Мой новогодний Форс-Мажор

Глава 1 Яна

Пушистый снег валит стеной и сильно затрудняет передвижение. Я, конечно, люблю зиму, но не до такой же степени. На дороге каша, угги вязнут и скользят по льду, едва удается сохранять равновесие. Еще не хватало навернуться и попасть в свое же отделение.

Вваливаюсь в здание больницы, тяжело дышу и смотрю на часы — безбожно опаздываю. Черт. Не хватало еще вылететь с работу, на которую с таким трудом устроилась. Если бы Алла не замолвила за меня словечко… А мне даже нисколько не стыдно! Очень нужна работа и желательно по специальности. Ну и пусть должность медсестры не предел моих мечтаний, все с чего-то начинают, и я смогу.

Вся в мыле бегу по лестнице в свое отделение, перепрыгивая через ступеньки. На ходу скидываю пуховик, спотыкаюсь о него же и едва не падаю в объятья незнакомца.

— Ой, — поднимаю глаза и на мгновение застываю.

Мужчина в белом халате.

— Осторожнее.

Улыбка такая кошачья, да и сам он, как кот, которого так и хочется погладить.

— Спасибо, — улыбаюсь в ответ.

— Новенькая? — Глаза вспыхивают интересом и скользят по мне. — Я тебя раньше не видел.

— Да, — киваю на свое отделение. — Медсестра в травматологию.

— Жаль, не в гинекологию.

— Почему?

Он лишь пожимает плечами и уходит. Провожаю его озадаченным взглядом. Странный какой-то. Черт, отвлек только. Спохватываюсь и бегу к посту, где меня уже ждут девочки.

— Успела до начальства? — выдыхаю и едва не сползаю по стойке на посту.

— Где ты ходишь? — возмущается Лиля и неодобрительно качает головой.

А я что могу? Мне ехать далеко и долго. Вставать приходится чуть ли не в пять, чтобы вовремя приехать. Нас, заМКАДышей, нигде не любят. Приходится пахать больше остальных, чтобы удержаться.

— Пробки жуткие, — пихаю шапку и снуд в рукав пуховика. — Эта новогодняя суета всех с ума сведет.

— Это точно, — улыбается Амина. — Переодевайся быстрее.

Не успеваю скрыться в сестринской, как слышу крики из смотровой.

— Да отпустите меня! — голосит какой-то парень.

— Лежи смирно, — рычит на него Людмила, старшая медсестра.

— Да не надо.

— Врачу виднее.

— Что там происходит? — шепотом спрашиваю у коллег.

— Очередного мажора привезли после ночных гуляний, — закатывает глаза Лилия. — А Косолапову собирать.

— Почему к нам? — удивленно округляю глаза. — Я думала, они в платных лечатся…

— Потому что их, идиотов, много, а волшебник у нас один, — смеется Амина.

Мы с Лилей тоже хихикаем. Попасть в это отделение к такому специалисту просто очень большое везение.

— Да что вы делаете? — вновь тот голос.

— Люд, вколи ты ему уже что-нибудь, сил нет никаких, — возмущается Косолапов.

— Да мой отец вас засудит!

Ух, какой грозный. Переглядываемся с девчонками. В нашем королевстве один царь и бог. Он не боится судов, потому что за ним слишком большие люди и связи.

— Алексей Михайлович злой, — заговорщически сообщает мне Амина. — Из дома выдернули. А, говорят, травма пустяковая. Но просили лично…

— Важная шишка? — хмыкаю я.

— Еще бы.

Суета начинается стремительно и так же стремительно перетекает из отделения в операционный блок. Все же взялся наш светило за операцию. Интересно, что ему за это пообещали?

Спустя пару часов Косолапов вызывает меня к себе в кабинет. Волнуюсь очень. Мы, конечно, знакомы, но наедине пересекаемся впервые. А если приставать начнет? Но делать нечего, с начальством не спорят.

— Алексей Михайлович, можно? — робко заглядываю в кабинет заведующего отделением.

Он лишь кивает. Вхожу и торопливо поправляю халат.

— Та-ак, — тянет Алексей и листает мое дело. — Лапина, значит?

— Д-да, — немного заикаюсь от волнения.

— Что умеешь?

— Все, — решительно заявляю. — Если не умею, очень быстро научусь!

— Отлично, — смеется травматолог. — Поступать в мед собираешься?

— Да. Дайте мне любое задание, я со всем справлюсь, — очень хочется произвести хорошее впечатление.

— Хорошо. — Алексей убирает папку в стол. — Пациент в ВИП-палате — твой личный геморрой на ближайшие десять дней.

— В смысле? — округляю глаза. Это немного не то, о чем я просила.

— В прямом, — раздраженно выдыхает Косолапов. Судя по всему, ему это тоже не очень нравится. — Десять дней он будет лежать у нас, и ему нужна помощь.

— Он что, немощный?

— Отчасти…

Какие-то загадки, но мне они совсем не нравятся.

— Ну Алексей Михайлович, — хмурюсь. — Я хочу работать медсестрой, а не сиделкой. Поручите мне что-то важное.

Глава 2 Антон

И без того большие глаза медсестры распахиваются и становятся похожими на блюдца, а щеки вспыхивают праведным гневом. Открывает рот, как рыба, и, так ничего и не ответив, убегает из палаты. Вот и славно.

— То-то же, — криво усмехаюсь, провожая это недоразумение надменным взглядом.

Ты не в моем вкусе, детка. Простовата и бледновата. Лицо кажется смутно знакомым, но после наркоза зрение не очень четкое. Мало ли… Может, видел в каком-то клубе. Хотя откуда у нее бабки на клуб?

— Я бы на твоем месте был повежливее, — хмыкает врач, имени которого я, конечно не запомнил.

— А ты хочешь на мое место?

— Да господи упаси, — ехидно смеется он. — Быть зависимым от глухой и бракованной медсестры так себе перспектива.

— В смысле? — хмурюсь, не понимая, куда клонит. Как это «зависеть»? Что я, маленький, что ли?

— Ты даже помочиться без помощи не можешь, — издевается врач.

Это вообще нормально?

— Вот еще, — фыркаю. На члене я крутил их строгий режим. — Уеду сегодня же. У меня билеты на самолет.

Перевожу взгляд на отца, но его лицо непроницаемо. И что-то мне это совсем не нравится.

— Без вариантов, — качает головой врач. — Только под вашу ответственность.

Чего? Охренели, что ли? Я не могу пропустить поездку. От нее зависят моя дальнейшая судьба и карьера. Отбор в одну из топовых команд России. Это же такой шанс, что меня пригласили. Шансище! Второго может и не быть.

— Отец, я должен ехать, — цежу сквозь зубы. — Ты же знаешь, как это важно для меня.

Он долго смотрит мне в глаза, считывая эмоции и выносит вердикт:

— Он остается.

Да как так-то, блядь?! Почему?

— Нет, — рычу зло и с силой бью руками по постели. Острая боль прорывается даже через слой обезболивающего и лупит меня в ответ. — Бля… — стискиваю зубы и откидываюсь на подушку.

— В общем, Алексей Михайлович. Делайте все, что нужно. — Отец сразу же теряет ко мне интерес. — Вас мне рекомендовали очень серьезные люди. Я доверяю их мнению. Ни в чем себе не отказывайте.

— Благодарю, — кивает врач.

— Да, кстати, моя благодарность…

— Это к Назару Леонидовичу.

— Да-да, наслышан, реабилитационный центр для малоимущих. Что ж, достойно.

Отец делает вид, что это интересует его. Он же относится к людям, как к низшим существам. Какое ему дело до благотворительности? Противно слушать.

— Спасибо.

— А мое мнение тебя не интересует? — с вызовом смотрю на отца. Впрочем, все как всегда. Все преференции только старшему. Он же у нас свет в окошке. Гордость и опора семьи, а я так… Досадное недоразумение.

— У тебя был шанс проявить себя, — криво усмехается отец. — А ты как всегда его упустил.

Да, я жалкий неудачник. Ничего у меня не получается.

— Но так нельзя! — зачем-то пытаюсь спорить, хотя все и так понятно.

Меня уже списали. Все. Можно даже не пытаться.

— Полежишь, подумаешь, — небрежно дергает он плечами. — Без телефона и друзей своих непутевых.

— Нормальные у меня друзья.

А главное, верные. Не бросили одного. Только в больницу их не пустили.

— Конечно. — Отец неприятно кривится. — Что-то в соседних палатах никого их них нет.

— Так получилось.

— Хочешь идти — иди. Но я в этом не участвую.

— Можно мне хотя бы мужика в помощь?

— Посторонние в отделении запрещены, — торжественно усмехается врач.

Точно издевается. Он-то за что? Ему-то я где насолить успел? Или просто из вредности? Ну и подавитесь!

— И правильно, — соглашается отец. — Разбирайся сам.

— Ну ты же понимаешь…

— Все, я сказал, — отрезает он. — Вернусь после праздников, и поговорим.

— Пойдемте, я вас провожу.

Зашибись. Откидываюсь на подушку и смотрю в потолок. Ну и как можно было так влететь? Все же шло хорошо. Треня обычная. Ничто не предвещало. И чего меня понесло на турник? Пацаны еще подначивали. Выебнуться решил? Выебнулся. Сорвался и приземлился на обе кисти.

— Можно? — Медсестра робко заглядывает в палату.

Та самая, с глазами-блюдцами. Надо же, какая послушная. Может, я и недооценил.

— Кофе? — усмехаюсь и сажусь на постели. — Ну наконец-то.

Девушка как ни в чем не бывало подходит ко мне, демонстративно ставит стаканчик на тумбочку и отходит на безопасное расстояние. И как это понимать? Прекрасно же знает, что я не могу взять стакан руками.

— Как я, по-твоему, должен пить? — вопросительно изгибаю бровь. Тупая, что ли?

— Прояви фантазию, — пожимает она плечами и идет к выходу.

Вот сучка. Проучить меня решила? Не выйдет.

Глава 3 Яна

С чувством выполненного долга выхожу из палаты и едва сдерживаюсь от смеха, вспоминая лицо Красовского. Так ему и надо, а то возомнил о себе невесть что. Хотя он всегда таким был. Наглым и беспринципным.

Веду плечами, отгоняя непрошеные воспоминания. Эта внезапная встреча выбила меня из колеи. Не думала, что мы с Антоном когда-то еще пересечемся. Когда-то мы учились в одном классе. Он всегда был такой красивый, статный и недосягаемый. Сын влиятельных родителей. А я обыкновенная замухрышка без роду-племени. Я любила его всегда. Отчаянно и безответно. А он только издевался и дразнил вместе со своими друзьями. Янка-оборванка… Конечно, мы были детьми, а дети, как известно, самые жестокие. Но все равно обидно до сих пор. Из-за него я не пошла в десятый класс, а сразу после девятого поступила в медколледж. О чем не пожалела ни разу. Я перевернула страницу и начала жизнь заново. Его я вычеркнула и забыла. Все у меня хорошо. И жених есть…

Девочки на посту переглядываются и подозрительно смотрят на меня.

— Все нормально?

— Все просто замечательно, — улыбаюсь, опять вспоминая лицо Антона, и настроение невольно поднимается.

— Ян, он там живой хоть? — хихикает Амина.

— Да что ему будет, — небрежно пожимаю плечами и зову санитарку. — Баб Зой, надо в платной пол вымыть.

