Моно

Глава 1. Рождение.

Для него предстоял тяжёлый рабочий день, — слишком много вопросов необходимо было решить, чтобы оставаться в прежнем графике.

На часах было 7:15 утра — время собирать плоды.

Он вышел из своей тёмной комнаты в гостиную, покрытую красным деревом. Когда-то это считалось обычным делом, а сейчас, — признаком интеллигентного вкуса. Времена запутались также быстро, как и весь окружающий мир — мигом изменили своё прежнее состояние.

Свободное пространство заполняли звуки патефона, проигрывающего виниловую пластинку с «Грустной песенкой» Калинникова В.С. — довольно старая композиция.

Винил сейчас большая редкость, переходящий из поколения в поколение, — являлся чуть ли не единственным предметом интерьера, разделяющим прошлое и настоящее.

Напялив на свою голову чёрный цилиндр, наслаждаясь своим отражением в зеркале, он стал поправлять свои мелкие усики. Звали его Велимир. Он был коренаст, не слишком высок и не особо выделялся внешностью — таких, как он было много. Лишь густые чернявые брови отличали его от остальных и его абсолютно красный монокль, напоминающий человеческий глаз. Но не просто же так его наградили таким именем и таким ретро-сувениром!

Из масштабно-прозрачных до нельзя окон пробивались солнечные лучи, заполняя всю комнату приятным утренним светом.

Циферблат на стене показывал 7:30.

Велимир накинул на себя свой любимый шерстяной шарф, стёганое пальто и кожаные перчатки.

— Доброе утро новый мир! — сказал его внутренний голос. — Велимир достал из внешнего кармана брюк небольшой футлярчик и, щёлкнув по кнопке, вытащил свой красный монокль, натянув его на правый глаз. Его улыбка проскользнула в зеркальном отражении. — Бесподобно!!!

Пройдя через широкий коридор, лёгким движением левой руки, хватаясь за Т-образную рукоятку, он вытащил черную длинную трость из плетёной корзинки, направляясь к массивной входной двери, — рабочий день для него уже начался.

Высокие арки, стремящихся в небо сооружений всегда поражали Велимира своими масштабами: словно Боги-архитекторы осуществили свой величайший проект для всего человечества. Таков был город «Монолэнд», — одинокая земля, которую заселили люди.

Его путь лежал к широкому зданию округлой формы, с высеченными опознавательными аббревиатурами «РАПЛИ» — регистрационная палата личностной идентификации. Массивные помещения с высочайшими светящимися потолками всегда оставляли неизгладимое впечатление, в особенности для только что идентифицированных персон. Кучные толпы людей постоянно наполняли залы до предела. Приходилось протискиваться, чтобы попасть в те самые комнаты, где и производилась процедура регистрации найденных и потерянных.

— Доброго утра всем! — Велимир поклонным жестом снял шляпу. — Такс… Сегодня даже больше, чем обычно, господин Буров. — Резко залетев в дверной проём, он захлопнул за собой дверь; эхо его голоса отразилось от глухих однотонных стен.

— И вам, доброго! — из висящих настенных динамиков донёсся грубый мужской голос. — Итак, уважаемый Велимир… Если опираться на статистику, то с вашей лёгкой руки уже порядка двухсот пятидесяти человек были удачно зарегистрированы. В целом неплохо, продолжайте работать в таком же темпе. До следующего эфира! — Динамик замолк, оставив отголоски шипения и помех.

Велимир плюхнулся на своё уютное рабочее место: приятный скрип кресла всегда доставлял ему пару секунд удовольствия, чтобы войти в рабочий процесс, а массивный деревянный стол — дополнял родное «ЭГО» неописуемым восторгом. Стопки документов, папок и другой канцелярской мишуры заполняли всю поверхность стола, заслонив лицо Велимира.

— Итак, прошу завести первого! — Велимир нажал на кнопку, расположенную под поверхностью стола и стал расфасовывать бумаги. — Ву-а-ля! — Под руку попалась курительная трубка, давно затерявшееся среди килограммов номенклатуры: табак в ней уже отсырел, но пахло ещё приятно.

