Мои порочные преподы

ГЛАВА 1

Пролог

Пулей влетаю в ванную.

Судорожно щелкаю ручкой. Пальцы трясутся, едва успеваю повернуть защелку, и с той стороны уже дергают дверь.

И ещё раз.

Пячусь назад, как от яда, как от бомбы, как от надвигающегося на меня урагана, спиной налетаю на холодное стекло душевой кабины и всем телом вздрагиваю.

Ручка перестает ходить ходуном. Бряканье сменяется деликатным постукиванием и негромким мужским голосом:

- Детка? Ты зачем там закрылась?

Зачем я закрылась?

Вопрос настолько наглый, недопустимый, гадкий, что мое волнение сменяется гневом.

- Вы оба! - ору. - Идите к черту! Да я сейчас вообще!

Что вообще - я не знаю.

Стою голая, в ванной отеля, на шее болтается жёлтый шелковый галстук, которым они мне завязали глаза.

А потом...

Все тело ноет. От поцелуев, касаний, засосов, я дрожу от усталости, едва держусь на разъезжающихся ногах и не верю, что это я так кричала, стонала, царапалась, от желания выгибалась и кончала, кончала, кончала.

Боже мой.

Я не могу.

Сейчас упаду. По двери душевой на пол сползаю, перед глазами краткими вспышками проносится вся эта ночь.

Брюнет и блондин, их улыбки, их взгляды, их запах - я пропитана ими насквозь, телом и мыслями, это всё.

- Детка, - звучит голос Сергея. Костяшками он выстукивает по двери какой-то мотив. - Маленькая моя. Выйди, и мы поговорим. Спокойно.

Спокойно.

Носом втягиваю воздух, пытаюсь унять сердце, что ломится в грудную клетку.

Мне нужно прийти в себя и подумать.

- Сколько ты там сидеть собралась? - его голос все льется, как песня дьявола, заползает мне в уши, рассудок путает. - Детка, правда, мы тебя ждём. Тут кровать мягкая. Мини-бар есть. Можем покушать заказать.

- Я тебе не детка! - криком его обрываю, тянусь к стене и срываю полотенце с крючка. - Уйдите, - голос хрипнет, хватаюсь за горло и сдираю удавку - жёлтый галстук.

Он пахнет им, лимоном и солнцем, пряными травами.

- Куда мы от тебя пойдём, сама подумай, - в беседу вплетается другой мужской голос - это Яр, его галстук в руках держу. Он расслабленно, с ленцой мне заявляет. - Тебе всё понравилось. Нам тоже. Сейчас ты выйдешь. И мы продолжим.

- Ничего мы продолжать не будем! - встаю и пошатываюсь, с ожесточением заматываюсь в полотенце. Всхлипываю, разрыдаться готова, зачем, зачем я поехала в этот чертов отель.

За дверью наступает подозрительная тишина.

Кусаю кончики пальцев, кошусь в настенное зеркало и в ужасе прикрываю глаза.

Мы же были в номере вдвоем, я и Сергей, больше никого.

А потом у меня на глазах оказалась повязка.

Поиграем - сказал он.

И вот они поиграли.

Я только что стала женщиной.

А они там...чего они там делают, почему так тихо?

И тут же, в ответ на мои мысли раздается голос Яра:

- Детка. Давай выходи. Или мы сейчас вскроем дверь. И сами тебя оттуда вытащим.

ЕВА

- За успехи в учебной и общественной деятельности награждается Ева Снежинская.

Поощрительную выплату я уже получила в кассе - теперь черед грамоты.

Пробираюсь по рядам, торопливо поправляю платье, иду к импровизированной сцене в тени деревьев.

Мне аплодируют.

Не удержавшись, оглядываюсь на стулья, глазами выискиваю Диму.

Он сидит в третьем ряду, положив ногу на ногу. Мало того, что к аплодисментам не присоединился - он уткнулся в смартфон.

Мой парень.

Рубашка с короткими рукавами, стрижка ёжиком, лицо красное от жары и подозреваю - алкоголя, уже начал отмечать с друзьями наш выпускной.

Позади второй курс, я тоже рада. Но мы же вечером собирались. В клуб.

Улыбаюсь ректору, из его рук принимаю похвальный лист, болтаю пару слов благодарности в микрофон - Дима все это время проводит в телефоне.

Чем напрягает меня. Родителей тут нет и я возлагала надежды на него - что хотя бы он за меня порадуется.

Но ему плевать, кажется, выдадут мне здесь и сейчас Нобелевку - и он, возможно, зевнет.

Возвращаюсь на место, бросаю взгляды на Диму, мну в руках грамоту, она мне и не нужна вроде как, без него.

А он точно из-за учебы злится, мы перед сессией почти не виделись.

Но мне необходима эта стипендия, я ведь ему объясняла, и он сказал, что понял.

- А твой опять, - подруга наклоняется к моему уху. - Обиженку включил.

- Оль, - злюсь на нее, больше не на кого. - Отстань.

- Чего отстань-то? - подруга не обижается, смотрит на меня с такой жалостью, что я начинаю злиться еще сильнее. - Ты вон сегодня надела нормальное женское платье, а не эти свои балахоны. А сколько денег в парикмахерской оставила. Да ты красотка! - она повышает голос, и на нас оглядываются.

Все, кроме Димы, и досада на парня слегка разбавляет мою неловкость.

Но только слегка. Я привыкла что на меня пялятся, когда наизусть, слово в слово, отвечаю конспект, а чтобы просто, вот так вот, как сегодня, лишь на внешность - такое впервые.

Поощрительная премия, безжалостно выложенная за прическу и макияж творит чудеса. "Нормальное женское" Олино платьице тоже.

Я себя девушкой ощущаю, а не заучкой, отражение в зеркале - будто и вовсе не моё, и мне это до дрожи нравится.

А вот пристальные оценивающие взгляды однокурсников - нет. Смотрите, какая потеха - наша ботан вырядилась.

Может, они так не думают. И их искренне радует мой новый имидж. Но после школьного выпускного, где я впервые решилась снять очки и надеть короткое платье - уверенность моя пропала, пьяным одноклассникам моя внешность пригодилась, как повод для шуток.

- На тебя даже старшекурсники пялятся, Ева, - шепчет тем временем Оля. - Или вот я. Ты же мне доверяешь? Я тебе врала когда-нибудь? Нет. Ты красивая. И кого-нибудь получше этого Димы найдешь.

Кусаю губы.

У Оли вечно все легко и просто. А я полгода встречаюсь с Димой.

ГЛАВА 2

ЯРОСЛАВ

- Выбил я разрешение, можем открываться.

Серега влетает в наш будущий офис, сияя шальной радостью. Всегда был излишне эмоциональным, вот и сейчас, наверное, гнал на всех парах к нашему бюро.

Прыгать от радости я не спешу, но внутри ликую: наконец-то! Закажем стильную вывеску, запустим сайт, шаблон которого уже готов, дадим рекламу.

Секретаршу нужно будет нанять обязательно. И посмазливее. Чтобы и смотреть было приятно, и трахать.

- Недели должно хватить, - прикидываю не слишком многочисленный список дел, который нужно выполнить. – Тогда и откроемся. Бумаги все в порядке? Точно?

- Точнее не бывает, я даже батю попросил проверить. Все чисто, не прикопаться.

Прикрываю глаза, откидывая голову на стену цвета беж. Дорого нам стоило наше адвокатское бюро, очень дорого. Начать хоть с того, что родители опрокинули нас со спонсорством.

- Хотите общее дело, так зарабатывайте, - слово в слово повторили и мне, и Яру.

И осознание того, что фирма, стоившая мне бессонных ночей за работой, скоро откроется, вдохновляет. Начнем с малого, затем уже расширимся, и…

- Отметим? – Серый оглядывает наш офис так, словно впервые видит. Представляет, наверное, как совсем скоро здесь будет кипеть работа.

- Такое грех не отметить, - встаю с удобного, дорогущего кресла. – Оттянемся, погудим, девочек снимем. Пару дней будем праздновать, а затем…

- За работу, - договаривает за меня друг.

Почти брат, даже ближе. Сколько я помню себя, столько и Серого: росли вместе, учились в одном классе, в Штаты поехали тоже вместе. И, кажется, научились уже читать мысли друг друга, и предугадывать действия.

- Тогда в «Да Винчи».

До дома, однако, добираюсь только ночью. И то, только чтобы душ принять, и переодеться.

Выхожу из ванной, окутанный клубами дыма и запахом хвои, и меня встречает занимательное зрелище.

Зрелище по имени Анастасия.

- И что ты здесь забыла, солнышко?

- Я соскучилась, масик, - Настя жеманно изгибается на моей кровати, выставляя напоказ свое обнаженное тело. Будто я там что-то не видел.  – Может, помиримся?

- А мы не ссорились.

Ты просто мне надоела. И мозговынос твой тоже.

- Я же вижу, что ты злишься, - дуется Настя.

И зачем взрослые девушки так любят строить из себя капризных пятилетних детей? Смотрится невероятно глупо.

- Я злюсь, потому что ключи от квартиры я тебе не давал, - поднимаю с пола ее платье, и кидаю на обнаженное тело. – Прикройся, отдай дубликат, который ты сделала втихую, и проваливай. У меня другие планы на сегодня.

Хорошая выпивка, приятная компания, красивая девочка в номере отеля. На завтра план такой-же: пить, танцевать и трахаться. Дальше, скорее всего, отдых будет лишь сниться.

- Ну ты и скотина! Урод! Ненавижу тебя!

Настя скидывает маску глупой соблазнительницы, и резко подскакивает с кровати. Как бы не вцепилась мне в лицо своими нарощенными когтями. Одевается резко и быстро, как солдат, пока спичка горит.

- Ты вообще в курсе, что я, возможно, твоей женой стану? – поворачивается она ко мне.

Вот так новость.

- Я тебе не предлагал, - пожимаю плечами на очередной идиотизм, и открываю шкаф. – Все, утомила. Ключ оставишь у двери.

- Нет, постой, - Настя резко захлопывает дверцу шкафа, чуть при этом не прищемив мне пальцы, - наши отцы договариваются. Насильно не женят, естественно, но папа сказал, что очень рассчитывает породниться с вами. Думает, что ты любишь меня. Не знает же, что ты сволочь редкостная, и ни в грош меня не ставишь, а я тебя люблю…

Ну началось!

Подталкиваю Настю, продолжающую вещать о том, что я – самый отвратительный человек на планете Земля, к коридору, и снова открываю шкаф. Пока одеваюсь, думаю о том, что кажется, влип.

Настя – губернаторская дочь, и, если откажусь от свадьбы, отец разозлится. Прокурор области с губернатором ссориться не захочет, а значит – оженит и насильно, позабыв, что сейчас не времена правления Екатерины Второй.

- И что ты сказала отцу на его предложение?

- Что буду только рада стать твоей женой, - вызывающе вскидывает Настя раскрасневшееся лицо. – Вот и пришла отношения наладить, а ты… ты…

- Скотина, - подсказываю ей. – Ладно, потом поговорим. Ты за рулем, или вызвать тебе такси?

Вместо ответа мне под ноги летит связка из двух ключей, и через пару секунд входная дверь захлопывается с оглушающим грохотом, ставя многоточие в нашем разговоре.

Вот и отлично. Мне тоже пора, пожалуй.

Опрокидываю в себя еще пятьдесят абсента.

Хорошо как!

- Так ты женишься скоро? – ржет Серый, закидываясь виски. – Примерным семьянином станешь, никаких клубов без разрешения жены. На курсы тебя запишет. На икебану.

- На макраме, - салютую другу шотом, и еще стопка столь любимого мной абсента обжигает горло. – Да не собираюсь я жениться на Насте. Я вообще пока не тороплюсь жениться, а на Насте тем более!

Больше нее меня никто и никогда не раздражал. И если раньше это искупалось постелью, то сейчас нет: секс с ней приелся, а она стала раздражать еще сильнее.

- И что ты предпримешь?

- Отмажусь, - отмахиваюсь от неприятной темы, и поднимаюсь с дивана вип-кабинки, которую мы занимаем на правах постоянных и платежеспособных клиентов.

Облокачиваюсь на перила. В глазах рябит от разноцветной толпы внизу: танцуют, смеются, целуются, пьют. Кто-то уже знает, как закончится его вечер, а для кого-то он станет сюрпризом.

- Смотри, какая, - Серый кивает в беснующуюся толпу.

Вычленить одного человека в ней невозможно, но эту девушку невозможно не заметить.

Кажется, я знаю, с кем проведу эту ночь.

ЕВА

Залпом опрокидываю в себя бокал шампанского. Покачиваюсь на каблуках, едва не валюсь на пол, успеваю схватиться за широкую колонну рядом со стойкой.

ГЛАВА 3

СЕРГЕЙ

Телефон вибрирует не прекращая.

И как же это бесит! И оставлять эту нимфу нет никакого желания, такую уведут из-под носа, и виноват буду я сам. Что отошел, что упустил.

Вот только отец ждать не любит.

- Да, - зажимаю одно ухо, и выхожу на улицу.

У «Да Винчи» целая толпа курильщиков и вейперов, умопомрачительный аромат весны и пряно-ягодного дыма почти сбивает с ног, шибая в мозг долю никотина вдобавок к выпитому алкоголю.

- Ты где шляешься?

- Я с Яром, праздную.

Отчитываюсь, как малолетка.

- Так я и знал…

- Отец, что-то серьезное? – перебиваю несколько раздраженно. На часах час ночи, и в это время хочется заниматься более приятными вещами, чем выслушивать нотации от властолюбивого и деспотичного отца.

- Ты подарок матери купил?

Подарок?

Маме?

Черт, у мамы же юбилей завтра… точнее, уже сегодня. Пятьдесят лет.

А я забыл. Впервые в жизни забыл.

- Купил конечно, - уверенно лгу я отцу. – Утром приеду, и поздравлю маму как следует, не переживай.

- Хм, купи что-нибудь нормальное, - папа всегда видел меня насквозь, вот и сейчас понимает, что я солгал. – И не пей много, не расстраивай Аню.

Отключаюсь, и возвращаюсь в клуб. Моя нимфа не выходила, за этим я следил зорко. Может, ждет меня?

Даже если к ней кто-то уже подкатил, я лучше! С любым сосунком из присутствующих справлюсь без проблем.

Осматриваю весь зал в поисках знакомого желтого, струящегося по аппетитным изгибам платья, но вокруг одни вороны в черном. В коридоре тоже нет, и у барной стойки.

- Эй, пошел вон!

Хм, в женском туалете тоже. Там лишь одна скандалистка прихорашивается.

Неужели упустил?

Яр, наверное, уже нашел себе компанию, но вдруг он видел мою девочку?

Поднимаюсь нашу вип-ложу, и вижу… ее. С Яром.

Какого хрена?

- За принцессой всегда приходится подниматься на гору, - улыбаюсь красотке, и бросаю короткий взгляд на Яра, рука которого в опасной близости от бедра девушки. – И биться с драконом.

- Люблю такие квесты, - смеется она.

Но я замечаю: девушке неуютно. Ложа отгорожена стенами по бокам, и наше уединение – не иллюзия. Одна красотка в компании двоих подвыпивших парней…

И у обоих на нее планы.

Только хер я уступлю ее, даже Яру!

- Так как тебя зовут?

- Это секрет, - вместо янтарной девочки отвечает Яр, и приобнимает ее за плечи.

Территорию обозначает.

- Мне-то ты скажешь? – оглаживаю нежную линию подбородка девушки, и она чувственно вздыхает, приоткрыв рот.

Такое простое действие, но у меня уже встал колом.

