Марсельские контрабандисты

Глава 1: "Средиземноморский порт"

Мартовское утро 1901 года встретило Питера Моргана резким средиземноморским ветром и криками чаек над марсельским портом. Поезд из Парижа прибыл точно по расписанию, и детектив, выходя из вагона первого класса на перрон вокзала Сен-Шарль, сразу почувствовал особую атмосферу южного французского города.

Марсель поражал контрастом с элегантным Парижем. Если столица дышала утончённостью и аристократизмом, то этот древний порт пульсировал грубой энергией торговли и мореплавания. Воздух был наполнен запахами моря, рыбы, специй и смолы — ароматами, которые веками сопровождали жизнь главного средиземноморского порта Франции.

У выхода с вокзала Питера ждал комиссар Люсьен Гастон — загорелый мужчина лет сорока пяти с проницательными глазами моряка и твёрдой походкой солдата.

— Месье Морган, — приветствовал он детектива крепким рукопожатием, — добро пожаловать в Марсель! Надеюсь, дорога прошла благополучно?

— Благодарю, комиссар. Ваша телеграмма говорила о серьёзном происшествии в порту.

— К сожалению, да. Дело деликатное и опасное. Пострадали интересы государства.

Они сели в полицейскую карету, запряжённую парой гнедых лошадей, привычных к шуму и суете портового города. Кучер направил экипаж по широкой Канебьер — главной улице Марселя, ведущей от вокзала к старому порту.

— Расскажите об обстоятельствах кражи, — попросил Питер, устраиваясь в жёстком кресле кареты.

— Три дня назад из охраняемого портового склада исчезла партия алжирских изумрудов, — начал комиссар. — Стоимость груза — около трёх миллионов франков.

— Впечатляющая сумма. А что это за изумруды?

— Драгоценные камни из рудников южного Алжира. Должны были поступить в государственную казну как часть колониальной добычи.

— И когда обнаружили пропажу?

— Утром двадцать первого марта. Чиновники пришли оформлять передачу груза в Париж и обнаружили пустые ящики.

Карета катилась по оживлённым улицам Марселя, и Питер изучал город глазами детектива. Широкие бульвары центра переходили в узкие улочки старых кварталов, элегантные особняки буржуазии соседствовали с скромными домами ремесленников и рыбаков.

— А что говорит охрана склада? — продолжил детектив.

— Клянутся, что ничего не видели и не слышали. Ночь прошла спокойно.

— А замки взломаны?

— Вот в чём загадка — никаких следов взлома. Словно кто-то просто открыл замки ключом.

— Значит, преступник имел доступ к ключам?

— Возможно. Или подкупил охрану.

— А что известно о самих охранниках?

— Двое местных жителей — Поль Мартен и Жак Дюбуа. Работают на таможне уже несколько лет, репутация была безупречной.

Карета свернула с Канебьер и направилась к старому порту — сердцу Марселя, где уже две с половиной тысячи лет швартовались корабли со всего Средиземноморья.

— А подозреваемые есть? — спросил Питер.

— Слишком много, — вздохнул комиссар. — В Марселе полно авантюристов, контрабандистов, проходимцев всех мастей.

— А конкретно кого подозреваете?

— Капитана Анри Бонне — у него крупные долги по игре. Синьора Корлеоне — сицилийца, торгующего драгоценностями. Мадам аль-Андалуси — алжирскую торговку, у которой есть мотивы для мести.

Старый порт поражал своей живописностью и хаосом одновременно. Десятки рыбацких лодок качались у причалов, торговцы рыбой кричали, расхваливая свой товар, грузчики таскали тюки и бочки с прибывших судов. Воздух был густым от запахов моря, рыбы и канатов.

— Впечатляющее зрелище, — заметил Питер. — И наверняка идеальное место для контрабанды.

— К сожалению, да. Контролировать все лодки и грузы практически невозможно.

— А что за склад, откуда пропали изумруды?

— Государственное хранилище в новом порту. Самое охраняемое место в городе.