— Я же недавно мыла, — возмущается она, а я злорадно усмехаюсь. Так ему и надо. Сейчас получит свою порцию, мажор недоделанный.

— Ну вот так, — развожу руки в стороны. Что я могу сделать. Сам пролил кофе, сам пусть и отдувается.

— Вот ирод окаянный, — ворчит Зоя Николаевна и толкает каталку с ведром и шваброй к платной палате.

— Сейчас она ему задаст, — хмыкает Амина.

— Полезно, — отзываюсь я и всеми силами стараюсь не злорадствовать, но отчего-то не получается.

— Злые вы, девки, — качает головой Лилия, что-то читая в телефоне. — А мальчик тем временем непростой. Наследник многомиллионной компании. Правда, там еще старший брат есть, но все же.

Снисходительно закатываю глаза. У них вся семья такая. Неприятные люди. Все как один высокомерные, напыщенные снобы.

— А еще он хоккеист, представляете? — не унимается Лиля. — Такое тело. М-м-м, закачаешься.

Кому чего, а Лилия все подбирает себе жениха. Втайне надеется повторить историю Золушки. Только все это сказки, а в реальности так не бывает. Богатые мальчики женятся на ровне, а к тем, кто ниже по социальной лестнице, относятся как к мусору.

— Да, только ничего тебе не светит, — хмыкаю и открываю карту назначений. Раз уж мне поручили выполнить эту работу, я сделаю ее хорошо.

— Это еще почему? — хмурится Лилия.

— Потому что ты челядь, а он господин.

— Ой, все.

Внимательно читаю то, что написал Косолапов. Уколы? В смысле? Это я, что ли, должна делать? Красовскому в ягодицу? Шумно выдыхаю и чувствую, как щеки предательски вспыхивают. К такому меня точно не готовили. Но выбора нет.

Телефон вздрагивает в кармане. Смотрю на экран — Леонид, мой жених. Обычно я рада его слышать, но сейчас отчего-то не хочется разговаривать. Но и обижать его на пустом месте тоже не хочу. Он же не виноват, что меня захлестнула встреча с прошлым.

— Да, Лень, — все же отвечаю на звонок.

— Янка, ты не поверишь, что случилось, — тараторит он, едва не захлебываясь от эмоций.

— Даже боюсь представить…

— Мои родители пригласили нас на дачу на новогодние праздники. Друзья приедут и родственники. Посидим, банька, шашлычок.

Вау. Как круто. На самом деле, не очень. Я не готова провести все выходные, прислуживая пенсионерам. Я, конечно, очень уважаю родителей Леонида, но все же на расстоянии. А если учесть, что они давно требуют и свадьбу, и внуков, то вообще атас. Мы за год наших отношений даже до кровати не добрались, какие внуки?

— Здорово, — отвечаю без особого энтузиазма

— Что-то ты не сильно рада, — озадаченно замечает он.

Потому что я совсем не рада! Но надо как-то мягко съехать, чтобы никого не обидеть. Они же не виноваты, что я такая привереда. Лучше работать буду в праздники, чем поеду на дачу к родителям.

— Да просто дел много, — съезжаю с разговора. Не знаю, что еще ему говорить.

— Ну ладно. Тогда до вечера?

— До вечера.

— В кино пойдем на премьеру? Я билеты купил.

Черт, я совсем забыла. Да и не люблю эту фантастику. Опять усну на середине фильма. Жаль только время тратить.

— Сил нет никаких. Я приползу домой только к ночи, — на ходу сочиняю отмазку. Стыдно, но ничего не могу с собой поделать. Открыто отшить его у меня язык не поворачивается. Он ведь такой заботливый.

— Жаль, — горестно вздыхает он. — Ну, может, тогда в другой день?

— Да, отлично. Давай созвонимся.

Сбрасываю звонок и тяжело вздыхаю. Вот чего не хватает? Леня такой хороший и мягкий.

Ага, как домашние тапочки.

Глава 4 Антон

Белая футболка вся в коричневых разводах и неприятно липнет к телу, но снять ее не представляется возможным. Тихо матерюсь, терплю и беспомощно смотрю на себя. Ничего не могу. Мои руки как два гуся. Такие же белые и абсолютно бесполезные. Что за пиздец на меня обрушился? За что так жестко-то?

Не успеваю вспомнить все свои прегрешения, как дверь без стука открывается, и в палату вкатывается тележка с ведром и шваброй, а следом, неприятно шаркая тапками, входит бабка в синей униформе и с платком на голове. Ну хоть «уборка номеров» не подкачала, и на том спасибо.

— Ну и что ты хулиганишь? — Бабка окидывает меня презрительным взглядом, как будто я какое-то жалкое насекомое. — Думаешь, мне делать нечего, как по сто раз тут мыть?

Да нихрена себе наезд. Ничего не перепутала?

— Вообще-то это твоя работа, — хмыкаю. — За которую платят деньги.

— Ты, что ли, платишь?

— Нет.

Иначе уже бы спросил за результат, которого, кстати, нет.

— Вот и не трынди, — бурчит она себе под нос и размазывает кофе по полу.

Господи, что за место? Что за дикие люди? Как мне отсюда свалить быстрее? Может, к Моту на дачу и там отлеживаться? Или Кристине позвонить, она должна была уже вернуться. Да хоть к тренеру, он не бросит в беде. Все что угодно, лишь бы не в этом колхозе.

— Ноги подними, расселся он, как дома на диване. — Деревянная швабра бьет по косточке.

Да блядь! Едва не подпрыгиваю и морщусь от боли. Что за херня? Меня тут что, для опытов оставили?

— Слышь, бабуля, — тихо рычу я, — начальника своего позови.

— Ага, — хмыкает та. — Президента тебе не позвать?

Это какой-то пиздец. Она вообще неадекватная. Нормально решить вопрос, видимо, не удастся.

— Ладно. Никого звать не надо, — сдаюсь я. Надо придумать какой-то другой план.

— То-то же, — снова хмыкает бабка и звучно шлепает тряпку в ведро.

— А медсестра моя где?

Может, она все же не такая отбитая?

— Яна? А я почем знаю? — Бабка равнодушно пожимает плечами. — Думаешь, у нее своих дел нет, только около тебя сидеть?

Да блядь! Че они здесь какие все тупые? Хочется побиться головой об стену.

— Хотя бы футболку снять можешь мне помочь?

— А че ж не могу-то? Легко. — Бабка кидает тряпку и вытирает руки о халат. Меня передергивает от брезгливости, но лучше так, чем в мокрой футболке.

— Давай, — тянет футболку на себя, снимаю с головы. — Ой…

— Что?

Не нравится мне ее интонация.

— Застряла.

И правда, не могу пошевелиться ни туда, ни обратно.

— Да как так-то? — психую я. Это уже за гранью.

— Рукава у тебя узкие, гипс не пролезает.

Конечно, это у меня что-то не так, а не руки у персонала из задницы.

— Ножницы нужны, — подсказываю гениальную идею.

— Сейчас поищу.

Бабка начинает суетиться, а у меня на тумбочке звонит телефон. Сука-а. Обреченно смотрю на него, на экране высвечивается фейс друга, а ответить не могу.

— Подожди, — окликаю бабку. — Подай мне телефон. Вот здесь, на тумбочке.

— На, — протягивает трубку. И че мне ее, съесть, что ли?

— Нет, надо ответить на звонок.

— Как?

— Вот на экране зеленая трубка, видишь?

Самый ответственный момент.

— Ну вижу, — с сомнением отвечает она.

— Сдвигай в центр.

Давай, бабка, не подведи.

— Так?

Смотрю на экран и облегченно выдыхаю. Все получилось слава богу.

— Да. Давай сюда.

Она помогает положить телефон на плечо. Прижимаю его ухом и выдыхаю в динамик:

— Мот, бродяга…

— Тоха, здорова, — смеется он. — Как ты там?

— Охуенно, — усмехаюсь и добавляю: — Я в полной и беспросветной заднице.

— Это как?

— Приезжай и сам посмотри, — смеюсь. — Только захвати…

Не успеваю договорить, как телефон начинает скользить по коже, а удержать его или поймать не получается.

— Блядь, нет!

Все же выскальзывает и летит вниз. Не просто вниз, а плюхается аккурат в ведро с грязной водой. Откуда оно здесь-то?

— Да твою мать! — рявкаю я, едва не лопаясь от злости.

— Что случилось? — Медсестра заглядывает в палату.

— Что ты смотришь? — рявкаю на нее. — Телефон мой доставай, быстро! Знаешь, сколько он стоит?

— Весомый аргумент. — Она поджимает губы, но все же подходит и достает из ведра гаджет. — Но можно просто попросить.

Глава 5 Яна

Узнал! Сердце ухает вниз, а потом резко подпрыгивает и колотится быстрее, словно вот-вот выпрыгнет из груди. Вот это американские горки.

Красовский хмурится и сканирует меня внимательным взглядом. Неужели я так сильно изменилась? Становится не по себе, и я отворачиваюсь, делая вид, что сильно занята.

— Лапина! — выдает он, наконец. — Ты специально это подстроила?

— Как же быстро ты меня раскусил, — хмыкаю и едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. — И руки тебе сломала тоже я?

— Тут я сам постарался, — вздыхает Антон и снова зависает, рассматривая гипс. — Признавайся, чего тебе надо? Отомстить мне решила?

Вот мне больше делать-то нечего, как мстить кому-то. Так себе из него следователь. Да и вообще, по себе людей не судят. Но это не про него.

— Да больно надо, — пожимаю плечами и закусываю губу, чтобы не улыбаться.

Ну такой дурак. Как это все вообще в голову может прийти?

— Долго план придумывала?

— Красовский, — снисходительно усмехаюсь, — я о тебе вообще не думала. У меня все и так замечательно.

Прищуривается и вновь мечется по мне взглядом, а я улыбаюсь так счастливо, что щеки сводит. Лишь бы он не понял, что все это только картинка. Ничего у меня замечательного нет. Да и незамечательного тоже.

— А теперь давай лечиться, — решительно меняю тему. — У нас с тобой обширная программа.

— Че хоть там? — без особого энтузиазма, спрашивает Антон.

— Скоро узнаешь, — загадочно улыбаюсь и выхожу из палаты.

Как же сложно держать лицо и не облажаться. Но я знаю, стоит только немного оступиться, как Красовский сожрет меня и не подавится. Раздавит своими гнусными насмешками и издевками. Люди не меняются, и он не исключение. Такой же напыщенный индюк.

Сверяюсь с назначением Косолапова и набираю лекарства в шприц. Руки дрожат сильнее, чем в первый раз. Как я должна это сделать? Засмеет же. Но я не отступлю. Ни за что. Это, видимо, мой незакрытый гештальт всплыл, или как там сейчас по-новомодному? Пока не закрою, так и буду мучиться.

Обреченно вздыхаю, беру все необходимое и иду в палату. Как на эшафот. Настроение бодрое — идем ко дну.

— Ян, стой, — окрикивает меня Лилия.

— Чего тебе? — оборачиваюсь.

— Так обед для твоего немощного, — ставит на пост поднос с едой. — Заберешь или мне самой?

— Заберу.

Шприц убираю в карман, а в руки беру поднос с едой для Антона. Все по высшему уровню. Первое, второе, компот. Платников у нас кормят первыми, как будто остальные — люди второго сорта. Всегда коробит от такого разделения. Но не я придумываю порядки.

