Месть Даготы

Глава I

Убивай только виновных: Бери заказы только на тех, кто действительно заслуживает смерти - доказанные преступники, тираны, коррупционеры.

Серые Законы (Кодекс Киллера)

20 апреля

Запах сырости въедался в кожу, пропитывая каждую клетку тела. Отвратительный запах мертвечины и гнили въедался в ноздри, вызывая тошноту. Пронизывающий холод сковывал тело. Верёвки, туго врезавшиеся в запястья, ободрали кожу до кровавых ран, и каждое, даже самое незначительное движение отзывалось в руках нестерпимой агонией.

В затхлом подвале, пропахшем гнилью, крысиным помётом и застарелой кровью, темнота стала для Даготы безмолвным компаньоном. Она тщетно пыталась вычислить, сколько времени прошло с тех пор, как она оказалась здесь. Время здесь потеряло свой привычный ход, измеряясь лишь всплесками чудовищной боли.

Казалось, что пыткам нет конца. Ледяная вода обжигалась не хуже огня, а сам огонь каждый раз наполнял подвал запахом горящей плоти, лезвия, вонзающиеся в плоть, превратили её тело в карту шрамов, каждый из которых рассказывал свою историю. Каждый раз Дагота вспоминала слова Рей, её старого наставника, чей взгляд казался высеченным из камня: «Боль - это учитель. Она закаляет душу, куёт из слабости силу».

Дагота слышала приглушённые голоса и шаги наверху. Скрип половиц, обрывки разговоров… Они жили своей обычной жизнью, ели, смеялись, строили планы, пока она гнила в этом смрадном подвале, балансируя на грани безумия.

Дагота не знала имён своих мучителей. Она видела лишь их лица, искаженные злобой и садистким наслаждением. Мысленно она дала им имена, отражающие их сущности: «Шакал», с его вечной жаждой крови, «Крыса» - трусливый и подлый, «Змея» - хладнокровный и расчётливый и «Тварь» - воплощение жестокости и презрения.

Звуки шагов приближались. Сердце Даготы болезненно сжалось, словно его с силой сдавили в кулаке. Она не боялась смерти, она видела её много раз, смерть всегда ходила за ней по пятам. Она боялась сломаться, поддаться отчаянию. Если она сломается, тогда все её страдания будут напрасны.

Дверь распахнулась с отвратительным скрипом, впуская в подвал полосу резкого болезненного света. Четверо. Три мужчины и одна женщина. Они возникли на пороге, словно тени из преисподни.

Змея, высокий и широкоплечий, с татуировкой змеи на шее и пронзительными серыми глазами, подошёл к стене и включил тусклую, мерцающую лампу. В его глазах не было ни жалости, ни злобы - только холодный, расчётливый интерес. Его дорогой костюм, сшитый на заказ, не вязался с атмосферой грязного подвала, словно он прибыл сюда из другого мира, мира роскоши и власти.

Тварь подошла ближе, стук её каблуков эхом отдавались в подвале. В её карих глазах плескалось презрение, смешанное с садистским наслаждением. На её глазах играла тонкая, злая усмешка. Она была высокой женщиной, с острыми чертами лица и коротко стриженными, тёмными волосами. От неё пахло дорогими духами и сигаретами.

Шакал ухмыльнулся, обнажая желтые, кривые зубы, его дыхание пахло кровью и гнилью. Он жаждал зрелища и наслаждался чужой болью. Его глаза, маленькие и бегающие, светились маниакальным огнём. На нём была грязная кожаная куртка и рванные джинсы, а на шее болтался амулет в виде волчьего клыка.

Последний наёмник, Крыса, ворчливо переминался с ноги на ногу, его взгляд нервно бегал по сторонам. Он был мелким и суетливым, с взъерошенными волосами. Он был труслив и импульсивен, готовый наброситься на жертву исподтишка, но боялся смотреть в глаза. От него пахло дешёвым пивом и страхом.

Шакал подошёл к Даготе, его улыбка стала ещё шире, превратив его лицо в отвратительную гримасу. Он поднял небольшой деревянный молоток, обёрнутый в потрёпанную, окровавленную ткань. Этим молотком они разбивали её пальцы, суставы, кости. Каждый удар отзывался эхом боли, разрывающим её сознание на куски. Сегодня он выглядел особенно зловеще, глаза Шакал горели в предвкушении. Он открыто наслаждался этой игрой, этой властью над жизнью и смертью.

- Как… тебя зовут? - хрипя спросила Дагота.

Шакал замер на мгновение. В его глазах мелькнуло замешательство, словно он увидел, что-то неожиданное.

- Доминик Лин, а что? - спросил он, растягивая слова, словно пробуя их на вкус.

Дагота собралась последние силы, и её голос, слабый и хриплый, прозвучал в подвале, словно шёпот призрака.

- Хочу узнать… имя того… кого я убью первым.

Доминик Лин расхохотался. Громкий, грубый смех эхом разнёсся по подвалу.

Удар молотком пришёлся по колену. Боль была настолько острой, что сознание Даготы на мгновение помутилось. Перед глазами плясали кровавые узоры, но даже сквозь эту пелену она видела их лица - их отвратительное удовольствие, их хищный восторг.

Лёгкие жгло, будто Дагота вдыхала огонь. Её хотелось выплюнуть им в лицо всю свою ненависть, весь свой гнев, но слова застряли в горле.

Боль была адской. Мир завертелся, окрашиваясь в багровые тона. Дагота не взывала к богам, она давно перестала верить в них. Она не молила о пощаде, она знала, что её никто не услышит. Дагота уже поняла, что никогда не выберется отсюда. В эти последние мучительные мгновения она ощущала, как меркнет сознание, как утекает жизнь, словно песок сквозь пальцы.

В её голове, словно осколки разбитого зеркала, промелькали обрывки воспоминаний. Вот она, совсем юная, со ссадинами на коленях, под пронзительным взглядом мастера, оттачивала удары, год за годом превращая своё тело в идеальное оружие. Тренировки бесконечные и безжалостные. Пот, смешанный с кровью, запах пыльной земли на тренировочной площадке. Лица тех, кто делил с ней кров и хлеб, кто стал её семьёй. А потом он. Его улыбка, его сильные руки, его голос, шепчущие слова, от которых сердце замирало и расцветало. Тот, кого она любила больше жизни. Тот, за кого она была готова убивать.