Многоликий Янус

Глава 1. Куда ни попасть, лишь бы не пропасть

Просыпалась я медленно, пытаясь идентифицировать тихий настойчивый звук, который, собственно, меня и разбудил. Кто-то плакал, со всхлипами и подвываниями. Не успев понять, кто это и откуда доносится звук, я окончательно проснулась от грохота открытой пинком двери и внушительного тычка по ребрам.

Ошалев от такого пробуждения, я резко села на кровати и захлопала сонными глазами, пытаясь привыкнуть к темноте помещения.

Это тоже не вполне удалось, так как грубый женский голос проорал мне прямо в ухо:

— Ядвига! Дармоедка! Дрыхнет она, видите ли, как барыня! А ну быстро на кухню, завтрак господам готовить!

Реально охренев от такого прилета, я подорвалась с кровати. Надев на ноги твердо-деревянное нечто и подгоняемая непечатными напутствиями, я выскочила из… комнаты. Мозг запоздало выдал картинку чулана, в котором я встретила «чудесное» утро.

От попытки проанализировать эту дикую ситуацию меня отвлекли мои же шаги, громыхающие по плохо прибитым доскам пола. Длинный мрачный коридор с множеством таких же убогих дверей вывел меня на широкую лестницу.

Высокие каменные ступени вызвали ощущение дежавю. В голове мгновенно пронесся образ из сна, где я, с трудом вскарабкавшись по высоким ступеням в своем подъезде, увидела последний лестничный пролет, висящий в воздухе боком, без какой-либо видимой поддержки. Следующее воспоминание, словно вспышка в голове, было о том, как я ползу по узкой боковине этой непонятно каким образом висящей в воздухе лестницы, а затем теряю равновесие и падаю в темноту… в никуда.

«Стоп, где же я?!»

Мысль, только начавшая формироваться, разбилась вдребезги благодаря новой порции ругательств в спину и увесистому пинку по пятой точке. По счастливой случайности до конца смертоубийственной лестницы оставалась всего пара ступенек, поэтому мой полет оказался недолгим и не особо катастрофичным. Отбитые коленки и ссаженные ладони не в счет.

Если это такой сон, то больше не буду книжки про попаданок на ночь читать. Как теперь утром на работу идти после такого попадалова? Я же никакусенькая буду!

Но в этом суперреалистичном сне еще выжить нужно, а потом уж и о работе думать. Кажется, моя мучительница орала мне в ухо что-то про кухню. Чувство самосохранения и мой нос, уловивший аппетитные запахи, привели меня по назначению.

У самого порога кухни я буквально впала в ступор и в удивлении открыла рот. Насколько хватало глаз, помещение вдоль стен было заставлено печами, центр кухни — столами, а стены оказались сплошь увешаны всякой полезной кухонной утварью. Разнообразные ножи, ухваты, кастрюли... И все это было просто гигантским! Такое впечатление, что здесь готовят еду для сказочного великана.

От разглядывания кухонного великолепия меня отвлек зычный голос румяной женщины в белом чепце. Он был громкий, но мягкий — тем особым тембром, присущим только добродушным людям. Округлая фигура поварихи напоминала сдобную булочку. Блеснув синими веселыми глазами с сетью морщинок в виде «гусиных лапок», она позвала меня.

— Ядвига, ну где тебя носит!? Петухи уже давно пропели. Сегодня у барина гость важный — жених дочки хозяина! С утра должны прибыть. Боюсь, как бы с завтраком не запоздать, — вздохнув, румяная повариха сокрушенно покачала головой. — Иди сюда, — позвала она меня, махнув рукой в сторону одного из столов.

Отклеившись от своего места, деревянными шагами я протопала к указанному колченогому стулу. Тот шатался, и я с опаской присела на его краешек. Падать больше не хотелось.

— Давай быстрее чистить овощи! — распорядилась стряпуха. — Вон туесок с репой, бураком, луком и кабачками. А вон там — с нашей благодетельницей! — уважительно добавила женщина. — Смотри! Ее, матушку, очищай особо тщательно, кожуру тонко срезай! — строго погрозив мне пальцем, кухарка проследовала в дальнюю часть кухни, где маленькие поварята щипали какую-то птицу.

Смрад от ошпаренных кипятком перьев уже дополз до меня и неприятно щекотал ноздри.

Между тем мое сознание словно разделилось на две самостоятельные части. Одна пыталась осмыслить увиденное и соотнести с моим положением во времени и пространстве, другая часть деловито осматривала фронт работ, а осмотревшись, цапнула луковицу и принялась ее чистить.

Кричать и требовать, чтобы мне сию секунду объяснили, где я, собственно, нахожусь, желания не возникло. Наверное, подсознательно сработали благоразумие и чувство самосохранения. Не хотелось вот так, с ходу, оказаться в сумасшедшем доме. Хотя, будь я молоденькой девушкой, определенно эмоции взяли бы верх. Но, эх, где мои молодые годы…

То, что я явно куда-то переместилась и это не сон, напоминали сильным жжением мои стесанные при падении с лестницы колени и ладони.

Кстати, об овощах. Что там повариха говорила о какой-то благодетельнице, которую я должна была чистить особо аккуратно? Мгновенно представилась барыня в пышном платье… Да ну на фиг! Посмотрев в сторону указанного туеска с особо ценным чем-то, я увидела обыкновенную картошку.

В голове что-то щелкнуло. Картошка! Остальные овощи тоже знакомые. Да и вообще, все вокруг — знакомое, родное.

Значит, я на Земле! Только в каком времени, еще предстояло разобраться. Ясное дело, что в прошлом. И зачем я здесь? Что это, странный фортель судьбы или во всем этом есть какой-то смысл? Вопросы я оставила на потом, постаравшись успокоиться и быстрее закончить с овощами.

Тут около меня буквально материализовалась повариха и, с кряхтением водрузив передо мной огромную кастрюлю, приказала нарезать овощи кубиками и кидать туда. Все, кроме благословенной. Картошку она велела положить в другую кастрюлю и, залив водой, позвать поварят, чтобы поставили ее в отдельную печь.

— А что мы будем делать с карт… благословенной? — спросила я повариху. — Пюре?

Она повернулась, удивленно посмотрела на меня и переспросила:

— Что ты сказала?

— Ну, пюре или толченку, — смутившись, уточнила я.

— А что это еще за такое чудное блюдо? Никогда о нем не слышала, — подозрительно прищурившись, задумчиво произнесла повариха и, вытирая руки о передник, присела рядом.

Глава 2. Ночные похождения

Да-а-а-а… Оказывается, первое впечатление не всегда обманчиво. Как утром запечатлелась в моей памяти сараюшка, так моя комната ею и оказалась. Я ввалилась в комнату и тут же обо что-то споткнулась.

— И как они тут живут без электричества!?

Наверное, я к этому никогда не привыкну. И свечку взять не догадалась. Я открыла дверь, в коридоре хотя бы горели факелы, вставленные в настенные металлические рожки-держатели. Немного постояла, привыкая к темноте, и двинулась к кровати. Пару раз обо что-то споткнулась и выругалась. Потерев ушибленную ногу, я огляделась.

Узкое помещение два на три. Здесь не было даже малюсенького окошка. Хозяйка моего нынешнего тела, жила… в кладовке.

«Бедная! И где она сейчас, если я здесь и занимаю ее место? — я мотнула головой. — Нет, только об этом думать мне сейчас не хватало. Со своими проблемами бы разобраться!»

С левой стороны стояла старая деревянная кровать с соломенным тюфяком, напротив — деревянный сундук, обитый по углам железными накладками. Над сундуком в стену вбито несколько гвоздей, на одном из них висела застиранная тряпка, по-видимому, исполняющая роль полотенца, на втором — старое линялое платье противного коричневого цвета. Еще три гвоздя пустовали.

Собственно, это было все. Почему-то мне подумалось, что обстановка в комнате Золушки[1] и то богаче.

Хотя, может, что интересного найдется под кроватью?.. Обычно все самое ценное прячут именно там.

Став на колени, я заглянула туда в надежде найти какое-нибудь сокровище. Там обнаружились залежи клубков пыли и… ночной горшок! Кровь прилила к моим щекам, и не по причине наклонного положения. Просто мое воображение очень живо нарисовало такую картину… Вот иду я рано утром выносить содержимое ночной вазы, а мне навстречу идет…

— Нет, не думать о нем!

