Мой враг. Золотое море

Пролог

Затаив дыхание и крепко прижимая к груди спящего младенца, я осторожно поднималась по лестнице элитной многоэтажки. Пять часов утра. В такое время никто не проснется, и никто не услышит тихий стук каблуков моих сапог… Возможно, в подъезде установлены камеры слежения и когда я положу сына на порог квартиры бывшего, кто-нибудь обязательно их проверит. Но это неважно. Я знала, что отец ребенка, которому я собираюсь его оставить, все замнет.

Остановившись на третьем этаже, я замерла, переводя помутневший от слез взгляд с безмятежного личика сына на железную дверь.

Сердце колотилось в груди, словно пытаясь вырваться наружу. Я вспомнила тот день, когда узнала о беременности. Сначала была радость, потом страх, а затем – отчаяние. Теперь, стоя перед этой дверью, я осознавала, что сделала все возможное, чтобы обеспечить своему малышу лучшую жизнь, чем могла бы сама.

Я глубоко вздохнула и вытерла слезы с щек. Вспомнив его лицо, суровое и холодное, я почувствовала, как внутри меня закипает решимость. Я не могла позволить себе сомневаться. Сделав шаг вперед, я подняла руку и нажала на звонок. Звук раздался громко в тишине, и я замерла, прислушиваясь к звукам из квартиры.

Наконец, дверь приоткрылась, и я увидела его. Он выглядел так, как будто не спал всю ночь, с растрепанными волосами и небритым лицом. Его глаза расширились от удивления, когда он увидел меня с ребенком в голубом одеяле.

- Что ты делаешь здесь? – его голос был хриплым, но в нем звучала тревога.

Я не знала, что ответить. Все, что я могла сделать, это шагнуть вперед и, не произнося ни слова, положить сына на его руки.

Потом сняла с плеча сумку с детскими вещами и поставила около его ног.

Секунды казались вечностью, когда я наблюдала, как его руки автоматически обняли малыша. В его глазах я увидела смесь шока и растерянности. Я ожидала, что он спросит, почему я здесь, что произошло, но вместо этого он просто смотрел на нас, словно не веря в реальность.

- Почему ты?.. – наконец, выдавил он, но я перебила его:

- Я не могу больше… - ответила прерывисто, запинаясь. – Я не могу обеспечить ему ту жизнь, которую он заслуживает. Ты – его отец, и я надеюсь, что ты сможешь дать ему все...

Слова давались с огромным трудом. Я чувствовала, как ком подступает к горлу, и пыталась не дать слезам политься по щекам, не позволить себе утонуть в отчаянии. Он кивнул, продолжая держать малыша, но его выражение оставалось растерянным.

- Ты серьезно? – спросил он, наконец, и в его голосе прозвучала нотка недоумения, как будто он не мог осознать, что это правда.

- Да, - прошептала я, чувствуя, как сердце разрывается на части. – Я знаю, что это трудно, но я надеюсь, что ты сможешь быть для него тем, кем я не могу.

Он инстинктивно отступил назад, принимая тяжесть сонного ребенка. Его взгляд метался от лица спящего малыша к моему, полному отчаяния и боли. Я видела в его глазах растерянность, непонимание и, кажется, даже страх. На мгновение мне показалось, что он вот-вот выронит сына, но он собрался и крепче прижал его к себе.

- Зачем ты так? – тихо спросил он, все еще не сводя с меня глаз.

Голос мужчины звучал надломлено, в нем не было и намека на привычные жесткость и уверенность. Я лишь покачала головой, не в силах произнести ни слова. В горле стоял ком, слезы душили. Я не могла объяснить, что это единственная возможность для моего сына вырасти в достатке и безопасности, которые я не могла ему обеспечить.

Я отступила на шаг, потом еще один, спиной ощущая холодную стену лестничной клетки.

- Позаботься о нем, - прошептала я, прежде чем развернуться и побежать вниз по лестнице.

- Светлана! Стой!

Звук его голоса, полный боли и непонимания, преследовал меня. Я знала, что ломаю не только свою жизнь, но и его. Но я верила, что так будет лучше для всех нас. И не оглядывалась, пока не выбежала из подъезда и не скрылась в предрассветном тумане, оставив позади самое дорогое, что у меня было.

