Морозко. Марфа и ледяной чародей

Глава 1

– В некотором царстве, в некотором государстве… – начал сказ отец, а Марфа хмыкнула, прилаживая к наручам флакончики с атакующими зельями.

«Всё, завёл любимую песню, старый хрыч! Любит же он небылицы сочинять!»

Истории, которые по вечерам он рассказывал, всегда были добрыми и со счастливым концом. В них люди жили спокойно, работали и получали за это щедрое вознаграждение. Достаточное, чтобы обеспечивать себя и свои семьи. У них было столько времени, что они успевали отдыхать и веселиться. Они влюблялись, женились, дни текли радостно и безоблачно.

– Дуришь своими сказками людям головы, – ворчала мать, подмечая, как сильно увлекают эти небылицы младшую дочь, Настасью. – Правду надо говорить, правду… Что за частоколом обитают злобные твари, от которых нас только елизары да воины и спасают. Что в лес за рекой лучше вовсе не ходить, если не хочешь сгинуть от ледяной магии злого колдуна…

– Это они и так знают, – отмахивался отец. – Должно же в их жизни быть что-то светлое…

С одной стороны, Марфа была согласна с матерью. Но с другой — ей нет-нет, да и тоже бывало интересно послушать про несуществующие страны, где повозки летали по небу, как птицы, и ездили по дорогам без коней. Где в поселениях вечерами от огней было светло, как днём, а люди могли выходить на улицу без опасения, что их сожрёт порождение тьмы…

– Ну, всё, я пошла, – шепнула матери, когда Настаська на печи уже вовсю посапывала и причмокивала во сне. Кажется, ей снился сладкий лёд в хрустящей лепёшке, про который сегодня рассказывал старик.

– Ты пирожок-то с собой взяла? – всполошилась женщина, вынудив её замереть на пороге, так и не переступив его.

Мать делала так постоянно, и девушка понимала: это из-за страха, что однажды утром старшая дочь может не вернуться домой. Женщина пыталась оттянуть момент расставания. Она кивнула ей и бросила взгляд на отца. Тот поджал губы и даже не смотрел на неё, как будто её вообще не было.

Марфа отвернулась, ощутив неприятный привкус во рту, натянула ниже капюшон и задрала выше ворот, скрыв лицо и оставив только узкую щель для глаз. Она понимала, что он до сих пор не мог смириться с тем, что в их простой семье неожиданно родился елизар, проклятая. И всё же ей было горько от того, что из двух дочерей для него существовала только Настаська.

– Марфушенька! Ты уж береги себя! – надрывно всхлипнула вдогонку мать, когда девушка шагнула из дома в ночную мглу.

Отряд ратников уже приближался к воротам. Она догнала их и встала, как и положено, в хвост. Даже не пыталась подстроиться под размашистый шаг рослых воинов: всё равно собьётся. А если стараться, то только нарываться на смешки: роста она была невеликого, а в полном одеянии елизара да с закрытым лицом её часто путали с подростком.

Чужие, конечно же, путали, не свои. Это по бумагам в их деревне должно было быть три мага, а по факту – только она. Каждую ночь Марфа выходила с дежурным отрядом за ограду следить, чтобы из Гиблых Топей к поселению какие-нибудь твари не приползли. Отряды менялись одна ночь через две, а её менять было некому. Поэтому Марфу давным-давно уже все знали.

Ей было всего лет пять, когда её приметил Кречет, тоже маг. На тот момент он ходил с отрядами к Гиблым Топям.

Когда елизар без спроса вошёл во двор и взял маленькую Марфу за руку, родители сразу всё поняли. Мать завыла истошно и страшно, как по покойнику, а отец окаменел лицом. Мужчина повёл её к гнущему шею и потряхивающему густой гривой коню, а девочка недоумённо обернулась на родителей: почему не пытаются остановить его? Почему просто стоят и ничего не делают?

Каменное лицо отца запомнилось ей особенно чётко. С тех пор Марфа видела лишь его. Искрящиеся лучики морщинок у глаз, когда он смотрел на старшую дочь, перестали расцветать. Она стала для него что чужая, а он для неё что отчим: молчаливый и вечно злой.

