Месть с последствиями: продолжение

Глава 1

- Заходите, – он отступил от двери по длинному крыльцу-веранде. – Любое резкое движение, и я выстрелю.

- Пойдем, детка, – пригласил ее муж в дом невозмутимо. – Сейчас согреешься.

- Зима какая-то, – пробормотала она, двигаясь с места. Орбан сразу обнял ее за талию, подстраховывая, чтобы она не поскользнулась. Ступеньки обледенели, но их регулярно чистили, поэтому идти было удобно. Он открыл ей тяжелую плотно прилегающую дверь, впуская в тепло просторных сеней, и зашел следом. Сразу в предбаннике виднелись вместительные шкафы, полки для обуви с сушилкой и удобные банкетки.

- Садись, – сразу забеспокоился он, сдергивая куртку, которую повесил на крючок.

- У самого ноги промокли, - напомнила Вета, и Домас разулся, ставя ботинки на верх полки, где было теплее за счет поднимавшегося воздуха. Влажные носки он развесил на батарее, которая за счет генераторов была горячей. Он сразу оказался возле жены, помогая расстегнуть куртку и снимая ее вместе с шарфом, которые тоже оказались на вешалке. У Веты подмерзли пальцы, и она, сложив их в кулачок, дышала на них и растирала. Орбан живо снял с нее ботинки и носки и растер ей холодные ступни сильными скупыми движениями. Мужчина сидел перед ней на корточках, проявляя заботу, которая не выглядела переигранной. Он сам взял ее ладони в свои, начиная их согревать своим теплом и дыханием.

- Совсем замерзла, детка? – с тревогой спросил он. – Ты у меня не заболеешь?

- В протопленном доме намного теплее, - в сени вошел сторож и понаблюдал за ними: да, мужчина странный и необычный, но девушка была понятна, и она не боялась его, глядя доверчиво и нежно. Ее реакция позволила ему расслабиться, поэтому он вытащил патроны, засунул в карман штанов и поставил дробовик в угол. Он разделся, развешивая одежду для просушки, как и гости. – Идите в дом.

- Спасибо, - сумарунец выпрямился и подхватил Вету на руки, чтобы она не шла босиком. Толкнув плечом уже внутреннюю дверь, он вошел в большую комнату с перегородками в виде арок для упора конструкции. Здесь было сразу все: кухня, столовая, гостевой зал на компанию человек на десять. Все было продумано и отделано, чтобы не стыдно было пригласить не самых простых гостей. Орбан даже подозревал, что где-то в боковых помещениях есть медкабинет для оказания экстренной помощи. На второй этаж, куда вела добротная деревянная лестница с ажурными перилами, они еще не поднимались. Орбан сразу подошел к дивану, на который он усадил жену:

- Держи носки, - услышал он голос пожилой женщины, которая выглядела суровой, как и окружающая их природа, но глаза заботливо смотрели на гостью.

- Спасибо, - поблагодарил Домас и, еще раз растерев девичьи ноги, натянул на них вязанные гольфы прямо поверх брюк. Он устроился рядом и обнял Вету за плечи, второй рукой он приподнял низ свитера, обнажая кубики пресса. – Иди сюда. Грейся, детка.

- Угу, - холодные ладошки сразу обожгли тело мужчины, когда Вета буквально прилипла к нему, засовывая руки под одежду, обнимая за торс. Ее нос сразу нашел теплую шею, и она радостно сунула его в углубление плеча.

- Царевна-лягушка, - широко улыбнулся он, дрогнув от ее холодных частей тела. – Отогревайся, ледышка.

Он, как и Вета, внимательно посмотрел на хозяев: мужчина еще был крепок и вынослив, но морщины в уголках глаз выдавали возраст – под пятьдесят или на пару лет больше. Его голова сверкала гладкой кожей, что компенсировала борода. На нем был серый свитер крупной вязки и теплые штаны. Он пока не спешил переодеваться в домашнее, задумчиво изучая гостей, отчетливо понимая, как они необычны и что во внешнем мире успели произойти необратимые изменения, которые придется принимать. Чуть поодаль стояла полная, но не рыхлая женщина лет на десять старше. Язык не поворачивался назвать ее старушкой, ведь она твердой рукой управляла хозяйством.

- Я Кузьмич, - представился мужчина, начиная разговор. – Это Лизавета Григорьевна. А вы кто такие?

- Орбан Домас, - спокойно ответил молодой человек, глядя прямо в глаза, сузившиеся при чуждом имени. – Моя жена Светозара. Можно просто Вета.

- Чужое имя, - решительно проговорила женщина. – И ты чужой, хоть умеешь жить среди нас.

- Да не перегибай палку, Лизавета Григорьевна, - поморщился ее сосед.

- Я вижу, Кузьмич, - упрямо сложила она руки на большой груди под плотной фланелевой рубашкой. – Девочка наша, а он нет, хоть и зовет ее женой.

Вета настороженно уставилась на проницательную женщину, не зная, то ли бояться, то ли восхищаться ее выводами.

- Что смотришь? – уточнила она. – Вы разные.

- Но мы одно целое, - проговорила девушка, не опуская смущенно взгляд. – Орбан просто человек, мужчина, немного не похожий на остальных, но это не недостаток.

- Ты выбрала его, - без осуждения проговорила хозяйка, уже составив собственное мнение о них обоих. – Не бери в голову, Вета, во все времена женщины делали такой выбор, что многие не понимали.

- Сама не понимаю, - растерянно призналась Вета, любуясь лицом мужа, который просто улыбался, - как нас так угораздило?

Орбан улыбнулся и поцеловал ее в кончик носа:

- В жизни случается еще и не такое, детка.

- Мужик, – фыркнула Лизавета Григорьевна, - всегда остается мужиком: дай в руки красивую женщину, присвоит себе и не выпустит. Так, Орбан?

