Медкомиссия. Строгий врач

Глава 1. Иначе отчислят

— Вы единственная студентка из всего потока, которая не предоставила медицинскую справку. Мы за это отчисляем!

Смотрю в глаза декану — пожилой мужчина в годах — и опускаю взгляд, рассматриваю линолеум в его кабинете. Старый, вытоптанный. Наверное, многие вот так тут стоят — на лобном месте и слушают глупые вопросы.

— Почему? У вас что, времени нет? Или вы несерьезно ко всему относитесь?

— Серьезно.

— А тогда что?

Декан переходит на дружелюбный тон:

— Ну ты че, в самом деле, иди быстро пройди — там три с половиной врача, на все уйдет полтора-два часа, не больше. Кровь, анализы, сами врачи и все…

Стою молчу. Не скажу же я старому мужику, что до ужаса боюсь гинекологов. Всегда избегала перед поступлением повезло — гинекологша была в отпуске, и вот теперь… предстоит.

Он искренне не понимает масштаба моей проблемы:

— Можешь в любую клинику пойти, не обязательно в поликлинику, если боишься в очереди сидеть.

Молча вздыхаю.

Нет.

Очереди я не боюсь.

***

Дверь деканата захлопывается за моей спиной с глухим стуком, будто ставит точку в моей студенческой жизни.

Я стою посреди коридора, сжимая в потных ладонях злополучную бумажку, и чувствую, как дрожь поднимается от колен к животу.

Надо найти клинику. Любую. Только не университетскую поликлинику.

Мысль стучит в висках, как набат.

Я представляю ту самую дверь с табличкой "Гинеколог", перед которой трижды разворачивалась, не в силах переступить порог.

Телефон в моих руках будто сам открывает браузер. Пальцы дрожат, когда я набираю:

Частные медицинские центры. Медкомиссии. Гинекология. Осмотры.

На экране появляется десяток названий, но мои глаза сразу выхватывают три:

Я закусываю губу. Сложных пациентов. Будто про меня.

Набираю номер, прижимаю телефон к уху так сильно, что начинаю слышать собственный пульс.

— Алло, — женский голос звучит устало, но без раздражения.

Я глотаю ком в горле:

— Здравствуйте, мне нужно пройти медкомиссию. Студенческую.

Пауза. Где-то на фоне щёлкает компьютер.

— Возраст?

— Девятнадцать.

Ещё пауза. Будто проверяют что-то.

— Девушка, у вас есть направление?

Я машинально сжимаю бумагу, оставляя на ней мокрые отпечатки пальцев.

— Да.

— Хорошо. — Голос смягчается. — Завтра в десять утра можете?

— Могу.

— Ваше имя-фамилия…

— К-ковалева… Аня… Анна…

— При себе иметь паспорт, направление... — лёгкое колебание, — сменное бельё.

Мир вокруг замирает.

— Какое бельё? — выдыхаю я, чувствуя, как горячая волна поднимается к щекам.

Голос на том конце провода становится терпеливым, будто объясняет ребёнку:

— Ну... на случай анализов.

В его интонации нет ничего странного — обычная медицинская формальность. Но почему-то по спине пробегают мурашки.

— А... понятно.

— До свидания.

Щелчок. Тишина.

Я сижу на своей общажной кровати, уставившись в телефон. На экране ещё горит номер "Клиники доктора Вальтера".

Сменное бельё.

Обычные слова. Стандартная просьба.

Но в моей голове они звучат как предупреждение.

Медленно провожу пальцем по экрану, закрывая браузер, и вдруг замечаю, что ладони снова влажные.

За окном темнеет. Где-то в коридоре смеются соседки. А я сижу и думаю только об одном:

Что значит "сложные пациенты"? И почему это так страшно звучит?

Глава 2. Узнаю правила

Утро встречает меня серым небом и моросящим дождем. Иду на медкомиссию с таким тяжелым сердцем, что лучше бы просидела сотню раз на конституционном праве, которое я ненавижу.

