Мелисса

Всё обратимо, ничто не есть конец

В квартире стояла гробовая тишина, нарушаемая лишь тихим хрипом и звуком ерзания босых ног по полу. На холодном кафеле лежала шестнадцатилетняя девушка. Жизнь стремительно покидала её. Изо рта сочилась жёлтая пена, тело билось в конвульсиях, а глаза уставились на остатки разноцветных таблеток разной формы, которые были рассыпаны по полу, будто цветы по весенней степи.

Перед глазами Амелии мелькала вся её жизнь. К сожалению, она проходила слишком быстро, не считая одного момента… Момента, когда отец Майлз открыл своё истинное лицо. Это произошло поздним вечером. Амелия шла к своей подруге, в доме которой должна была состояться вечеринка, как вдруг она услышала шаги у себя за спиной. Обернувшись, девочка увидела священника, отца Майлза. Он ничего не сказал ей, просто достал из кармана нож и приставил Амелии к горлу. Так они  и дошли до его машины, где святой отец и сделал своё совсем не святое дело. Девочка боялась кричать, ибо даже во время всего «действа» холодное лезвие было прижато к её горлу.

Есть ли смысл жить, когда тебя изнасиловал человек, которому доверяет добрая половина города? Что если никто не верит, что ты беременна от священника-насильника, а не от какого-то парня с тех вечеринок, что ты посещала? Для Амелии ответ был однозначен – нет, смысла в такой жизни нет. Но вот голосу, который услышала девочка в своей голове, думал иначе.

- Ты умираешь, Амелия – прошептал тихий женский голос – Но заслуживаешь ли ты этого? А заслуживает ли этого тот ублюдок?

Самым странным было то, что голос доносился не сверху, где потенциально мог стоять человек, а снизу – из-под пола. Время остановило свой ход, перед глазами у Амелии воцарилась тьма. Она не могла произнести ни слова в ответ, но «незнакомка» читала её мысли.

- Смерть выбрала ты для себя сама, и возвращаться не сильно хочешь. Я понимаю, твоё решение было окончательным. Но мести, всё же, ты хочешь – голос незнакомки звучал тихо и сладко, обволакивая умирающие тело Амелии тонкой плёнкой тепла – Ничто не обратимо, ничто не есть конец.

Во тьме Амелия увидела лишь неясный силуэт. Он не напоминал ни человеческий, ни животный, ни какой-либо узнаваемый вовсе. Это были полупрозрачные цвета, свечения исходящие из самой бездны.

- Видишь ли, ты не хочешь жить, но хочешь мстить, а мне хочется, и при этом я хочу отомстить за тебя. Я – беглец, я сбежала из своего мира в ваш мир, мир физический. Для того, чтобы жить мне нужно тело. Предлагаю тебе сделку: ты отдаёшь мне своё тело, а я мщу за тебя.

Пространство пронзил ещё один голос  - голос Амелии. Она нашла в себе силы проецировать свой голос в эту черноту своего подсознания, что для человека, находящегося при смерти, очень нелегко.

- Если моё тело будет у тебя, то что будет со мной? Что будет с моим сознанием, с моей… душой? – прорезал пустоту голос девочки, чьё бездыханное тело лежало на холодном кафеле.

- Сознание и тело не разделимы. Поэтому я то и не могу жить в вашем мире без него. Я буду честна с тобой, Амелия, тебе придётся стать наблюдателем, ибо мне нужен над этим сосудом полный контроль. Ты не сможешь даже пошевелить пальцем, это будет лишь сон. Но я дарую тебе искупление – в этом сне ты сможешь увидеть, как твой враг получит по заслугам.

- Я согласна – сказала из последних сил Амелия перед тем, как её дух окончательно ослаб.

- Имя мне Мелисса. И я использую тело этой девушки ка сосуд. Контракт подписан, я свободна.

Амелия, точнее её разум, растворилась в невесомости. Вспышка поглотила её, оставив лишь наблюдать за происходящим сквозь свой бесконечный сон. Но тело её поднялось на ноги. Теперь этим телом владела Мелисса.

