Мечты сбываются!

ПРОЛОГ

Перед тем, как вы начнёте читать, хочу извиниться за присутствие ненормативной лексики в тексте. Это не в моём стиле и жанре, и вообще… но дело в том, что сюжет и характер главной героини подразумевает. Прошу прощения, читайте с осторожностью.

Если чего-то очень-очень сильно желать - оно обязательно сбудется. Если долго и упорно идти к цели – дойдёшь. Поэтому сейчас меня крепко сжимают тёплые руки, а сама я млею, тону в этом томительно-нежном беспамятстве. И даже то, что от боли темнеет в глазах, а внутренности сводит судорогой так, что я с минуты на минуту вытолкну на свободу свой желудок - не важно. Я улыбаюсь. Улыбаюсь как идиотка, потому что знаю - это руки Дерека Хейла.

ГЛАВА 1.1

Я устала. Как же я устала - думаю я, выныривая из зыбкого бестелесного безвременья. Голова взрывается мигренью, а спина огнём, что ж, не слабо моего оборотня потрепали сегодня, в прошлый раз полегче всё-таки было. Каково же тогда ему, многострадальному оборотню-альфе, за ладонь которого я держусь сейчас обеими руками. Которого нам с Брейден пришлось в буквальном смысле вытаскивать из-под пуль этой ночью. Нашпиговали его аконитом по самое «не балуйся».

Дерек хмурится, любимое лицо искажает гримаса тревоги и я инстинктивно тянусь к нему пальцами, чтобы разгладить хмурые складки. Ещё бы: Алан из него четыре пули вытащил. Все разные. А мне удалось забрать больше половины его «боли», чтобы он мог восстановиться. Осторожно приподнимаю белую хлопковую майку, обнажая мышцы роскошного пресса и вижу, что раны затянулись, повреждений почти нет. Всё у меня получилось. Всё хорошо.

- Всё хорошо, - шепчу я, чувствуя, как его грудь под моей правой ладонью вибрирует от негромкого рыка, а клыки выпирают из-под губы. - Тише. Тише, большой волк. Всё нормально. Никто не умер, - приговариваю я, поглаживая другой рукой колючую щёку, пальцы покалывает от щетины и ощущения близости. Как жаль, что чувствовать под пальцами его кожу я могу только когда ему плохо.

И как хорошо, что он не часто бывает в таком жутком состоянии. Ну, как не часто – не чаще раза в месяц.

Алан подходит к кушетке, кладёт два пальца на шею оборотня, приподнимает веко, светит в зрачок своим маленьким фонариком, удовлетворённо убирает его в карман халата на груди.

- Как он? – спрашиваю я, когда он одним профессиональным движением переворачивает оборотня на бок и оценивает входные отверстия от пуль.

Дитон отрывается от созерцания его спины, бросает на меня укоризненный взгляд весом с полтонны, тянется за перевязкой.

- Жить будет. Ты снова переусердствовала, - он умело заклеивает начавшие затягиваться раны на спине альфы, рукой указывая, куда я должна отправляться со своими геройствами. К операционному столу.

- Знаю, - повинно склоняю голову и чувствую, как по спине начинают сползать горячие дорожки. Дитон ловко успевает приложить впитывающую пелёнку, но пара капель, кажется, падает на пол. Извини Алан, сегодня я не смогу прибраться в твоём кабинете.

- И тебя это не волнует, - качает головой Алан. – Как и твоё собственное здоровье.

- Ни на дюйм, - подтверждаю я, морщась, когда он сильнее прижимает ткань уверенной рукой, но не свожу глаз с неподвижного тела альфы на соседней кушетке. Грудные мускулы оборотня мерно приподнимаются, Дерек дышит. Он теперь спокоен. Он спит. И это стоит всех моих сил, приложенных на его исцеление. Дерек - единственный на всём грёбанном целом свете стоит того, чтобы никогда не думать о последствиях.

- Когда-нибудь ты перейдёшь черту, - говорит Дитон, придерживая повязку между моих лопаток. Мягко подтолкнув меня к стеклянному шкафчику у окна, он отрывает левой рукой щедрый кусок пластыря и фиксирует её сзади.

