Мои любимые преподы

ГЛАВА 1

ЕВА

- Все купила? - подозрительным вопросом встречает меня мама, когда я, нагруженная пакетами, заваливаюсь домой.

- Не все, - отдуваюсь и ставлю покупки на пол. - Тяжело тащить. Папа ведь на машине, напиши ему, пусть вечером докупит.

- Ты нашего папу не знаешь? - она подхватывает пакеты. - Ему пока объяснишь, что купить, успеешь десять раз сбегать сама.

Тут согласна, папа мыслями в науке своей, для него эти приземленные бытовые темы неразрешимы, недоступны, в магазине он потеряется, как ребенок малый.

- Ева, - доносится с кухни недовольный голос мамы. - Ничего тяжелого. Магазин в двух шагах, не сломалась бы, что я буду на стол ставить?

Меня это волнует в последнюю очередь.

Двигаю зеркальную дверь шкафа купе и встаю в профиль, смотрю на живот.

Может, еще рано, и я зря паникую, но беременным тяжести таскать нельзя.

А я беременна.

Несколько раз повторяю про себя это слово. Кладу ладонь на живот. Вздыхаю. И тихо, еле слышно, обещаю:

- Не бойся, мама тебя ждет - это главное. А со всем остальным мы справимся.

Мою руки и прохожу на кухню. Смотрю на фирменные пакеты, заваленный продуктами стол.

Сегодня празднуем годовщину свадьбы родителей, ровно двадцать пять лет назад, двадцать пятого августа они стали мужем и женой.

Спустя несколько лет родилась я, в законном браке, по другому и быть не могло в семействе Снежинских, но скоро я нарушу традицию.

Отец моего ребенка сейчас или в изоляторе сидит, или...

- Ева, - мама моет овощи, вода шумит и брызжет в стороны. - Конец августа, что думаешь с учебой? Сессия у тебя закрыта, документы ты из университета не забрала. Четвертый курс, Ева. Надо возвращаться.

Морщу нос и беру яблоко, тихо, пока она не видит, пячусь из кухни.

Разговоры про учебу злят, бесят, ведь я понимаю, что мама права, глупо выбрасывать три года на ветер, но вернуться я в тот город не могу, ведь там они.

Мои мужчины, мое проклятье, дьяволы-искусители, потоптавшиеся на моей жизни.

- Надо ехать, Ева, - мамины нотации слышны, даже когда я выхожу в коридор. - Тебя туда, за тысячу километров от дома никто не тянул, сама собралась, со всеми поругалась, уехала. Так оставайся взрослой и доведи дело до конца, два года учиться осталось.

С хрустом откусываю яблоко, ее голос заглушаю.

Иду в свою комнату и в сотый раз подсчитываю в уме.

Мне рожать через полгода. До зимней сессии, может, дотяну, но ходить по универу с пузом на носу?

Грызу яблоко, включаю ноутбук. Проверяю сообщения от подруги, она ту же самую песню поет, что я вернуться обязана.

Качаю головой и закрываю переписку. Смотрю в экран, на заставку с улыбающимся карапузом.

- Ты такой же будешь, - говорю шепотом, глажу живот.

Глаз не свожу с клавиатуры. И, не удержавшись, вбиваю в поиск привычный запрос.

Я каждый день это делаю, читаю новости в небольшом, ничем не примечательном городе, что находится за тысячу километров от меня.

Самой себе вру, что таких куча разбросана по стране. На площади памятник Ленину, есть улица Советская, широкий пешеходный проспект с магазинами и кафешками - эти города-клоны с высотками и их жителями и спустя век одинаковыми будут - говорю себе.

И в нетерпении пробегаю глазами заголовки новостей.

Программа озеленения... - не то. Началось строительство нового жилого комплекса... - не то.

Слушание по делу Ярослава Воронцова, сына начальника автоинспекции переносится...

Сердце заходится в груди.

Вот оно.

Затаив дыхание читаю несколько скупых строчек о мужчине, которого я из мыслей за три месяца так и не вытравила.

Несмотря на то, что он сделал.

Кусаю кончики пальцев и волнуюсь, почему, почему они постоянно откладывают суд, что с ним, как он там, меня в жар бросает, к горлу подступает тошнота, и я откидываюсь на стуле.

- Нельзя волноваться, - шепотом себя уговариваю. Ладонью накрываю живот. - Мама сейчас успокоится.

Шумно дышу носом, в порядок привожу чувства. Кручу колесико мышки, ленту новостей листаю вниз. Глазами выхватываю броский заголовок, яркую фотографию и подаюсь вперед, к экрану.

Четвертого сентября, в субботу, сын прокурора города Сергей Штерн вступит в брак...в Центральном ЗАГСе...торжество будет проходить...

Хлопаю крышкой ноутбука, ничего больше не вижу, только фотография из статьи, в воздухе зависла, разъедает его, перед глазами стоит, не стирается, широкая улыбка блондинистого красавчика, его рука, обнимающая талию девушки, ее высокомерный взгляд, хватит, хватит!

Давлю пальцами виски и выскакиваю из-за стола.

Женится, он женится!

По комнате лечу к окну, распахиваю створку, ладонью со всей дури врезаюсь в сетку от комаров, и она с треском выскакивает из пазов, переворачивается и летит вниз.

Ложусь на подоконник, судорожно втягиваю воздух.

Напротив детская площадка, высотка, под моим окном растет вишня, внизу по земле ходят голуби.

За тысячу километров отсюда самый необычный город на свете.

Там жила я, там живут они, там я любила, страдала, обнимала и целовала, пила кофе на лучшей в мире кухне, в клубе на стойке танцевала ламбаду, выгибалась на кровати в отеле, ругалась за поломанные кустике в парке универа.

А теперь Сергей женится, Ярослав сидит, а я здесь и...

Отталкиваюсь от подоконника и трогаю живот.

- Они просто козлы, - шепотом сообщаю будущему ребенку. - Они про тебя не знают, но разве так можно.

Хожу по комнате, не найду себе места.

Мама зовет на кухню, помогать с готовкой.

Медленно шагаю на ее голос.

Что будет, когда я родителям про ребенка скажу? Их хватит инфаркт, сразу обоих.

Где отец - спросят они.

А нас троих раскидало в разные стороны. В сентябре мои преподы не вернутся в универ. Они даже не узнают, что я приехала в город.

ГЛАВА 2

ЕВА

На вокзале шумно, народ с чемоданами, все целуются, провожают друзей и близких.

Идем с мамой по платформе, я ем мороженку.

Три месяца назад я так же шла, держала в руках вафельный стаканчик, а потом меня окрикнул он.

Сергей.

Он женится, и это в голове не укладывается, тогда, на перроне, мне показалось на секунду, что я ему нужна, правда.

Но он женится.

Эта мысль всю ночь калечила мозг, и на утро никуда не исчезла.

И я роняю мороженку.

- Ева, ну что ж ты, - огорчается мама и быстро смотрит по сторонам. Носком туфли пинает вафельный стаканчик с дороги. - Рассеянная ты какая-то, - он везет чемодан, колесики скрипят. Она косится на меня. - Ты сама-то доедешь? Не заблудишься?

- Мама, ну не в первый раз же, - останавливаюсь возле поезда. - Не выспалась.

- Меньше надо в интернете сидеть, - она передает мне чемодан. - А утром я слышала, тошнило тебя? - она щурится.

- Вчера ваша годовщина была, - в глаза ей вру. - Переела, похоже, сегодня проснулась, а в животе будто бы булыжники лежат.

- Я тебе сразу говорила, не налегай на соленья, - она наклоняется и клюет меня в щеку. Кратко обнимает, поправляет на плечах платье. - Ты имидж сменила? - замечает вдруг.

Вздыхаю.

Мне надоели очки и хвосты, и серые балахоны тоже, мне нравятся распущенные волосы. И летние платья.

Мне хочется женщиной себя чувствовать, настоящей, элегантной, как мама, я ведь сама жду ребенка. Мышь или мышара, или как там меня называли Сергей и Ярослав - осталась в прошлом. Я Ева Снежинская, и все у меня получится.

- Деньги на квартиру я тебе переведу, - дает напутствия мама. - Но смотри, Ева, кругом много мошенников, досконально все проверяй. И сразу, как найдешь квартиру - пиши мне. А еще лучше - первое время пожить в общежитии, чтобы никуда не торопиться, спокойно искать.

- Поняла, - обнимаю ее и отстраняюсь. - Я поехала.

- Звони, Ева.

Она остается на платформе, и даже когда я нахожу свое место в поезде и сбрасываю сумки на кровать - мама до сих пор стоит там, вижу ее в окно.

Прижимаюсь носом к стеклу, машу ей, и глаза на мокром месте, а внутри растет чувство вины.

Родители так обрадовались, что я передумала бросать институт, папа даже решил, что хватит с меня общежитий, лучше снимать квартиру, я ответственная и учусь прекрасно, пусть и не послушала их, после школы уехала так далеко.

А я не стала спорить, квартира - это гораздо удобнее, чем комната в общаге. В моем положении.

Поезд трогается, выворачиваю шею, смотрю на удаляющуюся фигурку мамы и плюхаюсь на кровать.

В сторону отъезжает дверь.

И в купе заваливается высокий взъерошенный парень в серой толстовке. А за ним второй. Те же густые волосы, небрежная челка падает на глаза, на губах блуждающая улыбка, они оба явно не спали всю ночь и сейчас страдают похмельем.

- Какая у нас соседка, - говорит тот, что в толстовке и подмигивает. - А я боялся, что тут тетка будет сидеть и яички колоть об стол, а потом с луком, с солью...

- И курочку вареную в фольге, как в анекдотах, - поддакивает второй и плюхается на нижнюю полку, напротив меня. - Признавайся, - он кивает на мою сумку. - Взяла с собой курочку?

- Есть вагон-ресторан, - сдержанно отвечаю и с тревогой наблюдаю за ними. Я права, они навеселе, выгружают на стол бутылку дорогого спиртного, кока-колу, черный шоколад и лимон.

- Лимон умеешь нарезать? Тонко, - обращаются ко мне.

Качаю головой.

- Жаль. Вадим, тогда ты хозяйничай, - говорит парень в серой толстовке Вадиму.

Тот достает красивый, инкрустированный белыми камнями, складной нож. Двигает к себе лимон.

С тоской наблюдаю за приготовлениями, эти парни чем-то напоминают Сергея и Яра, такие же веселые, беззаботные, самоуверенные, готовые от жизни брать все, как к в ночь нашего знакомства в клубе. Уже не студенты, и так же, один в классическом черном костюме.

А второй стягивает толстовку и остается в белой майке, под которой угадывается тренированное тело.

- Ты виски с кока-колой будешь или чистый? - перед моими глазами появляется выский пластиковый стаканчик.

- Я беременна, - неожиданно вылетает у меня.

Они переглядываются и присвистывают.

А у меня в ушах эхом звучит моя собственная фраза. Впервые я сказала это вслух, не самой себе, а кому-то.

Не родителям, не Оле, не Сергею и не Яру, а случайным попутчикам.

- Куда едешь? - Вадим опрокидывает в себя виски и забрасывает в рот тонкий кусочек лимона.

- На учебу. Четвертый курс...

- Студентка, - они чокаются стаканчиками. - А мы аспиранты, представляешь, мы - и аспиранты.

