Моё пушистое величество 2

1

Второй том трёхтомника. Первый том можно найти здесь:

https://litnet.com/shrt/td9G

*

**

Я бежал по крышам, вгоняя когти в черепицу, совершая отчаянные прыжки, не оглядываясь.

Падать было нельзя; внизу текло серое попискивающее море, сверкая глазами и скаля жёлтые зубы. Крысы пытались залезть на крышу (некоторым удавалось), они карабкались на фонари, падали, но не отступали, постепенно окружая со всех сторон. Я подумал вдруг: “Забавно, что фамилиару можно использовать магию для защиты жизни хозяина, но не своей собственной.”

Эта жизнь, она всегда полна забавных вещей.

Между тем, я неизбежно слабел.

То ли крысы были не совсем крысы (что ожидаемо, учитывая семиглавую срань на пихте), то ли этот день выпил из меня все соки (что тоже нельзя отрицать), но силы утекали, как вода. Причём чем больше вокруг оказывалось крыс, тем слабее я становился.

Когда тебя загоняют, как зверя, не давая ни секунды на размышления и расслабление, финал может быть только один: ты совершишь ошибку. Я не был исключением: в какой-то момент координация меня подвела, и я оступился. Выровнялся, на этот раз повезло, но одна из крысок успела меня коснуться.

И тут надо сказать: что бы ни думали обо мне всякие гаремные котики, я не какой-то там привыкший к неге фрагильный комнатный цветочек (разве что та розочка, что подарила тётя, да-да). Со мной бывало разное интересное, включая пытки, ментальные и физические, сломанные в нескольких местах конечности, яд, прожигающий внутренности… Собственно, список можно было бы долго продолжать, и едва ли он мог бы быть приятным чтивом. Сам факт: у меня была весьма насыщенная жизнь.

И да, при всём при этом, прикосновение к чудной крыске я внёс бы в список десяти самых неприятных переживаний в моей жизни.

Это сложно описать словами даже, если честно. Ощущение было одновременно и ментальным, и физическим, как будто обиды всех лет навалились на меня скопом. Боль от старых ран, оставленных предательствами, и тени страхов, и горечь всех пережитых обид… Оно наполнило меня, требуя выхода, вызывая ярость и жажду драки.

“Сражайся с нами, — шелестело вокруг, — стань самым сильным. Стань нашим королём!”

Я мысленно послал их в Бездну, хотя и сам понимал: где-то примерно там их дом родной. Чем бы эти твари ни были, но они точно не имеют отношения к нормальным крысам.

И как же я попал.

— Беги к лесу.

Очередной голос в голове не радовал, потому что был, с большой долей вероятности, ловушкой. Когда за тобой несётся огромная стая неких ментальных тварей, лучше вообще не прислушиваться к тому, что может звучать в голове, если хочешь ещё немного пожить.

С другой стороны, а какие у меня, собственно, варианты?

— Беги к лесу. Я укажу и немного расчищу дорогу, дальше — пробивайся.

Это была ловушка с вероятностью, которую я даже не хотел высчитывать, чтобы не расстраиваться.

Любой загонщик пытается отделить жертву от стада, это нормальное положение вещей, касается ли это хищников из дикой природы, ментальных тварей или “добрых людей” с масляными улыбками. Это один из законов выживания.

С другой стороны, а что мне остаётся? Почти все пути перекрыты, кольцо крыс сжимается, силы кончаются. При этом, я не в той форме прямо сейчас, чтобы развеять ментальных тварей силой “равновесия и спокойствия, веры и неверия”, или как там оно всё называется. Рискну попробовать, если уж совсем загонят в угол, но…

— Показывай дорогу, — сказал я голосу в своей голове.

Тут же поднялся ветерок.

Ну знаете, тот самый лёгкий утренний бриз из шутки, который игриво подбрасывает в воздух быка с телегой? Ну да, именно он.

Ветер взметнул стену снега, настолько плотную и острую, что меня чудом не смело с крыши. Маленькие хрупкие снежинки, закружившись, прорезали глубокие следы на черепице и кое-где оставили царапины на моей шкуре.

— Эй!

— Потерпишь. Зато они не видят тебя, и не слышат тебя. Как и ты их. Поспеши, это временное решение. Город… не принадлежит мне, я не смогу защитить тебя здесь.

— Куда? — видимость была даже не на нуле, а где-то на отрицательной отметке — в том смысле, что для оценки видимости надо бы открыть глаза, что в данных обстоятельствах примерно равносильно тому, чтобы их лишиться.

— Не притворяйся, что тебе так уж нужны глаза, чтобы видеть.

— Ты предлагаешь мне медитировать, что ли?