Но сегодня я на него не иду.

Я стою перед трехэтажным особняком из красного кирпича, перечитывая адрес в объявлении.

"Клиника доктора Вальтера" выглядит слишком уютной для медцентра — больше похоже на частный дом, если бы не табличка у двери.

Мои пальцы нервно теребят край юбки, когда я нажимаю кнопку звонка. Дверь открывается почти мгновенно, будто меня ждали.

— Вы ко мне? — В проеме стоит женщина лет сорока в белом халате.

— Да… я на медкомиссию.

— Анна Ковалева?

— Да.

— Заходите.

Она пропускает меня внутрь.

Холл пахнет лавандой и чем-то антисептическим. Мягкий ковер, картины с пейзажами, никаких привычных больничных кресел. Только уютный диван, стеклянный стол и странные картины на стене — на одной из них женская фигура, обвитая лентой, похожей на сантиметр.

— Раздевайтесь, пожалуйста.

Я замираю.

— Прямо... здесь?

Медсестра улыбается:

— В гардеробной слева. Оставьте всю одежду, включая нижнее белье. Надевайте этот халат.

Она протягивает мне сложенный белый хлопковый халатик.

— Но я… Может, надеть сменное белье?

— Нет. Таковы правила клиники. Все пациенты проходят санобработку перед приемом.

Гардеробная оказывается маленькой комнаткой с банкеткой и зеркалом во весь рост.

Неуверенно расстегиваю блузку, чувствуя, как руки дрожат.

Это просто формальность, повторяю я себе. Но почему-то комок в горле не исчезает.

Дверь в санзону закрывается за мной с тихим щелчком.

Внутри белая кабина с душевой

На полке лежит инструкция:

1. Примите душ с антисептическим гелем.
2. Наденьте халат.
3. Ожидайте медсестру.

Я глубоко вдыхаю.

"Это просто клиника. Это просто осмотр".

Но почему-то кажется, что все не так просто.

***

Бумажный халат шуршит на голом теле. Я ловлю свое отражение в зеркале — бледное лицо, слишком широко раскрытые глаза.

Когда я выхожу, медсестра протягивает мне тапочки.

— Доктор Вальтер ждет вас в кабинете номер три. По коридору направо.

Пол холодный даже через тапочки. Халат развевается вокруг ног, оставляя ощущение незащищенности. Дверь с цифрой "3" приоткрыта.

— Войдите, — раздается изнутри низкий мужской голос.

Кабинет просторный, залитый мягким светом из высоких окон. За дубовым столом сидит мужчина лет сорока пяти — серьезное лицо, внимательные серые глаза, безупречно белый халат.

— Садитесь, Анна, — говорит доктор Вальтер. Его голос спокойный, но в нем есть какая-то необъяснимая властность.

Я опускаюсь на край кресла, инстинктивно придерживая полы халата.

— Я просмотрел ваше направление, — доктор берет мою бумагу, — почему же вы вовремя не прошли?

— Я… боялась идти ко врачу.

— Наверное, к женскому, да? — он смотрит хитро. Мне понравилось как он деликатно сказал про гинеколога, — и, наверное, ты еще девочка?

Говорю как есть:

— Да.

— Интересный случай. Девятнадцать лет и ни разу не была у гинеколога?

Меня резануло его “не была”. Как к девочке, как к ребенку. Одно дело если бы на вы — “не были”, а тут так сразу… Да еще и такой вопрос.

Мои щеки пылают.

— Я...

— Не волнуйтесь, — он улыбается, но в этой улыбке нет тепла. — Именно для таких случаев и существует наша клиника.

Он откладывает бумагу и берет в руки планшет.

— Сначала стандартный осмотр всего тела. Потом анализы. На этом этапе время может растянуться на пару дней.

— Пару дней???

— Да, — доктор смотрит серьезно.

— А как же… как мне быть? Мне нужно как можно скорее сдать справку в деканат.