На нее.

Нереальная девушка!

- Называй меня Лилит, - она поворачивает голову ко мне, словно на ласку напрашивается.

Чтобы я не только пальцами к ней прикасался, а ладонями.

Всем телом.

Членом вдалбливался на всю длину, а языком в этот чудный ротик, для поцелуев созданный.

Но и с моим патроном во рту ее губки будут прекрасными.

- Лилит, значит, - повторяю бездумно.

Девочка играет, но так веселее. Имя я узнаю утром, а ночь проведу с Лилит.

Резко скидываю ладонь Яра с полуобнаженного плеча, и уже хочу прижать ее к себе, но друг быстро возвращает руку на место.

С*ка, я первый к ней подошел!

- А у вас есть что-то менее алкогольное? – нимфа оглядывает наш столик, и ни абсент, ни виски ее явно не вдохновляют. – В горле пересохло.

- Серый нальет тебе сок, - нагло произносит Яр.

Резко поднимаюсь, беру из мини-бара апельсиновый сок, и протягиваю красотке.

Черт, это странно, но я хочу узнать ее настоящее имя! Лилит меня не устраивает, но и наезжать на нее – не лучшая мысль.

Спугну еще.

- Спасибо. А вы что-то празднуете?

Девушка, к моему удовлетворению, отстраняется от Яра… а затем, к моему разочарованию, и от меня. Первое смущение прошло, осмелела, и не боится больше близости двух мужчин.

- Мы дело свое скоро откроем.

- Адвокатское бюро.

- Сегодня бумаги получили, и на днях станем боссами.

- Для одного секретаря, - договаривает Яр. – Вряд ли персонала будет много, но это только…

- Начало. Вот и празднуем.

Девушка серьезно кивает, и все ее лицо говорит об одобрении. Не притворяется, не ахает от лживой радости, и в ладоши не хлопает.

Не бесит, одним словом.

- Вы молодцы, - искренне произносит красотка. – Поздравляю. Все начинают с малого, вряд ли кто-то на этапе старта может позволить себе штат в пол сотни сотрудников. Разве что дети с Рублевки, которым папочки купили бизнес.

Хм, мы и есть такие дети.

Только папочки нам такую игрушку покупать отказались. Бизнес – это рабочие места, а значит – власть. Любую власть нужно заслужить, потом и кровью выстрадать.

Вот мы и заслужили.

- Серый, срочное дело есть. Выйдем на минутку?

Киваю.

- Не уходи никуда, - излишне строго обращаюсь к девушке, но она в ответ лишь смеется, мол куда я пойду?

И правда, некуда. Спускаемся по винтовой лестнице на один пролет, застывая между беснующейся в танце толпой и тихими ложами-кабинками. Яр серьезен, почти трезв, часы на запястье крутит.

Недобрый признак.

- Она моя.

- Нихера, я ее в зале поймал, так что ай эм сорри, брат. Она моя, - киваю Яру.

Твой ход.

- Но ты ее упустил, - замечает он. – И ушла девушка со мной.

- А ты ее спрашивал? Знаю я тебя.

Наверное, пару раз улыбнулся, и поволок в ложу, как обычно и бывало. И судя по нахмурившемуся другу так оно и есть.

- Ты ее хочешь, я ее хочу. Условия, по сути, равные, - делает вывод Яр, и достает из кармана свою счастливую монетку, которую ему еще в детстве дедушка дал. – Я – орел, ты – решка. Согласен?

Доверять выбор какой-то случайности?

Не согласен. Но иначе я рискую друга потерять, так что…

ГЛАВА 4

ЯРОСЛАВ

С Серым я дрался много раз, но то были мальчишеские потасовки. Гормоны кипели, максимализм крепчал, и тестостерон довершал начатое ударом в челюсть лучшего друга.

Но никогда я не хотел сделать ему больно всерьез.

А вот сейчас хочется. Очень.

Звуки исчезают, сливаются с гулом-набатом в ушах, бьют по обнаженным нервам. И я глаз не могу отвести, как Серый целует мою янтарную девочку.

Девочка-мед. Гречишный, горько-сладкий, попробовать бы хоть кончиком языка…

- Какая ты сладкая, - стонет Серый, на миг оторвавшись от пухлых губок. И набрасывается на них с новой силой. Упивается, пробует на вкус, зарывается в ее блестящие волосы руками.

С*ка.

Впервые такое. Вроде обычная девка ведь, и не должно меня штырить от очередной бабы, которая в клуб пришла искать приключений. Но есть в ней что-то… не только красота.

А то, что в глубине глаз скрыто, и проскальзывает в сотую долю секунды, перед тем как она прикрывает их длиннющими ресницами.

Чистота.

Испуг.

Горечь.

И страсть.

Настоящий коктейль «Хиросима».

- Подожди, - она слабо отстраняется от друга, который, кажется, готов отыметь ее прямо у клуба. – Так нельзя…

- Можно, - Серый притягивает слабо упирающуюся, раскрасневшуюся девушку к себе.

И меня это бесит.

Почти ненавижу своего лучшего друга.

Даже не почти.

- Остынь, - кладу руку на его плечо. – Ты что творишь? Поехали домой.

Пусть она сбежит.

Пусть окажется не обычной давалкой, а сладкой янтарной девочкой, в глазах которой плещется горечь.

Хер с ним, пусть не со мной, но пусть и с Серым не уезжает!

А потом я найду ее…

- Поедешь со мной? Есть хороший отель, десять минут, и мы там.

Она молчит. И мысли ее неприкрыты, легко читаемы: и хочет, и нет. Сейчас разум возьмет верх, и она откажется.

Ну, давай же, девочка моя, пошли Серегу нахер!

Она глубоко вздыхает, и улыбается вежливо. А я расслабляюсь – она откажется.

Смотрит на меня, а затем вправо, и взгляд ее неуловимо меняется. Оборачиваюсь, но там ничего интересного: какой-то хмырь выводит из клуба девку с размазанной по лицу помадой.

- Поеду, - вдруг отвечает она. – Вызовем такси?

- Нахер такси, пошли, с ветерком прокатимся, - Серый тащит ее на парковку.

А я, как в третьесортном водевиле, иду следом за парочкой. Третий лишний.

Если бы монетка упала другой стороной, ее рука была бы сейчас в моей.

Наши тачки рядом: его черная, моя – белая. И моя янтарной девочке явно нравится больше, даже дыхание задерживает, проходя мимо.

А почему нет, собственно?

Мне просто нужно увидеть все собственными глазами, чтобы не думать о ней.

Увидеть, как ее трахает Серый.

- Я подвезу, садитесь, - открываю перед нашей спутницей дверь, и она садится.

А следом и Серый, которому ничего иного не остается. Не вытаскивать же девчонку из тачки силой.

- Тебе же в другую сторону, - с намеком произносит друг.

- Я тоже в отеле заночую.

А перед этим увижу все. И выкину девчонку из головы.

Ей, незнакомой мне, там не место.

Алкоголь под влиянием этой ночи полностью выветрился из моей головы так, что никакой гаишник не найдет с помощью любых тестов. Только меня и не остановят: не с моими номерами.

- Тебе понравится, отель – высший класс, - шепчет друг смущенной девушке. – И, если ты не захочешь…

Ну да.

Не захочет.

Уже захотела, и согласилась. А значит, все будет.

На ресепшен нам просто вручают ключи, не спросив паспорта ни у нас, ни у девушки, которая глаза перед администраторами опускает.

Глупая.

Может, сбежит, все же? Нужно дать ей этот шанс.

- Ну все, нам сюда, - Серый кивает на номер-люкс. – Утром увидимся, пока, брат.

- Разговор есть. На минуту.

- Подождать не может?

- Нет, - хмыкаю, не сдержавшись.

До того у Серого рожа недовольная.

- По работе, - добавляю я, пока друг прикладывает ключ-карту к двери, и открывает ее перед девушкой.

- Заходи, я через минуту приду, - Серый раздражающим и собственническим движением притягивает ее к себе, и легко целует в губы. – Весь мини-бар в твоем распоряжении. Если хочешь что-то заказать – не стесняйся. Сегодня все можно.

Это представление для меня.

Девчонка не поняла, а вот мне все ясно.

- Ну?

Ходить вокруг да около я не привык. Пусть Серый считает меня извращенцем, но я скажу.

Отказать не посмеет.

Не в такой мелочи.

- Не находишь, что это несправедливо? – киваю на закрывшуюся за нашей девочкой дверь. – Она без проблем бы уехала и со мной, брат. Ты видел, что я ей понравился.

- Монетка, Яр, - довольно улыбается Серый. – Твоя монетка, твоя идея. Что тебе нужно? Хочешь траха, так Настю вызвони. Или на ресепшен, они быстро организуют тебе телку.

Только мне это нахер не надо. С гораздо большим удовольствием я бы сейчас врезал Серёге, вошел в этот номер, и забрал бы девчонку.

Которая должна быть моей.

- Я хочу посмотреть. На вас. Хочу увидеть, как она стонет.

- Псих, - кривится друг, и собирается уже уйти.

Не так быстро!

- Что, стесняешься? Так лажаешь в кровати, что боишься передо мной опозориться? – бросаю ему в спину. – Девки не кончают, наверное. Могу как-нибудь мастер-класс дать, я не из стеснительных девочек. Как ты.

Серый медленно оборачивается ко мне. И я знаю – своего добился.

- Хочешь посмотреть? Без проблем, Яр. Надеюсь, тебе понравится.

ЕВА

Ну вот.

Огромная кровать.

Из окна открывается вид на южный район города, там низкие домики на окраине почти у самого горизонта и огни.

Отталкиваюсь от подоконника, прислушиваюсь к разговору в коридоре.

Ничего не слышно.

ГЛАВА 5

СЕРГЕЙ

Она сладкая, моя безымянная малышка. И чуть терпкая, с привкусом текилы.

Настоящее лакомство, не оторваться.

Но член пульсирует, болит даже, так в нее хочет. Вбиться одним махом, вырывая всхлипы наслаждения, натянуть на себя, и брать всю ночь.

Чтобы она на всю жизнь ее запомнила.

И чтобы Яр запомнил, что она сама выбрала меня. Не его!

- Хочешь меня?

Скольжу своим патроном по скользким от желания складочкам, надавливаю на клитор так, что девочка губы кусает.

Хочет.

И я хочу.

С намеком смотрю на потемневшее лицо Яра, взглядом говоря: я победил, пошел вон! Но он не уходит.

Жадно впитывает всю ее – ту, что подо мной извивается. Облизывает губы, лаская глазами ее набухшие соски: розово-коричневые, манящие, созданные для моих губ.

Ну, пусть смотрит. Жаль, меня надолго не хватит – я уже на пределе, но ночь длинная.

Наша ночь.

Резкий рывок, и я в ней полностью, и без остатка, и… какого хрена?

Девственница?

Замираю в ней – в дрожащей, сжавшейся от испуга крошке, стараюсь не причинять ей новой боли. Глажу, сжимаю, массирую разведенные бедра, шепчу какие-то глупости, сам не понимая: как это возможно, что я у нее первый?

И от этого знания, что до меня не было никого, стоит еще крепче. В моей голове взрыв кратный большому, с которого человечество и зародилось, на ее глазах повязка, под которой слезы боли, но девочка не отталкивает меня. Зато так сильно и сладко сжимает член, что я не в силах и сам отстраниться.

- Серый, слезь. Дай я ее успокою.

- Проваливай! – огрызаюсь я, задыхаясь от того, что сдерживаться приходится. – К себе иди.

Моя девочка пугается еще сильнее, медленно протягивает пальцы к повязке, но Яр ловит ее ладошку, и целует. И на кровать ложится рядом, стараясь на меня не смотреть.

Лишь на нее: на дрожащие от обиды губы, на покрасневшие щечки. Любуется ею, как произведением искусства античности.

- Тише, девочка, расслабься, - шепчет он ей. – Представь, что здесь только ты и я. Вдвоем.

- Но мы не вдвоем. Это вас двое…

- Не думай об этом, - Яр прижимается к ее губам, приоткрытым в попытке закончить фразу, и она отвечает на его поцелуй.

Жадно.

Словно в омут с головой.

И в это время я делаю первое движение. Снова погружаюсь в нее, и влажные стенки так туго сжимают мой член, словно противятся его движениям.

- Не нужно, - она жадно хватает воздух приоткрытым ртом, и выгибается на кровати.

- Тебе будет хорошо…

- Заткнись, - обрывает меня Яр, и прикусывает розовую горошину соска. – Нас двое, ты помнишь?

- Д-да, - всхлипывает в полуотчаяньи-полубреду.

Ей так легче: думать, что нас двое. Я и она, или Яр и она. Но получилось так, как получилось.

- Ты самая красивая на свете, - Яр зажимает между пальцев возбужденные соски, и говорит с ней так, словно в любви признается.

А я с упоением двигаюсь в жарком женском лоне, в котором я первый, и этого не изменить. Она откликается так неумело, но от того божественно ярко – чуть рвано двигается мне навстречу. Разбуженная чувственность этой девочки бьет по мне вспышками, посылает электрические разряды, и нам обоим хорошо.

Троим.

- Тебе хорошо? Ответь, милая, - хрипловато спрашивает Яр.

- Хорошо, да… мне хорошо. Я хочу…

- Кого?

- Тебя, - она зарывается в волосы друга, тянет его к себе, словно эта ночь без него невозможна.

Яр жадно целует мою девочку в припухшие губы, приоткрытые от стонов и всхлипов, и она тянется к нему.

И ко мне.

К нам обоим.

Забываю про ее боль, про то, что нужно быть нежнее. Долблю сильнее, кайфуя от накатывающих волн оргазма. Я в экстазе, и он ослепительный – ни разу не было такого единения, чтобы кричать хотелось.

А девушка подо мной кричит, бьется в сладких судорогах, царапает ноготками запястье Яра, который ловит ее стоны, как любимую музыку.

Кончаю так бурно, что забываю, как дышать. Почти валюсь на хрупкое женское тело, но Яр отталкивает меня.

И раздевается.

- Какого хрена? – хриплю я.

- Моя очередь, вот какого. Она меня хочет, - нагло отвечает друг, рывками разбрасывая одежду.

- Нет, - девушка сводит подрагивающие колени, и приподнимается на локтях. – Не нужно, хватит и того, что было.

Я успеваю схватить ее руки до того, как она снимет повязку. Это все испортит, она не готова к этой честности.

Честности на троих.

- Пусти!

- Нет, - прижимаюсь к ее губам, которые еще пару минут назад просили меня не останавливаться.

И которые так охерительно сексуальны, что у меня снова крышу рвет. И член встает опять, готовый брать эту девочку снова и снова.

Но Яр меня опережает.

- Пожалуйста, - всхлипывает моя… наша девочка, пытаясь удержать крохи скромности.

Яр разводит ее бедра, с легкостью преодолевая слабое сопротивление. Дышит жадно, рассматривает ее, и придвигается ближе.

Меня корежит от жгучей, как кайенский перец ревности, но сейчас не время отношения выяснять. Да и если нам хорошо втроем, зачем все портить?

- Не нужно-о-о-о, - она всхлипывает от плавного толчка, с которым Яр погружается в нее.

Синхронный стон отдается в моем члене вибрацией. Развернуть бы ее, и присоединиться к ним в этой страсти. Чтобы по-настоящему, по-честному.

Сорвать повязку, и долбить ее всю ночь…

… успеется.

Вместо этого слушаю ее всхлипы и стоны, скрип кровати, и наслаждаюсь подрагивающим от удовольствия женским телом. Яр агрессивнее меня, долбит почти с яростью, но малышке это нравится.

