Мой босс - катастрофа

1

Вика

— Вы меня увольняете?!

Сердце уходит в пятки, а перед глазами за секунду проносится масштаб проблем, которые обрушатся на меня из-за потери работы.

Финансовая помощь матери, аренда квартиры и автокредит, оформленный всего неделю назад, — лишь часть из них.

Сергей Борисович хмурит брови, глядя на меня через очки с тонкой металлической оправой, и спешит успокоить:

— Вика, я не об этом. Скорее, это я увольняюсь, — усмехается он. — Ухожу на заслуженный отдых. А тебе, наоборот, хочу предложить новую возможность. Во всяком случае, я надеюсь, что ты ее примешь.

Монотонный стук ручки о дубовый стол словно отсчитывает мой пульс, набатом бьющийся в висках. Глядя на то, как, мой босс сжимает ее в руках, невольно ослабляю свои пальцы, вцепившиеся мертвой хваткой в подлокотники кресла.

Но спокойнее не становится…

— Какую возможность? — настораживаюсь я.

— Я решил перевести тебя в дочерний холдинг. Там ты будешь работать на Романа Сергеевича.

Его слова повисают в воздухе, а у меня, кажется, исчезает кислород из легких.

Уточнять, кем является этот самый Роман Сергеевич, не нужно. Сына нашего генерального директора знают все в компании. И их родство с этим никак не связано…

Островский возглавляет крупный холдинг и известен не только своим талантом в управлении бизнесом, но и своей репутацией диктатора…

Требовательный, строгий, бесчувственный робот, который держит в страхе весь свой офис. При этом хватило его одного визита в нашу компанию, чтобы среди моих коллег разлетелись самые разные слухи.

На мгновение мне кажется, что уж лучше попасть на биржу труда, чем оказаться в его непосредственном подчинении…

Никак не пойму, за что мне это? Что я сделала не так? С Сергеем Борисовичем у нас хорошие рабочие взаимоотношения. Я отлично справляюсь со своими задачами и ни разу его не подводила. Отказать ему сложно, но я всё-таки предпринимаю одну осторожную попытку.

— Я не уверена, что мы с ним сработаемся… — бормочу растерянно. — Возможно, я могла бы остаться в этой компании? Готова рассмотреть любую другую вакансию, если должность личного ассистента для нового руководителя уже занята.

Островский старший явно недоволен моим ответом, но выглядит сдержанным.

— Вика, ты ценный сотрудник. Отличный помощник для любого руководителя. И именно поэтому я бы хотел, чтобы ты работала с Романом. Он очень… придирчив к своим подчиненным, но я уверен, что ты справишься.

Ну вот как ему отказать? Год назад, когда я не могла найти работу после института, Сергей Борисович принял меня без всякого опыта. Еще и уровень зарплаты обозначил порядком выше, чем я могла себе представить.

Обреченно вздыхаю, мысленно готовясь к тому, что меня ждет на новой должности…

— Есть лишь небольшое условие, — продолжает мой босс, снова вынуждая напрячься. — Роман хочет провести личное собеседование, но я уверен, что всё пройдет отлично. Ты можешь быть спокойна.

Именно после таких вот уточнений, обычно начинаешь паниковать…

— Я могу идти? — поднимаюсь с кресла, ощущая онемение в мышцах.

— Конечно. Собеседование завтра в восемь утра. Знаю, что тебе об этом можно не говорить, но всё же предупрежу — не опаздывай.

Даже если бы я не была пунктуальной, вряд ли рискнула бы задержаться хоть на секунду перед встречей с таким человеком…

На следующий день я приезжаю в офис Островского младшего за полчаса до назначенного времени и сразу же направляюсь к лифтам.

Холдинг «ОСТ Групп» занимает верхние этажи этой башни из стекла и стали, и добраться туда мне многого стоит…

Прозрачная кабина лифта с видом на живописный город вселяет скорее панику, чем восторг. Если я и доберусь живой до нужного этажа, то потеряю как минимум пару тысяч нервных клеток.

Возможно, всё дело в том, что я жутко боюсь высоты. Буквально до помутнения рассудка. И сейчас, когда я сжимаю металлические поручни до побеления пальцев, меня уже совсем не пугает встреча с новым боссом-деспотом.

Невыразимую волну облегчения приносит долгожданный сигнал лифта о прибытии и звук плавно открывающихся створок. С трудом возвращая себе уверенный вид, я вышагиваю по огромному блестящему фойе одного из самых роскошных московских бизнес-центров.

Холодный воздух кондиционеров пробирается под идеально выглаженную блузку. Черная юбка чуть выше колена вдруг кажется слишком узкой. Даже оптический блеск мраморных полов раздражает. Как и стук моих любимых туфель...

— Здравствуйте, у меня назначено собеседование с Романом Сергеевичем, — обращаюсь к милой блондинке на ресепшене. — Виктория Богданова.

Она смеряет меня не таким уж и милым взглядом, а затем холодно отрезает:

— Вы пришли раньше, ожидайте.

— Конечно, — отзываюсь улыбчиво, стараясь быть вежливой.

Но даже когда стрелки отбивают ровно восемь часов, она продолжает так же увлеченно стучать аккуратным маникюром по клавиатуре, не отрывая взгляда от своего монитора.

— Извините, — я поднимаюсь с кресла и подхожу ближе. — Теперь я могу войти к нему кабинет?

Острый взгляд секретаря поднимается на меня с неприкрытым раздражением.

— Я же сказала — ожидайте.

Коротко кивнув, я возвращаюсь на свой диван. Проходит полчаса, и ничего не меняется. Через час — тоже.

Возможно, Островский задерживается на какой-то важной встрече, но, думаю, не так сложно было бы предупредить об этом.

Следующие полчаса я тщетно пытаюсь себя чем-нибудь занять, листая стопку журналов, лежащую на столике рядом.

— Роман Сергеевич знает о собеседовании? — снова обращаюсь к блондинке, чувствуя, как в груди поднимается глухое раздражение.

На этот раз она и вовсе делает вид, будто меня здесь нет.

Выждав еще несколько минут, я поднимаюсь с четким намерением покинуть офис, как слышу мелодичный голос секретаря за спиной:

— Можете войти.

2

По телу проносится нервная дрожь. Слова застревают в горле, так и оставшись невысказанными.

К слову, Островский практически сразу возвращает свое внимание к экрану, а мне приходится одернуть себя, когда понимаю, что слишком пристально его рассматриваю. Словно никогда прежде не видела... Правда, видела я его лишь раз, и то не меньше года назад. К тому же, он был в пиджаке.

Сейчас же я успеваю отметить размах его широких плеч, обтянутых угольно-черной рубашкой, прежде чем в смятении отвести глаза.

