Мерцающий остров

1. ЧАСТЬ 1: Компаньоны

.

От Автора: серия Двенадцатая стихия - ничего общего с женским романтическим фэнтези или с боевыми бродилками "условного средневековья" - тут не об этом, не ищите;) Это про главный ПОВОРОТ В ЖИЗНИ, после которого ничто уже не будет прежним...

Знак на обложке "золотое колесо".

.

Десятью стихиями правят дэкайи,

Любовь зовут первой из всех и она выше всех,

Но есть двенадцатая… Дорога.

.

МЕРЦАЮЩИЙ ОСТРОВ

.

*****

Голоса и перестук копыт заставили солнечный свет в лесу вибрировать, словно марево над раскаленным песком, но вскоре стихли за деревьями. На перекресток двух проезжих тропинок бесшумно вышел стройный парень в кожаном лесном костюме. Куртка без рукавов не стесняла движений. Бурой тенью он скользил по тропе, настороженно оглядываясь и прислушиваясь. Явно не хотел встречи с другими гостями леса.

Впрочем, сам он был в лесу, скорее, абориген, чем гость. Оттого так и напоминал потревоженного охотниками зверька. Присев на перекрестке, парень внимательно рассмотрел следы проезжих купцов — небольшой караван, всего шесть лошадей и пара тяжелых повозок. Покрутил головой, проверяя ветер, протянул ладонь над засыпанной сосновой хвоей тропинкой. Несколько хвоинок поднялись, словно примагниченные. Их иголки соединились, составив «шалашик». Вертолов[1] взял их на ладонь, покачал, взвешивая что-то неосязаемое для других. Хвоинки зашевелились, из них сложилась стрелка, вполне четко указав направление от развилки. В другую сторону от тропы, где прошли торговцы.

Непринужденно отряхнув ладони, парень встал и позвал через плечо:

— Они отдаляются. Путь свободен.

Заскрипели большие деревянные колеса ручной тележки. Спутники молодого вертолова покинули укрытие в зарослях бузины и подкатили тележку к перекрестку.

Высокий загорелый мужчина с густыми каштановыми волосами, почти в таком же лесном костюме, похожий на странствующего рыцаря Братства Дороги или охотника-одиночку — иногда их трудно отличить, особенно, без меча. И девушка с длинными темными волосами, серьезная и независимая, что традиционно подчеркивалось черным корсажем и красной юбкой — крайне неуместной в лесу и прикрытой куском маскировочной паутинной ткани. Наряд сильных независимых барышень из народа — дочерей кузнецов, военных, лесничих, подразумевал умение обращаться с оружием и не хуже защитной окраски ядовитых животных сигнализировал издали чужакам: «Не лезь, я кусаюсь»!

Честно говоря, лицо и фигура выдавали в ней слишком образованную горожанку, а не дочь кузнеца, но жесткое выражение светлых глаз и охотничий нож на поясе подтверждали право на красную юбку.

— Нам сюда, — вертолов показал прямо.

— Как ты это делаешь, Сильф? — с тихим восхищением спросил сын дороги.

Парень скромно двинул плечом:

— Я просто смотрю и слушаю.

— Все смотрят и слушают. Но получается только у тебя, — мужчина улыбнулся, покатив тележку мимо развилки. Девушка шла за ним, вертолов — чуть впереди. В тележке играл солнечными зайчиками медный чайник, отлично маскируясь среди солнечно-рыжих сосновых стволов. Его поместили среди походных одеял, плаща и мешка с продуктами, чтобы ненароком не звякал, поссорившись с черным обугленным котелком. Другого скарба в тележке не было, но и этого хватит для дальней дороги в теплое время года. Тем более тем, кто умеет находить в лесу не только направление, но пристанище и еду.

— Сильф, ты знаешь следующую примету? — негромко спросила девушка у следопыта.

— Озеро. Я чувствую его впереди и слышу тихое журчание. Думаю, рядом родник или чистый ручей. Хорошее место для привала.

— Далеко? — уточнил мужчина.

— Может — час, может — два.

Троица путешественников с тележкой, в отличие от группы торговцев, всё дальше уходила от выхода на торный путь. Они шли почти параллельно большой дороге, незаметно углубляясь в лес.

.

[1] Вертолов — ловец вероятностей, он же ловкий проводник. В свободных мирах одно из званий, определяемых по крови, дающих способность видеть переходы и сознательно проходить в другие миры. У проводников каждого звания свой способ перехода.

2.

*****

— Эй, бабуся! Не видала похожую девку? — В клубах пыли патруль обогнал одинокую старушку с клюкой и притормозил коней, чтобы показать объявление о розыске.

— Ась? Такую? Не, не, не видала, — затрясла головой сгорбленная бабка в дорожном плаще, кашляя и отгоняя клюкой пыль заодно с ближайшим нетерпеливо храпящим конём (с одинаковым успехом). — Глупостями занимаетесь! Дайте пройти… не то, прокляну!

— Извините, госпожа. Служба! — Старший в отряде сам отодвинул коня и поднес объявление поближе к лицу старухи: — Посмотрите хорошенько. Это опасная преступница, хоть и выглядит ангелочком!

Не переставая кашлять и махать перед лицом клюкой, разгоняя пыль, старуха глянула из-под капюшона плаща на листок с портретом молодой остролицей блондинки.

— Беглая принцесса, что ль? — проскрипела она. — Небось, из-под венца сбежала?

— Вроде того, — не стал спорить глава патруля, решив, что старушка не слишком хорошо слышит. — Не видели такую?

— Я с утра только три крестьянских подводы и встретила, милок, все из города шли, видать, с ярмарки, — старуха указала вперед клюкой. — Барышни такой с ними не было. И вовсе никакой, одни пьяные мужики. Ааах, неет, вроде почтовая карета меня обогнала… Точно, запамятовала. Была карета. Уже часа три назад, если верить солнцу. Такие барышни пешком не ходят, если и была, то пронеслась мимо… фить! Где уж мне разглядеть…

— Почтовая карета? — переговаривались патрульные. — По времени сходится. Она, небось, уже в городе! Спасибо, бабуся! Доброй дороги!

— Фрр-апчхи! И вам не споткнуться… Ишь, окаянные, пыль гоняют… покоя бедной старушке нет… — бормотала себе под нос бабка с клюкой. Седая, как присыпанная серой пылью, длинная прядь волос выбивалась из-под капюшона. Рука, совсем скрытая широким рукавом, тяжело опиралась на клюку. Сгорбленная фигура медленно тащилась по дороге вдоль леса до тех пор, пока всадники патруля не скрылись вдали.

Быстро глянув по сторонам, «бабка» выпрямилась, разминая скрюченную спину. Резко помолодев и постройнев, но не бросив удобную крепкую палку, девичья фигурка в плаще с капюшоном ловко перемахнула через поваленное на обочине дерево и скрылась в лесу. Не рискнула дальше идти открыто по большой дороге. У каждого патруля есть этот проклятущий портрет!

*****

Беглянка в нищенском плаще лавировала между колючими кустами, буреломом и рыжими стволами сосен. Шагов через триста, считая по прямой от дороги, она наткнулась на тропу, ведущую вдоль опушки. Плавно изгибаясь, тропинка увела ненастоящую старушку поглубже в лес, на поляну к лесному озерцу.

Треугольный камень на берегу, выше человеческого роста, но недостаточно огромный, чтобы называться скалой, повернулся к озеру отвесной стенкой, будто ножом срезанной. Скорее, отколотой молнией. По каменной стене водяной змейкой струился в озеро чистый родник.

Всё так же насторожено прислушиваясь и простреливая лес острыми взглядами, девица в розыске скользнула к роднику. Убедилась, что вода не солёная – хотя минеральные источники в этих краях не редкость. Жадно подставила ладони, напилась, освежила лицо и смыла с волос маскировочную «седую» пыль. Юное треугольное лицо с острыми чертами и огромными, по-лисьи раскосыми льдисто-голубыми глазами, обрамленное светлыми волнистыми локонами, подходило только аристократке западного края. Хотя происхождение и поведение беглянки выглядело весьма сомнительным, если знать, как она обманула патруль.

Вскрикнула и спорхнула с низкой ветки сорока. Беглянка услышала вдалеке скрип колес и мигом отпрянула за камень. Притаилась и наблюдала, как довольно безобидная с виду троица молодых людей: высокий мужчина, его спутница и кареглазый парень расположились на пикник возле озера. Они развели костер, набрав родниковой воды, подвесили над огнем чайник, о чем-то негромко совещались, с аппетитом жуя хлеб, сыр, зелень и ветчину. Увидев, что красавчик, похожий одновременно на рыцаря и следопыта, второй раз отрезал всем по толстому ломтю ветчины, беглянка не выдержала.

Низко надвинула капюшон, снова в образе старушки, попросилась к огоньку добрых путников.

— Садитесь, госпожа. Угощайтесь, — барышня в красной юбке вежливо предложила гостье присесть на низкий заросший мхом валун, и на листе лопуха, как на тарелке, протянула еду.

— Благодарствую, — проскрипела «старушка». — Не часто встретишь таких добрых людей. Откуда вы?

— Издалека, — раньше остальных кратко ответил парень. — Лишних встреч в дороге не ищем, но лиц своих не скрываем. И не обманываем незнакомцев, натягивая чужие шкуры!

— О чем ты? — мужчина нахмурился, пытаясь заглянуть под капюшон, прежде чем обижать их гостью словом или делом. Та отвернулась, ещё больше сгорбившись.

Вертолов засмеялся:

— Молодую старушку зубы выдают! Руки и лицо она прячет, но вгрызлась в хлеб не так уж незаметно. Не бойтесь нас, можете снять маскарад, вас тут не обидят… Если первая на нападёте.

— Очень нужно мне на вас нападать, — капризно отозвалась блондинка, откинув капюшон и тряхнув локонами. Заодно распахнула плащ, открыв голубое шелковое платье без видимого оружия на поясе. — Я вас сама боялась, вот и…

— Здорово получилось, у вас талант, — путешественники весело обсуждали, кто и когда заметил, что со «старушкой» что-то так.

3.

*****

Это было два дня назад.

Я остановилась в маленьком отеле «Хризанта» в ближайшем городке Стильоне. Сказать по правде, я не получила богатого наследства, не считая отцовского азарта и ловких пальцев матери. Она прекрасно музицировала. Мне ноты даются хуже, чем счет карт и ставок. Так что, я много играю, позволяя ещё более азартным и довольно глупым господам обеспечивать мне проживание в отелях и переезды из города в город. Нигде подолгу не задерживаюсь, день-два — и дальше. Как накоплю на месяц тихой жизни в скромном пансионе, желательно с видом на море, тогда и до клавиш руки иногда доходят. Но редко.

Двое суток подошли к последнему обеду, когда в «Хризанте» появился важный гость. Такой высокий, лощеный — или банкир, или чиновник торгового министерства, точно не простой лавочник. Перстень-печатка, толстая часовая цепочка поперек жилета — все дела.

Окинул зал ресторана победительным взглядом и сам — представьте, сам! — предложил составить мне компанию. Прямо-таки навязывался, надеясь осчастливить своим вниманием бедную гувернантку или безработную компаньонку, за кого он там меня принял? Но где-то через час, пока мы трапезничали за его счет, он признал во мне светскую особу, охочую до игр и развлечений. Я его снова не разубеждала.

Мы пошли в игорный зал и весело провели там время до позднего вечера, переходя от карточного столика к рулетке, не забыв шахматы и бильярд. Он оказался не так прост, как я ожидала, возможно, даже тайный дипломат, играющий в банкира. Но меня его тайна не интересовала. К десяти вечера я выиграла достаточно, чтобы пойти спать. У меня было куплено место в первом почтовом дилижансе — вставать в пять утра.

Но господин (я так и не знала его полного имени, он просил называть себя Донатоном. Я тоже назвала ему что-то вроде Сюзи или Селесты — всегда приходят на ум такие имена) не желал отпускать меня. Он уже много выпил, но падать с ног и засыпать не собирался. Мы ещё танцевали до полуночи, и моё новое голубое платье запомнил весь ресторан. В конце концов, я ускользнула, твердо решив хоть немного поспать (не люблю спать в дороге, рядом с незнакомцами).

Наутро меня разбудил слуга, как условлено. Пришлось снова пройти через ресторан, но я рассчитывала задеть его лишь краем своего плаща. Но когда я спустилась, чтобы распрощаться с «Хризантой», внизу были люди из особого ведомства. Я сразу их узнала — тайная полиция! Хотят выглядеть как обычные шпики, но на лицах легко читаются знание государственных тайн, эти печати не подделать.

Прежде, чем я сообразила, что происходит, мне преградили путь и стали задавать вопросы. Хозяин, сам стоящий за стойкой, указал на меня: «Она была с ним здесь до ночи!» И тут я наконец узнала, что ищут в пустом зале тайнецы.

Донатона — кем бы он ни был на самом деле, — служанка утром нашла мертвым. Оказывается, он тоже просил себя рано разбудить. В каком-то смысле мне повезло, что он не проснулся, был шанс застрять с ним в одном дилижансе ещё на целый день. Спасибо, нет! Но подлость в том, что с первого взгляда хозяин понял — это яд. Не знаю, как он догадался, видно у них в «Хризанте» травить гостей в порядке вещей. Хозяин вызвал полицию, а те по документам смекнули, что это дело тайнецов. Видно, уж очень важной шишкой был покойный. Ехал куда-то под прикрытием по сверхсекретному делу, старательно изображал беспечного богатого гуляку, ещё и меня выбрал себе в прикрытие, но… Кто-то за ним следил и знал, кто он на самом деле. Так я полагаю. Потому что после веселой пьянки псевдобанкир лег спать уже отравленным, а при нём были какие-то важные бумаги. Они пропали.