— У тебя есть идеи получше?.. Прекрати тратить мои силы и сконцентрируйся на чутье. Позволь ему себя вести сквозь тёмную сторону подпространства.

— Я не умею погружаться в подпространство так глубоко!

— Ты уже в нём, поздравляю. Жизнь полна удивительных открытий. А теперь перестань тратить мои силы на всякий идиотизм и прислушайся к зову.

Не сказать чтобы у меня было много вариантов, не так ли? Я потряс головой и заставил себя максимально успокоиться. Было это… сложно. Мягко говоря. Но на что только не бываешь способен, когда выбора практически нет! Потому я вдохнул холодный воздух и выдохнул, стараясь отрешиться от острого снега и самого себя…

Вышло на удивление легко.

Всего пару мгновений назад вокруг бушевала острая метель, вокруг меня и внутри меня; но холод вокруг отличался от того, что обычно докучает телу. Он был ясным и неумолимым, пронизывающим и абсолютным, он отодвигал назад все страхи и сомнения, оставляя сознание ясным, как замёрзшее озеро…

Я стоял перед этим озером у подножия горы. Там, наверху, темнел пихтовыми кронами старинный лес.

Небо то и дело прорезали молнии, и в их свете было отчётливо видно огромные, раскинувшиеся над лесом рога. Исполинская тень, сотканная из ветра, тьмы и силы стояла там, неподвижная, и ждала меня.

Лёд трескался, расплывался, создавая путь, по которому можно пройти. Я медленно выдохнул — и сделал первый прыжок.

2

Пищуха, кажется, тоже слегка завис, бросив на меня быстрый “какого хрена?” взгляд.

— Если так, то каким контрактом он связан с вами? — спросил он резко.

— Долг крови. Долг боли. Долг силы перед одним из нас. Крысы возносят на трон и крысы снимают с трона. Человечьи короли думают, что они чего-то стоят, но это враньё; в конце они всегда достаются или воронам, или крысам. Крысы пришли за платой, они её соберут.

Ну, замечательный день, что уж.

“..Перед одним из нас”, значит…

Я лично знаю только одного человека, способного оборачиваться крысой. Всегда думал, что он культивировал себе этот облик, но… Что, если я всё понял неверно? Что, если он — крыс, развивший себе человеческое обличье?

Или за всем этим стоит ещё что-то?

— Вы говорите о Лит-Тире? — спросил я. Голос не слушался, но некое подобие звуков издать удалось.

Пищуха вогнал в мой бок коготки, очевидно намекая, что вот прямо сейчас пришло время заткнуться.

— Мы не знаем никого с таким именем. Нам плевать, как люди называют себя и других. Он один из нас, рождённый в грязи за стенами и сумевший из этой грязи выбраться.

Ну, наверное, логично.

Я открыл рот, чтобы задать ещё один вопрос, но оттуда не вылетело ни звука: пищуха явно решил, что сейчас моей непревзойдённости не помешало бы, ну например, заткнуться.

Очевидно, пищуха считал, что ситуация весьма серьёзна.

Крысы между тем заволновались, потянулись ко мне.

— Тебе нравилось причинять боль, человеческий король? Тебе нравилось пользоваться нами? Тебе нравилось подтверждать свою значимость? Ты мог забыть, но мы не забудем; ты мог измениться, но мы не меняемся. Мы всегда приходим за такими, как ты. Рано или поздно…

С каждым мгновением их голоса как будто вытягивали нечто из меня, и я слабел. Хотелось спать.

Я устал.

— ДОВОЛЬНО!

Голос пищухи почти утонул в грохоте грома и рокоте лавины где-то вдали. Я открыл глаза (когда я их закрыл?) и увидел, что над крошечным тельцем пищухи сгущается огромная, выше леса и гор, рогатая тень.

— Здесь нет никого, кого я мог бы вам отдать. Здесь моя земля, где я в своём праве. Убирайтесь!

На пару мгновений стало тихо, только серое море колыхалось под искрящимся молниями небом.

— Значит, не сегодня. Но — скоро.

С этим крысы растаяли, как будто их и не существовало.

..

Пищуха пошатнулся.

Огромная рогатая сущность исчезла, и зверёк тяжело повалился на ельник рядом со мной.

— ..Какой Бездны, — сказал он. — Как тебя угораздило?

Я вздохнул.

— Я сам не уверен.

Да, я в целом знал, кто такой Крысиный Король.

Точнее, слышал о подобном мимоходом, от тётушки. Его Крысиное Величество было одним из Королей Кошмаров, как, собственно, и Паучья Королева. Один мир — один Крысиный Король, может быть меньше, но не больше. И тётушка намекала, что в нашем мире Крысиный Король тоже есть.

Однако, на этом мои знания заканчиваются. Мог ли Лит-Тир быть… Крысиным Королём?

