Моя! И это не обсуждается

Пролог

Торопливо иду по коридору, нервно оглядываясь назад. Было ошибкой прийти в универ после захода солнца, я могла сдать курсовую в понедельник, получила бы на бал ниже, не страшно. Зато не рисковала бы столкнуться нос к носу с Альфой!

«Спокойно, Айлин, никого ты не встретишь, в университете нет никого кроме тебя и профессора, которому ты сдала курсовую, – уговариваю сама себя не разгонять пульс до критической отметки. – Все студенты сейчас на вечеринке у Дмитрия, им нечего делать в корпусе поздно вечером, тем более Альфе!»

Здравый смысл говорит мне правильные вещи, да только мое сердце все равно не на месте. Стучит и стучит, как заполошное, рискуя выдать нас с ним с потрохами. Спешно переезжая в этот город, я знала, что могу встретиться с еще одним Альфой, сложно найти место, где их не было бы. Знала, но все равно бежала сюда в надежде на спокойную жизнь.

Заворачиваю за угол, осталось пересечь еще два коридора, и я спасена – окажусь на улице, где смогу поймать такси и поехать домой. Облегченно выдыхаю, увидев массивные двери и не заметив темной фигуры, отделившейся от угла.

– Ммм, – доносится до меня сбоку мужской голос, – так я не сошел с ума, ты действительно существуешь, ты здесь, ты реальна.

Мужской силуэт мгновенно оказывается передо мной, он вырастает высокой фигурой с серыми глазами и платиновой шевелюрой.

– М–милославский, – испуганно пищу, – отойди, пожалуйста. Не знаю, о чем ты, но мне пора домой.

– Успеешь, – коротко произносит Милославский. – Ты никуда не уйдешь, маленькая, – он наклоняется ко мне и по–звериному ведет носом возле моей шеи, от чего по телу выступают невольные мурашки. – Такая аппетитная, такая сладкая и так долго скрывалась от меня.

На мое бедро ложится мужская рука и собственнически прижимает меня к себе.

Паника застилает мой разум, но я не оставляю надежду вырваться, мне столько времени удавалось скрываться, я не могу потерпеть поражение сейчас.

– Т–ты ошибся, – произношу дрожащим голосом, – я ни от кого не скрывалась, зачем бы? Я обычная серая мышь, книжный червь. Видишь, даже сегодня, в пятницу вечером вместо того, чтобы зависать со всеми на вечеринке у Дмитрия, я пришла сюда сдавать курсовую. Я абсолютно скучное создание, ты меня с кем–то путаешь.

Под конец моего монолога я и сама верю в собственные слова. А оборотни, особенно Альфы, чувствуют людские эмоции, у меня должно получиться, я смогу выбраться.

– Ну, нет, милая, – Адам снова наклоняется ко мне, но на этот раз заправляет за ухо выбившуюся прядь волос, – я не ошибся и ни с кем тебя не спутал. Ты долго от меня пряталась, каким–то образом скрывая свой запах, но теперь я точно уверен, ты моя истинная, – Мужские пальцы сильнее сжимают мое бедро, – и больше ты от меня никуда не денешься…

1

Немного ранее

Новый город встречает меня проливным дождем. У меня есть зонтик, но он спрятан в самый низ чемодана, так что, сойдя с рейсового автобуса, я бегу под навес, накинув на голову капюшон тонкой ветровки.

Ненавижу дождь, да и мало найдется любителей сырой погоды. Разве что посидеть у окна с чашечкой ароматного какао и полюбоваться тем, как капли бьют в стекло. Это да, это и мне нравится.

Но помимо объективных причин, по которым люди обычно не любят гулять под проливным дождем без зонта и в абсолютно неподходящей обуви, у меня есть и свои личные причины. После обильных осадков вокруг пахнет по–другому, не только цветы, трава благоухает. И я вместе с ней.

Ненавижу эту свою особенность, терпеть ее не могу, все бы отдала за то, чтобы снова быть нормальной. Хотя я никогда ею не была, получается, ведь до девятнадцати лет особый ген у людей не может проявиться. Многие мои знакомые девушки молили небеса и матерь–магию, чтобы они пробудили в них ген, чтобы они стали по–особому привлекательными для оборотней. Только не я.

Я этим не занималась. Но по закону подлости, который работает всегда и везде со мной, я как раз–таки получила особую привлекательность у оборотней. Спасибо, не у всех, только у Альф.

– Айлин, твой дар еще более редкий, но и более опасный. Ты способна привлечь любого сильного Альфу, но хорошо тебе будет только со своим истинным, – просвещала меня старуха Элеонора.

Она потомственная ведьма, мне по–настоящему повезло, что мы знакомы. Целых два года мне удавалось сбегать от местных альф только благодаря ее амулету. Жаль, один раз осечка все же случилась, и как результат – я переехала.

Все же хоть немного, но мне везет – дождь успокаивается и уже почти не льет, я могу выйти из–под навеса и побрести в сторону студенческого общежития. Самым сложным в моей задумке переезда было перевестись из одного института в другой с предоставлением места в общежитии и сохранением стипендии. Но тут на пользу мне сыграло мое вынужденное затворничество после захода солнца – амулеты Элеоноры помогали мне лишь днем. Зато я незаметно стала лучшей студенткой на курсе, что и позволило мне отправиться на новое место посреди учебного года.

– Здравствуйте, мне бы получить ключ от комнаты, я только что приехала, перевелась к вам недавно, – обращаюсь к консьержу общежития, но мне не везет.

– В списке вас вижу, комната выделена, но готова она будет только завтра, за ключом приходите после девяти утра, – следует равнодушный ответ.

– Но как же? Я вымокла, мне сегодня негде ночевать!

– Ничем помочь не могу, у меня в бумагах другая дата, она была согласована с начальством, – говорит мужчина, на этот раз даже не поднимая голову от журнала.

– Но я ведь звонила в деканат, сообщала, что расписание автобусов поменялось, и я приеду на день раньше! – в отчаянии я чуть ли не плачу.

– Где мы, милочка, а где деканат, – На этот раз консьерж соизволит поднять голову от своего кроссворда. – Ты хорошенькая, зачем тебе эта общага? Пройди два квартала до центра, там мажоры свои тачки выгуливают, да и найди себе парня – будет, где ночевать.

Мужчина неприятно ухмыляется и вновь утыкается в газету. А я испуганно шарахаюсь назад, случайно задевая проходящих мимо студентов.

– Осторожнее! Смотри, куда прешь! – недовольно кричит на меня миловидная блондинка.

– Извините, – бормочу я и торопливо выхожу на улицу.

Делать нечего, придется искать на ночь самую простую гостиницу, в хостел мне нельзя, неизвестно кого туда занесет. Конечно, едва ли какой–нибудь Альфа забредет в самую дешевую ночлежку, но обычных оборотней можно встретить везде. Нюх и у них звериный, могут почуять что–то. Нет, мне так рисковать нельзя.

Гостиница, к счастью, находится неподалеку, мне везет, в приличном месте проходит акция и дают скидку за одноместный номер. В мой бюджет не был заложен платный ночлег, но как–нибудь выкручусь.

Не сразу получается открыть массивные двери, а потом втащить за собой чемодан так, чтобы они не закрылись. И, неудивительно, что из–за этого я снова врезаюсь в кого–то, да так сильно, что едва не падаю. Если бы не быстрая реакция незнакомца – лежать мне на мраморном полу.

– Простите, пожалуйста, – смущенно произношу, – и спасибо вам.

Договариваю и только после этого поднимаю глаза на своего невольного спасителя и замираю на этот раз от испуга, сердце ускоряет свой ритм, отбивая в моей голове паническую мысль: «Альфа!»…

Приветствую вас в новинке про оборотней. Эта история первая в рамках литмоба "Присвоенная Альфой".

