Месть по-драконьи: купил, чтобы ненавидеть

Пролог

Эдмунд раскачивался на ветру, как сломанная кукла.
Я смотрела на него и думала о том, что мертвым он выглядит гораздо достойнее, чем живым в последние три года.
По крайней мере, сейчас молчит.
И в карты больше не играет.
Толпа зевак начала расходиться — зрелище оказалось скучным. Ни последних слов, ни драматических признаний, ни даже приличной агонии. Эдмунд умер так же посредственно, как и жил. Единственное, что он сделал правильно за всю свою жизнь, — это позволил мне остаться вдовой.
— Что ж, дорогой, — тихо сказала я, глядя на покачивающееся тело, — теперь ты свободен от кредиторов. И от меня.
Ирония судьбы: три года назад он боялся долговой ямы больше смерти. Теперь и то, и другое позади. Можно сказать, мечты сбылись.
Я развернулась, чтобы уйти.
Больше здесь делать нечего — оплакивать покойника я не собиралась, а глазеть на мертвеца могут и без меня. Но едва сделала шаг, как тяжелые руки легли мне на плечи.
— Госпожа Айвелия, вы под арестом.
Капитан стражи.
Рыжий детина с лицом мясника и манерами гробовщика. Держал деликатно — видимо, получил инструкции не калечить товар.
— За что? — Я повернулась к нему с самой невинной улыбкой, на какую была способна. — Мужа не убивала, хотя иногда очень хотелось. Особенно когда он храпел.
Кто-то в толпе фыркнул. Капитан покраснел до самых ушей — либо от возмущения, либо потому что сам, наверное, страдал от храпящей жены.
— За уклонение от долговых обязательств, — процедил он сквозь зубы. — Аукцион прошел вчера.
Аукцион.
С молотка пошло не только имущество Эдмунда, но обязательства содержать его вдову. Закон был вроде мягок к вдове предателя – не оставит без средств. На деле это была самая натуральная продажа. И если иные были бы счастливы, когда вовсе невеселая вдовушка исчезала, и кормить лишний рот не было нужды, то тут все как-то иначе. Почему?
Кто хотел купить вдову Эдмунда Вортора?
Уж не тот ли, кто уже пять лет методично разрушал его жизнь?
Мир под ногами качнулся. Холод пополз по спине и сжал горло железным обручем.
— Вчера? — Мой голос прозвучал удивительно спокойно, хотя внутри все оборвалось. — Когда мой супруг еще дышал и, теоретически, мог расплатиться с долгами?
— Закон есть закон, госпожа.
— О, конечно! — Я рассмеялась, и смех получился звонким, почти веселым. — Как же удобно! Распродали имущество предателя, пока его жена еще даже не стала вдовой. Эффективно. Экономично. И так по-королевски гуманно — ведь теперь у опозоренной женщины есть крыша над головой и кусок хлеба. Правда, за счет того, кто больше всех заплатил на аукционе.
Толпа притихла.
Некоторые кивали — видимо, тоже находили ситуацию занятной.
Капитан стражи побагровел еще сильнее.
— Прошу, госпожа.
Он указал на карету, если, конечно, эту железную клетку на колесах можно назвать каретой. Крепкие прутья, надежный замок. Для особо опасных преступников или особо ценного груза. Бороться было глупо — стражников четверо, все здоровые, все при мечах. А главное, бежать некуда. В этом городе меня знает каждая собака, и все они в курсе, что я теперь жена предателя. Вернее, вдова предателя.
Что, в общем-то, не сильно лучше.
— А кто, интересно, оказался моим благодетелем? — спросила я, пока капитан помогал мне забраться в повозку. — Кто решил взять на содержание опальную вдовушку? Имею право знать, кому теперь обязана куском хлеба и крышей над головой.
— Сами увидите, госпожа. Дорога недлинная.
— Недлинная — это хорошо, — пробормотала я, устраиваясь на жесткой скамье. — А то вдруг мой новый хозяин заждется. Неловко опаздывать на собственную продажу.
Повозка тронулась, и виселица скрылась за углом. Эдмунд остался качаться в одиночестве — наконец-то без меня.
Наверное, ему это нравится.
Три года назад я поняла, что чья-то невидимая рука методично разрушает нашу жизнь. Все происходило слишком последовательно, чтобы быть случайностью. Сначала исчезли друзья Эдмунда — один за другим, словно их либо подкупали, либо пугали. Потом начали рушиться деловые связи: прибыльные контракты срывались по нелепым причинам, надежные партнеры внезапно находили других поставщиков, выгодные сделки рассыпались в последний момент.
Следом пришли долги.
Впрочем, Эдмунд всегда любил и выпить, и девку потискать, и в карты поиграть. Но тут все стало катастрофой.
Так вот, долги… Мелкие поначалу — можно было не обращать внимания. Потом покрупнее. Потом совсем крупные. А в конце — огромные, как горы, которые невозможно сдвинуть.
И наконец — измена. Мой дорогой супруг не смог отказаться. Точнее, не захотел. Я видела облегчение в его глазах, когда пришел с той встречи. Позже, на суде я узнаю, что незнакомец в таверне предлагал ему продать королевские секреты за звонкую монету.
Эдмунд ухватился за эту возможность, как утопающий за соломинку.
Только соломинка оказалась петлей.
А теперь я еду к своему новому владельцу — тому, кто купил меня вместе с остатками имущества предателя. Интересно, сколько я стою на рынке подержанных жен? Много или мало? И что он собирается с этой покупкой делать?
Повозка подпрыгнула на ухабе, и железные прутья звякнули. Очень музыкально.