Они разражаются хохотом, и я невольно улыбаюсь. Вижу их двоих, как на ладони, брендовая одежда, стойкий запах парфюма, легкая небритость - лучшие друзья, безответственные мажоры, которых высокопоставленные отцы взялись воспитывать.

- Сказать, что с вами дальше будет? - подаюсь вперед.

- Жги, - отвечает Вадим, ломает шоколадку.

- Вы охмурите какую-нибудь студентку, в уши ей напоете, как любите ее. Она забеременеет. А потом один из вас сядет за изнасилование, а второй соберется жениться. На чужой невесте. Вот так, - выдыхаю и откидываюсь на стену.

Они переглядываются в тишине. Смотрят на меня. И смеются, еще громче прежнего.

- На, угощайся, - мне протягивают фольгу с кубиками шоколадки. - Крошка, у тебя богатая фантазия. Так с нами не будет.

Отворачиваюсь к окну.

Вот и Сергей с Ярославом вряд ли думали. И я сама. Во что спустя несколько месяцев превратится наша жизнь.

Открываю рюкзак и достаю из сумки телефон. Захожу в поиск, ввожу привычный запрос.

И читаю новости в городе, где я окажусь уже через несколько часов.

СЕРГЕЙ

- Это шутка такая?

Если бы шутка. Чувство юмора у меня есть, и столь по-кретински я бы не стал шутить. Не такими печальными вещами, как свадьба с Настей.

ГЛАВА 3

ЕВА

Выкатываю чемодан на платформу и оглядываюсь по сторонам, выискиваю рыжие волосы подруги.

Вечер, закат, перрон залит теплым оранжевым светом, уже не жарко, лето заканчивается.

- Еще увидимся, - говорят позади мои случайные попутчики. Они навеселе, только при мне выпили две бутылки виски. И как старой подруге, дают наставления. - Правильно питайся, сильно не нагружайся, не нервничай, и все такое.

Они шагают в сторону дверей и разражаются хохотом.

Качаю головой.

Детский сад какой-то.

Но хотя бы не приставали, а не будь я беременна...

- А ты времени даром не теряешь, - звучит сбоку счастливый голос Оли. Ее руки стискивают мои плечи, она обнимает меня и щебечет. - Ева, как же я рада, что ты передумала и вернулась! Все правильно, жизнь продолжается, глупо бросать все из-за неудавшейся любви. Что за парни, кстати? - она стреляет глазками. - Симпатяги.

- Ты знаешь? - спрашиваю вместо приветствия и чмокаю ее в щеку. - Про свадьбу?

У подруги бегает взгляд. Она ведет носком туфли по плитке и кивает.

- Так весь город знает, Ева. Это же такой скандал, таблоиды три месяца мусолят, не отстанут от них. Так, ладно. Возьмем такси?

- И поедем к дому Сергея, - решаю.

- В смысле? - Оля шагает рядом, подпрыгивает на ходу. - Зачем?

- Просто так. Может, увижу его.

- Следить будем?

Молчу, толкаю дверь.

Идем по залу ожидания, и я сама не знаю, зачем мне туда ехать. Он же наверняка с невестой, может, он и не выйдет из дома, а я с чемоданами, с поезда, уставшая и грязная, голодная.

Но мне надо.

Между нами теперь не тысяча километров, а жалкие крохи, я могу его увидеть, и я хочу, ведь фотография - это совсем не то, вживую все станет ясно, правда ли, счастлив он.

Выходим из здания вокзала, идем к площадке с машинами такси.

- В общагу как раз с сегодняшнего дня заселяются, нам предлагали, если хотим, переехать в другую комнату. Многие выпустились, - докладывает Оля. - Что думаешь?

- Родители настаивают, чтобы я снимала квартиру, - делюсь с подругой и морщу лоб. - Можно на двоих.

Садимся в такси. Кошусь в окно, на знакомый пейзаж, и в груди тепло, я словно снова дома, те три месяца лета, что провела у родителей чувствовала себя паршиво, такое странное ощущение, что там мне не место.

- Может, пока не поздно, в общагу? - предлагает Оля. Трогает мои распущенные волосы. - Ты такая красотка. Линзы?

- Да, - улыбаюсь.

- Ну вот, - Оля кивает. - Да ты теперь не хуже нашей королевы красоты, у тебя поклонников будет...

Я мрачнею, и она осекается.

- Не подумав ляпнула, - бормочет.

Представляю Лилю и меня в холодный пот бросает, вернется она в универ после скандала? Все ведь знают про это изнасилование, будут у нее за спиной шептаться, жалеть.

- Не такая уж она и жертва, - зло хмыкает Оля. - Да у нее корона вместе с популярностью еще больше вырастет. - Будет строить из себя недотрогу, бедняжку с покалеченной судьбой, смотреть на всех свысока, да ей...

- Хватит, - обрываю.

Мне неприятно слушать, мне кажется, что Оля права.

Да, были доказательства, да, она плакала, да, Ярослава арестовали, но...

Вокруг него столько девушек, в невестах дочь губернатора, неужели он так голову потерял от Лили, вспоминал про ночь в отеле, и силой взял?

- Подъезжаем, - шепотом сообщает Оля.

Смотрю в окно, на знакомый дом, я здесь была всего раз, в ту злополучную ночь, когда они двое привезли Лилю в общагу.

А маршрут с закрытыми глазами вспомню.

Нервно мну в пальцах край платья и в волнении кусаю губы, взглядом обшариваю двор, и сердце екает, когда замечаю черную машину Сергея.

Он дома.

- Девушки, выходите? - оборачивается к нам водитель. - Приехали.

- Нет, мы посидим, - судорожно открываю сумку и достаю кошелек. - Полчаса можно?

- Полчаса? - ужасается рядом Оля. - Ева, не сходи с ума.

- Пятнадцать минут, - сдаюсь и протягиваю деньги.

Если он не выйдет за это время - значит, не судьба.

Гипнотизирую подъезд, Оля в раздражении лопает пузыри жевательной резинки. Слежу за электронным табло на панели, минуты идут, а Сергей нет.

Пять, десять, четырнадцать.

И когда со вздохом откидываюсь на сиденье, и хочу назвать адрес общежития - открывается дверь.

И выходит он.

- Это он! - толкаю подругу, и она от неожиданности давится жвачкой, кашляет.

Взглядом впиваюсь в его высокую фигуру, светлые волосы, простые синие джинсы и шелковую белую сорочку. Он идет и оглядывается, что-то говорит.

За ним появляется высокий мужчина, похожий на него, такой же блондин, с такой же улыбкой, отец. Наверное, он о чем-то пошутил, Сергей смеется.

За ними выходит женщина, мама. Под руку с...

Это Настя.

Черное элегантное платье, пальцы сжимают клатч. Волосы в высокой прическе, и выпущено несколько кудряшек.

Взгляд цепкий, она смотрит в спину Сергея, кисло улыбается, тянет руку и хлопает его между лопаток.

Он оборачивается, замедляет шаг, они идут рядом, останавливаются возле машины. Сергей открывает двери, женщины садятся в салон, а они с отцом вперед.

И он срывается с места.

Все.

- Девушки, семнадцать минут, - недовольно напоминает водитель, его голос, как стекловата царапает, трогаю ресницы, они мокрые, я, кажется, шмыгаю носом.

- Поехали, - командует Оля.

Отворачиваюсь от нее, стыдно своей слабости, у меня просто нестабильный эмоциональный фон, знаю, дело в этом, ладонью накрываю живот и шепотом обещаю малышу:

- Вот, посмотрели, он доволен жизнью, о нас и не вспоминает. Но ничего, мы с тобой тоже будем счастливы.

Обязательно.

ЯРОСЛАВ

Очередная очная ставка – и очередной цирк. Никогда его не любил.

Вот и сегодня я увидел глупое зрелище: Лиля, одетая скромнее послушницы лила слезы, упиваясь сначала всеобщей жалостью, которой даже следователи грешат – красивая, поруганная девочка. А затем она наслаждалась и всеобщим раздражением на ее слезоразлив.

ГЛАВА 4

ЕВА

Поправляю платье перед зеркалом и отбрасываю за спину волосы.

Опять я в желтом, хотя теперь сменила имидж, стала смелее, у меня есть красное сногсшибательное платье, и черное мини, накупила в июне, больную душу лечила шопингом, и про ребенка тогда еще не знала.

А теперь носить короткие броские наряды мне уже нельзя, наверное, это несолидно для будущей матери. У меня есть пример, моя собственная мама, а она утонченная, настоящая женщина, и я хочу быть такой же.

Да и внимание лишнее мне не нужно. И в клуб идти не надо, что я там забыла - этой мыслью заканчивается мой внутренний монолог и я, вздохнув, присаживаюсь на кровать.

- Ну ты чего, Ева? - Оля водит красной помадой по губам. - Опять реветь собралась? - она щурится.

- Я не ревела, - вскидываю подбородок, вру зачем-то, подруга ведь все видела, тогда, во дворе у Сергея, и я шмыгала носом всю дорогу, разве что в голос не рыдала. - Просто не хочется в клуб. Мне и пить нельзя.

- Почему это? - удивляется Оля.

Прикусываю язык.

Не знаю, как ей сказать, боюсь, что она разволнуется, начнет на мозг капать, что нам с преподами обязательно встретиться надо, и я должна им рассказать.

А рассказывать я ничего не собираюсь, один неизвестно когда из тюрьмы выйдет, второй довольный женится, им не до меня, таким, как они, не нужны дети, тем более, от обычной студентки, это там, у меня дома фамилия Снежинские означает престиж, а в этом городе главные Воронцов, Штерн, и как там, Настиного отца губернатора величают?

- Ева? - напоминает о себе Оля.

- Просто пить вредно, - веско говорю и встаю с кровати. - Ладно, - смотрю в зеркало, - последний день каникул, с завтра на учебу...немножко потанцуем, - решаюсь.

- Это правильно, - деловито кивает подруга и берет меня под руку.

Спускаемся вниз, такси уже ждет возле общежития. По дороге любуюсь вечером, сумерками, первыми огнями и морщу лоб, завтра после линейки нужно будет съездить посмотреть две квартиры, и, если все понравится - переезжать.

Ладонью привычно глажу живот, я начала правильно питаться, читаю много справочников, разбираюсь потихоньку, я счастлива почти.

- И на днях нужно сходить в больницу, проверить тебя, - шепотом делюсь планами с ребенком.

- С кем ты опять разговариваешь? - раздражается подруга и щелкает складным зеркальцем. - Под нос себе что-то бормочешь вечно, бесит уже.

Краснею. Чувствую себя глупо, но ничего поделать не могу, трепещу и жду, я изнутри меняюсь, и мне радостно.

Такси останавливается возле "Да Винчи".

Долго смотрю на яркую вывеску, давлю воспоминания, вздыхаю и выбираюсь на улицу. Под руку с Олей шагаю сквозь разряженные стайки девушек, отмахиваюсь от дыма, когда какой-то парень выдыхает его мне прямо в лицо.

- Фу, - захожу в клуб, и сразу музыка ударяет по ушам.

Оля тянет меня к стойке, а я раздумываю, не вредно ли это мне, я и забыла уже, какая тут громкость, а еще крики, вопли, раскатистый смех.

- Нам два пива! - кричит Оля и ладонями бьет по стойке.

