Мой Египет

Глава первая. Начало

           Уважаемый читатель, вы, наверное, уже успели побывать в Египте и насладиться подводными красотами Красного моря, африканским солнцем и гостиничным сервисом с непременным условием “всё включено”, или мечтаете обязательно там побывать.
А вот мы с братом до некоторых пор там не бывали и даже никогда о Египте не мечтали. Но судьба распорядилась по-своему, и нам-таки пришлось в Египте побывать. И не просто побывать, а некоторое время там пожить. Правда, не долго: всего четырнадцать месяцев. Сразу внесу уточнение: мы — два брата-близнеца — до двадцати двух лет были практически неразлучны, ну, разумеется, за исключением тех дней, когда он и я ухаживали за своими будущими жёнами.
          А всё началось с того, что по окончании военного училища мы с братом за отличную учёбу и примерное поведение получили назначение для прохождения дальнейшей службы в Днепропетровскую резервную дивизию ПВО. Для тех, кто не в курсе, поясню: дивизия ПВО — это Дивизия Противовоздушной Обороны.
Училище мы закончили с красными дипломами не потому, что регулярно подменяли друг друга на экзаменах и зачётах. Мы этого никогда не практиковали, не было нужды. Просто от родителей нам достались светлые головы, хорошая память и упорство в достижении цели. А цель у нас была одна — получить образование и нормально жить своим трудом. В школе мы учились неплохо. Я получше, брат похуже. Не потому, что я умнее, а он глупее, просто он увлекался авиамоделизмом и к учёбе относился с прохладцей. А мне учиться было интересно. 
           Мы росли без отца. Он умер, когда мы закончили первый класс. Мать до одиннадцатого класса растила нас одна. А по окончании школы она нам сказала, - в институте я вас не потяну, дальше решайте сами, как жить. И, поработав год на самарском машиностроительном заводе токарями, мы решили, что работать всю жизнь токарями не очень интересно. А потом, зря, что ли, одиннадцать лет учились! И решили пойти в военное училище и стать офицерами. И не потому, что всю жизнь мечтали о военной карьере, а потому, что в военном училище питание, проживание и одежда за счёт государства, а на всё это самим зарабатывать мы уже попробовали. С непривычки тяжеловато.
           А раз мы сами выбрали цель, значит, мы и шли упорно к этой цели. Некоторые после первого полугодия, познав трудности армейской службы, начали писать рапорта: прошу отчислить, ошибся в выборе профессии, и всякое такое. Но у нас с братом выбора не было, нужно продолжать учится. Вернее, выбор-то был, и мы сами его сделали, значит, назад дороги нет.
О годах учёбы, как из безусых пацанов, бывших школьников, делают офицеров, можно написать целую книгу, но сейчас речь не об этом.
         Итак, в конце августа, отгуляв положенный нам после окончания училища первый офицерский отпуск, мы прибыли в славный город на Днепре, в штаб дивизии. Там, получив назначение для прохождения дальнейшей службы в город Жданов, ночным поездом уехали дальше на юг, на самый берег Азовского моря.
В армии есть приказ — близнецов не разлучать, так что мы с братом поехали служить в одну часть.
Вы чувствуете, как судьба исподволь, потихоньку приближала нас к Египту? Мы, два пацана, родившиеся и выросшие на Волге в её среднем течении, в Жигулях, оказались на берегу Азовского моря. Дивизион, куда мы попали служить, стоял на холме в полутора километрах от берега. Чтобы дальше видеть, нужно забраться повыше. Вот позицию дивизиона и разместили на самом высоком холме на берегу.
Первым впечатлением о море было то, что это удивительная оптическая иллюзия. Когда стоишь на высоком берегу и смотришь в морскую даль, то кажется, что линия горизонта вдали поднимается до уровня глаз. И ты стоишь на берегу огромного каньона или, по-русски, оврага, который начинается у твоих ног и тянется до самого горизонта.
Было самое начало сентября, на Азовском море в эту пору ещё тепло, и берег был усыпан отдыхающими. Мы с завистью наблюдали за ними в бинокль и мечтали поплавать и попробовать на вкус солёную морскую воду. Волжскую-то воду мы на вкус знали, в детстве не раз приходилось её пить прямо из Волги. Она отдаёт нефтью.
А какова морская вода?
И вот долгожданный выходной, и мы на море!
