Медведь и некромант

Глава 1. Пробуждение

Как долго сон не отпускал меня?

Он был достоин мертвого героя.

Я не герой. И дверь свою открою.

Удел живых — судьбу свою принять.

«Песнь о довакине»

Нечеткие размытые образы обволакивали спящий разум как густая чёрная вода. Запах металла, казалось, присутствовал даже во сне.

Скрежет и пощелкивание мерно отсчитывали застывшее время, и вдруг сквозь темное холодное небытие прорезались свет и звон. Слабый непрерывный звук, то становящийся чуть громче и глубже, то затихающий, оставляя лишь дребезжащие отголоски под каменным потолком.

Там, где эхо древних звенит у кромки воды...

Разум нехотя сбрасывал оковы сна.

Вся жизнь проносилась перед моим изувеченным горем сознанием. Морровинд, Сиродил, Розалинда… ужасающий исход, капли крови на моем лице, сыплющийся с потолка Гильдии пепел… И я должен был умереть тогда, но моя злая судьба распорядилась иначе.

— Синдерион, — выговорил я, пытаясь позвать своего друга. Это было первое слово произнесенное мною за целую вечность. Пересохшие губы покрылись коркой, голос изменился, стал сухим и сиплым, как мороз.

Воспоминания были слишком жестоки, они вернули мне наши последние минуты вместе.

Моего друга ранили фалмерской стрелой, а он, умирая, дал мне какое-то зелье из алого корня Нирна. Сказал, что это поможет мне выжить и начать всё заново. Забыть то, что содеяно и утрачено. Позволит подняться к свету из мрака, в который я падал все те годы, когда прибыл с ним в Скайрим. Я тогда не поверил его словам, но очнувшись, увидел тот самый, яркий белый свет, обрамленный голубой дрожащей каймой. Как узник в темнице, он пылал на стене, заключённый позади решётки из двемерита.

В моё тело постепенно вливался удушливый воздух, прерывистое дыхание отдавалось болью под рёбрами.

А звон то нарастал, то умолкал, но не прекращался, и в недрах каменных стен стрекотал невидимый механизм, словно медленно натужно поднимающийся и грузно, с глубоким выдохом падающий обратно.

И я дышал вместе с ним, глубоко и жадно, поглощал взглядом свет, о котором уже давно позабыл. И перед глазами мерцало давно забытое – моя всеми проклятая и никому не нужная жизнь, которую я пустил под откос.

— Синдерион? — прохрипел я, приподнимаясь на локте. Онемевшее тело сопротивлялось, роняя меня обратно на каменную кровать двемерского дома, в котором когда-то у грандмастера алхимии была лаборатория.

Спустя десяток попыток я смог сесть, чтобы разглядеть пыльный стол, помутневшие колбы и яркий раскидистый алый корень Нирна, выросший до неимоверных размеров. Листья бросали тень почти на весь стол, накрывая и стеклянную посуду, и алтарь зачарования.

А на полу желтели кости — смерть не пощадила моего наставника. В грудной клетке торчал обломок черной фалмерской стрелы.

Я упал на колени, дотронулся пальцами до его черепа, ощутил под подушечками шершавую кость, подозрительно тёплую, несмотря на то что в доме было прохладно.

Снова один… Все покинули меня.

Болезненным спазмом проглотив опустошающую сердце скорбь, я подобрал дневник Синдериона — почти истлевшую книжицу с рецептами, расчётами и наблюдениями. Иногда он писал туда заметки о том, что происходит.

И наконец, я нетвердо поднялся на ноги, осмотрел все с высоты своего роста, отгоняя прочь головокружение. Хотелось пить, а на каменном столе, к счастью, зеленела мутным стеклом закупоренная бутылочка вина Алто, судя по потертой надписи. Любопытно, долго ли она выдерживалась, если последнее моё воспоминание сохранило ещё живого друга, а теперь он лишь груда костей?

За какой промежуток времени полностью истлеет тело — десять, двадцать лет? Зависит от окружающих условий.

Пока я мог быть абсолютно уверен лишь в том, что очнулся там же, где уснул. А о минувшем промежутке времени можно лишь догадываться.

Мои познания в некромантии долгий сон не стер, как и память о том, кто я.

