Мольбами её

Убегать от войны всегда страшно. Ты оставляешь позади не только свои старые вещи, которые наживал непосильным трудом. Ты оставляешь там всё, что было дорого тебе. Ты оставляешь там жизнь. Берёшь с собой только горстку самого важного, что могло бы доказать, что ты — это ты: паспорт, пару документов и самые необходимые вещи. Машина увозит вас под канонаду взрывов, а ты только молишься… Молишься, даже если до этого не верил в Бога, ведь всё сейчас только в Его руках…

Старый советский УАЗик спотыкался на кочках, кряхтел, но гнал вперёд. Служивые то и дело пригибались и накрывали собой троих детей, которых они нашли в старом полуразрушенном подвале. Водитель лихо крутил руль, будто не взрывались снаряды рядом, и что-то негромко напевал себе под нос.

— Эх, мальки, сейчас вывезем вас! Вы, главное, не ссыте! — Статный мужчина в бронежилете и со страшным шрамом на лице поправил каску и посмотрел в небо. — Только бы «птички» не догнали, и всё будет хорошо. Будут и конфетки, и мороженое. Любите мороженое?

Недалеко раздался взрыв, и машину качнуло в сторону.

— Я бы сейчас пломбира съел.

Дети недоуменно посмотрели на мужчину, то и дело поправлявшего каску. И как в такой обстановке он мог думать о мороженом? Будто не война вокруг, а простой жаркий день.

— Эй, вас как зовут? — Военный снова поправил каску, которая то и дело сползала на лоб.

— Я — Игорь, — тихо сказал мальчонка, который был старше всех. — А это — Настя и Данила.

Машину снова тряхнуло.

— Вы молодцы.

— Дядь, а куда мы едем? — спросил Игорь, стараясь не смотреть по сторонам.

— Подальше отсюда. Сейчас вывезем вас туда, где потише.

— Дядь, а доедем?

Мужчина хмыкнул:

— Долетим, малец. Только не ссы!

От поселения почти ничего не осталось, и лишь несколько домов намекали на то, что среди этой разрухи есть жизнь. Молодёжи не было — лишь старики сновали среди разбомблённых домов, с опаской поглядывая на проезжающие военные машины.

Казалось, сама Смерть гуляет по этому посёлку. В воздухе пахло гарью и чем-то тошнотворным.

Машина остановилась около покосившегося дома. Пожилая женщина собирала яблоки в ведро, ни на что не обращая внимания.

— Мать! — Мужчина со шрамом во всё лицо лихо выпрыгнул из машины и подошёл к калитке. — Тёть Галь!

Женщина опустила очередное яблоко в ведро и обернулась на голос. Она щурилась,силясьрассмотреть того, кто её зовёт. Собака на цепи звонко залаяла, виляя хвостом.

— Сашка, сынок? —Опрокинув ведро с яблоками, женщина кинулась отворять ворота.

— Мать, это мы. Сивый и Альберт, — с горечью в голосе сказал мужчина со шрамом.

Женщина замерла, вглядываясь в лица нежданных гостей, всё ещё держась за створку ворот.

— Сашка?

— Нет, мать… Не приедет больше Саша, — выдохнул мужчина.

Женщина поникла и стала вытирать руки о подол юбки.

— Чего надо? — упавшим голосом спросила женщина, часто заморгав.

Сивый почесал затылок и обернулся к машине.

— Тёть Гал, мы детей привезли. Приюти на пару дней, а? Скоро команда эвакуации приедет и заберёт их. А пока пусть у тебя поживут.

Сивый махнул рукой, и Игорь, Настя и Данила вылезли из машины.

— Сашка…

Сивый потупил взгляд и посмотрел на водителя, а женщина бросилась к детям, вглядываясь в лица, но, видимо, не увидев нужного, снова опустила взгляд.

— Мать, мы их из подвала достали. – Сивый обернулся на детей, которые мялись у машины. —Им бы поесть.

Женщина потерла иссохшие от работы руки в секундном замешательстве и запричитала:

—Ой, грязные какие! Небось голодные, холодные. Света не видели. Ходим, ходим в дом. Я борща сварила!

Дети неуверенно побрели в сторону покосившейся хаты, то и дело поглядывая на спасших их военных. А Сивый только облегченно выдохнул и лихо запрыгнул в кабину.

Тетя Галя уже по-матерински обнимала Настю за плечи и подталкивала парней к дому.

—Пойдем, маленькие мои, пойдем. Покушать вам надо.

Ночь была как никогда тихой. Точнее тихой для этой местности. Вдали слышались взрывы, красное зарево красовалось во все небо, пахло гарью. Но в этот раз можно было не спускаться в подвал. Солдаты отодвинули фашистов подальше и, хоть те и силились прорваться, но у них не получалось. И ночи стали потише.

Тетя Гала сидела в полной темноте и тихо плакала, спрятав лицо в ладони. Не отвлекут её чужие дети от собственного горя. Нет её Сашки-сыночка.

—Теть Гал? – Настя робко выглянула из-за двери и с опаской посмотрела на тёмное небо. – Вы чего?

Женщина шмыгнула носом и вытерла руками слезы.

—Ничего, маленькая. Иди, спи.

—С ничего так не плачут, – грустно сказала девочка и присела рядом. А тетка расплакалась ещё горше.