Кречет усадил Марфу на коня и повёз в город. Путь был долог, но всю дорогу он молчал, а девочка боялась заговорить первой. Хотя этот хмурый мужчина в первую же ночёвку поразил её воображение своей силой и стал для неё героем: твари, привлечённые светом костра, захотели полакомиться путниками, но Кречет сумел всех одолеть. Его магия, когда он разил созданий, сияла так ярко, что превратила ночь в день.

В тот момент Марфе захотелось сиять так же, как он.

В городе он ссадил её у большого двора, огороженного высоким забором, и постучал в грубо сколоченные ворота. Когда из-за них выглянула хмурая женщина, всунул ладошку Марфы в её руку, глухо бросил девочке:

– Прости меня, – сразу после этого вскочил на коня и уехал.

* * *

Первое время Марфе всё было боязно: дети и взрослые, живущие там, были молчаливы и угрюмы. Особенно её пугали наставники. Каждый из них имел какое-либо увечье, придающее им пугающий вид. Но когда она поняла, что Кречет привёз её в школу для елизаров, приободрилась, осознав, что её мечта стать таким, как он, может сбыться, потому что у неё был дар.

– Это проклятие, – гнусаво прерывал размышления один мальчик, постоянно задирающий её. Велез его звали. Он был уже подросток, самый старший из всех: его дар пробудился поздно. – Мы прокляты, и нас все ненавидят!

– Это не правда! Мы рождены, чтобы защищать людей! Мы станем героями! – сдерживая слёзы, Марфа с трудом отражала его удары деревянным мечом: сколько бы она ни старалась, Велез всегда легко побеждал её. Но она не сдавалась, веря, что однажды сможет одолеть противного мальчишку.

– Люди считают, что твари нападают на селения из-за нас: наша магия притягивает к себе порождения пустошей и топей, – ехидно возражал Велез. – Давно уже замечено, что в первую очередь, когда они прорываются через ограду, стремятся уничтожить дом елизара, потому что пламя в печи напитано его магией и манит их к себе. Колючка, если подобное случится с твоей деревней, то раньше других погибнет твоя семья! Поэтому нас ненавидят даже близкие: мы приносим несчастья!

Глава 2

Прошло некоторое время.

Тварей, благодаря магическому зрению, Марфа заметила ещё на подходе и подала знак ратникам, что следует распределиться по стороны от неё: порождения тьмы двигались двумя группами. Воины, держа мечи наизготовку, пригнулись и напружинились, собрались отразить атаку. Но время шло, а твари из чахлого леска у болота всё не вылезали.

Девушка вновь просканировала пространство и с досадой цыкнула: нежить отчего-то повернула в сторону тракта, будто перестав замечать, что в паре сотен метров от неё на открытом месте бельмом на глазу маячит светлый маг.

Воины недоумённо оборачивались, но Марфа проигнорировала их косые взгляды. Приспустив с лица ворот и освободив нос, она втянула воздух и сразу учуяла причину: со стороны тракта тянуло дымом, палёным мясом и… кровью.

– Там пир для них получше будет, – хрипло сказала дружиннику, вновь надвинув маску и без приказа зашагав в ту сторону: если твари, стянувшись с болота, растерзают караван, то им же к завтрашней ночи больше мороки упокаивать ещё и тех, кого сегодня твари убьют.

Чем ближе они подходили, тем яснее становилось, что нападению подвергся большой обоз из подвод и телег. Но при этом у них имелся всего один елизар, и он еле держался, сдерживая атаку за атакой тварей из леса и болот.

Марфа сразу поняла, из-за чего для сопровождающего мага дело приняло столь нехороший оборот: вместо того чтобы встать защитным кольцом и на случай нападения оставить только узкий проход, в который обязательно бы и ломанулись тупые создания, караван растянулся длинной цепью. Почти возле каждой телеги люди развели костры и не придумали ничего лучше, чем готовить мясо на вертелах.