Но это не имеет смысла. Ни малейшего!

Наверное.

Но не мог же я всё это время дружить с одним из Королей Кошмаров — и не заметить этого?! Это же абсурд! Ну не настолько уж я идиот!

— Ты идиот, — сказал пищуха.

Ну ладно, справедливо.

— Вставай, твоя пушистая светлость, — вздохнул пищуха, поднимаясь на трясущиеся лапы, — до первого солнечного луча тебе будет лучше оставаться в лесу. Уж поверь мне.

Я поднялся на ноги, хотя и не с первой попытки: кошачье-крысиные бега измотали меня, как в последний раз. Не помню, откровенно говоря, когда чувствовал себя настолько плохо.

Как только крона леса сомкнулась надо мной, дышать стало намного легче. Но не то чтоб это спасало.

— Расскажи о Крысином Короле, — попросил я. — Какие страхи он олицетворяет?

Пищуха тяжело вздохнул.

— То есть, о том, кто такие Короли Кошмаров, тебе известно.

— Да, конечно…

— Это упрощает. Немного. В остальном… Король Крыс — это, как ты понимаешь, скорее стратус, чем указание на конкретную личность. В разных мирах они могут быть разными, да и в рамках одного мира Корона Крыс может переходить от ученика к учителю очевидным образом.

— Ученик должен убить учителя?

— Именно. Хотя тут более уместно “уничтожить”, потому что одним из этапов становления Крысиного Короля является смерть физического тела… Либо сила может перейти от учителя к ученику после гибели первого; либо вовсе отыскать подходящего кандидата и предложить себя ему, если условия совпадают. Вариантов множество.

— Эти его крысы; что они бы сделали со мной, если бы поймали?

— Разорвали бы твой дух на мелкие куски.

Меня передёрнуло.

— Ну и мерзкие же твари.

— Я бы на твоём месте выбирал выражения, — отметил пищуха. — Как и все Короли Кошмаров, Крысиный Король не может быть измерен мерками хорошего и плохого. Опять же, я был дружен с одним из них. Первым, вполне вероятно, или по крайней мере одним из первых. Это было великое существо, пусть и несколько безумное. Но он был лучше многих, и уж точно умнее. Не могу сказать, что я не одобрял его взглядов и методов.

Я подозрительно на него покосился.

— Ты только что признал, что эти твари жрут чужие души. Тебе правда кажется, что это можно трактовать двойственно?!

— Всё на свете можно трактовать двойственно, — дёрнул усами пищуха. — Что такое душа? И можно ли её сожрать? Это сложные вопросы магической теории, если желаешь знать. Ответ многоступенчатый и зависит от того, что именно в конкретной традиции душой вообще называют. Это разнится. Но да, они порвали бы твою сущность на куски, стёрли бы разум, выпили силы. В итоге ты стал бы одним из них и бежал бы среди них до тех пор, пока твой долг не был бы уплачен. Тогда перед тобой открылись бы другие дороги.

Ну твою ж кошачью бабушку.

— Я ничего им не должен.

— Ты уверен? Потому что, несмотря на окружающие их слухи, Крысиных Королей сложно упрекнуть в нечестности… По крайней мере, в определённых рамках. Всем хочется кричать на каждом углу, что они предатели и подлецы. Но это не так просто.

3

— Вот как, — что же, если подумать, то Лит-Тир попадал под описание. Я бы даже сказал, во многих смыслах.

— Тот Крысиный Король, мой друг, при жизни был могущественным магом довольно сомнительного, по меркам обстоятельств, происхождения. Его мать взяли силой во время одного из набегов кочевых племён. В тех временах и краях легитимности рождения было принято придавать огромное значение. Соответственно, бастарды получали довольно много презрения и издевательств. Порой крайне жестоких.

Я кивнул. Это знакомая проблема, в конце концов. Вещи случаются, особенно за закрытыми воротами дворов, всё ещё живущих по своим собственным внутренним законам.

Стали реже после того, как лет восемьдесят назад я максимально громко расправился с семейством Шун, госпожа которого приказала затравить собаками беременную служанку, любовницу своего мужа, кто знает, вольную или невольную. Сам господин Шун, разумеется, утверждал, что она его соблазнила и чуть ли не заколдовала с помощью волшебных жуков и такой-то матери.

Собственно, дело не имело бы большой огласки, как множество таких дел, если бы один из гостей, пьяный и тупой, не решил поведать подробности в ближайшем игорном доме за стаканчиком вина. Так уж вышло, что среди его слушателей оказался член светской школы ордена Паука, один из учеников Кан Шана. Юноша знатно охуел от услышанного, резко протрезвел и пошёл напрямую к Лит-Тиру с этой чудесной историей, благо имя учителя позволяло получить аудиенцию.

