Мой папа - медведь

Пролог

Раннее утро.

Дым. Сочится между верхушек деревьев… И вот он — рукой подать, ползет прямо под вышку! Откуда?!

— Что за…? — вырвалось у меня, и я уронила чашку с чаем на пол и бросилась на смотровую площадку, на ходу хватаясь за бинокль. Я же только час назад проверяла, и все было чисто! Руки взмокли и задрожали. Дым под вышкой… Как же так?! Откуда?! Туристы просочились? Браконьеры? Нет, жара стоит пиковая, но… она и в прошлом году стояла, и месяц назад… Черт, откуда?

Глядя в бинокль, я металась взглядом по зеленому хвойному ковру, окутанному дымом, и никак не могла разобрать, откуда это все идет и где начинается. Ни дуновения ветра, чтобы хоть как-то разобрать…

Может, коттеджный поселок? Но он далеко… Нет, вряд ли. Что-то на дороге?

— Вот же твою мать! — взвыла я и бросилась к УКВ-рации: — «Рассвет-Базе», приём, это «Глухарь».

Голос охрип, во рту пересохло. Плохо. Это было очень плохо…

— База на связи, — проскрипело в рации через мучительно долгие двенадцать секунд.

— Дымовой очаг, прямо под базой! — вскричала я.

На этот раз ответили быстрее, голосом, наполненным пониманием ситуации:

— Принято, «Глухарь». Что по ситуации?

— Час назад было чисто! Тип дыма — белёсый, рыхлый, чувствую запах гари. Предполагаю низовой пожар, свежий. Возможно, что-то на дороге. Очень на это похоже.

— Огонь видишь?

— Только дым, — просипела я, косясь в сторону стекла. — Без усиления. Не могу определить дальность, встает с подлеска…

— Высылаем мобильный патруль из ближнего пункта. Будь на связи, каждые пять минут подтверждение.

— Принято.

Я тяжело сглотнула и бросилась к столу, на котором под картой стоял полевой телефон. На этой неделе лесничим у нас дед Гриша. До него дозвониться вышло только с пятой попытки.

— Дед Гриш, это Диана. Под моей вышкой дым!

Дед ахнул в трубке, потом что-то стукнуло-грохнуло.

— Понял, Ди, — наконец, каркнул он мне. — Огонь видишь?

— Дым. Пока только дым.

— Я туристов видел двоих в том районе, костёр, вроде, затушили. И все.

— Я спущусь. Гляну.

— Не смей! У тебя вода есть?

— Пять литров.

— Не ходи!

— Там только дорога лесная к базе, — начала было я, когда вдруг послышались звуки выстрелов.

— Ди?

— Дед Гриш, — прошептала я, — стреляют будто…

— Вот же Леший его дери! Сиди и не суйся! Звони на базу, докладуй! Я сам тоже наберу наших полицаев! И к тебе сразу…

Тут округу сотряс звериный рев, а следом снова прозвучало несколько выстрелов. Я выронила трубку, и звонок оборвался.

— Черт-черт-черт…

Я упала на коленки и поползла к краю обзорной площадки, запоздало соображая, что можно было бы и дойти. До меня тут вряд ли достанут… Только стоило мне высунуть нос за ограничение, послышался взрыв.

«Бензобак», — промелькнуло в голове.

Дым повалил гуще и чернее, взметнулся к небу клубами и накрыл вышку. Ну точно машина. А рев? Медведь? Напал на машину? Господи, что за Голливуд тут у меня случился в глуши? Спокойно ж работалось столько времени!

Я снова схватилась за рацию, когда внизу вдруг послышался детский плач. Ноги онемели, рация выпала из рук, но я впилась ногтями в ладони, чтобы привести себя в чувства и бросилась вниз сломя голову. В груди полыхало адреналиновым пожаром, пока я пикировала с лестницы на нижнюю площадку, не иначе. В два прыжка пронеслась к люку и глянула из него вниз.

Возле спусковой лестницы стоял ребенок! Он оглядывался то на лес, то запрокидывал голову вверх, и я видела его заплаканное и испачканное лицо.

— Я сейчас! Иду к тебе! — заорала я и сиганула с лестницы безмозглой мартышкой.

Мальчик оказался перемазанным в грязи с ног до головы. Светлые волосы слиплись и намокли, на чумазых щеках белели только дорожки от слез. Он вцепился в меня мертвой хваткой, стоило мне приблизиться, и принялся всхлипывать так, что у меня в груди все сжалось. Я стиснула его крепче, огляделась и прислушалась — никакого треска, характерного для распространяющегося пожара, но дым все еще затягивал округу мутной пеленой. Криков тоже не было слышно. Если там, откуда взялся ребенок, кому-то нужна помощь, то с ребенком я ее не окажу и самого его не брошу…

Я подхватила мальчика на руки, усаживая его на бедро, и, крепко прижав к себе, поползла вверх по лестнице. Малыш затих, держась за меня все также цепко, и вскоре мы ввалились на нижнюю площадку смотровой базы. Я поставила его на ноги, а сама принялась закрывать двери на все засовы и, подумав, пододвинула на люк еще и тяжелый мешок со шлангом. Мало ли, кто там стрелял…

— Фух, — вздохнула я и перевела взгляд на мальчика. — Все хорошо. Как тебя зовут?

— Тиша, — тихо всхлипнул он.

— А я — Диана. Тиша, а ты один был, когда потерялся?

Он мотнул головой.

— А с кем?

Но Тиша только замотал головой энергичней.

— Тиш, может, кому-то еще нужна помощь там?

— Нет, никому, — уверенно возразил он и задрожал, напряженно хмурясь.

— А сколько тебе лет? — погладила я его по голове, и он всхлипнул:

— Пять.

— А родители твои где?

— Папа в командировке, — совсем стих его голос. — А мамы нету.

— Тиш, а что там случилось?

— Я потерялся, — и он снова начал плакать. — Я хочу к папе…

Я прижала его к себе и обняла, приговаривая:

— Мы найдем папу. Ты в безопасности, все хорошо будет…

Когда он затих, я заглянула в его лицо:

— Тиш, пошли приведем тебя в порядок? У меня есть печенье с шоколадом. Ты любишь печенье?

Он кивнул.

— Вот и славно. — Я поставила его на ноги и подала ему руку, но он вдруг протянул мне обе в молчаливой просьбе взять его на руки снова.

Я не смогла отказать. Прижала его к себе и понесла в ванную. Воды у меня оставалось немного, но ребенка так не оставишь. Тиша вел себя по-взрослому. Он сам разделся и аккуратно сложил вещи на стул, а я его сполоснула, отмыв от грязи. Голову ему мы вымыли вдвоем — я поливала, а он со знанием дела смывал шампунь. Когда мы закончили, обнаружилось, что у него довольно светлые волосы, а на коже — россыпь ссадин и синяков.

1

Тиша уснул почти сразу после того, как наелся печенек, но постоянно вскидывался и всхлипывал во сне. Приходилось держать его за руку и гладить по головке, успокаивая шепотом, что он в безопасности. Но на звонок, протрещавший в тишине станции, подскочил и испуганно заозирался.

— Не волнуйся, все хорошо, — спокойно попросила я.

— Не открывай! Не надо! — вдруг взвыл он на одной ноте и ударился в панику.

Я поймала его у стола, и прижала к себе, усевшись на пол. Стоило усилий его успокоить.

— Тиш, — гладила я мальчика по голове, прижимая к себе крепко и раскачивая на коленях, — ну, нам же надо найти твоего папу, да?

Он судорожно вздохнул.

— Слушай, там внизу — мой друг дед Гриша. Он — хороший, много про лес знает. Лесничий. Я его знаю давно. Он пришел, чтобы проведать нас.

Тиша задышал часто, а у меня затрезвонил полевой телефон. Я кое-как дотянулась до него, едва не свалив со стола станцию.

— Диан, наши говорят, у тебя там ребенок приблудился? Вы на станции?

— Да, просто он очень напуган. — Я глянула на Тишу. — Откроем Грише?

Мальчик кивнул.

— Сейчас, Гриш, иду…

Когда дед поднялся ко мне, Тиша забился под стол. Несмотря на годы, дед Гриша не потерял военной осанки, да и дедом его язык бы не повернулся называть, если бы он сам себя так не называл. Да, весь поседевший, лицо суровое, кожа огрубевшая от непогоды, густые брови, за которыми сложно разглядеть ясные голубые глаза, но он казался мне человеком, который просто много пережил, а от того и задубел, но не постарел.

— Ну, что там? — спросила шепотом я.

Но дед Гриша не спешил отвечать. Кивнул мне только загадочно и направился к Тише.

— Привет, малец, — присел он рядом со столом, — ты как? Как звать-то тебя?

— Тиша, — тихо ответил тот.

— А полное имя?

— Тимофей.

Дед Гриша кивнул и обернулся ко мне:

— Он цел?

— Обработали ссадины. — Я подошла к ним и села на полу. Только Тиша сразу вылез и забрался ко мне на колени.

— Смотрю, нравится тебе наша Диана? — улыбнулся дед. Тиша кивнул. — Диана хорошая, да… — Он поднял на меня взгляд. — Служба опеки сегодня не приедет. Ты можешь оставить его у себя?

— Конечно, — кивнула я растеряно. — Но Тиша говорит, что у него есть папа.

— Вот как? — протянул дед. — А где папа твой, Тимофей?

— В командировке.

— А живете вы где с папой? В поселке, что недалеко?

Тиша кивнул.

— Стало быть, сегодня ты был с кем-то другим…

— Я был с другом. Он и папин, и мой… друг, — и Тиша вжался в меня крепче.

— На вас напал кто-то, да?

Тиша судорожно кивнул.

— Ты только помнишь ведь правила, да, Тимофей? Как вести себя с Дианой?

Я нахмурилась:

— Да какие правила, дед Гриш… — усмехнулась растеряно.

Но тот отрицательно качнул головой, дожидаясь кивка от мальчика.

— Молодец. Держись, Гриш. Мы найдем твоего папу… Диан, поможешь мне воду поднять? У меня две пятилитрушки…

Когда я спустилась вниз, дед Гриша хмуро сообщил:

— Там и правда сгоревшая машина на дороге. Следы борьбы, стрельбы и труп мужчины. Вероятно, он защищал ребенка.

— Какой кошмар, — прикрыла я рот ладонью. Стало страшно представить, что именно пережил Тиша. — Гриш, ему понадобится помощь психолога…

— Пока что ему нужно почувствовать себя в безопасности. Он доверяет тебе.

— Но, он ведь говорит, что живет в поселке, — возразила я.

— Опера уже проверяют, — нехотя отозвался дед.

— Что такое?

— Мальчишку жалко. Что там еще за папаша — не известно. Как ребенок оказался в такой опасности, предстоит выяснить.

— Но ведь службы опеки не будут это выяснять. Найдут отца и вернут…

Что-то царапнуло в груди, и я обняла себя, ежась от прохладного ветра с легким запахом гари.

— Это да. Не будут… — И он задумчиво почесал бороду.

— Так а с меня ничего не нужно? Документы какие-нибудь заполнить, что ребенок пока со мной?

— Та какие там! — махнул дед рукой рассеяно. — Будем на связи. Как что выясню, дам знать. Ну и ты держи в курсе, как Тимофей себя вести будет.

— Ладно, — вздохнула я.

— А у тебя как дела? — просил он, вытаскивая сигарету. — Ничего… не слыхать?

Я сжалась и коротко мотнула головой. Один вопрос, а меня на какие-то мгновения словно раздавило атмосферным давлением. Захотелось лечь на землю и почувствовать, как голова уходит в рыхлую почву…

— Ди?

Я резко вздохнула и тряхнула волосами:

— Нет, Гриш, все по-прежнему. Никаких вестей о сыне…

Дед Гриша раздраженно чиркнул спичкой и прикурил.

2

— Не теряй надежды, Ди. Жизнь не кончена. А всякой твари воздастся. — Он выдохнул дым и перевел взгляд на станцию. — А Тимофей, кажется, редко кому-то доверяет. Но к тебе бросился за спасением. Представляю, как он рад, что встретил тебя здесь. Сам ангел послал…

— Да уж, как в кино, — поежилась я.

— Ну, спокойной ночи вам обоим. Спите спокойно. Я утром зайду.

Денек выдался нервным. Последние силы ушли на то, чтобы допереть пятилитрушки наверх. Здесь в округе не было источников воды, и такими бутылками вполне можно было бы расплачиваться. Каждый раз, когда смена заканчивалась и приходилось возвращаться в город, я чувствовала себя так, будто перехожу границу миров. Менялось все — скорость течения времени, люди, ценности. А еще — одиночество становилось невыносимее.

Тиша нашелся на диване. Он сидел, прижав коленки к груди, но на мое появление встрепенулся.

— Дед Гриша нам воды подогнал, — улыбнулась я. — Ты как?

— Нормально, — заверил он меня серьезно. — Печенек много съел.

— Сейчас приготовим нормальный ужин. Ты спагетти любишь?

Он кивнул. Вообще, Тиша казался слишком взрослым, и мне подумалось, что отца он видит редко, раз ему пришлось так повзрослеть в свои пять лет.

Интересно, когда именно найдут его отца и в какой он командировке? Казалось, ведь это несложно сделать. Обратиться в поселок, объяснить ситуацию, выяснить контакты… Почему все так затягивается?

Насколько я знала, в том поселке проживали люди далеко не бедные. Территория там была закрытая, охрана на въезде, забор по всему периметру — не просочиться. Дед Гриша отзывался о них на удивление положительно. Что за природой они смотрят, ничего не нарушают, мусор не разбрасывают и вообще я редко слышала, чтобы Гриша отзывался о каких-то людях положительно.

Но как так вышло, что Тиша оказался за пределами поселка? Может, его похитили? Хотели выкуп стребовать у богатого папаши? Блин, а наши следователи тут еле чешутся! Даже не приехали за ним. А ведь он видел, что произошло на дороге.

При этой мысли меня снова раздавило, и я присела на диван рядом с Тишей. А он, как котенок, влез ко мне на колени и прижался всем телом. Так мы и замерли. Я — оглушенная трогательным доверием ребенка, а Тиша — в поисках защиты.

Сердце защемило от воспоминаний, когда я вот также держала своего сына на руках, как пела ему песенки на ночь… Я сжала Тишу крепче и поцеловала в макушку, забывшись.

— Слушай, — смущенно прошептала я, — давай ужинать, да?

— Хорошо, — сонно ответил он и зевнул.

— А ты в садик ходишь? — поинтересовалась я, устраивая его в пледе.

— Да. В «Зеленый лучик», — ответил он тихо. — В группу с математическим уклоном.

— А я-то думаю, почему ты такой умный, — улыбнулась я. — Молодец, Тиш.

— Я люблю считать.

Он заметно оживился, когда я начала готовить. Даже принялся болтать ногами, с интересом рассматривая комнату.

— Нравится тебе у меня? — улыбнулась я.

— Угу. Высоко так!

— И мне тут нравится. Высоко сижу, далеко гляжу…

— Я бы хотел тут жить.

— Ну, маленьким мальчикам лучше жить дома, Тиш. А когда вырастешь — вполне…

— Я бы хотел, чтобы у меня был такой дом, — заключил он, продолжая крутить головой.

— А у тебя разве плохой дом?

Тиша помрачнел.

— Папа постоянно в отъезде. А я живу с Риммой.

— А она…

— Она — моя сиделка. — И он тяжело вздохнул.

— Понятно. — Его мрачное настроение снова передалось и мне.

Брошенный в одиночестве ребенок чувствует себя ненужным, и это безумно грустно. Мысли снова скакнули к моему собственному сыну. Он же сейчас точно также себя чувствует с папашей за границей. Новая жена бывшего моим сыном вовсе не интересуется, сам Игнат также весь в бизнесе…

— А у тебя есть дети?