Ставьте сердечки, добавляйте книгу в библиотеку, ни в чем себе не отказывайте!

А здесь можно подписаться, чтобы не потерять друг друга:

https://litnet.com/shrt/P9fd

https://litnet.com/shrt/P98d

2

Двухлетняя выучка держать себя в руках, дабы не выдать лишним словом или действием помогает мне остаться на месте, а не убежать в ужасе, выкрикивая статус моего невольного спасителя.

«Черт, и почему мне так везет? – думаю в отчаянии. – Остается радоваться дневному свету, при нем амулет Элеоноры работает».

Парень почему–то не отпускает меня, пристально рассматривает, впрочем, то же делаю и я. Внутри меня все трепещет, такой реакции не было ни на одного мимолетно встреченного мной Альфу. Даже на того, кто меня почуял, почти выследил.

Тогда я испытывала лишь страх, тревогу и, что таить, настоящий животный ужас. Я словно перевоплотилась в добычу, не очень умело убегающую от волка и невольно помечающую путь своего побега сильнейшим запахом страха.

А сейчас все не так, сейчас мне хорошо и спокойно. Первая тревога из-за того, что я столкнулась именно с Альфой, прошла, и я понимаю, что инстинкт убежать был обусловлен привычкой, а не тем ужасом, который меня накрыл однажды в прошлом городе.

Но все же момент затягивается, нужно освобождаться, дабы не быть неправильно понятой. Судя по дорогой одежде на моем спасителе и идеально уложенным блондинистым волосам, я столкнулась с одним из местных мажоров. И мне бы не хотелось следовать совету консьержа, для меня это равносильно добровольному заточению в клетку на пожизненный срок.

– Кхм, я в порядке, уже можно отпустить, – произношу, стараясь звучать непринужденно.

Парень отвечает не сразу, мгновение – и его ноздри хищнически раздуваются, заставляя меня напрячься, и глаза вдруг из пронзительно серых становятся желтыми, словно он вот–вот обернется волком. Но не успеваю я испугаться, как следует, и блондин берет себя в руки и вновь выглядит как стопроцентный человек. Если бы не мой ген, я бы никогда не признала в парне напротив Альфу.

– Да, вы правы, – говорит он с легким сожалением в голосе, – вас нужно отпустить, я ошибся. Снова.

Последние слова он произносит тише, но я все равно их слышу. Страх опять пронзает меня, но я заставляю себя успокоиться. Блондин может снова начать что–то подозревать, сильные эмоции усиливают мой естественный запах, амулет – не панацея ото всего.

– Простите, я пройду, мне бы зарегистрироваться, – неловко указываю рукой на стойку, за которой за нами во все глаза наблюдает парень.

«Хм, необычно, у нас в городе на подобной должности, как правило, девушки работают, а тут и консьерж мужчина, и регистратор в гостинице, – думаю отстраненно, проходя вперед. Блондин меня все же пропускает, но остается до сих пор непозволительно близко, я могу чувствовать жар его тела, оборотни горячее людей, и раньше меня этот факт жутко раздражал, сейчас же он… Будоражит? – Впрочем, должно быть, они трудятся посменно, просто сегодня день мужчин», – возвращаюсь я к безопасной мысли, дабы не акцентировать внимание на том, что во мне вызывает близость блондина.

– Здравствуйте. Какой номер желаете? – парень за стойкой активизируется, все же клиент есть клиент.

– Одноместный стандарт, у вас на него акция, я смотрела на сайте, – говорю, испытывая вдруг смущение.

Не перед сотрудником гостиницы, перед блондином. Мне отчего–то хочется предстать пред ним более успешной, а не той, у кого трудности с финансами.

– Акция? – хмурится тем временем регистратор, не замечая моего замешательства.

– Да, вот она, – показываю искомое на экране телефона, отчаянно желая, чтобы блондин уже наконец вышел на улицу и прекратил сверлить мою спину глазами.

«Ты ошибся! Ты сам себе это сказал!» – мысленно кричу парню, но тщетно, блондин остается на месте.

– Ох, сожалею, но акция уже прошла, я не могу поселить вас по такой цене, – говорит регистратор, на самом деле не испытывая ни капли сожаления.

– Но как, у вас же написано! Почему вы вводите людей в заблуждение?! – пытаюсь воззвать к совести, но ничего у меня не выйдет, никто не захочет селить человека по низкой стоимости, когда можно потребовать большую сумму.

– От лица нашей сети гостиниц приношу извинения за недочет на сайте, но в любом случае у нас все стандарты заняты, я бы не смог поселить вас в номер по акции при всем желании. Может быть, вам подойдет комфорт? Завтрак включен в стоимость, вот предложение, ознакомьтесь, пожалуйста.

Парень жмет на моем же телефоне в другую категорию номера, и появившаяся передо мне цифра превышает ту, которую я была готова потратить, ровно в два с половиной раза. Зря я обрадовалась заманчивому предложению, в гостиницах этого уровня не может быть низких цен. Нужно искать что–то другое.

– Нет, благодарю, извинения не принимаю, вы мне не подходите, – произношу прохладно и разворачиваюсь на выход.

– Посели ее, – говорит блондин. – Посели в люкс и организуй ужин и завтрак в номер по цене той акции.

Я вздрагиваю, сталкиваясь с серыми глазами.

– Не нужно, я не согласна, – торопливо отказываюсь.

– Это извинение и моральная компенсация от гостиницы, ничего такого, что ты себе подумала. Я владелец этого места, – бросает блондин и таки выходит на улицу.

А я остаюсь, почему–то испытывая сожаление от его первой фразы…

3

– Ваши документы, пожалуйста, – От лицезрения удаляющейся спортивной спины и блондинистого затылка меня отвлекает регистратор.

– Вы всерьез поселите меня по цене акции? – поворачиваюсь к работнику гостиницы, не спеша вытаскивать паспорт. – И даже никаких дополнительных услуг не припишите завтра, когда я буду съезжать?

– Нет, никаких.

– А за ужин с завтраком? Если они отдельно оплачиваются, то не нужно, я отказываюсь.

Хотелось бы мне гордо вскинуть голову и выйти на улицу вслед за блондином, а еще сказать ему, что я не нуждаюсь в жалостливых подачках от местных мажоров, но я не могу. Не в том я положении, да и, если честно, подобные финты я никогда особо не понимала. Хотя при этом незнакомце хотелось провернуть подобное.

– Нет, за завтрак и ужин не будет никакой доплаты, – профессионально улыбается мне регистратор, все еще протягивая руку в ожидании паспорта.

– Все же не нужно мне еды, обойдусь, – качаю головой, снимая с одного плеча небольшой рюкзак, который заменяет мне дамскую сумочку.

– Я не могу с вами согласиться, вам положен ужин и завтрак, вы же слышали. Я прикажу вам принести блюда дня, если вы отказываетесь выбрать самостоятельно.

Что–то в выражении лица парня заставляет меня кивнуть. В конце концов, какая мне разница, если все действительно включено, то чего я отказываюсь. А если нет – то они и без того найдут, за что стребовать дополнительную оплату. Скоро солнце совсем спрячется за горизонтом, и я не смогу безопасно передвигаться по городу. Мне нужно где–то ночевать, придется довериться обещанному.

– Прошу вас, – Заметно расслабившись и быстро разобравшись с моим паспортом, регистратор выходит из–за стойки, берет мой чемодан и подводит к лифту. – Я провожу.

– Ладно, – соглашаюсь, решая больше не удивляться.

«Скорее всего он сильно испугался своего блондинистого начальника, от того и рвение. Хотя ведь не он допустил ошибку на сайте», – думаю отстраненно, слишком уставшая, чтобы искать подвох.