- Если это спасёт ему жизнь, то не важно, - отвечаю я.

Ещё один долгий взгляд в мою сторону. Вот только не надо. Всё, что ты мне скажешь, я давно знаю, и за три года, что я здесь, уже все нравоучения запомнила наизусть. Да, Дереку как альфе хватило бы и половины моих сегодняшних усилий. Собственно, так бы я и поступила с любым другим оборотнем, но когда дело касается Дерека Хейла… моя крыша срывается с шурупов и искать её бесполезно. Потому, что… ну, это же ОН.

- Сюда садись, к столу, - невозмутимо, как хороший и опытный врач в любой ситуации, говорит Алан, негромко позвякивая инструментами.

Начинает подташнивать в предвкушении, но я медленно опускаюсь на стул. Прекрасно зная, что сейчас будет. Сама напросилась.

Бесит его медицинское спокойствие, когда мне больно. Бесит моё раздолбайство, от которого я не избавилась за эти годы. Иначе я не испытывала бы сейчас чувство вины по отношению к нему и самой себе, как ни странно. Конечно, я могла остановиться раньше, чтобы Алану не пришлось теперь долго со мной возиться. Нет, не могла… Не хотела, чтобы Дереку было больно. Хватит ему уже боли.

Алан перестаёт копошиться с лекарствами и срывает повязку, в его руке длинный зажим с жёлтой губкой. Губка быстро с нажимом проезжается по спине, и я сжимаю зубы так, чтобы боль от них перекрыла ту острую боль, что сзади. Что ж, сама виновата, терпи. Холодная железяка прикасается к ране, и я вздрагиваю, шипя сквозь зубы.

- Осторожней, эмаль испортишь. Зажми простыню во рту, помнишь как?

Я послушно сворачиваю ткань приплюснутым валиком, пока железка продолжает прокалывать мою кожу в нескольких местах сразу, и придавливаю зубами. Алан бросает использованную иглу в лоток с пулями из спины Дерека, а я опираюсь локтями на стол, мысленно готовясь. Чувствуя, как «блокада» начинает понемногу действовать. За спиной слышен плеск жидкости в бутылке и по воздуху разносится противный запах антисептического раствора. Штопать человеческое тело - это больно. Это, твою мать обоссаться как больно. Это когда начинаешь смеяться над людьми, которые боятся сделать укол, пирсинг или татуировку. Попробуйте зашить открытую рану, горящую, будто на неё налили бренди и подожгли, устроили долбанный фламбе на вашей спине, как на французской сковородке. И если удастся не издать ни звука, я буду громко аплодировать.

Самое неприятное это даже ни когда тебя шьют, перенести швы можно стиснув кулаки и зубы. Всё самое неприятное начинается, когда местная анестезия перестаёт действовать. И ты постепенно начинаешь закипать. Потому, что больше обезболивающих нельзя. Вот тогда у меня есть пара бессонных недель, пока швы будут срастаться, и невыносимое жжение начнёт спадать, сменяясь не менее невыносимым зудом. Потому что их сраный «Тайленол», это вам не наш российский анальгин. Он не особенно эффективен, но крайне необходим в послеоперационный период, - скажет Алан. Он, блять, ни хрена не действует, - скажу я.

- Не скажешь ему, снова? – риторически спрашивает Дитон, начиная накладывать швы, пока я стараюсь не дёргаться под его руками, чтобы не мешать ему работать.

ГЛАВА 1.2

Хейл очнулся в одно мгновение, сел, с жадностью втягивая побольше кислорода в лёгкие. Не сразу удаётся понять, где он находится. Пустырь, схватка, он почти выбрался, но кто-то отключил его глухим ударом сзади. Он всё ещё чувствует жар оружейных разрывных пуль, врезающихся в тело, и не до конца осознаёт, что он больше не в тёмном подвале в плену у мексиканских охотников. Он лишь обрывками помнил, как уходил от них. Это должен был быть конец. Но, какого-то дьявола он ещё жив.

Эта комната перенасыщена светом, он режет глаза. Хейл невольно щурится, беглый взгляд обшаривает помещение.

