Мой злой и нежный Серый Волк

Глава 1

Через полгода после смерти матери - холодной и властной женщины - я поняла, что где-то в своей жизни свернула не туда. Нотариус, оглашавший завещание твердо сказал:

- Мария Семенова единственная наследница всего движимого и недвижимого имущества.

- Но как же так?! - я непонимающе уставилась на старшую сестру.

Она такая же строгая и сдержанная как мать сидела напротив меня в офисе нотариуса и прохладно улыбалась. Новость, так ошарашившая меня, для нее явно не была сюрпризом - это было видно по изгибу ее тонких губ, по победному блеску в серых глазах.

- Но... как же так? - продолжала лепетать я. - Ты же на похоронах говорила, что ни на что не претендуешь. И мама... обещала, что мы поделим квартиру поровну. Может быть, в завещании какая-то ошибка?

Даже не взглянув в бумаги, нотариус покачал головой.

- Один наследник. Вернее, наследница всего имущества – квартира десять по адресу Московская двадцать три, дача в поселке Ромашкино...

Его слова доносились до меня будто через толщу воды. Я часто заморгала, от шока и от желания прогнать не к месту подступившие слезы. В глазах щипало и к горлу подкатил болезненный ком, который никак не удавалось сглотнуть. Пришлось поднять голову повыше, чтобы слезы не покатились по щекам. Сантименты сейчас не к месту. И не ко времени.

Я уже достаточно взрослая женщина, чтобы не плакать на людях от обиды на маму. Уже давно стоило принять, что я - не ее любимая дочь. это всего лишь очередное тому подтверждение. Жаль, я все поняла слишком поздно.

Последние восемь лет я жила с мамой, выполняла все ее капризы, верила в ее тяжелые, неизлечимые болезни, которых, как мне потом сказали врачи, никогда и не было.

Моя мать, совсем еще не старая женщина, умерла вовсе не от тяжелых болезней, а по вине пьяного водителя. Помню, как я бежала домой из больницы, куда ее привезли после ДТП, как собирала лекарства, прием которых ей никак нельзя было пропускать. Оказалось, это по большей части была гомеопатия.

Когда же я, случайно встретив маминого кардиолога, спросила, от чего мы так старательно лечили маму последние годы, тот лишь пожал плечами и сказал, что моя мать приходила чтобы "померить давление". День через день. В течении долгих лет.

А я-то, наивная душа, брала отгулы, провожала ее до поликлиники и обратно, оплачивала санатории и приемы в частных клиниках, но ни разу не догадалась зайти с мамой в кабинет и послушать указания специалиста. Ну разве можно контролировать человека, находящегося в здравом уме и твердой памяти?!

И вот мне тридцать восемь, у меня ни мужа, ни детей, ни личной жизни. Я считала, мне хотя бы есть где жить, мечтала, что когда-нибудь сдам квартиру, возьму ипотеку и куплю маленький домик на окраине, буду там сажать гладиолусы, заведу котов и... может быть возьму приемного ребенка, если это позволят сделать одинокой женщине.

Теперь я не просто одинокая, но еще и бездомная - никакого другого жилья, кроме квартиры в которой мы жили с мамой, у меня никогда не было. Я хотела взять ипотеку, но мама, услышав, об этом, слегла с сердцем. Мои сбережения на первоначальный взнос ушли на ее обследования в частной клинике.

Из воспоминаний я вынырнула обратно в унылый офис нотариуса. За окном виднелось серое ноябрьское небо. Я повернулась к сестре:

- Маша, наверное, мама ошиблась. Ты же помнишь, что она говорила? Я живу с ней, помогаю ей по хозяйству и со здоровьем, а она за это...

— Завещание есть завещание, — сестра перебила меня, встала с кресла давая понять, что обсуждать нам больше нечего. — Я буду готовить квартиру к продаже. Собери свои вещи на этой неделе.

Она шагнула к двери.

— Маша! — я вскочила следом за ней. — Подожди, ты серьезно? Куда же я пойду?

Сестра остановилась в коридоре и пожала плечами. Сейчас она казалась мне незнакомой - высокая, холодная блондинка без единой морщины на лице, несмотря на разницу в возрасте - она была на десять лет меня старше. Любимая дочь. Мама оплатила ей учебу в столице, там же сестра и осела много лет назад, удачно вышла замуж, еще более удачно развелась и счастливо жила на алименты. Мне же с моими способностями, как говорила мама, рыпаться без толку, так что я осталась в родной провинции, поступила на строительный факультет Политеха и с сестрой виделась раз в несколько лет.

— Ну ты же не бездельничала все это время, — напомнила мне Маша. — Ты же вроде бы работала. И не где-нибудь – в солидной проектной фирме. Зарплатны не хватает – бери частные заказы, сними квартиру. Чай, не маленькая, чтобы я тебя учила. Пора уже взрослеть, Дашуня. Мама больше не будет тебе сопли вытирать.

Она снова холодно улыбнулась. А я продолжала глупо хлопать глазами, не веря в происходящее. Мама, за которой я одна, без сестры и без материальной помощи с ее стороны ухаживала столько лет, не оставила мне ни доли в нашей трехкомнатной квартире, ни маленькой однушки, оставшейся от бабушки, ни дачи. Даже денег на счетах не было, а ведь пенсию мама почти не тратила, выдавала в месяц пять тысяч на еду. Она все никак не хотела верить, что продукты за последние годы подорожали и на сто рублей нельзя купить весь магазин, как было в ее юности.

После смерти мамы я думала, что она, наверное, связалась с мошенниками и перевела деньги им - ну куда еще могли подеваться сотни тысяч? Пенсия у мамы была хорошая, а траты почти все лежали на мне… но вот сегодня вместе с оглашением завещания я узнала и другое.

Глава 2

Плавала я всегда хорошо. До берега оставалось еще порядочно, но это меня не пугало. Я смотрела на мечущихся по берегу людей и не понимала, что происходит. Судя по их чудным допотопным костюмам это или народный хор, или реконструкторы-славянисты – женщины в сарафанах, мужики в рубахах и мешковатых штанах. Отсюда было не разглядеть, но я не сомневалась, что все они обуты в лапти. Не хватало только балалаек, гармони и гуслей. Я уже ожидала что сейчас из-за кустов на берег вслед за этим «народным хором» выбежит мужик с баяном, баба с граблями и дурацкий плюшевый медведь с бутылкой самогона.