Раньше меня звали именем воина-эшлендера и фамилией знатного данмера из Великого Дома Телванни.

Свадстар Дарелет.

Был ли я знатен и богат?

На родине — никогда. Всего лишь стражник в Тель Восе.

В Сиродиле — да. В Анвиле я слыл милордом, был женат, у меня были дети. Правда, все это не продлилось долго — Орден Черного Червя и Маннимарко отобрали у меня счастье и покой.

Рука дернулась к груди, вытащила из-за пазухи старой льняной рубахи золотой амулет. Раскрыв его, я увидел миниатюру — с крошечного портрета на меня пристально смотрела красивая девушка с русыми волосами, забранными в высокую прическу. Тогда ещё моя невеста. Моя Рози.

Все, что произошло между нами в конце, было чудовищной ошибкой, недоразумением, что привело её к гибели. Я хотел бы начать все заново, но для этого мне нужно вернуть Розалинду к жизни.

Знать бы только как…

Наши дети уже давно пропали, наше наследие, особняк в Анвиле, всё утрачено. Странно, но эти мысли не вызвали во мне печали и горечи, так свойственные потерявшим детей родителям. Наверное, я просто позабыл их лица и голоса.

Или туман в голове никак не позволял эмоциям пробиться сквозь толстую оболочку сна, вызванного зельем Синдериона.

Я прошёлся по дому, мимо стола с пустыми двемеритовыми тарелками и чашками. Откупорил вино и сделал глоток. Привкус затхлости заполнил мой рот, и я закашлялся.

Жажда от этого, само собой, не пропала, только разыгралась ещё сильнее.

У стола валялся мой старый серый рюкзак. Туда я быстро побросал вещи: зелье лечения, пару книг, кошель с деньгами — всё, что смог найти и счел полезным. Вся одежда пропахла двемерским маслом и пылью, но хотя бы уцелела, как и старые кожаные сапоги. Единственным оружием был даэдрический кинжал, лежащий на заваленном испортившимися ингредиентами столе. Это оружие я давным-давно забрал из Морровинда, раньше оно принадлежало моему отцу, Нэрису Дарелету, которого мне не довелось узнать. Все, что осталось от моего рода – это запечатанный склеп, погребенный в толще пепла. Вряд ли там что-то уцелело после Красного Года. Я привязал кинжал к поясу. Все же лучше, чем уходить с пустыми руками.

Глава 2. С такими друзьями...

Не чувствуя рук и ног от холода, я ввалился в трактир, название которого не прочитал на обледенелой вывеске и первым делом сел у очага, не веря своему счастью.

— Ну надо же! Путник! — удивленный возглас трактирщика заставил вздрогнуть и повернуться. — Добро пожаловать в таверну «Ночные Ворота!»

Меня встречал позади стойки крепкий с виду, бородатый норд, а зал почти пустовал — сгорбленный старик смотрел в жестяную кружку, стражник обедал, поставив рядом шлем. Последний подозрительно на меня скосился, но скоро вернулся к своей трапезе.

Я, относительно отогревшись, подошел к стойке и поприветствовал трактирщика легким кивком. Заметил, что его лицо рассекает безобразный шрам, а левый глаз затянут бельмом. Больше напоминал бандита или бывалого наемника, чем хозяина таверны.

— Меня звать Хадринг. Тебе комнату или хочешь выпить?

— Я хотел бы знать… в какой стороне Лейнтар Дэйл? — из памяти почти улетучилось название той нордской деревушки. На обветренном лице трактирщика появилось слегка недоуменное выражение.

— Ты должно быть шутишь. Она находилась западнее отсюда в былые времена. Но там больше нет деревни. Зато мой трактир стоит тут уже добрую сотню лет! Мой дед унаследовал его от прадеда, а отец от деда… — пустился в объяснения норд. — Прадед построил его неподалеку от Лейнтар Дэйл, но еще при жизни моего деда она пришла в запустение. Сейчас там остались только колонны и старый алтарь Мары на месте храма.

— Прошу прощения, а какой сейчас год? — осторожно поинтересовался я, потому как не смог вспомнить факта постройки этого трактира.

