Мир в огне

Пролог

Империя, город Арнистон. Май, год 498 от сошествия Единого.

Легенды рассказывают, что город Арнистон родился посреди озера Лох-А-Гарбрейн. Было оно много веков назад куда больше, чем сейчас, и напоминало голубой кусочек заблудившегося неба или моря. Говорят, что владел тогда озером какой-то то ли принц, то ли герцог. И была у него возлюбленная – конечно, тоже принцесса. В один из вечеров герцог-принц катал девушку на лодке по зеркальной глади нежного как шёлковые чулки прозрачного хрусталя. Влюблённых укрывал купол неба, глубокий и чистый, точно детский взгляд. С западной стороны купола солнце бросало в водяную зыбь мелкие золотистые кругляши, солнечные монетки перепрыгивали с одного бурунчика на другой, собираясь в широкое золотое монисто – чтобы незаметно превратиться в ослепительный закат. Но принцессу красота не радовала. Сидела она неподвижная и грустная.

Когда золотое ожерелье неимоверно вытянулось вширь и поглотило и горизонт, и дальний берег, принц решился нарушить безмолвие любимой и спросил:

– Что гнетёт тебя, о свет моих очей?

– Я красива как бриллиант, – печально ответила девушка. – Но драгоценный камень без оправы и вполовину не так прекрасен, как если обрамляет его золото и финифть украшений, а женщина красива лишь наполовину, если нет у неё подходящего платья и драгоценностей.

– У тебя будет всё лучшее! – воскликнул принц-герцог и тотчас приказал своему визирю: – Созвать ко мне мастеров со всего света. Самых лучших, и чтобы у света моей души появилось самое прекрасное в мире платье и украшения!

Повеление исполнили. Давно забыли и имя капризной девушки, и её возлюбленного, название королевства стёрлось из памяти людской – а город остался. Менял хозяев и населяющие его народы, менял ремёсла, но всегда оставался лучшим в избранном деле. Три века назад в долину Лох-А-Гарбрейн с севера пришло новое племя. Одетые в непривычные килты в крупную клетку, вооружённые секирами и храбростью безумцев, они покорили прежних хозяев, дали городу новое имя – Арнистон. И новое ремесло – оружейник. С тех пор сменилось не одно поколение, город стал частью Империи, но слава лучших мастеров по смертоносному железу, соперничающих даже с гномами, крепко-накрепко осталась за жителями. Тысячи людей из тех, кто живёт войной, ехали на рынок, спешили в лавки и кузни арнистонских мастеров, чтобы заполучить изящный клинок, несокрушимый панцирь или крепкую секиру.

Почтенный мастер Барабелл в городе считался одним из лучших оружейников и мог себе позволить многое. Например, клиентов принимать только при кузне и в лавке, и никак иначе. Потому, когда десятилетняя дочь вприпрыжку пронеслась по лестнице на второй этаж и забарабанила в комнату родителей с криком: «Папа, там тебя спрашивают. Двое, с мечами», почтенный сын семейства Макесик тяжело вздохнул, разгладил рано начавшие седеть усы и бороду и пошёл вниз. Жаль начало мая – зимой, успей гости помёрзнуть на крыльце, удовлетворились бы, скорее всего, простым «нет». Сейчас же… ругаться Барабелл страшно не любил. Впрочем, как и терять клиентов. Но стоит хоть раз дать слабину, начать разговор о делах в доме – и спокойной жизни не видать.

На крыльце и правда ждали двое, при виде которых настроение мастера окончательно испортилось. Невысокий, смуглый мужчина лет тридцати с рукой на перевязи, форменный камзол со знаком различия сержанта. На груди блестела небольшим овалом нечастая награда – медный венок доблести. Знающему человеку многое говорит, такие венки не зря ещё прозвали «отчаянной доблестью». Второй, лет на пять помладше – аж целый легат. И тоже явно не тыловая крыса: хоть мундир пошит с иголочки, в отличие от спутника легат бороду бреет, причёску недавно сделал… Вот только заметно, как в роскошном камзоле ему неуютно. Опытный глаз мастера-оружейника сразу подметил, что привык легат больше к доспеху и кольчуге, да и меч не парадная игрушка. С такими клиентами Барабелл работать любил, это не богатые пресыщенные бездельники. Отказывать будет вдвойне неприятно.

