Мой персональный кошмар

Пролог

Он появился в моей жизни, когда я уже преподавала в нашем университете второй год. Если честно, сначала я вообще не обращала на него внимания, как на студента. Он казался мне обычным парнем. Избалованным, да, возможно в какой-то степени отличающимся. Потому что он был более угрюмым и заносчивым, но в целом не вызывал какого-то особенного к себе отношения. Ровно до того момента, как меня не поставили преподавать у них в группе. Вот тут то всё и началось. Я вдруг осознала, что мой кошмар только начинается…

***

Начало октября. За окном серость, в душе тоска. Если честно, всё могло быть намного хуже, но моему характеру присущи пессимистичные ноты. И я смертельно от всего устала. Даже если лето только недавно закончилось. Однако в моей жизни уже успели случиться негативные события, которые совсем выбили меня из колеи…

– Викторов, встаньте, – прошу одного из студентов, вздыхая. – Так пойдёте решить уравнение? Или мне сделать это за Вас?

Я крайне редко унижаю студентов или высказываю им, но сегодня всё идёт наперекосяк, а они так тупят, да ещё и шумят во время моих объяснений, что я не могу держать себя в руках.

– Елизавета Сергеевна, можно я завтра…

– Можно, Ваня, садитесь… Так что? Решится кто-то или я продолжу, а вы все, наконец, начнёте слушать? – отворачиваюсь я к доске, чтобы начать писать, но интерактивную ручку вдруг перехватывает тот самый странный Давид Ленский. Странный, потому что ни ответа, ни привета. Он напряжённо пишет на доске решение, пока я сглатываю и смотрю на это со стороны. Я знаю, он вроде как семи пядей во лбу по вышке, но поведение у него, конечно, вызывает множество вопросов.

Рука так быстро движется. Движения чёткие и резкие, словно он не пишет, а скачет с одной стороны доски на другую. Волосы, как всегда, торчат, брови сведены на переносице до глубокой мимической морщины, а взгляд при этом направлен чётко на свою писанину.

– Ну, как? – спрашивает, прищурившись. Практически съедает меня своими жуткими зелёными глазами. А глаза у него реально какие-то не от мира сего. Я раньше таких не встречала. В них будто живёт что-то потустороннее, даже если я вовсе не верю в мистику. Но чувство, что оно какое-то недоброе.

– Правильно, – отвечаю, словно это он преподаватель, а я так… Только что в универ поступила. Даже дышать становится сложнее. Голос дрожит. И мне отчего-то кажется, что он будто нарочно играет на моих нервах. – В следующий раз, Ленский, пожалуйста, вызывайтесь и спрашивайте разрешения. – выдаю напоследок, но он с таким грохотом кладёт ручку на мой стол, что я вздрагиваю из-за этого и просто смотрю вслед его широкоплечей фигуре, которая молча удаляется на своё место.

Боже, брррр… Какой же он пугающий.

Через минут десять после этого заканчивается пара, и я молча жду, когда они все поскорее уйдут. Точнее, он один. Но у меня складывается странное предчувствие, будто он наоборот выжидает, чтобы выйти самым последним.

Замерев в этом моменте, сижу неподвижно, как лань, которая чувствует опасность на расстоянии, а он спускается, проплывая мимо моего стола и леденя меня своим суровым разгневанным взглядом…

О, боже… Прошёл. Слава Богу.

Сердце отчеканивает в груди дикие стуки, будто марширует.

Только не успеваю я выдохнуть, как он резко подходит сзади, склоняется к моему плечу и шепчет:

– Елизавета Сергеевна, Вы побледнели… Врача не нужно вызвать?

Я вдруг вздрагиваю и отпрыгиваю от него в ужасе, схватившись за грудную клетку, а он выпрямляется и хохочет.

– Я что-то сказал? Или сделал? – надменно вскидывает бровь.

– Что тебе от меня нужно?! – выпаливаю в бешенстве. – Пара закончилась! Просьба покинуть мой кабинет, Ленский!

– Дёрганная училка, – бубнит себе под нос с ухмылкой. У меня даже дар речи пропадает. Училка??? Да как он вообще смеет! Хамло невоспитанное! Дикарь!

– Пошёл вон! – добавляю напоследок, но он вдруг останавливается и идёт на меня тараном, а я просто трясусь на месте, как какая-то сопливая девчонка.

Вообще такого не ожидала, но меня нагло впечатывают своим телом в стол. Я приподнимаюсь на носочках, испытывая боль от столешницы на бёдрах. И получается так, что сажусь перед ним, а он продолжает давить. Мои руки автоматически выстраиваются вперёд на его вздымающуюся грудную клетку, и я пытаюсь толкать его, но не выходит. Он намного сильнее.

– Ленский! – начинаю орать во всё горло, и вдруг чувствую его ладонь на своих губах. Давление такое, что я просто мычу себе под нос в истерике, а он склоняется к моему лицу своим. Зелёные глаза уже давно топят меня в своей жестокости, а рука плотнее примыкает к моему рту.

– Как думаешь, если бы я тебя здесь трахнул, тебе бы понравилось? – спрашивает, расстёгивая бляшку на ремне, а я визжу и дерусь, начав плакать. Страшно так, что всё внутри переворачивается. Господи, я сейчас потеряю сознание. А он только ржёт надо мной, будто всё это вызывает у него дикое наслаждение. – Да ладно… Чё ты разнервничалась? Я же пошутил. Не будь такой душнилой, а. Прям как твои коллеги, ты же не такая, да, Лиза? М?