Как же это все невовремя… Ну что мне стоило влюбиться там, в моем родном мире? Когда и внешность многим на зависть, и я самостоятельная самодостаточная женщина, а кругом полно мужчин, во всяком случае одного со мною статуса. Выбирай — не хочу. И о чем я тогда думала? Зато сейчас — в незнакомом мире, на правах служанки, живу в каморке, одеваюсь в платье, похожее на крестьянское рубище, и деревянные башмаки, да еще с телом на два размера больше и вообще непонятно какой внешностью!..

Я тряхнула головой, прогоняя лишние сейчас мысли.

Да, нужно лечь спать, а завтра со свежей головой начать разведку. Нужно как можно скорее узнать, где я нахожусь и какие вообще вырисовываются перспективы.

Я посмотрела на «свою» кровать сомнительной чистоты и мягкости и поняла, что без обычных для меня раньше ежевечерних процедур я уснуть не смогу. Мне срочно нужно в туалет и помыться. После жаркого трудового дня на кухне от меня пахло, как от лошади после скачки.

Сняв громыхающие при каждом шаге деревянные башмаки, я выглянула за дверь. Вспомнив, что удобства для прислуги находятся на улице, с сомнением посмотрела на свои босые ноги. Вернулась к кровати, взяла обувку в руки и тихонько выскользнула в коридор.

Моя комната была последней по коридору, я повернулась направо и на цыпочках посеменила к лестнице.

Факелы отбрасывали колеблющиеся тени, так что мне все время мерещилось, что за мной кто-то крадется. Некоторые дощатые половицы предательски скрипели. Дойдя до лестницы, я задумчиво посмотрела в сторону правого крыла. Логически поразмыслив, предположила, что канализацию с трубами с верхних этажей здесь еще не изобрели, и пошла вниз. Каменные ступени неприятно холодили ноги и откуда-то тянуло сквозняком. Я поежилась.

Спустившись на второй, хозяйский этаж, не смогла сдержать любопытства и решила хоть одним глазком посмотреть на него. Днем такая возможность вряд ли представится.

Остановившись у лестницы между левым и правым крылом коридора, я завертела головой, решая, куда пойти. Со своего места ничего особенного не увидела — тот же коридор и те же двери. Хотя нет, функционально те же, а вот внешне…

Благодаря более щедрому освещению господского этажа все было отлично видно. Двери оказались очень добротно сделанными из какой-то наверняка дорогой породы дерева. Я скользнула к ближайшей. Она была из нежно-розовой древесины с тонкими темными прожилками, а искусно вырезанный орнамент просто выше всяких похвал! Я медленно провела рукой по затейливым завитушкам, потом по гладкой части дерева.

Видимо, в какой-то момент нажим оказался чуть сильнее, и дверь неожиданно поддалась. Я вздрогнула, отдернув руку, и уже приготовилась бежать сломя голову, но дверь приоткрылась совершенно бесшумно, и никто не спешил возмущаться нарушенным уединением. Внутри комнаты стояла совершеннейшая тишина.

Сердце заполошно билось в груди, но, видимо, любопытство родилось раньше женщины. Поэтому, не удержавшись от искушения, я толкнула дверь еще немного и, приблизив лицо к образовавшейся щели, заглянула внутрь.

В комнате было темно, но в ее глубине, чуть левее открывшегося мне обзора, горела свеча. Она лишь слегка рассеивала темноту по периметру, но даже в этом слабо мерцающем свете я могла хорошо рассмотреть богатую обстановку. Массивные шкафы, комоды и секретеры напомнили раритетную мебель из антикварного магазина на углу моей улицы. Из той, прошлой жизни.

В глубине комнаты послышался какой-то шорох. Я насторожилась, но звук больше не повторился. Осмелев, я просунула голову еще чуть вперед и скосила глаза влево.

Глава 3. Лестница

В недалеком прошлом

Вы верите в вещие сны? А я теперь точно верю! Правда, сбываются они не всегда. Но уж когда сбываются, то только держись...

Темным вечером, как всегда, я возвращалась с работы. Устала. Не сказать, что прям чтобы так, перетрудилась, но сил почему-то совсем не осталось. Наверное, все дело в депрессии. Ну ничего, мой дом уже совсем близко. Перепрыгивая через небольшие лужи, разметившие, словно «классики», весь двор, я подошла к своему родному, шестому подъезду.

Однако когда вошла в него, я поняла, что понятие «мой» здесь больше не применимо — внутри подъезда взгляд наткнулся на стены грязно-белого цвета, а не родного, темно-зеленого. Да и ступеньки какие-то не такие, очень уж высокие. Необъяснимая паника захлестнула меня, и я буквально вылетела на улицу. Да нет, дом мой, здесь никаких сомнений быть не может! Вот и детский садик напротив подъезда…

Медленно, словно в темную пещеру с ожидающими внутри неизвестными опасностями, я вновь зашла в свой подъезд. С сомнением посмотрев на ставшие вдруг гигантскими ступени, я подумала: «А не я ли это случайно уменьшилась?».

Голова закружилась от сюрреалистичности происходящего. Я со стоном прислонилась к стене и закрыла глаза. Но холод камня за спиной быстро привел меня в чувство. Я огляделась еще раз, но огромные каменные ступени так никуда и не делись. Тяжело вздохнув и приняв как данность то, что вижу перед собой, я решила разобраться со всем этим позже.

С риском сорваться и рухнуть вниз в лестничный пролет, я, балансируя и обливаясь потом, поползла по узкому — примерно двадцать сантиметров шириной — боку лестницы. Полностью сосредоточилась на каждом движении, стараясь не смотреть вниз. И вот, уже будучи практически у финиша, подняла голову и увидела голую стену. Как раз там, где должна была находиться дверь моей квартиры! Мгновенно нахлынувшая паника и недоумение буквально выбросили меня на улицу к самому подъезду. И… я проснулась, обливаясь холодным потом!

Умывшись, я еще некоторое время побродила по комнате, словно привидение. Опять! Снова этот сон! Что же он хочет сказать? Может, что для меня больше нет места в этом мире? А вдруг я выйду из дома, а потом не смогу вернуться обратно?

На улице второй день подряд лил дождь. Дойдя до окна, я присела на широкий подоконник и уперлась лбом в стекло. Капли воды сначала медленно, а потом рывками, вычерчивая по пути замысловатые дорожки, стекали вниз, гипнотизируя и заставляя вспоминать…

«Прошлое — это как пустая консервная банка, которую тащишь за собой на веревочке. Идти не мешает, но постоянно отвлекает дребезжащими звуками».

«Не годится котенку иметь такое имя. Я бы не советовал котенку с именем Гав спускаться во двор. Котенка с таким именем во дворе ждут сплошные неприятности!»[1] Именно с этим лозунгом из моего любимого мультика я шла по жизни и дошла до тридцати семи лет. Вернее будет сказать,… доползла.

И я честно старалась лишний раз не выходить во двор. Хотя куда же деваться — в магазин, на работу, отвести ребенка в садик, а потом и в школу. Конечно же, ходила. Но личный мой девиз: «Тише едешь — дОльше будешь», я несла по жизни в высоко поднятых руках.

Еще бы! С моим-то именем! Собственно говоря, имя мне досталось довольно приятное и вроде как даже редкое — Яна. Но с легкой руки моей школьной закадычной подружки Женьки еще в первом классе я стала… Янусом! Двуликим Янусом. А позже и вообще Многоликим.

Злую шутку со мной сыграла моя девичья мечта стать суперкрутым визажистом, сопровождать на гастроли известных артистов и тихо греться в лучах их славы, осознавая, что своей неземной красотой и свежестью лица после очередного тусовочного загула они обязаны мне и только мне! Поэтому я тихо и самозабвенно тренировалась… на себе. Изучала модные журналы, накупила на свои сбережения кучу косметики и рисовала на собственном лице одну модную певицу за другой.

Не зря говорится, что дело мастера боится. Мое меня точно боялось. И не одно оно. Все маленькие дети во дворе тоже боялись, когда я с гордо поднятой головой выходила выгулять свой очередной шедевр.