Глава 2

Кузьмич, забавляясь, проводил их насмешливым взглядом и крякнул:

- До утра мы их не увидим.

- Это точно, – фыркнула женщина, – озабоченные подростки.

- Мы же с тобой не станем осуждать парня с девчонкой за т о, что они в силу страсти и молодости теряют голову?

- Не будем, – засмеялась она.

- А дуэт у них чемпионский, – удовлетворенно потер он руки в предвкушении нежданной работы. – Если смогут работать, на льду равных не будет. Они связаны одной нитью, которая ведет за собой. Лишний раз убеждаюсь, что нам сказали правду: он сумарунец. От него к ней идет необъяснимая волна, ведущая за собой. И постель только служит проводником.

- Просто органическая совместимость, – ответила Лизавета Григорьевна. – Мне даже показалось, что они понимают друг друга без слов.

- Не показалось, – успокоил он. – Никогда не занимался танцевальными парами, Лиза, но хочу взяться за них. Справимся, – сам себе сказал тренер.

- Ты нашел себе занятие, Кузьмич, – порадовалась за него соседка. – А то ходил мрачнее тучи.

- Я его еще на лыжи поставлю, – со смешком пообещал он. – Пригодится, учитывая наши снега: врага, утопая по колено в сугробах, не догонишь и не обезвредишь. А враги появятся. Такова проза жизни.

- Дашь ему настоящую винтовку с прицелом?

- Не игрушечную же? – пожал он плечами просто невозмутимо. – Она должна исправно стрелять, чтобы защитить уже всех нас.

- Думаешь, он, – с тревогой спросила женщина, взглянув на старого друга, – пойдет против своих?

- Те, кто за ним придут, – внушительно сказал Кузьмич, – своими не будут. Мужик ради нее убьет, не задумываясь. Без нее он станет ничем. Сама видишь, как все запущено. Мне еще не приходилось видеть, как двое набрасываются друг на друга, не в силах контролировать себя.

- Думаю, – закатила глаза женщина, допивая последний глоток вина. Она сразу сполоснула оба бокала, – придется принять это, как данность, Кузьмич, и не обращать внимания. Со временем все остывают и вспоминают о приличиях.

- Твоими бы словами...

- Давай спать, Кузьмич, – предложила она. – Завтра новый день и дел у нас заметно прибавится.

Так и произошло, Лизавета Григорьевна на ошиблась. Орбан встал еще в шесть утра, бесшумно вылез из теплой кровати, где спала счастливая, но изможденная Вета, оделся и поспешил вниз. За окном светило солнце, и о метели напоминали лишь девственные белые сугробы, что образовались за ночь, да спрятанные следы. Мужчина оделся в джинсы и ботинки, поверх мускулистой груди натянул свитер и, вооружившись лопатой, начал расчищать дорожки возле дома, построек и привел в порядок посадочную площадку. Когда через час Кузьмич вышел на улицу, сумарунец уже заканчивал уборку снега и не выглядел уставшим. Ему совершенно не было холодно в легкой одежде. Орбан принял непростое для себя решение: быть собой на глазах хозяев кордона. Но здесь вранье уже было недопустимо, как он объяснил жене, вот он и давал лишний раз убедиться, что он другой. Еще до завтрака мужчины накололи дров и определили ровное место под каток. Вдвоем они смогли расчистить половину и сразу поставили деревянные щиты по периметру, чтобы снег не отвоевал назад площадку.

- Я посмотрю, – произнес Орбан, уже завтракая в теплой столовой, – какой раствор прихватить, чтобы вода замерзла быстрее и была не подвластна лучам солнца.

- Лед еще придется ровнять.

- Решу и эту проблему, – пообещал он. – Навес бы сделать.

- Куда замахнулся, Орбан, – присвистнул тренер.

- Да это не проблема, – успокоил сумарунец. – Главное найти и привезти все необходимое.

- И не засветиться.

- И не засветиться, – послушно повторил он реплику жены, подмигивая ей.

- Ешь, – мягко взъерошила его волосы Вета, и Орбан с улыбкой склонился над тарелкой с овсянкой. Он ел, как и работал: пища нужна была для энергии, которой пылало его мускулистое тело.

- Напишите список, – не отрывая глаз от белой вкусной массы с маслом и вареньем, попросил он, – необходимого в первую очередь. Я сразу все привезу. Ни на чем не экономьте. С деньгами проблем нет.

- Я напишу, – обрадовалась хозяйка: припасы значительно поскуднели, а ртов добавилось. – Добавки?

- Да, – не отказался от предложения Домас. – Голоден, как волк.

- Вижу, – засмеялась она, наливая еще два половника каши в пустую тарелку. – Такой худющий. Куда все уходит?

- Кручусь, как белка в колесе, – посмеиваясь, ответил он, украшая кашу несколькими ложками варенья, – чтобы молодая жена не бросила такого старика, как я. Да, кьярра?

- Конечно, дядя Орбан, – пропела она, подперев кулачком подбородок и нахально глядя на мужа. – Все-таки стоит заглядывать в паспорт. Иногда.

- Твой день рождения 15 декабря, детка, – не моргнул он даже глазом. – Я помню: двадцать лет. Дата.

- А у тебя когда? Так и не успела спросить.

- В марте, – ответил он. – Я подсчитал, что по вашему календарю как раз выходит 12 марта.

- Я запомню, – пообещала Вета.

Глава 3

Супруги вернулись в Алкион к полудню, и здесь было значительно теплее, чем в заснеженных горах. Он умело стер из бортового компьютера челнока маршрут возвращения, да и вчерашний путь. Теперь координаты кордона были лишь в памяти наладонника мужчины под надежным паролем. Чтобы не таскать все коробки, они оставили их в доме в горах, кроме одной для Орбана. Ему нужно было привыкать по серьезному к конькам и научиться находить равновесие, словно он ходит в тапочках.

