Мой личный демонёнок

Глава 1

Я нёсся сломя голову, не разбирая дороги. Споткнулся о чью-то корзину, перекатился, вскочил и помчался дальше. Вслед понеслись проклятия, но я не останавливался. На ходу крикнул «извините», побежал вперёд. Дыхание судорожно выбивалось из груди, но я и не думал снижать темп. Топот ног за спиной ощутимо придавал бодрости. Подворотни, тупики, переулки, каменные стены грязным калейдоскопом мелькали перед глазами. Я старательно запутывал следы — не хватало ещё, чтобы кто-нибудь вышел на мою нору — поэтому в место, которое называю домом, пришёл уже затемно.

Спустившись по замызганной лестнице в комнатушку, по сути, погреб, я устало свалился у порога, как только запер за собой дверь. Так и сидел, прислушиваясь, но вокруг было тихо. Преследователи отстали. Впрочем, как обычно. Я всегда хорошо бегал. Очень важный навык в моей жизни.

Дома царило уныние. Где-то в углу шуршали мыши. «Им, наверное, тоже тоскливо, — подумал я. — В доме ни крошки. Я забыл купить еду». Поднявшись, впотьмах споткнулся о булыжник, неизвестно с каких времён тут валяющийся, и, кряхтя как старый дед, поплёлся к столу, сбросил с него мусор и уселся рядом на стул. Через малюсенькую узкую щель под потолком, которая заменяла окно, проникали длинные лучи лунного света и слегка развеивали мрак. От свечи остался только огарок, поэтому пришлось экономить и довольствоваться тем, что имеется — таинственной полутьмой.

Тело уже остыло после бега, я стал мёрзнуть. Про дрова тоже забыл. Дрожа от холода, стянул с себя одежду, забрался в кровать и долго не мог устроиться под отсыревшим одеялом. «Сейчас бы бобов с зеленью, как мама готовила. И с полной миской усесться бы у печки, такой горячей, что чувствуешь, как кожа от жара скукоживается. А потом забраться в тёплую постель и спать, спать, спать до самого утра».

В животе заурчало. Я перевернулся на спину и вздохнул. «Может, сейчас? Или подождать? Конечно, надо подождать. Отдохну, утром ещё раз всё обдумаю, взвешу за и против, на свежую голову приму решение. Это будет разумнее всего. А сейчас спать!» — скомандовал я себе. И тут же резво поднялся на ноги с намерением воспользоваться артефактом здесь и сейчас. М-да, последовательность — не моя сильная черта.

Из потайного уголка я выудил артефакт. Даже в скудном свете его поверхность сверкнула чёрным металлом. Или не металлом? Я подошёл ближе к свету. В серебристых лучах луны артефакт завораживал жутковатой красотой: нож-атам, увитый незнакомым растением, вроде плюща, но с шипами и цветами. Размером с мою ладонь, он был удивительно лёгким, будто его вырезали из дерева, но в то же время холодным и твёрдым как металл.

Я повертел его в руках: никаких знаков, надписей. Так себе искусство, на любителя. И не скажешь, что вещица из самой преисподней. Больше похоже, будто её в деревенской кузне ковали. Если бы не загадочная лёгкость артефакта, я бы уже уверовал, что старик Наймен меня обманывал. Или всё-таки обманывал? Вдруг крашенная деревяшка?! Я с усилием потёр чёрную матовую поверхность. Ничего не произошло. Нет, не краска.

Я схватил куртку, достал свечу для вызова. Все деньги на неё, проклятущую, потратил. С виду обычная восковая свеча желтоватого цвета, но, если приглядеться, можно увидеть коричневые пятна на поверхности. Это при изготовлении в воск добавили кровь потомственной ведьмы. Ну я надеюсь, что потомственной ведьмы, а не, к примеру, потомственной курицы или осла. Тогда без этого особого ингредиента артефакт не сработает, и ослом буду я. Однако вокруг лавочки старьёвщика, где я купил эту свечу, кружили божьи головорезы, а значит, скорее всего, тот торгует отнюдь не подделками.