Дети боялись, бабки крестились, а вот молодежь постарше смеялась с меня в укатаечку. И как раз с их легкой руки меня во дворе переименовали из просто Януса в Многоликого Януса.

И вскоре обращение при встрече: «А, это ты, Многоликая, здорово!» для меня стало привычным.

Все бы ничего, мало ли ходит по улице «красоток» в боевой рекламно-охотничьей раскраске? Много. Но именно я всегда это делала со всевозможными приключениями. Любая моя вылазка из дома была как прогулка по минному полю вблизи расположения противника.

Все бомжи, алкаши, голодные собаки и начинающие маньяки, вышедшие на охоту в одно со мной время, были моими! Их тянуло ко мне как магнитом. Но даже это еще было не все. Если в магазине заканчивался нужный товар, то именно передо мной. Если на скорости по луже проезжала машина, то обязательно в тот момент, когда мимо проходила я. Думаю, аналогий достаточно!?

Видимо, там наверху кто-то всемогущий просто развлекался за мой счет! Однако в какие бы переделки я ни попадала, умудрялась выходить из них практически «сухой». Тьфу-тьфу! Порванные колготки, сломанный каблук да подбитый глаз в расчет брать не буду. Ящерица, удирая от врага, вообще хвост теряет! И ничего, живет потом себе дальше с новым, заново отросшим. Зная свою «везучесть», я уже давно приняла за аксиому главное правило — если чуешь опасность, выполняй три важных вещи: громко ори, бей тем, что под руку попалось, и быстро беги. Принцип «лучшая защита — нападение» еще никто не отменял.

В конце концов, я, будучи, в принципе, девочкой неглупой, вскоре поменяла боевую раскраску на маскировочно-незаметную, а в случае возможной опасности четко следовала заповеди агента иностранной разведки: «…отско́чь дальше́, прикинься ветошью и не отсвечивай…» (любимая моя фраза из монолога Михаила Задорнова).

Вот я и перестала отсвечивать, а навыки яркого и агрессивного макияжа тренировала теперь на своих подружках и одноклассницах.

Глава 4. Реалии взрослой жизни

Мама воспитывала меня одна, но не сказать, что моя жизнь сложилась как-то особенно неудачно. Не лучше и не хуже, чем у других.

На первом курсе института я влюбилась в красавца-пятикурсника Романа. Все его звали не иначе как Ромео. Среди кружившего вокруг него «цветника» он выбрал меня, и я скоропалительно выскочила за него замуж. Хотя не могу сказать, что была к этому парню большая любовь. Причина в другом: практически из-за свадебного стола я уехала в роддом.

Собственно, на самой свадьбе неожиданно настоял мой будущий свекор. Несмотря на заламывание рук и стаканы успокоительного, поглощаемые его женой, он твердо сказал своему отпрыску, что за свои поступки мужчина должен нести ответственность. Выложив на стол внушительную пачку денег на свадьбу, он указующим перстом отправил его в загс подавать заявление.

Вскоре у меня родилась дочка — Екатерина. Мне просто очень нравилось это имя, хотя родня мужа посчитала, что я назвала дочку в честь свекрови. Ну и пусть, мне не жалко.

Семья, в которую я попала, была непростой. Как сейчас говорят, хорошо обеспеченной. Я этого жутко стеснялась, и моя закадычная подружка Маринка меня совсем не понимала. «Вот повезло ж тебе, так повезло!» — в сотый раз повторяла она, расхаживая по многочисленным комнатам загородного особняка моего мужа.

Собственно говоря, дом принадлежал его родителям. Роман жил с ними, а потом и я с дочкой.

Отношения со свекровью, Екатериной Димидовной, у нас так и не сложились. Свою внучку, между прочим, названную «в ее честь», она вообще не воспринимала. Меня считала выскочкой из низов и искательницей песочницы с золотым песком, поэтому мою персону она демонстративно не замечала. Так же поступала и немногочисленная приходящая прислуга, копируя свою хозяйку.

Муж тоже недолго из себя изображал счастливого отца семейства. Не прошло и двух месяцев с момента нашей «шикарной» свадьбы, как он стал задерживаться после института допоздна, а иногда и до утра.

Единственный, кто в этом доме ко мне относился по-человечески, был мой свекор, Виктор Кузьмич. Несмотря на то, что являлся руководителем крупной компании и владельцем довольно внушительного капитала, он был мягким человеком. От чего, как мне кажется, и сам страдал, не умея поставить на место истеричную и высокомерную супругу. Он просто молча выслушивал ее нападки и уходил в свой кабинет.

Иногда, после того как я укладывала малышку спать, мы со свекром вечерами пили на кухне чай и разговаривали о разном. Говорил в основном он, я больше улыбалась и поддакивала. Мои мысли витали где-то далеко, чаще всего они были о блудном муже. Меня очень обижало его отношение, я частенько засыпала одна, предварительно обильно полив подушку слезами.

Виктор Кузьмич очень не одобрял поведение своего сына, но поделать ничего не мог. После очередного скандала с ним Роман уходил из дома, громко хлопнув дверью, и не появлялся дня по два и даже больше.

В один из таких вечеров мы со свекром, как всегда, пили чай на кухне и мило беседовали ни о чем. Екатерина Димидовна вернулась с очередного светского раута раньше обычного и застала нас за этаким «непотребством». Устроила на пустом месте грандиозный скандал, а на следующий день пожаловалась сыну.

Тот, изобразив праведное негодование, указал мне на дверь… Собственно, всё к тому и шло, поэтому, не особенно удивившись и расстроившись, я быстро собрала свои и дочкины немногочисленные вещи и вызвала такси.

Нас даже никто не вышел проводить. Виктор Кузьмич в это время был на службе, поэтому мама с сыном быстренько провернули операцию моего выдворения за его спиной. С дочкой и внучкой они даже и не подумали попрощаться.

Мама встретила меня своей грустной улыбкой и фразой: «Ничего, тебя вырастила, и твою малышку вырастим».

По правде сказать, всё обернулось довольно хорошо. После скоропалительного развода с его сыном, Виктор Кузьмич стал ежемесячно выдавать деньги на содержание внучки.

Сумма была довольно приличная. Да что там… очень и очень приличная! Этих «алиментов» нам вполне могло хватить на безбедное проживание втроем. Но, не избалованные жизнью и капризной халявой, мы с мамой решили откладывать эти деньги на счет, чтобы потом дать нашей Катюшке хорошее образование.

Мама моя работала в школе учительницей, а мне поначалу пришлось сидеть дома, так что часть алиментных денег мы все же тратили на себя и малышку.

Когда Катюше исполнилось три годика, я отдала ее в детский сад и наконец смогла воплотить свою мечту — отучившись на курсах визажистов, я устроилась в местный драмтеатр гримером.

Работа была несложной и творческой. Мне очень нравилось представлять лица людей чистым белым холстом и лепить из них совсем других персонажей. Это были короли с королевами, шуты и карлики, ведьмы и Бабки-Ёжки…

Работа не занимала весь день полностью, поэтому я пристрастилась читать в свободные минуты. Перебрала разные жанры и незаметно для себя буквально подсела на фэнтези. Мне нравилось читать про попаданок во времени и, особенно, в другие миры — с эльфами, гномами, орками, драконами и демонами. Больше всего меня захватывали приключения главных героинь. Кем бы в жизни ни была будущая попаданка, оказавшись в волшебном мире, она тут же приобретала магические способности или, используя какие-то очень полезные знания, начинала учить новый мир уму-разуму, повергая всех окружающих в изумление и восторг своими сверхталантами. И, конечно же, в этом мире попаданка становилась красивее и значительно моложе.

Окунувшись в очередную книжку с головой, я на время выпадала из реальности, теряясь для окружения, из-за чего не раз получала нагоняи от начальства.

Будучи человеком творческим и довольно впечатлительным, я часто представляла себя на месте главной героини. А представив, понимала, что если не получу там бонусные магические способности, то особо и поразить тамошний народ мне будет нечем. Ведь никаких таких особых знаний у меня нет. Даже готовлю я под настроение. В смысле, готовить-то я умею, но ничего особо шедеврального у меня не выходит.