Луковица выскочила из пальцев, и я едва не порезалась, надавив на нож. Вопрос застал меня врасплох.

— Да, есть. Сын.

— А как его зовут?

— Рома.

— А он где сейчас?

— Он… с папой живет.

— А с тобой? С тобой живет?

— Должен бы. Но… однажды папа его не вернул, а потом я выяснила, что он увез его заграницу. И с тех пор я Рому не видела, — глухо закончила я. — Тиш, а ты любишь грибы?

— Да. Со сметаной. Рустам часто так готовил…

— А кто такой Рустам?

3

— Папин друг. Он за мной смотрел в этот раз, потому что у Риммы заболели внуки. — И Тиша сник, съежился в пледе, и стало понятно, что именно Рустам сегодня и погиб. Я думала, Тиша больше не спросит ничего, но он вернулся к болезненной для меня теме: — Ну а как же Рома без тебя?

— Я не знаю, — прошептала я. — Но очень надеюсь, что с ним все хорошо.

— Если бы у меня была мама, и я бы знал, что она такая, как ты, я бы очень по тебе скучал. И хорошо бы мне не было.

Я всхлипнула и зажмурилась в попытке сдержать слезы. Но несколько все же прорвались из глаз, и пришлось вытереть их ладонью.

Странный день…

— Ты очень по нему скучаешь, да? — участливо спросил Тиша.

— Угу.

— Может, его нужно хорошенько поискать? Мой папа это умеет.

— Это отлично, — улыбнулась я, — значит, он и тебя быстро найдет и не потеряет надолго.

Тиша вздохнул:

— Он найдет и снова уедет…

— Знаешь, иногда родители вынуждены постоянно уезжать. И ничего с этим поделать не могут. Им нужно работать…

— Я знаю, — покладисто кивал Тиша, — Римма мне тоже так говорит.

— Она тебе нравится?

— Да, она хорошая.

— Ну, вот видишь, папа позаботился, чтобы тебе в его отсутствии было хорошо.

— Пожалуй.

Я снова удивилась, как осмысленно и по-взрослому со мной разговаривает этот малыш. Ну прямо вундеркинд! А ведь не будет у него все как прежде. Ну какой папа оставит сына вот так вот под присмотром тех, кто не оправдал доверия? Наверняка увезет ведь, и не будет у Тиши больше Риммы…

Погруженная в эти мысли, я выложила спагетти на тарелку, заправила соусом и обернулась к столу… чтобы обнаружить, что Тиша уснул.

***

— Кир, сейчас лучше не соваться…

Я медленно втянул холодный ночной воздух, чувствуя, как впервые за долгое время теряю контроль. Над всем. По спине прошел озноб, дыхание потяжелело… Я смотрел на огни аэропорта Рейкьявика, и они расплывались перед глазами в яркую пульсирующую кашу…

— Ты серьезно? — слабо выдохнул я, но тут же рявкнул на всю парковку: — Не соваться?!

— Завтра, когда оттуда все уберутся, я выдвинусь на поиски Тимофея, — невозмутимо продолжал Лео.

Знал, что я все равно приму эту реальность, и давал хорошенько проораться… А я приму? Черта с два.

— Что с… — в горле стал ком. — Что с телом Рустама?

— Забрали следователи.

— Как его убили?

— Я не знаю.

— Как его выманили вообще?! — снова повысил я голос.

— Пока ничего не знаю! — прорычал он в ответ. — Это случилось. Все. Только принять и действовать.

— Если моего сына забрали, то его уже нет в живых, — с трудом выдавил я, и горло окончательно парализовало.

— Уложили бы рядом, — глухо выдавил Лео. — Короче, я жду тебя. Пока что руки связаны. Если начну там шариться сейчас, то никого мы с тобой не найдем.

Я понимал, что это решение далось Лео очень тяжело. Он был прав.

— Есть идеи, кто? — добавил он тихо.

— Ты сам знаешь, — процедил я и заходил туда-сюда вдоль стенки, как загнанный зверь.

Перед глазами попеременно вспыхивали образы сына и Рустама… а потом обугливались, будто старые фото над горящей спичкой…

Как же так? Как эти твари вообще сунулись? Исподтишка, дождались, когда уеду… И ведь, наверное, не знали, что Рустам приехал ко мне на неделю, чтобы дух перевести и раны затянуть. Если бы не он не был ранен…

Прости, Рус, что втравил тебя в это.

Прости, друг…

В памяти замелькали картинки из прошлого. Мы всю жизнь были вместе. С детства. Я, Рустам и Лео… Никогда ничего не боялись, но судьба благоволила. Все трое прошли спецподготовку, начинали карьеры телохранителями в охранных организациях. Потом дорожки разошлись. Рустам остался верен себе и подался в военные спасатели. Лео ушел в отдел специального реагирования, а я — в частную практику. Ну, как в частную… В довольно специфическую практику. Конечно, друзья не одобряли, но меня все устраивало, и никаких проблем с совестью не было.

Пока не появился Тишка…

С сыном все стало сложнее. У меня появилась слабость, и приходилось хорошо ее прятать, постоянно меняя места жительства. Я десятки раз спрашивал себя, зачем вообще повесил этот груз себе на шею. Но ответа не было, а груз уже был. И не только груз. Я привязался к Тишке. Меня рвало на части от желания дать ему все то, чего не было у меня, и опасностями, которые предполагал мой образ жизни. Я даже подумывал о том, чтобы все бросить и податься в более менее спокойное русло…

Только поздно теперь.

— Через сколько ты вылетаешь?

— Рейс через полтора часа, — ответил я машинально.

— Я тебя встречу.

— Не нужно…

— Нужно, — отрезал Лео. — Позволь мне это. Я хочу тебя видеть.

Я еле сдержал смешок. Ведь нам обоим ясно, что это я виноват в гибели Рустама. Мой образ жизни, моя дерзость, непоколебимая уверенность в силах. Да что там, я втайне считал себя самым успешным из нас троих. Я рискнул жить так, как хотел, всем назло, и получил множество возможностей. Плевать хотел я на опасности…

— Ладно. Пока.

Я отбил звонок.

И снова остался в одиночестве. Аэропорт гудел турбинами самолетов, шумел голосами людей, сигналами такси и вонял… Кого я обманывал? Я такой же, как и все. Мне нужны передышки, тишина, запахи леса, дыма от камина, геля для душа и зубной пасты. А больше всего в последнее время я любил запах волос Тишки. Когда я приезжал, мелкий спал со мной, и я с таким упоением утыкался носом в его волосы. Они пахли домом…

Пальцы стиснулись в кулаки.

Никто от меня не уйдет живым из тех, кто виноват в том, что у меня не стало Рустама и Тишки…

***

4

***

Тиша проспал как убитый до зари. Я же ворочалась с боку на бок всю ночь, перебиваясь коротким сном. Когда рассвело, тихонько прокралась в уборную, привела себя в порядок и вышла на площадку. Стояла духота, небо затянуло тучами, а по прогнозу сегодня был ливень. Хорошо. Значит пожарная опасность снизится в разы и даст передышку пожарным.

Мне же завтра предстояло ехать в город на очередную встречу с юристом. Еще одну из череды бесполезных встреч. А потом еще на одну. Уже не такую бесполезную, но далеко не в мою пользу.

А все потому, что я усложнила себе и без того сложную жизнь, устроив скандал в доме свекрови.

Мать моего бывшего — единственная связь, которая у меня осталась с сыном. И я ничего не могла поделать, кроме как тянуться к этой связи в надежде хоть на какие-то крупицы новостей о сыне. Мы виделись со свекровью раз в неделю. Я звонила ей, она назначала время и высокомерно снисходила до очередной встречи.

Зинаида Васильевна была теткой холодной и высокомерной. Она была убеждена, что это я во всем виновата — что брак наш с Игнатом распался, и что он вынужден был увезти сына от меня подальше. Но я все это терпела, потому что свекровь, в отличие от меня, моего сына и слышала, и даже видела. На последней нашей встрече она невзначай бросила мне, что летит заграницу. К сыну. И у нее не так много времени, чтобы утешать меня в этот раз, поэтому я должна была убраться как можно быстрее. И я потеряла контроль. Помню, что сначала меня вогнало в ступор. Потом началась истерика. Я кричала на нее, высказывая за все, что копилось внутри. Даже что-то разбила… Она скакала вокруг меня, обзывала придурошной, угрожала вызвать участкового, а потом все же подала на меня заявление…

И вот теперь мне нужно встретиться с кем-то в отделении, объяснить все… Господи, как же я устала…

— Ди…

Я поспешно вытерла слезы и обернулась:

— Привет, Тиш, — улыбнулась и шмыгнула носом.

— Ты плачешь, — заключил он, глядя на меня внимательно. — Снова думала о Роме?

Ну какой же ты проницательный для своих лет!

— Да. Я всегда плачу, когда думаю о нем. — Я направилась к нему и присела рядом. — Ты вчера уснул и не дождался спагетти. Голоден?

Он кивнул.

— И печенье еще хочется.

— Конечно, — улыбнулась я.

И внутри немного потеплело. Несмотря на то, что за пределами станции пустился тот самый ливень из прогноза, атмосфера завтрака разгоняла потихоньку мрачное скопление туч в душе. Тиша снова болтал ногами, с аппетитом уплетая и спагетти, и какао с печеньем, и тем самым вызывал во мне приступ умиления.

— А Ромка у меня плохо ест, — улыбнулась я. — Ты молодец.

— Римма говорит, что в лесу аппетит всегда лучше. Ромке нужно в лесу жить, с тобой… — И он пригорюнился. — Диана, а меня заберут сегодня?

— Я не знаю, Тиш. Но это ведь хорошо, если папу найдут, да?

— А ты будешь меня навещать? — с надеждой посмотрел он на меня.

— Конечно. Мы же друзья, Тиш.

— Правда?

— Правда. Ты хороший очень, а с хорошими людьми всегда приятно проводить время. И мне с тобой тут лучше, чем в одиночестве.

— Да? — просиял он.

— Да. Одному долго быть плохо.

Он ненадолго задумался.

— Мой папа один. Долго. И, наверное, ему тоже одному плохо.

— Очень может быть.

— Может, он поэтому… такой?

— Какой? — осторожно поинтересовалась я.

— Ну, он когда приезжает, молчит долго. Но позволяет мне с ним спать. Мне с ним лучше спится. Я люблю, когда он приезжает.

— Да, это всегда радостно, когда к тебе возвращается тот, кого очень ждешь…

Дождь встал стеной. Забарабанил по жестяной крыше станции, затарахтел в окна и подернул горизонт плотной ватой тумана. Мы с Тишей допили чай и сели смотреть альбом станции.

— Хранение и дополнение альбома — одна из обязанностей смотрителя, — рассказывала я, благоговейно проводя рукой по первой странице, которая пожелтела от времени. — Эта станция работает с начала семидесятых годов. Смотри, — и я указала ему на пожелтевшее фото, — вот на этой фотографии — первый смотритель, Семен Петрович Говорушин.

Тиша слушал, открыв рот.

— А что это у него в руках?

— Это огнетушители. Тогда смотрители принимали участие в тушении пожаров.

— А сейчас?

— Сейчас только в крайнем случае.

— У тебя тоже есть огнетушитель?

— Да.

5

Следующие полчаса я показывала ему свой шкаф со спецодеждой, и Тиша внимательно читал каждую надпись и инструкцию, осматривал огнетушители и каски.

— Я бы хотел быть пожаротушителем в лесу, когда вырасту, — выдохнул он завороженно.

— Думаю, ты будешь отличным спасателем и пожарным.

Когда мы вернулись к столу, Тиша принялся листать альбом и читать подпись к каждой фотографии вслух.

— А твои фото тут есть? — спросил он, не отрываясь от альбома.

— Нет еще.

— А будут?

— Знаешь, я почему-то не собиралась вставлять туда свои фото, но теперь передумала, — подмигнула ему я. — Нужно будет сделать фото с тобой и оформить в журнале страничку.

— Будет здорово! — воодушевился Тиша. — На телефон?

— Да. — И я направилась к нему, захватив мобильник с холодильника.

Мы немного повозились с камерой и настройками, но в итоге у нас получилось несколько фотографий вдвоем — на фоне леса, на диване, перед окном.

— Классно, Тиша, — листала я фото, — когда попаду в город, распечатаю их. Для тебя и для себя. И для альбома. Какую для альбома сделаем?

Я наклонилась к нему, показывая экран.

— Вот эту, на фоне леса… — И он вдруг обнял меня за шею и прижался щекой на пару секунд.

Интересно, что же случилось с его мамой?

И тут меня парализовало от фантазии, что, может, папа Тиши такой же, как мой бывший? Может, мама у Тиши есть, но ее, как и меня, лишили возможности видеться с сыном?

«Да ну, что за глупости? — одернула я себя. — Не все же дети без мамы в такой ситуации, как мой сын…»

Мне хотелось позвонить деду Грише или на базу по поводу дальнейших планов относительно Тиши, но он услышит ведь. Подумает еще, что я хочу от него избавиться. Нет. Нужны будем — сами нас найдут.

Только про нас будто забыли вовсе. Чудно, конечно, но ничего было не поделать.

Я приготовила на обед яичницу с колбасой, и Тиша также с аппетитом ее уплел. А после обеда мы сели изучать рацию и карты местности. Ребенок с такой жадностью все впитывал, будто аппетит к новому у него был таким же, как и к еде. Вторая пачка печенья подошла к концу к вечеру. Мы говорили с Тишей обо всем. Когда на станции не осталось ничего такого, чем можно удивить его, начал рассказывать он. Сначала про животных, которые водятся в этом лесу. Потом про насекомых и птиц. Оказалось, что у Тиши дома есть муравьиная и бабочковая ферма, целая семья мадагаскарских и аргентинских тараканов, целый террариум со змеей, гекконы и прочая живность. Теперь пришла моя очередь слушать, открыв рот.

— И ты за всем ухаживаешь сам? — искренне удивлялась я.

— Это не сложно, — заверил он меня. — Бананоед Санчес ест всего лишь два раза в неделю, а полоз Криспер — раз в месяц. У меня есть график обедов для них…

— Классно. Я бы хотела посмотреть на всех твоих домашних питомцев.

— Я обязательно тебе покажу, когда ты приедешь к нам! — радостно кивал Тиша. — И Роме покажу, когда он к тебе вернется. Он ведь вернется?

— Я очень на это надеюсь.

Я никогда еще не говорила о Роме вслух столько, сколько сегодня с Тишей. Стало казаться, что у меня и правда все наладится, а вспоминать Рому становилось все легче. Благодаря Тише, вся моя трагедия казалась совсем не такой ужасной. Вот Тиша и правда пережил трагедию — на его глазах умер друг отца… Мда, это странное свойство нашего мозга — преуменьшать собственные тревоги на фоне чужих. Но Тиша заслуживал другого — любящую маму и папу, который был бы рядом.

Когда Тиша уснул, я вышла на площадку и вздохнула полной грудью. Запах леса после дождя горчил от настоявшихся густых ароматов хвои и сырой земли. Пахло грибами и, казалось, немного осенью. Как же медленно тянется время тут! Да и вообще… Я будто увязла в одной минуте и все никак не могу из нее выбраться — в той самой, когда приехала забрать сына у свекрови, а его там не оказалось… И только сегодня с Тишей жизнь будто сделала робкий шаг вперед.

Тут мое внимание привлек какой-то шорох внизу. Я опустила взгляд на подножие станции и замерла, всматриваясь в область света, которую давал фонарь. Сначала шум был еле слышным — то там треснет сучок, то там что-то зашелестит. Но потом звуки слились в один окрепший поток, который мог показаться новым приступом дождя, но тут из-за деревьев на площадку вышел медведь.

Я замерла и затаила дыхание.