Челнок оставили на стоянке и пошли пешком по тротуару, где неспешно прогуливались или целеустремленно шли сумарунцы. Алкион стал для Веты знакомым и привычным, она научилась запоминать ориентиры, узнавать уже изученные места, да и найти дорогу домой она могла с небольшой заминкой.

- Тебе надо сегодня на работу?

- Нет, - пожал он плечами. – Сегодня не моя смена. Должны же быть у меня выходные.

- Конечно, должны, - заверила его девушка. – Так чем мы займемся? Домой что-то не хочется.

- Заказ мы с тобой оформим вечером, - проговорил мужчина. – все по обоим спискам. Я подумаю, как удобнее забрать покупки.

- Один большой заказ привлечет внимание, - серьезно сказала девушка. – тем более такой разнообразный во время войны. Это слишком подозрительно.

- Разобьем на части, - пожал он плечами, - раздробим, присвоим разные номера и отправим по разным пунктам выдачи. Соберем потом при помощи доставки на один склад через несколько перевалочных точек. Запутаем следы. Разгребать месяца будут, если начнут копать. А они не начнут.

- Уверен?

- Кто в здравом уме, - в насмешку над собой спросил он, - задумает бегство из родного дома в неизвестность? Детка, я не представляю, на сколько лет затянется забвение. Войны могут идти сотни лет. В каком в итоге мире мы окажемся и как в нем жить? Имеем ли мы право приводить детей в такой мрак или это эгоизм чистой воды?

- Остановись, Орбан, - попросила она и встала перед ним, преграждая дорогу, останавливая шаг и бег слов. Она внимательно смотрела в его глаза и видела те же страхи и сомнения, что одолевали и ее. Вета сразу перестала бояться, рядом был по-настоящему правильный мужчина, не боящийся своих переживаний. Он не разыгрывал супермена, поэтому был сильнее и надежнее. – Никогда нет правильного времени, Орбан. Опасность существует всегда. Надо просто жить в том месте и в том времени, которое дано нам. Жизнь так коротка, что умышленно обкрадывать себя это преступление. Если не будет детей, в ком мы будем жить? Ты справишься. Мы справимся. Понял?

- Да, - сразу успокоился он, слыша уверенные слова, идущие от сердца. – Вместе можно справиться со всем.

- У нас будет большой дом, - предрекла Вета почти пророчески, и он слушал, видя ту же картину. – В нем будет любовь и детский смех, Орбан. К нам будут приходить друзья, чтобы поделиться радостью или разделить невзгоды. И я верю, что, несмотря на ненависть к моему народу и отцу, твои родители и твоя семья смогут переступить наш порог. Не сразу, милый, раны еще свежи, но они смогут.

- Откуда ты знаешь? – негромко спросил он.

- Ничего не сильнее любви,

Она как свет где-то там вдали.

Она пройдет сквозь туман и лед,

Она всегда за собой ведет.

Она одна может нас спасти,

Все объяснить и за все простить.

Мы приходим в эту жизнь,

Чтобы просто любить.[1]

- Я точно, - пообещал он, - соберу все стихи о любви в один сборник и подарю его тебе, детка.

- Не надо, - качнула она головой с мягкой улыбкой. – У меня есть намного больше, чем эти строчки, которые я и так помню. У меня есть ты!

- Вета, - с легкой угрозой предупредил он. – Идем отсюда, иначе я наброшусь на тебя с поцелуями.

- Не на улице, - с сожалением охладила его пыл жена. – Для стрессов еще рано.

- Пошли, - неохотно согласился он, и они пошли дальше по аллее. – Давай побродим по городу без всякой цели.

- Мне нравится твоя идея, - согласилась девушка. – Давай спустимся к озеру. Мне нравится его тихая гавань.

- Я тем более люблю воду, - мягко сказал Домас. – Я там как дома.

- Это как?

- Будет теплее, покажу, - пообещал мужчина. – Сумарунцы могут находиться под водой часами без акваланга. Тебе понравится.

- Так ты еще и ихтиандр? – восхитилась она.

- Просто другой генетический тип, - пожал он плечами. – Среди своих я просто один из многих. Ничего особенного.

Аллея вывела их к длинному спуску из десятка ступеней прямо на берег озера. У воды чувствовалась бодрящая свежесть и даже холод, но здесь свободно дышалось.

- Как красиво, Орбан, - негромко, чтобы не испортить момент, произнесла она.

- Очень, - хрипло согласился он. – Ты восхитительна.

- Ты несправедлив, - возразила она. – Есть намного красивее.

- Женщина, которая полностью твоя, - назидательно проговорил он, - просто королева красоты для одного единственного мужчины.

Глава 4

Двое сумарунцев, стоящих у окна вместе с женщиной, переглянулись, и Ладжос покачал головой: их вмешательство выдаст их, да и охрана скоро подоспеет, если что. А вот Елена испугалась не на шутку: во-первых, девушке достался еще более ненавидящий взгляд, ведь она предала своих в самый ужасный момент. Значит, ради собственной выгоды легла под него и устроилась отлично, судя по ее виду. Во-вторых, здесь уже не пожалеют никого, когда ярость и чувство мести одержат верх. Правда у Лены было совершенно другое мнение: она сочувствовала незнакомке, зная на собственном опыте, что представляют из себя пришельцы. Даже один способен едва ли не убить. Да, с Орбаном ничего не случится, он защитится, а кто не позволит обидеть ее?

- Что помочь? – с интересом спросил Домас.

- Тебе попортить внешность, – объяснил тот же самый голос. – А вот твоей девке придется несладко. Ответит, что якшается с татуированными.

- Перед тобой что ли отвечать будет? – повернулся к ним сумарунец, сразу смеривая оценивающим и угрожающим взглядом каждого: быки, но неповоротливые и уверенные, что сильного удара хватит для выигрыша.