Вот только как меня сюда занесло и почему на улице лето, когда был ноябрь? Да и река узкая, точно не Волга. Я всем телом ощущала приятную, теплую воду, солнце припекало голову и все вокруг казалось удивительно настоящим.

На крутой берег на всем скаку вылетел всадник — высокий молодой красавец, весь в черном, на вороном коне, в красивой, приталенной по мощной фигуре исторической одежде. Он резко осадил своего черного скакуна и стал похож на памятник Петру Первому в Питере. Темные волосы развивались за его плечами, взгляд метал молнии, казалось он готов испепелить всех вокруг. Еще один из той же компании реконструкторов, наверняка главный, раз остальным коней не выдали.

- Боярин, княжна топиться! – бросилась к нему толстая тетка, панически размахивая руками.

- Так чего стоите?! – рявкнул он, соскочил с коня, сбросил черный не то камзол, не то кафтан и с высоты обрыва касаткой нырнул в реку.

Через мгновение «боярин» вынырнул передо мной и, немедля ни секунды, схватил меня поперек груди и потащил к берегу.

- Стой! – закричала я и попыталась вырваться. – Я не тону! Отпусти! Я могу плыть сама!

Его хватка оказалась железной. Боярин посмотрел на меня как-то странно, но немного ослабил руки.

- Отпусти, – я попыталась его оттолкнуть. – Я хорошо плаваю. Не нужно мне помогать!

Мужчина не слушал и тащил меня к берегу. Еще немного потрепыхавшись, я перестала сопротивляться. Чего я в общем-то возмущаюсь? Давно ли меня спасали такие вот жгучие брюнеты?

Вдруг кто-то схватил меня за щиколотку и резко дернул под воду. Я вцепилась в плечо мужчины, но лишь оцарапала его. Меня с силой тянуло на дно. Я выскользнула из рук спасателя и с головой погрузилась под воду, не успев даже зажмуриться.

По щекам скользнули пузырьки воздуха. Я почувствовала вкус речной воды, отдающей тиной и рыбой. Дернула ногой, пытаясь освободиться, принялась со всей силы грести руками. И замерла от ужаса. Из толщи воды на меня смотрело худое, бледное женское лицо. Почти белые глаза были широко распахнуты и глядели на меня, не мигая. На щеках у девицы переливались серебряные чешуйки, длинные белые волосы извивались вокруг нее как змеи. Она хищно улыбнулась, ее когтистая с перепонками рука схватила меня за бедро и снова потянула вниз.

От ужаса я распахнула рот в немом крике, вся задергалась, пяткой врезала девушке по щеке.

Сильные мужские руки снова подхватили меня, подняли на поверхность, давая вздохнуть, и в ту же секунду бледная девушка снова дернула меня вниз. «Боярин» отпустил меня и нырнул в воду. Я в очередной раз погрузилась в пучину и увидела, как мой спаситель одной рукой выхватывает из-за пояса кинжал, а в другой его руке клубится тьма.

Сгусток странной энергии сорвался с его пальцев, ударил чудовищную девушку в грудь и лишь в тот момент она разжала свою когтистую хватку, я освободилась. Девушка завертелась на месте, и я четко увидела у нее вместо ног рыбий хвост. Что за бред? Я судорожно заработала руками и ногами, выгребая к свету. Мой спаситель резко подтолкнул меня вверх, и я очутилась на поверхности.

- Дыши, княжна, дыши! – рычал он мне в ухо, снова хватая меня подмышки и прижимая к своему мускулистому телу.

Можно подумать, я сопротивлялась естественным инстинктам. Я дышала как в последний раз, все пытаясь осознать, что же это было?! Наконец, мои ноги коснулись песчаного дна. В тот же миг «боярин» отпустил меня. На берег я выбралась уже на четвереньках и тут же повалилась на теплый, нагретый солнцем песок. В голубом небе над моей головой весело пищали ласточки, беспорядочно рассекая воздух. Я все никак не могла отдышаться и оправиться от пережитого ужаса. Что это было? Кто меня только что пытался утопить? И вообще, где я?

С мыслей сбивал мужчина, он возвышался надо мной – высокий, плечистый, в мокрой рубахе, которая ничуть не скрывала рельефных мышц. На вид ему было лет тридцать. Длинные черные волосы прилипли к плечам. Он широким движением откинул их на спину.

Странные, по-волчьи желтые глаза смотрели на меня с изучающим выражением. Черные брови слегка хмурились. Тонкие губы тронула ироничная улыбка.

Я проследила его взгляд и поняла, чего он так ухмыляется — на мне была надета белая рубаха. Вернее, даже не совсем на мне, а на моем, но совершенно не знакомом мне теле. Новая я в этой белой, мокрой рубашке была считай, что голая. Я могла легко заметить, что стала стройнее, но при этом получила красивую пышную грудь. Но сейчас меня волновали не изменения в фигуре, а то, как хищно, оценивающе, смотрел на меня молодой мужчина. Щеки сами собой вспыхнули, и я испытала давно позабытое смущение.

Судорожно прикрыла рукой грудь.

- Эй-эй! Хватит меня разглядывать!

Глава 3

Охая и причитая, женщины повели меня в терем. Я вертела головой, пытаясь понять, что это за помещение.

Внутри терема веяло приятной прохладой. Мы миновали анфиладу комнат. Стены расписаны цветами, зверями, птицами, фантастическими существами. Сказочно красиво! Небольшие арочные окна заполняли витражи. Солнечные лучи проникали через них и кидали на каменные полы яркие блики.

Я с каждым мгновением убеждалась, что все вокруг – реальность. Если нарядиться в крестьян или купить приличного коня реконструкторам было по силам, то отстроить подобные хоромы у простых любителей славянских мифов не хватило бы никаких денег. Добротная резная дубовая мебель, кое-где лежат ковры, массивные кованые подсвечники стоят вдоль стен.

Одна из теток распахнула тяжелую дверь и поклонилась, пропуская меня. Похоже, это и есть моя «горница». В просторной комнате со сводчатым потолком стоял стол, крытый вышитой скатертью. У окна на подставке пяльцы с незаконченной работой. На низеньком столике шкатулка с нитками, иголками и прочими вышивальными принадлежностями. Из комнаты вело две двери. Мои провожатые замерли, а я, не зная куда идти, шагнула к ближайшей двери.