Ладно, не только рельефные плечи я замечаю…

Острые скулы и подбородок, покрытый короткой щетиной, пухлые губы, непростительно красивые для мужчины, и этот острый взгляд серо-голубых глаз, пронзивший меня насквозь и, по моим ощущениям, будто до сих пор направленный на меня.

Он же не мог так измениться за это время?

Так, Вика, возьми себя в руки. Внешность бывает обманчива, и что-то мне подсказывает, Островский тому очень яркий пример.

— Здравствуйте, — уверенно объявляю я и замираю у края стола для переговоров.

— Вы, насколько я понимаю, Виктория? — холодно, отстраненно, с легкой долей сарказма спрашивает он, так и не удосужившись оторвать взгляд от монитора.

Даже не поздоровался. Хам.

Это достаточно быстро отрезвляет. Как и осознание того, сколько времени я была вынуждена провести в ожидании. И он, по всей видимости, даже ради приличия не собирается извиниться. Хам вдвойне.

— Да, — подтверждаю с достоинством. — Виктория Богданова. Очень приятно, наконец, встретить человека, с которым так сложно добиться аудиенции.

Кажется, уголки его губ дергаются в улыбке. Или мне мерещится. По крайней мере, своими словами я заставляю его метнуть в меня еще один короткий взгляд.

— Пунктуальность, вероятно, в вашем резюме? — уточняет он, кивнув в сторону папки, которую я держу в руках.

— Безусловно. Как и пункт об уважении к чужому времени, — парирую с невинной улыбкой, глядя прямо ему в глаза. Видимо, меня еще не отпустило.

— Присаживайтесь, Виктория, — холодно произносит Островский.

Надеюсь, мне не придется ждать еще пару часов, пока мы перейдем к основной части собеседования, которое он решил организовать для меня лично.

Но стоит мне только опуститься в кресло, как я слышу очередной указ…

3

— Подойдите, — бросает сухо Роман Сергеевич, в то время как я беззвучно скриплю зубами. — Хочу увидеть Ваше рекомендательное письмо.

Ах, да. То самое, что подготовил его отец.

Застывшую тишину пронзает скрип металлических ножек кресла, на котором я просидела от силы пару-тройку секунд. Следом за этим оглушительным звоном разносится по кабинету стук моих шпилек.

— Пожалуйста, — с самой милой в моем арсенале улыбкой протягиваю ему сразу несколько файлов. Принимает он лишь рекомендацию.

Застыв около его рабочего стола, стараюсь контролировать дыхание. А если быть точной — дышать только ртом. Уж слишком приятно пахнет этот самодур.

Видимо, мое присутствие его тоже порядком напрягает, так как он одним кивком отправляет меня обратно на кресло.

— Сергей Борисович вас высоко оценил, — отсканировав мою рекомендацию беглым взглядом, он небрежно откладывает ее на край стола. — Но это не значит, что вы подойдете мне, — холодно чеканит свой вердикт.

— Я должна вас убедить? — выпаливаю, поражаясь его тону. — Я владею…

— Кроме излишней самоуверенности, что вы умеете еще? — невежливо перебивает он.

Это у меня излишняя самоуверенность?

Что ж… Теперь это дело принципа, ради которого я готова потерпеть своего несносного босса неделю-другую, пока не найду новое место работы.

— Я могу приступить к своим обязанностям с сегодняшнего дня, и вы сами сможете оценить мою работоспособность и наличие необходимых вам навыков. Для работы, — зачем-то добавляю и тут же ощущаю, как к лицу приливает жар.

Островский расслабленно откидывается в кресле и оценивает меня прицельным взглядом. Хотела бы я знать, что за мысли сейчас проносятся в его голове, но предположить не успеваю.

Одним точным движением он поднимается из кресла и идет прямо ко мне…

Стены в большом кабинете будто сжимаются. Уткнувшись в свою папку с документами, слышу негромкий звук приближающихся шагов и стараюсь сохранять спокойствие. Хотя бы видимое… Не позволяю себе выдать волнение. Ни взглядом, ни жестами, ни сбившимся дыханием.

Его тень падает на стол, и я сжимаюсь в напряжении. Кресло покачивается, когда его ладони тяжело опускаются на подголовник за мной, отчего сердце с грохотом падает куда-то вниз.

— Сможете перечислить три своих навыка, которые мне необходимы? — раздается мне в затылок. — Для работы, конечно же.

Тяжело сглатываю, с ужасом признавая, что все мысли решили разом меня покинуть…

4

— Пунктуальность… — звенящим голосом выдаю первое, что удается откопать в своем затуманенном сознании и тут же ощущаю прилив стыда.

Если я повторю это еще раз, у него сложится впечатление, что это единственное, на что я вообще способна.

— У меня весь офис сплошь таких сотрудников, что не мешает им вылетать отсюда как пробки. Переходите к более… глубоким познаниям, — звучит где-то в области шеи.

Волна трепетной дрожи скатывается по телу, которую я совершенно не могу контролировать. Крепко жмурюсь, уже не заботясь о том, как выгляжу со стороны.

Вика, спокойно, — мысленно привожу себя в чувства. Нужно поставить на место этого самоуверенного извращенца. Ясно же, к чему он клонит.

Думаю, о навыках грамотной речи и уверенной манере общения сейчас будет глупо говорить. Как и об эмоциональной устойчивости…

— Дипломатичность, — роняю глухо и прочищаю горло. — Умение сглаживать острые углы и разрешать неудобные ситуации.

Шикарно. Сейчас как раз подходящий момент проявить себя в деле…

Кажется, пора бы смириться с тем, что я тоже вылечу отсюда как пробка, не проработав и дня. Интересно, еще не поздно выйти из кабинета Островского с гордо поднятой головой?

— Продолжайте, — поторапливает меня низкий голос.

— Умение планировать график руководителя, чтобы… эффективно использовать его рабочее время.

Теперь уже могу сказать со всей уверенностью — он насмехается надо мной.

Шею и плечи осыпает мурашками от хриплой усмешки Романа Сергеевича.

Вздрагиваю, когда мое кресло снова покачивается. Боковым зрением замечаю, как его рука тянется вперед. А затем он опускает передо мной лист бумаги и накрывает ее брендовой ручкой.

Пробегаюсь глазами по тексту и понимаю, что передо мной лежит договор о трудоустройстве.

— Подписывайте.

Он не просит. Слышится как приказ.

Не знаю, чем я думаю в момент, когда мои пальцы тянутся к ручке. Но взять ее у меня просто нет шансов.

Массивная ладонь с дорогущими часами на запястье приземляется на стол рядом со мной.

— Знаете, что объединяет всех моих предыдущих ассистентов? — вкрадчиво спрашивает он.

— Боюсь даже предположить, — отзываюсь я, пытаясь придать голосу легкость.

Его же холодный голос опускается еще ниже.

— Никто из них не выдержал здесь и двух месяцев. Как думаете, сколько продержитесь вы?