Я бежала, чувствуя, как ноги подкашиваются от слабости, а сердце разрывается на части. Каждый шаг отзывался болью в груди, каждый вдох давался с трудом. Не знала, куда бегу, просто хотела оказаться как можно дальше от этого места, от этого решения, от этого человека. Хотела убежать от себя самой. Город еще спал, окутанный серым осенним туманом, и лишь редкие машины нарушали тишину. Я брела по улицам, как тень, потерянная и одинокая.

Добравшись до парка, я опустилась на ближайшую скамейку, не чувствуя холода. Слезы текли по щекам, не останавливаясь. Я не могла перестать думать о его лице, о светлых глазах, полных растерянности и боли. Я представляла, как он стоит там, на пороге, с нашим сыном на руках, не зная, что делать дальше. Я знала, что причинила ему огромную боль, но не видела другого выхода. Казалось, что это единственный шанс для нашего ребенка на счастливое будущее.

Солнце начало подниматься над горизонтом, окрашивая небо в нежные оттенки, но небо очень быстро заволокли сизые низкие тучи.

Начался новый день, но для меня он был полон лишь печали и отчаяния.

Я не знала, что меня ждет впереди, но знала одно: моя жизнь уже никогда не будет прежней.

Оставив позади частичку себя, понимала, что теперь мне предстояло жить с этой потерей. Мне нужно было найти в себе силы, чтобы двигаться дальше, чтобы не сломаться под тяжестью этого груза. Мне нужно было жить ради него, ради сына, чтобы он когда-нибудь узнал, что я любила его больше всего на свете.

Глава 1

Моя маленькая звездочка, пятилетняя Ева, с легкостью и энтузиазмом сновала по вестибюлю отеля, казалось будто бы взлетая над мраморным полом. О, это веселье маленьких ножек, несмотря на пятичасовое путешествие, не омрачает ни тоска, ни усталость. Отдохнув в самолете, она как будто бы снова переродилась, а я только изнеможенно улыбалась, следя за тем, чтобы моя малышка не упала. Рядом с нами образовалась очередь к стойке регистрации, к нам еще не обращались. Мой единственный порыв – утонуть в мягком кресле и поддаться плену сна.

Но где там отдохнуть, если рядом такое живое, неугомонное создание!

- Евочка, не хочешь посидеть, отдохнуть?

- Хочу мороженого! — прозвенел голосок ангела со светлыми хвостиками.

- Потерпи, зайка. Мороженое, наверное, завтра будет.

Моя малышка вздохнула, но стойко приняла отказ. Подобравшись на высокое удобное кресло, скоро она начала клевать носом. Я улыбнулась, придвинула к ней наши чемодан и сумку, с умилением наблюдая за дремлющей копией себя. Природа подарила нам удивительное сходство: те же шелковисто-светлые волосы, как у Евы, те же голубые глаза, та же озорная улыбка.

Засмотревшись на Еву, я вспомнила, пусть и против воли, о прошлом: от ее отца остался малозаметный след – родимое пятнышко на шее нашей звездочки, ненавязчивое напоминание о том, что ушло. Но сейчас не думалось о былом, потому что жизнь манила вперед.

- Мама, мама!

- Да, солнышко?

- Смотри, как здесь красиво! Мы словно во дворце!

Не зная, куда деться от скуки, я опустилась в кресло напротив и стала наблюдать за окружающими. Две семьи, приехавшие в отель с нами, не обратили на меня и Еву никакого внимания. В этом была своя прелесть: меньше посторонних глаз – лучше для нас, ведь мы не просто отдыхали, мы искали укрытие. Я надеялась, что все обернется благополучно. Положив ладони на колени, я рассматривала мальчика лет семи, в помятых шортах и грязной от шоколада футболке. Его светлые волосы были растрепаны, лицо усталое, взгляд серых глаз – обеспокоенный. Казалось, он потерялся и теперь искал кого-то.

- Извините, тетенька! – мальчик, будто собрав всю смелость, обратился ко мне.

Я потерла слипающиеся глаза. Почему он выбрал именно меня?

- Да? – попыталась улыбнуться. – Ты что-то хотел?

- Вы здесь мужчину не видели? – спросил он, как будто собрав всю свою храбрость. – Он высокий, в белой рубашке.

Подумав, что, возможно, его отец сейчас в очереди на регистрацию, я огляделась вокруг, но не заметила никого похожего. Стало жалко ребенка. Я бы встала и пошла ему помочь, но надо было следить за вещами и спящей дочкой.

- Мы, как только сюда пришли, – объяснял мне мальчик, – он куда-то исчез, а я отвлекся и не нашёл его…

Как только появилась мысль о вопросе, где его мать, раздался громкий голос разъяренного мужчины.