Лифт привозит нас на последний, третий этаж. Гостиница небольшая, но убранство здесь вычурное, а когда регистратор распахивает передо мной двери люкса, я не выдерживаю и вновь завожу ту же песню:

– Вы уверены, что ничего сверх того, что я заплатила, вы не попросите? – не тороплюсь заходить внутрь.

– Прошу вас, госпожа, не начинайте снова. Займите свой номер, скоро я принесу вам ужин, завтрак будет в восемь утра, а после одиннадцати мы с вами распрощаемся.

– После девяти, – поправляю я парня, – я уйду раньше одиннадцати.

– Как будет угодно, – отвечает он и, воспользовавшись тем, что я таки зашла внутрь, захлопывает дверь, оставляя меня одну.

Я же осматриваю комнаты, в которых мне сегодня предстоит ночевать. Их две, не считая прихожую, этот номер больше комнаты в общежитии примерно раза в четыре. Странно сравнивать «люкс» и общежитие, единственное что было хорошее в последнем – у меня была отдельная комната, жить с кем–то еще мне было бы опасно. Общежитие и без того – проходной двор, так еще и к соседке обязательно приходил бы парень с друзьями, а там я без ночной защиты амулета.

– Я когда–нибудь смогу расслабиться? Просто прожить хоть один день без того, чтобы просчитывать, где могу выдать себя?! – вопрошаю вслух, устало качая головой.

Ответа мне, конечно, не следует, зато в дверь номера стучат, я искренне полагаю, что там регистратор с моим ужином и открываю, не задумавшись. А зря…

4

– Опа–на, какая красотка, – произносит черноволосый мужчина, нагло разглядывая меня.

«Этот не альфа и даже не оборотень», – проносится в моей голове успокаивающая мысль, но то, что и человек может распустить руки, я забываю.

– Не знал я, что такая услуга предоставляется в этой гостинице, они казались такими правильными. Или это Николай тебя вызвал пока я ходил по делам, да? Николай! Где ты прячешься? Ждешь нас в джакузи небось, развратник ты этакий, – кричит куда–то вглубь номера незнакомец, смеясь.

– Нет здесь никакого Николая, вы ошиблись, это мой номер, – отвечаю, пытаясь параллельно захлопнуть дверь перед носом у мужчины, но мне это не удается, он ставит свою ногу в створ, препятствуя моей спасительной изоляции.

– Не торопись, милая. Не знаю, что за игры вы тут с Колькой затеяли, да только я не позволю оставить себя за бортом. Как будто я не вижу, во что ты одета. Я не модник, конечно, но способен оценить стоимость чужих шмоток. И ты явно не могла себе позволить снять «люкс», крошка, а потому заканчивай играть в недотрогу и приголубь уже своего второго друга на сегодня.

Следом происходит сразу несколько событий: двери лифта открываются, и оттуда выходит регистратор, выкатывая перед собой тележку, наглый незнакомец пытается притянуть меня к себе за талию, я кричу, в следствие чего распахиваются двери номера напротив, являя перед нами недовольного постояльца:

– Что за ерунда? Вроде приличная гостиница, что за крик? Кого убивают? – раздраженно говорит мужчина.

– Колька? – с глупым выражением лица задает вопрос незнакомец, тянувший свои лапы ко мне. – Ты там, не тут?

– Естественно, а где мне еще быть? Ты опять на встрече пил благородный напиток с кофе, а не наоборот? Говорил я тебе, не добавляй ничего в кофе, когда имеешь дела с финансовыми вопросами, а ты, – ярится, судя по всему, Николай, которого ожидал увидеть позади меня наглый брюнет.

– Ой, так это я к вам ошибочно приставал, да, девушка? – доходит наконец до мужчины, и он делает шаг назад, держа руки перед собой. – Я сильно извиняюсь и за намек на ваши финансы тоже извиняюсь. У всех свои причуды, некоторым нравится не афишировать свои возможности, да? Мне вот приходится их, наоборот, афишировать, а то партнеры не воспримут всерьез. В общем, извините, – кивает он и спешит ретироваться к своему другу, тем не менее останавливаясь на пороге своего номер и оборачиваясь на секунду. – Но, если вам будет скучно одной, вы не стесняйтесь, стучите!

Меня передергивает от отвращения, но, к счастью, Николай быстро ориентируется в происходящем, заталкивает силком своего друга внутрь номера и тоже извиняется:

– Простите, он не хотел. Я прослежу, чтобы он больше вас не побеспокоил, – заканчивает Николай и закрывает–таки дверь.

– Ужин? – спрашивает до этого молчавший регистратор, дабы разрядить обстановку.

– Ужин, – киваю я.

Вот уж точно, таким, как я, нужно сидеть дома, приключения находят меня ужасающе часто.

Оставшись вновь одна, я никак не могу полностью успокоиться. Приходится подпереть входную дверь, уйти в дальнюю комнату, к которой примыкает ванная комната, и попутно забаррикадировать проходную спальню стоящей рядом с дверью тумбочкой. Только после этого я позволяю себе немного выдохнуть, помыть руки и приступить к одуряюще вкусно пахнущей пищи.

– Ах, это было восхитительно, – произношу вслух, сыто откидываясь на спинку дивана. – И почему у меня никогда не получается ничего хоть сколько–нибудь похожего?

По теории Элеоноры никто не может быть одарен всем на свете и, имея в своем арсенале привлекающий ген, я абсолютно не способна творить кулинарные шедевры. Хоть сколько бы я не старалась и не выполняла все по инструкции, все равно всегда выходит то, что невозможно проглотить.

– Нет, – качаю головой, – лучше быть умной в учебе, чем вкусно готовить. Иначе бы мне не удалось перевестись, и сидела бы я сейчас на кухне Альфы и пекла пироги без права выйти на улицу в одиночестве.

Дабы отогнать мрачные мысли, включаю телевизор и сворачиваюсь калачиком на диване. До кровати я так и не дошла, впрочем, как и до хваленного моим «соседом» джакузи. Под мерное гудение телевизора я незаметно засыпаю, окончательно успокоенная мыслями о сооруженных баррикадах.

Вот только почему–то будит меня настойчивое ощущение, что я в комнате не одна, что–то кто–то стоит рядом и пристально меня рассматривает…

5

– Ах! – восклицаю и резко сажусь на кровати, быстро скидывая с себя оковы сна. В тревоге осматриваюсь, но никого не нахожу рядом, да и тумбочка у соседней двери стоит на месте. – И приснится же такое, – бормочу чуть тише и спускаю ноги на пол.

Шесть утра, солнце встало, мой амулет снова действует уже час как точно. Рано еще, конечно, завтрак только через два часа, но я могу воспользоваться ванной комнатой по назначению, вот только…

– Я ведь засыпала на диване, – произношу сдавленным голосом.

Мне резко дурнеет, в глазах темнеет и прочее. От обморока меня спасает только необходимость осмотреть себя на предмет одежды, но тут все в порядке, я ровно в том, в чем и засыпала вечером. Мой чемодан стоит на том же месте, где я его оставила, да и тумбочка, она ведь на месте.

Слезаю с кровати, чтобы пройти к соседней двери, но она до сих пор плотно подперта мебелью. Дергаю ручку на себя, моделируя открывание двери с той стороны, идет туго, тумбочка достаточно тяжелая, справляется со своей задачей. Оставляю в покое дверь, придвигаю обратно мебель и, успокоенная, возвращаюсь в другую спальню. Должно быть я вставала ночью и перебралась на кровать, но до того была уставшей, что не помню этот момент.