Зверь покрутил головой, принюхался… и вдруг задрал голову, замечая меня на площадке. И тоже застыл. Смотрел долго, пристально, и только мокрый нос поблескивал в свете фонаря. Потом медведь отчетливо фыркнул. А я спохватилась и бросилась в комнату за телефоном. Не дай Бог дед Гриша придет! Надо его предупредить!

6

Прокравшись в комнату, я вытащила телефон на площадку и глянула вниз. Медведя видно не было. Как и слышно. Как назло, дед Гриша трубку не брал.

— Да что ж это такое… — ворчала я, продолжая дозваниваться.

Но тщетно. Пришлось возвращаться в комнату и браться за рацию.

— У меня под базой медведь, — сообщила я диспетчеру. — Не могу дозвониться до лесничего.

— Дед Гриша в город уехал.

— Сообщите ему, пожалуйста, — попросила я. — И всем остальным, кто поблизости.

— Сейчас уже поздно, Ди, и нет никого.

Я оглянулась на спящего Тишу и решилась все же поинтересоваться.

— А по поводу ребенка, который живет у меня, нет никакой информации? Сегодня никто так и не пришел.

Диспетчер ненадолго задумался.

— Нет. Приходили к нам сегодня следователи, спрашивали, когда пожар засекли и все такое.

— Странно…

— Да неповоротливые они у нас тут. Расслабленные. Долго все у них. У вас нормально?

— Да, нормально, — вздохнула я.

Что же мне делать? Брать Тишу завтра с собой в город? Ну, не брошу же я его здесь одного…

— А связаться можете с ними и спросить? Может, они там не в курсе вообще? Не пойму, что происходит. У ребенка есть папа, и он его наверняка ищет…

— Они тут телефон оставили свой…

— Продиктуйте, пожалуйста.

Записав номер, я попрощалась с диспетчером и отключила рацию. И тут услышала, что Тиша позади завозился.

— Разбудила тебя? Прости… — Я поднялась и направилась к кровати. — Внизу медведь ходил, представляешь?

Тиша потер сонно глаза и посмотрел на меня непонимающим взглядом. А потом повернулся на другой бок и затих. Ну и славно. Пусть отдыхает, а завтра посмотрим…

***

— Все истоптали следаки! — досадливо прорычал я, рывком хватая футболку с пассажирского сиденья. — А дождь смыл все, сто осталось после них. Черт бы его дери!

— Информации о ребенке нет нигде, — сообщил Лео, отложив мобильный. — Рустама не было, когда Тишу забрали. Подгадали, когда он в лес ушел, а это значит, что в поселке есть кто-то, кто смотрел за домом. Но Рустам как-то узнал и бросился в погоню…

— Я нашел его следы, — глухо отозвался я. — И следы борьбы там на месте — тоже. — Мы помолчали, прежде я продолжил. — Он спасал Тишку. И погиб за него.

— Выходит, Тишку унесли в руках?

— Там елки, вся земля иглами присыпана, кустов нет почти, кора на всех деревьях целая. Следы, что не достали до земли, исчезли. Тишка весит всего двадцать килограмм. Но, если бы его несли на руках, где-то остались бы следы. Хоть где-то!

— Может, была другая машина?

— Нет никаких следов, — отрезал я и опустился на сиденье, мрачно глядя во тьму. — Там дальше в двух километрах природоохранная станция. На ней женщина. Видела меня. Может, что-то заметила… Надо будет с ней встретится. Тебе.

— Слабый шанс. Слишком далеко, — с сомнением покачал головой Лео. — Но я поговорю.

Я только стиснул зубы и отвел взгляд.

— Кир, — позвал Лео, — не надо…

— Что?

— Без меня только не надо никуда соваться.

— Это не твое дело.

— Я тебя арестую и посажу за сопротивление властям, — хмуро пригрозил он, а я мрачно усмехнулся:

— Ну, да.

— Я не шучу. Или мы идем вместе…

— Это — не твое дело, Лео! — вскричал я. — Я решил быть тем, кто я есть! Мне и расхлебывать! Руса я уже угробил, мне еще и твою жизнь на себя повесить?!

— Ты и Рус всегда были моим делом, — спокойно возразил он. — И ты на моем месте поступил бы точно также.

Я стиснул зубы до скрежета и хлопнул дверью.

— Поехали в поселок, — процедил.

На пункте досмотра меня сразу же попросили выйти.

— Кирилл, здравствуйте, — подошел ко мне охранник. Лео вылез следом. — Сегодня утром приехали из следственного, потребовали открыть ваш дом для осмотра. — И он протянул мне документы. — Мы не смогли отказать. Все было оформлено должным образом. И примите соболезнования.

Почему-то только тут подумалось, что соболезнования принять можем действительно только мы с Лео, потому что были семьей Рустама.

— Спасибо, — кивнул я и повернулся к Лео, когда мы отъехали от пункта: — Интересно, как скоро это дело перешло под юрисдикцию моего мира? Кто его передал так шустро? Только вчера все случилось, а тут уже и следователи с обыском нарисовались… По какому поводу?

— Я узнаю, кто инициировал обыск, — хмуро отозвался Лео. — Я понятия не имел…

— Не кажется это тебе странным?

— Разберемся.

В доме все перевернули вверх дном.

Я прошел через гостиную, переступая через разбитую посуду и разбросанные вещи. В спальне Тишки и моей все шмотки вывернуты на пол, в кухне — полный бедлам. Лео грязно матерился и кому-то уже звонил, а я осматривался, стискивая зубы. Понятно, что не официальные службы тут порылись. И что документы, которые отдала мне охрана — поддельные. Поэтому и Лео не был в курсе.

В гостевой, где я поселил Рустама, все еще оставались его вещи, хоть и их вывернули из сумки. На тумбочке — бинты, лекарства, обезболивающее…

Жетон.

Я сгреб его и сжал с силой в ладони.

Такая злость и отчаяние затопили в одну секунду, что я едва не заорал, но взял себя в руки и медленно опустился на кровать. Отчаяние я пока отставлю на паузе. Сначала выясню, что с моим сыном, а там посмотрим. А вот злость… ее — да, стоит собрать в кулак.

7

Утром за нами тоже никто не явился. Я встала, сделала завтрак, помогла Тише умыться и почистить зубы. Хорошо, что были запасные комплекты для гигиены на станции. Но, когда я уже приняла решение собрать Тишу и выехать в сторону районного центра, чтобы позвонить по оставленному мобильнику, у меня зазвонил полевой телефон.

— Ди, привет!

— Дед Гриш, ну наконец!

— А я у станции…

— Тебе передали про медведя?

— Да, все в порядке. Я с ружьем.

— Хорошо, сейчас спущусь.

Тишка насторожился на мои сборы, но я его успокоила:

— Все нормально, не переживай. Я тебя не брошу. Но нам главное папу твоего дождаться. А то все там внизу будто бы забыли о нас. А вдруг папа тебя уже ищет и не может найти?

— А что за медведь? — спросил он тихо, подойдя к лестнице, пока я натягивала кроссовки.

— Вчера к станции подходил медведь, представляешь? — с радостью сменила я тему. — Ты как раз уснул, а я вышла на площадку. Большой…

Тиша нахмурился.

— Диан, — позвал он тихо, — это мог быть папа…

Я сосредоточенно завязывала шнурки, не выдавая эмоций. Нет, ну, ребенок, живущий в лесу, мог впечатлиться атмосферой и природой и нафантазировать себе всякого. Кроме того, может, иногда проще поверить, что твой папа — медведь и на самом деле рядом, чем чувствовать себя брошенным.

— Тиш, но люди ведь не становятся животными, — спокойно возразила я и подняла на него взгляд. — А папу мы твоего обязательно найдем.

Он тревожно вздохнул.

— Я быстро. К деду Грише спущусь и обратно…

Но быстро не вышло.

— Дом в поселке перерыли те, кто пытался убить Тимофея, — тихо сообщил дед Гриша. — Я объяснил следователям, что представляю местные власти, и собрал питомцев мальчика, пока они там не растоптали бедных ящерок и змеек. Там все террариумы побиты и перевернуты вверх дном. — Он сделала паузу, вздыхая. — И вещей его немного прихватил.

— Блин, а как же его папа? — обескураженно выдохнула я, глядя на кучу коробок, которыми был забит салон маленького джипа лесничего.

— Там папа еще такой, — махнул дед рукой, — я поузнавал у следователей. У этого папы могут вообще изъять ребенка. Он занимается всяким противозаконным.

— Бедный Тиша, — вздохнула я и обернулась на шпиль станции, видневшийся между деревьев. — Гриш, что же делать? У меня есть телефон следователей…

— Забери его себе, Диан, — вдруг серьезно предложил Гриша. — По крайней мере, пока его дело будет решаться…

— Да кто мне его отдаст?! — опешила я. — Гриша, ты шутишь?

— Хочешь, я могу все уладить, — серьезно предложил он. — Ребенок зарегистрирован в областном центре, я все выяснил. Я могу договориться, и тебя даже не спросят ни о чем…

— Подожди, — нервно усмехнулась я, — как это? Ребенок — это куча документов, собеседований, времени…

— Какая куча документов? — возразил дед. — Твой муж просто похитил твоего сына, и никто ничего сделать не может! Всем плевать!

Я застыла от его такой хлесткой фразы, а он смущенно протер лицо и вздохнул несколько раз:

— Прости, я не хотел. Не спал сегодня с этим всем…

— Нет, ты ведь прав, — отрицательно качнула я головой. — Какой смысл щадить чувства, если все прекрасно понимают законы суровой действительности?

А внутри уже что-то сжалось от принятия ситуации — мне нравится Тиша. И я бы хотела ему помочь. Почему нет? Я ведь живу одна, а ему плохо сейчас. Мы поладили, и я буду только рада побыть с ним, пока все не решится.

— Я могу не пройти по финансовому доходу, — с сомнением сообщила я, тяжело дыша. — Да и надолго ли это?

— Все решаемо, — мягко возразил дед Гриша. — Диан, а, может, это неплохой шанс для вас обоих? Вы явно нужны друг другу.

— А как же его отец?

— Где он? — резонно возразил Гриша. — Его не могут найти. И он занимается незаконной работой…

— Это не повод отбирать у него сына. Кто-то чужой слишком много сейчас решает за их семью, — решительно оборвала его я. — Я сделаю все, что зависит от меня, но помошать отбирать ребенка у его отца я не буду!

— Тише нужна защита, — горячо возразил дед. — Служба по защите детей должна взять под контроль жизнь этого мальчика. А отцу нужно было думать раньше…

— Ты слишком строго судишь.

— Возможно. Но то, что произошло с Тимофеем заслуживает именно самого строгого суждения! — не отступал он. — Ребенка собирались то ли похитить, то ли убить в результате деятельности его отца. На глазах Тимофея произошло убийство друга семьи! Ты правда хочешь ему такой перспективы и в дальнейшем? Хотела бы ты такого же для собственного сына?

Я тяжело сглотнула и спрятала лицо в ладонях.

— Ладно. Хорошо… — выдавила, наконец. — Ты прав.

8

— Ну вот и славно. Тогда забирай ребенка, а я — в районный центр поеду, поговорю, — заключил он и кивнул на заднее сиденье машины. — И оставлю твои контакты, чтобы отец смог с тобой связаться. Но ни в коем случае не адрес. Решение о том, может ли он навещать ребенка, будет приниматься опекой.

— А если он… черт! — Я заходила туда-сюда перед машиной. — Он может быть против! И… конечно же будет!

— Наверняка. Поэтому адреса ему никто не даст. Его проверяют сейчас, Диан, пригоден ли он вообще быть отцом. И этот процесс уже не остановить. Если Тишу сейчас отдать органам опеки, его отправят в детский дом. И я скажу тебе больше — его отец не пройдет эту проверку. В поселке его никто не знает, дом он там купил всего полгода назад. За него некому поручиться. В детском садике Тиши его ни разу не видели. Только сиделку.

Я замерла, глядя на деда отчаянно.

— Поэтому то, что он думает по этому поводу, ничего не значит, — заключил он. — А Тишке путь сейчас в детский дом.

Нет-нет-нет, в детский дом я Тишу не отдам!

— Хорошо, я заберу его пока к себе, — решительно кивнула я. — Сейчас вытащу тебе ключи от машины…

На станцию я возвращалась в таком состоянии, будто мену обухом по голове ударило. Мысли не давали покоя, а сомнения били по рукам. Но Гриша прав. Тиша нуждается в заботе и внимании. Ну какой детский дом? Как можно?

Тиша нашелся на смотровой площадке.

— Любуешься? — улыбнулась я, выходя к нему.

— Да, — кивнул он. — Здорово тут…

— Тиш… слушай, тут такие новости… — Мальчик повернулся ко мне и настороженно замер. — В общем, пока твоего папу не нашли, дед Гриша говорит, что ты мог бы пожить со мной. Что скажешь?

— А папа меня найдет, если что, да? — встревоженно поинтересовался он.

— Конечно. Ему оставят мой номер мобильного.

— Хорошо, — кивнул Тиша серьезно. — Только мне нужно домой, у меня же там мои животные …

— Тиш, в дом заехать не получиться, — присела я рядом с ним, — дед Гриша говорит, что… его весь перевернули те, кто… в общем, он собрал твоих питомцев и привез с собой. Они в его машине в контейнерах.

Мальчик собрал бровки домиком и раскрыл глаза, наполненные отчаянием.

— Мне жаль, — взяла я его за руку.

— Он всех собрал? — взволновано спросил Тиша, часто дыша. — И Санчеса, и Криспера?

— Нужно будет проверить, что там у него в контейнерах. Но уверена, он взял всех, кого смог найти.

— Сейчас можно будет посмотреть? — нетерпеливо сжал он мою руку. — Пойдем, Диан, надо посмотреть!

— Идем, конечно. Если ты согласен пока побыть у меня, мы с тобой собираемся и едем ко мне со всеми твоими питомцами.

— Хорошо-хорошо, — закивал он. — Поехали.

Мы собрались за десять минут. Я помогла Тише спуститься и передала его деду Грише вместе с ключами от машины, а сама вернулась за рюкзаком. Когда я вышла на площадку, где стояли две машины, Тиша уже деловито проверял пластиковые контейнеры, расставленные перед машиной на площадке, ловко щелкая крышками.

— …мадагаскарские тараканы, — заключил он с очередным щелчком.

— Какие… тараканы? — моргнула я, оборачиваясь от багажника.

— Мадагаскарские, — деловито повторил он. — Вся семья тут — папа Джек, мама Полина… Еще аргентинские у меня есть. И домино. У меня много тараканов.

— Ух ты, — нервно выдохнула я. — И как же дед Гриша умудрился это все собрать?

Ну, а что удивляться? Одинокий ребенок завел себе семью сам. Только из тараканов.

— Сложнее всего было с пауком, — довольно сообщил дед, и мне стало совсем нехорошо.

— Пауком? — пискнула я.

— Да ты не переживай, Ди, он пушистый, почти как котенок.

— Это Каспер, — восторженно возвестил Тиша и сунул руку в контейнер… о, господи!

— Тиш, осторожно! — воскликнула я, но Гриша меня придержал.

— Он пугливый, — нежно погладил огромное восьмилапое мохнатое чудище Тиша, когда оно заползло ему на ладошку. — Привет, Каспер. Испугался, малыш?

— Диан, — отвел меня в сторону Гриша, пока Тиша проверял остальной свой зверинец. — Возьми. — И сунул мне в руку конверт. — Это вам с мальчиком. Ты была не готова ко всему, поэтому позволь мне помочь.

— Слушай, Гриш, — округлила я глаза, пытаясь увернутся от конверта, — ну ты что…

— Ты не представляешь, сколько всего нужно семейству тараканов и всех остальных даже на какое-то время, — весомо обозначил он и ловко впихнул мне конверт в карман толстовки. — Не спорь.