— Сроки горят?

— Ну как бы… да.

— Видите ли… дело в том, что в нашей клинике проводятся тщательные медосмотры. И все анализы берутся детально, внимательно и готовятся на протяжении нескольких дней, а то и недели.

— Недели? Но у меня нет так много времени! Мне нужно уже…

Он разводит руками, смотрит на меня строго:

— Ничем помочь не могу. Надо было раньше приходить. Или.. если вам нужно так быстро — идите в поликлинику. Но там тоже сроки долгие. Но короче чем у нас.

— Нет, я бы хотела здесь раз уж пришла…

— Я не могу выдать вам справку на тяп-ляп, у нашей клиники известное имя и вы же понимаете что…

— Понимаю, — перебиваю, — что же мне делать?

— Либо искать другую клинику, где вам наштампуют ерунды за пару часов. Либо есть вот такой вариант…

Он смотрит на меня внимательно, взгляд — прожигает до самых позвонков.

— Вы можете лечь в наш стационар на неделю, ну, с учетом выходных — на пять дней. Получите справку в пятницу.

— А сейчас у нас… — от волнения я аж забыла какой сегодня день.

— Сегодня понедельник, — продолжает врач, — и на все пять дней мы выдадим вам больничный. Пройдете медкомиссию — и со справкой на руках вернетесь сразу в деканат.

— Лечь в стационар на пять дней… — не верю своим ушам, смотрю испуганно, но врач кладет свою ладонь на мою, внимательно смотрит и повторяет как эхом:

— Так будет лучше. В наш стационар.

Глава 3. Здесь будет лучше

— Но… Как я лягу? Прямо сейчас?

— Ну как-как… Как обычно ложатся в больницу. Да, с этой минуты, в таком случае сегодняшний день у вас будет первым днем медкомиссии.

— И через сколько я выйду?

— В эту пятницу. Со справкой.

— Ага…

Он видит мои колебания и добавляет:

— Питание у нас предусмотрено, палаты на каждого отдельные — соседей нет. Каждый день проходите врача или, допустим, сдаете анализ — потом отправляетесь к себе в палату.

Вроде не все так страшно.

Как врач он — нормальный.

И клиника, наверное, нормальная.

Уж лучше здесь, чем идти неизвестно куда, искать другие или плестись в городскую…

Говорю несмело:

— Ну если так можно…

— Можно то можно. Но нужно оформить на вас справку.

— Тогда оформите, пожалуйста, если можно… — говорю стесняющимся голосом.

Это правда было бы удобнее всего. Заодно от учебы хоть отдохну, да и просто проведу время как в санатории. Там же тоже, вроде, с лечением.

На всякий случай уточняю:

— За это отдельно нужно платить?

Врач сначала кивает, а потом смотрит на меня серьезно и будто меняется в лице:

— Нет… Если вы студентка… Не нужно.

— Да. Я могу принести все справки.

— Нет-нет-нет. Ничего не надо. Все и так нормально… Но…

По спине пробежал пот. Врач посмотрел на меня по-деловому и как-то… слишком уж строго:

— Вот что важно, Аня. Для того, чтобы лечь в стационар, вдобавок к общей медкомиссии вам придется пройти и углубленную.

Меня бросает в жар.

— Углубленную — это как?

— Программа обследования включает как базовых специалистов, так и дополнительную диагностику с расширенным спектром лабораторных исследований.

Краска прилила к щекам. Я и так боюсь врачей, а тут еще…

— А какие исследования и каких врачей, можно узнать?

— Различные. Это уже на приеме, милочка, все выяснится.

“Милочка...”

Мозг советует уходить, но как, если я уже пришла. Уже разделась, помылась, надела этот долбаный халат…

Ну уж!

Лучше здесь.