- Дмитрий! Ты куда опять делся?!

- Ой, а вот и папа! – мальчик воскликнул с облегчением.

Сначала я подумала, что он дрожит от страха, но в тот момент, когда отец махнул ему рукой, я усомнилась в своей мысли. Повернувшись в его сторону, я с ужасом увидела приближающегося старого знакомого. Он не хотел моей смерти, но расставание наше было не из приятных. Высокий, стройный, помрачневший, и его светлый взгляд заставил меня содрогнуться. Но сейчас он сосредоточил все внимание только на своем сыне.

Отец взял мальчика за руку и повел его, тихонько что-то объясняя. Неужели все переменилось? Я обхватила себя за плечи, ощущая то ли холод от кондиционеров, то ли предательский мороз от теней прошлого, осторожно мерцающих вокруг.

- Евушка, вставай, зайка. Пойдем. Нас ждут за стойкой.

Она покорно поднялась, а я, ища взглядом Виктора, ощутила легкую грусть. И тут меня поразила мысль: Виктор, вероятно, уже женат. Ни в коем случае не должен он узнать, что Ева – его дочь.

Мы двинулись к стойке регистрации, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Моя рука все крепче сжимала ладошку Евы, когда мы проходили мимо Виктора и его сына. Он продолжал говорить тихим голосом, без всякого напряжения или раздражения. Несколько лет назад такого рода ситуации пугали меня гораздо больше, но сейчас я уже научилась справляться с внезапными встречами с прошлым. Мы наконец добрались до стойки, где нас приветствовал улыбчивый администратор.

- Добрый день, ваши документы, пожалуйста, - сказал он без акцента.

Я положила перед ним папку с бумагами, и, пока он проверял данные, украдкой взглянула в сторону Виктора. Он тоже стоял у стойки, разговаривая с другой девушкой-администратором. К счастью, он не заметил нас. В отеле было много людей, и мы растворились в этой суете как капли в море. Меня неожиданно окутало умиротворение.

Принимая ключи от номера, я почувствовала, как утихает напряжение внутри. Подняв Еву на руки, я поцеловала ее в щечку, чувствуя, как ее нежность затмевает любые волнения. Мы шли к лифту, впереди ожидали новые впечатления и незнакомые горизонты. Я знала, что с моей маленькой звездочкой мы сможем преодолеть все. И пусть прошлое остается просто тенью, неспособной вмешиваться в наше счастье.

Поднявшись на наш этаж и открыв дверь номера, я сразу ощутила атмосферу покоя и безопасности. Внутри всё было уютно и стильно оформлено: мягкие пастельные тона, большие окна, наполняющие комнату светом, и просторная кровать с пушистыми подушками, идеально подходила для наших совместных вечеров с книгами и историями на ночь. Ева с восторгом побежала к окну, чтобы увидеть вид на город. Ее глаза сияли от любопытства, а улыбка расползлась по её лицу, заполняя комнату теплом.

Я поставила чемодан у двери и решила немного отдохнуть после долгой дороги. Мы обе заслуживали этот момент покоя и расслабления. Лежа на кровати, я позволила мыслям успокоиться. Образы из прошлого, Виктор и его сын, постепенно рассеялись, уступив место мыслям о будущем и возможностях, которые перед нами открывались.

Глава 2

Тревожные мысли вновь одолели меня, как только Ева погрузилась в сон. Лучше бы я никогда не встречала ни Виктора, ни его сына. Ведь это была самая неловкая встреча на свете.

Семь лет назад я родила мальчика. Тогда пришлось взять академический отпуск и рожать, и вся моя жизнь могла бы рухнуть. Я могла бы остаться без образования, навсегда забыв о своей мечте стать дизайнером, скованная работой кассира в магазине. И тогда я пошла на отчаянный, но, возможно, правильный шаг, судя по последствиям.

В тот роковой день я собрала младенца, написала письмо и передала его людьми, которым доверяла. Все предусмотрела: в сумке были документы, детское питание, запас подгузников и несколько погремушек. Я даже подготовила отказную, обратившись за помощью к знакомым юристам, чтобы провернуть несколько ловких трюков.

Это было все, на что я была способна.

Виктор был отцом моего сына Димы, хотя он уже не был моим. И также отцом Евы. Мы сделали много ошибок, но, поняв, что жду Еву, я решила не повторять их. Испугавшись, я забрала Еву, сбежала в другой город и начала все заново. Виктор и Дима остались в Москве, а мы с Евой обосновались в Питере, забыв о прошлом.