Новую хозяйку совсем не интересовало новое тело. Она не стала рассматривать каждый его сантиметр, не подошла даже к зеркалу. Мелиссу больше интересовала память Амелии, каждый уголок, каждый кадр, каждая крупица информации. Спящая почувствовала такое вторжение, но ей было плевать, ибо она понимала, что всё это ради мести.

Короткая стрелка приближалась к девяти. Отец Майлз уже вышел из церкви, подошёл к машине и дёрнул за ручку двери. Усевшись и захлопнув дверь, священник, слегка пригнувшись, вставил ключ в замок зажигания. Но стоило ему поднять голову, ка в зеркале заднего вида он увидел девичье лицо, наполовину закрытое длинными рыжими волосами. Майлз вздрогнул, но не обронил ни слова… Пока не почувствовал у своего горла холодную сталь.

- Господи! Боже! Амелия… Амелия, прошу, не делай этого. Мне очень жаль, мне так жаль…  - Залепетал отец.

- Амелия тебя слышит. Она просила передать, что ненавидит тебя – Произнесла Мелисса игривым голосом, немного улыбнувшись.

Лезвие кухонного ножа впилось священнику в щёку, дробя зубы и прорезая ткани. Майлз закричал от боли, когда кончик ножа вышел у него чуть ниже скулы. Второй удар пришёлся в живот. Мелисса воткнула нож по самую рукоятку, и потянула в сторону, вспарывая насильнику брюхо. Похотливая свинья орала, заливая салон кровью. Третий удар пришёлся прямо в шею. Лезвие перерезало сонную артерию и яремную вену. Открывшийся фонтан крови окрасил в красный цвет остальную часть салона.

Закончив кровавую расправу, Мелисса вышла из машины, открыла переднюю дверь и принялась обыскивать труп. Её рука остановилась недалеко от перерезанной шеи. Ловким движением она сорвала с шеи деревянный крестик и положила себе на ладонь.

- Зачем тебе этот крестик? – раздался из глубины голос Амелии.

- Ох, ты даже не представляешь всю силу этого, на первый взгляд невзрачного предмета! – произнесла мелисса. Даже не пошевелив губами.

Вдруг крестик в её руке поднялся в воздух. Он начал вибрировать, издавать непонятные звуки, напоминающие человеческую речь, а потом и вовсе засветился лиловым светом. Маленькие светящиеся капли поднимались в воздух, будто дождь, что шёл снизу вверх.

- В этом предмете заключена жизненная эссенция. У всех нас, существ из Бета-мира, своя особая сила. Моя – извлечение такой эссенции. Она даст мне способности, о которых ни один живой организм не может и мечтать. Отец Майлз умел манипулировать людьми, он заставлял сотни людей верить ему. Его последняя жизненная сила осталась здесь, в этом религиозном атрибуте.

Воспоминания одержимого

Жара… Эта проклятая сорокаградусная жара. Такое чувство, будто ты попал в адский котел, но больше грешников вокруг не оказалось, и вот ты здесь совсем один, наедине со своими мучениями. Вот только в данном случае роль адского котла исполняет старенький фольксваген, а роль ада — штат Невада в начале лета. Смотришь на пустынную, раскалённую от солнечных лучей, асфальтированную дорогу и задаёшь себе лишь один вопрос: Когда моя жизнь скатилась в …это? Но ведь у всего в нашей жизни есть причинно-следственная связь.

Может быть всё началось в тот момент, как я завалил вступительные экзамены? А может раньше? Не так всё это важно. Важно лишь одно: в колледж я не поступил… Ну что тут сказать? Такое чувство, будто в один миг всё пошло не по плану: экзамены были завалены, семейного бюджета не хватает. Пришлось взять год «передышки». «Передышка» же заключается в доставке всяких посылок и разного хлама по разным штатам, разъезжая на скрипящем вэне. Первая машина, бюджет не велик… чего уж взять с семьи автоэлектрика и уборщицы?

