Минерва

1 Драка в кафе

- Бруно, дался тебе этот Лука! Забудь! – Эта фраза прозвучала так громко, что выдернула Мину из зубрежки раздела по истории.

Она поневоле прислушалась к разговору за соседним столиком кафе. Голос стал тише, но Мина разобрала:

- Лука Фомич – миф, он – легенда, состряпанная на потребу дня!

Тот, кого назвали Бруно, насмешливо ответил:

- Ну и что? Подумаешь, Луку слегка приукрасили. Народу нужен непогрешимый герой в белых одеждах, побеждающий ужасного врага в битве за идеалы добра и справедливости.

Спор продолжился. Первый собеседник явно кипятился, как назвала бы это мама:

- Народу? Или правительству? Мы же с тобой прекрасно понимаем, что идеалы народа – дело рук пропаганды. Чем больше у политиков аппетиты и чем больше денег, тем более коварны их планы, и тем более ловких журналистов они нанимают для оболванивания народа. Никто и близко не печется ни о каком общем благе! Оболванивают в своих целях! И прикрываются гуманизмом и демократией! В том числе и для развязывания войн! Войн, Бруно! Тьфу!

Мина вздрогнула. Кто-то небрежно сформулировал и высказал вслух ее собственные мысли. В том числе и по поводу текста, который она пыталась запомнить. Вернее, она пыталась запомнить не сам текст, а трактовку событий, и никак не могла, потому что трактовка шла в разрез с ее собственным видением ситуации. Однако ей кровь из носу, как сказала бы мама, нужна была хорошая оценка по истории. От этого зависело, получит она стипендию или нет. Если ей, наконец, дадут стипендию, то она купит себе новое пальто. Взамен ставшего холодным старого, едва прикрывающего коленки, с коротковатыми обтрепанными рукавами.

Мина оторвала глаза от учебника «Мировая история наших дней» и повернула голову посмотреть, кому еще, кроме нее, не нравится передергивание фактов.

Вот это да! За соседним столиком у самой стенки беседовали два белокурых синеглазых атланта. Как же она их раньше не заметила? Атлантов, вообще-то, сложно не заметить. Мало того, что атланты в любой толпе выделяются красотой, молодостью и высоким ростом, так они еще носят исключительно свою причудливую национальную одежду. Чтоб уж точно ни у кого сомнения не возникло, кто они такие. Скорее всего, эти двое пришли в кафе раньше, чем Мина с одноклассницами. Да еще и уселись они в довольно укромном неосвещенном месте.

Девочки из Мининой школы засматривали до дыр атлантские журналы мод и сетовали, что атлы не слишком щедро делятся с остальными секретами своей красоты и достижениями атлантской косметической инженерии, которая поистине творит чудеса! Творили чудеса и атлантские портные, которых атланты почему-то называли портные-инженеры. Одежда у них получалась вычурная, как будто под старину, но совершенно изумительная по качеству.

Эти двое были одеты в длинные бархатные кафтаны, расшитые узором бута: тот, кого звали Бруно - в бордовый с золотыми узорами, его собеседник, противник мифов – в серый с серебряными. Обуты оба - в короткие, тоже расшитые узором бута, сапожки с удлиненными носами, пошитые из светлой мягкой кожи. На запястьях у каждого искрилось по великолепному браслету из диковинных камешков, драгоценных металлов и полосок кожи. У «серого» на правой руке тускло мерцали еще два почти одинаковых браслета. В ушах сверкали серьги, а на пальцах перстни. Из рукавов кафтанов виднелись белоснежные кружева манжет. На стуле лежали шляпы, с перьями, старинного фасона, но без бута. У «серого» вышивка смотрелась замысловатее и богаче, но и сапоги, и кафтан, отметила про себя Мина, выглядели поношеннее, чем у «бордового».

- Не тебе об этом рассуждать, Марк! И то, что ты делаешь – кощунство! Ты пользуешься небольшим сходством и выдаешь себя за Луку, - холодно усмехнулся Бруно.

- Бывает. Изредка. Раз люди не хотят хоронить Луку, почему бы и не притвориться? Ради бизнеса, - тоже усмехнулся «серый», Марк, но, как показалось наблюдательной Мине, грустно.

- Ну ты и пройдоха! – вроде как восхитился Бруно. – Использовать светлый образ героя для контрабанды камней!

- Для торговли, всего лишь торговли…

Мина не расслышала, что Марк сказал дальше, потому что одноклассницы тоже заметили белокурых красавцев.

- Ой, девы! Смотрите, кто там! Атлы! – воскликнула Рита.

Мина не запоминала имена. Одноклассницы ее не интересовали, дружить она ни с кем не собиралась, впрочем, ей никто и не предлагал. Девочки терпели Мину в своей компании исключительно из-за домашних заданий по математике и возможности списать на контрольной. Ей лично было все равно. Не жалко, пускай списывают. А болтаться одной значило привлекать внимание взрослых, затаскают же по психологам или того хуже. Но двух, Риту и Хелену, Мина знала по именам, так как они были школьными префектами.

Девочки приосанились и защебетали. «Закудахтали», - назвала это про себя Мина маминым словечком.

- Какие красавчики! – это уже ахала Хелена. - Ой, они на нас смотрят!

Атланты действительно уставились на старшеклассниц в клетчатой форме известной привилегированной женской школы-пансиона. Бруно принял вид обольстительный и одновременно надменный. Девочки аж застонали от восторга. Марк рассеянно скользнул взглядом по соседкам и улыбнулся …Мине. Мина чуть не умерла на месте от боли и наслаждения одновременно. Уже целую вечность, пять долгих лет никто не смотрел на нее именно так. Это был добродушный заботливый взгляд ее покойного отца. Его ласковая улыбка. Похоже, атланта удивила ее странная реакция. Он поднял бровь и взглянул на Мину пристальнее. Из оцепенения ее вывела Хелена.

- Мина, ты что, спишь? Очнись! - дергала ее Хелена. – Ты сделала математику?

- Нет еще, - Мина потянулась к портфелю, расстегнула пряжку непослушными пальцами. Достала папку по математике и учебник.

Атланты тем временем продолжили беседу.

- Сожалею, что ты не нашел у меня то, что искал, Марк, - сожаления в голосе Бруно не чувствовалось, скорее недовольство.

Мина положила перед собой чистый лист в клеточку. Она единственная в классе делала математику на листах в клеточку, а не в линейку, и писала ручкой, а не карандашом. Ей бумага в клеточку напоминала о родителях и школе, где она когда-то училась, и в которой преподавала мама. Там было принято делать математику в тетрадках в клеточку. Из экономии Мина покупала бумагу самой дешевой фирмы «Паппиррус», хотя, в клеточку, похоже, больше никто и не выпускал. Она поставила дату, имя «Мина Шахин» и опять посмотрела на атлантов.

2 Последовавший допрос

Вернуться на занятия вовремя им не удалось: кафе оцепила полиция. Что случилось – не объясняли. Никого не впускали и не выпускали. Сначала такое приключение девочкам даже понравилось – когда еще получится под благовидным предлогом прогулять историю? А, может, удастся пропустить и математику...

Но когда немногочисленных посетителей кафе начали обыскивать и увозить, девочки запаниковали. Их обыскать не успели – появилась запыхавшаяся директриса школы. Как бы грозно ни наседала она на представителей власти, сколько бы ни объясняла, что в школе учатся девочки исключительно из состоятельных и уважаемых семей страны, которые ни в чем замешаны быть не могут, а главное, родители так просто незаконное задержание не оставят, их отпускать не хотели. Посовещавшись, все-таки сопроводили в школу, благо находилась она недалеко – через дорогу от кафе. «Как под конвоем», — хмыкнула про себя Мина. Заперли в пустом классе математики, вместе со всеми их вещами, даже снять пальто в раздевалке не позволили. Директрису оставили с девочками. Она старательно делала вид, что присматривает и успокаивает, что все под ее контролем. «Слишком старательно, — заметила Мина. — Значит, сильно напугана.»

Мина почувствовала, что начала дрожать. Когда унять дрожь стало невозможно, прибегла к своему излюбленному способу успокаиваться – разбору нового материала и решению задач по нему. Она достала учебник математики - не школьный, конечно, школьный – это же детский сад. В портфеле она на всякий случай всегда носила очень интересную книгу с матричными уравнениями. Этот учебник Мина откопала в школьной библиотеке - непонятно, как туда попала книга по высшей математике. К сожалению, больше таких учебников в библиотеке не нашлось. О том, что делать дальше, когда книга закончится, Мина боялась даже думать и потому растягивала удовольствие как могла. В принципе, когда она перечитает весь материал и прорешает все уравнения, можно протянуть какое-то время на том, чтобы самой придумывать подобные задачи. Тоже увлекательно поначалу.

Только Мина уткнулась в учебник, как в комнате появились две мужеподобные тетки и объявили «личный досмотр». Директриса пошла первой, улыбаясь и показывая, что тут, мол, нет ничего особенного, обычная полицейская процедура, надо, так надо. Энергичная моложавая дама, сейчас она вдруг резко постарела и подурнела. Подозвали Мину. Она зажмурилась, развела руки, как просили, и попыталась досчитать матрицу в уме. Удалось. Не матрицу досчитать, конечно, а вынырнуть из этого мира. Ей несколько раз повторили «Свободна, отойди», пока она поняла, что можно опускать руки.

Вещи досматривали мужчины. Вытряхивали содержимое портфелей на стол, разглядывали каждый карандашик, перерыли все записи и прощупали корешки учебников. Девочки от смущения хихикали, когда попадались предметы, не предназначенные для мужских глаз. Мине показалось, что полиция не очень-то и знает, что ищет. Не обнаружив ничего интересного, начали приглашать на «беседу» в кабинет директрисы. Допрос, назвала это действо про себя Мина. Раскрасневшиеся после «личного досмотра», а проще – обыска, девочки перешептывались. Внезапно для всех, но не для Мины - она знала, что рано или поздно кто-нибудь сорвется - началась истерика у Хелены. Не успели ее успокоить - в коридоре раздался крик, быстрые шаги. Хелена замолкла, только всхлипывала, остальные прислушались. Оказалось, что там, в кабинете, Рита упала в обморок во время «беседы». Мина быстро зачеркала ручкой по клетчатой бумаге, записывая самое сложное уравнение, помеченное специальной звездочкой в учебнике. Она не боится! Нет, она больше не боится никаких допросов! Она выдержит! Она готова! И взяла с собой в кабинет еще не решенное уравнение.

Сначала она увидела у окна натянуто улыбающуюся директрису. А человека в директорском кресле заметила только тогда, когда он о чем-то директрисе напомнил.

- Да, да, конечно, - та поспешно протянула ему папку.

«Мое личное дело», - поняла Мина.

Небольшой невзрачный человек оглядел Мину таким колючим взглядом, что у нее задрожали поджилки, и принялся развязывать тесемки папки. Мина уставилась в свое уравнение.

Директриса затараторила – так, как обычно школьницы отвечают вызубренный, но не до конца понятый урок. Преподавателям нравится это шоу.

- Мина Шахин, семнадцать лет, родители погибли во время боевых действий в Регионе Бассейн пять лет тому назад. Девочку доставили наблюдатели от миссии…

«Ну и зачем она это все рассказывает? - удивилась Мина, - В личном деле сведения более подробные.»

Человек в кресле закрыл папку, вновь уколол Мину взглядом и перебил директрису:

- Как она оказалась в этой школе? Кто родители?

- Образование было оплачено заранее и вперед. Дед – довольно известный в свое время геолог. Отец – горный инженер, мать – учительница, – поспешила с ответом директриса.

- Учительница математики? – уточнил «колючий» безразличным тоном.

А у Мины внутри похолодело. Он, оказывается, знает об ее увлечении математикой. Но тут же отпустило, она догадалась: «Девочки доложили, он расспрашивал всех обо всех».

- Всемирной литературы, - с противным подобострастием ответила директриса. – Но у Шахин действительно незаурядные способности к математике.

Он не стал открывать папку с личным делом. Властно протянул руку к Мине, получил лист, покрутил перед глазами матричное уравнение. Как будто, перевернув вверх тормашками, мог бы его решить. Но это уравнение, пожалуй, пока было не по зубам и самой Мине.

- Бассейн… Бассейн... - задумался, видимо, вспоминая, где это. – А! Бассейна! Демократия рано или поздно восторжествует!

И вернул ей уравнение. Однако Мина в нем уже не нуждалась, паника после его последней фразы отступила.

- Расскажи, что ты видела в кафе, подробно, с самого начала. Вы пришли, сели, и что дальше?

Мина рассказала, даже нарисовала на обратной стороне своего листочка схему кафе, кто где сидел и куда передвигался, не забыв упомянуть оброненную атлантом шляпу. Почему же не рассказать, что она видела. А что она слышала, у нее не спрашивают!

3 Урок об атлантах

(от автора - эту главу буду переписывать, чтобы звучала поживее. Все эти сведения еще повторятся по частям в остальных главах. Можно пока перелистнуть и читать приключения, а их тут будет много)

Первый раз Мина не скучала на уроках истории. Хотя сведения девочки почерпнули из атлантских журналов, а не атлантских исторических книг, которых почему-то не нашлось, все равно они откопали много необычных фактов. Тем более, что про атлантов Мина, считай, не знала ровным счетом ничего. А ей не помешало бы, раз у нее в портфеле лежала домашка с лишними пятнадцатью интегралами.

Кто такие атланты и откуда они взялись – доподлинно неизвестно. Не надо путать с доисторическими мифологическими великанами атлантами, которые в представлении древних людей держали на плечах небо. Те – миф, а эти – реальность. С незапамятных времен существовал рассеянный по континентам и странам народ, называющий себя атлантами из страны Атлантины. Где находилась эта страна, когда и почему исчезла – тоже никто не знал, даже сами атланты. Опять же, не надо путать с Атлантидой. Затонувший континент – миф, а эта страна – реальность, просто куда-то исчезла, мало ли стран пропало во время климатического катаклизма тысячу лет тому назад. Где бы атланты ни жили, они старались держаться вместе, помогали своим, сохраняли язык, непохожий ни на какой другой. Они пели грустные, вынимающие душу песни, однако танцы плясали бодрые и воинственные. Отличала атлантов необыкновенная гордость: они считали себя исключительными; правда, в чем состояла их исключительность, кроме того, что никто не знал, где находилась Атлантина, объяснить они не могли. Религию атланты исповедовали в основном христианскую, православную. Были у них свои церкви, но ходили и в другие, зависело от страны проживания. Встречались атланты-католики и всевозможные протестанты. Но атлантство для них было главнее религиозных различий.

Как-то одному атланту пришла в голову мысль, что его народу для сохранения своей идентичности мало поддерживать общение, им нужно создать ни много ни мало, а свои государство и правительство. Рассеянные по миру атланты с готовностью подхватили идею. Созвали первый Большой Совет, выбрали правительство в виде Малого Совета и объявили себя государством, несмотря на то что каждый остался жить там, где и жил. Начали бороться за свои особые права, например, за само право считать себя государством. Случилось все это давным-давно, после какой-то третьей войны, но еще до проблем с источниками энергии.

Мир то разрешал атлантам иметь свои паспорта в дополнение к обычным и признавал их правительство законным, то запрещал и преследовал их за атлантские документы. В ответ на это атлантское правительство постановило всем своим гражданам постоянно ходить в национальной одежде и занялось поиском исторических корней. Время от времени атлантские ученые предъявляли миру факты о том, что атланты всегда были гонимы, всегда их преследовали и часто пытались уничтожить. В то время как атланты, по мнению атлантских ученых, участвовали в каждом мало-мальски значимом историческом событии. Они построили пирамиды, взяли Трою, выиграли вторую мировую войну. Чуть ли не все видные деятели, ученые и прочие знаменитости имели хотя бы каплю атлантской крови. Например, какие-то древние Тутанхамон, Иван Грозный, Эйнштейн и Джастин Бибер. И это еще не все. Атланты покопались в родословных королевских семей мира, нашли королевских потомков среди своих, определили самых августейших и на очередном Совете короновали себе монарха. Похоже, они были мастера придумывать себе церемонии.

«Вечно гонимые, мы не умрем, славу и волю добудем, всех врагов разобьем, верные сыны, мы Атлантину отстроим», - пели атланты на своих Советах, Большом или Малом, прикладывая по старинному обычаю правую руку к сердцу, левую – к печени. Что означало – любим Атлантину всем сердцем не щадя живота.

Атлантом можно было стать. Периодически Советы меняли процедуру вступления, делая ее то легче, то сложнее. Но возможность существовала всегда. Из атлантов можно было и уйти. В этом случае атлантство никогда не восстанавливалось. Уход – это окончательное и бесповоротное действие. Ни одного разатлантившегося не взяли обратно, хотя многие раскаивались и просились. А еще из атлантов выгоняли за ношение какой-либо другой, не национальной одежды. Из обычной одежды атлант мог себе позволить только теплую верхнюю – шубу, дубленку, пальто, пуховик, но никак не остальную: даже нижнее белье у них должно было быть национальным. Поймают с чужим – вычеркнут из атлантов, да еще и имя покроется позором. Исключение делали только для членов королевской семьи и тех, кого заставили переодеться силой.

Браком атланты обычно сочетались после достижения собственного атлантского дня совершеннолетия. Если вдруг случалось, что они брали в спутники жизни не-атлантов, то тем нужно было пройти процедуру вступления в атланты.

Когда начались проблемы с источниками энергии, каждая страна бросилась искать новые ресурсы. Мир страдал без газа, нефти и угля, привычный уклад рушился, а достойной замены не находилось. Исследования и разработки держались в строжайшей секретности, поскольку, кроме комфортной жизни, находка сулила еще и невиданные барыши. По части секретности атланты перещеголяли всех. Что бы ни создавалось в тайных атлантских лабораториях, это тут же дробилось на кусочки информации и шифровалось какими-то изощренными ключами. Выведать атлантские тайны не представлялось возможным. Никто не преуспел. А тайн, интересных человечеству, особенно прекрасной его половине, у атлантов хватало. С источниками энергии и у них тоже ничего не вышло. Зато в косметической, ювелирной и текстильной инженериях, как атланты называли технологии, они достигли невиданных высот. Для человечества эти инженерии выглядели чуть ли не магией.