Второе впечатление, а точнее, полное разочарование — вода в Азовском море почти не солёная. Вначале, когда вода попадает в рот, ещё чувствуется привкус соли, а потом привыкаешь и перестаёшь его замечать.
И третьим впечатлением об Азовском море стало то, что оно очень мелкое. Когда мы решили понырять, как бывало на Волге, то попытались дойти до глубины хотя бы по грудь. Мы ушли от берега, наверное, на километр, а глубины всё не было. Уже и лодки, и катера все ходили ближе нас к берегу, а мы всё шли, и глубина была чуть выше пояса.
       

              Ещё в штабе бригады, где нас, вновь прибывших лейтенантов, распределяли по дивизионам, мы узнали, что таких ракетных комплексов, которые мы изучали в училище, здесь нет. И нам придётся переучиваться. Я был назначен на должность офицера наведения, а брат — старшим техником приёмо-передающих устройств. Мы попали служить вместе на один дивизион. Приказ — близнецов не разлучать — оставался в силе.
Сразу четверо молодых лейтенантов, как и я, были назначены офицерами наведения. Командир бригады, построив нас четверых, объявил: “Даю месяц сроку на овладение навыками боевой работы. Через месяц проведём между вами состязание и определим, кто чего достиг. Лучший будет поощрён, худший — наказан”.
И началось наше освоение новой техники. А у меня ещё, кроме изучения техники, практические тренировки за пультом офицера наведения и слаживание боевого расчёта дивизионного командного пункта. Жили мы на позиции в караульном помещении, на довольствии стояли в солдатской столовой, бытовых забот никаких. Спасибо командирам, что нас старались поменьше отвлекать на различные посторонние работы, и мы целыми днями сидели на дивизионном командном пункте, уткнувшись в описания и разложив по столу схемы. То, что мы в училище изучали полтора года на пяти специальных курсах, нам предстояло освоить самостоятельно за несколько месяцев. А меня комбат минимум час в день тренировал на рабочем месте офицера наведения, а через неделю и совместно с оператрами ручного сопровождения в составе расчёта.
Месяц пролетел незаметно. Как комбриг и обещал, через месяц к нам на дивизион съехались четыре боевых расчета дивизионных командных пунктов с молодыми офицерами наведения в их составе. И мы показывали полученные навыки в способности отражать массированные налёты воздушных целей. И, к моему удивлению, из четырёх новичков, моих бывших однокурсников, я был признан лучшим. Перед строем комбриг похвалил меня за отличную подготовку и спросил, что бы я хотел получить в награду. Я, недолго думая, заявил: прошу предоставить мне краткосрочный отпуск, я не успел жениться.
Брат-то женился во время отпуска, но его жена была студенткой и осталась доучиваться. А мы с моей будущей женой немного затянули с решением этого вопроса, а потом в самарском ЗАГСе упёрлись: не положено, нужно выждать месяц испытательного срока, инструкция. Раньше с этим было строго и неукоснительно.
Начальники немного посовещались, и комбриг сказал: “Хорошо, поедешь, женитьба — причина уважительная. Но учти, вернёшься без жены — пойдёшь на гауптвахту за прогул”. И я поехал за женой. Расписываться пришлось в поселковом совете по месту жительства матери. Там на инструкцию смотрели под правильным углом и расписали без лишних проволочек в тот же день. Сыграв скромную свадьбу, мы поехали в Жданов. Так мне пришлось сразу после женитьбы привозить жену к месту службы.
А на дивизионе без жены нельзя: есть опасность спиться. Когда мы только приехали в часть, командование устроило День младшего офицера. Есть такое мероприятие в арсенале воспитания младшего офицерского состава. Младшим офицерским составом считаются все офицеры до капитана включительно. В этот день, наряду с занятиями по строевой, физической подготовке и ОМП, на примерах отдельных офицеров учат молодых лейтенантов, как нужно и как нельзя жить в армейских условиях. И мне врезался в память этот первый урок. Рассказывали про службу одного холостяка-капитана. Выступающий так прямо и говорил: не знаем, что с ним делать, спивается человек. Один раз отправляли на лечение — не помогло, второй раз — и снова запил. Выход один. Придётся увольнять. А какую причину увольнения указывать? Профессиональное заболевание, что ли!? Так что, ребята, женитесь по возможности скорее. Ну вот я, следуя этому совету, и привёз жену сразу после женитьбы к месту службы. А на дивизионе, где нам предстояло жить, ещё не были достроены дома для офицеров. И жене пришлось пожить некоторое время в гостинице в городе. Но вскоре дома достроили, и мы одни из первых вселились в новую квартиру.