И мои поцелуи ей нравятся – то жесткие, прикусывающие нежную, чуть вспотевшую кожу, то мягкие и нежные.

Извиняющиеся за грубость.

- Еще, сильнее, - она вскидывает бедра навстречу, ищет мои губы своими, - пожалуйста, пожалуйста…

ГЛАВА 6

Год спустя

Сажусь на корточки и лезу под стол.

Сгребаю рассыпанные по полу справки.

Вечно они из журнала выпадают.

А под столом-то что творится. Трехлетний слой пыли и шелуха от семечек, а в мусорном ведре...

Так, хватит, пусть преподы здесь хоть контрацептивы использованные складируют, не мое дело.

Выпрямляюсь и сдуваю упавшую на лоб прядку.

Старенький телевизор в углу транслирует вечерние новости.

На столе пристроилась тарелка с фруктами. Рядом стоит ополовиненная бутылка вина.

Кто-то решил отдохнуть.

Жалюзи открыты, и за окном уже темнеет, но здесь все таки не ресторан, а юридическая кафедра.

Хотя, не удивляюсь. Эти новые преподы и студенток сюда запросто водить начнут, если ещё не начали.

Кстати, где они.

Сами вызвали, и сами ушли.

Пары давно кончились, все по домам сидят, пьют чай с пирогом. Почему-то у других старост нет такой нагрузки.

А у меня группа прогульщиков и нарушителей, полный комплект.

Складываю справки стопочкой, убираю в журнал. Замечаю под столом ещё один белеющий кусочек бумаги и наклоняюсь.

Громко хлопает дверь.

- Мышь не пришла ещё, - звучит низкий голос с сексуальной хрипотцой.

Мышь?

Это он обо мне?

- Подождем, - отзывается другой голос - приятный мужской баритон. - Сыр, наверное, точит.

Они посмеиваются.

Сергей Георгиевич и Ярослав Мечиславович.

Наши новые преподы.

Руководители регионального проекта, в котором я им должна ассистировать.

Ну, как, я.

Мышь.

Так они сказали?

В глазах собираются слезы. Слушаю шаги по кабинету и тихонько ползу дальше под стол, я больше не могу.

Видеть этих двоих.

Думать о них.

Я помню их руки. И все, что они со мной делали.

Свои крики. И как тело сотрясалось от наслаждения.

А они не помнят.

Они за спиной меня называют мышью.

- Яр, - Сергей чем-то брякает, кажется, стеклянной дверцей стенки. - Камеру, может, сюда засунем? Между вот папками поставим.

- А обзор нормальный?

Они замолкают, шуршат.

Диктор в телевизоре на низкой громкости тараторит: госдума приняла новый закон, бу-бу-бу, бла-бла-бла.

Рекламная пауза.

Весь мир как-то вдруг утрачивает четкость.

Поджимаю ноги под себя, вытираю мокрые щеки, сдерживаюсь, чтобы не шмыгнуть носом.

Нужно вылезать. И гордо и высоко подяв голову. Послать их обоих к черту, и плевать, что они мои преподаватели.

Я не буду им ассистировать в проекте. Я переведусь в другой университет.

Забуду о них.

Через год пройду мимо и не узнаю.

- Нет, здесь не то, - бархатный голос Яра вплетается в мои мысли. - Давай вон туда, на шкаф. А мышь как раз на столе разложим.

Шаги, ещё шаги, мне открывается обзор на коричневые туфли с кисточками, замершие у шкафа.

Это Сергей.

Мышь на столе разложим.

Это что значит?

Сергей чихает.

- Тьфу ты, - хлопает ладонями, отряхивая руки от пыли. - Ты уборщицу здесь хоть раз видел?

- Неа, - Ярослав что-то жуёт.

- Не трогай яблоки, - по столу у меня над головой двигается тарелка. - Так, а вино ты открыл? Подождать не мог?

- Она заучка, ей одного бокала хватит, - стол покачивается, на него сел Яр. - Пара глотков. И поплывет сразу. А яблоки...надо было все таки сыр к вину.

Они хмыкают.

Задерживаю дыхание.

Они тут не проект собирались обсуждать, а напоить меня? Зачем?

- Такс, - шаги, скрип двери, голос Яра отдаляется. - Начинаю я. И ты подключишься. Даже пары минут записи, где мы ее трахаем, хватит. Сразу покажем ей камеру. И прижмем.

- Может, мне понравится, - усмехается Сергей. - И я тут на ночь остаться захочу.

- Развлекаться в клуб буксуй. А мы работаем.

- Где она там? - Сергей зевает. - Реально, лучше в клуб.

- Учебник поди читает. Жвачки со стульев отдирает. Хвост свой мышиный зачесывает. Хрен ее знает. Подождем.

В рекламе говорят, что у супермаркета день рождения.

Я слышать перестаю. Зажимаю рот рукой, внутри клокочет истерический смех, рвется из меня.

Что они хотят?

Трахнуть меня вдвоем?

Опять?

Мне надо встать. И каждого по затылку бутылкой огреть, память освежить.

Наорать.

Придушить их обоих, во имя любви ли, ненависти - не знаю уже, просто, за то, что они двое, вообще, на свете есть, в мою жизнь влезли.

- А если она не захочет? - обрывает молчание Сергей.

- Захочет.

Голос Яра тихий и убежденный, звучит на грани угрозы.

Медленно задвигаю обратно под стол ногу. И перевариваю новую, оглушающую мысль.

Универ пуст.

Здесь есть я - Ева Снежинская, студентка третьего курса, стипендиатка, приезжая.

И есть они.

Сергей Штерн и Ярослав Воронцов. Наследники двух самых влиятельных семей города, двух полуцарств.

Манипуляторы. И лжецы. Они сводят меня с ума, который день морочат мне голову. И сейчас со мной все что угодно сделают, безнаказанно, как только вылезу.

На столе разложат. И отымеют. На камеру.

Зачем? Чего им от меня надо?

Сижу. Под столом. Тихо, шевелиться боюсь. И, правда, мышь.

И они сидят.

По полу стучит подошва, по телевизору идёт фильм.

Хрустит яблоко.

У меня затекла нога.

- Нет, мы долго ее караулить будем? - раздражается Сергей.

- Придет, - голос Яра ленивый, убежденный. - Она обязательная.

Дура я. Вот кто. Послушно поперлась вечером. На кафедру к этим хищникам.

- Стоп, а это не ее?

Навостряю уши. Шелестят страницы. Сергей хмыкает:

- Журнал посещаемости, группа триста три.

- Да-а, - после паузы тянет Яр. - Ее тетрадка. Она с ней везде таскается.

Они замолкают.

Я покрываюсь холодным потом.

ГЛАВА 7

СЕРГЕЙ

Утро добрым не бывает, особенно в последнее время. Какой-то дятел настойчиво звонит в дверь, а у меня похмелье.

Впрочем, как обычно и бывает в последнее время.

- Котик, может, откроешь? – писклявый голос девицы раздражает.

Как и смятое белье, и ее размазанный по лицу макияж. И глупые глаза, с напускным обожанием уставившиеся на меня. Как там ее?

- Открой сама, а я в душ, - поднимаюсь с кровати, отбрасывая ступней дешевые китайские стринги. – На столе портмоне, вся наличка, что найдешь – твоя.

- Может, потереть тебе спинку?

- Сам справлюсь, уходи.

Девица что-то обиженно бурчит, но я, уже закрываясь в душе вижу, как она подхватывает портмоне со стола. Пусть называет оплату своих услуг расходами на такси, если ей будет проще, лишь бы свалила.

Делаю напор воды более сильным, заглушая звонок в дверь. Нет уж, пока не приду в себя, никаких бесед.

Достали!

Ополаскиваюсь, умываюсь, и оборачиваю полотенце вокруг бедер.

- Ты скоро там? – доносится голос отца, и я закатываю глаза – воспитывать приехал.

- Привет, батя, - выхожу, хлопаю своего старика по плечу, и направляюсь на кухню. – Кофе будешь?

- Сын, это не дело. Что за… девушка, - отец привычно проглатывает ругательство, - открыла мне? И ты снова пил?

- Ну погудели немного, а девушка, - пожимаю плечами, - ты что, сам молодым не был? Повеселились, и разбежались.

- Ты уже год веселишься! Год! Сколько можно гробить свою жизнь?

Ну, началось!

- Бать…

- Нет, послушай, - кипятится отец, и отодвигает кружку с кофе так, что половина ароматной жидкости выливается на стеклянный стол, - я понимаю, бизнес рухнул, с лучшим другом поссорился, но сколько можно?

Поссорился? Это он так называет?!

Ссорились мы с Яром, когда школьниками были. А год назад он просто меня кинул.

- Хватит разговаривать со мной так, будто я еще малолетка! Жизнь – моя, и я буду делать с ней все, что захочу, - раздраженно отвечаю отцу, заведшему привычную, заезженную пластинку.

Оскомину набил своими нравоучениями. Сейчас стопудово будет спич про алкоголизм, от которого рукой подать до наркоты и смерти от передоза. Будто я такой кретин.

- Жизнь-то твоя, но распоряжаться ею буду я, - батя обманывает мои ожидания, сменив привычную пластинку. – Ты ведь все настаивал на самостоятельности? Чтобы я доверил тебе дела? Увы, сын, но никакого наследства тебе не видать. И бизнеса тоже, как и банковских карт, которые я, пожалуй, заморожу.

Это уже что-то новенькое!

- Да остынь ты, - сажусь напротив отца, и обхватываю кружку, от которой исходит сумасшедший аромат кофе – лучший антипохмелин. – У тебя, вроде, других детей нет кроме меня. Ну хочешь, я приторможу немного? Признаю, увлекся гулянками, завяжу скоро.

- Считай, что уже завязал, - холодно, будто подчиненному выговаривает отец. – Других детей у меня нет, но я лучше на племянников все перепишу, чем тебе доверю. Они хоть не просрут все так, как это умеешь делать ты.

Сжимаю кулаки… не был бы передо мной батя – врезал бы.

Как же он меня достал, сил нет!

- Спасибо на добром слове.

- Пожалуйста, сынок, - едко парирует отец. – Если хочешь продолжать хорошо жить, и войти в бизнес не как шавка, а как будущий глава, то тебе придется доказать, что ты не дерьмо. Не захотел по-хорошему, будет по-моему! Завтра ты выходишь на работу.

Захлопываю черную дверь авто, вымещая свою злость.

Ну и помойка!

Заштатный универ заштатного городишки, и мне здесь преподавать.

Спасибо, папочка. Большое спасибо!

Удружил!

А это еще что? На парковку, забитую Ладами и Киа Рио, въезжает знакомая машина. И водитель мне хорошо известен: бывший друг, который был мне ближе брата.

Ярослав, мать его, Воронцов.

Думаю, батя не обрадуется, если я, не дойдя до ректора устрою мордобой на потеху студентам, которым не посчастливилось учиться в этой дыре. Легко взбегаю по ступенькам, и захожу в эту убогую Альма Матер.

- Сергей Штерн, - представляюсь худому доходяге-охраннику. – Новый преподаватель. Как пройти в ректорат?

- Второй этаж.

Весьма лаконично. Жаль, что в кофейню не заехал, без дозы кофеина я не выдержу свой первый рабочий день. Подхожу к автомату, опускаю найденные в кармане мелкие монеты, и беру американо.

Бурда, но сойдет. Старбакса нет не только в этом жалком университете, но и во всем нашем городе. Пора привыкать к такой жизни.

Привыкать пришлось сразу, едва я успел дойти до ректората.

- Это наша Ева вас так? – Аркадий Олегович кивает на мою некогда белую майку. – Ваша будущая студентка, кстати. Гордость университета! Вы уж не сердитесь на нее, девочка загружена учебой.

- Не сержусь, - фыркаю, припомнив испуганные, полные паники глаза студенточки.

Вроде, ничего особенного: серая водолазка, строгие, почти мужские штаны, русые волосы, зализанные в высокий хвостик, но вот глаза у нее красивые.

Ева, значит. Гордость этого универа. Какой университет, такая и гордость, видимо.

- Уверен, вам понравится работать в нашем дружном коллективе, - ректор лебезит, но при этом старается не терять достоинства. – Давайте сначала изучим учебный план по уголовному праву, а затем уже познакомитесь с коллегами. К тому же, мы ждем…

Аркадий Олегович прерывается, услышав, как дверь кабинета открывается. Резко, во всю ширь, впуская Яра. Вот его, видимо, мы и ждали.

Кажется, я готов убить своего отца!

- Добрый день! Ярослав, - представляется он, и проводит ладонью по темным волосам. – Ваш новый преподаватель юридической психологии.

На меня бывший лучший друг не смотрит. Ну что ж, в конце первого рабочего дня нужно будет встретиться с ним, и отправить на больничный. Надеюсь, батя не станет слишком зверствовать из-за этого, но он сам учил меня решать проблемы по мере их поступления, и исключать дестабилизирующие элементы из своей жизни.

ГЛАВА 8

ЕВА

Бегу по коридору, запинаюсь, оглядываюсь на двери ректората.

Через пятнадцать минут меня ждут?

Я туда и через час не зайду.

И завтра.

Я заболела.

Как можно было взять на работу...этого? Ему зарплаты даже на бензин для его BMW не хватит.

А второй "преподаватель"?

На парковке был ещё Bentley.

День ведь так хорошо начинался.

Выгнать народ на субботник, готовить концерт на майские праздники, заставлять одногруппников в этом балагане участвовать - сладкая жизнь.

Да, сегодня я заболею. И пусть обязанности старосты берет на себя... кто-нибудь из прогульщиков.

А мне нельзя здесь появляться. Сергей меня не узнал, но может узнать Ярослав.

Выруливаю за угол и налетаю на кого-то.

Вижу, словно в повторной съёмке стаканчик, как из него на рубашку плещется кофе, и неловко шарахаюсь в сторону.

- Твою ж мать! - на весь коридор ругается брюнет в черном костюме. - Горячо, блин.

В ужасе прикрываю глаза.

Сквозь ресницы смотрю на него.

Это он.

Второй.

Точно.

Тот же голос - приятный баритон, ему бы под гитару петь, он с музыкой сольется, по голосу я и отличила его от Сергея в ту ночь.

И лишь потом увидела зачёсанные назад темные волосы, как и сегодня. Стрижка "принстон" в лучших традициях престижного американского университета - за год ничего не изменилось.

Он морщится и отряхивает выкупанные в кофе пальцы. Мажет по мне недовольным взглядом и...

Всё.

Он плюхается на лавку возле стены, отмахивается от нависающих листочков хлорофитума в подставке над его головой.

Достает из кармана белый платок. И черный литой телефон.

- Новый костюм, - говорит он. Вроде сам с собой, а, может, и мне предъявляет - такой у него обвинительный тон. Он куда-то звонит, прижав телефон плечом. Вытирается платком.

Сжимаю журнал и пячусь, смотрю, не могу оторваться.

Белая рубашка, залитая кофе. Лимонно-жёлтый галстук-бабочка. Он будто в насмешку такой нарядный, ведь саженцы у забора не пожалел, раздавил.

Плевать он хотел на наш универ.

Напыщенный сноб.

Мужчина, лишивший меня покоя.

Я так долго оправиться не могла.

После того, что они сделали.

- Это я, - представляется он в трубку.

Я. Отлично.

- Ярослав, - добавляет он.

Качаю головой. Он с сотового звонит, там уж наверняка определили, кто это, номер высветился.

- Мы так не договаривались, - о чем-то торгуется он. - На парковке я видел Сергея. У нас тут не Москва, но и не деревня, универов полно. Я с этим кидалой работать вместе не буду.