В общем, огромное такое приглашение на трапезу у них получилось. Было бы странно, если бы твари его не приняли.

Девушка кинулась на помощь елизару. Он, судя по всему, оставил попытки спасти всех людей и, экономя силы, прикрывал только самого главного. Даже не глядя на бледного парня, прячущегося за спиной мага, девушка поняла, что он из весьма состоятельного рода, но вероятно, купчонок: одежда на нём была из таких тканей, которых она прежде и не видывала.

Велеза в маге она узнала гораздо позже, когда небо посветлело, и полчища тварей стали редеть.

Она была рада видеть того, с кем пусть и не особо дружила в школе. Велез окреп, из угловатого парня превратился в привлекательного витязя, чей размах плеч и стать поражали воображение. За годы, что они не виделись, Велез успел лишиться одного глаза: шрам через него пересекал одну сторону лица, но от этого он не выглядел устрашающе, скорее уж мужественней…

Марфа так увлеклась рассматриванием искоса однокашника, что упустила тот момент, когда к ним со спины подкрался волкодлак. Он атаковал, вскользь мазнув когтями молодого купца, и тот, пронзительно взвизгнув, зажав рукой распоротое плечо, ломанулся в чащу. Как раз, если верить магическому зрению, на группу притаившихся в засаде волкодлаков. Видимо, на это и был их расчёт: отбить от сражающихся одну жертву и под сенью леса спокойно отобедать.

Девушка переглянулась с Велезом, и они, не сговариваясь, рванули спасать глупца. С наскока атаковали уже готовых кинуться тварей и заставили ослепительными вспышками своей магии повернуть верещащего парня обратно.

Чем ближе к горизонту было солнце, тем слабее становились рывки монстров, надеявшихся оттяпать человечинки на перекус. А вскоре и вовсе сошли на нет.

Елизар о чём-то переговорил с главой их отряда, и Марфа увидела, что тот велел бойцам разделиться. Одни остались добивать тварей и оказывать помощь раненым, а другие, вместе с группой воинов и Велезом, повезли молодого купца в сторону деревни.

Девушка же, бросив на их удаляющиеся спины взгляд, стала сжигать тех, кому этой ночью не повезло. После, подкрепившись и немного отдохнув, взялась за сбор компонентов для зелий: раненых было много, и возницы, что были способны стоять на ногах, развернули подводы в деревню. Марфе оставалось лишь вздохнуть: мало того, что нет положенного перерыва между ночами, так и сегодня днём выспаться толком не удастся.

Она закончила и вернулась в селение как раз тогда, когда всех уже определили на постой. Ей отчего-то ожидалось, что Велеза, как елизара, поселят в её дом, но его там не оказалось. Заложив ингредиенты в котелок и поставив его на масляную горелку томиться, она прикинула в уме время до готовности, сунула леденец в рот и прошла в дом, намереваясь отоспаться в сенях: это зелье было уж очень вонючим!

Лишь раздевшись, рухнула там на мешок с сеном в углу и почти сразу уснула. Несколько раз она выныривала из сна в вязкую дрёму из-за странного цокающего звука, но, определив, что это не создание тьмы, тут же засыпала. Впрочем, ненадолго.

– Ты зачем это делаешь, паршивка такая?! – услышала она злое шипение матери. – Зачем специально у сестры над ухом спицами стучишь?!

– Чулочек вяжу, – прозвучало наигранно-простодушное с плаксивыми нотками от Настаськи, – для сестрицы!

– Марфу́шенька всю ночь не спала, нас от тварей защищала, а ты ей отдохнуть не даёшь! Иди на улицу, там и вяжи!

– Вот прямо-таки и защищала, – проворчала Настька, собрав вязание и нехотя подчинившись. – Ходит просто с ратниками по полям-лесам, задом перед ними вертит, эка забота! По дому всё я хлопочу, а она только бока отлёживает…

– Поговори мне ещё! – рыкнула на неё мать, но тут из дома вышел проснувшийся отец.