В кабинет, в сопровождении двух господ в служебных одеяниях, завели женщину, на вид лет двадцати пяти, тридцати: у неё были чернявые сальные волосы; синие, словно капли дождя глаза и что-то такое, что напоминало родинку на левой щеке. Она была настолько прекрасна, насколько он мог быть великодушен и сердечен ко всем тем, кто считался для него обычной работой, которую он делал каждый день. У неё был слегка растерянный вид. Было заметно, что она ещё не пришла в себя после дезинфекции. «Оху уж эта дезинфекция...». — количество тонких трубок, торчащих из стен пугали практически каждого нового «МОНО». Один только звук чего стоил: «Пшииии….». И эта склизкая зелёная жидкость, что выплескивалась вместе с водой; она пахла отвратительно! — словно дёготь с поношенными носками, размешанный в чёрном крепком чае.

— Здравствуйте мадам, или, мадемуазель, как вам удобнее! Прошу вас успокоиться и сосредоточиться на вопросах, которые я сейчас буду вам задавать. Итак… Вы сейчас чувствуете холод или тепло?

— Не знаю… — Девушка оглядывалась по сторонам, как будто пыталась сконцентрироваться на чём-то особенном.

— У вас пока нет ни имени, ни фамилии, ни отчества, ни вообще признаков того, что вы человек, помимо вас самой. Поэтому, я искренне прошу вас довериться своим внутренним ощущениям и постараться ответить на вопрос. — Велимир, скрестив руки, пристально смотрел на девушку, стараясь уловить её бегающий взгляд.

— Тепло… — Тихо-тихо произнесла она.

Велимиру вдруг показалось, что перед ним стоял знакомый, донельзя костей, человек: что-то щёлкнуло у него в мозгу, — как вспышка, та самая вспышка, снящаяся ему чуть ли не каждый день.

— Кто вы?! Что это всё здесь такое?!! Почему я…. — с надрывом девушка стала несколько заикаться, осматриваясь по сторонам: будто кто-то или что-то стукнуло её по голове, чтобы она пришла в себя. — Я чувствую, чувствую… Я хочу домой!!! Аааа!!!

Глава 2. Амнезия.

Он плюхнулся на мраморную плитку; голова слегка кружилась; очень хотелось пить — жажда мучила его с того самого момента, как он открыл глаза.

— Похоже это тот… Товарищ командир! Вроде бы похож… — силуэт высокой фигуры приближался к нему: слышалось поцокивание каблучных сапог.

Всё казалось мутным, будто бы в глаза налили киселя. Тёмная фигура закрыла собой весь падающий свет, присев на корточки.

— Иннокентий Станиславович, с возвращением! — саркастические нотки с чёткой русской дикцией отложили слегка заложенные уши: будто бы он поднимался на самую вершину мира с невероятной скоростью.

— Хммм… Очень похож, хах! — с громким тоном воскликнула тёмная фигура, что-то держа в правой руке, — Так-с, попрошу вас милосердно пошире открыть глаз, да-с, вот так…

Левый глаз покрылся мраком, виднелись лишь красные цифры, бегущие по кругу: они медленно смещались по центральной оси, создавая эффект легкого свечения. Вся боль, вся растерянность и беспомощность — ушли куда-то вглубь. Сердце стало стучать реже; тёмные пятна прояснились, словно сняв пелену.

— Хах-ха, ну наконец-то вы немного оклемались Иннокентий Станиславович! — высокий мужчина в форме, напоминающей что-то среднее между деловым костюмом и военной «парадкой» склонялся над лицом Иннокентия, снимая с его глаза серый толстый круг, размером с лупу; посередине была пустота, явно покрытая стеклом или чем-то похожим.

— Вы… Вас… — Иннокентий пытался сказать хоть что-то. Но плетущийся замороженный язык не давал чётко произнести то, что приходило на ум.

— Всё верно, вы, хах! — Ну-с, добро пожаловать в славный МОНОЛЭНД, — единственный город во всём этом огромном мире!

Серая форма мужчины, напоминающая литый металл, отсвечивала от падающего сверху освещения; узкая бородка на подбородке и угольные глаза — внушали осторожность настолько, насколько и его улыбка, с широко раскрывающимся ртом, — это был истинный исполнитель; настоящий надзиратель-художник и самая главная фигура «Судна».

Евгений Кустодов или Куст — так его прозвали местные работники, но никогда не произносили этого имени вслух. К каждому новому прибывшему он находил особый подход и придумывал всё возможное, чтобы привести «МОНО» в чувство: легкие процедуры, заимствованные из древних книг, с невероятной точностью описывающие самые невероятные манипуляции с организмом человека, но не для самого человека.

— Я бы искренне попросил вас приподняться, так как дела не ждут, милейший. Или, если ты, собака такая, не встанешь, то небо боли пронзит твои пустые глаза! — Куст вцепился в лицо Иннокентия, яро заострив на нём своё милейшее внимание.

