Между нами

1.Аня

1. АНЯ

Белый Hunday Solaris шурша опавшими желтыми листьями припарковался у одного из подъездов многоквартирного дома. Сентябрь в Москве выдался дождливым. Грозы и беснующийся ураганный ветер срывали с деревьев листья вместе с ветками. Осиротевшая без материнского дерева листва не желала прозябать в мелких зыбких лужах и навязчиво липла к обуви прохожих и шинам проезжавших машин. Тополиные листья умудрились прилипнуть не только к колесам Соляриса. Они причудливо повисли хаотичными гирляндами даже на дверцы автомобиля. За рулем почти новенькой машины сидела двадцатилетняя студентка третьего курса Московского Литературного института Аня Самойлова.

— Выходи, — быстро сказала в трубку смартфона Анна и провела пальцем по красному кружочку "отбой".

Каждое утро Анна забирала подругу Викторию, чтобы вместе поехать на лекции. У Вики не было автомобиля, зато у нее была полная семья. А вот, Аня этим похвастаться не могла. Отец ушел из семьи семь лет назад. И теперь, из чувства вины, он соревновался с бывшей женой Маргаритой, у кого подарки для дочери круче. На пятом году после развода, они, наконец, научились коммунницировать и решили подарить дочери автомобиль в честь поступления в институт. Они вместе завалились в автосалон и довольно шумно и придирчиво выбрали дочери подарок. Аня была рада не только новой машине но и тому, что родители смогли мирно находиться рядом, без взаимных упреков и обвинений.

Отец собрал свои вещи в большой чемодан, которым семья давно не пользовалась из-за того что стал старым и местами обзавелся неприглядными трещинами и морщинками. Его не выкидывали, потому что он много лет служил верой и правдой во всех поездках. Он несколько раз терялся в заграничных аэропортах, но позже неизменно возвращался к хозяевам. И теперь чемодан, как старый друг семьи, пылился в кладовой, потому что хозяевам было жалко выбросить. Отец выбрал для ухода из семьи именно его. Новые не стал трогать, оставил жене и дочке. Им нужнее. Все, что не уместилось в чемодан, Вениамин, так зовут Аниного отца, покидал в большие мусорные пакеты и ушел под обвинительные крики теперь уже бывшей жены. "Предатель! Сволочь! Верни мне годы, что я на тебя потратила!".

Родители прожили вместе более пятнадцати лет. Работали оба. Папа Вениамин вместе с бывшим однокурсником основал свое адвокатское бюро. А мама Маргарита семимильными шагами поднималась по карьерной лестнице на одном из федеральных каналов. Ее часто не было дома, возвращалась за полночь. Всегда уставшая. Даже когда родилась Анечка, ей не сиделось дома. Когда дочери исполнилось шесть месяцев, Марго привела в дом няню и оставила дочь с ней, а сама вернулась на любимую работу. Аня была на попечении няни до первого класса. Затем мама отказалась от ее услуг. Папа не возражал, но было видно что не доволен выбором мамы.

Отец вырос в семье, где мать, Анина бабушка, не работала и содержала дом в идеальном порядке. Все белье было тщательно выглажено и благоухало кондиционером для белья. Полы были стерильны и Веня часто ходил босиком по теплым полам, и никогда к ступням не прилипала соринка. Этого же он ждал и от жены. Но маму не интересовал быт, ей нравилось работать на телевидении. Поэтому семья часто перебивалась замороженными полуфабрикатами, заказанной в ресторане едой. И лишь по выходным варилась большая кастрюля борща, сразу на несколько дней. В духовке, экономя время, запекалась курица и сбоку притулившаяся в фольге буженина. И что-нибудь на гарнир. Полы в трехкомнатной квартире мылись редко. Часто в субботний полдень, после того как мама высыпалась после рабочей недели, проходилась по квартире с пылесосом и на этом уборка заканчивалась. Шлепая босыми ногами по теплому полу уже собственной квартире папа возмущался, что к ступням прилипает всякий мусор. Особенно его возмущали приставшие к пальцам длинные белые мамины волосы.
— Неужели так сложно убраться в доме? По полу невозможно ходить!— с внушительной ноткой брезгливости отец вопрошал мать, уткнувшуюся в ноутбук.
— Ты можешь надеть тапочки и мусор перестанет тебя беспокоить, — отзывалась мама.
— А я не хочу ходить в тапочках. Я хочу, чтобы полы были чистыми, — возражал папа.
— Если кого-то что-то не устраивает, тот может взять в руки тряпку и вымыть полы самостоятельно, — не отрываясь от ноутбука парировала Маргарита.
— Убирать квартиру, готовить, стирать, гладить мне рубашки должна жена. Это не мужское дело! — обиженно бурчал отец и выплескивал свое возмущение на чашке, о стенки которой он усердно стучал ложкой, размешивая сахар.
—Дорогой, на твои не мужские дела у меня совершенно нет времени. И если честно, желания тоже нет. Хочешь, я найму помощницу по хозяйству и она будет делать за меня всю домашнюю работу. Мы же можем ее себе позволить, у нас достаточно денег, — уже не в первый раз предлагала мама.
— Я не хочу, чтобы в моем доме присутствовал чужой человек, копался в нашем грязном белье и стирал наши трусы. Эти обязанности твои и не нужно перекладывать их на других людей, — папа и гостей в квартире не очень любил.
— Ну, тогда терпи, — мать равнодушно пожимала плечами и на этом разговор заканчивался.