Лит-Тир, сам носитель… не вполне определённой родословной, однажды потерял свою мать в чём-то подобным образом (она была изгнана из дома за распутство своей почтенной семьёй и умерла от голода, но всё же) и воспринял ситуацию довольно близко к сердцу. Мы посоветовались и решили дать делу максимальный ход, превратив его в прецедент.

Останки несчастной служанки и её нерождённого ребёнка, которые удалось найти, предали достойному погребению. Всех уважаемых господ, кто присутствовал на той “охоте”, пил и жрал, наблюдая за погоней и делая ставки на собак, я приказал казнить и подвесить на площади. К слову, неверный супруг тоже был среди них. Саму полоумную суку, организовавшую развлечение, лишили конечностей и оставили на той же площади истекать кровью среди трупов гостей.

Инцидент вошёл в историю как “кровавая охота о двух актах” и стал сомнительным пятном на моей репутации: приверженцы традиций не одобрили “вмешательства во внутренние дела почтенного семейства”, приверженцы прогресса осудили “слишком радикальные методы”.

Впрочем, у меня без того “пятен” прилично, и об этой конкретной истории я не жалею: она стала очень доходчивым примером, после которого многие оборачиваются через плечо, прежде чем за закрытыми дверями задних дворов творить полную дичь.

Но даже сейчас, после всей проделанной нами работы и истории с “охотой о двух актах”, инциденты с травлей, пусть и не настолько буквальной, случаются то и дело.

— ..Как ты понимаешь, юноше пришлось многое пережить. Но он был талантливым магом, и даже, как многие могли бы это сказать, гением. В очень юном возрасте он сумел не только выжить, но и хитростью ли, терпением ли, талантом ли, но добиться статуса помощника при одном молодом господине, третьем сыне местного короля… Впрочем, в тех обстоятельствах третьи сыновья не имели право ни на что, кроме имени.

И снова — знакомо. Даже в нынешние времена очень многое решается порядком рождения, и наследником всегда становится первый сын… По крайней мере, до тех пор, пока не помрёт от очередной трагической случайности.

Если речь идёт о крупных деньгах, обычно после смены патриарха в роду остаётся пара-тройка сыновей, если не один… Даже при условии, что до дележа наследства их обычно бывает эдак десяток — состоятельные люди обычно имеют гаремы, в конце-концов.

Классика традиции гу, что уж.

— Мне кажется, времена и обстоятельства, где жил твой приятель, были чем-то похожи на мои, — отметил я.

— Скорее всего, хотя и сомневаюсь, что ваши миры близки и даже родственны. Впрочем… Некоторые вещи не так уж сильно зависят от времён. Становятся, быть может, менее острыми или принимают иную форму. Но по сути не меняются.

Справедливо.

— Итак, твой приятель, который Крысиный Король, стал помощником третьего принца.

— В той культуре приняты иные титулы, но в целом верно. Однако, думаю, ты всё же не совсем понимаешь один важный момент. Что ты представляешь, когда я говорю “король”?

— Могучего властелина, стоящего над землями или определённым народом?

— Технически верно. Но видишь ли, тут вот какое дело: политический климат тогда и там был таков, что на сравнительно небольшой территории образовалось совершенно невозможное количество королей. Королевства некоторых из них можно было объехать в лучшем случае за день, они постоянно враждовали, завоёвывали друг друга и прочее в том же духе. Как ты понимаешь, с картами тогда не слишком утруждались, потому что через год-другой пришлось бы всё перерисовывать… И вот, юноша, о котором мы говорим, был третьим сыном одного из таких вот временных королей.

— Да уж, — хотя я не могу не подумать, что это, возможно, в чём-то даже удачно. Зная о власти всё, что знаю сейчас, я бы с вероятностью процентов в семьдесят сказал старшим братьям: “Ребят, ебитесь как хотите, в общем. Удачного вам правления и всех благ. Я пошёл.”

Хотя, ради справедливости, я и сам прекрасно понимаю, что это никогда не бывает так уж легко и просто.

Не говоря уж о том, что едва ли меня так просто отпустили бы.

— Какое-то время они путешествовали вместе, будущий крысиный король и будущий король человеческий. Успели стать друзьями, успели поклясться друг другу во всех возможных дружеских чувствах и провозгласить себя названными братьями или нечто в таком роде. Вместе идти вперёд, вместе стоять против всего мира, никогда не оставлять друг друга. Третий сын короля был отличным воином, мой приятель — гениальным и поистине безжалостным стратегом. В какой-то момент, завоевав себе немало славы на полях битв, они пришли к неизбежному выводу: если власть не дарована по праву рождения…

4

— На котором, опять же совершенно случайно, должны были присутствовать все корольки и их наследники?