До недавнего времени.

Образование я закончила экстерном, но это не освобождало от новых проблем.

Размышления оборвались, когда проснулась Ева. Я окинула комнату рассеянным взглядом.

Две кровати под синими покрывалами, белоснежные наволочки, изящные лампы на белых тумбочках. На полу – подарочный набор, на комоде – розовые воздушные шары. Номер сиял чистотой, это вызвало улыбку. Заглянув в бар, я заметила несколько банок с напитками и орешки, но брать их не стоило.

Или забить на принципы и экономию?

А может все-таки помнить, что я живу в чужой стране, пока не закончатся деньги?

На глаза навернулись слезы, я представила, что сказал бы сейчас на это Виктор. В памяти всплыли его прохладный взгляд и еще более ледяной, морозящий душу голос: «Сама во всем виновата, Света». И мое имя он бы точно проговорил ядовито, выделив его с особой насмешкой, чтобы унизить меня.

Знаю, я во многом виновата. Но он не смеет задевать нашу с ним дочь!

Хоть и любить не обязан. После того, что случилось…

После того, как я лгала ему об отсутствии второго ребенка от него. Сначала про выкидыш, потом про аборт, а потом, когда запуталась в своем вранье, просто заблокировала его в соцсетях и сменила номер. Больше всего на свете я боялась, что если он узнает, то я захочу сделать то же самое, что и с сыном… Нет, я не могла себе этого позволить. Еву я не предам.

- Мама! – окликнула меня Ева, усаживаясь на большую кровать.

- Что, милая?

- Мы больше никуда не уедем?

- Нет, дорогая, - вместо улыбки – тяжелый вздох. – Мы здесь надолго.

- А надолго это до зимы?

- До весны, - сказала я неуверенно. – Но давай не будем загадывать?

Горло сжало болезненным спазмом. Захотелось разрыдаться.

Мы погрязли в долгах, на нас охотятся полиция и бандиты, требуя долю в моей собственности. Всё из-за безумных заказчиков, обещавших горы денег, но обременивших меня бесплатными обязанностями. Я отказалась, и на меня посыпались обвинения. Клиенты оказались влиятельными, и моя репутация теперь разрушена. Ближайшие месяцы мы проведем в Турции, а потом придется искать новый выход.

Я хотела уложить Еву и пойти в бар, но заснула сама, устав от перелета.

До последнего боролась с дремотой, но слабость оказалась сильнее.

Проснулась через несколько часов резко и не от дурного сна. Будто толчок – холодный пот и тревога сдавили горло. Несколько глотков воды помогли, и я расслабилась. Ева спала крепко, сладко посапывая, и я решила пройтись по отелю. На пляж идти уже поздно, купаться в бассейне в таком состоянии – странно и нелепо. Бар – вот куда потянуло меня, но алкоголь я предпочитаю редко и только лучший. Просто посижу, возможно, возьму сок или газировку.

Тихо поднявшись, я надела маленькое черное платье, босоножки. Расчесав светлые волосы, тихо покинула номер. Пустой коридор мягко освещен, заблудиться непросто. Подойдя к лифту, услышала шаги. Звуки не были настораживающими, но мне стало не по себе. Быстро проскользнула в лифт, и человек зашел следом. Я нажала кнопку, и мы поехали вниз. Местные лифты передвигались быстро и без задержек, как обычные, в московских домах.

Свет упал на лицо мужчины, и я узнала Виктора.

Вот только его здесь не хватало.

Прежде чем начался непростой, болезненный разговор, я закатила глаза, а он раздраженно цокнул языком. Наши недовольные взгляды встретились. Сейчас начнется.

- Что ты здесь делаешь? – вырвалось у меня.

- Хотел спросить то же самое у тебя.

- Еду в бар.

- Потрясающе. Но я вообще-то хотел узнать, какого хрена ты забыла в отеле? Почему именно сейчас, когда здесь мы с моим, - он подчеркнул это слово, - сыном? Зачем ты собираешься нас мучить?

Его взгляд холодный и тяжелый, голос пронзительный. Я отступила к стене, глядя на него в упор. Спокойнее, Света, ты должна быть сильной!

Собрав силы, прошептала:

- Я здесь отдыхаю. С дочерью.

- Ага, с дочерью… - протянул он елейно, задумавшись на мгновение. Затем он задал вопрос, от которого у меня внутри все сжалось в тугой узел: - За третьим ребенком приехала?

