Меж двух лесных миров

...

Лес просыпался медленно. Вместе с ним оживали обитатели глубин — те, кого солнце касалось лишь краем луча, пробиваясь сквозь плотный полог листьев. Ветки деревьев тихо колыхались под лёгким утренним ветром, а трава будто оживала под ногами каждого странника. Воздух был наполнен ароматом влажной земли, хвои и цветущих трав, а где-то вдалеке слышался переливчатый напев лесной зарянки — первого вестника утра.

В глубине леса жили хранители. Эльфы. Дети зелени и тишины. Они шагали бесшумно, их голоса сливались с лесом, становились частью его дыхания. Казалось, сам лес пел вместе с ними, отражая каждую ноту в шелесте листвы и пении птиц. Их песни были древними, как корни дубов, и таинственными, как лунный свет на поверхности лесного озера.

Среди них был Ианор. Его кожа отливала зелёным, точно цвет молодой травы, а волосы цвета глубокого моря были заплетены в косы, перевитые серебряными нитями — знак путешественника. Он шёл позади своих соратников, держась за деревянный посох, изогнутый словно ветвь ивы. На его кончике мерцал маленький изумруд — камень, данный ему матерью перед первым путём. Говорили, он хранил воспоминания.

Ианор тихо подпевал общей песне, что текла плавно и негромко, как теплый поток:

Наш путь не вечен,

И мы идём туда,

Куда нас ведут наши ноги...

Куда нас манит тишина.

Нам неведом отчий кров —

Наш лес это наш дом.

Нам неведом страх тьмы —

Нам ведом только свет.

Усталая земля

Ждёт нашей ласки и тепла.

Там растает темнота,

Где ступаем мы.

Нам неведом отчий кров —

Наш лес это наш дом.

Нам неведом страх тьмы —

Нам ведом только свет.

В каждом камне, в каждом льне —

Отсвет бытия...

И мы идём туда,

Куда ведут нас стопы...

И её мелодия пробуждала лес: трава слегка колыхалась под ногами, листья и цветы, казалось, расправляли свои усталые лепестки. Их песня говорила о путешествиях, о дорогах, которые никогда не кончаются, о тайнах леса, которые нужно слышать сердцем, а не ушами.

Он принадлежал к лесным эльфам, которые не знали постоянного дома — их путь был вечным странствием. Но где бы они ни останавливались, лес отвечал им взаимностью: растения оживали, животные подходили ближе, и тишина становилась наполненной жизнью. Ианор чувствовал это всем существом — лес был жив, и он будто сливался с ним, будто был его частью. Порой ему казалось, что он слышит шёпот деревьев — древний, медленный, полный загадок.

Ианор остановился и присел на корточки возле цветущих лунных лилий и морской сирени. Его пальцы осторожно коснулись лепестка лунной лилии, и словно откликнувшись на прикосновение, цветок слегка задрожал, его лепестки засияли мягким серебристым светом.

Рядом пробился маленький росток, нежно зелёный, едва видимый сквозь мох. Он словно почувствовал дыхание эльфа и медленно вытянулся вверх, изгибаясь к свету. Когда он достиг высоты другой лилии, верхушка его бутона распустилась, раскрывая голубо-серебристые лепестки. Они раскрывались медленно, слой за слоем, как будто цветок нежно вздыхал. Лепестки переливались мягким светом, отражая солнечные лучи.

Уголки губ Ианора дрогнули, сложившись в беззвучную улыбку. В его широко распахнутых глазах, словно в двух зелёных озёрах, заплясали солнечные зайчики. Он склонил голову в почтительном приветствии.

Эльф поднялся и пошёл дальше, стараясь не отставать от своих товарищей. Впереди шёл Пфениэль — эльф с кожей того же глубокого зелёного оттенка, что у Ианора, но с волосами цвета коры старого дерева. Под его длинными волосами пряталась любимая белка Кара, выглядывая любопытными глазками.

Пфениэль посмотрел на Ианора и тихо спросил с лёгкой улыбкой на лице.

— Ианор, ты снова замечтался у этих лилий?

— Разве можно не замечтаться? — ответил Ианор той же улыбкой. — Они говорят со мной на языке тишины, Пфениэль. Каждый лепесток — это история, которую никто, кроме леса, не слышал.

Они продолжили путь, пока не вышли на цветочное поле, усыпанное маленькими ромашками и фиалками. Эльфы присели на мягкую траву, а цветы под их ногами расступались, будто признавая их присутствие, даже когда они сели. Вокруг витала лёгкая свежесть, слышался шелест травы и тихий звон лесной жизни.

Солнце пробралось сквозь листья деревьев, освещая всю поляну.

После долгого пути и изнуряющей прогулки по лесу, эльфы почувствовали голод. Их тела умоляли о передышке и пище. Тогда один из эльфов достал из своей сумки нумилир — лепёшку, созданную специально для путешественников, которая могла насытить эльфов на целый день. Он аккуратно разломал её на маленькие кусочки и начал раздавать своим товарищам, угощая каждого.

Остальные благодарно приняли куски, ведь их собственные запасы нужно было беречь для долгого пути.

Животные, наблюдавшие за ними, тоже приносили дары. Рыжая белка с пушистым хвостом принесла ёлочные орешки, ёжик — яблоко и несколько ягод. Маленькая мышка положила на землю несколько ягод рябины, а воробей принес зерна, которые он утащил с ближайшего поля. Белый кролик, выглянув из травы, притащил пару морковок.

Подкрепившись и отдохнув, эльфы стали подниматься. Ианор, поднимаясь, посмотрел на лесных друзей и произнёс:

— Будьте благословенны, друзья мои!

Эльфы улыбнулись и кивнули в знак согласия, а животные почтительно склонили головы в ответ.

Путники вновь двинулись в путь. Деревья будто расступались перед ними, открывая дорогу, а вместе с каждым шагом разливалась их песня. Теперь в её мелодии звучала любовь к природе и благодарность за дар жизни.

Ианор шёл, глядя на папоротники, что тихо колыхались от ветра, и на колокольчики, склонявшие головы в такт лесной песне. Он подпевал своим спутникам, не сбиваясь с шага, но всё равно витал в мыслях. Казалось, что каждый его шаг, каждая мелодия, каждый взгляд на цветок складываются в единую историю, где и он сам — часть великого пути.

Пальцы скользнули по изумруду на посохе. Камень вспыхнул мягким светом, словно откликнулся на его мысли.