Это оказалась гардеробная, до отказа забитая нарядами. Платья висели на вешалках и на манекенах, на полках лежали кокошники, шали, в коробках ленты. На столе матово переливался жемчуг. Давно не видела такой красоты, хотелось все рассмотреть, потрогать, примерить. Правда тут же появилось чувство, что это чужое и, стоит прикоснуться, как меня начнут ругать. Я протянула руку к бархатному платью и тут же меня потянули за рукав.

- Пойдем в спальню, княжна, - сказала одна из женщин. Похоже, эти четверо – служанки. – Тебе надобно отдохнуть. Мы принесем переодеться. Надо боярину кафтан вернуть. И ты в мокрой рубашке совсем озябнешь.

Про это я как-то вообще забыла.

Из большой комнаты они провели меня в спальню. Высокая кровать под балдахином была покрыта белоснежным шелковым покрывалом с вытканными на нем розами. Одна из женщин торопливо сдернула его, взбила пышные подушки, откинула одеяло:

- Приляг, княжна, - поклонилась мне.

- Мне бы сначала искупаться, - от волос пахло тиной.

- Как прикажешь, - отвесила поклон другая женщина. – Сейчас воду согреем, а пока, княжна, может отвар из липы желаешь?

Я едва успела кивнуть, как в комнату вихрем влетела уже знакомая мне тетка в малиновом сарафане — няня, я узнала ее.

- Нет! – воскликнула она, – Нет! Теперь только я буду княгинюшке еду и питье готовить. Опоили ее, змеи подколодные! Сжить со свету захотели? Не позволю!

- Что ты, что ты, Васёна! – наперебой заголосили служанки. – Как ты такое подумать могла? Не взяли бы такой грех на душу! Любим мы княжну, как и отца ее любили.

- Не вы, так другие взяли бы, - Васёна встала между мной и служанками. – Идите, приготовьте воду для княжны, искупаться ей надо. А отвар с медом я сама сделаю.

Служанка сняла с моих плеч кафтан боярина, забрала цветастую шаль и с поклоном вышла, оставив меня на няню.

- Вот, переоденься, — Васёна взяла в изножии кровати халат и протянула его мне,

Я тут же с охотой сбросила рубашку. В ней и в самом деле было холодно. Халат оказался стеганым, из блестящего синего сатина, с шелковым воротником и такими же манжетами.

- Васена, а белье мне можно? – я решилась, наконец, заговорить с няней.

- Белья? Так вот оно, на постели, - удивилась няня. – Не хочешь больше звать меня няней? – грустно спросила она.

- Как скажете, няня, - согласилась я. Пока из всех здесь она казалась мне самой дружелюбной.

Васена оглянулась по сторонам.

- Кто «скажете»? – переспросила она. - У тебя видения? Тут больше нет никого, одна я.

Похоже, все здесь обращаются друг к другу на ты. Надо это учесть и запомнить. Кто знает, что случиться, если кто-то догадается, что княжна-то – не настоящая.

- Няня, мне бы белье, - повторила я. – Нижнее белье, — что-то же здесь используют вместо трусов и лифчика. Панталоны, рейтузы, корсет? — то, что под рубашку надевают. Можно?

- Ничего под нее не надевают. Не понимаю, о чем ты, - тревожно глядела на меня няня. – Бедняжка, испугалась, как в воду упала. Заговариваешься…

Что ж, похоже, белье тут не носят. Если задержусь здесь, сошью сама. Мне все еще казалось, что я вот-вот проснусь в своем родном сером городе, чтобы утром идти на работу и думать, где взять денег на жизнь. Проснусь в квартире, которую в ближайшее время нужно освободить.

Я вдруг подумала, что хочу остаться здесь. Пусть и без трусов. Какая мелочь. Сошью сама. Шить я умею — маме нравилось давать мне задания по пошиву штор, полотенец и салфеток. У меня все-таки высшее инженерно-строительное образование. Неужели трусы с лифчиком не смогу спроектировать?

Няня усадила меня в кресло:

- Отдохни, княгинюшка Любавушка, я отвар мигом приготовлю.

Она торопливо вышла из комнаты, а я подошла к маленькому мутному зеркалу, стоявшему на узком столике у окна. Из отражения на меня смотрела девушка лет восемнадцати, белокожая, русоволосая, с огромными синими глазами, алыми губами и черными бровями вразлет.

Глава 4

Отмывшись от запаха тины и водорослей, я забралась на высокую мягкую постель, натянула на себя одеяло и уставилась в расписной потолок. Сказочные звери гуляли среди причудливо изогнутых цветов, яркие птицы порхали над ними.

Няня Васена пододвинула табурет к кровати и уселась на него. Начала вязать шерстяной носок, тихо и уютно постукивая спицами.

- Отдыхай, ягодка, - улыбнулась мне. – Поспи, наберись сил.

Спать мне совсем не хотелось. А вот поваляться в мягкой постели я была не прочь. Поваляться и навести справки о мире. Для начала побольше о моем ближайшем окружении.

- Боярин хотел видеть меня, - напомнила я няне.

– Он пока с княгиней Пелагеей разговаривает, а после ночевать останется. Еще навестит тебя. Не просто так боярин Игорь приехал, ох, не просто так! Нутром чую.

- И зачем же он приехал? – спросила я как бы невзначай.

- Не знаю, он мне не докладывает. Я кто такая? Нянька твоя, и все.

Она замолчала и снова стало слышно перестук спиц. Я не отставала.

- А кто он вообще такой этот Игорь-боярин?

- Любавушка! – няня посмотрела на меня с тревогой. – Боярин Игорь Волков правая рука нашего царя-батюшки, старший опричник. Дознаватель и колдун. Гроза врагов царя и отечества, защитник подданных нашего государя, блюститель закона и враг всех супостатов, - ничего себе, титул! Или как это называется?

Меня искренне обрадовало, что боярин Игорь не интриган и не брачный аферист, а солидный госслужащий, особа, приближенная к государю, слуга закона. Если только закон в этом мире справедлив и гуманен.