И вся эта шайка тайнецов решила, что единственный свидетель, он же — отличная подозреваемая, — я! Пришлось внезапно бросить в них свой саквояжик и бежать через окно. Потом петлять по городу, залечь в трущобах, понимая, что все выходы уже перекрыты, меня ищут. Дилижанс ушел без меня, ночью я выбралась через потайной лаз в стене вместе с нищими. Вы видели, каким способом я маскируюсь, до вас все верили! — беззаботно закончила блондинка.

— Один вопрос, — высокий мужчина пристально смотрел в ее светлые раскосые глаза. — Обычно ты играешь честно?

— Ну… как пойдет. В основном, да. У меня дар считать, запоминать цифры. Я вижу множество комбинаций карт или рулетки как узоры на скатерти — они все передо мной. Но главное, я никого не убивала! Не в этот раз, — с вызовом уточнила ложная старушка.

— Мы верим, что у тебя не было времени и большого желания доказывать это. Проще сбежать, — мирно кивнул ей сын дороги. — Куда теперь?

— Подальше. Нужно залечь на дно. Но вряд ли я далеко и быстро уйду сама через лес. А на дорогах мне опасно. Можно узнать, куда вы направляетесь?

— Вот с направлением у нас большие сложности, — весело ответила девушка в красной юбке. — Есть цель, но нет прямого пути к ней. Мы ищем Мерцающий остров.

Изящные брови блондинки удивленно взлетели.

— Разве это не сказка? В смысле, что остров можно найти по своему желанию, или что он появится сам, когда очень нужен? Не верю, что к нему можно пройти без проводника.

— У нас есть проводник.

— Тогда, умоляю, возьмите меня с собой! — беглянка стиснула руки на груди. — Мне не нужен сам остров, но если вы будете срезать пространство, и в один миг окажетесь за сотню миль отсюда, это то, чего я сейчас больше всего желаю! Если хотите, я щедро оплачу этот переход. У меня есть деньги.

4.

Девица в красной юбке переступила порог трактира «Орешка» и решительно направилась к стойке. Веселый крупный трактирщик кивком приветствовал гостью. Не дождавшись пароля, спросил сам:

— Чем могу помочь, госпожа?

— Мне нужен вертолов.

— Гм… редкое умение. Очень нужен?

— Я могу заплатить.

— Это само собой, только не мне, — трактирщик доверительно наклонился, понизив голос: — Оглянитесь, видите, за столиком у стены мрачный красавчик? Пьёт, будто он один в целом свете. Попробуйте поговорить, он может помочь, если захочет.

— Это он? — девица заинтересованно смотрела на высокого стройного мужчину с широкими плечами и густыми каштановыми волосами. Пожалуй, роскошная шевелюра — его особая примета, в остальном, обычный следопыт или странник, кто их разберет.

— Нет, но ему известен тот, кто вам нужен. Сможете убедить его покинуть наш уютный кров, он вас проводит. Предупреждаю, будет нелегко. Не хотите сначала поесть? Или возьмите еду с собой. Нельзя отправляться в дальний трудный путь не подкрепив хорошенько свои силы.

— Благодарю. Пожалуйста, принесите мне обед за соседний с ним столик, — согласилась одинокая путешественница. — У вас есть что-нибудь дежурное, подешевле?

— Будет сделано, госпожа, не волнуйтесь. Моя жена очень вкусно готовит, — заверил румяный трактирщик. Глядя на его широкое лицо, мощную фигуру, ничуть не страдающую худобой, верилось каждому его слову.

Может, всё дело в приятном голосе? В нём такая уверенность. Или она просто слишком устала? Даже не спросила имя незнакомца. Как к нему обращаться? Впрочем, вовремя вспомнив, что в дороге сходу спрашивать имя невежливо, порадовалась своей рассеянности. Трактирщик, должно быть, принял ее за опытную путешественницу. В его тоне мелькнула искренняя забота, как о своей, посвященной гостье, а не просто прохожей.

Или они в своем Братстве Дороги так внимательны ко всем, кто переступил их порог? Кто подскажет? Она изо всех сил изображает независимость, стараясь держаться так, будто отлично знает, что делает. На самом деле, отчаянно стараясь связать обрывки всего где-либо слышанного о трактирах и правилах общения с детьми дороги.

— Здесь, правда, вкусно кормят? — Увидев, что хмурый сосед не только пьет, но перед ним поставили блюдо с дымящимся мясом на костях, девица решила начать беседу без пустых слов о хорошей погоде. Имеет она право поинтересоваться? Ей ведь пока не принесли заказ.

Вместо ответа мужчина молча передвинул на другой край от блюда свою еще чистую тарелку и указал на нее, мол, хочешь знать? Попробуй.

— Спасибо за приглашение, — она вежливо кивнула, чуть привстав. — Но я же не могу оставить вас голодным!

— А я съем ваш заказ, — невозмутимо, чуть хрипло ответил сосед, даже не глянув в ее сторону. — Если вы заказали не только десерт, меня устроит любой обед из рук Фортины.

— Я заказала дежурное блюдо, даже не знаю, что именно, — смущенно призналась она. Сосед одобрительно двинул бровями:

— Значит, такое же жаркое дикой козы, с полным эскортом. Мы ничего не теряем, присоединяйтесь! Оберих! Еще тарелку! — завсегдатай возвысил голос, но веселый трактирщик уже был тут как тут, и протирал полотняной салфеткой второй прибор и тарелку, прежде чем выставить всё на стол.

— Вы уже за одним столиком? Поздравляю! Стремительный прогресс, — он подмигнул гостье. — Ты, грубиян, не откажи девушке в малюсенькой просьбе. Я поручился за тебя.

— Ещё в одной?

— А я пока ничего не просила. Вы сами предложили отобедать, — девица улыбалась с полным самообладанием. Сосед по столику откинулся на спинку кресла и наконец перевел взгляд на незнакомку. Глаза блеснули сдержанным интересом.

— Ладно, говори. Что надо?

— Мне нужен вертолов. Хозяин сказал, вы можете помочь.

— Могу? Я знаю одного мальчишку с таким умением, тут, поблизости. Но совершенно не уверен, что он свободен, и что возьмется за твое дело.

— Но вы можете нас познакомить? Я буду очень благодарна… Сколько вы хотите за эту услугу?

Мрачный красавчик в это время нёс на тарелку кусок жаркого. И уронил мясо, а не нормально положил, услышав последний вопрос. Скулы мужчины заострились, он угрожающе сузил глаза:

— В любом другом случае я бы уже опрокинул стол и начал драку, — абсолютно ровным голосом сообщил он, разделывая жаркое ножом и вилкой. — Но не могу же громить свой любимый трактир и ломать мебель Обериху. Я буду переваривать обиду не меньше получаса. Так что, раньше десерта больше ни слова о вашем деле. Угощайтесь. Этот румяный увалень, сейчас принесет салаты и сыр.

Она молча потупилась, приняв к сведению бестактность своей фразы о деньгах и отстраняющую вежливость собеседника. И занялась обедом. Запеченное мясо таяло во рту. Соус из лесных ягод, в меру кислый и острый, не обжигал нёбо, а только чуть согревал его, помогая раскрыть вкус жаркого. Сыр, зелень, тонко нарезанные томигриды, очень похожие на мелкие оранжевые помидоры кисло-сладкого вкуса, прекрасно сочетались с мясом. Огромные запеченные корни батата желтели на серебряном блюде для гарнира, приглашая полить их бока тем же соусом и густыми сливками, пока не остыли.

5.

*****

— Вы так и не назвали своё имя.

— Оно не тайна, но в братстве не слишком любят имена, которые ничего не значат. Предпочитаем прозвища. Их у меня немало. Друг, к которому мы идем, назвал меня Верен. Можешь звать так. Лучше на «ты».

— Верен от слова «верный»? — иронично уточнила его спутница. Сын дороги чуть поморщился, сделав жест кистью, означающий: «Ну, примерно».

— Скорее, «надежный». Я не могу хранить верность, если никому не присягал и ничего не обещал.

— А верность избранному пути? Дороге?

— Это не выбор, а данность.

— Что ж, надеюсь, это имя что-то значит. Мы идем всё дальше в лес, и мне бы очень хотелось доверять вам! Тебе…

Ее проводник хмыкнул.

— Стоило подумать раньше, если боишься идти в лес с незнакомцем на поиски другого незнакомца. За меня поручился Оберих, но вертолов — тоже мужчина.

— Нравится меня дразнить? — она смеялась, скрывая волнение.

— Но ты же не искала вертоловку!

— Потому что, насколько я знаю, это не человек, а инструмент, что-то вроде волчка. Верно, Верен?

— Именно так, — он склонил голову к плечу, оценив ее дерзость. — Как мне тебя представить? Или подождем? Сильф любит давать прозвища, он сам тебя назовет, когда увидит.

— А что во мне видишь ты?

— Искательницу приключений. Авантюристку поневоле. Не думаю, что это любовь к риску, ради самого риска. У тебя нет выхода, верно?

— Верно, Верен, — смеясь, передразнила она. — Авантюристка? Пусть. Но я бы сократила этот пышный титул.

— Аванта? Идущая только вперед? Будем знакомы, — он подал ей широкую ладонь. Она ответила крепким рукопожатием без кокетства. Аванта смотрела прямо в глаза своему спутнику и наконец разобрала их цвет — светлый орехово-зеленый. Глаза сына дороги темнели и светлели в зависимости от солнца и от мыслей. Светлели, если он смеялся, и хмурые брови расходились, словно тучи в небе. Сейчас он усмехнулся.

Аванта, наоборот, нахмурилась:

— Всё-таки, кто ты? Следопыт? Рыцарь? Бродяга? Я слабо разбираюсь в устройстве вашего братства.

— Всего понемногу. Не знаешь тонкости, так какая тебе разница? Как видишь, у меня лесной нож вместо меча. Впрочем, в наше время, рыцари сражаются любым удобным оружием, это не примета.

— Так всё-таки, ты рыцарь? Ах, нет, ты же не давал присягу!

— Я сын дороги. Иду по зову сердца, не связывая себя чужими правилами. Со стороны покажется, я служу братству, но это не обязанность. Само получается. Никто не может приказать мне, у нас нет начальства. Наши интересы всегда совпадают, помогая братству, я защищаю себя. Все мы одиночки, но все заодно. Одна дорога на всех.

— И в чем тогда надежность? Чтобы верить тебе, нужно хорошо тебя знать, а я совсем не знаю, — заметила Аванта. — Расскажи что-нибудь.

— Думаешь, скажу правду?

— Неважно. Просто хочу знать, что ты скажешь.

— Сначала ты. Что ты хочешь найти с помощью вертолова?

— Мерцающий остров.

— Ого! Запросы… Ну, предположим, ты его нашла. А как попадешь внутрь?

— Постучу в ворота. Надеюсь, там есть стража? Я им скажу, кого ищу, меня пропустят. По крайней мере, я надеюсь.

— У тебя там родня?

— Не совсем так… будущая родня, возможно.

— Жених? Друг?

— Да, — Аванта опустила взгляд на свои кожаные башмачки, ступающие по незаметной лесной тропке, усыпанной сосновой хвоей.

— Он служит в гарнизоне, где не бывает отпусков? Но письма ходят?

— Ты знаешь правила Мерцающего острова?

— Об этом все наслышаны, — Верен равнодушно пожал плечами. — В ворота гостей иногда впускают, но вот обратно хода нет.

— Ты видел его когда-нибудь? Не на картинке.

— Видел. Издали, когда шел к морю. С высокого холма открылся великолепный вид на приморскую долину. Река там огибала кольцом прекрасный город с острым шпилем белой башни в центре. Он сверкал на солнце, как хрустальный витой рог единорога. Вокруг раскинулись богатые кварталы с мраморными особняками, цветущие сады, широкие площади… Но стоило спуститься в долину, волшебный город на острове, окруженный рекой, исчез. Сама река исчезла! Я думал, это невозможно. Нарочно смотрел боковым зрением, не пристально, и был уверен, что уж река-то настоящая! Мираж…

Аванта только вздохнула. Хотелось бы ей так же ясно представлять, что она ищет.

6.

*****

Верен остановился возле огромного дуба с большим дуплом и стволом в три обхвата. Глянув по сторонам, убедившись по неизвестным Аванте приметам, что они на месте, условным стуком дал о себе знать. На удивление, дупло так резонировало, что стук разнесся далеко по лесу, как барабанная дробь дятла.

— Что теперь?

— Ждем, — спутник Аванты прислонился спиной к дереву и подставил лицо солнцу. Она присела на сильно выступающий корень, как на скамейку.

— Как думаешь, Верен, сколько вертолов запросит за услугу? Наслышана, будто они не просят больше, чем можешь заплатить, но, всё-таки, примерно сколько?

— Зависит от работы. Как он оценит сложность — заранее не угадаешь, там уже вмешивается вероятность. Но если ты о золоте, не беспокойся. Десяти золотых хватит. У тебя ведь есть столько?

— Так говоришь, будто деньги — не вся плата.

— Само собой. Обычно они просят что-нибудь из будущего, чего ты ещё не знаешь. Услуга за услугу.

— Спасибо, поняла. Почему мы не идем дальше? Здесь место встречи?

— Это граница. Пойдем мы дальше или нет, решать не нам.

Минут через десять по веткам над ними мелькнула длинная тень. Аванта не смогла рассмотреть животное вроде очень большой куницы, мелькнувшее абсолютно бесшумно. Издали донесся тихий мелодичный свист, на который Верен ответил. На тропинке появилась темная невысокая фигура. Совсем молодой парень подошел к дубу, где ждали гости, настороженно кивнул им, не подал Верену руки, хотя эти двое несомненно были знакомы.

— Камни мне намекнули, что у тебя новое дело. Я ждал. А это кто? — большие карие глаза на смуглом лице, как у ночного существа, сильно напоминали детей леса из древних сказок. Аванта сразу поняла, парень непрост. Это и есть тот самый вертолов?

— Авантюристка, считающая себя недостойной столь «пышного титула», — ответил Верен. — Предпочитает зваться Авантой. Это у нее дело, твои камни ошиблись.

— Они не ошибаются. Идемте.