— Пытки едой? — ухмыляется Красовский, глядя на мои попытки не перевернуть этот поднос.

— Именно, — вздергиваю подбородок и ставлю на столик перед ним.

— Какие здесь спецэффекты? — Антон внимательно рассматривает еду и неприятно морщится. Не привык к нашему рациону? Бывает. Но другого нет.

— А это тебе самому придется разгадывать, — раскладываю тарелки и приборы так, чтобы удобно было пользоваться.

— Издеваешься? — Он брезгливо дергает плечами. — Я это есть не буду.

Кто бы сомневался. Не царские перепелки.

— Да ради бога, — равнодушно пожимаю плечами. — Но у нас тут не ресторан. И выбора не будет.

Мне в любом случае все равно. Хочется голодать — никто отговаривать не станет. Да и не убудет от него, если прослойку сделает.

— Ошибаешься. — Антон расплывается во все тридцать два. — Доставку еды еще никто не отменял. На тебя заказать?

Конечно. Сейчас все решается по щелчку пальцев. Ох уж эти богатенькие. Нет в них чего-то человеческого. А ведь кто-то старался, готовил для них.

— Обойдусь, — киваю на одну из его тарелок. — Меня и пюре с котлетой устраивает.

— Ах, ну да. Ты же не можешь себе позволить, — ехидно тянет он и скалится.

Обидно? Да, в общем, нет. Но такое ощущение, что в прошлое меня закинуло. Тот же персонаж, та же интонация. И даже тема та же. Только вот не коробит больше.

— Именно, — снисходительно улыбаюсь. — А ты можешь? — киваю на телефон. — Вот и пообедаешь сам, а меня больные ждут.

Иду к двери и жду, когда же до него дойдет.

— Стой! Подожди, — окликает Антон.

— Что еще?

— Я не могу сам, без рук.

Вот тебе и доставка…

— Сочувствую, — пожимаю плечами. — Но мое время вышло.

— Какая ты бессердечная!

— Ты даже не представляешь насколько, — смеюсь и вспоминаю, что так и не сделала инъекцию. — Ой, чуть не забыла, — достаю из кармана шприц. — Укол же еще. Оголяй ягодицу.

— Чего? — Глаза Антона округляются. — Ты сдурела, что ли?

При виде иглы он бледнеет и почти сливается с постелью. Боится, что ли? Да не может быть!

Глава 6 Антон

Еще в детстве, года в три, у меня была двухсторонняя пневмония. Родители думали, не выживу, но я оказался гораздо выносливее. Столько уколов, что любой человек в белом халате до сих пор вызывает у меня нервную дрожь. А инъекций вообще боюсь. Панически. До трясучки. Но облажаться перед Лапиной боюсь не меньше. Она ж не простит. Прокатится катком по самолюбию.

Стою у кровати, дышу часто и глубоко. Терпеливо жду, когда уже все случится, но эта дура специально медлит.

— Эй, Лапина, ты любуешься, что ли? — пытаюсь скрыть страх за усмешкой.

— Было бы на что, — отзывается тем же тоном

Игла вонзается в тело, а меня едва не подбрасывает от панического ужаса. Все как всегда, надо только дышать ровно, но не получается.

— Твою мать! — рявкаю и по инерции подаюсь вперед, едва не падая на кровать.

— Ой, — слышу за спиной и нервно сглатываю. Что-то мне это не очень нравится. От слова совсем.

— Что, блядь, за «ой»? — оборачиваюсь и перехватываю испуганный взгляд Яны. Так, вот теперь еще страшнее становится.

— Не двигайся, — успокаивает она меня и медленно приближается. — Дай я доделаю.

— В смысле «доделаю»? — подозрительно прищуриваюсь, еще не до конца осознавая масштабы трагедии.

— Ты дернулся, и шприц вырвался у меня из рук.

— Только не говори, что он все еще во мне.

Лапина поджимает губы, сдерживая смех, и кивает. Да пиздец. Жаркая волна прокатывает по телу, а следом за ней выступают липкие мурашки. Надо же было так влететь. И не вырваться отсюда.

— Косорукая, — цежу сквозь зубы и внутренне дрожу. — Вытаскивай.

— Не шевелись.

Замираю и едва заставляю себя дышать. Яна давит на поршень, вливая в меня какую-то дикую смесь. Больно пиздец как, но больше страшно. Вот вроде башкой все понимаю, а победить детские страхи так и не получается. Инъекции — величайшее зло, которое может со мной произойти.

— Что ты такой впечатлительный? — приговаривает Лапина, а я неожиданно ловлю себя на мысли, что меня отпускает. От ее голоса становится спокойнее.

— Это ты изверг, — выдавливаю из себя вместе со скупой улыбкой. Может, и не все так плохо, как казалось на первый взгляд.

— Вот и все. — Она прижимает место укола и натягивает штаны. Вроде пережил и почти не опозорился.

Забирает садистские атрибуты и идет к двери. Провожаю взглядом и осторожно присаживаюсь на кровать. В правой ягодице горит и пульсирует. Вот еще не хватало. Пиздец. И жрать охота. И телефон не могу использовать. Ложусь на кровать и обреченно смотрю в потолок. Что мне еще остается?

Перед глазами Яна, такая она стала… воссоздаю в голове ее образ и улыбаюсь. Красивая и светлая. Хотя она такой и была. Переношусь в прошлое на несколько лет. Лапина… смешная такая, с двумя косичками и огромными голубыми глазами. Очки эти ее и брекеты. Но ничто не портило ее. Фарфоровая статуэтка — это про Яну. Красивая, но недоступная.

А я? А что я мог ей дать? Моя душа насквозь прогнила и погрязла в пороке. Деньги, власть, секс. Все это я познал в полной мере еще в четырнадцать и с каждым годом становилось только хуже. Я не хотел ее пачкать. Грязь клубилась вокруг меня. По-другому было нельзя. Не в моем мире. Приходилось соблюдать жесткую дистанцию. И пацанов держать в тонусе, чтобы никто не смел прикасаться.

Я над ней издевался и насмехался, а она в любви мне призналась. И поцеловала. Сама. На выпускном. Так робко и неумело, а я не принял ее любви. Минет в школьном туалете — вот мой потолок, а не чистые девочки. Она увидела… так не кстати вошла и все поняла. Так было лучше для всех.

Стук в дверь прерывает поток гнетущих мыслей.

— Можно? — Девушка в медицинском костюме заглядывает в палату.

Я немного не в ресурсе, чтобы общаться и раздавать автографы.

— Кто вы?

— Медсестра. Меня зовут Лилия. Я могу вам чем-то помочь?

Еще одна? Я предыдущую не доел.

— А где Яна? — на автомате спрашиваю.

Неужели бросила меня после всего этого? Я не согласен!

— Ее на обед позвали, — уклончиво отвечает медсестра. — Но я подумала, мало ли вам что-то нужно. Я ничем не хуже.

«Позвали». Еще и романы крутить успевает? Не мое это дело. Но отчего-то как-то неприятно. Цепляет за живое. Какого хрена вообще? Моя медсестра должна быть рядом, а не мотаться где-то! Надо отчитать, как вернется. Глупости какие в башке.

— Ничего не нужно, — недовольно бормочу я. — И это забери, — киваю на тарелки с едой. Пусть Лапину совесть замучает, что она обедает, а я тут с голоду умираю.

Лилия послушно собирает все на поднос. Вот. Почему Яна не может быть такой послушной? Что бы это изменило? Ничего.

— Хотя подожди, телефон возьми. Набирай код.

Медсестра исполняет.

— Готово.

— Последний входящий, — нажимает и кладет телефон мне на плечо, а я прижимаю его к уху. — Можешь идти.

Лилия поджимает губы и идет к выходу. А я слушаю гудки и теряю к ней всякий интерес.

Глава 7 Яна

Ковыряюсь ложкой в тарелке с супом и вздыхаю. И правда, мало похоже на что-то съедобное, но есть-то хочется. Осторожно пробую и морщусь. Ну и гадость. Что у них там на кухне случилось? Отодвигаю суп в сторону и беру пюре с котлетой. Остыло, но вполне вкусно. Зря Красовский отказался. Ну ничего, повыкобенивается и привыкнет. При мысли о нем улыбка невольно появляется на губах. Это надо вот так встретиться. Если бы кто рассказал, не поверила бы.

— Снова ты, прекрасная незнакомка?

Оборачиваюсь и вижу того самого врача, что утром спас меня от позорного падения. Улыбается во все тридцать два, такие у него ямочки на щеках, ну просто загляденье.

— Снова я, — улыбаюсь в ответ.

— Не занято? — кивает на стул.

— Свободно.

Присаживается напротив и ставит на стол пюре с двумя котлетами. Горячее, аж дымится. Вот ведь, блат у него, наверное. Немудрено с такой-то улыбкой.

— Обед… — довольно вздыхает он и смотрит на часы. — Как много в этом слове.

— Да. Сегодня особенно, — отставляю свою тарелку в сторону и беру компот.

— У вас сейчас аншлаг, а у нас нет. — Доктор хитро мне подмигивает.

— У вас — это где? — прячу улыбку в бокале с компотом.

— Гинекология.

— Так вы гинеколог? — наконец догадываюсь я.

— Воронцов Игорь Александрович, — протягивает мне руку. — Прошу любить и жаловать.

— Лапина Яна, медсестра, — пожимаю его горячую ладонь.

— Я помню, — хмыкает он. — Так что, перейдешь ко мне?

— Мы уже на «ты»? — выразительно изгибаю бровь. Вот это скорость. Меня к такому не готовили.

— А чего тянуть?

— Нет уж, — качаю головой. — Давайте соблюдать субординацию.

Я пришла сюда работать, а не романы крутить.

— Какая строгая, — смеется Игорь. — Так что с переходом?

— Нет, спасибо, мне и в травме хорошо, — натянуто улыбаюсь и складываю грязные тарелки обратно на поднос.

— Воронцов! — раздается за спиной мужской голос.

Вздрагиваю и оборачиваюсь. Алексей Михайлович спешит к нашему столику.

— Попадос, — цокает Игорь и сокрушенно качает головой.

— Почему? — хмурюсь и не понимаю его реакцию. Мне-то что делать? Нельзя ни с кем общаться или что?

Косолапов не спрашивает разрешения и просто усаживается на свободный стул. Тоже не особо тактичный товарищ.

— Уж не переманиваешь ли ты мои кадры? — подозрительно прищуривается он, глядя на Игоря.

— Ну что ты, как я могу, — Воронцов примирительно поднимает руки, и глаза такие невинные. Ловит мой взгляд и подмигивает. Невольно смущаюсь, и щеки покрываются румянцем. Этого только не хватало.

— Даже не мечтай, — строго отвечает Алексей. — Лапина моя.

— Как-то двусмысленно звучит, — усмехается Игорь, а я краснею еще больше. Сейчас еще и в любовницы меня запишут. Надо уходить как можно скорее.

— Зато бодрит. — Алексей нервно стучит пальцами по столу. — Даже не думай, уши откручу!

— У тебя вообще-то жена есть, — парирует Игорь, все больше разгоняя эту тему. Как же страшно-то, господи.

— А ты мою жену сюда не приплетай.

— Я вам не мешаю? — робко интересуюсь, чтобы хоть немного снизить градус их общения.