Признак непостоянства совсем не повод для гордости, но это замечание я решаю оставить при себе. Да и впредь, стоит тысячу раз обдумать каждое свое слово в его присутствии, чтобы не нарваться на неприятности…

— Возможно… — начинаю я с нервной улыбкой, — дело вовсе не в их слабостях, а в вашем стиле управления.

Черт, Вика!

5

Секундная пауза, как перед прыжком с высоты, пугает до дрожи в сердце. Но, кажется, Роман Сергеевич решает проигнорировать мое замечание. А может быть оценивает эту провокацию, делая зарубку в моем досье.

— Подписывайте договор, — отрезает холодно. — Это займет у вас меньше времени, чем философские дебаты о моем стиле управления, — иронично подмечает он.

Он так и стоит за спиной, нависая надо мной. Я даже слышу его размеренное дыхание. Он всегда такой спокойный? Мне определенно есть чему у него поучиться…

Отгоняя посторонние мысли, я принимаюсь внимательно изучать договор. Уж точно не собираюсь подписывать его в спешке. За каждую букву и запятую готова биться.

— Для человека, который так бережет свое личное время, к чужому вы относитесь пренебрежительно, — сухо бросает он с удовольствием в голосе, наблюдая, как я задерживаю глаза на мелком тексте. — Может, я объясню вам самые важные пункты?

Медленно поднимаю голову и оборачиваюсь, сталкиваясь с ним глазами.

— Я ценю ваше время больше, чем вы думаете. Но не рассчитывайте на то, что стану подписывать документы, не глядя.

Выдерживаю его взгляд с завидным достоинством. Хотя мои ладони в этот момент становятся влажными. Здесь точно работает сплит-система?

Островский шумно выдыхает, и я, опомнившись, возвращаюсь к бумагам. Не найдя ничего криминального, ставлю, наконец, свою подпись.

Намереваюсь уложиться в несколько секунд, чтобы покинуть давящие стены этого кабинета, как мое кресло, крутнувшись на месте под давлением крепких рук, разворачивает меня лицом к теперь уже моему боссу.

— Завтра жду вас в офисе к семи часам, — чеканит он, не сводя с меня серо-голубых глаз.

Мой взгляд медленно сползает ниже к вороту его черной рубашки. Это лишь потому, что куда проще рассматривать пуговицы, чем смотреть ему прямо в глаза. Но по чистой случайности в мое поле зрение попадает загорелая шея…

— К семи?! — опомнившись вдруг, снова смотрю на него. — Рабочий день же начинается с восьми…

— Можете идти, Виктория.

Островский выравнивается и с абсолютным спокойствием направляется к своему рабочему столу, оставляя меня в растерянности.

Переспрашивать еще раз я не решаюсь, и поэтому просто направляюсь к двери, мысленно окрестив это собеседование самым ужасным в моей жизни. Но что-то мне подсказывает, теперь каждый мой день будет не лучше…

Визуалы героев

Роман Сергеевич Островский — 29 лет

Виктория Алексеевна Богданова — 23 года

6

Роман

Едва стройные бедра моей новой ассистентки скрываются за дверями кабинета, я набираю секретаря.

— Зайди, — бросаю с раздражением.

Эта реакция сейчас вполне оправдана. За пренебрежение к моим указаниям она заслуживает как минимум выговор. А будь это не первое ее нарушение, Лена бы уже шерстила хэдхантер в поисках нового места работы.

Но злость направлена не на нее.

Вывести меня на эмоции довольно сложно. А этой губастой кандидатке с вызывающим взглядом и острым языком удалось пошатнуть мое спокойствие буквально с первых минут своего появления в кабинете.

Ни один из сотрудников никогда бы не осмелился меня в чем-то упрекнуть. Она же высказала мне за время ожидания, с пылкостью отстаивала свои границы, пыталась держаться на равных, еще и отвесила замечание о моих методах управления. И это всё при том, что еще даже не работает здесь!

Но помимо раздражения, это собеседование удивительным образом оставило еще и какое-то необъяснимое чувство удовлетворения. Что злит только больше…

Богдановой вообще здесь не должно было быть. Об этом я ясно дал понять не только секретарю, но и отцу.

«И именно поэтому ты заставил ее подписать контракт», — вспарывает мозг внутренний голос.

Нет смысла отрицать — подосланная отцом ассистентка определенно в моем вкусе. Но ведь для того, чтобы воплотить в реальность все свои грязные мысли, мне не обязательно ее брать на работу. Так какого черта?

Дверь в кабинет тихо приоткрывается, а следом за этим я вижу виноватое лицо Елены.

— Роман Сергеевич… — протягивает вкрадчиво секретарша и замолкает.

Отчитывать ее настроя нет. Но оставлять без внимания такое самоуправство я не должен.

— Как Богданова оказалась в моем кабинете? Я разве не ясно дал понять, что не собираюсь проводить это собеседование?

Лена виновато хмурится и опускает плечи.

— Я помню, Роман Сергеевич… Но она два часа прождала…

О том, что ассистентка отца сегодня заявится в мой офис, я знал. Он сам предупредил. В очередной раз счел своим долгом вмешаться в мои дела. Решать, как мне управлять своей компанией. И я практически уверен, что к ее обязанностям, прописанным в должностных инструкциях, добавятся еще и его личные распоряжения.

Нашел шпионку… Да у нее же все эмоции на лице!

И опять… Так какого черта я ее взял?!

— Больше такого не повторится… — прискорбным тоном заверяет секретарь, выдергивая меня из мыслей. — Там… уже ожидают другие кандидаты, которых нашел наш подбор персонала. Когда пригласить?

— Отмени, — отрезаю без раздумий. — Завтра кратко введи Богданову в курс дела и покажи ей рабочее место, — даю указания, игнорируя протест внутри. — А ты получаешь первое и последнее предупреждение. Это всё.

Лена смотрит на меня как на идиота, правда, быстро возвращает себе лицо и часто кивает.

К слову, я и сам себя сейчас таковым ощущаю…

Она спешно покидает мой кабинет, пока я смотрю на разрывающийся телефон на столе. Отец.

— Да, — бросаю в трубку, уже зная о чем, точнее, о ком пойдет речь.

— Ну как тебе Вика? — спрашивает он довольным тоном, что сразу же настораживает.

В кабинете еще вентилирует запах ее сладковатых духов, а он, судя по всему, уже знает, что я ее принял.

Моя уверенность в том, что он не по доброте душевной подсунул свою ассистентку только крепнет. Богданова успела ему отчитаться…

Стиснув зубы, кажется, слышу, как трещит гаджет в руке.

— Сообщу после двухмесячного испытательного срока.

— Ясно, — усмехается он. — Благодарности я, так понимаю, не услышу.