– Ты правду если не хочешь слышать, то не слушай. А Настенька дело говорит: Марфу́шка в доме ни разу палец об палец не ударила, а ты её всё леденцами-петушками закармливаешь…

– Ты мне ещё начни, ага! Ей сладкое для магии – первое дело, а покупаю я их на её деньги, не твои! И делю вам всем поровну!

– Ты мне рот-то в моём доме-то не затыкай! – прорычал старик, распаляясь сильнее. – Я-то свои кровные, в отличие от неё, зарабатываю! А про неё уж вся деревня судачит, каким местом она их там получает!

Глава 3

Шла секунда-другая, а сестрица голос не подавала. Марфа поставила пустой горшок на стол и недовольно обернулась. Чтобы тут же застыть изваянием: на пороге, таращась на неё, как на привидение, топтался Велез и два чужих ратника.

– Вот так-так… Колючка, ты ли это?! Как выросла! – просияв, воскликнул он и бросил воинам: – Мы хотели позвать молодого елизара, помогавшего одолеть тварей, выпить с нами мёда, а нашёл я ту, кого давным-давно разыскиваю!

Встрепал на голове волосы, будто смущаясь, но потом одёрнул себя, решительно шагнул к девушке, взял её руку в свою ладонь и повернулся к оторопевшим друзьям:

– Парни, знакомьтесь, моя невеста! Марфу́шенька… – и с такой трепетной нежностью посмотрел на неё, что у той сердце в груди ёкнуло, и каменная защита по нему покрылась трещинами.

По привычке рука сама по себе взлетела к лицу, нащупывая спасительный ворот куртки, да вот беда, скидывала она всегда её дома, а с зельями предпочитала работать просто в штанах и рубахе. Парни оглядывали её и наряд с неприятным любопытством, и она торопливо выдернула руку из лап этого шутника:

– Ты что-то путаешь, Велез! Никакая я тебе не невеста! Учились вместе, да, дело было. Но что-то не припомню, чтобы согласие выйти за тебя давала, – гневно посмотрела в его единственный искрящийся восхищением глаз.

– Вырасти-то выросла, а всё такая же, с характером… – выдохнул он, невозмутимо заключив её ладонь обратно. – Раз раньше не давала, то дай сейчас…

Рванул с плеча витую серебряную заколку, фибулу, совершенно не обратив внимания, что добротный плащ свалился на земляной пол. Встал на одно колено перед девушкой и силком вложил ей в руку дорогое украшение.

– Если бы я знал, что встречу тебя здесь, обязательно прихватил бы дары, достойные тебя. Марфу́шенька, возьми её в знак моих серьёзных намерений и ответь: ты согласна стать моею супругою?

Девушка вспыхнула, не зная, как расценивать его слова: снова шутит? Да разве ж можно быть таким жестоким?! Лишь в ней шевельнулось сомнение, что Велез говорит искренне, от чистого сердца, как ратники загоготали, закрепляя её дурные подозрения.

– Шутить надо мною вздумал?! Да ты!.. Ты… – не найдя слов, чтобы высказать ему в лицо всю степень своего возмущения, Марфа вырвалась из рук елизара и бросилась из кухоньки вон, решив скрыться от него за домом в буйно заросшем саде.

– Вот дурни! Я же всерьёз! – гаркнул на друзей Велез и кинулся за нею следом: – Марфа, стой! Да погоди, зазноба ты моя колючая!

Она бежала, но быстро поняла, что от елизара ей не спрятаться: найдёт по магическому свечению. Да и дружки его наверняка поджидают её у калитки: больше со двора ей некуда деться. Поэтому, чтобы оторваться от Велеза, Марфа рванула в ту сторону сада, где часть ограды была низкой из-за разросшегося куста.

Но мужчина нагнал её в два прыжка и прижал к стволу яблони, заключив в крепкие объятия.

– Стой, Марфу́шенька… стой, Колючка моя Белоцветная… – хрипло выдохнул, зарываясь лицом в её волосы. – Ты прости, если обидел тебя чем…

Марфа рванулась, задыхаясь от ярости:

– Обидел?! Да ты, сколько себя помню, меня только и шпыняешь! Взять, к примеру, поганое прозвище, которым по-прежнему меня обзываешь! Ни стыда в тебе, Велез, ни совести!..