Кидалой?

Быстро моргаю.

А мне казалось - они друзья. Очень дружно мне наврали. Разделили меня тоже по-братски. И...коллективно забыли.

Ярослав ведь меня сейчас не узнал?

Может, и не надо мне тогда сбегать никуда?

Неуверенно подхожу ближе. Из динамика до меня долетает мужской лающий голос. Яр хмуро слушает. На полуслове отключает вызов и поднимает глаза.

Замираю на месте. Жалею, что очки остались в сумке, а сумка в кабинете.

Но и без очков он ничего интересного для себя не отмечает, взглядом скользит по моему лицу без косметики, тихим хмыком оценивает серую водолазку и свободные брюки.

- Ты извиниться хочешь? - он встаёт с лавки. Бросает на нее мокрый платок. - Чего тут трешься, м?

- Я тут учусь, - сдержанно отвечаю. Смотрю на него, поджимаю губы, и меня вдруг прорывает. - Лучшая студентка курса, на стипендии, вон там на доске висит моя фотография.

- Аплодирую стоя, - бросает он свысока на мое хвастовство. Сует телефон в карман, и на его красивом лице такая отчаянная скука написана, что я оскорбляюсь.

Той ночью они со мной не скучали. А сейчас просто забыли.

Они выкинули из жизни ненужный эпизод.

А у меня теперь память искалечена. Этими двумя.

- Где тут у вас ректорат? - врывается он в мои мысли. - Меня ждут.

- Подождут, - нагло отрезаю, на что он удивлённо вскидывает бровь. Отвожу глаза, и пока не растеряла запал быстро перехожу на официальный тон. - Меня зовут Ева, и я ответственна за внеучебную деятельность университета. Я видела из окна, как вы потоптали кустики. И вынуждена об этом доложить...

- Что я потоптал? - переспрашивает Яр с недоверчивой улыбкой. - Кустики?

- Да. Мы высадили вдоль забора саженцы, а вы на своем Bentley...

Он длинно, с огоньком, материт наш газон, нашу дыру, наши окна и меня, кажется.

Под этим речитативом краснею, закрываюсь журналом, слушаю, как его шаги удаляются, он сам пошел искать ректорат.

Из журнала на пол сыпятся справки.

Сажусь на корточки, исподлобья слежу за Яром.

Расправленные плечи, прямая спина, стремительные, широкие шаги - излишне самоуверен, непомерно красив.

Вздыхаю. К концу пар у студенток только одно желание останется, и это будет не "Ева, ради всего святого отстань со своим субботником", нет.

Как запрыгнуть в кровать к кому-нибудь из этих мажоров - вот о чем все будут думать, уверена.

Поднимаюсь с пола.

Яр читает таблички. Резко тормозит перед кабинетом и, рванув на себя дверь, скрывается в ректорате.

ГЛАВА 9

ЯРОСЛАВ

Отцу всего лишь сорок семь лет, а с головой уже непорядок.

Во-первых, эта его идиотская идея – отправить меня на «перевоспитание» в университет преподавателем. Сначала я лишь посмеялся: ну универ, ну студенты, впахивать я не собирался, зато сколько девочек будет – выбирай любую.

Но то, что папа явно сговорился со Штерном-старшим, планируя помирить нас с Серегой – это слишком!

Помирить… будто мы школота какая-то. Не из-за девки ссора и не из-за тачки. Не из-за ерунды. И посадив нас в одну песочницу дело не исправишь.

Лучше бы не лез.

«Одряхлеет, сдам в дом престарелых» - мрачно решаю я, и со всей дури толкаю кабинет в ректорат.

- Добрый день! Ярослав, - издевательски бодро представляюсь отстойной компании. – Ваш новый преподаватель юридической психологии.

Всей кожей чувствую взгляд бывшего лучшего друга. Мышцы на руках непроизвольно сокращаются, и я еле сдерживаю себя, чтобы не врезать ублюдку.

Ничего, лестниц в этой позорной шараге много, и с переломанными костями «коллега» вряд ли сможет посещать любимую работу.

«Интересно, а ему отец тоже угрожал лишением наследства, если за ум не возьмется?» - ни с того ни с сего приходит в голову мысль, которую я отбрасываю.

Какая мне разница?!

- Хм, - продолжает болтун-ректор свою речь, - это у молодежи мода такая сейчас: кофе обливаться? Или вы тоже на нашу Еву нарвались?

Тоже?

Впервые за весь поганый день оглядываю развалившегося на стуле Серегу, и не могу сдержать довольной улыбки. Значит, и он с этой чокнутой стипендиаткой встретился.

- Хорошо у вас новых преподавателей встречают, - присаживаюсь на другой конец стола с брифингом. – Традиция?

- Ева, - пожимает плечами ректор, словно имя и есть ответ. – Забавно вышло, на самом деле.

Очень забавно. Как-нибудь потом я обязательно посмеюсь, но не сейчас.

- Мы об этой стипендиатке говорить будем? – едко интересуюсь я.

- О ней в том числе. Итак, вот ваши учебные планы, - ректор кладет передо мной и перед Штерном по серой папке. – Студенты упустили очень большой пласт материала. Уголовное право вела Зинаида Алексеевна, и до декретного отпуска было еще далеко, но… женские проблемы, - Аркадий-как-там-его краснеет как мальчишка, - нужно будет нагнать. А с юридической психологией вообще не сложилось: все вели этот предмет в качестве, так сказать, общественной нагрузки. Дети, как вы понимаете, мало что усвоили, а скоро экзамены… на которые, кстати, обещали явиться ваши многоуважаемые родители.

Прекрасно, то есть мне придется реально учить студентов?!

А отец приедет, знаю я его. Проверять будет, может и на пары начнет являться, в надежде не увидеть меня спящим на кафедре, терзаемым похмельем.

- Когда начинать? – хмуро спрашивает Штерн.

Видимо, он тоже понял, что влип. Какие из нас преподы?

Нет, юридическую психологию я знаю. Но одно дело – знать, а другое – учить.

- Завтра. Сегодня обсудим кое какие нюансы, получите методическую литературу, познакомитесь с коллегами по кафедре, - ректор подмигивает, и я понимаю, кого он мне напоминает: Дамблдора, только в дешевом коричневом костюме, сшитом в году этак семьдесят первом. – Новеньких мы встречаем пирогами.

- Пирогами, - повторяю за Дамблдором. – Прелесть какая.

Пожалуй, мерзость этого дня искупает лишь удовольствие наблюдать, как Штерна передергивает от звуков моего голоса. Стопудово, не было бы здесь этого добрячка-боровичка – попытался бы выкинуть меня из окна.

Кидала хренов!

- Трудовые ваши уже у нас, - словно самому себе рассказывает ректор, - как и прочие документы. Пару подписей поставите, и вы, в общем-то, свободны. Завтра жду вас с новыми силами и с боевым духом! И кстати, о Еве…

Закатываю глаза, и вижу то же выражение на мерзкой роже Штерна.

Интересно, эта защитница кустиков и газонов любовница ректора? Странно, что он все время ее припоминает: мышка есть мышка, чего о ней трепаться?!

Хотя голос у девчонки красивый. Таким хорошо цыганские романсы петь темными вечерами у осенних костров.

Бред, и о чем я думаю?!

- … советую уделить девочке особое внимание, ее ждет большое будущее, - Дамблдор разливается соловьем, расхваливая свою мышастую любовницу, - Наша Ева – глава профкома студентов, староста группы, стипендиатка Ученого совета и Губернаторской стипендии. Просто удивительно, как она всего за год смогла добиться того, к чему иные дети идут долгим путем. Так вот, - спохватывается ректор, стерев мечтательное выражение со своего покрытого пигментными пятнами лица, - условия у нас для всех студентов одинаковые, и внимание должно уделяться каждому, но…

- Ясно, все равны, но некоторые равнее других, - договаривает за Дамблдора Штерн.

И ректор не спорит.

- Можете идти, коллеги. Кафедра находится в двести сорок седьмом кабинете, - ректор встает, и мы по очереди пожимаем друг другу руки.

Надо же, вроде старик стариком, но рукопожатие отнюдь не старческое. Силен мужик, может, ему и по силам молодая любовница.

Ева… столько баб у меня было, а с таким именем никогда. Странно.

Кустики я потоптал, ха!

- Предлагаю вместо кафедры поговорить наедине, - предлагает Штерн, едва мы покидаем ректорат.

Давно пора. Скоро его футболка будет украшена не только кофейным пятном. Кровавые брызги отлично ее украсят.

- Согласен. Пустырь за заброшенной эстрадой, - бросаю я, и направляюсь по коридору к лестнице.

ГЛАВА 10

ЕВА

- Аркадий Олегович…

- Давай скорее, Ева, заходи, - суетится ректор.

Оцениваю пустой коридор на предмет опасности в лице моего прошлого и шустро вдвигаюсь в кабинет.

Новые преподы только что куда-то намылились, подглядывала из окна в закутке у туалета - они вышли на улицу.

Надеюсь, с концами.

Оба были не в настроении.

То есть в бешенстве.

Просто Дарт Вейдер бежит по пятам и дышит пылью из-под ботинок этих дьяволов.

Понимаю, утро не задалось.

У меня тоже.

И виной всему они.

Это же моя территория. Они уже влезли один раз в мою жизнь, а теперь в универ, прикатили, собираются пустить корни, как плющ увить стены и всех студенток, кто под член попадет.

Наш Аркадий восседает за столом.

Его за глаза называют "Аркашей", кто ласково, а кто издевательски, я в числе первых, с ректором у меня проблем не было никогда, он добрый, просто надо учиться, а не за углом курить во время пар - и никаких к тебе претензий.

- Присаживайся, Ева, - предлагает он и накручивает усы.

- Аркадий Олегович, уже сорок минут зачёт идёт, - показываю журнал, осторожно, чтобы справки не рассыпать.

Он мой намек не улавливает, вздыхает, по столу двигает какие-то папки.

Сажусь на краешек стула, ерзаю, в нетерпении смотрю на него.

- Нашему университету предложили участие в региональном конкурсе, - жуёт слова ректор.

Навостряю уши. Вот это я люблю, это отличный способ о себе заявить, в моих планах попасть на практику к самому крутому психологу в городе, а критерии отбора у него строгие.

- Прием работ закончится через три недели, - продолжает ректор. - А у нас, сама понимаешь, ничего не готово, - он стучит ручкой по папке. - Но нам повезло, можно сказать, один из институтов буквально вчера сняли с конкурса, что-то у них там...в общем, мы теперь участвуем. Вместо них.

- Три недели? - неуверенно уточняю. Я на такой задаче точно споткнусь, учитывая всю мою загруженность. Региональная олимпиада - это не шутки. Но... значит, буду очень стараться, шанса не упущу. - А на какую тему проект? И сколько человек? - оживляюсь.

- За это не волнуйся, - Аркаша отмахивается, но как-то без воодушевления. - Нас в список внесли по протекции прокурора города. Его сын с завтрашнего дня преподает у нас уголовное право, - он замолкает.

А...

Мои расправленные плечи опускаются.

Все ясно - прокурор подготовил сыну почву. Выбил проект и ждёт, когда чадо себя проявит.

Мне тут делать нечего.

Откидываюсь на стуле и нервно качаю ногой, ведь не нужен Сергею ни наш институт, ни тем более, какой-то там конкурс.

Той ночью, когда мы с ним встретились в клубе - он был собой, ничего не скрывал. От жизни берет всё сполна, моралью не озабочен, и интересы его в другой плоскости лежат, адвокатское бюро он хотел открыть.

Я помню.

И его слова, и голливудскую улыбку во все тридцать два, по ней так и читалось: детка, нам этой ночью будет очень классно.

А мне это было нужно тогда. Чтобы классно.

Вот только я не знала, что Сергей сын прокурора.

И что к нам присоединится Ярослав.

Невольно прижимаю ладонь к щеке, от памяти как факел пылаю.

- ...и делать тебе ничего особо не надо, просто побудешь ассистенткой, - вещает ректор. - Поможешь ребятам, чем попросят.

Звучит как: принесешь кофе, сгоняешь за сигаретами в ближайший магаз.

Или...

- Ребятам? - выпадаю из мыслей, чуть не падаю со стула. Встаю, поправляю брюки. - То есть я буду заявлена, как участница?

- Да, - Аркаша кивает. - Совместный проект с преподавателями.

- Вот с этими новыми.

- Да-да.

- Ну я тогда пойду на зачёт?

- Иди-иди.

Иду к дверям, через сгустки неловкости прорываюсь, ректор у меня за спиной кашляет.

Кусаю губы, всё понимаю. Его перед фактом поставили, и пристроить к нам этих "преподов", и проект...

А дальше что прокурор с главой автоинспекции придумают?

С другой стороны - учебный год заканчивается, а в сентябре эти двое, может, и не явятся, наиграются их отцы, выбьют наследникам место в большом бизнесе.

- И ещё, Ева, - вслед мне даёт указания ректор. - К первомайским праздникам нужно будет испечь пироги. Совместим, так сказать. И мероприятие, и что в нашем дружном коллективе пополнение.

- Ясно, - удерживаю себя, чтобы не отсалютовать.

Шагаю по коридору и прикидываю.

Помогать с проектом я нашему пополнению точно не буду, видеться я с ними не могу.

Но месяц как-нибудь здесь продержусь. А потом сессия, каникулы.

И мы больше не встретимся.

- Ой, что я тебе сейчас скажу! - в конце коридора в воздух взметается тонкая ручка, привлекая внимание.

Щурюсь на подругу и улыбаюсь, без очков не очень хорошо вижу, но вот голос - так высоко визжат только пила и Оля.

- Ты почему не на парах? - включаю строгость, подхожу ближе. Замечаю круги, украшающие глаза, вчерашний макияж, спутанные ржаные волосы и киваю, - опять всю ночь не спала, ясно.

- Весна, Ева, ночи теплые, - она берет меня под руку. - Тебе тоже полезно иногда отвлечься.

Вспоминаю, чем закончился тот единственный раз, когда я решила отдохнуть и ежусь - участники тайной вечери сегодня разгуливали по моему универу.

- Иду сейчас такая на учебу, - Оля вышагивает, как цапля, выбрасывает ногу от бедра, и короткая юбка ещё сильнее задирается. - А мне навстречу два мужика. Один аж в костюме, ну, по классике такой. Я прямо выпала.

- Угу, - сворачиваю к кабинету, но подруга дёргает меня на себя.

- Эй, ты куда, - она выхватывает у меня журнал. - Пойдем со мной до общаги, я переоденусь. И расскажу как раз.

- Оля, - пытаюсь выловить журнал, она со смехом отступает.

Цокаю.

Взрослые ведь уже.

А чувствую себя, как в школе, когда у меня забирали очки, всем классом их меряли и ржали.

ГЛАВА 11

СЕРГЕЙ

Заброшенный стадион.

Идеальное место, чтобы отделать эту мразь так, что ни папочка, ни мамочка не узнают. А выволочку от отца, мимо которого не проходит ни один мой подвиг, я как-нибудь переживу.

Яр снимает пижонский пиджак, и кидает на пыльную трибуну. Почти на пустые бутылки от пива и водки, коих здесь множество – неужели школьники до сих пор прогуливают уроки именно здесь?!

- Может, разминку еще сделаешь?

Презрение и снисходительность Яр всегда ненавидел, вот и сейчас он тянуть не стал. Правый прямой, с разворота летит мне в лицо.