Оба мужчины поворачиваются ко мне и улыбаются. Вот так просто, как будто и не ругались несколько секунд назад. И только сейчас до меня доходит, что они просто дурачатся.

— А ты вообще почему не в отделении? — Алексей строго сводит брови, но губы его продолжают улыбаться.

— Так обед… — запинаюсь на полуслове.

— Закончился?

— Ну да.

— Дорогу найдешь?

Киваю и поднимаюсь на ноги.

— Да-да, на четвертый, — добавляет Игорь, опять приглашая к себе в отделение.

— Всего хорошего, — улыбаюсь и сбегаю от них. Шутники, блин. Чуть до инфаркта не довели.

Поднимаюсь к себе в отделение. Все вроде спокойно. Новых поступлений не было. Девочки переговариваются на посту. Я к ним, чтобы поделиться и расспросить побольше про этого Воронцова.

— Нагулялась? — хмыкает Лилия.

— В смысле? Я же на обеде была.

— Одна?

— Ну почти, — уклончиво отвечаю. Что-то мне уже не хочется ни рассказывать ничего, ни расспрашивать.

— Там твой голодовку объявил, — кивает она на ВИП-палату.

— Ничего, ему полезно, — невольно улыбаюсь я.

— Какая ты жестокая, — хихикает Амина.

— Справедливая.

Все же иду в палату. Надо проведать, а то Косолапов мне уши пооткручивает. Задание дал, а я не выполняю. Вхожу без стука, Антон лежит на спине и смотрит в потолок. Такой строгий и сосредоточенный. Ему совсем не идет.

Глава 8 Антон

— Ну, что замерла?

Оборачиваюсь и усмехаюсь. Глазищи Лапиной округляются, а щеки ярко вспыхивают. Ну прям святая невинность.

Еще скажи, что член в руках никогда не держала.

Может, и правда? Да ну нахрен, ей же двадцать уже. А девственность теряют обычно до выпускного. Точнее, отдают ее какому-нибудь придурку вроде меня, надеясь на шикарное продолжение.

— Я не буду этого делать, — качает головой и демонстративно складывает руки на груди. Смешная такая, важная.

Как будто бы я прям позволил, но подразнить дело святое.

— Я ж тебе не минет предлагаю, — хмыкаю и улыбаюсь, замечая, как щеки Яны становятся пунцовыми. — А выполнить свою работу.

— В мои обязанности не входит… — Возмущенный голос обрывается на полуслове, а из коридора доносится непонятный гул.

Дверь в палату без стука распахивается, и вваливаются мои друзья. Полным составом. Три идиота замирают на пороге, оценивают ситуацию. Переглядываются между собой, сканируют меня и начинают дико ржать.

— Тоха, ты пиздец, — сгибается пополам Мот.

— А-а-а, угар. — Кирюха тоже хватается за живот

— Дай я тебя сфоткаю для контента. — Никитос достает смартфон и делает несколько провокационных фоток.

Закатываю глаза и качаю головой. Вот что за идиоты? Послал же бог друзей.

— Хорош, — предупреждающе рычу на них. Мне вот совсем не весело.

— Да ладно, че ты, — продолжают угорать. — Все же свои. Хавчик вот привезли.

На столе появляются разносолы, преимущественно фаст-фуд, который, к слову, я не ем. У меня вообще-то спортивный режим, и тренер по голове не погладит.

— А ты тут неплохо устроился. — Мот кивает на притихшую в сторонке Яну. — И девочки такие интересные.

Скриплю зубами, но оставляю реплику без ответа.

— Может, и мне в соседнюю палату устроиться? — хмыкает Кир и протягивает руку к Лапиной.

— Не трогайте меня, — шипит она зло. — Кто вас вообще пустил?

— Ух, еще и с характером, — смеется он и ищет от меня поддержки на продолжение.

— Хватит, я сказал, — строго осаживаю. — Яна, иди, я позову, если мне что-то понадобится.

Смеривает меня взглядом и прищуривается.

— Может, колокольчик оставить? — вздергивает подбородок и идет к двери.

Вот же язва. Невольно улыбаюсь, а пацаны снова давятся от смеха.

— Нахрена вы к ней лезете? — огрызаюсь на друзей. — Сейчас же нажалуется.

— И что? — усмехается Мот. — Посещения тяжелобольных не запрещены. Ты же у нас тяжелобольной?

Закатываю глаза. Идиотизм какой-то. Мои друзья резко отупели и несут какую-то дичь?

— Охуенная телочка, я бы вдул, — мечтательно тянет Кирилл.

— Погоди, Тоха, наверное, уже вдувает, — дразнит меня Никита. — У него ж руки сломаны, а не член.

Так и хочется послать нахер. Уже жалею, что позвал их. Только бесят. Понимаю, что просто стебутся. Впрочем, как и всегда, но цепляет за живое.

— Ты чего не ешь-то? — Кир достает пиццу и забирает себе кусок. Попутно распечатывает банку с газировкой. Смотрю на него и едва не давлюсь слюной.

— Чем? — взмахиваю двумя гипсованными культями.

— Точно, — достает второй кусок и протягивает мне. — Подержать?

— В туалете подержи.

Кстати, отлить и правда хочется. С каждой секундой все сильнее. Как быть, я понятия не имею. Не в штаны же прудонить.

— Вот уж нет, бро, — качает он головой. — Прости, но это перебор.

— Памперсы не дают, что ли? — стебется Ник, закидываясь бургером. Куда в него лезет, вообще непонятно.

— Еще чего!

— Ну не знаю, а как ты справляешься?

— Пока не ясно… — развожу руки в стороны. — Может, кто-нибудь поможет?

— Ладно, пойдем помогу штаны стянуть, — сжаливается надо мной Матвей.

— Спасибо.

Иду за ним в уборную. Стремно это все, но что ж делать? Приходится подстраиваться под обстоятельства. Мот дергает вниз мои штаны вместе с боксерами.

— Дальше сам. Позови, как закончишь.

— Угу.

Это какой-то лютый треш. Никогда даже не думал, что могу оказаться в подобной ситуации. Вот они, руки. Они есть, я их чувствую, но пользоваться не могу. Вообще никак. Даже зад подтереть себе не в состоянии. Пиздец просто.

Пытаюсь как-то изловчиться и управиться сам, но получается так себе. Едва до середины бедра дотягиваюсь и звучно матерюсь. Все. Никак дальше.

Матвей дергает штаны наверх, и мы вместе возвращаемся в палату.

— Ну и что, как ты здесь? — Кир обводит любопытным взглядом мою ВИП-палату. — Выглядит вполне неплохо.

— Ага, как в колонии строго режима, — смеюсь и откусываю кусок пиццы, что держит для меня Никита.

Глава 9 Яна

— Кто их пропустил? — возмущенно накидываюсь на коллег, но они лишь улыбаются и отводят глаза.

— Я не видела. — Лилия равнодушно пожимает плечами.

— Я тоже. — Амина лукаво закусывает губы.

Врут ведь обе. Эти наглецы им заплатили, чтобы пройти.

— Не стыдно вам? — качаю головой и складываю руки на груди.

Как так можно вообще? А если они что-то натворят, кто будет отвечать?

— А что стыдного-то? — добродушно хмыкает Амина. — Подумаешь, парни посидят немного и пообщаются.

— Так не положено же!

— Ты всегда такая правильная? — язвительно скалится Лиля. — Еще, наверное, и отличница.

Невзлюбила меня с первой секунды, и, похоже, у нас это взаимно. Но устраивать разборки я не собираюсь.

— Ой, все, — закатываю глаза и ухожу.

Бесят своей безответственностью. Ну какой может быть порядок в отделении, если сам персонал нарушает все правила? И нет бы для чего-то нужного. Помочь мажору провернуть свои темные делишки. Противно.

Одергиваю себя — нельзя так думать. Это неправильно. Мысленно отвешиваю подзатыльник. Я же будущий врач, а для него все пациенты должны быть одинаковы. Но быть непредвзятой не получается. Красовский меня дико раздражает. И шайка его шакалов тоже!

Прохожу по палатам, проверяю пациентов и все сделанные назначения. Возвращаюсь в сестринскую и сажусь заполнять карты. Коробит от того, что не могу никак повлиять на ситуацию. Нет, конечно, могу. Позвонить Косолапову и нажаловаться, но ябедничать — это как-то совсем по-детски. Да и с детства все знают главное правило: стукачи долго не живут. Поэтому просто отпускаю ситуацию и утыкаюсь в карты.

Монотонная работа помогает отвлечься. Даже на какое-то время забываю про этого придурка и его друзей, но в коридоре снова слышится ржач. Киплю внутри себя и стараюсь не обращать внимания. Тише не становится, они сейчас все отделение на уши поставят.

Откладываю карту в сторону и решительно иду к двери. Распахиваю и выглядываю в коридор. Никого. Тишина. У меня что, крыша поехала? Дохожу до поста. Амина выжидательно смотрит на меня, а я не знаю, что сказать.

— Мне что, показалось?

— Ты о чем? — Ее бровь вопросительно изгибается.

— Голоса и смех…

— Не было ничего, — качает она головой, а я чувствую себя полной дурой.

Что за ерунда? Иду в платную палату. Там тоже тихо. Никого нет. Только срач лютый. Еда, какие-то банки. Как можно за пару часов превратить почти стерильное помещение вот в это?

Ладно, не мое это дело. Стучу в ванную.

— Антон, ты здесь?

Ответа нет, и мне это совсем не нравится. Неприятные мурашки ползут по позвоночнику. Может, с ним что-то случилось? Толкаю дверь и вхожу внутрь. Никого. Куда же он мог деться?

Возвращаюсь в палату и еще раз осматриваюсь. Ничего не понимаю. Выхожу в коридор и снова к Амине. Уж она точно должна знать.

— Красовский где? — спрашиваю прямо, нет времени ходить кругами.

— А я откуда знаю? — Амина неопределенно пожимает плечами. — Твой же пациент, ты и следи.

— Амина, ну правда, — умоляюще смотрю на нее. — Куда они все делись?

— Туда.

Кивает в сторону лестницы, а меня пробивает холодный пот. Неужели…

— Он что, уехал? — Голос предательски срывается.

— Понятия не имею.

Перед глазами мелькают разные картинки одна страшнее другой. Где Антон со своими загипсованными руками… Он же ничего сам не может. Как справится?

— Ему же нельзя!

— Ян, давай сама разбирайся.

Бегу к лестнице в жалкой попытке догнать эту компанию. Распахиваю дверь и едва не врезаюсь в Красовского. Подпрыгиваю от неожиданности и едва сдерживаюсь, чтобы не накинуться с кулаками.

— Ты! — выдыхаю зло.

— Я. — Эта сволочь расплывается в довольной усмешке.

— Ты что здесь делаешь?

— Эм… — медленно облизывает губы, сочиняя отмазку. — Да вот, подышать выходил…

— Тебе же нельзя!

— Переживаешь, что ли? — Его улыбка становится шире, а глаза хитро прищуриваются.

Предательски вспыхиваю, но не собираюсь вестись на провокацию.

— Немедленно вернись в палату, — указываю направление рукой.

— Слушаюсь и повинуюсь, — стебется Антон и даже изображает дурашливый поклон.

Смотрю ему вслед и облегченно выдыхаю. Даже не знаю, расстроилась бы я или нет, если бы он все-таки уехал.

— Ты чего буянишь, Лапина? — Лилия входит в отделение.