Ответить я не могу, потому что он до сих пор блокирует мне доступ к кислороду, зато дрожу перед ним, опасаясь сдвинуться. Но как только у меня появляется одна маленькая возможность ударить его, я тут же её предпринимаю, однако, как итог, только чуть толкаю в грудную клетку.

Глава 1.

В пятницу наша следующая пара… Я выбегаю из университета, так как это была последняя на сегодня лекция. У меня старенькая Калдина, и руки дрожат, словно меня заставили отпахать на заводе двойную смену с похмелья. Я не могу даже завести машину. Всю трясёт, как Каштанку.

Как можно быть таким сумасшедшим кретином??? Это же ужасно.

А мне ещё сегодня нужно к Насте. Это моя младшая сводная сестра. Ей пятнадцать и у неё почечная недостаточность. Так вышло, что мы ищем донора, потому что я не подхожу. У нас с ней тканевая несовместимость. Мой орган может не прижиться. А тех огромных денег необходимых для пересадки вне очереди у нас попросту нет.

Так же, как и нет отца и матери. Последняя покинула нас два года назад. С тех пор я взяла ответственность по Настиному воспитанию на себя, оформив опекунство.

Признаться честно, с каждым днём её состояние тревожит меня всё сильнее, хоть врач и говорит мне не унывать, внутри всё равно дыра размером со Вселенную. Ведь Настя для меня значит больше, чем кто-либо другой в этом мире. Она – мой смысл. У меня больше никого нет. Я живу и работаю только ради неё и её благополучия.

Кто же знал, что судьба будет так жестока и выстрелит в самое больное вновь.

Уже месяц как она в больнице. И я не нахожу себе места. Мне одиноко и плохо, будто отобрали самое важное… Каждый день становится всё мрачнее от осознания того, что донора можно ждать бесконечно…

И только когда я приезжаю к ней, стараюсь ничего из этого не показывать.

Универ, где я преподаю даёт необходимые для существования деньги. И где-то мне даже удаётся баловать сестру чем-то необычным.

– Ты пришла, – улыбается она, увидев меня на пороге, а я снова замечаю у неё на тумбочке букет её любимых белых лилий и очередного плюшевого зверя.

– Пришла… У тебя опять целый склад… Врачи?

– Не знаю, медсестра сказала кто-то передал снова… Я соскучилась, Лиза.

– Я тоже… Извини, что вчера не смогла. Завтра обязательно снова приеду.

– У нас тут новенький появился.

– Да? Кто?

– Зовут Паша. Ему семнадцать. У него правая почка.

– Сочувствую… Но симпатичный хоть? – улыбаюсь, заметив, что она покраснела, и она кивает.

– Угу…

– Круто. Я рада. Я тебе привезла… То, что разрешили из фруктов и ещё… Вот…

– Красивая какая, это мне? – она перенимает кофту, которую я специально для неё купила в известном бутике. Пушистую. Мягкую и очень сейчас модную. Всю премию убила на неё, просто чтобы порадовать…

– Конечно. Кому же ещё? – улыбаюсь, убирая волосы с её лица. – Ты как себя чувствуешь?

– Нормально, а ты? Лиз… У тебя вид какой-то… Заплаканный… Случилось что-то? С квартирой?

Слава Богу, нет… Квартира – это всё, что нам досталось от родителей. Хоть и однушка, но и на том огромное спасибо. Я бы не потянула сейчас ещё платить ипотеку или снимать.

– Нет, малыш, всё хорошо… Один студент есть… Просто он… – мямлю я, пытаясь подобрать слова, а она перебивает:

– Достаёт тебя?

– Да, вроде того. Не бери в голову, я справлюсь.

– А помнишь ты говорила, что мальчики достают, когда ты им нравишься?

– О, боже… Насть… Это не то.

– Лааааадно, – отмахивается сестра, хихикая. – Вот и у меня было не то. Ведь тот самый Вадим бил меня учебником по голове.

– Я уже и забыла, как он перестал…

– Я столкнула его с шестого этажа, – шёпотом сообщает Настя, заставив меня рассмеяться.

– Дурочка.

Мы обе смеёмся, а потом нашу идиллию нарушает врач.

– Так, так, дорогие, хохочете? Это хорошо. Смех нам только помогает…

– Таисия Андреевна, всё хорошо? – спрашиваю, и она кивает.

– Зайдите потом ко мне, Лизонька. Я буду ждать Вас.

– Хорошо, спасибо…

– Думаешь, что-то серьёзное? – спрашивает меня Настя, нахмурившись.

– Нет, не думаю. Всё будет хорошо, уверена.

– Надеюсь…

Мы ещё некоторое время болтаем с сестрёнкой. Я рассказываю ей о лекциях, о маме. А потом у них начинается ужин. Сестрёнка идёт в столовую, а я направляюсь к врачу.

– Лиза, присядьте.

– Что-то не так?

– Всё так, всё так. Я хотела спросить, узнавали ли Вы насчёт кредита?

– Да, узнавала… Мне не дают такую сумму. Максимум семьсот тысяч. А этого ни на что не хватит.

Врач тяжело вздыхает.

– Насчёт очереди пока глухо?

– Она движется, но туда постоянно попадают люди с платным приоритетом, понимаете… Вот так и получается, что… К сожалению, пока ничего нельзя знать заранее.

– Ясно, я вас поняла.

– Но Вы знайте, что мы делаем, что можем.