Мой (не)любимый дракон. Книга 3

Глава 1

— Пустая…

— Немыслимо!

— Но как такое вообще возможно?!

— Впервые о подобном слышу! — в унисон твердили старейшины, а поддакивали им слетевшиеся со всех уголков империи в Ледяной Лог лекари.

Скальде раздражённо обернулся. Галдящая толпа замерла, смолкнув на мгновенье, но стоило тальдену отвернуться, как жаркие обсуждения возобновились.

Его не желали оставлять в покое. Явились спозаранку всем скопом, чтобы озвучить вердикт магов, а после потащились следом по только начавшему просыпаться замку к покоям будущей императрицы.

Как выяснилось после ритуальной проверки — пустышки.

Редкие, не погасшие к утру факелы, робкими бликами вплетались в полумрак лестниц и залов. Несмотря на то, что весна была в разгаре, по утрам в замке привычно царили холод и сумрак.

Точно так же сумрачно в последнее время было на душе у Скальде. Мало было нападения на Фьярру… И вот, новая неприятность. Хотя неприятность — это мягко сказано! Жена не носила в себе его силу. Силу, которую он передал ей несколько недель назад. Куда могло исчезнуть наследие предков — оставалось только гадать. Родовая магия больше не истязала разум кошмарами, и Скальде не раздирало желание выплеснуть из себя избыток силы, похоронить под толщей льда целые города.

Магия в его крови стихла в ночь, когда он разделил бремя проклятия со своей половиной.

Тагры побери, пустышкой!

Тальден отказывался себе в этом признаться, но в последнее время он видел Фьярру именно такой. Чужой. Другой. Совершенно на себя не похожей.

Пустой.

Ледяной ускорил шаг, мечтая как можно скорее избавиться от роя жужжащих над ухом советников и оказаться рядом с ней. Стоило на миг прикрыть глаза, как воспоминания накатывали удушливой волной: слёзы, застывшие на болезненно бледных щеках; губа, закушенная в попытке сдержать готовый вырваться наружу крик; потухшие, неживые глаза. Безвольно опущенные руки. Как у поломанной куклы.

Наверное, никогда не сумеет стереть из памяти образ такой Фьярры. Никогда не простит себя за то, что в то утро его не было рядом.

Идя наперекор древнему обычаю, он навещал её несколько раз. Это были короткие встречи в присутствии придворных дам — надзирательниц, одним своим видом выводивших его из себя. Каждый раз, открывая двери в покои ари, Скальде надеялся увидеть ту, прежнюю Фьярру. Хотя бы тень улыбки на нежных губах. Блеск ясных глаз, которого ему так не хватало.

Но девушка была подавлена, всё время молчала и, кажется, снова его боялась. Она не желала признаваться, что же произошло наутро после свадьбы в треклятой спальне!

Ворвавшись в которую, вместо счастливой новобрачной тальден обнаружил смертельно напуганную, дрожащую алиану. Оттолкнувшую его, когда попытался обнять. А потом, когда всё же обнял, разрыдавшуюся у него на руках.

И вот спустя столько времени она продолжала засыпать в слезах. Но делиться своими страхами Фьярра по-прежнему отказывалась, и магам оставалось только теряться в догадках. Мощный выплеск силы — вот что они ощутили, разорвав наброшенную на комнату паутину чар. Чар, протравивших зловонием каждый вековой камень, и Скальде чувствовал исходящий от стен смрад даже на расстоянии.

В тот же день во все уголки Сумеречной империи были отправлены гонцы, возвратившиеся в столицу с лучшими магами-целителями. Её Лучезарность переселили в другое крыло замка, на которое наложили самые мощные охранные заклинания.

Под чутким надзором врачевателей, окружённая любовью сестёр и неустанной заботой служанок, Фьярра должна была постепенно стать прежней. Но она, словно цветок, пересаженный неумелым садовником, увядала и с каждым днём всё больше походила на ту пугливую лань, которую он когда-то повстречал в доме её отца. Скальде с горечью вспоминал о девушке, легко оправившейся после падения с башни, стойко пережившей попытку насилия, с высоко поднятой головой отражавшей нападки совета магов.

— Может, причина в душевной травме Её Лучезарности? Она так сильно подавлена, — возвысил голос, чтобы его услышали, молодой целитель из окраинного княжества.