— Косолапов запретил ему одному ходить, без присмотра, — придумываю на ходу. Не говорить же правду.

— А кто тебе сказал, что без? — хмыкает она. — Я была рядом.

Внутри все переворачивается от этой информации, но внешне я никак не реагирую.

Глава 10 Яна

Спасибо Воронцову, довез хотя бы до метро и сэкономил как минимум час моего времени. А дальше электричка, бодрящая прогулка по лесопарку и ночной магазин, чтобы купить самое необходимое. Домой добираюсь только поздно вечером. Открываю дверь и чутко улавливаю неприятный запах перегара. Опять. Колючие мурашки ползут по позвоночнику, а руки сами собой сжимаются в кулаки. По какому случаю банкет? Едва сдерживаю рвотный рефлекс и включаю свет в прихожей.

— Кариш, это ты? — раздается с кухни голос матери.

— Она что, не дома?

Прохожу и вижу картину маслом. Мама сидит за столом, а перед ней пустая бутылка и пара соленых огурцов. Из комнаты доносится громкий храп. Отчим спит. Видимо, ему тоже уже хорошо и насрать, где родная дочь проводит время.

— Нет, — поднимает на меня стеклянный взгляд. — Гулять ушла.

— Ты обалдела? Время знаешь сколько? — сгребаю все это великолепие в мусорку и вытираю стол. Противно донельзя. Все липкое и пахнет жутко.

— Жрать захочет — явится, — хмыкает она и пьяно улыбается. Господи, как можно так опуститься? Коробит от всего этого, но я бессильна. Что только ни делала, не получается вытащить ее из этого болота. Сама не хочет.

— А есть что пожрать?

— Не знаю. — Мама равнодушно пожимает плечами.

Раскладываю купленные продукты по местам и пытаюсь подобрать слова. Но их нет. Все давно сказано. Мне не было еще и пяти, когда погиб отец. Я почти не помню его. Мать быстро вышла замуж второй раз и почти сразу забеременела. Родилась Карина. И какое-то время все было даже хорошо. Или я просто не помню...

Мои детские воспоминания тусклые и безрадостные. Нелюбимая дочь и ненужная. Я всегда считала себя лишней в их семье, чужеродным элементом. Но никогда не желала зла. Особенно Карише. Она не виновата, что ее родители выбрали путь самоубийства. И ей гораздо тяжелее, чем мне.

— Мам, хватит, — в очередной раз пытаюсь достучаться в глухую стену. — Если тебе себя не жалко, пожалей нас.

— Вы уже большие, — отмахивается равнодушно.

— Кто мы? Ну ладно я, а Карина?

Сестре пятнадцать. Красивая, но бедовая. Я так боюсь за нее.

— Хватит меня стыдить.

— Сама знаю, что бесполезно.

Все бесполезно. Ничего не действует. Ни угрозы, ни уговоры. Ухожу в нашу с сестрой комнату и набираю ее номер. Гудки есть, но не берет. Ну и где эта оторва?

— Алло, — недовольно дребезжит динамик.

— Риша, ты где?

— Гуляю, а че? — отзывается дерзко.

— Ты время видела?

— Видела и че?

Вот и за что мне это наказание? У нас разница в пять лет. Мне кажется, Риша всегда, сколько себя помню, была на моем попечении. Ни шага не могла без нее ступить.

— И ниче. Домой быстро! — строго рявкаю.

— Да иду я уже.

Убираю телефон в карман и обреченно смотрю на срач в нашей комнате. Придется убить весь день, чтобы это разгрести, а к вечеру у меня ночная смена.

Поднимаю с пола школьный рюкзак, отряхиваю и ставлю на стул. Интересно, Карина вообще в школу ходит? Не уверена. Тяжело вздыхаю. Как же сложно с подростком в таких условиях. Еще немного. Хотя бы до зарплаты доработать, и можно попытаться снять где-то комнату. Нам с Ришей хватит, а потом как-то выкручусь.

Щелчок замка вторгается в мои мысли. Наконец-то пришла. Выхожу из комнаты и складываю руки на груди.

— Я дома, — оповещает сестра.

— Дочь, ты принесла? — Мать выходит с кухни.

— Да принесла я, принесла. — Карина достает бутылку и отдает ей.

Ну это совсем уже ни в какие ворота не лезет.

— Ты обалдела? — беру сестру за шкирку и затаскиваю в комнату.

— Что я сделала-то? — вырывается она.

— Ты зачем выпивку принесла?

— А что мне оставалось сделать?

— Не поддерживать.

— Ты такая смешная вообще, — болезненно скалится Карина. — Они все равно бухают. Так хоть нервы мне не мотают.

Тяжело вздыхаю. Она права. Выживает как может. Я тоже стараюсь, только не получается ничего.

— Прости, — виновато отвожу глаза. — Я все понимаю, но надо еще немного потерпеть…

— Да сколько? — психует Карина. А что я ей скажу? Мне нечего ей пообещать.

— Я не знаю, до зарплаты хотя бы…

— Очередной? — Ее губы кривятся в усмешке.

— Ты же знаешь, что мне ничего не заплатили…

Очень не люблю вспоминать эту мерзкую историю.

— Угу, потому что начальник под юбку полез, а ты такая правильная.

Вот сейчас было очень жестоко и больно. И так не похоже на мою сестру.

— Ты серьезно сейчас? — смотрю на нее. — Риша, что с тобой? Я тебя не узнаю.

— Прости, систр. — Она растирает лицо ладонями. — Это все нервы.

Глава 11 Антон

Стою у окна и улыбаюсь, как идиот, вспоминая встревоженный взгляд Яны. Неужели мне не показалось? Ей что, правда не все равно? Интересно и неожиданно приятно. Лапина, удивляешь. Невольно цепляю взглядом движение внизу. Что за херня? Яна садится в чью-то тачку, они уезжают, а меня словно ледяной водой окатывает.

И что это только что было? Вот я придурок!

— А вот и я, — сзади раздается мелодичный женский голос.

Оборачиваюсь. Медсестра. Та самая, что провожала со мной пацанов. Как ее зовут, не помню. Цветочное что-то.

— Чего тебе? — окидываю ее недовольным взглядом.

— Решила спросить, не нужно ли чего, — уточняет словно между делом и проходит по палате.

— Нет, — отворачиваюсь.

Куда она поехала? И с кем? Может, у нее вообще кто-то есть? Это логично, но почему-то не нравится мне. Такая, как Яна, не может быть одна априори.

— Жаль…

О чем она? Не помню. Не слышал даже.

— Лапина где? — не оборачиваясь спрашиваю я.

— Домой уехала. Она же новенькая и пока только в первую работает.

— То есть? — смотрю на медсестру в отражении окна.

— Утром приедет, — пожимает та плечами. — Может, я смогу ее заменить?

Угу, я тоже всегда думал, что смог заменить. А вот увидел сегодня и понял, что нихрена не получилось. Какого хера со мной вообще происходит?

— Нет. Хотя подожди, — разворачиваюсь и окидываю взглядом бардак, что навели парни. — Убери здесь все.

— Я вообще-то не уборщица, — недовольно хмыкает «цветочная», а я вижу, что ломается. Даже не интересно. Она уже на все согласна, просто торгуется.

— Я сказал «убери», — с нажимом повторяю и смотрю в глаза. Всегда работает безотказно. Я же такой «властный» мажор, аж самому противно.

— Ну хорошо… — ожидаемо соглашается она и берется за пакеты с едой. — Но тут же все свежее…

— Сожри, если хочешь, но за пределами моей палаты, — огрызаюсь.

Все равно настроения что-то есть отпало. Вообще-то я хотел… да какая теперь уже разница, что я там хотел.

— Ой, тут вино, — вновь отвлекает медсестра. — Можно?

— Все забери, только свали уже нахрен!

Прикрываю глаза и прислушиваюсь к буре, что беснуется внутри. Какого хрена меня парит эта блаженная? Ну свалила и слава богу. Вон эта есть, «цветочная». Сейчас вина треснет и отсосет мне в благодарность. Отличное завершение вечера. Но отчего-то передергивает от такой перспективы. Нахрен все. Дожидаюсь, пока останусь один, и ложусь на кровать.

Не отпускает. Воспоминания кружатся в сознании и не хотят выпускать из своего плена. Выпускной этот гребаный. Лапина, трогательная и нежная, но такая смелая. На танец пригласила. Ни с кем не танцевал, а ей не смог отказать. Словно попал под чары ее огромных синих омутов. До сих пор помню едва уловимый цветочный аромат ее волос и покалывание кончиков пальцев от случайных касаний. Робкое: «Тош, я тебя люблю» и мой ступор. В глаза мне смотрела, ответа ждала, а я лишь рассмеялся ей в лицо. Кинул грубое: «Лапина, ты дура, что ли?» — и свалил в закат.

Закрываю глаза, но уснуть не получается. Неудобно на спине. Не привык так. Да и мысли эти изводят. Ну сколько можно по сотому кругу?

Я был жесток. Оказывается, до сих пор коробит. Бывает же такое. И думать не думал о ней, пока не встретил спустя столько лет. А ведь я так и не извинился. Тогда это казалось проявлением слабости, а сейчас поздно. Никому мои извинения нахрен не сдались. Вон у Яны и так все хорошо. И без моих извинений.

Дверь в палату бесшумно приоткрывается, лишь полоса света ползет по полу, постепенно расширяясь.

— Эй, мажор, ты спишь? — все эта же неугомонная медсестра.

— Сплю, — бросаю сухо.

— Это хорошо. Тебе ничего не нужно?

— Телек включи.

— И все? — Она икает, сдавая себя с потрохами. Уже, видимо, оприходовала вино.

— Все.

Медсестра проходит по палате и включает телевизор на каком-то рандомном канале. Поворачивается ко мне, томно закусывает губу и теребит воротник формы.

— А может, пошалим? — лукаво прищуривается и кивает на мой пах. — Я помогу.

Конечно. Лежу и мечтаю совокупиться с пьяной медсестрой.

— Выйди нахрен, — рычу на нее.

— Какой ты скучный. — Она недовольно морщит нос, но все же продвигается к выходу.

Не всем же быть такими веселыми, как она. Залипаю в какой-то идиотский сериал, но едва улавливаю сюжет. Да это и не важно. Фонит, и ладно. Сам не замечаю, как отключаюсь.

— Доброе утро. — Бодрый голос Яны лучше любого будильника.

Мгновенно распахиваю глаза и зажмуриваюсь от яркого света. Кто придумал такую пытку?

— Сомнительное утверждение. Сколько времени?

— Восемь.

Кое-как удается проморгаться и сфокусировать взгляд. Яна сегодня какая-то не такая. Глаза красные, заплаканные. Да и сама бледная.

Глава 12 Антон

Падаю головой на подушку и смотрю в потолок. Что за девчонка? Вроде боевая, а такая хрупкая, что внутри все переворачивается от желания впрячься за нее. Кто мог ее обидеть? И ведь не колется. Не хочет, и ладно. Мне что, больше всех надо? Своих проблем по горло. Вот хотя бы в туалет сходить.

С грустью смотрю на дверь ванной комнаты и вздыхаю. Пиздец.

— Доброе утро, Антон. — В палату входит врач.

Ну наконец-то. Может, хоть он прояснит мои перспективы.

— Здравствуйте, — бодро сажусь и по инерции тяну руку.

