Мой пленник

Глава 1

Толща воды надо мной неумолимо увеличивалась, все дальше утаскивая на дно. Вода грязная, мутная, и через мгновенье я перестаю видеть небо совсем.

Я могу пройти тысячи километров через горы и дремучие леса. Могу сутками не есть и не пить. Моей выдержки хватит висеть вниз головой больше двух суток. Я не издам ни звука, если мне переломают все кости. Но единственное, против чего я бессилен, это вода.

Для всех загадка, почему человек, идеально владеющий своим телом, знающий сотни приемов самообороны, требующих отличной координации и умения держать баланс тела, способный пройти по канату, натянутому между небоскребами, и вдруг не умеет плавать. Казалось бы, научиться не сложно, но мне эта стихия не желает подчиняться.

Кромешная темнота вдруг стремительно наполняется светом. Еще немного, и я смогу вдохнуть глоток воздуха! Вырваться из убивающей меня стихии. Едва мое лицо задевает прохладный ветер, я жадно хватаю кислород и… просыпаюсь.

Голову нестерпимо разрывает, все вокруг мутное, словно размазанная фильтрами картинка. Но я различаю фигуру черта. Все понятно, я в аду!

Черт делает пару шагов по комнате и, стоя ко мне спиной, начинает снимать свою черную шкуру. Какой-то он хилый и тощий!

Под черной шкурой обнажились хрупкие плечи и изящная спина, на которые тут же упали локоны длинных темных волос.

— Где твой хвост? — спрашиваю я, потому что точно знаю, что у чертей он есть!

— Черт! — зовет кого-то из своих, повернувшись ко мне эта… чертовка!

Охренеть! Вот это сиськи! Настоящие? Или в аду тоже пластикой балуются? А можно еще погрешить с ней напоследок? Недельку.

Или лучше мне разнести эту адскую кухню, пока не набежали остальные и не сунули меня в чан с кипящим маслом. Сковородки моего размера у них, может, и нет!

Дернувшись, хотел поймать соблазнительную бестию, но оказалось, я прикован! По рукам и ногам я прикован к кровати.

— Как тебя зовут, русский! — с явным акцентом спросила у меня полуголая красотка, прикрывая грудь руками.

Твою мать! Я опять в плену? Да сколько можно! Мне уже пора корочку почетного пленника выдавать!

Только этот плен разительно отличается от предыдущих. Я лежу на нормальной кровати. Постельное белье чистое и пахнет чем-то приятным. И впервые меня допрашивает полуобнаженная женщина.

Я снова закрыл глаза, не имея ни желания, ни интереса с ней разговаривать. Но спустя пару минут немного приоткрыл, услышав звуки снимаемого гидрокостюма. Только обломался. Девушка зашла за ширму и ничего, кроме ее тонких щиколоток и пяток, мне не видно.

Как меня зовут, я помню, и также помню, что в плен не собирался, вылетая на всей скорости с моста в реку Москва. В одноименном же городе. И, судя по запаху моря здесь, вынесло меня далековато.

Куда же ты вляпался, Слащев?

Девушке на вид около тридцати, и судя по экипировке, она дайвер. И если она меня спасла, то зачем приковала? Явно не в Подмосковье!

Я давно научен, что вопросов в плену задавать не стоит. В лучшем случае их проигнорируют, а худшем будут делать из тебя отбивную, показывая свое превосходство и твою ничтожность.

Я пока не знаю, зачем я здесь и что нужно от меня чертовке, но как только восстановлю силы, лучше ей держаться подальше!

Я сбегал из грязных вонючих ям, вырытых в земле, где солнце жарит тебя как на гриле, потому что решетка сверху от него не спасает. Сбегал из укрепленных бункеров, оставляя за собой горы трупов. Сбегал даже когда обо мне забыли, бросив в такой же каменный мешок. Сбегал с переломанными ребрами и простреленными конечностями.

Так что и из этого ВИП-плена сбегу. Но до этого хотелось бы знать, кому я понадобился и зачем. Потому что дома люди, которых я подставлять не хочу.

— Можешь называть меня «Сладкий», — издеваюсь я над голубоглазой брюнеткой.

Но из-за фамилии и моего пристрастия к сладкому именно так меня иногда называют друзья и именно такой позывной был на всех военных базах, где мне довелось побывать.

— Сладкий, — повторяет за мной девушка, внимательно изучая мое лицо, — а фамилия?

— Мой, — едва не ржу я над ее выражением лица.

— Мой Сладкий? — переспрашивает красотка.

— Правильно! — хвалю ее за старания. Повторяй почаще!

Глава 2

Чертовка неторопливо покинула комнату, бубня себе под нос «мой сладкий». 

Грохот замка в двери подсказывает не только о том, что меня закрыли, но и, судя по протяжному скрипу и глухим щелчкам, засов в нем как на воротах средневековой крепости.