Глава 5. Князь Оливер Райли

В комнате царил полумрак. У жарко горевшего камина, друг напротив друга, сидели два мужчины.

Хозяин замка полулежал в глубоком, обитом красным бархатом кресле и, зябко кутаясь в тяжёлый парчовый халат, задумчиво смотрел на огонь.

Его молодой гость примостился на краешке кресла и нервно барабанил пальцами по его подлокотнику. Взгляд его также был направлен в сторону камина, но мысли явно были далеко отсюда. Густые брови хмурились, между ними пролегла глубокая складка, явно выдавая какое-то беспокойство.

- Граф, вашей дочери на днях стало хуже. Что говорят лекари? – Молодой мужчина, мыслями вернувшись к делам насущным, повернулся к хозяину замка.

Пожилой мужчина нахмурился, его кустистые брови сошлись на переносице. Тяжело вздохнув, он ответил:

- Да, Князь. Аврора лишь ненадолго пришла в себя. Не слышит Бог отцовской молитвы. И благодарю вас за столичных докторов! Благодарю, что вы не теряете надежду и помогаете нам в нашей беде.

Молодой мужчина поднялся с кресла и, наклонившись, подбросил несколько поленьев в камин. Отблески пламени высветили его чётко очерченные скулы и плотно сжатые губы. Затем губы расслабились, говоря о том, что он принял какое-то решение. Медленно развернувшись, он подошёл к окну и снова заговорил:

- Граф, я также опечален тяжёлой болезнью вашей дочери. В моих правилах быть верным своему слову. Но в свете не зависящих от нас обстоятельств…

- Князь, - поспешно перебил говорившего хозяин замка, - одному Богу известно, когда Аврора очнётся! Возможно, это случится уже завтра…

- Вы правы, Граф. Богу известно. Но не нам. Уже четыре месяца прошло, как она заболела. И её состояние не становится лучше. – Мужчина нервно провёл рукой по смоляным волосам и бросил взгляд в окно. При свете полной луны глаза его сверкнули. – Повторюсь. Не в моих правилах отказываться от взятых на меня обязательств. - Лицо его страдальчески исказилось. Ему явно нелегко давались эти слова. – Но в свете не зависящих от нас обстоятельств…

- Месяц! – Граф поспешно поднялся со своего кресла и подошёл к собеседнику. Положив руку ему на плечо, взволнованно и моляще заглянул ему в глаза. – Прошу вас! Прошу подождать всего один месяц! Если дочь не очнётся и не пойдёт на поправку, мы объявим о расторжении помолвки. – Плечи пожилого мужчины поникли. – Даю слово чести, что это последняя отсрочка. – Развернувшись, он направился к двери. Взялся за ручку и, повернув голову, добавил: - И ещё. Прошу вас поговорить с моей дочерью. Возможно, услышав ваш голос, она придёт в себя! Ведь она так вас любила!

Гость изумлённо изогнул бровь.

- Любила!? – тихо прошептал он. – Возможно, очень странною любовью. – А затем, подняв голову, сказал громче. – Хорошо, Граф. Завтра утром я навещу вашу дочь. Но потом месяц. Я жду ещё месяц…

- Да, да, Князь, всего месяц! – Хозяин замка открыл дверь, по щеке мужчины украдкой скатилась слеза.

- Доброй ночи, Граф! – Слегка поклонившись, молодой мужчина снова опустился в кресло и надолго задумался.

Примерно через полчаса он решительно встал и, взяв со стола свечу, вышел из комнаты.

Его путь лежал в конец коридора, там, около лестницы, была комната его невесты. Уже четыре месяца он не видел девушку. Сначала она сама была против, не желая, чтобы её видели в болезненном состоянии. Но после того, как она впала в беспамятство, уже сам отец не допускал к ней никого, кроме сменяющих друг друга сиделок.

Но он должен был увидеть её, чтобы быть готовым. Князь справедливо полагал, что после нескольких месяцев тяжёлой болезни девушка значительно подурнела. А ещё он был уверен, что при его визите утром обязательно будет присутствовать её отец. И нужно будет держать лицо. Поэтому сейчас он хотел увидеть её без свидетелей.

Мужчина тихо открыл дверь и зашёл в комнату Авроры. В глубине, под полупрозрачным балдахином, словно накрытая крыльями гигантской бабочки, стояла большая кровать на ножках в виде львиных лап.

У кровати на стуле дремала молоденькая сиделка.

Князь тихо подошёл к кровати. Девушка встрепенулась и, сонно хлопая глазами, вскочила со стула.

- Ой, вы кто? – Испуганно смотря на мужчину, спросила она.

- Я жених Авроры, - ответил князь, старательно избегая смотреть на спящую девушку. Он боялся своей первой реакции и не хотел, чтобы её видел кто-то посторонний.

- Но сюда нельзя… - залепетала сиделка. - Граф запретил…

- Мне можно. Только что граф сам попросил меня проведать Аврору, - быстро ответил мужчина. Ему хотелось как можно скорее остаться здесь одному. - Иди попей чая, я немного здесь посижу, - распорядился он. Сунул сиделке в руки свечу, под локоток подвёл девушку к двери.

- Чая, - как-то удивлённо пробормотала сиделка.

Не то она удивилась «заботливому» предложению аристократа, не то просто задумалась, что неплохо бы передохнуть и выпить бодрящего напитка перед предстоящим ночным дежурством… Её смутило то, что жених молодой хозяйки застал её спящей на посту. Так или иначе, поставив свечу на комод, девушка быстро накинула себе на плечи вязаную шаль, снова взяла свечу и бесшумно выскользнула за дверь.

Наконец Оливер остался один. Он медленно опустился на стул и замер. Князь не знал, чего именно он боялся больше. Что Аврора почти не изменилась за время болезни или что очень сильно подурнела? Сделав глубокий вдох, он медленно поднял голову и посмотрел на лежащую в кровати девушку. Сердце замерло, а потом снова застучало где-то в районе горла. Мужчина почувствовал, что ему не хватает воздуха. И, резко выдохнув, шумно задышал.

Аврора не изменилась. Более того, ему показалось, что он смотрит на спящую сказочную принцессу, настолько она была хороша!

Молочно-белая кожа девушки словно слабо светилась. Еле заметный румянец слегка тронул высокие скулы. Прямой аккуратный нос, полные чувственные губы…

Взгляд мужчины скользнул выше. Её глаза были закрыты, а густые чёрные ресницы, бросая тень на щёки, хранили тайну её ярких, как молодая трава, глаз.

Глава 6. Свет в конце тоннеля

С громким криком я села в кровати. Сердце заполошно билось, вновь переживая странное падение с лестницы пятого этажа. В предрассветном сумраке, осмотревшись по сторонам, увидела знакомые стены тесного чулана, который теперь был моей комнатой.

Всё же перенеслась! - подумала я, едва прошлое и настоящее заняли места в правильном порядке. Мой первый сон в новом для меня мире был словно хронологией событий, имевших место "тогда" и "там". Для чего, интересно? Чтобы помнить? Или чтобы понять, что я не сошла с ума? Как случился перенос и почему, придётся разбираться позже. А сейчас мне нужно было как-то приспосабливаться в новой реальности.

Прокричал петух.

Всё же хорошая вещь - самопрограммирование! Я действительно умудрилась встать до первых петухов. Но в том-то и дело, что встать. Просыпаться мой организм категорически отказывался. Откинув тонкое, всё в прорехах одеяло, я зябко поёжилась. Да, а ночи здесь прохладные. Тем более что отапливать чуланы ещё никто не додумался. Спустив ноги с кровати, я нащупала деревянные башмаки и поморщилась. До крайности неудобная обувь! А мои, привыкшие к обуви из совсем другого материала ступни, уже давно просили бактерицидный пластырь. Но проси не проси, а такого здесь уж точно не сыскать.

И так, обувшись и кое-как отряхнув мятое платье, я выглянула в коридор. Было тихо. Едва проснувшийся организм настойчиво просил посетить комнату задумчивости. Я оглянулась на кровать, под которой обитала моя личная «ночная ваза». Представив, что я с горшком наперевес столкнусь с кем-то в коридоре, я сразу отмела идею брать сей предмет с собой в разведку.