Врач, словно видя мои сомнения, замечает:

— У нас качественная аппаратура и, к тому же, очень опытные врачи, которые применяют как современные методы лечения, так и…

На этих словах он делает остановку и, видимо, решает не продолжать мысль. — Если что не так — обязательно будет выявлено на анализе и врачи найдут способ лечения. У нас 100% внимание к пациенту.

Я киваю, хотя внутри все сжимается от страха.

Он смотрит строго:

— Так, значит, оформляем стационар?

Сердце бьется глухо. я не хочу ложиться в больницу, но еще больше не хочу искать другие клиники, тем более, что я уже разделась здесь догола. И сижу сейчас в этом дурацком халатике…

Киваю.

— Да.

— Отлично. Тогда пройдемте со мной.

Доктор встает, и я замечаю, как он высок. Его тень накрывает меня, когда он подходит к двери и выходит в коридор.

— Идемте.

Послушно иду.

Его длинные ухоженные пальцы достают из кармана халата маленький серебряный ключ. Он поворачивается, и я вижу, как свет ламп блестит на гладком металле.

Мы останавливаемся перед дверью.

Белая. Гладкая. С лаконичной табличкой:

"Смотровая №1"

Красные буквы будто горят на матовой поверхности, крича мне о том, что сейчас произойдет.

Вот так сразу?

Сердце начинает колотиться так сильно, что я слышу его стук в висках. Ладони моментально становятся влажными.

К гинекологу?

Я поднимаю глаза на доктора Вальтера. Его профиль кажется особенно четким в холодном свете коридора - высокие скулы, прямая линия носа, тонкие губы, сжатые в едва заметную усмешку.

И гинеколог - это он???

Мой взгляд непроизвольно скользит вниз, к его рукам. К тем самым рукам, которые сейчас...

Ключ входит в замок с мягким щелчком.

— Проходите, — говорит он, и дверь открывается, впуская меня в комнату, где пахнет антисептиком и чем-то еще — сладковатым, почти химическим.

Я замираю на пороге.

Где-то в глубине сознания мелькает мысль, что еще не поздно развернуться.

Но ноги почему-то добровольно делают шаг вперед…

Глава 4. Настройтесь морально

Он заходит в кабинет с лёгкой уверенностью человека, который привык всем управлять. Бросает серебряный ключ на стеклянный стол — тот звенит и подпрыгивает.

— Раздевайтесь, — бросает он через плечо, уже скрываясь в глубине кабинета за белой ширмой. Его голос звучит так, будто предлагает чаю, а не...

Дверь распахивается без стука.

На пороге показывается медсестра.

Женщина лет пятидесяти, в белоснежном халате, натянутом на мощные плечи. Ее фигура напоминает крейсер — широкая грудь, массивные бедра, руки, которые, кажется, могут сломать ребра одним движением.

— Ну что, девочка, — ее голос низкий, густой, как патока. — Будем знакомиться.

Она подходит слишком близко. Я чувствую запах дешевого мыла и чего-то еще — резкого, медицинского. Ее пальцы, короткие и сильные, уже тянутся к завязкам моего халата.

— Я... сама...

— В нашей больнице не принято стесняться, — медсестра улыбается, и в этой улыбке нет ни капли тепла.

За ширмой слышится металлический звон — доктор Вальтер готовит инструменты.

А медсестра уже расстегивает мой халат.

— Ирина Петровна, наша отличная медсестра. Самая лучшая, — слышу из-за ширмы голос доктора, — Она будет вести вас на протяжении всего вашего пребывания.

Невольно ежусь от холодного воздуха, взглядом провожаю медсестру и отмечаю, что она совершенно на меня не смотрит.

Хоть это радует, — пробегает в голове, — у нее нет таких наглых глаз как у врача.

Я быстро осматриваюсь в кабинете. Он кажется каким-то слишком вылизанным, прилизанным, слишком идеально-белым, медицинским. Каким-то неправдоподобным, слишком уж… медицинским.

Первым делом замечаю огромное гинекологическое кресло. Оно стоит в комнате на самом центре.

Голубоватое.

Страшное.

