Мертвый угол

Пролог

В глубине веков, где солнце ещё не знало ласки индустриального дыма, раскинулся средневековый посёлок Тёсм. Его дома, словно вылепленные из самой земли, теснились друг к другу, украшая собой зелёную долину. Стены их были выстроены из лепки глины, а крыши покрыты соломой, с которой время уже начинало сдирать покров. Земля была щедра: пшеница золотилась на полях, виноград созревал на лозах, а в реке плескались серебристые рыбы. Жизнь в посёлке била ключом. Утром воздух наполнялся ароматом свежеиспечённого хлеба из деревенской печи, смешанным с запахом земли и сена. Фермеры, крепкие и загорелые от солнца, выводили на пастбища своих коров и овец, а детишки бегали между домами, играя в догонялки. В центре посёлка возвышалась церковь, её шпиль устремлялся к небесам, словно пытаясь коснуться божественного света. Здесь, среди аромата ладана и звуков молитв, люди находили утешение и надежду. Жители поселения Тёсмы считали себя избранными, опекаемыми самими богами. Их жизнь текла размеренно и спокойно, словно струи кристально чистой воды в роднике. Но однажды тихая гармония была нарушена. Всё началось незаметно. Слегка зудящая сыпь на руках, будто укусы мелких насекомых. Никто не придал этому значения, ведь лето было жарким, а комары всегда докучали в глубинке. Но сыпь быстро распространялась, превращаясь в болячки и язвы, которые нестерпимо чесались. Жители Тёсмы мучились, царапая кожу до крови, но боль лишь усиливалась, сопровождаясь с слабостью, сонливостью. Болезнь неумолимо прогрессировала. Вскоре ужас стал зримым. Из болячек и ран начали выползать живые, омерзительные черви – серые, тусклые, словно нити шелка, они пробирались под кожу, оставляя за собой дорожку гнойных язв. Люди мучились от нестерпимой боли и зуда, а черви неустанно пожирали их изнутри.Первой жертвой стала старая женщина, Айша. Она жаловалась на странные укусы и зуд, но никто не придавал значения её словам. Через неделю, она была найдена мёртвой, её тело покрывало многочисленными червями. После две семьи, живущие рядом, следом весь скот на окраинах посёлка. Вскоре стало ясно, что болезнь распространяется через прикосновение и не только. Черви могли переползать на другого человека даже через одежду. Никто не знал, как бороться с этой страшной болезнью. Паника охватила поселение. Люди боялись прикасаться друг к другу, почти не выходили из домов. Врачи из ближайшего города, прибывшие с опозданием, столкнулись с ужасающей картиной: живые мертвецы, мучающиеся от паразитов, которые пожирали их заживо.Никакие лекарства не действовали на чудовищных тварей. Они были словно порождение кошмара, неуязвимые и неутомимые в своей жажде плоти. Тёсм превратился в ад на земле. Следом за Тёсмы, начали заражаться и другие поселения. Зараза распостранялась очень быстро. Король, владыка обширных земель и верховный судья своих подданных, услышал тревожные вести. Ветер нес с окраин королевства зловещие слухи о страшной заразе, охватившей несколько отдаленных поселков. Говорили, что болезнь распространялась с молниеносной быстротой, превращая людей в тень своих прежних жизней, лишая их разума и здоровья. Король, мудрый и справедливый, но также и твердый в своих решениях, созвал совет вельмож и знатоков медицины. После долгих обсуждений и анализа полученной информации, было принято страшное решение. Зараза, по мнению советников, была настолько опасной и коварной, что не подлежала лечению. Единственным способом предотвратить её распространение на другие земли становилось полное уничтожение посёлков. С тяжелым сердцем король издал указ о сожжении зараженных земель. Он понимал, что приносит в жертву жизни людей, но верил, что таким образом спасает свой народ от неизбежной гибели. Сожжение огнём должно было уничтожить источник болезни, остановить её распространение и сохранить жизнь другим. Этот акт, хоть и вызванный желанием спасти королевство, навсегда остался в памяти как трагическое событие, символ борьбы с неизвестным врагом и жестокой ценой, которую приходится платить за безопасность. После избавления от страшной заразы, вышел закон.

"Королевский Эдикт о заразе червей". Статья первая: В случае появления на землях Короля признаков заразы, подданные обязаны немедленно известить о случившемся Его Величество. Статья вторая: Скрытие или замалчивание факта вспышки заразы влечет за собой суровую кару, а именно – смертную казнь. Королевство снова зажило после избавления от страшной заразы и на протяжении ста лет о ней не было слышно.