Окон в этой комнате нет, стены из бутового камня, обработанного вручную, и известняк вместо раствора добавляют подозрений, что упаковали меня по-царски! Строению явно не одна сотня лет. Значит, грызть стены бесполезно.

Долго лежать нельзя, это неизбежно ослабит организм, нарушит координацию и ухудшит физические показатели. Но мои руки прикованы к железным поручням наручниками, а ноги — широкими прорезиненными жгутами, похожими на медицинские кровоостанавливающие, с обычной пластиковой застежкой.

Отвратительный скрежет замка заставил опять закрыть глаза. Девчонка, наверное, настучала, что я очухался, и идут те, кто позаботится о том, чтобы постельный режим не вызывал у меня дискомфорта, а стал необходимостью.

Цокающие шаги по камню подсказали, что вернулась чертовка, уже переоделась в брючный костюм, такой же, как и ее сброшенная шкурка, черный.

В руках у нее смартфон, и, подойдя ко мне, она четко произносит в динамик:

— Мой сладкий!

Из телефона звучит перевод на французский язык. Ну да, на ее языке звучит не очень! Насмешка в голубых глазах мне не нравится. Быстро сообразила.

— Зови главного лягушатника! Мне домой пора! — требую у насмехающейся надо мной девицы.

Нередко всякими шпионскими агентствами в Европе руководят женщины, но будет очень неприятно, если эта чертовка и есть организатор моего досуга на заморских нарах. Не то чтобы я понять не могу, что все они люди, связанные долгом клятвы, и просто выполняют приказы, я сам из таких, но как-то не хочется именно ей сворачивать шею, чтобы не смотрела мне вслед.

— Скажи код Д-28, и если он окажется верным, ты вернешься домой… весь! — читает со смартфона голубоглазая.

Вообще-то я неплохо шпрехаю на ее родном языке, но знать ей об этом необязательно. Но ее вопросы заставили напрячься. Во-первых, раз они не знают мое имя, то странно, что заинтересовались моей персоной. Я ведь не на военной операции рыб кормил! Это была вынужденная мера, скорее даже случайная. Потому что принял я решение в последний момент, когда меня взяли в «коробку» крузаки Клима. Река был единственным вариантом уйти самому и не засветить Сумрака.

Во-вторых, я ни хрена не понимаю, какой код «Д-28» им надо сказать, само название выглядит как код. Но помню, что обычно военным объектам присваиваются именно такие названия, и мне стало уже самому любопытно, куда хочет засунуть свой очаровательный носик эта вражина?

— Развяжи меня, я тебе все коды, какие знаю, расскажу! — стараюсь соблазнительно улыбаться этой стерве.

Я знаю, что нравлюсь женщинам, но сейчас не уверен, что на моей морде нет прилипшей тины или она не черная от ила.

— Я надену тебе браслет, с ним ты можешь перемещаться. Но если выйдешь за пределы этих стен, он автоматически уничтожит тебя. Снять его ты не сможешь, а вот нечаянно взорвать запросто, поэтому если хочешь жить, не советую его вскрывать. Здесь есть душ и туалет, еду будут доставлять.

Говоря все это, бестия склонилась надо мной, застегивая на моей руке белый широкий браслет с утяжеленным центром. Что за новые технологии? Или она меня разводит?

Пахнет от нее приятно, небось в «Шанель» купается вечерком, как всех пленников измучает своим соблазнительным видом. Зад, обтянутый брючками, такой аппетитный, что я хочу его укусить, чтобы услышать хруст французских булок!

Я обходился без женщин месяцами, такова уж наша доля, но эта стерва как специально наклонилась так, чтобы я видел ложбинку ее груди между двух сочных холмиков в декольте.

Приходится переместить свой взгляд на ее лицо, чтобы не заводиться. А то это будет первый раз, когда я в плену лежу связанный, но в полной боевой готовности торчит маяк. Нежная кожа француженки не тронута косметикой, россыпь еле заметных веснушек, придают ей еще больше очарования.

Ее утонченная красота и умный пытливый взгляд не могут оставаться незамеченными для сильной половины человечества, но она либо не замужем, либо не носит кольца совсем. Ни одного украшения, кроме вывалившегося чуть ли не в нос мне кулона, и он меня заинтересовал не меньше этой чертовки. Надо вспомнить, где я уже видел этот герб.

Зафиксировав браслет, она провернула в нем маленьким ключиком, надеюсь, не часовой механизм заводит, ограничивая мне время на решение рассказать ей все секреты вплоть до того, где я ныкаю конфеты.

Но девушка не вызывает мясников, не применяет препаратов, не отрубает мне пальцы, не подвешивает на крюках. Такое ощущение, что она ждет, когда я начну плакать и проситься домой к мамочке, ну, то есть надеется, что я сдамся просто потому, что она лишила меня свободы.