Средства атлантов разглаживали морщины, делали кожу упругой, замедляли или ускоряли рост тела, не причиняя вреда организму. Существовали еще кое-какие средства, которые действовали недолго, но состоятельные атланты применяли их непрерывно. Эти средства меняли цвет волос и глаз, фактуру волос. Если у остального человечества люди в результате косметических манипуляций выглядели как пластиковые манекены, то атланты смотрелись естественно и очень молодо. Чтобы еще больше поразить окружающих своим потрясающим внешним видом, они добавляли себе возраст, обычно лет пять или больше. «Мне почти пятьдесят» значило сорок пять, при этом говоривший выглядел едва ли на тридцать.

4 Приглашение от странного деда

Мина не стала включать фракталы в свой доклад, она обнаружила, что они не характерны для узора бута. Да и времени, отведенного на выступление, едва хватило на то, чтобы просто показать картинки. Настолько разнообразные «огурцы» украшали атлантскую одежду! Не успела она закончить, посыпались вопросы.

- Если узор родом с Востока, то почему никто не знает, где находилась Атлантина?– спросил кто-то с задней парты. – На Востоке же! Почему это, например, не древняя страна Персия?

- Атланты уверяют, что персы переняли их узор бута, – ответила Мина.

- Ой, да это же инфузория-туфелька! – воскликнула Рита, показывая на «огурец» с ресничками.

Это был не вопрос, но удачное замечание. Мина развернула плакат с растениями, бутоны которых похожи на узор бута, упомянула языки пламени, капли воды и другие возможные аналогии.

- Красиво! – отметила Хелена. – А какой узор у королевской семьи? Кто у них сейчас принц? Сколько ему лет?

- У королевской семьи специального узора нет, по крайней мере я не нашла упоминаний. Принц? – про принца Мина ничего не знала и пожала плечами.

- Кто там сейчас принц и сколько ему лет – никто не знает. Жизнь королевской семьи – сплошная тайна, включая имя, - ответила вместо нее Барбара, округлив глаза на слове тайна. – Атланты обожают окружать себя тайной! Ну-ка, у кого доклад о королевской семье?

Рита поднялась и рассказала, что монархи у атлантов выбираются из всевозможных претендентов на трон, высчитывают, кто на данный момент более родовитый. Последняя королевская семья давно уже не показывается на публике. Единственный ребенок, сын, женат, но упоминания о свадьбе принца на удивление скупые, фотографий церемонии нет вообще. Возможно, потому, что он женился в тот же год, что умерла его мать-королева, и свадьбу широко не праздновали. Кстати, король после смерти жены сильно сдал, перестал выступать за редким исключением, ушел в отпуск, из которого до сих пор официально не вернулся. Последние фотографии и сведения о королевской семье появлялись в прессе лет пятнадцать тому назад. То ли дело в прошлом! Рита развернула плакат с генеалогическими деревьями королей прошлого, срисованными из атлантских журналов. Зачитала перечень королевских мероприятий древности вроде благотворительных балов с подробным описанием развлечений и подаваемой еды. Закончила она словами, что атланты терпеливо ждут публичного возвращения короля. Все-таки, это красиво – иметь действующую монархию. Тем более такому загадочному народу, как атланты.

Барбара похвалила, и только она произнесла:

- А вы знаете, какие у них герои? Вот Лука… - как прозвенел звонок.

Про героев поговорить не успели. Девочки шумно собирали вещи с парт – рождественские каникулы! Атланты напрочь вылетели из головы. Девочки наперебой обсуждали, кто как проведет свободное время, кто куда поедет. Одни рвались домой, другие собирались в гости. Рита хотела провести Рождество у Хелены, но еще не получила подтверждение от мамы.

Мина поскорее запихала свои вещи в портфель. Проверила, ничего ли не забыла. Застегнула пряжку. Расстегнула, высыпала все на парту и начала собирать портфель заново. Уже медленно. Когда все девочки ушли, она села за парту и обхватила голову руками. Как же ей не хотелось ехать к тетке. Но оставаться одной в пустой школе? Еще непонятно, что хуже!

Тетка на самом деле была ей никакой не тетей, а приходилась дальней-предальней родственницей. Седьмая вода на киселе, сказала бы мама. Все найденные родственники тоже оказались этой самой седьмой водой. Так как Мина имела гражданство Югов, то ее вывезли именно сюда. Морем. Несколько недель провела она на парусном судне. И сошла с него измученная дорогой и воспоминаниями. На суше ее продолжили мучить уже бюрократы. Ее посылали из учреждения в учреждение. Вокруг мелькали чужие равнодушные или притворно приветливые лица. Тем временем разыскали родню по объявлениям в газетах. Родственники собрались. Мина никого из них не знала, смутно помнила только деда, который тоже дедом ей не был, но когда-то она гостила у него с мамой и папой. Тогда он был нормальный, а сейчас выглядел не просто странным, а, грубо говоря, больным на всю голову, ни с кем не разговаривал, смотрел в сторону. Зачем его вызвали? Наверное, для порядка. А, может, он сам приехал. Но никто, включая странного деда, не рвался брать персональную опеку над Миной. Они переругались, пытаясь доказать, что пока не обязаны. И в это время власти, наконец, нашли, где находятся отцовские счета и даже сейф. Оказалось, что Мина очень даже не бедная девочка. Тетка сообразила это первой. Пока остальные еще переваривали информацию, она вперед всех оформила персональную опеку на себя, хотя, в принципе, опекать должны были целым опекунским советом. Как выяснилось позже, в главные опекуны она пошла не от доброты душевной, а чтобы наложить лапу на Минины счета, как назвала бы это мама.

Главное для Мины – ей не надо было жить с теткой, у нее оказались оплачены учеба и проживание в школе-пансионе. Вместе с учебниками и школьной формой. Хорошо, что обувь входила в школьную форму. Но, к сожалению, не пальто. Здесь тетка и проявила свою мелочность. Деньги на пальто выделялись раз в два года. Мина росла быстрее. На карманные расходы давали сущие копейки, и за каждую надо было отчитываться. Тетка периодически присылала адвокатов со всевозможными бумагами на подпись, надеясь, что Мина в обмен на туманные обещания от чего-то там откажется в ее пользу. Адвокаты объясняли Мине, как ей будет хорошо, если она подпишет эти бумаги. Мина слушала и не подписывала. Раз отец расписал все, как расписал, то будет так, как он хотел. Точка. Благодетельствовать тетку, переписывать ей родительские деньги она не собиралась. Сколько ей еще терпеть опеку Мина не знала, это следовало выяснять у адвокатов, у Мины на них не было ни денег, ни желания разговаривать. Сегодняшний доклад для нее, в общем, был самой многословной речью за несколько последних лет. Она очень не любила общаться с людьми. Она и самих людей не любила. Очень.

5 Кто есть кто

Ну, то, что старик чокнутый, Мина помнила и сама. Пешком добралась до музея. Находился он в центре города в небольшом парке. Снега навалило! И до сих пор валит! Вот тебе и Юга! Хотя Мина уже отметила, что в названиях Югов нет большой логики.

От ограды до парадного крыльца по нерасчищенной дорожке Мина шла, наверное, столько же, сколько от станции до музея. Постучала старинным дверным молоточком – из металлического квадрата с толстым ободом точно по центру торчало кольцо. Пока ждала, прочитала табличку: «Музей-библиотека. Под охраной ЮНЕСКО. Первая библиотека атлантов в Югах.» Мина не успела ни удивиться, ни разобрать, что там еще написано – дверь чуть-чуть приоткрылась. Старик впустил Мину, выглянул наружу, так и не распахнув дверь полностью, повертел головой, нырнул обратно и прикрыл дверь. С трудом задвинул старинный тяжелый засов и, даже не посмотрев на Мину, не сказав ей ни слова, пошел по коридору, в сторону от центрального фойе. Мина двинулась за ним. Не стоять же в пустом громадном фойе. По дороге старик забормотал себе под нос о плохой погоде, ревматизме и горячем супе. К Мине дед не обращался. Она привыкла к безразличию, но тут ощущалось нечто другое. Мины для старика как бы не существовало или между ними стояла стена. Мина подумала и решила, что это еще ничего. Когда знают, что ты есть, но не обращают на тебя никакого внимания - гораздо обиднее!

Неосвещенным гулким коридором дошли они до, судя по запахам, кухни. В отличие от просторного фойе и широкого пустого коридора кухня выглядела тесной, потому что была плотно заставлена шкафами, тумбочками, стульями и креслами. В очаге горел огонь. Мина сняла пальто, хотела повесить его поближе к очагу, но там на решетке уже сушились чья-то одежда и целый ворох белого белья.

Мина повесила пальто на спинку тяжелого старинного стула и пододвинула его к огню. Пока двигала стул, заметила, что в углу неподалеку от очага, поджав под себя ноги, в кресле сидит человек, с головой завернувшийся в плед. То, что это человек, выдавал сверху нос и снизу торчавшие из-под пледа пальцы босых ног. Сидел он неподвижно и при появлении Мины не издал ни звука. В странной кухне странного деда наличие еще и странного человека Мину не удивило.

Дед тем временем поставил на стол две тарелки, налил в них суп, достал ложки и хлеб. Уселся и принялся есть, громко хлебая. «Ну и кому вторая тарелка? - недоуменно оглянулась на угол Мина, - Мне или тебе?» Человек тем временем подобрал ноги так, что и пальцев теперь не было видно.

Мина нашла, где помыть руки. Села, попробовала суп. Рыбный, из консервов. Горячий. Тепло приятно разлилось по телу. Когда Мина отодвинула полупустую тарелку, человек в углу зашевелился, спустил босые ноги на пол, встал и выпрямился. Плед соскользнул вниз. Перед Миной атлант Марк в своем длинном сером кафтане пытался поймать плед. Кажется, он был без штанов под кафтаном.

- Отвернись на минуточку, пожалуйста, - попросил он.

Изумленная Мина отвернулась. Она слышала, как он ругнулся, обнаружив, что белье все еще сырое. Тем не менее, когда Мина повернулась обратно, Марк уже был в штанах. Теперь без кафтана.

Увидев, что Мина на него смотрит, Марк поднял плед и, морщась, накинул себе на плечи. Его кафтан остался в кресле. Старик, ворча себе под нос, взял кафтан Марка и унес куда-то. Мина слышала, как звук шаркающих шагов сменился звуком льющейся воды.

- Надеюсь, что просто почистит. Если постирать, то до завтра не высохнет, - прислушался и Марк.

- Ты – Марк Пеликан? – перебила она его.

- Допустим, а что?

Волнуясь, она спросила:

- Ты, случайно, не приходишься мне родственником?

Ответом ей был такой удивленный взгляд, что вопрос отпал, а вместе и ним угасла надежда. Оказывается, в глубине души у Мины теплилась мысль, что парень с добрыми глазами ей родня, даже несмотря на то, что он атлант. На всякий случай все-таки пояснила:

- Меня зовут Минерва Пеликан.

- Красивое имя, необычное. Однако, на твоей папке, там, в кафе, было написано «Мина Шахин», – поднял он бровь.

- Это по документам. Мы иногда путешествовали. Мама почему-то очень боялась, что я потеряюсь во время поездок и не смогу произнести настоящее имя. И мама вписала короткое имя, на которое я в детстве откликалась, и свою фамилию Шахин. Она считала, что если в документах фамилии будут совпадать, то я легко найдусь. По отцу я Пеликан, а полное имя Минерва.

По крайней мере так Мина себе объяснила, когда начала задумываться, почему она Мина Шахин. Папу звали Прометей. А можно звать Проша, Прохор. Но говорить Марку все это необязательно. Это имя ЕЕ отца. У Мины вдруг всплыло в памяти: мама смеялась, что она бы вышла за папу не глядя только потому, что его так славно зовут. И Мине они подобрали не просто имя, а имечко, говорила мама.

Из задумчивости Мину выдернул голос Марка:

- А я на самом деле – Лука.

Он сделал паузу и посмотрел выжидающе. Мина не дождалась продолжения, нарушила молчание:

- Кто такой Лука?

Что-то у нее в голове смутно вертелось.

- Лука Фомич. Офицер атлантской службы спасения. – Еле заметный вздох. – Бывший.

- Тебя разжаловали? – перевела его вздох для себя Мина.

- Хуже, - он уже широко улыбался. – Я умер.

- Неужели атланты научились воскрешать мертвых? – отвисла у Мины челюсть. А что, после рассказов об их инженериях можно во что угодно поверить.

- Нет, конечно, - Марк-Лука даже рассмеялся.

Он махнул рукой:

- Долгая история. Короче, Луки нет, появился Марк Пеликан, полностью выдуманное имя. Ты мне решила помочь потому, что считала, что мы родственники?

- Нет, я только на допросе узнала, что ты Пеликан.

- О, дорогая! – исказилось его лицо жалостливой гримасой. - Я даже представить не мог, во что тебя втравливаю! Я думал, за мной следят всего лишь из-за камешков, как обычно. Ну, подержат немного, и даже если обнаружат контрабанду, то все равно быстро отпустят. Отделаюсь штрафом. Заплачу, и отпустят. Я и не догадывался, что все так серьезно. Откуда-то им стало известно, что я охочусь не только за камнями. Честное слово, если бы я знал, то ни за что бы тебя не подставил! – Он выглядел виноватым. – Я очнулся, понял, как обстоит дело, и испугался за тебя. Как же я себя проклинал! Я Бога молил, чтобы с тобой ничего не случилось! Прости меня!

6 Что случилось с Марком-Лукой

Старик вернул в кресло кафтан и удалился, продолжая бормотать что-то сердитое. Все-таки он его почистил, а не постирал. Марк-Лука обрадованно подскочил, повернулся за кафтаном, и Мина увидела в каком плачевном состоянии находится его спина. Из нее торчали многочисленные занозы. Он хотел надеть свой кафтан на голое тело, видимо его атлантская ткань не так сильно раздражала его раны, как плед.

- Погоди! – воскликнула Мина, подошла и посмотрела внимательно.

Да, вся спина атланта была в мелких занозах, ранки еще и воспалились.

- Был бы пинцет… - протянула она, прикидывая, как помочь.

- Есть и пинцет, и лупа, и булавка! Дед пытался что-то сделать, но не смог, руки тряслись, - обрадовался атлант и сунул ей инструменты.

- Он что, с тобой разговаривает? – удивилась Мина, вытаскивая пинцетом занозу за занозой.

Марк-Лука сквозь стиснутые зубы пояснил:

- Он сам с собой разговаривает. Я ему озвучиваю, что мне нужно, он или сделает, или нет. Ой!

- А почему он тебе помогает?

- Ну, долгая история… Если коротко - у него покойная жена - атлантка. Ой!

- А почему он сам не перешел в атланты? Нам на уроке рассказывали, что полагается.

- Ха! К процедуре можно готовиться всю жизнь. Некоторые этим пользуются. Не все же хотят стать атлантами.

«Гм, а девочки считали по-другому.»

Мина прокалила на огне иголку и предупредила Марка-Луку, что сейчас сделает ему очень больно, но по-другому некоторые занозы не достать.

- Ты деда не бойся, он безвредный, тихий, – болтал во время процедуры Марк-Лука. – Атланты за ним присматривают, а то загнется. У него и старший брат на старости лет чудным был, но безобидным. За ним сам дед тогда присматривал.

Рука у Мины дрогнула, она положила булавку, чтобы не уколоть Марка-Луку.

- А я никому не нужна, - сказала она бесцветным голосом. – Я абсолютно никому не нужна. Меня никто не любит.

- Дорогая, - прошептал он и попытался погладить ее по руке. – Это не страшно, все хорошо…

- Сейчас буду обрабатывать спиртом! – предупредила Мина. Марк-Лука убрал руку и послушно подставил спину.

Один раз она уже сорвалась и пожаловалась психологу. Директриса же вызывала к ней психолога. Ох, как ругалась тетка и отказывалась оплачивать счета. Но с директрисой этот номер не прошел – «мы обязаны показать ребенка психологу при приеме в школу». Хотя на самом деле Мина уже полгода училась в школе. Психолог, женщина очень красивая, сначала расположила к себе Мину, вот она и раскрылась, и сказала, что ее никто не любит. «Это не так», - возразила психолог мягко. «И вообще нужно самой полюбить себя». «Все, что нас не убивает, делает нас сильнее». Мина не заорала только потому, потому что вошла директриса с ее «Личным делом».

Кто-то решил убивать ему тебя или не убивать, чтобы сделать тебя сильнее? Тебя? Сильнее? Тем, что убивал, но не убил? Что говорила психолог дальше, Мина не помнила. Помнила только, что хотелось убежать, а пришлось сидеть и выдавливать из себя правильные ответы. Мина тогда начала прокручивать в голове квадратное уравнение. Как хорошо, что перед тем, как ее вызвали к психологу, она запомнила уравнение, написанное на доске.

- Почему у тебя спина в занозах? – Мина запретила себе вспоминать и перевела стрелки, как назвала бы это мама, на проблемы Марка-Луки.

Он встал, натянул свой кафтан на голое тело, застегнул пару затейливых пуговиц. Уселся опять напротив. В кафтане ему явно было комфортнее.

- Меня уронили на деревянные ящики. Хотели показать, как может быть, если буду молчать. Сначала как обычно допрашивали, что делаю в городе, что ищу. Я отвечал, что камешки. Показал бумаги – разрешение на куплю-продажу камней. Меня обыскали и раздели. Хорошо, хоть не полностью, штаны оставили.

«У него пунктик на одежде,» - поняла Мина.

- Прощупали каждый шов. Даже просветили шляпу! А то бы на ощупь контрабанду в ней не нашли. Ну, думаю, выпишут штраф и отпустят. Камешки отберут. А они по новой: «Что конкретно ты ищешь в городе?» Я потребовал адвоката. Эту карту можно разыгрывать долго. То мне нужен атлант, то местный, то из Данаки, а потом данакский консул, я же оттуда, имею право. Очень легко на все согласились. И повели к адвокату в другой корпус. Вели, считай, что голого, в одних штанах. На переходе толкнули вниз. Я упал на какие-то ящики. Ребра вроде целы. Но сознание на миг потерял. Очнулся. Снова: «Что ты ищешь?» Я молчу. Они орут «Воды!» Окатили водой, типа привести в чувство. Это они потом так адвокату объясняли.