Над ним высокая лампа и перед ним непонятный осветительный прибор.

Смотрю на него и теряюсь… А что за ремни на его подлокотниках, там где ноги и по бокам?

И мне кажется, что оно слишком широкое. На картинках в интернете оно намного уже и как будто меньше. Но это, наверное, картинки, — тут же отвечаю сама себе.

И ступенька больно высокая, выглядит страшно. Кресло кажется слишком высоко поднятым. Интересно, оно так и должно быть…

Мои мысли отвлекает голос врача, он словно у меня около уха:

— Пока садитесь на стульчик. Вон туда, — он указывает пальцем на высокий железный стул окрашенный белой краской, около его врачебного стола, — и настройтесь морально.

Последняя фраза меня напугала. Что значит настроиться морально? На что?

Но тут же себя успокаиваю — он, наверное, понял, что я слишком пугливая. Поэтому так со мной и разговаривает.

Но как я, голышом, сяду на стул? Прямо так — голой попой?

Сажусь как есть — голой попкой на ледяную поверхность, сразу ежусь, закусываю губу и продолжаю смотреть вокруг себя по сторонам.

На стене — плакат с анатомией женских органов, слишком подробный. С кучей стрелочек и латинских названий.

Запах бьет в нос — резкий спирт, смешанный с чем-то сладковатым, почти химическим.

Доктор Вальтер подходит к шкафу, его пальцы скользят по стеклу. И я, против воли, смотрю туда — будто заглядываю в шкаф и покрываюсь липким потом от страха…

Резиновые груши разных размеров от маленьких до очень больших. И все, как одна, черного цвета. И трубки из них торчат толстые, а некоторые с большими шарами на конце. Для чего?

Рядом другие трубки — без груш, длинные, гибкие, мягкие. Лоток с железными шпателями, металлическими шарами, нанизанными на прут.

Он вынимает эмалированный поднос, холодно поблескивающий в тусклом свете. На нем аккуратно разложены гинекологические расширители — стальные, настоящие, среди них сразу бросается в глаза один — крупный, массивный, с грубыми насечками на рукоятях. Его губчатые наконечники застыли в неестественно широком раскрытии.

Рядом лежит поменьше, но от этого не менее пугающий — тонкие створки, готовые впиться и раскрыть плоть.

И ещё несколько других: одни похожи на средневековые орудия пыток, другие — на хирургические инструменты из кошмаров. Металл холодный, стерильный, но от этого лишь страшнее. Кажется, будто они уже пахнут железом, антисептиком и чем-то тёплым, органическим...

Боже…

Боже мой…

Он возвращает лоток назад и открывает ящик, внутри которого на железном подносе лежат длинные штуки, типа как зонды — один рифленый, другой с шариком на конце, третий с миниатюрной лопаточкой на самом кончике.

Не могу отвести глаз и, вместе с тем, хочется посильнее зажмуриться.

Боже мой… Куда их…

Только бы не мне.

Но страх уже настолько мной завладел, ноги затряслись так, что коленки ходуном заходили. Трезвый мозг просыпается и хоть как-то пытается успокоить — в конце концов, это медицинский центр, здесь могут быть всякие инструменты, и вряд ли все их будут совать в меня.

— Доктор, какой расширитель подготовить для пациентки, — медсестра подходит деловито.

В ушах нарастает глухой шум, будто море бьется о скалы где-то глубоко внутри. Пелена застилает глаза, сквозь которую смутно проступают очертания кабинета.

Предобморочное состояние от страха.

— Она девственница. А значит, один самый узкий, другой — ректальный. И все для анализов.

— Ректальный тоже поменьше?

Я машинально сжимаю края ледяного табурета, и холодный металл больно впивается в обнажённые бёдра — единственное, что удерживает меня в реальности, не давая провалиться в эту липкую бездну паники.

— Да нет. Давайте нормальный, стандартный. Посмотрю уж все там хорошо.

Медсестра говорит сухое “хорошо”.