- Как же ты могла забыть?! – всплеснула руками няня. – Только о нем и разговоров было в последние дни. Княгиня уж так суетилась, так суетилась, ожидая приезда боярина. Просто места себе не находила. А ты все забыла…

- Да я и о себе не все помню. Как в воду упала, так половину своей жизни забыла. Тут помню, тут не помню, - потрогала я голову.

- Ох, бедняжка, – всплеснула руками няня. И тут же проговорила, сжалившись, — слыхала, такое от страха бывает. Ты что ж, совсем ничего не помнишь?

- Ну так, смутно. Тебя помню, мачеху, - я сделала вид, что пытаюсь сосредоточиться. – Как меня зовут помню. А остальное как в тумане. Как я вообще на крутом берегу оказалась? И где мы вообще? Где наш терем стоит? Что за страна такая?

Васена сокрушенно покачала головой.

- Да, точно тебя чем-то опоили, раз все забыла. Страна наша – Золотое Царство. Есть еще Медное и Серебряное.

- Точно, вспомнила, - читала о них в детстве в сказках. - Кто и зачем меня опоил? – осторожно поинтересовалась я.

- Эх, знать бы точно, кто, — проговорила няня, склонив голову. По ее движениям и жестам было очевидно — о многом она явно догадывалась, но обвинениями бросаться не спешила. — Не знаю я кто, да и опаивал ли? Но зла тебе желают ясно почему — наследство тебе батюшка большое оставил. А мачехе твоей и ее дочке кукиш с маслом. Всего-то три деревни да поместье небольшое с домишком деревянным. Правда, дом в два этажа, и со службами. Да еще рыбный промысел, завод пивоваренный. Но им завидно, что у тебя приданное великое и имений не счесть.

- Давай по порядку, - я поудобнее уселась на кровати. Наличие бессчетных имений откровенно порадовало. - Матушка у меня давно умерла?

- Пять лет назад. А три года как батюшка твой женился. Думал, купеческая вдова тебе мать заменит. Взял с дочкой, твоей ровесницей. Надеялся, станете вы настоящими сестрами.

- Не стали? – я уже знала ответ.

- Нет, - сокрушенно вздохнула няня. - Забава заносчивая, высокомерная. Вся в мамашу. А ты кроткая девушка, обиды терпишь, слова поперек никому не скажешь.

Стало быть, сводную сестру у меня зовут Забава. Вот уж имечко! Для ночной бабочки хорошо. Хотя, очевидно, тут это звучит вполне пристойно.

Кроткой я уже побывала, хватит, больше не хочу. Терпеть обиды тоже. Придется мне срочно пересмотреть свои взгляды на жизнь.

- А мачеха твоя из купеческой вдовы да прямиком в княгини, - продолжала Васена. - Вот так умеючи счастье свое строить. Хорошая ей сваха попалась. Помогла твоего батюшку окрутить да под венец заманить. Княгиня Пелагея только о своей дочке и печется, на нее не надышится. Им обеим денег подавай, да побольше, побольше. Пока твой батюшка жив был, он о тебе заботился, в обиду не давал. Ах, зачем только князь Василий на охоту поехал? Упал с коня, расшиб голову. Болел долго.

Значит, Любава Васильевна я. Потихоньку картина начинала вырисовываться.

- Как болел помню, - кивнула я. – Жалко мне отца было.

- Уж как ты ухаживала за ним, ночи не спала, все у постели его сидела. Князь в тебе души не чаял, сокрушался, что после его смерти будешь ты печалиться. Вот тебе в утешение почитай все свое имущество и оставил.

Стало быть, я хорошая дочь. Это радует. И похоже, хорошей дочери досталось хорошее наследство. За которое ее могут убить при первом удобном случае, возможно покушение уже было и даже не одно.

- Фамилия у меня есть? – на всякий случай решила узнать я.

- Фамилия? Это что ж такое, княгинюшка?

Глава 5

- Как моя доченька чувствуешь себя? – в комнату вплыла княгиня Пелагея. – Не болит ли головушка? Не кружится ли? – она запечатлела смачный поцелуй на моем лбу. Прогладил по волосам и посмотрела на меня глазами голодной крокодилицы.

За ее спиной стоял мой спаситель. Боярин Игорь окинул меня цепким взглядом и улыбнулся, как строй знакомой. Этот взгляд неожиданно смутил, я почувствовала, как краска заливает мое лицо. Натянула на себя одеяло до подбородка и отвела глаза в сторону.

- Хорошо себя чувствую, матушка, - торопливо ответила мачехе. – Голова не болит и не кружится.

- Какая же ты бледная, - печально вздохнула та в ответ. – Глаза мутные, ввалились, руки дрожат, - взяла она мою ладонь в свою.

Ничего у меня не дрожало. Но княгиня упорно пыталась сделать из меня больную.

- Васена, припадков у княжны не было? Глаза у нее блестят нездорово.

То ввалились, то блестят. Уже определилась бы!

- Не было припадка, княгиня, - няня смотрела в пол. - Да и не припадки это, - кинула она короткий взгляд на боярина. – В обморок падала княжна, было такое, а в припадках не билась никогда.

- Поговори еще! – цыкнула на нее княгиня. – Ты что, лекарка? Не соображаешь ничего, так и молчи, дура!

- Молчу, молчу, княгиня, - тихо ответила няня. – Только княжна не припадочная, - уверенно повторила она.

- Глупа ты, нянька как пень, не тебе судить, больна княжна или нет, - сердито произнесла княгиня, поправляя на себе тяжелое жемчужное ожерелье. – Из ума на старости лет выжила.

Не сказала бы, что няня стара. Женщина в возрасте, не более того.

Княгиня тяжело вздохнула, сокрушенно покачала головой, смахнула с глаз скупую слезу и уставилась на боярина.

- Не похожа княжна на припадочную, - усмехнулся боярин. – А вот когда я нес ее, почувствовал, как от нее сладким дурманом пахнет. Не знаешь, почему? – пытливо посмотрел он на мачеху. – Не опоил ли кто княжну?

- Кому ж ее надо опаивать, батюшка? Да и зачем?

- Вот и я думаю, зачем? – недобро усмехнулся боярин.

- Может, букет из лесных цветов собирала, дурмана нарвала по глупости, руки испачкала. Она же на голову слабая, бедняжка, - снова вздохнула мачеха и склонилась надо мной. - Как же ты напугала нас, Любавушка! Все по батюшке кручинишься? Но топиться грех великий. Не хорошо даже думать об этом.