И папа терпел. Настолько долго, насколько это было возможно. А потом ушел. К парикмахерше из салона, в котором стригся. Темноволосая Юля с идеальной укладкой завладела папой настолько, что он решился развестись с Маргаритой, которую когда-то так сильно любил. Женился на ней сразу после развода. Та с радостью оставила работу, села дома и содержала в идеальном состоянии не только полы, но и папины рубашки. И готовила ему каждый день.

Папа расстался с мамой, а вот с Аней расстаться не мог. Каждые выходные он забирал дочь с собой и превращал каждую встречу в самое настоящее приключение. Походы в парк, катание на лыжах на Лосиноостровской, кино — сразу на два сеанса с огромным ведерком попкорна. И неизменный ужин в детском кафе, где они под конец встречи могли сидеть в тишине и говорить о чем угодно. На папе теперь была всегда идеально выглаженная рубашка, от которой щедро пахло Ленором, перебивавшим аромат мужского парфюма. Новой жизнью отец был доволен и даже не старался этого скрывать. Аня любила встречи с отцом, пока один за другим у нее появились сводные братья.

2. Даниил часть 1

2.ДАНИИЛ
(Бруклин, Нью Йорк,США)

— О-ох, — выдохнул Даниил и откатился на край кровати. Четырехчасовой секс-марафон изрядно его измотал.

Хотелось в душ, но сил подняться с кровати не было, ноги пока дрожали. Нужно немного подождать. Он потянулся к прикроватной тумбе и взял стакан с водой и жадными глотками осушил его. Стало легче.
— Мог бы и мне хоть чуть-чуть оставить, — отозвалась с другого края кровати Моника.
— Прости, — он совсем забыл о ее существовании.
— Ладно, сама налью себе, — решила не затевать скандал девушка. Последние несколько часов ей было слишком хорошо, благодаря этому парню, ругаться не хотелось. — Пойду приму душ.
— Иди, — облегченно выдохнул Даня и прикрыл глаза.

Дремота уносила его, погружая все дальше в сон. Под веками заплясали серебряные завитушки, уши перестали реагировать на посторонние звуки. И вот Даниил уже летит над океаном, распрастав по-птичьи руки. В впереди виднеется статуя Свободы. Там-то он и приземлится, прямо на смотровой площадке. Неизвестно откуда в Даниной руке появилась видеокамера. "Будет отличный сюжет. Начну снимать до того, как успею приземлиться. должен получиться крутой кадр," — отметил про себя Даня. На подлете к статуе он подтянул камеру к лицу, вот-вот начнет приземляться. Там внизу, на площадке стояла какая-то симпатичная блондинка. Уже в возрасте, но сохранилась хорошо. Даня улыбнулся женщине и помахал рукой, давая понять, чтоб та подвинулась и освободила место для приземления. Площадку ему тут же освободили. И вот он спускается, смотрит в глаза и улыбается, женщина дарит улыбку в ответ.

— Данил, ты храпишь, — кто-то усердно тряс его плечо, — ты что, уснул?

Моника. Выдернутый из сна Даниил непонимающими глазами посмотрел на разбудившую его девушку.
— Что? — раздраженно спросил он.
— Ты заснул, даже в душ не сходил. Иди в душ, — заметив его раздражение, обиженно приказала девушка.