Я вздохнула:

— К тараканам меня жизнь не готовила.

— Поверь, они гораздо симпатичнее тех, что ползают у нас в голове.

Я усмехнулась, но тут Тиша вздохнул позади:

— Агата пропала…

— Кто такая Агата? — осторожно поинтересовалась я.

— Гигантская испанская сороконожка.

Я округлила глаза и перевела отчаянный взгляд на деда, но тот украдкой мне подмигнул. Ну, что ж… Хорошо, что хотя бы Агата к нам не переезжает.

9

***

Через час мой дом уже оцепила команда следователей и криминалистов, но толку? Я курил на крыльце, встречая рассвет, пока Лео заправлял процессом, и раздумывал, что именно искали у меня в доме.

У таких, как я — так называемых «коллекторов» — всегда много конкурентов. И я хорошо понимал, что именно стало причиной нападения на меня. Я отказывался подчиняться основной структуре, работавшей с международными заказчиками. Пока у меня не было слабостей, я мог себе позволить никому не подчиняться. Но мои слабости сразу стали известны. Нет, Тишки уже нет в живых — это никому не нужно. Меня взялись наказать и сделали это. За слишком большую самоуверенность и отказ подчиняться кому-то.

А еще я думал, что сейчас докурю и, пока дружище занят работой, тихо скроюсь. Не его это дело, и рисковать головой я ему не позволю. Пусть занимается своей работой. А я займусь своей.

— Я тут выяснил, — подошел ко мне Лео, — что вчера здесь были не только липовые представители следственных органов. Утром сюда наведался еще и местный лесничий.

— Ему-то что надо было? — нахмурился я. — Он из наших что-ли?

— Он ведьмак. Какой-то вояка в отставке. Убийство произошло на его территории, поэтому у него и пропуск сюда был, и допуск к следствию.

Я неприязненно поморщился. Ох уж эти ведьмаки! Везде свой нос сунут, во всем присматривают за оборотнями, ты посмотри! Даже в лесу не скрыться от их бдительности!

— И что он тут делал?

— Просто осматривал территорию уже после визита следователей.

— И никуда не доложил, что мой дом перевернули далеко не следователи?

— Доложил. Часть народу здесь — не из моего следственного отделения. Их вызвал лесничий. А еще он уже успел поговорить с няней Тимофея. Женщина пришла утром навестить твоего сына, и застала лесничего.

— Вон оно что, — неприязненно поморщился я.

— Я думаю с ним поговорить. И с той смотрительницей станции, которую ты видел, тоже.

— Ну, поговори.

— Кир, — хмуро посмотрел на меня Лео, — я тебя предупредил. Рванешь куда-то — уложу мордой в пол…

— Я слышал, — отвернулся я.

Чем больше я осознавал произошедшее, тем отчетливей понимал — смысла не стало. Меня загнали в угол, а из него нет пути к прежней жизни. Все. Я облажался. Добегался. Я никого не пощажу. И если Тишки нет больше — смерть причастных не будет легкой…

— Кир…

— Что? — огрызнулся я.

— Не хочешь сам поговорить с лесничим?

Я сжал зубы.

— Ты хочешь, чтобы я потратил время и отвлекся на бесполезные разговоры? — процедил.

— Может, мне сразу тебя закрыть на недельку-другую? — угрожающе понизил голос Лео.

— Можешь попробовать, — принял я его вызов.

— Как насчет того, чтобы включить голову ненадолго и убедиться в том, что сына искать поблизости бесполезно? Согласись, будет глупо, если ты угробишься в процессе мести, и он останется сиротой?

Я скрипнул зубами и отвернулся.

— Кир, давай так, — примирительно заговорил Лео, — как только выясним, что ребенка на самом деле забрали, я приму любое твое решение. Захочешь мстить — я не буду мешать…

— И не полезешь со мной, — вставил я.

— Этого я обещать не могу и не буду, — отрезал он. — Но, пока мы не убедимся в этом, ты остаешься на нейтрали. Договорились?

— Хорошо, — нехотя согласился я и отвернулся от дома.

Смысла разговаривать с местными экологами я не видел. Их не было поблизости. Кроме того, следователи все равно притянут их на допрос рано или поздно. Но это уже не вернет мне ни сына, ни Рустама.

— Поехали.

Я вынырнул из своих мыслей:

— Куда?

— Ну, к станции, — развел Лео руками.

— Я вчера там был. Никаких следов там нет…

— Ты обещал, — бросил он и направился к машине, — поехали.

***

Дед Гриша помимо прочих вещей прихватил из дома Тиши детское автомобильное кресло, постельное белье и много всего прочего, что едва влезло в мой багажник. Все заднее сиденье мы забили пластиковыми коробками с питомцами Тиши, а предстояло еще заехать за продуктами. Но это я решила отложить на вечер, ведь надо успеть еще на две встречи.

Добравшись до дома, я только успела перетащить все в свою хрущевку на пятый этаж и помчаться с Тишей в центр, где у меня была назначена встреча с юристом. До нее оставалось еще сорок минут, когда мы уселись в ближайшее кафе перекусить. И снова Тиша с энтузиазмом принялся есть хот-дог, сосредоточенно пережевывая и запивая все соком.

— Тиш, ты когда голоден, говори мне, ладно? — обеспокоилась я. — Может, ты давно хотел есть?

— Нет, я сейчас захотел, — заверил он со своей детской непосредственностью. — Диана, а мы сможем купить живых сверчков?

— Сверчков? — переспросила я настороженно. — Наверное. А где?

— В зоомагазине. И еще мучных червей, зофобаса…

— Ладно, — обреченно кивала я. — Сразу после встречи мы этим займемся.

— Я могу написать, — огорошил он меня.

— Хорошо, — медленно кивнула я, — тогда тебе будет, чем заняться, пока будешь меня ждать. Да?

— А еще нужно будет замороженных мышей, — серьезно сморщил он лобик.

— Напишешь… кхм… все. Все купим.

— Ладно, — с готовностью закивал он, но следом погрустнел над остатками десерта. — Мне раньше папа все покупал.

— Тиш, он найдется. Уверена, со дня на день он объявится…

— А вдруг его тоже убили? — неожиданно спросил он, поднимая на меня совершенно не детский взгляд.

— Тиш… — я поднялась со своего стула и пересела на диванчик рядом с ним, — почему ты так решил?

— Ну… — он вздохнул и с готовностью прижался к моему боку, когда я обняла его, — у него опасная работа. Я слышал.

— Ты очень напуган. Но это не значит, что с папой тоже что-то случилось. Ты ведь говорил, что он в командировке. Он приедет, и ему дадут мой номер. А потом он позвонит, и я все ему расскажу.

И я крепче прижала его к себе, лихорадочно соображая, как еще успокоить ребенка.

10

— Добрый день, Диана, — улыбнулась мне Нина от стола, когда я заглянула в кабинет. — Проходи. О, ты не одна?

— Здравствуйте, это Тимофей, мой подопечный, — и я провела Тишу следом за собой. — Можно, он посидит на диване, пока мы пообщаемся? К сожалению, не с кем оставить…

— Конечно, садитесь.

Нина явно оттягивала неприятные новости, продолжая с улыбкой смотреть на то, как располагается Тиша за столиком, как достает блокнот и карандаш.

— Я буду писать в столбик, — серьезно сообщил он мне.

— Да, так будет удобнее отмечать то, что купим, — кивнула я, пытаясь заглушить адреналиновый пожар в груди.

Но, когда повернулась к адвокату, сердце рухнуло в пятки.

— Новости не очень, — призналась она удрученно.

Я прикрыла глаза, давая себе секундную передышку перед вопросом:

— Испанский суд вынес решение?

— Пока нет, но их затягивание уже само по себе плохой знак. Более того, вчера мне поступила информация от коллег в Мадриде — ваш бывший муж подал встречное ходатайство о лишении вас родительских прав.

Я спрятала лицо в ладонях. Теперь становилось понятно, что вся эта история с поездкой свекрови заграницу спроектирована специально, чтобы у Игната появилось основание затянуть процесс.

— Я понимаю, на каком основании.

— Диана, я знаю, что вам тяжело. И то, что вас спровоцировали специально — тоже. Мы будем бороться.

— Но они тянут время, — сипло возразила я. — Мы же с вами знаем, что, когда пройдет год, мы уже не вытащим Рому из Испании…

— Год еще не прошел, — твердо возразила Нина. — Соберитесь, Диана. Мы будет продолжать придерживаться прежней стратегии…

— Я сама виновата, — прошептала я и тяжело сглотнула.

Нина подняла трубку и попросила секретаря принести мне кофе, давай всем передышку.

— Тимофей, ты будешь что-нибудь? — глянула она на Тишу.

— Я буду печенье, — с готовностью отозвался он.

— С молоком?

— Можно.

Нина улыбнулась:

— Откуда у вас этот прелестный мальчик?

— Это долгая история, — вымучено ответила я на ее улыбку и понизила голос: — Ввиду трагических обстоятельств он остался один в лесу и вышел к моей станции.

— Ох, ничего себе, — ахнула Нина. — Вы же работаете на станции наблюдения за пожарами в области…

— Да. Пока органы опеки ищут папу Тимофея, он остается у меня.

— Понятно, — удивленно кивнула она. — У вас — большое сердце, Диана.

Я потерла виски и скосила глаза на папку с моим делом на столе, пытаясь собраться с мыслями.

— Вы говорили, что суд должен вынести решение по Гаагской конвенции в течение шести месяцев, — заговорила я, когда Нина вернула на меня взгляд.

— Испанские суды нашли способ обходить эти сроки. Они заявляют о необходимости «тщательного изучения обстоятельств дела» и психологического состояния ребенка. Психолог, назначенный судом, пришел к выводу, что Рома «успешно адаптировался к новой среде» и «демонстрирует стресс при упоминании о возможном возвращении в Россию».

— Что?! — воскликнула я. — Что за бред?

— Они начали давить на адаптацию, как я и предупреждала. Адвокаты вашего бывшего мужа представили свидетельские показания воспитателей, которые подтверждают, что мальчик «хорошо интегрировался в испанскую систему».

Я сделала медленный вдох, а Нина кивнула:

— Да, мы все это проговаривали, и я гарантировала, что именно так и будет.

— Я ведь даже не знаю адреса его проживания… — бессильно выдавила я и почему-то повернулась к Тише.

Мальчик увлеченно писал в блокноте, временами прерываясь на печенье с молоком.

— До конца месяца суд должен вынести предварительное решение. Если оно будет отрицательным, у нас останется право на апелляцию. После я подаю иск об определении места жительства.

Я впала в ступор, и Нина, не дождавшись ответа, продолжила:

— Диана, у меня к вам еще одно предложение есть… Вернее, момент, который надо бы обсудить.

— Да, — шмыгнула я носом, поднимая на нее взгляд.

Нина вздохнула, а потом заговорила, подбирая слова:

— Следующее, на что будет давить адвокат вашего мужа — ваше одиночество и финансовое состояние. И, если из этого инцидента с вашей свекровью я вырулю относительно легко, то в этом вопросе мы конкретно забуксуем. Во-первых, времени уже пройдет больше, во-вторых, когда давят на приоритетность адаптации, будут учитывать то, что у отца Ромы гораздо больший доход, чем у вас.

— У меня было все нормально с доходом, пока не случилось похищение! — вспылила я. — Конечно, ведение дела меня оставит в глубокой финансовой яме!

— На это и расчет, — смущенно кивнула Нина, будто это была ее вина в том, что услуги адвокатов стоят денег.

— Черт, — уронила я голову на руки.

— Если у вас есть какие-то отношения, то замужество и финансовая стабильность…

— Нина, никаких отношений и стабильности мне не светит, — устало перебила я ее. — Прошу вас, давайте подумаем о других стратегиях. О том, что у меня все же похитили ребенка, а бывший муж объявлен в международный розыск, черт его дери! — Я смущенно прикрыла глаза. — Простите… простите, пожалуйста.

— Все в порядке, Диана, я все понимаю. Но не могла не предложить. Потому что эта стратегия была бы самой выигрышной.

— Я понимаю. Но никакого шанса для этой стратегии нет.

— Может, друг? Близкий знакомый? — осторожно поинтересовалась она.

— Вы считаете, что фиктивно выйти замуж — вариант?

— Считаю, — твердо постановила она.

— Ну, а доход я где возьму?

— Это лишь вторая часть стратегии. А тот факт, что судебные тяжбы оставили вас в финансовой нестабильности, я буду использовать в нашу пользу. Из всего можно извлечь выгоду.

— Я… подумаю, — болезненно поморщилась я.

— Хорошо. Тогда созвонимся.

Я забрала Тишу и на негнущихся ногах вышла из кабинета адвоката.

11

— Диана, я все написал, — сунул мне блокнот Тиша, когда я пристегнула его к сиденью.

Я пыталась собрать мысли в кучу, собраться самой и продолжать жить, но дыхание сбивалось, а в глазах щипало от желания сдаться и разреветься. Даже механические действия на автопилоте стоили труда. Маленькие печатные буквы на блокноте все же немного поплыли, и пришлось протереть глаза. Нельзя. По крайней мере, не сейчас. У меня теперь есть Тиша.

— Диан, Рому не вернут? — тихо спросил он.

— Я на знаю, — прошептала я. — Но буду делать все возможное.

— Неужели его папа не понимает, как Рома скучает по тебе? Ведь ты его мама…

— Не понимает, — вздохнула я неожиданно глубже. Необходимость объяснить все Тише каким-то образом помогла собраться.

— Я бы ненавидел такого папу, — хмуро заявил Тиша. — Рома тоже вряд ли его любит теперь.

— Я думаю, что Роме не говорят правды, — обреченно ответила я. — Кому захочется, чтобы его перестали любить? Думаю, папа Ромы ему врет, что я его бросила… Или еще что-нибудь…

— Он не простит, — решительно заключил Тиша. — Рома, когда вырастет, все равно все узнает и не простит. Поэтому его папа поступает неправильно. Он у вас глупый.

— Ты такой взрослый, Тиш, — улыбнулась я грустно. — И ты прав во всем. Я буду бороться за Рому и дальше. А пока мы займемся твоими подопечными и нашим холодильником, да?

— Да, — просиял он.

Тут я нащупала конверт в толстовке и вспомнила, что дед Гриша сунул мне деньги. Покачав головой, я развернула конверт и округлила глаза.

— Ну, капец, — вырвалось у меня.

— Что это? — вытянул шею Тиша.

— Это дед Гриша денег отсыпал. Возомнил себя золотой антилопой.

Тиша рассмеялся.

— Это значит, что у нас много денег?

— Очень много денег, — смущенно пробурчала я. — Хватит обустроить твоих питомцев по высшему классу.

— Это значит хорошо?

— Очень хорошо.

— Класс.

— Точно, класс, — улыбнулась я и завела двигатель. — Помчали!

***

— Ты ел что-нибудь? — поинтересовался Лео, выворачивая руль и въезжая на небольшую площадку, на которой бросали транспорт экологи и лесники.

— А то что, тоже посадишь? — буркнул я и толкнул двери.

На площадке было пусто, но свежие следы транспорта обнаружились сразу же. Я присел и осмотрелся. Две машины. Одна стояла долго, легковая малолитражка. Наверное, принадлежала этой женщине со станции. Вторая — джип, но небольшой. Он приехал утром. И следы…

— Нет, серьезно, Кир, не будешь жрать…

— Смотри на следы, — перебил я его и опустился ниже, настораживаясь. Кажется, идея заглянуть к экологам не была такой уж и бесполезной. — Совсем недавние…

На присыпанной песком площадке явно читались следы тяжелых мужских сапог, кроссовок и детской обуви. А вот здесь ребенок опустился на колени и что-то двигал по песку…

Я сжал челюсти и зарычал.