— Ну ты даёшь! Приходишь сюда посреди зимы чуть ли не нагишом, не знаешь какой год! — Хадринг облокотился на стойку, внимательно на меня посмотрел единственным глазом. — Откуда ты такой взялся? Тебя по голове ударили и ограбили, да?

— Нет, не совсем… просто я долго был увлечен исследованиями… алхимия… — начал объясняться, а потом подумал: зачем я это делаю? Перед кем пытаюсь оправдаться? Перед этим то ли трактирщиком, то ли разбойником? Разве что, он должен думать, что я мямля, слабак и ничего из себя не представляю. Впрочем, сейчас это мало расходилось с действительностью.

— Как твоё имя?

— Фелен Релас, я алхимик. Изучаю корни Нирна, — с улыбкой представился я. Пока не выясню, всех обстоятельств, в которые угодил, поживу под именем моего давно погибшего друга из Сиродила. Так будет безопаснее. — Я слегка увлекся. Совершенно потерял счёт времени.

— А-а! Так ты учёный из Коллегии? — догадался Хадринг.

— Почти… — о Коллегии Винтерхолда я раньше слышал много различных вещей, в основном хороших. По крайней мере, там действительно проводились магические исследования, а не бестолковое бумагомарательство. Но мне с ними было не по пути, как и со всеми Гильдиями, организациями и компаниями.

— Сейчас двести второй год четвертой эры. Война идет.

— Двести второй? Война? — я нахмурился, пытаясь сосчитать, сколько прошло времени. Последняя дата, которую я помнил, была 66 год. Я что, спал почти сто сорок лет? Это вообще возможно? А кто с кем воюет? Похоже, не вовремя я проснулся.

— Ну да, ты комнату-то брать будешь? — Хадринг, прочитав на моем лице затянувшееся недоумение, напомнил о себе.

— Буду. Сколько?

— Десять за ночь.

— Так дёшево? — звучало подозрительно хорошо, даже не верилось.

— Да, с тебя, похоже, и взять-то особо нечего, — трактирщик сочувственно вздохнул, окинув взглядом мою старую одежду, совершенно не соответствующую погоде. — И есть тут у меня один постоялец, который платит так, что можно вообще закрыть таверну! — с гордостью поведал Хадринг.

— Ничего себе… — я наклонился и принялся рыться в рюкзаке в поисках денег. — И кто же настолько богат?

— Ты не поверишь! Орк! — заговорщицкий тон Хадринга просто источал самодовольство или превосходство. Отчего хотелось ему врезать.

— Орк? — удивлённо переспросил я, отыскав монеты, и сложил их стопкой на столешнице.

— Говорит, что он писатель. Не знаю, что за профессия такая, но денег у него явно куры не клюют!

— Писатель? — снова переспросил я.

— Ну да, писатель. Ты что, на ухо туговат? — Хадринг забрал монеты и вручил мне ключ. — Пошли, покажу, где ты будешь спать! — нарочито громко выдал он, выходя из-за стойки и направляясь к неприметной деревянной двери слева.

Позади нее ютилась комнатушка с кроватью, шкафом и тумбочкой. Просто эталон скромности. Вся мебель выглядела старой, покрывало на кровати выцвело и облезло. Сверху лежала потрепанная жизнью и сородичами плешивая волчья шкура. Что ж, главное, тепло и есть еда. С прочими проблемами буду разбираться по порядку. Постараюсь не влипать в неприятности и вести себя потише. Присмотрюсь к окружению, попробую завести знакомство с этим орком-писателем. И да поможет мне Молаг Бал.

— Если что понадобится, зови меня, Гретту или Мэрит — это наши повариха и уборщица, — услужливо сообщил трактирщик. — Они могут постирать твои вещи за отдельную плату или подать еду.

Я поблагодарил Хадринга и начал обживаться в комнате. Перерыл вещи в рюкзаке, старую рубаху убрал в ящик в тумбочке, хотя следовало бы все просушить после долгого пребывания в подземелье. Из зачарованных предметов остался только кинжал, а амулет-поглотитель магии и кольцо защиты я где-то потерял. На самом дне рюкзака валялось обычное золотое кольцо с гравировкой, найденное в Черном Пределе. Пригодится, если вдруг закончатся деньги. Но и этого казалось ничтожно мало для того, чтобы выжить в суровом краю.