— Зачем я тут распинаюсь, если ты и так всё знаешь?.. Впрочем, понимая эту кухню, угадать несложно. И да, ты прав, это должно было быть одно из по-настоящему крупных собраний, на котором собираются все и ещё немного сверху. Разумеется, мой приятель готовился, двигался в тенях, заключал союзы и разбивал чужие альянсы. Несколько серьёзных игроков перед тем трагически скончалось при совершенно никак не связанных с крысиным знакомым обстоятельствах…

— Как внезапно.

— Весьма; ещё неожиданнее, что это создало вакуум власти, в котором наш третий сын, собравший вокруг себя немало таких же деток под номером два и выше, которые в свою очередь собрали вокруг… Ну, не мне тебе объяснять, ты знаешь, как оно бывает. Упомянутые доблестные и честные воины, натренированные завоевательными (хотя тут скорее грабительскими) походами, были довольно грозной силой. И вот, с учётом этого, все, у кого голова не для красоты, понимали: турнир предстоит весёлый. Открылось мероприятие большой охотой, и всего лишь закономерно, что в процессе главный соперник нашего третьего сына всё так же случайно наткнулся в лесу на камень с торчащим из него копьём. Или что там из него вообще торчало…

— Да какая разница? Очередной фаллический символ, которым убивают. Кого это в таких историях волнует? Не важно, что у кого там торчало; расскажи лучше, как они это обыграли.

— Мастерски, я бы сказал. Третий сын, следуя инструкциям моего приятеля, тут же во всеуслышанье заявил, что ни в какие камни с копьями он не верит, и всё это чушь, и пойдёмте пить, господа хорошие.

— И господа хорошие, чтобы ему досадить, тут же сами начали водить хороводы вокруг этого камня? — умилился я.

Я тоже любил этот приём, в конце-концов. А уж как Лит-Тир его обожает…

— Именно. Верховный жрец, изучавший легенды о пришествии великого короля, во всеуслышанье объявил, что камень подлинный. Народ попытался вытащть копьё, но ничего не вышло. Тогда третий принц снова сказал, чтобы они перестали страдать ерундой с этим копьём, но от него сначала отмахнулись, а потом, слово за слово…

— Начали уговаривать, чтобы он попробовал? — спросил я понимающе.

В этих делах очень важно, чтобы предлагал не ты, а в идеале — чтобы тебя поуговаривали. Тоже очевидная линия игры; скромный беленький цветочек, по ошибке оказавшийся в сложных обстоятельствах и стойко их преодолевающий — идеал на все пространства и времена, пусть и с вариациями. Жертвы судьбы всегда получают много сочувствия… если это не настоящие жертвы, конечно.

— Да, разумеется, третий королевский сын отказывался, но потом всё же попробовал — и, неожиданно, копьё поддалось.

— Хм. Магия?

— Нет, или не совсем. В том мире магия редко способна в такой мере влиять на материальные предметы, особенно когда речь идёт о пристальном внимании такого количества народа. Потому моему крысиному приятелю пришлось извернуться: найти мастера, который бы сумел смастерить правильный механизм. Это как некоторые замки с хитрым секретом: ты не вытащишь копьё, пока не повернёшь его в верном направлении, одновременно отжав ногой рычаг внизу… Божественные чудеса порой требуют помощи извне, в конце концов.

Я, не сдержавшись, тихо рассмеялся.

И да, я не могу не видеть сходства. Я понимаю, почему сила, избравшая некогда этого Крысиного Короля, могла бы выбрать Лит-Тира.

— Что было дальше, думаю, ты примерно представляешь.

— Полагаю, разборки между теми, кто поверил копью, и теми, кто не захотел. Закончившиеся громкой и максимально показательной расправой с последними.

— Истории действительно имеют тенденцию повторяться, не так ли?.. Ты всё понял верно, разумеется. Не так уж много времени прошло, прежде чем тот, кто когда-то был третьим сыном, стал королём, объединившим множество мелких царств; даже его отец и братья были вынуждены поклониться ему — если хотели жить, конечно. А тот, кого называли ублюдком и низкорожденным, стал в итоге называться придворным магом и советником.

— Счастливый конец.

— И начало неизбежного, разумеется, — пищуха лениво перебрал лапками и уставился на светлеющее небо. — Люди клянутся в вечной дружбе и верят своим клятвам. Но многим ли судьба позволяет их сдержать? В конечном итоге, даже если не упоминать о распутицах судьбы, способных развести кого угодно, нельзя не признать: деньги, власть и страсть несовместимы с дружбой, потому с друзьями не стоит делить ничего из перечисленного… Но кто на самом деле следует этим правилам?

Я перекатился на спину, чтобы не смотреть на пищуху.