— Подавленность никак не влияет на наличие либо же отсутствие силы в ари, — весомо возразил другой, уже в летах, маг.

Ему растерянно вторил придворный врачеватель, эррол Хордис:

— Возможно, мы допустили ошибку. Нужно ещё раз обследовать Её Лучезарность.

— С тобой я уже ничему не удивлюсь, — покосился на лекаря, понуро опустившего голову, наследник.

После того памятного утра обнаруженная придворным целителем рукопись рассыпалась пеплом. Скальде чувствовал, покушение на жизнь Фьярры и попытка заставить его выбрать в жёны эсселин Талврин как-то связаны. Возможно, связующим звеном был ненавистный кузен Игрэйт Хентебесир, сразу же после свадьбы скоропалительно покинувший Сумеречную империю.

Но сейчас Герхильда больше заботило другое.

Фьярра не радовалась их редким встречам, тушевалась в присутствии мужа и спешила прервать их общение, напоминая, что нельзя идти наперекор древнему обычаю.

Глава 2

«Королёва! Ну сколько можно?! Давай выползай из своей берлоги!» — надрывался мобильный.

Вернее, надрывалась подруга, не оставлявшая попыток на ночь глядя вытащить меня из квартиры в ночной клуб. Дашка была в ударе. А когда в ударе Даша, у жертвы её внимания просто нет шансов.

«Сегодня вообще-то пятница, Королёва. Имей совесть!» — возмущённо пиликнуло снова.

Появилось желание грохнуть телефон об стенку. Ну или утопить в пахнущей клубникой пене. Но такую роскошь, как убийство смартфона, я не могла себе позволить. Я ведь теперь Аня Королёва, а не Фьярра-Мадерика Сольвер, и у меня нет папенькиного за́мка, хрустальной «тачки» с крылатыми фальвами и несметного количества драгоценных цацек, продав которые, можно будет купить себе целую кучу навороченных смартфонов.

Вернув мобильный на стопочку махровых полотенец, выложенных на деревянной стойке прямо под моющими средствами, нырнула с головой в воду с твёрдым намереньем не реагировать на табуном несущиеся ко мне эсэмэски.

Однако не реагировать не получалось. Вдогонку «имей совести» прилетело угрожающее:

«Через десять минут у тебя. Отказов не принимаю. Если что, потащу как есть. Да хоть в чём мать родила!».

Поняв, что отлежаться в горячей воде мне не светит (у подруги имелись запасные ключи и, если что, она не постесняется ими воспользоваться), выскочила из ванны, поскользнулась на мятного цвета коврике, пощекотавшем мокрые ступни густым длинным ворсом. Проехалась на этой подстилке до стиральной машины, за которую и зацепилась, иначе бы подобно гимнастке растянулась на скользком полу в шпагате.

Дашка у меня прямая, как рельсы, и прёт по жизни паровозом. То есть всегда получает, что хочет. И если уж решила устроить со мной посиделки в недавно открывшемся клубе «Инсомния», то обязательно их устроит. Голой вряд ли потащит. А с мокрыми волосами и без макияжа — запросто.

Вот кого надо было «приглашать» на отбор невест в Адальфиву. Дашка бы там соперниц мигом построила и Тьюлин со всем выводком старейшин заставила бы маршировать в ногу.

А уж сколько незабываемых моментов пережила бы по её милости эссель Блодейна…

Я тут же приказала себе не думать о морканте. Всякий раз, о ней вспоминая, чувствовала, как сердце в груди начинает ныть и съёживаться до состояния кураги. Я не желала ей такой смерти. Вообще никакой, если честно. Справедливого суда — другое дело.

Но судить теперь уже некого.

Дав себе установку — вечер с подругой в баре и никаких (в идеале) переживаний — занялась сушкой волос. Благо их у меня осталось немного. В том смысле, что пару недель назад я снова стала светло-русой и обзавелась аккуратным каре до подбородка. Назло Фьярре, за два месяца, что отсиживалась здесь, превратившей меня в адальфивскую версию самой себя.

Но это всё в прошлом. Отныне никаких белокурых локонов до попы. Ни своих, ни наращённых.