Он отклонился, загадочно вглядываясь в её лицо, и улыбнулся, тихо прошептав:

– А второе название этой травы ты не помнишь, получается?.. Вот же я дура-ак…

Марфа открыла было рот да тут же обратно его захлопнула: вспомнила.

«Звезда Снежная» – второе название этого растения, данное за то, что его цветки поражали стойкостью, поднимаясь над снегом и распускаясь ровно в день зимнего солнцестояния, после которого день начинал прирастать. Эти крохотные белые цветочки сложно было встретить в лесу, пуще цвета папоротника. Они несли в себе маленькие искорки солнца, созвучные с той магией, какой обладали елизары, и были символом, что однажды тьма, как и зимняя стужа, неминуемо сгинет.

– Может быть, я тебе не мил из-за того… – мужчина дотронулся рукой до своего лица, – из-за того, что я покалеченный?..

– Что ты, Велез! Ты красивый! Очень!.. – поторопилась успокоить его Марфа, а когда увидела, что он расплылся в радостной улыбке, и поняла, что сказала, покраснела так, что пар чуть из ушей не повалил от смущения. – Вот… Опять ты надо мной потешаешься…

Он бархатно рассмеялся и сгреб Марфу в объятия, позволяя спрятать лицо у себя на груди, поглаживая по волосам, проворковал:

– Марфу́шенька, милая, соглашайся быть моей женой! Славно ведь вместе заживём: я с отрядом в дозор ходить буду, ты за нашим домом присматривать… – Девушка возмущённо вскинулась, и Велез, вновь хохотнув, поспешил добавить: – Хорошо-хорошо, ещё и зелья можешь варить… – Марфа нахмурилась, и он сдался. – Ладно, как наскучит дома, тоже в дозоры буду отпускать. Но изредка и когда не беременная! Вот что за Звёздочка у меня Колючая?.. Жениться ещё не успели, а она уже из меня верёвки вьёт…

Девушка не удержалась и хихикнула:

– Ответ «нет» ты от меня не примешь, упрямый?

– И почто ты у меня такая догадливая? – в наигранном удивлении дёрнул плечом он.

– Велез, я… Ну, зачем я тебе, некрасивая? – предприняла Марфа ещё одну попытку образумить его. – Ты, вон, ладный, что витязь княжеский… И тут я… уродина! – не выдержала и опустила взгляд, покусывая губу от накативших слёз: хоть и пыталась она смириться со своей непригожестью, а всё равно больно знать, что никому мил не будешь.

Велез моментально посерьёзнел и нахмурился, приподнял её подбородок, заглянул в глаза:

– Я, надеюсь, тот, кто сказал это тебе, уже сдох страшной смертью? Если нет, покажешь мне его, сам прибью. А всем скажу, что его твари загрызли, – она хихикнула сквозь слёзы, и он продолжил: – Марфушка, милая, неужели у тебя в избе зеркало совсем мутное? Я куплю тебе самое лучшее, чтобы посмотрела ты в него и увидела, что краше нет тебя на всём белом свете! Моя ж ты Снегурочка… – наклонился и впился ей в губы жарким поцелуем. Жадным, мужским, совсем не похожим на слюнявые детские ласки Бажена.

Глава 4

Но беда не приходит одна. Двух дней не миновало, как Иван отбыл из деревни со своими подводами, обещая Настаське вернуться со сватами, как Марфу позвал к себе старейшина.

Он рассказал, что пришла ему весть из города, от посадского. Что-де сынок его прознал, что на подконтрольных его роду землях есть девица-елизар, и пожелал, чтобы магиня стала служить лично ему.

Тут долгого ума не нужно иметь, чтобы понять, что этому барчонку требуется: какие твари в городе, где полным-полно ратников и магов? Знал это и глава. К тому же не раз купцы, с обозами мимо проезжающие, говорили, что сынок посадский уж до девок больно охоч. Видимо, надоели ему обычные, подавай теперь магиню. А так как по закону его никто жениться б не обязал, то можно было делать с ней всё, что захочется.