- Я же сказала - не буду, - качаю головой и сажусь на табурет. - Молоко есть?

- Молоко? - переспрашивает бармен с таким видом, словно я у него травку попросила, и после моего кивка хмыкает. - Есть.

- Один стакан, - заказываю.

- Ну это очень странно, - делится впечатлениями Оля и тянет руки, когда перед ней ставят высокий бокал с белой шапкой пены. - Ты не на детский утренник пришла, Ева, а в клуб.

- Хватит нудеть, - улыбаюсь и отпиваю из своего стакана. Разворачиваюсь на стуле с желанием посмотреть на зал и танцующих.

И давлюсь молоком, наткнувшись на пристальный взгляд.

Светлые волосы, небрежная челка. Золотистые светло-карие глаза, чувственный рот.

Несколько дней назад я его во дворе караулила, тогда он шел и смеялся, а сейчас стоит в двух шагах от меня и смотрит так, словно мы не в шумном молодежном клубе встретились, а на похоронах.

- Здравствуйте, Сергей Георгиевич, - тонким голосом приветствует его Оля и толкает меня локтем. - Вот так встреча. А мы тут...последний день каникул.

Сергей словно не замечает никого вокруг, не слышит, хватает меня за руку и почти сдергивает с табурета.

- Иди сюда.

От звуков его голоса сердце сбивается с ритма, его пальцы обхватывают мое запястье, и кожу жжет, семеню за ним сквозь толпу, вокруг столько запахов, алкоголя и пота, а я чувствую лишь его парфюм, свежий, едва уловимый, взглядом впиваюсь в его затылок и нестерпимо хочу пальцы запустить в эти мягкие светлые волосы, потрогать его.

- Знакомься, это, похоже, папа, - негромко говорю, и накрываю ладонью живот.

Сергей оглядывается.

- Чего? - он щурится, по его лицу цветные вспышки носятся, он такой чужой и такой родной.

- Ничего, - пытаюсь выдернуть руку. - Отпусти, куда ты меня тащишь?

- Пришли, - он выдергивает меня из толпы в закуток возле туалетов. Сдвигает к стене, сам напротив встает, загораживая дорогу. Долгим взглядом изучает меня, оценивает мои распущенные волосы, смотрит ниже, на платье и изгибает губы. Возвращается к глазам. И понижает голос. - Ну что. Привет, Ева.

СЕРГЕЙ

Настя достает, бесит меня своим постоянным хвастовством, мелким слюнтяйничеством и нытьем, но, пожалуй, я заслужил именно это. Не больше и не меньше – вот такую вот Настю. Ведь примерно на такой я и планировал жениться со временем, лет в тридцать-тридцать пять: на высокомерной кукле, умеющей вести себя в обществе, и с родословной, как у породистой кобылы.

Остальное казалось неважным.

- Куда ты собрался? – ловит меня «невеста» у самого дома, и за руку хватает. – По шлюхам, да?

- Да. Тебя что-то не устраивает?

У Насти нет особого ума, но хитрости и какого-то звериного чутья ей не занимать. Вот и сейчас она чудом почувствовала, что я собираюсь пойти в бар, чтобы выпить, и нарисовалась около моего дома.

ГЛАВА 5

ЕВА

- Ты что, следишь за мной? - поражается Сергей.

Стоит ко мне спиной, и спина эта напряжена, и закрывает меня от всего, от толпы и шума, от мира. Смотрю на его белую обтягивающую футболку, по которой бегают цветные полосы светомузыки, салатовые и розовые, раскрашивают его.

Хочется дотронуться до него.

Ладошку положить между лопаток, погладить, прижаться к нему, такому высокому, крепкому, вдохнуть знакомый запах, закрыть глаза и представить, что не было этих трех месяцев, на календаре по-прежнему счастливый май, и они оба рядом.

- Слежу и, оказывается, не зря, - Настя сдвигается в сторону, ловит мой взгляд. Обхватывает трубочку пухлыми губами и цедит какой-то красный коктейль. - Ты, кажется, уехала, институт бросила? Чего явилась?

- Уволь своего информатора, сведения устарели, - хмыкаю, а сама мысленно поражаюсь, выходит, не только я каждый день новости читала, но и она тоже обо мне справки наводила?

Угрозу во мне видела?

- Сережа, - ее взгляд, полный злости, упирается в Сергея. - Или мы сейчас же уходим...

- Или? - обрывает он резко, с раздражением, словно гавкнул, и Настя разом замолкает. Он оглядывается на меня. В глазах вижу вопрос, какой-то смутный, неясный, он быстрым жестом чешет подбородок, будто уходить от меня не хочет, как и я не хочу его отпускать.

- О! - рядом восклицает какая-то девица на километровых каблуках. - Тут, я так понимаю, очередь за новым айфоном? - она пьяно смеется, касается груди Сергея.

Сглатываю, смотрю на Настю. У нее не лицо, а гром и молнии, и мне на секунду жаль становится эту смертницу, к кому она лезет, она соображает, вообще?

Сергей отрывается от меня. И морок его взгляда рассеивается, он шумно выдыхает и сбрасывает с себя руку этой цапли, подталкивает Настю в сторону, расчищая дорогу.

- Как же вы все меня достали.

Это прозвучало чувственно, от души, он идет сквозь толпу, а мы с Настей провожаем его взглядами.

В удивлении кошусь на нее.

Так с любимыми невестами не разговаривают, особенно, если решил воспользоваться отсутствием друга и по-быстрому себе ее захапать, пока тот на солнце смотрит только сквозь прутья решетки.

- А у тебя, похоже, проблемы, - у меня вырывается злорадный комментарий. - Достала ты его.

- Что сказала? - Настя поворачивается. У нее лицо кривится, из ноздрей чуть ли пар не идет, этот миг такой странный, а я четко осознаю - мы соперницы, и это не просто слово, это чувство, и оно страшное, меня эмоции с головой накрывают, меня толкает в прошлое, назад на века, к истокам женской вражды, словно Сергей первый, главный и единственный мужчина на земле, и он мой, мой, а нее.

- Ты, - Настя тычет пальцем, как оружием, в растерянную девицу. - Не попадайся мне больше.

И пятится, и взгляда от меня не отводит, как если бы на прицеле держала, ввинчивается в толпу. Я теряю ее из виду.

Она за ним пошла.

Встряхиваю волосами.

Эта тяжелая пелена с мыслей спадает, и я ужасаюсь, никогда прежде такой не была, не ощущала подобного, я под сердцем ношу доказательство любви, и с каждым днем моя зависимость крепнет, я люблю его, я не смогу жить как прежде, до той ночи в клубе.

Решительно рассекаю толпу, работаю локтями. Выбираюсь к стойке.

И вижу их.

Они переругиваются, Настя пьет. Рядом сидит ошалевшая Оля, аж на стуле развернулась, глаз с парочки не сводит, а они свидетеля не замечают, как на необитаемом острове находятся, лишь друг друга видят.

И меня отравляет горькая, противная ревность, мне так муторно, по ушам бьет музыка, у меня там словно маленькие барабанщики засели и по перепонкам колотят бам-баб-бам, и сердце пульсирует в висках.

А я лишь хотела немного потанцевать с подругой, проводить лето, какого черта!

- Пойдем, - за руку сдергиваю Олю с высокого табурета. - Такси на улице подождем, что-то мне плохо.

- Плохо тебе, Ева? - тут же поворачивается на мой голос Сергей. - Зато в изоляторе сидеть здорово. Тепло, сухо, еда есть опять же, библиотека, находишься на гособеспечении, сказка, - он усмехается.

- Ну это я, наверное, в трусы к Лиле лезла, да? - еле сдерживаюсь, чтобы не закричать. - На меня заявление, написали, я виновата? Но как же классно, что у Ярослава есть ты. С такими друзьями и врагов не надо, поговорку слыхал?

- Какая ты дура! - он отталкивает стул с дороги, подходит вплотную. Его руки словно не принадлежат ему, на моих плечах оказываются, он меня встряхивает. - Ева. Я даже на Богдана забил, я чуть в аварию не попал, когда на вокзал за тобой летел, я просил гребаную малость, не отталкивать, а ты что сделала?

Запрокидываю голову. Его глаза блестят, горят, он завороженно смотрит в ответ и вдруг наклоняется. Успеваю ощутить легкое касание, губы перышком, едва уловимо, кратким мазком, и внутри все переворачивается с ног на голову.

- Сережа! - к нам фурией подлетает Настя. Оттаскивает его руки от меня. - У нас свадьба через четыре дня. Ты скандала хочешь? Отцепись же от этой девки. Боже, на нас все смотрят, я тебя ненавижу! - она бьет его в грудь.

Замахивается на меня.

Коктейль плещется из бокала, макушке мокро. Чувствую, как алкоголь стекает по моим волосам.

- Настя! - Сергей оттесняет ее от меня.

Трогаю мокрые щеки, и это не коктейль, глаза щиплет, вытираю слезы. Слышу, как орет Настя и понимаю, что никакой он не мой, он ей принадлежит, а я лезу к ним, как последняя идиотка.

Все, что у меня есть моего - это ребенок. И ему сейчас плохо вместе со мной.

- Пойдем, - негромко прошу растерянную подругу. - Пусть они...

Пробираюсь к выходу, быстро стираю слезы и шепотом повторяю:

- Мой ребенок. Это главное, мне этого хватит.

ЯРОСЛАВ

Галстук намотан на руку – он в измятую, грязную тряпку уже превратился. Странно было бы стирать его. Вообще, стоит выкинуть, это так убого: пальцами водить по своей же вещи, и думать, думать, думать…

ГЛАВА 6

ЕВА

- Ева, а Ева, - доносится за спиной мужской игривый голос, когда я иду по тропинке от общежития до универа. - А пойдем сегодня на свидание?

Не оглядываюсь, но невольно поправляю распущенные по плечам волосы. И чувствую нечто похожее на удовлетворение, стоило перестать наряжаться в мешки из-под картошки, снять очки и не завязывать волосы в высокий хвост - как сразу появились толпы поклонников.

Парням важна внешность, увы и ах, неглубокие они люди.

Хотя...есть двое мужчин, которым я понравилась будучи в желтом платье, а потом и в юбке до пола, сложно представить, что те ночи - притворство, что меня хотели не по-настоящему, зачем им это было нужно, нарезать вокруг меня круги, если им противно?

Только из-за того проекта?

Нет ведь.

Я в поцелуях чувствовала любовь.

- Ева, - позади не оставляют попыток добиться от меня свидания, я отмахиваюсь, возвращаюсь к мыслям.

Если Сергей и Ярослав любили, почему тогда все так вышло? Это очень сложно и путано, я умная, а ответа у меня нет.

- Ну я тебя просто узнавать перестала, - по-мальчишески присвистывает Оля, когда я равняюсь с ней. - Раньше ты меня ждала, пока я часами собиралась. А теперь наоборот, - одобрительным взглядом она окидывает мой узкий брючный костюм и качает головой, - шикарно. Мисс Элегантность.

- Да ладно, - смущенно хихикаю. Пальцами веду по мягкой ткани пиджака. Этот костюм мне родители из командировки привезли, когда читали лекции в институте за границей. И наряд шикарный, его выбирала мама, а у нее отличный вкус.