– Вы Барабелл из рода Макесик?

– Да.

Выдавливать из себя улыбку мастер не стал, всё равно отваживать несостоявшихся клиентов – так незачем фальшивить с самого начала. Легат неприязни словно не заметил, а продолжил:

– Легат первого полка Тринадцатого легиона дан Булли. Мой спутник – сержант Дайви, вторая сотня первого полка. Вы брат Бэйрда из рода Макесик?

В это время хлопнула дверь дома напротив, и на улице показалась соседка. За давностью лет уже и забылось, с чего она невзлюбила жену мастера Барабелла. Но мелочную неприязнь холила, при каждом удобном случае старалась поддеть не только ненавистную соперницу, но и её мужа. Услышав последнюю фразу и имя, о котором в роду Макесик говорить было не принято – как же, позор семьи, отказался от наследства и подался по слухам в наёмники, где и сгинул – тётка поспешила громко, чтобы услышала вся округа, закричать:

– А! Барабелл, да никак про твоего беспутного братца стало известно?

На запах скандала начали открываться окна, на порог нескольких ближайших домов вышли любопытные. Внезапно до этого молчавший сержант резко и громко, сердито бросил:

– Женщина! Не смей своим поганым языком касаться имени старшего центуриона Бэйрда.

Легат ледяным тоном добавил:

– Ещё раз оскорбишь старшего центуриона Бэйрда рода Макесик, прикажу дать тебе на рыночной площади плетей, – после чего уже нормальным голосом, но с какой-то тоской, снова обратился к мастеру Барабеллу. – Мы принесли вам скорбную весть. Ваш брат Бэйрд, старший центурион второй сотни лёгкой пехоты первого полка Тринадцатого легиона пал смертью храбрых, защищая город Ривертей. Иных близких родственников кроме вас у него нет, потому именно вам я должен передать последнюю награду вашего брата: золотой венок доблести.

Глава 1. Пыль дорог

Империя, Большой Соляной тракт. Май, год 498 от сошествия Единого.

Глядя, как служка из мирян с кадилом обходит прихожан – приход в Тейне был не самый богатый, окормлял лишь сам крохотный город и окрестные сёла, так что постоянного помощника у отца Райберта не имелось – Ислуин подумал, что всё-таки люди в Империи и в Эмирате Шахрисабзс во многом похожи. Там раз в неделю ходят в баню, чтобы после парилки посидеть и обменяться сплетнями. Здесь каждое воскресенье ходят в церковь, слушают проповедь и поют псалмы, а до и после молитвы точно так же сплетничают.

Не зря едва отзвучала заключительная часть проповеди, и священник благословил прихожан выйти из храма, как на улице, к магистру подошёл бургомистр:

– Переживаете, мастер Ивар?

– Что? Ах да. Через две недели ведь…

– Там вон ваша дочка. С женихом она. Я вас понимаю, кровиночку из дома отпускаете. Но она в хороших руках будет.

– Да-да, конечно, – согласился Ислуин.

– Вы хороший человек, весь город вашей свадьбы ждёт.

– Ах, да-да.

Магистр судорожно пытался сообразить, как бы ему побыстрее от бургомистра отвязаться. Старый хрыч был маленький и толстенький как жаба, при этом имел впалые щёки, которые, казалось, соприкасались друг с другом и кустистые, лохматые брови, со спрятанными под ними маленькими глазками. Комичная внешность, только вот характером как пиявка, не зря город и округу держал железной рукой. Именно такого в своё время Ислуин и искал, когда решил поселиться года на два возле какого-нибудь крупного торгового тракта. Выбрать себе профессию аптекаря-алхимика – рассказ о болячках хороший повод завязать разговор, во время которого несложно вытянуть нужные сведения. Особенно если город, где живёт аптекарь, небольшой, провинциальный, настраивающий много повидавших путешественников смотреть на местных обывателей свысока.