Но нужно торопиться. Скоро начнут просыпаться слуги, а я тут такая «в одних усах». Хорошо, наверное, что я себя в зеркало не вижу. Та ещё, наверно, замарашка, да ещё в старом мятом платье! С этими мыслями я тихонько вышла в коридор. Деревянные башмаки предательски зацокали о деревянный пол. Я замерла и, с сожалением сняв с себя это деревянное безобразие, словно привидение, заскользила по направлению к лестнице.

До первого этажа я никого не встретила, повернув налево, прошла мимо кухни в самый конец коридора. Открыла внутреннюю щеколду задней двери и вышла на улицу.

Утренний влажный воздух мгновенно пробрал до костей. Стуча зубами, я обула это нечто, именуемое здесь обувью, и быстро добежала до деревянных удобств.

Уже выходя, услышала, как первый петух возвестил о том, что утро наступило. Нужно торопиться! Оглядевшись по сторонам, мельком обратила внимание на многочисленные дворовые постройки и сам замок, сплошь увитый плющом. Решив, что у меня ещё будет время как следует осмотреться, я подбежала к колодцу, крытому деревянной треугольной крышей и с дверцей в её торце.

- А что, умно! Никто не упадёт и мусор не нападает!

Оглядевшись вокруг и не увидев ведра, я здраво рассудила, что, скорее всего, оно находится внутри колодца, привязанное к концу верёвки. Во всяком случае, так крепили ведро в деревне у моей бабушки.

Открыв довольно тяжёлую дверцу, я заглянула внутрь. Далеко внизу поблёскивала поверхность колодезной воды. Но ничего похожего на ведро я пока не обнаружила. Да и темно было ещё, собственно говоря. Решив, что оно висит слишком низко, я просунула в дверку плечи и наклонилась ещё ниже, одновременно пытаясь правой рукой нащупать невидимую в темноте верёвку. Как чьи-то руки схватили меня за талию, а грубый голос произнёс что-то вроде: «Вот ты где»!

Я, всегда боявшаяся разных маньяков и поэтому старавшаяся всю жизнь выглядеть как можно более незаметной и неинтересной для них, поняла, что мой собственный персональный маньяк поджидал меня именно здесь! Эти мысли стрелой пронеслись в моём объятом ужасом мозгу, и моя отлетевшая душа полетела в туннель…

Ан нет! Душа, похоже, ещё при мне. А вот тело как раз сейчас падает в колодец, чтобы расстаться с этой душой! Как глупо и обидно! А ведь только новая жизнь началась!

Никогда не верила, что перед смертью человек успевает увидеть всю свою прожитую жизнь. Ну, пока так и продолжаю не верить. А вот то, что в голове успевает промелькнуть целая прорва умных мыслей… Это я хоть где подпишусь!

Но сколько верёвочке не виться, а в воду всё же падать.

Умные философские мысли одним махом вытеснила из моей головы студёная колодезная водица. Плавать я умела, ну, почти умела. Три метра туда и два обратно, по-собачьи. Но тут-то особенно не развернёшься!

Я просто барахталась, поднимая фонтаны брызг. А сверху мне кто-то что-то кричал. Но эхо в колодце, плеск воды и моя паника не давали мне услышать ни слова. Стараясь дышать спокойнее и при этом не прикусить себе язык клацающими от холода зубами, я всё же подняла лицо вверх. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как прямо мне на голову падает ведро! – А вот и ты! Мы нашли друг друга, - была моя последняя мысль, так как ведро нашло меня первое.

***

Я медленно приходила в себя, нежась в тёплой, уютной постельке и радуясь, что я дома, а этот ужасный сон про попаданку в тело служанки был только сном…

- Вы думаете, я именно так пришла в себя!? Так, как обычно пишут в дамских романах!? Как бы не так!

Я пришла в себя резко, от колкой соломы, впивавшейся мне в бока и спину. С ясным пониманием, кто я теперь и где нахожусь. Хотя нет, не совсем. Сквозь мои сомкнутые ресницы пробивался свет. И свет этот был явно дневным, а не от свечи. Так что, где бы я ни лежала сейчас, то явно не у себя в каморке.

Но второй моей мыслью была совсем неожиданная и немного злорадная! – Я всё же искупалась! И даже умудрилась платье освежить! – Хотя, по ощущениям, мокрой я не была. Одно из двух: или я так лежу уже давно, и платье успело на мне высохнуть, или… меня кто-то переодел.

Ладно, об этом я подумаю позже.

Рядом со мной слышались приглушённые голоса. Два женских и один мужской. Мужской явно принадлежал тому «маньяку», из-за которого я упала в колодец. А вот женские… Я прислушалась. Мила! Первый, приятный, с ноткой озабоченности в голосе, точно принадлежит главной поварихе замка. А вот второй, истеричный, местами шипящий, с клацающими металлическими нотками в конце каждой фразы… Да это же голос экономки! Как там её? Ага, вспомнила, Гарния! Значит, будешь Гарпия!

Глава 7. Мой - чужой жених

- Как это кто мы!? – Первым отмер высокий парень, косая сажень в плечах. – Ядвига, ты что, и меня не узнаёшь? – дрожащим, прерывающимся голосом произнёс он. – Ядвига, это же я, Вильям! Твой жених!

- Какой ещё жених!? – мгновенно взвилась экономка и визгливо разразилась потоком брани.

Я же, глядя на новоявленного жениха, понимала, что теперь и из всего этого придётся как-то выпутываться. Выходит, кроме тела, мне ещё и чужой жених достался. И я принялась внимательно разглядывать своё «приобретение».

На первый взгляд, парню было лет двадцать пять-тридцать, лицо широкое, добродушное, синие глаза под непослушной светлой чёлкой смотрели на меня насторожено и выжидающе. Волосы у него были цвета спелой пшеницы, и василькового цвета глаза смотрелись, как яркий цветок на пшеничном поле. Уголки полных, с чётко очерченным контуром губ, чуть подрагивали. Как будто он хотел улыбнуться, но не решался. А он очень даже симпатичный! Мысленно вынесла я вердикт своему «жениху».

- Даже и не думай! – змеёй прошипел у меня в голове женский голос.

Я резко села на постели, широко открыв глаза и ловя ртом воздух.

- Ой, ей, кажется, стало хуже! – испуганно охнула Мила и с жестом отчаяния прижала руки к груди.

- Да притворяется она! – вынесла свой вердикт экономка. И, поджав губы, посмотрела на меня испепеляющим взглядом.

- Да какое там! – Опять заохала повариха. – Вы на шишку на её голове посмотрите! Я таких больших отродясь не видела! Знатно её ведром приложило. – Горестно покачала женщина головой и, намочив в тазу с водой тряпку, приложила к болезненно пульсирующему месту на моей многострадальной головушке.

Я зашипела сквозь зубы. И правда больно! А ещё щиплется. Видимо, кроме шишки и ссадина есть. Как бы какую инфекцию мне этой сомнительной чистоты тряпкой не занесли!

Мягко нажав мне на плечо, Мила снова уложила меня в постель.

Мысли лихорадочно метались в голове. Что это только что сейчас было? Я что, схожу с ума? Кто это сказал: «Даже не думай»!? Я же совершенно отчётливо это слышала!

Вильям снова мне что-то сказал и взял за руку. Не успел он это сделать, как снова моя голова взорвалась потоками брани ревнующей женщины:

- Я же тебе сказала! Даже и не думай захапать моего жениха себе! Ведьма! Тело у меня отняла, а его отнять не позволю! Если уж нам с ним быть не судьба, то и тебе он не достанется! – разорялась незнакомка в моей голове.

По всей видимости, в тот момент у меня было настолько ошарашенное и растерянное лицо, что, похоже, в мою потерю памяти поверила даже вредная экономка. Нахмурив брови, Гарния велела всем идти по своим рабочим местам.

Перечить ей не стал никто. Вильям, грустно посмотрев на меня, снова на секунду взял в руки мою кисть и тут же отпустил. Но я всё же вздрогнула. Не от прикосновения, а в ожидании новой порции брани от невидимой оппонентки. Парень, пожелав мне скорейшего выздоровления, быстро вышел из комнаты.