*****

Мальчишка, не оглядываясь, петлял по незаметной тропке. Аванта слегка сердилась на игру в таинственность и мысленно называла парня именно так. Вертолов вывел их к верховьям широкой балки. По склону вела тропка вниз. Они недолго шли по дну, похожему на высохшую реку среди леса. Балка расширилась и «вылилась» в огромную поляну, застроенную шалашами, навесами, невысокими домами с небольшими пристройками: сарайчиками, ульями, погребами, колодцами и открытыми очагами.

Лесное селение, всё из темного дерева, без улиц, общей ограды и заборов, выглядело как единый большой-пребольшой двор, его границы терялись за пределами поляны. Людей в лесу жило немало, все занимались своими делами, но как-то непривычно мирно. Тихий гомон людских голосов смешивался с птичьим щебетом. В обычных селениях кричат, рубят дрова, соседи вечно что-то делят. Здесь хворост собирали без топора и говорили тихо. Чего ещё здесь не было, это собачьих будок. Остроухие псы с желтой шерстью, похожие на диких, свободно курсировали по селению. Полосатые и пятнистые кошки вполне привычно грелись на подоконниках и крышах, щурясь на солнышке. Они не трогали нахальных птиц и не боялись собак.

— Опять уходишь, Сильф? — приветливо окликнула вертолова из окна одна из хозяек.

— Собираюсь.

— Твои друзья не голодны? У меня скоро будет готов суп и пирог.

Парень вопросительно оглянулся. Верен, смягчив свой хриплый голос, заверил добрую хозяйку, что они уже отобедали, благодарят за приглашение, но, увы, очень спешат.

— Если дорога опасная, зайдите к Аэндоре, так надежней, — посоветовала хозяйка и ушла в дом.

— Мы к ней и направляемся, — подтвердил в опустевшее окно лесной мальчишка.

— Сильф, кстати, я нанимался только проводить барышню сюда и познакомить вас. Аванта убедилась, что тут довольно мило и почти безопасно? По крайней мере, пока она с тобой. Надеюсь, вы найдете общий язык. Не буду отвлекать, мне пора, — Верен хотел откланяться, но вертолов просил его остаться до встречи с загадочной Аэндорой.

Аванта поняла, что это местная провидица или мудрая старейшина. Во всяком случае, хороший тон перед дальней дорогой заглянуть к ней и выслушать совет. Жила она где-то далеко, на самом краю лесного поселения, не просто за пределами поляны.

Сильвецы — как называли себя лесные люди (не путать с коренным лесным народом — сильварами), раскинули свой городок на многих полянах. Как рыбацкие поселения в плавнях они, словно мостиками, соединялись лабиринтом тропинок, перекинутыми с острова на остров. Добираясь к дому Аэндоры, гости миновали несколько полян, полных солнца и жизни, но потом долго углублялись в темную чащу, мимо неприветливых буреломов и глубоких оврагов.

Местность всё больше понижалась и светлела. Но солнце уже не прибавляло радости. Лес поредел и побурел. Под ногами отчетливо хлюпало, хотя Сильф вёл гостей по сухим кочкам. Всё подсказывало, что где-то совсем недалеко, невидимое за деревьями раскинулось обширное болото. И точно, на самом краю заросшего камышами берега возвышался самый большой, из виденных ими в лесу, и самый необычный дом. Жилище Аэндоры.

7.

— Зачем строить дом в таком жутком месте? — Аванта смотрела вверх, на выросший на сваях трехэтажный деревянный гриб, все этажи которого были чуть смещены в разные стороны. Казалось, эта слишком высокая для топкой почвы конструкция начала рассыпаться, надстройки и крыша съехали в разные стороны, но чудом застыли и держатся на чьем-то честном слове или заклинании. — Ближайшее озеро еще чистое, но дальше — сплошная топь! Неужели кому-то нравится такой мёртвый лес?

— Для растительности тут и правда не весело, — заметил Верен, — но немало живности, верно? Птицы, зайцы, бобры… а, Сильф? Много тут шалашей охотников?

— Место богатейшее живностью, — совершенно серьезно подхватил парень. — Особенно по ночам… Так и шуршат, воют, рычат, сверкают глазами… проходу не дают. Не завидую тем, кто встретится с ними на том берегу. Но сюда не лезут.

— Так зачем же…? — снова ужаснулась Аванта. — Мне показалось, у вас говорят об Аэндоре с почтением. Почему она живет в такой глуши, если люди ее не изгнали?

— Как раз поэтому, — терпеливо пояснил вертолов. — Наша граница остановилась тут, потому что Аэндора сдерживает болото. Рядом с ней оно почти стало озером.

— Значит, этот берег — ваша граница. А за ней…

— Сумрачный Недобрый край, где водится всякое. Только Аэндора может жить здесь. Она не боится. А… я уже думал, тебя нет дома! — Сильф обернулся на скрип двери.

Выше их голов появился силуэт хозяйки, тощий и прямой, как крепкая сухая ветка.

— Здравствуй, малыш. Я собираю травы намного раньше или позже, под вечер. Куда же мне деться?

— Мало ли… тварь под воду утащит и хрум-хрум, никто не узнает!

Аванта удивилась, слыша в голосе мальчишки ироничное веселье, до сих пор ей казалось, вертолов напрочь лишен чувства юмора.

— Кого ты привёл в гости, малыш?

— Ты мне скажи. Верен, лезь сперва ты. Если тебя лестница выдержит, под нами точно не треснет!

— Добрый мальчик, — хмыкнул сын дороги. Легко поднялся на несколько ступеней приставной лестницы и обернулся, протянув руку барышне.

— Благодарю, я сама, — Аванта следом за ним взобралась на высокое крыльцо и прошла внутрь странного дома. Сильф появился на пороге последним и прикрыл за собой дверь.

Солнца из окон, выходящих на все стороны света, хватало, чтобы рассмотреть жилище провидицы. Там стояла печь прямо в центре комнаты, как несущий столб. С потолка свисали ароматные лечебные травы и целые лианы заплетенных в косы низок сушеных грибов, дикого чеснока, лука и зеленых листьев разных приправ. Удивительно смотрелись в лесном доме большие квадратные зеркала под каждым окном. Только через несколько мгновений Аванта поняла, что это блестящие стальные ставни-отражатели. Видно, порой в эти окна рвется нечто настолько враждебное, что без отражателей не обойтись.

Аэндора оказалась не такой, как представлялось гостям. Не старуха-знахарка, скромная или властная, но самим обликом вросшая в родной лес и этот кривобокий дом. Но высокая, с порывистыми движениями, острым взглядом хищной птицы, в пестрой шали с кистями, она выглядела странницей, случайно заглянувшей в пустующий дом, решив заночевать в нём, несмотря на его дурную славу.

Единственное, что соответствовало представлениям о местной волшебнице, на поясе у нее бряцали амулеты и шуршали маленькие пучки сухих трав. Шею и смуглые кисти рук обвивали ритуальные браслеты и ожерелья со старинными монетами, золотые, серебряные, медные и с вмонтированными в центр камушками — чередовались и мелодично звенели. В ушах тоже поблескивали серьги-амулеты, похожие на легкие виноградные грозди, составленные из тончайших блестящих чешуек разных металлов.

По ее красивому, но слишком худому, выдубленному ветрами лице, темному, как морёный дуб, трудно было угадать возраст. Не юный, но далеко не старый. Или… вечный?

— Ищете совета перед дорогой? — Аэндора не спрашивала, она знала.

— Мне нужен совет, — подала голос Аванта, стараясь звучать уверенно. — Я ищу Мерцающий остров! Он прячется от путешественников, но, надеюсь, Сильф выведет меня к цели. Что посоветуете, чтобы Сильф согласился мне помогать, и я достигла успеха?

— Это две разные цели, деточка, — чуть усмехнулась провидица, склонив голову набок, прислушиваясь к тому, что говорила гостья, слыша намного больше, чем просто слова и голос. — Сильф поможет. Стоит ему только бросить камушки, и он будет готов идти с тобой на край света. О плате не беспокойся, настоящий вертолов никогда не знает, сколько сил отнимет у него новое задание, поэтому не просит плату наперед. Но успех твоей цели зависит не только от умения Сильфа. И не только от твоей настойчивости. Твоё сердце рвется в белую башню посреди острова. Но город, скрытый от глаз чужаков, постоянно перемещается — он неприступен. Вам троим не по силам войти туда. Вас должно быть больше… вдвое больше! И до самых ворот, нет, до самой верхней лестницы белой башни, вы не будете знать, кто из вас — проводник, кто — ключ, кто — карта, а кто — жертва. Ваши способности могут объединяться, у каждого — своя роль, только тогда ты, детка, пройдешь туда и выберешься обратно.

— Одна? — вырвалось у Аванты.

Провидица успокаивающе улыбнулась и покачала головой.

8.

— Из ворот Мерцающего острова нет обратного хода, — хрипло пробормотал Верен. — И я вовсе не собираюсь пропасть там…

— Помолчи, Бард, — Аэндора спокойно назвала его другим именем. — Ты не откажешься от этого приключения, даже за щедрую плату. Так что не трать своё ворчание впустую. Дай мальчику заглянуть в расклад. Сильф, они в печке.

— Я знаю, — вертолов зачерпнул из зева печки горсть остывших угольков, сдул золу, и на ладони у него заблестела дюжина разноцветных камушков. Не обточенных, но за многие годы сглаженных пальцами гадателей.

Парень несколько раз медленно обошел всю комнату по солнцу, задерживаясь перед каждым окном, пока не выбрал то, что смотрело точно на болотную пустошь, в даль. Передвинул к нему легкий столик и трехногий табурет, поставил в центр широкую керамическую чашу с водой, бросил туда камешки. Они ярко сверкали на дне, а вода осталась прозрачной, без следа пепла.

Сильф закрыл глаза и водил руками над поверхностью воды, едва касаясь ее пальцами. Камни в чаше двигались, ползали по дну, даже стали подпрыгивать и резвились в воде, как рыбки. Постепенно, один за другим, они выпрыгивали в ладонь вертолова. Он вслепую раскладывал их по столу в только ему понятном порядке. Вероятно, считал камушки или просто почувствовал, когда чаша опустела, и осторожно отставил ее в сторону, чтобы не разлить. Ресницы парня слегка вздрагивали, между бровями появлялась и исчезала морщинка. Он прислушивался и передвигал камушки, выстраивая подобие карты. Но не касался их и глаз не открывал.

Наконец Сильф решил посмотреть, что получилось. Даже непосвященные ясно видели, что все камни выстроились извилистой треугольной дорожкой к белому камню, который венчал весь путь. Башня в центре Мерцающего острова.

— Ловушки… обманы… стрелы… клыки… когти… ничего не понимаю! Много обманов… — едва слышно шептал Сильф. — Переходы через огонь и воду… Мы точно должны быть вместе? — спросил он Аэндору.

— Не верится? Да, вы слишком разные. Но иначе не будет успеха. И… жертв станет больше.

Аванта вздрогнула, почувствовав холодок.

— Смотри, Верен, — не оглядываясь, парень сделал подзывающий жест. — Здесь начало пути. Этот плоский камень — болото. А там — остров с белой башней, до него не так далеко, как трудно добраться. Что ты видишь почти у ворот? Этот красный с черными полосками камень похож на Аванту? Темный с гладкими боками, обычно, я. Ну а этот, острый обломок кремния с зелеными точками, кто? Сам догадаешься?

— Гхм… — приглушенно кашлянул за его плечом Верен, удержав возражения. Три камня действительно лежали близко один к другому и очень далеко от условного начала пути.

— Не споришь с предсказанием? — удивилась Аэндора. — Неужели так поумнел? Что-то быстро. Нет ли здесь обмана?

— Я хочу знать, что говорит расклад о трудностях на пути, — хрипло сказал Верен. — Спорить я буду после.

— Мне пока неясны все значения, я их просто запомню, — спокойно ответил Сильф. — Вижу только, что препятствия идут несколькими грядами. Может, это горы? Или наши неприятности будут цепляться одна за другую — каскадом. Так что нужно быть осторожными. Вот этот розовый камушек мне не нравится. Он не просто близко к нам, он — опасность в самом безобидном обличье.

— А вот этот, огненный? — показала Аванта.

— Сердолик? Я не думаю, что это настоящее пламя, рядом нет знака угля. Это что-то страстное, много нервов, сердечные дела.

— И почти рядом с башней, — заметил Верен. — Всё верно, Аванта идет к жениху…

— Скажи прямо, боишься идти с нами? — бросила ему вызов девушка. Верен промолчал. Вид у него был очень хмурый, даже обреченный. Но слов возражения от него никто не услышал.

— Я не откажусь от этого приключения, — повторил он, скрипнув зубами.

Аэндора раскатисто рассмеялась:

— Вот и славно! Чаю на дорожку? Вы должны выйти на тот берег до темноты.

— На тот берег? Мы пойдем через болото? — Аванта не нашла слов, чтобы как следует возмутиться. Она смотрела сквозь открытое окно на бурую пустошь. И неотвратимо понимала, что Сильф не зря выбрал это направление для расклада. Стрела-карта вела вперед, а потом уходила вправо.

Им придется перейти через сильно неприветливую местность, чтобы только начать свой путь. Они молча смирились с таким началом.

9.

*****

Аэндора развела огонь в печке. Но прежде, чем поставить чайник с отваром бодрящих трав, она бросила в печь гадальные камушки. Огонь вспыхнул белыми колючими искрами, на миг посинел и опал, стал обычным.

— После каждого сеанса нужно сжечь тени, — буднично пояснила провидица. — Малыш, не теряй время, сам знаешь, другого ответа не будет. Собирай вещи.

Сильф со вздохом отложил в сторону плоский волчок размером с ладонь, расписанный знаками, цифрами и словами: да — нет, день — ночь, немедленно — позже, гроза, ясно, туман и прочее. Это и была обычная вертоловка. И как ее ни крутил парень, она упорно падала на бок, показывая: «немедленно».