Того, кто привык всё контролировать и считает себя самым умным, проще всего обвести вокруг пальца. Удовольствие от общения с этим типом магистр так и не научился получать. А уж если добавить, что бургомистр обычно если привяжется, то долго не отлипает… К счастью, сегодня у сморчка было какое-то необычное настроение, поэтому он неожиданно быстро переключился на новую жертву. Ислуин же отправился искать Лейтис. Как ему и говорили, ученица была вместе с женихом, рядом стоял потенциальный свёкор. Опять учил жизни будущую невестку, судя по недовольному лицу девушки.

Магистр вздохнул и подумал, что с этим фарсом пора заканчивать. Да, они в городе задержались несколько дольше, чем он изначально рассчитывал. Не последним аргументом в этом стала лаборатория, где среди инструментов алхимика можно было спрятать всё необходимое для Лейтис: учить некоторым дисциплинам всё же лучше в спокойных условиях, а не в седле. Девочка выросла в девушку, там первая влюблённость, за ней вторая – дальше Ислуин решил, что желательно ей всё-таки приобрести какой-нибудь опыт общения с парнями. Но урок пришло время завершать, пока эта самая какая-то по счёту влюблённость не закончилась неприятностями – в этом в том числе и долг наставника. Доводить до настоящей свадьбы, после которой Лейтис неизбежно прозреет, в какого балбеса влюбилась, магистр с самого начала не собирался. Пора начинать подготовку к скандалу, который в итоге сделает свадьбу невозможной.

Ислуин подошёл вплотную, и только тогда отец жениха соизволил его заметить.

– Здорова, Ивар.

– Здравствуйте мастер Ивар, вообще-то. Мы с вами пока ещё не родня, Хендри, – неприязнь даже не пришлось изображать: рано начавший толстеть плешивый здоровяк ему с самого начала не нравился.

Мужик скривился, его поймали – он ведь только что снисходительно и высокомерно обращался без уважительного «мастер».

– Лейтис…

– Да, папенька.

Выдержке девушки можно было позавидовать, она явно уже сто раз успела пожалеть, что в церковь пошла не с Ислуином, а с потенциальным свёкром, так он её допёк своими нравоучениями. Но из образа благопристойной домашней девочки всё равно не вышла. Тем лучше… и проще.

– Я очень опечален, что сегодня тебя не было рядом со мной.

– Да ладно, свояк, – запанибратски опять начал отец жениха.

– Пока не свояк, поэтому давайте в рамках приличий, – отрезал Ислуин, довольный тем, что на их ссору обратили внимание. – Единый заповедовал жить без греха, а непочтение к родителям и забывать про долг в семье – это тяжкие грехи. Поэтому сейчас моя дочь пойдёт со мной.

Видно было, что Лейтис заколебалась – вроде и с возлюбленным хочется остаться, и его папаша надоел, но всё же на людях чаша весов склонилась в сторону «папеньки». Окружающие тоже увидят и запомнят именно то, что должны: тень ссоры и намёк насчёт греха. Всё складывалось просто замечательно. Непонятным и потому неприятным было лишь одно. Почему, когда Ислуин и Лейтис под руку шли от церкви в сторону дома, отец Райберт слишком уж пристально смотрел им вслед? И случайно ли совпало, что сегодняшнюю проповедь он читал о взаимном уважении в семье и про недопустимость семейной измены?

Когда они вернулись, Лейтис сразу ушла в свою комнату, а Ислуин остался на первом этаже в аптеке. Нужно было проверить шкафчики и полочки с лекарствами, всего ли хватает. Целителей в таких вот мелких городах обычно не бывает, поэтому чуть что бегут к аптекарю, если такой имеется. И если уж выбрал личину, то вместе с ней приходится терпеть и издержки. Год же обещал стать беспокойным, всю весну погода скакала от грозы к ясному небу, от дождя к сухости. И так уже из аптеки выгребли чуть ли не половину лекарств от мигрени, да и от простуды тоже скоро придётся делать новую партию.