Мила лишь кивнула и тенью последовала вслед за ним, оставив меня одну с экономкой. Та некоторое время молча продолжала сверлить меня взглядом, а я спокойно смотрела на неё. Видимо, не дождавшись какой-то нужной ей реакции, женщина произнесла:

- Не боишься. Значит, не врёшь. Хорошо, сегодня можешь отлежаться. А завтра… завтра посмотрим, что с тобой делать. – С этими словами экономка развернулась и вышла вон.

Я осталась одна. Громко выдохнув, только теперь поняла, что всё это время была как комок нервов. Сделала несколько вдохов-выдохов, напряжение постепенно уходило.

Прислушалась к себе. Вроде бы ничего не болит. Не считая болезненно пульсирующей шишки у меня на голове.

Глава 8. Что имеем - не храним

Некоторое время я неподвижно сидела на кровати. Одновременно с пульсирующей болью в ударенной голове, там ещё билась какая-то важная мысль! Очень важная! Всего одна фраза! Но она объясняла всё. И вдруг я вспомнила!

- «Тело у меня отняла…» - вот что прокричал голос у меня в голове!

Меня бросило в жар. Я в ужасе прижала холодные ладони к вспыхнувшему лицу. Боже мой! Мало того, что я оказалась в чужом теле, и я не знала, что стало с личностью, Душой, если хотите, бывшей его владелицы. Но, как говорится: «Сердце не знает – душа не болит» (своя, в смысле). Но ведь всё обстоит ещё хуже! Я «отжала» тело от всё ещё находящейся там личности! Просто потеснила её в самые дальние закоулки собственной черепушки (или всё же ещё её?)! Я застонала. А я-то думала, что хуже уже быть не может! Так вот кто плакал и подвывал у меня в голове, когда я первый раз очнулась в этом теле!

Но почему с тех пор она не давала о себе знать?

Я прислушалась к себе. В голове тишина.

- Эй! Ты там? – позвала я вслух. Но мне никто не ответил. То же самое я сделала мысленно. В ответ – тишина.

Ну что ж, решила я. Как захочет поговорить, объявится! Во всяком случае, я теперь знаю чего ожидать. А там мы уж вместе и подумаем, как быть! Хотя тут хоть думай, хоть не думай… Тело-то одно! Ни делением, ни почкованием ему никак не разделиться…

И чтобы уж совсем не сойти с ума, как обычно в сложных случаях, я решила поступить, как Скарлетт[1] – подумать об этом завтра! Ну, или когда бывшая хозяйка тела объявится.

Приняв самое верное в данной ситуации решение, я огляделась по сторонам.

Даааа… Вот такую бы мне комнату! Она была большая, светлая, с двумя огромными окнами, выходившими в сад! На окнах лёгкие прозрачные занавески… Мебель грубовата, по местной моде, но из светлого дерева, со всякими резными финтифлюшками. Но самое главное, на стене я увидела ЗЕРКАЛО!!! Небольшое, мутноватое, но это было зеркало!

Я резко вскочила с кровати и тут же схватилась за её спинку, а потом одной рукой за голову. Она кружилась, и ещё в ней кто-то усиленно стучал молоточками по наковальне. Хорошими такими молоточками, кувалдами прямо! Я поморщилась и присела на край постели. Несколько минут неподвижности принесли свои плоды. Головокружение прошло, и молотки в голове стучали уже значительно тише.

Медленно встав, чуть постояла и маленькими осторожными шажками направилась к своей вожделенной цели – к зеркалу!

Ну, подошла. Стою. А голову поднять боюсь. Ведь пока я себя не увидела, ещё есть надежда. Фффу. Выдохнув, я медленно подняла голову и посмотрела на себя в зеркало.

Только теперь я поняла, чего именно лишилась! Имея яркую, интересную внешность с правильными чертами лица, я маскировала её гримом все свои школьные годы, да и зрелые! Теперь же я, наверное, отдала бы всё на свете, лишь бы вернуть её! Я бы улыбалась всем собакам и алкашам, да я бы ходила под ручку с каждым потенциальным маньяком!

С такими грустными и, собственно, ни чего не способными теперь изменить мыслями, я смотрела в маленькое мутное зеркало на новую «себя».

Собственно говоря, Ядвига не была уродиной. Вовсе нет. Но её простецкое, чисто деревенской девушки лицо слишком уж разительно отличалось от того, какое у меня было в моей уже прошлой жизни.

Теперь мне досталось кругленькое личико молодой, примерно восемнадцатилетней девушки, с большими тёмно-зелёными глазами, бровками «домиком», светловато-рыжеватыми ресницами и каштановыми волосами. И дополнял всё это небольшой носик «картошечкой».

Слёзы сами закапали из больших грустных глаз с «коровьими» ресницами. И да, на «коровью» (в моём представлении) грудь. Размер четвёртый, при моей прежней хорошей «двоечке». Большего в это крохотное зеркальце было не разглядеть.

Я медленно вернулась на кровать и, снова нырнув под мягкое и лёгкое одеяло, свернулась в комочек, постаралась уснуть. А слёзы всё катились и катились из моих глаз, так что скоро под моей щекой образовалось большое мокрое пятно.

Перевернув подушку другой стороной, я решила, что подумаю обо всём этом завтра. И, похоже, сразу уснула.

Глава 9. С ног на голову

Разбудили меня две вещи одновременно. Одна определённо очень приятная, вторая совсем наоборот. Второй оказался яркий солнечный луч, светивший мне прямо в глаза. Да так, что открыв их, ещё некоторое время видела перед собой расплывающиеся чёрные пятна.

Но при этом мой нос чутко уловил божественный запах свежесваренного кофе. А жизнь-то определённо налаживается! Не думала я, что в этом примитивном мире есть мой любимый напиток. Ведь именно с него начинался каждый день моей прошлой жизни.

Ну да ладно. Смысл жить воспоминаниями!?

Потерев глаза и, наконец, избавившись от «мушек» в них, я осмотрелась по сторонам. Та же чудесная светлая комната, большие окна, смотрящие на сад… Стоп! Я, забыв про кофе, вскочила и, схватившись за спинку кровати, так как голова немедленно закружилась, присела на постель. Только тут обратив внимание, что одета я в лёгкую кружевную сорочку, судя по всему, совсем не полагающуюся мне по рангу. Ну да ладно. Оглядевшись, я увидела миленькое платье бежевого цвета, висевшее на спинке стула. Решив не экспериментировать со своей кружащейся головой, осторожно встала и, подойдя к стулу, оделась. Платье село как влитое! Единственный минус — в нём моя грудь стала ещё заметней. Решив разобраться со своей внешностью позже, первым делом я подошла к окну.

Так и есть! Мне это не показалось. Это окна первого этажа! За которыми виднелся довольно большой сад. Но, насколько мне известно, в замке весь первый этаж состоит из правого крыла, где находятся хозяйственные помещения с кухней, и из левого, где размещаются хозяйские обеденный и бальный залы. И никаких жилых комнат!

Удивлённо хлопая глазами, я отвернулась от окна. И тут же мой взгляд упал на маленький сервировочный столик, стоящий справа от кровати. Медленно подойдя к нему, мысленно захлопала в ладоши. Похоже, с момента моего появления в этом мире это будет моя первая ВКУСНАЯ еда!

Присев на краешек кровати, я осмотрела своё богатство: поджаренные до золотистой корочки гренки, маслёнка с кусочком желтого масла, вазочка с клубничным вареньем, красиво закрученные свежайшие рогалики, воздушный омлет и исходящая паром горячая чашка крепкого кофе. Тут же ещё стоял кувшинчик со сливками. Но его я проигнорировала, так как пью только чёрный кофе.

Похоже, что я первый раз в жизни ела с закрытыми глазами. Конечно же, омлет накалывала на вилку с открытыми глазами, и мазала маслом гренку тоже. Но ела, медленно пережёвывая, именно с закрытыми глазами. Мне хотелось прочувствовать вкус как можно лучше и… запомнить его. Так как что-то мне подсказывало, что скоро придёт моя персональная «ведьма Гарпия» и вернёт меня в мою кладовку без окон. А перед этим нагрузит самой чёрной работой, как мачеха Золушку из сказки.