— Тишка? — насторожился Лео.

— Вероятно, но нужно убедиться. — И я начал раздеваться.

Только зверь может разобрать все тонкости запахов, которые еще могли остаться в округе, и понять, какой путь и откуда прошли те, кто оставил тут следы. Пока Лео осматривался, беспокоясь за наше одиночество, я стянул джинсы и бросил вещи в машину, а потом обернулся за два вдоха. Да, нельзя… Да, можно остаться без сердца, и вообще это рискованно. Но каждую секунду ветер разносил запахи по округе, и я рисковал потерять след. А этот след сейчас для меня значил все.

В первый вздох больших легких закружилась голова. Эх, нужно было пожрать — тут Лео прав. Но я тряхнул башкой и принюхался. Это совершенно точно Тишкин след! Я припал носом почти что к самой земле и направился за по тропинке в кусты. Лео направился за мной, а вскоре показалась та самая станция, у которой я кружил вчера ночью. Запах сына так четко слышался, будто он прошел тут от силы полчаса назад! Я с жадностью его вдыхал, различая также четко и запах женщины — ее одежда, которой она цеплялась за деревья, хранила нижние ноты духов, зубной пасты и ванили. Рот наполнился слюной…

… а сердце — надеждой.

Тишка жив.

12

***

— Это комната Ромы?

Тиша замер на пороге детской, которую я наскоро соорудила, когда пришлось продать прежнюю квартиру. Здесь же не было ремонта, но от прежних жильцов остались вполне неплохие нейтральные обои, а оживить пространство не составило труда — шторки веселого цвета, веселые картинки в рамках и письменный столик у окошка. Только Рома сюда так и не вернулся. А я, каждый раз заглядывая сюда, чувствовала пощечину судьбы и слышала ее ехидное: «Он не вернется к тебе, все напрасно…»

— Теперь — это твоя комната, — улыбнулась я Тише. — Рома тут ни разу не был.

— А когда вернется…

— Но, ведь и папа твой вернется, — возразила я и присела рядом. — Тиша, я тебя не оставлю ни при каких условиях. Даже когда с папой твоим все решится, мы попросим его, чтобы он позволял нам видеться, да? Или будешь приезжать ко мне, когда ему нужно будет уехать? Думаю, он не будет против. Надо только подождать, когда все решится у него…

— А у тебя включен мобильный? — тревожно глянул на меня Тиша.

— Конечно. — И я протянула ему аппарат. — Круглые сутки.

— Хорошо.

— Ну, что? Пошли переселять твоих друзей из контейнеров?

— Пошли.

Все, что нужно было по списку, уже частично доставили. Вторая партия ожидалась завтра, но и сегодня у нас определенно было, чем заняться.

Я улыбнулась и обняла Тишу прежде, чем направиться с ним в мою комнату. Обниматься у нас становилось привычным ритуалом. Тиша обнимал меня, я — его, и это будто давало что-то важное, чем можно заполнить такую пустую и мрачную минуту отчаяния нас обоих. Он словно сухая губка, впитывал каждое касание по капельке и раскрывался все больше. Когда мы приступили к переселению его питомцев, Тиша с нетерпением погрузился в процесс. Я же честно пыталась себя успокоить, что это всего лишь питомцы маленького мальчика, и я-то точно со всеми ними справлюсь. Но что-то пониже сердца подрагивало, когда из коробок снова и снова слышался жуткий шелест.

Но начало процесса обнадежило. Бананоед Санчес оказался ну очень забавной ярко-желтой ящеркой со смешной мордочкой и невероятными пальчиками, гнущимися внутрь. Я держала его в руках, пока Тиша открывал створку террариума.

— Можно сажать? — уточнила я.

Но не успела и глазом моргнуть, как Санчес сам вспорхнул из ладони и шмякнулся Тише на футболку. Я ойкнула и дернулась, а Тиша рассмеялся. Я расхохоталась следом. Но, когда пришло время вытаскивать полоза Криспера, смеяться перехотелось.

— Он спокойный, — успокаивал меня Тиша, — и не кусается совсем…

То, как он ловко и бесстрашно вытащил красно-белую змею из пустого контейнера, заставило меня замереть и выкатить изумленно глаза.

— Какой ты смелый, Тиша, — выдохнула я.

— Ничего особенного, он же не страшный, — объяснял он, укладывая змея в контейнер побольше. — Ему нужно сделать влажную камеру, и нужен мох.

— Вот, держи, — передала я ему коробку и принялась завороженно наблюдать, как Тиша набивает мхом пластиковую коробочку поменьше. — С ума сойти. Ты, наверное, будешь биологом, когда вырастешь…

— Я же говорил, что хочу быть пожаротушителем, — серьезно возразил он.

— Ах, да, прости, я забыла, — улыбнулась я.

За этим занятием я почти забыла о второй встрече, на которую мы с Тишей едва не опоздали сегодня. Мне пришлось пережить несколько неприятных минут в кабинете следователя, ожидая разборок по заявлению свекрови, но все прошло гладко. Следователем оказалась взрослая женщина, которая с неожиданным пониманием отнеслась к моей истории. Она пообещала, что сделает все возможное, чтобы это заявление не получило хода. Но я понимала, что главный результат у моего мужа уже есть. Я попалась на его удочку и дернулась ровно настолько, насколько он и хотел, и теперь судебное дело по моему сыну максимально замедлилось.

— Диана, а для Каспера не пришел террариум?

Я вынырнула из мыслей.

— Каспер?

— Мой паук…

— А… Нет, еще не пришел, — замотала я головой слишком интенсивно, но Тиша не заметил:

— Тогда пересадим мадагаскарских тараканов вот сюда…

Я мысленно застонала, но, натянув перчатки повыше, кивнула:

— Пересадим.

Чего только не видала эта хрущевка, в самом деле! И тараканов я отсюда выметала, и пауков, которые, хоть и уступали в размерах Касперу, были гораздо более пугающими. Каспер бы не позволил себе падать мне на голову и скатываться в лицо. А те… бррр, в общем! Полозов, тут, конечно не было, но соседка из соседней квартиры — та еще гадюка…

13

Когда все террариумы загорелись лампами, у Тиши в комнате стало, как в зоомагазине. Хорошо, что при покупке понимающий консультант обеспечил меня удлинителями, а также подарил простенький, но прочный стеллаж, на котором это все разместилось. Ну, большая часть…

— Теперь главное, чтобы у нас ничего не сбежало к соседке, Тиш, — заключила я, довольная итогом. — У тебя же точно нет ничего ядовитого?

— Папа не разрешает, — вздохнул он, — говорит, что только когда вырасту.

— Он прав. Ну, давай ужинать, мыться и спать?

— Угу, — без энтузиазма кивнул он.

За ужином Тиша совсем пригорюнился, и только, когда я уже разгладила на нем Ромкину пижаму, поднял на меня глаза:

— А можно я с тобой посплю?

— Можно, — улыбнулась я.

Он просиял и обнял меня за шею, а я прижала его к себе крепче. Какой же ты хороший, маленький добрый ребенок. И почему же мир был так к тебе несправедлив?

Перед тем, как отпустить Тишу спать, мы с ним разобрались с выключателями, и я уяснила, что на ночь теплые коврики у Санчеса и Криспера отключать нельзя. А вот свет мы погасили, и детская погрузилась в темноту, в которой сразу же зловеще зашелестело.

— Как ты думаешь, папа уже все знает? — тихо спросил Тиша, когда мы уже лежали в моей кровати.

— Быть может…

— Тогда он должен уже позвонить?

— Он обязательно позвонит…

Когда Тиша уснул, я выскользнула из спальни и прикрыла двери. Думала, что тишина навалиться на меня и раздавит отчаянием, но нет. Стало просто тихо. Я будто взяла взаймы эту тишину, которая мне не принадлежит. Тиша скрасил для меня этот угрюмый полный разочарования день, но когда-то его заберет отец, и я снова останусь одна со всем этим…

Вздохнув, я прошла в кухню, заварила себе чаю и села у окна, обняв чашку. Как же это все странно! Что это за задумка у судьбы подкинуть мне Тишу? И возраст у них с Ромой один. Надо же… Только истории разные. Хотя, в чем-то и похожи. Они оба остались без мамы. С отцами. Но, если я знала Игната, то отец Тиши оставался неизвестным персонажем.

Я почему-то не сомневалась, что он быстро все уладит и вернет себе сына. Мне рисовался такой… суровый мужчина, решительный и властный, который может себе позволить и жизнь в элитном поселке, и няню для сына, и охрану для него же. Только времени у него нет, потому что он очень занят по работе. И вечно в разъездах. Думаю, он позвонит, скажет, что все улажено, и попросит адрес, чтобы забрать Тишу. Может, даже завтра. При этой мысли у меня сжалось все внутри и застыло. И я вздрогнула, когда мобильный на столе вдруг зажужжал от неизвестного входящего.

***

— Кир, спокойно, — схватил меня за плечи Лео, но сдвинуть не смог.

— Что значит вы забрали ребенка до окончания расследования?! — взревел я. — Я больше суток думал, что его нет в живых!

На моем последнем слове в замшелом кабинете отдела опеки отчетливо вздрогнули стекла в деревянных рамах. Вообще все отделение грозило рухнуть от ветхости в любой момент. Тут, наверное, уже лет десять как ни одного дела не прилетало, а тут — какая удача! И этот плешивый сморчок-ведьмак, взиравший на меня равнодушно поверх очков, схватился за него, как за что-то реально стоящее! Будет выдавливать повод потрепать нервы... А мне как раз очень хочется хоть кого-то убить!

Ведьмак только недовольно заметил:

— Будете тут орать на меня, я передам ваше дело в федеральный отдел. И посмотрите, долго ли вас будут слушать там.

— Передавайте!

— Кир, хватит! — оборвал меня Лео.

Я попытался выровнять дыхание, но, стоило бросить взгляд на стол, за которым сидел ведьмак, и меня снова начинало срывать. Поверх белой папки с делом Тишки были небрежно рассыпаны фотографии с места убийства Рустама…

— Кто подал заявление? — потребовал я.

— Следователи, — ответил Лео за ведьмака. — Если я могу тебя оставить так, чтобы мне не пришлось тебя арестовывать в следующую минуту, как самому ближайшему работнику следственного, то я могу позвонить и выяснить обстоятельства.

— Я в порядке, звони, — раздраженно процедил я, шумно вздыхая.

Когда Лео вышел, я перевел взгляд на ведьмака. Важный такой, спокойный... Понятия не имеет, что ведьмаков я убивать тоже умею. А за Тишку я убью всех, кто встанет у меня на пути... Но, сперва стоит попробовать обойтись без убийств.

— Простите, — заставил я себя выдавить хрипло. — Я не хотел. Но мне нужен мой сын обратно…

— Все в рамках протокола, — равнодушно пожал плечами ведьмак и подался вперед, складывая локти на столе. — Мы должны проверить обстоятельства, при которых ваш приемный сын остался в одиночестве в лесу. Когда следственный комитет выдаст заключение, наш отдел займется вашей проверкой, а именно того, соответствует ли ваш образ жизни потребностям Тимофея…

— Ой, да что вы! — взвинтился я. — Оборотни-сироты живут в таких условиях, что без слез не взглянешь, и ни один ведьмак из отдела ни разу не сунет нос в приют. Зато отбирать уже пристроенных детей — тут вы первые!

— Приюты не входят в нашу область контроля, — меланхолично возразил ведьмак, с интересом меня рассматривая. — Мы контролируем лишь жизнь своих бывших подопечных. Кроме того, если продолжить беседу неофициально, уж лучше ваш приемный сын будет живым, пусть и в приюте, а не случайной жертвой каких-то криминальных разборок, которой он едва не стал. Как вы считаете, Кирилл?

— Где он? — потребовал я.

— Я не имею права вам говорить. Могу сказать лишь одно — ему нравится там, где он сейчас находится. Он в безопасности. И окружен заботой, которой ему явно не хватало…

14

— Я не имею права вам говорить. Могу сказать лишь одно — ему нравится там, где он сейчас находится. Он в безопасности. И окружен заботой, которой ему явно не хватало…

Я только скрипнул зубами и покачал головой:

— Вы, видимо, понятия не имеете о заботе, — прорычал я. — Тишка меня любит, а я люблю его. И я никому его не отдам! Он прошел через ужас, который в голове не укладывается, и остался один не известно где и с кем! И вы меня считаете врагом его благополучия?!

— Кир, я же просил, — послышалось за спиной укоризненно, и в кабинет вернулся Лео. — Пошли. Тут нам ничего не скажут.

— Подожди, — глянул я на друга и перевел глаза на деда снова. — Послушайте, я должен сказать сыну, что ищу его, что очень переживаю и что знаю обо всем, что он пережил! Вы не можете забрать у меня это право! Он будет меня ждать, волноваться! Я должен его услышать…

Договариваться с кем-то по-хорошему для меня было непривычно. Я отвык. В моей работе слова ничего не решали, только сила и опыт охоты. А здесь вдруг меня ткнули в необходимость договариваться, да еще с кем?! Со структурой, которая делает вид, что заботится о благополучии оборотней сирот, во главе которой сидит ведьмак?! Дерьмо…

Дед сверлил меня взглядом какое-то время, но все же открыл папку и вытащил оттуда листок.

— Вы можете только позвонить, — сообщил он, не спеша отдавать мне контакт. — Выяснять местоположение, угрожать опекуну, искать с ребенком встреч пока что запрещено. Вы должны ждать до решения.

И он, наконец, пододвинул мне листок, на котором было написано имя и номер мобильного.

— Благодарю, — процедил и вышел из кабинета.

— Ну, можешь же… — заметил Лео, когда мы вышли на улицу.

— Ты узнал что-то?

— Угу. Ребенок у опекуна, мобильный которой мне только что скинули в сообщении. Но ты молодец — сам его раздобыл.

Я скрипнул зубами и хмуро засопел.

— Кир, — серьезно посмотрел на меня Лео, — дело серьезное. У тебя могут забрать Тишу совсем, и мы ничего не сможем сделать, если ты не станешь пушистым и покладистым.

— Что?! — гаркнул я, и в глухом тупике какого-то вонючего двора вспорхнула стая голубей с деревьев.

— Я так и знал, — нервно покачал головой Лео. — Повторю для одаренных — у тебя заберут Тишу, если ты не изменишься.

— Что за бред? — понизил я голос. — Эти дети нахрен никому не нужны…

— Вот такой бред, — зло прорычал Лео. — Ты, может, думаешь, что это нормально для Тишки — переживать такое регулярно, но службы опеки против. И я здесь на их стороне.

— Ты нашел время, чтобы мне все высказать, — усмехнулся я зло.

— Ты и сам это прекрасно понимаешь. Что твой образ жизни несовместим с отцовством. Что ты подставил Рустама и своего сына. И ты прав. Но сейчас нужно вернуть себе того, кого еще можешь вернуть, а не продолжать бороться со всем миром!

— Давно ты сам перестал, Лео? От того, что ты встал на сторону закона, ты ни черта не стал там своим. Мы всегда будем отбросами для мира Высших. Ты предлагаешь мне повилять хвостом? Но, наверное, не просто так у медведей их практически нет!

— Ты потеряешь сына, если не примешь правила, — холодно парировал Лео. — Готов слушать?

Я шумно засопел, играя желваками. Лео ждал. Достал сигареты, сунул мне одну и чиркнул зажигалкой.

— У отдела опеки есть требования, — заговорил, наконец, снова. — Ты должен создать полноценную семью, Кир. С домом, участком, двумя толстыми котами, уточками в ванной… и женой.

Я медленно повернул к нему голову, вытаскивая сигарету изо рта:

— Очень смешно.

— Уточки в ванной были перебором. Но полноценная семья — условие возвращения к тебе ребенка.