Обреченно вздохнув, Даниил поплелся в душ. Теплые, чуть прохладные струйки воды взбодрили его. Он тщательно вымылся, смывая липкое соитие со своего тела и даже почиситил зубы. Тщательно растерев себя полотенцем, Даня заглянул на кухню и наполнил стакан водой, кинув в него пару кубиков льда. Задев плечом дверной косяк и чуть не расплескав воду, он втянул сквозь зубы воздух, прикрыл глаза и вернулся за вторым стаканом. Для Моники. Иначе опять, обидевшись будет выговаривать ему, упрекая в эгоизме.
Даня поставил на тумбочку перед подругой стакан и отхлебнул от своего. Та, обнаженная, распластавшись на большей части кровати, довольно мурлыкнула и не притронулась к стакану. Даниил обошел кровать и допив воду, с облегчением занял свою половину. Он довольно потянулся и повернулся к окну, подставив Монике свою натренированную спину. Через секунду сзади послышалось легкое шуршание простынями. Моника перекатилась к нему поближе, прижалась вплотную, закинула на его бедро ногу и положила ладонь на плечо. Она прислонилась к его плечу губами и громко чмокнула, оставляя после себя легкий слюнявый след на коже. Даниил съежился и смахнул ее руку с плеча.
— Спокойной ночи, — прошептал он.
— Спокойной ночи, — обиженно отозвалась Моника.

Даня закрыл глаза, желая поскорее заснуть и попробовать увидеть прервавшийся сон. Чем-то зацепила его та блондинка на смотровой площадке. Даже не успел с ней познакомиться.

— Даня, — снова вырвала его из забытья Моника.
— Мм? — вопросительно промычал Даниил.
— А ты меня любишь?
— Угу, — глухо отозвался он.
— А как ты меня любишь? — не отставала Моника.

Терпение кончилось. Даня подскочил на кровати, отбросив при этом подушку на пол, и сел.
— Какого черта?
— Что, прости? — девушка тоже поспешила сесть в подушках и испуганно вглядывалась в его глаза сквозь темноту.
— Какого черта ты задаешь такие тупые вопросы? — Даня начал распаляться и похоже, его уже было не остановить. — Как я по твоему мнению должен тебя любить? Мы всего полгода в месте. Какой именно любви ты от меня ждешь?
— Ну ты и придурок! — со слезами в голосе прошипела Моника.
— Да пошла ты, — фыркнул Даниил и снова лег, предварительно подняв подушку с пола.
— Неужели так трудно было ответить? — жгучим хлыстом раздались за спиной слова подруги.
— Ответить что? — сквозь зубы, не скрывая раздражения бросил он.
— Как ты меня любишь, — прошептала Моника и затаив дыхание дожидалась ответа.

Даниил шумно выдохнул и не поворачиваясь к подруге ответил:
— А как я должен тебя любить тебя, Моника? Я не знаю, как ты хочешь. Я вообще не знаю уже, люблю ли я тебя. Мы занимались с тобой сексом, четыре часа. И поверь, устал больше, чем ты. У тебя даже сил хватило, чтобы тут же побежать в душ. Я принес тебе воды. Даже лед в стакан положил. Не это ли проявление любви? А ты даже к нему не притронулась! И теперь, когда я так сильно хочу спать, ты достаешь меня своими глупыми вопросами. Как семнадцатилетняя малолетка, неуверенная в себе и в любви тех, кто рядом. А нам, между прочим, по двадцать четыре года. Мы вместе закончили университет и по праву считаемся взрослыми людьми, потому что сами зарабатываем себе на жизнь. Неужели нельзя перестать вести себя как недолюбленный ребенок?
— Ну ты и мудак! — Данин ответ Монике не понравился и теперь она была готова вцепиться в него когтями. — Если ты сомневаешься в своей любви ко мне, может, тогда... — Она перевела дыхание, стараясь не расплакаться. — Нам лучше расстаться?
— Думаю, что это не плохая идея, — не поворачиваясь к ней, ответил Даня и сложил руки на груди.
— Ах, вот как! — Моника молнией встала с постели и в один шагоказалась в центре спальни. — Отлично, тогда мы расстаемся!
— Отлично, — согласился Даня.
— Прекрасно. Ухожу прямо сейчас! И чтоб ты знал: будешь пытаться меня вернуть — у тебя ничего не выйдет. Я не вернусь, — она протянула указательный палец в сторону Дани и выжидающе замолчала.
— Да я и не собирался, — чуть слышно буркнул он.
— Я ухожу! — еще раз напомнила Моника, собирая по комнате одежду.