Говорит со мной как с клинической идиоткой. И смотрит как на полоумную. Вот ведь лицемерка!

- Я и не думала топиться, матушка, просто хотела искупаться, - повторила то, что уже говорила няне. – Забыла про русалок. Жарко было. С чего мне топиться? Батюшку я, конечно, любила. Но как я могу оставить тебя и сестрицу одних на белом свете. Ничего я с собой делать не думаю и не думала. Не могу огорчить тебя и Забаву, - съели? Не надейтесь, что я снова решу наложить на себя руки. Может, Любава и была больной на всю голову, но я-то не она!

- Хорошо ты сказала, княжна! – восхитился боярин. – Хорошая у тебя дочка, княгиня. Разумная.

- Да, разумная, - вздохнула мачеха. – Жаль, что не всегда. Порой такое скажет, что повторить стыдно…

В комнату вошла служанка, низко поклонилась:

- Обед готов, княгиня. Когда подавать прикажешь?

- Ну, боярин, пойдем, отведаем моего угощения, - мачеха коснулась плеча гостя.

- Вижу, княжна хорошо себя чувствует. Пусть и она с нами потрапезничает, - заявил боярин.

- Что ты, что ты! – замахала руками мачеха. – Слаба она, ей лежать надо. Сюда Любаве обед подадут. Пусть отдыхает. Может, вздремнет. Сон для нее лучшее лекарство.

- Не хочу я спать. Да я и не устала, - я соскочила с кровати, закутавшись в одеяло. – Чувствую себя отлично, и голодна как стая волков. Няня, позови прислугу, пусть оденут меня, - пора мне начинать учиться отдавать приказы. - Боярин, я присоединюсь к вам, как только приведу себя в порядок. Это займет минут десять, не больше.

- Видишь, боярин, не в себе она, - метнула в меня сердитый взгляд мачеха. – Не постыдилась тебя, стоит перед мужчиной в исподнем.

- Это не исподнее, это одеяло, - поправила я мачеху. – Выгляжу я пристойно. Правда, боярин?

- Истинная правда, - широко улыбнулся мне Игорь. – Рад, что ты здорова, княжна. Не буду мешать, одевайся и прихорашивайся. Добрую я весть тебе привез. Узнаешь – порадуешься.

- Помилуй, боярин! - взмолилась мачеха. – Она же не в себе. Сам посмотри, как ведет себя, как говорит. Не поймешь, что несет. Еще припадок с ней за столом случиться.

- Случится, лекаря позовем, - коротко кивнул Игорь. – Не похожа княжна на больную, не будет с ней никакого припадка.

- Ах, боярин, Любава только кажется здоровой. Но воля твоя, раз желаешь ее за обедом видеть, будь по-твоему. Я дочери добра желаю, пылинки с нее сдуваю, дождинке холодной упасть на нее не даю. Болезненная она… - княгиня снова вытерла слезы с сухих глаз. - Плохо ей станет – не моя в том вина.

С чего бы мне должно стать плохо? Я посмотрела на няню и прочитала в ее взгляде тревогу. С такой мамашей надо быть настороже.

Глава 6

Няня проводила меня в столовую. У стены стояла мачеха, держа на полотенце пышный румяный хлеб. На нем красовалась хрустальная солонка. Слева от мачехи расположилась девушка моих лет. Не сложно догадаться – моя сводная сестра. Статная Забава держала в руках поднос, а на нем стоял серебряный кубок.

Забава была красива. И была бы еще краше, если бы ее так ярко не размалевали – румяные щеки, черные брови, алые губы. По мне, так она походила на ночную бабочку, если выражаться культурно.

Сарафан синего шелка ладно сидел на ее стройной фигуре. Обильно расшитый самоцветами, он сверкал при каждом движении Забавы. Высокий кокошник с острым верхом украшали такие же самоцветы. Длинный подвески из жемчуга свисали до самых плеч. Тонкая прозрачная фата спускалась с головы, покрывая спину.

Светлая, почти бела коса перекинута через плечо. Ее конец украшала синяя лента.

- Все украшения на себя напялила, - шепнула мне няня, кивнув на сестру. - Боярину понравиться хочет. И целовальный кубок взяла, не постыдилась. Ты должна боярина встречать, как старшая в роду Собакиных.

Как много условностей и обычаев. Мне их во век не выучить и не запомнить!

В дверь с поклоном вошел слуга.

- Боярин Игорь Волков в гости прибыл! – возвестил он.

- Это что, еще один боярин Игорь? – шепнула я няне.

- Тот же, нет другого, - пожала она плечами.

- Он же уже вроде как прибыл вместе со мной?

- Обычай такой. Положено так, - погладила меня по плечу няня и тяжело вздохнула. – Прибыл мужчина в дом, где девицы на выданье, надо все по порядку делать. Иначе никак.

Китайские церемонии меня напрягали всегда. А тут похоже без них шагу шагнуть нельзя.

В столовую вошел боярин. Поклонился в пояс.

- Милости просим, дорогой гость, - подплыла к нему мачеха.

Боярин отломил крохотный кусочек от каравая, макнул в соль и отправил в рот.

- Благодарствую, княгиня, - снова поклонился он.

Плавно покачивая бедрами к Игорю подошла Забава. Орнамент на кубке поблескивал и вспыхивал холодными искрами. Она поклонилась Игорю.

- Почему кубок подает твоя дочь? – нахмурил брови боярин. – Это обязанность хозяйки дома.

- Прости, боярин, - скосила в мою сторону глаза мачеха. – Побоялись, уронит она кубок, обольет тебя. А это дурной знак.

- С чего Любаве кубок ронять? – еще больше нахмурился Игорь.

- Слаба она, в себя не пришла еще… - не слишком уверенно промямлила мачеха.

- Передайте кубок Любаве и пусть подаст мне, как обычай велит, - приказал боярин. – Не мы обычаи придумали, не нам их и нарушать.

Забава подошла ко мне и зло сунула в руки поднос. Кубок закачался, но я не дала ему упасть. Мама любила вот так совать мне тарелки с недоеденным супом. Я научилась ловко подхватывать их и не проливать ни капли на пол.

Подошла к боярину. Поклонилась ему, как это сделала Забава. Как вести себя дальше я понятия не имела. Игорь осушил кубок, поставил его на поднос. Тут же подскочила служанка и забрала посуду из моих рук.