Набираю себе воду в джакузи, дабы насладиться комфортом и окончательно привести свои нервы в порядок. В общежитии даже ванны не будет, один душ, нужно пользоваться моментом и хоть немного отпустить себя. Я так скоро с ума сойду, и придется мне отправляться жить отшельницей в горы, чтобы не подозревать всех и каждого в том, что они жаждут посадить меня на цепь.

В горячей воде мне удается расслабиться, я чуть снова не засыпаю, к счастью, будильник на телефоне не дает мне этого сделать. Семь утра, пора бы привести себя в порядок и разбарикадироваться. Не хочется еще больше внимания привлекать, его вчера было слишком много.

– Завтрак, – оповещает все тот же парень–регистратор после того, как я открываю дверь. Он прибыл ровно в восемь утра, пунктуальный.

– Спасибо, – киваю благодарно и жду, когда он уйдет, но парень мнется на пороге. – Что–то не так?

Вопрос о дополнительной оплате почти срывается с моего языка в который раз, но регистратор меня опережает.

– Нет–нет, все нормально! Просто моя сменщица, она придет в десять утра, и она такая любопытная, если она будет вас выписывать, то точно заинтересуется историей низкого ценообразования люкса. А хозяин не любит сплетни, пресекает их.

Я не очень понимаю, при чем здесь я, ведь я делиться рассказами с незнакомкой точно не буду, но я лишь успокаиваю парня:

– Я уйду раньше, в девять, помните? Ничего не изменилось.

– Хорошо, понял вас, – кивает парень и наконец–то спешит ретироваться. – Приятного аппетита!

Еда снова оказывается невероятно вкусной, с легкой тоской думаю о том, что дальше меня ждет лишь столовская пища, которая точно будет проигрывать этому завтраку. Но мысль о том, что, когда я закончу учебу и получу диплом, никто не сможет помешать мне принимать заказы удаленно, получать за них деньги и иногда баловать себя вкусностями. Правда, мне по–прежнему придется вести затворнический образ жизни, даже, пожалуй, еще более затворнический, ведь я не буду ходить на пары. Но ничего, зато я буду сама себе хозяйкой! Это главное!

Покидаю гостиницу ровно в девять утра, испытывая иррациональную печаль по поводу того, что вчерашнего блондина внизу не оказывается. Мне нужно въехать в свою комнату в общежитии и посетить деканат. Завтра я должна приступить к учебе, мне некогда будет выискивать на улице взглядом блондина, и это к счастью.

6

Первая пара, большая аудитория, лекция у всего потока. К счастью, мы не в школе, и профессор не будет выставлять перед аудиторией новенькую, дабы она вкратце рассказала о себе. В детстве мне часто приходилось это делать, я надеялась, что институт у меня будет один, не придется в очередной раз менять коллектив, но нет, я ошиблась.

У меня снова новый коллектив, вот только причина его появления – не переезд опекунов, а личные мотивы. Видимо, такова моя судьба – регулярно менять место жительства.

– Айлин Иванова? – обращается ко мне староста группы, пухлая девушка в очках. Я надеюсь, что из–за своей внешности она не примется удивляться тому, что удивляет всех, кто впервые слышит мое имя вместе с фамилией, но я ошибаюсь. – Необычное сочетание, – добавляет она, когда я молча киваю.

– Какое есть, не я его выбирала, – отвечаю нейтрально, с раздражением ловя на себе любопытные взгляды.

Еще бы их не было, имя у меня как у дочери оборотней, а фамилия как у чистокровных людей в минимум десяти последних поколениях. А все потому, что фамилия у меня от опекунов, а имя от настоящих родителей. Имя, данное ребенку при рождении, не меняют, с фамилией проще, но я свою родную не знаю.

– Понимаю, извини, пожалуйста, – У старосты хватает такта смутиться, возможно, она не такая плохая. – Проходи, садись, можешь рядом со мной, место свободно.

Девушка широко, но немного застенчиво улыбается, и я решаю изменить намеченному плану и вместо того, чтобы сесть на галерку, занимаю третий ряд, правда, с краю, а не в середине. Остальные мои одногруппники и одногруппницы рассаживаются вокруг нас со старостой, я чувствую, как они рассматривают меня с интересом, но молчат. Я умею мастерски выглядеть холодной и неприступной перед людьми, так проще.

К счастью, пара вскоре начинается, и я могу немного расслабиться. Студентам приходится обратить свое внимание на слова профессора, а не на меня. Через пятнадцать минут я полностью расслабляюсь, конспектируя материал, у меня уже была лекция на эту тему в прошлом институте, мы проходили ее неделю назад, но здешний профессор подает материал иначе, и экзамен мне сдавать ему, значит, нужно запоминать новую версию.

Но тут дверь в аудиторию открывается, и лекцию прерывает опоздавший.

– Простите, не хотел, я войду? – не очень совестливо извиняется студент и, не дожидаясь ответа лектора, проходит в помещение.

Отрываю свои глаза от тетради и встречаюсь с уже знакомым серым взглядом, по иронии судьбы именно в этот момент отыскавшем именно меня в этом большом скоплении студентов. И время словно останавливается…

Серьезно, замирает, я не шучу! Лектор молчит, не двигается, студенты тоже не проявляют признаков активности, а я так и смотрю в бездонные серые глаза, почему–то внутри испытывая тоску и иррациональное желание, чтобы глаза блондина стали желтыми.

Парень первым приходит в себя, он едва заметно кивает мне и отправляется на свободное место в первом ряду. И сразу мир оживает, в него возвращаются звуки, и студенты начинают хаотично двигаться, наглядно демонстрируя своей массой броуновское движение частиц, помещенных в эту мигом ставшую тесной аудиторию.

Лишь я одна, как обычно, не вписываюсь, ведь я, наоборот, замираю. А в моей голове преобладает одна–единственная мысль, приводящая меня в ужас и одновременно радующая до потери сознания. Да, вот такие противоречивые эмоции меня одолевают, и все из–за того, что: «Он здесь! Он студент! И я буду его часто видеть!»

Скидки на профиле: https://litnet.com/shrt/PzDj

7

Прихожу в себя и вновь принимаюсь конспектировать лекцию только благодаря сидящей рядом старосте. Она как бы невзначай легонько толкает меня локтем, и я перевожу свой застывший в одной точке взгляд на собственную тетрадь.

– Он красавчик, я знаю, но мой тебе совет – не связывайся, – шепотом произносит староста. – Сердечко разобьешь, наши королевы красоты тебя возненавидят, да и он Альфа, мы ему не нужны, ему нужна его истинная, – горько усмехается под конец девушка.

– Ты можешь быть чьей–нибудь истинной, для этого не обязательно быть королевой красоты, – Мне вдруг хочется поддержать полненькую одногруппницу, пробудить в ней хоть каплю уверенности в себе.

– Спасибо, – уже веселее усмехается староста, – но даже если ты и права, это точно будет не самый мажористый мажор института. К тому же он старше нас лет на десять, так сразу не скажешь, генетика всем на зависть, у него свой бизнес, а институт является его развлечением.

– Такие как они вообще должны быть под запретом, – поддерживаю я ее тон.

– Верно! Я, кстати, Настя, – представляется мне девушка.

– Приятно познакомиться Настя, я Айлин. Но ты и сама это знаешь.

Почему бы и не попробовать наладить общение с одногруппницей. Правда, она все равно рано или поздно начнет обижаться на меня, когда я раз за разом буду отказываться от прогулок по вечерам и не захочу впускать кого бы то ни было в свою комнату.

«Нет, только клинические идиотки мечтают о гене, ведь он есть проклятие, а не дар», – горько думаю и вновь погружаюсь в лекцию.