Единственное, чего мне точно не хотелось — спать или валяться без дела. Этим я, судя по всему, занимался последние сто с лишним лет. Мощное, однако, зелье сварил Синдерион. И как он только добился такого эффекта? Или грандмастер сам не ожидал, что так получится?

Я отыскал в рюкзаке его дневник, формулу нашёл на последних страницах, но концентрации подсчитаны не были.

— Алый корень Нирна смешать с человеческим сердцем… добавить… м-м… спиддал… — я переменился в лице. — Да это же яд паралича в чистом виде! — в сердцах воскликнул и захлопнул книжку. Видно, зря я таскал своему другу все подряд ингредиенты, которые находил у фалмеров в логовах. Спиддал случайно отыскал у обломков врат Обливиона и засушил, а грандмастер потом изобрел уникальный и единственный в своем роде «сонный паралич» продолжительностью в сто сорок лет. И трагично преставившись, оставил меня на грани жизни и смерти, в беспамятстве, в вечности, которая показалась секундами. Мне внезапно стало страшно от осознания, как снова тонка была грань, отделяющая меня от гибели. А если бы кто-то смог проникнуть в дом? Те же фалмеры, к примеру? Что меня спасло? Удача или Молаг Бал все же за мной присматривал и не позволил погибнуть? Это ещё предстоит выяснить… но в своё время.

Глава 3. Попутчица

Всю ночь я не сомкнул глаз — накрывшись одеялом, лежал с кинжалом в руке и ждал нападения. Но ничего не произошло, а ранним утром в зале раздалось монотонное гудение голосов. Хадринг с поварихой что-то вполголоса обсуждали, но детали разговора мне не удалось уловить. Потом, судя по грохоту, уронили чугунный ковш или казан. Я понял, что можно выходить из комнаты и заказать завтрак.

Хадринг выглядел мрачнее тучи, неприветливо пробурчал что-то себе под нос, принимая заказ на вчерашний лосось, который, к сожалению, никак не изменился в цене в меньшую сторону.

Я занял место за свободным столом, что стоял поближе к моей комнате, и дождался порцию рыбы и кружку воды.

— Что-то случилось? — рискнул поинтересоваться у трактирщика, когда он едва ли не швырнул на столешницу мой скромный завтрак. — Похоже, вы не в духе.

— Орк пропал… Собрал все вещи и втихаря съехал. И не предупредил меня. Разве я был таким плохим хозяином, что не заслужил даже короткой благодарности за все время, что он прожил здесь?

Недовольство трактирщика явно было вызвано потерей дохода, а не только условностями вежливого общения, ведь «Ночные Ворота» не слишком популярны среди путешественников в это время года. Но Хадринг ни за что не признался бы в алчности.

Я, естественно, промолчал и изобразил удивление, смешанное с сочувствием, угадывая, что было условием контракта ассасина. Убить так, чтобы никто не заподозрил об убийстве. Замести все следы. С одной жертвой это возможно сделать, но двое одновременно бесследно исчезнувших гостей могли вызвать подозрения.

— Я тоже через пару дней съеду, — сообщил я, отковырнув вилкой красноватый кусок холодной рыбы. — Мне нужно разузнать кое-что о магии…

Услышав это, Хадринг переменился в лице. Мне-то казалось, что он уже раздосадован и хуже от моих слов не станет, однако теперь он озлобился, брови наползли на глаза, губы шевельнулись, шепча тихое проклятье.

— Началось утро… — процедил он, но решил сдержаться и не портить недолгие отношения с постояльцем. — Направляешься в Коллегию?

— Нет, вряд ли.

— Тогда куда же? Уж не в Виндхельм ли? — мрачный настрой Хадринга сменился искренним беспокойством. — Говорят, у Ульфрика Буревестника есть придворный колдун, настоящий некромант.

— Неужто? — удивился я. Слухам верить нельзя, но, если они вдруг правдивы, этот маг — именно тот, кто может мне помочь разобраться со своими силами.

— Но считаю, что обязан предупредить — не лезь туда. Данмерам там не рады, а мятежу Ульфрика скоро придет конец.