Но раньше я стеснялась, казалось, что заучке нельзя выряжаться, а теперь перестала себя чувствовать дурнушкой и ежедневно нападаю на гардероб. Меня изменили Сергей с Ярославом или ребенок - главное, что я наконец-то ощущаю себя женщиной.

- Ты на сегодня договорилась квартиру смотреть?

Киваю и оглядываюсь по сторонам.

Первое сентября, первый день осени, на улице теплынь, прохладный ветерок ласкает лицо. В парке установили сцену, расставили стулья для учителей. Студенты группками кучкуются рядом.

- А ты потом на совет старост?

Снова киваю.

Вот-вот начнется линейка, и мы с Олей шагаем к своему курсу - наше место возле деревьев, от сцены далеко. Подруга могла бы и не приходить, линейка для новичков, в основном, но Оле просто хочется поглазеть на девчонок, какими вернулись с каникул, кто потолстел за лето.

- Слышала, что Кристина учудила? - со вкусом сплетничает Оля. - Она же год с тем старшекурсником встречалась, и его летом забрали в армию. Он позвал ее в ресторан и сделал ей предложение. А она сначала поела, а потом отказала. А знаешь, к кому ушла? К его другу. Которого тоже в армию забрали через пару дней. Дура, скажи?

- Дура, - соглашаюсь и обозреваю толпу. Вспоминаю Сергея, фамильное кольцо, которое ему бабушка дала - и к горлу подступает горький комок.

Вчера в клубе его Настя скандал устроила, за волосы оттаскала какую-то девицу, мы с Олей уже уходили, и лучше бы я не останавливалась, и не смотрела на это, я так бороться никогда не смогу, хоть и кажется, что сильнее его люблю, чем она.

- Салют, - звучит над ухом высокий жеманный голос, и я вздрагиваю.

Поворачиваюсь.

Рядом останавливается Лиля. Смотрит на сцену, на учителей, что рассаживаются на стульях, кто-то выносит и ставит микрофон.

- Как отдохнули, девочки? - Лиля поправляет развевающиеся на ветру волосы.

Она повыше, плотнее, в короткой кожаной юбке и кофточке с глубоким вырезом. На губах переливается розовый блеск.

Я машинально сравниваю нас. И молчу. В мыслях одна за другой проносятся картинки, как Ярослав заламывает ей руки, наваливается на нее, не давая вырваться, как он расстегивает брюки, и...

- Чудесно, - сладким голосом говорит Оля и пожимает мою руку. С сочувствием смотрит на Лилю, - а ты как, дорогая? Тяжело тебе было сюда вернуться? Ужасно, конечно, мы с Евой пока сюда шли, слышали - все только о тебе и сплетничают, обсуждают, какая ты дрянь. Совести у них нет. Бедняжку изнасиловали, а они? Да, Ева?

Лиля краснеет, бросает на Олю злой взгляд.

С благодарностью сжимаю руку подруги в ответ. Оля раньше с нашей королевой красоты подружиться мечтала, чтобы та ее на тусовки с собой брала, а теперь не боится в лицо ей смеяться.

И меня опять разъедают сомнения.

Ярослав не мог, он не стал бы, доказательства ведь и подтасовать можно. Лишь их с Сергеем образ все портит, сын прокурора города и сын начальника автоинспекции, неужели такие отцы позволили бы Яру за решеткой сидеть, если он не виноват?

Ректор уже начал приветственную речь, в микрофон поздравляет студентов с началом нового учебного года, Лиля, высокомерно задрав подбородок, делает вид, что внимательно слушает.

- Такая она овца, - шепотом говорит Оля. - Все-таки приперлась.

Не отвечаю, пытаюсь уложить бурю внутри. Ладони вспотели, я снова разволновалась, а это вредно, представляю, что еще почти год ее лицо будет маячить в универе, я каждый день на нее наталкиваться буду - и меня трясет.

На сцене высказываются учителя, я почти ничего не слышу, лишь невнятный бубнеж. Невидяще смотрю на нашего философа Максима, а потом...

Между сценой и стульями, держась за спинки, наклоняясь и здороваясь, пробирается высокая мужская фигура.

Синие джинсы, черная футболка - он одет так, словно не на торжественную линейку явился, а в магазин за хлебом вышел.

Наглый, невозмутимый, испорченный.

Он хочет присесть на свободный стул, но ректор качает головой, что-то быстро ему говорит.

Не могу поверить. Растерянно смотрю на Лилю. Она еще больше покраснела, вцепилась в свою сумочку, глаз не сводит с него.

А Сергей поднимается на сцену. Останавливается у микрофона. Взглядом шарит по толпе, выхватывает меня, Лилю рядом. Улыбается. И по парку разносится его спокойный уверенный голос:

ГЛАВА 7

ЕВА

Опираюсь на подоконник и листаю журнал.

Новый учебный год, я все еще староста, нужно отмечать посещения, ходить на студсоветы, гонять одногруппников, когда они ленятся - ничего не изменилось.

Вздыхаю.

Сегодня пара у Сергея Георгиевича. И он ясно вчера со сцены дал понять, что я у него во всех смертных грехах виновна, когда сам вот-вот женится, четвертое число послезавтра.

Поглаживаю живот, меланхолично смотрю на поток учащихся, что льется по коридору, и уже собираюсь отвернуться, как замечаю две знакомые фигуры.

Строгие костюмы, в руках дипломаты, стильные стрижки, эти двое словно не по универу идут, а к начальнику Центробанка, почетные гости, важные клиенты с миллионными вкладами.

Они останавливаются возле кабинета, дергают ручку.

Конечно, там заперто, ведь Сергей Георгиевич до сих пор не явился на работу.

Но эти мужчины...

- Вау, - выдыхает рядом Оля и щелкает складным зеркальцем. - А это не те парни, которые с тобой в поезде ехали? Попутчики твои?

Киваю и щурюсь, да, это они и, похоже, опять с похмелья, у Вадима в руках стеклянная бутылка с минералкой, он жадно пьет.

- Они же не студенты, - неуверенно шепчет Оля. - Взрослые.

- Аспиранты, - машинально отвечаю и морщу лоб, вспоминаю, как невольно сравнивала их с Яром и Сергеем, представляла на своем месте другую несчастную дуру, которой эти сволочи задурят мозг.

И ведь я их совершенно не знаю.

Но у них одна порода, это в походке, в повадках чувствуется, все они одинаковые, самоуверенные заносчивые мажоры.

- Слушай, ты же с ними знакома получается, - Оля нетерпеливо дергает меня за руку. - Может, представишь им меня, скажешь, что...

- Серег! - взмахивает рукой с минералкой Вадим, приветствуя Сергея, появившегося из-за угла.

Сергей шагает по коридору. Разговаривает по телефону. Кратким кивком здоровается с этими двумя, а меня бросает в пот.

Они знакомы с Сергеем.

Резко, так что в глазах темнеет, разворачиваюсь спиной, носом утыкаюсь в стекло. Я же этим случайным попутчикам разболтала, что беременна, а потом, как шарлатанка-гадалка судьбу им предсказывала, они ведь не идиоты. поняли, что меня кто-то бросил.

И если они меня вспомнят, что-то ляпнут Сергею...

Сережа не отменит из-за меня свою чертову свадьбу, нет, а по-другому я не хочу, они с Ярославом меня делить могли, а я никого из них на порог не пущу, зная, что это лишь на пару часов, а потом примерный семьянин вернется домой к Насте.

Я так жить никогда не смогу.

- Они еще и с твоим Сережей знакомы, - продолжает удивляться над ухом Оля.

- Что делают? - спрашиваю шепотом, не оборачиваясь.

- У кабинета стоят. Разговаривают, - докладывает подруга. - Красавчики, конечно, - оценивает она с придыханием. Теребит мою блузку. - Слушай, Ева, без обид. Ты попробовала с нашими преподами, а эти двое мои. Так будет честно.

Сквозь стекло разглядываю парковку, черную машину Сергея, и две яркие спортивные иномарки, дорогущие, студентам не по карману.

Явно аспиранты на них прикатили.

К горлу подкатывает тошнота, с трудом сглатываю.

- Все хорошо, - еле слышно успокаиваю себя и ребенка. - Не о чем волноваться, сейчас сходим в столовую, попросим сладкий чай...

Звенит второй звонок, и Оля дергает меня за руку.

- Пошли на пару.

Оглядываюсь.

Мои попутчики шагают по коридору, глазеют на студенток. Сергей стоит возле открытого кабинета, дожидается, пока все зайдут.

Плетусь следом за Олей, за ее спиной по глупому прячусь, словно он так меня не увидит, но Оля с ее огненно-рыжими волосами в короткой мини-юбке - яркое пятно на горизонте, и Сергей первым делом смотрит на мою подругу.

И поверх ее головы на меня.

Его пухлые губы изгибаются в ехидной улыбке.

- Здравствуйте, здравствуйте, проходите, - повторяет он, кивает студентам, пропускает Олю. Преграждает мне дорогу. - Снежинская, задержись.

- Зачем это? - под его пристальным взглядом нервно поправляю распущенные волосы. Еще чуть-чуть и трястись начну, мысленно призываю себя успокоиться, он не может ничего знать, я накручиваю, но справиться с собой выше моих сил, противный тяжелый ком ворочается в желудке, ползет по пищеводу. - Черт, - опускаю голову, смотрю на его блестящую обувь и перед глазами плывет, меня сейчас просто стошнит ему на туфли, здесь так душно, что я не могу.

- Что такое, Ева? - Сергей сдвигается по коридору за мной, не замечает, что мне плохо, шагает рядом и продолжает, давит на психику. - А я к тебе с новостями от Яра. Представляешь, в тюрьме человек сидит, суда ждет, - издевается он. - И эта твоя подружка, с которой вы вчера на линейке стояли, Лиля, кажется...

- Отстань от меня, - задеваю его руку, размахивающую в такт шагам, закрываю ладонью рот и ускоряюсь, мне бы только до туалета успеть, иначе весь завтрак окажется на его брюках.

- Тебе стыдно что ли, Ева? - поражается Сергей, он лишь увеличивает шаг, когда я уже бегу почти. - Скажи мне, почему так получается, как можно такой эгоисткой быть. Я из-за тебя в эту дыру, которую ты институтом называешь вернулся. А ты...

Распахиваю дверь туалета и с грохотом хлопаю ей у него перед носом, врываюсь в кабинку и склоняюсь над унитазом.

Все тело содрогается, у меня в мыслях ураган бушует, я так ждала от него каких-то признаний, откровенности, и вот.

Я просто дверью перед его лицом хлопнула, будто истеричка.

А Сергей прав, Яр там так одинок, уже какой месяц носит казенную одежду, питается из ужасных тарелок, терпит, когда на него орут, мы же сами готовили проект по криминальной психологии в мае, изучали преступников, с ним там страшные люди рядом, все как дурной сон, сбылось.

Вываливаюсь из кабинки и быстро полощу рот, вытираю набежавшие на глаза слезы.

Я не эгоистка, и не хочу, чтобы они так думали, у меня токсикоз, я это не контролирую, но очень хочу поговорить, как взрослые.

ГЛАВА 8

ЕВА

- Ты вызвала мне такси? - требовательно спрашиваю в трубку и топчусь возле общежития. - До сих пор нет машины.

- Вызвала, Ева, вызвала, - на том конце успокаивает меня Оля. - У меня показывает, что водитель подъезжает.