Повозка катилась по булыжной мостовой, и каждый ухаб отдавался в костях. Я устроилась поудобнее на жесткой скамье и решила выяснить подробности своей новой жизни. В конце концов, если меня купили, я имею право знать, кто теперь мой хозяин.
— Капитан, — обратилась я к рыжему детине, который ехал напротив, — а нельзя ли узнать имя моего благодетеля? Просто из вежливости — хочется знать, как обращаться к человеку, который взял на себя заботу о бедной сиротке.
— Имущество распродано согласно закону, — буркнул он, не поднимая глаз. — Опекун назначен. Все по правилам.
— Это я понимаю. Но кто именно? Неужели секрет государственной важности?
— Приказ строгий, госпожа. Увидите сами.
Какая трогательная скромность. Видимо, мой новый владелец не любит, когда его имя произносят всуе. Или у него есть причины держать покупку в тайне до последнего момента.
Я использовала последнее свое оружие – посмотрела капитану прямо в глаза. Он, конечно, дрогнул, все невольно пытаются понять, какого цвета мои зрачки. Да цвета морской волны же! Предмет зависти подружек и средство влияния на мужчин.
Но на этот раз – мужчина просто отвернулся. О, избежал чар признанной ведьмы.
Я внимательно изучила его. Нервничает. Пальцы барабанят по рукояти меча, взгляд бегает. Либо он получил очень серьезные инструкции, либо боится того, к кому везет меня. А может, и то, и другое.
— Понимаю, — кивнула я. — Тогда другой вопрос: сколько я стоила? Чисто из любопытства. Интересно узнать свою рыночную стоимость.
— Не знаю, госпожа.
— Не знаете или не скажете?
Он промолчал. Ну что ж, тогда попробуем другой подход.
Я наклонилась вперед и сняла серьги — небольшие, но с хорошими изумрудами. Подарок от матери на свадьбу. Единственное, что у меня осталось от прежней жизни.
— Вот эти, — я протянула украшения капитану, — стоят больше, чем вы зарабатываете за год. Возможно, даже за два года. Они ваши, если вы просто назовете мне имя.
Капитан посмотрел на серьги, и я увидела, как в его глазах блеснула жадность. Потом он покачал головой.
— Не могу, госпожа. Приказ строгий.
— Настолько строгий? — Я спрятала серьги обратно. — Интересно. Значит, мой покупатель — человек влиятельный. И, видимо, не слишком добродушный, раз вы его так боитесь.
— Мы никого не боимся, — огрызнулся один из младших стражников. — Просто выполняем приказ.
— Конечно, конечно. Просто выполняете. И приказ, надо полагать, поступил заранее? Еще до казни моего супруга?
Капитан метнул на болтуна убийственный взгляд, и тот тут же замолчал. Но я уже получила ответ. Да, приказ поступил заранее. Кто-то знал, чем закончится история с изменой Эдмунда, и заблаговременно подготовился к аукциону.
Кто-то очень хорошо информированный. И очень предусмотрительный.
Я повернулась к окну повозки — узкая щель между железными прутьями, но достаточная, чтобы видеть, куда мы едем. Узкие улочки торгового квартала сменились широкими проспектами. Дома становились выше и богаче. Мостовая — ровнее.
На тротуарах появились люди в дорогой одежде.
Аристократический район. Естественно.
— Ну что ж, — пробормотала я, — значит, не бедняк. Это обнадеживает. По крайней мере, кормить будет прилично. Возможно.
Мы свернули на одну из самых престижных улиц города. Здесь жили только знатные фамилии — старые роды с громкими именами и толстыми кошельками. Я знала эти места — в прежней жизни мы с Эдмундом иногда бывали здесь на приемах.
Интересно, что происходит? Судя по методичности развала нашего без преувеличения «прекрасного» брака, месть. Но - чья именно месть? То, что происходило с нами последние три года, было слишком методично для простого невезения. Кто-то целенаправленно загонял Эдмунда в ловушку. А заодно и меня.
Повозка замедлила ход и свернула к воротам одного из особняков. Высокая ограда, мраморные львы у входа, красивый сад за решеткой. Дорого. Очень дорого.
— Приехали, госпожа, — объявил капитан.
— Как быстро летит время, когда едешь к новому хозяину, — улыбнулась я. — Надеюсь, он окажется гостеприимным человеком.
Ворота открылись, и повозка въехала во двор. Я успела заметить герб на воротах — золотой дракон на зеленом поле. Знакомый герб. Очень знакомый.
И внезапно в груди что-то оборвалось.
Нет.
Только не это.
Только не он.

Поместье оказалось роскошным даже по меркам аристократического квартала. Высокие стены из белого камня, ухоженный сад, мраморные статуи, фонтан в центре двора. Дорого и со вкусом — явно владелец не из мелких дворян, которые пытаются произвести впечатление показной роскошью.