— Что? Какому еще мятежу?

Хадринг упер руки в бока и посмотрел на меня с подозрением.

— Только не говори, что ты и о Братьях Бури ничего не слышал!

— О ком?

— Да-а, ну ты даешь, алхимик! — трактирщик покачал головой. — Уже второй год идет гражданская война! Ульфрик Буревестник, ярл Виндхельма, что затравленный медведь сидит в своём дворце и носа из города не кажет! Легион не оставил ему и шанса… — Хадринг пустился в пересказ последних событий, которые с трудом укладывались в голове. Оказалось, что в 171 году началась разрушительная, четырехлетняя война с Альдмерским Доминионом, о начале которой ходило много слухов ещё в те времена, когда мы с Синдерионом не отправилась в Чёрный Предел. Империя в этой войне проиграла, и теперь почти полностью находится во власти Талмора. Альтмеры даже смогли запретить поклонение одному из девяти богов — Талосу, которого особенно почитали норды. Подписали так называемый «Конкордат Белого Золота», где указали, что обожествленному человеку, которым являлся Тайбер Септим, нельзя поклоняться, как богу. Из-за этого в провинции и возник конфликт. Половина нордов считала, что выполнять условия мирного договора необходимо и что Скайрим — часть Империи. Другая половина захотела освободиться от гнета эльфов, которые, по сути, диктовали императору свои условия. Мятежники объявили себя Братьями Бури. Кем-то вроде борцов за справедливость и независимость от Империи. Само собой, эти борцы наделали много шума, а Легиону пришлось их приструнить. Остался последний оплот — Виндхельм, который вот-вот захватят, а самого ярла казнят за измену.

Надо было поспать ещё пару десятков лет. Кто же знал, что я выберусь из-под земли настолько не вовремя?

Я выслушал Хадринга, доел свой завтрак и, поблагодарив хозяина, вышел из таверны подышать морозным воздухом, дабы обдумать дальнейшие действия.

Вдалеке над белоснежными вершинами реял дракон.

Некоторые время я стоял на крыльце и смотрел на завораживающий танец этого пугающего видения среди лёгких перистых облаков. Никак не получалось принять реальность происходящего, но отрицать очевидное и надеяться на лучшее было бы глупо. Морровинд научил меня тому, что наихудший вариант развития событий, как правило, наиболее вероятный. С губ сорвалось тихое ругательство на данмерисе. Везло мне как утопленнику, которого бросили в ледяную воду с камнем на шее, но когда он смог чудом выпутаться из передряги и выбрался на берег, хватая ртом живительный воздух, то открыв глаза, увидел перед собой оскал оголодавшего белого медведя. Моя ситуация, пожалуй, была даже похуже.

Можно, конечно, сидеть в трактире тише воды, впроголодь, пока деньги не закончатся. Или попробовать отыскать развалины Лейнтар Дэйл? Но что мне это даст? А если та убийца вернётся за свидетелем преступления? Лучше мне убраться подальше в ближайшее время. Хоть бы в тот же Виндхельм, за надёжные стены. Слышал, там немало данмеров живёт. По крайней мере, раньше жили, если все заживо не замерзли.

Я не питал особой любви к сородичам, но среди них легко получится затеряться. Гораздо лучше заметать свои следы в больших, шумных городах, нежели в глуши. Ну, и за стенами определённо безопаснее. А даже если вдруг Легион нагрянет туда выдворять Ульфрика с его мятежниками, то вряд ли данмеры будут как-то участвовать в этих военных действиях. Разве что сами ворота имперцам откроют…

Дракон, покружив в небесах, скрылся где-то за горами. Морозный воздух вокруг подрагивал от его затихающего рева, и теперь я ощутил этот гибельный холод Скайрима, подкрадывающийся ко мне, проникающий сквозь рубашку.

Глава 4. От трудов праведных не наживешь особняков белокаменных

Наутро я проснулся от лютого холода. Костер почти погас и я, дрожа всем телом, поспешил разжечь огонь на ещё не остывших углях. Было бы проще сделать это магией, но заклинание снова не получилось, поэтому пришлось раздувать пламя с такой силой, что темнело в глазах. Разгоралось все медленно, но все же поленья занялись, возвращая мне смутную надежду на выживание.