— Разве это разумно, идти через гиблую трясину под вечер? Нельзя пересидеть ночь у тебя, а утром…

— Утром сильный туман. Ночью в Недобром краю легче выжить и схорониться, чем при свете дня, — Аэндора невозмутимо кивнула на люк с большим ржавым кольцом.

Сильф ее отлично понял. С усилием поднял крышку и скрылся в подполе, висящем в метре над землей, на сваях. Там что-то поскрипывало и гремело. Провидица разлила настоянный чай по чашкам, поставила в центр стола банку свежего лесного мёда, предложила угощаться. В ее странной избушке была на удивление дорогая посуда, тонкие расписные чашки, серебряные ложечки. Перед тем, как они начали пить, хозяйка взяла с полки стеклянный флакончик, отсыпала полную ложку темного травяного порошка и добавила персонально в чашку Верена.

— Для твоего горла.

Он молча кивнул и без опаски пил чай и вдыхал пар с ароматом розмарина и неизвестных Аванте смолистых трав. Ее чай холодил голову мятой, согревал кровь имбирным корнем и щекотал нос и нёбо ягодно-земляничным духом.

Хозяйка не сидела за столом с гостями, смотрела в окно, держа свою чашку на весу. Казалось, всё ее внимание носится над просторами болот, временно покинув свой дом.

— На самом деле твоё имя Бард? — тихо спросила Аванта.

— Это старое прозвище. Когда-то считалось, у меня красивый голос. Я рассказывал истории… — Верен сухо кашлянул, съел полную ложку мёда, запил волшебным чаем, и его хриплый голос действительно чуть смягчился.

— Что произошло?

— Не стоит глотать огонь, если не хочешь обжечься, — равнодушно ответил он.

— Ты дрался с драконом? Или это был пожар? Ты кого-нибудь спас? — вопросы Аванты звучали без сочувствия, иронично. Ей казалось, собеседник не простит жалости и снова замкнется.

— Да… огонь дракона, — медленно проговорил Верен. — Для этого не нужно вызывать на бой древнего ящера. Есть такое оружие, огненная трубка, в ней именно такой состав пламени. Один из подарков того самого Мерцающего острова, куда ты так стремишься.

— О чем ты?

— Все научные идеи, изобретения (легальные, разумеется) проходят испытания в белой башне, прежде чем выйти в свет. Всё слишком вредное, опасное, бесчеловечное навсегда остаётся в её стенах, не получив разрешения круга магистров. Или становится глубоко секретным, не для народа. Огненные трубки признаны законным оружием.

Аванта вздрогнула, словно была причастна к созданию драконьего пламени.

— Они очень мощные?

— Нет. Вот такая штука, длиной в локоть. Действует всего на три метра, в упор. Я и был слишком близко. Говорю же, глотать или выдыхать огонь безвредно для здоровья только на ярмарках. Да и этот старый трюк доступен не всем, верно?

— А что в том поединке потерял твой противник?

— Жизнь, — всё так же ровно, без эмоций ответил Верен. — Не хочу вспоминать подробности, это было давно. Уже больше трех лет. Но и я, и он были не одни, и драконово пламя им не помогло. Хочешь знать, я жалею? Не особо. Мы спасли две юные жизни… А горло когда-нибудь восстановится, если верить Аэндоре. А я ей верю.

Загрохотало громче, Сильф вынырнул из люка и вытащил большую деревянную тачку на двух колёсах. Верен помог ему сложить вещи в дорогу.

— Если бы я знал, что мы не вернемся в селение, сразу всё взял бы, — сокрушался вертолов. — У тебя есть оружие?

— Лесной нож и всякие дорожные мелочи — кремень, фляга… Я вообще не собирался идти с вами, но у меня всегда всё при мне. Гхм, только плащ не взял, остался в «Орешке».

— А у меня в сумке есть теплый плащ, крепкие башмаки, если мы заберемся в горы, смена одежды и деньги. Но нет ничего для ночевки в лесу, — сказала Аванта.

— Походные одеяла, котелок и самое необходимое — крючья, веревки, хлеб, сушеное мясо, сыр, соль, посуду я взял, — вздохнул Сильф, обозревая гору имущества на тележке. — Придется обойтись тем, что есть. Арбалет Аэндора не отдаст, ладно, Верен сделает по пути лук и стрелы. Верно?

— Угу.

— Что ж, пора. Солнца здесь почти не видать, но я чувствую, оно уже слишком высоко. Вот-вот и покатится на запад.

— Счастливой дороги, малыш. Всем вам удачи, не отступайтесь от трудной цели! — пожелала им Аэндора. — Остерегайтесь чужаков, но и расходиться не торопитесь. Помните — только вместе откроете… то, что скрыто на острове.

— Спасибо, госпожа Аэндора, — поклонилась Аванта. — И вам — сил и удачи здесь, на границе.

10.

*****

В зарослях камыша нашлась припрятанная широкая плоскодонка. Они с трудом втолкнули туда тележку, Аванта перебралась на нос, Верен сел на вёсла, Сильф держал руль. Бурый бугристый берег болотной пустоши приближался, но лодка никак не могла его достичь. Озеро оказалось намного шире, чем выглядело. Аванта ожидала, что всего несколько сильных взмахов вёсел, и они уткнутся носом в противоположный берег. Но они плыли уже минут десять, и берег только казался близко.

— Кто же вернет лодку обратно? — Аванта поняла, что лучше смотреть на удаляющийся дом провидицы, чем на неуловимый берег.

— Граница, — спокойно ответил Сильф. — Вода сама пригонит лодку на то же место, прямо к дому. Здесь всё стремится на тот берег, к Аэндоре, но не всё может туда вылезти. Потому и нам трудно плыть против общего течения.

— Но вода спокойна, разве тут есть течение?

— Видимого нет.

— Понятно, — Аванта перевела взгляд за борт и всматривалась в прозрачные воды озера, отвоеванного у болота. В глубине ходили темные тени, сомы или другие крупные темные твари. Все они, как сказал Сильф, стремились против хода лодки, в сторону дома провидицы. — Ты хорошо знаешь Аэндору?

— Она меня вырастила, — Сильф тоже смотрел на уходящий всё дальше странный дом на сваях. — Считается, она моя тётка. Другой родни нет, Аэндора, всё-таки, родная душа, хоть не думаю, что по крови.

— Почему не по крови? Мне показалось, вы похожи.

— У нас похожее призвание. Я спрашивал, она бы сказала, если что. Думаю, она нашла меня на дороге или ей кто-то отдал ребенка. Мне известно, что на свете есть места, откуда люди стараются передать хотя бы детей, если не могут выбраться сами. Аэндора родом оттуда. Возможно, она помогала другим. Но сейчас уже давно не странствует. Граница держит, не бросишь. А я не могу сидеть на месте.

— Она первая заметила твой дар? Или вертолова можно научить чувствовать вероятности?

— Учиться пришлось, но способности либо есть, либо нет. Аэндора не могла мне в этом помочь. Я вижу иначе, не могу читать будущее в снах или в зеркале. У меня получается только слышать лес, камни, воду, огонь, ветер… Но лучше всего я понимаю лес. Не могу удержать границы, наоборот, разрушаю их. Потому я почти не жил в ее доме, она устроила меня в селение и навещала, пока я был маленьким. А потом уже я ходил к ней.

— Сильф, ты был раньше на том берегу? — спросил Верен.

— Да, не раз. Но не ночью. И не уходил до сих пор в Негостеприимный край, как называют лес за болотной равниной. Это огромный овраг. Жуткое место. Там и в полдень темно!

— Тебе не странно, что мы должны заночевать там? — напомнила Аванта.

— Логику Аэндоры я понимаю, хотя не все в нее верят, — племянник провидицы хмыкнул. — Все опасные твари, которых на болоте полным-полно, по ночам стягиваются к границе, а днем прячутся в норах и расползаются по всему Недоброму краю. Значит, ночью у нас меньше шансов их встретить в овраге. И легче найти брошенное логово для ночевки — пещеры на склоне должны быть пустыми. Нам бы только успеть перейти болото до сумерек. А когда все сползутся штурмовать границу, мы будем уже далеко.

— Такой свет… похоже, тут всегда сумерки, — пробормотал Верен.

— Верно, — слегка улыбнулся вертолов. — Но не зря нам выпадало «немедленно». Компас вероятностей не врёт, сейчас у нас есть шанс перейти болото, позже будет только труднее. Запомните, там всё опасно! Не расходимся, идите за мной след в след. На голоса со стороны ни в коем случае не отзывайтесь, внимательно смотрите под ноги, а по сторонам не глазейте! Если что померещится, не присматривайтесь, отвернитесь, смотрите искоса, боковым зрением. Можно бы запастись амулетами чистого видения, но мы не на охоту идем, нам бы скорее миновать эту пустошь и не пропасть в ней. Худшее, чего нужно опасаться — тумана, видений, ложного зова и не наступить на спящую тварь. Верен, видишь пятачок для причала? Нам туда.

Примерившись, сильным рывком Верен вытолкнул лодку на берег. Плоскодонка въехала брюхом на травянистую кочку. Подождала, пока трое путешественников высадились в плавнях и, как живая, скользнула обратно в воду. Лодку быстро уносило невидимое течение. Верен выкатил тележку на ту условную «твердь», к которой они пристали. От колес оставались глубокие борозды, сразу залитые водой.

— За мной, след в след, — повторил Сильф, разматывая веревку. — Привязаться по-настоящему не получится, нужна свобода действий, но держитесь за вервь и не теряйте друг друга из виду. Я иду впереди, Аванта — сразу за мной, Верен, ты смотришь сзади. Далеко не расходитесь. Прежде чем говорить, дотроньтесь до собеседника, чтобы знать, что голос — не иллюзия. Мне это труднее, но я обернусь, если будет что сказать. Готовы?

— Даже если не очень, не возвращаться же, верно? — усмехнулся сын дороги.

— Если намекаете на меня, я пока не боюсь, — заметила Аванта. — Не знаю, как дальше, но пока это просто болото. Шорох трав, плеск воды, запах тины и торфа. Ночью у костра страшные истории об этих кочках наверное впечатляют, но не сейчас.

— Не нужно лишней бравады, — хрипло сказал Верен. — Приятно, что ты не трусиха, но отнесись к словам Сильфа серьезно. Тут коварное место.

— Я верю. Но всё равно не боюсь. Пока что, — со значением добавила Аванта. Спутники должны были понять, когда придет время ее успокаивать и подбадривать, они узнают. Но нет смысла пугать ее раньше времени.

11.

.

Бурая равнина казалась бескрайней, но нигде не выглядела однообразной. Каждая коряга служила особой приметой, и для знающих местность, не должно составлять труда находить в ней привычную тропу. Так обманывался взгляд чужака. Но Сильф показал, насколько вокруг всё ложно. Пройдя шагов десять по бурым травяным кочкам, он обернулся к спутникам:

— Оглядываться тут почти смертельно. Только отвернешься, всё впереди переменится, нужно снова прокладывать путь. Но один раз можно. Смотрите…

Они повернулись к берегу озера. Оно точно должно быть близко, это путешественники понимали. Но не увидели даже заросли камыша и черное поваленное дерево, мимо его вывернутых корней они только что прошли. Во все стороны одинаково далеко вперед раскинулось болото. Край его терялся в низко стелющемся тумане. Но и видимый край равнины везде перекрывали травяные шалаши, щупальца черных, словно сгоревших, коряг, высокие бурые кочки, обманывающие глаз — они выглядели далекими холмами, а могли оказаться высотой по колено. С уменьшением силуэтов по мере отдаления тут не сложилось, болото играло с размером наоборот. Путешественники чувствовали себя на дне плоской миски с невысокими краями, в которую с аппетитом заглядывает много невидимых голодных глаз.

Аванта и Верен, вопреки предупреждению, не могли не искать опасности по сторонам. Отвести пристальный взгляд от туманной кромки болота не получалось.

— Смотрите под ноги! — заставил их очнуться Сильф. — Нельзя долго стоять на месте, вода набирается. За мной, след в след…

Они поспешно переступили на сухую кочку, вытащив ноги из мокрой чавкающей глины. А ведь пару секунд назад было сухо. Топь коварно притаилась под слоем мертвой травы. Странно, обычно растительность на болотах буйная, сочная, воды корням хватает. Но если воды слишком много, всё гибнет. Даже корни вездесущей непобедимой травы захлебываются в топи.

Аванта осторожно ступала на те же точки, откуда только что убрал ногу вертолов. Сильф ступал легко, его следы не наполнялись бурой водой, они почти не приминали траву. Приходилось смотреть в оба, чтобы успевать за ним. За спиной она слышала скрип деревянных колёс, но Верена не видела и оглянуться не могла. Совсем не было времени обозревать окрестности, пусть даже боковым взглядом. Аванта верила, что замыкающий их цепочку опытный путешественник не отстанет, тележка не утянет его в топь, и он еще успеет глянут по сторонам. Сама Аванта мельком видела только спину вертолова и шла по его следу. Идя так, невозможно оценить, много ли пройдено и сколько осталось, но на болоте привязываться и к приметам, и к внутреннему чувству бесполезно. Это чужаки уже поняли. Проводник видит путь, ему решать как их вести, только он заметит край болота и выведет их… Они надеялись, что выведет.

Сильф потянул руку за спину, он не хотел оглядываться полностью, но подал знак:

— Осторожно, не заденьте эту корягу. Даже не трясите ее, проходя мимо, даже не задевайте ее тень! — в два прыжка он ловко обогнул большую зеленую лужу, показав путь. Повторить его манёвр, не прыгнув прямо перед длинной корягой, Аванте было непросто, она замешкалась. Верен в таком случае делал не прыжки, а шаги, длинные ноги ему это позволяли, тележку переносил рывком, ставя колёса только куда нужно.