Медленными движениями Иннокентий пытался опереться на мраморный холодный пол: пальцы рук слегка оживились; по всему лицу прошлась мягкая электрическая вибрация.

— Если ощутите ток, то привыкайте. — Куст схватил Иннокентия за плечо.

— Ааааааа! — резкая боль в области предплечья стреляла пульсирующими толчками до такой степени, что Иннокентий сильно прищурил глаза.

— Глаза не закрывать, твою мать!Встать, собака такая!!! — щёлкнув пальцами, Куст со всей своей силой правой руки приподнял и поставил Иннокентия на его подкосившиеся ноги. — А теперь, подхватите его, ребят!

Двое в белом взяли Иннокентия под руки, волоча за собой, как что-то безжизненное и бесформенное; пальцев ног касался холод, и бездонная плиточная комната сменилась на зал, полным таких же, как и он, — потерянных форм жизни.

Каждое новое лицо, попадавшееся ему на глаза, отличалось пустым, а у кого-то и — напуганным взглядом; как будто ты спал все триста лет и тут на тебе: «Добро пожаловать в Монолэнд!».

Освещение стало чуть слабее, а ощущение холода перешло в голод.

Иннокентия завели в комнату, где стены и пол ассоциировались с деревом или чем-то похожим. Перед ним за письменным столом сидела мужская фигура, выдыхая сухой табачный дым.

Глава 3. Регистрация.

— Доброго дня, уважаемый… Инно... Иннокентий. Отлично, имя у вас уже имеется. Так-с! — Велимир поприветствовал новоприбывшего посетителя приподнятым движением руки — Если вы устали, то, пожалуйста, присаживайтесь. — Он указал напротив стоящее перед ним кожаное массивное кресло.

МОНО с именем Иннокентий не вымолвил ни слова — он стоял, слегка пошатываясь от остаточных явлений головокружения, находясь целиком в своих мыслях. На этот раз Велимир не испытывал какого-либо чувства отрешённости — все шло так, как и должно было: беспомощный МОНО, двое в белых полотнах, тишина и свет.

— Да… — сквозь стиснутые губы сказал МОНО. — Меня зовут Иннокентий…

— Отлично, просто отлично! — поддержал Велимир. — Ну что ж, тогда прошу вас сконцентрироваться, а лучше — присесть. Эм… Господа, будьте так добры, помогите уважаемому присесть. — обратился он к белым сопроводителям.

— А почему «Уважаемый»? — в глазах МОНО проснулся живой интерес ко всему происходящему.

— Ну-с, так уж у нас принято, уважаемый! — На лице Велимира проскользнула лёгкая улыбка. — Местная деловая этика. — Он вдохнул клубок табачного дыма, почувствовав, как лёгкие наполнились чем-то съедобным.

— Я понял. — улыбнулся МОНО в ответ. — рождённый азарт интереса помог головной боли замолкнуть на пару свободных секунд. Цепи охраняющих его псов ослабли, позволив почувствовать приятный холод от кожаной поверхности кресла. Это уже были совсем другие ощущения (в отличие от того плиточного пола).

Велимир потянулся за чем-то на письменном столе: ручка-скальпель — с помощью маленького прокола на коже можно было присвоить человеку всю необходимую идентификационную информацию. — Иннокентий, попрошу вас положить левую руку на стол.

МОНО послушно расположил руку на столе, осматривая по сторонам деревянные тёмные стены.

— Один маленький укольчик и…

— Ай! — Вскрикнул МОНО.

— Почувствовали. Это уже хорошо. Ну-с, полагаю, что регистрация не займёт много времени. — Велимир достал из кармана пиджака мелкий магнитный ключ, прислонив его к круглой поверхности на краю стола:

Тонкая полупрозрачная пластина, медленно выдвигалась из столовой поверхности, с мигающей лампочкой оранжевого цвета; Из-за яркого светящегося экрана, блики света ударили МОНО в глаза. — А, эта машина что делает?

— Всё, что потребуется для вашей регистрации. И, соответственно, — для перспектив вашей дальнейшей жизни в городе. — добавил Велимир.

— Жизни? — переспросил МОНО — Для чего?

— Для чего? — Велимир давно задавался этим вопросом, но никогда и не думал задаться им вновь. Это был слишком сложный вопрос — в нём не было: ни логики и ни перспектив. Один глупый вопрос побуждал отвечать на нововозникшие, которые теряли в настоящем времени всякий естественный смысл.