- Ну, Любвушка, - положил мне руки на плечи Игорь, - что же ты стоишь? Смутилась?

- Боярин, не в себе она, - подплыла к нам мачеха. – Сам же видишь.

- Целуй, целуй, - долетел до меня шепот няни.

Я покосилась на нее. Смутить меня после всего произошедшего сложно. Боярин видел меня практически голой. Отлично, поцелуй так поцелуй. Я не против. Обняла Игоря за шею, как сделала это, когда он нес меня на руках, поднялась на цыпочки и поцеловала сначала в одну щеку, потом в другую. До лба точно не дотянусь. Именно так поцеловала меня мачеха при встрече.

Забава ехидно хихикнула. Я не поняла, почему. Что я не так сделала?

- Дурочка! Вот дурочка! – услышала я радостный и тихий голос сводной сестры.

Похоже, мой поцелуй не ответил ожиданиям Игоря. Боярин смотрел на меня и улыбался.

- Не так, княжна.

- А как? – прошептала я.

- Вот так…

Он впился в мои губы страстным жарким поцелуем, обжигая и заставляя сердце сначала замереть, а потом упасть в пропасть. У меня закружилась голова, я едва удержалась на ногах. Так вот как это бывает? Мне понравилось.

Пожалуй, поцелуй закончился слишком быстро. У меня все еще приятно туманилась голова и сердце стучала как бешеное, пытаясь выскочить из груди.

Как не печально, я не умела целоваться. Не с кем было… Это был мой первый настоящий поцелуй. В тридцать восемь лет! Кошмар! Но лучше поздно, чем никогда.

- Чего молчишь, Любава? – сердито прошипела мачеха. – К столу приглашай гостя дорогого!

Точно, раз я здесь хозяйка, мне его и распоряжаться.

Я на всякий случай снова поклонилась Игорю:

- Прошу откушать с нами, не побрезгуй, боярин, - неожиданно эта фраза всплыла в моем мозгу. То ли из книги, то ли из какого-то фильма. Кажется, я сказала именно то, что нужно.

Глава 7

Распахнулись резные двустворчатые двери и в столовую вошла вереница слуг, неся на подносах угощения.

На большое серебряном блюде лежал не то гусь, не то лебедь – какая-то крупная, судя по аппетитной корочке зажаренная в меду, птица. Ее окружали печеные яблоки и свежая зелень.

Блюдо слуга с поклоном опустил перед княгиней Пелагеей.

Другие угощения быстро заполнили стол. Теперь он действительно ломился от яств. Грудились в вазах фрукты – груши, яблоки, виноград. Над ними гордо возвышался экзотический ананас. Всевозможные соленья – грибы, капуста, что-то типа маринованной мелко поструганной свеклы. Разумеется, икра черная, икра красная. Рыба жареная, перепела тушеные. Несколько видов пирогов и пирожков.

В кувшинах квас и пиво, в прозрачных графинах вино, и что-то, судя по синюшному цвету похожее на самогон в запотевшем штофе.

Слуги встали вдоль стен, ожидая приказания княгини. Она важно поднялась из-за стола.

- По нашему обычаю разделю я лебедя. Правое крыло моей дорогой Любавушке. Она отныне глава семьи. Скоро выйдет она замуж, вылетит из гнезда родительского.

Княгиня церемонно отрезала крыло, слуга тут же подхватил тарелку и подал мне.

- Второе крыло – левое, моей доченьки Забавушке. Тоже ей скоро замуж выйти предстоит и улететь в мужнины палаты.

Я тоскливо посмотрела на крыло. Никогда не понимала, что тут есть? Кожа да кости. То ли дело куриная ножка!

- Грудь лебединая - гостю дорогому, - продолжала нараспев приговаривать княгиня. – Тебе, боярин Игорь. Ты опора царя, тебе надо сил побольше да мудрости.

Всегда думала, что мудрость заключается в голове. Но голова у жареного лебедя отсутствовала. Зато грудь была широкой и отлично прожаренной.

- Ну а мне ножки лебедя, - вздохнула княгиня и положила на тарелку мощные лебединые ноги. – Мне за моими дочерями хаживать, за ними приглядывать, беречь от напастей да к замужеству готовить.

Хороший обычай, логичный. Дочерям чтобы не толстели кожу да кости лебединые, а себе что повкуснее, дабы стресс заесть. Взрослые дочери — это такие проблемы! Но надо отдать должное - гостя княгиня тоже не обидела.

Я перехватила короткий взгляд, что метнула княгиня на дочку. Та усмехнулась. Я поспешила отвести глаза и решила подстраховаться.

Вспомнила дурацкую шутку, которую откалывали в начальной школе. Может, и тут сработает стадный инстинкт? Попытка не пытка.

Вытянула шею и начала смотреть в окно. Приподнялась, завертела головой, словно увидела что-то необычное, приоткрыла рот, изобразила на лице удивление. Скоро в окно уставилась мачеха. За ней Забава, Игорь и все слуги. Пока присутствующие пялились в окно я быстро поменяла тарелки с Забавой.

- Что ты там увидела, доченька? – обратилась ко мне мачеха, так и не увидев ничего интересного за окном.

- Ворона пролетела, - пожала я плечами. – Две. Черные. Одна такая большая пребольшая, вторая поменьше.

- Вот, боярин, - вздохнула мачеха. – Ворон она там увидела. Невидаль какая! Зато всех переполошила.

В торце зала на лавку уселись трое мужчин – с гуслями, свирелью и с бубном. Приятная мелодия заполнила столовую. Гусляр затянул баритоном какую-то не то былину, не то просто народную песню. Про князя, коварную лису, девицу и птицу Сирин. Смысл я так и не уловила, но в итоге все умерли.

Я поковыряла вилкой в тощем крыле, и принялась за печеное яблоко, время от времени поглядываю на Забаву. Сестрица смачно жевала поджаренную кожу лебедя и зыркала на боярина, что мне совсем не нравилось. Она откровенно строила ему глазки!

Боярин улыбался светской улыбкой то княгине, то мне, то Забаве. Очень воспитанный мужчина. Никому не отдавал предпочтения. А вот мачеха как-то уж очень пристально смотрела на меня. Словно чего-то ожидая с минуты на минуту.