- Ты в Лос-Анджелесе в моём кабинете, Дерек, - раздался за его спиной знакомый голос, призванный успокоить, но не сейчас. Хейл всё ещё слышал другой голос. Точно другой. Такой мягкий, грудной, ласкающий, как у матери. Голос больше не был похож на сон, сейчас он казался реальным как никогда.

«- Всё хорошо, никто не умер. Тише, большой волк».

С некоторых пор в своих снах, в своём подсознании он ждал этих слов каждый раз. Потому, что каждый раз они оказывались правдой. Он просыпался и те, кто важен, оставались живы, словно это ОНА сберегла их. На этот раз и голос, и запах остались в комнате и стали почти осязаемы. Но это не был запах Талии, как он предполагал.

- Где она? – спрашивает моргающий Хейл, всё ещё не до конца вернувшийся.

- М-м-м? – Дитон делает вид, что не понимает о чём его спрашивают, вынимает из шкафчика в углу швабру, он собирается выполнять свои обычные повседневные обязанности. Но Хейл услышал, как запнулось его сердце на пару ударов.

- Я слышал голоса, - Дерек сделал попытку резво встать, не рассчитал сил, покачнулся и осел на кушетку.

- Тебя хорошенько потрепали Калаверосы, постарайся не напрягаться, хотя бы до вечера, - невозмутимо произнёс советник. Он, отставил швабру в угол и подошёл к Хейлу, спокойно встретив грузный взгляд. - Здесь постоянно кто-то бывает.

Альфа снова дёргается, встаёт и снова у него не получается.

- Ты меня вытащил? – спрашивает Хейл.

- Не торопись, раны не полностью затянулись, - сказал Дитон вместо ответа, заботливо придерживая его плечо, принялся поправлять повязку на спине оборотня.

- Я не сошёл с ума. Тот голос, который со мной говорил - был женский, я это чувствую в воздухе, - Хейл повёл носом, прислушиваясь к присутствующим запахам.

Пахло лекарствами, кровью, спиртом, йодом, кварцем, металлом и болью. Пахло специфическим коктейлем из отчаянья, желания, страха, сочувствия и чего-то такого, что он не смог оформить в чёткую мысль. Слишком много ярких эмоций намешано в небольшой комнате, один человек просто не может переживать столько чувств одновременно.

Сильнее всего несло из-под ног. Хейл присел, следуя за запахом, провёл пальцем по полу, собирая чуть присохшие капли, растёр между подушечек и принюхался. Друид убрал не все следы.

- Здесь точно была женщина, - заявил он.

Дитон философски пожимает плечами, возвращаясь к ведру со шваброй, словно ничего особенного не произошло:

- Была. Эта девушка тебе жизнь спасла, не в первый раз, кстати. А ты заметил только сегодня, - и после слов Дитона Хейл ощутил себя глухим, слепым и глупым как новорожденный щенок. Сон, который не был сном, и стал обманом. Ярость вскипела моментально.

- Кто она? – вскинулся альфа, адреналин придал ему сил, через секунду он уже рядом с советником.

Алан не чувствует себя предателем, он думает, что наконец-то расставляет всё по местам.

- Человек. Но этот человек может забирать и отдавать жизненную силу у любого живого существа. Мы используем эту способность, чтобы исцелять других. Она называет себя – ИвАнова.

- Как??? – переспросил огорошенный Хейл.

- Как командора из Вавилона-5. Хм, похоже, ты совсем не развлекаешься, и телевизора точно не смотришь. А, не трудись, - отмахнулся Дитон, не видя в лице альфы ни проблеска понимания. – По-настоящему добрые дела в названиях не нуждаются.

- Тогда зачем она прячется? – скептически произнёс Хейл. – Так и раньше было?

Дитон тяжко вздохнул, он порядком подустал за эти сутки. Хейл отнюдь не первый оборотень, которого Иванова ему притащила, до него привозили двоих из техасской стаи. И чёрт знает, как они оказались в этой части континента. Сейчас Алан хотел одного – закончить с уборкой и поспать хоть пару часов до открытия. Психологическая помощь в отношениях какой-то странной девчонки с альфой в его планы не входила.