Глава 3

Мое сердце бешено заколотилось.

Никогда не страдала тахикардией, но после такого сюрприза не уверена в ее долгом отсутствии.

- Что ты имеешь в виду, Виктор? – спросила я, стараясь скрыть все нахлынувшие эмоции и дрожь под маской хладнокровия.

- Ты знаешь, что я хочу сказать, Светлана. Ты прекрасно все понимаешь.

Нам не удалось поспорить. Лифт с мягким звоном остановился, двери плавно разошлись, и перед нами предстала толпа пьяных туристов, оживленно вещающих о недавних приключениях в местных клубах. Я укрылась за спиной Виктора и быстро вышла, чувствуя на себе похотливые взгляды мужчин. Может и хорошо, что угораздило с ним столкнуться, а то могла бы и в неприятности попасть…

Наконец, шум стих. Пьяные туристы уехали, мы остались одни – глупо смотреть друг на друга. Я не могла понять, рад он меня видеть или нет? Хотя о какой радости можно говорить после всего, что я натворила…

- Как Миша? – выдавила из себя.

- Он не Миша, - Виктор помрачнел, сжав губы в узкую линию, и пронзив меня самым убийственным взглядом. – Как единственный родитель и опекун, я поменял его имя. Дима хорошо. Учится в частной школе, и получит отличное высшее образование.

- Витя, я…

- Не надо, Лана. Не оправдывайся.

С этими словами он развернулся и направился к выходу из отеля. Я проводила его растерянным взглядом, застыв на месте, лишенная воли и остатка сил. Так он называл меня много лет назад: Лана, Ланочка… Нежно, ласково, с любовью глядя в глаза и держа за руки. А я сбежала, оставив ему сына, чтобы ускользнуть в новую жизнь. Но, как оказалось, далеко не ушла — он нашел меня на карнавальной вечеринке, где все были в масках. Узнала я его по голосу, но сама молчала, лишь иногда отвечала, когда вокруг гремела музыка. Спустя год после рождения сына я не смогла разлюбить Виктора, как бы не старалась.

Так я забеременела Евой.

Сердце сжалось от боли.

На глаза выступили горькие слезы, и я поспешила утереть их ладонями. В этом виновата только я.

Теперь мне нужно было в бар, чтобы выпить бокал вина и успокоиться, хотя еще недавно собиралась ограничиться соком. Не хочу, чтобы утром дочь увидела меня заплаканной и несчастной. В раздумьях, словно в ужасном сне, я медленно спустилась в бар и попыталась улыбнуться. И вот, Виктор. Он уже стоял у барной стойки, весело беседуя с молодым барменом. Я замерла, но, собравшись с духом, юркнула к другой стойке. Едва устроилась на круглом стуле, как он оказался рядом.

- Господи, Виктор! Ты следишь за мной? – изумленно воскликнула я.

- Просто ты не ответила на мой вопрос.

- Какой?

- Ты приехала за третьим ребенком? Узнала, что я буду здесь, и пришла снова пощекотать свой материнский инстинкт?

- Я лишь приехала с дочкой отдохнуть… - слегка растерялась от его напора. – Откуда я могла знать, что мы окажемся в одном отеле? Никто же мне не показывал списков!

- Действительно… - сказал он задумчиво. – Знаешь, Света, я никогда не сообщал Дмитрию, как зовут его мать. Он даже не спрашивал… Нам без тебя было замечательно! – повысил он голос, сжимая кулаки.

Бармен бросил на него обеспокоенный взгляд и ушел за стойку.

Неожиданно я ощутила спокойствие, окутанное полумраком и легкой музыкой, и обернулась к Виктору.

- Я рада это слышать.

- Кукушка! – зло выдохнул он. – Бармен, джин-тоник, пожалуйста.

- Кукушки не платят алименты, - парировала я. – А ты регулярно получал выплаты на ребенка. Даже несмотря на мой отказ, я не могла спокойно спать, зная, что мой сын…

- Он не твой сын! – рычал Виктор, пугая бармена.

Я просто улыбнулась, не желая реагировать на его гнев.

- Он не голодал, - продолжил он спокойней. – Всегда был отец, готовый на все ради него. А ты, Лана… знаешь, что я сирота, и все равно поступила так!

- Лучше так, чем бегать от токсичных родственников…

- Что ты сказала?

- Неважно, Вить. Уже неважно, - с улыбкой произнесла я, прикасаясь к коктейлю.