Уворачиваюсь с трудом, хоть и ждал удара. Адреналин закипает в крови, бурлит дурной, долго сдерживаемой силой. В висках набатом стучит: врежь, врежь, врежь…

И я себе не отказываю. Резкий рывок, и я впечатываю правую ногу в живот Яра, оставляя отпечаток подошвы на его уже не белой рубашки. Его уносит назад, но на ногах Яр удерживается.

- Серый, ты уроки балета брал? – издевается бывший друг. – Дерешься как полудохлая девка.

Я словно в трансе, перед глазами кроваво-красные пятна мельтешат в бешеном, хаотичном танце. Скоро эти пятна полностью покроют ублюдка-Яра.

Стараюсь двигаться быстрее, скорость всегда была его слабым местом. Кружим вокруг друг друга, противник дышит также тяжело, как и я. И также хочет крови. Выискивает слабые места в моей защите, просчитывает варианты наперед, но, как всегда, не выдерживает.

Бросается. Я мог бы увернуться, но у самого терпение на пределе: хук по скуле встречаю почти с благодарностью.

- С*ка, - выплевывает Яр, с яростью обрушивая на меня удары. – Ты покойник, ты…

Делаю последний рывок, и кидаюсь на него. Бью изо все сил, уже не разбирая, куда. Яр, под градом ударов валится на землю, утягивая и меня за собой. Кровь заливает глаза, попадает в рот, и металлический привкус еще сильнее подхлестывает меня.

- Ой, они же поубивают друг друга… Эй, мы ментов вызвали!

Тьфу, до чего мерзкий голос у баб, когда они испуганы. А это именно бабенка подвывает… но хоть отрезвила меня, истеричка хренова.

- Ев, сделай что-нибудь! – продолжает надрываться паникерша, задыхается аж.

Яр убирает руку с моего горла, и я опускаю камень на землю. А несколько минут назад я всерьез хотел раскроить им его тупую черепушку.

Силы заканчиваются резко. Прилив, отлив… и силы закончились, и злость моя на миг уходит. Скатываюсь с бывшего лучшего друга, поднимаюсь и с трудом встаю.

- Все, пойдем отсюда, - раздается знакомый голос. – Ева…

Вопила и истерила рыжая, на лисицу похожая, а рядом с ней стоит гордость университета собственной неприметной персоной.

- Вот отсюда пошли! – сплевываю я вместе с кровью

Рыжая охает, и тянет за собой заучку, но та упирается. Ловлю ее взгляд, в котором так явно разлито… наслаждение?

Глаза ее впитывают каждую каплю крови, стекающую по моему лицу, каждую ссадину. Ева даже дышит жадно, втягивает воздух полной грудью, словно хочет прочувствовать момент.

Чокнутая. Вроде бы, среди заучек и ботанов тоже встречались маньяки, вот она из их братии.

И этот столь очевидный экстаз в глазах студентки откликается во мне каким-то смутным узнаванием. Будто глаза эти я уже видел. И волосы, отдающие на солнце, осенью…

- Хорошим девочкам здесь не место, - обращается к нашим гостьям Яр. – Будьте паиньками, и валите. Хоть слово ментам вякнете, головы откручу, ясно?

Рыжая кивает, а Ева лишь хмыкает несколько презрительно.

Словно ничего иного и не ожидала.

Все заучки и стипендиатки такие высокомерные, интересно знать? Если да, то хорошо, что для развлечений я выбирал других девиц.

Те хоть глаза не закатывают.

- Пойдем, Оля, здесь, - выделяет это слово гордость стремного универа, - нам и правда нечего делать.

Рыжая Оля почти силком заставляет идти подругу быстрее, но та, будто в издевку, идет неторопливо. И даже походка ее полна самодовольства и высокомерия.

- Продолжим? – хрипло смеется Яр.

Но оба мы понимаем, что все.

Хватит.

Ничем хорошим наша потасовка не кончится. Вот только у меня хоть мотив есть: это меня лучший друг предал, кинул на бабки, разрушил общую компанию.

И деньги вывел.

Очень дружеский жест!

- Тебя отец сослал сюда?

- Да, тебя, я так понимаю, тоже?

Яр кивает. Так я и думал.

Жаль, тогда не выйдет договориться, чтобы он свалил с моих глаз. И придется работать бок о бок, любуясь его гнусной рожей.

- Давай договоримся, - Яр пытается отряхнуть брюки, покрытые пятнами пыли и грязи, но безрезультатно, - я не трогаю тебя, а ты меня. Постараемся поменьше пересекаться. Устраивает?

- Более чем.

После секундного колебания руку я ему все же протягиваю, и Яр, также зависнув на секунду, отвечает рукопожатием.

Уговор.

- Надеюсь, эта мышка не побежала к своему любовнику жаловаться, - бормочет Яр, идущий позади меня.

- К любовнику?

- К ректору, - хмыкает он за моей спиной. – Шпилит ее старикан. Стопроцентно. Да и похер.

И правда. Похер.

ГЛАВА 12

ЕВА

Плетемся к общаге, Оля оглядывается, я тоже не сдерживаюсь.

Преподов пока не видно, а жаль, я бы ещё разок посмотрела на их разукрашенные лица, завтра на весь универ будут светить своими фонарями, софитами, прожекторами.

Сколько же там было крови.

И как же мне странно. Сжиматься от ужаса и мстительного наслаждения одновременно.

Они ведь были друзьями.

- Нет, мы сами виноваты, - Оля пошатывается на каблуках, под ногами щебёнка и мелкие камешки, нам тут все никак не сделают нормальную дорогу. - Когда мужчины в ярости - не надо лезть.

- Где ты там мужчин увидела? - говорю, и голос подрагивает, у меня-то как раз сомнений в их принадлежности к сильному полу нет, несмотря на замашки золотых мальчиков из высшего общества. Просто внешность плюс мозги плюс деньги и связи - они крутые, и они это знают, и они этим на всю катушку пользуются. Ту ночь мы провели так, словно на завтра нас троих к смерти приговорили, может быть, я и не жива сейчас вовсе, иначе почему год пролетел в один миг, будто мертвая я, сердце оставила там, между ними. Вслух говорю. - Они снобы. Мужественности там максимум на презрительные взгляды и наберётся.

- Ой ли, - Оля хмыкает, цапает меня за руку и наваливается, я почти тащу ее на себе. - Ева, ты для начала их и Димочку своего сравни. А потом вякай.

- Он не мой, - огрызаюсь, хочу вырваться, но тогда подруга на щебенку шлепнется, и я несу этот крест до поросшей травкой тропинки. - С Димой мы год назад расстались. На то, что мы в одном универе учимся я повлиять не могу.

- Да ладно. Ты - звезда универа, и чего-то не можешь.

- Представь себе.

- Обиделась, - она треплет меня по щеке своим излюбленным жестом, который я терпеть не могу. Отпускает меня, каблуками траву мнет. - Что ректор сказал на счёт этих двоих? Ты ведь по-любому в курсе уже?

- Работать у нас будут, - буркаю. - На юридической кафедре. Сын прокурора города. И сын главы автоинспекции.

- И каким ветром к нам? - Оля так громко присвистывает, что пугается черная кошка, развалившаяся под солнышком на крыльце.

- Узнали, что здесь учится третьекурсница Оля Попова, - поднимаюсь по ступенькам. - И бегом рванули к тебе.

- Так я и думала, - она смеётся, выпячивает обтянутую тонкой кофточкой высокую грудь. - Но, вообще, их двое. Один мне. Второго забирай.

Щедро.

Я так и хотела. Но второй у них в подарок, как выяснилось.

Шагаю в общагу, мимоходом смотрюсь в узкое зеркало в холле.

Свободные брюки, невнятный свитер, стянутый на затылке хвост - я бы тоже себя не узнала.

Или узнала бы.

Их я и в темноте отличила бы от других, наощупь. Сергея по длинному выпуклому шраму на плече, который я гладила. Ярослава по указательному пальцу левой руки, который неправильно сросся после операции.

- Здрасти, - Оля навешивается грудью на стойку вахтерши. - А я студенческий забыла, пропустите? Кстати, Ева, - она оглядывается. - У меня соседка съезжает на днях к парню. Переселяйся ко мне в комнату.

- Посмотрим, - вырываю у нее, наконец, свой журнал. Смотрю на часы на стене и мрачнею. - Все, обратно сама дойдешь.

Она мне вслед возмущается, я выскакиваю на крыльцо.

Бедная кошка опять пугается, не дают ей спокойно поваляться, погреться.

Широким шагом, как на физкультуре, марширую к универу. И на подходе к корпусу замедляюсь, взглядом наткнувшись на бывшего парня.

Мы учились в одной школе, приехали из одного города, мы полгода вместе были, пока...

- Очередную жертву высматриваешь? - знакомым голосом гаркают сзади, и я подскакиваю.

Яр, за ним Сергей, помятые и грязные приближаются, отмываться, похоже, направились.

- Ты не Ева, - Ярослав равняется со мной. - Ты полководец. Этот, как его, коротышка.

- Кутузов, - подключается Сергей.

- Да. Мелкий, всем известный, одноглазый.

- Сам ты одноглазый, - остановить себя не могу, вслед им пристраиваюсь. - Это миф. Как и то, что клетки мозга не восстанавливаются. Шанс есть всегда. Даже у таких, как ты.

- Это что, ты из-за кустиков своих до сих пор греешься? - Ярослав замедляет шаг. - Эй, Сергей Георгиевич, задержись, тебя тоже касается. Вон те кустики, - он машет в сторону забора, - неприкосновенны. Наш доморощенный Гринпис день и ночь у окна бдит. Варианты?

- Буква Н, - говорит Сергей.

- Е, - продолжает Яр.

- Д.

- Назовёте полное слово? - Яр щелкает пальцами.

- Да. Это не-до-трах.

- Бинго. Приз ваш.

Они быстро взбегают по ступенькам.

Растерянно топчусь у подножия лестницы.

Они не оборачиваются, забыли обо мне, один за другим скрываются с глаз.

Хлопает дверь.

Делаю вид, что мне просто нравится тут стоять, что я занята, бездумно, бессмысленно листаю журнал.

Меня только что оскорбили.

Но...

...тут они правы.

Мой первый и единственный раз случился год назад. С ними.

У меня не-до-трах.

И понимаю это сейчас лишь, когда снова смотрю на них, на этих магнетических обаятельных привлекательных сволочей.

ГЛАВА 13

ЯРОСЛАВ

Все тело болит, а лица я почти не чувствую.

Хорошо меня Серый отделал.

Хмыкаю, взглянув на него. И ему досталось не меньше. Хоть это радует.

Странно, но мне его не хватало. Так привык, что рядом всегда лучший друг.

Брат.

И на весь год один остался. Наверное, так чувствуют себя те, кто брата потерял по-настоящему. Вот и я потерял.

Год назад.

Именно Серый взял то дело – второе в нашей практике. И все разрушил. А я облажался, не проверил как следует нашего клиента – о той девушке думал, что сбежала от нас, как Золушка после бала от принца.

Только сбежала та безымянная янтарная девочка не от принца, а от нас с Серым.

- Что с вами? – ахает ректор при виде нас.

Выходит из лифта, глаза от ужаса расширены. Будто мужик сам никогда не дрался.

- Упали, - отрывисто отвечаю я. – Скажите, а где здесь столовая? Мне бы заморозку приложить…

- Вам в медпункт нужно! Идите прямо, и за гардеробной кабинет медсестры. Алла Андреевна вам поможет, - Аркадий Олегович подгоняет нас как мальчишек нашкодивших. Еще бы за уши оттаскал. – Завтра у вас первый рабочий день, и вы не можете пугать своими опухшими от… падения лицами детей!

Детей.

Нихера себе, дети. Борзые здесь все, даже заучка, которой полагается быть паинькой.

Краснеть, бледнеть, заикаться. Рефераты свои делать и эссе, а не шляться по заброшенным стадионам в поисках приключений.

Везет нам на таких девушек, которые приключений ищут. И ничем хорошим это не заканчивается, как показывает практика.

- Пошли, - Серый хлопает меня по плечу с таким довольством на лице, словно ждет, что меня от боли скрючит. – Слышал, нам нельзя пугать местных детей.

- Эти дети не сильно нас младше. Идем.

Это привычка, или что?

Но что в универ мы вернулись вдвоем, что к медсестре направляемся вместе. Как проштрафившиеся ученики, отправленные к врачу в наказание строгим директором.

- Хм, - оценивает Серый представшую картину. – Я первый. Вы Алла?

- Алла Андреевна, - кокетливо поправляет бывшего друга весьма аппетитная шатенка.

На Эвелину Бледанс похожа из «Маски-шоу», которыми я мелким засматривался.

- Так серьезно? По отчеству? – Серый разваливается на кушетке, и притворно стонет от боли. – Алла Андреевна, только ваши нежные руки могут мне помочь!

Шут.

Ничего не изменилось.

И на эту Аллу ему плевать. Может, трахнет ее раз-два, и забудет.

Как и ту девушку, которую я до сих пор забыть не могу. Именно Серый ее упустил, а значит… надо его наказать и за это.

Стою, прислонившись к белоснежной, выбеленной стене, и наблюдаю за процессом «лечения», который больше на прелюдию смахивает.

- Больно? – Алла аккуратно обрабатывает ссадины Серёги перекисью, пока тот пялится в вырез ее халата.

- Очень. Очень больно.

Меня не стесняется. Хотя, было бы странно, если бы он стеснялся. Мы ведь делили одну девушку на двоих…

… и эта девушка мерещится мне в каждой. Даже в отличнице и гордости университета Еве. Если полуприкрыть глаза, то будто она передо мной – медовая девушка в лимонном платье.

Лилит, как она попросила себя называть.

- Прошу вас, - Алла-забыл-как-там-ее-по-отчеству краснеет от несколько издевательских подкатов Серого, и обращается ко мне. – Закатайте рукава, пожалуйста.

Рукава заляпаны кровью, рубашка продрана, как и кожа. Смотрю, как перекись шипит на ранах, образуя пену. Слабая боль мне всегда нравилась – и дурманит, и отрезвляет одновременно.

А не поиграть ли мне?

- Алла, вы что же, весь день скучаете здесь одна?

По примеру Серого заглядываю ей в вырез халата, из которого виднеется весьма аппетитная грудь. Только у той, другой, которую год назад потерял, лучше.

Все лучше.

И, кажется, теперь я всегда и всех с ней сравнивать буду.

- Я… ну да, - Алла отрывается от моих рук, и бросает мимолетный взгляд на Серого, на которого почти успела запасть, - работа же.

- И у меня работа. Новая, - театрально вздыхаю. – Знаете, я совсем никого здесь не знаю, и предлагаю вам на днях составить мне компанию. На нейтральной территории.

- В отеле, например, - недобро добавляет Серый.

Не нравится, когда уводят добычу прямо из-под носа?

Хотя бы ради того, чтобы полюбоваться, как ты бесишься, я ее трахну.

- Вот так просто? – удивляется медсестра, и смущается уже непритворно. – Я не знаю, не уверена, что это уместно.

- А чего тянуть, Алла? – кончиком пальца ласкающе провожу по ее запястью так, что медсестра вздрагивает. Кожа покрывается мурашками, тонкие, светлые волоски на руках приподнимаются…

… и это тоже напоминает ту сумасшедшую ночь. И девушку с завязанными глазами – беззащитную, с которой можно делать все, что хочется.

И мы сделали.

А затем потеряли.

- Ну так что? – чуть наклоняюсь, и выдыхаю ей свой вопрос в лицо, глядя на губы.

Пусть думает, что мне не терпится ее поцеловать.

Бабы на такое ведутся.

- Думаю, можем договориться на вечер следующей пятницы, - сдается Алла под недовольный скрежет зубов Серого.

Ты проиграл, я выиграл.