Его проблема в том, что он по своей природе альтруист, будь она тысячу раз неладна. Как и эта глупая, храбрая девочка. Может, поэтому они так привыкли и привязались друг к другу. Иванова, как и он - одиночка. И Алан в сотый раз хочет остановить себя, помогая ей устроить жизнь. Не он же виноват, что девочка настолько испорчена и искалечена духовно, что стыдится своих настоящих хороших поступков, прячась за бравадой, выставляя напоказ свою негативную сторону, защищаясь тем самым от окружающего мира. Не он же виноват, что загрубевший от жестокости и предательств альфа закрылся от всего мира и настолько эмоционально слеп, что не видит дальше своего носа. Не видит единственного человека, готового отдать за него всю жизнь без остатка.

- Знаешь Дерек, кому-то можно доверять. Не всем, конечно, но кому-то надо. Иначе твоя жизнь станет бессмысленной.

Хейл придвинулся вплотную, чтобы у Дитона не осталось пространства даже для мысленных манёвров, будто пытался задушить его словами:

- Где. Она.

Дитон понимает, что Хейл не уйдёт не получив ответа. По глазам видит. Глаза у того, как у пса больного бешенством. Глупая псина, пора тебе угомониться, всю жизнь не провоюешь. Рано или поздно силы заканчиваются, и вот тогда потребуется поддержка.

- Пентхаус, - он поднял глаза к потолку, дескать, просто поднимись. С сожалением наблюдая, как Хейл двинулся к выходу, неровной походкой. Герой. Ему бы отлежаться… - Полегче там, Дерек. Девчонка справляется с ТВОИМИ ранами. Вечером зайду – ей понадобится антибиотик.

ГЛАВА 1.3

Мне снова снится ОН. Уж не знаю, что это: болезнь, помешательство или пресловутая любовь, о которой все говорят. Я просто не могу выкинуть его из головы. Он там постоянно. Как гвоздь, вбитый в череп. Как звезда, вокруг которой вращается мой разум. Он там. И всё. И точка.

Не хочу вспоминать, как попала сюда, в этот выдуманный талантливым сценаристом мир. Как очнулась у срубленного Неметона. Сколько времени прошло, пока я догадалась, что к чему. И как добиралась до города, прикрываясь сосновыми ветками вместо утерянной одежды. Не хочу помнить самый унизительный в моей жизни разговор с полицией. Как, блин, объяснить копам, что вместо обычной человеческой больницы, мне нужно в ветеринарную клинику? Эти дебилы чуть подгузники не намочили от смеха, пока я повторяла как робот: «Алан Дитон, помощь, ветеринарная клиника». Слава яйцам, они решили, что Дитон - мой родственник, или лицо, которому нужно звонить в случае экстренной ситуации и не потащили меня в психушку.

Было девятое января. Замёрзла я тогда как сволочь, не говоря уже о том, что больше трясло от страха.

Алан оказался на редкость здравомыслящим человеком. Не представляю, как он терпит мой идиотизм до сих пор. Разумеется, он не поверил с первого же раза моим россказням. Но на следующий день, когда стало известно, что Скотта укусили, он посмотрел на меня другими глазами. Мы вместе вернулись к Неметону, спустились к корням и нашли мою одежду, обувь и даже телефон. Как они там оказались – остаётся загадкой.

С того дня началась моя новая жизнь в Бейкон-Хиллс. Для человека, который вставал с дивана только чтобы поесть, - выжить в городе, где тебя никто не знает – тот ещё квест.

За ночлег и еду приходилось убирать помещение клиники и ухаживать за животными, когда в клинике никого не было. Остальное время я просиживала в ближайших кафе, где скоплений людских запахов больше, изучая всю имеющуюся у Алана литературу, ожидая, когда Скотт уйдёт с работы домой; и тут друид снова облегчил мне жизнь освободив его от работы в выходные, чтобы я не шаталась по городу и не вызывала подозрений у местных жителей в городке, где все друг друга знают.