Они проехали через весь старый порт и направились к современным причалам, построенным для больших пароходов. Здесь царила деловая атмосфера — краны разгружали суда, чиновники проверяли документы, солдаты патрулировали территорию.

— Вот наш склад номер семнадцать, — указал комиссар на массивное каменное здание с железными воротами.

Склад действительно выглядел неприступным — толстые стены, зарешёченные окна, несколько уровней охраны. Трудно было представить, как кто-то мог незаметно вынести оттуда драгоценности.

— А можно осмотреть место преступления? — попросил детектив.

— Конечно. Я распорядился, чтобы ничего не трогали до вашего приезда.

Начальник склада месье Альбер Фавр — пожилой человек с военной выправкой — встретил их у входа. На его лице читались растерянность и страх за свою карьеру.

— Месье Морган, — сказал он, снимая кепи, — добро пожаловать! Надеюсь, вы поможете разобраться в этой ужасной истории.

— Расскажите, как был организован учёт драгоценностей, — попросил Питер.

— Изумруды поступили из Алжира неделю назад на пароходе "Алжир". Сразу были помещены в специальный сейф внутри склада.

— А кто имел доступ к сейфу?

— Только я, мой заместитель Жюль Бернар и таможенный чиновник Жан-Клод Дюваль.

— То есть трое человек?

— Да. У каждого свой ключ, открыть можно только при наличии всех трёх ключей одновременно.

Внутри склада Питер увидел ряды стеллажей с товарами со всего мира — пряности из Индии, шёлк из Китая, кофе из Африки, ковры из Персии. Марсель действительно был воротами французской колониальной империи.

— Вот сейф, где хранились изумруды, — показал Фавр на массивную железную конструкцию в углу склада.

Сейф был открыт, и внутри виднелись пустые деревянные ящики с алжирскими печатями.

— А как выглядели изумруды? — поинтересовался детектив.

— Необработанные камни различных размеров. Самый крупный — с куриное яйцо, самые мелкие — с горошину.

— И сколько камней всего было?

— Около пятисот штук общим весом в двадцать килограммов.

— Внушительная коллекция. А что говорят сотрудники склада?

Глава 2: "Восточный базар"

Второй день в Марселе начался с посещения арабского квартала — одного из самых колоритных районов города, где переплелись традиции Востока и реалии французской колониальной империи. Питер Морган понимал, что если кража изумрудов связана с алжирскими мотивами, то искать следы нужно именно здесь.

Утром детектив и комиссар Гастон отправились в квартал, расположенный на склонах холма между старым портом и железнодорожным вокзалом. Уже на подходе воздух наполнился ароматами восточных специй, благовоний и крепкого кофе.

— Здесь живёт около пяти тысяч выходцев из наших африканских колоний, — объяснял комиссар, ведя детектива по узким улочкам. — В основном алжирцы, марокканцы, тунисцы.

— А как они относятся к французской власти?

— По-разному. Многие довольны возможностями заработка. Но есть и недовольные колониальной политикой.

— А конкретно кого подозреваете в связи с кражей?

— Мадам Фатиму аль-Андалуси прежде всего. У неё есть все мотивы для мести Франции.

Арабский квартал поражал своей аутентичностью — казалось, что кусочек Северной Африки перенесли на французскую землю. Узкие улочки, побелённые дома с плоскими крышами, резные деревянные балконы, мечеть с изящным минаретом.

На небольшой площади располагался восточный базар — десятки лавочек под яркими навесами, где торговали всем, что только можно было привезти из колоний. Ковры, специи, кожаные изделия, медная посуда, благовония, сухофрукты создавали калейдоскоп красок и ароматов.

— Месье комиссар! — окликнул их торговец фиников пожилой алжирец с седой бородой. — Добро пожаловать на наш базар!

— Салям алейкум, Ахмед, — ответил Гастон на арабском. — Это месье Морган, детектив из Парижа.

— А-а, тот самый, который ищет наши изумруды! — глаза старика сверкнули. — Камни эти принесут только несчастье.

— Почему так думаете? — поинтересовался Питер.

— Эти изумруды добыты кровью и слезами моего народа. Земля не прощает такого грабежа.