- Да хоть передо мной, – ухмыльнулся лысый, не понимая, почему одиночка так спокоен и его подстилка тоже.

- Она, – выделил первое слово Домас, начиная распространять откровенную угрозу, растекающуюся по залу, как удушающий туман, – ни перед кем ни за что отвечать не будет! Только передо мной! А я уже дальше сам разберусь, что делать.

- Надеешься на помощь? – догадался второй. – Они не успеют...

- Согласен, – сразу испугал Орбан своей покладистостью, совершенно ни за кого не переживая. Он уже давно расстегнул куртку, которая не стесняла движений: – Детка, отдай шарф брату и расстегни куртку. Здесь жарко.

- Согласна, – мягко ответила Вета, не споря с ним, целиком веря мужу. А вот троица у окна испытала слишком сильное беспокойство тем, как они оказались вместе, забыв про личные счеты, объединяясь против общей угрозы. – Ты такой заботливый, Орбан.

- Запомни эту мысль, – небрежно посоветовал он с насмешкой, – когда снова решишь искать проблем на одно место.

- Я?!

- Не я же рванул сюда со всех ног, – рассудительно напомнил он. – Я бы предпочел уединение собственного дома.

- Кто бы сомневался?! – буркнула она, швырнув комок шарфа Герману и расстегнув молнию на куртке.

- Доверяешь мне? – неожиданно спросил он, вызывая у свидетелей оторопь.

- Да. Выбора все равно нет.

- Тогда держись, – предупредил он. – Делаем, как всегда, только сейчас бей изо всех сил.

Орбан стоял в пол-оборота к Вете и окружившим их мужчинам, следя за каждым шагом. Предусмотрительно Герман оттащил жену подальше от драки, зная, что он в ней бесполезен. А вот слова Орбана вызвали задумчивую складку на лбу: что значит, как всегда? Стоило лысому рвануть вперед, как сумарунец начал действовать.

- Вета! Сейчас! – выкрикнул приказ Домас и согнулся, подставляя жене спину для опоры. Девушка быстро смерила взглядом позицию и бросилась к нему. Умело ее спина оперлась об его спину, она едва коснулась затылком его затылка, а ноги по очереди сделала колесо, ударяя по голове смельчака, роняя того на пол. Удар пришелся наотмашь по голове и лицу, что было больно и сильно, поэтому лысый на несколько секунд потерял ориентацию.

Рука Орбана сразу схватила Вету за руку; делая сцепку. Мужчина чувствовал, что за спиной двигался враг, которого она видела. Домас крепко сжал ее плечи, и Вета обвила его талию, другой сжала локоть. Она оттолкнулась ногами от пола, сжала их в коленях, а Орбан поднял ее, беря весь вес на себя. Вета откинулась назад и ее ноги резко выпрямились, врезаясь в корпус идиота, решившего ударить. И нападавший отлетел, натыкаясь на сильный толчок, падая спиной на пол. Пока с грехом пополам двое пострадавших поднимались, к супругам бежал еще один.

- Поддержка! – крикнул Домас и наклонился, перехватывая девушку за талию. – Пошла!

Руки Веты уцепились за крепкое плечо, она снова оттолкнулась ногами, позволяя мужу отправить ее в кувырок. Ладонью он подтолкнул ее задницу, и ноги в ботинках врезались в низ подбородка врага, отшвыривая. Она как на турнике сделала кувырок и встала на ноги. Они двинулись навстречу друг другу, цепляясь руками в еще одну связку. Их спины оказались рядом, руки вытянулись на всю длину, когда каждый шагнул к врагу, которого видел. Неожиданно они разжали пальцы, синхронно встали боком, держа обзор на все 3600, снова сжали руки и перенесли вес на руки и опорные ноги. Размахнувшись, каждый врезал свободной ногой в живот соперникам, причиняя нешуточный вред организмам. Отпустив жену, Орбан рванул к четвертому: сделал прыжок, вынося из-за спины прямую ногу, рубанувшую в висок, чтобы свалить качка.

- Орбан! – закричала сзади Вета, давая сильный пинок лысому согнутой ногой, но еще один уже поднимался. Домас рванул к жене, войдя в правильный ритм, резко положил ладонь ей на плечо и заставил прогнуться назад, выводя светловолосую голову из-под удара кулака. Рука Веты так же вцепилась в плечо мужа, и он сделал такой же прогиб, используя их связку для опоры: снова ноги врезались в противников, который упали, а эти двое обрели равновесие и устойчивость. Орбан окинул побоище быстрым взглядом:

- Давай! – она ощутила силу его рук: он обхватил ее талию, пальцы свободной руки сомкнулись на тонком запястье, ведь Вета обняла его за шею. Она побежала, пнула ногой в голову поднимающегося мужчину и окунулась в окутывающую энергию мужа. Она уже видела стоящего врага. Орбан стал двигаться, Вета тоже ускорилась. Не сомневаясь, она навалилась на мужской бок всем весом, ее ноги по дуге взбежали на стену, и она в очередной раз нанесла сильный удар, не сдерживая энергию. Супруги учащенно дышали, стоя рядом и глядя в лица, держа полный обзор.

Глава 5

Вета сразу вбежала в их апартаменты, поспешно срывая с себя куртку с шарфом и сбрасывая обувь прямо на бегу. Она припустила в спальню, избавляясь от остальной одежды, которая показывала ее путь, по которому не пройдет только слепой.

Орбан сразу заблокировал дверь и увидел на полу вещи: умная девочка, оценил он, уже испытывая такой зуд и желание от их склоки, поцелуев и погони. Он чувствовал себя хищником, загнавшим свою жертву в берлогу. Он последовал примеру жены: куртка с ботинками и носками остались в прихожей. Сейчас он уже не бежал, засунув руки в карманы брюк, он небрежно вошел в спальню и облокотился плечом о косяк. Его глаза лениво изучали кровать с лежащей в ней Ветой:

- Уже в постели, детка? – хрипло спросил он.