Но она явно не одна меня сюда притащила, у нее мышцы как у муравья в коленке! Значит, есть тут еще кто-то, но пока не хочет мне показываться на глаза, присылая женщину. Опасаются меня? Или она у них главный спец по развязыванию языка? Или все это какой-то хитрый ход и на самом деле им нужен не я?

Мысль, что им нужен Сумрак, а меня просто взяли в роли приманки, причинила почти физическую боль. Мы с Кириллом прошли многое в жизни вместе, он мне уже не просто друг, он мне брат. Если охота на него, на одного из самых уникальных людей этой планеты, то он согласится на все, лишь бы меня вытащить. Этого нельзя допустить!

Глава 3

Упрямый русский уже неделю изводит меня своим поведением! Вместо страха неизвестности и желания вырваться на свободу, этот негодяй целыми днями развлекается!

С утра до вечера он занимается своей физической формой, постоянно делая упражнения. И без того идеально сложенное тело крутится без устали на экране монитора. Потолочная балка у него вместо перекладины, тяжелые грузила для погружных капсул заменяют ему гири, торчащие из стены штыри у пленника работают брусьями.

При этом он читает стихи, поет и расхаживает по своей, как он говорит, «темнице сырой» в одних джинсах, хотя ему передали полный комплект одежды. Зато с аппетитом все в порядке, сметает все до последней крошки, при этом ругая французскую кухню за низкую калорийность. Хам неблагодарный!

Все это мне докладывает мой кузен Госс, оставшийся на острове наблюдать за медведем, пока я разгребаю бесконечные счета и ищу покупателей на свою квартиру в центре Марселя.

За неделю русский ни разу не барабанил в дверь, чтобы договориться о своей свободе, он вообще ведет себя так, будто жить в тюрьме для него норма. Но ничего, рано или поздно ему надоест, и он расскажет мне все!

— Ами, по бокальчику? — откупоривая красненькое «Шато Сен Мишель», Люси привычно сократила мое имя.

Крайне редко меня называют полным именем Эмелин, чаще всего сокращая до Ами или Эми, и только один человек называл меня Лин — мой отец. Так было до встречи с этим упрямым русским.

Едва я вытащила его на бетонную опору моста, он произнес мое имя, пристально вглядываясь в мое лицо. Произнес так, как называл меня только отец: «Лин».

И если до этого момента я ещё могла подумать, что он случайно очутился у входа в Д-28, то увидев его татуировки и услышав свое имя, поняла, что он тот самый гад, который заманил моего отца в ловушку.

— Завтра много дел, — вздыхаю я, прокручивая тонкую ножку бокала пальцами.

— Только не говори, что опять поедешь в этот ужасный дом! Там, наверное, даже привидениям находиться страшно!

Люси, конечно, трусиха, каких поискать, но в родовом замке моей семьи привидений до сих пор я не встречала. И мне там не страшно, там прошло мое детство.

Подруга была на острове только раз, лет пять назад, и уже тогда большинство построек требовали капитального ремонта, а сейчас некоторые из них и вовсе выглядят полуразвалившимися руинами.

Сотни лет наша семья процветала и входила в число самых богатых и влиятельных людей страны, но с тех пор, как исчез папа, все изменилось. Я не хочу верить, что он погиб, отказываюсь идти в суд, чтобы признать его официально умершим. Но именно поэтому и не могу вступить в права наследства.

У меня нет доступа к его счетам, я не могу продавать имущество, где он числится собственником, и не могу ничего сделать с приходящим в упадок замком. У меня практически не осталось собственных средств, и доход с каждым месяцем все меньше.

Люси может часами болтать о каком-нибудь ток-шоу или сплетничать о светских львицах Марселя. А я все чаще задумываюсь о том, что вскоре вся эта жизнь будет для меня просто красивым воспоминанием.

— Извини, нужно ответить, — перебиваю подругу, увидев входящий звонок Госса.

Пришлось выйти на балкон, чтобы подруга не слышала разговор.

— Привет, как там наш… сувенир? Желает разговаривать?

— Мне кажется, он сломался! — радостно верещит мне в трубку кузен. — Он сегодня не ел ничего и только один раз вставал с кровати.

В отличие от Госса, я не спешила радоваться, сомневаясь, что это не хитрая игра русского. Скорее всего, или больным хочет прикинуться, или забастовку решил устроить.

— Завтра вечером приеду, — пообещала я, решив, что еще один день без еды этот боров точно протянет, если не передумает притворяться.

Рано приехать на остров не получилось, и Госс извел меня звонками, паникуя, что русский умрет у нас в подвале.

— Он весь день лежит в одной позе с закрытыми глазами! — пугал меня кузен, звоня каждый час и докладывая, что пленник совсем плох.