Мне при переселения выделили бортовую машину для перевозки вещей. А вещей-то было — всего один чемодан. Так я и привёз свою Наташу в нашу первую квартиру. А сколько их было потом! В последствии, когда мы задерживались на одном месте дольше четырёх лет, то начинали шутить между собой: что-то мы засиделись тут, пора менять квартиру! А эта была первая. И потекли армейские будни. Я на службе, жена на хозяйстве. Армейский семейный быт немного показан в фильме “Берегите женщину”. У нас было примерно то же, правда, на современном уровне. Не печь, а газовая плита, правда газ баллонный. Не печное отопление, а водяное централизованное. Но уж лучше бы было печное. Квартира мне досталась угловая, самая дальняя от ввода труб отопления. Её первой сдали в эксплуатацию. И поскольку у остальных офицеров в городе были квартиры, и переезжать на дивизион они не торопились, а у меня жена жила в гостинице, то меня первого и заселили.
Зимой в квартире было очень холодно. Утром вода в кране на кухне замерзала, и чтобы умыться, приходилось разбивать корку льда в ведре с запасной водой.
На мою жалобу ответ был простой: потерпишь, у тебя детей нет, вы люди молодые, не замёрзнете. Правда, когда у меня родилась дочь, нас переселили в самую тёплую квартиру.
А служба шла своим чередом. В ноябре в дивизион прибыло молодое пополнение, и мне дали двух молодых операторов ручного сопровождения. Комбат на построении батареи вывел из строя двух молодых солдат из пяти вновь прибывших и, обращаясь ко мне, сказал: “Твои новые операторы ручного сопровождения. Тебе с ними воевать. Бери их, учи. Как научишь, так и воевать будешь”.
И началась наша учёба. Я учился сам и одновременно учил их. Так наступил месяц декабрь. В декабре в армии начинается новый учебный год. И меня назначили руководителем группы политзанятий с рядовым составом первой батареи. Раз коммунист, значит, должен нести коммунистическую идеологию в массы.
Коммунистом я стал ещё в училище. К концу второго курса всех отличников боевой и политической подготовки по списку, начиная с буквы “А”, начали принимать в партию. Анненков, Антонов, Афонченко были по списку первыми и первыми стали коммунистами. К концу третьего курса почти все курсанты были приняты в партию. А перед новым годом прошли отчётно-выборные собрания в партийных организациях, и меня избрали секретарём партийной группы первой батареи. Словом, загрузили молодого лейтенанта по полной!

Глава вторая. Отправка

Обратный путь из Днепропетровска я запомнил смутно. Помню, что поезд отправлялся в два часа ночи. Я сидел в душном зале ожидания днепропетровского вокзала и обдумывал, что же мне предстоит в дальнейшем. С одной стороны была радость: на сей раз пронесло и я возвращаюсь домой. Но фраза комдива — ты нам ещё понадобишься — не сулила ничего хорошего, а вернее, сулила месяцы тревог и ожиданий. Не зря говорят: хуже всего ждать и догонять. Так и случилось. Я вернулся домой, обрадовал жену, что никуда пока не еду. И потянулись обычные армейские будни: дежурства, учёба, тренировки, но каждый день начинался и заканчивался вопросом — когда?
Мой непосредственный начальник, старший офицер наведения, уехал в Египет после моего возвращения, и я остался один работать за двоих. Туда же уехали и оба моих молодых оператора ручного сопровождения. Я успел хорошо их подготовить за три месяца. После этого за годы службы в должностях офицера наведения, а в последствии, и старшего офицера наведения, у меня было много операторов ручного сопровождения. Их фамилии стёрлись из памяти. А этих двоих — первых, которых я выучил — я запомнил на всю жизнь. За службу в Египте они были признаны лучшими операторами и представлены к правительственным наградам. Конечно, было бы нескромно заслугу в этом приписывать себе. У них в Египте были другие командиры и поопытнее меня, но начало их подготовке положил, конечно, я.