Осталось только набраться храбрости, активировать артефакт, и тогда явится тварь из преисподней. Конечно, дьявола такой штуковиной вызвать не получится. Да он мне и не нужен. Я вполне буду доволен, если атам призовёт кого-нибудь попроще. Свирепый, но не очень умный демон, беспрекословно исполняющий приказы, вполне меня устроит. Я представил, как огромный охваченный огнём бес, едва я воспользуюсь артефактом, возникнет в комнатушке и разнесёт моих врагов в пух и прах, стоит мне только пошевелить мизинцем. «И они пожалеют, что связались со мной!» — злобно подумал я и попытался торжествующе расхохотаться, но вышло не очень. Надо будет порепетировать.

Несмотря на решимость разобраться с проблемами, я всё-таки трусил. Не каждый день вызываешь демона. Если честно, я вообще никогда не имел с ними дела. Про то, что эти существа продают свои артефакты за большие деньги и услуги, а взамен оказывают помощь обладателю артефакта, мне стало известно, как только я попал в город. Подчас доходили слухи: кто-то и в самом деле успешно решал проблемы таким образом. О своём артефакте старик Наймен рассказал мне перед самой смертью. И, положа руку на сердце, я сначала решил, будто это бредни угасающего разума. Но Наймен настаивал и дрожащими руками достал из тайника чёрный нож, уверяя, что хранит его очень давно. С его слов, он пару раз пытался отдать артефакт церковникам, но в последний момент передумывал, резонно полагая: вместе с дьявольской вещицей уничтожат и его самого на всякий случай.

Воспользоваться им, несмотря на крайнюю нужду, Наймен так и не решился, боялся небесной кары, а ещё больше божьих слуг в облике инквизиторов. Вот так и валялся атам в нашей каморке. Мог ли я помыслить, что когда-нибудь всерьёз задумаюсь применить его на деле? Но, оказавшись припёртым к стенке, я не знал, как выпутаться. А демоны, они такие, раз и готово. И нет проблем. Тем более, артефакт сам приплыл ко мне в руки. Для активации не хватало только свечи. Но поиск нужного человека, промышляющего тёмными делишками, у такого, как я, занял не много времени. Поспрашивал тут, там, посмотрел, послушал и нашёл старьёвщика, торгующего бесовскими вещицами.

Глава 2

Спалось плохо. Я метался на кровати, но никак не мог вынырнуть из тяжёлого гнетущего кошмара. Сквозь зыбкую дремоту почувствовал, как кто-то склонился надо мной, услышал настойчивый шёпот:

— Эй, человек. Человечек! Ты спишь? Я замёрзла.

Я выхватил кинжал из-под матраса, вихрем подскочил с кровати и только потом сообразил, что это Сайбек-Нару. Глаза демоницы в темноте полыхнули алым. Она отпрыгнула от меня, как испуганная кошка, выставила обе руки, объятые багровым огнём. Раскалённые искры полетели на пол.

Я сел в постели и в ужасе вытаращил глаза.

— Ой, это я от испуга. — Нару тряхнула руками, пламя и алый отблеск исчезли.

Босая, в одной рубашке, достающей ей почти до колен, демоница бочком приблизилась ко мне.

Это что за хулиганские выходки? Нельзя в таком виде шастать перед незнакомыми людьми, тем более мужчинами! Разве ей не говорили?

Нару споткнулась и застонала.

— Какое скопище тут у тебя. Здесь же копыта отбросить можно. — Я скосил глаза на её ноги. Да нет же, обычные. — Я замёрзла, — повторила она. — Можно разожгу огонь? Могу с помощью колдовства создать небольшой пламень.

— Не надо, — медленно проговорил я, пытаясь не смотреть на девичьи голые ноги. — Завтра добуду нормальных дров, а пока на, возьми.

Я протянул ей моё одеяло, натянул штаны и рубашку, завернулся в куртку для тепла и улёгся обратно.