Косолапов смотрит на мой гипс скептически и улыбается. Забыл я про него. Никак не привыкну, что у меня вместо рук белые кувалды.

— Как самочувствие?

— Лучше всех, — бурчу недовольно, мысленно чертыхаясь на свою беспомощность.

— Руки болят? Что-то беспокоит? — Алексей что-то там рассматривает. Как будто сквозь слой гипса видно. Человек-рентген прямо.

— Можно уколы заменить на что-то другое или вообще отменить?

— Можно, но лучше все же проколоть курс, — едва заметно усмехается врач. — Быстрее все срастется.

Быстро прикинув в голове, чего я хочу больше, вынужден согласиться на пытки.

— Ладно, — тяну недовольно. — Сколько мне вот так?

— Дней десять точно. Потом снимем, посмотрим и наложим другой гипс. Более лайтовый.

Да бля. Десять дней! Это сука пиздец как много. И что я все это время должен делать?

— Треш, — произношу вслух и качаю головой.

— Тебе еще повезло, что обошлось без осложнений, — сухо замечает Косолапов, а я что-то совсем не чувствую никакого везения.

— Да уж, повезло, — недовольно поджимаю губы. — Как мне в туалет ходить? А зад подтирать?

— Медсестры не справляются? — все же расплывается в ухмылке.

— Очень смешно, — закатываю глаза. Никакого сострадания и солидарности. Вроде мужик, должен понимать.

— Придется потерпеть, — уже серьезно говорит Алексей. — Для остального есть санитары. Поверь, они и не такое видели и делали. Как бы ни было стремно, это лучшее, что я могу тебе предложить.

— Эта ваша Зоя? — недоверчиво спрашиваю я, вспоминая пожилую бабку с тряпкой.

— Нет, конечно, — смеется врач. — Я позову санитара, он тебе со всем поможет.

— Спасибо.

— Позже зайду.

Через несколько минут и правда приходит санитар. Мужчина в возрасте. Понимающе смотрит на меня и улыбается. Рассказывает что-то про своего сына и помогает мне разобраться с проблемами. Спустя полчаса я снова чувствую себя человеком. Неприятно это все, даже стремно, но доктор прав, все лучше, чем под себя.

По телевизору опять какой-то сериал, но я давно потерял нить. Даже не пытаюсь вникнуть в творящееся на экране. Мои мысли о том, как прожить ближайшие десять дней и не сойти с ума. Нерадужная перспектива у меня. Совсем нерадужная.

— Завтрак, — оповещает Яна и без стука входит в палату.

На меня не смотрит, точнее, специально отводит взгляд.

— Выкинуть? — сухо интересуется, демонстрируя то, что выдали на кухне.

Желудок предательски сводит. Голод не тетка. Даже каша на тарелке не кажется такой уж мерзкой. Может, попробовать?

— Нет уж, давай сюда, — сдаюсь я.

— Неужели ваше величество снизойдет до человеческой пищи? — язвительно улыбается Яна и ставит поднос на прикроватную тумбочку.

— Придется, — как ни в чем не бывало вздыхаю.

— Похвально.

Поджимает губы и расставляет тарелку и приборы.

— Приятного аппетита, — оборачивается, приглашая меня к столу.

Очень смешно.

— И как? — поднимаю руки и вижу растерянность в ее глазах.

Не ожидала? Яна хмурится и задумчиво кусает губы, не зная, как поступить. А я знаю. Уже все придумал. И план мой поистине гениальный.

— Придется помогать, — удобнее устраиваюсь на постели, оставляя вторую половину для нее. — Иначе я умру с голоду, и виновата будешь ты.

— Ладно, немощный. — Лапина подозрительно прищуривается, но все же подходит ближе. — Помогу я тебе.

— Сердобольная какая, — цокаю языком, пытаясь вывести на эмоции. Нравится мне ее дразнить, ничего не могу с этим поделать.

Яна присаживается напротив и набирает в ложку кашу.

— Это моя работа.

— А я думал, ты по велению души.

— Ешь молча, а то передумаю, — раздраженно запихивает мне ложку в рот

Язык обжигает, а на глазах выступают слезы. Выплюнуть, что ли, да некуда. Еще одну встречу с бабой Зоей я не перенесу.

— Ай, ой, бля-я, — единственное, что я могу выговорить. Открываю рот и часто дышу.

— Что? — пугается Яна.

— Гаяшо, — кое-как выдавливаю из себя.

Глава 13 Яна

Придурок! Закрываю пылающий глаз ладонью и бегу в процедурку. Мне срочно нужен холод. Прямо ощущаю, как место удара начинает отекать. Распахиваю морозилку, достаю пакетик со льдом, заворачиваю в полотенце и прикладываю к глазу. Надеюсь, хоть немного поможет, иначе к вечеру буду похожа на дворового хулигана.

— Ян, подожди. — Антон заходит за мной следом. — Дай посмотрю.

— Нормально все, — отмахиваюсь небрежно.

— Ну покажи.

— Отстань, — бросаю раздраженно.

— Ну давай уже, не вредничай.

Скрываться бесполезно. Все равно увидит. Оборачиваюсь и убираю компресс от глаза, демонстрируя красоту.

— Оу… — тянет Красовский, а я едва не плачу от досады.

— Все так плохо?

— Ну как тебе сказать… — виновато отводит взгляд.

Подхожу к зеркалу и едва сдерживаю стон. Покраснение со скулы поднимается к глазу и проявляется фиолетовый оттенок. Ну как так-то? Я же сегодня с Леней договорилась встретиться. Что я ему должна сказать?

— Пипец. У меня свидание, — прикладываю обратно компресс.

Даже замазать тоналкой нереально. Оно ж еще и опухло. Я буду похожа на запойного алкаша. Уж лучше фингал.

— Я не специально, — оправдывается Антон, но в голосе ни капли раскаяния. — Ну хочешь я тебя развлеку вместо свидания?

— Нет уж, спасибо, — морщусь неприятно и снова вздыхаю. — Обойдусь как-нибудь без твоего общества.

Встречу придется отменить. А жаль, мне надо было поговорить с Леонидом. Так дальше продолжаться не может. Я больше не могу ждать. Мне нужно двигаться дальше. С ним или без него. Главное, чтобы Карина была рядом. Ее я ни за что не оставлю.

— Да ладно тебе, — хмыкает Красовский. — Фингал в темноте не видно.

— Что ты имеешь в виду? — Мои щеки вспыхивают от смущения.

Он что обо мне думает вообще? Я что, какая-то продажная девка?

— Да брось, — ехидно усмехается Антон. — Чем еще на свидании заниматься?

Не сдерживаюсь, залепляю звонкую пощечину и в ужасе застываю. Зачем я это сделала? Рука горит, а сердце испуганно лупит в ребра. Смотрю и не знаю, чего ожидать. Я не хотела так, само как-то вышло.

— Пиздец рука тяжелая, — морщится Красовский и шевелит челюстью. — За что хоть?

— За язык без костей! — фыркаю и трусливо сбегаю, чтобы избежать дальнейших разборок.

— Ян, тебя Косолапов искал, — окрикивает меня Амина.

Черт. Начальство как вишенка на торте.

— Зачем? — сбавляю шаг и оборачиваюсь.

— Не отчитался, — пожимает она плечами.

Сегодняшний день не заладился еще со вчерашнего вечера, но делать нечего. Прижимаю пакет со льдом к глазу и иду сдаваться заведующему. Негромко стучу в дверь.

— Да. — Строгий голос мурашками рассыпается по коже. Нехороший признак.

— Алексей Михайлович, можно? — осторожно заглядываю в кабинет.

— Лапина, заходи, не стой на пороге.

Шмыгаю внутрь и осторожно прикрываю за собой дверь.

— Господи, кто тебя так?

— Упала…

— Сама?

— Такая я неуклюжая, — пожимаю плечами. — Вы меня искали?

— Искал, — хмыкает он и кивает на диван, что стоит в углу. — Вот, зайца твоего поймал.

Сестра сидит, поджав ноги, и смотрит исподлобья. Риша, твою мать. Я же просила сидеть тихо в сестринской и не отсвечивать.

— Я не заяц, — фыркает она недовольно и еще больше надувается.

— Объяснишь? — Косолапов откидывается на спинку кресла и, слегка покачиваясь, смотрит на меня.

С какого момента начать, я даже не представляю. Так просто и не расскажешь всего.

— Это моя сестра, — выдыхаю обреченно. — Мне негде было ее оставить и пришлось взять с собой.

— Ян, — Алексей вопросительно вскидывает бровь, — ты же знаешь правила. Никаких посторонних в отделении.

— Знаю, но у меня ситуация безвыходная. Не совсем, конечно, но все же…

Понимаю, как глупо все это звучит. Но я боюсь за нее. Боюсь, что ее затянет в плохую компанию, что не сможет выбраться из болота, в котором мы живем. Я не могу рисковать.

— Я все решу, — обещаю, даже не представляя, что делать. — Может, можно мне вторую ставку?

— А с первой что? — хмурится Косолапов.

— Все хорошо, просто добавка.

— Ян, у меня полный комплект, — разводит руки в стороны.

Мне и так повезло устроиться сюда. Спасибо Алла замолвила словечко.

— А если к Воронцову? — робко спрашиваю.

— Сманил-таки змей искуситель? — хмыкает Алексей Михайлович и задумчиво трет подбородок пальцами.

— Нет, что вы, — качаю головой. — Я от вас никуда не уйду.

Глава 14 Антон

Смотрю на часы в углу экрана телевизора и кручу головой, разминая затекшие мышцы шеи. Надоел этот ящик, напичканный идиотскими сериалами. Поднимаюсь на ноги и прохожусь по палате. Я не привык без движения. Тренировки два раза в день давно плотно вошли в мой график, а сейчас я ощущаю себя овощем.

Изучив территорию вдоль и поперек, выхожу в коридор. На поиски приключений. Все лучше, чем сидеть в четырех стенах. Медсестра на посту приветливо улыбается мне, киваю в ответ и прохожу мимо. Хорошо хоть «цветочной» нет, а то уж больно она навязчивая. Моя-то куда делась? Подумаешь, подрались, с кем не бывает? Чего теперь обижаться?

Яна как сквозь землю провалилась. Чтобы хоть как-то себя развлечь, рассматриваю всякую хрень на стенах. Фотографии до и после, плакаты какие-то. Даже зависаю на одном из них и читаю надписи. Прикольно сделали.

— Ты еще и читать умеешь? — За спиной раздается насмешливый голос Яны.

На ловца и зверь бежит. Расплываюсь в улыбке и оборачиваюсь.

— Исключительно комиксы.

— Так и знала, что ты стал двоечником, — не сдерживает лукавую улыбку.

— После того как ты ушла из школы, я потерял покой и сон, — подыгрываю ей. — И, конечно, скатился.

Смотрю на нее и едва не давлюсь смехом. Синяк все же проявился. И довольно заметный. Хорошо зарядил, эффектно.

— Сказочник, — небрежно хмыкает Яна.

— Еще какой, — киваю на поднос в ее руках. — Помочь?

— Спасибо, обойдусь, — закатывает она глаза. — Ты уже мне помог.

— Ну я же не специально, — тяну с укором. — Не против, если я с тобой похожу?

— Зачем?

— Понаблюдаю, как ты работаешь, — неопределенно пожимаю плечами. — Все интереснее, чем идиотский сериал.

— Ну пойдем.