Глава 2. Огонь во тьме

Турнейг, столица Империи. Май, год 498 от сошествия Единого.

Отец Энгюс нашёл Харелта в одной из небольших комнат, спрятавшихся на самом верхнем этаже старого крыла городского особняка семьи Хаттан. И судя по стоявшей на столе бутылке креплёного вина и бокалу, парень решал для себя тяжёлый вопрос: пить или не пить? С одной стороны, вроде в его ситуации положено заливать горе спиртным. С другой не очень-то и хочется. Священник шумно пододвинул свободный стул так, чтобы сесть лицом к Харелту и при этом опираться локтями на спинку, упёр подбородок в ладони и спросил:

– Давно ты так? Ладно, можешь не отвечать. Я успел спросить. С утра. Значит, открыл ты бутылку часа два назад, но она всё ещё полнёхонька. По-моему, ответ вполне очевиден.

– Отче, ну поймите же…

– Пойму. Почему не понять? Разругался с девушкой, которую считал невестой и без пяти минут женой. Бывает.

– Отец Энгюс. Дело не в этом!.. – Харелт стукнул по столику так, что бутылка и бокал жалобно подпрыгнули.

– Ну почему же? Когда выясняется, что любимая девушка, ради которой ты поссорился со своими друзьями, тебя использует, и нужны ей исключительно твои связи и положение… Кстати, – священник широко улыбнулся, – по всему дому вовсю заключают пари – напьёшься ты или нет. Заодно расплачиваются по старому закладу: на то, в какой день ты прозреешь.

– Вы! Вы! – Харелт снова ударил кулаком по столу.

Бутылка не выдержала и полетела на пол… не упала, подхваченная плавным кошачьим движением отца Энгюса.

– М-м-м, да это виноградники твоего дяди, и выдержка не меньше пяти лет… – принюхался священник, прежде чем поставить вино в дальний угол комнаты. – Харелт, ты варвар. Если так уж приспичит надраться в хлам, будь добр, в следующий раз делай это, пожалуйста, дешёвым портвейном. Можешь самогоном. И эффект достигается быстрее, и голова наутро болит сильнее, что способствует раскаянию за содеянное. Переводить на пьянку такое великолепное вино – это настоящее преступление перед истинными ценителями.

– Вы все знали… – парень без сил затих в своём кресле. И почти шёпотом закончил. – И ничего мне не сказали.

– А что тебе должны были сказать? – с лица отца Энгюса исчезла дурашливость, в воспитанника полетел насмешливый взгляд. – Ты взрослый мужчина. И сам строишь свою жизнь. Я, конечно, тебя могу понять, ты маг, и талант у тебя не самый слабый. Да, именно как профессиональный чародей ты учиться не стал, но упражнения, которым тебя научил дан Ивар, делаешь каждое утро. Твои энергетические каналы полностью открыты. Ты проживёшь вдвое дольше обычного человека, ты сейчас не только выглядишь на двадцать с небольшим, но и ощущаешь себя на тот же возраст. У тебя много времени впереди. Но и твоих родителей я тоже могу понять. На деле-то тебе почти двадцать семь, а ты даже не женат, в отличие от почти всех твоих сверстников. Пусть твои родители и видели, какую ты выбрал дуру, но готовы были её терпеть с расчётом на возможных внуков.

– Но вы! Вы! Вы могли меня предупредить. Объяснить, остановить.

– Ты ещё добавь «как духовный наставник», – ехидным тоном продолжил отец Энгюс. – А ты спрашивал? К тому же совет – это только совет, возможно, ошибочный. Я лишь человек, а не пророк и не отражение Единого. Нужна ли тебе помощь и будешь ли ты слушать чужие советы, решаешь только сам. Как сам и решаешь, каких людей ты хочешь видеть рядом с собой, и нужны ли тебе друзья, которые говорят правду – хочется её слышать или нет.

– Всем от меня чего-то надо. И вам тоже, – Харелт забрался с ногами в кресло и мрачно посмотрел на священника. – Иначе бы вы сюда не пришли.