В начале марта двоих офицеров с нашего дивизиона отправили на полигон обучать египтян боевой работе на нашей технике. Не вечно же нам за них воевать! Мы, все офицеры дивизиона, сидели в курилке возле казармы в ожидании утреннего развода. Вдруг из казармы выбежал дневальный и прямо с крыльца закричал: "Лейтенантов Марыкина и Колтунова срочно к командиру! " Через минуту они вышли из казармы и заявили: "Нас отправляют на полигон учить египтян." Мы, конечно, удивились. Ну ладно Марыкин, офицер-"народник" с высшим образованием, призвался в армию с должности начальника отдела конструкторского бюро — он может чему-то научить. Но Колтунов — командир стартового взвода, закончивший среднее училище. Чему он может научить?!
— А чем я хуже? — спокойно заявил он, — наших-то солдат я же учу, а чем арабы лучше? И потом, зря, что ли, я в училище педагогику и психологию изучал?
Потом мы узнали, что выбор пал именно на них потому, что на дивизионе из всех офицеров именно они жили без жён. Марыкин-то в свои тридцать с лишним лет, конечно, был женат, и даже дети были. Но он призывался из Киева, а там у него была квартира, которую жена не захотела оставлять.
— Никуда я из Киева не поеду, — прямо заявила она мужу. — Ты поезжай, послужишь два года, а я тебя здесь подожду.
Так он и служил два года, а она его ждала, как ждут солдата из армии. Ну а Колтунов вообще не был женат ещё.
Вот они, два холостяка, и уехали. На какой срок, никто ещё не знал.
Вскоре после этого мне дали отпуск. Свой первый по настоящему офицерский отпуск я провёл дома на дивизионе. Несмотря на полученные отпускные денег на поездку к родне не хватало - пришлось раздать долги. Да и что было делать в марте в средней полосе Росии! И я посвятил отпуск изготовлению детской кроватки. Зря что ли я заканчивал среднюю трудовую политехническую школу. Мы учились одиннадцать лет. Последние три года четыре дня в неделю учились, а два дня проходили практику в школьной столярной мастерской. На экзаменах мы должны были за сорок пять минут из обыкновенной доски сделать табурет. Но там были деревообрабатывающие станки.
Пришлось кроватку делать, как говорится "на коленке". Но торопиться мне было некуда, за месяц сделал.
На Украину пришла весна. Мы были молоды, и жизнь продолжалась. Не сидеть же нам всё время на чемоданах? Как-то в апреле поступила команда — проверить тягачи для буксировки боевой техники. Уже начал сказываться опыт боевых действий в Египте: постоянная готовность расчётов дивизиона к смене позиции. Я с солдатом-водителем на тягаче выехал за ворота ограждения позиции.
— А давайте по полям погоняем, пока они ещё не вспаханы, — предложил водитель, — я до армии у себя в колхозе три года трактористом отработал. Мы там с агрономом всегда весной по полям гоняли. Он проверял, где можно пахать, а где ещё рано. Командуйте, куда ехать!
И я на артиллерийском тягаче исколесил поля вокруг дивизиона и насобирал охапку полевых цветов. Конечно, я собирал их для своей Наташи, но чтобы не сильно попало от командиров, пришлось одарить цветами и их жён. Заступничество с их стороны я себе обеспечил, но нагоняй от командования всё равно получил.
— То, что тягач весь в грязи — не страшно. Солдат отмоет. Но с цветами это ты зря. Дурной пример заразителен, — внушал мне комбат. — Вон жена замполита так прямо и заявила своему мужу: отныне чтобы раз в неделю мне были свежие цветы! Ты в конце концов замполит или нет? Почему это какой-то лейтенант вам показывает, как жену любить нужно? Еле-еле он отговорился тем, что каждую неделю тягач за цветами гонять накладно будет.

В мае меня опять забирали в Египет, на этот раз вместе с братом. Как-то утром брат прибежал ко мне домой и взволнованно сказал:
— Быстро собирайся, и едем в штаб бригады, нас вызывают на военный совет.
Брат жил рядом с командиром батареи, у которого дома был служебный телефон. И ему передали из штаба приказание отправить нас в штаб. Из офицеров нашей бригады срочно формировался дивизион. К нам в бригаду приехал выездной военный совет для утверждения отобранных кандидатов. И нас с братом вызвали в качестве дублёров, на случай, если кого-то из основного состава не утвердят. Таких дублёров набралось человек десять. Мы сидели в курилке и рассуждали: даже если кого-то и отберут для поездки, то домой ещё должны отпустить. Ведь вещи-то нужно собрать. Но всё обошлось, всех основных кандидатов утвердили, и мы, дублёры, все вернулись по домам. И снова потянулись дни занятий, тренировок и ожидания.