- А ты квартиру уже сняла? - в волнении вглядываюсь в дорогу, в проезжающие мимо авто. - Я ведь ее даже не посмотрела, ты все проверила? Ну там, электроприборы, сантехнику...

- Ева, дом классный, - в голосе Оле прорывается восторг. - Элитный. Нам просто повезло, что хозяин уезжает заграницу и сдать квартиру нужно срочно. У него там дедушка умер, - весело болтает подруга, - состояние оставил. Пока будет решать вопросы с наследством...

- Оля, - ахаю. - Ты нашла чему радоваться.

- Так он сам не расстроился, - спорит подруга. - Он нас с риелтором чуть не расцеловал от счастья.

- Ясно, - замечаю машину с рекламой такси по кузову, сворачивающую во двор и говорю в трубку. - Все, я еду.

- Я пока в магазин за вином и пиццей, - докладывает Оля и сбрасывает.

Сажусь в авто, откидываюсь на сиденье. Глазею в окно и привычно поглаживаю живот.

Пусть я опоздала на просмотр, зато сходила в больницу.

- И теперь мы знаем, что с тобой все хорошо, - говорю шепотом и глупо улыбаюсь, теперь совсем другими глазами смотрю на мамочек с колясками, представляю, что скоро и у меня будет такой вот малыш, сопеть, пока мы с ним гуляем, сладкий теплый комочек, и я буду для него самым важным человеком на свете, а он для меня.

Только как Оле сказать, что я не собираюсь новое жилье обмывать и вино пить, она же не отстанет.

- Наверное, пора про тебя рассказать, - говорю шепотом.

Бросаю взгляд в окно.

И застываю.

Знакомый черный забор, дом, двор с детской площадкой, качели и горки, выкрашенные яркой краской.

В мае я в этом доме несколько дней провела, с Сергеем и Яром, это его квартира, Яр живет здесь, прямо здесь, у меня начинает кружиться голова.

- Стойте, - слабо хлопаю ладонью по креслу водителя. - Вы адрес перепутали.

- Вряд ли, - он кивает мне на панель, где в подставке пристроился телефон с открытой на экране картой. - Заказ сюда. Третий подъезд.

И у Яра третий.

В волнении смотрю на подъезд. Замечаю на лавочке довольную подругу, нагруженную пакетами, и тихо сглатываю - нет, не ошибка.

Оля сняла квартиру в этом доме.

Хватаю сумку и, не поблагодарив водителя, вылетаю на улицу.

- Ну как! - радостно кричит мне Оля и взмахивает рукой на дом. - Крутой? Это ты еще квартиру не видела, две комнаты, балкон шикарный, ремонт закачаешься просто, а в ванной...

- Оля, - перебиваю ее восторги и плюхаю сумку на лавку. - Мы здесь жить не будем.

- Как это? - у нее округляются глаза. - Ты не слышала, за сколько я сняла ее, Ева? Это же копейки для такой квартиры! Можно сказать, что бесплатно! На полгода!

- В этом доме, - дергаю ее за руку, успокоить хочу, а сама так волнуюсь, что едва держусь на ногах. - Даже в этом подъезде. Живет Ярослав.

Она уже открывает рот, чтобы возразить, но молчит, осмысливает мои слова. Неуверенно оглядывается на подъезд, растерянно смотрит на меня.

А потом вскидывает подбородок.

- Ну и что? Подумаешь. Здесь он не живет, если ты забыла, он в тюрьме сидит, и неизвестно когда выйдет. Может, вообще, не выйдет. А мы с тобой должны из-за этого классной квартиры лишаться? Брось.

- Разрешите пройти, - раздается за спиной ледяной женский голос, и я поспешно отступаю. Бросаю краткий взгляд на элегантную брюнетку, на ее темноволосого спутника в классическом костюме.

И меня словно тараном ударяют в грудь.

Это его родители.

Господи, да, это они, я видела фотографии в интернете, его семью столько полоскали, что...

- А даже если Ярослав выйдет из тюрьмы, - продолжает подруга, не замечая моего похоронного вида, - не факт, что ему будет по карману такая квартира. Отца его с должности сняли, мать вроде, вообще, не работает, так что...

- Оля! - шикаю.

- Что? - вскидывается подруга. - То, что между вами тремя было - давно в прошлом, надо жить дальше, что я тебе объясняю? Сергей вон женится. Пошли, Ева. Покажу квартиру.

И женщина, уже шагнувшая на крыльцо, на мое имя оборачивается, как на удар гонга.

Встречаемся взглядами, и у меня дрожь по коже несется, как они похожи с Ярославом, до жути, безумно, у них одна порода - она даже в мимике заметна, в презрительно вздернутых бровях и в изломе губ.

- Ева? - тем же холодным тоном уточняет брюнетка. - Значит, вот ты какая. Красивая, - оценивает она.

Съеживаюсь, словно так меньше ростом стану, с земли исчезну, из-под огня ее взгляда, дыру в моем лбу прожигающего.

- Приятно познакомиться, - продолжает его мать, нервно открывает сумку, заглядывает туда зачем-то, и закрывает обратно. - А Ярослав о тебе спрашивает. Постоянно. Все лето ждал, что ты ему весточку какую передашь.

Опускаю взгляд на свои туфли, в горле горечь разливается. Весточку я передала, его желтый галстук, ту непрочную нить, что нас связывала, разорвала.

- Идем, Инна, - глухо зовет ее муж.

- Да, что это я, - говорит она, словно опомнившись, щелкает замком сумочки. - Мы помешали, наверное. Девочки тут что-то интересное обсуждали. Наше финансовое положение. Сына нашего. Продолжайте, Ева. Всего тебе хорошего.

- И вам, - тонким голосом прощается с ними Оля. - Извините. Мы не думали, что...

Договорить она не успевает, на лавочке опрокидывается пакет с продуктами, праздничная бутылка бьется об асфальт, и под ногами у нас лужей растекается красное вино.

СЕРГЕЙ

- Хай, Серый, - хлопают меня по плечу, и я узнаю Вадима.

Оборачиваюсь к нему, и уже знаю, что Артем рядом – они неразлучны, такие же, какими мы раньше были с Яром. Балованные мальчики, обещавшие помочь, а я понадеялся, как кретин. Но только сейчас начинаю понимать, что это был идиотизм – возлагать на Филатова и Разумовского такие надежды.

ГЛАВА 9

ЕВА

Гуляю по квартире.

Планировка такая же, как у Яра, и этаж прямо под ним, и я осталась здесь, ведь ехать некуда. Оля все мои деньги отдала хозяину за полгода, и я могу только в общежитие вернуться.

А это глупо, как я родителям объясню, ведь мама по видеозвонку все увидит, и синие стены с дельфинами, и несколько кроватей в комнате, она спросит, почему я квартиру не сняла и куда деньги дела, а я что ей отвечу?

Не захотела, мама, потому что этажом выше живет мужчина, от которого, возможно, я беременна, только его пока дома нет, его вот-вот судят за изнасилование.

В новостные сводки уже даже заглядывать страшно, сегодня свадьба Сергея, и в интернет я не лезу, все, что мне останется - посмотреть на их с Настей счастливые фотки, узнать, как им весело, а в соседней статье увидеть снимок похудевшего небритого Яра, прочитать, что ему вынесли приговор, лечь вот сюда на кровать.

И умереть.

Я и в институт сегодня не пошла.

Останавливаюсь посреди роскошной, набитой техникой кухни и смотрю на холодильник.

Скоро Оля вернется и нужно что-то приготовить, постараться отвлечься, мои мысли чернее ночи, кажется, я сегодня часть себя потеряла.

Оставляю тесто на столе размораживаться и режу помидоры на пиццу, бросаю взгляды на часы и представляю, что вот сейчас Сергей с Настей стоят в ЗАГСе, слушают торжественную тетку с высокой прической и папкой в руках, расписываются в ее толстой книге или где там. Я как идиотка сама не раз за это лето мечтала, что Сергей не отступит, рванет за мной в мой город, позвонит в дверь, и появится на пороге с бабушкиным кольцом.

Ведь потом, когда первый шок из-за того, что Ярослав сделал утих, мне хотелось вернуться, во всем самой разобраться.

Но я не поехала.

Узнала о беременности.

И испугалась.

И растерялась.

- Вот такая мама у тебя дура, - говорю ребенку и ожесточенно кромсаю ножом колбасу. - И отец тоже. Никто из них не умный.

Предатели.

Всхлипываю, тыльной стороной ладони вытираю глаза и жую помидорку. Отвлекаюсь на вибрирующий телефон и шмыгаю в трубку:

- Да. Ты едешь? Скоро поставлю пиццу.

- Ева, - голос у Оли срывающийся, какой-то напряженный. - Выйди сейчас, встреть меня.

- Зачем? - зажимаю телефон плечом и посыпаю начинкой тесто. - Пицца...

- Я у подъезда, ключи потеряла.

- Позвони, я открою, - вытираю руки полотенцем.

- Нет, спустись, - настаивает она. - У меня тут пакеты. Не дотащу сама.

Бросаю телефон на стол. В коридоре обуваюсь и натягиваю свитер, вчера было ветрено, чувствуется приближение осени.

В лифте еду вниз и прикидываю, что Сергей с Настей уже зарегистрировались, и теперь в окружении родственников и друзей фотографируются у ЗАГСа. Улыбаются, обнимаются и целуются.

Он несет ее на руках к розовому лимузину, у нее пышное-пышное белое платье, и фата развевается на ветру.

Выхожу из лифта до такой степени себя накрутив, что у меня почти дым из ушей валит, ладонью брякаю по кнопке магнитного замка и вываливаюсь на крыльцо.

Сильнее кутаюсь в свитер. И застываю на месте, кровь приливает к лицу, и в глазах мутно, у меня, кажется, галлюцинации начались.

У подъезда стоит лимузин.

Но не розовый, как я представляла, а белый, шикарный, такой невозможно длинный и дорогой. Рядом топчется растерянная Оля, и она без пакетов, только с сумкой через плечо. Подруга машет мне рукой, подзывая к себе.

Зажимаю ключи в кулаке и опасливо спускаюсь по ступенькам. Медленно подхожу к ней.

- Это что? - глупо спрашиваю и киваю на лимузин.

- Ева, извини, - у нее бегают глаза, она оглядывается на затемненные окна и горячо шепчет. - Он меня просто к стенке прижал, я думала убьет, так со мной разговаривал...

- Кто?

- Сергей твой, кто, - она снова оглядывается. - Он в общагу ходил, тебя там не нашел, и в универе меня выловил. Возле туалетов. Пришлось сказать, где мы теперь живем. Он грозился, что голову мне открутит, если я не скажу.

- Что он грозился? - задыхаюсь от возмущения и сдвигаю ее в сторону, - там он? - не дожидаясь ответа распахиваю дверь лимузина и натыкаюсь взглядом на Сергея.

Развалился на красном диване, словно на троне, сидит, закинув одну ногу на другую и из бокала цедит шампанское. Белая рубашка, черные брюки и пиджак - таким я и представляла его.

В день его свадьбы.

- Так и будешь пялиться? - он улыбается, отпивает шампанское и нагло похлопывает по дивану рядом с собой. - Садись.

В салоне негромко играет музыка.