Тихий щелчок — доктор закрывает шкаф.

Его шаги — как отсчитанные удары метронома: размеренно, неумолимо. Каждый звук его полированных туфель по кафельному полу отдаётся в висках пульсирующей болью.

Он приближается, и я чувствую, как воздух вокруг меняется — наполняется терпким запахом антисептика и чем-то ещё... тёплым, почти человеческим. Его тень накрывает меня целиком, будто хищник, наконец-то загнавший добычу в угол.

Глава 5. Заранее страшно

Он подходит ко мне вплотную, еще не касается меня, а страх уже обуял. То ли взгляд у него такой, то ли веет от него пугающей энергетикой. Но рядом с ним страшно.

Может, конечно, я слишком боюсь.

— Жалобы ко врачу терапевту есть?

Машу головой.

— Точно? Лучше сразу говорить честно.

— Нет. Все хорошо.

— Хорошо так хорошо. Что же, начнем.

Чувствую, как колени начинают трястись, по спине пробегает пот, ладони становятся протично-влажными.

Нервно сглатываю, напряженно дышу. Ловлю его взгляд — он смотрит на меня словно на маленькую:

— Ну-ну, распереживалась уже, — и говорит врачебной доминантной интонацией, — не бойся. Все будет хорошо.

Голос медсестры звучит словно набат:

— Тогда я сейчас подготовлю клизму. Сначала анализы, потом осмотр, верно?

— Конечно, Ирина Петровна. Все как всегда.

***

— Но сначала — общий осмотр тела, — он говорит и смотрит на меня по-медицински холодно.

Ладонями обхватывает мое лицо, направляет фонарик в глаза.

— Таак, тут все нормально.

Запрокидывает мою голову, светит в нос:

— И тут хорошо. Открой ротик…

Открываю, но это его не устраивает:

— Нет, горлышко посмотрим отдельно. Тщательно. И, кстати, у тебя не санирован рот.

— Не… что?

— Зубки не вылечены.

— Но это же на медкомиссию…

— На медкомиссию — ты права — не влияет. А вот на твое здоровье — очень даже.

Он отпускает мое лицо, делает пометки в карточке, обращается к медсестре:

— Не забудьте для нашей пациентки наконечник потоньше.

Смотрит на меня:

— С клизмой ты еще не знакома?

В ужасе мотаю головой. Может, раз не знакома — он ее отменит? Нафига мне это нужно?.. Может… Может он отпустит так, как есть?

Врач касается моего плеча увесистой ладонью, проводит по нему, трогает так, что кажется, будто нажимает:

— Вот и познакомишься. Все всегда бывает в первый раз.

Глава 6. Оказалось непросто

— Держи руки перед собой, — говорит доктор Вальтер, доставая медицинский молоточек.

Я сижу на холодном табурете, стараясь не ёрзать.

— Расслабся, — он мягко стучит молоточком по коленке. Нога рефлекторно дергается.

— Хорошие рефлексы, — замечает он, и молоточек уже скользит вверх — по внутренней стороне бедра.

— Чувствительность в норме?

Его пальцы слегка сжимают мое запястье, проверяя пульс, но задерживаются на секунду дольше необходимого.

— Подними руку.

Молоточек касается внутренней стороны локтя, где кожа особенно тонкая.

— Вот так… Повыше. Не бойся.

Холодно.

Неожиданно.

Я вздрагиваю.

— Очень восприимчивая, — бормочет он, и инструмент снова скользит.

Он убирает молоток, смотрит на меня слишком внимательно. Обхватывает мое лицо обеими руками, смотрит в глаза:

— Открой рот, — и тут же дает команду медсестре, — придержите пациентку сзади за плечи.

Его команда звучит спокойно, но в глазах — пугающий блеск.

Прежде чем я успеваю подчиниться, его пальцы впиваются в мои щеки, заставляя челюсть разомкнуться.

— Шире.