С начала лета мы с женой повадились по выходным ходить на море ловить бычков. Беременной жене хотелось жареной рыбы. А в середине лета у меня родилась дочь. Накануне перед родами приехала тёща и осталась в гостях на время, чтобы помочь дочери привыкнуть к роли матери. Правы были командиры на моём первом военном совете: из меня помошник в этом деле был почти никакой. Хотя и меня со временем приобщили. Потереть яблочко или морковку, когда настало время дополнительной прикормки, стало моей первейшой обязанностью. Но помошником я был не постоянным и не надёжным. Почти всё время отбирала служба.
А время шло. Всё уверенней ходили разговоры, что когда пройдёт год, расчёты будут заменять. И замена будет состоять в основном из расчётов нашей бригады. Мы все прошли медицинскую комиссию на предмет пригодности к службе в жарком неблагоприятном климате. Уже вернулись офицеры, ездившие обучать арабов. Мнение об арабах как специалистах у них сложилось самое невысокое. Не то чтобы они были глупые, у них общее образование было низкое. Уже уволились офицеры-"народники", отслужившие по два года, и на замену им приехали другие, помоложе. Некоторые из уволнявшихся попытались было остаться на службе, чтобы поехать за границу, но тщетно.
Я переселился в теплую квартиру. Закончилось лето. Обстановка с каждым днём становилась всё напряжённей. И это напряжение по-разному повлияло на людей. Оно содрало всё показное и выявило, каков человек на самом дела и чего от него ожидать.
Показательно было поведение двух человек, двух командиров. Начальника штаба дивизиона и командира дивизиона.
С начальником штаба всё ясно, иного поведения от него трудно было ожидать.
Как-то на проводах на дембель очередного офицера-"народника", изрядно захмелев, он начал учить нас, молодых лейтенантов, как жить, служить и карьеру делать.
— Когда я начинал службу офицером, в управлении кадров Киевской армии служил мой дядя, — начал он издалека. — Дядя, естественно, помог мне, своему племяннику, устроиться на хорошую должность. В начале я был политработником (помошником начальника политотдела по комсомольской работе), а потом кадровиком. "Служить нужно не там, где медали и ордена зарабатывают, а там, где их дают", — учил меня дядя. Так я в штабе полка дослужился до капитна, но пришло время подумать о майорской должности. А дядю уже отправили на пенсию, и майорскую должность в штабе мне уже никто не обещал, — вспоминал он. — Пришлось выбирать: или оставаться в штабе вечным капитаном, или идти в войска на майорскую должность, — продолжал он нас наставлять, — и я пошёл начальником штаба дивизиона. Да и эту должность я получил по знакомству и за немалую взятку в виде сушёной рыбы и виноградного вина.
И по всему отношению к службе было видно, что эту должность он считал временной. Особого рвения в службе он не проявлял. Боевую работу на рабочем месте стреляющего, как положено заместителю командира дивизиона, так за два года и не освоил. И переселяться из городской квартиры в дома офицерского состава на дивизион не спешил. Вернее, квартиру на дивизионе он занял, но семья продолжала жить в городе. Так вот, узнав, что его кандидатура рассматривается для отправки в спецкомандировку, испугавшись, а вдруг убъют, он начал прилагать максимум усилий, чтобы не поехать.
Он стал носиться по городским больницам, подключил свою жену — медика по специальности, раздобыл кучу медицинских справок о всевозможных хронических заболеваниях. Короче, от командировки он отвертелся. Военно-врачебная комиссия на основании этих справок признала его не годным для прохождения службы в сухом неблагоприятном климате, то есть в северной Африке. Но что особенно негативно характеризует этого человека и демонстрирует его алчность и непорядочность, это его дальнейшее поведение. Когда мы уже уехали в Египет без него, и домой вернулись те, кто отслужили в Египте год и, заработав там приличные деньги, стали из отпуска возвращаться на собственных машинах, вот тут он резко выздоровел. Он начал донимать военных врачей из медкомиссии, которые признали его негодным. Демонстрировал им свои медицинские карты и выписки из историй своих болезней. Он всем пытался доказать, что прошёл курс лечения, которое дало положительные результаты. Что он здоров и готов ехать куда угодно. Но ему твёрдо сказали: нет, дорогой товарищ, умерла так умерла! Таких, как он, в армии не любят, да и нигде не любят. Но возникал вопрос: где взять начальника штаба для отправки в Египет?