— Как я создам полноценную семью?! Что за бред?! Высшие совсем охренели?! Оборотни не женятся на первой встречной!

И я все же смял сигарету в кулаке, пытаясь обуздать ярость. Лео пережидал, меланхолично выдыхая дым. А мои мысли заметались вокруг единственно оставшегося варианта — узнать, где держат Тишку, выкрасть и свалить с ним в закат. Я им не цирковой мишка танцевать под их дудочку!

— Кир, если ты сейчас думаешь о нарушении закона — не стоит.

— А совокупляться на камеру мне не нужно? — холодно поинтересовался я. — И видео отправлять в комитет, чтобы доказать, что я выбрал себе реальную женщину? Или, может, бантик на шею повязать и танцевать с балалайкой?

— Иди к черту, Кир! — психанул Лео.

— С этого и надо было начинать! — прорычал я, развернулся и зашагал прочь.

До города я добрался глубоким вечером. У меня не было другого дома, кроме загородного. Поэтому пришлось направиться в гостиницу. И только потом я понял, что не было места лучше, чем полноценно прочувствовать свое отчаяние. Будто заново все — новый выбор, новый путь. Только без Рустама. Да и без Лео…

В дом не вернуться — он похож на разоренную нору. Только продать его и остается. Когда я верну Тишку, нужно будет уезжать с ним подальше. Вопрос о том, вернули я его вообще, не стоял. Нет, возможно, я попытаюсь по-хорошему. Но, как долго? А еще остается месть убийцам Рустама… В общем, дел много. А я дико устал за последние дни практически без сна. Последний раз я спал еще в Рейкьявике.

Когда я нашел в себе силы стянуть куртку, вспомнил о номере телефона опекуна, который мне переслал Лео. Он совпал с тем номером, который предоставил мне ведьмак.

Я вытащил мобильник, бросил взгляд на время и принялся слушать гудки в трубке.

15

Ждать пришлось долго.

— Слушаю, — наконец послышался тихий женский голос. — Говорите…

— Простите, что беспокою, — начал я, запоздало соображая, что нужно было как-то подготовиться. Но я не предполагал, что растеряюсь. — Мне сказали, что у вас мой сын…

Послышался длинный вдох.

— Да. Тиша у меня. Здравствуйте. Меня Диана зовут.

— Здравствуйте. Я — Кирилл.

— Кирилл, Тиша в порядке. Можете не переживать. Мы поужинали, он спит. По вам скучает и ждет от вас звонка…

— Как он у вас оказался? — перебил я ее.

Она замешкалась, будто собираясь с духом.

— Я дежурила на станции в лесу, недалеко от того места, где… ну, вы, наверное, в курсе…

— В курсе, — снова перебил я.

— Тиша вышел к станции. Я забрала его.

Я непонимающе хмыкнул.

— Мне сказали, что мой сын у опекуна… А вы просто, выходит, работница станции?

Теперь я понимал, что видел ее той ночью, когда искал Тишкины следы. А он, выходит, был у меня под носом, только дождь смыл следы.

— Меня попросили его оставить, потому что мы с Тишей подружились, — ответила она, но голос поменялся. Стал настороженным и неуверенным.

— И что вы намерены с этим делать? — продолжал давить я.

— Не понимаю вас…

— Ну, у вас вдруг оказался чужой ребенок. И вы как себе представляете дальнейшее? Почему вы решили согласиться вообще? Что с вами не так?

Она хмыкнула в трубку.

— А с вами? — парировала холодно. — Почему вам не отдают сына?

— Наверное, потому что он у вас, — жестко возразил я.

— Вы правда обвиняете меня в том, что Тиша сейчас не с вами? — изумленно выдохнула она в трубку.

— Я вас не обвиняю…

— Знаете, а мне все равно, что вы думаете. Тиша — замечательный мальчик. Он очень умный, добрый и понимающий. И вас очень любит и ждет. Поэтому постарайтесь, пожалуйста, сделать все, чтобы его вернуть. Он этого заслуживает. А вообще, он заслуживает гораздо большего, чем вы или я! — добавила она неожиданно. — Спокойной ночи, Кирилл.

И в трубке послышались гудки. А я продолжал их слушать, хмуро глядя на город. Опекунша, тоже мне! Тишку отдали какой-то первой встречной! А отцу, значит, ни черта не отдают? Да что за бред? Такое ощущение, что кто-то просто издевается!

Ладно. Разберусь и с этим. Но, не успел я улечься поверх кровати, на мобильный пришло сообщение:

«Позвоните завтра, пожалуйста. Я скажу Тише, что вы еще в отъезде, потому что не знаю, как ему объяснить, что мне нельзя его вам отдать».

Я отложил мобильный и прикрыл глаза.

Хотелось ответить, что это не моя проблема, ведь это не я вру Тише. Но стоило признать, что, вероятно, благодаря этой смотрительнице Тиша остался жив. Интересно, а она — тоже ведьма? Вероятно. Скорее всего. Но зачем ей оборотень? Почему она согласилась вообще? А, может, это все — продолжение покушения? Не смогли выкрасть Тишку, но теперь отобрали, чтобы забрать без препятствий? И снова все это звучало на грани бреда… Кому я нужен для таких сложных танцев с бубнами? Таких, как я, просто заказывают киллерам. Да, вероятно, что вместе с семьями. И только успевай оглядываться. Именно поэтому мне и не светит семья. Нужно быть последним дебилом, чтобы ее завести. А Тишка…

Я просто не смог пройти мимо и бросить. И я ни о чем не жалею. У меня ему всяко лучше, чем там, откуда я его вытащил. И я лез из кожи, чтобы он был в безопасности… Но все оказалось бесполезным.

Я никогда не имел доступа к полной информации по делам, которыми занимался. Я — международный ликвидатор и по совместительству коллектор. Моя задача — либо убрать кого-то, либо припугнуть, либо выбить деньги. Все. Касалось ли покушение на мою семью последнего дела? Откуда мне знать? Все, что имело смысл — дать понять, что со мной так нельзя. И этим стоит заняться в первую очередь. Потому что, когда я вытащу Тишку, мне будет не до этого. Нужно будет теряться…

Ну и интересно, а эту опекуншу охраняют вообще? А если на моего сына до сих пор охотятся? Она в курсе, что ей может грозить опасность?

«У тебя завтра встреча в отделе опеки с адвокатом», — вдруг пришло сообщение от Лео.

Я сел на кровати и надавил на вызов.

— Откуда у меня адвокат?

— Пожалуйста, Кир, — устало выдохнул он.

— Спасибо, Лео. А он мне нужен?

— Не помешает. Ты же еще не нарушил никаких законов?

— Славно, что хоть ты в меня веришь, — не сдержал я сарказма. — Но, с каких пор тебя интересует то, что я нарушаю законы?

— С тех самых, когда стало понятно, что иначе ты Тишку не вернешь. Нужно же хоть кому-то это понять. И еще. Завтра похороны Рустама вечером…

Я протер лицо и перевел взгляд в окно.

— Ладно. Хорошо. Спасибо.

— Ты звонил Диане?

— Кому?

— Женщине, которой отдали Тишу, — с легким раздражением уточнил Лео.

— А, да.

— И?

— Она сказала, что у них все нормально.

— А ты что сказал?

— Что позвоню завтра поговорить с сыном, — недовольно сообщил я.

— Ну, то есть, ты не давил, не рычал…

— Лео, я тебя люблю, но иди ты в жопу. Заколебал.

И я отбил звонок, швырнув мобильник на кресло в противоположном углу комнаты. Бесит. Все.

16

***

Тиша проснулся неслышно. Настолько, что я, лежа в кровати какое-то время, даже не подозревала, что он встал. Подскочила в панике, когда поняла, что его нет в кровати. Но он нашелся в детской за возней со своими питомцами.

— Тиш, — выдохнула я, хватаясь за дверной косяк одной рукой и за сердце — другой, — ты так тихо проснулся…

— Я рано встаю обычно, — сказал он, наглаживая… о, Господи! Паука! — Каспер нервничает. Боится нового места. Поэтому я решил его успокоить…

Каспер еле умещался на ладони Тиши, и то лишь потому, что поджал все лапы к телу. По моему же телу прошла волна мурашек.

— Пошли умываться?

— Я уже умылся.

Хм.

— Завтракать?

— Хорошо.

— Сколько время? — прошептала я себе под нос.

Оказалось, что девятый час. Мда. А все потому, что я долго не могла уснуть, поглощенная мыслями о звонке папы Тиши. Я все думала, что же сказать ребенку. Если наплести, что Кирилл все еще в командировке, как я сначала предложила, это будет выглядеть так, будто ему плевать на сына. Не вариант.

— Тиш, — начала я, когда мы сели завтракать, опасливо поглядывая на меланхоличного Каспера на плече мальчика, — у меня к тебе есть серьезный разговор.

Кажется, что Каспер повернулся в мою сторону вместе с Тишей, и я поежилась:

— А он прыгнуть может?

— Не-а…

— Кхм. Ладно. Вчера поздно вечером звонил твой папа. — Тиша округлил глаза и отложил ложку, а я поспешила продолжить: — Он позвонит сегодня.

— Когда? — нетерпеливо воскликнул он. При этом его маленькие плечи дрогнули от нетерпения, и Каспер подобрался.

— Можно и нам, думаю, его набрать…

— Давай наберем! — подскочил Тиша…

… и Каспер шлепнулся в тарелку с хлопьями. Потом выскочил, весь в молоке, и бросился бежать, оставляя белые лужицы за собой. Я вскрикнула и дернулась к стенке. Тиша наоборот бросился ловить паука, только тот рухнул камнем со стола на пол и шустро просочился в щель между тумбочкой и раковиной.

Я осознала, что влипла в стенку и перестала дышать, когда Тиша уже распластался по полу и лег щекой на линолеум, заглядывая в щелку:

— Каспер! Каспер!

Я зажмурилась, тряхнула головой, пытаясь выйти из оцепенения, но перед глазами все еще вертелась картинка, как восьмилапый йети улепетывает в мою сторону по столу…

— Диана, — поднял на меня растерянный взгляд Тиша, усаживаясь, — я его не вижу…

— С-с-ейчас, я…. я фонарик притащу.

Только фонарик не дал нам никаких преимуществ. Он лишь бросил свет на филиал хрущевского ада под мойкой. Только, что это? Дырка? На какое-то мгновение мелькнула мысль — хоть бы Каспер нашел себе новый дом в этой дырке и никогда больше не вернулся. Но, когда я увидела слезы в глазах Тиши, устыдилась.

— А его выманить ничем нельзя? — спросила я с надеждой.

— Он редко ест, — голос Тишки наполнился отчаянием, — я кормил его недавно. И он не выйдет на еду…

—Тиш, мне жаль. Но, может, он выйдет, когда проголодается? Тиш…

Я притянула мальчика к себе и уткнулась лбом в его макушку. Но тут послышался звонок мобильника, и мы с ним оба встрепенулись.

— Это твой папа, — сообщила я, глянув на экран мобильного. — Алло.

— Это Кирилл.

— Здравствуйте, Кирилл. Я передам сейчас трубку Тише, он очень ждет. Но сначала хотела бы с вами поговорить… — Я посмотрела на мальчика: — Тиш, я на минутку с папой поговорю, хорошо? Пойдешь пока в детскую?

Он кивнул и послушно вышел из кухни, а я снова приложила мобильник к уху:

— Вы слушаете?

— Да.

Его голос не изменился. Остался таким же хмурым и неприветливым.

— Я решила сказать Тише правду, — заявила я. — Что из-за всего произошедшего у нас с вами проблема с органами опеки, которые проводят расследование. Иначе получится, будто вам все равно, а Тиша ведь знает, что это не так.

Послышался напряженный вздох.

— Хорошо, — заключил он наконец. — Дайте трубку сыну.

Ни здрасьте, ни пожалуйста. Вот же хам! Я нашла Тишу у стеллажа в детской и передала телефон:

— Держи, — улыбнулась и погладила его по голове.

А сама вернулась в кухню вся в своих мыслях, но тут вспомнила, что где-то по полу может бегать огромный паук, и залезла на стул, поджав под себя ноги.

Что там, интересно, Кирилл наговорит сыну? Блин, как же не повезло Тишке с таким папой! Высокомерный хам и грубиян, который даже не утруждается скрывать свое отношение! А ведь я все же спасла Тишу, когда ему некуда было пойти. Он же мог потеряться в лесу, если бы не станция. Кирилл этого вообще, похоже, не осознает. Записал меня во враги и…

…И тут из-за стенки послышался исступленный крик.

Я сначала сжалась вся на стуле, а потом в голове пронеслось несколько мыслей кряду — что это орет моя соседка, и что орет она в своей кухне, так как они у нас примыкали друг к другу… И что орет она, кажется…

— Паук!

17

Я бросилась в коридор, не раздумывая. Если Анна Павловна прибьет Каспера, и без того хрупкий мир Тиши рухнет. Этого нельзя допустить.

Я выскочила на лестничную площадку и забарабанила ей в двери, позабыв про звонок напрочь.

— Анна Павловна! — закричала я, прильнув ухом к дверному полотну, — Откройте!

Соседка, подвывая от ужаса, приблизилась к двери и щелкнула замком.

— У меня — паук! — вскричала она в щель. — Огромный!

— Пустите, я помогу вам!

— Сейчас, сейчас… — кряхтела она, путаясь в дверной цепочке, но едва ли могла совладать с трясущимися пальцами.

Наконец, двери открылись, и соседка посторонилась и вжалась в стенку, прямо как я еще недавно.

Анна Павловна — потомственная дворянка, как она сама утверждала. Правда, из дворянского у нее осталось только высокомерие и напыщенность. Ее сын дворянских кровей не выходил из запоя и часто слонялся по двору в убогом пиджаке с дырявыми рукавами и клянчил мелочь. Мне, конечно, было по-человечески жаль старушку. Временами. Но, когда она изводит меня претензиями, что я мешаю ей спать, есть и жить в общем, умудряясь дозвониться даже до главной природоохранной базы, когда я уезжаю на дежурства, я малодушно желаю ей всякого и обзываю в тишине станции далеко не дворянскими титулами.

— Огромный, — указала Анна Павловна узловатым пальцем в кухню. — Мохнатый! Вылез из-за мусорного ведра, когда я открыла шкаф под раковиной! Может, надо вызвать МЧС?

Ее голос дребезжал, как старая сирена на колдобинах, и я едва разбирала слова.

— Не надо МЧС, я сейчас сама посмотрю…

И я опасливо направилась в кухню.

— Ты же биолух? — засеменила соседка следом. — Может, его отравить чем-то? Я дихлофос бы достала, но он там же стоит, откуда оно выползло…

Повезло Касперу, что он прошел препятствие с дихлофосом…

— Вы не били его?

— Куда там! — вспылила она. — У меня же нет кувалды! А ничем другим ему голову и не разобьешь! Он с кота размером! С персидского. И такой же волосатый! Еще шерсти набросает везде, а у меня аллергия на шерсть…

— Сейчас разберемся, — авторитетно пообещала я и заглянула в кухню.

Каспер не был мне рад — на шею со слезами не кинулся. Ну, что ж… Я принялась его искать. На тесной кухне, заваленной упаковками с туалетной бумагой, гречкой и солью, пауку с его большим тельцем деться было особо некуда. И вскоре он обнаружился между гречкой и бумагой.

— На тапок, — сунула мне «оружие» Анна Павловна.

— Вы что, это же краснокнижный паук, — хрипло возразила я, едва не поддавшись искушению вооружиться.

— Что? — опешила она. — А за него вознаграждение дают?

— Нет. Но я как биолог не имею право его убить. Я же давала клятву…

Кхм.

— Я никому не скажу, — понизила голос соседка. — Мы похороним его в коробке. У меня есть из-под тонометра…

— Исключено.

