Мой кавказский друг мужа

Глава 1

Книга является дополнением истории Алины и Сергея (история бесплатная), которую можно прочесть здесь https://litnet.com/shrt/Q5M3

Можно читать отдельно

***

РУСЛАН

Три монитора передо мной светятся холодным синим светом, разрезая полумрак кабинета на геометрические фрагменты. Жалюзи опущены, потому что солнце мешает работать, отвлекает, создаёт блики на экранах, и дневной свет остаётся за бортом, там, где живут те, кто верит в иллюзию прозрачности этого мира.

Я же предпочитаю тени, потому что в них проще видеть правду.

Откидываюсь на спинку кресла, потирая переносицу. Привычный жест после нескольких часов работы на пределе концентрации, когда глаза начинают уставать от мерцания экранов, а мысли путаться в лабиринтах чужих жизней.

На столе рядом с клавиатурой стоит чашка эспрессо, третья за утро, уже остывшая до температуры безразличия, и я выпиваю её залпом, не морщась от горечи. Мне нужен кофеин, а не наслаждение вкусом.

Слева от мониторов расположилась шахматная доска, партия замерла на середине, фигуры застыли в немом противостоянии. Играю сам с собой, когда нужно переключить мысли, дать мозгу передышку от бесконечного анализа данных.

Белые проигрывают, и я всегда играю за чёрных: мне нравится выигрывать из невыгодной позиции, доказывать, что слабость можно превратить в силу, если знать, как.

Сегодня чёрные проигрывают, и это раздражает больше, чем должно бы.

Год поисков тянется как бесконечная шахматная партия, где противник постоянно на ход впереди, и каждый день превращается в гребаную пытку неопределённостью.

Алина Воронова, или Кира Орлова, или как там её на самом деле звали до того, как Геннадий Воронов превратил её в свою идеальную марионетку, научил лгать, убивать и исчезать без следа.

Сергей поручил мне найти её сразу после исчезновения, и его лицо в тот день въелось в память намертво: внутри него одновременно что-то рушилось и возрождалось, ярость смешивалась с болью, отчаяние с надеждой, глубоко запрятанной, но всё ещё живой.

Я дал ему слово не просто как консильери боссу, а как брат брату, и я не привык нарушать обещания.

Первые месяцы были пустыми, словно я пытался поймать призрака голыми руками. Алина исчезла так, будто её никогда не существовало: ни цифровых следов, ни финансовых транзакций, ни единого кадра с камер наблюдения, где мелькнуло бы её лицо.

Первый звонок прозвучал в голове сразу: ей помогал кто-то с серьёзными навыками, профессионал, умеющий обманывать системы безопасности и растворяться в воздухе без следа. Воронов?

Пришлось копать глубже, прочёсывать её прошлое, связи, всех, с кем она контактировала до исчезновения, и я обнаружил аномалию. На следующий день после побега кто-то взломал нашу систему безопасности.

Взлом был не грубым, не в лоб, а изящным, почти хирургическим: записи с камер стёрты в определённые временные промежутки, логи доступа к серверам уничтожены, данные GPS-трекеров перенаправлены так, что они показывали совершенно другие маршруты.

Работа мастера, и я это оценил, даже будучи на другой стороне баррикад.

Год ушёл на отслеживание цифрового почерка этого хакера: я разбирал методы взлома, анализировал используемые инструменты, изучал паттерны поведения в сети, и три месяца назад я наконец вышел на след.

Серия взломов, растянутая на несколько лет, все с одним и тем же почерком. Быстрые, чистые, без лишнего шума. Автор скрывался за десятками прокси-серверов и VPN, но я терпелив и умею ждать.

Две недели назад нашёл её.

Вероника, Ника, "сестра" Алины. Двадцать семь лет, хакер-фрилансер, официально работает консультантом по кибербезопасности для нескольких крупных компаний. С момента пропажи Алины успела выйти замуж за Артёма Волкова, партнёрам одной из наших "дочек" в IT-секторе, живёт в Москве и ведёт тихую, ничем не примечательную жизнь.

Слишком тихую, слишком незаметную для человека с её навыками.

Просматриваю её профиль в соцсетях на центральном мониторе. Фотографии с мужем: они улыбаются, обнимаются, выглядят как идеальная пара, но детали, которые другие пропускают, кричат мне о фальши.

Артём на каждом совместном фото держит руку на её плече или талии, однако его пальцы не сжимают, не ласкают, а просто лежат формально, как реквизит для постановочного снимка, и его взгляд направлен в камеру, а не на жену.

Ника улыбается, но её глаза остаются пустыми. Механическая улыбка для публичного образа скрывает что-то другое, что-то тёмное и болезненное, притаившееся в глубине её взгляда.

Включаю записи с камер наблюдения. Последние три недели я отслеживаю её перемещения с педантичностью энтомолога, изучающего редкий вид бабочки. Ходит в одно и то же кафе каждое утро, заказывает двойной эспрессо, садится за столик в углу, спиной к стене.

Профессиональная привычка контролировать пространство, видеть всех, кто входит и выходит. Я узнаю в этом жесте родственную душу. Достаёт ноутбук, работает часами, и я не могу видеть её экран, но по движениям пальцев, по скорости, с которой они летают над клавиатурой, понимаю: она не просто отвечает на почту.

Ника кодит, взламывает, строит защиту или, возможно, готовит атаку.

Активирую программу распознавания лиц, просматриваю её маршруты за последний месяц: дом, кафе, офис одного из клиентов, снова домой. Никаких отклонений, никаких встреч с подозрительными личностями, никаких признаков того, что она чего-то боится или от кого-то прячется.

Но три дня назад она изменила паттерн: усилила шифрование своих устройств, сменила пароли, начала проверять, не следят ли за ней, оглядываться через плечо чаще обычного.

Почуяла, умная девочка. Хмыкаю, ставлю пустую чашку на стол, и звук керамики о дерево разрезает тишину кабинета.

Ника Соколова — кто ты на самом деле?

Раскрываю её досье глубже, погружаясь в биографию, которая кажется слишком скудной для человека её возраста. Родилась в Санкт-Петербурге. Отец был профессором математики, мать работала переводчицей.