По окончании пары я намеренно медлю, хочу пропустить блондина вперед, но я зря так переживаю, он встает и выходит со своими одногруппниками, даже не оборачиваясь. И правильно в общем–то, но мне почему–то тоскливо. Не понимаю я себя, до встречи с этим парнем я ни на кого так не реагировала, даже на других Альф, а ведь они все привлекательные, как на подбор, но нет, они не затрагивали мою душу.

– Тебя проводить? – рядом со мной неуверенно мнется Настя, остальные уже ушли.

И я успеваю подумать о том, что старосте нелегко приходится в коллективе, ведь с ней, кажется, не жаждут дружить, у всех своя компания.

– Конечно, спасибо, – благодарно киваю и иду вслед за девушкой.

Она что–то мне рассказывает, но я мало слушаю, лишь вставляю в нужных местах необходимые междометия. На самом деле мне до сих пор не верится, что я смогла, я на свободе, я не попалась в ловушку. Теперь нужно всего лишь не натворить глупости и не мозолить глаза блондину. Он в другой группе, и это мне на руку. И нечего по этому поводу тосковать!

«Хорошо тебе будет лишь с твоим истинным», – эхом проносятся в моей голове слова Элеоноры.

И сразу же возникает мысль: «А вдруг блондин и есть мой истинный? Может, не стоит всю жизнь прятаться? Может, стоит довериться?»

Но я на корню пресекаю этот поток. Никаких может, никаких довериться, блондин просто пожалел меня, а я его уже записываю в свои истинные. Это глупо.

И потом, разве истинный не может запереть меня дома? Он точно так же будет аргументировать это решение заботой, но мне как будто будет легче.

Ах да, будет. С истинным я радостно сама сяду на цепь.

Нет уж, спасибо.

– Пришли, – радостно сообщает Настя. – Ты ведь сядешь со мной на лабораторной? Мне не хватало пары.

– Конечно, – восклицаю я излишне воодушевленно, усилием воли прогоняя тоску из–за того, что это занятие будет проходить без присутствия на ней блондина.

– Отлично! – хлопает в ладоши староста и подводит меня к нашему общему рабочему месту.

«Айлин, это всего лишь гормоны, не более. Мужчины никогда не стремились тебе помогать, один раз случилось обычное вежливое участие – и ты уже поплыла. Успокойся и займись делом! Ты в этом мире не нужна никому, кроме себя. Вероятность встретить истинного ничтожно мала, и оборотни не гнушаются в этом поиске пользовать всех подряд, особенно Альфы. Ведь так удобно потом сказать – прости, я ошибся, но время мы провели превосходно»…

8

Как бы там ни было, а о блондине мне не удается забыть. На обеде в столовой, куда меня заботливо приглашает Настя, я вновь вижу Альфу. Все мое естество опять тянется к парню, и я понимаю, что с этим нужно что–то делать.

– Голова болит? – спрашивает одна из моих одногруппниц, не Настя, с этой девушкой я еще не знакомилась. – Могу дать таблетку, у меня есть. Я раньше тоже так реагировала, а теперь ничего, стало легче. Приятно знать, что я не одна такая, – усмехается девица.

– Не такая, это какая? – поднимаю голову и настороженно смотрю на девушку.

– Ой, да тут почти вся столовая такая, просто вы, невинные овечки, более чувствительны к мужскому обаянию. Смотрите, без защиты не ходите на вечеринки, а не то печально закончите, – смеется яркая блондинка, показавшаяся мне знакомой.

– Я тебя вчера случайно толкнула, извини еще раз, – произношу. – Но я так и не поняла, о чем речь.

– Я Ксения, кстати, а насчет вчера – забили. Ты наша, да и в общаге будешь жить, какие между нами могут быть ссоры. А я про вашу повальную реакцию на нашего институтского красавчика номер один – несравненного Альфу Адама Милославского, единственного наследника Григория Милославского. Ах, за ним и без его второй ипостаси все бы девчонки бегали, а тут еще и оборотень, еще и Альфа. Не завидую я его девицам, ой, не завидую.

– Девицам? У него много девиц? Он не ищет истинную? – задаю я вопросы, которые могут выдать меня с головой.

К счастью, девчонки понимают мой интерес по–своему.

– Ой, не могу, – веселится Ксения, – теперь я знаю, почему вы с Настькой сразу подружились, а ведь ты не выглядишь так же, как она, ты симпатичная, – Староста бросает злой взгляд на блондинку, но молчит. – Вы с ней обе любительницы романтики, до сих пор верите в то, что оборотни ищут своих истинных, и в процессе этого поиска страдают по неразделенной любви к этим самым истинным. На деле же они все просто используют глупеньких девиц, а те из них, кто способен дать им потомство, удостаиваются чуть большими преференциями, вот и все. Так что заканчивайте пускать слюни по Милославскому, вам не светит даже встать у него на пути по фиктивному поиску истинной, не тот у вас типаж, классом не дотягиваете.

Забавно, что Ксения озвучила мои мысли. В процессе поиска истинной так легко обманывать наивных дурочек. Я невольно оборачиваюсь в сторону блондина и понимаю, что Ксения права, я не дотягиваю. За его столиком сидит две холеные девушки, их волосы тщательно уложены, в ушках блестят драгоценные камушки, дорогая помада не норовит ненароком стереться, пока они делают глоток, поправляя трубочку наманикюренными пальчиками. И совсем не важно, красавицы они или нет, того, что не додала природа с лихвой дают деньги.

– Ты тоже не дотягиваешь, – хмыкаю я, переводя взгляд на одногруппницу, – классом здесь все не вышли.

– Твоя правда, – нормально реагирует Ксения. – Ты молодец, с самоиронией, не обижаешься на правду, как Настька.

– Не Настька, а Настя, Ксенька, – огрызается староста.

Я перевожу свое внимание на купленный салат и бутерброд, учеба на сегодня не закончилась, нужно поесть, вечером придется запаривать себе лапшу, мое коронное блюдо дня. Эх, тяжело жить, не в состоянии даже яичницу нормально поджарить. Яйца у меня почему–то сразу подгорают, на каком бы режиме я этого не делала и какой бы сковородкой не пользовалась. В прошлом общежитии после моего первого и единственного кулинарного шедевра меня вежливо попросили больше не готовить на общей кухне. Было обидно, но запах и впрямь долго выветривался, от чего страдал весь наш этаж. Пришлось согласиться.

– Ладно, на одном Адаме Милославском свет клином не сошелся, – машет рукой Ксения. – К счастью, в институте есть мажоры более близкие к народу. Дмитрий сегодня устраивает у себя дома очередную вечеринку, пойдем?

В ожидании проды заглядывайте вкнигу "Трофей Альфы. Присвоенная зверем"

https://litnet.com/shrt/U0vU

ТОЛЬКО ДЛЯ ЧИТАТЕЛЕЙ СТАРШЕ 18 ЛЕТ

- Этой ночью ты станешь моей, девочка, - скалится Альфа серых волков. – Будешь отрабатывать долг своего жениха.

- Мы отдадим вам деньги. Дайте нам еще немного времени! – мой голос дрожит от страха.

- Время вышло. Тащите девчонку в мою машину, - отдает приказ Альфа своим волкам, а я срываюсь с места и несусь в другую сторону, надеясь убежать.

- Отлично! Шустрых я люблю. Ты в койке такая же? Тебе не сбежать от меня, девочка, - ухмыляется он.



Мой жених занял огромную сумму денег у оборотней. А когда пришло время отдавать долг, он отправил меня на встречу, а сам не явился. И теперь наглый, опасный и дикий зверь, который не знает слова «нет», решил сделать меня своей любовницей. И пока я не отработаю долг, он меня не отпустит.

9

– У него что, нет лимита на гостей? Или он твой друг? – спрашиваю, отрываясь от невкусного салата.