Некоторое время мы молчали, наслаждаясь атмосферой. Я не собиралась извиняться или унижаться; у меня на это не хватало смелости.

Когда я встала, чтобы уйти, услышала его глухой голос:

- Света, - произнес он сурово, словно готовил приговор.

- Да?

- Не ищи общения с Димой. Держи свою дочь подальше от него.

- Нашу дочь, Витя, - произнесла я, ощущая себя провокатором.

И, ловя спиной его злобный, обжигающий ядовитой яростью взгляд, вышла из бара.

Я не оглядывалась, хотя невольно чуть было не вернулась назад, к тем планам, что мы когда-то строили вместе. В голове крутились его жестокие слова. Удастся ли мне забыть снова про сына? «Не ищи», - повторяла я слова бывшего, желая, чтобы они утонули в тишине ночи. Каждое его слово отравляло атмосферу вокруг меня, хоть это и было вполне заслуженно. Я не уставала вспоминать о Диме – его улыбке, доброте, лучистом взгляде. Почему Виктор так старается оградить его от Евы?

Остановившись у маленького бара около стойки регистрации, я взяла кофе. Раньше Виктор любил раф, но сейчас его здесь не было. Помню, тоже какое-то время любила этот напиток, а после расставания пристрастилась к латте.

Теперь нужно попытаться не искать встреч с Димой. Будет сложно, но я справлюсь. Главное, чтобы мальчик не страдал из-за этого. Я закрыла глаза, пытаясь найти в себе моральные силы держаться.

Глава 4

Виктор

Сказать, что я был в шоке, это ничего не сказать.

Если я и ожидал увидеть здесь, в отеле, знакомые лица, то точно не Светлану. Более того: после того, как я узнал, что она спала со мной в последний раз, шесть лет назад, я вообще не хотел ее видеть. Эта хитрая лиса, притворяющаяся невинной овечкой, относилась к тому типу женщин, которым просто не может быть веры. Но я тоже хорош! Позволил воспользоваться собой два раза и ничего не сделал, чтобы проучить ее. Нет, если бы она снова подкинула мне ребенка, то я бы принял меры, но она взяла на себя ответственность.

Так и получалось, что Дима – мой сын, а Ева – кажется Ева – ее дочь. Странно и необычно, но при этом они родные брат и сестра.

И с этим надо что-то делать.

Я долго сидел в баре, размышляя над этой непростой ситуацией.

Помню, когда мне было девятнадцать лет, я стал отцом. Странное ощущение щемящей нежности и в то же время огромной ответственности, взваленное на не очень крепкие плечи вчерашнего детдомовца. Уже тогда я нормально зарабатывал, это сильно повлияло на решение органов опеки, и Дима остался со мной. Благодаря этому же мне вне очереди выдали квартиру. Нашлись сердобольные люди.

А эта хитрая змея…

Приехала, сразу пошла в бар пить свои коктейли, если бы я не пришел, еще и глазки бы кому-нибудь строила! Нет, я не мог назвать мать своих детей шлюхой, но… но… Во мне играла обида, мужское самолюбие было задето. И в ту ночь я ушел из бара в отвратительном настроении. Прямо на пляж. Скинул сандалии, ходил по остывшему песку, вдоль медленных шипящих волн. Любовался на клочья белой пены, которую морские волны оставляли на берегу. И злость во мне потихоньку растворялась.

Что же мне с ней делать?

Присмотреться к дочери? Она ведь похожа на меня… но больше на мать.

Это родимое пятно на шее…

Вздохнув, я прикоснулся к своему. Вздохнул, покачал головой. Обычно не страдаю слезливостью, плаксивость выбили из меня еще в раннем детстве, давая хороших пинков, когда начинал рыдать. Но к горлу подступил горький ком. Из-за махинаций Светы Ева даже не догадывается, что я – ее отец.

А может, это и к лучшему?

Наверное, Ева вырастет такой же испорченной, как ее мать, и мне уже ничего не исправить. У меня есть Димка, и это главное. А таких шал… легкомысленных женщин, как Светлана Потемкина, будет еще вагон и маленькая тележка.

С этими мыслями я еще немного погулял по берегу моря и медленно побрел обратно в отель, чуть не забыв шлепанцы.

***

Яркие лучи горячего южного солнца ударили в глаза, едва я отодвинул плотные занавески. Свет хлынул в окна, но Димка только улыбнулся во сне и обнял подушку. Пробормотал что-то чуть слышно. Я удивился, прислушался ради интереса. Что ему снится? Что он говорит?