Зелёный знак с поблекшими белыми буквами гласит: «Спаниш-Спрингс 332 мили». Старенький Ваген, годов эдак 80х производства, не тянет больше 45 в час, а времени то уже 4 часа вечера! Да и спать хочется страшно! Надо бы остановиться где-нибудь на ночь. Я слышал, что очень часто на таких дорогах (обычно где-то по центру) ставят небольшие заправочки и мотели. Бизнес на таких горе-водителях, как я строится о-го-го как!

Где-то 5 приевшихся хитов нулевых спустя, предо мною предстал ярко-красный биллборд, гласящий: «Последнее пристанище живых на ближайшие 300 миль!». Звучит, конечно, через чур пафосно, но чертовски верно, ведь вокруг ничего, кроме песка и камней. Чуть ниже было написано: «жильё, еда, топливо». До заката 5 часов, ехать до пункта назначения не менее 7 часов, спать чертовски охота… Итог: надо остановится, выхода нет (на энергетиках, по два бакса за банку, не продержался бы).

Залив в бак 3 галлона, я отправился в густонаселённый мухами «бар», более напоминавший какую-то помойку. Пустыня, всё-таки, тут не до комфорта, а тем более не до проверяющих органов.

Наевшись вареным мясом неизвестного происхождения, гордо наименованного «свининой», я, взяв бутылочку холодненького пива, направился в свой «президентский люкс». Мой номер представлял из себя небольшую комнатушку, оборудованную старенькой одноместной кроватью, стулом и раковиной. Спартанские условия, что тут сказать! Отодвинув шторы, в которых, по всей видимости, когда-то была завернута какая-то рыба, предо мной открылся вид на песчаный бархан вдалеке. Пожалуй, это было единственным хорошим моментом за всю мою поездку. Вид то завораживающий! Волны песка и этот бархан, отбрасывающий тень в сторону востока, выглядели как картина художника. Настоящего художника, а не современное психоделическое дерьмо, называемое искусством! Будь у меня фотоаппарат, я бы обязательно запечатлел этот завораживающий вид, но под рукой был лишь старенький телефон с камерой на 8 мегапикселей. Фото я всё же сделал, некачественное, с куском шторы, влезшим в объектив, но всё же есть хоть какое-то напоминание о лучшем моменте в худшей поездки в моей жизни.

Приняв позу скрюченного человека, пострадавшего после чудовищной автокатастрофы, я засыпал на продавленном матрасе, терзая себя очередной глупейшей мыслью: «А может, мне стоило стать художником, писать пейзажи, портреты?».

Взрыв. Война. Катастрофа. Я проснулся от ужасного грохота. Я инстинктивно бросился на пол и накрыл руками голову. Однако потом последовали не выстрелы и разрушения, а раскатистый хохот. Какие-то ублюдки в час ночи взрывали что-то на улице. Справа от меня послышался шквал гневного мата, производимого каким-то, обозленным на этих мудаков-подрывников и весь мир, человеком. Безусловно, я полностью разделял его эмоции и переживания, подогревая атмосферу всеми известными мне нехорошими словами, попутно пытаясь забраться обратно на кровать.

Уснуть я смог не сразу, если вообще смог, учитывая, что где-то слева раздавался звонкий хохот какой-то девицы, явно находящейся не в адекватном состоянии. В голове звучала лишь одна мысль: «за что мне всё это?». Не успел я заняться поиском ответа на этот вопрос, как вдруг с улицы послышалась чертовски знакомая сигнализация. Вдруг резкий запах едкого дыма ударил мне в нос. Мой мозг довольно быстро связал между собой эту логическую цепочки из двух звеньев, и теперь у меня в голове прозвучала мысль, отдавшаяся ещё громче, чем сигнализация: «ВЭН!».

Я стремглав выбежал на улицу. Едкий дым сразу ударил в нос и глаза. От увиденного у меня помутилось в глазах (а может быть в этом был виноват дым): мой «лимузин» стоял в огне! Меня охватили паника и гнев, мысли перестукивали, как вагон на стыке железнодорожных рельс. В это время где-то в 30 футах от меня стояли два паренька. Сомнений не было: это те самые подонки. На их рожах стояла довольная улыбка, а изо рта доносился раздражающий идиотский смех. На балконе неподалёку стояли ещё четверо: две девушки и два парня. Все они были раздеты почти догола, а из их ртов доносился тот самый смех. Нет, не смех, а отвратительный, бесящий хохот.