Рассвет на востоке тоже казался мне отблеском костра, едва заметного сквозь облачную дымку, повисшую в небе. Но постепенно он становился ярче и скоро весь ледяной мир окрасился в приятные рыжеватые оттенки.

Я встал, осмотрел скользкий каменистый бережок ручья и решил умыться ледяной проточной водой. Это взбодрило — мне точно больше не хотелось спать, в глазах прояснилось. День проявлял особо любопытные детали, незаметные в ночи. На противоположном берегу реки лежал вмерзший в лед скелет — еще один бесславно погибший бедолага, не переживший суровость этих северных земель. Я тихо усмехнулся — даже несмотря на многолетнюю практику в области некромантии, меня удивляло количество попадавшихся трупов. Будто сама смерть шла рука об руку со мной по этому нелегкому пути.

Очнувшись в Черном Пределе три дня назад, я уже стал нечаянным свидетелем двух убийств и отыскал останки по меньшей мере пяти человек или меров. А для этого даже не пришлось раскапывать могилы или лезть в населенные нежитью проклятые руины! Я просто мирно пожил в таверне, а потом шел прямо по дороге от «Ночных ворот» до деревни Анга. Что же будет, если я все-таки доберусь до Виндхельма?

Я вернулся к костру, отогрелся и поел насквозь промерзшего за ночь хлеба. Сначала пришлось его подержать над огнем. От этого перекуса не ощутил ни тепла, ни сытости, как это бывает после хорошего обеда. Но это позволит мне продержаться еще немного и не умереть от голода. Здесь очень много возможностей погибнуть, даже имея запас еды с собой. Запив скудную пищу ледяным вином, убрал полупустую бутылку в рюкзак и на всякий случай свернул спальный мешок. Такая вещь может быть полезной, ни к чему оставлять её здесь.

Собираясь в путь, со щемящей сердце тоской я вспоминал солнечный Анвил, где когда-то плавился от зноя. Все же жара и огонь данмерам куда предпочтительнее, нежели стужа. Но вокруг меня лёд и снег, и тонуть в собственных воспоминаниях глупо. Пусть даже это последнее сокровище, что у меня осталось.

Снарядившись, нехотя потушил костер и бодро направился вниз по склону — до деревни Анга было рукой подать. Несколько домов и лесопилку было видно с холма, по которому спускалась дорога. Над укрытыми соломой крышами струились серые ниточки дыма, и уже это вселяло в сердце надежду, что мне не придется весь день стучать зубами от холода.

Пока добирался быстрым шагом, не успел даже замерзнуть. Небольшое поселение у реки с работающей лесопилкой выглядело оживленным, работа уже шла во всю. Огромное колесо крутилось у реки, механизм пилы работал, тихо поскрипывая.

Двое рабочих погружали огромные бревна на распиловку, подцепляя их крючьями и переваливая через спину. Ими командовала высокая нордка, по виду далеко не девица, но ещё и не старуха.

Вокруг лесопилки бродили мужики с охапками небольших поленьев, которые складывали у рубочных колод. Подросток с колуном уже весь взмок, разрубая эти поленья на дрова. От него даже пар валил. Две молодые женщины связывали по несколько дров вместе и ставили друг на друга. В свою очередь, готовые вязанки погружались на повозки и, видимо, отправлялись по домам для отопления.

Пять деревенских домов с небольшими хозяйствами стояли по левую сторону дороги. Там хлопотали фермерши, кормящие коз и кур, накутанный ребёнок лет пяти лазил с корзиной по курятнику в поисках яиц.

Иными словами, мне эта идеалистическая картина не понравилась сразу. Слишком уж все открыто, на виду у всех. Но придётся остановиться здесь ненадолго, прежде чем очертя голову мчаться в Виндхельм. Пожалуй, больше подробностей об обстановке в провинции я смогу узнать именно здесь. В непосредственной близости от города.

Судя по всему, нордка на лесопилке была здесь главной. Я подошёл ближе, поднялся по деревянному настилу, тут же ощутив сильный запах свежей древесины. Нордка выглядела уставшей, не выспавшейся — наверняка, много работает, встаёт ни свет ни заря и командует мужиками, а тяжёлая жизнь женщин вовсе не красит. На ней было серое шерстяное платье со шнуровкой и головной убор, похожий на капюшон.