***

По привычке, оставшейся с деревенского детства, я проснулся перед рассветом. Сначала тешился надеждой, что мне привиделось и всё это был глупый сон, но занавеска, перегораживающая девчачий угол, говорила об обратном. Я повертел в руках счастливую пуговицу, которую носил на шее на шнурке, немного успокоился. Прислушался — тишина.

Я поднялся по тёмной лестнице, ведущей из подвала во двор, и осторожно выглянул из полуразрушенной арки. Её громоздкий свод и разросшиеся кусты очень удачно скрывали вход в моё жилище. Утро выдалось совсем осеннее, зябкое и неуютное. По неприметному хозяйственному двору, окружённому глухими каменными стенами домов, расплывался промозглый туман. Жёлтая пичужка вспорхнула с высокой калитки на улицу.

Я поёжился и вернулся в стылую комнату. Из кучи мусора выудил гнилые деревяшки и затопил очаг. Но, конечно, для тепла этого не хватит, только-только воду подогреть.

Сонная Нару высунулась из-за занавески, с любопытством огляделась, щёлкнула пальцами. В её глазах заплясал уже знакомый красный отблеск, и вода в котелке тут же закипела.

— Ого! — восхитился я. — Удобно. Хочешь пить? — Я протянул ей горячую воду, чуть подслащённую остатками мёда.

«И мне-то как удобно! — не без удовольствия смекнул я. — Красные глаза — значит, колдует. Получается, пока не увижу рубинов в глазах, она не опасна».

— Благодарю. — Нару с наслаждением стала греть руки о горячую кружку. — Я проголодалась. Поутру мы всегда плотно завтракаем.

«Здесь так не получится», — с тоской подумал я.

Нару запнулась о сломанную ножку стула, валяющуюся на полу, и зашипела от боли.

— У тебя всё кругом валяется. Почему? Разве удобно жить фефёлой?

— Как жить? Впрочем, неважно. Мне не мешает, — отмахнулся я.

Нару потянулась поставить пустую кружку, и на неё свалилась полка.

— Начинаю догадываться, почему тебя не пускают в наш мир, — проворчал я и показал Нару на кровать. — Дабы не допустить массовых разрушений. Сиди тут, не шевелись, и ради бога, ничего не трогай. — Я уселся рядом с ней на стул. — Что нужно для исполнения моего желания?

— Поведай, с какими именно врагами ты хочешь расправиться.

— Со всеми. Или хотя бы с бароном Миндельбатом.

Нару недоумённо посмотрела на меня и склонила голову набок.

— Я не знаю, кто это. Расскажи мне всё.

— Ну слушай. — Я поёрзал, устраиваясь поудобнее. — Родился и вырос я в небольшой рыбацкой деревушке. Когда мне стукнуло шестнадцать, перебрался сюда, в Айрен, в поисках лучшей жизни. Лучшая жизнь всё не наступала, приходилось перебиваться мелкими заработками, жить на улице. Поголодал, послонялся около года туда-сюда, и подвернулась более-менее хлебная работёнка. Не то чтоб много зарабатывал, так, с голоду не помереть.

Наши богатеи любят безделушки, готовы продавать и покупать их за баснословные деньги. Различные картины, статуи, старинные книги, всякая древняя рухлядь, особенно именитых мастеров, ценятся очень высоко. Так вот, я наловчился разузнавать, где какая ценность у кого находится, и продавал эту информацию интересующимся, то одному, то другому. За сведения получал звонкую монету. Немного, но на жизнь хватало. Особенно если какая-нибудь мазня вдруг позарез требовалась нескольким богачам, и каждый готов был заплатить за весточку о ней.

Наконец, года два назад меня приметил барон Миндельбат — крупный коллекционер, любитель всякой древности и прочей чуши, готов за допотопную дребедень кучу денег отвалить. Он приметил, что я грамотный, это выгодно выделяло меня среди толпы охламонов. Барон периодически стал давать мне личные задания. Говорил, какие именно произведения искусства хотел бы иметь, я обыскивал город, разнюхивал, у кого они, а барон Миндельбат потом сам или через своих подручных договаривался о покупке. — Я почесал в затылке, подгоняя мысли. — А потом случилось вот что.