Что же касается самой попы, её бы как раз не помешало нарастить. Другими словами, записаться в спортзал, в который эсселин Сольвер не знала дорогу. Но пока что у меня не было денег на покупку нового абонемента, все свои сбережения я спустила на фейковых магов. С гардеробом тоже возникли проблемы. С размером «М» я теперь не дружила, а от всего купленного Фьяррой за милю разило гламуром, который никогда не любила.

В одежде я предпочитала удобный и комфортный стиль кэжуал.

Но выбирать не приходилось, поэтому напялила на себя то, что было. Надраивая электрической щёткой зубы, сдёрнула с вешалки первую попавшуюся блузку. Нечто кремовое, мега-ажурно-воздушное, с вырезом по самую бляху на поясе джинсов. Утрирую, конечно, но декольте действительно не оставляло простора для фантазии. А других вырезов эта гуру моды, похоже, не признавала. Кстати, о джинсах. В платяном шкафу теперь можно было обнаружить только скини, всех цветов и разной степени гламурности: с вышивкой, камешками и всевозможными бусинками. Вытянув из стопки удавок для ног классические тёмно-синие, не с первой попытки, но всё же в них втиснулась.

Кажется, масса, только не мышечная, начала наращиваться сама собой. Спасибо сериалам под заправкой из поздних шоколадок и бутербродов с такой вредной колбасой.

К тому времени, как в дверь позвонили, я уже успела кое-как подвести глаза, мазнула по ресницам тушью. Немного румян, пудры и гигиеничку на губы.

— Бегу-у-у! — застёгивая на ходу цепочку с подарком Казимиры, помчалась в прихожую.

Где чуть не наступила на кота. В ответ на такое беспардонство на меня недовольно зашипели, оскорблённо мяукнули и от души лупанули по полу полосатым хвостом.

— Ну наконец-то! Королёва! Живая и во плоти! — Даша подвинула меня, ныряя из полумрака лестничной площадки в полумрак прихожей. Развернулась и, уперев руки в бока, не то обиженно, не то обиженно-шутливо возмутилась: — Ты вообще нормальная?! Столько времени от меня прячешься. И почему я узнаю не от тебя, а от Лёхи, что вы разводитесь?!

Вообще-то сначала пряталась Фьярра. Ну а потом и я за компанию. Просто не было желания ни с кем встречаться, куда-то ходить, кому-то улыбаться. Делать вид, что всё у меня в ажуре.

Глава 3

Охранник молча посторонился, пропуская меня к знакомому незнакомцу, под взглядом которого блузка и джинсы как будто стали невидимыми. Или их просто на мне не стало. По крайней мере, чувство было такое, что стою перед ним голой. Разум вопил о незамедлительной капитуляции, но я подобно глупому мотыльку, ослеплённому пламенем, слишком ярким и слишком опасным, полетела к нему, хоть и понимала, что без ожога отсюда не уйду.

— Составишь компанию? Люблю настойчивых девушек, которые не стесняются действовать и знают, чего хотят. — Широкая ладонь погладила кожаную обивку сиденья. Диван, формой напоминавший подкову, взял в плен стол с чёрной глянцевой поверхностью.

Точно так же, приглашая ловить момент и присаживаться рядом, суррогат Его Великолепия собирался пленить меня. Впрочем, никакое это было не приглашение — приказ, произнесённый обманчиво мягким, с лёгкой сигарной хрипотцой голосом.

Нас разделяла круглая столешница, вся в каплях света — отражениях точечных светильников, и остатки моего здравого смысла, успешно уничтожаемого тоской по любимому. Хотелось, чтобы остановилось время, и просто всматриваться в лицо этого человека. Почти что Герхильда. Если забыть о том, что у синтетического аналога моего наркотика волосы короткие. А так всё при нём: тот же льдистый взгляд, хищный прищур и тьма в глубоко посаженных глазах.

А ещё усмешка, жёсткая и циничная, отпечатавшаяся на чётко очерченных губах, когда он нарушил затянувшееся молчание:

— Что, девочка, испугалась и передумала знакомиться?

Он весь излучал жёсткость, уверенность в себе, давящую и подавляющую силу.

Наверное, потому, как будто им загипнотизированная, покорно выронила:

— Аня.

— Александр.

«Твой господин», — реплика так и осталась невысказанной, но явно прозвучала в его мыслях.