А у меня внутри шторм бушует, что он делает, он специально приехал, со свадьбы, чтобы я его поздравила?

Это даже для него слишком подло. В глазах закипают злые слезы, нечто толкает меня к нему в машину, я это стальное ведерко со льдом, из которого бутылка торчит - на голову ему вытряхну, бессовестная сволочь, урод, скотина...

Сажусь и хлопаю дверью.

- Поехали, - тут же командует он водителю. - Интересный выбор жилья, Ева, - а это уже мне.

Сергей берет второй бокал, с негромким хлопком откупоривает бутылку и льет шипучую жидкость, пена выпрыгивает из бокала на его брюки, он улыбается еще шире.

- У меня тост.

- У тебя не все дома, - мрачно смотрю на предложенный бокал и в груди колет, его возвращение в институт - лишь начало, он до конца года будет надо мной издеваться, пока я не сломаюсь. - На празднике так скучно, что ты жену бросил, ко мне приехал?

Он вскидывает брови. И усмехается.

- Ты где-то у меня кольцо видишь, Ева?

Бросаю невольный взгляд на его руки, те самые руки, что обнимали меня, сжимали, удовольствие дарили и любовь, самые лучшие руки на свете, и на безымянном пальце нет кольца.

От неожиданности беру шампанское, которое он мне упорно толкал и вскидываю голову.

- Сегодня важный день, - Сергей наполняет свой бокал. С тихим звоном наши стаканы сталкиваются. Сергей наклоняется ближе ко мне. И выдыхает. - Яра отпустили. Ты тогда сбежала. Как сучка. А сейчас никуда не денешься, все, Ева. Едем встречать.

ГЛАВА 10

ЕВА

Он стоит на улице.

В том же самом костюме. В нем его три месяца назад забрали из университетского парка. Он очень бледный, на контрасте с загорелым Сергеем, и похудел сильно, рукой держится за открытую дверь лимузина.

А на запястье...

Галстук намотан.

Сильнее сжимаю бокал и все еще не верю, что вижу его, Сергей не наврал, его выпустили - и, значит, я дура, это я предательница, поверила не ему, а стерве Лиле.

- Ты... - тянусь к Яру, мне нужно его потрогать, убедиться, что настоящий, глаз от его лица не отвожу, и он тоже смотрит, неотрывно, словно за все эти недели наглядеться хочет.

Моя рука замирает в воздухе, в сантиметрах от его рубашки, я не решаюсь.

Яр опускает взгляд, челюсть плотно сжата, он не двигается. Шумно выдыхает.

- Ну, к черту.

И рывком подается в салон, на меня.

Даже дернуться не успеваю, Яр уже наваливается, его руки сжимают талию, и губы впечатываются в мои. Он пахнет незнакомо, не дорогим парфюмом, а казенными помещениями, тяжело и остро.

Но на вкус остался прежним. Тем самым Яром, в которого я год назад влюбилась.

И все еще люблю.

Он прижимает к себе, и я обнимаю в ответ, крепко, я так соскучилась, сама не понимала, насколько. Он целует жадно и нетерпеливо, отрывается на краткие секунды и шепчет, какая я красивая, и снова целует, с жаром отвечаю и зарываюсь пальцами в его волосы. Чувствую, что у меня кто-то осторожно отбирает бокал, и насмешливый голос Сергея над головой:

- Конечно, Яр, с Евой обниматься приятнее. Но я тоже соскучился.

Яр улыбается мне в губы, поднимает голову. Спиной ощущаю твердую грудь Сергея, мы наваливались на него, я опять между ними двумя зажата, как прежде, и внутри у меня все переворачивается от восторга и страха.

- Настя приходила, - говорит Яр, не выпуская меня, смотрит на Сергея. - Сказала, что свадьбу перенесли. А еще. Я ее с беременностью поздравил.

Вздрагиваю. Мою несмелую радость его слова будто ножом порезали, на ленточки.

Сергей не просто женится. Настя еще и беременна.

Наваливается слабость, и мои руки на шее Яра разжимаются.

- Но она меня идиотом обозвала, - продолжает Яр, притягивает меня ближе, не давая выбраться из этой ловушки между ними. - И заявила, что не стала бы рожать и фигуру портить. Что скажете, Сергей Георгиевич?

- Скажу: было бы что портить, Ярослав Мечиславович, - в тоне Сергея сквозит веселье, он протягивает Яру бокал. - За встречу?

Они чокаются, но не пьют, оба поворачиваются на меня.

Хмурюсь и не знаю, что сказать. Мне вопрос с Настей неясен, с отложенной свадьбой и беременностью, но я молчу, у меня нет права спрашивать. Негромко играет музыка, а мы сидим в лимузине, напротив серых ворот изолятора.

Но...они оба здесь, со мной, и я боюсь спугнуть этот момент, мне страшно представить, что сейчас все оборвется, я не хочу.

- Куда поедем праздновать, Ева? - спрашивает Сергей. Пьет шампанское и смотрит на меня.

Головой лежу у него на коленях, сверху нависает Яр, я держусь за его рубашку и тихо сглатываю, на секунду верю, что мы поедем втроем куда-то, а ночью окажемся одни в квартире, как в далеком мае, как счастлива я была.

Тем ночам уже есть последствие - и я это чудо три месяца ношу в себе.

И мне хочется поделиться.

- Ева не знает, куда ехать, - Яр залпом осушает бокал и наклоняется к моему лицу. Изучает, любуется, но из глаз не уходит настороженность, словно он чего-то нехорошего от меня ждет. - Ты сама приехала? Или Серый помог?

- Сама она, - отвечает за меня Сергей, его ладонь опускается на мои волосы, сквозь пальцы он пропускает прядки. - Да, Ева? - с нажимом требует подтверждения своему вранью. - Узнала, что тебя отпускают. И захотела встретить.

В глазах Яра появляется блеск, он верит, а у меня в горле горький ком стоит. Сергей его лучший друг, из этой субботы праздник для Яра делает.

А я понимаю, что мама его правду говорила, он меня ждал все это время, думал обо мне, как и я.

Из глаз брызжут слезы.

- Ева, - голос Яра низкий, глубокий, такой ласковый, большим пальцем с шершавой подушечкой он осторожно вытирает мою щеку. - Чего ты, что такое, - он поднимает меня, пытается усадить ровно. Перед глазами его пухлые губы, и я не удерживаюсь, набрасываюсь сама.

Он отвечает, после удивленной заминки, подхватывает меня под ягодицы и опускает на себя сверху, как наездницу, запрокидывает голову на спинку, руками забирается под свитер и исступленно сжимает. В нем просыпается жадность, грубость, месяцами копившееся в брюках напряжение твердым бугром упирается между моих ног.

Дрожу и целую его, мокро и солено, со слезами смешано, дергаю воротничок его рубашки, меня распирает, мне давно не было так хорошо, так правильно. С трудом соображаю, что меня аккуратно, но настойчиво тянут за волосы, заставляя оторваться от Яра.

Мутным взглядом натыкаюсь на Сергея, на его губы, приоткрытые в нетерпении, за волосы он наклоняет к себе, и впивается в мой рот, сладким от шампанского языком проталкивается глубже, и я всхлипываю, сплетаюсь с ним.

Сижу на Ярославе верхом, и под его руками вздрагиваю, они орудуют под свитером, задирают бюстгальтер. Яр с глухим стоном сжимает мою грудь и машинально двинув бедрами, толкает меня, наши тела отделяет ткань, а я так остро чувствую, что готова взорваться.

Сергей прикусывает мою губу.

Отворачивается, по дивану пробирается ближе к водителю и командует:

- Поехали отсюда.

СЕРГЕЙ

Тихо называю адрес, и нас везут. К дому Яра, разумеется. Пусть увидит знакомую обстановку, пусть уже осознает, что все закончилось, и он на свободе.

Ева все также сидит, обхватив бедра друга, шепчет что-то бессвязное, да он и не слышит. Плевать, кто и что говорит, Яр пальцами слезы с ее лица вытирает, губами собирает.

ГЛАВА 11

ЕВА

В моих мыслях все спуталось, я три месяца думала, надеялась, ждала, и вот оно - плавный, и в то же время нетерпеливый толчок горячей набухшей плоти в меня - получай.

Выгибаюсь в пояснице и бьюсь животом о живот Яра, не сдерживаясь кусаю губы Сергея и глаза щиплет, в них литр слез, я их сдержать не могу, он мне столько гадкого наговорил, когда сам без пяти минут женат, а я его целую.

Уворачиваюсь и с силой бью Сергея по щеке. Звук удара тонет в глухом стоне Яра, и в громком влажном шлепке, с которым он врезается в меня, и сталкиваются наши бедра.

Вскрикиваю и откидываюсь на подушку, ловлю блестящий, полный нескрываемой злобы взгляд Сергея, вижу белеющий отпечаток моей ладони на его щеке, и как он рывком поднимается с кровати.

- Пошла ты нах*й, Ева, - я даже не слышу, скорее кожей чувствую, о чем он только что мне сказал.

Он послал меня.

И он разворачивается спиной, он уходит.

А я смотрю, как он на косяк налетает и, пошатнувшись, скрывается в коридоре, и во мне такой же мощи волна злобы поднимается, пусть валит нахрен, ко всем чертям, дьявол!

Пусть никогда не приближается ко мне.

- Ева, - Ярослав сжимает мой подбородок, поворачивая к себе мою голову.

Встречаю его взгляд, такой чистый, что утонуть не страшно, локтем он опирается на подушку, под моими ладонями напрягаются его ягодицы, когда он делает движение бедрами назад, и рывком в меня, он врезается, и я ногтями впиваюсь в его кожу.

- Люблю тебя, - мои слова со стонами смешиваются, мое признание тихое, неуверенное, не знаю, слышал ли Яр, он целует, он обнимает меня, его рука плотно лежит на моей пояснице, вжимая, наши бедра тесно сжаты.

Обхватываю его ногами.

Он двигается, быстро и жадно, не отводя глаз от моего лица, и я от каждого толчка громко вскрикиваю, поднимаюсь ему навстречу и падаю, он вколачивает меня в кровать, размазывает, он берет меня, как дикарь, заявляющий свое право, на мое тело, сердце, на мою жизнь.

- Яр! - царапаюсь и мечусь под ним, сама в безумную превращаюсь, я желанна, нужна, необходима, словно воздух, я так скучала, руками обвиваю его шею и впиваюсь в губы, и всхлипываю ему в рот, мычу, - давай еще, Яр!

И он делает это. Еще и еще. Доказывает мне, что без него я пуста, и всё ненастоящее.

Он мой мужчина, мой бог.

Отрываюсь от него и верчу головой, судорожно дышу. И мутным взглядом натыкаюсь на силуэт в дверях.

Встрепанные мной светлые волосы, потемневшие глаза. Распахнутый пиджак, и руки, расстегивающие брюки. Сергей стоит в проеме, неотрывно смотрит на нас, приспускает белые боксеры.

Яр двигается во мне, со шлепками, он рвано дышит, сбивчиво шепчет мое имя.

А Сергей в нескольких шагах, ушел и вернулся, стоит и смотрит, так алчно. Его рука обхватывает гладкий член.

Я не могу закрыть глаза, чтобы не видеть этого, кусаю губы от глубоких толчков во мне, и я хочу, еще, его, второго бога моего.