По пути в кабинет отца я все больше впадала в отчаяние, видя, как дорогая мебель и прочее приходят в негодность. Еще пару зим, и я не смогу за них выручить и пары евро.

Госс сидел у камина, играя в свои дурацкие игры, а я первым делом прошла к монитору. Пленника в видимом пространстве не было, и я испугалась, что он удрал, пока мой кузен воюет с виртуальными монстрами.

— Где он? — громко спросила я, напугав Госса, который за звуками своей игры не слышал, как я вошла.

— Эми, у меня сердце остановилось! В душ ушел… час назад… — взглянув на наручные часы, опешил Госс.

Отбросив свою игрушку, кузен присоединился ко мне, уставившись в монитор, будто я слепая и не заметила такого огромного медведя где-то.

Мы молча переглянулись, наверняка думая об одном и том же, что русский каким-то образом выбрался.

— Я не открывал его ни разу! Еду только в кошачью дверку подавал! — принялся оправдываться Госс.

— Дверь закрой, — отправила я кузена, доставая из ящика стола пистолет и пульт от браслета пленника.

Но ни то, ни другое не пригодилось, минут через десять русский вышел из санузла абсолютно голый, на ходу растираясь полотенцем. Может, он всегда так долго моется, но, скорее всего, ему действительно нездоровится. Движения вялые, шаг тяжелый и его немного качнуло в сторону, когда он надевал джинсы.

Глава 4

Я решила переночевать в замке, чтобы понаблюдать за Сладким. Госс хоть и ответственный малый, но частенько забывается, зависнув в своих компьютерных играх.

— Эми, мне надоело тут торчать одному! — пришел ко мне в кабинет кузен. — И вообще, мне скоро на учебу!

Братец, всем видом выражая недовольство, плюхнулся в кресло, уставившись на меня в ожидании ответа.

— До учебного года еще почти месяц, — напомнила я студенту последнего курса, который и в учебное время не слишком надоедает своим присутствием преподавателям.

— Зря мы его притащили! Он скорее сдохнет, чем расколется! Ты видела, сколько на нем шрамов? Мужик бывалый боец, ему наша тюрьма как санаторий!

— Ну и что ты предлагаешь? Ногти ему выдернуть или подвесить на балке?

— Напоить! — осенило кузена. — У пьяных язык без костей! Сам будет хвастать своими подвигами!

Идея кузена мне показалась сомнительной, но своих у меня и вовсе не было. Несмотря на то, что этого человека я ненавижу всеми фибрами души и мне совершенно наплевать, если он по моей вине отдаст богу душу в моем подвале, истязать его физически я попросту не смогу. От самой мысли о кровавых пытках мне становится дурно.

— Я завтра иду со Стивеном на благотворительный вечер, потом сменю тебя, — решила я дать кузену передышку, да и надо ему помелькать среди знакомых, пока ни у кого не возникло вопросов, где он пропадает.

— Опять? У нас почти нет средств, а ты продолжаешь транжирить их на приюты для собак? Мы с тобой скоро сами в приют пойдем жить! — расстроился Госс.

Кузен, конечно, прав. Нам пора менять привычки и учиться жить без прежнего лоска, но я до сих пор скрываю даже от своего жениха Стива, что папа пропал. Благо папа часто и подолгу работал на военных базах, откуда на связь выходил очень редко, и все давно привыкли. В последнее время только пара его близких друзей задает вопросы о том, когда он появится.

— Госс, этот русский — наш последний шанс найти папу. Давай без истерик? Вернусь через два дня, поживу тут неделю и вытрясу из русского все!

— Эми… мне кажется, мы совершили огромную ошибку впопыхах. Умнее было бы втереться к нему в доверие, а так он если не окочурится, то грохнет нас с тобой.

— Два дня потерпи, и я заменю тебя. — не стала я обсуждать вариант дружбы с медведем, но мысленно усмехнулась. Пригодился бы вскоре, когда мы по миру пойдем. С ним не страшно и на окраине Парижа в криминальных районах гулять. Наверняка такой еще и пару тачек отожмет по пути на романтической прогулке в десятом округе.

Дав Госсу инструкции, еще раз полюбовалась на пленника через монитор. Не могу сказать, что упиваюсь его мучениями, но и сочувствия к нему не испытываю. По его вине мой отец пропал, и моя жизнь превратилась в кошмар. Я уже шесть лет живу в страхе получить известие, что папы больше нет, и в то же время неизвестность мучает еще хуже.

Всю дорогу до квартиры я думала, как разговорить Сладкого, но ничего лучше, чем Госс, не придумала. Придется потратиться на алкоголь, говорят, русские могут выпить пару литров крепкого спиртного и не опьянеть, поэтому тратить на него винные запасы и элитный алкоголь я не хочу. Хватит ему и дешевого пойла из обычного супермаркета.