В порыве гнева я кинулся на тех двух, что стояли неподалёку. Я не контролировал себя: мною управлял гнев и поток адреналина в теле.

Однако меньше, чем через секунду всё пошло не по плану. Плана у меня, конечно не было, но были хоть какие-то варианты развития событий. Однако случившееся превзошло все мои ожидания и предположения. Паренёк слева резко выхватил из кармана… перцовый баллончик! Я был готов к ножу или огнестрелу, но точно не к этому. Даже в состоянии наркотического и алкогольного опьянения он попал мне в глаза едкой кислотно-оранжевой жидкостью.

Невыносимое жжение в глазах, резкая тупая боль в голове и неадекватный раскатистый хохот — последнее, что я помню за тот день.

Трудно нормально вспомнить хоть что-то из моих последующих двух месяцев жизни, всё будто в тумане. Если хорошенько постараться, то можно вытащить из глубин памяти кое-какие обрывки воспоминаний: госпиталь, рыдающая мать, возвращение домой.

Массовое поражение

- Столько трупов, столько невинных людей… Зачем это всё, неужели тебе не было достаточно жизней тех негодяев, что искалечили бедного парня? – раздался голос из глубины.

- Смерть – лучший наркотик. Когда они умирают, то источают такие эмоции, такие сладкие последние вздохи! Никакой наркотик не способен подарить человеку столько счастья, сколько приносят мне предсмертные агонии! – произнесла Мелисса, широко улыбаясь.

Существо шагало по обугленным трупам чуть ли не вприпрыжку. Девичье лицо было искажено в жуткой улыбке. Мелисса искала кое-что. Она размахивала руками, внезапно останавливалась, пытаясь уловить звуки, недоступные человеческому уху, пытаясь увидеть цвета, недоступные человеческому глазу. Внезапно она остановилась и выкинула руку вперёд. Она почувствовала что-то… Живое.

- Я чувствую её. Эта эссенция жизни похожа на ту, что я забрала у Майлза, но вкус у неё чуть горче – прошептала кровожадная сущность.

Мелисса подошла к одному из сожжённых трупов. Он застыл в позе эмбриона. Бедняга катался по полу в попытках сбить пламя, но, очевидно, его попытки не увенчались успехом. Тонкие девичьи пальцы дотронулись до слипшихся век на правом глазу и силой оторвали их друг от друга. Под ними покоился мёртвый глаз, напоминавший мутный дверной глазок. Не приложив и малейших усилий, пальцы сдавили зрительный орган и резко дёрнули его на себя. Глаз вылетел из глазницы, как пробка из бутылки вина, оставляя после себя лишь пустую глазницу.

- Этот человек был слеп на один глаз. Сахарный диабет сожрал его зрение. Если левый его глаз мог видеть окружающий мир, то правый – лишь тьму. В нём и таится эссенция жизни. Она так хотела вновь увидеть мир, но видела лишь тьму. Это нам и сыграет на руку. Ибо в связке с голосом из подсознания визуальный образ должен дать прекрасный результат – произнесла сущность голосом Амелии, заставляя губы последней исказиться в ещё более жуткой улыбке, чем прежде.

Из глубины глазного яблока было видно тусклое свечение оранжевого цвета. Огонь был настолько сильным, что окрасил в свой цвет даже жизненную эссенцию.

- А кроме невероятного наслаждения, все эти жизни дают мне всё больше сил. Смотри, что я теперь могу, Амелия!

Вдруг мобильные телефоны, оставшиеся в карманах мертвецов, одновременно зазвонили. На экранах высветился номер: 09081945.

- Именно в этот день я отдала свой личный приказ.  Ох, сколько же жизней я поглотила в этот день! Оружие массового поражения просто прекрасно!