«Овощи я как раз в состоянии нарезать, надо сходить в магазин после пар, успеть купить их, разбавить лапшу», – думаю параллельно.

– Нет, Дмитрий всеобщий друг. И дом у него большой, а участок просто гигантский. Да и первым курсам вход закрыт, так что все обычно помещаются.

– Ясно, – киваю, – я поняла.

– Так что, пойдешь с нами? – допытывается до меня Ксения. – Ты хорошенькая, и под этим мешковатым свитером наверняка скрывается нормальное тело. Если тебе нечего надеть, я одолжу, потом сочтемся.

«Блин, первый день, а уже начинается», – думаю с легким раздражением.

– Нет, спасибо, я пас, – качаю головой. – Но вам отлично повеселиться.

– Фу, как Настька, – осуждающе произносит Ксения. – Смотрите, одни останетесь старыми девами.

– Ничего, коты тоже нуждаются в заботе, не все мужчинам уделять внимание.

Моя фраза разряжает обстановку за столом и, к счастью, приводит к смене темы разговора.

Пары заканчиваются, мои одногруппницы разбредаются по своим делам: почти все торопятся на вечеринку, а Настя на рейсовый автобус, она старается уезжать домой на выходные. Я же спешу в магазин до очередного захода солнца. Мне даже звонить некому, опекунам за меня больше не платят, так как я вроде как взрослая, обо мне заботиться уже не нужно. Горько усмехаюсь и не замечаю, что я не одна стою у лотка с овощами.

– Эти помидоры какие–то особенные? Ты им так улыбаешься, – произносит парень рядом со мной.

Испуганно вздрагиваю и невольно делаю шаг в сторону от незнакомца и только после этого фокусирую свой взгляд на лице парня. Кажется, я его видела сегодня в институте.

– Эм, нет, я своим мыслям улыбалась.

«Если можно назвать улыбкой горькую усмешку», – договариваю про себя.

– Ясно, – кивает брюнет и продолжает диалог, как будто мы с ним знакомы, и нет ничего странного в том, что мы стоим перед овощными полками, обсуждаем местные помидоры. – А я–то уже хотел попробовать, но раз ты не советуешь.

Поток кондиционированного воздуха на потолочном агрегате меняет свое направление и резко дует в нашу с брюнетом сторону. Мое обостренное обоняние позволяет мне понять, что передо мной оборотень, и на мою беду, незнакомец тоже что–то понимает.

– Ммм, какие у тебя необычные духи, так и манят втянуть воздух поглубже, – говорит брюнет.

Его зрачки расширяются, а сам он делает шаг ко мне, я от него, и это дурацкое хождение продолжается некоторое время, пока я не упираюсь спиной в преграду.

– Что здесь происходит, – строгим голосом задает вопрос моя «преграда».

Оборачиваюсь назад и вижу возвышающегося надо мной блондина, того самого, сердобольного владельца гостиницы и самого мажористого мажора института, Адама Милославского.

«И почему в этом городе все оборотни учатся в одном институте? Как я буду здесь скрываться? В прошлом универе их не было, и то я едва не попала в беду», – думаю с раздражением, одновременно мгновенно успокаиваюсь рядом с блондином.

Неосознанно делаю еще один крохотный шаг в его сторону, на инстинктивном уровне мне нужно почувствовать опору и защиту, и все это мне дает близость Милославского.

– Ничего не происходит, помидоры обсуждаем с барышней, – подает голос брюнет. – Я не знал, что лужайка занята, то–то девушка такая пугливая, застращал ты ее. Но ничего, я подожду, пока место освободится, – усмехается незнакомец, ни на что хорошее не намекая.

Я бы могла оскорбиться, зардеться от смущения и прочее, но мой взгляд падает на стекло, за которым прямо сейчас прощально зависает солнце.

– Твою ж! – восклицаю испуганно, представляя, что меня настигнет в ближайшие десять минут…

В ожидании проды заглядывайте к Юлии Кажановой

"Подаренный Ангел" https://litnet.com/shrt/G_vR

ТОЛЬКО ДЛЯ ЧИТАТЕЛЕЙ СТАРШЕ 18 ЛЕТ

- Не бойся меня, я сберегу тебя.

- Для кого?

- Естественно, для себя. Ведь ты мой подарок. – сладко шепчет, лаская тело.

- Что мне нужно сделать, чтобы вы отпустили меня? – спрашиваю, и меня сжимают сильнее.

- А кто сказал, что я отпущу?

- Но рано или поздно вы наиграетесь!

- А кто сказал, что я играю? Я не враг тебе, Ангелок. Пойми и прими это. И тогда нам будет о чём поговорить.

- Меня подарили, я случайная игрушка.

- А вот и нет, Алана. Я приехал в эту страну специально за тобой! - рычит, прикусывая шею.

10

Не дожидаясь развязки разговора, бросаю все и бегу в сторону улицы.

– Что это с ней?

– Не знаю, может, про утюг вспомнила?

Доносятся до меня удивлённые реплики оборотней. Мне все равно, что они обо мне подумают, в конце концов, версия с утюгом еще не самая плохая, наоборот, даже выигрышная для меня. По крайней мере, меня не записали в сумасшедшие в первый же день знакомства, и на том спасибо.

– Айлин! Что с тобой?

На лестнице общежития стоит Ксения, ждет своих подруг, чтобы отправиться на вечеринку. Она почти ловит меня за руку, но я ускользаю.

– Все нормально, – притормаживаю на секунду, – утюг забыла выключить. Отлично выглядишь, кстати, хорошо отдохнуть!

– Спасибо, – отвечает с улыбкой одногруппница и расслабляется.

Я же заставляю себя дальше не бежать, а идти быстрым шагом, отвечать на вопросы коменданта общежития мне не с руки, для него версия с утюгом окажется поводом к моему выселению, и тогда куда я пойду? Снять даже самую скромную комнату на окраине города выйдет дороже комнаты в общежитии, за которую установлена символическая плата.

– Фух, – наконец добираюсь до своего жилища и с облегчением прислоняюсь к двери спиной, выдыхая. – Нет, завтра в магазин только с утра, благо, ближайший открывается в восемь.

Стою неподвижно с минуту и только потом позволяю себе отойти от двери. Никто за мной не гонится, все хорошо. Подумаешь, выставила себя забывчивой дурочкой перед двумя оборотнями, так это к лучшему. Но одно я знаю точно, в этом городе мне будет еще труднее, чем в родном, но Элеонора почему–то упорно советовала переводиться сюда, делала несколько раскладов на картах, смотрела в хрустальный шар, чуть ли не сама мне билет купила.

Качаю головой и иду в душ. Не смогла добыть нормальной еды, так хоть искупаюсь. Одно хорошо, в этом общежитии есть комнаты с собственными санузлами, и мне удалось заполучить одну из них. Пожалуй, это единственный плюс.

«А еще тут есть красивый и благородный блондин, – думаю вдруг, и перед моими глазами возникает образ Милославского, и мозг тут же генерирует ощущение спокойствия и безопасности, что возникает у меня рядом с этим парнем. – Неправильная реакция, совершенно не правильная, – ругаю себя. – Интересно, у таких, как я, бывает сбой системного блока? Но, очевидно, именно он со мной и произошел, ведь реакция на Милославского идет неправильная».

Как бы я себе не говорила, что думать о блондине нельзя, в душе только этим и занимаюсь. Невольно вспоминаю каждую деталь нашей последней встречи, то, как слегка выгнулась у него бровь, когда он спросил, что происходит, то, как он стоял, во что был одет и даже как пах.

– Я схожу с ума, – произношу вслух, выключая воду.