Прав был Кречет, сыскались умные, что закон переиначили и безнаказанно позабавиться вздумали. Только такому, как сын посадника, мало кто отказать осмелится….

– Вот что, девка, – хмуро рассудил глава. – Ему только на раз потешиться, а нам без елизара ни дня нельзя. Поэтому сделаешь, как я велю: обрядишь в свои одежды сестру и вместо себя выдашь. Тебя в лицо из чужих никто не знает, магией при людях пользоваться запрещено, поэтому подмены супостат не заметит. Помнёт её пару недель в хоромах своих да успокоится…

– Как ловко вы всё придумали, – презрительно возразила Марфа. – Елизар при вас останется, барчонок — довольным, а моей сестре потом позор? У неё, вообще-то, жених имеется! Иван, столичного купца сын, али забыли?!

Глава поморщился до зубного скрежета:

– Не забыл. Вернётся, отправлю его с претензиями за порчу невесты к посадскому, мол, ошибочка вышла. Пусть баре между собой разбираются. Только, кажется мне, Иван возвращаться-то не собирается…

То же самое казалось и Марфе. Что Иван повеселился, а как за ограду выехал, так Настаська из головы у него и вылетела. И никаких сватов, конечно же, ждать им не следует. Но говорить об этом старосте она была не намерена: имя Ивана – сейчас единственная Настаськина защита.

– Я сестру на позорище не отдам, – упрямо нахмурилась Марфа. – Придумаю что-нибудь, чтобы барчонок от меня сам отказался.

Глава приободрился и смерил девушку ехидным взглядом:

– Придумай-придумай, мне-то всё равно: Настаська уедет или сын посадника решение сменит. Но имей в виду, если что-то иное замыслила: ты с барчонком только из деревни выедешь, я в тот же день-вечер отправлю всё твоё семейство на болота. Твои обязанности исполнять, так сказать… Разумеешь?

Марфа на это только гневно цыкнула и молча вышла из хаты.

Дома мать и Настаська заголосили-завыли на все лады, узнав про веление старосты. Отец поднялся, оперся о стол и, брызжа слюной, прошипел Марфе:

– Из-за тебя всё, паскудина! Сама проклята, и на наши головы из-за тебя беды сыплются!

И впервые девушка хлопнула о стол ладонью и грозно гаркнула:

– А ну, цыц! Сели все и успокоились! – прозвучало это так внушительно, что родные, опешив, подчинились. Марфа гораздо спокойнее продолжила: – Есть у меня задумка одна, но мне нужно ваше полное безоговорочное согласие. Станете делать, что я скажу, не задавая вопросов, зачем и почему. Когда барчонок во двор войдёт, не будет времени, чтобы вас уговаривать и объяснять, для чего это всё. Просто знайте, если я говорю, значит, так надо, ясно? Сумеем вместе сработать, как отряд в патруле, получится перехитрить супостата и при целых головах остаться…

Делать было нечего, и родня согласно покивала.

Мысли Марфы были просты: сыну посадника приелись деревенские девушки, и захотелось какой-то изюминки. Для него бы всё сошло: и непривычный елизарский наряд, и девица, облачённая в него, с мечом в руках. А раз так, то нужно показать, что в магинях нет ничего особенного. Нарядиться в сарафан-кокошник-бусики да с елейным трепетом ему в рот заглядывать. Парень посмотрит и, глядишь, остынет, разочаруется.

А нет, то на такой случай Марфа зелье припасла такой силы слабительной, что просидит барчонок в туалете несколько дней безвылазно, пока она что-нибудь другое придумает.

Вновь принялись трясти сундуки с нарядами и украшениями: всё должно было выглядеть так, что он в этом доме гость дорогой и долгожданный, как его везде встречают.