И она таки дождалась! Только не от меня, а от Забавы. Моя дорогая сводная сестрица вдруг странно засмеялась, бросила вилку, резко поднялась на ноги, замахала руками как птица:

- Я – чайка! Чайка! – радостно закричала она. – Нет, не то… Я – лебедь! Лебедушка белая, вольная!

Забава запрыгнула на кресло, продолжая изображать полет лебедя энергично размахивая руками. Мачеха побледнела как полотно, вытаращила глаза и в ужасе замерла.

Не зря я поменяла тарелки, ох не зря! Почувствовала я, что-то неладное во взгляде мачехи. Не знаю, сама она что-то подсыпала на крыло злосчастного лебедя или приказала кому, но эффект получился фееричным. Отведай я угощения, не ее дорогая доченька лебедя изображала бы, а я. Хотя, возможно, я ощутила бы себя вороной. Белой. Какой была в прошлой жизни.

Между тем цирк продолжался.

- Лебедь белая летит! – верещала сестрица, смеясь от счастья. – Боярин, лови меня! Подстрелил ты лебедь белую, добрый молодец! Прямо в сердце подстрелил! И пала она к твоим ногам!

- Не надо! – выставил вперед руки боярин. Но было поздно.

Сводная сестрица ловко вскочила на стол, пробежала по тарелкам и прыгнула прямо на Игоря. Его кресло закачалось и опрокинулось. Игорь треснулся головой об пол, на него верхом уселась Забава.

- Да снимите вы ее с меня! – взмолился боярин, пытаясь выбраться из кресла и при этом скинуть взгромоздившуюся на него Забаву.

Глава 8

- Прости, боярин, посмотрю, что с Забавушкой и тотчас вернусь, - княгиня подобрала полы сарафана и бросилась вон из столовой. За ней толпой последовали слуги. Осталась только моя няня.

Я собрала со стола разбросанные стремительной атакой Забавы на боярина тарелки и плошки в кучку на дальнем конце стола. К счастью, разгром оказался не сильным – опрокинутый с квасом кувшин, раздавленная тарелка с квашенной капустой и разлетевшиеся во все стороны жареные рябчики.

Села во главе стола на место княгини. Приказала няне сходить на кухню и позвать кого-нибудь навести порядок в столовой. Широки жестом обвела разгромленный стол.

- Прошу, боярин, продолжим трапезу, тут не все разбито. Твоя тарелка цела, моя тоже. Не сочти за труд, налей мне кваса, - протянула ему серебряный кубок. – Или лучше вина. От этого дурдома голова идет кругом, - я потрогал подбитый глаз. – Синяк уже есть? – посмотрела в полированную тарелку из-под рябчиков, но она мутно отражала действительность.

- Будет синяк, - вздохнул боярин, заглянув мне в лицо. – Поистине кроткая ты девушка, если такое часто терпишь, - он налил в кубки вина мне и себе.

- Да, терпения мне не занимать, - вздохнула я и поправила съехавший на ухо кокошник. – Здрав будь, боярин.

- И ты будь здорова, княжна.

Мы сдвинули кубки, и я залпом осушила его.

- Не зашибла ли тебя моя сестрица? – поинтересовалась у Игоря. – Затылок сильно болит?

- Терпимо, - тряхнул он головой. – Посмотри, княжна, нет ли на затылке шишки? – он откинул черные волосы.

Шишка на голове боярина была и преизрядная. Я приложила к ней плоский запотевший штоф с холодным самогоном.

- Приказать льда принести? – осведомилась у него. Наверняка, ледник в поместье имеется.

- И так сойдет, - махнул рукой боярин. – Буйная у тебя сестрица.

- Бывает порой, - вздохнула я. И не наврала. Может, такое и в первый раз с Забавой, но выглядело впечатляюще. Сестрица вела себя очень раскованно и непринужденно. В результате у меня под глазом будет синяк, у боярина на голове шишка размером с грецкий орех. И как я с таким лицом должна показаться на ярмарке невест?

- Пир у государя когда? – деловито осведомилась я.

- Через три дня, - вздохнул боярин. – Пожелтеет у тебя синяк к тому времени, княжна. Замажешь белилами – незаметно будет.

- Я не злоупотребляю косметикой, - с достоинством ответила Игорю. Он удивленно посмотрел на меня. – Не люблю малеваться как кукла, - пояснила ему.

- Ты и так красива, княжна, - он осторожно коснулся моей щеки тыльной стороной ладони. Я замерла и боялась дышать. – Тут не болит?

- Нет… - беззвучно выдохнула я.

- А тут? – его ладонь спустилась ниже.

- Нет… Губа болит, - похоже, Забава успела мазнуть кулаком и по ней.

Боярин взял со стола салфетку и осторожно приложил к моей губе.

- Так лучше?

- Лучше… - я едва не теряла сознания от его осторожных прикосновений и тонула в потемневших глазах Игоря как в омутах. Штоф с самогоном выскользнул из моей руки и со звоном разбился о каменный пол.

Очень не вовремя в столовую влетела Васена и пара слуг. Боярин с видимым сожалением вздохнул и отнял от моих губ салфетку:

- Остановилась кровь, больше не идет.

- Спасибо, - я опустила взгляд.

- Уберите со стола, осколки с пола соберите, смените скатерть, накройте все заново, - командовала няня. – Моя вина, не досмотрела опять, - вздохнула она.

Слуги оперативно собрали осколки штофа, разбитую посуду, разбросанных по столу рябчиков, шмотки капусты и ушли за новой посудой.

- Сядь, Васена, в ногах правды нет,- кивнула я на кресло слева от меня. – Чего ты не досмотрела?

Васена продолжала стоять, только печально вздыхала и теребила край расшитого пояса.

- Сядь, раз княжна приказала, - коротко кивнул ей боярин.

- Я же собиралась каждое блюдо, что подают княжне проверять. Кажется мне - опаивают ее зельем, голову дурманят. Княжна последнее время сама не своя. А я тут подумала, что раз угощения раздавать от общего блюда будут за столом, то и смотреть нечего. Не доглядела, не доглядела… Ведь ей предназначалось правое крылышко. Чудо, что Забаве оно досталось.

- Не чудо. Я его поменяла, - призналась я. – Заподозрила неладное, и поменяла.