Или мы оба проиграли, что более вероятно.

ГЛАВА 14

ЕВА

Если относиться к жизни философски и не принимать близко к сердцу, то получится - что немногое на свете бывает важным.

И год назад ничего важного не случилось.

Это если слушать бритоголового накачанного Максима - он нам всю пару про столь мудрый подход заливает.

- Вот пришли новые преподы, - Оля сидит слева от меня. С упоением шепчется с нашей одногруппницей. - И я разлюбила Максима.

Закатываю глаза.

Что она несёт.

Она его и не любила. И нечего этим словом швыряться.

Ни с того, ни с сего разозлившись, толкаю ее локтем.

- Яй, - подруга шипит, поворачивается. Заявляет. - Ты меня сегодня что-то бесишь. Тебе бы поспать. В зеркало на себя смотрела, вообще?

И спала, и смотрела, толку нет. Всю ночь снился отель, тот номер, ванная, их глаза.

Меня растревожили.

Встряхиваю хвостом.

- А нечего беситься, - поправляю очки. - После третьей пары все идем на субботник. Возле забора прибрались, кустики высадили. А сегодня займёмся остальной территорией.

Краснею.

Сергей с Яром меня занудой считают, и пусть. Я тоже. Много искромётных эпитетов на их счёт собрать могу.

Оля морщится на информацию про уборку. И со звонком резко подскакивает.

- Сейчас будет первая пара у Сергея Георгиевича, - напоминает то, о чем я стараюсь не думать. Спускает с плеч откровенную кофточку, оголяя кожу. - Надо подкраситься ещё, пошли в туалет.

В туалете Оля, и не только, оглядываю одногруппниц. Они волосы перед зеркалом взбивают, губы красят, поправляют чулки.

Короткие юбки смотрятся классно. И девчонки у нас красивые.

Но все так оживились, что аж тошно.

Хлопаю дверью.

Отхожу к окну, листаю журнал, взглядом невольно задерживаюсь на своих свободных брюках цвета болота.

Поправляю черную футболочку.

Обтягивающая.

Зачем я ее надела?

Но я сверху набросила кардиган, так что...

- Чего, много сегодня прогульщиков? - над моим журналом склоняется темноволосая макушка.

В испуге хлопаю обложкой, чуть не прищемив Яру нос.

- Э, да тебе к врачу надо, - выносит он вердикт. Поднимает голову. - Таблеточки попить. Всегда такая нервная?

Он, похоже, только приехал. На пальце крутит брелок с ключами. Подносит ко рту стакан с кофе, смотрит на меня и делает глоток.

- Здрасьте, - буркаю.

- Ну здрасьте, - он пристраивается рядом, спиной опирается на подоконник. Пьет кофе, лениво оглядывает коридор, снующих по нему студентов.

Взгляд зелёный и насмешливый, снисходительный. Запах лимонный, пряный. Бледно-желтая бабочка на шее магнитом тянет мое внимание.

- Почему не галстук? - вырывается у меня.

Он поднимает бровь. Косится на свою бабочку. Переводит взгляд на мое лицо.

- Тебе больше галстуки нравятся?

Он без прежней насмешки смотрит, я тихо сглатываю.

Очень нравятся.

То есть нет.

Боже.

Отталкиваюсь от окна в момент спасительного звонка.

Перевожу дух.

Это бегством не выглядит, очень хорошо получилось.

- Таблеточки все-таки пропей, - он шагает рядом. - Дерганная, как мышь в клетке.

И он дёргает меня за хвостик.

Идёт и усмехается, заливается кофе.

Пораженно трогаю волосы.

Вот это да. Царем себя здесь мнит, словно ему все позволено, даже подобные наглые выходки.

- Ты забыл, где находишься, - выговариваю. - Это университет, а не...- не отель, не ночной клуб, на язык просятся запрещённые слова. - Трогать меня не надо. Пальцами своими.

- А чем надо?

- Я буду жаловаться.

- Ректору.

- Да.

- Я и не сомневался.

Мы расходимся в стороны. Он в правое крыло, я в левое, иду и сдерживаюсь, чтобы не обернуться.

В чем он не сомневался? Что я ректору пожалуюсь?

С собой не справляюсь, оглядываюсь.

Он толкает дверь, скрывается в кабинете.

Сбавляю шаг, чуть поникнув, плетусь к своей аудитории.

Я же постоянно так не смогу. Разговаривать, рядом стоять, на парах у них сидеть.

Зачёты сдавать?

Это уже запредельное что-то.

У двери топчется народ.

- Не пришел ещё, - обиженным докладом встречает меня подруга. - Опаздывает Сережа, ай-яй-яй, проспал, - она хихикает.

А мне вот невесело. В голову закрадывается вопрос с кем он спал, с очередной своей "судьбой", которой про кольцо лапшу на уши вешал, или с другим кем-то.

У этого бессовестного мажора, вообще, может куча историй на тему быть. Про кольцо и бабушку, про колье и дедушку, про диадему с белой фатой и пра-пра-пра-родителя семейства Штернов - птеродактиля из эры Мезозоя.

- Идёт! - над ухом ахает Оля.

И я машинально поправляю хвост.

Дура.

Утром, вообще, проскакивали мысли волосы распустить. И косметичка в сумке соседки по комнате как черный ящик Пандоры, манила.

Заявись я сегодня в универ такой, какой год назад была - что было бы с их лицами?

Может, и ничего.

Они же оба меня тогда оставили.

А это всё.

- Всем доброе утро, - весёлым голосом говорит Сергей. - Такс, - с первого раза не может открыть замок.

И у меня на глазах тычется ключом в скважину.

Я на свеклу становлюсь похожа, память снова в голове крутится, как он толкается в меня, как я кричу.

Сильная загорелая рука, напряжённая, вижу выпуклые вены. Он резким движением проворачивает ключ и отпирает кабинет.

- Заело что-то. Прошу.

ГЛАВА 15

СЕРГЕЙ

Хм, а ничего тут девочки. Может, и не так плохо, что отец засунул меня в этот заштатный универ?

Есть, где разгуляться.

В общем-то, если быть честным, университет этот – вполне уважаемый, а в области юриспруденции и психологии – лучший в области. Хотя экономистов выпускают отвратительных.

- Сергей Георгиевич Штерн, - улыбаюсь я группе.

Девчонки улыбаются в ответ: кто-то волосы пальчиком накручивает, некоторые губки прикусывают. Картина привычная, и привлекательная. На внешность никогда не жаловался но, как оказалось, для женского пола синяки и ссадины лишь добавляют привлекательности.

Недовольны лишь немногочисленные парни, которых можно понять. И заучка-Ева, которая на меня волком смотрит.

Недотрах, точно. Старикан-ректор вряд ли большой поклонник виагры, и радует девочку лишь по большим праздникам. Может, помочь ей?

- А вы постоянно будете вести у нас пары? – рыжая подружка гордости универа поднимается, и представляется: - Я Ольга Попова.

- Постоянно.

Надеюсь, нет.

- Имена ваши я узнаю в ходе учебного процесса, а сейчас давайте начнем занятие. Итак, уголовное право, - медленно оглядываю аудиторию, и взгляд против воли задерживается на отличнице-Еве, - кто назовет мне его принципы?

Отвечает мне тишина.

Парни смутились, девчонки начали еще активнее глазками хлопать, а я...

Я в шоке. Неужели все настолько плохо?

- Ну же, вспомните, это самые основы! – раздраженно прищелкиваю пальцами, понимая, что препод из меня хреновый. – Ева?

- Что? – недовольно откликается заучка.

Вот зараза. Еще бы глаза закатила.

- Может, ты ответишь на мой вопрос?

Она лишь головой мотает. Помогать мне эта гордость ВУЗа явно не собирается, чудя по недобро сощуренным глазам.

Интересно, почему она меня так невзлюбила?

Ну, не хочешь по-хорошему – будет по-плохому!

- Печально, что стипендиатка не знает элементарного, - оглядываю Еву снисходительно, и несколько презрительно, против воли задерживая взгляд на ее губах, - ладно, остальные – знаю, что преподавали обрывочно. Но ты… я был лучшего мнения о звезде этого университета!

Прислоняюсь спиной к доске, с удовольствием отмечая, что заучку проняло. Достал я ее: вон как вспыхнула. И от смущения, и от злости, и от смешков какого-то парня, радующегося ее промаху.

- Поговорим с вами о принципах? – девушка резко поднимается, и у меня дух захватывает на краткий миг от неясного чувства узнавания. Чуть рваные движения, недовольно и обиженно подрагивающая верхняя губа, взгляд, полный осуждения – как же это знакомо. И похоже на девочку-текилу, сбежавшую от нас с Яром год назад.

Но Ева – не она. Худее, строже, злее.

Не она, а жаль!

- Да, о принципах, - киваю, и добавляю: - о принципах уголовного права.

- Принцип законности, гуманизма, вины, необходимости, равенства…

Ева перечисляет их все: коротко, резко, и садится на свое место, взглядом посылая меня к черту.

Может, потому я ей и не нравлюсь, что слишком молод, и не дотягиваю до ее параметров? Наверное, заучки и стипендиатки предпочитают умудренных годами и опытов интеллектуалов, а с остальными через губу разговаривают.

Ну, девочка, держись!

Может, препод из меня и хреновый, но зато я развлекаться умею. Особенно за счет других!

И развлекаюсь я от души, заставляя Еву отвечать даже на те вопросы, которые не предусмотрены программой обучения психологов. И она отвечает, вновь и вновь убеждая меня, что ботаны – это отдельный вид человечества. Один вопрос, второй, третий… и так все полтора часа.

- К следующему занятию подготовьте доклад и презентацию по особенностям уголовного права стран мира, - встаю, прощаясь с группой, - только разделите между собой страны, чтобы не повторяться. А ты, Ева, задержись.

Сажусь, жду, пока все студенты выйдут, и откидываюсь на спинку стула, чувствуя, как кончики пальцев покалывает от взгляда этой девчонки.

Да она же в бешенстве от той пытки, что я ей устроил!

И это только начало: ректор ведь сам просил уделить ей особое внимание. Я лишь следую его пожеланию.

И своему. Весело же.

Только бы девочка не кинулась на меня, ей этого явно хочется: или добавить красок на мое, итак, разукрашенное ссадинами лицо, или обматерить.

- Итак, Ева, - с наслаждением протягиваю ее имя, пробуя на вкус, - ты слышала про региональный конкурс по исследованию личности преступников?

- Слышала, и мой ответ: нет.

Вот так новость! Я ведь даже и не предлагал ничего. Отец лишь с утра прислал сообщение, что выбил для универа этот конкурс, в котором я обязан участвовать.

- Что «нет»?

- Все «нет», - передразнивает эта язва, удобнее перехватывая журнал, - ассистировать я не смогу. Слишком занята учебой. Это все, или есть иные вопросы?

А ведь, правда, именно эта заучка и нужна для конкурса. Насколько я понял из короткого сообщения отца: подразумевается совместная работа преподавателей и студента.

Отец не признает вторых мест, только победу. А судя по знаниям Евы, победить можно гарантированно именно с ее помощью, и избавиться от обязанности тратить время в этом универе.

Одержу победу в конкурсе, отец обрадуется, и смягчится.

Я свободен.

А значит, Еве придется мне помочь! Хочет она того, или нет.

ГЛАВА 16

ЕВА

Поправляю козырек бейсболки и с ожесточением вожу кисточкой по скамейке, размазываю белую краску.

Субботник - спасение, никогда ещё столь резво не гнала народ из универа, меня даже испугались.

Но это не пары, это ад, я едва дожила. Ко мне теперь всегда будут цепляться?

За что?

Мне, итак, плохо вблизи этих двоих.

А было ещё хуже.

Ту ночь пытаюсь из памяти вырвать, а перед глазами до сих пор. Пустой коридор отеля.

И я.

Год назад.

Растрёпанная, в платье без белья.

Я помню. Это ощущение, мыслями так часто возвращаюсь туда. Вижу ту себя, наивную и глупую, как ежусь, веду голыми плечами, за ремешки держу туфли и босиком тихо ступаю по холодному полу.

А вокруг звенит молчание, словно я одна на свете, горит одинокая яркая лампа, как свет в конце тоннеля, я иду туда, плыву сквозь неяркое, слабо-оранжевое освещение, будто от включенного ночника.

Я снова там.

Дохожу до площадки и колеблюсь - лифт или лестница, что если пока я еду вниз - кто-то бежит по ступенькам сюда, что, если пока я держусь за перила и спускаюсь - кабина везет кого-то ко мне.

Не верю, что они вот так просто ушли.

Топчусь на месте. Шлепаю себя по щеке.

И захожу в лифт.

Пальцами оглаживаю циферки, нажимаю первый. Кабина гудит, лопатками прислоняюсь к стене, глаза закрываю, а мысли нападают, не жалеют меня, я не хочу, не хочу, куда мне теперь одной?

Выхожу в холле, миную стойку.

На ресепшн только один администратор, уткнулась в журнал. Негромко работает телевизор, на кожаном диване сидит какой-то мужик.

Чужой, не мой, разочарованно от него отворачиваюсь.

У выхода стою, на крыльцо выйти не решаюсь. Когда двери за мной закроются - они ночь эту отрежут.

А у меня ещё остаётся надежда.

Ведь администратор прибежала на шум в нашем номере. И Ярослав пошел с ней. Разбираться.

Наверное.

А Сергей?

Не двигаюсь, строю теории, ищу объяснения, я найду, либо найдут меня, вот только ещё немного здесь постою.

И ещё чуть-чуть.

И ещё.

- Девушка, - администратор отрывается от журнала. - Вам помочь чем-то?

Дура. Какая я дура.

Решительно толкаю дверь, на крыльцо почти выбегаю. По ступенькам спускаюсь, и шлепают босые пятки, рассвет теплый, розовый, вокруг тихо, вдали на дороге шумят ранние машины.

Машина.

Оборачиваюсь на парковку.

Щурюсь, взглядом ищу белую большую красавицу, ни разу в таких не каталась, родители предпочитают удобный вместительный "крузак", а авто, подобные тачке Ярослава, всегда называли "понтами".

Оно и понятно.

На парковке есть все, что угодно. И белые машины тоже. А той, на которой мы сюда добрались - нет.

В сердце вдруг кто-то колет иголками.

Нет их машины, они уехали.

Поверить не могу.

Всхлипываю. Размахиваюсь и со всей силы швыряю туфли за забор.

Никогда. Никогда больше. Ни за что.

Иду вдоль дороги, куда без понятия, мой компас жизни сломался, как и я вся.

Слышу совсем рядом урчание мотора. И быстро оглядываюсь.

Машина белая. Не та. В окне мужчина. Не тот.

Садись, подвезу - говорит он - суббота, на улицах много пьяных.

- Сегодня суббота, - говорит Оля.

Так резко ее голос воспоминания рвет, из прошлого в сейчас, из отеля в университетский парк, что я чуть не падаю с корточек. Хватаюсь за липкую лавку и роняю на асфальт банку с краской.

- Ох, Ева! - подруга отскакивает от белой масляной лужи. - Ты мне чуть кроссовки не залила!

Торопливо поднимаю банку, смотрю на глянцевое пятно, украшающее асфальт и чертыхаюсь.

- Ну что такое! Это все из-за них!

- Что случилось и кто виноват? - оживляется подруга, впечатленная моим криком.

- Помнишь выпускной год назад? - оглядываюсь по сторонам, убеждаюсь, что все лениво, но работают и продолжаю. - Ты тогда ушла из клуба. А я уехала с двумя парнями в отель, и мы втроём переспали. Это были Сергей и Ярослав. Наши новые преподы. Они меня не узнали. Но я-то да. Что мне теперь? Как это из головы выбросить?