Глава 3

Восторг от победы заметно омрачался болью в голове и кулаках. Нару шла рядом и поначалу громко радовалась тому, что удалось вернуть долг, но потом притихла. Я же ещё не до конца пришёл в себя и всю дорогу просто молчал.

Это какой-то неправильный демон. Не такого я ждал. И не зазорным будет избавиться от этой проблемы, спасая свою шкуру.

— Ты помнишь дорогу обратно? — будто бы беспечно спросил я.

— Нет, — ответила Нару, подумав, — я деревьями любовалась.

Вот и отлично. Намеренно плутая, я свернул к восточной бухте. Тёмные камни домов, теснивших узкие грязные улочки, мрачными скалами поднимались по сторонам. Единственное яркое пятно — кусок голубого неба в просвете между домами. То тут, то там доносились взрывы хохота, безобразная ругань, шум пьяных драк из пивных. Постоянное повышение налогов никак не влияло на их число. Кто ж откажется от такого доходного дела? Тем более большинство хозяев питейных заведений являлись настоятелями монастырей и имели некоторые послабления. Епископ уже давно приравнял свои желания к желаниям бога и требовал всё новых и новых преференций.

Наконец мы уткнулись в широкую пристань.

— Гляди, какой замечательный вид. Посиди-ка пока тут, а у меня дела.

Посмотреть действительно было на что. Громады кораблей с белыми, как первый снег, парусами качались на тёмно-зелёных волнах. Свежий бриз гнал клочки облаков и приносил солёный запах. Плеск волн, скрип снастей и крики серебристых чаек складывались в неповторимую музыку моря. Я усадил восхищённую Нару на ближайшую скамейку и поспешил скрыться.

У неё же есть братья. Вот пусть ей и занимаются. Сама виновата, надо же быть такой непутёвой. Я уходил всё дальше и дальше. Это же нарушение договора. Где моё исполненное желание, а? Где жуткий демон, чтобы у врагов от страха и дух вон? Вместо него какая-то безголовая девица! Вот и пусть поживёт в этом грязном городишке, может, чему научится. Я видел много таких, наивных дурёх, которых город ломал и перемалывал. Чего жалеть о каком-то там несуразном демоне? Ну и пускай девушка. Совсем несмышлёныш. В большом незнакомом пакостном городе. Одна.

Я со страдальческим стоном остановился, в отчаянии схватился за голову, поборолся с собой ещё пару мгновений, развернулся и побежал обратно.

Сайбек-Нару встретила меня лучезарной улыбкой. Показывая на море, она собиралась разразиться бурной речью, но я бесцеремонно схватил её за руку и потащил домой. Моя злость не утихала, поэтому, когда мы спустились в комнатушку, я накинулся на Нару.

— Как это понимать? Ты же должна была помочь, а не приводить двухметрового амбала в бешенство.

— Я не хотела. Просто заклинания все перепутались.

— Лучше учить надо!

— Мне не хватает практики, — всхлипнула Нару и закусила губу. — Прости.

Она с самым горестным видом бросилась на кровать, уткнулась в подушку.

— Ну ладно, ладно. — Я сел рядом и погладил её по голове. — Не плачь. Ты демон или кто?

— Демон, — пробубнила Нару. Она села, вытирая слёзы. — Дай мне немного времени освоиться. Я всё смогу. — Нару вроде успокоилась, но вдруг снова зарыдала.

— А сейчас-то что случилось? — поморщился я. Опять слёзы. Сколько можно? Не люблю слёз.

— Я скучаю по маме и братьям. Они, наверное, запечалились из-за меня. И нынче мама собиралась делать вкусный пиро-о-ог.

— Из людей?

— Из ви-и-ишни. Мама знаешь, как его готовит? Надо взять кувшин воды, три четвертинки муки и…

— Избавь меня от подробностей.