Он усмехнулся.

- Вода-то оказалась соленой. Адвокат подал жалобу за истязания, ему объяснили, что вышла ошибка. Там стояла вода, приготовленная для морского аквариума. У них, понимаешь ли, есть настоящий морской аквариум! Мол, впопыхах окатили не той водой. Им явно что-то известно, и они правдами и неправдами пытались из меня это вытащить. Ха, мне начхать на все эти побои и соль на раны. Я и не такое терпел! Но я вдруг понял, что подставил девушку из кафе. Очень переживал, что доберутся до тебя. – Голос у него стал мягче, а выражение лица виноватым. – До Бруно же добрались. Сделали очную ставку, официально прикрылись тем, что нашли контрабанду и раскручивают, откуда она у меня. Непонятно, кто им указал на Бруно, видимо, в кафе его запомнили, он же ушел раньше меня. Я гнул свою линию: Бруно получил наследство, я предложил ему перепродать камни, если они обнаружатся в сейфе его деда, но камней там не оказалось.

- Бруно тебя предал! – и Мина рассказала, что видела. Заодно описала допрос.

7 Боров оказался упорным

Марк-Лука известие воспринял не так, как она ожидала:

- Надо же. Атланты тоже за мной охотятся? Интересно, они-то зачем? Проще вызвать и расспросить. А они даже детектор властям отдали.

Пояснил:

- Браслет на столе определял, кто из вас врет. Не очень надежная штука, старая, но для властей хоть что-то.

Он застонал, не от боли, а от отчаяния:

- И что же мне с тобой теперь делать? Как уберечь? Уж атланты точно тебя вычислят. Знал бы, не к деду позвал, а нашел другое место! Дернуло же меня отдать тебе листок! С другой стороны – шифра нет, уничтожен, отстанут. Но как же это все для тебя будет муторно, пока разберутся!

Ого! Он, стало быть, считает, что листок потерян.

Мина расстегнула пряжку на портфеле, достала и папку по математике, и учебник. Открыла нужные страницы и показала Марку-Луке. У него глаза на лоб полезли, когда он сообразил, что интегралов в домашке на пятнадцать больше. Он вскочил и посмотрел на нее таким сияющим взглядом, что она опять почувствовала тепло внутри, как после горячего супа.

- Минерва! Ты…! Я…! Слов нет!

Надо ковать железо, пока горячо. Мина умоляюще попросила:

- Можно мне узнать, что все это значит? Пожалуйста, расскажи!

Марк-Лука заходил по кухне, натыкаясь на мебель. Наконец, собрался с мыслями, остановился и заговорил. Причем, явно начал издалека – видимо, все детали имели смысл в его истории.

- Я рос идеалистом. Еще бы. В такой-то семье, как Фомичи! Все поколения помешаны на национально-освободительной борьбе атлантов, самоопределении атлантов как народа, создании государства. Это ведь наш предок, Фомич, предложил когда-то создать хотя бы видимость государства, пускай и без территории. Объединить атлантов национальной идеей. Я проникся, слушая разговоры родителей и их друзей. Один только прапрадед пытался охладить мой пыл.

- Ты что, застал прапрадеда? – восхитилась Мина, она-то помнила всего лишь дедушку по отцу.

- Конечно. У нас в семье принято жениться сразу после совершеннолетия и тут же заводить детей. Это я…

– Отрезанный ломоть? – подсказала Мина мамино выражение.

Марк-Лука кивнул и продолжил:

- С другой стороны, они сами виноваты – могли бы мне в невесты ровесницу выбрать, а не девочку на три года моложе. Вот я и не успел обрасти семьею.

Он посмотрел на Мину и вдруг спросил:

- А сколько тебе лет?

- Почти восемнадцать.

- Сколько-сколько? – он внимательно к ней присмотрелся. – Нет, я, конечно, вижу, что ты совсем юная, но не на столько же….

- А тебе? – она смутилась, не поняв, почему он ее разглядывает.

- Почти тридцать пять, - ответил он.

Теперь удивилась она. Он не может быть таким старым.

- А! – Мина вдруг сообразила. – Без «почти» мне семнадцать. А тебе значит тридцать?

- Двадцать семь, - неохотно признался Марк-Лука. - Так вот, прапрадед умер, а я поступил в атлантское училище. Меня протестировали и взяли на спасателя. Сидим мы на первом уроке и нам объясняют: «Атланты своих не бросают. Никогда. Ни за что. Атланты всегда должны спасать атлантов. Если есть выбор между атлантом и не-атлантом, то нужно спасать атланта. Это наша миссия». И тут один простой такой мальчик, не Бруно, конечно…

- Бруно учился вместе с тобой? – удивилась Мина. Как же все переплетено.

- Да. Не считая Матвея, он был моим лучшим другом. Пока не перешел на другую специальность и не отдалился. Так мальчик спрашивает: «А что, если придется выбирать между двумя атлантами? Как определить, которого спасать?». Учитель, конечно, сказал, что надо попытаться спасти обоих. Но класс забурлил. На перерыве обсуждали, что делать, если второй атлант только перешел в атлантство, или можно ли пренебречь не очень заслуженным атлантом ради заслуженного. Я, мальчик из старинной атлантской фамилии, даже не понял, о чем они спорят, сказал же учитель - спасти всех атлантов. Я наивно полагал, что мир прекрасен и удивителен, а самое в нем прекрасное – это атланты. За порогом школы начался реальный мир. И атланты оказались разными. И обычные люди тоже оказались разными.

Мина кивнула. Уж кто-то, а она повидала реальный мир.

- Мы все – люди, и атланты в том числе. Просто со своими национальными особенностями. Моя миссия – спасать атлантов и только атлантов. Я их и вытаскивал из самых горячих точек мира в безопасные места. И с командой, и в одиночку. Из меня стали лепить легенду. Известная старинная фамилия. Красавчик. Сплошные удачи. На самом деле неудачи замалчивались. Информация перевиралась для красивой картинки.

Марк-Лука запнулся.

- И? – «Все ж звучит гладко, почему он печален?» - подумала Мина

- Дело в том, что я начал пользоваться своей популярностью, а значит - безнаказанностью. Я начал нарушать инструкции - я вытаскивал не только атлантов. Понимаешь, мы все – люди, как можно бросить человека только потому, что он не атлант, когда у тебя есть возможность его спасти? И мне это сходило с рук. Пока не напоролся. Ох, я добрался до объекта, вокруг еще не ад, но скоро настанет. Полгорода уже в руинах. Сидит в саду здоровенный атлант и …пьет кофе. У ног – приготовленный саквояж. Подразумевается, что я потащу саквояж и выведу этого борова из города. Со мной независимый журналист, обвешанный техникой. Сорвиголова парень, не атлант, просто увязался, на мое счастье, за мной. На улице уже взрывы. И стоит маленький мальчик. Крохотный такой. С плюшевым зайцем в руках. И смотрит на нас испуганными черными глазищами. Я сунул борову саквояж, протянул руки к ребенку. А он доверчиво так пошел. Обнял за шею, прижался и выдохнул. С облегчением. Атлант ругается. «Ты меня должен спасать, я этого так не оставлю, бери саквояж!». Говорю: «Бросай свой саквояж к такой-то матери, если тяжело!». И понес ребенка. Короче, когда мы вышли, то мои фотографии с ребенком на руках попали во все атлантские газеты. Спасибо журналисту, отдал фото атлантам, без фото мне бы сразу пришел конец. Ребенка подретушировали. Получилась девочка-атлантка. Умильно, чего уж там. А боров затаил на меня обиду. Сразу-то не смог ничего сделать, из-за фотографии, но потом... Меня начали посылать в такие безнадежные места, где не было ни малейшего шанса уцелеть. Но я живучий. Только боров оказался упорным, он задался целью меня уморить.

8 У всех свои пеликаны

- Ну, я же атлант. У нас просто так ничего не исчезает. Если пропало – значит спрятали. А прячем мы по определенной схеме. Обычно информация разбивается на кусочки и несколько человек знают какие-то обрывочные сведения, не очень представляя, что это и зачем, зато четко понимая, что это важно. Я ненавязчиво расспрашивал шестидесяти-семидесятилетних. Если «кое-что» исчезло пятнадцать лет назад, значит, как раз во времена их активной деятельности. Путешествовал под видом скупщика старинных камней и выяснял нет ли спрятанной информации. И обнаружил группу атлантов, в которой каждый помнит кусочек шифра в виде числа, ставит его в определенное место листочка в клеточку и знает, к кому нужно обращаться за следующим фрагментом. Месяц назад я вышел на деда Бруно. Дед скоропостижно умер, но, на мое счастье, оставил записку со своей часть шифра. Ничего особенного, кроме того, что хранился листок в клеточку в семейном сейфе. И была еще одна странность. Бруно так ничего и не заметил, но, - Марк-Лука поднял указательный палец вверх, он явно гордился своей проницательностью, - на бумаге, где значилось число, проступал водяной знак. Ты видела подпись нашего деда? Так знак - один в один его подпись! Точка в квадрате! И даже больше. Дед ведь раньше заказывал себе бумагу с этим знаком! То есть он – явно следующий в цепочке. А он ни с кем не разговаривает.

Гм, Мина не помнила, была ли какая-нибудь особенная подпись на ее приглашении. Она потянулась к портфелю и достала посмотреть. Жирная точка после не очень старательно выписанного имени была обведена жирным же квадратиком. Мина ни за что бы не догадалась, что это – и есть дедова подпись. Иногда люди от нечего делать или машинально обводят точки или обрисовывают их. Даже цветочком обрисовывают. Иметь такую подпись квадратиком – очень странно, ее легко подделать. Или, хитрость заключается в толщине линий?

- Увы, от деда ничего не добьешься. Уж я сегодня наводил его на мысль вопросами, наводил. Прислушивался к его бормотанию. Ничего полезного. Ладно, обойдусь. Главное – есть уже пятнадцать чисел, осталось понять, как ими воспользоваться. Если что-то спрятано, то в сейфе. Атланты – любители замысловатых сейфов. Числа – код. Совсем уж запутанно быть не должно. Обычно информацию шифруют сложно для посторонних, но так, чтобы атлант все-таки мог догадаться. Я предложил Бруно встретиться, хотел узнать, на что он обратил внимание после того, как эмоции улеглись, все-таки сейф любимого дедушки, много памятных вещичек, однако Бруно – профессионал, должен был проанализировать находки. Он пригласил меня в кафе. Но все мои надежды без толку, он не вспомнил даже про лист с числом.

- А что ты думаешь, почему числа разбросаны по листку? – заволновалась Мина.

- Похоже, это важно. Каждый хранитель очень старательно отсчитывал клеточки бумаги, чтобы поставить свое число. Я числа перенес все на один лист, вдруг поможет. Ну и таскать одну бумажку удобнее, чем ворох. Неудобно, что в клеточку бумагу делает только «Паппиррус». Заказать атлантскую, как дед, я не догадался.

- А в какой последовательности появились числа?

- Слева направо и сверху вниз.

- Гм. Листок заполнен. Практически в правом нижнем углу есть число.

- Да, от дедушки Бруно. Наверное, заполнен. Может, наш дед знает, где находится сейф?

- Так ты приехал сюда поговорить с дедом?

Марк-Лука сел и посмотрел ей в глаза:

- Я, конечно, хотел попытаться проверить, что знает старик. На всякий случай. Хотя выглядело это бесполезным занятием. Я же решил, что листок ты уничтожила. Иначе власти мне его предъявили бы и допытывались, что он значит. Они же явно за ним охотились, но если я не додумался, как им воспользоваться, то куда уж им догадаться. Восстановлению он не подлежал: половина атлантов, которые доверили мне информацию, уже на том свете. Я, конечно, зазубрил числа, но совсем не запомнил их расположение. Что-то после травм перестал заучивать информацию так хорошо, как раньше. Я мог не спешить сюда, выждать время и потормошить старика попозже. Но мне очень важно было узнать, как ты, и побыстрее, а то я волновался. Узнать - и при этом тебе не навредить. Это место – самое безопасное из всех, что я знаю. Здесь можно спокойно поговорить, и никто не докажет, что мы встречались. Все очень удачно сложилось, чтобы побыстрее с тобой связаться – Рождество, каникулы.

- Откуда ты знал, что дед - мой дальний родственник?

- Я не знал. Я думал заманить тебя приглашением от сумасшедшего деда в музей атлантов, глупая идея, но ничего умнее в голову не пришло. Вдруг сработает. Приехал и рассказал деду, а он услышал твое имя, взял и написал родственное приглашение. Я рассчитал все так, чтобы ты получила письмо за несколько часов до последнего поезда.

- Почему последнего? В расписании сегодня есть еще поезда.

- Потому что их отменят. Два дня подряд в прогнозе погоды нет ни ветра, ни солнца. Да еще метель до завтрашнего дня. Железная дорога остановится. И даже экипажи в метель не поедут. У меня будет время попросить у тебя прощения. Я помчался сюда сразу, как отпустили, властям за мной не уследить, но атланты, к сожалению, внимательнее, я от них особо и не скрывался. Интересно, что им от меня надо? О! - Марк-Лука вдруг застонал с искренней болью, - Даже средств для ухода не успел купить! О, мои глаза! О, мои волосы! У деда, понятное дело, ничего такого нет. На кого я похож?! Хорошо, хоть ногти в порядке!

Мина подумала, что это, вообще-то, не самые страшные его проблемы, но похоже, Марка-Луку это огорчало наравне с прочим.

- Как же тебя выпутать из этого дела? Может, уничтожить листок, чтобы никакие ниточки к тебе не вели? – нотка отчаяния просквозила в его голосе.

- Ты его так просто не уничтожишь. По крайней мере, до конца учебного года не получится, – пожала плечами Мина. – У меня домашку в кафе списали пять девочек. Мы обязаны хранить наши работы до начала лета на случай комиссии.

- Вот идиот, втянул тебя. Может, отдать и тем и другим властям код и дело с концом? – отчаянно прошептал Марк-Лука. – Пусть развлекаются и собачатся. Бедного деда только замучают, хотя про знак и подпись я никому говорить не обязан, пусть сами догадываются.

9 У Марка-Луки есть мечта

Но сначала Марк-Лука оделся. Он пощупал свои вещи, удовлетворенно хмыкнул, что высохли, и попросил Мину отвернуться. В полном атлантском облачении вид у него стал довольный. Потом он приоткрыл дверь и крикнул в коридор:

- Ужин!

Пока он хлопотал вокруг стола, расставляя тарелки, Мина искоса на него поглядывала. Хорош собою несмотря на то, что волосы больше не отливают золотом и глаза обычного зеленого цвета. Он протянул руку, раскладывая ложки, и Мина обратила внимание на его хваленые ногти. Просто идеальной формы, и оттенок розового подходит к цвету кафтана. Очень натуральный, не лак, но в тон. Вот как атланты этого добиваются? Впрочем, заметила Мина, наряд не полный - на запястьях нет браслетов. Спросить, куда он их дел, не успела - приковылял странный дед. Ни на кого не глядя, сообщил, что метель закончилась, и, ворча по этому поводу, уселся за стол. Мина не поняла, что плохого в том, что перестал валить снег. Меньше хлопот с тем, чтобы расчистить дорожку. Ведь кому-то придется. А Марк-Лука от этого известия нахмурился. Дед тем временем похлебал суп и ушел.

Марк-Лука убирал со стола. Мина опять искоса его разглядывала. Вернее, любовалась им.

- А как тебе удается при такой опасной жизни не иметь шрамов? – брякнула то, что вертелось на кончике языка.

Он удивленно поднял бровь - мол, что тут такого?

- Зачем ходить со шрамами? Только внешний вид портят. Я их убираю. Дорого и болезненно, но того стоит.

Марк-Лука вдруг выронил грязные ложки. Поднял.

- Один, впрочем, остался. Я не заморачивался, потому что под волосами, его не видно, а убирать долго. Теперь рад, что остался. Память.

Он как будто знал, что Мине любопытно, опустился на колени и наклонил голову. Она отодвинула пряди на затылке и увидела шрам в форме буквы V.

Марк-Лука поднялся и вернулся к посуде.

- О чем это память?

- О ком. О родителях. – Он стоял к ней спиной, и Мина не видела выражения его лица.

- Они погибли? – У нее задрожал голос.

- Нет, они живы, погиб их сын Лука. – Марк-Лука взялся мыть посуду. – Мне было лет пять или шесть. Мы гуляли в Морском парке. Ты там ни разу не была? Обязательно сходи! Так вот, я увидел бревно напротив вольера с пеликанами и попытался по нему пройти. Свалился и распорол кожу какой-то железкой. Всего лишь кожу. Мне даже больно не было, я ревел от испуга. Но кровищи натекло! Родители чуть с ума не сошли.

Он закончил с посудой. Повернулся. Он …улыбался.

- Детство. Приятно вспомнить. Подай мне вон то полотенце, пожалуйста.

Он тянул полотенце, а Мина застыла и полотенце не отпускала.

- Ты их видел с тех пор, как стал Марком?

- Видел.

- Подходил?

Марк-Лука высвободил полотенце из ее пальцев.

- Один раз.

- И что?!

- Больше не подойду. Слушай! – сказал он ласково. – Не надо за меня переживать сильнее, чем я сам. Все в порядке. Героическую гибель Луки расписали в газетах, организовали шикарные похороны и поставили великолепный монумент. Собираются увековечить память, может, праздничный день введут. Решают, день рождения выбрать или день смерти.

По лицу Марка-Луки пробегали тени каких-то эмоций, он пытался улыбаться.

- Так что с родителями? – перебила его Мина.

- Я же тебе рассказывал. Фомичи помешаны на идеях национально-освободительного движения. Они горевали. Но лучше иметь мертвого сына-героя и гордиться им, чем сына-изгоя, за которого стыдно. После доблестной смерти Луки в атлантских газетах время от времени стали проскальзывать заметки о том, что появился проходимец и контрабандист Марк Пеликан, который внешне похож на Луку и может себя за него выдавать в корыстных целях. Описали пару проделок Марка, которые совсем не к лицу Луке. Атланты свято верят написанному в газетах. Впрочем, не только атланты. Если в новостях написали, то, значит, это истина в последней инстанции, новости лгать не могут. Ну, это же на-пи-са-но! Например, если в новостях не упомянуто какое-то событие, то, значит - оно просто не произошло. И наоборот.