— А кто мог их украсть?

— Тот, кто хочет вернуть камни туда, где они родились.

Старик явно знал больше, чем говорил, но расспрашивать его при свидетелях было бесполезно.

Лавка мадам Фатимы аль-Андалуси располагалась в центре базара — просторное помещение, заваленное коврами, тканями и медными изделиями. Сама хозяйка оказалась элегантной женщиной лет тридцати пяти с гордой осанкой и проницательными чёрными глазами.

— Месье детектив, — приветствовала она Питера по-французски с лёгким акцентом, — слышала о вашем приезде. Надеюсь, не подозреваете меня в краже?

— Просто собираю информацию, мадам. Расскажите о своём бизнесе.

— Торгую коврами и изделиями алжирских мастеров. Товар получаю от родственников в Алжире.

— А драгоценности продаёте?

— Иногда. Но только антикварные украшения, а не сырые камни.

— А что думаете об украденных изумрудах?

Глаза Фатимы вспыхнули.

— Эти камни принадлежат алжирской земле! Французы не имеют права их красть!

— Но юридически это собственность Франции.

— Юридически! — фыркнула она. — А морально? Эти рудники принадлежали моей семье четыре века!

— И что случилось?

— Французская администрация конфисковала наши земли под предлогом "модернизации горного дела".

— И вы потеряли источник дохода?

— Мы потеряли родовое наследство! — с горечью ответила Фатима.

Комиссар Гастон вмешался в разговор:

— Мадам аль-Андалуси, где вы были в ночь с двадцатого на двадцать первое марта?

— Молилась в мечети, а потом была дома. Соседи могут подтвердить.

— А утром что делали?

— Как обычно — открыла лавку, принимала покупателей.

— А о краже узнали когда?

— Днём, когда весь базар заговорил об этом.

Питер изучал товары в лавке — действительно качественные ковры и изделия алжирских мастеров.

— А как часто ездите в Алжир? — спросил он.

— Раз в полгода. Закупаю товар, навещаю родственников.

— А последний раз когда были?

— В январе. Вернулась с новой партией ковров.

— А тогда ничего не слышали о готовящейся краже изумрудов?

— Какие могут быть разговоры о краже того, что и так принадлежит нам?

Фатима явно относилась к украденным камням как к возвращённой собственности, но была ли она причастна к краже?

После посещения её лавки они обошли других торговцев базара. Большинство держались настороженно, отвечали уклончиво, но чувствовалось, что многие сочувствуют краже французских "трофеев".

— Месье детектив, — подошёл к ним молодой алжирец лет двадцати пяти, — хотите узнать правду об изумрудах?

— Конечно. Как вас зовут?

— Ахмед ибн Юсуф. Работаю переводчиком в порту.

— И что можете рассказать?

— Эти камни прокляты. Добыты они с помощью принудительного труда алжирцев.

— А конкретно что знаете о краже?

— Говорят, что камни уже в Алжире. Их вернули на родную землю.

— А кто мог их туда переправить?

— Тот, кто знает, как провозить грузы без досмотра.

— Намекаете на коррупцию в таможне?

— А вы как думаете? — усмехнулся юноша и растворился в толпе.

В кофейне "Касба" на краю базара они встретились с имамом местной мечети — Абдель-Рахманом аль-Магриби, пожилым мужчиной с мудрыми глазами и спокойными манерами.

— Мир вам, сыновья, — приветствовал он гостей. — Слышал о вашем расследовании.

— А что думаете о краже изумрудов? — спросил Питер.

— Аллах видит все несправедливости. Рано или поздно каждая вещь возвращается к своему хозяину.

— То есть поддерживаете кражу?

— Я не поддерживаю воровство. Но разве справедливо называть воровством возвращение награбленного?

— А кто из ваших прихожан мог участвовать в краже?

— Не могу обвинять людей без доказательств. Но скажу одно — многих здесь возмущает французская политика в Алжире.

— А мадам аль-Андалуси часто бывает в мечети?

— Фатима — верующая женщина. Регулярно участвует в молитвах.