Оля смотрит на меня сдвинув брови и кивает.

- Сложно. Но я придумала, - она присаживается рядом на корточки, берет мою измазанную краской руку. - Ты сейчас забьешь на субботник. Пойдешь в общагу. Ляжешь на кровать. И от души проспишься.

- В смысле? - медленно перевариваю ее идею и вырываю руку. - Ты не веришь мне что ли? - взглядом натыкаюсь на ее улыбку, и поражаюсь. - Оль, я клянусь, так и было. Я не говорила потому, что мне стыдно. А теперь они здесь, и мне плохо, я уже схожу с ума! - срываюсь на крик.

Вскакиваю, снова роняю банку. Остатки краски разливаются по асфальту, но мне плевать, смотрю на подругу, мне нужна ее помощь, я не справляюсь одна.

- Я хотела сказать, - помолчав, Оля тоже встает, внимательно смотрит на меня в ответ. - Что сегодня суббота. А девчонки подслушали. Что новые преподы собираются в клуб вечером. И мы даже знаем, в какой. Вот. Можем с тобой тоже сходить. В любой, вообще. А то ты, наверное, обижаешься, да? Что меня вечерами в общаге нет. Я гуляю. А ты сидишь там одна.

В ее голосе столько сочувствия, во взгляде столько жалости, что я с трудом сглатываю горький ком в горле.

Докатились. Даже моя лучшая подруга. Считает меня чокнутой заучкой. Которой до того осточертели одиночество. Что уже от отчаяния сочиняются разные небылицы.

Она мне не верит.

- Обязательно сегодня сходим в клуб, Ев, - заверяет меня подруга, держит мою руку в краске. - И так с тобой оторвемся, таких парней подцепим, я тебе обещаю. Ночь будет классной.

ГЛАВА 17

ЯРОСЛАВ

- Отец, я понял, - отвечаю, и отсоединяюсь.

Кладу смартфон на стол, и оглядываю пустую аудиторию.

Отстрелялся. Я и не думал, что преподавать настолько сложно: объяснять материал, заинтересовывать студентов, мотивировать их, отвечать на бесконечные, чаще всего, на глупые вопросы. И следить за дисциплиной

Следить почему-то интереснее за тем, как за окнами идет субботник, которым командует властная мышка. Ходит с деловым видом среди прочих студентов, вся такая занятая.Так и тянет подойти, и по носу щелкнуть, чтобы не зазнавалась. И откуда только взялась эта звезда? И в учебе успевает, и в общественной жизни, и дерзить умеет.

Девчонка явно далеко пойдет!

- Яр? – отвлекает меня от глупых мыслей о мышастой студенточке голос Серого.

И чего приперся? Позлорадствовать?

- Разговор есть, - Серый, как обычно, не церемонится, и садится на край моего стола.

Смотрит с неприязнью, и в ответ получает такой-же взгляд. Ничего не изменилось: сильнее всего мы ненавидим тех, кто когда-то был дорог.

- О чем?

- Конкурс, - закатывает Штерн глаза. – Ты уже знаешь?

Киваю.

Знаю, отец вот только что просветил. Выделены неплохие деньги на расходы, и на приз победителям. Да и сама научная работа интересная: исследование психологии преступника. Любой преподаватель, и студент, который чего-то добиться хочет, ухватится за такую возможность: интервьюировать самых опасных преступников, анкетировать, тестировать. Именно с помощью таких исследований и попадают в историю, делая открытия.

Пишут собственные работы, издают книги, и становятся уважаемыми экспертами.

И я бы ухватился за эту возможность, если бы не прямой приказ отца, что я обязан участвовать в этом конкурсе. И тот факт, что работать я должен совместно с Серым.

Интересно, нас таким образом наказывают, или помирить хотят?

- И что будем делать? – Серый щелкает пальцами, раздражаясь от моей молчаливости.

Будто я когда-то был другим.

- Участвовать, что еще?!

- Я вот что думаю: если хорошо себя проявим – нас освободят от обязанности преподавать здесь, - поясняет Серый, глядя в окно. – Ты криминальную психологию знаешь, я уголовное право, что несколько хуже для проведения этого исследования. Но работа должна проводиться совместно с выбранным студентом. А это значит, что нам нужна Ева.

Мышь?

Хм, Серый прав. Именно она нам и нужна. Этот универ небогат на ботанов: девчонки все размалеванные, и доверия не внушают, а с парнем мы вряд ли сработаемся.

- Я ей предложу, - бросаю, намекая, что разговор окончен, и встаю со стула.

- Я уже предложил. Она отказала.

Заучка-мышка, и отказала? Быть того не может!

- Ты точно рассказал ей про уникальность этого исследования? Да любой психолог, тем более, студент и сам доплатит, лишь бы принять участие. Я сам поговорю с ней.

- Я еще раз тебе говорю: Ева отказала, - злится Серый.

И на меня злится, и на зазнавшуюся мышку.

- Ну другую найдем, - с сомнением предлагаю я, хотя понимаю: времени мало.

И Ева, и правда, нужна. Успел уже оценить ее познания даже в том предмете, который вся группа знает лишь по статьям Википедии.

- Ты же понимаешь? – намекает Серый, и я киваю.

Понимаю.

- Штерн, давай обсудим все вечером. Не здесь, - обвожу взглядом опостылевшую аудиторию, выглядящую до того уныло, что хочется поскорее покинуть это место.

В Штатах потому и обучаются лучше, что в универе находиться приятно. У нас даже МГУ выглядит не слишком нарядно.

- Давай в клубе, - предлагает Серый, и выразительно добавляет: - В «Да Винчи», как раньше.

- Хорошо, - бросаю я, и выхожу.

«Да Винчи». Раньше мы были там завсегдатаями: огромный выбор коктейлей, дорогая выпивка, красивые телки, которых не проблема снять. Но год назад все изменилось: желтое платье, янтарные волосы, огромные, испуганные глаза, в которых застыла обида…

Где же ты, девочка?

А что, если можно вернуться в тот день?

В ту ночь?

На мне ведь был желтый галстук, который она забрала с собой. Надеюсь, на память.

Достаю из гардеробной похожую одежду, чувствуя себя идиотом, повернувшимся на мистике и на девчонке, имени которой не знаю. Но ничего не могу с собой поделать, и напяливаю желтый, лимонный галстук.

- Хм, - Серый уже ждет меня в привычной кабинке. – Ну ты и вырядился.

- Как и ты, - киваю на его «наряд», и усмехаюсь зло: оба мы ее не забыли. И оба сегодня вспомнили тот поход в «Да Винчи».

- Итак, конкурс. Работаем мы вместе – здесь отцов не переубедить, - по-деловому начинает Серый, постукивая пальцами по пустому столу. – Ева ясно дала понять, что работать с нами не станет – это ниже ее царского достоинства. Либо всерьез нас не воспринимает – не чета мы ее любимому ректору, либо просто мужиков не любит. Но с другими студентами я бы связываться не рискнул: знаний ноль. Что будем делать?

Хороший вопрос.

Что будем делать?

Хм…

- Думаю, ты знаешь, что, - киваю серому, и он понимающе улыбается.

- Соблазним? Думаешь, поведется?

- Куда денется, - пожимаю плечами, и поднимаюсь. – Я бы для начала выпил, а потом уже обсуждал теорию и практику соблазнения заучки.

- Я заказал вискарь. Но нести его что-то не торопятся.

- Сейчас сам принесу, - выхожу из кабинки, и спускаюсь вниз по винтовой лестнице.

Выпивка – лишь предлог. Хочется пройтись по залу, полному разряженных девчонок: вдруг наткнусь на знакомое желтое платье. Хотя и понимаю, что вероятность этого стремится к нулю.

Даже к минус бесконечности.

Клуб набит так плотно, что продраться сквозь вспотевших, полупьяных посетителей – та еще задачка, и, прежде чем я вижу просвет в толпе, я замечаю ее.

Ту девушку.

Желтое платье – то самое, которое никогда не забуду. Волосы блестят в свете неоновых лучей, но все-равно отдают янтарем и горьким медом.

ГЛАВА 18

ЕВА

- А не слишком откровенно? - спрашиваю у Оли, когда она заканчивает возиться с моим макияжем и ставит последнюю точку - яркую родинку у меня щеке.

- Это для дела, - Оля накрывает карандаш колпачком. - Теперь любой парень. Один раз на тебя взгляд бросит - и уже не отвернется.

С сомнением трогаю пальцем нарисованную мушку.

Нет, красиво, конечно.

Но я столько внимания привлекать не планировала. И вообще, зачем в клуб иду - ответить себе не могу.

Перед зеркалом поправляю платье - то самое, жёлтое. В прошлом году оно обтягивало, а сейчас сидит свободно, но фасон позволяет, как мешок из- под картошки на мне не болтается.

- Готова? - Оля вытряхивает из коробки черные лодочки. - Примерь, у нас вроде один размер?

Влезаю в туфли, прогуливаюсь по комнате, бросаю на себя взгляды в зеркало - оторваться не могу.

У подруги тренькает телефон.

- Такси приехала, идём скорей, - она агрессивно взбивает кудри, подаётся вперёд, к зеркалу, и оставляет красный отпечаток помады. - Мы красотки. Зажжем, Ева.

Спускаемся вниз, минуем вахтера. На улице садимся в такси.

Смотрю в окно - уже сумерки, скоро город накроет темень. Ерзаю на сиденье, вытираю влажные ладони о платье, я так сильно нервничаю, что кажется - не доеду до клуба.

Упаду замертво.

Что я делаю. Я, наверное, краски во время субботника нанюхалась.

Царапаю руку - белая полоса тянется до запястья, не успела оттереть, и буду с этой меткой, как малярша.

Господи.

Мы тормозим у входа в "Да Винчи".

Они же оба будут здесь и увидят меня.

Вываливаюсь на асфальт. Ноги не гнутся, но подруга удачно подхватывает меня под руку и резво тянет к крыльцу.

Фейсконтроль, за ним зеркало у гардероба, не выдержав стираю со щеки нарисованную родинку. Дальше басы музыки, мигающие лампы, оглядываю темный зал.

Фух.

Я снова здесь.

Идём к стойке, Оля в толпе высматривает одногруппниц. Задираю голову к балкону второго этажа - если Ярослав и Сергей пришли, то в вип-кабинке сидят.

И если мы сегодня встретимся. И они меня узнают.

Я что-нибудь скажу. На счёт той ночи, на счёт нас. Припомню всё, и жёлтый галстук, который я уже год храню в тумбочке. В синей жестяной банке из-под "Монпансье".

- Что будешь пить? - кричит Оля. Ладошками ударяет по стойке.

- Шампанское! - заказываю от души. Мне и, правда, смелости не хватает. Такой вот, шипучей с пузырьками, и чтобы каждый глоток в нос отдавал.

Бокал, за ним второй, за ним третий - мне надо притормозить.

Слушаю расстроенных одногруппниц, что трутся рядом, под музыку качают бедрами - девочки все глазки просмотрели, а преподов наших не видят.

А я знаю, где они могут быть - на втором этаже, но молчу и с табурета сползаю на исцарапанный пол.

Сейчас схожу в туалет, немножко причешусь, вернусь и дам девчонкам наводку, а потом буду ждать, когда они вернутся с разведки.

Отлично я придумала.

С этими мыслями рассекаю толпу.

- Привет! - на пути неожиданно вырастает Дима. Держит бокал с красным коктейлем, покачивает его у меня перед носом. Окидывает меня оценивающим взглядом. - Что за праздник?

- Почти год назад расстались с тобой! - делаю рукой дугу, наглядно показывая, как моя жизнь без него скакнула вверх. - Вот, отмечаю! Так что не мешай.

Помедлив, пытаюсь мимо него протиснуться, бывшего мне только здесь не хватало.

- Тебе это платье идёт, - он сдвигается на шаг, не даёт мне пройти.

- Хвалить надо было раньше!

- Опоздал? - он наклоняется, дышит мне в лицо алкоголем. - Распечатали уже тебя, поскакала из койки в койку?

Он улыбается. И тыльной стороной ладони меня по щеке мажет.

Не больно, а чувство такое, словно отхлестал. Быстро моргаю и вспыхиваю, из глаз вот-вот слезы брызнут, со всей силы отталкиваю его и сквозь танцующих на каблуках несусь.

Назад оглядываюсь и замедляюсь - Дима за мной не гонится, щурится мне вслед и цедит коктейль.

Неужели я когда-то думала, что в него влюблена?

- Девушка! - вдруг ощущаю на запястье крепкую хватку.

Меня дергают, с размаху влетаю в мужскую грудь. Поднимаю взгляд и столбенею.

- Это ты! - выдыхает он.

Это он.

Ярослав.

В темноте его глаза как изумруды сверкают, в расширенных зрачках шок, с недоверием смешанный, на шее жёлтый галстук, почти такой же, что я храню у себя. Память на скорости проносится мимо, закручивает меня, я как от ветра покачиваюсь и вырываюсь.

Боже мой.

Он не забыл, он меня узнал.

Ломая каблуки, пячусь от него.

- Стой! - вслед мне кричит Ярослав, но я уже разворачиваюсь, через толпу бегу, в висках колотятся молотки, здесь где-то был Дима, если он нас увидит, я не отмоюсь от сплетен, он...

На скорости влетаю в твердый торс. Вскидываю голову. Встречаю взгляд Сергея.

Тихо охаю.

Он смотрит в упор, крепко держит меня за локти, по его лицу носятся огни светомузыки, он притягивает меня ближе...

И я проваливаюсь.

С головой ныряю в прошлое, туда, где его губы, его руки, его запах, в горячем поцелуе наше дыхание смешивается, в его объятиях больно, так жадно он мнет меня.

Ладонями слабо бью его плечи, и мысль бьётся, на краю сознания, мне надо это остановить, сейчас все увидят, что потом со мной будет, я до безумия хочу его снова, я не могу.

И когда у меня сил сопротивляться больше не остаётся - Сергея резко от меня отрывают.

ГЛАВА 19

СЕРГЕЙ

Обнимаю хрупкое тело, прижимаю к себе, и тону во всепоглощающей бездне.

Нашел!

Не убежит теперь!

Укус за губу лишь раззадоривает, и поцелуй наш с привкусом крови: порочный и соленый. Одежда мешает – и ее, и моя. Плевать на то, что мы среди людей, на все плевать, когда она рядом – манящая, слабо вырывающаяся, и до безумия желанная.

Шею сжимает чья-то рука, и это не еле ощутимые тычки сладкой девочки, это…

- Руки убери от нее, - Яр встряхивает меня, как щенка нашкодившего.

Меня и без этого трясет – выпустил ее из рук, но не из виду: моя девочка стоит, сверкая, как июльское солнце в своем желтом платье. Ладонями прикрывает лицо, прикрыв глаза.

Плачет?

- Нахер иди, - изо всех сил толкаю Яра, и бросаюсь к ней – к Лилит, которая вдруг по-звериному сужает глаза, и впечатывает свой остренький кулачок мне в скулу.

Неслабо так, да еще и по свежей ране.

Больно.

- Молодец, девочка, - смеется позади меня Яр. – Иди ко мне, милая. Иди ко мне, и мы уедем.

И она идет.

Поверить не могу! Она выбирает Яра – быстро подходит к нему, и лишь вовремя развернувшись, я успеваю заметить, как ласково она оглаживает плечи моего недруга. А затем Яр сгибается пополам, прикрывая руками пах.

И его отделала!

- Постой, - стонет Яр, но бежать за ней не может – не в том сейчас состоянии.