Аванта почувствовала, как он подергал веревку, привлекая внимание:

— Не бойся, просто прыгай. Он спит…

Аванта похолодела, поняв опасность. То, что выглядело сухим голым стволом тонкого дерева, со множеством шипов из старых сучков, если смотреть на него сбоку, имело лапы, голову и хвост. Узкие челюсти почти перегораживали путь, указанный Сильфом.

Подобрав юбку, Аванта прыгнула с расчетом, чтобы ее нога лишь долю секунды касалась травяной кочки возле головы зубастого чудища. Двойной прыжок перенес ее на другой берег озерца, где ждал Сильф.

Верен чуть задержался. Длинная трещина в «дереве» открылась, показав острые зубки, стоящие зигзагом в два ряда. Обитатель болот зевнул, но не проснулся. Зато чуть передвинул голову. И вовремя! Иначе бы ему на нос обрушилась тяжелая тачка. Но Верен смог перенести ее по воздуху, легко ступив раз и два мимо болотного дрила, повадки которого он знал. Словно почувствовав, что упустил добычу, или разбуженный вибрацией зыбкой почвы, дрил сухо щелкнул зубами, в точности, как стучат ветки, и скользнул в воду. Словно коряга случайно свалилась с берега. Но чудище уже никого не обмануло.

— Что это было? — спросила Аванта в миг передышки.

— Дрил. Древесный крокодил, как его глупо классифицируют ученые, как будто дрил — рептилия, — хрипло ответил Верен.

— А разве нет?

— Вообще, он нежить, верно Сильф? Умеет не только полностью превращаться в дерево, но, к сожалению, и лазит по деревьям, правда, не высоко.

— Идемте, — Сильф спрятал вертоловку в полукруглую сумку-карман на поясе. — Нам туда.

12.

*****

Они шли, трясина не кончалась. Не то чтобы сильно стемнело или похолодало, как сказал Верен — на болоте всегда сумерки. Но путешественники всё сильнее чувствовали тревогу, что им не хватит времени, чтоб выйти на берег до темноты. В серой мгле солнца не было видно, да и никто, даже Сильф не смотрел в небо, выбирая следующее направление.

Они передвигались ломаной линией, обходя самые топкие места. Аванта двигалась за проводником бездумно, как привязанная, хотя веревка между ними не натягивалась. В момент резкого поворота иногда трудно было попасть в след, но она оступилась всего раз. Нога случайно соскользнула с кочки на пару дюймов в сторону от следа Сильфа. Тут же что-то хлопнуло и вертикальной струйкой взметнулся дымок.

— Не вдыхай! — мигом обернулся проводник. Аванта успела задержать дыхание, Верен — тем более. Сильф за руку вытащил спутницу на ближайший безопасный островок, метра на три подальше, и тогда велел глубоко вдохнуть пару раз.

— Всё нормально, я не вдыхала этот дым.

— Ты не знаешь. Оно не сразу заметно.

— Это болотный газ? Ядовитый?

К ним присоединился Верен, сделал глубокий вдох и закашлялся. Но тоже уверял, что ловушка болота его не задела.

— Гриб-морочак, — Сильф беспокойно вглядывался в лица спутников. — Уже созрел, значит. Морочаки — круглые пузыри, растут без света под травой и корягами, горят на солнце, лопаются, как дождевики, и плюются спорами. Вдохнешь такой дымок, а потом видишь и слышишь то, чего нет. Неприятно, ведь тут и постоянного морока хватает!

— Я в порядке, — повторила Аванта. — Смотри, туман наползает. Вы его видите?

— Угу, — хмуро подтвердил Верен.

— Зажгите фонари, держитесь ближе за веревку и светите под ноги, — скомандовал Сильф, достав из тележки три небьющиеся походные лампы в проволочной сетке. — На чужие огоньки не отвлекайтесь. Сейчас их будет много…

*****

Туман клубился длинными завитками, свет проявлял в нём переплетения и окошки, это была сеть из тумана. Казалось, вот ещё чуть-чуть, белесые занавеси разойдутся и впереди будет чисто. Но щупальца тумана только колыхались, приоткрываясь и затягиваясь плотнее, меняя цвет с лунной дымки на грозовой серый. В прорехах мелькали огоньки. Чужие. Они старались держаться на том уровне, что лампы путешественников, но выдавали себя, паря, то выше, то ниже, сбиваясь в стайки, подмигивая почти из-под ног. Имитировать упавшую лампу — намёк, что с идущим впереди что-то случилось, огоньки умели неплохо. Но повторяли этот трюк слишком часто.

Кроме мерцания, в тумане перекликались голоса. Обрывки фраз, тающий смех, зловещий шепот. Но больше — далекая чарующая песня. Со звуком на болоте получалось так же, как с видимостью. Чем внимательнее прислушиваешься, тем больше искажение. Только голоса приближались, а огоньки убегали, заманивая в трясину.

Сосредоточенно высвечивая следы вертолова, Аванта не слушала голоса, не отвлекалась на хороводы огоньков. Быстрый взгляд на темную спину Сильфа в тумане, и снова шаг в шаг за ним, в одной руке фонарик, в другой — веревка.

В один момент ей показалось, что Сильф слишком далеко, хотя как она могла отстать от него больше, чем на шаг? Аванта рванулась догонять, наступив точно на круг сухой травы, где еще темнел след ноги. И не поняла, куда проваливается.

Веревка растаяла в кулаке, лампа взметнулась над головой, со всех сторон ее охватила узкая труба, на удивление сухая. Что за трясина без воды?

Земля над головой сомкнулась, Аванта провалилась глубоко под болотную равнину, всё ещё изумляясь, что может дышать. Но раз она не тонет, невозможно и всплыть! Она съезжала всё глубже, не в силах зацепиться ни за что, мучительно вспоминала, успела ли крикнуть: «На помощь!» — или нет? И не могла вспомнить…

13.

*****

— Эй! Помог-и-и-и! — услышал Верен так близко, что невольно сбил шаг и на секунду отвел взгляд от тропы. Туман расхохотался икающим смехом гиены, стая огоньков сложилась в зубастый оскал.

Верен потянул за веревку, сигнализируя опасность, и беспокойно озирался, не в силах рассмотреть Аванту. Её красная юбка была ему надежным маяком в тумане, и вдруг исчезла. Из мутной пелены вынырнул Сильф.

— Где она? — вертолов тоже заметил пропажу спутницы и совершенно точно знал, что ее нет и впереди.

— Только что была и пропала. Мне послышался крик… оттуда.

— Значит, там ее точно нет. Ни впереди, ни позади, ни справа от тебя. Направление ясно, надеюсь, мы не опоздаем! — Сильф раскрутил в ладони вертоловку. Что бы он ни спросил, ответ был «да» три раза. — Давай за мной, но осторожно тащи тележку, её может не выдержать. Бросить нельзя, засосёт, и вообще не найдем.

— Что с ней случилось?

— Морочак. Вдохнула совсем мало, проявился не сразу. Она сошла с тропы, это всё, что мы знаем, — вертолов высвечивал каждую кочку, заглядывал в бурые чавкающие лужи. В тумане постоянно что-то чавкало и хрустело, но голоса заметно отдалились.

— Думала, что идет за тобой, а пошла за мороком, верно? В одну секунду на дно бы не пошла… деревьев нет, крылатых теней не пролетало, я бы заметил. Кто-то унёс?

— Более вероятно, утащил, — Сильф показал фонарем вниз. — Большой ямы, волнения воды не вижу, но она где-то там. Тут есть нора или берлога.

— Чья?

— В этом и весь вопрос.

*****

Аванта отряхнула пучки травы и осветила фонарем стены своей темницы. Она попала в травяной мешок с очень длинным и узким горлышком. Сверху ловушку прикрывал настил, как ей помнилось, она туда наступила и провалилась. Но как же Сильф прошел?

Ладно, главное, вокруг сухо. И она даже не покрыта слом мокрой глины или торфа, хотя катилась в узкую подболотную нору несколько метров, как с горки. Но стены были застланы сухой травой. Специально, чтобы нельзя было уцепиться и затормозить! Уж она так старалась, упиралась, хваталась за всё и только собрала на себя целый стог болотного сена. Отсюда вывод: ловушку строили специально. Это что-то вроде воздушного колокола, какие строят пауки под водой. Только не из пузырьков воздуха, а из травы и глины.

Аванта зябко свела плечи. Провались она в случайную яму, было бы проще. Она бы сразу стала звать на помощь. Хотя такая толща мокрой глины и травы глушит все звуки. Счастье, что походная лампа осталась в руке. Устойчивая к любой тряске, лампа не погасла. Осветив внутренности травяного «мешка», в котором она могла только стоять во весь рост, чуть задевая головой потолок, и достаточно развести руки в стороны, чтобы коснуться стен, пленница заметила один слишком темный угол. Ступив поближе, протянув туда фонарик, поняла, что это низкий боковой ход. Сразу стало ещё холоднее. Если бы очень постаралась, она могла туда пролезть, но отшатнулась к самой дальней стене ловушки. Под ногой хрустнули кости мелких водяных крыс или птиц.

Отлично! Значит, добыча попадает сюда сверху, а снизу за ней приходят… Не стоит лезть в тот ход, откуда вот-вот может вылезти что-то жуткое и голодное. Если она правильно оценила инженерные способности хозяина ловушки, этот кто-то мог снабдить свой травяной «мешок» сигнализацией. И очень вероятно, уже спешит сюда по темному узкому ходу. Там точно нет выхода, там вход!

Вытащив еще охапку травы из «горлышка мешка», Аванта сгребла всё трофейное сено со стен и забила им нижний вход в нору. Не веря, что пробка надолго задержит хозяина, но хоть предупредит о его появлении. Вскарабкаться вверх всё равно невозможно. Стены оказались не глиняные, а торфяные. Она не соскальзывала, а только расширяла ход. Стены осыпались под пальцами бурой крошкой. Аванта подняла лампу, пытаясь высветить дыру. Прислушалась и стала кричать:

— Я здесь, здесь! Внизу! Вытащите меня!

14.

*****

Чутьё привело вертолова на ровную относительно сухую полянку. Под ногами зыбко ходил влажный торф, но даже не хлюпало.

— Вот она где, — Сильф опустился на колени возле вдавленной травяной кочки. Трава узкой воронкой уходила внутрь болота. — Аванта! Ты там?

— Я здесь, внизу-у! — приглушенно долетело из травяной норы.

— Держи веревку! Обвяжись за пояс. Ты там одна?

— Пока одна! Скорее, оно вот-вот…

Едва веревка натянулась, Верен выдернул девицу из-под земли, как морковку с грядки. Аванта стучала зубами и стягивала на груди теплый плащ, при этом не роняя лампу.

— Спасибо! Вы меня спасли. Но как? Я же всё время шла…

— Последние шаги ты шла за призраком. Морочак всё-таки сбил тебя с тропы, но всё обошлось. А теперь, ходу отсюда! — скомандовал Сильф и отвернулся, прокладывая новый маршрут по топи.

Верен обнял спутницу за плечи, растирая и согревая.

— Сможешь идти? Ногу не подвернула?

— Смогу. Там внутри мягко, я съехала, как на перину. Надеюсь, тварь, что строила ловушку, не вылезет за нами? — Аванта покосилась на почти сразу затянувшуюся дыру. Вместо широкой норы в торфе снова зияла воронка, куда, казалось, пролезет только одна нога или рука.

— Ещё как вылезет, — «успокоил» Верен. — Отсюда вряд ли выпрыгнет, но у него в норе не зря есть второй ход, верно?

— Ты знаешь, чья это ловушка?

— Догадываюсь. Но вопреки всему надеюсь, что она давно заброшена хозяином. Может, он за нами и не погонится… тогда к чему тебя пугать?

— Похоже, я его слышала, — возразила Аванта. — Я забила ему выход травой, но она стала шевелиться, когда вы меня позвали. Боюсь, оно уже там, — она показала на дыру.

— Что ж, взрывчатки и даже дымной шашки, чтобы отбить ему нюх, у нас нет, только нож и тачка для битвы, — криво усмехнулся Верен. — Сильф, ты скоро?

— Мы словно в паутине, — бормотал вертолов. — Куда ни кинь, везде опасность. Ладно, пока сюда. За мной, держитесь рядом.

— А на что похож хозяин норы? — успела спросить Аванта. — Я хочу знать заранее!

— Гхм, если напрячь воображение, пожалуй, он похож на краба, верно?

— Похож, — откликнулся Сильф. — Только панцирь не гладкий. На волосатого краба.

— Ми-лаш-ка, — оценила Аванта, скрывая дрожь. — Скорей, подальше от него.

15.

*****

Туман рассеялся, словно само болото хотело ясно видеть, что будет дальше. Без туманной пелены, рассеивающей свет летающих огоньков, трое путешественников сразу заметили, насколько стемнело. Начинались настоящие сумерки. По равнине повсюду задвигались тени. Зловеще перекликались птицы, болотное эхо искажало их голоса, так, что не отличить — вскрикнула цапля, стонет выпь или воет голодная нежить, выходя на охоту.

Но кое-что обнадеживало: без тумана впереди зачернел лесной склон. Край болота близко! Сильф заметно спешил, петляя по кочкам. Все трое торопились, позволял себе изредка оглянуться только Верен. И зря. Тот, кого они ожидали и не хотели встретить, вынырнул слева впереди, а вовсе не позади них.

Одна из больших травяных кочек, бледно-желтая, безжизненно выцветшая, вдруг медленно поднялась. Под ней словно забурлил грязевой гейзер. Но вместо жидкой глины на поверхность выплеснулся десяток тонких суставчатых лап, покрытых бурой шерстью, в цвет сухой травы. Под кочкой на стебельках выдвинулись злющие красные глазки. Они быстро нашли добычу. Взмахнув передними щупальцами, похожими на две мягкие клешни, чудовище стряхнуло с себя маскировку, открыв круглое бронированное единое с головой тело, заросшее редкой взлохмаченной шерстью. Больше похожий на странного паука, чем на краба, травяной охотник — так его скромно именовали, чтобы не привлечь упоминанием, рывком выскочил из ямы и засеменил на приседающих, постоянно меняющих длину ногах к недавно сбежавшей от него Аванте.