Глава 3: "Корабельные тайны"

Третий день расследования в Марселе начался с изучения морской стороны дела. Питер Морган понимал, что украденные изумруды должны были покинуть город каким-то образом, и морской путь казался наиболее вероятным для контрабандистов.

Ранним утром детектив и комиссар Гастон отправились в новый порт, где у причала стоял пароход "Марсельеза" — судно капитана Анри Бонне, одного из главных подозреваемых в краже драгоценностей.

— "Марсельеза" — один из старейших пароходов, совершающих рейсы между Марселем и Алжиром, — рассказывал комиссар, пока они шли по причалу. — Капитан Бонне командует ею уже пятнадцать лет.

— А репутация у него какая?

— Опытный моряк, знает Средиземное море как свой двор. Но есть одна слабость — азартные игры.

— И крупно проигрывает?

— По слухам, должен около полумиллиона франков различным кредиторам.

"Марсельеза" оказалась довольно потрёпанным судном длиной около ста метров — грузо-пассажирский пароход с двумя трубами и парусным такелажем. На палубе кипела работа — матросы грузили товары для очередного рейса в Алжир.

У трапа их встретил боцман — загорелый мужчина с татуированными руками и золотыми зубами.

— Капитан на мостике, — сообщил он. — Готовится к отплытию послезавтра.

— А груз какой берёте в этот рейс? — поинтересовался Питер.

— Промышленные товары, вино, ткани. Обычный набор для колоний.

— А на обратном пути что привозите?

— Кожи, шерсть, фрукты, иногда специи.

— А драгоценности?

— Это не наша специализация. Слишком ответственный груз.

Капитан Анри Бонне встретил их в своей каюте — просторном помещении, обставленном в морском стиле. Это был мужчина лет сорока пяти с обветренным лицом моряка и усталыми глазами азартного игрока.

— Месье Морган, — сказал он, наливая кофе из медного турка, — слышал о вашем приезде. Надеюсь, не подозреваете меня в краже казённых изумрудов?

— Просто изучаю все возможности. Расскажите о своём последнем рейсе в Алжир.

— Вернулся позавчера утром. Обычный торговый рейс — ничего особенного.

— А что привезли?

— Кожи, сухофрукты, несколько пассажиров. Полный манифест в портовых записях.

— А в Алжире что делали?

— Разгружались в Алжире и Оране. Загружались в основном в Оране.

— А с кем из алжирцев общались?

— С портовыми агентами, торговцами. Обычные деловые контакты.

— А о готовящейся краже изумрудов ничего не слышали?

— Что за странный вопрос? Разве я похож на вора?

Питер изучал каюту капитана — морские карты на стенах, секстант на столе, библиотека морских справочников. Всё выглядело солидно и профессионально.

— Капитан, а что знаете о контрабанде в этих водах?

— Контрабанда стара как мореплавание. Но я занимаюсь легальной торговлей.

— А сами никогда не участвовали в тайных перевозках?

— Что вы имеете в виду?

— Товары без таможенного досмотра, пассажиры без документов.

Капитан помедлил с ответом.

— Иногда приходится помогать людям в сложных ситуациях. Но ничего преступного.

— А например?

— Алжирцы, спасающиеся от политических преследований. Французы, попавшие в неприятности в колониях.

— А за деньги?

— Разумеется. Риск должен компенсироваться.

— А изумруды могли бы перевезти?

— Теоретически да. Но зачем мне такие проблемы?

— Может быть, из-за долгов?

Лицо капитана потемнело.

— Кто вам сказал о долгах?

— В Марселе трудно что-то скрыть. Говорят, проиграли крупную сумму.

— Да, есть некоторые обязательства. Но не настолько серьёзные, чтобы красть казённое добро.

— А сколько именно должны?

— Это мои личные дела.

Комиссар Гастон вмешался в разговор:

— Капитан, где вы были в ночь с двадцатого на двадцать первое марта?

— На корабле. Готовился к рейсу.

— Свидетели есть?

— Вся команда. Работали всю ночь.

— А с корабля отлучались?