— Садись. — Это уже точно была не просьба. Нетерпеливо произнесённое требование, сдобренное лёгким похлопыванием по сиденью.

Появление официантки прервало наше странное общение: взгляд глаза в глаза и короткие фразы между долгими паузами.

В изящной руке блеснул бокал, на треть наполненный не то коньяком, не то виски, с утопленными в нём кубиками льда.

— А вы что-нибудь будете?

— Аня-а-а, — позвал Александр, растягивая моё имя, как будто пробовал его на вкус и смаковал каждый звук, — девушка спрашивает, что будешь?

— Ничего, спасибо, — отозвалась сипло, пытаясь выпутаться из липкой паутины наваждения, но вместо этого всё больше в ней увязала. — Я просто…

Просто дура, а не Аня, как оказалось.

— Ладно, она потом закажет. Когда определится, — отпустил официантку Скальде.

«Чёрт, Александр», — забило гол в ворота моего сознания всё выпитое ранее.

Сотрудница клуба исчезла, бесшумно и бесследно. Наверное, нужно было последовать её примеру и бежать к Даше. Куда угодно, лишь бы от этого мужчины подальше.

Ведь он ненастоящий Скальде.

Но предусмотрительный Антон уже задёрнул драпировку, заточив меня, как в клетке, в вип-зоне.

— А ты миленькая, — продолжая пожирать меня взглядом, сделал глоток, а заодно и комплимент Александр. — Есть восемнадцать?

— Ещё не исполнилось, — соврала в надежде, что после этого он сам меня отсюда попросит. А в ответ получила ещё одну ухмылку.

— Точно испугалась, — отпружинился от дивана хищник. Оказавшись рядом, приподнял моё лицо за подбородок, вглядываясь, изучая, рассматривая. Заставляя дыхание сбиваться, а кожу покрываться мурашками. — Зачем тогда за мной шла?

Вот ведь глазастый.

— Обозналась, перепутала с другим. Бывает, — улыбнулась натянуто и отступила, лишая себя прикосновения горячих пальцев.

Чужих.

Хватит, Королёва! Перестань обманываться! Это не Скальде. Всего лишь его копия. И как выяснилось, не самая удачная.

Попытка сбежать с треском провалилась, когда меня, схватив за руку, резко вернули обратно. К столу, в аромат дорогих сигарет, смешанных с горечью одеколона, и стальные объятия, в которых было тесно, жарко, неприятно.

Несмотря на схожесть с тем, в чьих объятиях было безумно приятно.

— Не ломайся, девочка, — хриплый шёпот обжёг, ударил наотмашь. Отрезвляя и окончательно рассеивая туман в голове. — Я притащился сюда чёрт знает откуда и чёрт знает зачем. Ну хоть теперь вижу, что притащился не зря. Давай, малышка, посиди со мной.

Ну, спасибо, Казимира, удружила! Приволокла магией ко мне этого типа. Вернее, я сама к нему приволоклась. Но если бы он не нарисовался в клубе, ведомый чарами колдуньи, я бы сейчас преспокойно сидела за барной стойкой, поглощала оливки и перемывала косточки своему бывшему.

Глава 4

Снежка хлебом не корми, дай с утра пораньше «умыть» хозяйку и от души по ней потоптаться. Вот и сегодня кьёрд не отличился оригинальностью, устроил мне топтально-умывальную программу. Массаж, душ, будильник — всё в одном флаконе, вернее, кьёрде. Который явно не собирался оставлять меня в покое, продолжал мять лапами шею, проводил шершавым языком по подбородку и всё пытался подцепить когтями одеяло, дабы стянуть его с меня, очевидно считая, что лентяйке уже пора просыпаться.

— Снежок, милый, будь другом, пойди кого-нибудь другого полижи, — попросила сквозь дрёму, натягивая повыше простыню.

Веки, словно спаянные, никак не желали разлепляться. А я, несмотря на назойливое внимание снежного хулигана, ни в какую не желала отлепляться от матраса. Зевнула сладко, вновь погружаясь в сон, и пообещала самой себе, что посплю ещё совсем немножко. Самую малость, чуточку, капелюшечку.

Ну, может, несколько капелюшечек, пока голова не перестанет напоминать якорь, который неумолимо тянуло ко дну, то есть к подушке.