Семенил слишком быстро! Волосатый паук находил десяток точек опоры в мелких кочках, распределял вес, хоть по высоте превосходил человека, но был легче, подвижнее. Он скользил по поверхности топкой равнины, ничуть не проваливаясь, как водомерка. Явно, травяному охотнику не нравилось касаться воды, хоть он и жил на болоте.

— Скорей, скорей! Берег близко! — подгонял Сильф своих спутников.

— А что помешает ему бежать за нами на берег? — задыхаясь от бега, спросила Аванта.

— Ничего, но там удобнее драться. На твердой почте у твари нет шанса против Верена! Верно?

— Он догонит нас раньше! — отозвался Верен. — Бегите вперед, уходите как можно дальше. Я задержу его здесь. — Он уже хотел развернуть тачку и двинуться на паука-краба, но спутники, даже не оглядываясь, угадали его намерение. И хором завопили, чтобы не делал глупостей. Бежим, сколько можем, до края болота не больше ста метров!

Травяной паук тоже угадал их намеренья и перешел на гигантские прыжки. Он уже настигал их и тянул извивающиеся клешни к Верену. Стало ясно, что поединка на болоте не избежать.

В этот момент колесо тачки, которая катилась не так осторожно как раньше, соскочило в ямку и тут же увязло в топкой жиже. Верен рванул тачку вверх, под колесом возмущенно запищало. И штук пять водяных крыс с перепончатыми лапами, голыми хвостами и болотно-зеленым оттенком шерсти, от растущих в ней водорослей ринулись врассыпную. Тачка зацепила гнездо.

Между кочками мгновенно поднялась и забурлила темно-коричневая вода. Она пенилась, как темное торфяное пиво, и уже десятки крыс со злобно оскаленными мордами выпрыгивали на обидчика. Верен едва успел перескочить на сухое, иначе оказался бы в окружении на быстро тонущем островке.

Следом нёсся волосатый паук. Разозленные крысы узнали своего врага, ведь они были частой добычей травяного охотника, и многие их родичи провалилась в его ловушки. Это их косточки видела Аванта в норе. С яростным писком больше сотни крыс кинулись на паука, первым делом повисли у него на ногах, мешая сбежать. Краб-паук хватал их щупальцами, тряс ногами, отбрасывая на пару метров. Но новые и новые крысы впивались в него, и суставчатые шерстистые ноги захрустели в их пастях.

Сильф уже стоял на твердой полоске берега за краем болотной равнины. Только он видел, как их преследователь рухнул в темные воды и очень скоро скрылся в пенистой воронке. Крысы тащили его на дно, чтобы разобраться по-своему с губителем их стаи.

Аванта выпрыгнула на берег в тот момент, когда округлый панцирь уже ушел в трясину. Верен выкатил тачку на лесной склон ещё мгновением позже. Не останавливаясь, не тратя времени, чтобы понаблюдать за сумеречной жизнью болота, все трое помчались как можно дальше и выше по склону.

Но, перевалив хребет, они стали спускаться в обширнейший темный овраг. Недобрый край раскинулся перед ними во всей красе. Над ним уже поднимался молодой месяц.

— Нам бы согреться после этой скачки, — хрипло заметил Верен.

— Тебе холодно? Мне, скорей, жарко! — хмыкнул вертолов.

— Это — пока. Я имел в виду горячий чай, чтобы барышня не простудилась.

— Я в порядке! — Аванта сердито стучала зубами. — Что б вы ни думали, я не неженка! Но… от кружки чая не откажусь, — выдохнула она, держась за ствол дерева, чтобы не упасть.

— Костер без укрытии разводить не будем, — предупредил Сильф. — Если повезет, сейчас у нас будет роскошный ночлег. Вон в том склоне должны быть пещеры.

— Надеюсь, уже пустые? — Верен присматривался к возможному укрытию, готовый драться за него и с более жутким хозяином, чем травяной охотник.

— Спокойно, — ладонью остановил его Сильф и достал вертоловку. — Нам сюда. Проверь вот эту, с самым высоким входом.

Из пустой пещеры тянуло мокрой гарью. Словно логово пережило подряд пожар и наводнение. Снова надеясь, что им не придется знакомиться с хозяином, уползшим штурмовать границу, спутники не сказали Аванте, кто тут обитал днем. Она могла представлять что угодно, от болотного дракона, до любой мокрой нежити с дымящейся шкурой.

16.

.

Сильф разбудил их до рассвета, как обещал. И вместе с набирающим высоту солнцем они прошли еще пару часов, выбрались из оврага, оставив позади Недобрый край.

Лес вокруг стал приветливым, солнечным, как тот, где они встретили вертолова. Он объяснил, рядом проходит большая проезжая дорога — граница братства. Болотные и прочие нежити и всякие кровожадные твари туда не суются. Боятся такого соседства.

— Получается, они чувствуют себя хозяевами только в овраге и на топкой равнине? Поэтому хотят расширить свои владения и лезут к вашему селению? — спросила Аванта.

— Наших они не считают людьми большого мира, — кивнул вертолов. — Лесные жители для них, как все животные — или добыча или враги. Дерёмся за каждую полянку и тропинку. Только дай слабину, тут же всё буреломом зарастет. А следом и болото подступит. Другое дело здесь — чистый лес. Если не забираться слишком далеко в чащу, там-то всякое водится…

Они шли по довольно широкой звериной тропе, где не нужно было выбирать путь. Вертоловка показала: до развилки всё прямо. Верен беззаботно катил тележку, насвистывал, передразнивая птиц. Сильф чуть отстал и теперь шел последним. Аванта беспокойно поглядывала на нижние ветки деревьев. Сперва она считала это игрой света и ветра с листьями, теперь уверилась, что за ними следят.

— Сильф! За нами крадется какая-то зверюга, побольше куницы. Я давно ее вижу.

— Ты зоркая, — оценил вертолов. — Всё нормально, она не опасна.

— Будь осторожен, мне показалось, она присматривается именно к тебе, — предупредила Аванта.

— Само собой. Это Тень.

— Нет, она настоящая! Просто темная!

— Конечно. Я зову ее Тень. — Сильф улыбнулся, глянул на темное существо среди ветвей и похлопал себя по плечу. Длинное, похожее на очень изящную дикую кошку или большую куницу, животное стрелой прыгнуло с дерева и улеглось на плечах вертолова, как воротник. Прищуренные глаза поблескивали и казались очень живыми, но само тело с узором кружевных черных пятен на темно-сером фоне слегка просвечивало, точно сотканное из теней. Аванта неодобрительно рассматривала их тайного спутника.

— Давно она с тобой?

— Всё время.

— Почему ты скрывал ее от нас? Твоя подружка двигается бесшумно и почти прозрачна. Она нежить? Призрак?

— Тень моя ойра.

— Она не понимает, — вмешался Верен. — Покажи. Аванта возьми желудь и спрячь в одной руке, чтоб мы не видели.

Их спутница послушалась. Старательно прятала руки за спиной и несколько раз меняла, в какой ладони желудь. Сильф для чистоты опыта отвернулся. Тень следила своими глазками за всеми движениями, и в глубине ее зрачков иногда вспыхивал красный огонек, как угольки в золе.

— Готово? — вертолов так и не обернулся. Он никак не мог видеть Аванту, зато Тень кошкой скользнула с его плеча, не коснулась травы, а поднялась над поляной темной хищной птицей. Описав круг над их головами, снова вернулась на плечо хозяину. — В левой руке, — спокойно угадал Сильф.

— Она тебе сказала? — восхитилась Аванта, показав желудь.

— Я видел! Ойра — часть меня. Она отдельная личность, но всё же мы — одно целое. Я могу видеть ее глазами, слышу ее ушами, я знаю то, что она знает.

— Она — твоё звериное чутьё? — сообразила Аванта. — Живая интуиция?

— Вроде того. Тень и есть моя самостоятельная тень. Круг ее видения метров сто, не больше. Но это она сторожила нас ночью, и сразу подняла бы тревогу, если кто полез бы к пещере. Она вела нас по болоту, заглядывая вперед, чтобы выбирать лучший путь и тащила нас как на буксире. Она может принимать любой облик. Но из четвероногих ей нравится циветта, вроде пятнистой длиннохвостой кошки, а из птиц — коршун. Это ее личный вкус.

— А как она… откуда? Ты приручил ее после посвящения? Или…

— Разве не знаешь, как узнают, что у ребенка будет дар вертолова? — удивился Сильф. — Ну да, ты городская… Когда дитя начинает играть со своей тенью, а та сперва просто меняет форму, а потом убегает всё дальше и принимает вид зверька, этого трудно не заметить! Но как ты раньше не увидела, что у меня нет тени? Ты же глазастая.

— Мне даже в голову не пришло смотреть на твою тень. Это особая примета? Значит, так я могла узнать, что ты — настоящий вертолов, а не самозванец, — соображала Аванта. — Я тебе верила потому, что Верен мне сказал, что знает тебя. Но я ничего не понимала и не могла узнать, если б вы захотели обмануть меня!

— Мы не хотели, — хрипло отозвался Верен. — Хотя я сразу понял, что ты не в курсе его приметы. Забавно было ждать, когда ваше знакомство с ойрой состоится? Тень, помнишь, меня? — Он протянул руку, птица снова обернулась существом длинно-кошачьих очертаний с маленькой острой мордочкой, которое Сильф назвал циветтой. Спокойно подошла по траве, не задев ни одной травинки, и потерлась головой и спинкой о ладонь Верена. Другой рукой он поманил к себе Аванту, предлагая тоже погладить Тень.

На удивление ойра была материальной. Пушистой, теплой, хотя и невесомой. Под ладонью чувствовалась вибрация, как от беззвучного мурлыканья. Округлые ушки щекотали пальцы своей призрачной шерсткой.

— Я могу тебя поднять? Иди ко мне, — Аванта тоже похлопала себя по плечу. Тень поднялась на задние лапы, вытянулась так, что с земли достала до плеча, плавно перетекла туда, снова уменьшаясь. Уселась, как белка и водила головой, приглядываясь и прислушиваясь.

17.

*****

Тень от прутика медленно подползла к черте, нарисованной Сильфом. Аванта закончила рассказ об их знакомстве. Все замолчали и ждали, что скажет вертолов. А он боковым зрением смотрел в огонь.

Едва тень пересекла черту, в костре треснул уголек, высвободив фонтанчик искр. Даже беглянка поняла, что это знак. Но что он предвещает?

— Зачем ты хочешь идти с нами? — Сильф не поднимал головы, смотрел в огонь. Что он там видел?

— Сейчас вы — единственные, кого я не боюсь, — прямо ответила беглянка. — Другие, кто угодно, могут сдать меня властям за награду. Но сын дороги, как я понимаю, этого не сделает и вам не позволит. Я прошу помощи и защиты, пока не окажусь в безопасном месте, откуда наши пути разойдутся. Возьмите меня туда, где меня не ищут, и я сразу уйду, не буду мешать вам.

— Это вряд ли так просто, — возразил парень. — Обещай идти с нами до самой двери белой башни, только там наши пути разойдутся, если захочешь. Похоже, ты нужна нам не меньше, чем мы тебе. Но как тебе доверять? Кто ты на самом деле?

Она стрельнула лисьими глазами и пожала плечами:

— Я — это я, не больше и не меньше.

— Внутри — возможно. Но ты не то, чем кажешься, — воспитанник провидицы пристально посмотрел ей в глаза и сразу прикрыл веки, раньше, чем блондинка сама стала избегать его взгляда. — Как тебя называть?

— Ты ведь любишь давать всем прозвища? Придумай что-нибудь для меня. А сам ты почему без клички?

— Сильф или сильвец и так «лесной человек», что тут ещё придумать? Тебя я звал бы Бабочкой, если не будешь сердиться на прозвище.

Беглянка милостиво улыбнулась:

— Хочешь — зови. Красиво. Но почему? Считаешь, я так беззаботно порхаю?

— Твоя душа будто вырвалась из кокона и где-то летает, а тело занято совсем другим, чем это выглядит со стороны.

— Звучит зловеще. Впрочем, непосвященным это имя покажется безобидным. Потому Бабочка мне нравится.

— Двойственность — твоя суть?

Бабочка сама отлично слышала неправду и понимала, если соврать, ее тут же раскусят. Она задумалась, подыскивая точный ответ:

— Я почти всегда притворяюсь перед другими. Работа требует от меня выглядеть наивной и беззащитной, чтобы не спугнуть простака.

— Тогда ты похожа ещё на цветок, который приманивает сладким ароматом, а потом пожирает добычу.

— Ну спасибо!

— Не за что, я просто забыл его название, — невозмутимо ответил Сильф без тени иронии, — Бабочка вспомнилась первой.

— Добрый мальчик, верно? — хрипло засмеялся Верен, опередив возмущение их новой компаньонки. — Привал окончен, пора.

Они собрали вещи и погасили костер.

18. ЧАСТЬ 2: Третий шанс

.

От озера чутьё повело вертолова и его спутников глубже в чащу, оставив далеко позади проезжую дорогу. Бабочку это устраивало, Верен воспринимал любые зигзаги пути безразлично, его радовала сама дорога. Аванта нервничала.

— Никак нельзя узнать, где сейчас Мерцающий остров?

— Можно, — спокойно отозвался Сильф. — Но мы сейчас не там. К нему нет прямого пути и, чтобы наконец где-то встретиться с ним, нам нужно сейчас идти туда, — он махнул рукой вперед мимо бурелома. — Дальше, понятия не имею. Координаты острова постоянно меняются. Тихо, стойте! Впереди кто-то есть, я слышу.

— Ойра? — шепотом спросила Аванта. Парень незаметно кивнул.

Бабочка перестала хихикать и замерла на месте. До того она легкомысленно болтала с Вереном, расспрашивая его о жизни, но он почти не отвечал. Услышав призыв, остановил тележку и прислушался.