Отец Энгюс повернул свой стул в правильное положение, опёрся на спинку, вытянул ноги и ответил:

– Всю жизнь другим от тебя что-то будет надо. Издержки общественного положения как родственника императора. И ты должен научиться понимать, когда за просьбой, возможно даже не высказанной, стоит необходимость – а когда чья-то жадность или нечто похуже. Но мне и правда, кое-что от тебя нужно. Может лучше отложить наш разговор на завтра? Чтобы ты не подумал, что и я хожу к тебе исключительно ради выгоды?

– Ладно уж, – вздохнул Харелт, – рассказывайте сейчас. Зная вас, отче, не думаю, что вы бы пришли просить из-за пустяков. С вашими-то возможностями, – парень не удержался, чтобы хоть немного не поддеть священника за проповедь.

Отец Энгюс сделал вид, что намёка на свой высокий чин в ордене Сберегающих не заметил, и начал рассказ.

– Есть на юго-востоке Большого соляного тракта небольшой такой городок Тейн. Даже не пытайся вспомнить название. Если тебе что-то скажет, неподалёку лежит Торфинс.

Харелт кивнул:

– Слышал. В Торфинсе, кажется, с трактом пересекается дорога из Арнистона.

– Верно. Если Торфинс место оживлённое, то Тейн – сонное провинциальное захолустье. Произошло в этом городке событие неприятное, но, к сожалению, несмотря на все усилия Церкви, до сих пор случающееся. Одну местную девушку обвинили в колдовстве и сожгли дом, не дожидаясь приезда Сберегающих. Дальше всё должно было произойти как обычно. Зачинщиков на плаху, остальных участников погрома на каторгу. То, что жертва осталась жива – местный священник успел спрятать девушку до того как в дом ворвалась толпа – виновных не спасло бы. И всё после этого успокоилось бы… Вот только перед бегством отец несправедливо обвинённой девушки попросил передать некоему Энгюсу из Турнейга привет от того, с кем они преподавали вместе.

Глава 3. Пёстрые ленты

Империя, Большой Соляной тракт. Июль, год 498 от сошествия Единого.

– Вы обещали, что отыщете их, – сине-серебряная фигура наполнила пустоту вокруг себя огненным негодованием.

– Я помню. И не отказываюсь от своих слов, – второе, ослепительно-белое человекоподобное создание источало медовое свечение. – Но также должно понимать: мы обязаны учитывать их безопасность, поэтому не можем действовать открыто. Иначе рискуем, что первыми отыщут наши враги.

Сине-серебряного накрыло облако золотистых искр…

Лейтис резко проснулась и села на кровати. Ещё во власти странного видения, не понимая, где она, ошеломлённая стремительным переходом от ослепительного сияния «там» к полумраку комнаты в небольшой гостинице, где ночью из светильников одна луна за окном. На полу зашевелился Ислуин, спавший на втором тюфяке. Лейтис всегда гадала, как наставник так быстро переходил ото сна к бодрствованию, даже если его будили внезапно. Зато сейчас это было весьма кстати. Поняв, что опасности нет, магистр отложил нож и спросил:

– Что случилось?

– Сон… опять то же видение. Точнее, другое, но очень похоже. Там опять была странная пустота и некто, сотканный из света и белого огня.

– Он что-то говорил? Что именно?

– М-м-м… что обещает кого-то найти. Только осторожно, так как иначе его опередят враги. Ерунда, мастер. Ну, приснилось…

– Ты ведь и сама в это не веришь, – усмехнулся Ислуин. – В прошлый раз, когда разговаривали медный и тот же белый, речь шла про Торфинс. А позавчера мы с тобой услышали, что там аресты. Сберегающие обнаружили крупную секту демонопоклонников, занимавшихся человеческими жертвоприношениями. Сегодня же – новый сон.

– Ну, сон, ну и что? – девушка зябко передёрнула плечами, хотя в комнате было жарко и душно, накинула поверх рубахи висевшую на спинке кровати куртку и принялась заплетать распущенные на ночь волосы в косу. – Я чувствую мысли одного из инквизиторов? С чего бы это? Их, кстати, подслушать невозможно, хотя пытались многие.