- Как ты и хотел, милый, - соблазнительно улыбнулась она. – Я так себя плохо вела. Могу ли я загладить свою вину?

- Можешь, - хрипло заверил Орбан. – Я хочу страстную, соблазнительную и безрассудную женщину в постели. Нашей постели!

- Она здесь, - улыбнулась Вета, уже зная, что сделает, чтобы Орбан в жадной лихорадке набросился на нее. – Смотри, любимый.

И он смотрел, понимая, что пропал. Вета лежала на белой простыне в комплекте черного откровенного белья, от одного вида которого подскакивало давление. Он видел, как затвердели ее соски сквозь почти прозрачное кружево лифчика, тянулись к нему и призывали к безумствам плоти. Девушка смотрела на него и видела его неприкрытое желание: она осознавала, что ей до безумия нравится, что Орбан постоянно сильно возбужден рядом с ней, и то, что он пылал страстью, распаляло ее собственное желание. Она видела, а он и не скрывал неизменно твердый бугор. Рядом с Орбаном можно все!

Вета чувствовала, как верх лифчика приятно скользит по ее затвердевшим соскам, и она задрожала. Она уже была влажной от одного только предвкушения. Она представляла, как он войдет в нее, накрывая всем своим большим, горячим телом, чтобы без устали вонзаться в нее, не боясь сделать больно. Ее пальцы скользили вниз по покалывающей от напряжения коже, спускаясь к животу, а потом еще ниже, проникнув в трусики. Прикоснувшись пальцами к клитору, она улыбнулся: Вета выгнула спину дугой. Ее глаза закатились, а ноги раздвинулись шире, как только ее палец скользнул ниже. Когда она открыла глаза, немного приподняв веки, то увидела Орбана, который подошел вплотную к кровати, касаясь ногами кровати. Он любовался женой, чувствуя, что его возбуждение зашкаливает, его эрекция просто распирала штаны, пугая своей силой. Он уже начал срывать с себя одежду, пожирая Вету голодным и горячим взглядом, понимая, что снова набросится на нее, как в первые дни с одним ощутимым отличием: она была распалена сильнее его, да и в его постели уже давно была опытная женщина, отвечающая страстью на страсть, в каком бы виде она не проявлялась. Вета жадно наблюдала, как обнажается его великолепное тело, и видела, какими пугающе темными стали его глаза, когда он пожирал, как она сама ласкает себя: одна рука находилась в трусиках, лаская нежные складочки, а другая поглаживала грудь, задевая соски. И Вета не останавливалась, усиливая между ними накал.

- Я не смел мечтать, что ты будешь такой, - хрипло признался он. – Мне и сейчас кажется, что я сплю.

Девушка выгнула спину дугой и скривила губы в улыбке страсти, показывая свою нужду в нем.

- Фантазируешь обо мне?

- Да, - опьяняюще выдохнула она. – Да, Орбан…

- И о чем ты думаешь? – продолжил их игру и, оттягивая удовольствие, спросил он.

- О тебе, - ответила Вета. – Как ты безумно целуешь меня, пока ты глубоко во мне и твои толчки…

-Да?..- он уже избавился от всей одежды, оставшись в обжигающем великолепии наготы, чувствуя пульсирующую боль собственной неугомонной эрекции.

- Хочу в себе твою твердую мощь, - едва не уронила его на колени девушка, но он устоял, - чтобы чувствовать непрекращающиеся, сильные толчки, которые возрождают и дарят жизнь.

- Ты желаешь этого именно сейчас?

- Да!

- Твое тело жаждет, - задыхаясь, спросил Домас, - чтобы его трахнули?

- Да, - закусила она губу и чуть быстрее задвигала пальцами. – Ты нужен мне внутри.

Орбан бросился на женщину, которая умело сорвала с него все оковы цивилизованности. Он в клочья разорвал ее нижнее белье, не церемонясь с ним. От его порывистости Вета бурно вскрикнула, ее возглас прошелся по нему, как наждачная бумага, толкая вперед. Он с диким восторгом уставился на горящую в лихорадке жену, не зная, с чего начать. Он уставился на ее напряженные груди с горошинами сосков, сглотнул и алчно накрыл ртом одно полушарие, глубоко втягивая его и прикусывая сосок.

- А-а-а! – забилась под ним Вета, изгибаясь, чтобы он еще полнее вобрал ее в себя. Ее руки взметнулись к его голове, сразу вплетаясь в густой шелк волос. Он усилил напор ласк, его бедра отодвинулись и нанесли сокрушительный удар, который прошел сквозь их тела, соединяя их. Вета уставилась ничего непонимающими глазами поверх его головы, начиная кипеть, бурлить. Он чувствовал сжимающие его спазмы ее оргазма, словно сквозь сжатый кулак. Она кончала, и Орбан замер глубоко в ней, позволяя ее жадному телу довести его до взрыва и иссушить до последней капли. Он с тихим урчанием сосал ее груди, припадая то к одной, то к другой, оставляя влажные следы на коже. Вета чувствовала, как он уткнулся в нее всем телом, теряясь в ней. И она не растерялась: ноги сами обвили его бедра, угнездились на ягодицах, и она сама начала двигать бедрами вверх-вниз, насаживая себя на его твердый член, который буквально растягивал и заполнял ее, не оставляя ни одного миллиметра пустым. Он задыхался, и Вета действительно довела его до оргазма безжалостно и великолепно сама, управляя ими обоими. Орбан выгнулся на ней, чувствуя собственный конец: он запрокинул голову и сам изо всех сил врезался во влажное лоно, пригвоздив девушку к постели. Из его горла вырвался рык, из тела – сильная горячая струя семени, ударившая в глубину жадного женского тела. Вета снова забилась, цепляясь за мужчину, чтобы не потеряться без него в жидком раю.