Да он издевается…

— Вика отлично себя проявила в должности под моим руководством, — продолжает он, раздражая даже тем, как называет ее. Почему не Богданова? Или хотя бы Виктория. — Думаю, не обязательно держать ее столько на испытательном… — щедро делится «советом». — Помоги ей освоиться, и сам убедишься в ее способностях.

Помочь ей? Так я помогу. В этом он может не сомневаться. Вопрос лишь в том, как много отец успеет узнать за неделю ее работы уже под моим руководством. Именно такой срок я даю ее выдержке.

— Предпочитаю лично в этом убедиться, — отрезаю ровным тоном. — У меня вторая линия.

Переключаюсь на звонок и вливаюсь в работу. Кажется, начинает отпускать.

Следующим утром в дверь слышится короткий стук. Взгляд падает на часы — ровно семь. В это время офис еще спит, и у меня нет сомнений в том, кто стоит за дверью.

7

С пунктуальностью у Богдановой действительно нет проблем. Надежная, как швейцарские часы.

— Входи.

Сперва в дверном проеме появляются длинные ноги в черных туфлях, следом за этим я вижу миловидное лицо, едва тронутое косметикой, а затем взгляд невольно задерживается ниже — на полной двойке под наглухо застегнутой блузкой. Но лишь на пару секунд, после чего я усилием воли возвращаюсь к ее лицу и одновременно с этим ощущаю наливающуюся тяжесть ниже пояса.

Черт. Чувствую эта неделя будет испытанием не только для нее.

— Доброе утро, Роман Сергеевич, — сдержанно улыбаясь, она вышагивает к моему столу словно по подиуму.

Возвращаю взгляд на экран монитора, а перед глазами мутным пятном застыл образ ее острых коленок.

Стиснув зубы, сосредотачиваюсь на цифрах в таблице.

— Отправил вам на почту список задач. Объем большой, постарайтесь справиться. У вас в запасе как раз есть лишний час, — последнее добавляю с неким удовольствием и не удерживаюсь от того, чтобы оценить ее реакцию.

Черт. Лучше бы продолжал смотреть в экран.

От вида, как раскрываются ее пухлые губы и недовольно сводятся к переносице брови, чувствую себя каким-то извращенцем. Или подростком в пубертате. Рука тянется под стол, чтобы поправить брюки.

Если она думала просиживать здесь свою узкую юбку, обтягивающую округлые бедра как вторая кожа, то у меня для нее плохие новости. Пахать придется как Папа Карло.

— Отчет нужен к концу рабочего дня. Предоставить лично.

Виктория быстро берет себя в руки и меняется в лице, выражая уверенность и спокойствие.

Где привычный в стенах моего офиса понурый взгляд или хотя бы молнии из глаз, которые она так умело метает?

— Конечно, — коротко отвечает Богданова и добавляет без тени сомнения: — Всё будет готово к шести.

Как вообще можно быть такой самоуверенной в свой первый рабочий день?

Виктория разворачивается и той же походкой от бедра дефилирует к двери. А я какого-то чёрта смотрю ей вслед, ощущая, как во рту скапливается слюна.

Теперь я чувствую себя животным, перед которым маячит добыча. Или диабетиком с куском торта перед носом.

День проходит быстро. Встреча за встречей, документы, звонки, но когда время приближается к концу рабочего дня, я чаще обычного смотрю на часы.

Жду я лишь одного — ошибки. Тогда я с чистой совестью смогу выплатить ей компенсацию и показать дверь на выход. Сотню раз успел пожалеть, что вообще ее принял.

Короткий стук, взгляд на часы: ровно шесть.

— Войди, — цежу сквозь зубы.

С видом победительницы в кабинет заходит Богданова и останавливается разве что не перед моим носом.

Я, конечно, понимаю, что не вагоны она разгружала, но как можно после трудового дня выглядеть так, словно всё это время она провела в спа?

— Всё готово, Роман Сергеевич, — мелодичным голосом протягивает моя ассистентка и кладет на край стола несколько листов, скрепленных степлером. — Остальное у вас на почте.

Я смотрю на нее, а потом в монитор, листаю бумаги, открываю список задач и прохожусь по каждому пункту.

Звонки клиентам, отчеты, финансовые документы... всё. Все задачи выполнены точно и безошибочно.

— Вы свободны, — прикладывая усилия, чтобы не выдать горящего внутри раздражения, отправляю ее домой. — Завтра к восьми.

Богданова расплывается в улыбке, очень похожей на злорадство.

— Спасибо, — отвечает она тем же легким тоном и направляется к двери.

Вместо удовлетворения, я испытываю странное чувство поражения и медленно сжимаю кулаки.

Отец оказался прав. Она действительно хороша. Чертовски хороша...

Но посмотрим как она справится завтра.

8

Вика

Уже минут десять я бездарно трачу время, гипнотизируя мишень дартса, что висит на стене напротив. Время для меня, к слову, на вес золота сейчас. Но я просто не могу отказать себе в удовольствии… Представляю серьезное лицо моего босса-изверга, и очередной вымышленный дротик летит прямо в цель.

Немного отпускает...

Наличие дартса в кабинете, да еще и без дротиков, меня немного удивило вчера. Но теперь я понимаю, зачем он здесь нужен. Ни я одна на него частенько поглядываю с задумчивым видом. Могу со стопроцентной уверенностью сказать, что представляют сотрудники то же лицо, что и я.

А это и неудивительно, если честно. Единственное, что я никак не пойму: чего они здесь все сидят?

Да, Островский щедро платит своим подчиненным. Но неужели каждый из них готов продаться в рабство за удвоенную зарплату? А мне, чувствую, так и вовсе, душу придется отдать…

Может, это какой-то корпоративный квест на выживание? Или таким образом он проверяет, останутся ли сотрудники нормальными людьми после этого ада? Ах, да, ему, похоже, плевать. Бездушный робот. С непроницаемой маской на лице и идеально сидящим костюмом.

Так, ладно. План остается тот же. Найду новую работу и снова вернусь на свободу. А до тех пор займу ряды несчастных рабов…

Разобравшись со списком задач, погружаюсь с головой в работу. Ближе к обеду невольно приходит мысль, что Роман Сергеевич даже ни разу меня не вызвал к себе. Может, сегодня удача на моей стороне?

Но стоит мне только об этом подумать, как тут же оживает мой внутренний телефон…

— Виктория, зайдите, — раздается ровный голос с нотками того самого высокомерия, от которого я вскипаю.

Четыре секунды на вдох, семь — на задержку дыхания и восемь — на выдох. Чудесная сила дыхательной практики.

В кабинет я вхожу с ровной спиной и с легкой улыбкой на лице.

— Садитесь, — кивает босс на стул напротив своего стола.

Прохожу, молча опускаюсь, хотя чувствую, как в груди зреет протест.