Мина стиснула зубы. О, она хорошо это знала!

- Я сносил свой старый кафтан и сунулся к портному Луки за новым. Ну как я старому знакомому мог представиться Марком? Он же меня как облупленного знает, у него мерки мои хранятся. Я просто заказал серый кафтан. Я рассчитывал так: добрый малый решит, что Лука работает под прикрытием легенды о смерти и молча, без вопросов, сделает кафтан. Кафтан он мне, конечно, пошил, даже того же серого цвета, что носил Лука. Но, отдавая, высказал с горечью, что контрабандист использует имя героя. И содрал в два раза дороже, чем брал с Луки. Вдобавок еще узор поменял. Сказал, что я не достоин носить последние буты Луки и вышил мелкие «огурцы» внутри больших, а не снаружи. Мне, конечно, все равно, как выглядят эти фитюльки.

- Так даже интереснее, - тихо заметила Мина, но Марк-Лука не расслышал.

- Он-то и пустил первый слух про авантюриста. Моя невеста меня не признала. Я навестил ее деда в поисках числа и столкнулся с ней нос к носу. Кокетничала и говорила, что я ей очень напоминаю покойного жениха. Но как жалкая пародия, даже внешне. «Всем далеко до Луки, а тебе особенно, ты просто его противоположность». Я хотел открыться Бруно в надежде на помощь, а он решил, что это уловка Марка Пеликана. Он меня не узнал. Я согласился, что я обманщик и охочусь за камнями для перепродажи. Главное, он взял меня на вскрытие сейфа, и я увидел то, что хотел. К Матвею я даже не сунулся.

- А родители? – настаивала Мина.

- Хорошо держатся, гордятся моей достойной смертью. Выступают перед атлантскими школьниками по всему миру. Я однажды не выдержал и подошел к ним на атлантском празднике, просто постоять рядом. Они обернулись. Отец скользнул взглядом, а мама вздрогнула, как будто увидела привидение. А потом посмотрела с негодованием. Я и поспешил убраться с их глаз.

- Почему ты его не убил?! – прошипела Мина.

- Кого? – удивился Марк-Лука.

10 Ощущение бездны, в которую лучше не заглядывать

Он посмотрел на нее с удивлением, его бровь ползла вверх.

- Мина-Минерва! А какая у тебя мечта? Ну ведь есть же? Обязательно есть!

Марк-Лука аж отшатнулся, таким испепеляющим стал ее взгляд. Но взгляд предназначался не ему.

- Поубивать их всех! Порезать на мелкие кусочки! Чтоб они живьем сгнили! Ааа! – сжала Мина кулаки. – Вот моя мечта!

- Мина! – испугался Марк-Лука - Не надо!

- Я хочу, чтобы мои родители были живы! Чтобы все были живы. И Принцесса, и ее Кристина, и бабушка Анна, и дедушка Ник, и Руфия. И Серый! И…! И…!

- Вот оно что… В твоем Бассейне, значит, война, все твои погибли. А я как последний идиот все о своем говорю да о своем…

Марк-Лука так грустно и с таким участием сказал, что Мина не выдержала. Вспышка гнева ее истощила, сил противиться воспоминаниям больше не осталось. Мина заплакала.

Она пять лет держала это в себе. Старалась не думать, заморозила произошедшее где-то глубоко в подсознании. Оно прорывалось ночными кошмарами. Ледяным сковывающим тело ознобом посреди теплого солнечного дня. Ощущением бездны, в которую лучше не заглядывать. Подтачивало ее изнутри. И теперь прорвалось.

Пять долгих лет Мина держала это в себе, сцепив зубы. Она разучилась плакать за эти годы. И теперь плакала она звериным рыком, срываясь на протяжный вой. Потом начала захлебываться и глотать рыдания. И, наконец, перешла на тоненький высокий звук.

Всхлипывая, начала рассказывать. Первый раз в жизни.

- Мама поехала в Ямы, забрать свой класс из летнего лагеря. Ямы – это курортный город. Там сосны и озера в бывших карьерах. Красиво очень, только не во всех разрешают купаться, потому что радиация. А поселок Карьеры тоже есть, вокруг него действующие карьеры. Это за Глубокой. Или за 6-7. Нет, за Железной. Я уже не помню.

- Интересная у вас топонимика, - ласково заметил Марк-Лука.

- Правда же сразу все ясно? А в Югах непонятные названия, без смысла. Мама уехала, а за мной смотрела бабушка Анна, потому что папа работал. Она повела меня в сквер гулять. Сквер – это маленький парк с монументом посередине, - пояснила Мина, потому что у Марка-Луки удивленно поползла вверх бровь. - Между школой и городской больницей. Больница не похожа на госпитали в Югах. Много-много корпусов, потеряться можно, так много зданий. Самое ближайшее к скверу – родильный дом. Мы почти дошли до монумента, а Принцесса уже там. Я часто ее встречала, например, весной, когда нас из школы водили в сквер.

- Принцесса? У вас монархия в Бассейне? – у Марка-Луки уже обе брови поднялись.

- Нет, это я ее так про себя прозвала, потому что не знала, как ее зовут. Она красивая, как принцесса из сказки. И Кристина, ее дочка, тоже красивая. И нарядные обе всегда. Я помню, как Кристина начала ходить. Совсем недавно. Принцесса смеялась, протягивала руки, звала «Кристина!», подхватывала ее и зацеловывала. И Кристина смеялась. В тот день Принцесса держала Кристину за руку. Обе в шортиках, потому что жарко. А мы с бабушкой еще шли, мы медленно шли, потому что у бабушки Анны больные ноги и астма. Я вижу, как Принцесса наклоняется, и берет Кристину на руки. И Кристина улыбается. И вдруг - «Бух!», «Бух!», «Бух!». В школе посыпались стекла. В сквере упало дерево. Еще раз - «Бух!», «Бух!», «Бух!». И больше нету взрывов, но начали кричать люди. И мы побежали в сквер. И бабушка Анна на больных ногах.

- О, Господи! Почему в сквер? – простонал Марк-Лука. – В таких случаях надо в убежище.

- Это мы потом узнали про убежища. А тогда все бежали на помощь.

У Мины по щекам потекли слезы.

- Принцесса лежит на траве и прижимает одной рукой к себе Кристину. Они как две куколки, которых опрокинули. Только грязные. Обе в земле. Во рту земля. В волосах земля. Даже в открытых глазах! У Принцессы нету ноги. Но ей не больно, она не плачет. И Кристина не плачет, – свистящим шепотом рассказывала Мина. – А дальше я не помню, потому что бабушка Анна повернула меня лицом к себе и прижала.

Мина зарыдала.

- А ты знаешь, что потом случилось с бабушкой Анной? – спросила, немного успокоившись.

- Что? – голос у Марка-Луки был тихим.

- Нас бомбили с самолета.

- Что?! Самолет?! Не может быть! Неужели где-то летают?! Это же сколько топлива!

- Угу, папа заметил, что в Бассейне совсем озверели, раз последнее топливо расходуют на войну.

- Ничего не понимаю. Бассейн бомбил сам себя?

- Это страна Бассейна бомбила Регион Бассейн.

Марк-Лука открыл рот, видимо хотел что-то спросить, но передумал.

Мина шмыгнула носом и тоненько пожаловалась:

- Очень страшно! И громко! Мы нос наружу боялись высунуть. А в затишье, когда только дома догорают и «бу-бу-бу» вместо «бах-бах-бах», папа сбегал, отнес бабушке Анне и дедушке Нику кашу. Чтобы покушали что-нибудь. Дедушка Ник еле ходил, от кровати до туалета. Бабушка Анна его в погреб спускала на одеяле во время бомбежки. А сама боялась туда, говорила, что не вылезет, ноги болят. Сидела у погреба на табурете.

- Что такое погреб?

- Подвал в частном доме. Мы жили в большом, пятиэтажном, мы у себя сидели в подвале, натаскали туда одеял, свечей, воды.

Она судорожно сглотнула.

- Ночью началась сильная гроза.

- Хотя бы стрелять перестали, - заметил Марк-Лука.

- Не перестали. Папа только через три дня смог пойти бабушку с дедушкой проведать. Дедушка Ник плачет в погребе, а бабушка Анна лежит на полу и встать не может, и не говорит, только глазами вращает. Она испугалась грозы! Потому что решила - это опять бомбят! Спустила дедушку в погреб, а сама не на табурет села, она легла на пол, так сильно испугалась. И не смогла подняться. Три дня и лежала. Ее отвезли в больницу, как только смог приехать экипаж «скорой помощи». Там она и умерла. Врачи сказали: «Инсульт плюс воспаление легких. Очень много стариков с инсультом в отделении.»

Мина перевела дыхание.

- Папа остался в доме с дедушкой. Дедушка пришел в себя и даже ходить начал. От кровати до туалета. Мы обрадовались. А однажды утром он тоже не смог встать. Рукой не шевелит, лицо неподвижное. Приехал экипаж «скорой помощи». Забрали в больницу. Сначала откапали лекарствами. Дедушка порозовел и зашевелил губами. Анку звал. Мы его навещали. Ходили мимо школы через сквер в больницу. Уже выпал первый снег. В сквере белым-бело. Деревья стояли побитые. Весной их выкорчевали и посадили новые. Но это весной. А тогда мы пришли к дедушке, он смог выговорить: «Где Анка?». Папа повесил голову. И дедушка отвернулся к стене, он уже мог поворачиваться. Он умер на следующий день. Врачи говорили: «Инсульт и инфаркт. Все отделение забито инсультами. Уже и молодых привозят с инсультами». Дедушку похоронили. Папа рассказывал, когда они с друзьями копали яму под могилу, они в нее же и прыгали прятаться, чтоб не зацепило, потому что сильный обстрел, а надо похоронить.

11 Как кого звали дома

Он вздохнул:

- Чисто на милосердии близких долго не продержишься. Особенно в тяжелых ситуациях. Нужна хорошо организованная помощь. Это очень дорогое мероприятие…

- Доступное только богатым странам? – с издевкой поинтересовалась Мина. – У которых большие налоги и развитые структуры? Странам победнее остается только полагаться на их милость? О! Ты не знаешь, какие бывают люди и страны!

Марк-Лука прищурился, в глазах промелькнула ирония. Мина приняла это на свой счет. Вернее, на счет своего Бассейна.

- Мы в Регионе Бассейн не полагались ни на чью милость! Доктора, учителя, коммунальщики, продавцы, все-все шли работать, как только затихало на улице! А им за это даже никто не платил зарплату! К больным приезжали экипажи «скорой помощи». В магазине над лотком с хлебом висело объявление «Если у вас нет денег заплатить за хлеб, берите, не стесняйтесь. Отдадите долг, когда сможете!»

У нее в глазах стояли слезы.

- Наши главные герои – коммунальные работники. Мы никогда не сидели долго без воды и электричества. Только разбомбят подстанцию или водный резервуар - а их очень старательно и регулярно бомбили - так рабочие еще под обстрелом начинают чинить.

- Ты хочешь сказать, что у вас было централизованное электричество? – изумился Марк-Лука.

- У нас и отопление было централизованное. Еще мой дед высчитал, где могут находиться остатки месторождения угля. Восстановили заброшенную ТЭЦ. Делов-то, – пожала плечами Мина, но было видно: она довольна тем, что поразила атланта.

- Бассейн - часть Бастиона? – У него вновь бровь поползла вверх. Мина уже заметила за ним привычку так выражать удивление.

- В Бастионе есть централизованное электричество, говорят, что дают по часам, но я не знал, что есть еще и отопление. Я считал, что электричество ветряное. Откуда там уголь, там же сплошные озера. Бурый, что ли? – размышлял он вслух. - Я думал, угля у них уже давно не осталось. Еще говорят, вокруг Бастиона красиво, почти как в моей Данаке. Сама страна на озерах, а вокруг непроходимые леса - и так до самой Свалки. Мне в Бастионе побывать не довелось. Атланты там не живут и туда не ездят. Нам негласно запрещено, уже не помню почему. Но в Бастионе вообще редко бывают иностранцы. Разве что ну очень богатые туристы, которые приехали поохотиться в лесах. Это дорогое удовольствие. И нужна специальная виза. Так значит Бассейн часть Бастиона?

- Нет, конечно. Регион Бассейн – это такая страна по соседству со страной Бассейной. Но мы предпочитали называть не страна, а Регион.

- Ну у вас и названия, как вы их только не путаете? А где находится Бассейна?

- Ну, наверное, там, где заканчиваются леса Бастиона. На окраине. А Регион Бассейн за ней, впритык к Соседу.

- Так это же Свалка. В Свалке что, есть государства, живут люди? Никогда не слышал.

- А я не слышала слово «Свалка» пока не попала в столицу Бассейны! – выпалила Мина. – Хотя... Я помню, один раз, взрослые обсуждали что-то. Еще в самом начале войны, до первой бомбежки, до сквера. Мне было всего девять лет, я не понимала, что происходит, видела только, что взрослые волнуются, все время что-то обсуждают. И прозвучало слово «Свалка». Так мама им всем сказала смешную фразу «Хоть горшком назови, только в печь не сажай». Я запомнила, потому что никто не засмеялся, смешно, и никто не засмеялся.

- Моя мама собирала и записывала разные интересные словечки и фразы. У нее накопилось несколько толстых тетрадей с ними, – пояснила Мина после паузы. - Она говорила, что жалко, если это все забудется, это же целый культурный пласт.

- Я такой присказки никогда не слышал. Ваш язык не просто похож на атлантский, а практически ему идентичен, - скорее это было утверждение, а не вопрос. Они же целый вечер с Миной говорили по-атлантски, – разве что много старинных слов и выражений. А вы похожи на атлантов?

Они одновременно посмотрели друг друга на изучающе. Марк-Лука рассмеялся, Мина насупилась.

- В Регионе Бассейн живут простые люди. Открытые, добродушные, веселые. Там никому в голову не пришло бы ставить красоту или вышитую одежду во главу всего, – Мина подняла глаза – не обидела ли она атланта, вроде нет. - А вот работу – да. Людей оценивали по работе. Чем больше рабочий опыт - тем сильнее уважают человека. Чем тяжелее физически работа – тем больше почтения. Чужой труд ценили, уронишь бумажку, а тебя стыдят: «Подними, деточка, тетя Мотя целое утро двор мела, устала, а ты бросаешь». Или «Не царапай скамейку, ее кто-то красил, трудился, чтобы людей порадовать». Детей баловали. Идешь по улице, и тебя обязательно кто-нибудь угостит конфеткой или яблочком. Погладит по голове или просто скажет, что ты хорошая девочка.

- И все говорят по-атлантски?

- На улице – да, все. Дома – некоторые нет. Те, которые родом из страны Бассейны, говорили между собой по-своему, у Руфии, это моя лучшая подружка, тоже по-своему. Нас там много разных людей жило. Но общий язык, на котором общались между собой был как атлантский. Родители со мной говорили на двух языках, я тогда понятия не имела, что мы граждане Югов, я думала, они хотят, чтобы я много знала. Мама любила меня учить. А папа любил со мной играть. И шутил все время. «Как мы будем праздновать твой юбилей, Минька?» «Какой-такой юбилей?» «Ну как же, одиннадцать лет. Юбилей, потому что это случается только каждые одиннадцать лет, потом будет двадцать два, тридцать три…»

- Значит, дома тебя звали Минькой? Атланты бы называли девочку Ми-но-чка, - Марк-Лука протянул последнее слово по слогам, изображая, как ласково бы его произносили.

- Минька! На Миночку я не отзывалась, так зовут маленьких деток, а я хотела поскорее вырасти. Иногда папа меня поддразнивал и называл меня Рвуськой.

- Минька, - повторил Марк-Лука. – Рвусика.

Пять лет никто ее так не называл. Ни Минькой ни Рвуськой. Кроме папы ее вообще никто не звал Рвуськой. Минькой называли, Рвуська – это чисто папино словечко. Мина не стала поправлять Марка-Луку, пускай в его устах будет Рвусика. Она тряхнула головой, прогоняя воспоминания.

12 Тяжелые воспоминания

- Какая интересная у тебя ручка, - вдруг заметила Мина.

- Обычная атлантская каменная, - протянул ей ручку Марк-Лука. - Я ее люблю, потому что тяжелая. Легко держать. Пальцы-то не очень слушаются. Я сильно обгорел в той последней командировке. Местами до костей. Даже кафтан не помог, я его натянул на голову, но лицо и шею он не закрыл, и кисти пострадали. Меня подобрала местная женщина, выходила. Я даже говорить не мог. Она увидела у атлантов такую же одежду, как у меня, и позвала их ко мне. Повезло, они были из Аввы.

На недоуменный взгляд Мины пояснил:

- Аввские преуспели в медицинской инженерии. Они много экспериментируют, не все решаются к ним соваться, шутят, что вырастет хвост от их лечения. Но у меня не спрашивали согласия, я говорить не мог. Раз я подыхал, они решили попробовать новые несертифицированные технологии без спроса. Мне нарастили мышцы, регенерировали нервы и кожу. На лице удачно, похоже, даже перестарались, кривляюсь, как обезьяна, теперь. А вот с руками не очень хорошо вышло. Я, битый, Минька, такой битый, что живого места нет. Умотаю на свой остров и буду лежать на теплом песке, ничего не делать, ни о чем не думать.

- А чем ручка особенная? – перевела разговор Мина.

Ручка действительно была тяжелой.

- Э… А! Чернила не замерзают на морозе и не текут на жаре.

- И все? – разочаровалась Мина. - А кафтан, правда, не горит?

- Попробуй! – улыбнулся Марк-Лука. – Давай, не бойся, разрешаю.

Он протянул ей спички. Она не решилась. Тогда он чиркнул сам и поднес к кафтану.

- Круто! – прошептала Мина. – В огне не горит. В воде не тонет.

- Откуда ты знаешь? – поднял он брови. – Не у всех атлантов есть непотопляемый кафтан.