- Мама… - счастливо произнес мальчишка.

Я аж оторопел.

Мама.

Приехали.

Я ему, значит, памперсы менял и учил держать его ложку, а он про маму вспомнил.

Ругаться я, конечно, не буду, но меры приму. Чтобы никакая мама не мешала устоявшемуся воспитанию, ни теперь, ни в дальнейшем.

- Дима, вставай, - потряс сына за плечо.

Он открыл глаза, сонно посмотрел перед собой и улыбнулся мне.

- Доброе утро, папа.

- Доброе. Уже семь утра, - проворчал я, скорее недовольный ночной встречей в баре, чем его сонливостью. – Пошли лежаки занимать.

- У бассейна?

- В бассейне дома поплаваешь. К морю пойдем.

- Папа, а я есть хочу.

- Все успеем. Одевайся, давай.

Уже на улице, когда мы оба, одетые в шорты и футболки одинаковой серой расцветки, но разных размеров, пошли к морю, мое настроение заметно улучшилось. Свежий воздух всегда меня ободрял, а тут еще теплый ветер приносил соленый запах моря, и это расслабляло, вселяло незримую надежду на лучшее будущее. Даже если эта коза Света и задумала чего-то, я не дам ей воспользоваться ситуацией и вернуть сына. Перебьется. Вот так!

Лежаки мы заняли, положив на них свои кепки и книги.

- Папа, а их не украдут?

- Пусть попробуют, - я мрачно усмехнулся и поиграл мускулами.

Дима почему-то даже не улыбнулся. Мы повернули назад, к отелю, и я заметил, что сын погрустнел. Нехорошо, надо будет потом его как-нибудь расшевелить. А может, во время завтрака забудет свои печали. Я не хотел поднимать тему про его непутевую мать, потому что он в силу возраста может что-то себе надумать и натворить дел. Чем меньше знает, тем меньше спит.

Когда мы вошли в ресторан, сын заметно повеселел.

- Пап, я хочу сосиски и жареные яйца, - заявил он, как только мы выбрали подходящий стол. – И еще какао.

- Дим, ты уже большой. Осенью в школу, - отмахнулся я. – Учись быть самостоятельным. Иди и сам возьми себе, что хочешь.

- А… - Дима смешно наморщил лоб. – Вообще что хочу?

Обрадованный этим заявлением, он бодро ускакал прочь, а я остался стоять, понимая, что где-то меня надули. Или я сам позволил себя обмануть.

- Только шоколадную пасту не трожь. У тебя на нее аллергия! – крикнул вслед.

Но Дима уже не слышал, за многоголосым шумом других людей. Здесь были и русские, и немцы, и еще какие-то иностранцы, чей язык я не знал. С облегчением присел за стол, мечтая о хорошей чашке крепкого кофе, яичнице и паре крупных бутербродов. Наши с сыном вкусы в пище вполне совпадали, я растил его неприхотливым в еде, чтобы не капризничал. Никаких изысков. Времена были всякие, пришлось экономить каждую копейку, но в то же время я помнил, какой отборной гадостью кормили в детдоме и специально научился готовить, чтобы Димка не мучился, поедая мою стряпню.

Пока сын бегал за едой, я решил осмотреться.

И замер. В груди заклокотала горячая злость.

Светлана!

Эта паршивка вместе со своей дочкой уселись неподалеку, спинами к нам, и весело о чем-то щебетали.

Чувствую, завтрак будет веселым!

Глава 5

Светлана

Нам с дочкой было весело. После завтрака хотели пойти на пляж, но едва оказавшись на улице, оценили погоду и поняли, что обеим будет там очень жарко. Лучше посидеть у бассейна, поплавать там, а после обеда, когда солнце перестанет так сильно печь, идти на пляж. Да и половина людей уйдет, можно будет спокойно отдыхать. Так я размышляла, пока заплетала Еве косички. Она улыбалась и смотрела в зеркало, а я тоже отражалась на прозрачной поверхности, и мой взгляд был потускневшим, потухшим, невеселым.

Уловив мое настроение, Ева перестала улыбаться.

Так, ладно. Хватит киснуть. Если Виктор собирается строить из себя обиженную принцессу до скончания времен, это уж точно не мои проблемы. Главное, чтобы наш… его сын не обижал Евушку, потому что я без понятия, как его воспитали. И кто его воспитал. Что бы там не нес Виктор, давя на жалость, вполне возможно, что он жил с женщиной, которая вполне могла воспитывать Диму. Мачехи ведь добрее отчимов.