Вроде бы предельно вежливо обратился, но все равно есть в этом тоне что-то командирское, нет?

— Как справляетесь? — спрашивает он с тем самым невозмутимым выражением лица, даже не глядя на меня. Одна бровь немного приподнята. Легкая полуулыбка.

Говорю же, издевается…

— Отлично, — отвечаю коротко, отражая ту же улыбку на лице.

Ему необязательно знать, что вчера я осталась без обеда, чтобы успеть выполнить весь тот объем работы, который он мне выслал.

Одно успокаивает: сегодня я хотя бы успела позавтракать. Очень предусмотрительно, кстати. Потому что, пока всё сделаю, домой я, чувствую, вернусь ближе к ночи… Но до позднего ужина доживу.

Не дам ему повода думать, что меня можно сломить. Но внутри я снова киплю…

Вот неужели нельзя было дать мне поменьше задач для начала? Это на самом деле какое-то издевательство, или он реально так видит адаптационный период?

Наконец, оторвавшись от монитора, Островский слегка подается вперед и упирается локтями в стол. Пальцы рук сплетает в замок.

Мое тело будто деревенеет под его прямым испытующим взглядом. Смотрит он в глаза. Но когда спускается ниже, я уже не просто чувствую себя некомфортно… Испытываю неловкость. И странный прилив крови, разливающийся жаром по телу…

— Точно? — переспрашивает он. — Вид у вас… уставший. Не выспались?

Интересно, такие выводы он сделал по моей груди или по ногам? Потому что уже несколько секунд его взгляд не поднимается выше моей шеи! Да и какая ему вообще разница, как я сплю?!

— Роман Сергеевич, — повышаю голос, только бы привлечь его внимание. Продолжаю уже с интонацией профессиональной любезности: — Если у вас нет какой-то важной информации для меня, я бы хотела вернуться к работе.

На его губах мелькает усмешка. Замечаю это чисто случайно. На губы я его, конечно же, не смотрю.

— Через полчаса я еду на встречу, — предупреждает деловым тоном. — Вы едете со мной. Будет много важной информации, и я хочу, чтобы вы вели протокол. Слово в слово. Все, что скажет каждый из участников.

— Слово в слово? — всё-таки не удерживаюсь и уточняю в растерянности, хотя я пыталась придать словам легкость.

— Вы всё верно услышали, Виктория Алексеевна. Или это вызывает у вас какие-то трудности?

Снова эта ухмылка…

Он ведь не ждет, что я проявлю слабость?

— Конечно же нет. Я могу идти?

— Не забудьте блокнот.

Островский переводит взгляд на экран своего монитора, показывая тем самым, что разговор окончен.

Возможность немного отвлечься от основной работы меня радует. Вот только как мне успеть всё закончить сегодня, ума не приложу.

Примерно через час мы подъезжаем к ресторану, и я едва удерживаюсь, чтобы не закатить глаза. Конечно, место встречи — самый пафосный ресторан, который только можно себе представить.

Я даже практически уверена, что место встречи выбрал мой босс.

— Очевидно, недешевый вкус в выборе локаций, — подмечаю я, не удерживаясь.

— Здесь хорошая кухня, — отражает он, не замечая скрытого подтекста в моих словах. — Закажите себе что-нибудь.

Надо же… Я сегодня даже пообедаю.

Мы проходим вглубь ресторана и останавливаемся около заказанного для нас столика. После того как Островский представляет меня двум мужчинам, к нам подходит официант, чтобы принять заказ.

В удовольствии я себе не отказываю, и выбираю пару блюд и десерт.

Когда официант уходит, ловлю на себе взгляд босса. Кажется, он немного удивлен. А еще совершенно точно недоволен… Мой блокнот так и лежит закрытым, пока я наслаждаюсь вкусом еды.

Не соврал, кухня здесь и правда отличная.

9

Мой взгляд отрывается от пасты с морепродуктами и мельком задевает босса каждый раз, когда он начинает говорить. Это в какой-то степени нервирует меня, и я усилием воли заставляю себя сконцентрироваться на еде. А учитывая то, что он сидит напротив, это создает некоторые сложности…

Вероятно, я просто жду, что он в любую минуту может обратиться ко мне. Иначе как объяснить то, что его уверенный голос звучит громче других, и я ловлю каждого сказанное им слово?

Хочу заметить, говорить убедительно он умеет. Создается впечатление, что по итогу встречи будут удовлетворены лишь его интересы.

Возможно, я бы даже могла восхититься его управленческими навыками, если бы не одно внушительно «но»… Он действует мне на нервы каждую минуту!

Вот, вроде бы, даже не смотрит в мою сторону, а всё равно раздражает... Это же надо так уметь!

Пока я борюсь с ураганом противоречий внутри, встреча с нашими потенциальными партнерами неожиданно подходит к концу.

— Всё учтем, Роман, — обращается к боссу один из мужчин, усаживаясь в кресле более расслабленно. — Уже к вечеру вышлем вам новое предложение с учетом корректировок в графике поставок.

Босс в ответ лишь кивает, после чего мужчины прощаются с нами и уходят. Я же в растерянности смотрю на свой нетронутый крем-брюле с апельсином и перевожу взгляд на приближающегося к нам официанта.

— Заверните мне, пожалуйста, этот десерт, — обращаюсь к нему с вежливой улыбкой.

— Не нужно, — вмешивается босс тоном, которому сложно возразить. — Можете спокойно поесть здесь.

Последнее уже адресовано непосредственно мне…

В его голосе сквозит легкая самоуверенность, словно за такую возможность я теперь должна возвести его в ранг святых. Еще чего.

Может, это очередное испытание? Ждет, что я откажусь и изъявляю желание поскорее вернуться в офис, чтобы проявить тягу к труду?

Соблазн задержаться в ресторане слишком велик. Уверена, десерт столь же чудесен, как и паста. Серьезно, она была просто божественна. Если бы не эти изысканные блюда, я бы наверняка еще долго сокрушалась над тем, что столько времени ушло на этот выезд. Но ради такого я готова теперь и до ночи просидеть на работе.

— А вы ничего не закажете? — интересуюсь с легкой улыбкой в голосе и погружаю десертную ложку в крем-брюле.

Да, я принимаю его заманчивое предложение задержаться в ресторане, и пусть только попробует потом спросить с меня за это.

Боже… Я была права — десерт волшебный!

Роман ничего мне не отвечает, что я расцениваю как отказ. Но судя по тому, как он тяжело сглатывает, глядя на десертную ложку в моих руках, у него определенно есть виды на мой десерт…

Потянувшись рукой к графину с водой, он наливает себе полный стакан, после чего врезается в меня сверлящим взглядом.

— Значит, теперь вы работаете у меня, — произносит так, словно приговор мне зачитывает.