А я могу, и бросаюсь следом за желанной добычей, которая просто не может ускользнуть от меня. Все честно: она сама пришла в этот клуб, оделась также, как в ту ночь, почти год назад.

Значит, помнила.

Значит, хотела нашей встречи.

И меня хотела – своего первого мужчину.

- Эй, парень, остынь. Хочешь, чтобы ментов вызвали?

Почти догнал ее. Почти. Но у входа меня скручивают двое охранников, отнимая драгоценное время.

- Руки убрали! С*ка, какого хера вы себе позволяете? – пытаюсь отбиться, но они не драку хотят устроить, а остановить меня.

Зачем?

- Угомонись, - рычит бугай-чоповец, передавливая мне горло. – Девчонка на тебя пожаловалась. Нам здесь не нужны изнасилования, так что стой смирно. Через пару минут отпустим.

Прикрываю глаза, и упираюсь затылком в стену. Злость кипит, горяча кровь, но помимо нее я и уважение, смешанное с азартом, испытываю – ну и девчонка! Все успела: и мне врезать, и Яру самое дорогое отбить, удрать, да еще и насильником меня выставить.

Только как теперь ее найти?

Не стоит же моя богиня у торца, и не ждет меня.

- Все, иди, парень, - четыре руки, удерживающие меня, исчезают. – И без обид.

Давненько я в «Да Винчи» не заглядывал. Охрану сменили, и в лицо меня теперь не узнают. Раньше бы не посмели мне мешать.

Выйдя из клуба, осматриваю все пространство, но картина привычная: небольшие группы молодежи курят, смеются, а из машины на парковки оглушительно орет рэп.

Желтого платья нигде не видно. Зато видно Яра, рыскающего у клуба, как ищейка.

- Что, Серый, снова упустил? – в голосе бывшего друга яд, презрение.

И глухая ненависть.

- Ты, - сжимаю кулаки, и наступаю на этого кретина, - какого хера влез? Третий лишний – и тогда был, и сейчас. Это не я ее упустил, это ты все испортил. Снова.

Яр поджимает губы, а ноздри раздуваются от гнева – ну же, давай, врежь мне! Прошлой драки было мало, а сейчас самое время.

Сколько думаю о той ночи, убеждаюсь: если бы не Яр – Лилит была бы моей. Не сбежала бы в то глупое утро, а нежилась бы на белых простынях. Улыбалась бы пухлыми, зацелованными губками мне одному – и тогда, и сейчас.

Жду удара, но Яр резко разворачивается, и уходит, оставляя меня одного. И это хуже всего, когда внутри все кипит, и требует разрядки.

- Хм, - достаю вибрирующий смартфон, и вижу знакомое имя на дисплее: Настя.

- Слушаю.

- Ты дома? – невеста Яра старается говорить вежливо, но истеричные нотки прорываются. – Не в курсе, где Яр?

В курсе. Яр снова испортил вечер с той, от кого сердце замирает.

- В «Да Винчи». Виделись с ним, - говорю, наблюдая за удаляющимся недругом. – Ты не пробовала его набрать для разнообразия?

Настя молчит. Наверное, и не пробовала. Или звонила, но Яр проигнорировал.

- Мне приехать, Сереж?

Теперь мое время отвечать звенящей тишиной. Настя – последняя, кого хочется видеть в своей кровати. Вообще никого не хочется, кроме той, что снова сбежала.

Медовые волосы, рассыпанные по подушке.

Взгляд с поволокой, затуманенный наслаждением…

Черт!

- Сереж, ну так что?

- Приезжай, - привычно соглашаюсь я на обоюдную месть.

Интересно, смогу ли я хоть сегодня получить удовольствие?

Зачем я вообще её трахаю – невесту бывшего друга.

Смотрю на Яра -  как он пакуется в авто.

Выставляет в окно средний палец и газует

Вот зачем.

- Я буду через двадцать минут, - резко бросает Настя, и отключается.

ГЛАВА 20

ЕВА

Усиленно протираю очки.

Водружаю на нос, поправляю хвост, прижимаю к груди журнал и глубоко вздохнув, выхожу из комнаты.

Иду по коридору. В спину мне летит издевательский голос подруги:

- Ну здрасти! На учебу вышла!

Оглядываюсь.

Оля запирает комнату. Поправляет сумку на плече, в полутемном коридоре общежития глухо отдаются ее шаги.

- Я тебе все воскресенье названивала, в дверь стучалась, - она равняется со мной, в раздражении кривит рот. - Ты ни слова не сказала, из клуба сбежала, на звонки не отвечаешь, мне не открываешь. Так можно?

- Ты чего так рано? - обрываю поток претензий встречным вопросом. - Восемь утра.

- Конспект надо отксерить перед парой, - она мрачнеет, мыслями сразу улетает в другую сторону. - Я опять не выучила, Ев, как зачёт сдавать - не представляю. Меня убьют.

- Кто? - выхожу к лестнице, спускаюсь.

- Препод, кто, - бурчит она. - А потом куратор. А потом родители. У меня уже столько хвостов, а на носу сессия. И когда мне все успеть?

- Вечерами все успеешь, - не удерживаюсь от поучений. - Если учить будешь, а не на старой эстраде сидеть с девчонками.

- Мы не только там сидим.

- Ещё на ЦК.

- Да. Неважно, - она отмахивается. - Ты мне лучше скажи, куда пропала, - по ступенькам цокают ее каблуки. - Прикинь себе, ко мне даже Дима в клубе подходил, тебя искал.

Вздрагиваю, машинально трогаю губы. Я поцелуй Сергея сохранила невольно, на первом месте его оставила, хоть и не этого хотела совсем, я им все высказать собиралась, за то, что бросили меня год назад.

Но этот поцелуй...

Если Дима видел. Как я в клубе ночью с новым преподавателем обнимаюсь...

- Ева! - Оля злится, толкает дверь. Выходит на крыльцо и зябко ведёт плечами в тонкой блузке. - Бесит меня, когда ты вот так вот в себе вся.

- Дима в клубе мне гадостей наговорил. И я сбежала. А вчера настроения не было, вот и трубку не брала, - отчитываюсь.

- Ну и сволочь же он! - подруга раздувает ноздри. - Бросил тебя, ещё и...

Перестаю слушать.

Не в Диме дело совсем.

Даже если он видел - это не так страшно. Мои чувства страшнее, а их у меня теперь в избытке. Я не переставая думаю, думаю, думаю об этих двоих.

- Кстати, преподы в клуб так и не явились, - сплетничает Оля.

Улавливаю знакомое слово и мысленно хмыкаю.

Не появились они, как же. Они за пару минут успели жизнь мою повторно перевернуть.

Гады.

Ярослав был в жёлтом галстуке. Сергей меня сразу схватил.

Они вспомнили.

И я не хочу, но в этой мысли нежусь, греюсь, мне чуточку легче зная, что для них та ночь не стерлась тоже.

Но почему они тогда уехали из отеля?

- ...так ты дашь конспект? - над ухом вопрошает подруга.

- Я?

- Ну а что я буду ксерить? - резонно замечает она, и я даю.

На первом этаже расходимся в стороны - Оля ксерить, я за кофе.

Давлю кнопки, жду стаканчик, притопываю на месте ногой.

- Девушка, давайте я вам шоколадку к кофе дам, - звучит за спиной знакомый голос.

Вот только интонации странные, Яр до этого со мной не сюсюкал.

Оглядываюсь.

- О. Так это ты? - наигранно удивляется Яр. Улыбается мне. Плечом прислоняется к автомату. - Классно выглядишь сегодня, не узнал даже.

Рассеянно оглядываю свою привычную серую водолазку и длинную юбку.

Дело в юбке что ли?

- У тебя и прическа сегодня новая, шикарно, - оценивает Яр мой прилизанный хвост. И когда я забираю кофе - шустро достает из кармана шоколадный батончик. Кладет его поверх стаканчика. - Вот. Вам, отличникам, полезно для мозга.

Изгибаю бровь.

- Если полезно для мозга, - кладу батончик на автомат. - То вам, Ярослав Мечиславович, нужнее.

- Ты мое отчество выучила? - смеётся он, вместо того, чтобы за дерзость меня обозвать. Полководцем-коротышкой, или что он там ещё придумал. - С первого раза редко кто с этой задачей справляется. Понимаешь, отец у меня человек непростой. По традициям семья живёт. Ну и имена подбирают, конечно. Ярослав. В детстве некоторые придурки обзывались. До сих пор помню. Как-то раз забрался в ялик, и поплыл по речке Ярик. Взял с собою он сухарик. А ещё при нем фонарик. Нда, - он улыбается, уже искренне. Рвет обёртку на шоколадке, и снова подсовывает мне. - Смешно им, в общем, было. С Серегой, кстати, так и познакомились. В табло один раз получил от меня, и больше я стишат этих идиотских не слышал.

Смотрю на него и жую шоколадку. Поверить не могу, что он это мне говорит.

С чего вдруг?

А я. Вовсю уши развесила, слово пропустить боюсь, с трепетом информацию о нем закладываю в память.

Ещё и угощение ем стою.

- Мне пора, - сухо отвечаю. Сую ему обратно надкусанную шоколадку. - Другого кого-нибудь угости, я такое не ем.

И пока он смотрит на шоколад, мазнувший его белую рубашку, пячусь от него и ускоряю шаг, врезаюсь в толпу у копи-центра, с ней смешиваюсь.

Втискиваюсь в будочку к ксероксу, продавцу и Оле, большими глотками пью кофе, боюсь разрешать себе думать.

Что это только что было?

Он понял в субботу, что я это я? Узнал меня?

И теперь хочет...продолжить ту ночь?

ГЛАВА 21

ЯРОСЛАВ

Шоколад плавится в руке, а я все взгляда не могу оторвать от дерзкой девчонки.

Ну мышь ведь.

Бесцветная, вся какая-то приглушенная. Не страшная, но и красавицей не назовешь.

В толпе пройдет – не заметишь, но… не понимаю.

Прислушиваюсь к себе, и интуиция кричит, требует схватить Еву и не отпускать.

- Чего завис? – Серый хлопает меня по спине, вырывая из странных мыслей. – Влюбился в заучку? Эй, не пялься на нее.

Штерн издевательски прищелкивает пальцами прямо у моего лица, и я отмахиваюсь.

Как был кретином, так им и остался.

- Ты не забыл про конкурс? Ева нам нужна, и мы договорились…

- Да-да, помню я, - Серый закатывает глаза, и пропускает дикого студента, несущегося с кипой бумаг мимо нас. – Соблазним ее, тут дел на пару часов. А взамен получим идеальную ассистентку, которая всю работу за нас сделает. И что, ты наш объект изучаешь?

Можно и так сказать.

Добавить бы ее бледным губам красок, как и щекам. Не обязательно с помощью макияжа. Можно и поцеловать. Впиться в эти бледные губы, прикусить, заставить стонать…

Так, стоп. О чем я вообще думаю?!

- Изучил я уже наш объект. Ева – ледышка.

- Фригидная? – серый хмыкает и, как и я окидывает взглядом тонкую фигурку. – Что, уже подкатывал, и заучка тебя отбрила?

Откусываю от почти растаявшей шоколадки, и киваю.

Так и есть, отбрила же.

Может, и правда фригидная? Или любит постарше.

Вообще, странно, что Ева так себя ведет. Как-никак, я – преподаватель, а она – студентка, хоть и зазнавшаяся в край. Руки так и чешутся проучить ее как следует.

- Эй, ау, - смеется бывший друг, и пихает меня в плечо. – Планета Земля вызывает! Ты где витаешь, Настя укатала?

Настя.

Морщусь от напоминания о невесте, которую отец почти силой навязал. И вину перед ней чувствую, что безразлична, и раздражает так, что сил нет.

Капризами своими детскими.

Бесконечными расспросами.

И ревностью.

Повернуть бы назад, отыграть по новой, и я бы отказался. Жаль, что время только вперед идет.

- Не твое дело.

- Может, и не мое. А может, мое, - Серый кривит губы в усмешке. – Не умеешь ты с девушками обращаться, Яр.

- А ты умеешь? – взгляд упирается в разбитую скулу Серого – туда и заехала недругу моя янтарная, злая девочка. – Оно и видно!

- Хм, мне хоть по роже заехала, а не по яйцам, - цокает он, издеваясь. – Яр, ты стопудово не девичья мечта. Самое дорогое ведь не пожалела. Не приглянулся ты ей.

С*ка, как же он бесит!

Но ведь не поспоришь: она сбежала. И день тот идиотский никогда не забуду: тачку угнали, меня всего двадцать минут в отеле не было, а вернулся я в пустоту.

Ушла.

Пожалела о случившемся.

И в «Да Винчи» была в шоке, нас увидев.

Вот только отступать я не стану, и найду ее – пусть в лицо скажет, что не нужен. И что то, что случилось – ошибка. Может, тогда я смогу спокойно жить дальше, и не вспоминать.

- Сейчас я покажу тебе мастер-класс, - Серый кивает на Еву, складывающую распечатки в зеленую папку. – Смотри и учись, в жизни пригодится.

- Она и тебя пошлет.

Почему-то я в этом уверен.

- Ева, - Серый преграждает путь нашей мышке, - куда ты вечно спешишь?

Она останавливается. Смотрит на Серого, затем на меня, и в глазах ее смесь неверия и затаенной печали, смешанной с веселой злостью.

Хм, точно пошлет.

- Я в университет не гулять прихожу, а знания получать, - изящно приподнимает девушка бровь. – Было бы неплохо, если бы все занимались своим делом, не так ли?

Ай, молодец!

Я бы похлопал, но поймут неправильно – и Ева и Серый, не подающий вид, что расстроился.

- Так у нас вопрос как-раз про учебный процесс, - Серый обхватывает предплечье Евы, и заставляет отодвинуться поближе к стене, в тень. – Мы здесь люди новые, ничего толком не знаем. Ты ведь добрая девушка, да, Ева? И поможешь нам?

- Я занятая девушка, Сергей Георгиевич. А помощницу вы без проблем найдете, я ведь сказала, что в конкурсе участвовать не стану.

- Да подожди ты, - отмахивается Штерн, - причем здесь конкурс? Для начала хоть экскурсию устрой по универу. Знаю, ты не гулять сюда приходишь, но прогулки, Ева, тоже важны.

Серый улыбается девушке своей фирменной улыбкой, на которую всегда все велись, но на Еву она действует строго наоборот. Она уже хочет отбрить Штерна, как я решаю подключиться к беседе.

Неожиданно для самого себя.

- У меня один вопрос: субботник. Только ваш курс убирал территорию?

И Ева, и Серый отвечают мне одинаковыми непонимающими взглядами. А Серый еще и морщится, намекая, что я все испортил.

- А зачем вам это? – настораживается девушка, становясь похожей на дознавателя.

- Мне нужно найти кое кого, - отвечаю ей, или самому себе – не знаю. – У… одного человека – того, кого я хочу найти, было пятно от белой краски. Той, которой вы пользовались. Потому и спрашиваю.

Ева хмурится, а Серый… Серый догадывается, что вопрос этот я не просто так задал. И к броску готовится, как ищейка, след почувствовав.

- В субботнике участвовали все, Ярослав Мечиславович, - Ева старается говорить строго, но отблеск улыбки мелькает в ее глазах. – Если вам нужна экскурсия – советую обратиться в профком. Любой сотрудник вам с радостью поможет, но я не думаю, что вы заблудитесь. На крайний случай, - девушка фыркает, оглядывая нас, как идиотов, - звоните в службу спасения.

И Ева, выставив нас кретинами, быстро уходит прочь.