- Так это ты для того ворон считала? – расхохотался Игорь. – А я голову ломал, что ты там в окне разглядывала? Ох, и мудрая же ты, княжна Любава! Не доверяешь мачехе?

- Как говориться, доверяй, но проверяй, - неопределенно ответила я.

- Княгиня ничего не сыпала в твое блюдо, - заверила меня няня. – Тут я во все глаза смотрела, за каждым ее жестом следила.

- Ага, - продолжил смеяться боярин. – Только когда в окно глядела ничего вокруг себя не видела.

- Так в окно все глядели, - обиженно потупилась няня.

- Нет, в еду подсыпали зелье во время обеда не могли, - в этом я не сомневалась. – Я так понимаю, про правое крылышко все знают? Что оно мне полагалось?

Глава 9

Вторая часть обеда прошла без эксцессов. Немного поговорили о погоде, об урожае зерновых и проделках Тугарин-Змея из Серебряного царства. Стал он пошаливать в приграничных лесах.

После трапезы мачеха снова удалилась проведать Забаву.

- Боярин, поможешь мне? – обратилась я к Игорю.

- Что прикажешь, княжна? – он посмотрел мне в глаза и мне безумно захотелось, чтобы он снова коснулся моей щеки… И губ…

- Пойдем на кухню, опрос проведем, - я забрала с подоконника лист бумаги, чернильницу и перо.

Боярин вопросов задавать не стал, последовал за мной. Поймала в коридоре слугу и приказала проводить на кухню. Она расположилась в цокольном этаже в дальнем конце здания.

На кухне царила суета – посудомойки натирали сковороды и котлы, повариха колдовала над чаном с вареньем, поварята чистили и резали овощи. Туда-сюда моталось еще несколько человек, усугубляя всеобщую сумятицу.

- Всем привет! – громко произнесла я.

Народ на кухне замер, все глаза уставились на меня. Кажется, княжна не обязана здороваться с челядью. Но что сделано, то сделано.

- Люди! – провозгласила я. – Слушайте и отвечайте без утайки. Кто сегодня был на кухне, кто заходил хотя бы ненадолго? Мне нужны имена всех.

Народ оживился, люди загалдели, начали тыкать друг в друга пальцами, и я поняла, что так опросы не проводятся.

- Кто тут вообще старший?

- Я, княжна, я старшая повариха, - полная румяная женщина, колдовавшая на тазом с вареньем выдвинулась вперед. Женщина походила на сдобную булочку.

- Отлично, милая. Расскажи, как ты готовила лебедя. Подробно, с самого начала, - я подсела к столу, отодвинула миску с очищенной репой и приготовилась записывать основные моменты рассказа.

Ничего особенного повариха мне не поведала. Кроме жарки лебедя она следила за жаркой грибов, за нарезкой капусты, ругалась с посудомойкой и отвешивала подзатыльники поварятам. Проще говоря, вертелась как юла.

Говорила повариха много, эмоционально и достаточно бестолково. Подлить зелье на крылышко лебедя в такой суете мог кто угодно.

Зато я смогла составить список всех, кто побывал на кухне. Кроме основного персонала сюда заходили ключник, эконом и писарь-счетовод. Ключник забрать ключи от кладовой, чтобы загрузить в нее привезенную снедь. Ключи он вернул очень быстро. Эконом проверил расходы одной из служанок после посещения базара, внес все расходы в толстую книгу. Писарь-счетовод пересчитал количество утвари и убедился, что на неделе разбили всего одну тарелку и две крынки для молока.

Не без труда я смогла записать все имена на толстой шершавой бумаге скрипучим гусиным пером. Его постоянно приходилось макать в чернильницу. Я поставила пару жирных клякс, но результатом осталась довольна. Всего на кухне побывало двенадцать человек.

После этого выгнала из кухни всех и занялась осмотром помещения.

- Что ты ищешь, княжна? – поинтересовался боярин.

- Флакон из-под зелья. Вряд ли его сохранили на память. Думаю, выбросили, - я вытряхнула на середину кухни ведро с мусором. Среди куриных костей, обрезков зелени и прочей дряни ничего не нашла. Погасила огонь в печи и выгребла оттуда все содержимое.

Мы с боярином добросовестно облазили все закутки, но флакона не было. Зато на кухне после наших поисков царил полный разгром. Посуда стояла на полу вдоль шкафов, земля в цветочных горшках на окнах перерыта и просыпана на подоконник, перед очагом зола и обгорелые головешки.

В кухне имелось три больших окна. Одно из них открывалось.

- Пошли на улицу, - скомандовала я.

Я опустилась на колени перед распахнутым окном кухни и принялась тщательно осматривать землю. Игорь последовал моему примеру.

Из зарослей кустарника и увидела, как у конюшни мачеха что-то говорит молодому слуге. На него я обратила внимание еще на опросе. Он был необычайно красив - высок и статен, золотые кудри падали на широкие плечи. Его нахальный взгляд мне не понравился. Смотрел на меня как на полную дуру, никакого уважения к молодой княжне!

Ванька, заведовал хозяйством и именовался ключником. Сейчас Ванька оживленно беседовал с княгиней и нахально улыбался, глядя ей в лицо.

Мне подумалось, что между ним и мачехой особые отношения. Уж слишком нагло смотрел он на княгиню Пелагею. Так простой слуга на хозяйку взглянуть не посмеет. Мачеха мило улыбнулась и кивнула в сторону терема. Скоро оба скрылись в темном дверном проеме, ведущем в дом.

Неужели у моей дорогой матушки есть тайный любовник? Впрочем, сейчас мне не до того.

Лазить по кустам оказалось намного сложнее, чем рыться в мусорном ведре. Тяжелый сарафан сковывал движения, золотая вышивка и самоцветы цеплялись за ветки. Но мои усилия оказались не напрасны. Под кусом крыжовника валялась пустая склянка с притертой пробкой. Боярин протянул к ней руку.

- Стой! – заорала я. – Не трогай.

Игорь отдернул руку.

- Платок есть? – спросила у него. Он достал из кармана белоснежный вышитый щелком платок и протянул мне.

Я осторожно взяла им флакон, посмотрела на свет и к своему неописуемому счастью увидела два четких отпечатка пальца – большого и указательного правой руки. На дне флакона сохранилось несколько капель мутной желтой жидкости.