Задумавшись о своих грустных перспективах, я даже о еде забыла. Хотя, если хорошенько подумать, перспективы эти ещё могут быть очень даже и ничего! В конце концов, я же память потеряла! Вот и учите меня всему заново!

Короче, решив воспользоваться подвернувшейся возможностью по максимуму, я с воодушевлением вернулась к прерванному завтраку.

В этот момент в дверь постучали.

- Войдите! — сказала я.

В дверь мышкой проскользнула Мила.

Я расплылась в улыбке и чуть было себя не спалила, признавшись, что помню её. Обижать хорошую женщину мне вовсе не хотелось, но я же на самом деле ничего не знала ни об этом мире, ни о внутренних порядках замка, ни даже об обязанностях Ядвиги, то есть теперь моих. И поэтому мне нужно всё это узнать, не вызывая к себе ненужных подозрений.

- Доброе утро! – улыбнулась я поварихе. – А я вас помню.

Женщина радостно всплеснула руками.

- Вчера видела, - продолжила я.

Лицо Милы расстроено вытянулось.

- Деточка! – воскликнула она. - Да как же так! А я уж надеялась, что поспишь, отдохнёшь и всё само вспомнится!

Я в ответ лишь грустно вздохнула и пожала плечами. Потом, похлопав около себя по кровати рукой, пригласила её присесть. Она подошла, села.

- Ядвига, ну что ты хоть помнишь-то!? – с сочувствием глядя на меня, спросила повариха.

- Ну, - облизывая ложечку с вареньем, задумчиво произнесла я. - Помню, что меня зовут… зовут… как-то на «А».

- Чудесно! – заулыбалась женщина. - А что ещё? Что!? – взвилась она. - На какое это на «А»!? Ядвига тебя зовут!

Отложив предмет сервировки, я «по-настоящему» задумалась.

- Я знаю, как называется еда на столе, все вещи в комнате, но… я не помню вас, и ту женщину, и светловолосого парня и… что я делала в этом доме…

- Доме!? – так и взвилась повариха. - Ты про какой дом-то говоришь?

- Как про какой!? – «Удивилась» я в ответ. - Про этот! А разве есть ещё другой!?

Мила с оханьем приложила руку ко рту. В её взгляде плескалась паника.

- А замок! Замок ты помнишь? – в её глазах уже стояли слёзы.

- Настоящий замок? С башенками? – надеюсь, мои глаза загорелись неподдельным восторгом и удивлением.

Женщина вытерла слезу.

- А Вильяма ты совсем-совсем не помнишь? – уже всхлипывала она.

Я в ответ просто покачала головой.

Иииииии… - затянула женщина.

Несколько минут она самозабвенно плакала и причитала, утирая лицо накрахмаленным фартуком.

Я почувствовала себя последней дрянью. Но в моей ситуации выбирать не приходилось. Вздохнув, я осторожно погладила плачущую женщину по плечу и тихо сказала:

- Не плачьте! Я же жива-здорова. А память, я надеюсь, скоро вернётся. Если уж на то пошло, то это я должна сейчас рыдать, а не вы, - добавила я ворчливо.

- И то верно! – вытирая слёзы и высмаркиваясь в передник, сказала повариха. И ещё раз, глубоко вздохнув, улыбнулась мне.

- Вы мне всё-всё расскажите, пожалуйста, и тогда, возможно, я всё быстро вспомню! – улыбнулась я ей.

В этот момент, громко хлопнув дверью, в комнату влетела экономка.

На лице женщины прямо-таки было написано решительное желание устроить скандал и разнос всем, кого она встретит.

Глава 10. Граф Ларион Саян

Хозяин замка, Ларион Саян, не торопился вылезать из постели. Он снова чувствовал с левой стороны груди острую боль. Медленно спустив ноги с кровати, мужчина потёр рукой болезненно горящую область сердца.

Граф был уже немолод и всё чаще испытывал эту боль по утрам. А ещё когда волновался, а волновался в последнее время он очень часто. Вот уже четыре месяца Ларион не находил себе места от беспокойства за свою дочь.

То, что сначала казалось обыкновенной простудой, теперь превратилось в полное беспамятство его любимой дочери. В процессе болезни ей становилось всё хуже и хуже, она была вялой, часто и подолгу спала, почти ничего не ела. Это продолжалось почти месяц, и вот в один из дней девушка не проснулась вовсе.

Тогда его сердце дало первый серьёзный сбой. В тот момент Ларион подумал, что его любимая и единственная дочь покинула его навсегда!

Но, к счастью, выяснилось, что Аврора жива.

Прибежав к постели дочери, граф бросился в своем горе обнимать ее. Именно тогда он почувствовал, как на ее шее бьется тонкая голубая венка.

Мгновенно были созваны лучшие светила медицины. Они по очереди осматривали его дочь, простукивали и прослушивали, но так и не смогли понять, что же с ней случилось и почему она не приходит в себя.

С тех пор прошло два месяца! Два месяца ежедневных переживаний и мыслей о дочери. Все это время у ее постели круглосуточно дежурили лекари и их помощники.

Случись такая беда с бедным человеком, он давно бы уже умер от истощения. Но граф, к счастью, имел достаточно средств, чтобы оплачивать дорогостоящие услуги столичных лекарей. Благодаря их ухищрениям Аврора получала питание в виде жидкой кашицы, которую ей вливали в рот с помощью специальной длинной трубки.

Чего ожидать дальше, граф не знал. Все его планы полетели в тартарары. Ведь незадолго до болезни дочери он готовился к ее свадьбе с достойным молодым человеком, тридцатидвухлетним сыном его добрых друзей, князем Оливером Райли.

Граф давно знал его родителей, это было уважаемое, но недавно обедневшее семейство.

А причина оказалась довольно банальной. Практически все состояние было потрачено старым князем Райли на лечение его жены и матери Оливера. Однако, несмотря на все усилия, спустя два месяца мать Оливера тихо скончалась.

Брак между Авророй и Оливером был договорным. Его дочь должна была получить титул княгини Райли и заботливого молодого мужа. Князь Райли получал красавицу-жену и все ее состояние в качестве приданого. Граф Саян надеялся, что Оливер сможет грамотно распорядиться состоянием и приумножить его.

Теперь, когда Аврора серьезно больна и практически при смерти, и так тщательно заработанное состояние уходит на оплату услуг лекарей, неизвестно, что будет дальше.

Даже если дочь выживет и поправится, согласится ли Оливер взять в жены обедневшую графиню? Хотя, как казалось графу Лариону в редкие моменты общения Оливера и Авроры, между молодыми людьми возникла симпатия. Да что там симпатия! Между ними просто искры проскакивали!

Додумать эту жизнеутверждающую мысль граф не успел, потому что, практически не постучавшись, в его спальню ворвалась экономка Гарния. Женщина была в ужасе! Ее прическа выглядела как растрепанное воронье гнездо, а лицо, обычно невозмутимое, как маска, было искажено страхом.

Гарния обвела комнату невидящим взглядом и, с трудом сфокусировав его на лице хозяина, тихо прошептала:

— Душа вашей дочери вселилась в тело служанки.

Затем глаза женщины закатились, и она упала у самого порога комнаты.

Звук падения второго тела заглушила мягкая перина кровати.

Глава 11. Я осваиваюсь

Когда, наконец, Мила ушла, я стряхнула с колен крошки и снова подошла к зеркалу. Некоторое время задумчиво изучала себя в зеркале. М-м-м-да. И рта открывать не надо, чтобы понять, что перед вами стоит чистокровная крестьянка.

Вот если бы бровки подщипать, да носик с помощью тёмного консилера сделать визуально уже, да реснички тушью подкрасить... Короче, во мне придирчиво поднял голову визажист-гримёр! И я тут же загрустила по моей замечательной чудо-сумке визажиста, где у меня было множество различных тюбиков и коробочек, которых мне, увы, больше не видать! Грустно вздохнув, я подошла к окну и засмотрелась на красивые раскидистые деревья.

Кое-где на ветках ещё виднелись цветочки с полуоблетевшими розовыми лепестками. Я оживилась, подумав, что, если только отцвели сады, то сейчас примерно май месяц, конец весны! Люблю весну! Получается, впереди ещё много тёплых дней. Дней, которые я могу провести на свежем воздухе, раз уж попала из душного города куда-то очень далеко во времени и пространстве от «каменных джунглей».