— Зверь или человек? — приглушенно спросил Верен.

— Человек. Кажется, он ранен, — вертолов прислушивался к чутью внутри себя. — По крайней мере, рядом с ним опасность, но зверей рядом нет.

— Я пойду вперед.

Верен передал тележку Аванте, скользнул в сторону от тропы и вскоре показал остальным взрытую землю — много круглых ямок. Следы копыт. Минимум трое всадников не так давно промчались здесь, по кустам, не разбирая дороги. Радует, что следы вели из леса, но ведь раньше они въехали верхом в чащу, могут еще вернуться. Или их что-то жутко напугало, или торопились они по другой причине. Гнались за кем-то, что более вероятно. Охотники?

Оставив чуть в стороне следы, чтобы не затоптать их, путешественники шли туда, откуда появились всадники. Верен пробирался метров на десять впереди, бесшумно ступал, так что листья не шуршали и ветки не хрустели под ногой. Потом он подавал сигнал спутникам, те осторожно приближались, а разведчик уже шел дальше.

Перейдя небольшой овражек, обойдя упавшие деревья и баррикады из кустов, растущих по краю поляны, Верен, а по его знаку и остальные, приблизились к поляне, где по кругу росли толстые дубы, а не только дикие черешни и старые сосны.

Перед дубом, на другом краю полянки, стоял человек. Молодой худощавый мужчина в сером городском костюме, в лучшие дни, возможно, щеголь, если бы не его потрепанный облик. Стоял он под дубом не по своей воле, а потому что был привязан. Причем, руки его были свободны. Но, судя по обрывкам веревки на запястьях, свободны недавно.

Заметив возникших из лесу свидетелей его бедственного положения, не стал немедленно звать на помощь. Сперва присмотрелся и убедился, что это незнакомые ему путешественники. Только тогда он подал голос.

— Добрые господа! Как бы ни было сильно ваше стремление помочь мне, не торопитесь! Заклинаю вас, будьте осторожны, не заденьте охотничью ловушку с нацеленным арбалетом. Точнее, их тут три, как раз рядом с вами.

Бабочка ахнула, поняв причину, по которой пленник не мог самостоятельно сорвать путы со своей шеи и с пояса, хотя освободил руки.

— Не волнуйся, приятель, сейчас я уберу стрелы, — небрежно пообещал Верен.

— Поосторожней! Они сорвутся, если…

— Тут два способа, — Верен уже обращался к прекрасным дамам, одновременно достав охотничий нож. — Подставить под арбалет колоду, чтобы стрела вонзилась в нее, или, если умеешь… — он чиркнул ножом по натянутой веревке, успев другой рукой опрокинуть закрепленный в кустах маленький арбалет так, чтобы стрела улетела вверх. Верен проследил за ней взглядом. — Эх, жаль, застряла… Придется делать новые.

Он срезал арбалет с веревки, которой тот крепился к ветке, а другой край недавно обвивал курок. Повесил трофей на пояс за крючок на ложе арбалета. Заметил, по идущим от пленника веревкам, где спрятаны ловушки, и ещё дважды повторил тот же трюк. Собрав три арбалета и одну стрелу, кивнул барышням.

И у блондинки в бледно-голубом платье, и у брюнетки в красной юбке на поясе были ножи, и девицы мигом освободили пленника. Он галантно расцеловал ручки обеим. Его манеры выдавали человека светского. Либо в прах проигравшегося богатого сынка, либо прожженного мошенника. Судя по ухмылке на худом хитром лице, острому прищуру и хищному оскалу, едва прикрытому тонкими пшеничными усиками, намного вероятнее — второе.

— Благодарю моих спасителей, — он отвесил путешественникам общий поклон. — В качестве ответной услуги примите добрый совет: ни мне, ни вам нельзя здесь задерживаться. И даже на расстоянии трех миль мы ещё не будем в полной безопасности, так что — ходу, если вам дорога жизнь.

— Они скоро вернутся? — угадал Верен. — Те, кто очень старались, чтобы ты не сбежал и дождался их.

— Надеюсь, не так скоро… Очень неприятные типы, поверьте на слово.

— К тому же, они верхом, верно?

— Увы. У нас нет этого преимущества. Так что — бежим.

Свой собственный призыв спасенный не мог выполнить сразу. Ноги тоже были притянуты к дереву, хоть и без угрожающей стрелы. Но из-за тех трех, направленных ему в грудь и в горло, он всё равно не мог освободиться, и ноги онемели. Недавний пленник спотыкался, опираясь на руку блондинки и плечо Верена.

— Они же не погонятся за нами только из-за того, что я присвоил их арбалеты? — хрипло пошутил Верен. — Военные трофеи мои по праву. Рассказывай, что натворил? Много проиграл в долг?

19.

*****

— Пока нас не догнали твои… если не кредиторы, кто они? Подельники? Придумай историю, почему нам не отдать тебя им, если на кону будут наши жизни? — насмешливо посоветовал Верен.

— Даже мысли не допускаешь, что я скажу правду? — окрысился спасённый.

— Жулика видно за версту, — сын дороги зевнул, небрежно махнув рукой, мол, не старайся. — История бедной невинной жертвы тронула бы сердца наших барышень, будь они менее проницательны. Обманывать того, кто слышит ложь, тем более бесполезно, да и я не из легковерных. Поэтому говори, что хочешь. Всё равно расскажешь многое о тебе.

— Ладно, поймал, — спасённый ощерился, продемонстрировав свою фирменную недобрую ухмылку. — Обойдемся без красочных описаний моих подвигов, только факты.

Две недели назад, я играл в отвратительном клубе для тёмных личностей, в трущобах Марилунда. Никогда бы не полез туда, будь у меня больше денег, но на ужин в приличном месте у меня не хватало. Без шикарного ужина играть можно только там, где некому пускать пыль в глаза. В том гадюшнике, открытом для любого небогатого простака, ко мне сразу приклеились двое. Видно, себя они считали опытными, а меня глупым богатым сынком, легкой добычей. На кармане у меня было меньше золотого, как сейчас помню. Неудачно, в узком коридоре возможностей не развернёшься. Но я чуял, у них денежек много. Видно, выпотрошили кого-то удачно, головы слегка закружились.

Сначала мне дали выиграть, пару партий я взял сам и удачно сбежал, когда они думали, что игра по-крупному только начинается. Тем же вечером я покинул Марилунд и думать забыл о тех неприятных рожах. С капиталом мои дела пошли в гору, я успешно собирал золото и серебро, пока вчера дьявол не заманил меня на постоялый двор «Жареный голубь». По вывеске-то он «почтовый», но уже тот, который так усердно летел с письмом, что спёкся в полёте. У этой станции недобрая слава среди курьеров, хотя лошади там хорошие. Я всё не понимал, почему, а теперь понял! Взаправду гиблое местечко.

Утром спускаюсь в зал, какой-то подорожный с кислой миной, по всему — военный почтарь из мелких, предложил мне сыграть, пока ждет эстафету. Посидели, постучали костями по маленькой, я его даже не обыгрывал – смысл? И откуда ни возьмись — те двое.

Только я их заметил в дверях, понял, что дело плохо. Меня узнали вчера и сделали засаду. Так оно и было. Они даже не пытались скрыть свой интерес, Мелкий курьер оказался полицейским шпиком, с ними в доле. Они заявили, что я обокрал их, и объявили игру без правил. Просто вытрясли у меня всю наличность. Я особо не возражал — шкура дороже. Но этого им оказалось мало.

— Ты ловкий парень, — сказали мне эти два костолома. Думал — братья, оказались, дядюшка и племянник. Когда разбойничают, когда делают вид, что играют, но пустыми — как они похвастались, никогда не уходят. Вся их ловкость рук в кулаках и ножах — грязная работа. — За то время, что мы не виделись, к твоим пальцам прилипло намного, намного больше золотишка. Где припрятал? Отдай по-хорошему.

— Отбирать последнее — грех.

Они, видно, подумали, я так пошутил, потому что двинули мне по ребрам и заметили, что пока просят вежливо, но умеют и грубо.

— Где гарантия, что разойдемся мирно, если отдам?

Они совершенно не знают хороших манер, стали угрожать — свидетелей, кроме их продажного шпика, утром в зале не было, хозяин предпочёл не вмешиваться.

— Не из братства? — уточнил Верен.

— Нет. На вашей территории я редко играю. Я же говорю, я не ищу неприятностей! Они сами как-то… В общем, их позиция была: хочешь жить, отдай кровно заработанное до гроша. Тогда, может быть, уйдешь целым. Если нет, обещали ломать пальцы… всё как обычно. Я говорю:

— Господа, зачем впадать в крайности? Пока мы ведем светскую беседу всего лишь о деньгах, я могу вам помочь. Исключительно из симпатии и доброго сердца. Но если вы причините мне непоправимый вред, или надолго лишите возможности работать, я возненавижу вас и сделаю что угодно, лишь бы назло вам. Даже сдохну. Не советую проверять предел моего упрямства. Я человек нежный, разозлить и глубоко ранить меня вы можете слишком легко, даже сами того не желая.

— Получил ещё пару раз, чтоб не умничал, и они перешли к конкретным переговорам, верно? — угадал Верен.

— Ну да, — кивнул игрок. — Только лес в мои планы не входил… Я надеялся, они оставят шпика с оружием охранять меня, а они… не доверяя друг другу, надежно подстраховались. Убийцы!

— Почему? – не поняла Аванта. — Ты же говорил, они собирались вернуться…

— Угу. И? Думаете, красавица, в их паны входило освободить меня… в любом случае.

— То есть, даже если бы ты не кинул их с координатами своих тайников? — снова угадал Верен.

— Я же не сумасшедший, — ухмыльнулся игрок. — Понимаю, кому из людей нельзя верить ни в коем случае. Приметы первого тайника я дал настоящие. Второго — тоже…

— А доехать до третьего и вернуться займет одинаково времени, нашли они там золото или не нашли, верно?

— В самом лучшем случае, найдя всё, они могли бы вообще не вернуться, бросить меня подыхать. Но только не они. Эти дядюшка и племянник доводят всё до конца и привыкли подходить к делу основательно, видно, из крепкого крестьянского хозяйства подались в бандиты. Уверен, шпика после первой добычи уже нет в доле, погонятся за нами двое, а не трое. Но эти двое — не подарок.

20.

*****

Игрок изумленно вытаращился на проводника. Недоуменным взглядом обвел напряженные лица других спутников. Он искренне не понимал, что происходит.

— Ты был прав, шпика с ними нет. Никого в почтовом или военном костюме. Здоровенные верзилы, все очень злые.

— Проклятье! Неужели встретили подельников? — пробормотал Шакли. — Что если разделиться? Я влезу на дерево и спрячусь, а вы пойдете дальше, как мирные… скажете, что не видели меня… ч-ч-чёрт! С вами барышни, они вас не пропустят по-хорошему. Защитник, ты одолеешь четверых всадников? — бросил он вызов Верену.

— Навряд ли, — флегматично отозвался тот, полуприкрыв глаза. Обманчивая расслабленность скрывала готовность к мгновенному броску. — У меня арбалет с одной стрелой. Остальное, только для ближнего боя. Для начала попробую сбросить их с коней. Барышни, вы крепко сидите в седле?

— Я умею, — заверила Аванта.

— Я — не особенно, — призналась Бабочка. — Отдайте мне тележку и прячьтесь все. Авось, старушку они не тронут?

— Нам лучше всем влезть на деревья, — сердито отмела все варианты самопожертвования и разделения Аванта. — Пусть даже заметят, не достанут! А, может, не заметят, правда, Сильф?

— Я думаю, — вертолов сохранял мечтательное спокойствие. На самом деле, парень слушал лес, и ойра точно сообщила, как далеко сейчас преследователи. — Деревья — вариант в сумерках. И если у них точно нет стрел и пуль. А у них могут быть… арбалеты ведь были. Веревка есть, но высоко залезть успеют не все… Если верить твоему перу, Шакли, оно способно открыть воронку. Самое время попробовать. Но если не получится, другую маскировку не успеем. Верен готовься, все — оружие наготове. Бабочка, лучше набрось плащ и постарей, как ты умеешь. Станьте вокруг меня в кольцо. Поближе…

— Стадо диких коз готовится к битве, — проворчал Шакли, заняв свое место, слева от Сильфа, прикрывая девиц. — Стройся в круг! Рога наружу!

— Замолкни, — попросил Верен. — Кстати, не только рога, тачки тоже наружу. Колёсами на врага! Держи, — он закончил привязывать накрытую одеялом поклажу к тачке и передал ее Шакли. — Без шуток, ее можно использовать как щит или таран.

— Надеюсь, не придётся, — вертолов держал перо высоко над их головами. —Прижмитесь ближе, чтобы круг занял меньше места.

Сильф отпустил перо. Оно сверкало то стальным сполохом, то розовым, то лазурью, как «зеркальце» на крыле сойки. Перо вращалось, чуть поднимаясь, и словно набирало силу воздуха. Следом за ним пошел ветер. Скоро всех путешественников окружила плотная воронка смерча.

В этот момент далеко на тропе показались всадники. Перед ними длинными прыжками, не приминая лапами траву, распушив хвост, бежала серая пятнистая тень с невероятно длинным кольчатым хвостом. Неизвестно, за какого зверя приняли ее бандиты, но ойра их отвлекала от погони за другой добычей. Сейчас хозяин позвал ее.

Всадники мчались галопом, уже нацелив оружие, злые перекошенные лица не обещали снисхождения, кони храпели. Двое впереди заметили и узнали Шакли. Они ещё пришпорили коней. Клубящийся вокруг их добычи странный ветер бандитов не волновал. Они выкрикивали угрозы вору и мошеннику.

— Сами-то хороши, — процедил сквозь зубы Шакли, крепче сжав тачку. Если удар будет достаточно сильным и точным, он собьет с ног одного коня. На котором впереди скачет «дядюшка». А там, пользуясь замешательством врагов…

— Тень! — Сильф протянул руку, ойра прыгнула и втянулась в спираль густого воздуха. Из-за нее или просто настал момент, прозрачный смерч потемнел, скрывая тех кто стоял внутри от преследователей.