Выхожу из душа и принимаюсь методично вытираться полотенцем, на долю секунды в запотевшем зеркале мне мерещится мужской силуэт запавшего в душу блондина. Резко оборачиваюсь, но, конечно, за мной никого нет, только дверь.

«Недостаток общения и гормоны превращают меня в непонятно кого. А как было бы здорово быть обычной», – думаю с горечью.

Заворачиваю голову в полотенце и снова бросаю взгляд в зеркало. А ведь если бы не чертов ген, я бы поддалась, я бы записалась в фанатки Милославского. Впрочем, я и так в их числе, с той лишь разницей, что никогда не смогу перешагнуть черту.

Задумчиво провожу рукой по своей шее, опускаюсь к слегка торчащим ключицам и дальше к зоне декольте, груди, тонкой талии, выпуклым бедрам и стройным ногам. Объективно, я красивая, только никто и никогда этого не увидит, никто не прикоснется ко мне, я всегда буду вынуждена быть одна.

Грустно…

Со злостью закутываюсь в халат, раздражаясь на саму себя за упаднические мысли. Один единственный красивый парень, поступивший по совести по отношению ко мне, и я готова растечься перед ним лужицей, мечтая о его прикосновениях.

«Да кто он такой?! Не буду я о нем думать! Ничего необычного не произошло, он поддерживал репутацию своей гостиницы!» – напоминаю я себе.

Резкий стук в дверь заставляет меня вздрогнуть.

– Эй, новенькая! – доносится из–за коридора. – Ты либо забери свои продукты, либо мы их себе возьмем и скажем, что так и было! Тут тебе не личные апартаменты!

– Продукты? Какие продукты? – удивляюсь вслух, но дверь все же открываю и вижу пакет с фирменным логотипом магазина, из которого я сбежала, ничего не купив…

Заглядывайте в новинку:

"Дочь от бывшего. Ты предал нас"

https://litnet.com/shrt/WE4I

– Простите, я немного опоздала, – торопливо произношу, поправляя пиджак после быстрой ходьбы, – ждала няню, она задержалась.

– Ничего страшного, – широко улыбается шикарная блондинка, – мой жених тоже только пришел. Я не хотела обсуждать дизайн квартиры без него. Познакомьтесь…

– Чернышев? – восклицаю раньше, чем девушка нас представит, со страхом узнавая в заказчике своего бывшего мужа.

– Кира? Так вот куда ты уехала?! – он смиряет меня презрительным взглядом. – И ребенком обзавелась. А кто же счастливый папа?



Мы были женаты три года, в течение которых я точно знала, что любовь на свете есть. Но однажды я увидела Чернышева с другой…

Заявление на развод я подавала удаленно, трусливо сбежав из города и имея на руках положительный тест на беременность.

11

– Сыр, колбаса двух видов, хлеб, овощи, фрукты, сок, – тихо бормочу себе под нос, вытаскивая содержимое пакета. – Он считает, что я настолько бедная, что мне нужно помогать продуктами? Или что это? Как понимать?

Естественно, ответа мне не следует, отвечать некому. Зато на самом дне пакета я нахожу записку: «Надеюсь, с твоим утюгом все хорошо? А. М.».

– Еще и юморит? Или это все проявление заботы? – не понимаю, как реагировать.

Желудок урчит от голода, и я решаю, что гордо выкидывать или раздавать продукты соседям, я не буду. Глупо это и недальновидно. Может, у этого Милославского пунктик на помощи обездоленным, и в этот список попала я, все–таки новое лицо и так далее.

Я слышала, бывают такие Альфы, когда-то их предназначение было именно в защите, но наши эгоистичные времена диктуют свои условия. Люди сами слишком млеют перед оборотнями, вот те и начали зазнаваться, позабыв о том, что природой им предначертано защищать тех, кто заведомо слабее.

– Ммм, какой вкусный сыр, – стону в голос, облизывая ложку, – надо запомнить название и купить себе потом.

Милославский приобрел для меня продукты с толком, чувствуется, он в курсе, что стоит брать к столу, а что нет. Хотя из его статуса можно было бы предположить, что он с пеленок привык к обслуживанию прислугой.

– Он мне даже кофе и два вида чая купил, спасибо, не три, – продолжаю бормотать под нос, раскладывая продукты дальше.

Сытый человек – счастливый человек. А сытый от вкусных продуктов – вдвойне счастлив. Это утверждение на сто процентов верное. Всеми нами правят инстинкты, не только оборотнями и обладателями особого гена.

В кружку наливаю себе кофе с молоком и снова беру в руки записку Милославского. У него даже почерк красивый, с завитушками на старинный манер, совершенный, я бы сказала. А ведь большинство мужчин пишет, как курица лапой, аккуратный почерк больше свойственен женщинам.

Переворачиваю листок, но сзади ничего не написано. Испытываю иррациональное разочарование, как будто если бы там вдруг оказался телефон моего благодетеля, я бы ему позвонила.

Настроение резко портится, в два глотка допиваю кофе, кладу клочок бумаги на тумбочку, а сама ложусь в кровать, выключив свет. Мне нужно спать, а не предаваться мечтам о любви. Для мечтаний у меня есть книги и фильмы, на этом все. На кону моя свобода, я не могу позволить себе забыть об этом, пойдя на поводу у гормонов.

«Влюбленность – это лишь химическая реакция в организме, просто мы должны размножаться, а для этого должны тянуться друг к другу. Ничего более. Я справлюсь с химией», – говорю себе мысленно и засыпаю.

Суббота - день ленивый, в общежитии с утра непривычно тихо. Если учесть, что куча народа была вчера на вечеринке у неизвестного мне Дмитрия, то неудивительно. Громкие голоса возвращающихся домой будили меня несколько раз за ночь. В здании общежития не так давно делали ремонт, но двери они точно не меняли, в итоге тонкие перегородки никак не скрадывают внешний шум.

Поскольку ни на какой вечеринке я не была, отсыпаться мне незачем. Неспешно завтракаю, одеваюсь и собираюсь прогуляться по городу. Центр тут должен быть красивым, мне его хвалили. А еще сквер неподалеку и чуть в стороне лесопарковая зона с дорожками для прогулок. Самое то для той, чье активное время дневное.

Беру рюкзачок с тумбочки и натыкаюсь взглядом на записку Милославского. Мое сердце делает кульбит, а на ум вдруг приходит воспоминание о ночи в гостинице, когда я заснула на диване, а проснулась на кровати.

В ожидании проды заглядывайте к Наталье Булановой:

"Оборотень по объявлению. Зверь без сердца" https://litnet.com/shrt/vvRO

ТОЛЬКО ДЛЯ ЧИТАТЕЛЕЙ СТАРШЕ 18 ЛЕТ

Алиса умеет готовить из чего угодно. Ее талант родом из голодного детства, а мечта о собственном ресторане кажется несбыточной.

Александр - грозный альфа западной стаи оборотней. Он избегает любых привязанностей, зная - те, кого он любит, погибают.
Но когда приложение для подбора истинных пар неожиданно объявляет их парой, Саша в ярости. Ведь он точно знает, что его "половинка" разорвала связь и теперь с другим. Второго шанса не бывает.

🍲Её кухня — последний шанс для просрочки.
🚧 Его жизнь — сплошная бракованная партия.

12

Интуиция упорно пытается мне намекнуть на что–то, натолкнуть на какую–то очевидную, но от того не менее гениальную мысль. Но все, что я способна понять, так это то, что это ненормально, что я так до сих пор не выкинула клочок дурацкой бумажки. И сейчас, коря себя за несвойственную мне сентиментальность, сую огрызок бумаги в рюкзак и только после этого выхожу из комнаты.

Если это действительно влюбленность, то это ужасно.