Но тут Каспер то ли понял суть наших переговоров, то ли ему просто насточертело сидеть без движения…

В общем, он ринулся в мою сторону.

— Гос-с-с-поди, — взвыла я… но каким-то усилием воли бесстрашно подставила ему руку, на которую он с радостью влез, и подскочила на ноги.

— Иже еси на небеси… — подхватила заунывно Анна Паллна, — да святиться имя твое…

— Ы-ы-ы-ы, — протянула я, когда Каспер зашевелился на моей руке. Дабы избежать его нового падения, я подхватила паука под жирный зад и прижала к себе, как ребенка. Тот, не будь дурак, взобрался по мне и уселся на плече. — Ну… мы пошли…

Сложно было понять, мурашки это по телу бегают, или Каспер. Я почувствовала, что вот-вот отъеду от страха. Анна Паллна продолжала читать молитвы, вжавшись в щель между холодильником и мойкой.

— Не провожайте, — просипела я и, стараясь не шевелить верхней половиной туловища, направилась на полусогнутых дрожащих ногах из квартиры соседки.

18

***

— Папа, привет, — сдержано ответил Тишка в трубке, а у меня сжалось сердце.

Он боялся претендовать на мое время, заботу и любовь. Пока не прижмешь к себе, он продолжал боятся, что взрослый мир его предаст, отшвырнет в угол…

… из которого я его когда-то забрал.

Я привез Тишку с одного задания три года назад. Обычно мне нельзя включать эмоции… Но, когда я увидел детский концлагерь, не иначе, у меня упала планка. Я натурально озверел. Тогда под мою расправу попал не только заказанный ликвидаторами ублюдок, но и вся его банда. Наверное, ликвидаторы на это и рассчитывали. Им не положено, пришлось бы проводить следствие. А мне следствие нужно не было.

Детей, голодных и истощенных, ликвидаторы сдали отделу опеки. А Тишку я увидел, когда уже собирался убраться оттуда. Он стоял в грязном углу в спальне и прижимал к себе дикого крысенка — мокрого, маленького и тощего, как и сам Тишка. Он делил с крысенком редкий кусок еды, который удавалось раздобыть, и кутал его в обноски.

По пути домой Тишка рассказывал мне о том, как пытался спасать разных животных и насекомых, но голодные дети лагеря не давали им шанса, не брезговали ничем. А вот крысенка Тишке удалось спрятать и спасти…

Разве такое вытопить из детского сердца? Но я бы хотел. И ведь я старался, как мог…

— Тиш, — позвал я сына в трубке, — как ты?

— Хорошо,— серьезно заверил он. — А ты когда приедешь?

— Тиш, я приехал сразу. Но у нас с тобой проблема…

— Какая?

— Я виноват в том, что с тобой произошло. И теперь мне придется доказать службе опеки, что я могу о тебе заботиться…

— Но ты ведь докажешь, — задрожал его голосок, — ты же — лучший папа на свете! И ты не виноват! Я им скажу всем!

— Все будет хорошо, — улыбнулся я. — Конечно, я всем докажу, что не допущу этого больше…

— Пап, Рустама убили, — тихо всхлипнул Тишка.

И заплакал.

— Тиш, Тиша, — тихо звал я его, и так хотелось прижать ребенка к себе и успокоить, что мне пальцы свело судорогой, — все хорошо. Все будет хорошо… Ты расскажи лучше, что за женщина, у которой ты живешь.

— Она — человек, — Тишка всхлипнул и шмыгнул носом, — и дед Гриша попросил меня помнить о правилах. Она не знает, что есть оборотни…

ЧТО?!

Это что за бред?!

Так, спокойно…

— Что за дед Гриша? — как можно ровнее поинтересовался я.

— Он — лесничий, приходил ко мне с Дианой на станцию. Он знает о нас, кажется, что он — ведьмак. А Диана — нет. В смысле, она — человек.

Значит, лесничий…

Ладно, раскрутим…

Но похоже было на самодеятельность на местном уровне.

— Нравится тебе Диана?

— Да, — оживился Тиша и затараторил сбивчиво, — она — очень хорошая! Она меня спасла! Я… я… когда Рустам меня вытащил из машины тех… Он… Он медведем был, и я думал, что он всех победит. Но в него начали стрелять. Очень много стреляли. А я так испугался! Я побежал! И нашел станцию. А Диана меня сразу подняла к себе и спрятала. И не отдала никому.

— А я приходил к этой станции, искал тебя… — тяжело вздохнул я в трубке, но перед глазами оживали ужасные картинки рассказа Тишки о случившемся.

— Папа, а тебя не убьют? — снова всхлипнул Тишка.

— Нет, Тиш. Меня боятся. И Рустама тоже боялись. Просто не знали, что он рядом…

Он помолчал.

— Докажи им всем быстрее, — попросил тихо. — А хочу, чтобы ты познакомился с Дианой. Вдруг она — твоя женщина?

Я кашлянул. Сводник какой, ты посмотри…

— Ладно. Посмотрим. А вы где сейчас с Дианой?

— Мы в городе. Дед Гриша собрал всех моих животных и привез их мне, когда мы с Дианой уезжали. Диана помогла мне всех устроить, купила им террариумы. Только Каспер сегодня убежал!

— Мой любимый толстяк? Как?

— Мы завтракали, а он упал в тарелку мне, потом на стол и убежал под раковину…

— Ох, черт, — расстроился я.

Каспер был единственным питомцем Тишки, с которым я нашел общий язык. Он мог часами сидеть на плече и не мешать, и ничего не стоило с ним делать вид, что я тоже не лишен дара контактировать с какими-то зверюшками. Сын в такие моменты был счастлив, что я разделял с ним его мир. И я — тоже. С остальными у меня как-то не сложилось. Ящерица у меня куда-то вечно терялась, змея — уползала, и только спокойный паук подходил мне по темпераменту.

— Тиш, ну, может, проголодается и вернется?

Только вдруг послышалась какая-то возня, а потом я услышал женский крик:

— Тиша, я его… я его нашла… только сними его, пожалуйста…

Кажется, это была Диана.

— Папа! Диана спасла Каспера! — воскликнул Тишка в трубку. — Она его нашла!

19

Послышалось шуршание, протяжное «ы», потом «фух», и трубку взяла Диана.

— Вы еще на связи? — услышал я ее взволнованный голос.

Она то часто дышала в трубку, то задерживала дыхание, и это нервировало.

— Что там у вас происходит? — поинтересовался я напряженно.

— Спасали паука. От соседки. Он просочился к ней через дырку.

Я не сдержал восхищенный смешок.

— Спасибо, Диана… Конечно, если Каспер остался жив.

Она снова задержала дыхание, а потом гневно засопела.

— О, а вы к кому-то питаете чувства кроме себя самого? — неожиданно ощерилась она.

— Сколько вам лет? — усмехнулся я.

— Что?

— У вас есть дети? Опыт хоть какой-то…

— Я не хочу отвечать на ваши вопросы в таком тоне. — И снова быстрое дыхание, будто ходила туда-сюда.

— У вас мой сын, — принялся давить я снова. — Неизвестно, как надолго. А вы считаете мои вопросы не заслуживающими ответа?

— Я не виновата в том, что Тиша у меня, — понизила она голос. — Может, все же стоит посмотреть на ваши собственные заблуждения? Займитесь, пожалуйста, выполнением условий службы опеки. Тиша вас очень любит и ждет! Держите в курсе. И всего хорошего вам, Кирилл.

Ну, и снова оставила мне только гудки в трубке. А я почему-то оскалился, задумчиво глядя перед собой. Что-то было в ее голосе такое… Да и… я же видел ее однажды. Молодая она. Волосы темные я помню, кожа светлая, а еще ноги. Стройные и длинные. Она вышла на площадку в одной футболке и трусах, и снизу можно было все это прекрасно заценить…

Мда.

Я опрокинул последний глоток кофе в рот и уже направился на выход, когда мне вдруг позвонил Лео:

— Встречу по опеке перенесли снова в тот районный отдел, — озадаченно сообщил он.

— Ну-ну, — усмехнулся я.

— Адвокат твой уже выехал туда.

— Я тоже уже выезжаю.

— Хорошо.

— Лео, ничего тебя тут не настораживает? — поинтересовался я, изо всех сил сдерживая сарказм в голосе. Сначала хотел рассказать ему, что и опекунша не адаптирована, и что этот ведьмак-лесничий шьет белыми нитками через всю эту историю… Но передумал. Не привык я с кем-то работать. Да и не факт, что с ведьмаком получится по-хорошему. Скорее, наоборот. Если нарою что-то, тогда и поделюсь. А пока все складывалось даже очень неплохо. — Дело держат на местном уровне, хотя встреча еще вчера намечалась в городе…

— Не настораживает. Мало ли, что там у этих бюрократов…

— Ну, понятно. Скажи, а опекунша моя с ребенком под защитой?

— Конечно. Там мой отдел дежурит, поэтому можешь быть спокоен.

— Почему ты не сказал?

— Мне казалось, это очевидно.

— Ладно, — вздохнул я. — Тогда до связи.

— Держи в курсе.

От кого Лео охраняет Диану с Тишей — хороший вопрос. Меня дико бесило чувство, что Лео наслаждается тем, как я попал между молотом и наковальней. Будто взялся меня воспитывать. Или просто наказывать за Рустама… Или не за него, а вообще.

Но, все же главное, что Тиша под защитой.

И уже сидя за рулем я поймал себя на мысли, что после разговора с Дианой и Тишкой меня отпустило. А губы снова поползли в стороны. Паука она спасала, надо же… Какая женщина в своем уме будет спасать птицееда размером с небольшую дыню? Только та, которая либо не боится пауков, либо готова на многое ради тех, кто ей дорог. А Тишка стал ей дорог. Иначе бы она не выговаривала мне каждый раз. Ее бесит, что я кажусь ей эгоистом и мудаком. Коим и являюсь, что уж. Она с моим сыном всего ничего, а уже встала на его защиту, как медведица…

Хм…

Через порог вчерашнего отделения я шагнул в предвкушении представления. Я был уверен, что ничего нового мне тут не скажут, а вот перспектива поисков дедушки Ау, который всунул свой нос везде — и дома у меня побывал, и к сыну моему приперся, — обещала быть захватывающей. Только, стоило войти в коридор, меня тут же поприветствовали:

— Здравствуйте.

Я резко повернул голову и наткнулся на хмурый взгляд из-под бровей. Мужик в летах и в камуфляже, рюкзак прислонен у стенки. Я прошелся по нему оценивающим взглядом.

— Здравствуйте, дед Гриша.

Ну, вот И искать не пришлось...

20

Ведьмак на секунду сощурился, но следом кивнул:

— Все правильно. Это я устроил вашего сына.

— И какие цели преследуете? — подобрался я.

А зверюга внутри неприязненно фыркнула и начала разгонять психику. У медведя забрали его медвежонка, и прощать этого он не собирался.

— Никаких, — без усмешки отозвался ведьмак, хотя я бы мог поклясться, что внутри он все же усмехается. — Диана — мой друг и просто очень светлый человек…

— Вот именно, — перебил я его. — Человек. Не находите, что ситуация у нас сложилась серьезная?

— Поэтому я здесь.

— Вот как?

— Да, я вмешался, — серьезно подтвердил ведьмак, — но вас не было рядом. Вашего друга убили. Но целью был не он. Тимофею все еще угрожала опасность. Он сам нашел Диану, но я способствовал. Неизвестно, куда бы дели ребенка службы опеки, а Тише пришлось туго… Мне было проще защищать их на станции. Диана уже попала в эту историю, поэтому тоже могла пострадать.

Я напряженно вздохнул.

— Ну, так я здесь, — начал осторожно. — Теперь вы можете вернуть мне сына, а я о нем позабочусь.

— А это уже не Грише решать, — послышалось скрипучее из кабинета. — Проходите, Кирилл.

Я только скрипнул зубами и повернулся к дверям. Начальник отдела сидел все также, будто и не уходил никуда с нашей вчерашней встречи. Даже чашка с кофе стояла на прежнем месте.

— Мне сказали, что у вас будет адвокат, — глянул он на меня поверх очков.

— Где-то едет, — отмахнулся я и прошел к столу. — Рассказывайте.

Дед Гриша прошел следом за мной, но остался у дверей. Я не стал возмущаться. И так было понятно все…

— Давно вы дружите? — оглянулся я на него. — Устроить передачу ребенка-оборотня не адаптированному человеку — это должна быть какая-то крепкая дружба…

— С чего вы взяли, что Диана не адаптирована? — спокойно откинулся на спинку кресла чиновник.

— Мне сын сказал. И еще — что дед Гриша советовал ему помнить о правилах, — и я обличительно тыкнул в лесника пальцем. — Поэтому, господа ведьмаки, давайте разруливать это все побыстрее, пока я не дошел с этой фигней до вашего главного отделения. Сегодня же мой сын должен быть у меня, а я, так и быть, в знак признательности вам за то, что вы о нем позаботились, ничего не скажу…

— У вас какая-то неверная информация, — ничуть не смутился начальник опеки. — Диана — адаптированный человек.

Он полистал дело и сунул мне под нос документ.

— Вы не думаете, что усугубляете сейчас свое положение? — сузил я на нем глаза.

— Григорий Прохорович сначала не знал о том, что Диана адаптирована. У нас же нет списков, — пожал он плечами.

— Он мне только что сказал, что Диана — его друг, — процедил я. — И он не знал?

— Диана не ведьма, не оборотень, — вставил дед Гриша. — Откуда мне было знать?

Ну ты посмотри, как спелись!

— Ладно, тогда я сообщу сыну, что он может спокойно оборачиваться с Дианой. А то он переживает, что может нарушить правило, — заявил я и уставился на реакцию.

Ни один из ведьмаков не дрогнул. Ладно, сморчки поганые, посмотрим, кто кого…

— Присаживайтесь, Кирилл Тимофеевич…

Отчество резануло по нервам. Я сел в кресло и выжидательно уставился на ведьмака напротив.

— Мы направили ваше дело в главный офис и получили ответ вчера вечером с требованиями. — Он опустил взгляд на листок, потом невыносимо долго вынимал очки из кармана клетчатой рубашки и устраивал их на носу. Наконец, зачитал: — Вам предписано найти работу, которая устроит комитет…

— В смысле? — перебил я.

— В смысле, это будет законная деятельность. Чем благочестивее, тем лучше…

— Что это значит?

— Это значит, что вы больше не будете заниматься тем, что привело вашу семью к трагедии, — сурово отрезал он. — Найдите работу.

— А как я буду обеспечивать эту семью, вас не беспокоит. Главное, чтобы шерсть блестела…

Но собеседник не придал значения моим словам.

— Вам также предписано обеспечить сыну максимально комфортные условия, — продолжал он. — Стабильность обстановки, никаких отъездов и приходящих нянек…

— Вы с дедом Гришей писали эти требования? — вставил я, закатив глаза.

И снова никакой реакции.

— Если женитесь — будет лучше всего.

— Для кого?

— Для вашего сына.

Бесило. Так, что у меня уже искры из глаз разве что не сыпались.

— Вам всегда было плевать на детей оборотней, — процедил я. — А вот то, что вы тут заскучали и решили поиздеваться…

— Ты чуть не потерял сына! — вдруг рявкнул позади лесник, и я замер, сцепив зубы. — Тебе это все игрушки, что ли?

— А тебе? — обернулся я, поднялся и шагнул к нему. — Я выживаю, как зверь в среде, которую вы создали! С самого рождения! Ты мне хочешь сказать, что я всегда мог пойти улицы подметать, и все было бы зашибись?

— Мир несправедлив, Медведь, — грозно сдвинул он брови, ничуть не дрогнув. — И не только к тебе. Но все в твоих руках. Твой сын ищет защиты, тепла, понимания и безопасности. Ему это нужнее, чем деньги сейчас! Да, с тобой ему всяко лучше, чем там, откуда ты его вытащил, и я считаю тебя благодетелем. Но толку с твоей благодетели, если бы его пристрелили в этой переделке?!