Медсестра подходит сзади. Ее грубые руки в синих перчатках хватают меня за плечи, прижимая к ледяной спинке стула. Я чувствую, как металлические заклепки впиваются в голую спину.

— Не двигайся.

Доктор берет мой подбородок, оттягивая его вниз. Его большой палец давит на подъязычную кость, заставляя слюну непроизвольно стекать по подбородку.

— Вот так, — он кладет указательный на мою нижнюю челюсть, давит, — дышим через нос, челюсть опускаем вниз. Вооот.

Он берет металлический инструмент успею увидеть что это щипцы — длинные, с зубчатыми краями. Они смыкаются на моем языке, вытягивая его наружу.

Больно. Унизительно.

Я чувствую, как слюна пузырится на растянутом языке.

Давлюсь. Сглатываю.

— Я сказал — язык наружу.

Щипцы снова смыкаются. Теперь он тянет сильнее, растягивая мой язык до предела. Я вижу в отдалении в зеркале свое лицо — красное, с безумными глазами, слюной, стекающей на грудь.

— Так не пойдет.

Он бросает инструменты на стол с грохотом.

— Ирина Петровна, пациентку на кушетку.

Медсестра хватает меня под локоть и не дожидаясь, пока я слезу с высокого стула, ведет к кушетке. Ее пальцы впиваются в кожу, оставляя красные следы.

Обо мне — как о вещи. Не спрашивая меня, даже не обращаясь.

Деваться мне некуда. У меня даже нет одежды. Приходится слушаться.

Молча ложусь.

— Руки вдоль тела. И не дергай ими, — проводит своими ладонями поверх моих.

От ее слов становится еще страшнее, от инструмента в руках врача меня затрясло — он держит будто пугающие металлические челюсти — большой роторасширитель.

Подходит ко мне, смотрит и говорит сладким голосом:

— Открой ротик, хорошая девочка.

Его голос звучит как мед, но глаза...

Боже, эти глаза. Холодные, изучающие, будто я уже лежу на операционном столе.

Роторасширитель блестит в его руках, массивная стальная конструкция с винтовым механизмом.

Я открываю рот, чувствуя, как нижняя губа предательски дрожит.

Первое касание металла к зубам заставляет меня вздрогнуть.

— Шире.

Лопасти входят между резцов. Холодные. Мокрые от дезинфектанта.

Щелчок — фиксаторы закрепляются на коренных зубах.

— Еще шире.

Он начинает крутить винт.

Медленно.

Намеренно.

Мышцы рефлекторно сокращаются, слюна стекает по подбородку, губы трескаются в уголках…

Горло непроизвольно сжимается, пытаясь защититься от вторжения

Он наблюдает, как мое тело борется само с собой.

Потом берет штуковину, похожую на металлический серп и обращается к медсестре:

— Поставьте ей правильно голову. — Теперь посмотрим глубже. Ирина Петровна, у нас ларингоскопия, если будет дергаться — пристегни.

Глава 7. Доктор хвалит

Металл скользит по языку, холодный и неумолимый. Он продвигается все глубже, глубже… Причиняет боль, неудобства, неприятное ощущение…

Дышу.

— Носом, — командует то врач, то медсестра.

Край инструмента упирается в корень, прижимая его вниз. Мое горло сжимается в панике.

Нельзя глотать. Нельзя дышать.

Рвотный рефлекс безумный, страшный — зеркало царапает мягкое небо. Тело бунтует, живот сжимается в спазме, но инструмент держит рот раскрытым намертво.

Пальцами перебираю, ногтями впиваюсь в кушетку. Еще секунда — и я трону доктора за рукав.

Тошнота накатывает, ком в горле, по щекам потекли слезы - горячие, соленые. Одна капля попала в ухо, другая утекла в волосы. Я чувствую, как они остывают на коже.

Доктор двигает инструмент в моем горле — дикий спазм, боль, тошнота и я дергаюсь… Руками против воли вцепляюсь в его локти.