– У магов и шаманов, которые идут белой тропой Сарнэ-Турома, в молодости, особенно до свадьбы, нередко проявляются самые необычные способности, – пожал плечами магистр и встал у окна спиной к комнате, чтобы девушка могла спокойно переодеться. – Я могу назвать самые разнообразные версии. Например, что у вас с этим инквизитором общий предок – какой-нибудь пра-пра-прадед. И когда разговор заходит о тебе, способности сразу предупреждают. Но причина может быть и совершенно иной.

– Вопрос, что нам делать сейчас? Если Сберегающим понадобились свидетели, так просто от нас не отстанут.

– Не здесь, – остановил её магистр. – Мы не знаем природы связи, вдруг по ней потом могут проследить до места и снять слепок разговора, – Ислуин прислушался к первым петухам во дворе. – Пошли. Нам сейчас и остатки вчерашнего ужина сойдут, не стоит задерживаться.

Хозяин уже встал задать корма скотине и подоить корову. К пожеланию постояльцев уехать немедленно он отнёсся флегматично: разное на тракте бывает. Спросил:

– Завтракать будете?

– Да.

Тяжко вздохнув: еда была оплачена, но гости могли бы и отказаться, раз уж приспичило, хозяин приказал отчаянно зевающей дочери быстро собрать постояльцам на стол. Бросив на магистра недовольный взгляд, потому что он отвлёк её от розжига печи, девушка тем не менее завтрак приготовила быстро, и выехали Ислуин и Лейтис без задержек. Когда село скрылось за поворотом, Лейтис, пользуясь тем, что ранним утром даже такая оживлённая дорога, как Соляной тракт, ещё пуста, поравняла своего гнедого с конём наставника и снова задала вопрос:

– Там что же делать сейчас? Из Империи надо уходить, хотя бы до весны. И немедленно. Вот только куда?

– В Бадахос. Это проще всего. Хотя я сначала хотел ещё раз заглянуть в Шахрисабзс, но там мы будем слишком приметными. И если уж Сарнэ-Туром нас так упорно толкает на Архипелаг…

– Бадахос – понятно. Последние лет пять отношения Правящего торгового совета с императором, скажем деликатно, не очень тёплые, – не стала спорить девушка. Насчёт владений падишаха она тоже была согласна: хотя официально Единого там не признавали, Сберегающие чувствовали себя в этой стране достаточно вольготно и нужного человека выкрадут без особых усилий. – Но ведь нам не просто отсидеться? Это я насчёт «планировалось. пусть и на потом».

Несколько минут они ехали молча, затем магистр ответил:

– Меня заинтересовали довольно необычные случаи, про которые ходят слухи в пределах всего Архипелага. Бедняк неожиданно нашёл клад редчайших амулетов времён Первой войны с орками, купец провернул в последний момент сделку, которая спасла его от разорения, отец смилостивился и дал согласие дочери на брак, а до этого на жениха и смотреть не хотел… Между собой происшествия, на первый взгляд, не связаны, но есть одна общая деталь: везунчик на какое-то время перед удачным поворотом судьбы пропадал из виду на пару недель.

– Что-то вроде ещё одной Радуги-в-огнях?

– Внешнего отката незаметно, скорее всего – нет. А вот у Ириена в его справочнике «О зельях и предметах» и ещё в одном трактате я нашёл артефакт, который очень точно подходит под описание. По крайней мере, все косвенные признаки, описание которых я сумел добыть, тоже совпадают. Называется артефакт Чаша судьбы. Очень опасная игрушка. Платой за успех становится событие, которое потом ещё раз резко переменит твою жизнь, и далеко не всегда к лучшему. Причём случиться всё может и завтра, и через много лет, а угадать невозможно, Чаша выберет сама. Конечно, и её можно обмануть. Например, привести жадного дурака, который задаст нужный тебе вопрос – но ответ в таком случае будет довольно туманный, да и риск остаётся. Впрочем, разбираться будем на месте.