Удивительное заявление, учитывая, что этот факт вот уже как два дня известен нам обоим. Но его ледяной взгляд говорит о том, что это только начало...

— Ранее вы довольно долго усердствовали для моего отца. Как давно, напомните?

Снова вопрос с подвохом?

Не знаю, чего он добивается, но что-то мне подсказывает, в ресторане мы задержались не просто так…

Я осторожно поднимаю свой бокал с водой и делаю глоток, прежде чем ответить. Интуиция редко меня подводит, а сейчас она прямо кричит: «Вика, держи удар!».

— На вашего отца я начала работать чуть меньше года назад. Сначала временный контракт, позже постоянный. Это моя первая работа такого уровня.

Вроде бы прозвучало вполне убедительно. К тому же это правда.

Его взгляд медленно скользит по мне, отчего резко бросает в жар. В нем не просто профессиональная оценка, а именно какая-то аналитика. Ощущение, будто нахожусь под микроскопом.

— Забавно, что отец никогда не занимается подбором личного штата сам. Вы сами вышли на него или ему вас порекомендовали?

Да что ему нужно?!

Намекает на то, что я не достойна этой должности?

— Не понимаю, почему вы исключаете вариант того, что мою кандидатуру рассмотрели через подбор персонала. И да — я вышла на него сама. Увидела вакансию, отправила свое резюме, прошла собеседование и, как бы вас это не удивляло, была принята на должность личного ассистента, — выпаливаю на одном дыхании и тут же перехожу в наступление: — Почему вы спрашиваете?

Роман отвечает не сразу. Делает вид, будто увлечен стаканом с водой. А потом задумчиво подмечает:

— Просто любопытно… Отец редко допускает людей без опыта работы в бизнес. А вы, как-никак, контролировали его личные дела.

Мне кажется, или в его голосе прозвучала тень сарказма? На мгновение мне даже становится некомфортно. И снова я не могу вовремя прикусить свой язык…

— У вас, видимо, более сложная политика трудоустройства в отличие от вашего отца. Хорошо, что здесь меня хотя бы не заставили проходить отбор как в спецслужбы.

Если мне не мерещится, я только что стала свидетелем редкой улыбки на лице моего босса-робота. И улыбнулся он так… что у меня по коже разбежались мурашки.

— Если вы закончили с десертом, можем ехать в офис, — босс делает знак официанту, после чего смотрит на меня как-то задумчиво и добавляет: — Те задачи, что не успеете завершить к концу рабочего дня, оставьте на завтра.

Бог мой, какое добродушие…

— Просто считайте, что у меня сегодня хорошее настроение, — говорит вдруг он.

Черт, я же не сказала это вслух?!

10

Роман

Половина седьмого утра, а я уже по привычке сижу в кабинете. Но сейчас эта возможность сосредоточиться на работе скорее раздражает, чем радует.

Тишина давит на уши. В голову лезут навязчивые мысли. И я снова закипаю…

Причина? Длинноногая ассистентка, которая слишком сообразительная для таких природных данных. Комбо для моей выдержки и знатно потрепанной за последние дни нервной системы.

Неделю всего у меня работает. Неделю! И ей хватило этого срока, чтобы повлиять на мои планы и засесть в голове.

Намеревался устроить ей проверку на выносливость и вышвырнуть из офиса, сообщив об этом в пятницу, то есть сегодня, а что в итоге?

Снизил нагрузку, отпускал домой едва ли не раньше остальных и таскал с собой даже на те встречи, где ее присутствие в общем-то не требовалось. Наоборот, отвлекало только…

От идеи удовлетворить с ней свои желания пришлось отказаться. Уверен, что одного раза мне будет мало, а увольнять я ее, кажется, уже не собираюсь.

Должен признать, такого ассистента хрен найдешь. Да и в том, что у нее есть какие-то договоренности с моим отцом, я уже очень сомневаюсь.

Всё же Богданова не та, кто станет прогибаться под кого-то. Она, скорее, бросит вызов. Упрямая, принципиальная. Огненный ураган в юбке.

Остается решить лишь одну проблему. Избавиться от навязчивой мысли вызвать ее к себе, запереть дверь, усадить на стол и…

Черт!

Какого хрена я так реагирую на нее?!

Выходит из кабинета — а всё равно остается. В голове. В мыслях. Все эти резкие замечания, колкости, которые она выдает с невозмутимым видом, успевая при этом выполнять задачи так четко и безукоризненно, что хочется одновременно кричать от раздражения и аплодировать.

Но сегодня… Сегодня что-то меняется.

Первое, что бросается в глаза, когда она заходит в кабинет, это ее внешний вид. Вроде бы тот же офисный стиль, но… он отличается от ее привычного.

Будто в замедленном режиме выхватываю детали. Длинные волосы распущены, юбка стала короче, высокие каблуки, макияж чуть ярче, пухлые губы… Черт, они слишком призывно блестят.

Богданова входит в кабинет и уверенно шагает к моему столу. Звонкий стук каблуков по плитке вынуждает стиснуть зубы в напряжении.

Ее глаза горят, на губах мелькает сдержанная улыбка. И прежде чем я успеваю сообразить, что здесь, мать твою, происходит, она пытается усыпить мою бдительность своим мягким голосом…

— Доброе утро, Роман Сергеевич, — задерживая на мне взгляд дольше положенного, она кладет на стол отчеты, на которые мне сейчас глубоко плевать.

Мне нужно понять, что она задумала. И если Богданова сейчас играет, то я должен выяснить, какую роль. Чего добивается.

По кричащим сигналам напрашивается только один вывод: чтобы я всё же усадил ее на стол и раздвинул стройные ноги.

— Мне пришлось скорректировать ваш график, — предупреждает ровным, спокойным тоном. — Две встречи перенесены на следующую неделю. Сегодня только одна — с Егоровым.

Да, та на которой она бы мне как раз таки была нужна, но, пожалуй, поеду сам. Есть риск половину информации пропустить, пока она будет ублажать ртом десертную ложку.

— Еще хотела сказать, что вчера мне удалось закрыть задачи, которые вы просили до конца недели.

И снова этот деловой, сдержанный тон...

Где же колкие замечания с тенью сарказма, которые поднимали во мне смесь адреналина и желания?

— Надеюсь, данные в отчетах проверены? — уточняю я, сдерживая раздражение, которому не нахожу веских причин. — Вы же не думаете, что меня устраивает лишь скорость? Качество куда важнее, — добавляю строже и расслабленно откидываюсь в кресле в ожидании той самой реакции, от которой вскипает кровь в венах.

— Конечно, — тут же отзывается она. — Всё дважды перепроверено. Я могу зайти позднее, чтобы пояснить, если найдете пробелы, — отчитывается без намека на эмоции.