Со Стивом я встречаюсь уже почти семь лет. Когда наши отношения только начинались, он был еще никем. Начинающий ведущий на канале, который включали только если промахнулись кнопкой на пульте. Благодаря моим связям и знакомствам Стив перешел на новостной канал и стал одним из самых востребованных ведущих.

— Эми, ты готова? — заглянул в спальню Стив. — Выглядишь потрясающе! — сделал он мне дежурный комплимент и заскользил взглядом по облегающему фигуру платью.

— Ты тоже как всегда безупречен! — обвивая его шею руками, хотела его поцеловать.

— Помада, Эми, — напомнил мне Стив.

Он никогда не целует меня, если мои губы накрашены, и, наверное, его можно понять, не каждому нравится вкус косметики и след ее на своем лице, но в последнее время он и без помады не набрасывается на меня как прежде. Возможно, я зря переживаю, ведь с годами страсть утихает, нет эйфории от первых прикосновений и поцелуев, но я замечаю, что Стив стал отдаляться от меня, постоянно пропадая то на съемках, то на мероприятиях. Я тоже постоянно пропадаю.

— Стиви, я завтра уезжаю на пару недель, — подхватив его под руку, сообщила я, ожидая расспросы как обычно.

— У меня пробы на роль в комедийный ситком через неделю, — тоже поделился своими планами Стив.

Только, в отличие от меня, он не ограничился одной фразой, а завелся так, что хвастался всю дорогу, рассказывая о своих новых знакомствах и будущих успехах, даже не спросил, куда я уезжаю. И вроде бы так даже проще, не придется врать, но я как нормальная женщина начала нервничать и задумываться о том, что мой мужчина не огорчен предстоящей разлукой.

Отчетливо осознавая, что наши отношения сходят на нет, я ничего не могла поделать в сложившейся ситуации. Правильно было бы остаться и попытаться вернуть все в прежнее русло, но, во-первых, я обещала Госсу, а во-вторых, я так близко к информации о папе, что попросту не могу отказаться от своих планов.

На вечере дамы блистают нарядами, и я выгляжу не хуже с единственным отличием: мое платье далеко не из новой коллекции, как и клатч.

Глава 5

Булочка не появлялась несколько дней с того раза, как она мне тыкала фотографией «Капитана Гранта» в рожу.

Физиономию хитрого француза я узнал сразу. Мы с ним встречались не раз на военной базе. Конечно, настоящего его имени я не знаю, позывной «Гранд» у него был из-за его манер, будто он принадлежит дворянскому роду высшей придворной знати.

И до этого момента я догадывался, что дело нечисто, но сбили с мыслей знакомые техники допроса. Один из излюбленных методов в ЦРУ это хаотичность и непредсказуемость. Когда в один день допрос может длиться пять минут, а в другой три часа. В разное время, хоть ночью. Это приносит ощущение, что твоей жизнью управляют, навязывая тебе свой график, помимо того, что ты лишен комфорта и свободы. Плюс одежда не по размеру: штаны спадают, а майка не налезла. Этот способ стар как мир, человек чувствует себя неуверенно, придерживая сползающие портки или в тесной одежде, тем более, если на допрос отправляют сексуально привлекательную особь. Этот хитрый прием унизителен аж на генетическом уровне. В стремлении к самовыражению именно одежда первый пункт у любого человека, и только потом все остальное.

Разжиться информацией, сидя в каменной коробке, сложно. Но я не исключал вариант, что заинтересовались мной частные лица, пока Булочка не показала фото. Невозможно! Просто без вариантов найти меня по следам с военных баз каким-то людям не из особых структур! Ни имени, ни откуда мы, никто не знал и не мог узнать. Допустим, страну происхождения предположить еще можно, хотя это, конечно, безумие, жить-то я могу где угодно, но найти меня в России это на грани фантастики.

Неискушенному человеку сложно не сломаться, конечно, и я не могу похвастать, что происходящее мне по кайфу, но пока не вижу смысла дергаться, по крупицам собирая информацию о внешнем окружении.

Все эти дни кормил меня один и тот же человек, пока с утра, судя по пайку из омлета и кофе, не появилась Булочка.

Ее вопросы о коде и французе сложились в моей голове в маленькую часть пазла. Капитан Грант был чертовски виртуозным пронырой, в непринужденной беседе выведывая закрытую информацию, такую, как о правительственной ветке «Метро-2», ведущей из Кремля в нескольких направлениях, для экстренной эвакуации первых лиц государства в случае необходимости.

В вип-тюрьме с личным санузлом, как в отеле, было шесть полотенец: для рук, для ног, для рожи, для тела и не знаю, зачем еще два, надеюсь, для Булочки! Но тут сильно не хватало свежего воздуха и тепла, но я не ожидал, что так быстро мой иммунитет откажет мне. Только потом догадался заглянуть под кровать, а там плесневый грибок практически спит со мной в одной постели.