Глава 6

- Мамочки! – опала на стул Зоя, прижав ладони к щекам. В полной прострации она взглянула на мужа, который слегка оглушенный стоял возле стены. – Что теперь будет, Гера?

- Нормально все будет! – буркнул он. – От женских зубов и когтей еще никто не умирал, Зоя.

- Ты спятил, Герман?! – вскочила Зоя на ноги. – Стоило закрыть рот этой маленькой дурочке!

- Сама бы и закрыла, - поежился он, представляя последствия такого решения. – Чего стояла на месте?

- Я слова не успевала вставить в этот непрекращающийся кавардак, - со стыдом опустила она голову: - Вета, оказывается, умеет грубить, нападать и бороться. Я не ожидала…

- Что милая воспитанная тихоня, подчиняющаяся давлению отца, - понимающе закончил Никитин, сокрушенно качая головой, - которая боялась сказать слово поперек этого самодура, станет сильной и позволит себе сбросить силки?

- Да. Я ее такой никогда не видела, Гера, - подняла она на него тревожные глаза. – И я не хочу знать, что она пережила благодаря этому уроду, что девочка просто нарывается на удар, способный убить ее!

- Не сгущай краски, Зоя! – поморщился он, не желая в это верить.

- Она доведет его, - негромко проговорила жена, заставляя испытывать холод внутри и безысходность, - и он просто не успеет сдержаться: ударит в полную силу…

- Тихо! – обнял он заплакавшую женщину, прижал ее голову к своей груди, а сам уперся подбородком в ее макушку. Его лицо стало замкнутым, а глаза колючими. – Пока он ее хочет, она будет жить.

- Он ужасен, Герман! – с такой уверенностью сказала Зоя, отстранившись от мужа. – Он даже хуже ее отца! Ты видел?

- Видел, - прикрыл он глаза, испытывая противоречивые чувства.

- Он не просто ужасен, он чудовище! – с такой убедительностью заговорила Зоя, что сумарунцам стало не по себе от ее уверенности и правоты, ведь мало кто захочет взглянуть на себя глазами пострадавшего. Ладжос быстро взглянул на Елену и увидел, как она побелела и почти до крови прикусила губу. Для нее все сумарунцы просто дьяволы, а ведь лично она совершенно ничем не вызвала их ненависть. Ей просто не повезло родиться здесь и стать женой отъявленного мерзавца: - Он расчетливый, безжалостный, бесчувственный монстр. Он ломает ее не только физически, он, сволочь, ставит ее на колени, подавляя волю. Он ничего ей не оставляет, опускается до шантажа! Я не удивлюсь, если, получив свое, он не выполнит обещание. Он притащил ее в мир, где ее ненавидят, позволил нам увидеть Вету с сумарунцем, подставляя ее под удар уже своего народа. Он насилует ее! Он уничтожит девочку, превратит в тень и действительно выбросит на улицу, не оставив ей ничего. Он иссушит ее, оставив одну оболочку!

- Зоя!..

- А в чем она виновата? – этот вопрос был и вопросом другой женщины. – Что родилась землянкой? Ей всего девятнадцать лет! Что она вообще видела?! Сначала Сабуров, потом Орбан…

- Во всяком случае, - нашел муж положительный факт, - он ее оберегает. Вон как наваляли вдвоем. Еще даже не очухались, мерзавцы.

- Одобряешь?

- Да, - кивнул он, не страшась недовольства жены. – Хоть изматывающие тренировки последних пятнадцати лет не прошли даром: девчонка действительно сильная, не боится боли и не станет ныть от жалости к себе. Спорт закаляет.

- Это не повод для радости! – процедила жена сквозь зубы. – А оберегает он ее из самых эгоистичных побуждений.

- Главное оберегает, - выделил Герман, - это намного больше, чем Ветка получала в собственной семье.

- А что взамен?

- Ну, - протянул Никитин с осторожностью: - Стаса она так не целовала.

- Что?! – взвилась Зоя и всыпала мужу подзатыльник. – Совсем идиот?! Он ее заставил, угрожал разлучить нас! Представляешь, что она испытала, когда началось Вторжение? Гер! Она похоронила нас всех: родителей, Ваню с семьей, нас с тобой и Ваську. Затем увидела нас и снова угрозы разлуки! Да тут голым задом на горячую сковороду с кипящим маслом сядешь! Тут не то что поцелуешь мерзавца, который командует и делает, что и как хочет он. Дошло?! И если ты еще раз вякнешь, что Вета по-настоящему хочет целовать и обнимать эту гадость, я задушу тебя собственными руками, Герман! – Зоя уже кричала на него, показывая в угрожающем жесте свои слабые руки, не замечая тихих слез, катящихся по щекам. – Моя сестренка ни в чем не виновата!

- Я это знаю, - спокойно ответил Никитин, - Мою сестричку я знаю тоже: до такого больного извращения она не докатится. Да, она всегда всего боялась, плакала, за себя ни перед кем не могла постоять, Зойка. Только и делала, что убегала, когда ее обижали. А я потом шарил по кустам и вытаскивал всю в слезах и соплях. Сколько раз у меня Катька получала по шее за жестокие розыгрыши?.. Вета сама ни за что не будет с тем, кто мучает. Меня убеждать не надо, - он заглянул в глаза жены: - Ветка моя младшая сестра. Что бы не произошло, я буду на ее стороне. Я ей не враг! Теперь мы с тобой и Вася все, что осталось от семьи. Ее семьи, Зоя. Я не отвернусь от родного человека, пусть хоть весь чертов мир катится в ад! И, если она появится здесь, - решительно, едва ли не тоном приказа, заговорил он, - даже не вздумай причитать, жалеть и сочувствовать!

- Гера?..