— Эй ты! Данмер! Ты не из Данстара? — крикнула она мне низким голосом. Похоже, привыкла строить работяг, чтобы не отлынивали.

— Нет. Я ищу работу.

— А потянешь ли? — она придирчиво осмотрела меня с головы до ног. — С виду не силач… Ну ладно, и для тебя дело найдется. Можешь оставить вещи в доме рабочих, там как раз есть одна свободная кровать. Пошли, — она спустилась с настила, и я последовал за ней. — Работайте! Нечего без дела глаза лупить! Ленивые хоркеры! — обернулась нордка к мужикам, остановившимся, чтобы разглядеть меня.

— Как скажешь, хозяйка! — щербатый норд в шапке с завязками улыбнулся мне.

Женщина легко спустилась, проверила, как идет работа внизу, возле рубочных колод. Удостоверившись, что все в порядке, она позвала меня за собой.

— Тут, конечно, не озолотишься. Но честный труд всегда ценится богами, — произнесла она, словно пытаясь таким образом меня подбодрить или убедить в чем-то. — Плата за работу тридцать септимов в день. Если не отлыниваешь и не напиваешься, конечно. Из этой платы вычитается пятнадцать септимов за ночлег и еду.

Я внимательно выслушал её и еле сдержался, чтобы не хмыкнуть. Оплаты хватит, чтобы с голода не подохнуть, но такой труд, где едва сотню золотых за две недели наскребешь, вряд ли того стоит. Боги все мои прегрешения всё равно не простят, а если бы даже вдруг и появился шанс на искупление, то я бы не стал даже пытаться заслужить прощение подобным образом.

— И никак нельзя заработать больше? — поинтересовался я.

Женщина открыла дверь дома ключом.

Глава 5. Теплый прием

На следующее утро я направился в Виндхельм. Не сказать, что дорога была лёгкой, все такой же холод и облачная серость с пронизывающим до костей влажным ветром.

От деревни Анга дорога плавно спускалась по холму и тянулась вдоль русла реки. Так я добрался до обледенелого моста и уже отсюда увидел Виндхельм, черным непотопляемым кораблём выплывающим из зыбкого сырого тумана.

Это была неприступная крепость, высотой стен способная соперничать даже со Скинградом.

Город был защищён рекой и горами, и подойти к нему с армией наверняка очень непросто.

Я слегка улыбнулся. Так или иначе, я здесь не задержусь, но, вероятно, найду требуемое. И без того призрачная надежда, что придворный маг захочет встретиться со мной, уже почти рассеялась. Конечно, я попытаюсь добиться аудиенции, но, если верить словам Хадринга о данмерах в Виндхельме, вероятность успеха крайне мала. Но даже если не получится с ним встретиться, то меня ждет теплое местечко на лесопилке, где можно переждать невзгоды до весны.

Перейдя по мосту на другой берег реки, отправился дальше через редкий лесок на склоне.

Справа застыли отвесные чёрные скалы, и не хватало взгляда, чтобы снизу увидеть их вершины. Русло реки оказалось слева, и по мере приближения к Виндхельму становилось шире.

Розалинде бы здесь понравилось. Я хоть и старался не думать о жене, но именно сейчас вспомнил, как она впервые увидела снег. Её лучащиеся восторгом глаза. Как она дышала морозным горным воздухом, столь необычным после анвильской жары.

А я за последние недели на этот проклятый снег насмотрелся с лихвой. К сожалению, придется к нему привыкнуть.

Из приятных воспоминаний и мрачных размышлений меня вырвал раздавшийся впереди волчий вой, и я замедлился, осторожно выудив из ножен кинжал. Без магии встреча с хищниками будет проблемой. Обойти их, как я наивно понадеялся, не вышло.

На покатом берегу реки небольшая стая из трех крупных черно-серых волков лакомилась убитой козой. Снег обагрился звериной кровью. Один из хищников то ли услышав мои шаги, то ли почуяв мой запах, резко вскинул голову и шевельнул острыми ушами. Я решил не двигаться. Возможно, насытившись мясом, звери не нападут, если не воспримут меня как угрозу. Пока в голове не укладывалось, как справиться с ними, не прибегая к магии – один кинжал против трех клыкастых пастей далеко не преимущество.