— Нет, не отлучался.

— А кто-то к вам приходил?

— Портовые агенты, поставщики провизии. Обычные посетители.

Питер попросил осмотреть судно. Капитан согласился, но неохотно.

Трюмы "Марсельезы" были заполнены товарами для Алжира — ящики с промышленными изделиями, бочки с вином, тюки с тканями. Всё выглядело легально и соответствовало манифесту.

— А тайники на корабле есть? — спросил детектив.

— Что за глупый вопрос! — возмутился капитан.

— На старых судах часто есть скрытые отсеки.

— "Марсельеза" — честное торговое судно!

Но Питер заметил, что один из переборок в трюме выглядел новее остальных. Возможно, там был скрытый отсек?

В машинном отделении их встретил механик — молодой человек лет тридцати с умными глазами и масляными руками.

— А вы давно работаете на "Марсельезе"? — спросил Питер.

— Три года, мсье. Хорошее судно, надёжная машина.

— А капитан как работодатель?

— Справедливый, опытный. Но иногда бывает... нервным.

— В каком смысле?

— После неудачных игр может сорваться на команде.

— А долги у него действительно большие?

— Говорят, очень большие. Кредиторы уже угрожают арестом судна.

— А что тогда будет с командой?

— Останемся без работы. Поэтому все надеются, что капитан найдёт деньги.

— А откуда он может их взять?

— Не знаю. Может быть, займёт у судовладельцев.

На верхней палубе Питер беседовал с матросами. Большинство подтверждали, что капитан всю ночь кражи был на корабле, но один старый матрос намекнул на что-то странное.

— Мсье детектив, — сказал он, отведя Питера в сторону, — той ночью капитан вёл себя необычно.

— В каком смысле?

— Был очень нервным, несколько раз проверял трюмы, запрещал команде спускаться в некоторые отсеки.

— А почему?

— Сказал, что там дорогой груз, который нужно особо охранять.

— А какой груз?

— Не говорил. Но ящики были небольшие, а охрана усиленная.

Глава 4: "Старый порт"

Четвёртый день расследования в Марселе Питер Морган решил посвятить изучению старого порта — самого криминального района города, где за фасадом живописных таверн и рыбацких лодок скрывался мир контрабандистов, проституток и прочих представителей портового дна.

Утром детектив и комиссар Гастон спустились к древней гавани, где швартовались рыбацкие суда и небольшие торговые лодки. Здесь царила особая атмосфера — смесь романтики моря и жёсткой реальности портовой жизни.

— Старый порт — это сердце Марселя, — объяснял комиссар, пока они шли по набережной мимо торговцев рыбой. — Но это и самое опасное место в городе.

— А что за опасности?

— Контрабанда, проституция, торговля краденым. Здесь можно купить или продать что угодно.

— А полицейский контроль?

— Формальный. Слишком много укромных мест и запутанных переулков.

Набережная старого порта кипела утренней жизнью — рыбаки разбирали сети, торговцы выкладывали улов, официанты готовили террасы кафе к наплыву туристов. Но опытный глаз детектива замечал и другое — подозрительные типы, тайные разговоры, быстрый обмен свёртками.

— Вот таверна "Золотой якорь", — указал комиссар на трёхэтажное здание с облупившейся штукатуркой. — Здесь хозяйничает мадемуазель Изабель Морель.

— А что за заведение?

— Официально — таверна для моряков. Неофициально — бордель и притон для контрабандистов.

— А сама хозяйка?

— Умная женщина с тёмным прошлым. Говорят, раньше была любовницей корсиканского бандита.

Таверна "Золотой якорь" располагалась в старинном здании XVIII века с видом на гавань. Первый этаж занимал ресторан, второй — игорные комнаты, третий — сдавался "по часам".

В полуденный час заведение ещё спало после бурной ночи. За стойкой дремал бармен, в углу храпел пьяный матрос, а воздух был пропитан запахами табака, алкоголя и дешёвых духов.

Изабель Морель спустилась им навстречу — эффектная женщина лет двадцати восьми с рыжими волосами, зелёными глазами и фигурой, способной свести с ума любого моряка.