Обозвав меня идиотом, Булочка умчалась и унесла с собой обалденные сиськи, виляя своим аппетитным бампером, а я ухмылялся собственным мыслям. Желая создать мне дискомфорт, выдав неподходящую одежду, сама же и попалась! Она так таращилась на меня, не совладав со своим любопытством, что я этим, конечно, воспользовался. Нередко заключенные убегали через постель надзирателей или других сотрудников, имеющих возможность помочь, может, это как раз тот случай, когда моя булочка поступится своими принципами и рискнет ослушаться тех, кто ею руководит!

Периодически я слышал приглушенные разговоры в коридоре, но ко мне приходила только чертовка, принося питание, и сразу уходила, я даже до двери дойти не успевал. Оставляя поднос с обратной стороны решетки, они будто вышли на новый уровень унижений, заставляя меня есть как несушку на птицефабрике, корячась через прутья.

Снова несколько дней ничего не происходило, Булка со мной не разговаривала, одаривая взглядами, полными презрения, молча уходила.

— Булочка, приходи вечерком ко мне, я тебе на ушко все тайны расскажу! — напуская в глаза тумана, обещаю я и даже не приходится наигрывать вожделение, потому что эту красотку я с удовольствием отблагодарю.

Уже собиравшаяся уходить чертовка обернулась, возвращаясь к решетке, но оставив дистанцию, чтобы я не мог до нее дотянуться.

— Не помогают упражнения выбросить тестостерон? — ухмыляясь, она снова опустила взгляд на мой пах, вот только если в то утро она смутилась, когда я поймал ее за этим занятием, то сейчас Булочка намеренно медленно скользила взглядом по мне.

При этом, еще и приоткрыв ротик, облизала свои сочные губы, стерва! Если она снимет с себя хотя бы футболку, я прямо глядя на нее через решетку придушу этого гада в штанах, которому вообще до лампочки, что у нас тут происходит.

— Коплю для тебя, милая! — нагло раздеваю ее глазами и уже готов внедрить шпиона во вражескую систему еще в зародыше!

Чертовка еще около минуты изучала мое тело, будто оценивая, достаточно ли я хорош для нее. Ну же, лапочка моя, решайся! Мне уже не терпится потискать тебя, даже зачем мне это, забыл!

— Руки за голову, три шага назад! — сдалась Булочка, и я радостным зайцем поскакал к кровати, подумав, что она это из предосторожности меня гоняет.

Разочарование настигло вместе с захлопнувшейся дверью. Какой коварный и нетрадиционный метод пыток! Но вместе с тем неэффективный, не думает же она, что я теперь сам себя покалечу, стерев обе руки до мозолей!

Периодически по вечерам за дверью что-то громыхало, жужжало и слышались разговоры басистыми голосами, но чего-то стоящего я не услышал, так, болтовня всякая.

Таблетки, что притащила несколько дней назад Булка, оказались вполне обычными, никаких отклонений в сознании я не почувствовал. Я не любитель лечиться препаратами, но мой занудный доктор Джексон постоянно внушал, что не все болячки сдаются под натиском иммунной системы.

Глава 6

В папке с фотографией Сладкого хранились записи отца, который был любителем вносить информацию старым способом, не прибегая к современным технологиям.

«Стратегическому мышлению этого командира можно только восхищенно завидовать. Не раз его обманчивая покорность судьбе вводила в заблуждение противника. Обладая огромной физической силой, способностью терпеть боль и унижения, имея за плечами страшный боевой опыт, он никогда не действовал наудачу.

О нем ходили легенды и до сих пор идут споры о его операциях. Недоброжелатели часто ставят ему в укор, что хороший солдат не попадает в плен, но именно его проникновение в штабы приносило последующие победы.

Одно понятно точно: дай ему хоть немного информации, и ты проиграл, позволь ему увидеть местность, где ты его удерживаешь, и вспоминай как звали…»

Вот так папа, сам того не подозревая, давал мне инструкции по содержанию пленника. И я действительно придерживалась этих советов до сегодняшнего дня. Сладкий сидит в комнате, из которой невозможно выбраться, без шанса что-то понять, кроме очевидного.

Папа не учел только одного, у пленника есть один огромный недостаток — он не умеет плавать, поэтому сбежать отсюда ему будет сверхсложной задачей, и я усложняю ее еще больше.

Переодевшись в неопреновый гидрокостюм, я вернулась в бухту, когда-то этот заезд использовали, чтобы загонять водный транспорт, а в последние годы только я эксплуатировала его для погружений.