Скромный стол, накрытый грубоватой льняной скатертью, был украшен несколькими полевыми цветами, собранными с любовью в утренней росе. В центре стоял небольшой, но ароматный пирог из ягод, испеченный матерью. Сегодня был особенный день – день рождения их единственного сына, маленького Льва, которому исполнилось три года. Агнесса, с румянцем на щеках и блеском в глазах, бережно поправляла выбившиеся из косы пряди. Рядом с ней стоял ее муж, Каэль, крепкий юноша с добрыми глазами, чьи руки привыкли к работе в поле, но сейчас нежно обнимали ее за плечи. "Смотри, Каэль" – прошептала Агнесса, указывая на сына, который, забыв обо всем на свете, кружился у очага под звуки незамысловатой мелодии, наигрываемой на дудочке их соседом под окнами. Его маленькие ножки неуклюже переступали, ручки размахивались в воздухе, а смех, звонкий и заразительный, наполнял их скромную хижину. Каэль улыбнулся, наблюдая за сыном. "Он у нас настоящий артист, Агнесса. Смотри, как он старается!""Как ты думаешь, кем он вырастет?" – спросила Агнесса, прижимаясь к его плечу. "Может, он станет таким же сильным земледельцем, как ты? Будет заботиться о нашей земле, как ты заботишься о нас. "Парень задумчиво погладил ее по руке. "Земля – это хорошо, Агнесса. Но я вижу в нем что-то еще. Он такой любопытный, все время что-то исследует, задает вопросы. Может, он станет учеником нашего старого мельника? У него ведь есть голова на плечах, чтобы разбираться в механизмах. "Агнесса кивнула, но ее взгляд был прикован к сыну, который теперь пытался изобразить полет птицы, смешно подпрыгивая и хлопая руками. "А может, он станет странствующим менестрелем? Смотри, как он любит музыку. Может, он будет петь песни о наших героях, о славных битвах и прекрасных дамах. "Менестрелем?" – Каэль рассмеялся. "Ну, это было бы интересно. Но я бы хотел, чтобы он был сильным и смелым. Чтобы мог защитить себя и тех, кого любит. Может, он станет воином? Будет служить нашему господину, защищать наши земли от врагов. "Воином?" – Агнесса нахмурилась. "Я бы не хотела, чтобы он подвергался такой опасности. Мне бы хотелось, чтобы он жил мирной жизнью, чтобы его руки не знали крови. "Но мир не всегда бывает мирным, Агнесса," – мягко возразил Каэль. "Иногда, чтобы сохранить мир, нужно быть готовым к битве. Но знаешь, что я думаю?" Агнесса повернулась к нему, ожидая. "Я думаю, что он вырастет тем, кем захочет сам. Мы можем только направлять его, любить и поддерживать. Главное, чтобы он вырос добрым человеком, с честным сердцем. А кем он станет – земледельцем, воином, менестрелем или кем-то еще – это уже его путь. "В этот момент Лев, устав от танцев, подбежал к ним, его маленькое личико сияло от счастья. Он обнял их за ноги, его смех все еще звенел в воздухе. "Мама, папа, смотлите, как я танцевал!" – пропищал он, задыхаясь от восторга. Агнесса присела на корточки и обняла его. "Ты танцевал просто замечательно, мой маленький Лев. Ты был самым лучшим танцором на свете!"Каэль подхватил сына на руки и подбросил его в воздух. Лев завизжал от радости. "А теперь, – сказал парень, – пришло время для пирога! И для подарков!"Лев захлопал в ладоши. Он обожал пирог и подарки. Хотя подарки были скромными – деревянная лошадка, вырезанная отцом, и шерстяной мячик, сшитый матерью, – для него они были бесценными сокровищами. Пока они ели пирог и Лев играл со своими новыми игрушками, Агнесса и Каэль обменивались взглядами, полными любви и надежды. Они не знали, что ждет их сына в будущем, какие испытания ему придется преодолеть. Но они знали одно: они будут рядом, чтобы поддержать его, чтобы научить его добру и справедливости, чтобы помочь ему стать тем, кем он должен стать. Ближе к вечеру к ним пришёл в гости сосед Бертольд. Он всегда был добрым человеком, часто баловал Льва фруктами и интересными историями. В этот день мужчина преподнёс мальчику необычный подарок – самодельную дудочку. "Это не простая дудочка, Лев," - сказал он, хитро улыбаясь. "Она волшебная. Если ты будешь играть на ней с чистым сердцем и добрыми мыслями, то исполнятся твои самые заветные желания."Лев был в восторге. Он всегда мечтал о волшебстве и теперь у него была возможность испытать его. С нетерпением он взял дудочку в руки, осторожно подул в отверстие… но ничего не произошло. Разочарование охватило мальчика. "Не расстраивайся" - успокоил его Бертольд. "Волшебство не проявляется сразу. Оно требует терпения и веры. Играй на дудочке каждый день, думая о том, что ты хочешь получить, и увидишь результат. Вечером, когда Лев уснул в своей маленькой кроватке, Бертольд попрощавшись со всеми, пошёл к себе домой, Агнесса и Каэль тоже легли спать. Ночь была неспокойной. Небо за окном, обычно усыпанное звездами, сегодня казалось затянутым плотной пеленой, словно предвещая что-то. В комнате царила тишина, нарушаемая лишь мерным дыханием спящих. Но эта тишина была обманчивой. Агнесса ворочалась. Ее тело, казалось, охватил невидимый огонь, вызывая непреодолимое желание почесаться. Сначала это было легкое покалывание, которое она списывала на неудобную позу или слишком теплую простыню. Но зуд нарастал, становясь навязчивым, проникающим под кожу. Она невольно начала двигаться, ее руки скользили по бедрам, по плечам, пытаясь найти облегчение.Каэль, лежавший рядом, чувствовал ее беспокойство. Он ощущал, как ее тело дергается, как ее рука скользит по его руке, когда она пыталась почесать спину. Несколько раз он просыпался от ее тихих стонов или резких движений. Но каждый раз, открыв глаза, он видел лишь ее спящее лицо, освещенное тусклым светом луны за окном, и списывал все на кошмар или просто неудобство. Парень просто переворачивался на другой бок и засыпал. Утро пришло медленно, с серым, безрадостным светом. Солнце, казалось, тоже не спешило пробиваться сквозь облака. Агнесса проснулась с ощущением усталости, словно не спала вовсе. Голова была тяжелой, а тело ныло. Вся семья села за стол, чтобы позавтракать. На столе стоял ломоть хлеба и кувшин с молоком, аромат которого обычно успокаивал девушку, но сегодня даже он не мог развеять ее странное состояние. Она взяла чашку, но ее пальцы невольно начали скользить по своей ноге, под тканью платья. Легкое, но настойчивое покалывание не давало покоя.