Маячок

– Федор Михайлович! Федор Михайлович, у нас проблема! – младший сотрудник научной базы позвала коллегу, указывая в монитор компьютера. – Маячок перестал работать!
– Какого черта? Быть такого не может, их же только вчера поставили! Криворукие, и ведь уже не вызовешь обратно, смотали свои удочки и деру дали, как только закончили их расставлять и подключать… Зараза!
Федор плюнул от самой души, проклиная про себя рабочих, которых прислало руководство. Злые, до ужаса вредные и ленивые, четверо мужиков сделали свою работу (как оказалось махнув рукой на все) и убрались с базы куда подальше. Хотя, конечно, оно и не удивительно: научная база находилась в двухстах километрах от ближайшего населенного пункта, забытая всеми нормальными людьми в безжизненной белой пустыне и зовущей на холодную смерть ежедневными завываниями и яростными воплями за окном. Север – мрачное и не терпящее чужаков место, а человек здесь явно чужой и никому не нужный, тут и без него всем хорошо.
– Значит так, я завтра с утра пойду посмотрю, что там с этим маячком. Если зверье какое уронило или что по мелочи – разберемся сами. Если какая-то внутренняя поломка или, не дай боже, он вообще пропал – придется писать обращение, чтобы опять кого-то прислали. Сегодня уже поздно делать заявку, да и если там ничего весомого, то просто по шапке получим. Закругляйся со своими данными, оставляй все в спящем режиме и иди отдыхать.
Коллега Федора быстро кивнула, стукнув по клавиатуре несколько раз и умчалась так быстро, что старший научный сотрудник мог только позавидовать. Несмотря на ежедневную зарядку и физические нагрузки в целом, Федору уже перевалило за сорок лет, так что похвастаться своими спортивными достижениями в беге до своей комнаты он не мог. Цыкнув на самого себя, мужчина всматривался в экран, где было указано о пропаже сигнала с маячка. Дело, конечно, вроде бы и пустяковое – мелочь, всего-то одна электронная приблуда, их таких несколько десятков во все стороны от базы раскидано, собирают общую информацию обо всем вокруг, и от пропажи одного такого в мире ничего не произойдет, даже в их научном, но руководство любит раздуть из мухи слона. Выговоры, тряска пальцем у самого носа, мол, растяпы, такой аппарат профукали, он же денег немереных стоит! Вычтем из вашей зарплаты, которая и без того с гулькин нос. Так что придется решать эту проблему как можно скорее и желательно своими силами, даже если электроника пропала, Федору придется ее сначала поискать по сугробам, потом копаться в начинке и пытаться все исправить самому, прежде чем вызывать подмогу с большой земли.
Отмахнувшись от паршивых мыслей, мужчина выключил свет и отправился в свою комнату. Посмотрелся в зеркало – зрелище не порадовало. Худое лицо, косматая и неухоженная борода, синяки под глазами, будто кто-то кожуру от баклажана приклеил. Сальный и колючий свитер с длинным воротником, белый халат поверх. Утепленные штаны под которыми еще одни штаны и под ними термобелье. Весь этот парад моды заканчивался вязаными носками поверх обычных носков и валенки. Жених, которого еще поискать надо, да вот только никто не ищет и никому он не нужен.
Несколько лет назад Федор предоставил свою научную работу в мир «больших умов», на деле оказавшихся кучкой надутых от самомнения стариков, которые и слушать ничего нового и прорывного не хотели. По старым чертежам работает весь их механизм? Работает. Ну так и что ты лезешь? Оставь как есть, не надо ничего улучшать. Подтерлись работой молодого ученого и забыли, а Федор Михайлович не забыл. Приготовил контрудар, в пух и прах разгромил работы нескольких ученых мужей из кучки этих ходящих трупов, и вот тут-то его жизнь пошла под откос. Увидели старики, что на их место в кругу элиты метят, и все, перекрыли весь кислород команде Федора. Отобрали все гранты, присланные им научные работы утилизировали всеми возможными способами, а на вопрос о том, что письмо и в электронном, и в письменном виде было отправлено, так как они могли его не увидеть, отмахивались, мол, работы не початый край, отстаньте уже со своими надоедливыми предложениями!