- И в земле не гниет, – досказала она любимую загадку Бассейна. Конечно, это было не про кафтан, а про правду. Но папе нравилась еще одна версия разгадки, научная – лед.

- Гм, в земле, пожалуй, быстро сгниет, - не понял ее Марк-Лука. – Такой быстро снашивается.

- А почему ты не проставишь количество точек тоже числами? – вдруг пришла ей в голову идея, как можно легко записать шифр. - Давай первым будет горизонтальное расположение, вторым – вертикальное, третьим – число.

Она сама записала, по три числа в скобках через запятую.

- Как же я сам не додумался! Так легче запомнить, когда все числа перед глазами, – восхитился Марк-Лука и зашевелил губами, заучивая.

- А что, если шифр – это не пятнадцать чисел, а все сорок пять? – предположила она. – Только непонятна последовательность в каждой тройке, мы же наобум присвоили X, Y и Z.

Марк-Лука посмотрел на запись с интересом.

- Проверь! – попросил через несколько минут.

Убедившись, что запомнил, он сжег листок в очаге. Мина проводила листок взглядом. Интересно же, как выглядит, когда пепла не оставляет.

- Точно, все три числа – часть шифра, не зря же старики скрупулезно помнили расположение. Ничего, найду сейф – переберу все варианты, - пообещал Марк-Лука. - Молодец! Как мне тебя отблагодарить?

- Марк. Э… Лука. Марк-Лука! - начала Мина. - Не мог бы ты узнать… - она замолчала.

- Продолжай!

- Как обстоят дела в Регионе Бассейн. Если это возможно… - Мина опять замолчала. Ему и так не сладко, еще вляпается в неприятность из-за нее. Уместно ли его просить о такой услуге?

Марк-Лука посмотрел на Мину с участием:

- У тебя там кто-то остался?

- Нет. Но… - Мина замялась, как объяснить атланту, что такое родина.

- Я ничего не обещаю. Однако, если я что-то выясню, мне придется еще раз организовывать нашу встречу - он почесал за ухом. – Искать безопасное место.

- Я подожду! Расскажешь мне все, когда мы соберемся плыть на остров!

- Остров? – рассеяно переспросил Марк-Лука.

Мина опешила.

- Ты не собирался брать меня с собой? Ты меня обманул?! – Мина уставилась на него с негодованием. – Зачем?!

- А ты разве не пошутила? Какая девушка захочет похоронить себя на острове? Ни тебе развлечений, ни цивилизации, до материка далеко. И людей там не густо.

- Я не люблю людей! – глухо ответила Мина.

- Ну что ты такое говоришь! Это мне пора греть косточки в спокойном месте. А ты – другое дело. Ты совсем юная! У тебя вся жизнь впереди!

Он взял ее за руки и улыбнулся.

- Рановато тебе на пенсию. Посмотри только, в какой престижной школе ты учишься. У тебя ведь опекуны, да? Они же явно хотят, чтобы перед тобой все двери открылись, чтобы ты выбрала себе достойное будущее с таким образованием. Не зря же они оплачивают дорогую школу…

- Это не они! Школу оплатили вперед мои родители! Я приехала, а у меня уже оплачена школа. Родителями!

- Вот видишь, - мягко втолковывал ей Марк-Лука. – Значит родители хотели дать тебе отличное образование, хороший старт в жизни.

И тут он сказал такое, что лишило Мину возможности дышать. Он сказал:

- Они поступили так, чтобы у тебя все сложилось наилучшим образом.

Мина как будто под дых получила. Один раз, еще в старой школе на волейболе ей попали мячом в живот. И она долго глотала воздух ртом пока не пришла в себя. И сейчас она задохнулась на пару минут.

Способность дышать вернулась. Мина всю горечь вложила в свои слова:

- Они были бы живы.

Она закричала:

- Живы! Живы! Зачем их угораздило делать, как мне лучше?! Я не просила!

И тоненько, пересохшими губами:

- Я не виновата.

Глаза ее горели, как угольки.

Марк-Лука слушал, а она говорила, говорила…

Жила себе девочка. Мамина радость, папино солнышко.

Мама у девочки - самая красивая и самая добрая, ею все восхищались, ее все любили, даже самые хулиганистые мальчики в школе слушались. Папа - самый умный и самый смелый. Он по работе спускался глубоко-глубоко под землю и не боялся, а еще он придумывал всякие полезные механизмы, облегчающие людям труд.

А девочка летом прыгала в скакалки, она умела и вперед, и назад, и крест-накрест, и запрыгивала, когда крутили, с какой угодно стороны запрыгивала, не все так могли, особенно сложно – запрыгнуть в центр вертящейся скакалки. Осенью девочка набивала все карманы и рюкзачок каштанами и приносила их домой. Это же очень здорово - расколоть «ежик» и достать гладкий прегладкий темно шоколадный орех. Родители ворчали, девочка обещала сделать из каштанов поделки и отнести в школу. И никогда не успевала. Потому что каштаны трескались. Приходилось выбрасывать, но она не жалела – следующей осенью она насобирает еще больше каштанов и успеет сделать поделку. Зимой девочка лепила снеговиков. И Снежную Королеву, и троллей, и замки, и зайцев. Еще хрустела льдинками в лужах. Весну не любила и ждала лета.

13 Мина продолжает вспоминать и рассказывать

- Родители меня провели до КПП. Попросили, и им разрешили провести еще по буферной зоне, до следующего КПП. Папа с мамой отстояли со мной очередь. Я прошла, а они остались. Я сказала все, как они мне велели, что я гражданка Югов и хочу попасть к консулу. Ко мне тут же подошла женщина из Миссии Наблюдения от Демократических Сил. И повела в экипаж с надписью МНДС. Отец с той стороны помахал мне рукой и показал большой палец, мол, молодец. Я ему большой и указательный пальцы кольцом – порядок. Экипаж заполнился. Осталось одно место, на которое никак не сажали женщину с маленькой девочкой. Обсуждали, что по инструкции не положено двоих на одно место. Я выглянула, мне показалось, что я вижу папу и маму. Всех усадили, женщину с девочкой тоже. Она говорит мне: «Ты Мина? Я – Мара. Твоя мама просила, если я попаду с тобой вместе, за тобой присмотреть». Я ей: «Спасибо. Я за вами тоже присмотрю». Я из вежливости так сказала, я имела в виду, что я за девочкой присмотрю, если надо. А получилось смешно. И все перестали хмуриться и улыбнулись немножко. Экипаж тронулся. Только мы далеко не уехали. До окраины поселка. Нас остановили. Женщина из МНДС сказала, что дорога заблокирована, будем пережидать. Куда-то сходила, вернулась. Сообщила, что это надолго. Я не знаю, куда повели остальных, меня она позвала с собой. В безопасное место. В бункер. Как гражданку Югов. Спустились в подвал. Большой. Там много всего стояло. Пианино зачем-то. Фотографии в рамочках на нем – молодого парня с сияющими глазами в обнимку с красивой девушкой, детей. И очень тихо, ни звука снаружи не доносилось. Там уже сидел пожилой мужчина в вязанной кофте. Ну, наверное, пожилой, у него ежик волос совсем седой был. Сильно загоревший, это я уже потом разглядела. Таким краснокирпичным загаром, какой обычно бывает у рыжих людей. Мой друг Серый так загорал. Мне в глаза все это бросилось, потому что необычно – конец зимы и загар.

Они с женщиной поговорили на непонятном мне языке. Она стала заваривать чай, налила и ему, и мне. Мне дала еще и печенье. Спросила играю ли я на пианино. Я сказала, что играю, но сейчас не хочу. И я вдруг поняла, что фотография на инструменте – это же ее фотография в юности. А молодой парень с ней – это же он. Его нос и подбородок, а глаз я еще не видела и не знала, как сильно они у него изменились. И дети на фото, наверное, их дети.

Мина подняла глаза – Марк-Лука слушал. Несмотря на все эти ненужные подробности. Но она ничего с собой поделать не могла. Подробности всплывали и цепляли ее. Останавливали. Чтобы она не скоро добралась до самого главного в своей истории. Мина вздохнула.

- Ты рассказывай-рассказывай, - подбодрил ее Марк-Лука. – Итак, большой военный чин, да?

- Да. Но из-за его кофты, он все время мерз, так и сказал мне, что мерзнет, хотя в подвале было тепло, я не сообразила сразу, что он военный. Он удивился, откуда тут взялась гражданка Югов и поинтересовался, есть ли кроме меня еще граждане Югов. Сам он представился очень непроизносимым именем. Йасбрантс.

- Айсбранц, – поправил Марк-Лука. - Судя по имени - дат из Датского Островного государства.

- Да, какое-то из Островных. Я не запомнила какое. Поняла, что государство-член Демократических Сил. Он спросил, что мы, граждане Югов, делаем в Регионе Бассейн. Насколько он знает, в самой Бассейне всего несколько граждан Югов, включая консула. А тут – Регион Бассейн, да еще, оказывается, целая семья. Он что-то сказал женщине на своем языке, возмущенно, я разобрала только слово «консул».

- Возмутился, что консул Югов не поставил его в известность. Юга своих не вытаскивают из зон конфликтов в отличие от атлантов, но если что-то случается с их гражданами, то военным мало не покажется, – объяснил Марк-Лука.

- Он меня расспрашивал, подробно, то о папиной работе, то о том, как мы шли через буферную зону. Все быстрее и быстрее, скакал с одной темы на другую. Какие-то вещи говорил таким тоном, что мне хотелось ему доказать, что он не прав. Что у нас там нет солдат, одни добровольцы. И что они не в городе, а в окопах за городом. И, - дрожащим голосом заключила Мина, - я ему показала на карте, потому что он не понимал, а мне хотелось ему доказать, что все не так, как он мне говорит.

- Не переживай! – понял ее Марк-Лука. – Ты никого не выдала и не предала. Эти сведения у него уже были и гораздо подробнее, чем твои. Он не упустил возможность лишний раз перепроверить. Использовал, гад, ребенка.

Мина удручено молчала.

- Люди в окопах прекрасно понимают, что их позиции отслеживают. Обе стороны собирают сведения. Ты точно не сказала ничего особенного. А нужных ему деталей ты и знать не могла. Поверь мне, – настаивал Марк-Лука.

Наверное, он прав. У Мины, наконец, камень с души свалился. Камень, который она носила пять лет. Мина продолжила:

- Айсбранц так участливо говорил. И кофта совсем как у нашего старенького директора школы. А потом он согрелся, снял кофту, и сел так, что свет упал ему на лицо. И я увидела, что он загоревший. А еще увидела его глаза. Я таких глаз ни разу не встречала еще у людей. Они как кусочки льда. Ничего не выражают, кроме холода. Колючего холода. Смотреть в такие глаза невозможно, я все время опускала взгляд и от этого чувствовала себя виноватой и хотелось оправдаться. А у него тон перешел в холодный. И даже в злой. Он спросил, «Как так получается, что ты, гражданка Югов, явно сочувствуешь бунтующему региону?» Никакие заверения, что там хорошие, работящие люди, его не тронули. Он сказал, в стране Бассейне сместили коррупционную власть, ты уже большая девочка, должна понимать, что коррупция – это зло. А я тогда не знала, что значит «коррупция», но мне было стыдно признаться, что я, такая взрослая, и не знаю точного значения важного слово. Догадывалась только, что это касается денег и это нехорошо. Я промолчала.

Мине показалось, что Марк-Лука улыбнулся. Вряд ли он улыбнулся на самом деле, но Мине хватило ощущения.

- Впрочем, - зло прищурилась она, - мое теперешнее мнение о коррупции все равно расходится с общепринятым.

14 Самое страшное воспоминание

Он испугался, так странно посмотрела на него Мина.

- Не хочешь рассказывать – не надо, - сказал ласково.

Нет, она расскажет, она сможет. Надо же это проговорить хотя бы раз.

- Айсбранц ушел, а я пыталась уснуть. И все время просыпалась от кошмаров. В подвале было тихо, а мне снились громкие звуки. Женщина из МНДС вывела рано утром меня наверх, к экипажу. А там грохот. Столбы дыма над буферной зоной. В экипаже перепуганные люди. Говорят: «Всю ночь было наступление. На Бассейн». Меня пытаются посадить в экипаж. Я смотрю, а в буферной зоне все жилые дома стоят разрушенные. И один, ближе к КПП - целый. И едут от нас туда по дороге целых две военные машины. Не экипажи, а настоящие машины! Несуразные. Страшные. С пушками.

- Откуда все-таки у них топливо… - удивился Марк-Лука.

- Одна машина на моих глазах свернула с дороги, сравняла этот целый дом с землей и вернулась обратно. Я тогда вырвалась и побежала. Мимо КПП. В Бассейн. Искать маму с папой.

Она помолчала, собираясь с духом.

- Обогнала солдат. Бегу, плачу и ору «Мама!» И вдруг вижу поваленный забор и во дворе среди обломков лежат два человека.

У Мины запершило в горле.

- Обнявшись.

Горло перехватывало так, что говорить было невозможно, но она рассказывала, прерываясь, чтобы переждать спазм. Старалась не вспоминать всю картинку. Позволила себе только немножко заглянуть в тот день. Только чуть-чуть посмотреть на лица родителей.

- Они совсем мертвые. Глаза закрыты. Они спокойные. Даже счастливые. Как будто уснули и видят хороший сон. Один на двоих. Красивые. Никаких ран не видно. Я стою и боюсь их коснуться. Как будто могу разбудить. И тут подскакивает какой-то солдат и кричит: «Ты глянь, какие часы! Да это ж просто целый будильник, а не часы!» Наклоняется и пытается снять. У отца, и правда, не просто часы, а много всяких полезных приборов в часах, еще и противоударные, чтобы под землей можно было работать. Под землей случаются завалы. Ни у кого в целом Бассейне таких не было. Папе достались от деда. «Как же это расстегивается?» Подходит второй и смеется: «Ну прям Ромео и Джульетта лежат. Обнялись, голубки.» А первый: «Саперку дай рубануть руку, а то не сниму.»

Мину затрясло от ненависти. Как и тогда. Один в один.

- Я заорала, сбросила рюкзак и вцепилась в того, что просил саперную лопатку. Я его грызла зубами просто.

Мина и сейчас ощутила во рту вкус чужой крови и упругость плоти. Ее чуть не вывернуло. Она сделала глубокий вдох – глубокий выдох. Тошнота отступила.

- Нас разняли. Видимо за мной послали, я слышала «Граждане Югов!», «Я что, я их не убивал!». А дальше не помню.

Картинка померкла.

- Очнулась в экипаже. У Мары на руках. Дочка ее рядом сидела. Рюкзак я потеряла. Марк-Лука! – горестно прошептала Мина. - У меня нет ни одной фотографии! Они все остались в рюкзаке. В сумке лежал только паспорт.

Она вдруг осознала, ярко-преярко, какая невосполнимая потеря случилась. У нее не осталось даже фотографий! Раньше Мина гнала от себя мысли, которые могли ее сильно потревожить. А теперь она эту мысль впустила и не справилась с ней. Даже фотографий не осталось! У нее ничего не осталось из прежней жизни, кроме затертого пустого упаковочного пакетика, который теперь хранится в сейфе. Самая главная ее драгоценность. Единственное воспоминание о маме. Мина заорала:

- Ааааа! Ааааа! Мама! Мамочка!

От отца из прежней жизни вообще ничего! Вообще!

- Папочка!!!

Марк-Лука пытался ее обнять, а она била его кулаками. Он ловил ее руки и все пытался обнять. Мина выдохлась и обмякла. Он одной рукой обхватил ее за плечи, другой прижал ее голову к своей груди.

- Горе-то какое!

Она попробовала освободиться, но он не отпустил. Сел в кресло, прижимая ее к себе и покачивая. Ее жгло в животе и морозило снаружи одновременно. А слез не было. Марк-Лука вдруг запел. Что-то странное, похожее на колыбельную, скорее не слова, а какие-то звуки, от которых завибрировало у нее внутри. Жжение отпустило. Вообще, все потихоньку отпустило, кроме мороза снаружи. Мина, наконец, зарыдала.

- Поплачь, милая. Поплачь, моя хорошая, - качал ее Марк-Лука и опять пел свою странную песню.

Она плакала. Плакала сначала навзрыд, ни о чем не думая, просто плакала. Потом немного повсхлипывала, успокаиваясь, и начала дремать.

Сквозь дрему Мина слышала, как Марк-Лука перестал петь и забормотал:

- Бедная моя девочка. Каменная ванна не помешала бы. Обложить бы тебя камешками и согреть. Ну ничего, сейчас и так согреем…

Глаза у Мины слиплись… Ей стало тепло и хорошо.

Марк-Лука резко вздрогнул, и Мина очнулась. В кухне светились не только фитили в лампах. Слабо мерцал кафтан Марка-Луки. А еще кафтан был слегка теплым. Мина удивленно погладила ладошкой такой необычный бархат. Поняла, что она все еще в объятиях атланта, подняла голову и встретила его взгляд.

- Проснулась? Тебе лучше? Можно я встану?

Они поднялись. Марк-Лука снял кафтан, положил его в кресло:

- Садись на него, погрейся еще, пока не остыл.

Пошел к двери, обернулся и пригрозил пальцем, строгость слов скрашивая улыбкой:

- Только не вздумай примерить! Категорически нельзя!

Он ушел, на ходу стягивая рубашку.

Надевать не велел. Категорически, понимаешь ли. Мина садиться на такую роскошную и чудесную вещь, как кафтан атланта, не стала. Взяла в руки. Легонький какой! Она с удовольствием прижала его к себе. Еще тепленький. Свечение уже погасло, а кафтан слабенько, но грел.

Марк-Лука вернулся, уже в рубашке, обворчал жесткие дедовы полотенца. Мина с неохотой оторвалась от кафтана и вернула его атланту.

- Как тебе модель? Новинка! – похвастал Марк-Лука, застегивая пуговицы. – Мой портной - потрясающий инженер. Каждая следующая модель у него выходит все лучше и лучше. Предыдущий кафтан так сильно не грел. Только мне сейчас печка – лишнее. Вспотел, - признался он простодушно, - Как соленый душ принял. Даже рубашка не спасла. Бедная спина. Вот изверги, им бы так, - ругнулся в сердцах.