Я не приглашаю, нет, я просто не могу оторваться, рука Сергея скользит по стволу, ровно, он водит по всей длине, и смотрит, и чертыхается.

И шагает к постели.

Царапаю плечи Яра. Сергей коленями встает на кровать, ниже стягивает брюки, отбрасывает полу пиджака и за волосы меня хватает, тянет к подрагивающему члену.

- Давай, - требует он, и бархатная головка тычется мне в губы.

Открываю рот, и он врывается, шаровой молнией в горло, давит мой затылок, прижимая к своему паху и тягуче охает.

И я перестаю соображать.

Они двигаются вдвоем, во мне, ощущаю четыре руки на своем теле, слышу шлепки, чувствую горьковатый привкус во рту, и дергаюсь, от этого отчаянного наслаждения закатываются глаза.

Отдаюсь.

И снова.

И снова.

- Дай мне ее, - в изнеможении, отключившись от времени, различаю голос Сергея.

За ним слышу краткий выдох Яра в ответ, и с трудом разлепляю ресницы.

Вижу, что они меняются местами, а у меня сводит горло, и между ног все печет, обессиленно барахтаюсь в кровати, пока они перемещаются.

- Все хорошо, Ева? - на губах Яра улыбка сумасшедшего, он берет мою руку, мои пальцы сжимает на влажном, липком члене. - Я пару минут отдохну, - шепчет. - И хочу еще.

С трудом понимаю, что он уже кончил, я совсем пропала. Бездумно тянусь к нему и губами обхватываю ствол, я сама уже спятила, мне тоже мало, пара минут — это долго, я не могу.

- Ева, - Яр мягко перебирает мои волосы, плавно скользит у меня во рту, оставляя солоноватый привкус, член твердеет, Яр запрокидывает голову и шумно втягивает воздух.

В промежность врываются пальцы Сергея. Пробегаются по складкам, и, потерев ноющий клитор, вдруг сдавливают его.

Это как спусковой крючок нажать, одно необратимое движение - и я тут же взрываюсь, вспыхиваю спичкой, горю, мычу и ладонями молочу по постели, внизу все судорогами сводит, скручивает.

И я чувствую, как толстый член продирается в меня.

Сергей целует в шею и проталкивается, дальше, глубже, до упора, он продлевает эти спазмы, не дает мне разжаться, я бьюсь под ним так, словно в меня бес вселился, отталкиваю Яра и ору.

Сергей вколачивается, языком затыкает мне рот и долбится в меня, в несколько размашистых ударов доводит нас обоих до помешательства, и резко выходит. На живот мне брызжет горячее семя.

Он отрывается, я отворачиваюсь и воздух втягиваю, и налетаю на губы Яра.

Он целует, и я отвечаю, кажется, это никогда не закончится, мы вечность на карусели катаемся, я больше тела не ощущаю, оно не мое, оно их.

И так будет.

Из этого дурмана меня выдергивает пронзительный звонок в дверь.

ЯРОСЛАВ

Три месяца без секса – это вечность. И несмотря на стресс, на клетку, по сути, мне дико хотелось почувствовать рядом с собой женщину. Я же не железный, молодой мужик. Тупо хотел трахаться, так хотел, что каждую ночь это снилось.

ГЛАВА 12

ЕВА

Они собираются веселиться.

Расставляют на столе бутылки шампанского, достают из пакетов подложки с фруктами и вакуумные упаковки с нарезанным сыром.

- Крепкого ничего не взяли, это вечером, - деловито рассуждает Артем и передает мне яблоки. - Сполоснешь, Ева?

Молча беру упаковку. Стою за спиной Сергея и смотрю на своих попутчиков. Намек, что мы в поезде одном не ехали я поняла - меня узнали.

Но они тогда пили виски и ржали, может, не запомнили, что я трепалась про беременность?

- Держи, - Ярослав с улыбкой передает мне бокал.

- Ей же нельзя, - Вадим шуршит пакетом, выгружает на стол покупки.

А у меня сердце пропускает удар.

Запомнили.

И сейчас расскажут про ребенка.

Сжимаю яблоки и впиваюсь взглядом в этого болтуна Вадима.

- Почему Еве нельзя? - удивляется Яр. Бокал не опускает, так и держит в вытянутой руке.

- Ну как же, - тот достает из пакета шоколадки. Смотрит на меня, на Яра.

И переглядывается с другом.

- Потому, что пить вредно, - торопливо говорю, пока они не открыли рот. - Алкоголь разрушает кожу и зубы. А мне еще и детей рожать. Вот.

- Детей? - Яр сводит брови. Смотрит на меня и улыбается, словно я что-то веселое сказала.

- Конечно, - подтверждаю. - Все мы в будущем матери.

- Кроме меня, - отзывается Сергей, не поворачиваясь. И пока все переваривают мое заявление несколькими большими глотками опустошает бокал. Берет бутылку и наполняет заново. Взмахивает рукой, жестом обводит стол. - Ну что? Праздновать будем? Или тут у нас будущие матери одни?

Они все очнулись, звенит стекло, раздаются смешки.

Отхожу к раковине, из пакетика вытряхиваю фрукты и с ожесточением тру их губкой под водой.

- Давай я, - сзади талию обвивают ладони Яра. Он кратко целует в ухо, подбородком упирается в мое плечо. - Что там про детей? - спрашивает шепотом, и я слышу, он улыбается. - Не рано?

- А что, ты не хочешь? - шепчу в ответ. И замираю, жду.

- Не планировал пока, - признается он. - Я знаешь, как хотел? - тянет мечтательно. - Друг для друга сначала пожить. По миру полетать, где еще не был. А года через три уже можно.

- Ага.

Три года мой ребенок ждать точно не будет. Когда ему родиться можно, когда Яр разрешит.

Распорядился.

- Так у нас два праздника, получается? - за столом громко спрашивает Артем, и я роняю яблоко.

- Я на свободе, и вы себя адвокатами почувствовали? - усмехается Яр и выключает воду. Не дает мне выскользнуть, открывает шкаф над моей головой и достает глубокое блюдо. - Садись за стол, - шепнув, подталкивает меня. - Сок принесу.

- Ты на свободе, и станешь отцом, - продолжает Артем. Ловит мой настороженный взгляд. И щурится, оценивает с ног до головы. - Да, Яр, неожиданно. Или не Яр? - он хмыкает, подбородком показывает на Сергея.

- Что за тема идиотская, - Сергей оглядывается. Смотрит на меня, и на лице написано - мечтает, чтобы я убралась. - Терпеть не могу детей, - говорит. - Ева, кофе мне сделай, башка что-то трещит.

- Серый, руки-ноги есть, сделай сам, - за меня отвечает Яр и подходит с высоким запотевшим стаканом с апельсиновым соком. - Ева, садись, расслабься. Здесь все свои.

Неуверенно присаживаюсь на стул.

А хочется сбежать, эти аспиранты вот-вот мой секрет разболтают. Они и так два раза намекнули, осталось лишь в лоб вывалить: "ваша Ева беременна".

Бросаю презрительный взгляд на Сергея.

Детей он ненавидит.

Ему никто и не предлагает, пусть к невесте своей проваливает.

- Я сейчас, - шмыгнув носом, подскакиваю на ноги. Пытаюсь сдерживаться и не могу, топая бегу по коридору и влетаю в ванную.

Я на волоске висну над пропастью, меня сейчас сдадут. Смотрю на бледное отражение в зеркале и приказываю себе, я должна сама все сказать.

Первой этой сделать.

Просто выйти из ванной и сказать.

Да.

Решительно открываю дверь.

И налетаю на мрачного Сергея. Стоит на дороге, небрежным жестом поправляет запонку на рукаве. На меня не смотрит и цедит:

- Ева, тебе домой пора, не надо здесь рассиживаться.

Пораженно качаю головой.

Меня выставляют?

- Это не твоя квартира.

- Моего друга, - подтверждает он, поднимает взгляд. - На которого ты забила, пока он суда ждал. Шлялась три месяца неизвестно где. С этим быком Богданом. За какие заслуги он за тебя так печется?

- Ты на что намекаешь?

- Прямо говорю. Что объедки за ним подбирать не буду.

- Объедки? - от возмущения задыхаюсь. Шагаю на него и ладони горят, так хочется врезать по его невозмутимой морде, как ему только в голову подобная грязь пришла, Богдан словно с дочерью со мной. - Что же ты тогда в кровать ко мне сегодня залез? - губы дрожат, и по телу дрожь несется от воспоминаний, как они оба брали меня полчаса назад, грубо и сладко. - За объедками побежал, Сережа, аж трясся весь, так хотел! - повышаю голос.

Он сдавливает мой подбородок, задирает лицо к себе, заставляя на носочки встать. Губами влажно впечатывается в мои и отстраняется, смотрит в глаза.

Взгляд потемневший, плывет. Голос хриплый, он говорит:

- Трахнуть раз-другой можно. Это другое.

- Челюсть тебе раз-другой сломать можно, - с силой отталкиваю его.

- Домой иди, - он, словно надзиратель, шагает за мной в коридор.

На кухне раскатисто смеются, я обуваюсь.

Сергей подходит к двери и щелкает замками, распахивает створку и молча отступает, давая мне дорогу.

- Ева, ты куда, - слышу позади голос Яра. Вытираю глаза и шагаю в подъезд. В спину мне летит. - Родители подъезжают.

- У Евы дела, - поясняет Сергей и наигранно-весело прощается с парнями. - Вечером пересечемся? Выходной, в клуб намылились?

Бреду по лестнице. Не выдержав, оглядываюсь.

Сергей стоит в проеме.

Знает, что мне лишь на этаж вниз спуститься, что я теперь в этом подъезде живу. И караулит, следит, чтобы я тайком обратно не поднялась?

ГЛАВА 13

ЕВА

- Нам с тобой осталось машину купить, и будем в шоколаде, - мечтает Оля и виснет на моей руке.

Вздыхаю.

Подходим к универу.

Опять понедельник.

Впереди целая неделя, а я уже устала, как представлю, что поджатые губы Сергея буду каждый день видеть - так и появляться здесь не хочется.

- Ты мне собираешься рассказывать, что у вас случилось? - Оля смотрит на его черную машину, запаркованную у забора.

Ну, не совсем у забора.

Передними колесами на газоне.

И я знаю, школьный парк страдает из-за меня. Три месяца спустя мы вернулись к тому, с чего начинали. Пачкать бордюры и ломать кустики.

- А папочка у нас неуловимый мститель - бормочу ребенку. - Ничего умнее он придумать не мог.

- Что сделал твой отец? - переспрашивает Оля.

- Мы опаздываем, - по ступенькам взбегаю на крыльцо.

Сергея вижу в холле. Стоит у будочки с ксерокопиями, держит дипломат подмышкой. Наклонился, и что-то говорит парню-продавцу.

Засматриваюсь на его синие джинсы и белую футболку. И неодобрительно качаю головой.

Разве можно преподавателю так одеваться? Тонкая футболка облепила широкие плечи. Узкие джинсы обтягивают компактный зад.

На который сейчас пялится стайка студенток возле гардероба. Они улыбаются. И шушукаются.

- Стыд какой, - задираю нос. - Он бы тут еще стриптиз показал.

Я куда-то торопилась, но уже забыла.