Яна ходит из палаты в палату, раздает таблетки, делает уколы и ставит капельницы. А я за ней, как верный пес. Наблюдаю со стороны и невольно улыбаюсь. Она помогает то одному, то второму, а сама светится изнутри, словно солнце. Невольно любуюсь ей. Такая добрая и отзывчивая. Все ее любят, хвалят, а я просто пялюсь, как придурок, и не могу найти слов, чтобы выразить, что чувствую в данный момент.

— Так и будешь за мной следить? — усмехается она и выходит из последней палаты. Надеюсь, обход закончен?

— Я не слежу, а морально поддерживаю.

— Очень смешно — Яна смотрит на часы. — Уже обед. Проголодался?

Не могу сказать, чтобы очень, но мысль, что Лапина бросит остальных пациентов и уделит внимание лично мне, очень приходится по душе.

— Какая отрава там сегодня? — насмешливо изгибаю бровь.

— Понятия не имею, — смеется Лапина. — Будешь?

— Из твоих рук все что угодно, — смотрю ей в глаза и опасно приближаюсь.

— Какой же ты льстец, — цокает она языком и ловко уходит в сторону.

— Вообще-то это правда.

Яна лишь закатывает глаза и качает головой. Не верит. Я и сам себе не верю. Да и не особо понимаю, для чего мне это все. От скуки, наверное.

— Иди в палату, я скоро приду.

Она проходит мимо.

— Ролевые игры? — кидаю ей вслед и негромко посмеиваюсь.

— А тебе, я гляжу, мало? — Яна оборачивается и выразительно выгибает бровь.

Моя щека невольно начинает гореть, словно пощечину я получил только что, а не утром.

— Стопэ, буян, — прикрываю лицо двумя гипсами. — Я все понял.

— То-то же, — хмыкает Яна и уходит из отделения.

А мне ничего не остается, как вернуться в палату. Падаю на кровать и утекаю мыслями куда-то далеко. Сам не до конца осознаю, что происходит, но мне отчаянно чего-то не хватает.

Дверь без стука открывается, и Лапина появляется в палате с подносом в руках, на котором стоят тарелки с моим обедом. По инерции сажусь, чтобы ей помочь, но, получив многозначительный взгляд, остаюсь сидеть на месте и не мешать.

— Рассольник, макароны по-флотски и компот, — говорит Яна, а меня передергивает от каждого слова. Я такое в мирное время не ем.

— М-м-м, какая вкуснятина, — натянуто улыбаюсь.

— Не паясничай. Вдруг это вкусно.

— Ты сама в это веришь? — с сомнением наблюдаю за тем, как Яна зачерпывает ложку супа с перловой кашей, и ощущаю, что мой желудок не готов к таким экспериментам.

— Если честно, не очень, — смеется она.

Тошнота невольно подкатывает к горлу.

— Смилуйся, давай хотя бы без этой жижи обойдемся, — делаю глаза, как у кота из Шрека и умоляюще смотрю на свою мучительницу.

— Ну ладно, — сжаливается Яна и отставляет тарелку в сторону. Точнее, меняет ее на другую. — Но это придется съесть до конца.

— Договорились.

Макароны хотя бы пахнут прилично. Да и выглядят вполне сносно.

— Открывай рот, — командует она, и я послушно исполняю.

Глава 15 Антон

— И что это сейчас было? — смотрю на напряженное лицо отца. Что я успел натворить, чтобы навлечь гнев родителя? Лежу себе, не отсвечиваю.

— Нам надо поговорить, — сухо поясняет он, берет пульт и выключает телевизор.

— Я вообще-то смотрел.

Делает вид, что не слышит. Проходит по палате и останавливается у окна. Смотрит на улицу, а меня игнорирует.

— Ты же должен был после праздников вернуться, — напоминаю о себе. Пауза слишком затянулась, а я вообще-то еще не доел.

— Планы изменились. — Отец разворачивается и впивается в меня недовольным взглядом. Складывает руки на груди и хмурится, словно решая, стоит говорить или нет. Что-то мне это совсем не нравится.

— Что же такого важного случилось?

— На праздники ты едешь домой, — отрезает он голосом, не терпящим возражений. — Выписку оформим заранее.

— В смысле? Что-то я не понял мессендж.

— Я что, на китайском говорю? — огрызается отец и раздраженно смотрит на часы.

Видимо, общение с сыном в его планы не входило. Но я-то здесь при чем? Я его не звал.

— Ты говоришь какую-то херню.

— Замолчи! — рявкает он и решительно идет ко мне. Останавливается у бортика кровати, сжимает ладонями и подается вперед. — Завтра вечером из Штатов возвращается Диана. Надеюсь напоминать, кто это, не нужно?

Бля-я-я. Если бы мог, припечатал бы себе ладонь ко лбу. Но с гипсом не решаюсь. Яне фингал поставил, себе, боюсь, сотрясение сделаю.

— Она же не собиралась…

— Вот собралась. — Отец зло разводит руки в стороны. — Сюрприз решила родителям сделать и отметить праздники с семьей.

— Пусть отмечает. Я-то здесь при чем?

Вот еще не хватало.

— Ты ее жених! — взвинчивается отец. — И скоро станешь частью этой семьи. Напомнить, что это для нас значит?

— Не надо, — хмуро отзываюсь.

Миром правят бабки. И наш не исключение. Наши отцы давно решили, что мы с Дианой должны пожениться, чтобы они объединили бизнес. И выбора у нас, по сути, нет. Все давно решено, ждали только ее совершеннолетия.

— Вот и славно, — успокаивается отец. — Завтра я пришлю за тобой машину.

Завтра Новый год. Я планировал встретить его здесь. И менять свои планы не намерен.

— Я не поеду, — поджимаю губы и с вызовом смотрю отцу в глаза.

— Чего? — прищуривается он и сжимает руки в кулаки.

— Я останусь на Новый год здесь, — повторяю громче и отчетливее.

— Ты не слышал меня?

— Все я прекрасно слышал. Но…

— Антон, — выдыхает отец и сжимает переносицу пальцами. — Не заставляй меня быть жестким.

— То есть мое мнение для тебя ничего не значит?

— Сейчас я уйду, а ты подумаешь. — В его голосе отчетливо слышна агрессия. — Завтра вечером машина будет тебя ждать внизу. Надеюсь, ты примешь правильное решение.

Отталкивается от кровати и идет к выходу. Скрывается за дверью, и наступает тишина.

Твою мать. Откидываюсь на подушку и несколько раз впечатываюсь в нее затылком. И что делать? Понятия не имею. Вот же засада.

От беспомощности и злости сводит скулы. Все давно решено. И я готов был к такому исходу, но отчего-то бесит. Именно сейчас. Хочется хоть раз в жизни самому принять решение. Но это же ответственность. Я не готов остаться без поддержки отца. Я завишу от него целиком и полностью.

— Можно? — Яна осторожно заглядывает в палату.

А мне хочется наорать на нее просто потому, что лезет под горячую руку, но я сдерживаюсь.

— Отец ушел, — сухо сообщаю, но отворачиваюсь. Разговаривать нет никакого желания.

— Что-то случилось? — интересуется она участливо. — Я могу помочь?

— Убери, я наелся, — раздраженно киваю на поднос с едой.

— Антон… — Яна замирает, не зная, как себя вести.

— Просто унеси отсюда эту херню, — все же психую и зло толкаю поднос. Он летит на пол, переворачивая тарелки и раскидывая еду по всей палате.

— Ну спасибо, — всхлипывает она и идет к двери.

— Ян, подожди, — кричу в спину. — Я не хотел.

Не оборачивается и уходит. Дверь грохает, и наступает давящая тишина. Скриплю зубами от злости, поднимаюсь на ноги и пинаю по тарелке, что лежит на полу. Та летит в стену и разбивается на множество осколков. Ну что я за урод такой? Обидел девчонку ни за что. Может, и к лучшему. Все к лучшему. Тем более завтра меня здесь уже не будет.

Глава 16 Яна

Пулей вылетаю из палаты Красовского. Обида заполняет до краев горечью. За что так со мной? Что я сделала? Какой же гаденыш! Заносчивый и наглый! Всегда таким был и ни капли не изменился. А я-то уже начала думать, что может быть по-другому. Не может! Такие, как Антон, не меняются. Они другие, все их окружение, прогнившее до мозга костей.

— Яна, ты куда спешишь? — Воронцов перехватывает меня посреди коридора.

— Ой, Игорь, — теряюсь я. — Здравствуйте…

— Привет. Вау, какая красота, — рассматривает синяк под глазом. — Кто тебя так?

— Да никто, — небрежно отмахиваюсь. Не рассказывать же, как этот придурок засадил мне гипсом.

— Только не говори, что у тебя есть муж-абьюзер. — Игорь нарочно понижает голос и округляет глаза в притворном ужасе.

— Какой еще муж? — фыркаю я. — Просто рабочий момент. Случайность.

— Ну слава богу, — расплывается он в кошачьей улыбке. — Ты сильно торопишься? Может, пообедаем?

Подозрительно прищуриваюсь, считывая его намерения. А впрочем, какая разница? Это всего лишь обед. Я хочу есть! И почему не могу сделать это в компании мужчины? Могу!

— А пойдем, — решаюсь я. — Только сейчас санитарку найду.

— Давай, жду тебя на лестнице.

Киваю и иду на поиски Карины. Она в сестринской, сидит с ногами на диване и залипает в телефон. Отличное занятие посреди рабочего дня.

— Как работается? — хмыкаю язвительно.

— Отлично, — отвечает, не отрывая глаз от экрана.

Вот как с ней можно договариваться?

— Там в платной палате надо убрать и пол помыть…

— А сама че? — Риша недовольно хмурится. Не хочется работать? Но придется. Иначе мы не вывезем. Одна я не справлюсь.

— Риш, это твоя работа, — мягко напоминаю ей. — Сделай ее, пожалуйста.

— Ну ладно. — Она лишь пожимает плечами.

— И постарайся не болтать с пациентом.

— У меня есть… — Карина демонстрирует беспроводные наушники.

— Вот и хорошо, — улыбаюсь я. Красовский не самый приятный тип. — Проголодалась?

— Слона бы съела.

— Надо принести тебе еды.

— Ты надолго?

— Нет. Скоро вернусь.

Выхожу из кабинета и раздраженно смотрю на палату Антона. Вот и пусть сидит там один и голодает. Мне вообще все равно. Разворачиваюсь и иду к лестнице.

— Готова? — Воронцов отлипает от телефона и важно смотрит на меня.

— Да, пойдем.

Спускаемся в столовую. Народу немного, все уже пообедали, а мы скорее уж опоздуны. У нас самообслуживание. Ставлю на поднос все, что мне нужно, и подхожу к кассе. Но сегодня у меня обед в двойном размере. На себя и сестру.

Подходит наша очередь. Кассир пробивает мои блюда.

— Иди садись, я оплачу. — Игорь довольно усмехается.

— Но я сама могу… — растерянно хлопаю ресницами, не зная, как поступить правильно.

— Не сомневаюсь, но мне будет приятно.

Ну раз очень хочет. Мне деньги не лишние.

— Хорошо.

Сажусь за столик, выставляю свои тарелки, а для сестры оставляю на подносе. Игорь присаживается напротив и придвигает к себе суп.

— Давай рассказывай, что за печаль, — между делом спрашивает он.

— Какая печаль? — хмурюсь я. Что-то не припомню, чтобы на что-то жаловалась

— Ну что я, не вижу. — Улыбка вновь растягивает его губы. — Колись, мы же друзья. — Воронцов игриво подмигивает и отправляет в рот очередную ложку супа.

Какой быстрый, а стелет-то как мягко.

— Ровно до того момента, как вы попытаетесь залезть мне под юбку? — усмехаюсь я и качаю головой. Оказывается, слава о нем бежит сильно впереди. Даже я уже успела услышать парочку печальных историй с Игорем в главной роли. И все похожи как одна. Финалом.

— Натрындели уже? — смеется он и качает головой. — Врут, завистники. Все хотят меня опорочить.

Вот кот — он и в Африке кот. Но такой обаятельный. Мало кто может устоять перед его чарами.

— Воронцов! — Звонкий женский голос эхом пролетает по столовой.

Все присутствующие, как по команде, поворачиваются на звук. Эмма Эдуардовна собственной персоной.

— Твою мать, принесла же нелегкая. — Игорь неприятно морщится, но все же откладывает ложку и натягивает обезоруживающую улыбку.

— Ну почему тебя никогда нет на рабочем месте? — отчитывает его, как пацана, и нисколько не стесняется, что все взгляды прикованы к ним.

— Эмма Эдуардовна, я обедаю, — юморит Игорь и придвигает свою тарелку к ней. — Чего и вам желаю. Женщина, когда голодная, — злая. А от злости морщины преждевременные появляются. Это я вам как женский доктор ответственно заявляю.

Эмма невозмутимо выслушивает его, но ни один мускул не дергается на ее лице. Дожидается, когда Воронцов выскажется, и чуть наклоняется к нему.

Глава 17 Антон

Расхаживаю по палате из стороны в сторону. Раздражение буквально переполняет и рвется наружу. Нестерпимо хочется добраться до груши и хорошенько ее отлупить. Со злостью смотрю на свои руки и скриплю зубами. Ничего не могу. Еще и Яну обидел, тупо не сдержался. Совесть неожиданно показывается из глубины души, но я беспощадно запихиваю ее обратно. Не до нее сейчас совсем.

Телефон вибрирует на тумбочке, что не добавляет позитива. Ответить один хрен не смогу. На экране светится довольная ряха Мота. Бухают, наверное, за городом. Банька, шашлыки, девочки. Гневно пинаю тумбу ногой, телефон слетает и прямиком под кровать. Но не отключается, а продолжает действовать на нервы.

Дверь открывается. Рефлекторно оборачиваюсь на звук и округляю глаза от удивления. Девчонка, мелкая совсем, но уже с ведром и шваброй. Уборщица? А ей восемнадцать-то хоть есть?

— Нихрена себе. — Девчонка осматривает мои художества. — А все мажоры такие свиньи?

— Чего? — немного охреневаю от такой дерзости. — За языком-то следи.

Она лишь закатывает глаза.

— Нельзя было как-то аккуратнее?

— Эм, — теряюсь, не зная, как реагировать. Не привык, чтобы прислуга открыто хамила.

— Как я убирать-то буду? — продолжает ворчать это недоразумение. Да еще и с таким наездом, что я невольно чувствую себя виноватым.

— Ты меня спрашиваешь? — округляю глаза от такой наглости.

— А кого?

— Ты вообще кто?

— Санитарка новая, — гордо вздергивает подбородок, словно дочь президента, не меньше. Но у меня для нее плохие новости.

— Школу хоть закончила?

— Пока нет, — кряхтит, но натягивает резиновые перчатки и складывает осколки в мусорное ведро. Не поранилась бы.

— Мда, а родители куда смотрят?

— Им все равно, — поджимает губы и сосредотачивается на своей задаче. Очень, надо сказать, проворная девчонка. Быстро справляется с осколками и принимается сгребать то, что было обедом.

— Кто-то же у тебя есть?

— Сестра старшая.

— Яна? — догадываюсь я.

— Угу.

Ну конечно! Теперь все становится на свои места. Хотя нет, не становится, а запутывается еще больше. Но хотя бы отвлекает от насущных проблем.

— А тебя как зовут?

— Риша, — нехотя отзывается и сметает остатки в мусорное ведро.

— Это как по-русски?

— Карина.

Так бы и сразу.

— Помочь, может? — все же предлагаю, наблюдая за тем, как девочка неуклюже пытается помыть пол.

— Ага, чем?

— Не знаю, — пожимаю плечами и развожу загипсованные руки в стороны.

— Вот и не мешай, — огрызается на меня. — Сама как-нибудь разберусь.

— Ну как хочешь, — хмыкаю я.

Карина пыхтит и ворчит что-то себе под нос. Сразу видно, что нет опыта в подобных процедурах. Интересно, зачем она здесь. Воспитательный момент или необходимость?

— Да ладно, не злись. Я не специально, — усмехаюсь. — Ну почти.

Реально смешная девчонка. Настроение вот подняла.

— С руками-то что? — Карина бросает тряпку в ведро, выпрямляется и сдувает непослушную челку со лба.

— Девочка маленькая с окна выпала, а я увидел и вовремя поймал.

Хитро прищуриваюсь и начинаю сочинять героическую историю, которая могла бы принести мне славу, а не насмешки.

— Что, правда? — Глаза Риши вспыхивают восторгом и любопытством. Даже не хочется ее разочаровывать, но придется.

— Конечно нет, — ухмыляюсь беззлобно. — С турника упал.

— Дебил, — ржет она, а меня аж подбрасывает от возмущения.

Давно забытое чувство легкости расползается где-то внутри.

— Ты че, мелочь? — притворно хмурюсь.

— Сам ты мелочь!

— Яна-то где?

— На обед вроде пошла с каким-то врачом, — не задумываясь сдает сестру.

— А тебя не взяла? — поддразниваю я.

— А я на диете. — Карина так смешно фыркает, что я невольно улыбаюсь.

— Что за врач?

— Я откуда знаю, — пожимает плечами и лукаво усмехается. — Ну такой, симпатичный.

— Симпатичный? — вздергиваю бровь. — Что у вас тут, дом свиданий, что ли?

— Да не переживай, у Яны жених есть, — равнодушно отмахивается Риша, а по мне словно разряд тока запускают. Такого поворота я точно не ожидал.

— Да ладно!

— Ага, такой… — Она неприятно морщится и качает головой.

— Тебе он, видимо, не нравится? — уточняю на всякий случай.

— Ну такое…

— Ты все еще здесь? — Яна собственной персоной появляется в палате. В самый неподходящий момент. Я уже почти раздобыл интересную информацию.

Глава 18 Яна

— Лапина, ты обалдела? — Возмущенный голос Лилии разносится по сестринской. — Здесь не ночлежка!

С трудом разлепляю глаза и с ужасом понимаю, что проспала. Собиралась встать за час до начала смены и привести все в порядок. Теперь придется объясняться.

— Че ты орешь, курица? — недовольно ворчит сестра, переворачиваясь на другой бок.

— Риша, — шикаю на нее.

— Это еще кто? — Лиля округляет глаза.

— Сестра.

— Быстро вставайте и приведите себя в божеский вид. Если кто-то увидит, влетит всем!

— «Кто-то» в курсе, не переживай, — пытаюсь успокоить и как-то сгладить конфликт.

— Ян, че она такая горластая? — ворчит сестра и накрывает голову подушкой.

— Помолчи.

— Вот именно.

Медсестра вздергивает подбородок и складывает руки на груди. Ждет от меня каких-то действий? Прямо сейчас?

— Лиль, я тебя услышала, — спокойно поясняю я. — Выйди, пожалуйста.

Закатывает глаза, разворачивается и уходит из сестринской, не забыв громко хлопнуть дверью.

— Чего она такая борзая-то? — Карина откидывает плед и нехотя открывает глаза. — Поспать не дала.

— Риш, не начинай. Она права. Здесь нельзя ночевать…

Нам просто некуда было пойти. А вернуться домой я не решилась.

— Но этот твой же нам разрешил.

— Я обманула, — вздыхаю. На что надеялась, не знаю, но придется что-то еще придумать.

— Пипец. — Она падает обратно на подушку и закрывает лицо ладонями. — Какая ты сложная.

— Давай вставай, — сама поднимаюсь на ноги и стягиваю с сестры плед. — Я быстро все уберу, может, больше не заметит никто.

— Она нас сдаст, — с уверенностью заявляет сестра.

Да я и сама об этом догадываюсь, но что ж теперь делать? Как-то разрулим.

— Будем решать проблемы по мере их поступления.

Быстро переодеваюсь и собираю диван. В ванной комнате привожу себя в порядок. Расчесываю волосы и собираю в небрежный пучок. Еще бы кофе, и можно за работу.

— Риш, иди умывайся, а я к пациентам.

— А завтрак? — сладко зевает сестра, медленно переодеваясь.

— Закончу и сходим, ладно?

— Ладно.

Выхожу, на посту Лиля и Амина. Косятся на меня, негромко переговариваются и посмеиваются. Не обращаю внимания. Мне плевать на их мнение. Забираю новые назначения и иду работать.

В процедурке разбираю капельницы и раскладываю ампулы. Начинать нужно с Антона, но я не могу себя заставить. От мысли, что он сегодня уедет и мы больше не увидимся, становится не по себе. На душе кошки скребут, истошно мяукая от тоски.

Я не хочу, чтобы уезжал… и мне это совсем не нравится. Слишком хорошо знаю эти чувства. Думала, что все давно прошло, но сейчас понимаю, что все старые детские эмоции никуда не исчезли. Просто заморозились, а сейчас начинают оттаивать. Нельзя этого позволять. Ни к чему хорошему не приведет.

— Лапина, — раздается за спиной голос заведующего отделением.

Вздрагиваю от неожиданности и разворачиваюсь.

— Да, Алексей Михайлович.

— Вот, — протягивает мне ключи.

— Что это?

— Ключи от моего кабинета, — негромко поясняет он. — Но имей совесть…

Настучали уже. Ну никакой взаимовыручки.

— Спасибо, — улыбаюсь я. — Я сниму жилье, просто праздники…

— И не распространяйся об этом, — строго добавляет он, а сам улыбается.

— Хорошо. Алексей Михайлович, — окрикиваю, когда собирается уйти.

— Ну что еще?

— Красовский хочет уехать.

С надеждой смотрю в глаза. Может, не отпустит или остановит.

— Я в курсе, — задумчиво отвечает Косолапов. — Сегодня выписку подписал.

— Как подписали? — охаю я. — Нельзя же…

— Насильно его, что ли, держать? — хмыкает он и конечно прав. — Ян, баба с возу…

— А последствия?

Нельзя же вот так бросать лечение. Антон же хоккеист.

— Я обо всем рассказал. — Алексей равнодушно пожимает плечами. — У них свои врачи и методы. Без меня…

— Ясно.

Какие могут быть претензии. Думаю, он сделал все что мог. А я не могу оставить все как есть. Не получается отмахнуться. Хоть Красовский и сволочь, но мне не все равно, что с ним будет.

Набираю в шприц лекарство, беру все необходимое и иду к Антону в палату. Негромко стучу в дверь и приоткрываю.

— Можно? — мямлю себе под нос.

Вижу его, и вся решимость резко испаряется. Чувствую себя овечкой

— Лапина, что за траур? — Красовский расплывается в улыбке, только глаза так и остаются грустными. Может, мне не показалось?