15 Марк-Лука обещает подарки

- Какой подарок? – удивилась Мина.

- Я собирался провести для тебе экскурсию по самой древней и самой полной атлантской библиотеке, - он махнул рукой в сторону коридора. – Это не просто самая большая атлантская библиотека Югов, это самая большая атлантская библиотека в мире! Это - наша главная библиотека!

Он явно гордился.

- А уж как удобно устроены атлантские библиотеки! Все под рукой, все легко находится! Самый удобный каталог. Я не понимаю, почему остальные не хотят воспользоваться атлантской идеей по устройству библиотек. Это же так продумано! Но… - Марк-Лука огорченно развел руками, - ... я не успел попросить у деда ключ, дед уже спит. И вообще, поздно, ночь на дворе. Библиотеку надо смотреть днем, чтобы при свете солнца оценить, насколько она прекрасна.

Мина огорченно захлопала ресницами. Жалко то как. Уж если атлантский кафтан светится и греет, то даже не хватает воображения представить, что происходит в необычной библиотеке. И она этого не узнает.

- Не страшно, посмотришь без меня, – ободрил ее Марк-Лука. - Дед, скорее всего, тебе ее завтра откроет. Там же елка стоит. А дед будет зажигать свечи на Рождество. Только он ничего не покажет и не расскажет. Не расстраивайся! Чем же тебя утешить? – Марк-Лука скорчил гримасу, как будто его осенило идеей. – Давай я тебе все равно попробую что-нибудь подарить. Что бы ты хотела? У тебя есть желания?

Мина пожала плечами.

- Подумай! Вдруг у меня получится тебе это достать. Или организовать. Если для меня это сложно, то я тебе так прямо и скажу. Давай! Что тебе нужно? Чего тебе не хватает?

Искушение было велико. И думать не надо – ей бы не помешало новое пальто. С другой стороны, Мина переживала, что скоро закончится учебник по матричным уравнениям, ее палочка-выручалочка, как сказала бы мама.

Мина подняла глаза – Марк-Лука смотрел на нее ободряюще.

- Пальто, - решилась она, преодолев неловкость.

И объяснила ему про короткие рукава и скупую тетку.

- А что было вторым желанием? – улыбнулся он. – Я же видел, ты выбирала. Что-то еще хотелось?

- Учебник высшей математики.

Он вытаращил глаза:

- Какой конкретно учебник?

- Любой. Посложнее. Вернее, достаточно легкий, чтобы я могла разобрать материал, наверное, я не всякую тему еще освою. Однако, достаточно сложный, чтобы… - Мина замялась, подыскивая слово.

- Чтобы?

- Чтобы выключить меня.

- Это как? – брови у атланта поползли вверх.

- Понимаешь, - удрученно призналась Мина, - я не могу разговаривать с людьми. Особенно, когда их много, или когда они недружелюбно настроены. Но иногда даже с дружелюбным человеком мне трудно говорить. Ты почему-то исключение. У меня обычно начинается… - она не знала, как это описать.

- Паника? – подсказал Марк-Лука.

- Нет, я не паникую. Меня начинает трясти, мысли путаются, голова кружится, руки дрожат. Я даже пару раз теряла сознание. Там, в столице Бассейны. Они решили, что у меня недостаток витаминов от плохого питания. Мне есть вообще не хочется. Я себя заставляю.

- Я заметил, - вздохнул Марк-Лука.

- В Бастионе меня посадили на корабль. Сначала интересно – он плыл из озера в озеро. Красиво. Про все забываешь, когда смотришь на берега. А потом он выплыл в океан. И это оказалось мучительно. Не из-за качки. А из-за однообразия. У тебя много времени и абсолютно нечего делать, ты начинаешь разговаривать сам с собой. Это еще страшнее, чем говорить с людьми, потому что начинаешь вспоминать все, что случилось. Капитан предложил мне выбрать книжку почитать, он решил, что я просто скучаю. Он открыл мне книжный шкаф в кают-компании. И я нашла там учебник по математическому анализу. Я не знаю, как он туда попал. Я попыталась его читать. И это выключило меня из реального мира. Представляешь, дифференциальное исчисление полностью заняло сознание и вытеснило все мысли. Я даже не помню сколько мы плыли и как мы причалили. С тех пор я все время ношу с собой какой-нибудь учебник. На крайний случай. Когда наступает крайний случай – я начинаю решать примеры. Но скоро решать будет нечего.

- Какая жалость – я не разбираюсь в тонкостях математики. Матвея бы сюда, он бы помог, – задумчиво протянул Марк-Лука. – Если дед откроет тебе библиотеку, то покопайся и отложи на стол у входа подходящие тебе книжки. Я попрошу деда составить их список. Или лучше сама напиши и оставь на столе в библиотеке. И я найду способ передать тебе учебники. Договорились?

Мина обрадованно кивнула.

- И еще. Послушай старого видавшего виды волка. Никому не рассказывай две вещи. Не говори пока, что ты понимаешь атлантский. Дай мне время понять, что, собственно, происходит.

- В Регионе Бассейн? – с надеждой спросила Мина.

- Конечно, я же обещал, и в Регионе Бассейн тоже. Просто загадка какая-то твой Бассейн, да еще с его языком. И второе, - Марк-Лука назидательно поднял палец, – Никому не рассказывай, какое у тебя крайнее средство. Пусть думают, что ты просто любишь математику. О! – отвлекся он от разговора и показал на узелок на столе. – Дед наигрался и вернул мне мои побрякушки. А я и не заметил.

Он развернул сверток. В белом носовом платке, расшитом узором бута, лежали атлантские украшения Марка-Луки. Хотя и назвал он их пренебрежительным словом «побрякушки», но брал в руки с любовью. Перебирал пальцами камешки, гладил. Даже прикрыл глаза и чуть не замурлыкал, когда надевал браслеты. «Как довольный кот», - сравнила Мина.

Он вдел в ухо одну серьгу. Поймал взгляд Мины, вынул серьгу обратно и снял браслеты:

- Ты, наверное, хочешь посмотреть?

Ну кто ж откажется. Мина подошла, протянула руку. Пара практически одинаковых браслетов в его ладони вспыхнула нежным лиловым светом. Мина испуганно отдернула руку.

- Надо же, - покрутил у себя перед носом браслеты Марк-Лука. – Не понимаю, неужели дед ухитрился и эти браслеты как-то настроить? Но ты не бойся, бери смотри.

16 Я - дракон!

Он клал Мине в ладони украшения, показывал на них определенные камешки и рассказывал.

- Вот эти просто для красоты, при искусной огранке ярко блестят, эти тоже для красоты – меняют цвет при разном освещении. А вот эти уже не совсем простые, они меняют цвет в зависимости от наружной температуры. Вот эти тоже температурные, сфокусированы внутрь, цвет зависит от температуры тела. Смотри, можно и тебе измерить температуру. У тебя такая же, как и у меня, давай лучше к фитильку поднесем. Видишь, нагревается и меняет цвет. А теперь подержи в ладони.

- Чудо! – прошептала Мина.

- Нет. Всего лишь простые свойства кристаллов, даже никакой биохимии. А вот эти камешки уже особенные. Они подобраны для меня и настроены под меня. У тебя в руках они погаснут.

Камешки искрились в руках Марка-Луки и действительно тускнели в Мининой ладони. Мина слушала атланта внимательно, но постепенно запуталась в том, какие камни что измеряют, так их было много и такими необычными свойствами они обладали. Они же все что-то показывали своим свечением и изменением цвета. Не просто украшения, а настоящие хитроумные приборы. При этом на одном ожерелье, браслете, кольце, или в серьге находилось несколько разных каменных устройств.

Марк-Лука продолжал демонстрировать детали украшений.

- Вот этот камень применяют в детекторах лжи, он при определенной настройке реагирует на вибрации голоса и что-то еще. Для детектора собирают целый браслет из подобных камней, чтобы можно было использовать на разном расстоянии и направлении. Ты видела старую модель, которую Бруно передал властям. У меня, конечно же, самая новая. Но мне целый детектор не нужен. У меня всего один-единственный камешек. Для демонстрации клиентам. А ну-ка, попробуй соврать. Поднеси к губам и скажи неправду.

Марк-Лука разулыбался, глядя, как Мина поднесла перстень с камнем ко рту и застыла, раздумывая, какую бы ложь сказать. Ничего подходящего вот так внезапно в голову не приходило.

- Скажи «Я – динозавр!» - посоветовал он со смехом. – И быстро посмотри на цвет.

- Я – динозавр! Ой, ой, пожелтел! Я – Минерва, я – динозавр, я – Минерва Пеликан, - сообразила Мина, как заставить камень мигать цветами.

Марк-Лука отсмеялся и посоветовал:

- А теперь представь, что ты динозавр и попробуй повторить. Ты его запутаешь.

Представить себя динозавром Мина не смогла, зато она представила себя драконом. Драконом с одного своего рисунка из прошлой жизни.

- Я – дракон!

Камень попытался светиться одновременно синим правдивым и желтым лживым и получился зеленый, потом цвет стал меняться с одного на другой, как решила Мина, в обиженном ритме. Зачем вы меня путаете, спрашивал он своим миганием. Но решил остановиться на синем.

Мина погрустнела, наблюдая реакцию камня на «Я - дракон». Марк-Лука взглянул на нее озабоченно, забрал перстень, дал ожерелье и продолжил свой рассказ.

Про то, что камни крепились причудливо переплетенными, сплавленными или резными металлическими частями. Очень красивыми.

- Существенная, если не основная, часть настройки украшений, сами по себе камни включаться не будут, - пояснил Марк-Лука. – Кстати, дед раньше работал инженером по металлам, в том числе и для украшений. Никто лучше него в целом мире не настраивает украшения. Когда дед еще был в здравом уме, он обычно предлагал «Давай почищу», он называл это чисткой. А мы между собой смеялись: «Дед играется побрякушками. Наиграется, вернет – будут сверкать пуще новых».

Кто эти «мы» Мина уточнять не стала. Потому что по лицу Марка-Луки пробежала тень.

- А что это за браслеты? – Мина держала последние два браслета, практически одинаковые, отличающиеся только размером камней и металлических переплетений – на одном они были побольше, на втором поменьше. Те самые браслеты, которые вспыхнули лиловым в руках и испугали Мину. Они светились и сейчас.

- О! А это преимущество Марка перед Лукой, - в глазах Марка-Луки запрыгали смешинки. – Офицеру Фомичу предоставляли в пользование новейшие достижения атлантской инженерной мысли. Но…

Он сделал эффектную паузу.

- …те, которые прошли сертификацию и официальной комиссией допущены к использованию. Контрабандист Марк Пеликан получает украшения тоже бесплатно, он же ходячая реклама каменных изделий, тоже новейшие достижения, но…

Опять пауза, более многозначительная.

- … до сертификации! Торгаш я теперь, Минька. Эксплуатирую людскую натуру – желание иметь то, чего еще ни у кого нет. Что-нибудь уникальное. Люди за это готовы отвалить большие деньги. Лишь бы выделиться. Инженеры охотно толкают свои изобретения до сертификации через такого посредника как я. А мне не помешают деньги. Пошив кафтана я теперь оплачиваю из собственного кармана. Кафтаны вроде моего быстро изнашиваются. Чем больше функций и чем чаще эти функции используешь, тем скорее приходится заказывать новый. Когда ищешь «то, не знаю что», да еще бегаешь от всех властей, нужны монеты.

Мина с удивлением уставилась на пару браслетов. Остальные украшения переливались всеми цветами радуги, сверкали и искрились, а эти всего лишь мерцали лиловым. Камни, металлические соединения...

- Очень красиво сделаны, но непонятно, что в них особенного, кроме того, что они парные, - заметила она с некоторым разочарованием.

- О! Один инженер догадался, как включить у кристаллов …память! А я ему подсказал, как память камней можно использовать в украшениях! Эта штука пойдет нарасхват. Женщины будут с ума сходить. Мужчинам придется сходить с ума тоже, - довольно хохотнул Марк-Лука. – Эти браслеты …обручальные.

- Зачем нужны браслеты, когда есть обручальные кольца. Кольца привычнее, - возразила Мина.

- В кольца память не вмонтируешь, инженер пробовал. Понимаешь ли, атланты любят церемонии. Их хлебом не корми, дай поучаствовать в церемонии.

«Хлебом не корми», - отозвалось мамино выражение у Мины эхом. Как же здорово разговаривать с кем-то на языке детства.

17 Увы, Марк-Лука - плод воображения

Мину мучил один вопрос, проснувшись, она тут же его задала:

- Марк-Лука, а как ты спасал людей, если ты в атлантском кафтане как на ладони? Ты ведь шага незаметно не можешь сделать?

Ей никто не ответил. Мина повертела головой – в кухне дед тряс кувшин над столом. Потом налил себе воды, выпил и, не глядя на Мину, пошел куда-то по своим делам.

Мина поднялась, на пол соскользнул дедов плед, которым она была укрыта. Она посмотрела на руку – браслет с запястья исчез. Радостное предвкушение чудесного утра сменилось огорчением. Значит, Марк-Лука уже ушел. А она надеялась поболтать с ним еще немного. Обидно, что он исчез неожиданно. Даже не попрощавшись. Мина постаралась подавить обиду. Мало ли что она ожидала. У него свои планы. Она оглядела кухню, ей показалось, что тут чего-то не хватает, существенного.

Мина отправилась умываться в туалет. И быстро вернулась за пальто. Потому что в коридоре оказалось очень холодно, так холодно, что пробирало до костей. И в туалете изо рта шел пар. Как хорошо, что она вернулась за пальто. И как хорошо, что у старого пальто рукава короткие. Не намочит при умывании. Мокрый низ рукавов доставил бы кучу плохих ощущений в такой холодрыге. Интересно, как Марк-Лука спокойно ходил по коридору в туалет даже без рубашки. Мина посмотрела в зеркало и представила у себя за спиной Марка-Луку. Добрый взгляд зеленых глаз. Копна волос, потемнее у корней, посветлее на кончиках. Улыбка. Она даже вздрогнула, так отчетливо она его увидела рядом со своим изображением в зеркале. И внезапно ее поразила неприятная мысль. А что, если Марк-Лука плод ее воображения?! Мина побежала обратно в кухню. Пока бежала, заметила в конце коридора деда, застывшего у окна рядом со входной дверью. В кухне Мина огляделась в надежде найти следы того, что атлант здесь побывал. Ничего. Ее взгляд упал на печку и сердце опустилось. Она поняла, чего ей не хватало в кухне. Большой кастрюли с рыбным супом на плите. И вообще, все кастрюльки вокруг отличались маленьким размером, как и подобает посуде на кухне одинокого старика.

Мине стало немного не по себе от того, что Марка-Луку она себе выдумала. Хорошо, если он ей просто приснился. А если привиделся? Она читала, что так бывает. Если человеку плохо и одиноко, и если у человека свихнулись мозги, то он может себе представить то, чего нет на самом деле, очень живо представить. Что-то хорошее. Так, что сам поверит. Мине совсем не улыбалась мысль сойти с ума. И, в общем, ее это расстроило.

Мина для теплоты завернулась еще и в плед поверх пальто и побрела смотреть, что там рассматривает в окно странный дед.

Она стала рядом с дедом, который не обратил на нее внимания, и проследила его взгляд. А он наблюдал, как два атланта откапывают в снегу дорожку от ворот до крыльца. Они дорыли уже до середины пути. К ним подошел третий. Те двое были в синих кафтанах, их пальто висели на воротах. Третий - в расстегнутой шубе из чернобурки поверх кафтана. Он им что-то сказал, видимо поторопил, потому что они замахали лопатами активнее, сам он пошел вдоль забора обходить музей-библиотеку вокруг. Он вернулся, когда атланты в синем уже почти добрались до крыльца. Дед проворчал, «кого это еще носит», и ушел. Мина не знала, что ей делать, и осталась смотреть в окно. Подкатил экипаж. Из него выпрыгнул еще один атлант, без пальто, в кафтане чудесного бирюзового цвета. Он достал большую коробку и, нагибаясь под ее тяжестью, потащил по свежерасчищенной дорожке. Экипаж уехал.

Появился опять дед, выглянул в окно, приоткрыл дверь и вышел на улицу. Мина за ним. Ночью ударил сильный мороз. Снег, который валил весь предыдущий день, застыл теперь сверху тоненькой ледяной коркой. Мина давно такого не видела. В городе, где она училась в школе, снег чистили и посыпали солью, до корки дело не доходило. Она присела у сугроба, пальцем нарисовала круг, проткнула в нем две дырки и подняла этот ледяной круг к лицу. Посмотрела в дырки как в маску. Папа когда-то так сделал маме ледяное сердце, просто вырезал по насту пальцем и преподнес, мама смеялась. А Мина тогда сделала маску, когда она попыталась сделать маске улыбку, то маска распалась, поэтому сейчас она улыбку делать не стала. Она услышала голоса, повернула туда голову и посмотрела через свою ледяную «маску».

Атлант в роскошной шубе разговаривал с «бирюзовым». Коробка стояла на дорожке.

- Что ты здесь делаешь, Матвей? – прозвучало с апломбом.

- Как что я здесь делаю? – ответил добродушный голос. – Деда навещаю, привез ему еды на праздники. – Атлант слегка пнул коробку, в подтверждение своих слов. - А ты тут какими судьбами?

- По службе, Матвей, по СПЕЦ службе. Только ли деда навещаешь или еще кого?

- А кого мне тут еще навещать? Кстати, что это у тебя за служба в выходной? Или у спецслужбы нет праздников? - Смешок. – О, ты случайно не собираешься здесь остаться на Рождество? Посидел бы с дедом в праздник. Я бы тогда вернулся поработать, тоже хочу.

- Новые идеи? – насмешливо поинтересовался атлант в шубе.

- Старые, все еще вожусь со старыми. Но да, озарило в дороге, побыстрей бы проверить, да жалко деда бросать.

- А это еще что за чучело? – прозвучало опять с апломбом.

В дырочках маски потемнело – шуба закрыла свет. Мина бросила маску, выпрямилась и оказалась лицом к лицу с атлантом в шубе. Ну не совсем лицом к лицу, он был выше на голову. Бледная, практически белая кожа без румянца, стального цвета глаза. Очень тонкие красивые черты лица. Безупречная линия бровей.