- Мне конспект нужно отксерить, - говорю Оле. - Сходишь пока в столовую за чаем? - прошу подругу и пристраиваюсь возле копи-центра. Собой загораживаю обзор на Сергея, и любительницы поглазеть на преподавателя фыркают мне в спину.

Топчусь на месте и хочу, чтобы он повернулся. Но он что-то листает в телефоне и моего взгляда, которым я сверлю дырку ему меж лопаток, не чувствует.

Нервно поправляю волосы.

Все воскресенье ждала, что сосед сверху меня затопит. Или ремонт затеет. Или у него там будет до утра грохотать музыка.

Но в квартире Яра было подозрительно тихо.

Родители ему точно наговорили обо мне всякого. Да и сам Сергей тоже.

А мне что делать. Из головы выбросить не могу эти полчаса, когда мы на лимузине приехали к Яру и снова оказались втроем в одной кровати.

Вокруг шумят разговоры и смех, я стою и постукиваю телефоном по стене, бум-бум-бум.

И Сергей в раздражении оборачивается. Ловит мой взгляд. Медленно, изучающе, осматривает меня. Задерживается на ногах. И хмыкает.

- А, это ты, красотка. Мама не говорила тебе? Что в институт учиться приходят. А не наряды показывать?

Поправляю платье. Черное, свободное, со строгим белым воротничком. Но короткое, выше колен, и ноги на виду.

Волосы я опять распустила.

- Вы закончили, Сергей Георгиевич? - делаю вид, что мне неинтересно стоять здесь и с ним разговаривать. Потрясаю конспектом. - Так-то тут очередь.

Кроме меня тут никого, Сергей это видит. Его взгляд останавливается на моей руке, с зажатой в ней тетрадью.

Он вдруг ухмыляется.

Тоже смотрю на конспект и вздрагиваю.

Это не тетрадь, это...

- "Мой малыш и я", - читает название Сергей и выхватывает у меня журнал с беззубым карапузом на обложке. Мельком пролистывает его, убеждается, что там все про ребенка. - Это что?

- Это про тех, кого ты терпеть не можешь, - выдергиваю у него журнал. - Ты таким тоже когда-то был, представь. Вот, - сминая странички, торопливо толкаю журнал в сумку. - Работу научную пишу. Исследование психологическое. Называется "Отцы и дети".

- Так это плагиат, Ева, - Сергей кивает. - На Тургенева. Ты лучше другую тему возьми, - он плотнее зажимает подмышкой дипломат и разводит в стороны руки, - сказ о том, как серая мышь поверила в себя и стала стервой.

- Готово, - зовет его продавец, и он отворачивается, и не видит, как у меня слезы на глаза набегают.

Опускаю голову и смахиваю их, неловко пячусь назад.

Зачем я к нему подошла, дура, знала ведь, что все кончено, такие, как Сергей не меняются, я поняла это еще год назад.

Но все равно надеялась.

А ему просто удобно теперь. Обвинять меня в выдуманных грехах, грязно намекать на Богдана, которого он первый и последний раз в жизни видел.

Я ему надоела.

И он от меня избавиться захотел.

- Серега, здарова, - гаркает за спиной знакомый голос, и я в удивлении оглядываюсь.

Нет, не показалось, это они. Вадим и Артем. Вырядились в строгие костюмы, а наглые широкие улыбки с лиц не стерли.

- Как на выходных погудели? - парни равняются с Сергеем и обмениваются рукопожатиями. - А мы с Вадей готовились. Аспиранты, все серьезно. Сегодня первый день.

Они замечают меня.

И взгляд Артема загорается.

- О, детка, ты как после субботы? - он делает шаг ко мне и широким жестом цапает в объятия. - Серый, ты бы видел, как она накидалась. Начали с шампанского, потом за вином сбегали, а ночью уже коньяк глушили.

Выпутываюсь из его рук и хочу возмутиться, что не было такого, пусть не врет, я их почти сразу выставила.

Но взглядом натыкаюсь на замеревшего Сергея, и вскидываю подбородок.

Пусть думает, что хочет.

И он думает. Небрежно прижимает к груди документы, смотрит на парней.

- Под утро только ушли от нее, - весело рассказывает Вадим и тихо смеется. - Давно у меня такого с девочками не было. Влюбился, кажется. Ева, - он роется в кармане и достает пачку сигарет. - Пошли покурим, поболтаем.

У Сергея такое лицо, оно цвета стены, то ли белое, то ли серое, и глаз дергается.

Мстительно отмечаю, что ему неприятно, и мне чуть-чуть легче становится.

- Ева не пойдет, у нее тут дела, - хмуро бросает он парням и отступает в сторону. - Распечатывать рвалась? Вперед.

- Да я сначала покурю, правда, - ляпаю, любуюсь, его изумлением. И решительно натягиваю ремешок сумки на плече. Киваю парням. - Идем.

ГЛАВА 14

ЕВА

- Да все будет нормально, не трясись так, - покровительственно заявляет Артем. Ладонью, с зажатой в пальцах сигаретой похлопывает меня по плечу. - Видела же, Штерна пробрало. За нами поперся.

- И сейчас делится своими печалями с Яром, - кошусь на мужчин у Бэнтли и вздыхаю.

Сергей активно жестикулирует, обо мне рассказывает. Слов не слышу, но Яр все мрачнее становится, хмурится, поджимает пухлые губы.

- А тебе, вообще, можно здесь стоять? - Вадим выпускает дым в сторону. Машет сигаретой. - Не вредно?

- Не знаю, - качаю головой. Глаз не свожу с Яра.

Может, глупая затея была, аспирантов этих слушать. У них ветер в голове, зачем я только согласилась?

Стою и дразню львов.

- Хватит трястись, - повторяет Артем. - Мы же с тобой.

- Слабое утешение, - отмахиваюсь от дыма. Замечаю Олю с бутылкой чая на крылечке.

Она видит мою компанию и широко улыбается, спускается к нам.

- Вон подружка твоя идет, - Вадим оценивающе щурится. - Рыжая, прямо лиса. Нравятся мне такие зажигалки.

- А подружка хоть не беременна? - хмыкает Артем и смотрит на мой живот.

- Зря я вам сказала, - бросаю в сердцах и одергиваю платье. Делаю шаг навстречу Оле, хватит с меня этих игр.

- Ева, далеко пошла? - за спиной раздается голос Яра. - Постой, поговорить надо.

Судорожно втягиваю носом воздух и оборачиваюсь.

Полная парковка студентов, из чьей-то машины играет музыка. Все смотрят нас, на Ярослава, шушукаются. Долетают отдельные фразы, мол, как у него наглости хватило, явиться сюда после всего.

И у меня в груди все сжимается от жалости, теперь уже уверена, что не виноват он ни в чем, но вынужден терпеть эти взгляды и злобные смешки, которыми студенты исподтишка бросаются.

- В машину пойдем, - он ловит меня за руку и, не обращая внимания на притихнувших студентов, тянет к машине.

- Мне на пары надо, - вяло упираюсь, взглядом пожираю его бледное лицо. - Что там тебе этот...- киваю на мрачного Сергея, что шагает по другую сторону от меня, - что он тебе наплел?

- У меня так-то имя есть, - влезает Сергей. - Ты во мне с чего-то вдруг врага видишь, Ева. А сама стоишь с двумя мужиками, куришь. Шуткам их смеешься.

- У тебя забыла разрешения спросить.

- Яр, ты слышишь, как она разговаривает? - поверх моей головы он смотрит на друга.

- Так, ладно, - Яр останавливается. Открывает машину. - Садись. Прокатимся.

- Мне на пары надо.

- Ты серьезно сейчас? - он наклоняется к моему лицу. - Я родителям о тебе сказал. Парюсь, дурак, башку ломаю, как объяснить, что нас трое, со всеми разоср*ться из-за тебя готов, а ты что делаешь? На пары торопишься?

- Говори, - складываю руки на груди.

Сергей усмехается.

- Разрешила, Яр. В себя поверила. Знает, что Богдану своему отмороженному настучит, и тот разбираться припрется, кто его телку обижает.

- Серый, помолчи, - Яр морщится. Взглядом упирается в меня. - Правда это все? Что он сказал?

- Я не знаю, что он сказал, - чувствую, у меня губы от обиды дрожат, Сергей совсем спятил, если про меня такое думает. Узнал бы он про ребенка - и я бы таких гадостей наслушалась, что представить страшно. - Твой друг, - тычу пальцем в Сергея. - Перешел уже все границы. Кто ему право дал, выдумывать, оскорблять меня?

- Я что-то наврал? - за плечи Сергей разворачивает меня к себе. - Ты нам двоим голову дурила, ботаничку-тихоню из себя корчила. А сама из нашей кровати к этому уроду скакала.

- Яр! - не могу больше такое слушать, смотрю на Яра, защиты у него ищу.

Он заступаться за меня не торопится, взглядом зыркает по сторонам.

На студентов, что наслаждаются бесплатным кино.

Сегодня же эта история, где я ругаюсь с преподом и бывшим преподом, которого за изнасилование чуть было не осудили - это все сплетнями обрастет, только ленивый кости мне прополоскать откажется.

- Учись отвечать за свои поступки, детка, - Сергей крепче сжимает мои плечи. - Шлюхой и вруньей даже не Лиля была. Первая проститутка универа - Ева Снежинская.

Бах, даже сообразить ничего толком не успеваю, а в лицо Сергея с размаху прилетает кулак Яра. Меня отпускают, Сергей пошатывается и в изумлении смотрит на друга.

- Ты еще и защищать эту стерву будешь, правда, Яр? - он трогает разбитую губу, на пальцах размазывает кровь. - Она с тем быком Богданом трахалась, пока ты...

Яр снова замахивается, и я в ужасе жмурюсь, сжимаюсь и пячусь.

Спиной налетаю на кого-то.

- Спокойно, - звучит над головой бодрый голос Артема. - Эй, аллё, - кричит он сцепившимся Сергею и Яру. - Брейк!

Он пытается разнять мужчин и отскакивает, когда получает в нос. Рядом вырастает Оля, вертится на месте и за руку меня хватает, а я смотрю вниз, на асфальт, где они катаются в пыли, оба покрасневшие, пачкают одежду и кажется, убить друг друга хотят.

Накрываю ладонью живот, мне так плохо становится, что любые оскорбления проглотить готова, только бы они остановились, не трогали друг друга.

Их с трудом разнимают, Вадим и Артем, оттаскивают их в стороны, я держусь за Олю, стоять не могу.

- Добилась, чего хотела? - Сергей вытирает грязь со скулы. Его глаза блестят, голос низкий, полный глухой злости. - Ты в универе не задержишься, поняла, родная? Я все сделаю, но тебя выпрут отсюда.

ЯРОСЛАВ

Серый – дебил. Думал, я поверю в то, что Ева все подстроила? Так отомстила за то, что «бросили» ее в отеле, что сговорилась с Богданом?

Мало я его отходил, гандона, надо было в кашу его лицо превратить.

Урод!

Еву в универ проводил лично ректор, неодобрительно взглянувший на нас:

- Сергей, у вас выходной. Если подобное еще раз повторится, то я попрошу вас написать заявление. А вы, Ярослав, - тяжелый взгляд на меня, - только освободились, но снова кулаками машете. Обратно не терпится? Уходите. Оба. Иначе я не охранника вызову, а полицию. Идем, Ева.