- Я не шучу! – он схватил ее за плечи и сильно встряхнул, показывая свой собственный стержень. И Зоя стала слушать, видя собранного и решительного мужчину, каким он становится в критических ситуациях. – Будешь улыбаться! Шутить! Обмениваться сплетнями! Хоть на голове ходи, Зойка, как клоуны в цирке, но Ветка должна видеть нас прежними, чтобы было желание жить! Рыдать в подушку или на моем плече, будешь потом. При ней не смей! Сам тебя придушу!

Глава 7

Втроем они вышли из клуба и пошли, петляя по узким улочкам, пока не оказались у абсолютно похожего на другие дома с другой адресной строкой-нумерацией. Андор не проявлял никакого любопытства, все здания были совершенно однотипными, как штампованные. В комнате на полу играл годовалый ребенок с темным пушком на голове и материнскими карими глазами. Он возил яркий грузовик, ползал по полу и гудел, пуская слюни.

- Вернулись?

- Да, тетя Даша, - ответила Зоя. – Большое спасибо за помощь.

- Мне не тяжело, - поднялась она с дивана. – Вася спокойный ребенок. Пойду теперь к себе. Зовите, если что.

- Так и сделаем, - Герман уже уселся на пол рядом с сыном и усмехнулся, когда грузовик врезался ему в ногу, пытаясь переползти препятствие.

- Проходи, Андор, - пригласила его Зоя. – Не стесняйся. Сейчас будем обедать. Куриный суп ешь?

- Да.

- Тебе повезло, - улыбнулась она. – Как раз он в меню и есть.

Зоя ушла на кухню, где начала подогревать еду и накрывать на стол. Андор несколько скованно сел на диван и снял куртку. В доме было тепло, вот он и разделся, как и хозяева. Он осмотрел комнату: бедно и однотипно, но гитара, ворох нот выделяли этот дом среди других.

- Идите за стол, - позвала Зоя. – Только руки помойте.

- Идем, Вася, - подхватил малыша на руки Герман и поднялся с пола. – Потом поспишь и поиграешь.

Ребенка посадили в высокое кресло с ремнями безопасности, и ему налили немного протертого супа. Вася схватил ложку в кулачок и принялся запихивать в рот, размазывая пюре по лицу и слюнявчику, но большая часть попадала в рот. Взрослые не мешали ему, но Зоя еще успевала вытирать малышу подбородок.

- Очень вкусно, Зоя, - сделал Андор комплемент.

- Лапшу нельзя ничем испортить, - отмахнулась она, - Так где вы жили?

- Рядом с Уральскими горами, - ответил он знакомую ложь. – В Перми… красивый город… был…

- А мы из Москвы, - тихо ответил Никитин. – Тоже красивый город, величественный…

- С возможностями, - добавила Зоя. – Кузница талантов.

- У вас красивые голоса.

- Спасибо.

- Гера настоящий талант, - не удержалась от гордой похвалы девушка. – Он композитор.

- Зоя…

- Те песни в клубе, - не позволила сбить себя с толку она, - музыка Геры.

- Ничего себе, - ошарашенно выпалил Андор, с интересом изучая людей: с такими ему еще не приходилось сталкиваться. – Я восхищен. А слова чьи?

- Ты видел автора, - с усмешкой ответил Никитин. – Вета. Она пишет слова, приносит нам, а дальше с меня музыка. У нас слаженное трио.

- Я уже ничему не удивляюсь, - качнул он головой. – Ваша семья полна талантов.

- Считаешь, мы родня, Андор? – вопросительно взглянул на него мужчина. – Вета моя соседка по даче, но больше половины нашей жизни она занимает место любимой младшей сестры.

- Дома ей всегда не слишком радостно было, - добавила Зоя. – Отец-генерал для всех детей четко распланировал их будущее. Кроме его решений, ничье не существовало. Ваня, старший брат, тоже стал военным. Он был в командировке в Сирии с семьей, когда все ударило…

- Имея отцом генерала Сабурова, - сухо проговорил Никитин, - жизнь подчиняется его воле. Никаких отклонений в сторону быть не должно.

- Сабуров? – напряженно переспросил Андор, едва не задыхаясь: это имя он очень хорошо запомнил, как и фамилию Туманов, который уже потом правил и уничтожал неугодных. – Знакомая фамилия. Дима служил под командованием Сабурова, но тогда он был подполковником.

- Антон Егорович Сабуров, - назвала имя врага Зоя, но Андор уже был готов и не дернулся: он слышал слухи об Орбане Домасе и его девке-землянке. Они полностью подтвердились: сумарунец добрался до врага и рассчитано нанес сильный удар, а девчонке реально не повезло. Она расплачивалась за грехи отца.

- Нет, - небрежно пожал он плечами: - Однофамилец. Того звали Олег.

- Жаль.

- Ничего, - заверил сумарунец. – Мир все же большой… был…

- Так ты говоришь, что гитарист? – нашел силы сменить тему Герман.

- Да, - уверенно ответил он.

- У меня есть задумка, Андор, - заговорил он и внимательно посмотрел на парня. – Скоро люди от такой жизни слетят с катушек. Ты уже сегодня видел начало массового психоза. Им просто нужен повод, чтобы устроить свару, найти врага и наказать, не важно кого, ведь до сумарунцев не доберешься.

- А если и доберешься, - напомнила Зоя, зная, что они все под колпаком. – одолеть почти невозможно.

- Ты знаешь, - успокоил муж, - я не приверженец насилия. Я и драться не умею.

- Руки береги, - попросила она. – Сейчас начинать не надо.

- Так какая задумка, Гера?

- Возродить нашу музыкальную группу «Зеро», - ответил он. – Здесь, Андор. Я очень надеюсь, что песни не дадут оскотиниться, если напоминать о главном. Если ты можешь на гитаре, - продолжил Никитин, - я на клавишных, Зоя поет. Дело за ударником и духовыми.