Силуэты всадников тоже помутнели. То ли дядя, то ли племянник метнули нож в центр смерча. Бабочка ахнула, нож отлетел, со всей центробежной силой и воткнулся в дерево. Оскаленные морды коней мелькнули очень близко и пропали. К первой паре преследователей как раз подоспела вторая, но смерч опал, развеявшись по лесу. Только качнулись верхушки сосен. А никого внутри воронки уже не было.

— Куда они пропали? — рычали бандиты. — Ушёл, гад!

— Но куда? Как они это?.. Чары?

— Эй, что ж вы не сказали, что он такое может? С колдуном стоило связываться?

— Заткнись, какие чары? Мошенничество! Он украл наши деньги!

— Теперь его не достать! Ладно, поделим, что нашли…

Четверка всадников продолжала гарцевать на месте, кони вскидывались, бандиты спорили и всё сильней натягивали поводья. Пока один вороной не изловчился и не вывернулся так, чтобы сбросить жестокого седока. И сразу поскакал, потянув бандита за ногу, тот застрял в стремени. Только тогда остальные отвлеклись от неудачной погони, и дядя кинулся спасать племянничка.

Сильф и его спутники в один момент, когда вихрь слишком сгустился и потемнел, тоже потеряли из виду бандитов, а когда воронка раскрутилась и пропала, обнаружили, что стоят посреди совсем незнакомой полянки.

— Получилось! — первым возликовал Шакли. Перо ещё вращалось над ними, но постепенно замедлялось. И плавно опустилось на ладонь вертолова, словно устав.

21.

*****

— Где мы? — оглядывались путешественники, видя, как изменился лес вокруг.

— Точно не знаю, надеюсь, миль на двадцать юго-восточнее, чем были, — ответил Сильф. — Тень, посмотри, — он поднял руку. Ойра птицей спорхнула с его пальцев и сразу улетела выше деревьев.

— Главное, мы далеко от этих милых блюстителей закона и приличий, желающих, чтобы в мире стало не только одним жуликом меньше, но и нас бы заодно стёрли из летописи живущих, — бодро заметил Верен. — А ты не промах, — он хлопнул Шакли по плечу. — Сумел подставить всех, сумел и найти выход. Часто тебе так везет?

— Это не я, а всё ваш проводник… И это даже не моя удача… скорее, общая. Согласен, повезло! Хотите и дальше пользоваться этим волшебным перышком?

— Ты нам его подаришь за своё спасение? — живо поинтересовалась Бабочка.

— Нет, дам во временное пользование. Возьмите меня с собой, и пока нам по пути, перо ваше! — Шакли горделиво обвел взглядом своих новых спутников, выискивая того, кто посмеет отказаться от столь выгодного предложения. Все переглядывались, сомневаясь, на что решиться. Взять в компанию ещё одного заведомого жулика, игрока и хвастуна в придачу…

Сильф молча подбросил перо. Оно заколебалось в воздухе, словно не зная, лететь ли к прежнему хозяину, или остаться с тем, кто может выпускать на волю его способности? Сверкнуло голубым и плавно вернулось к Сильфу.

— «Возьми меня, я тебе пригожусь», — иронично перевёл поведение своего талисмана Шакли. — Что ж, бери, но только вместе со мной. Решайте. Теперь я никуда не тороплюсь. Охотно подожду час или два… У вас, кстати, нет чего-нибудь выпить? Вода сойдет. Ужасно в горле пересохло.

Верен протянул спасённому шантажисту кожаную флягу с водой. Шакли жадно пил, одним глазом посматривая на своих спутников. Что они решили?

— Берём? — уточнила Аванта.

— Берём, — без восторга кивнул вертолов. — Он нам ещё пригодится.

— Целый шакал? Не его пёрышко? — ехидно уточнила Бабочка.

— Оба.

22.

До вечера осталось пройти немного. Вертолов заранее подыскивал удобную полянку для ночлега. Пока Верен разжег костер, собрал хворост, нашел чистую воду, поставил кипеть густой суп из крупы, трав и сушеной рыбы, Шакли выспросил цель их путешествия. Привилегия Аванты — рассказывать про Мерцающий остров, как говорил Верен, «это ее дорога». Так что пока та, что негласно считалась главой их похода, не соизволила просветить нового спутника, остальные молчали.

Аванта заварила чай и рассказала о друге, который служит в закрытой крепости, куда невозможно найти дорогу. Услышав о женихе, Шакли выдал полный набор шуточек: «Ах, если бы он знал заранее…» да «Если бы Аванта внимательнее огляделась по сторонам…» и «Служит-то он в надежно закрытой от мира крепости, но не в пустыне же, а городке мало ли красавиц…» и прочее всё в том же духе. Мол, нечего тратить столько сил, его искать, на свете есть и другие бравые парни. Но перспектива найти неуловимый неприступный остров и, если повезет, не только издали повидать его, привлекала Шакли, как всякого игрока. Так что его трёп никого не обманул.

Сильф играл с Тенью, а та играла с пером, изучая его свойства на своём полуневидимом уровне.

— Интересная у тебя подружка, — заметил Шакли, сев неподалеку, так чтобы хорошо видеть грациозные прыжки Тени. Ойра растягивалась в полёте, но от кончика носа до кончика сильно сужающегося полосатого хвоста, ее силуэт очерчивался единой плавной линией. — Всё-таки, она кошка или куница?

— Нет, это виверрела. Моя ойра похожа на циветту с южных островов.

— Бывали там?

— Я — нет. Тень долго искала идеальную форму. Трудно подобрать кого-то изящнее кошки или круглее ёжика, но вот она нашла. Мне пришлось искать зверя по книгам и спрашивать у знающих людей. Сказали, это кто-то из виверр. Больше всего похожа на циветту.

— Скорее, на генетту. Смотри, какой бесконечный хвост и мордочка более ушастая… Хотя, нет, теперь у нее снова хвост морковкой и ушки, как у мышки…

— Да всё равно виверра[1]. Так, как ойра их представляет, я виды не различаю, — от души потянулся Сильф. — Хорошее у тебя пёрышко. А ты бывал на островах?

Шакли неопределенно кивнул, мол, всюду побывал, многое видел. Это было хвастливое преувеличение. Или хорошее образование, которого жулик слегка стеснялся.

— Любишь животных?

— Для этого они должны быть вкусными или очень ласковыми. Тень кусается?

— Погладь ее, узнаешь, — улыбнулся вертолов.

— Нет уж, благодарю. Пальцы мой ценный инструмент, — засмеялся Шакли. — Я что хотел… За моё спасение (дважды!) я готов покараулить ночью. Вам… нам ведь нужна охрана? Великому защитнику даже не предлагаю уступить мне вахту, он сразу ударится в обиду, я таких знаю. Что скажешь?

— В тихое время у нас постоянный сторож — Тень. Так что не беспокойся об охране, отдохни. Завтра какой-то суматошный день. Не знаю, о хорошем или плохом речь, но нам понадобятся силы и терпение.

— Откуда знаешь?

— Так выпадает. Вчера я даже не подумал покрутить компас. Не верил, что день в обычном лесу для нас после болота станет впечатляющим. А зря. И завтра что-то будет.

.

[1] Циветты или Виверры — хищники, отдельное семейство. Умеют лазить по деревьям. Виверрела — конкретно, малая или индийская циветта, размером с домашнюю кошку. Внешне — среднее между сервалом и гиеной. Золотисто-коричневая шкура в мелких темных пятнах, лапки короткие, более темные. Острая мордочка, длинное тело, длинный, сильно сужающийся к концу хвост, толстый у основания, с поперечными полосками. Генетта — более серая, с более крупными пятнами, больше похожа на маленького ягуара. Хвост ровный, с кольцами, как у кошачьего лемура, очень длинный. При этом «чиветта» (итал.) (пишется civetta, лат. циветта) — сова. Тень превращается в сову тоже. «Вивера» (лат.) — обобщённо хищная тварь.

23.

*****

Ночью все спали спокойно, кроме Шакли. Не привычный к открытому пространству дикого леса, игрок постоянно поднимал голову от лиственной подушки, накрытой походным одеялом, и прислушивался. Костер не поддерживали, он только дышал остатком жара на всех, кто улёгся вокруг. Живая темнота не внушала доверия игроку. Казалось, каждое дерево шепчет, шуршит листьями, переговариваясь с соседями. За любым кустом и стволом может прятаться хищник. То спящая птица вскрикнет, то сова низко пролетит над поляной, чуть не задев их стоянку мягким крылом. Один раз игрок подскочил, заметив на ветке желтые горящие глаза.

Золотые огоньки мигнули, сменив цвет на приглушенно красный. Длинная тень циветты бесшумно стекла на поляну. Когда ее передние лапки уже касались поляны, хвост ещё реял на уровне той ветки, где Тень сторожила их сон. Сев по ту сторону костра на задних лапах, как белка, она насмешливо склонила голову набок.

Шакли выдохнул и улёгся обратно, укрывшись с головой одеялом.

Утром ему приснилось, что уже развели костер, огонь светит прямо в лицо и ветки весело трещат, вставай, мол, пора завтракать. Махнув рукой, защищая глаза от света, он наткнулся на что-то круглое, пушистое… и тут же ощутил острые зубы, куснувшие его за палец.

— Ай! Мы так не договаривались, Тень, что за шутки!

Отдернув руку, Шакли окончательно проснулся, открыл глаза, понял, что солнце уже высоко, все его спутники куда-то разбрелись по лесу, бросив стоянку. А копошится у костра вовсе не Тень!

Да и хрустели не ветки в огне (костер ещё не разводили), а сухари в пасти рыжего вора! Из развязанного мешка с сухарями доносился смачный хруст и чавканье. Там орудовал некто с красной шерстью и красно-полосатым пушистым хвостом. Только округлая задняя часть и хвост торчали из мешка. Шакли мог видеть, что зверь размером с енота, намного толще и тяжелее Тени, и у него точно острые зубы.

Игрок бесшумно приподнялся, взял из кучи походных вещей грубые кожаные перчатки для лазанья в горах по веревке, натянул их и смело ринулся в бой. Точным броском он схватил пожирателя сухарей за загривок и выдернул из мешка.

Но чуть не выпустил, увидев смешную круглую мордашку, то ли енота, то ли медвежонка в белой маске. Зверек замер, прижав круглые красно-белые ушки и закрыв глаза. Уловив мгновение нерешительности своего пленителя, стал изворачиваться, пытаясь подрать Шакли задними лапами. Кроме того, пушистый вор ещё и обиженно мяукал. Сиплое «уа-уа» одинаково напоминало плач младенца и брачный рёв кота.

Опасаясь, что когтистый пленник преуспеет в ударах по его запястьям, только слегка прикрытым краями перчаток, Шакли перехватил его за бока. И видно сжал слишком крепко, потому что «красный енот» обиженно взвизгнул и стал ругаться ещё хуже.

К своему удивлению, Шакли понял, чего зверь хочет.

— Ты мне ещё будешь рассказывать о правах заключенных и зверствах тюремщиков! — возмутился жулик со стажем. — Ага, запихнуть тебя в мешок, чтобы ты спокойно доел всё, что там ещё осталось? Ладно, не хнычь… сейчас… — он сумел снова перехватить одной рукой зверя за шкирку, вытряхнул остаток сухарей себе на одеяло и ловко запихнул вора в мешок. Стянул завязки так, чтобы в отверстие выглядывал только нос, глаз или маленькая пятипалая ладошка, очень похожая на человеческую или енотовую, но не в черных перчатках, а в темно-красных.

Из мешка донеслось сердитое пыхтение и ворчание.

— Это ты мне? — скривился Шакли. — Нет, я не жадный. И вообще, эти запасы не мои. Они принадлежат хорошим людям, которые вчера меня спасли. Дважды! Так что я точно не позволю грабить их. Тем более, всяким там… кстати, ты кто такой, кроме того, что наглый толстый ворюга? Не толстый? Но и не тощий, знаешь ли. Ладно, не ворчи, я не хотел тебя обидеть. Просто ответь, друг мой, что за нелегкий жребий толкнул тебя на этот скорбный путь? Ведь ты живешь в благословенном лесу, где зверю твоего размера нетрудно прокормиться. Для чего же ты опустился до неподобающего поведения и грыз наши сухари, если мог добыть себе на завтрак что-нибудь получше?

Только не ври, я видел у тебя клыки, ты хищник! Что тебе эти сухари? Почему бы тебе не охотиться на мышек или птичек, кого ты там предпочитаешь? Вместо того, чтобы рисковать подходить к людям и лезть в чужой мешок. Ты был настолько голоден и слаб? Не верится…

В это время на поляну вернулся Сильф. Похоже, ему уже доложили, что на лагерь напал какой-то зверь, которого поймал Шакли. Вертолов бросил охапку собранного хвороста возле костра и сразу глянул на торчащий бело-рыжий нос пленника.

— А, у тебя тут медлис, — склонив голову к плечу, парень внимательно слушал ворчание мешка. — Вы с ним уже подружились?

— Чего? — нахмурился игрок. — Я знать не знаю, что это за чудище. Кстати, он укусил меня! Это не опасно?

— Чтобы палец не распух, посыпь ранку золой и приложи подорожник. Это сияющий кот, хотя и похож на кота не больше, чем Тень на кошку. Мы зовем их медлисами.

— Мне он не показался таким медленным. Вырывался довольно резво.

— Медлис, это медвежий лис, — засмеялся вертолов. — Или красный древесный медведь. Но мне больше нравится медлис. Так почему он просит передать, что он тебе не друг, хотя и готов договариваться, но только не с таким грубияном, как ты?

— Да как он смеет! Я обращался с ним так вежливо, как только мог! — взорвался Шакли. — Эта зверюга вообще не ценит светские манеры!