Небо над головой казалось бездонным и полным воспоминаний.

— Никто.

— Никто, и разумеется, новый король людей с придворным магом не были исключениями. Они привыкли быть братьями на поле боя, среди опасностей и вызовов. Но, когда власть человеческая уже в руках, она пахнет совсем иначе… Она становится данностью. И болотом. И отравой.

О да.

— Третий сын стал королём, и вокруг него внезапно оказалось много роскоши и шёпота, женщин и вина, побед и вельмож. И старая дружба, которая некогда связывала их, стала давать неизбежную трещину. Позже все по старой доброй традиции винили в случившемся ту женщину, но право, это смешно: она всегда была поводом, а не подлинной причиной. Всё началось раньше, когда добрые союзники стали шептать королю в уши, что его придворный маг опасен — и да, король и сам начал это понимать. Указанный маг, в свою очередь, считал, что обладает свободой и властью не пресмыкаться перед своим другом и делать многие вещи по собственному усмотрению. И, разумеется, не раз и не два коса находила на косу. Слово за слово, дело за делом, атмосфера начала накаляться. Один начал притеснять и прижимать другого, второй начал плести интриги и планировать предательство, потому что он больше не хотел подчиняться сумасбродному бабнику… И вот, когда напряжения стало слишком много, появилась та женщина.

5

***

— Снежечка, пора вставать!

Нет.

— Снежечка, подъём!

В прошении отказано.

— Снежка, ну проснись!

Отстань, женщина. Маленькая такая, а уже вредная!

— Снеж, ну пожалуйста, а!

Я страдальчески застонал (в исполнении этого тела получилось на удивление жалобное мяуканье) и, разлепив глаза, с раздражением уставился на Ван-Ван.

— Ты понимаешь, что никто не смеет будить меня так настойчиво, если речь не идёт о вопросах государственной важности?

— Понимаю, — вздохнула Ван-Ван, — но нам всё ещё пора на уроки.

Эх.

Начинаю немного жалеть тех ребят, которые в состоянии замутнённого рассудка воображают себя императорами.

В конце концов, тяжело быть императором, когда тебе, например, каждое утро пора на работу.

— Я долго тебя не будила, но… фамилиарам ведь обычно не надо спать, Снеж. Ты в порядке?

Нет.

— Да, разумеется. Что мне сделается? Так, просто длинная выдалась ночь.

— Ты не расскажешь мне, куда ходил?

— Туда и сюда. Полазил по крышам, пошипел на другого кошака, шуганул пару крыс… Ну знаешь, эти чудные кошачьи глупости.

— О, — сказала Ван-Ван, — мне снились крысы.

Что?

— Тебе снились крысы.

— Да. И знаешь, забавно: мне всегда нравились крысы и мыши, мой учитель, ну тот старик, который обучал меня основам, помнишь? Так вот, он очень любил мышей, они всегда следовали за ним и слушались неукоснительно… Но эти крысы были очень странными. Пугающими даже. Они… шептали мне разное.

О дерьмо.

— Например?

Ван-Ван отвела взгляд.

— Я не очень хочу повторять, Снеж.

— Это может быть важно, — если они имеют доступ к Ван-Ван, то дело плохо.

— Они говорили… Я не очень хорошо помню, это ведь всего лишь кошмар! Знаешь, там была эта странная игрушка. Семиглавая крыса. Похожая на те игрушки, что делаю я, но более мастерски исполненная, и с совсем другим… намерением, если ты понимаешь.

— О да, — в конце концов, в нашей традиции намерение является вполне себе установленным магическим термином и важной характеристикой любой вещи или сущности.

— Она говорила, что что-то заберёт у меня, или нечто в таком роде… Снеж, почему ты так расстроен?

Я мысленно взвесил “да” и “нет”.

— Я кот, мне не нравятся крысы. Скажи мне, если они снова будут тебе сниться, хорошо?

— Ладно… Но вообще, тебе не надо волноваться: в конце сна пришёл кот и прогнал крыс.

— О. Я тоже тебе снился?

— Нет, это был другой кот. Немного странный. Кот-псих. В сине-красную полоску. Он прогнал крыс и говорил со мной о книгах… Говорю же, странный сон!

Хм.

— Кот говорил с тобой о книгах?

— Да. Спрашивал, что мне нравится читать.

Всё интереснее и интереснее.

— И что ты ему ответила?

— Что это не его дело, конечно! Ну подумай сам, Снеж, у каких котов бывают сине-красные полоски? Он ещё смеётся постоянно. Сумасшедший совсем!

Ладно.

Ладно, вот об этом я точно подумаю немного позднее.

— Так а какие книги тебе всё же нравится читать? — спросил я.

Может, будет минутка, чтобы найти Орди по нити и отнести ему-таки список литературы.