В назначенный день его приезда с раннего утра они начали готовиться. Наготовили кушаний разных и взялись «украшать» Марфушку. Нанесли на лицо и шею толстый слой простокваши, с пшеничной мукой смешанной, нарисовали углем из печи брови широкие. Спрятали волосы девушки под кокошник, а к затылку накладную косу приляпали так, чтобы сразу было видно – ненастоящая. Натёрли щёки свеклой, чтобы пылали бордовыми пятнами, а губы криво намалевали соком ягодным. Под сарафаном стянули бока подушками, чтобы выглядела Марфа несуразно толстою. Шею обмотали таким количеством бус, что дышать стало невозможно.

Смотрела она на себя в зеркало и вздрагивала.

– Ты похожа на шута горохового! – потешалась, стоя рядом, Настаська.

И Марфа внезапно поняла, что барчонок, чтобы не уезжать из деревни с пустыми руками, вполне может переметнуться с одной сестры на другую.

– Маманя, замажь-ка ей тестом брови, натри лицо сажей из печки, а косу спрячь под старую ветошь, – распорядилась Марфа.

Сестрица моментально перестала хохотать и попятилась:

– Это… зачем это?.. Не надо мне этого!

Марфа, не без мстительного удовольствия, оскалилась:

– А посрамлённой быть сыном посадника надо? Помнишь, о чём договаривались? – Настаська отчаянно замотала головой, но девушка безжалостно скомандовала: – Маманя, мажь!

Женщина вздохнула и взялась за дело. Отец ничего не сказал, лишь гневно поцыкал. Минут через десять Марфа оценила глотавшую от обиды слёзы сестрицу и недовольно поморщилась:

– Эх, всё равно красивая! Глаз у него обязательно зацепится за такую фигурку ладную и походку плавную! Если не дурак, быстро смекнёт, что тут просто отмыть грязь —и будет не девка, а одно загляденье!

Глава 5

До заветной ёлки-стражницы Марфа, как ей показалось, не добежала, а долетела. Остановилась у границы, прижав руку к груди и переводя дыхание.

Лезть без приглашения во владения древнего чародея было страшно. А всё же за Настаську страшнее: кто её, опороченную, потом замуж возьмёт? Поломает барчонок девчонке судьбу, просто поигравшись, а как надоест, выбросит. И не его беда, что жизни Настаське в деревне после этого не станет.

Укрепившись этими мыслями, Марфа шагнула было через линию, разделяющую лес на осенний и зимний, да будто в невидимую стену с размаху впечаталась. Так сильно, что не могла определить: лёгкий звон, прокатившийся между деревьев, звучит на самом деле или только у неё в голове?

Протянула руку и ощутила упругую завесу силы, не позволяющую пройти дальше. Постучала, надеясь, что чародей ответит, походила туда-сюда и, не найдя лазейки, пригорюнилась: что делать? Поворачивать обратно к деревне не солоно хлебавши?

Опасливо поозиравшись и, не увидев никого из живых, попыталась проломить невидимую стену потоком своей магии, в надежде создать крохотную брешь в защите. Звон в лесу поднялся такой, что переполошённые птицы взмыли в небо! И Марфа, боясь, что её, использующую магию просто так, заметят люди, прекратила.

Села под ёлку прямо на землю и пригорюнилась: идеи кончились. Точно сам по себе взгляд упал под дерево. Там, под елью-стражницей, чёткой разделительной линии, как везде, не наблюдалось, и Марфа сперва не придала этому значения. Но какое-то зудящее чувство в душе не давало ей покоя, и она, сдавшись, на четвереньках полезла под ель.

Очень удивилась, когда беспрепятственно вылезла с другой стороны. Встала, отряхнулась и огляделась. Будто в снежную сказку попала!

Мороз тут был соответствующий зиме, и после влажного тепла осеннего леса Марфа моментально продрогла до костей. Притоптывая и прихлопывая от кусачего холода, с досадой подумала, что сначала нужно было поддеть под тонкую форменную куртку тёплую кофту, а уж после лезть во владения ледяного чародея.

Так же ей было не ясно, куда идти и что делать дальше: ни крыш хором, ни дороги, ни тропок, ни иных ориентиров, указывающих, что где-то поблизости есть жильё – ровное полотно снега и зимний лес вокруг настолько, насколько хватало взгляда.