Он успокаивает, но делает это по-врачебному строго:

— Тише-тише. Не надо так… Успокойся.

Его ладонь ложится на мой живот, чувствуя каждый мой спазм. Пальцы слегка надавливают - внизу, где кожа особенно нежная.

— Какая чувствительная у нас девочка, Ирина Петровна. Какой к нам пришел клад…

Последние слова меня настораживают, хоть и желудок выворачивается наружу и мне очень тошно.

“Какой к нам пришел клад…”

Что он хочет этим сказать?

***

Я лежу.

Мокрая от слюны, слез, пота.
Беспомощная.

Униженная.

Инструмент вынимается с мокрым звуком.

— Хорошая девочка.

Эти слова обжигают сильнее всего. Я понимаю, что здесь что-то… нечисто. Что-то неправильно, грязно, но…

Я уже тут. И выбираться отсюда я намерена только с пройденной и подписанной медкомиссией. И пока только — мой первый день.

Ловлю его взгляд, вытераю слюну тыльной стороной ладони и решительно спрашиваю:

— А это и есть… дополнительный осмотр?

Доктор бросает на меня строгий взгляд:

— Нет. Пока это только общий осмотр тела.

Общий?

А что же тогда будет потом…

***

— Колоть сегодня будете? Для осмотра в кресле я все подготовила.

— Конечно, курс витаминов с первого дня. Это минимум. И дальше уже посмотрим по анализам чего девочке надо, — он игриво улыбается мне, — а ты чего, жениха-то еще не завела?

— Нет, — отвечаю глухо.

— Ну и зря. Придется тебя через попу смотреть. Но ты не бойся, это даже полезно…

Голос медсестры:

— Тем более наш доктор всегда тщательно смотрит.

— Ну-ну, не расхваливай.

Усмехается, переводит взгляд на меня. Мельком интересуется только что заведенной карточкой и продолжает говорить на эту страшную тему так легко, будто это простой разговор.

— Значит так: сейчас берем анализ, потом идешь на клизму, смотрим тебя хорошенько, потом уколы и.. на сегодня все.

Сижу ни жива-ни мертва. Не решаюсь вставать с кушетки, не знаю можно ли. Сижу, ноги крестиком от стеснения. Боюсь дышать, стараюсь не шевелиться.

Я никак не думала, что гинеколог… будет смотреть меня через попу.

Я думала только так — в страшном кресле, но поверхностно. Но картина, которая вырисовывается, вгоняет меня в ступор, в ужас. В нарастающий страх.

Плечи начинают дрожать. На глаза наворачиваются слезы, хоть я и изо всех сил их прогоняю, пытаюсь не реветь.

Доктор не видит моих слез, он что-то пишет в моей карточке.

Быстро сглатываю, незаметно смахиваю слезинки.

Дышу.

Врач поворачивается, смотрит на меня и строго велит:

— Так, давай переворачивайся в коленно-локтевую. На четвереньки, — поясняет мне как маленькой, — до клизмы надо взять анализ.

Сижу. Боюсь Не дышу. Я не знаю таких анализов, чтобы… Я же правильно поняла… сейчас он будет что-то делать в попу…

— Ну? Чего сидишь?

Он шлепает меня по бедру и мне это кажется… совсем не врачебным. Но я повинуюсь, поворачиваюсь, но встать на четвереньки перед ним… голой…

Нет. Не могу.

Понимаю, что он врач и что при врачах не надо стесняться. Но, видимо, у меня какие-то свои тараканы, что я просто не могу этого сделать…

Доктор отходит, берет инструмент — длинная палочка, довольно плотная, крепкая, не сказать, что тонкая…

И ее... будут в попу?

Против воли округляю глаза. Я даже представить не могу... не то что вытерпеть…

Голос врача гремит над моим ухом:

— Аня, тебе нужна справка или нет? Давай поворачивайся лицом к стене, вставай на четвереньки, голову опускай. Расслабься и дыши.