— Ну… конечно же, всё издание “Академических страстей”. Это же классика! Моя любимая — книга “Мой неукротимый шеф”. Ну та, про ректора, подчинение и плётки, автор которой ещё правда вышла замуж за ректора! Значит, она знает, о чём пишет!

Эм. Что-то у меня дурное предчувствие на тему всего этого.

— Ладно… Что ещё?

— “Завоёванная драконом”.

— Оу.

— Не смотри так, это интересная книга! Дракон-военачальник завоевал новые земли и забрал героиню, дочь их правителя, в плен…

— Деве можно посочувствовать.

— Ой, нет! Ты не понимаешь! Они потом полюбили друг друга, так что всё хорошо кончилось!

Эм. Дважды.

Нет, в целом сценарий классический: завоевал земли — убей или плени правителя, после отдай его дочь в жёны тому придворному, кого хочешь поставить во главе завоёванных территорий. Мирный метод обретения легитимности… Ну, по крайней мере, подразумевающий наименьшее количество жертв. Такие “невесты мира”, если имеют хоть толику мозга, сами всё понимают и соглашаются относительно добровольно, чтобы минимизировать ущерб для своих земель — прекрасно при этом понимая и принимая, что доживут максимум до рождения наследника… Ну, либо останутся доживать в каком-нибудь закрытом, хорошо охраняемом павильоне заднего двора, если муж особенно милосерден.

Нет, некоторые идут на это с широко открытыми глазами, если изначально подумывали встать на сторону захватчиков и отхватить власть у отцов-братьев-прочей родни. Та же Лазурная Княжна — типичный пример. Но чтоб любовь…

— Ладно, понятно… А какие ещё книги?

— Секрет дракона-императора!

Мне уже немного нервно.

— И что же у него за секрет?

— Его любовь к служанке. Но они не могут быть вместе!

— Почему?

— Ты что, не понимаешь? Она служанка, а он владыка!

И в чём проблема? Все служанки во дворце принадлежат императору, это аксиома.

— ..К тому же, они не истинные! Они хотят быть вместе, но не могут! Это такая драма! Немного напоминает нас с Гэвином.

Мой хвост да в закрывающуюся дверь…

— Ван-Ван, разреши открыть тебе великий секрет любви.

— А? Какой?

— Среднестатистически те, кто действительно хочет быть вместе, вместе. Исключения бывают, но император, который не может быть с собственной служанкой, и вы с Гэвином — явно не тот случай. Император был бы со служанкой, если бы хотел; Гэвин был бы с тобой, если бы хотел. Не путай нежелание с невозможностью.

— Снежка…

— Что?

— Я не думаю, что ты прав. Я думаю, я не нравлюсь Гэвину, потому что я — обычная девушка, а он…

Я прикрыл лапой морду тем самым жестом, который так изящно давался пищухе.

Нет, вообще я сам понимаю, конечно, что в этом конкретном моменте слегка несправедлив. В том смысле что это — нормально, да? В определённых обстоятельствах люди придумывают себе увлечение, которое… Ну, нечто вроде недоступного солнца, того самого плода, который висит на дереве и служит утешением. “Ах, он недоступен — но, может, однажды,” — говорят они себе и мечтают вечерами.

6

…

— Ладно, допустим, — точнее, вернёмся к этому разговору позднее. — Назови ещё пару книг.

— Хм. Ну…

— Желательно не слишком… романтичных.

— Эй! Снежечка, ты прямо типичный мальчик! Совсем не интересуешься романтикой. Неужели не нашлось ни одной кошечки, которая тебе по душе?

— Я больше по паучихам, — брякнул я, преджде чем прикусил язык.

Кажется, прошлая ночь поимела меня сильнее, чем казалось.

— О? — Ван-Ван почесала нос. — Фамилиары-пауки редко встречаются, но… Мне, если честно, показалось, что тебе понравилась Персик.

Я хмыкнул.

— Леди Персик прекрасна, это да. Но немного не в том смысле. Она очень напомнила мне мою названную сестру.

— О! У тебя есть названная сестра?

Слишком много болтаешь.

— Не важно. Так вот, насчёт книг?

— ..Ну, наверное, “Путешествие Аннэ”. Одна из тех, что мне подарил мой учитель, и я потом спрятала. Собственно, я перечитывала её потом много-много раз, выучила наизусть — и это хорошо, потому что мама потом нашла и сожгла. Я тогда не умела прятать вещи хорошо… Так вот. Это история про девушку, родители которой однажды превратились в монстров. Не сразу — пуф, но постепенно, шаг за шагом. Такое уж у них было проклятие… Проблема только в том, что они очень качественно изображали людей, и все соседи вокруг, и все люди вокруг считали их очень милыми. Но по ночам, в темноте, они становились совсем другими. Они закрывали Аннэ в комнате и запрещали ей выходить, а весь дом превращался в жуткое тёмное пространство, полное кошмаров. Аннэ ужасно боялась монстрородителей, хотя они не делали с ней ничего плохого. Просто они… Это есть там, в книге: “Они любили её так сильно и нежно, как только могут и умеют любить монстры. Тем единственным типом любви. То есть, они изо всех сил пытались превратить её в подобие себя”.