Не успела отчалить в страну Морфея по морю наиприятнейших сновидений, как на кухне некто неизвестный загремел посудой.

Так, стоп! А откуда в покоях алианы взяться кухонной утвари? Титаническим усилием открыла глаза, чтобы тут же лицом к лицу (или скорее лицом к морде) столкнуться с другим своим питомцем — Котением Котеньевичем, будившим меня с самым корыстным намереньем: чтобы скорее насыпала ему еду. Хоромы алианы вдруг сузились до размеров двушки, а вместо белоснежной туши по мне прохаживалась полосатая и ещё более наглая.

Вздохнула печально и почесала кота за ухом. Вот так всегда. Не успеешь проснуться, а настроение уже ниже потолков в хрущёвке. При воспоминании о кьёрде сердце тревожно заныло. Как он там? С лжехозяйкой. Блодейна ведь привязала его только к телу Фьярры, но вот чёрную душонку алианы к кьёрду привязать не успела. Вдруг из-за этого он страдает? Или того хуже — медленно, мучительно умирает.

Всё, всё, всё, не могу! Не могу больше о нём думать! От всех этих мыслей недолго и свихнуться.

Зашипел кофе, выползая из гейзерной кофеварки и дразня своим ароматом.

— Мам? — Спихнув полосатый будильник на пол, выпуталась из плена одеяла, села на кровати. Чтобы тут же со стоном повалиться обратно и уставиться на рой кружащих под потолком хрустальных бабочек. Это был подарок свекрови — люстра с крылатыми висюльками.

Наверное, голова закружилась из солидарности с бабочками. В последний раз я так паршиво себя чувствовала после возвращения из Адальфивы. Сжавшись в комок, сидела посреди заледеневающей комнаты и смотрела на предателя-мужа.

Явившегося домой после работы с тортом и розами.

Для Котёночка.

Вот меня и накрыло.

— Ань, это ты? — поникли в руках у благоверного цветы, а с ними и уголки губ, некогда приподнятых в улыбке.

— Я. И, как вижу, тебя это не радует.

Шоколадный бисквит превратился в торт-мороженое, огненно-красные лепестки тусклыми стекляшками рассыпались по полу.  

Хорошо, что Воронцов в тот вечер не рассыпался и не стал мороженым. Хоть верхнюю одежду я ему хрустящей корочкой всё-таки покрыла.

Выплеск магии и сильнейшие потрясения сделали своё дело. Высказав Лёше всё, что думаю, о нём и его приживалке, я потеряла сознание. Должно быть, вчера в клубе случилось то же самое. Я дала волю чувствам, а заодно драконьей силе, после чего благополучно отключилась, так и не дождавшись появления бывшего.

Что случилось потом — хоть убейте не помню. И вот кто-то хозяйничает у меня дома, и что-то мне подсказывало, что никакая это не мама.

— Доброе утро! — вошла в спальню «не мама».

Вошла (ну то есть вошёл) по-хозяйски: в пижаме и домашних тапочках, которые уже давно следовало отправить в утилизацию. В руках поднос, на губах улыбка и голос мягкий-мягкий, как сахарная вата, и такой же приторно-сладкий.

— Нют, я тебе яичницу пожарил. С сыром и ветчиной. Всё как ты любишь, — завилял хвостом бывший.

Нам, конечно, ещё только предстоял развод, но для меня Воронцов уже точно, окончательно и бесповоротно, был бывшим.

Шикнув на Котения Котеньевича, явно перевозбудившегося от запаха яичницы, Лёшка уселся на кровать со мною рядом, а кот принялся крутиться у нас под ногами.

— Ты нас вчера так напугала. Ань, опять чудит твоя ледяная магия?   

— Ты что, здесь ночевал? — хмуро покосилась на Воронцова, увеличивая между нами расстояние с вытянутого пальца до вытянутой руки.

Видок у него был так себе. Волосы взъерошены, под глазами следы усталости и хронического недосыпания. Не только для меня это был непростой период в жизни, но жалости к предателю я не испытывала.

— Боялся оставить тебя одну. Ты вчера была вообще никакая. За кем ты там в клубе всё гонялась?

— Надеюсь, ночевал на диване?

Вздыхает.