Мина решила ему не отвечать. Завернутая поверх пальто в плед она именно на чучело и была похожа. Но все равно обидно.

- Кто ты? – спросил атлант в шубе требовательно. – И что ты тут делаешь?

Он вытянул руку в ее сторону, вроде как указывая на Мину пальцем.

Она смирилась с неизбежным и начала объяснять, что она дедова дальняя родственница, приехала по его письменному приглашению провести здесь Рождество.

На руке атланта замерцал синим браслет.

18 "Образцово-показательно выпорем одну паршивую овцу"

В холле не смотря на холод он сбросил свою великолепную шубу. Перед Миной стоял высокий стройный атлант с иссиня-черными прямыми волосами ниже плеч, в черном строгом кафтане, на котором узор бута еле проступал темно-серой вышивкой. Мина залюбовалась. Может он и неприятный тип со своими вопросами, но уж очень красивый. Она посмотрела на его точеный профиль, когда атлант в черном повернул голову к подошедшему деду. Да она его знает! Бруно?!

Дед, ворча, крутился вокруг атлантов, «бирюзовый», Матвей, со смешком вынул носовой платок, снял украшения, завернул в платок и отдал деду, дед тут же испарился.

А Мина глаз не могла оторвать от черноволосого бледного красавца. Золотоволосый румяный Бруно так преобразился? Не может быть!

Ее догадку подтвердил Матвей, назвав того по имени:

- Бруно, а кого ты тут ищешь?

- Да так, тип один укатил вроде сюда. Я не успел за ним из-за метели. Похоже, ложная тревога, я ошибся. Все равно, поди попроси у деда ключи, надо осмотреть помещение.

Матвей вернулся со связкой ключей. Он хотел отнести коробку на кухню, но Бруно не велел.

- Оставайтесь пока на своих местах, - сказал он Мине с Матвеем.

Бруно запер входную дверь. Он пошел в одну сторону коридора, его парни в другую. Мина поглядела на Матвея. Ей очень понравился бирюзовый цвет его кафтана и яркие разноцветные узоры на нем. Смотрелось весело. Правда, совсем не подходяще для зимы. Слишком весенняя расцветка, а может даже летняя, решила Мина. Сам Матвей, голубоглазый миловидный блондин, внешностью после Бруно ее не поразил.

- Замерзла? – участливо поинтересовался Матвей. – Ничего, сейчас Бруно закончит свою работу, вернется, и я растоплю вторую печку. Дед у нас морозоустойчивый, - Матвей хохотнул. – У него тепло только в кухне.

Бруно прошел мимо них к двери в библиотеку, открыл ключом из связки и вошел туда. Через несколько минут вышел с двумя пакетами в руках.

- Не хочу никому портить Рождество, - сообщил он таким тоном, что стало понятно, ему все равно, испортит он кому-нибудь праздник или нет. – Но я вынужден проверить подарки, которые лежали под елкой.

В одном пакете оказалась открытка на имя Мины от деда и кожаный мешочек с монетами. Бруно прочитал открытку сначала про себя, потом вслух, посматривая на Мину. Дед желал ей счастливого Рождества и дарил деньги на новое пальто. От того, что слова, пускай и незамысловатые, но предназначавшиеся только Мине, прозвучали при всех, ей стало не по себе. Она бы сейчас не отказалась от учебника матричных уравнений, но он лежал в портфеле в кухне. А Бруно еще и пересчитал деньги, перед тем как отдать Мине. Она прижала свой пакет к груди. Бруно взялся за второй. Он опять прочитал про себя, потом вслух открытку. Подарок предназначался Матвею. Дед в открытке желал Матвею успехов в работе и дарил на добрую память какие-то фильтрики. Бруно из небольшого кожаного мешочка высыпал себе на ладонь горсть твердых горошин. Мине было любопытно, что это такое. Никого из атлантов горошины не удивили, а Матвея с Бруно даже растрогали.

Матвей хлопал ресницами и приговаривал еще во время чтения его открытки:

- Ах ты… Вот спасибо…

А с Бруно слетела вся его надменность, и губы тронула улыбка, когда он держал горошины в ладони. Улыбающийся Бруно на мгновение стал похож на ребенка. Ну или милый застенчивый ребенок проглянул сквозь весь его шикарный и одновременно деловой вид. Бруно с явной неохотой медленно высыпал горошины обратно в мешочек:

- Неужели дед до сих пор в состоянии собирать фильтрики? Повезло же тебе, Матвей. Классный подарок – дедовы фильтрики.

И тут же ребенок исчез. Бруно официальным голосом велел:

- Ничего личного, Матвей. Открой коробку!

Он бегло просмотрел содержимое. Выпрямился и сообщил, что все в порядке и отправил двух атлантов в синих кафтанах отнести коробку в кухню.

Принял расслабленную позу, развел руками, повторил, что ничего личного. Они с Матвеем заговорили по-атлантски. Наверное, Мине полагалось уйти. А она вместо того прислонилась к стенке и слушала. Мечтая, чтобы о ее существовании атланты забыли.

- Понимаешь, один ушлый малый торгует камнями и украшениями в обход закона. Пытаюсь поймать его за руку и приструнить. Очень ловкий тип. Например, он придумал, как не платить пошлину на дорогие камни. Он ухитряется ввозить камешки наклеенными на дешевые шкатулки, вроде как часть шкатулки.

- Ну и что? Атлантам только лучше от того, что в законах Югов есть дыры, а контрабандисты их используют. Дешевле заплатим за побрякушки, - пожал плечами Матвей.

- У нас сейчас политика на сотрудничество с Югами, - усмехнулся Бруно. – Если мы образцово-показательно выпорем одну паршивую овцу, ничего страшного не случится, зато лед тронется в отношениях правительств. Выбор пал на этого, потому что там, - он ткнул пальцем вверх, - недовольны тем, что этот тип толкает украшения от инженеров до разрешенных продаж. Представляешь, сколько оседает в его кармане в обход нашей казны? И ведь берут. Даже Пенелопа хочет заполучить какую-то новинку, которая есть только у него. Ты же ее знаешь. Подавай все самое лучшее, – издал смешок Бруно. – Но политика сейчас изменилась. Короче, если пересечешься с Марком Пеликаном, дай мне знать.

У Мины внутри все замерло. Ничего нового она не услышала, но вот зря она маячит на виду у Бруно. Сейчас обратит на нее внимание и вспомнит, кто она такая и при каких обстоятельствах он ее видел. Хорошо, что она в пальто и сверху пледе, не видна ее примечательная школьная форма.

Матвей рассмеялся:

- Тебе сложно будет его достать, за такие услуги его покроет любой атлант. Ты уж меня прости, но я – первый.

- Он в своих похождениях частенько выдает себя за Луку, - вкрадчивым голосом сообщил Бруно, пристально глядя на Матвея.

Тот аж задохнулся:

- Как?! Нет!

- Он на первый взгляд очень похож на Фомича и пользуется этим в своих целях. Я с ним встречался. Если не знать Луку лично, то можно легко обмануться. Но ты же помнишь, Лука – кремень. Ни один мускул не дрогнет ни при каких обстоятельствах. А этот кривляка. Смеется все время. Гримасничает. Обезьяна!

19 Мечта Матвея

В теплой кухне Мина сбросила плед, сняла пальто, достала учебник матричных уравнений и застыла. Садиться решать или ну его? Вроде неприятная ситуация рассосалась, она может справиться и без своего учебника-выручалочки.

- Знакомый учебник, - раздался голос у Мины за спиной.

Она обернулась. Матвей окинул ее взглядом:

- О! Моя старшая кузина училась в твоей школе. Та же форма, только в атлантском исполнении. Неужели, у вас сильная математика? Что-то не припомню, чтоб кузина хвалила.

Мина объяснила, что она самостоятельно штудирует дополнительный материал вперед программы.

- А я уже подумал, что бедным девочкам домашнее задание дали на Рождество, - хохотнул Матвей.

- Ну, задание тоже есть, по физике. Через месяц нужно сдать проект и сделать презентацию. – Мина замолчала, вряд ли ему интересно.

Но он спросил:

- Тема какая?

- На выбор. Проект итоговый, нужно сделать что-то выдающееся, а у меня нет никаких идей. Я бы хотела, чтобы побольше математических расчетов и поменьше физики. Я не люблю физику.

- Как же ее можно не любить? А выдающееся – это легко. Слушай Матвея. – он попытался изобразить профессорский вид, вышло у него забавно, но вещи он советовал дельные, хотя и со смешком: - Чтобы получить не просто хорошую, а отличную оценку, учителя надо удивить. Учителя тоже люди. Чем можно удивить человека? Легче всего чем-нибудь наглядным. К сожалению, в математические выкладки никто вчитываться не будет, поверь мне. Значит нужно показать эффектный опыт! Если очень хочется показать и формулы – оформи их на красочных плакатах и продемонстрируй во время опыта. Чтобы тебе такого простенького, но красивого посоветовать…

Он наморщил лоб.

- Колебания учили?

Мина кивнула.

- Что такое автоколебательный процесс знаешь? Сумеешь рассчитать диффуры?

Мина кивнула.

- А теперь представь, что… - Матвей сделал жест рукой, как будто играл на сцене фокусника, по крайней мере Мина так восприняла его жест. – …вместо маятника у тебя химические реакции. Короче, если ты возьмешь, гм, ферроин, бромат калия, серную кислоту, яблочную кислоту, смешаешь в колбе, то жидкость будет менять цвет. То красная, то синяя. – Он залился смехом. – Можно взять другие химикаты. Нужно порыться в библиотеке и проверить, но сработают вроде серная кислота, бромат и бромид натрия, лимонная кислота, сульфат церия и фенантролин. Если сделать мелкий слой в плоской посуде, то получишь волны цвета, но, пожалуй, для школьного проекта хороша будет колба с меняющей цвет жидкостью и расчеты периода колебаний. Нравится идея?

- Очень, - только и смогла проговорить очарованная Мина.

- Не дарю! – заявил Матвей. – Беру завтраком. Согласен на суп.

- Какой суп?

- А какой ты сварила? Молодец, что догадалась. Деда надо подкармливать горячим.

Мина с изумлением смотрела, как Матвей открыл ближайшее к плите кухонное окно и достал с заоконного ящика большую кастрюлю.

- В следующий раз суп разлей по кастрюлькам и заморозь порциями, чтобы не греть целиком весь. Так какой суп? – не дождавшись ответа, он открыл крышку и сообщил, что рыбный.

«Марк-Лука!» - возликовала Мина.

И тут же прижала пальцы к губам в испуге, что произнесла имя вслух.

Мина подогрела всю кастрюлю, не стала оставлять на потом, сразу разлила по мелким емкостям на будущее. Поставила на стол тарелки, разложила ложки. Крикнула в коридор «Завтрак!». И довольно подумала, что она справляется с хозяйством. Мама иногда говорила: «Я отлично справляюсь с хозяйством!», папа иронизировал «Ну, для королевы неплохо». И они сначала в шутку тузились, как мама это называла, потом обнимались и целовались. А Мине первый раз представился случай похозяйствовать. И она справилась, хотя конечно это не совсем считается, потому что не она варила суп! Но для королевы неплохо! От отцовской шутки у нее слезы навернулись на глаза.

- Ты в порядке? – спросил атлант, внимательно на нее глядя.

Мина кивнула, вспомнила, о чем они только что говорили, и поинтересовалась:

- Атланты научились вызывать автоколебательные процессы в кристаллах?

Он хитро прищурился:

- И даже использовать. Давай, дедова внучка, учись прилежно. Станешь инженером, сама все узнаешь.

Мина не стала его поправлять, что она никакая не внучка. И дед на нее внимание не обращает. Вот и сейчас, поел суп и ушел. Даже сложно поверить, что такой странный человек работал инженером.

- А ты инженер? Над чем ты работаешь? – Мина смутилась, кто их знает, этих атлантов с их тайнами, Марк-Лука был разговорчивым, но не факт, что они все такие. Она добавила: – Если не секрет.

- Тебе, правда, интересно? Ты знаешь, что такое дирижабль?

- Конечно! Мне папа делал дирижаблики! – встрепенулась Мина.

- Делал… дирижабли? Это как? – удивился Матвей.

- Очень просто! Показать?

Матвей утвердительно кивнул.

Мина нашла в кухонном столе ножницы. Отрезала от листа Паппирруса длинную полоску бумаги. Не широкую и не узкую, как советовал папа. Сделала на одном крае надрез параллельно короткой стороне до середины. На втором симметричный. Скрепила через эти надрезы полоску. Забралась с ногами на стул, подняла руку с «дирижабликом» и отпустила. Он падал, вертясь вокруг продольной оси.

Матвей открыл рот, закрыл. С улыбкой покачал головой.

- Надо же, при движении создает иллюзию объема и похож на дирижабль. А как интересно падает. Забавная игрушка. Никогда такой не видел.

«А дети летом в Регионе Бассейн частенько пускали такие с крыш…» Мина вдруг вспомнила, как однажды голубь подлетел и попытался надеть ее летящий «дирижаблик». Наверное, он хотел его клюнуть, но выглядело, как надеть на шею.

Тем временем Матвей достал из своего пакета с подарком открытку и протянул Мине.

- Вот, смотри, как выглядел настоящий. Старинный.

На выцветшей старой картинке был нарисован висящий в воздухе над городом элипсоидообразный аппарат.

20 Рассказ Матвея

Мина, конечно, спросила почему, но мысли ее в данный момент занимали не дирижабли, а открытка.

- Атлантине такая задача, как воздухоплавание, не по плечу. Нет материальной базы. Я не только казну имею в виду. Нужна команда профессиональных единомышленников, хорошая лаборатория и доступ к материалам. То есть сотрудничество с другими государствами. А в нынешнем мире политика такова, что все стратегические исследования держатся в тайне. Никто ни с кем не сотрудничает. Тем более с атлантами. Нас же то признают, то не признают. Поэтому я - вольный художник! – он изобразил улыбку на лице. – Грандиозный проект! Для команды высококвалифицированных ученых и инженеров! Я делаю у себя в домашнем сарае! На коленке! Из подручных средств! Один!

Матвей явно и гордился своим поступком, и смеялся над собой. А Мина забыла про пеликанов, ее впечатлило вопиющее несоответствие между масштабностью задачи и скромностью ее воплощения.

- А кто тебя финансирует? – она не могла поверить в вариант «на коленке».

- Сам себя, - хохотнул Матвей. – Мне все, включая синтез водорода, нужно делать самому. Усовершенствовал кучу приборов, разработал парочку полезных механизмов по ходу дела. Подал патенты. Мне с них немного капает…

Как знакомо… Мама шутила, что папа ввязывается в невыполнимые проекты. При этом, делая очередную невозможную задачу, успешно решает мимоходом много попутных. Когда отец чертил, мама ходила на цыпочках и Мину одергивала «Не шуми!». Мина затихала и смотрела на отца с уважением. И обожанием. Хотя не понимала, чем он занимается.

- …. Пришлось убеждать атлантское правительство предоставить мне свободу действий. От инженеров ожидается работа в атлантской лаборатории и на наше правительство. Дед вон не перешел в атланты, чтобы иметь эту свободу, хотя ни разу ею не воспользовался. Хорошо, мой друг как раз был на пике славы, он запросил созыв Большого атлантского Совета. Советы проводятся здесь, в библиотеке. Он и уговорил атлантов, что меня надо отпустить на вольные хлеба. Мол, если мои усилия не увенчаются успехом, то один заблудший инженер – невелика потеря. А вот если мне удастся сделать задуманное, то атланты смогут торговать технологиями воздухоплавания. Мне позволили заниматься дирижаблями, но не выделили финансирование. Хорошо, разрешили продать кое-какие патенты корпорациям в Югах и других развитых странах. Тот же друг помог убедить Большой Совет. «Раз не даете средств, дайте возможность подработать».

Мина не удивилась, когда Матвей назвал имя.

- Лука Фомич. Слышала, наверное.

Мина кивнула.

- Все девушки были в него влюблены. Герой. Ничего, девушки утешатся. Им готовят следующего кумира, - насмешливо заметил Матвей. – «Новые времена требуют новых героев». Ты сегодня его видела. Бруно.

- Бруно - герой? – удивилась Мина.

- Ну в атлантских газетах мелькают теперь его фотографии. Поступка только громкого не хватает. Не дотягивает до Луки. Вот и ищет.

- Что он ищет?

- А что ищут во всем в мире? То и он, - пренебрежительно скривил губы Матвей. – Новый источник энергии.

- Он ведь не инженер и не ученый, - удивилась Мина.

- Уже давно, сколько себя помню, ходят слухи, мол, какие-то атланты что-то так засекретили, что сами уже не знают, где это спрятали. Раз весь мир озабочен источниками энергии, то считают, что секрет именно из этой области. Я так не думаю. Атланты бывают разные. Мало ли чем они интересуются, что находят и что прячут. И, раз это спрятано самими атлантами так, что другие атланты не нашли до сих пор, то может быть лучше ему спрятанным и оставаться? А Бруно, похоже, напал на след.

События последних дней обрели логику. У Мины застучало сердце. Она даже испугалась, что Матвей услышит, как громко оно бьется. А он рассказывал дальше:

21 Что же хотел Марк-Лука на самом деле

- С источником энергии такое дело. Кто первый найдет, тот в мире и главный. Вот все с цепи и сорвались. Похоже, что некий проходимец располагает информацией. В случае неудачи, если нет никакой секретной информации, Бруно просто поймает негодяя, в газетах распишут небольшой, но благородный поступок героя. Найдет сведения про источник энергии – станет Прометеем! Для атлантов и человечества.

Мина вздрогнула от того, что произнесли вслух имя ее отца. Пускай и не в том контексте, пускай насмешливо.

- Важен же не тот, кто изобрел огонь, а кто его отдал людям. Впрочем, ничего он не найдет, - тем временем довольно сердито продолжал Матвей. - Никто ничего не найдет.

- Почему? – удивилась Мина.

- Потому что, ничего больше нет, ресурсы исчерпаны. Ладно, я погорячился, может, случится чудо. Но я не хотел бы этого чуда. И Лука тоже, но по своим причинам.