Вернувшись к пленнику, я невольно любовалась им в лучах восходящего солнца. Его руки сцеплены с ногами сзади, но из-за того, что к этим оковам я прицепила цепь и натянула ее на балке, он вынужден был пребывать в нирване, стоя на коленях и уронив лихую голову на грудь. Но даже в таком виде от него за версту разило силой.

Чем-то он мне напоминает статую Геракла, но хоть детально я не видела, что у него в штанах, того, что я успела пощупать ночью, достаточно, чтобы понять, что мраморному Гераклу есть от чего впасть в отчаяние.

Сознание к нему возвращалось медленно, но как же прав был папа! Ни один мускул на лице не дернулся, а ведь он сразу понял, что уже не в своей клетке и его мышцы сейчас нестерпимо жжет, потому что в таком положении он висит уже несколько часов.

— Где мой ужин, Булка? — встретившись со мной взглядом, нахально растягивает губы в улыбке пленник.

Но только лишь губы. Его голубые глаза уже отсканировали все видимое пространство, и в них нет ни тени улыбки.

— Если не ответишь на мои вопросы, ужином будешь ты! — хочется мне сразу дать ему понять, что мое терпение лопнуло, уверена, у меня уже серьезные отклонения в психике.

Говоря это, я имела в виду глубокое море за его спиной, где  в случае его несговорчивости он будет кормить рыб, но напугать его, конечно, не вышло, он только, пошло улыбаясь, облапал меня взглядом с ног до головы. Эластичная ткань гидрокостюма всего три миллиметра, плотно прилегающая к телу, но никогда прежде я не чувствовала в нем себя голой, только от этих голубых сканеров.

— Сладенького захотелось? — опять нарушал правила допроса пленник, конечно, делая вид, что я его сожрать хочу.

Я должна задавать вопросы, а не он! И тут до меня дошло, что он не только тянет время, изучая местность, но и цепь тоже тянет.

И без того натянутые нервы от ненависти и злости, от страха, спрятавшегося где-то в глубине души, лопнули со звоном в ушах, и я врезала ему со всей силы по лицу за то, что сбивает меня с праведного пути мщения, заставляя думать о грехах.

— Ну как? Сладко? — прошипела я ему в лицо, наблюдая, как в рассеченной губе появляется кровь врага.

Голубая радужка темнеет на глазах, становясь схожей по цвету волнам за спиной невыносимого упрямца, который медленно, слизав  с губы кровь, снова ухмыляется:

— Не кисло. Хороший удар, Булочка, — веселится наглый тип, доводя меня до исступления.

— Где он? — едва сдерживаюсь, чтобы не рявкнуть, но понимаю, что, увидев мое отчаяние, он и это сможет использовать.

Фотография моего отца шесть лет назад. Последняя. Сделана перед зданием аэропорта за пару минут, как он в последний раз обернулся и улыбнулся мне, скрываясь в дверях.

Пленник молчит и на фото не задерживает взгляда и секунды, зато пристально наблюдает за старательно установленным мной манекеном в военной форме и автоматом с пустым рожком.

Не знаю, показалось мне или это продиктовано страхом разоблачения, но сузившиеся глаза будто заподозрили неладное, поэтому я не раздумывая столкнула пленника в воду, ослабляя цепь.

Мне пришлось отсчитывать секунды и одновременно осмотреть обоих моих пластмассовых помощников, немного меняя их положение.

В эпической сцене терминатора опускали в кипящий металл, а я наоборот извлекала своего личного из прохладной воды, удерживая кнопку пульта.

Когда я встретилась с взглядом с умытым Сладким, я поняла, что с этой секунды он больше шутить не будет.

Какими бы стальными ни были его нервы, водная стихия для него — непреодолимая фобия.

Мощная грудная клетка ходит ходуном, заталкивая кислород в легкие. Его глаза мечут разряды синих молний, предвещая шторм, ураган и апокалипсис лично для меня.

Глава 7

Давно я не испытывал такого неистового бешенства. Дрянь! Маленькая сумасшедшая лягушатница! Булка черствая! Просроченная! Сука! Развратная куртизанка!

И без глотка свежего воздуха я уже был уверен, что развлекаются с зверушкой в клетке люди, далекие от алфавитных бюро и прочих схожих структур. Но чтобы так нелепо! Мой жизненный опыт сыграл со мной злую шутку, я настолько углубился в анализ, кому я мог понадобиться из моего богатого боевого прошлого, что иных вариантов и не рассматривал. Все перебрал. Все операции, всех оставшихся в живых противников, с кем могут быть личные счеты, охоту на Сумрака, но только не то, что меня утащила какая-то чокнутая.

С чего она вообще решила, что я знаю, где этот пройдоха Грант? Я о нем уже лет шесть ничего не слышал, был уверен, что он до сих пор бороздит военные базы, в непринужденных разговорах за стаканчиком-другим коньяка выведывая информацию.