Поэтому я прислушался к себе — не вернулась ли магия?

Часто колотящееся сердце подсказало, что мои силы никуда не делись, просто нужно как можно скорее напомнить своему разуму, как пользоваться магическим даром, пробудить его, как и я сам пробудился от действия зелья. Причем, как можно скорее.

Волки заметили меня и распознали не врага, но прекрасное дополнение к трапезе. Бежать было бесполезно. Звери быстрее. Нагонят, повалят с ног и тогда я потеряю даже незначительный шанс выжить.

Хищники внезапно разбежались в стороны, но один остался передо мной — они пытались взять меня в кольцо. Я отступил на пару шагов назад, но позади была только отвесная скала, покрытая льдом. Поэтому пришлось сконцентрироваться на чарах и вытянуть перед собой свободную руку.

Неровный поток огня, больше похожий на короткую вспышку, слизнул шкуру с бока подбежавшего слева волка, и тот, тонко скуля от боли, умчался зализывать ожог. Но и пламя на руке иссякло, будто на эти жалкие чары израсходовались все мои силы.

Бегущий справа зверь, воспользовавшись моим коротким замешательством, прыгнул на меня и сбил с ног. Хорошо хоть голову надежно защищал шлем. Несколько раз неловко пырнув его кинжалом, я услышал визг и почувствовал горячую звериную кровь, брызнувшую на меня. Над лицом раскрылась клыкастая волчья пасть — хищник продолжал бороться, несмотря на раны, но вскоре натиск ослаб, и я с трудом сбросил с себя умирающего зверя. Еще один волк пытался вцепиться мне в руку. Рядом снова клацнули зубы, раздался визг, и сраженный зверь внезапно повалился рядом, хотя я даже не успел защититься.

В его глазу торчала чёрная стрела с блестящим оперением — кто-то стрелял в него сверху. Я машинально вскинул голову, заметив, как на скале промелькнула тень. И эта тень, с которой мы уже встречались прежде, спасла меня от хищника.

Я медленно встал, осматривая залитую кровью одежду. К счастью, отделался только парой ссадин, когда упал на дорогу.

Моя спасительница очень быстро исчезла, даже не спустилась поздороваться. Кем бы ни была эта убийца из Темного Братства, мною она определённо заинтересована — не исключено, что следила за мной, пока я работал на лесопилке. Знать бы почему? Вероятно, я просто похож на какого-то её давнего знакомого, которого она и сама позабыла. Что ж, время покажет. Но может выйти скверно, когда она поймет, что обозналась…

— Буду должен… — выдохнул я, восстанавливая сбитое дыхание.

Путь продолжился в раздумьях, однако я ни на секунду не терял бдительности и внимательно посматривал по сторонам. Все ждал, когда же увижу фигуру в черном, которая сначала приветливо помашет мне ручкой, а потом бросит метательный нож, целясь в глаз.

Вскоре впереди показался внушительный каменный мост с горящими жаровнями и колоннами, увенчанными изваяниями в форме орлиных голов с раскрытыми клювами, но я не ощутил безопасности.

Первым делом, конечно, отогрел окоченевшие руки над пламенем, потом направился в город.

Миновав мост, я очутился напротив конюшен с навесом. Две нагруженные повозки с вещами выдвигались в путь. Кучеры были нордами, но в повозках сплошь сидели данмеры, что уже вызвало подозрения. Выглядело так, словно эльфы сбегали. Типично для моих соплеменников. Хотя, стоило бы выяснить, в чем причина. На ум сразу пришла война тех самых Братьев Бури с Империей, но, возможно, было и что-то ещё.

Развернувшись, я пошагал по мосту к городу.

Северная цитадель чёрным льдом сверкала в дневном свете. Сквозь облака едва пробивались редкие бледные солнечные лучи. Казалось, что стены Виндхельма их поглощают. Что каждую кроху тепла, упавшую с неба, жадно пожирает это затаившееся среди гор чудовище.