— Это — не твое дело, — прорычал я.

— Господа, перестаньте, — вмешался второй сморчок. — Кирилл, у вас — месяц.

— Что?! — рявкнул я, оборачиваясь. — Вы в своем уме?!

— Этого срока более, чем достаточно…

— Для того, чтобы жениться?!

— Если заведете полноценную семью, то это гарантирует вам возврат ребенка, да, — холодно отвечал он. — Ровно через месяц вы подаете заявку на рассмотрение вашего дела. Комиссия оценит предпринятые вами усилия и примет решение…

Тут в коридоре послышались быстрые шаги, и в кабинет влетел, судя по всему, мой адвокат — пухлый тип с портфелем и в очках с толстенными линзами.

— Здравствуйте, — выдохнул он, запыхавшись, и протянул мне руку, собираясь представиться.

21

Сев в машину, я сразу же набрал номер Дианы. Но тот вдруг оказался вне зоны доступа. Ладно. Дозвонюсь позже. Мне прям не терпелось узнать, действительно ли она адаптирована? Если да, то почему Тишка уверен в обратном? Он у меня не дурачок. Диана бы дала ему понять, что все в порядке, и он может чувствовать себя свободно с ней. Но этого не произошло…

Вернувшись в город, я снова набрал номер Дианы. Но тщетно. Поздно вечером до меня начало доходить, что я уже не дозвонюсь. И что ведьмаки все же налили мне воды в уши.

— Вот же погань! — прорычал я, глядя на город. — Дайте мне только добраться до вас, я вам глаза вобью в череп!..

Мобильный запиликал в тот момент, когда я едва не смял его корпус.

— Ну, как прошло? — поинтересовался Лео.

— Чудно, — сиплым фальцетом ответил я, пытаясь не начать разговаривать матом. — Все обсудили.

— Какие требования?

— Как ты и говорил. Работа, жена… что-то еще…

— Ну, жена не обязательно…

— Но, если добуду, то гарантировано вернут. Так мне сказали.

— Ну, вроде, приемлемо. И у меня для тебя есть работа, кстати…

— Как все чудесно складывается, — прорвало меня. — А тебя приставят к медали за исправление международного ликвидатора первого класса. Только скажи мне, кому ваши же ликвидаторы будут заказывать всю грязную работу?

— Так и знал, что ты все испортишь, — разочаровано вздохнул в трубке Лео.

— Ну, еще бы! Я же ни на что не способен…

— Перестань, Кир! Я просто пытаюсь помочь тебе вернуть сына!

— Ты просто живешь в иллюзии, что, если надеть бантик и играть на балалайке по нотам Высших, можно жить, как человек среди них. Но это все вранье. Они спишут тебя в утиль быстрее, чем моргнуть успеешь. И участь международного ликвидатора, на которого временами устраивают покушения, не покажется тебе такой уж и дерьмовой. По крайней мере, я не жду ни от кого никаких подаяний!

И я отбил звонок.

Я найду адрес этой опекунши. Сложно, но не невозможно.

Уже через полчаса я знал, где находится отдел, который нанимает ее на работу на станции. Если у них там так организован отдел опеки, не думаю, что офис отдела по защите природы охраняется лучше. Если вообще охраняется.

Я быстро собрался и вышел из квартиры.

_______

Зайки, на этой неделе вам могло показаться, что я выложила меньше знаков. К моему удивлению, книга меня так захватила и получила такой невероятный отклик от вас, что я написала 100 тысяч знаков за три недели. К сожалению, мне пришлось притормозить ради рейтинга. Но на следующей неделе все по плану. Не терпится перейти к самому интересному :)

п с

сегодня скидка15% на мой супер-бест "Мой сосед- медведь"

https://litnet.com/shrt/ItW5

22

***

— Ну, как он? — поинтересовалась я, опасливо заглянув Тише через плечо.

— Нормально, — кивнул он, не спуская взгляда с Каспера.

Паук выглядел помятым и испуганным. Он забился в угол своего террариума, прижал устрашающие лапы к тельцу так, что из норки торчала только пара передних, и от этого казалось, будто он уязвимо обнимает свои коленочки и пялится в пустоту. Интересно, он вообще в курсе, что очень страшный? Задается вообще вопросом, почему от него все разбегаются?

— Точно нормально?

— Да. Его не надо трогать просто. И он успокоится.

— Прямо как люди, — усмехнулась я.

Но Тиша посерьезнел.

— Мне кажется, что… люди так не любят.

— М-м?

— Ну, мне кажется, что люди любят, чтобы их трогали, обнимали…

И он отрывисто вздохнул.

— По-разному. Иногда так, как ты говоришь. А иногда нам хочется побыть в одиночестве.

Он задумался, но я уже знала, как его «перезагрузить»:

— Пошли обедать?

— Ага! — встрепенулся Тиша.

А я проследила, как он выбежал из детской и покачала головой. Тиша снова не говорит, что голоден. Надо будет Кирилла спросить, как часто любит есть его сын. И, кстати, я совсем забыла узнать о его ограничениях или болезнях. Вдруг есть какая-то хроника?

Обедал Тиша с неизменным аппетитом, и я улыбалась, глядя на него.

— А Роме понравится Каспер? — спросил он, отставляя чашку и вытирая усы от какао.

— Думаю, да.

— Не будет его бояться?

— Хотелось бы, чтобы не боялся. Но, ты ведь ему все объяснишь?

— Конечно! И что моих питомцев нельзя есть — тоже расскажу. Он же не голодный будет, да?

Я озадаченно замолчала.

— Ну, люди не едят пауков ведь, — начала, наконец, настороженно.

— Если голодны, то едят, — тихо возразил он и как-то съежился.

— Тиш, тебе нечего об этом переживать. Рома, уверена, с удовольствием примет участие в уходе за твоими питомцами.

— Было бы здорово, — виновато глянул он на меня.

— Не хочешь прогуляться? — решила сменить я тему. — Можно было бы сходить в магазин, может, ты хочешь что-то вкусненького?

— Хорошо! — просиял он.

В поисках одежды я разобрала сумку, в которой дед Гриша передал Тишины вещи. Да, нет, все вещи хорошие — чистые, добротные, выбор большой… Откуда тогда у Тиши такие рассуждения о голоде? Откуда такой маленький ребенок знает, что могут есть голодные люди?

— Тиш, а почему ты спросил, голодный ли Рома? — осторожно поинтересовалась я, беря его за руку, когда мы вышли из подъезда.

— Ну, это очень плохо, когда кто-то голодный, — ответил он тихо, и я пошла вдоль дома, не спеша выходить из двора, чтобы ничто не мешало мне слышать.

— Согласна с тобой. Ты видел какое-то кино, может быть, про голодных людей?

Он отрицательно покачал головой:

— Я не люблю кино.

— Ты где-то видел, как голодают другие?

Он кивнул.

— Сам тоже голодал?

И снова ответ был утвердительный. Я задумалась, стоит ли продолжать. Но все это было чересчур.

— Мне очень жаль, что тебе пришлось через это пройти, — наконец, сказала я, осторожно подбирая слова. — А как же папа? Где он был?

— Он забрал меня оттуда, когда я был маленьким.

— Откуда, Тиш?

— Из дома для детей. Но мне нельзя говорить тебе, кто такие эти дети…

— Ладно, — поспешила я кивнуть. — Спасибо, что поделился со мной. А на детской площадке любишь играть с детками?

— Мне нельзя с обычными детьми играть, — снова огорошил он меня.

— Почему?

— Нам запрещено.

— Ладно. Тогда в магазин?

Он кивнул, и я решила больше не поднимать эту странную тему, а выяснить все у Кирилла.

«Нужно поговорить про Тишу. Наберите , как сможете», — написала я ему сообщение.

Больше мы об этом не говорили. Чтобы окончательно расслабить Тишу, я начала расспрашивать его о питомцах, когда и как они у него появились, кто ему нравится больше… Когда мы уже шли с полными пакетами домой, я случайно задала не тот вопрос, который следовало.:

— А кто у тебя еще жил?

— Дикий крыс из приюта, Чушка.

— Какое милое имя, — улыбнулась я. — А как он у тебя появился?

— Его съесть хотели, а я не дал, — как само собой разумеющееся, поведал Тиша. — У меня и так все съели. Отбирали и съедали всех, кого я заводил. А Чушку я не отдал. Спрятал. А потом папа за мной пришел и забрал нас с Чушкой к себе.

Я округлила глаза:

— Это ужасно, Тиш. — И я поставила пакеты и притянула ребенка к себе. Он с готовностью меня обнял:

— Теперь все хорошо. Ты же говоришь, что Рома не съест у меня никого.

— Никого не съест, — заверила его я.

— Чушка умер недавно. Диан, это ведь ничего, что они умирают, да? — серьезно спросил он. Будто бы собрался перепроверить что-то важное для себя. — Папа сказал, что ничего.

— Ничего, — заверила его я. — Но очень грустно. И нам без них грустно.

— Чушка был моим любимым питомцем, я по нему скучаю очень, — доверительно сообщил мне Тиша.

— А ты папе говорил об этом?

— Нет.

— Ты скажи ему тоже, хорошо? Но он и так это знает, конечно же, но ты должен с ним этим поделиться.

— Хорошо, — закивал он.

Не чувствуя ног, я вошла в подъезд, глядя на светлую макушку Тишки, шагавшего впереди. Его прозрачные волосы колыхались в такт его шагам, как лучики солнца. Он быстро побежал по ступенькам наверх, а я замешкалась с пакетами. Но тут вдруг услышала его голос:

— Папа!

В первую секунду я замерла, а в следующую кинулась опрометью на пятый этаж.

23

***

Я медленно направлялся к месту захоронения по лесной тропе, присматриваясь и прислушиваясь к происходящему впереди. Шел дождь, бил по листьям, и звук голосов смешивался с шорохом осиновых крон.

На похороны Рустама явилось неожиданно много народу. Кто все эти пришедшие? Сослуживцы? Друзья? Те, кого он вытаскивал из плена? Подумалось, что на мои похороны пришел бы только Лео. И я чувствовал себя среди всего этого неуместно. Зря Лео тащит меня на светлую сторону. Слишком поздно. Остается только нести ответственность за свои некогда принятые решения. Чувство вины настолько придавило к земле, что стало тяжело дышать, несмотря на прохладную дождливую погоду.

Я приблизился к огромному изогнутому гробу и посмотрел на зверя, покоящегося на его дне на боку. Медведь выглядел умиротворенно. Будто уснул, разогретый солнцем и убаюканный лесной тишиной.

— Покойся с миром, мой друг, — тихо вымолвил я и отвернулся.

Прощения просить не было смысла. Если Рустам способен сейчас что-то где-то знать, то точно знает, что мне жаль. И что я буду таскать эту вину на душе до конца своих дней. А, может, и дольше.

— Кир! — послышался голос Лео, когда я направился по тропинке прочь, но я не остановился. А он не стал догонять.

С кладбища я сразу же направился в районный центр добывать информацию. Как раз есть повод пока что забыть про вину. Я готовился пробираться в офис этой конторы по охране природы, как следует разведав обстановку. По моим прикидкам это должно было занять время до самой ночи.

Но пробираться никуда не пришлось. Я только вышел из машины на мокрую мостовую перед одноэтажным щербатым зданием где-то в промзоне, а ко мне сразу же направилась какая-то странная мадам в образе уборщицы или… местной представительницы справочной службы по всем вопросам? Неважно. Правда, то, как оценивающе она на меня посмотрела, добавило версий о ее предположительной профессии. Женщина выбросила недокуренную сигарету и смерила меня взглядом:

— Вы к Иванычу?

— Быть может, — осторожно кивнул я. — Мне нужно найти одного человека. Она работает в природоохранном отделении, а я потерял контакт…

— Тогда к Иванычу лучше не ходить, — авторитетно заявила мадам. — Что за человек?

И, собственно, все. Затраты на информацию по времени вышли совершенно смешные — десять минут, по деньгам — дама была без шуток и цену себе знала, но оно того стоило. И вскоре я уже мчался обратно в город по адресу Дианы Строговой, строя дальнейшие планы.

Я заберу сына и свалю с ним. Прятать и прятаться — мой самый важный навык. У меня не один дом, и в каждом есть все необходимое как для долгой жизни, так и для быстрого посещения. Я могу теряться годами так, что даже Лео не найдет. Да, с такой жизнью сложно совместима забота о сыне, но нет ничего невозможного. Да, не идеал, но это не значит, что я должен за оправдываться за что-то. Я не один такой. И расплачиваться за то, что решил взять ответственность за брошенного ребенка, я не буду.

Разберемся.

Я буду прятать Тишку столько, сколько понадобится, и черта-с-два его кто-то найдет!

Но все по-порядку. Нужно продумать все тщательно и ничего не упустить. Лео говорил, что Диану охраняют. Кто? Если ведьмаки, то выкрутиться проще. Эти будут следить вполглаза, доверяя охранным контурам. А вот оборотни будут следить за передвижениями объектов…

Навигатор привел меня в мрачный двор со старыми пятиэтажками. От всего тут разило ветхостью, воняло мусоркой и плесенью. Кое как приткнув машину на бордюр, я вылез и огляделся. Интересно, Лео давал наводку на мою машину своей охране? В любом случае, времени у меня не много. Потому что в этом случае я ничего выслеживать не собираюсь.

Я просто заберу сына.

Только, когда я поднялся на нужный мне этаж и позвонил в звонок, мне никто не открыл. Я позвонил еще раз, потом громко постучал. И двери, наконец, открылись, только не те, которые были нужны.

— Вы из МЧС? — послышалось надтреснутое, и из щели между дверью и стенкой показалось лицо старухи, своеобразно перечеркнутое железной цепочкой.

— Нет, — неприветливо отозвался я.

— А откудова? — не отставала старуха.

— А вы почему интересуетесь? — недовольно спросил я.

— В мою квартиру сегодня заполз ужасно большой и мохнатый паук. А Диана, моя соседка, она — биолух. Сказала, что он краснокнижный.

Старуха, видимо, была глуховата, потому что слышать ее сейчас могли во всех квартирах подъезда.

— И? — нервно протянул я.

— Вы приехали его забрать? Паука из Красной книги?

— Точно. Не знаете, где Диана?

— Может, вышла. Я слышала у нее детский голос в квартире, а детей у нее не видела никогда.

— Хорошо, я подожду.

— А как вы паука забирать-то будете?

— Как-нибудь заберу, — буркнул я.

— Вы бы его видели! Он — просто монстр! — И она сначала хотела показать мне размер ладонями, но они не помещались в щель, и тогда старуха соединила большой и указательный пальцы и приставила их к глазам: — Вот такие зенки!

— Страшно представить, — проворчал я, настороженно прислушиваясь.

В кармане джинсов зажужжал мобильный. Старуха с интересом проводила мой мобильный взглядом.

Лео.

Бабка что-то булькнула, но я не разобрал, сосредоточенно глядя на экран. Это может быть последний раз, когда я могу с ним поговорить.

— Кир, ты где? — устало спросил Лео.

— В городе…

— Ты уехал с похорон…

— Я простился с Рустамом.

— А я еще здесь. — Он помолчал. — Но тебя не хватает. Я мало кого тут знаю.

— Я вообще никого, — тихо ответил я. — Держись…

— И ты. Ты в порядке?

— Нет. — Я вздохнул. — Лео, спасибо тебе за то, что пытался помочь.

— Я не оставил попыток, — спокойно возразил он.

Я усмехнулся, но тут внизу в подъезде послышались шаги и шелест пакетов. А когда по ступеням побежал кто-то маленький и необычно бесшумный, я отбил звонок и спрятал мобильник в карман.