Глава 8

Орбан смог уговорить жену повременить пару дней с визитом к друзьям, чтобы утихли отголоски драки, да и не выглядело все так, что он исполняет все ее желания. Она прислушалась и согласилась, поэтому они занялись другими важными делами. Кузьмич и Лизавета Григорьевна ждали их, вот мужчина и занялся приготовлениями к следующему визиту. Через три дня все было готово, и они снова улетели из Алкиона. Орбан просто заявил, что хочет увидеть еще раз океан и искупаться. Учитывая, что он брал с собой свою девку, лишние пассажиры были не нужны. А вместо пляжа они прилетели в горы. Вместе мужчины разгрузили отсек челнока со всем, что привез Орбан, забив транспорт под завязку, даже в салоне лежали вещи и покупки. Кузьмич лишь крякнул: парень устраивался основательно, продумывая каждую мелочь. На сей раз супруги остались на неделю, что соответствовало небольшому отпуску на юг.

Мужчины работали по несколько часов в день, вот и получился каток, который замерз быстро, учитывая морозы. На втором этаже самую первую к лестнице комнату превратили в танцевальный зал. Всю мебель аккуратно разобрали на доски, упаковали в оберточную бумагу, которая сразу стала твердой и герметичной упаковкой и отнесли в сарай. Выбрасывать ничего не собирались, не зная, что может пригодиться. В пустой комнате оставили лишь легкие шторы на окне, на пол выложили маты и защиту, как говорила Вета. Одну из длинных стен хозяева выложили зеркалами, а в один угол поставили угловой диванчик.

Сейчас в зале находились трое: Кузьмич задумчиво стоял у двери, пытаясь подстроиться под новый тип тренировок. А в углу на диване устроились супруги. Оба были одеты абсолютно одинаково: удобные спортивные штаны, майки и чешки, чья подошва не скользила по покрытию. Орбан щеголял красно-белой гаммой, а Вета – сине-желтой. В руках у девушки был пакетик с семечками, который она откопала в кладовке и мусорный кулек. Она с удовольствием грызла черные обжаренные семечки, а Орбан насмешливо наблюдал за ней. На треноге у двери стоял наладонник с включенной камерой, чтобы потом еще раз отсмотреть тренировку и исправить ошибки.

- Это первая вещь, которую ты органично делаешь, - с мальчишеской улыбкой и задорным блеском в глазах заявил Домас. – Сидишь и плюешься.

Вета брызнула смехом, и он отвернул поспешно голову, чтобы ему не прилетело в лицо.

- В тебя плююсь!

- Ветка, сосредоточься уже, - попробовал он призвать ее к порядку: - Пора репетировать, а не выезжать на старом багаже.

- Все мои достоинства, - пожаловалась она, кладя семечки на подоконник и становясь перед зеркалом, любуясь собой, - ты просто отметаешь.

- Твои достоинства…

- Все!

- Самое лучшее, что есть в нашей паре, - он уже стоял у нее за спиной, едва не прижимаясь пахом к обтянутой синим трениками женской попке. Он жадно пялился на ее зад, а ладони уже тянулись к упругим ягодицам. – Понимаешь, кьярра?

Вета быстро обернулась, поймав его с поличным, ведь в зеркале все отражалось, и похлопала по щеке, улыбаясь насмешливо и задорно:

- Давай, поехали, малыш! Лапать будешь, как отработаешь, - она чинно выпрямилась перед мужем, весьма довольная собой. Орбан просто потерял дар речи от наглой самоуверенности, поискал глазами поддержки у тренера и со смехом отвесил жене легкого, незаметного пинка коленом под соблазнительный зад.

- Не? Это нормально? – Вета сдвинулась с места и согнулась от смеха, а Орбан просто стоял и хохотал, наслаждаясь беззаботным дурачеством. – Кузьмич, она верховодит!

- А ты куда смотрел, парень? – заворчал он. – Не знал, чем пахнет?

- А я смотрел, - заверил сумарунец, - очень внимательно, - с обжигающим блеском в глазах выговорил он и не удержался от выходки. Он шагнул к жене, схватил ее за бедра и прижал попку к своему паху, чтобы потереться об нее. Вета продолжала беспечно смеяться, не в силах выпрямиться и оттолкнуть мужа. Домас с интересом взглянул на их дурачества в зеркале. – Великолепный вид, детка. А какое сочетание цвета и фактуры! А волшебное сочетание характеров и темпераментов! М-м-м!

Рука Веты взлетела вверх, обхватила его шею, беря в захват. По отработанной методике голова Орбана оказалась прижата к ее телу, и он скосил глаза на ее грудь, ухмыляясь во весь рот.

- Веди себя прилично! – хихикнула она. – У нас занятие…

- Угу, - его руки умело перехватили девушку: его ладони подтолкнули ее за спину и попку, и Вета легко сделала высокую поддержку. Сначала она оказалась на его плече, затем спине и красиво соскользнула на пол. – Мне нравится, кьярра, как ты ластишься ко мне. Что еще надо…

- Озабоченному кобелю? – не выдержал Кузьмич и заорал на обоих, заставляя смущенно краснеть, как подростков, которых суровый отец застукал в постели. – Я думал, что, когда козла пустили в огород, - Орбан покраснел и почесал затылок, внимательно слушая нахлобучку, - он угомонится и не будет вести себя, как олень в период гона! Куда это годится?! Вы женатые люди! Я надеялся, что эта деталь убережет от тисканья. Вам что не хватает ночей? Совсем стыд потеряли?! Кто работать будет?..

- Мы, – заступилась за мужа Вета, делая шаг вперед и прикрывая его собой, – будем работать.

- И он прям готов к работе?! – ехидно уточнил он. – Точно ничего не мешает?

- Полчаса и я приведу его в порядок, – серьезно пообещала девушка, начиная выталкивать мужа в коридор.