Ох.

Твою мать.

— И что потом?

— А потом Аннэ сбежала, когда поняла, что ещё немного — и родители проведут над ней ритуал. Она обманула монстрородителей и отправилась в путешествие, прихватив с собой своего кота.

Да ладно.

— Кота?

— Да. Представляешь, белый кот, совсем как ты. Кстати, он был тайным заколдованным правителем дальних земель. Аннэ его расколдовала в конце.

Твою мать. Что тут происходит вообще?

— И как она его расколдовала?

— Она вернула ему оброненное в детстве сердце. Он играл во дворце, когда был маленьким мальчиком, и потерял его. Представляешь?

Если честно, не представляю.

Если бы мог, я бы сейчас заорал “Что-о-о-о?!” в пространство. Но это будет выглядеть слегка странно, так ведь?

— ..И да, я сразу поняла, почему у тебя именно такой облик, а не другой. Ведь облик фамилиара зависит от его хозяина, понимаешь? И я всегда представляла тебя именно таким, и никаким другим.

Мне почему-то вспомнилась тётушка, в один из тех вечеров, когда они с дядей оставались на ночь, и мы сидели на крыше, глядя на звёзды. “Ты знаешь, эта удивительная вещь с рассказанными историями, — сказала она мне задумчиво, — они иногда сплетаются с реальностью в забавный узел, в котором ты сам уже не понимаешь, где начало и где конец. Что было вначале, история, которую мы проживаем, или мы сами?”

Я тогда пропустил это мимо ушей. Автоматически запомнил, но положил на ту самую полочку с пометкой “метафизическая фигня сомнительной ценности, которая вряд ли пригодится на практике”. Что в целом неудивительно.

То есть, я могу обожать тётушку, но политик она никакущий, факты надо признавать, когда их видишь. Тётушкин политический стиль я бы описал скорее как “Пришла, увидела, интересное, попробовала печеньки, незаметно основала орден, случайно спасла мир, стало скучно, надоело, плюнула, ушла”. Это неизменно даже сейчас, когда она официально стала “И.О. светлой посланницы” (Над чем эпизодически ржёт. У тёти странные идеи насчёт того, что она якобы “древнее зло”. Я стараюсь не знакомить её с моими придворными, чтобы не разочаровывать: всем нам нужны маленькие утешительные иллюзии насчёт себя самих, в конце концов).

То же самое с её “путём туриста”: очень полезное ответвление полуночного учения для магов-путешественников, но для людей более приземлённых, и тем более политиков — не слишком удобная штука. Уж сколько бы я сам ни хотел сделать путь туриста одним из официальных путей, но и сам понимаю, что принятие его одним из путей побочных — тот максимум, которого я могу добиться, не получив в результате дичайшие дебаты на этот счёт и восстание книжников.

Ну их, этих умников; их лучше не злить.

Так что да, тётушкины высказывания я запомнил фоново, не сильно вникая в предмет. О чём сейчас глубоко сожалел: мне не помешало бы побольше понимания этого концепта “рассказанных историй”. Нет, я могу спросить у Шийни, конечно… Но мы с ней ровесники, по магическим меркам практически одногодки. Для мага её типа она чрезвычайно молода и неопытна; сомневаюсь, что механика такого рода вещей ей знакома и подвластна. И всё же…

— А как принц потерял сердце? — спросил я.

— О, это грустная история. Очень. Он случайно проклял своего брата, превратил его в чудовище. Он не хотел, просто был молод, не умел управлять магией и… так получилось.

Вот как.

Брата, значит.

Впрочем, так можно сказать.

Когда в своё время ребром встал вопрос о том, что мне нужны компаньоны для игры, это, разумеется, тут же стало причиной множества интриг и спекуляций. В мире, где власть и деньги передаются почти исключительно через кровь, многие альянсы строятся с самого детства. Концепт “связей на всю жизнь” течёт через нашу культуру полноводной рекой. В таких условиях вопрос о том, с кем в детстве будет играть наследник ордена и великого дома, потенциально претендующий на императорский титул в будущем… весьма животрепещущий.

Мои родственники, конечно же, расстарались. Но так уж вышло, что слово в этом вопросе имели не только они.

Мин-Мин мне привели дядя с тётей.