- Почему ты против? – еще больше удивилась Мина. - Весь мир только и живет надеждой на такую находку.

- Именно поэтому. Тебе, правда, интересно?

- Очень!

- Если коротко, мое самое сильное желание - чтобы мир перестал питаться иллюзиями о возвращении к прошлому, я хочу, чтобы мир встряхнулся и начал жить настоящим. Настоящее прекрасно!

- Чем же это оно прекрасно? – Мина первый раз в жизни столкнулась с таким мнением. – Без энергии все дается человечеству непосильным трудом!

- Вполне посильным. И чем плох труд? Ты, конечно, читала статьи о том, как люди жили раньше. Давай начнем с труда, – лукаво посмотрел на нее Матвей. – Трудились единицы.

Мина кивнула.

- Остальные сидели на пособии по безработице. Правда называлось это красиво. Гарантированный доход. В развитых странах. А бедным странам богатые выдавали «гарантию» пищевыми посылками. Работы не было никакой. Все за людей дешево делали роботы и искусственный интеллект. Даже в развитых странах общество расслоилось на очень состоятельное меньшинство и зависящее от подачки большинство. Ты видела статистику суицидов, депрессий того времени?

Мина отрицательно покачала головой.

- Советую сравнить с современной. С нашим миром, когда каждый при деле, каждый имеет возможность заработать. Да, вещи стали стоить очень дорого. Ручной труд. Но это добротные вещи. Которые используются годами. Отходов практически никаких. Ты знаешь, что мы до сих пор решаем проблему мусора, накопленного со времен роботов и перепроизводства товаров? Заметь, что у нас нет загрязнения воздуха и окружающей среды, у нас более качественные продукты питания. Продолжительность жизни больше. У нас нет эпидемий, которые косили людей в более развитом обществе. Всего лишь потому, что мы меньше путешествуем, скорости медленнее, и врачи успевают купировать вирусы и бактерии быстрее, чем они распространяются. Ну и зачем нам нужны источники энергии? Чтобы опять загадить планету, впасть в депрессию и сократить себе жизнь?

- А как же творчество? – вспомнила Мина аргумент, звучавший в школе, когда обсуждали эту тему. – У людей появилась возможность посвятить себя творчеству!

- О! И ты мне назовешь выдающиеся произведения искусства того времени? – глаза у Матвея весело блестели, видимо, он получал большое удовольствие от разговора. – Которые можно поставить в один ряд с Моной Лизой, ну или картинами Эль Греко? Симфонией номер 5 Бетховена? Может ты знаешь фотографов, добившихся того же качества и выразительности, что Ансел Адамс? Я могу долго перечислять, но не буду. Думаешь, шедевров не создали? Наверняка, они существовали. Но гениальные работы потонули в той куче дерьма, извини мой грубый язык, которое извергалось на поверхность большим количеством людей, занявшихся творчеством. А что сделали с литературой? На какой низкий уровень ее откинула физическая легкость написания текста? А что сделали с музыкой? Есть хотя бы одно имя тех времен, известное не в узких кругах, а по всему миру? Желательно, чтобы его помнили до сих пор. Как Бетховена! Как «Лед Зеппелин»?

Какое же это наслаждение - вслушиваться в знакомые с детства интонации. Просто вылитый отец. Любит поспорить. Но не злится, всего лишь заводится. И начинает «выдавать идеи на грани здравого смысла», как смеялась мама. Тогда Мина была слишком мала, чтобы поучаствовать во взрослых ночных посиделках на кухне…

- Легко! Это имя - Голливуд! – Мина решила привести очередной школьный аргумент, хотя никто никаких фильмов не смотрел, но кадры и сюжеты некоторых великих фильмов, а особенно кинокритику на них, все знали.

- Бинго! Имя метонимии, так сказать, бренда, завалившего мир низкопробной продукцией и спровоцировавшего шквал подобной. Что ты знаешь о Голливуде? У тебя он ассоциируется с великими Чарли Чаплином и Джорджем Лукасом, но они всего лишь стояли у его истоков…

Ах, какая жалость, что раньше Мину эта тема не волновала! Прямо сейчас у нее не было никаких доказательств, чтобы аргументированно поотстаивать какую-нибудь точку зрения. А так хотелось поспорить с Матвеем, неважно, разделяет она его мнение или нет. Ей вдруг захотелось спорить, доказывать, побеждать…

Она опять пропустила, что он ей говорил.

- …Но нет, мы страдаем за гаджетами, интернетом и высокими скоростями. Мы все время оглядываемся назад и ищем пути все вернуть! Тратим на консервацию остатков технологий стратегическую энергию вместо того, чтобы перестать плакать о прошлом и начать жить настоящим. Наука и инженерия могла развиваться разными путями. Но появились источники энергии и прогресс пошел одним узким путем. Все остальные исследования выглядели блекло и были приостановлены. А та же механика могла бы достичь подобающих ей значительных высот!

«Механика». Отец тоже отводил механике главенствующую роль в современном мире. Тоже считал ее недооцененной. Папочка!

- В твоем расчудесном мире, которому не хватает только развитой механики для полного счастья, есть войны. Войны! – практически выкрикнула Мина.

Матвей поднял руки, как солдат, который сдается.

22 Открытки. Ночь перед Рождеством

- А что за открытку подарил дед тебе? Можно посмотреть картинку? – Матвей, видимо, решил перевести тему.

Оказывается, Мина до сих пор прижимала к груди открытку с пеликаном.

Мина протянула ее Матвею.

- Интересная открытка. И как? Он опять угадал? – улыбаясь, рассматривал пальму, океан и лодку Матвей.

Мина удивленно подняла на него глаза. Матвей перехватил ее взгляд.

- Ты что, первый раз получаешь дедову открытку? – понял ее недоумение по-своему Матвей.

Мина кивнула.

- У деда лучшая коллекция старинных открыток во всех Югах. Но он очень странный собиратель – он выискивает интересные или редкие картинки, чтобы подписать и подарить. И всегда попадает в точку. О сколько я от него получил картинок самых замысловатых инструментов! А сколько дирижаблей! Пенелопе он дарил то ужасно дорогие переливающиеся открытки, то карточки с фотографиями принцесс и королев древности.

- Что такое переливающиеся открытки?

- В зависимости от того под каким углом ты смотришь на картинку, ты видишь разные изображения. Если ты шевелишь открыткой, то изображение как бы переливается из одного в другое. Это очень старинная технология. Сейчас такие открытки не делают. Из-за того, что они покрыты пластиком, да еще не совсем обычной формы, а пластик давно не производят. В антикварных магазинах дерут немыслимые цены за диковинку. Нашей Пенелопе подавай самое лучшее. Она часто принимает самое дорогое за самое лучшее. – Матвей подавил легкий вздох. - Вот дед ей и дарил самые дорогие открытки в мире.

Мина безжалостно прервала рассказа про какую-то Пенелопу:

- А как это сделано? Ты понял?

- Ну конечно. Еще в детстве, – Матвей хохотнул – Пришлось испортить несколько Пенелопиных картинок, чтобы разобраться. Пенелопа меня поцарапала, так разозлилась. В самых простых – полоски шириной в несколько миллиметров наклеены на рифленый под углом пластик по очереди. В дорогих – полоски узкие, сотые доли миллиметра. И пленка – набор цилиндрических линз. Я придумал вариант посложнее, стереоскопический. Но Пенелопа даже не заинтересовалась.

Мина почувствовала зависть к незнакомой ей Пенелопе.

- А что особенного в фотографиях принцесс и королев древности?

- Ну, они все хороши собой. Но Пенелопа красивее. Все так и говорили, глядя на открытки. Поэтому она обожала их получать, а потом показывать.

- А, - разочарованно протянула Мина.

- Зато какие открытки дарил дед Луке! Пожалуй, самые забавные, - улыбнулся воспоминанию Матвей. – Деду нравилось смотреть, как Лука их открывает. Фомич выглядел как ребенок – сначала ожидающий сюрприза, а потом восторгающийся чудом. Видела объемные открытки? Поп-ап? Лука говорил, что выйдет на пенсию и сам будет такие вырезать. Даже книжку купил со схемами. Или ему Бруно подарил? О, Лука-Лука…

Матвей сунул Мине ее открытку и закрыл лицо руками.

Мина сидела ни жива ни мертва. Она понимала, что с ним происходит, но утешать не умела. Просто замерла и ждала.

- Дед из всех нас выделял меня. Лука в детстве даже ревновал. Говорил, что я вечно все ломаю, а дед мне прощает, это нечестно, – глухо рассказывал Матвей, - А потом случилась одна история, после которой дед в Луке души не чаял. Девять лет тому назад у Луки была учебная практика. Наводнение, помнишь, наверное, после урагана.

Мина не стала уточнять, что ее в Югах еще не было.

- Послали даже курсантов спасать людей. Лука увидел старика, который ничего не помнил, ничего не понимал и вел себя странно. Он бродил по крыше, к которой подступала вода, и ругался. Курсанты уже возвращались, они сделали, что могли, должна была прибыть следующая группа. Лука мне потом рассказывал «Я понял, что старика ни в какую очередь спасать не будут, атланты - потому что не атлант, не-атланты - потому что старый сумасшедший, даже, если будут, то не успеют, мне стало его жалко, никому не нужный старик, я усадил его на свое место в лодке». Лука сказал, что остается, пускай берут старика. А он попробует вплавь до прибытия новой группы поискать оставшихся атлантов. Прибудут, а он уже сделает часть работы. Ему разрешили. Старика забрали с собой.

Мина слушала, затаив дыхание.

- Дед тем временем подал прошение в атлантское правительство с просьбой учесть его заслуги, найти и вывезти старшего брата. Но ты же знаешь эту бюрократию. Они не успели даже рассмотреть прошение. А старик оказался дедовым братом. Вот такие совпадения бывают в жизни. Особенно с нашим Лукой.

- Хочешь воды? – догадалась спросить Мина, уж очень хриплым стал голос у Матвея.

- Воды? Давай опробуем новые дедовы фильтрики, – Матвей нашел пустой кувшин, высыпал в него горошины из кожаного мешочка, залил водой и потряс. Попробовал первым.

– Ай да дед! Хотел бы я собирать такие. Дед учил, все секреты показал, а выходит то, да немножечко не то. Дед обещал, что мастерство придет с опытом, на тысячном фильтрике. А у Луки была своя теория. Он говорил, что у деда правильный для очистки воды биом. Шутил, что зря инженеры-биологи не изучают биом человека с, так сказать, кулинарной точки зрения. Неспроста наш дед готовил вкусно.

- Дед готовил?!

- Еще как! Такие обеды закатывал! Говорил, что дети не должны оставаться голодными. Любил нас угощать. Ах, как здорово мы проводили у него время! А потом он стал стареть и потихоньку сдавать. Сначала странно заговаривался. Перестал готовить, начал питаться всухомятку. Когда похоронил старшего брата лет пять тому назад, окончательно умом тронулся. Вообще перестал разговаривать. Никого не узнает. Ничего ему не надо. Спит, где придется, может и на полу лечь. Так как библиотеку перестали часто использовать для Советов и превратили в музей, то деда тут оставили. Он, как ни странно, с должностью смотрителя справляется – чужих не пускает. Народ перестал его навещать, не все выдерживают. Не могут видеть деда в таком состоянии. Лука продолжал приезжать. Я. И еще пару человек. Теперь здесь музей и хранилище книг. А были еще мастерские для детей.

23 Как Мина провела Рождество (в библиотеке)

Утром Мина проснулась абсолютно выспавшейся. Усталость как рукой сняло. Давно с ней такого не было. Мина позавтракала остатками пирога. Дед за ночь ухитрился съесть практически весь, конфет вообще ни одной не осталось. Да он, значит, сладкоежка!

Первым делом Мина сбегала к почтовому ящику. Пустой. Конечно, какая почта на Рождество. На Рождество? А где же елка?! Мина отправилась на поиски рождественской елки, кажется, Марк-Лука говорил, что она в библиотеке, и оттуда достал подарки Бруно. Мина дернула, дверь открылась. Практически у входа стояло небольшое зеленое деревце. Подошла. К ее разочарованию украшений не висело никаких, кроме цветных флажков с буквами, составляющими надпись на атлантском: «Слава в вышних Богу, и на земле мир, и в человеках благоволение». На верхушке громоздилась большая звезда. И на ветвях свечи. Они уже не горели. Но еще слабо пахли медом. Свечи в Югах медом не пахли. Просто запах расплавленного воска. А тут совсем как церковные. Совсем как в пятиглавой церкви в Регионе Бассейн. Когда службу перенесли в подвал, там этот запах стоял особенно сильно. А вот елки дома до войны украшали позатейливее. Вернее, сосны. В Регионе Бассейн ставили сосны. Потому что вокруг росли сосны. А в Югах обычно украшают ели. Мина тряхнула головой, отгоняя воспоминания, подняла глаза и обомлела.

Она находилась в очень странном помещении. Громадном. Вверх оно размахнулось в два высоких этажа, если не больше. На стенах висели гобелены с узором бута. Одна стена помещения была занята книгами. От пола до потолка, от стены к стене. Тысячи корешков. Перед этой стеной стояли лестницы презабавнейшей конструкции, высотой во всю стену. Вместо того, чтобы расставить книги по удобным шкафам в рост человека, атланты сделали что-то наподобие странной выставки книжных корешков.

Мина пошла к книжной стене. Перед стеной находился длинный стол-тумба. Видимо, для заседаний, или, как Матвей их называл, Советов. Длинный стол вблизи выглядел необычно – каменный блок. Но не из цельного камня, а наборный. Срезы разных пород были хорошо отшлифованы и подогнаны друг к другу. Один минерал переходил в другой. И разные камни смотрелись монолитным блоком. Очень красиво. Очень в атлантском духе. Однако сидеть за таким столом явно неудобно. Коленки будут упираться. Похоже, удобства волновали атлантов в последнюю очередь. И библиотека-стена тоже не казалась удобной. Зато внушительной и значимой. Мина обошла вокруг стола и подошла к стене.

Между столом-блоком и книжной стеной по полу шла система рельсов с непонятными пометками на стыках, по ней передвигались лестницы. Мина задрала голову – вверху тоже рельсы, за которые закреплены верхи лестниц. Мина толкнула ближайшую лестницу – она довольно легко заскользила вдоль книжной стены. Можно было остановить – лестница защелкивалась на месте. Мина забралась на пару ступенек. Но карабкаться по лестнице под потолок за книгой? Кто же такое неудобное придумал? Мина с лестницы оглядела библиотеку. Большое пустое пространство в несколько спортивных залов. Освещается в странном порядке расположенными окнами с потрясающе красивыми рамами. И всего два стола. Второй небольшой деревянный - справа от входа. Ничего не скажешь, оригинальное устройство библиотеки. Интересно, как атланты читают? Лежа на полу? Приносят с собой стулья? Мина спустилась с лестницы и пошла смотреть второй стол. По дороге она проверила свою догадку. В центре остановилась, хлопнула в ладоши – эха не было.

На втором столе, который у входа, лежала толстенная книга без названия в кожаной обложке с тисненным узором бута, стояла пишущая машинка, лежала лупа, стопка бумаги, в стаканчике – каменные ручки и обычные карандаши. У стола - кресло. Мина отставила кресло и выдвинула верхний ящик. Гм, набит какими-то папками, так казалось на первый взгляд. Точно такие же папки тесно одна к другой лежали во всех остальных ящиках. Еще нашлась распечатанная, но похоже не начатая, упаковка бумаги. Мину разобрало любопытство, что там хранится в папках. Она достала из верхнего правого ящика самую крайнюю справа, чтобы не перепутать, куда ее класть обратно. Вдруг они тут расположены в определенном порядке. Мина распахнула папку и пришлось ее распахивать еще раз и еще раз. Потому что это была никакая не папка, а складная карта, если можно назвать картой непонятную схему. Мина отодвинула ее на край стола и достала следующую по порядку. На первый взгляд такая же схема, с такими же циферками, только подписи другие и линии другого цвета. Мина осторожно сложила схемы и втиснула обратно в ящик. Зачем-то достала из упаковки белый лист бумаги и пожалела об этом – обратно в пачку не вставить. Мина уже собралась что-нибудь нарисовать на нем, раз уж достала, занесла каменную ручку, потом отложила. Кто их знает, атлантов, с их правилами. Вдруг нельзя. Мина подержала лист. И обратила внимание на водяной знак. Точно! Квадрат с точкой посередине! Как дедова подпись! Марк-Лука рассказывал именно о таком! Из любопытства Мина достала еще один лист. И на нем оказался водяной знак. Стопка бумаги у пишущей машинки – обычная. Упаковку Мина положила обратно, а вот два листа пришлось оставить сверху на столешнице. В надорванную упаковку они не хотели вставляться. Мина побоялась порвать или упаковку, или листы.

Мина открыла книгу. Название у фолианта все-таки имелось. «Атлантская библиотека «Центральная». Далее по-атлантски излагалась история библиотеки, Мина начала читать занудное перечисление кому пришла в голову идея создать библиотеку, кто заложил первый камень, кто подарил первую книгу, кто пожертвовал деньги, бросила, решила сначала полистать. Далее шло краткое описание Советов, имевших место в библиотеке, и информация, когда, по какому поводу они созывались, какие влиятельные атланты присутствовали и что постановили. Тоже занудно. Полкниги занимало собственно устройство библиотеки и ее каталог. Это Мину заинтересовало.

Она выяснила, что в библиотеке содержались только научные книги. Ни одной художественной! Объяснений не было, просто констатация факта и перечисление наук. Но это еще не все. К своему удивлению, Мина обнаружила, что книг по истории в библиотеке нет. В списке вообще никаких гуманитарных наук не значилось. Все-таки от атлантов Мина ожидала повышенного внимания к своей истории и культуре. Они так гордились библиотеками, Мина считала, что в музее в первую очередь будут труды о жизни атлантов, а библиотека оказалась, грубо говоря, научной, по естествознанию. Видимо, фолиант, который лежал перед ней на столе, являлся единственной в какой-то мере исторической книгой в этом зале. Да еще и находился отдельно от остальных книг. Скорее, путеводитель или справочник, чем научный труд.