Вика нервно теребит манжеты рукавов на своей рубашке, пока до моего мозга доходит новая информация: тихая, спокойная Богданова нервирует меня больше, чем боевая…

— Если вам нужна более качественная проверка, я займусь этим немедленно. К концу вечера пересдам отчет, — продолжает она, сохраняя спокойный тон, тем самым отрезвляя меня.

— Не нужно, — отрезаю я. — Можете идти.

Богданова молча уходит из моего кабинета, а я чувствую себя полным идиотом. Я намеренно выводил ее из себя, а что она? Ноль реакции.

Она лишь делает свою работу, я же… Черт, мне нужно избавиться от этого наваждения.

Откинувшись на спинку кресла, коротко выдыхаю. Делаю еще глоток остывшего кофе и хватаю телефон.

— Ты сегодня в клубе? — бросаю в трубку, как только друг отвечает на звонок.

— Да ладно. Кто-то решил оторваться? — ухмыляется Макар. — Я всегда здесь.

— Я заеду, — предупреждаю и сбрасываю звонок.

Отключить мозг. Выкинуть все лишнее из головы. Она слишком плотно засела в мыслях.

До вечера я держу себя в руках. На встречу, как и планировал, еду один. Все указания даю ей удаленно. Так проще. А ближе к ночи еду в клуб с четким намерением вытрахать ее из головы.

Сидя за столом в вип-зале, всё еще жду, когда меня отпустит и разум затянет туманом. Макар тем временем развлекает девушек, которые оказались рядом с нами как бонус-программа к покупке напитков.

Одна из них, кажется, Лиза или всё-таки Лина сидит слишком близко и, вероятно, пытается добыть огонь, так усердно натирая ладонью мою ногу.

Вспышки не происходит, но терпение заканчивается.

— Пойдем, — подрываюсь с места и выхожу из-за стола.

Она идет за мной, а я пробираюсь сквозь толпу к лестнице на первый этаж. В голове только одна мысль: нужна перезагрузка. Причем срочно. Все тело напряжено, и я готов ломать стены, чтобы избавиться от этого наваждения. Но оно вдруг становится слишком реальным.

Черт, я действительно вижу ее…

11

Вика

Тусклый свет бара рисует замысловатые узоры на поверхности стойки, а лед в стакане с мохито тихо гремит о стенки, создавая приятный фон.

Сижу, верчу трубочку в руках, пытаясь хоть как-то отвлечься от странного внимания Ильи — брата моей подруги Кати. Да, он милый, высокий и вроде как симпатичный, но это ничего не меняет. Не сегодня. И не ко мне.

Он снова что-то говорит, наклоняясь слишком близко. Его вкрадчивый голос, тающий в атмосфере громкой музыки, вызывает лишь раздражение, и я сканирую взглядом стойку в поисках спасения.

Очередная волна удручающей усталости накрывает меня с головой. Уже второй раз за вечер злюсь на Катю за то, что она вообще оставила меня наедине с ее братцем, оправдавшись тем, что ей срочно нужно в уборную.

— Вика, ты что-то слышишь? — игриво спрашивает Илья, почти перекрикивая музыку, и снова наклоняется ко мне.

— Только тебя, и, признаться честно, это ужасно утомительно, — резко бросаю я, а потом добавляю уже сдержанно: — Прости, тяжелый день.

Он глупо улыбается, будто мои слова проходят мимо его ушей.

Да уж, день действительно был тот еще. Утро началось с истеричного звонка матери. Мало того, что пришлось терпеть весь ее монолог о моем брате, который опять притащил с вечеринки какую-то сомнительную компанию в ее дом, так еще она прилежно напомнила, что "брат за брата отвечает", и я просто обязана нанести ему сегодня вечером личный визит с нравоучительной лекцией.

Как же надоело быть ответственным взрослым… Особенно при полной дееспособности самого брата, который, к слову, еще и старше меня на три года.

Мысль куда-то опоздать вызывает у меня какую-то нездоровую тревогу. И мне хватило даже маленькой вероятности, что я могу задержаться и не успеть к подруге в клуб к назначенному времени для того, чтобы я решила при полном параде поехать с утра в офис…

Дальше — хуже. Роман Сергеевич, мой «любимый» генеральный со способностью выводить из себя за три секунды, нашел очередной повод придраться к моему отчету.

Утром я чувствовала себя мишенью для его саркастичных замечаний, пока, наконец, он не оставил меня в покое. Да, это даже стало своего рода наградой. Удивительно, как мало нужно для маленького счастья!

А тут еще и день рождения Кати... Статус "лучшая подруга" не позволил мне отказаться, но я сама себе пообещала: максимум пару часов, а потом домой.

Обычно танцы и шум отвлекают меня, но в этот раз всё идет не так. Сначала застрявшая без ответа заявка на лед для коктейлей, и я, как добровольная страдалица, поплелась к бару. А теперь вот это — Илья, внимательно сверлящий меня глазами и почти физически ощущаемая неловкость.

Я глубоко вдыхаю, чтобы, по крайней мере, не сорваться.

— Илья, ты всё это время на меня так смотришь, будто я твоя целина, которую ты решил покорить, — криво улыбаюсь я, и он продолжает свою отработанную тактику: щекастая улыбка, немного смущения и топорные попытки "показать внимание".

— Целина? — хмурится непонимающе. — Я бы сказал, что ты богиня, — самодовольно ухмыляется.

Господи… Дай мне сил.

Терпеть это можно не больше минуты, особенно когда его рука неожиданно опускается на мою поясницу, а у меня начинает сводить скулы от улыбки.

— Эй! — дергаюсь как от удара, ощущая, как ладонь Ильи беспардонно скользит ниже и сжимает мое бедро, но слов не хватает, чтобы выразить всё возмущение. — Что ты… — беспомощно рычу, сдерживая поток рвущихся из груди ругательств.

Интересно, Катя сильно расстроится, если я хорошенько заеду ее брату по лицу?

В этот момент мне кажется, что я уже достигла пика раздражения. Но вместо того, чтобы воплотить свои желания в действия, я замираю как зверек перед смертью, когда слышу низкий, до боли знакомый голос где-то за своей спиной.

— Руки убрал, — звучит коротко, резко.

Этот бархатный тембр я в жизни не спутаю ни с чем. Вжимаюсь в барную стойку, надеясь слиться с ней воедино, и боюсь поверить своим ушам. Для надежности еще и жмурюсь. Может, меня не заметят?

Голоса за спиной продолжают звучать. Один — требовательный, спокойный, но с явными нотками злости. Другой — оправдывающийся, неуверенный.

Музыка слишком громкая, и я не слышу всей перепалки. Но мне кажется, что я схожу с ума.

Это он? Здесь? Не может быть…

И всё же я не выдерживаю. Настороженно оборачиваюсь и убеждаюсь воочию.

Да, это действительно он. Мой босс — Роман Сергеевич.