Бойцы с автоматами с первого взгляда привлекли мое внимание. Положение тела верное, дула направлены на меня, но затянуты они с ног до головы в экипировку: берцы, камуфляж, балаклавы и каски. Чего они опасаются? Что я их трехэтажным матом накрою?

Гетера двадцать первого века нашла мою ахиллесову пяту, окуная в воду, как пакетик чая. Эти экзекуции были в сто крат хуже обжигающих ударов шомполом. Сука!

Срисовать местность с моего положения было непросто. Камни, заросли и высокие каменные стены не позволяли определить, с какой стороны замок не омывает море. Попытки расстегнуть наручники не привели к успеху, я не вижу их, но механизм мне незнаком, что-то явно новенькое, хотя при движении затягиваются туже, как обычно.

— Блин, — срывается с моих губ разочарование оттого, что пальцы уже деревенеют без нормальной циркуляции крови.

— Это он тебе сказал, что меня зовут Лин? Где он, прошу, скажи, пожалуйста! —  опасно и близко подходит Булочка.

В этот момент она выглядит такой беззащитной, непослушные волосы развеваются по ветру, в широко распахнутых глазах загораются лучики надежды, будто от моего ответа зависит, слетит ли голова с плеч этой «Миледи Винтер».

Никогда не слышал этого имени, но оно… такое вкусное. Лин. Несмотря на мокрые джинсы, в паху начало припекать от одной мысли, что с ее именем охрененно кончать, на выдохе произнося вслух. Ли-и-ин!

Грязная куртизанка снова сбивает меня, маячит перед носом обтянутыми тонкой тканью сиськами и нежно касается лица, будто не она меня сейчас хлестала по спине как накосячившего раба!

Неподвижные бойцы давно действуют на нервы, подозрительно, что в них нет напряжения, ведь держать автоматы, подхватывая под цевье и упирая в плечо приклад, не так просто, как кажется на первый взгляд. Но то, что они никак не отреагировали на то, что я вырубил Булку, окончательно убеждает меня, что я главный клоун в этом цирке.

Говорил мне Кир, что «блин» — это слово-паразит в моей речи, но даже он вряд ли думал, что из-за него я съерашусь с трехметровой высоты, уже почти достигнув цели!

Очухался на полу своего президентского номера-люкс. Мою ярость и злость можно фасовать в корпуса фугасных авиабомб, гарантированно разорвет этот замок, превратив вековые камни в песок!

Ошиблась ты, Булочка, с игрушкой! Хоть при этом и умудрилась завести правильно, да с игрой промахнулась! Безнравственная дрянь! Аферюга с сиськами!

Сдираю с себя вонючую воду застойного узла и сквозь стиснутые зубы шиплю только одно слово: «Лин». Прохиндейка! Мошенница сдобная! Аморальная горячая выпечка! Идиота из меня сделала! Не знаю, за каким лешим ей понадобился тот француз, но обязательно это выясню!

Правое плечо болит, будто в нем сотни мясников орудуют ножами, разделывая на стейки. Кстати, о стейках! Жрать хочу как свора бродячих собак! У решетки опять миска с этим отвратительным луковым супом и шлепок салата.

Достала, сука! Никогда в жизни я так не выходил из себя. Тому виной не только сумасшедшая Лин, а то, что я не понял раньше этого спектакля. Со злостью отшвыриваю пустой кислородный баллон в решетку и окончательно охреневаю, глядя, как часть решетки легко отходит от не слишком сильного удара.

В легком шоке я начал свое путешествие по месту моего заключения, силком запихав выпученные глаза обратно, после того как я увидел, что решетка была закреплена десятком скоб к деревянному коробу двери. Со вчерашнего вечера от свободы меня отделял один пинок!

По коридору из моей темницы я прямиком вышел на тот мостик, где Лин и две мумии в камуфляже учили меня нырять. Скрывшись в ближайших зарослях, я минут тридцать еще сидел на суку как сыч, разглядывая территорию. Никакого движения, ни единого отблеска оптики с башен, просто зловещий заброшенный замок.

Пробираясь по зарослям, камням и местами по отвесной стене над водой, я еще сохранял осторожность. Совершенно не мог понять, сколько тут людей, каким арсеналом и возможностями они обладают, пока не нарвался на первую ловушку.

Тонкая леска пересекала тропинку и, проследив за ней до верха, я обнаружил оружие, собранное по лучшим традициям вьетнамцев. Буквально из дерьма и палок. Смертельное. Едва заденешь механизм, тебе в грудь на огромной скорости прилетит горизонтальная палка, пронизанная острыми кольями. Подивившись таким примитивным ловушкам, я перешагнул через леску и почувствовал, как под ногой сработал механизм. Первая мысль была, что нарвался на противопехотную нажимную мину, и едва успел увернуться от острого наконечника самодельной стрелы. Что за чертовщина!