— Ко мне всегда подружки захаживают на мамин пирог. А по вечерам мы любим убежать к матроне Эведи-Хи. Она такая старая, аж на сушёный гриб похожа, бывает, не помнит, что утром-то было. Но одначе помнит много разных преданий и всегда угощает нас сладостями. — Нару оживилась и уже не плакала. — И вот соберёмся мы вокруг Эведи-Хи, а она нам страшные истории рассказывает про верхний мир и людей, а мы жмёмся-жмёмся друг к другу, потом по темноте домой идти боимся.

— Вы, демоны, рассказываете страшные истории про людей? — изумился я.

Нару зашмыгала носом, придвинулась ближе.

— Ну да, — замялась она, — это, конечно, выдумки. Ты же не страшный. И люди на улице тоже. Ну кроме того, с рогами.

Нару успокоилась и даже начала улыбаться. Я крепко озадачился, кажется, Нару совершенно ничего не знает о нашем мире. «Про инквизицию, интересно, слышала? Пожалуй, я поостерегусь рассказывать. Мало ли как воспримет. Испугается, опять чего перепутает, и рога будут у меня. И почему братья её не предупредили? А мне теперь мучайся», — размышлял я, но вслух сказал только:

— Возможно, ваши страшные истории в чём-то и правы. Есть и такие люди, которые люто тебя ненавидят.

— Я же их даже не знаю и ничего им не сделала.

— А это неважно. Особенно остерегайся тех, кто думает, что служит богу. На самом деле, они служат церкви и тем, кто себя к ней причисляет. Святости в них ни на грош. — Неожиданно для себя я разоткровенничался. — А знаешь, Нару. Мы могли бы оказаться по разные стороны баррикад. В деревне своей я посещал церковную школу. И делал успехи. Священник даже предлагал пойти в церковнослужители, но родители не могли оплатить необходимую мзду — налог на святость. Может, оно и к лучшему. Был бы сейчас божьим головорезом или, в лучшем случае, причетником в церкви. Но тогда я сильно расстроился. Жили мы не богато, а при церкви хотя бы кормили. И били не так часто. В тот год ещё и зима выдалась очень злая и долгая. Я болел много. Еле до весны дожил.

Глава 4

На следующее утро, когда я собрался уходить, Нару вцепилась мёртвой хваткой и упрашивала взять её с собой. Я отнекивался, но она опять напомнила о бабочке, пришлось согласиться. Далась ей эта дурацкая бабочка. Я успел задремать, пока Нару собиралась: то складки на платье расправляла, то причёску по нескольку раз переделывала. Потеряв терпение, я сказал, что ухожу один, и через минуту чудесным образом Нару оказалась готова.

Из-за долгих сборов мы припозднились, и улицу заполонил народ. Нару глазела по сторонам, с непривычки постоянно с кем-то сталкивалась.

— Мы такими большими кучами не живём. Нет у нас городов. У каждой семьи свой домик и садик. А домики у всех высокие, разноцветные, с отделкой. Мы живём в зелёном доме. А ставни белые. И сад у нас знаешь какой! На всю округу славится. Когда мои братья найдут себе жён, у них тоже будут свои дома. Только надеюсь, они будут жить недалеко. А то я буду по ним скучать. Почти все наши родственники живут рядом. Только троюродный брат маминой бабушки забрался подальше. Но у него такой характер — любит быть один и в тишине.

Как я его понимаю. Вот болтушка! Если у них вся семейка такая, представляю, как шумно в преисподней.

Мысли Нару унеслись куда-то далеко, она почти не умолкала, перескакивала то на одно, то на другое. Иногда, забываясь, начинала громко говорить, и мне приходилось шикать и заставлять её быть осторожнее.

Рассказывая о родственниках, Нару поначалу радовалась, а потом загрустила, даже перестала смотреть по сторонам. Кто бы мог подумать, что демоны так привязаны к своим семьям. Пока Нару окончательно не расстроилась, а то там и до слёз недалеко, я напомнил ей:

— Ты же скоро всех увидишь! Завершишь нашу сделку и вернёшься домой.