Стоит позади, сверкая своими ледяными глазами, которые сейчас бросают молнии в Илью. Его сжатая челюсть, полная ярости, выглядит устрашающе.

— Все в порядке? — наконец, его взгляд встречается с моим, и я отворачиваюсь, чувствуя, как краснею.

Господи, почему он здесь? Почему в клубе? Почему сейчас?

Илья исчезает так быстро, что я этого даже не замечаю. Удивительно, как легко он потерял весь свой запал при виде моего босса. Однако теперь осталась другая проблема. Гораздо более сложная…

— Ты всегда такая неосторожная или это только по пятницам? — голос Романа звучит прямо над ухом, холодный и колкий. Его обжигающий взгляд проходит по мне насквозь.

Мне стоило бы поблагодарить его за то, что он вмешался, но вместо этого я чувствую раздражение.

Неужели нельзя просто помочь и потом молча уйти? Или хотя бы без нравоучений обойтись?

— А вы всегда такой вездесущий или это ваше новое хобби — следить за сотрудниками после работы? — я одергиваю себя, но голос всё равно звучит слишком резко.

Улыбка на его губах чуть дергается.

— Если бы я действительно следил, — он наклоняется чуть ниже, отчего я невольно отшатываюсь, — уверен, ты бы этого не заметила.

Меня передергивает от его самоуверенного тона. А еще от того, что он стал обращаться ко мне на «ты». Вдобавок вдруг становится неловко от его близости…

12

По позвоночнику пробегает странный озноб, но я тут же прогоняю это ощущение и отворачиваюсь. В этот момент замечаю подругу, которая возвращается откуда-то с сияющей улыбкой на лице.

О да. Спасение.

Не говоря ни слова больше, я рвусь с места, ускользая из-под испепеляющего взгляда босса, и налетаю на подругу. Схватив ее за руку, утягиваю за собой на танцпол.

Она смотрит на меня с удивлением, но ничего не говорит. Слишком громкая музыка, чтобы пытаться кричать. И правильно делает.

Громкий ритм наполняет всю атмосферу жужжанием, свет вращается прожекторами и мигает так, будто здесь эпицентр всей жизни. И я, наконец, более-менее расслабляюсь. Двигаюсь в такт, ощущая, как напряжение дня постепенно тает в движении. Но ощущение преследующего взгляда не отпускает. Я будто физически чувствую его — этот взгляд, который сверлит меня на расстоянии.

Оборачиваюсь, слегка прикусывая губу, и скольжу глазами по приглушенно освещенному залу. И да, мои догадки оправдываются.

Он стоит неподалеку, опершись на край боковой стойки. Его ослепительно белая рубашка выделяется в полумраке, наблюдающие глаза не сводят фокуса с меня. Черт…

— Что случилось? Ты будто ищешь кого-то, — слышу голос Кати и тут же начинаю отрицательно трясти головой.

Боже, как же нелепо и очевидно... И он ведь тоже успел заметить мое внимание к нему. Но даже эта мысль не остужает меня, и я снова оборачиваюсь.

Он не просто смотрит. Он наблюдает, буквально прожигает меня взглядом. И от этого хочется двигаться еще смелее…

Громкая музыка заполняет всё пространство вокруг, и я отключаю голову. Танцую, забывая обо всём, и растворяюсь в ритме. Я знаю, что не должна, но…

Бедра едва заметно покачиваются в такт, руки скользят по бокам, очерчивая изгибы тела, движения раскованные, на грани откровенных.

Прикосновения его взгляда к моей коже ощущается на физическом уровне. И, вместо того чтобы взбеситься и поставить точку, я поддаюсь этому ощущению.

Пристально смотрю ему в глаза, танцуя так, будто моя единственная публика — это он. Его реакцию сложно не заметить: тонкая линия губ становится чуть жестче, челюсть напряжена.

"Дразнишь, Вика," — мысленно упрекаю сама себя, осознавая, что веду себя, неправильно. Но я просто не могу остановиться…

Его взгляд держит меня в этом состоянии — остром, дерзком, провоцирующем. До тех пор, пока не происходит ЭТО.

К нему наклоняется девушка.

Она слишком близко, ее пластиковая улыбка слишком яркая, а платье чересчур короткое. Она касается его плеча, что-то говорит, смеясь, ее рука плавно скользит по пуговицам его рубашки. И хотя это не мое дело, но я чувствую, как что-то сжимается внутри. Глупо. Откровенно странно. Ревность? Да ну!

Я отворачиваюсь резко, как будто мне всё равно, и всё же поглядываю украдкой в его сторону.

Он не двигается, игнорирует ее, словно не замечает, и почти небрежным жестом убирает ее руки, четко очерчивая границы между ними. Его глаза всё еще прикованы ко мне. И мне становится только хуже…

Танцпол вдруг становится душным, слишком тесным, слишком громким. Не хочу больше участвовать в этом странном, безмолвном поединке, в котором я будто уже проигрываю. Всё внутри меня вопит, чтобы я немедленно ушла.

Бросаю взгляд на подругу, и она, к счастью, поглощена вниманием какого-то парня, танцующего с ней. Это идеальная возможность незаметно скрыться.

Разворачиваюсь и направляюсь к выходу, пробираясь сквозь толпу. Сердце стучит так громко, что кажется, оно заглушает даже музыку.

Коридор выглядит спасением. Гораздо тише, прохладнее. Я прислоняюсь к стене, закрываю глаза и делаю глубокий вдох, стараясь успокоить сумасшедшие мысли, которые носятся в моей голове. Но ощущение его взгляда не отпускает, а только сильнее сжимает мои нервы.

Боже… Ну зачем?! Чего я добивалась этой игрой?

— Ты всегда так убегаешь после спектакля? — низкий голос разрывает тишину, и я вздрагиваю.

Открываю глаза — он здесь. Стоит прямо напротив, его силуэт перекрывает слабый свет, льющийся из зала. Взгляд холодный, но далеко не равнодушный.

Почему он всегда выглядит так, будто весь мир принадлежит ему?

— Я вообще-то отдыхаю, а не даю представлений, — парирую, стараясь держать тон уверенным, но внутри всё дрожит от волнения.

Почему он здесь? Следил за мной?

— Это ты так называешь свои танцы? Отдых? Было больше похоже на вызов, — он делает шаг ближе, и мое дыхание сбивается.

Я открываю рот, чтобы ответить что-то, не дать ему запугать меня своим тоном или этим ледяным взглядом, но он действует быстрее…

Хмурится, резко перехватывает мое запястье, дергает ближе, а затем прижимает к стене своим телом.

— Эй, ты что дела… — начинаю я, но не успеваю договорить.

Его губы обрушиваются на мои…

Кажется, я нахожусь за гранью реальности. Это сон, я брежу, сошла с ума?

Или меня сейчас на самом деле целует мой генеральный?!