворам декларацию, что поведение венского двора ясно показывает намерение его нарушить свободу поляков при королевском избрании. А потому достоинство и значение французского короля не позволяют ему смотреть равнодушно, чтобы какая-нибудь держава нарушала права государства, находящегося в дружбе и союзе с Францией. Король объявляет в этой связи, что будет всеми силами противиться намерениям стеснить свободу избрания нового польского короля.

Выборы короля были назначены на 25 августа, но затем были отложены на 11 сентября.

По распоряжению российской императрицы Анны Иоанновны, внимательно следившей за развитием ситуации, к польско-литовской границе был выдвинут 17-тысячный корпус под командованием генерал-аншефа Петра Ласси. 3 августа русские войска получили приказ вступить в Польшу для поддержки Саксонского курфюрста при его избрании на польский трон.

ТРОТТИ, МАРКИЗ ДЕ ШЕТАРДИ

После неудачной войны за польское наследство Франция в отношении с Россией избрала несколько иной путь – показывать ей дружелюбие, льстить и обманывать, будучи уверенной в ее простоте и недостатке смекалки. Подкуп лиц, управлявших государственными делами или имевших на них влияние, разделение этих лиц на враждебные партии, обманы, заведомо ложные обещания и приторная лесть были обычными орудиями дипломатов. Нужно было только выбрать подходящего человека в посланники.

Такой деятельностью отличался посланник Версаля в Бердине маркиз де Шетарди, молодой, остроумный, обворожительный в обществе и умевший превосходно расставлять сети и устраивать западни сообразно расчётам версальского кабинета. Это был француз в полном значении этого слова, со всеми достоинствами и пороками, отличавшими французского дипломата XVIII века.

Необыкновенно любезный в обращении, с необыкновенной способностью вкрадываться в душу, всегда веселый, неистощимо-остроумный и вместе с тем умевший всегда кстати и сказать, и смолчать, – он был именно таков, что мог очаровать молодое высшее общество в России, недавно еще начавшее усваивать пленительные признаки европейского обхождения и способное увлекаться всяким наружным блеском.

Жак-Иоахим Тротти, маркиз де ла Шетарди родился 3 октябряв 1705 года в Турине. Он принадлежал к знатному аристократическому семейству, имевшему корни в области Пьемонт, на северо-западе Италии. В 1487 году его предки перебрались во Францию и в скором времени заняли видное положение при французском дворе. Родной дядя маркиза, аббат Иоахим де Ла Шетарди, был духовником мадам де Ментенон, морганатической супруги короля Людовика XIV.

Отец Шетарди умер, когда он был еще ребенком, а мать, модница времен Людовика XIV, женщина, по отзывам сына, легкомысленная и жадная на деньги, вступила во второй брак с баварским дворянином Монастероль, который своими чудачествами и бесчинствами потешал дворы Версаля. Мать с отчимом жили очень расточительно и скоро растратили все свое состояние. Господин Монастероль пустил себе пулю в лоб, предоставив жене и пасынку устраиваться, как им угодно.

Таким образом, еще в семье де Шетарди приучился к расточительности и великолепию, страсть к которым не покидала его всю жизнь. Эта же ненормальная семейная обстановка воспитала в нем то тщеславие и безграничное самомнение, которыми отличается его дипломатическая деятельность.

Юный Шетарди готовясь к военной службе, учился в академии. В 1721 году в чине лейтенанта начал военную карьеру в королевской армии. Затем перешел на дипломатическую службу. Благодаря протекции тестя, занимавшего посольские должности при различных европейских дворах, Де Шетарди начиная с 1731 года выполнял разовые дипломатические поручения, побывал в Англии. В 1734 году получил назначение в Берлин в качестве посланника Людовика XV при дворе прусского короля Фридриха-Вильгельма I.

В течении восьми лет де Шетарди исполнял должность министра французского короля при тамошнем дворе. За это время сумел составить себе известность ловкого человека и увлекательного собеседника в кругу придворных и дипломатов. Приобрел репутацию завсегдатая салонов, светского льва и покорителя женских сердец. Прусская аристократия видела в нем эталон вкуса и образец утонченной французской галантности.

До 1734 года о нем, как о дипломате, не было слышно, но попытка Станислава Лещинского вступить снова на польский престол, при содействии Франции, дала случай маркизу развернуть свои дипломатические способности.

B доброе старое время считали невозможным для дипломата прямой и откровенный образ действий, он должен был до всего добиваться окольными путями и извилинами, всюду являться, как фокусник, со множеством потаенных карманов, узнавать только подслушиванием у дверей, отворять их не иначе, как через дорого купленных шпионов и соглядатаев. От дипломата не слишком требовалось государственной опытности, но ему непременно нужно было быть лукавым, двуличным, способным подкопаться под врага, расставить сети, усадить в западню. Этим особенно славились французские дипломаты, и скоро де Шетарди не преминул показать, что он между ними был не последний, тем более, что помимо молодости у него были еще другие качества, драгоценные в его звании: стройный, красивый, остроумный, любезный — он нравился женщинам.

Вопрос о польском престолонаследии дал ему случай познакомиться с делами севера вообще и России в частности. О деятельности де Шетарди в это время писали так: «il emploie le vrai et le faux, le vert et le sec, pour induire le roi de Prusse à brouiller, plus que jamais, les affaires du Nord» [он использует правду и ложь, правду и ложь, чтобы побудить короля Пруссии более чем когда-либо вмешиваться в дела Севера].

Mаркиз приступил к прусскому королю с своими настояниями в защиту Лещинского. В одном письме говорилось по этому поводу, что французский министр в Берлине пускает в ход все пружины, говорит и ложь, и правду, чтобы только запутать поболее прусского короля в дела Севера. Несмотря на врагов, несмотря на их происки, де Шетарди остался победителем: покрайней мере после бегства Лещинского из Данцига, осажденного русскими войсками, прусский король дал претенденту убежище и тем спас его от угрожавшей опасности.

Такой успех, а может быть и другие причины заставили врагов де Шетарди сочинить сатиру, в которой, как часто в немецких сатирах за отсутствием остроумия, речь идет и о кулаках. Однажды на обеде у графа Денгофа читали стихи под таким, вероятно считавшимся верхом остроумия заглавием: «Dеr аnfаngs hitzigе und grоss sрrесhеndе, zulеtzt аbеr mit Sсhlаgеn аbgеfеrtigtе frаnzosisсhе Mаrquis» [сначала горячившийся и свысока говоривший, впоследствии же отколоченный французский маркиз]. Шетарди был в высшей степени оскорблен. Впрочем он мог утешатъся тем, что если нажил себе в Берлине врагов, то в тоже самое время были у него там и приятели. Наследный принц прусский, впоследствии король Фридрих II Великий был чрезвычайно благосклонен к маркизу, и одно время даже думали, что он возьмет его к себе в министры. Однажды кронпринц Фридрих написал о Шетарди: «lе mаrquis viеndrа iсi lа sеmаinе рrосhаinе, — с'еst сlu bоnbоn роur nоus»! [маркиз приедет на будущей недели—это конфекты для нас]. А в письме к Вольтеру аттестовал его как «очень приятного малого».