— Комиссар Гастон, — приветствовала она полицейского игривым голосом, — какими судьбами в моём скромном заведении?

— Дела, Изабель. Это месье Морган, детектив из Парижа.

— А-а, тот самый, который ищет украденные камешки! — глаза женщины сверкнули. — Добро пожаловать в "Золотой якорь"!

— Мадемуазель Морель, — сказал Питер, — хотелось бы задать несколько вопросов о ночи кражи.

— Конечно, дорогой! Но сначала выпьем за знакомство!

Она налила три рюмки местного анисового ликёра пастиса — крепкого напитка, любимого марсельскими моряками.

— За правду! — провозгласила Изабель тост.

— За справедливость, — ответил Питер.

Пастис оказался обжигающе крепким, с сильным ароматом аниса и трав. Женщина выпила свою рюмку залпом, не поморщившись.

— Итак, красавчик, что хочешь узнать? — спросила она, откровенно флиртуя с детективом.

— Где вы были в ночь с двадцатого на двадцать первое марта?

— Здесь, в таверне. Работала как обычно — принимала гостей, следила за порядком.

— А гости у вас какие бывают?

— Самые разные. Моряки, торговцы, туристы. Иногда и господа из высшего общества.

— А в ту ночь кто-то особенный приходил?

— Обычная публика. Хотя... — она задумалась.

— Что именно?

— Капитан Бонне заходил. Казался очень нервным.

— А во сколько это было?

— Около полуночи. Выпил бутылку коньяка и ушёл.

— А что говорил?

— Бормотал что-то о больших деньгах и новых возможностях.

— А конкретно что?

— Говорил, что скоро рассчитается со всеми долгами.

— А откуда деньги собирался взять?

— Не говорил. Но выглядел очень уверенным.

Питер записывал показания, отмечая каждую деталь. Нервозность капитана в ночь кражи была важной уликой.

— А ещё кто-то из подозреваемых заходил?

— Синьор Корлеоне иногда бывает. Но в ту ночь его не было.

— А мадам аль-Андалуси знаете?

— Слышала о такой. Торгует коврами в арабском квартале.

— А доктор Ларош?

— Пьер? Конечно знаю! Постоянный клиент.

— В каком смысле?

— Лечит моих девочек. У нас специфическая работа, нужен дискретный врач.

— А в ночь кражи приходил?

— Да, заходил поздно. Сказал, что проверяет здоровье персонала.

— А выглядел как?

— Обычно. Хотя спрашивал странные вопросы.

— Какие именно?

— Интересовался, не видела ли кого-то подозрительного в порту.

— А вы что ответили?

— Что в порту все подозрительные!

Изабель рассмеялась своей шутке, но Питер почувствовал, что она что-то скрывает.

— А можно взглянуть на верхние этажи?

— Зачем, дорогой? Там ничего интересного.

— Просто любопытство.

— Ну если очень хочется...

Второй этаж занимали игорные комнаты — столы для карт, рулетка, кости. Обстановка была скромной, но функциональной.

— А кто здесь играет?

— Моряки в основном. Иногда торговцы, портовые служащие.

— А крупные суммы?

— Бывает. Некоторые проигрывают месячное жалованье за ночь.

— А капитан Бонне часто играет?

— Слишком часто. У него болезнь — не может остановиться.

— А выигрывает или проигрывает?

— В основном проигрывает. Удача не на его стороне.

— А долги у него есть?

— Конечно есть. Мне должен тысяч пятнадцать франков.

— И как требуете возврата?

— Пока терпеливо жду. Анри хороший человек, просто несчастливый игрок.

На третьем этаже располагались комнаты для интимных услуг — скромно обставленные помещения с кроватями и умывальниками.

— А девочки у вас откуда?

— Разные. Француженки, итальянки, алжирки. Порт — интернациональное место.

— А с алжирскими торговцами работаете?

— Иногда. У них свои традиции, но деньги платят исправно.

— А политикой интересуются?

— Мужчины в постели редко говорят о политике, — засмеялась Изабель.