Самой большой трудностью был языковой барьер, потому как наш тупой английский, которому учили в русской школе – ни в пизду ни в красну армию здесь не годится. «Лондон из э кэпитал оф грейтбритан»! Меня никто не понимал! Так что первый год ушёл на усвоение разговорной речи и грамматики. Самыми сложными оказались профессиональные термины. Пока Алану не пришло в голову подарить мне энциклопедический словарь, и тогда дело пошло веселей.

Когда я начала ему помогать, выяснилось, что я могу лечить животных прикосновением, хоть и не являлась оборотнем. Правда, эти болячки потом выступали на мне, зато откат был намного меньше, чем от настоящих. Алан – учёный от бога, не оставил это так, и мы проверили эту способность на людях.

Тогда я впервые и увидела Дерека Хейла воочию. Он приходил в больницу навестить Питера, когда я проводила там свой эксперимент. Выползая из палаты одной пациентки, только что вышедшей из комы (моими же экспериментальными стараниями), я встретилась глазами с его холодным жёстким взглядом. В голове набатом звенели колокола, от слабости не могла сделать и шага, привалившись к стене. Сердце замерло. А он пролетел мимо, в своей кожаной куртке, мимоходом скользнув глазами, как смотрят на лавочку, стоящую у стены, и от этого взгляда накатывает сковывающее грудь одиночество, и хочется слиться с покраской на стене. Проводив его широкую спину жадными глазами, я поняла, что пропала. И думать забыла о пресной поп-культуре, заключённой в подростковых сериалах, - всё стало далеко, всё изменилось. Это живой человек, оборотень, первый живой оборотень которого я увидела, он настоящий, он существует. И он, мать его, красавца, в тыщу раз круче, чем на экране.

С тех пор я была готова на любые эксперименты. Я хотела знать, на что мои способности распространяются и каков их предел. Он оказался невелик - ровно до тех пор, пока я жива. Нельзя отдать больше, чем имеешь. Очень важно понять момент, когда жизнь пациента вне опасности. А его так сложно уловить, - я же не врач, не смотря на все старания Алана вбить в мою голову хоть немного базовых знаний.

На главный вопрос: «Нужно ли вмешаться в события и помочь ребятам?», - ответ Дитона был прост и однозначен: нет. Нельзя изменять события. Нельзя направо и налево раскрывать всем их будущее и предугадывать каждый их шаг. Нельзя мешать тому, что должно случиться. Я беспрекословно согласилась, понимая, что мои действия могут изменить ход основного сюжета и тогда всё может кончиться гораздо хуже, чем планировалось раньше. Решила: чем меньше людей будут знать о моём существовании, тем меньше возникнет проблем. Алан немного удивился радикальности моих мер, - он считал, что достаточно было бы просто не использовать эти способности при них, а скрываться – чересчур. Но снова поддержал.

Поэтому, я скрепя зубы, ждала, пока Стайлз и Скотт помогут Дереку обезвредить пулю с северным синим аконитом, которую всадила к него Кейт, чтоб её сифилис одолел. Да, я была там, за стеной и решёткой в вонючем вольере для кошек, слушала, как скулит напуганный Стайлз, и как шипит на него доведённый до точки «кипения» Дерек. А когда они ушли, стирала чёрную жижу с пола, потому, что обещала Алану, что после этого безобразия в помещении будет полный порядок. Меня не покидала мысль: смогла бы я помочь ему? Как бы на меня подействовал аконит? Что я могу сделать для Дерека?

Утром я сказала Алану, что хочу попробовать вылечить оборотня. Он задумчиво смерил меня глазами, и сказал, что сам хотел бы опробовать мой «магнит» для болезней на ком-нибудь сверхъестественном.

Совсем скоро мне представилась возможность ощутить ту чёрную гадость на своей шкуре, или, точнее сказать - желудке. Дитон отвозил меня в Лос-Анджелес, где я смогла-таки излечить от отравления аконитом одного из членов стаи Девкалиона. Этому обмудку следует внимательней следить за тем, что он пьёт, даже если он думает, что алкоголь на него не действует. Жаль, что Девкалион затем его прикончил, ну, да не моё это дело, хер с ними.