— И то правда, — воспряла она духом. — И зачем тебе такое желание сложное? Загадал бы красоту.

— А ты можешь делать людей красивыми?

— Нет. Это очень сложное заклинание. Но я знаю замечательные примочки для кожи. Ой, а давай сделаем! — загорелась идеей Нару и даже захлопала в ладоши.

— Нет. Разумеется, нет! Почему мы вообще это обсуждаем?

— Ты такой хухря!

Нару принялась уговаривать и вертеться вокруг меня, как кошка, выпрашивающая кусочек мяса. Мы спорили, люди уже стали оборачиваться. Пришлось идти на компромисс и топать в общественные бани искать цирюльника. Благо, услуги их стоили дёшево. Искомый нашёлся довольно быстро и ушло взял меня в оборот. Напомаженный расфуфыренный цирюльник блохой скакал вокруг и расплывался в комплиментах, попутно развивая торговлю:

— Ах, к вашим тёмным волосам подойдёт вот этот чудесный отрез шёлка. А этот шарфик оттенит ваши серые глаза. Не желаете ли приобрести?

Я отмахивался, стиснув зубы, сидел в кресле и ждал, когда всё это закончится. Цирюльник кружил вокруг меня, беспрестанно щелкая ножницами.

— Вы знаете, ах, вы знаете, в моде сейчас крупные локоны. — Очередной взмах ножницами. Щёлк! — После того как граф Красо явился на бал к королю с такой причёской, все модники хотят лишь эту укладку. — Щёлк! Щёлк!

— О! — Нару пришла в восторг. — Запуклить волосы, чудесная идея.

Цирюльник достал раскалённые щипцы для завивки.

Я так отчаянно замотал головой, чуть со стула не свалился. Нару и цирюльник огорчённо переглянулись, но оставили меня в покое.

Еле дождавшись, когда пытка стрижкой закончится, я расплатился и поспешил уйти. Если честно, результат мне понравился, я выглядел теперь как приличный человек. Но Нару признаваться не хотел, ещё зазнается. «Я же тебе говорила», «я так и знала» и всё такое прочее выслушивать не хотелось.

— Ничего особенного. Все эти радости для девчонок, — только и сказал я, напустив на себя пренебрежительный вид.

— Но ты такой красивый стал. Как принц!

Я смутился, наверное, даже покраснел. Шёл по улице и, как себя не убеждал, что мне всё равно, украдкой поглядывал, смотрят ли девушки. Результатом наблюдений остался доволен. Ловил их взгляды, и меня распирало от гордости.

Мы добрались до площади Радетелей, но того, кого я искал, здесь не оказалось. Придётся вернуться вечером.

Недалеко от нас, на мою голову, обретался Гани Лопух. Расставив руки, с радостными пьяными объятиями он ринулся ко мне и практически повис на моих плечах.

— Ба! Мой друг, отчего же ты такой хмурый? Всё хандришь? От твоего вечно недоверчивого взгляда у меня портится пищеварение. Но знаешь что? — Гани весь подобрался, вытянулся и продекламировал: — Вино — лекарство от всяческих недугов. От всего помогает. Вино — это тайна мироздания. Если на то пошло, мистический смысл жизни и… — он понизил голос, — смерти. Ведь вкусив вино, человек приходит к осмыслению себя и природы. Жизнь быстротечна, и только вино позволяет подняться над мелочами. Посмотрите, она плачет. — Он театральным жестом показал на Ману, свою жену. — Душа её не воспарит, потому что набита заботами, где жить, где найти дров и добрую похлёбку. А вкусила бы вина, эту божественную сущность жизни, и сделалась бы весела и беззаботна.

Мана, опухшая от слёз, неслышно подошла. Она куталась в прохудившийся платок и затравленно смотрела на Гани.

— Опять всё пропил? — спросил я.