Дальше было только интереснее. Коллеги Федора мало по малу начали от него отдаляться, шушукаться по углам, что дескать из-за него им работать не дают, пути все перекрыли наверх и если с ним оставаться – значит погрязнуть в водовороте безысходности и отчаяния. Так и остался Федор Михайлович один против всех. Плюнуть надо было, найти другую работу, семьей обзавестись или спиться к чертовой матери и сдохнуть где-нибудь зимой, рухнув в сугроб под давлением сорокоградусной. Но нет, решил побороться, помахаться мысленными кулаками. Написал в разные издания научных журналов, так и так, устроили тут геронтократию, не дают молодым умам пробиться в мир, а сами-то сидят на нагретых местах и не делают ничего, от слова «совсем». Но и там от молодого ученого отмахнулись и кляуз разных настрочили куда следует. Вот и остался молодой и светлый ум Федора Михайловича один одинешенек, без работы, без перспектив, без друзей и семьи. В самый последний момент пришло ему сообщение от анонимного благодетеля, что имеется работа у черта на куличиках. За гроши, конечно, да и никакой особо «наукой» там не то что даже не пахло, а и мысли никакой не было, но что поделать? Жить-то хочется, а коли хочется – умей вертеться, вот и завертелся Федор, да на столько сильно, что оказался на севере, за приборами смотреть. Что хотели вышестоящие увидеть в этом заснеженном кладбище природы – остается загадкой для всех ныне тут работающих по сей день.
Мужчина забрался на кровать, скинув только верхний слой одежды и продолжая вспоминать, как его жизнь неумолимо становилась такой же пустой, как все вокруг за окном. Были, конечно, и интересные моменты в этой работе, хотя к этой самой работе никакого отношения они не имели. Раз в год, где-то под самую длинную ночь, приезжают из Центрального Архива по чему-то там (никто не мог вспомнить из работающих с Федором полное название организации, которая приезжала на проверку) – сокращенно ЦАпЛЯ, дотошно проверяли все годовые данные, сбои, нестандартные амплитуды и все в таком духе. Федор пару раз пытался поговорить с кем-то, но больше нескольких предложений так и не смог добиться, да и те были одинаковые и отличались какими-то мелкими деталями: в стране все хорошо, никаких проблем нигде нет, вы выполняете свою работу на отлично, если что-то странное увидите – звоните и пишите, на этом все. Никогда сотрудники ЦАпЛи не оставались на ночь, что как-то настораживало Федора и в тоже время давало облегчение – провести ночь с этими ребятами было как-то неприятно. Если говорить уж прямо, они его даже чем-то пугали, но чем именно – непонятно. Просто какое-то внутреннее беспокойство было все время, пока эти люди находились здесь. Рано утром они прилетали, смотрели свои бумажки, жали всем руки и улетали обратно, дальше вся научная база переживала самую длинную ночь в году и все шло по новой.
Сон начал медленно накатывать, а Федор продолжал лежать и смотреть в потолок, задумываясь, может быть стоит дать деру отсюда? Счет с деньгами в банке у него имеется, работу какую-никакую да найдет. Даже если куда-то не далеко, в ближайшие города? Всяко лучше же, чем бесконечно смотреть на белые вихри и сотрудников ЦАпЛи, разве нет? В такой глуши можно квартиру по такой цене урвать, о которой ни один человек и знать не знает, да и жить тут дешевле. Разве что жизнью это не назвать, скорее выживанием. Или все же лучше оставаться на базе до конца? Стабильно платят, кормят, если заболел – то и больничный оплачивают, раз в пару лет куда-то слетать можно, отдохнуть и немного развеяться, а затем опять на круги своя. Лицезреть одни и те же цифры и буквы, смотреть в немигающие экраны и жать руки людей из странной организации…
Сон не принес никакого облегчения от воспоминаний, стало только хуже. Из самых темных уголков подсознания Федор вылавливал кусок за куском прошлое, которое захоронил так давно, что и вправду позабыл о случившемся инциденте.
Примерно в середине срока его службы здесь случилось то, что бывает довольно таки часто – сломалась очередная электроника и ее было решено точно также сходить проверить, как на кануне решил Федор о своей проблеме с маячком. Вот только в тот раз было позволено двум новеньким провести разведку в снегах, и это была ошибка. Смертельная ошибка.
Два молодых парня оделись потеплее, взяли снегоходы и отправились на поиски пропавшей железки. Сначала они стабильно выходили на связь по рации, отчитывались, где проехали и какие заученные ориентиры видели, чтобы их смогли найти, если что-то случится. А потом они пропали.
Первым звоночком были сильные помехи, на что старший научный сотрудник лишь отмахнулся – северные широты, чего вы хотели? Затем молодежь начала все реже и реже выходить на связь, а затем и вовсе стали какие-то странные их сообщения. Про какие-то следы на снегу, ведущие в пустошь от того места, где находился маяк, непонятные звуки и марево в воздухе. Кажется, они что-то даже сказали про пещеры, и после этого пропали на несколько дней. Некоторые коллеги были уверены, что парни просто сбежали в ближайший город и выбрались из этой заснеженной пучины или просто балуются там. Подали заявление в тогда еще милицию, так и так, двое сорванцов не появлялись ли у вас? Не появлялись. На третий день отправили поисковую группу, нашли снегоходы в паре десятков километрах от базы, полностью работающие. Никаких следов, да и откуда? Все замело, вокруг лишь холод и снег. Было решено покопаться рядом с находкой – никаких результатов. Ни одежды, ни тел. Расширили зону поисков, написали в вышестоящие органы. Пока дожидались официального ответа, наткнулись на пропавший маяк, как оказалось – целый и никем будто бы и не тронутый, находился там, где ему и положено, давал свой сигнал. Связались с базой, кое как через помехи добились проверить, что показывает техника. Техника, как ни странно, показывала, что маячок на месте и никаких проблем нет. Однако была другая проблема – пропали люди, и где их искать в этом бесконечном океане завываний ветров, белоснежной пустоты и ледяной смерти абсолютно неясно.