Девушка осмотрела деревья, приметила берёзу с удобно растущими ветвями и решила взобраться на неё, чтобы оглядеться: вдруг дым увидит? Или ещё что? Должен же колдун где-то жить?

Только она собралась на неё взобраться, как на ветку, прямо над головой, сел чёрный ворон. Никогда прежде Марфа не видела такого крупного. Но моментально вспомнила, как в школе для елизаров им рассказывали, что многие маги используют в качестве помощников разных птиц и животных, повышая свою магическую силу до такого уровня, что могут смотреть их глазами.

Девушка смекнула, что ворон непростой и наверняка принадлежит чародею. Поэтому оставила попытки взобраться на берёзу, поклонилась птице, выражая почтение к его хозяину и молвила:

– Прошу передать ледяному чародею, что елизар соседней деревни просит об аудиенции…

Она не успела даже договорить, как по лесу прозвучал-прокатился хохот:

– Гляди-ка, какие она слова умные знает! Ой, не могу! Насмешила! Птичка-невеличка, метр в прыжке, а туда же, елизаром называется!

Марфа огляделась, а когда поняла, что чародей показываться не собирается, стала терпеливо ждать, когда у старика приступ веселья пройдёт, приплясывая и притоптывая на месте от холода. Хотя, положа руку на сердце, она не могла определить, насколько колдун стар: голос как голос, мужской. А то, что грохочет, так просто магически усиленный, совсем не страшно.

Отсмеявшись, чародей заметил, что она уже зубами клацает от холода, и ехидно поинтересовался:

– Тепло ли тебе девица, тепло ли тебе, красная?

– А то не видишь, старый, что околела вконец уже… – под нос проворчала Марфа и гораздо громче, для него, добавила: – Простите, дедушка, не знаю, как к вам обращаться, не было б нужды, ни за что б не побеспокоила!

Чародей отчего-то поперхнулся воздухом, а когда прокашлялся, просипел:

– Мороз Иванович меня зовут. Так и величай. Без дедушки, ясно? Так что за беда ко мне такого славного елизара привела, что тот мне чуть стену обережную не разнёс?

Марфа пропустила мимо ушей насмешливость, которой речь щедро приправил старик, и, не расхаживая вокруг да около, описала ситуацию.

– М-да… нехорошо посадский сынок поступает… Мерзко, – задумчиво протянул чародей. – Но я-то чем тебе помочь могу?

– Мороз Иванович, миленький, приютите у себя на время Настаську!..

– А ты всем скажешь, что я её уворовал? – понимающе хмыкнул он, и девушка, смутившись, кивнула в ответ. – Ладно, приютить могу. Но поможет ли?

– У Настаськи жених имеется, Иван, купеческий сын из столицы, – поторопилась заверить Марфа. – Он скоро со сватами к ней приехать обещался…

– Обещать – не значит жениться. Приедет ли? – иронично подметил чародей, угадав мысли и самой Марфы: не торопился что-то Ванечка за невестушкой вертаться.

Она поморщилась до зубного скрипа и проворчала:

– Ну, нам-то с вами его ждать вовсе не обязательно. Достаточно того, чтобы посадский сынок к ней интерес потерял и укатил обратно восвояси.

– Ладно, хорошо, пусть так. Но мне какой интерес тебе помогать? Что я с этого получу взамен?

Такой поворот Марфа не ожидала, опешила и пробормотала:

– А чего вы хотите? Предупреждаю сразу, денег у меня нет, на елизарское довольствие не пошикуешь, всей семьёй еле концы с концами сводим…

– Монет мне от тебя не требуется, – хохотнул старик. – Иным возьму: замуж за меня пойдёшь?

Марфа решила, что чародей шутить изволил и рассмеялась:

– Ой, Мороз Иванович, насмешили! Зачем вам жена? Вы хоть помните, для чего она требуется?

– Ну, как… Для быту, чтобы порядок в доме был… – отчего-то растерялся колдун, и девушка догадливо протянула: