Мой опасный дознаватель

Глава 1. Виктория. Фиктивный брак

"Одобрено", – прилетело долгожданное письмо на электронную почту, и у меня сердце пропустило удар.

Что должен ощутить человек, когда вдруг сбывается его заветная мечта? Внезапную радость? Восторг? Может быть, эйфорию такую сильную, что хочется плакать и кричать? На самом деле я не знала, а если бы знала, все равно бы впала в ступор.

Одобрено.

Этого момента я ждала без малого двадцать лет, с тех самых пор, когда узнала про Омегу, и сейчас просто пялилась в экран с максимально глупым видом. Я просто была уверена, что вид у меня был совершенно глупый. А какой он еще может быть, если я почти минуту читаю одно и то же слово, разве что не с другого конца? Я смаковала его, перекатывая на языке, словно оно было самым вкусным моим десертом.

Одобрено.

Однажды я увидела фильм про Омегу, и поняла, что пропала. В какой-то мере мои мысли отчасти всегда находились там, на другой планете, наверное, и душа вместе с ними.

– Мисс Виктория, с вами все в порядке? – обеспокоенно спросила меня Кассандра Адамс — мамочка, пришедшая на сеанс психотерапии вместе со своей маленькой дочкой.

Алейна сидела на коленях у мамы и сосредоточенно ковыряла в носу. Кассандра сделала ей замечание, вынув пальчик из правой ноздри.

– Да, конечно, – кивнула, пытаясь взять себя в руки. Потом суетливо встала из-за стола и подошла к миссис Кассандре с белокурой девочкой на руках. Присела на корточки, взяв ладошку малышки в свои ладони. – Ну, как ты себя чувствуешь? Головка не болит? — погладила девочку по голове, разглаживая белесые кудряшки.

Ступор начал спадать и меня слегка потряхивало от возбуждения. Отлично, это немного успокаивало — наконец-то нормальная реакция на новость, которую я ждала без малого двадцать лет. Улыбнулась, девочка улыбнулась мне в ответ.

– Было весело, тетя Виктория, – Алейна засмеялась, чувствуя щекотку на своих ладошках. Я посылала легкие телепатические сигналы, смягчая ощущения девочки, так она меньше боялась. Со временем наша практика помогла свести волны панического страха почти до нуля.

Маленькая Алейна очень боялась щекотки, и, если накануне ее тискали и щекотали, не могла уснуть ночью и мочилась в кровать. Я проделала большую работу, чтобы избавить её от этого недуга.

– На сегодня мы закончили, миссис Кассандра, – сказала, гладя Алейну по маленькой белокурой головке. — Панический атак не было уже больше трех месяцев, и кошмарики больше не снятся. Правда, красавица моя?

Алейна весело кивнула.

– Большое спасибо, дорогая, – Кассандра доверительно коснулась моего плеча, – У вас золотые руки… вернее, голова… простите…

– Все в порядке, – улыбнулась вежливо. – Многие порой не знают, как правильно похвалить телепатов. А ведь действительно, самое ценное в них – это голова.

– Ещё какая ценная, – закивала Кассандра, начав собираться. – Алейна теперь совсем не боится щекотки и по ночам хорошо засыпает. Все бы так умели работать с детьми… как хорошо, что мы к вам попали.

"К сожалению, наверное, мы больше не увидимся", – с грустью подумала, ведь мне пришло сообщение с одобрением…

Если все получится, многие мои маленькие пациенты перейдут к кому-нибудь другому. Нужно подобрать для деток очень хорошую альтернативу, чтобы они прошли лечения у профессиональных телепатов. Следует попросить Артема, чтобы он забрал моих пациентов себе… больше я никому не могу их доверить.

Не знала, счастлива ли я. Наверное, все-таки счастлива, ведь начала сбываться моя самая большая мечта. Центральный штаб одобрил мою командировку на Омегу.

Омега – рай для телепатов, высшая степень признания, красная строчка в послужном списке, опыт, который не забыть годами. Если ты попал на Омегу, значит, жизнь твоя удалась, и никто не сможет даже возразить, что ты плохо выполняешь свою работу.

Потому что Омега – живая планета. Буквально все там, от растений до местных жителей – аборигенов, имеют с ней такую тесную связь, что разорвать её просто невозможно, не убив кого-нибудь из них. Очевидно, никто не хотел, чтобы погибли аборигены, а с ними и планета. И растения, и животные, и небо, и вода, и даже воздух входят в единую живую систему, словно винтики в огромном организме прекрасного гиганта.

Планета-легенда, планета-феномен, планета-мечта.

Невозможно отделить одно от другого, все элементы могут существовать только вместе, едином стихийном механизме, где каждая деталь имеет значение. Именно поэтому жители планеты далеко не всех принимают в этот удивительней мир. Туда не так-то просто попасть.

И вот, мне улыбнулась удача… Может быть, мне просто мерещится? Я ждала этого момента целых двадцать лет, с тех самых пор, как в четыре года увидела на огромном экране разноцветных орланов, парящих среди высоких перистых облаков. Даже поверить не могу… Некоторые и всю жизнь ждут, двадцать лет – это ещё мало! Нельзя упускать такой шанс, просто нельзя.

– Пока, тётя Виктория, – пропищала белокурая малышка, обняла меня за шею и поцеловала в щеку. – Я тебя люблю.

Люблю… тихий голосок девочки сладкой болью отдался в сердце. Я была рада, что нам удалось преодолеть ее недуг, но понимала, что это наша последняя встреча.

Однажды я обнаружила в себе необъяснимую тягу к детям, к заботе о них, и большое желание находиться среди светлых, любящих душ. Ведь дети, они… любили бескорыстно, безвозмездно и совершенно непосредственно. Это понимание подкупает, как бесплатное мороженое в жаркий день. Кто еще будет так к тебе привязан? И улыбаться совершенно искренне, и звук звонкого смеха будет звенеть, как хрустальная капель по весне. Так умели только дети, и счастье тому, кто смог это почувствовать.

Глава 2. Файрон. Дознаватель

В маленькой затхлой каморке перестала работать вентиляция, и становилось невыносимо жарко. Резкие запахи въедались в воздух, они насытили пространство так, что стали осязаемыми — ядовитыми, тошнотвортыми, царапающими обоняние. Меня окутывал отталкивающий смрад грязных тел, пота и инопланетной телесной жидкости. Пахло страхом.

— Сколько вас было? Где заложники? Когда вы собирались их казнить? — одни и те же вопросы я задавал из часа в час, изо дня в день, из недели в неделю по бесконечному кругу, которому не было конца.

Три простых вопроса, от которых можно сойти с ума…

Круг — идеальная геометрическая фигура, усть моя жертва попытается найти начало и конец, чтобы не сойти с ума. Ручаюсь, что у нее ни черта не получится.

Подозреваю, что полицейские отключили канал внешней связи только затем, чтобы больше никогда не слушать этих слов и забыть о том, какие звуки может издавать вайн, испытывающий нестерпимую боль. Не слишком хороший показатель для полицейского участка. Неужели здесь собрались одни неженки? В прошлый раз, покидая очередную пыточную, я уловил легкий флер человеческой рвоты — она разительно отличается по запаху от содержимого кишечника насекомых, так что я не мог с чем-то спутать, даже если мое обоняние напрочь было сбито густыми запахами.

Кого-то вырвало, пока я допрашивал террориста. Что ж, выдержка дана не каждому, но прискорбно, что эти люди поставлены охранять простых граждан. Могут ли они спать спокойно, когда сами полицейские не выдерживают собственной работы?

Хотя, можно ли их винить, если некоторые под моими ладонями теряли собственный разум? Я специально приказал отключить вентиляцию, чтобы здесь стало невозможно жарко. Специально прибывал здесь уже почти двенадцать часов, чтобы заключенный не получил передышку, испытывая облегчение каждый раз, когда выхожу из помещения площадью десять на десять. Насекомоподобные вайны не выносили высокой температуры и резких запахов. Они не выносили меня.

— Сколько вас было? Где заложники? Когда вы собирались их казнить? — волосы прилипали к моему лбу, становилось тяжело дышать. Я закатал рукава рубашки, чтобы хоть как-то охладить свое тело. — Сколько вас было? Где заложники? Когда вы собирались их казнить?

В мое изможденное, злое лицо вперивались два огромных фасеточных глаза, переливаясь по огромной сферической поверхности зеленым цветом. Всеми оттенками зеленого цвета, от бирюзового до самого глубокого, темного травяного.

Крепкий орешек этот вайн... находится здесь почти сутки, а не проронил ни слова. Только плюется вонючей слюной и смеется, будто я никогда его не расколю. Правда, последние пару часов он перестал быть таким веселым — я достаточно его измотал.

Насекомое было ростом почти с меня – примерно метр девяносто, с большой головой и фасеточными глазами, длинными жвалами во рту и плотным хитиновым телом. Язык вайнов был очень сложен, практически не воспроизводим голосовыми связками. Их манеру речи осиливала только нейросеть, а вот мысли… эти твари держались долго и никогда не сдавались.

Вайны – враждебная раса насекомоподобных существ, объявившая войну Альянсу керимов и людей. Пятьдесят миллиардов – такое невообразимое число этих злых, желающих поглотить все на своем пути насекомых, захотело захватить наши планеты, чтобы населить их собственной расой. Им стало тесно на своей планетке… и они захотели отобрать наши. Они не гнушались никакими грязными методами, потому что не считали нас достойными жить.

Если они так считают, то и мы не обязаны думать, что они заслуживают жизни. После того, как вайны уничтожили орбитальный город Афелий, даже те, кто испытывал тошноту глядя на мои методы, взяли в руки металлические предметы. Я вежливо отказался от их услуг. Чтобы довести до исступления террориста, никакие металлические предметы мне были не нужны. Только моя голова.

— Сколько вас было? Где заложники? Когда вы собирались их казнить? — повторил я уже сотый раз, а может, двухсотый. Только за этот день. Я добьюсь, что он сойдет с ума или ответит на все мои вопросы – других вариантов я не рассматривал. В конце концов, сводить с ума жалящими мыслями дознавателя для меня не впервой.

Вайн сидел прямо напротив меня, за столом, со связанными руками за спиной. Его фасеточные глаза не выражали ничего – трудно уловить какие-либо эмоции на лице, покрытом хитином, но мне было все равно. Для меня не имели значения движения его глаз, губ, шеи, даже тела… для меня были важны только его мысли.

— Сколько вас было?..

— Аазз ббззз про ууу! — завыл пленник, и я уловил резкое желание вонзить жвалы в мое горло.

Ему надоели мои вопросы. Я знал, что он понимает каждое мое слово.

Повернул голову в сторону большого зеркала, в котором уловил собственное отражение. Если честно, я выглядел как маньяк, преследующий свою жертву на болоте. Весь вспотевший, запрелый, с растрепанными волосами и просаленной от пота одеждой. На белой рубашке отметились зеленые пятна инопланетной жидкости. Она была у них вместо крови. Маньяк на болоте… усмехнулся про себя.

Впрочем, крупица истины в этом была – только болота вокруг не имелось, мы сидели в дознавательном отделе при министерстве внутренних дел Альянса, куда привезли всех террористов, похитивших заложников с круизного лайнера «Ариадна». Зеркало, в которое я смотрелся являлось всего лишь большим наблюдательным окном, за которым полицейские контролировали мою работу. Так всегда бывает — кто-то марает руки, а кто-то за этим наблюдает.

Моя задача – выяснить местоположение заложников до того, как террористы их казнят.

— Ты устал, — улыбнулся я легонько, зная, что этот жест пленник способен оценить по достоинству. — Не один ты устал…

Глава 3. Файрон. Девушка номер двадцать

Как хорошо выйти из темных вонючих стен пыточной и вдохнуть блаженный воздух металлического города на орбите Земли. Геродот — город между Луной и планетой Земля, выполняющий функции перевалочного пункта, системного защитника и космодрома одновременно. Сюда меня вызвал Альянс.

После нескольких дней пыток оказаться в каком-то другом месте, нежели душная каморка шесть на шесть уже представлялось великим блаженством. Давно я не задерживался на допросе так долго… но и ставки были высоки. Нельзя убивать террориста сразу только потому, что тебе хочется какой-то эфемерной справедливости. Нет ее во вселенной, и не будет никогда, а вот жизни можно попытаться спасти. Слишком много заложников похитили вайны с того круизного лайнера. Порой мне кажется, что за каждую жизнь я в ответе лично.

Некоторые из местных полицейских думали, что мне доставляют удовольствие пытки. Идиоты. Сам факт наличия боли не может быть приятным, но, увы, она была нужна эволюции для выживания. Худо, криво, весьма несовершенно, и может использоваться такими, как я, но все же нужна.

Хотя, признаюсь, я ощутил некую радость, когда голова того вайна разлетелась на куски. Удовольствие можно было сравнить с восстановлением локального равновесия, пошатнувшегося во время атаки гражданского линкора. Это, кончено, не вселенская справедливость, но уже что-то. Восстановив равновесие, я получил глубокое удовлетворение своего перфекционизма.

«Одобрено». И все-таки не давало мне покоя это сообщение, за ним стояло нечто… странное, что ли. Двадцать раз я подавал заявку на Омегу, двадцать раз мне одобряли ее, и двадцать раз я отказывался в последний момент. Но в этот раз меня посетило какое-то странное чувство, будто интуиция говорила: «Этот раз будет особенным, будь начеку».

Когда интуиция предостерегает меня, я всегда прислушиваюсь. Я буду начеку.

Сумрачный город встречал меня вечно спящими прохожими, сжимающими в руках стаканчики с кофе. Кажется, Геродот просыпается только к вечеру, когда рабочий день заканчивается и настает время развлечений. Здесь их было предостаточно, будто это не перевалочный пункт между Землей и остальной вселенной, а один сплошной аттракцион. Бары, мелкие забегаловки, клубы, городские танцполы на открытом воздухе — мне не понять людскую тягу к сплошным удовольствиям, предпочитаю холодную сдержанность родной Баллу. Единственное, что мне действительно нравилось в этом городе — гигантский парк-центрифуга, где можно отдохнуть среди бурной растительности и отвлечься от череды сплошной боли, хоть и не своей. Люблю все натуральное, среди природы удается хоть как-то развеять колкие мысли по ветру.

Готовясь к очередной встречи с местными клерками, я демонстративно игнорировал местную моду. Обтягивающие комбинезоны, напичканные электроникой, брюки на подтяжках, нелепые желтые сетки на голое тело и странные футболки - все это было явно не мое. Одевался так, как привык: строгий пиджак с двойным рядом пуговиц и отличительным орнаментом своей планеты, белая рубашка и темно-синий галстук.

Прохожие оборачивались, сразу же признав во мне незнакомца, нездешнего. Судя по моему одеянию, прямиком прибывшего с планеты Баллу. На Земле хорошо осведомлены об излишне чопорной, порой строгой моде баллуанцев. Это даже хорошо. Быть может, земляне задумаются и переймут хоть что-то полезное от нас. Ходить, словно ты шут на довольствии у короля — не самая почетная участь. А земляне как раз так и выглядели.

– Добрый день, господин Файрон, присаживайтесь, – кадровик деловито кивнул и поскреб тощую шею под подбородком. Вокруг витал запах сырых чернил и залежалой бумаги. Большой стол в центре кабинета был завален всякой всячиной, я рассмотрел даже фигурку какого-то из земных супергероев. – Что ж, вот мы и повстречались… опять.

– В первый раз вас вижу, – ответил сухо, окидывая скупым взглядом стандартную канцелярскую комнату: тут было много фикусов, голограмм и бумаги. Ничего с прошлого раза не поменялось, разве что кроме работника, который не скажет мне ничего нового.

В распределительном центре, впивающимся острым шпилем в небо, я был уже в третий раз. И это только за те три месяца, что пробыл на орбите Земли. Пока я допрашивал террориста, мне успели три раза одобрить заявку, пытаясь затащить на Омегу под сомнительный брак с неуравновешенными истеричками. На родной Баллу я посещал похожее заведение раз семнадцать. Девушки моей родной планеты были более пригодны, однако воспитание наших аристократок оставляет желать лучшего - в них жеманства столько, сколько нет в самых плохих актрисах погорелого театра. Чего стоят светские приемы, рауты и многочисленные балы, где девушки периодически хлопались в обморок, желая привлечь внимание. И очень сильно обижались, если кто-то упал в обморок вне очереди.

Не знаю, почему я решил, что этот раз будет особенный.

– Зато мои коллеги вас прекрасно знают, – кивнул сухой мужичонка. – Вы двадцать раз делали запрос на планету Омега и двадцать раз отказывались…

– Там написана причина такого поведения.

– Ну, я видел причину отказа. Не понимаю, если честно. Какая-то ерунда.

– Я всегда один.

- Эм... Это и есть ваша причина?

- Разве этого мало?

— Один? — вскинул брови работник отдела кадров. — Просто… вы не разу не были женатым, и в невестах никто не числился. Тут было бы отмечено. Может, вы… ну… не совсем по женщинам?

Сохраняя могильное спокойствие, я прошел до стула напротив стола этого незадачливого работничка и сел, не дожидаясь приглашения. Снял кожаные перчатки с рук, закинул ногу на ногу и лениво повернул голову в сторону своего так называемого собеседника. Посмотрел на него так, будто он моя следующая жертва.

Глава 4. Виктория. Самый счастливый день

На церемонию бракосочетания мы с Танзанией пришли заранее. Хотя оставался ещё целый час, мы уже были на месте. Это все потому, что я очень нервничала и не хотела опоздать ни на секунду. Вдруг что-то пропущу? В конце концов, я двадцать лет ждала полета на Омегу, и могла себе позволить немного понервничать.

Координатор нашей поездки, и по совместительствую мой непосредственный начальник, должен был подъехать примерно через полчаса. Мы с подругой умостились на мраморной скамье в помпезном коридоре казённого дома, ожидая прихода начальства, и, собственно, моего фиктивного жениха.

ЗАГС представлял собой большое здание в самом центре Геродота. Здесь я мечтала оказаться по совсем другому поводу – по любви, а не по работе. Выходить замуж по заданию своего начальника... такое не могло прийти ко мне в голову ни при каких обстоятельствах.

Несмотря на то, что церемонию бракосочетания в казенном доме проводили в основном те, кто не мог позволить себе свадьбу попышнее, здесь собрались счастливые люди.

Студенты, уже многодетные пары, или просто те, кто считал себя прогрессивным и забежал в ЗАГС как бы между делом, только поставить штамп. А потом, словно ничего не случилось, отправиться по своим делам. Или в скромный ресторанчик, или куда-нибудь на Землю, отмечать медовый месяц. Именно на те деньги, что сэкономили на отсутствии пышного торжества.

У меня хранились такие сбережения на случай, когда я встречу свою судьбу. Как оказалось, они мне не понадобились, как и медовый месяц. Утешала себя, что «медовый месяц» проведу на Омеге, и в паре у меня будет целая планета мечты.

Всех здесь, и студентов, и пары повзрослее, объединяло одно — они были очень счастливы. Каждый улыбался, и в веселых глазах плескалось счастье. Одна я здесь была хмурая, самая несчастная невеста на свете.

– Странно, что он не согласился встретиться с тобой заранее, – Танзи была удивлена, что Файрон не нашёл времени, чтобы даже поприветствовать свою будущую супругу. Только отписался мельком, что явится к назначенной дате, в назначенное время, в назначенное место, и прочие встречи его не интересуют.

Танзи тряхнула густой шевелюрой, темные пряди упали на ее плечи. Она у меня красавица — эффектная мулатка с черными как смоль глазами, давшая смачную затрещину Эдварду, когда он начал к ней подкатывать. Эта девушка заслужила мое безоговорочное доверие.

– Наш брак – фиктивный, и ничего более, – постаралась ответить как можно спокойнее. Всё-таки это часть работы, а не какая-то романтическая встреча. – Я могу понять будущего коллегу. Тем более, скорее всего, он занят на работе. По новостям недавно передавали, что Альянс захватил террористов. Судя по тому, как Файрон быстро откликнулся, он уже был в Геродоте. Сопоставив два этих факта, могу сделать вывод, что его вызвали на допрос террористов. Он очень занят. Допрашивает…

От этих мыслей у меня даже мурашки прошлись по коже. Работа моего будущего мужа, хоть и фиктивного — досудебные допросы особо опасных преступников, а если быть честной с самой собой, то пытки… потому что почти никто не доживал до этого самого суда. Ходили разные слухи, и все они были исключительно жуткими.

– Ого! – у Танзи брови поползли вверх. – Ну ты даёшь, Вик. Такой как ты я бы испугалась изменять! – рассмеялась она. – Точно вынюхаешь все, и очень быстро.

– Мой бывший пытался скрыть от меня свои похождения, – мрачно ответила. – У него не получилось, всего лишь сопоставление фактов и немного логики, и все - он был вычислен, а сердце мое разбито. Ох, как же я волнуюсь. Даже ладошки потеют.

— Сама же сказала, что брак фиктивный.

Я кивнула.

— Тогда расслабься, и воспринимай это как вынужденное приключение, — улыбалась Танзи. — Подумаешь, фиктивный брак! Он же не ребенка у тебя покупает.

Я закрыла глаза от волнения и шумно выдохнула. Нужно немного привести мысли в порядок. В конце концов, Танзи права, это всего лишь фиктивный брак. Не судьбоносная встреча на весь остаток жизни.

Не знаю, почему я одела белое платье и взяла с собой букетик невесты – прелестные цветы, белоснежные розы. Конечно, моё платье не было пышным, помпезным или привлекающим внимание. Обычный кружевной футляр, что-то между повседневным и офисным платьем, но с небольшим намёком на праздник. Не хотела показать всем, насколько всё-таки важен для меня этот день. Попыталась улыбнуться, чтобы выглядеть естественной.

– Без десяти минут! – качает головой Танзания. – Точно опоздает.

– Не опоздает, девочки, – начальник подошёл и поприветствовал нас. Мистер Орландо был грузным мужчиной в офисном костюме с внушительным животом, на котором покоился длинный галстук — почти параллельно полу. – Господин Файрон очень пунктуальный и обязательный. О! А вот и он! Надо же, даже немного раньше. Я же говорил. — Орладно обрадовался, увидев высокую фигуру вдали.

Первое, что бросилось мне в глаза — неестественно рыжие волосы с оттенком, который просто невозможно встретить на Земле в естественной среде обитания. Быть может, если покрасить… но волосы, что я увидела, не выглядели крашеными. Говорят, у баллуанцев встречаются очень яркие оттенки. Теперь я видела, насколько яркие.

Глава 5. Виктория. Фальшивый брак

Грянула музыка, встречая очередную пару, решившуюся создать семейную ячейку общества. Дежурные улыбки работников ЗАГСа изображали дежурные радость и счастье. Казённые дроиды, неотличимые от человека, сидели в паре метров от массивного резного стола, на котором лежал мой пропуск на Омегу – брачное свидетельство, дожидавшееся размашистых подписей нашего согласия.

Работники оркестра, признаться, очень старались убедить нас в том, что сегодня самый счастливый день в нашей жизни.

До этого момента я считала, что так оно и должно быть. Что день моей свадьбы будет особенным, и в свои избранники я возьму человека, который меня будет любить до колик в животе, оберегать, укрывать от невзгод и ни за что не посмотрит на другую женщину. В его сердце буду только я, а он в моем…

В какой-то мере этот день действительно был особенным… только выходила замуж я не за мужчину, а за свою мечту. Целую планету Омега. Кто еще может похвастаться тем, что выходит замуж за планету? Эта мысль худо-бедно утешала, и я постаралась взять себя в руки. В конце концов, этот невыносимый мужчина – всего лишь инструмент, чтобы добиться желанной цели.

Догнала Файрона на полпути, раза два запутавшись в собственных ногах. Каблуки я надела не слишком высокие, так что моя неловкость была исключительно из-за волнения. К тому же строгая юбка-футляр не позволяла делать широкие шаги, и я еле поспевала за Файроном. Рост-то у него был громадный и ноги, соответственно, длиннющие.

Музыка утихла.

– Полагаю, если вы снимете обувь, будете ещё ниже? – Файрон окинул меня надменным взглядом откуда-то сверху, и я задрала голову. Не такая уж я и маленькая, как он говорит. Просто мнит о себе много. Ну и высокий он, конечно, да. – Я не собираюсь всё время носить с собой лестницу.

– А зачем? – спросила закономерно. – Мы не собираемся целоваться, это уж точно. А говорить я могу и погромче, если вам не слышно, — по лицу Файрона сделала вывод, что он шутку не оценил. — Возьмите меня за руку, – протянула свою ладошку. – Так полагается.

Тут я замечаю, что Файрон не снял кожаных черных перчаток. Он так и стоял в строгом костюме с тонкой талией, широкими плечами, темно-синим галстуком и в чёрных кожаных перчатках. Такое ощущение, что он пришел на работу, а не на свадьбу.

Одернула себя – конечно же, он пришел на работу… просто у меня в голове не укладывалось, что личное, самое сокровенное на свете может смешаться с чем-то официальным.

– Я ценю своё личное пространство, – говорит мне Файрон.

– Простите, но так принято…

Файрон поворачивает ко мне свою огненно-рыжую голову и смотрит холодными голубыми глазами:

– Обычаи вашей планеты на меня не распространяются, – коротко бросил он. – Если мой отказ не подпадает под уголовный кодекс планеты Земля, значит, я имею право сделать свой выбор. – Он повернулся к работнику ЗАГСа. – Будьте внимательны, церемония начинается.

Сжала букет сильно-сильно, отчаянно желая пару раз пройтись цветами по невозмутимому лицу Файрона, чтобы увидеть в его глазах хоть что-нибудь, кроме надменного безразличия. Что-нибудь, похожие на простые человеческие эмоции…

Нет, мне не нужно было восхищения, улыбок, вежливых пируэтов. Я просто хотела элементарного уважения как к коллеге, да и просто к человеку, а уважения в его глазах я точно не находила. Если честно, я вообще ничего не могла прочитать в его глазах.

Сотрудница ЗАГСа открыл папку с речью и начал читать обязательную часть.

– Итак, согласны ли вы, Столнберг Виктория, выйти замуж за Файрона Даркмора и быть с ним…

Я готова была быть с Файроном где угодно, но только не там, где она перечислила, упомянув все счастливые и трепетные моменты, присущие общению двух близких людей. Не только в «счастье и радости», но и «в горе», «в болезни» и «в лишении». То, чего я с радостью бы лишилась сейчас, – это тяжёлого общества рыжего надменного аристократа, смотрящего на всех свысока.

К сожалению, как в прямом, так и в переносном смысле. Выше Файрона в этом помещении не было никого.

«Нет», – хотела ответить я. – «Я не хочу иметь с ним ничего общего, эти девяносто три процента – ложь, я буду жаловаться!»

Но вместо этого…

– Да, – выдавила из себя вымученную улыбку, отчаянно убеждая себя, что все эти жертвы только ради того, чтобы попасть на Омегу.

– Да, – как всегда холодно и безразлично бросил Файрон, когда настала его очередь отвечать.

Надевал мне кольцо на палец он тоже в перчатках.

«Можете поцеловать невесту», – Файрон пропустил мимо ушей и снял перчатки только тогда, когда нужно было подписывать бумагу о заключении брака.

Я очень внимательно смотрела на то, как Файрон, пальчик за пальчиком, освобождает свои длинные, черт возьми, аристократические пальцы морального садиста от черной кожи, чтобы взять в руки холодный металл ручки.

Для ручки он перчатки снял, а взять меня за руку отказался, даже в перчатках. На его лице не было и тени улыбки.

Если бы Файрон попался мне на пути в каком-нибудь ином месте, далёком от работы, от телепатии и вообще от наших планет, я бы сразу отгадала его профессию.

Глава 6. Виктория. Лететь высоко

Это был третий стакан «Маргариты». Или четвертый, не помню. А может и десятый, я совсем потеряла счет.

Мне стало так хорошо, что я почти забыла о всех нюансах самой неприятной встречи, случившейся со мной за последние полгода. Да. Хуже было только расставание с женихом прямо над кроватью в виде красного сердечка, где он кувыркался со своими мулатками. Кстати, произошло это как раз-таки полгода назад, тогда-то я и выпивала в последний раз. А теперь вот сейчас, после ужасного замужества, перечеркнувшего жирной горизонтальной чертой мои девичьи мечты о «в первый раз и навсегда».

Все. Никаких больше навсегда. Эта мечта уже точно не сбудется. Последующий развод сделает меня разведенкой, по каким-то причинам не смогшей удержать собственный брак. Не объяснять же будущему мужу, что вышла замуж за дознавателя, пытающего кого придется только затем, чтобы попасть на Омегу. Думаю, с такими откровениями до нового замужества я точно не доживу. Хотя, можно сделать это не на первом, а, скажем там, на третьем свидании. Если мужчина попадется достойный, поймёт. А если не поймет, значит, не достойный! Ик...

Зачем я позволила Файрону так унижать себя? Ума не приложу…

Хотя… нет, я прекрасна знала, почему. Раз уж мечту о любви с первого раза мне не осуществить, то пусть хотя бы Омега сбудется. В конце концов, я уже не девственница, это пресловутое «раз и навсегда» с самого начала было плохой идеей. Тогда я даже слушать Эдварда не стала — сразу ушла, не оборачиваясь, и ни разу об этом не пожалела. А с Файроном мне ещё работать, хочу я того или нет.

Скривилась, два раза ударив о край пустого бокала на тонкой ножке:

— Ещё "Маргариты", пожалуйста! — радостно возвестила, стараясь не думать свои мрачные думы.

Переоделась, и сейчас на мне красовалось прекрасное зелёное кружевное платье, такое красивое, что я чувствовала себя королевой вечера. Официант посмотрел на меня исподлобья, но всё-таки подчинился.

— Вики! Сегодня ставят улетную музыку, ты больше не будешь танцевать? — ко мне подскочила Танзания, счастливая и раскрасневшаяся. Полчаса назад мы оттоптали себе все ноги, и решили немного выпить. Потом Танзи ушла снова на танцпол, а меня затянул процесс поглощения коктейлей.

— О, нет, я устала, — повертела головой и поняла, что все вокруг кружится. — Но мне так весело не было уже очень давно!

— Надо почаще вылезать из кабинета, — рассмеялась Танзи, откинув назад голову с шикарной кудрявой шевелюрой. Потом она быстро оказалась рядом. — Так, подруга, хватит тебе на сегодня, — Танзи отобрала у меня "Маргариту" прямо изо рта, а я ведь уже успела протянуть к ней свои губы… какое разочарование.

Сплошное разочарование… как все мои неосуществлённые и свершившиеся браки. "Маргарита" расплескалась, запачкав моё прекрасное платье.

— Я только что подумала о Файроне и о том, что мне придется с ним работать, — хныкнула и икнула одновременно. — Ух ты, смотри-ка как могу… ик… До-о-о-о-лго работать, — проныла, секунд десять, сильно протянув букву «о».

— О-о-о-о, тебе точно хватит, — вздохнула Танзи. — А отмечать, я так понимаю, ты начала уже сегодня?

— Я заливаю горе, — громко проговорила, стараясь перекричать музыку в клубе. — Хотя, нетушки. Никакого горя у меня нет. У меня праздник. Да, праздник! Я отмечаю поездку на Омегу! Юхууу! — вскинула руки, почувствовав внезапный прилив сил.

Чего это я, в самом деле? Зацикливание на негативных мыслях до добра не доводят. У меня сбылась самая большая мечта, а я сдвигаю акцент своего внимания с позитивных событий на неосуществленные ожидания. Чистый субъективизм. Так жизнь не живут!

Поблагодарила судьбу за мгновенного психолога - себя, хоть и пьяную.

— Ты уверена, что это не десятый коктейль? — нахмурилась Танзи.

— Чушь. Я все равно не могу напиться.

— Это почему? — скептически спросила Танзания.

К нам подплыл какой-то бледный мужчина с умопомрачительно густой шевелюрой, волосы его блестели, будто мокрые. Музыка гремела, вокруг сверкали неоновые софиты, люди отплясывали на танцполе, прижимаясь друг к другу разгорячёнными телами.

А мне теперь нельзя флиртовать, теперь я замужняя. Да я и не хотела. Ну этих мужчин, после Эдварда никто мне был не мил, а самого бывшего жениха я терпеть не могла. Получается, теперь все мужчины шли мимо, включая мужа. Даже не изменить, я же приличная. Замкнутый круг. Может, разорвется, когда протрезвею?

— Я не могу напиться, потому что алкоголь снимает мою мен… мен… тьфу ты… ментальную защиту, — еле выговорила, и меня повело.

— У телепатов что, крыша едет от алкоголя? — громко переспросила меня Танзи, на удивление почти трезвая. Она не хотела, чтобы со мной что-то случилось, и решила меньше пить и больше танцевать, потому что была уверена — сегодня я оторвусь по полной. — А я ведь подозревала! Ты почему мне не сказала об этом?!

Последний раз я пила алкоголь полгода назад, когда рассталась с Эдвардом. Телепаты вообще редко пьют, потому что это ударяет по их телепатии. Она становится хаотичной, резкой, и без особой защиты перед другими телепатами. И мы плохо управляем собой.

В тот вечер меня ловили по всему городу. Я убежала куда-то, не помню куда, скрывшись от Танзи сначала в туалетной кабинке, а потом растворившись в толпе. Меня нашли в фонтане на окраине Геродота. Я была мокрая, пьяная и счастливая. Наловила шесть золотых рыбок в подол и показывала их прохожим. Не знаю, зачем я это делала, было так весело.

Глава 7. Виктория. Преступница

— Виктория Столнберг? — спросил строгий полицейский, отворив решётку моей камеры, которую в народе называли «обезьянник».

— Да, это я… — робко ответила, опустив взгляд.

— На выход, — рявкнул полицейский. — На вас выписано постановление.

Сердце упало в желудок. Настали те времена, когда на меня выписывают постановление. Понятия не имела какое, но уверена была, что ничего хорошего меня не ждет.

Я провела в полицейском участке всю ночь рядом с наркоманами, проститутками, бомжами и алкоголиками.

Кстати, одним из алкоголиков была я… Насколько мне было стыдно, словами не передать. Камера находилась неподалеку от дежурного полицейского, и я слышала, как Танзи пыталась выручить меня из этого злачного места. Однако, ей не позволили внести даже залог. Сказали, что она мне не родственница, а по таким статьям могут забирать только близкие люди. Произвол просто. Упрекали меня, что я грубо нарушила технику безопасности и несколько пунктов воздушного ПДД. И прощения мне не будет, ни за какие коврижки. Только выговор на рабочем месте, суд, а потом расплата…

Я чувствовала, как земля уходит у меня из-под ног. Половину ночи я спала, слушая завывания наркомана, страдающего от ломки, а половину ночи просто проплакала.

За это время я прошла все пять стадий принятия.

Отрицание.

Шок и полное неприятие того, что сотворила. Не может быть, что это совершила я. А если даже так, то не со зла. И вообще, у меня идеальная репутация. Я никогда не нарушала закон. Даже на красный не перебегала. И я не пью, не курю и матом не ругаюсь, буквально никогда. Однодневный запой по слабости душевной? Ну с кем не бывает? Всего лишь один маленький полет — и сразу за решетку? Нет, это просто бред.

Гнев.

Ну почему все вечно против меня?! Разве я виновата, что напилась? Судьба просто насмехается надо мной! Сначала исполнила мечту, но тут же заставила заплатить за нее самую высокую цену — толкнула в ужасный брак! Она подсунула мне в мужья такого ужасного мужчину, которого я бы не пожелала даже тиранше Джулии, которая пролила на мое идеально розовое платье чашку двойного эспрессо на выпускном. Я-то знала, что она пила только водку, но лично для меня она где-то отрыла огромную чашку кофе.

Торг.

Может, все-таки все не так уж и плохо? Если мне удастся договориться… или как-нибудь даже умаслить полицейского, чтобы он меня отпустил? Или предложить ему ментальную помощь, всей его семье и даже собачке? Я могу, когда-то работала с животными, и они намного проще, чем дети. В конце концов, я неплохой специалист. Если мне удастся договориться с полицейским, я обязательно смогу договориться и с насмешницей-судьбой. В конце концов, все не так уж и плохо, правда?

Депрессия.

Нет, не получится. Все пропало! Это лишь агония, которая не сулит ничего хорошего. Да и за попытку подкупа я могу окончательно угробить свою репутацию. А мне нельзя, я детский психолог.

Наркоман в это время наблевал посреди камеры и мне стало совсем плохо. Мое настроение оказалось на полном нуле. Я сижу здесь, на самом дне социального общества и чувствую себя полноценной его частью.

Принятие.

Ну и будь что будет. В конце концов, я уже ничего не могу поделать. Уничтоженная репутация? Плевать. Может, я и не достойна своей профессии, несмотря на то, что считаюсь лучшим психологом в этом секторе орбитальной обороны. А Омега… придется распрощаться со своей мечтой. Тут остается только смириться.

Зато не придется быть женой Файрона Даркмора. Маленькое счастье в череде разочарований. Позор, уничтоженная репутация и, наконец, развод. Будь что будет.

Ну как же так получилось, а?

Я вышла замуж не по любви, а за человека, который меня раздражает настолько, что хочется его придушить. Все бы ничего, но он мой коллега, и мне придется с ним работать. Вот это было самое худшее. Хотя после сегодняшнего уже вряд ли.

Если я здесь останусь, а я здесь останусь, вести о моих похождениях дойдут до самого начальства, и кто-то меня точно отсюда вызволит. Скорее всего, сам начальник — только ему это под силу. Но там и карьере конец, чего уж. Родственников у меня на орбите нет, чтобы забрать отсюда, поэтому мое необдуманное пьянство меня вконец погубило.

Местная проститутка рассказывала мне, заплаканной, что мужчины не стоят всех моих страданий. Может, она и проститутка, но я с ней была совершенно согласна. И потом, у нее опыт большой, статистика и все сопутствующие данные… в мужчинах она точно разбирается.

Девушка предложила мне дунуть прямо тут, в камере, сказав, что терять нам уже нечего, но я вежливо отказалась. Может, я и сумасшедшая, но не до такой степени.

Наркоман скрючился у наших ног, падшая женщина положила на него свои ботинки, а я испуганно поджала под себя пяточки. Может, он умер уже? Ужас какой-то. Мне здесь очень плохо.

Вот и все, слетала я на Омегу. Полет закончился, даже не начавшись… и конец моей работе психолога. Кто отдаст своего ребенка телепату, упавшему в фонтан по пьяни? В прошлый раз пронесло, но рецидив… мне могут не простить.

Все мои родственники остались там, внизу, на Земле. Они так радовались моему назначению, а потом радовались командировке на Омегу… Любимая доченька всего добилась сама… «мы гордимся любимой доченькой». Знали бы они, где сейчас их «любимая доченька!»

Я отправилась на орбиту по заказу Конфедерации, и работала здесь уже более двух лет. Конечно же, Танзи не сообщила моим родителям о моих приключениях. Не хватало еще маме с папой узнать, как низко пала их дочь…

Вышла из камеры, робко прижимая сумочку к груди, которую умудрилась не потерять за время отчаянных приключений. Куда меня ведут? Неужели в настоящую тюрьму? Было так страшно, что меня мелко трясло.