Подумала об этом, вспомнила двух своих отчимов, приведенных в дом матерью перед тем, как за год до моего восемнадцатилетия она опять сошлась с отцом, и горько улыбнулась. Неважно, что было, важно, что будет. Если Виктор хочет, чтобы я держалась подальше от Димы, так и быть, но в другой отель-то мы не будем переезжать из-за его прихотей!

Должно быть, эта мысль особенно ярко отразилась на моем лице, потому что дочка мигом спросила:

- Мама, ты сердишься?

- Нет, дочур. Сейчас мама накрасится и пойдем кушать.

Но сильно штукатуриться не хотелось. Я нанесла тональный крем и подкрасила ресницы, и все. До трех часов все равно мы на море идти не собирались, посидим у бассейна. Дочка слишком маленькая, чтобы выводить ее на жаркое солнце, нужно немного адаптации. День или два… Да, я старалась быть заботливой матерью и часто нереализованную материнскую любовь к Диме переносила на дочку. Надеюсь, что не избалую ее.

В ресторане мы удачно выбрали место, вдали от шумных семей с плачущими или просто капризными детьми и громко орущими на них мамашами. Что они вообще о себе мнят? После того, как моя мать со своими хахалями замахивались на меня туфлями, ботинками, кидались книгами и таскали за косы, я приучила себя вести себя сдержанно, а потом и дочку учу. Но она у меня тихая, не то что я в детстве. Повезло. В отца пошла.

И опять я про этого зануду вспомнила.

Сколько можно? Сколько времени он еще будет занимать мое внимание?

Завтрак у нас был относительно легким. Два отварных яйца, булочки с маслом и чай. Не привыкли мы объедаться по утрам, основной прием пищи – обед. А тут, как назло, за спиной, на фоне общего гвалта какой-то папаша ворчливо разговаривал со своим отпрыском. Запрещал ему брать шоколадную пасту или что-то вроде того.

Забавно. У меня как раз аллергия на нее.

И у мальчика.

Стоп, это же…

Ребенок резво пробежал мимо меня, чуть не задев стул Евочки, и я увидела знакомую футболку. По спине немедленно пробежал холодок, я поняла, что неведомые силы упорно продолжают сводить, нет, сталкивать меня с Виктором и Димой.

Вот же засада какая…

Знала бы – не подкидывала ему сына, вырастила сама бы…

Хотя какая гарантия, что он не пришел бы ребенка требовать?..

Стараясь дышать ровно и спокойно, я продолжала сидеть на месте, прекрасно чувствуя на своей спине пристальный, внимательный, обжигающий взгляд. Если я буду так же молча сидеть, словно палку проглотила, он поймет, что я все слышала и поняла. Надо было завести какой-нибудь непринужденный разговор с дочкой.

- Ева, скажи, как ты относишься к мороженому вечером?

Девочка посмотрела на меня удивленными голубыми глазами, в которых ясно читалось недоумение. Она не привыкла к сладостям, а я придерживалась здорового питания и предлагала ей мороженое и прочие вкусняшки только по праздникам. И Ева, надо сказать, из-за этого не страдала.

- А можно? – спросила она тихонько, затаив дыхание.

- Конечно! Мы же на отдыхе…

Тяжелое сопение за моей спиной дало понять, что Виктор не только нас подслушивает, но еще и недоволен моими воспитательными навыками.

- Да, тогда можно! - Ева быстро закивала и восторженно захлопала в ладоши. – Можно клубничное, мам?

- Ага, если будет в наличии.

И если около мороженого не будет крутиться Виктор… со своим сыном, пронзила меня ядовитая, циничная мысль. Почему-то пока так выходило, что куда мы пойдем, туда и они отправляются. На совпадение совсем непохоже, но меня не покидало стойкое ощущение, что Виктор думает о нас с дочкой точно так же.

Я вздохнула, стиснула зубы. Ненавижу чувствовать себя матерью-кукушкой, но на самом деле я ею и являюсь, чего уж стесняться? Так что присутствие рядом Димы – мой крест, как бы я к этому не относилась.

Тем временем за спиной раздалось доброе:

- Доел, Дим? Пошли тогда.

Отлично.

- Да, моя милая, - а это Виктор заговорил по телефону, как я поняла. – Как дела?

Конечно, у него есть женщина, чему я удивляться собралась?