Дождались спецслужбы, начали новые поиски. Всех молодых оставили на базе, старожилы и умудренные опытом (Федор входил в их число) отправились помогать городским искать пропавших. Разделили территорию на сектора начиная от места, где были найдены снегоходы. Федор оказался в группе молчаливых и явно не желавших тут пребывать мужчин. В течение дня он точно услышал раза три предложение махнуть рукой и отправиться обратно, сказав, что ничего не нашли. В конце концов Федор сдался, тоже махнул рукой, и они отправились на базу. Пока ехали, рация вдруг затрещала и мужчины смогли лишь расслышать номер группы и просьбы о помощи. Федор вспомнил в каком секторе те должны были находиться и настоял на том, что хотя бы к ним нужно заехать, посмотреть, какая помощь требуется, надавил на совесть, что это их коллеги с которыми мужикам еще работать и работать и те поддались.
Место, куда приехал ученый было вроде бы давно исследовано, но внушало Федору какой-то инстинктивный ужас. Он никак не мог понять, что именно было неправильным в этом месте: может быть, это снег, который не хрустел под ногами и отливал какими-то неясными цветами на солнце, будто лужа бензина? Или, может, горный хребет, которого не было ни на одной официальной карте, которые он разглядывал часами после произошедшего? Все же, Федор потом смог найти этот горный пояс, подглядев в кабинете с членами ЦАпЛи и высшим руководством карту, которая, кстати говоря, разительно отличалась от всех, что ему удалось повидать в своей жизни и даже ее Федор решил похоронить в самых дальних углах своего разума.
Снегоходы поисковой группы стояли у входа в систему пещер, которые были неизвестны ученому, чем достаточно пугали его. Как говорил один писатель, которого как-то раз в детстве прочитал Федор: страх неизвестного – самый древний страх человека. Что ж, после тех рассказов Федор несколько ночей просыпался от кошмаров и боялся всего непознанного им, и этот страх прошел с ним через года, потому желание идти внутрь хребта ему совершенно не хотелось. Зато его отряд думал иначе, поэтому мужчине пришлось спуститься в недра промерзшей земли вслед за всеми.
Лучи фонарей выхватывали стены пещеры, а голоса группы затихали в таких черных далях тоннелей, что с каждой секундой взрослому мужчине становилось не по себе. Рация давала лишь сплошные помехи – на помощь им никто не придет случись что. А что-то случилось.
Спустя десять минут обследования пещер, Федор с остальными смог найти пропавшего научного сотрудника. Полураздетый, посиневший от холода, он смотрел в одну точку и что-то бормотал себе под нос. Чуть позже мужчина понял, почему младший научный сотрудник не моргал – ему попросту было нечем. В темноте не сразу рассмотрели, что глаза парня были вырваны и он держал их сжатыми в руках. Веки тоже отсутствовали. Когда его укутывали в одеяло и вытаскивали наружу, он повернул голову в сторону одного из туннелей и так громко закричал, что Федор понял – никакой фильм ужасов не передаст тот кошмар, который вызвал этот вопль. Спасатели, конечно, тоже глянули в тот ход, однако позже решили, что лучше бы этого не делали. Второй научный сотрудник был также найден. По крайней мере то, что смогли найти. Из цельного человека он превратился в паззл. Всюду лежали куски разорванного тела, органы были на стенах туннеля, возможно, что и на потолке. Создавалось впечатление, что парня разорвало, будто внутри него произошел взрыв, потому что никакой зверь не может так порвать человеческое тело. Известный науке зверь. Залитые кровью пол и стены на долго отбили у Федора симпатию к красному цвету, а лежащие повсюду куски человеческого тела посеяли семя нежелания употреблять более мясо. С последним мужчина все же смог справиться путем амнезии данного события. Красный цвет до сих вызывал у него отторжение. Поисковую группу, которая дала сигнал так и не нашли, а спускаться глубже не было времени и сил.
На следующий же день на научную базу пожаловали знакомые из ЦАпЛи. Ни с кем не здороваясь, в мрачной тишине они проследовали в кабинет директора и не выходили оттуда до самого вечера. Именно в тот раз Федору удалось подсмотреть карту. Его вызвали на небольшой допрос о произошедшем, и он честно рассказал обо всем, что случилось с ним в эти дни, а затем благополучно забыл. До сегодняшней ночи.