Хотелось немедленно увидеть, что же там за деревьями. Да, кстати, я так и не осмотрела территорию замка. Насколько я помню, мне никто не приказывал сидеть в комнате и никуда не выходить. Поэтому мне немедленно захотелось выйти на улицу!

Но для начала я внимательно осмотрела себя.

На мне было длинное платье из грубоватой ткани. Но его нежный бежевый оттенок говорил о том, что пряжа была окрашена. Получается, что одета я довольно достойно, не как служанка. Так что выйти погулять в таком виде совсем не зазорно, скорее наоборот. Я покрутилась, оглядывая себя так и этак. Но без зеркала мало что можно было понять. Грустно кинув взгляд на маленькое тусклое зеркало на стене, поняла, что оно мне тоже мало чем поможет. Разве что…

Подойдя к нему, я внимательно принялась рассматривать самый верх платья. Увидела небольшой целомудренный V-образный вырез горловины, закрытые плечи, втачной рукав по линии плеча, сами рукава на три четверти. Довольно плотная, добротная ткань красиво облегала и мою… выдающуюся грудь. Но тоже всё в пределах приличий.

Я даже толком и не поняла, кому это платье принадлежало раньше. Главное, на вид оно было новым, чистым, и мне нравилось.

Ну что ж, пора, пожалуй, выйти на прогулку. Я огляделась в поисках какой-нибудь обуви. И вдруг, похоже, начинается моя везучая полоса! У кровати, с противоположной стороны от сервировочного столика с завтраком, стояли очаровательные туфельки-лодочки, которые прекрасно сочетались с моим платьем. Я немедленно обула их, и по моему лицу расплылась счастливая улыбка довольного человека!

После тех ужасных, сбивших и натёрших мои непривычные к такому грубому обращению ноги деревянных башмаков эти, из тонкой, хорошо выделанной кожи черевички показались мне просто райским облаком!

Несколько раз подпрыгнув на месте, я с радостной улыбкой на лице выбежала из комнаты. Пройдя через полутёмный коридор, оказалась в маленькой уютной, пахнущей деревом прихожей, а затем толкнула тяжёлую дверь на улицу. С порога в лицо мне пахнуло просто божественным ароматом цветущего сада! Волосы шевелил игривый лёгкий ветерок. Было тепло, но уже ощущалось, что день будет жарким.

Ещё раз глубоко вздохнула нежный аромат цветов и огляделась. Посмотрев на дом, из которого вышла, я была просто очарована. Передо мной стоял простой бревенчатый дом с двускатной, покрытой красной черепицей крышей и большими панорамными окнами. Даже снаружи он производил очень приятное впечатление и выглядел уютным! А уж зная, каков он внутри…

Я вздохнула, подумав, что в таком «шалаше» я совсем была бы не против на «Рай» с любимым. Но тут же настроение было омрачено мыслями о том, кто я теперь и что внимание понравившегося мне мужчины мне уж точно не светит ни при каком раскладе.

Вздохнув, я постаралась отогнать от себя невеселые мысли, сосредоточившись на изучении окружавших меня построек. А точнее, тех, что были прямо передо мной. Метрах в ста позади дома жениха Ядвиги возвышался мрачный и поистине монументальный замок!

Всё, как в лучших исторических романах! Его стены были выложены из серых, поросших мхом камней. Замок был четырехэтажным, имел узкие бойницы окон и что-то под крышей, напоминающее мансарду. Венчали всё это великолепие несколько башенок, расположенных на самой крыше и имевших неизвестное назначение. И как вишенка на торте — густые заросли плюща, оплетающие потемневшие от времени стены этого монументального строения и затеняющие некоторые и без того узкие окна.

Хозяйственных построек я так и не увидела. По всей видимости, они расположены с противоположной стороны замка. Но у меня сейчас совсем не было желания их осматривать. Я хотела немного пройтись по саду, чтобы обдумать сложившееся положение и решить, какой линии поведения мне стоит придерживаться, когда начнется заварушка. А то, что она начнется, у меня не было никакого сомнения!

Да, Яна. Хотела неспокойной жизни, возьми и распишись! — с такой «жизнеутверждающей» мыслью я развернулась и, заприметив между деревьями узкую тропинку, медленно побрела вглубь сада.

Глава 12. Князь Оливер Райли

Я не выспался. Спал плохо, так как уснуть удалось только под утро. Настроение было ни к чёрту, хотя я никак не мог понять, что же именно не так. Какая-то навязчивая мысль зудела мухой в моей голове, никак не желая оформиться во что-то более ясное.

Меня разбудил солнечный луч, который светил прямо в левый глаз. Я прикрыл лицо рукой и открыл глаза. За окном было уже светло, светило солнце.

Встав с кровати, я подошел к окну и выглянул наружу. Судя по положению солнца на небе, уже давно должен был прийти лакей, чтобы пригласить меня к завтраку. Я сомневался, что мог не услышать стук в дверь. Возможно, он немного задерживается?

Чтобы не предстать перед прислугой в неподобающем виде, я быстро умылся, оделся и обул сапоги. Завязывая шейный платок, я подошел к окну.

Со второго этажа хорошо был виден большой яблоневый сад, раскинувшийся далеко за пределы замковой ограды. Упрямый узел шейного платка никак не желал завязываться. Я скосил глаза на ворот своего камзола и резкими нервными движениями принялся развязывать окончательно запутавшийся платок. Когда же снова посмотрел в окно, то увидел незнакомку в светло-бежевом элегантном платье, идущую куда-то по узкой садовой тропинке.

И тут я вспомнил то, что заставляло меня с самого утра чувствовать смутное беспокойство. Аврора! Я обещал графу нанести визит его дочери. Если бы можно было этого избежать, то с удовольствием это бы сделал. Пожалуй, я был бы рад какому-нибудь важному и срочному делу, которое вынудило бы меня спешно покинуть замок. Но на это было мало надежды.

Наконец упрямый узел позволил себя завязать. Удивленный тем, что за мной до сих пор не послали, решил сам спуститься в гостиную. Бросив взгляд в зеркало, вышел за дверь.

Обслуга, словно суетливые муравьи, сновали в разных направлениях, спеша по одним только им известным делам. Девушки-горничные, не поднимая на меня глаз, приседали в поспешном реверансе и торопились быстрее уйти с моего пути.

Дойдя до конца коридора, я нерешительно остановился у комнаты Авроры. Поднес руку к ручке двери, но тут же отдернул, словно чего-то испугавшись, и поспешил спуститься на первый этаж.

Предупредительный швейцар, уважительно поклонившись, открыл мне двери в гостиную. Накрытый к завтраку стол и два лакея, замершие молчаливыми статуями за спинками пустующих стульев, встретили гнетущей тишиной.

Нахмурившись, я прошёл к своему месту. Лакей предупредительно отодвинул мне стул.

Я недоуменно посмотрел на пустующее место Графа. Как-то всё сегодня было не так. Обычно к завтраку меня приглашал личный камердинер Хозяина замка. Что являлось доказательством особого отношения к гостю.

Сегодня я также ожидал приглашения навестить Аврору. Но ни к ней, ни к завтраку я приглашен не был. Я уж и не знал, как мне поступить, так как приступать к трапезе, не дождавшись Хозяина дома, было грубо и невоспитанно.

Не успел я решить, как быть в данной ситуации, как в гостиную вошёл Граф Саян. Встав, я поприветствовал Хозяина дома. Но сам Граф, похоже, не заметил даже присутствия в гостиной кого бы то ни было. Он быстрой нервной походкой подошёл к своему месту и тут же, развернувшись, пошёл в направлении окна. Его порывистые и суетливые движения выдавали сильное душевное волнение, в котором явно пребывал Граф.

Я озадаченно следил за метаниями пожилого мужчины, не решаясь первым нарушить затянувшееся молчание. И предположил, что если бы были плохие известия по поводу Авроры, то её отец прямо сказал мне об этом.

Наконец граф Саян резко обернулся и, вперив мне в глаза взволнованный пытливый взгляд, сказал:

— Сейчас ко мне приходила экономка Гарния. Она считает, что в одну из горничных вселился дух моей дочери Авроры.