Расположение у института и общежития выгодное, все главные достопримечательности города рядом. И я могу насладиться пешей прогулкой, получая бесплатную физическую тренировку.

В парке довольно быстро нахожу тропинку, ведущую к искусственному пруду, интересно, водятся ли там утки. Хотя хлеб я с собой не брала.

Дохожу до искомого и на секунду замираю, и вовсе не от того, что пруд прекрасен, и утки здесь действительно есть. Хотя эти оба факта имеют место быть.

Но моя реакция обусловлена тем, что у воды стоит он, тот самый блондин, который занял мои мысли вчерашним вечером и проник в них с утра пораньше. Мы с ним снова в одном месте, почему–то Милославскому тоже приспичило посмотреть на уток субботним утром, только он в отличие от меня взял с собой хлеб, и в данный момент занят сейчас тем, что сосредоточенно кормит птиц.

«Может, подойти? Поблагодарить? – думаю напряженно. – Или, наоборот, поругать? Сказать, что я не нуждаюсь в подачках».

Но нет, последнее я сразу отвергаю. Не чувствуется в Милославском того, что обычно присуще избалованным Альфам, он не самовлюбленный кретин, делающий добро девушкам только ради того, чтобы затащить их в постель. Нет в нем этого.

Впрочем, подобное присуще многим особям мужского пола, не только Альфам. Не стоит обелять обычных самцов.

Тут Милославский поворачивается ко мне полубоком, я могу лучше рассмотреть его. Он поднимает руку, чтобы кинуть хлеб уточке, оставшейся чуть в стороне, не подплывшей за угощением вместе с остальными своими сородичами. Несмотря на то, что сегодня пасмурно, и на Адаме надет тонкий плащ, я могу увидеть очертания его рельефных мышц под тонкой тканью. Выражение лица блондина никак не соответствует его брутальному телу, ведь оно олицетворяет собой вселенское спокойствие, как будто нет ничего важнее в данный момент, чем утки в пруду.

«Должно быть, я для него, что эти утки, особенно, что та, которая осталась в стороне, – приходит мне в голову мысль. – Просто еще одно слабое существо, которому он может помочь и помогает. Ничего больше. И да, подойти и поблагодарить нужно, это будет вежливо, хоть никто и не ожидает благодарности от кого–то вроде утки. Но я поставлю точку в этой истории и наконец–то осознаю, что моя влюбленность глупа и безнадежна».

Делаю шаг вперед, но меня вдруг обгоняет неизвестно откуда взявшаяся девица. Она сокращает путь и немного толкает меня, но не считает нужным извиниться. А торопится она к Милославскому. Я могу наблюдать, как девица вешается на него, как по–собственнически обнимает и целует в щеку, как смеется, что–то рассказывая, а потом уводит подальше от пруда, от уток, от меня.

– Н–да, у меня нет шансов, это безнадежно и требует того, чтобы я обо всем забыла, – бормочу себе под нос.

Мне вдруг становится неприятно на душе, я сама себя сравнивала со слабой уткой, но, когда увидела Милославского с этой красоткой, вдруг расстроилась. Одно хорошо, ее появление мне помогло, оно прекрасно справилось с тем, чтобы я забыла о столь стремительно возникшей влюбленности и больше даже и не смела подумать о недостижимом.

Мое место давно и прочно определено. Счастье для меня не предусмотрено.

А жаль.

В ожидании проды заглядывайте в еще одну историю нашего литмоба "Присвоенная Альфой".

Ада Раевская

"Невинная ведьма для жестокого альфы" https://litnet.com/shrt/sQ1I

ТОЛЬКО ДЛЯ ЧИТАТЕЛЕЙ СТАРШЕ 18 ЛЕТ

Моя жизнь изменилась до неузнаваемости в одночасье. Из обычной девушки из юридического агентства я вдруг превращаюсь в настоящую ведьму.
В нашем офисе появляется большой и вселяющий страх альфа. Неожиданно он предлагает свою помощь.
Отказаться – значит остаться один на один с неуправляемой магией внутри себя. Приходиться согласиться.
Но получится ли у меня и дальше игнорировать странное влечение к этому жестокому оборотню.

Встретить свою истинную – это высшая награда в жизни альфы.
Но судьба-насмешница не дала счастье просто так. Моя истинная оказалась ведьмой. Связь с ними под запретом в нашем клане.
Передо мной теперь стоит самый сложный выбор.

13

В понедельник мне вдруг хочется надеть на пары обтягивающую блузку, а не бесформенную кофту, в которой непонятно, где именно у меня заканчивается талия и начинаются бедра. И вместо свободного кроя брюк, я выбираю прямые, зауженные к низу джинсы. На ноги обуваю стильные казачки на низком каблуке, расчесываю волосы, оставляя их распущенными, трогаю губы блеском для губ и, довольная своим отражением в зеркале, выхожу из комнаты.

Мне нужно сегодня напроситься на дополнительные занятия, будет повод не ходить на вечеринки и дальше. Но днем–то я могу выглядеть красиво, не обязательно хоронить себя заживо круглые сутки.

Субботняя встреча что–то глубокое всколыхнула во мне, что–то, что я думала, давно исчезло. Оказывается, не исчезло, я его похоронила сама собственными руками, искренне считая, что единственный выход для меня – это страх и вечная игра в прятки.

– Найти истинного – это счастье. Ты одарена, Айлин, а не проклята, – вспоминаются мне на ум слова Элеоноры.

Естественно, я не поддалась ее убеждениям, но обида на собственную долю занимает слишком много места в моем сердце. Так нельзя. В конце концов, все мы из–за чего–то страдаем, у многих людей на земле проблемы куда более худшего и фатального характера. А я закрылась в скорлупе, обиделась на весь мир, а потом…

Потом я оскорбилась на то, что единственный приличный Альфа увидел во мне обездоленную утку, которой нужно помочь, потому она сама слишком труслива.

Выпрямляюсь и бодро шагаю на занятия. Правда, то, каким взглядом меня провожают парни, едва не заставляет сбежать обратно в комнату и переодеться в безопасный балахон.

«Это физиология, всего лишь физиология, – говорю себе, заставляя свои плечи остаться на прежнем месте, – биология, не больше. Она и между обычными людьми происходит повсеместно, а уж у меня и оборотней развита в разы. Иногда мне кажется, что я гораздо ближе к тем, от кого бегу, как это не прискорбно».

– Ох ты ж, вы только посмотрите, какая цаца, оказывается, скрывалась под пятничным камуфляжем, – восклицает Ксения, стоит мне подойти к девчонкам из группы.

– И тебе привет, ты тоже хорошо сегодня выглядишь, – спокойно киваю блондинке.

– А что случилось на выходных? Вещички постирала, и пока те сохнут, пришлось надеть актуальную в этом сезоне одежду? Или же наша загадочная новенькая влюбиться успела, а? – подмигивает Ксения. – Имей ввиду, Милославский все равно не клюнет.

Напоминание о красивом блондине неприятно режет по моим нервам.

– Мир крутится вокруг него, да? Мне–то казалось, что человечество давно прожило этот этап, и сейчас все знают настоящее устройство Солнечной системы, – отвечаю чуть более раздраженно, чем собиралась.

– У тебя еще и зубки прорезались, – качает головой Ксения, – моя ж ты прелесть. Отдохнуть с переезда надо было, да? А теперь ты встала в строй и будешь укладывать мужиков на лопатки.

– Да не нужно мне это, – хмурюсь, не понимая, к чему этот глупый разговор, – я для себя хочу выглядеть красиво. Молодость скоротечна, к балахонам всегда успеется вернуться.

– Ты рассуждаешь как старушка, – усмехается Ксения.

– Хватит, отстань от нее, что ты пристала к человеку, – встает на мою защиту Настя, – переживаешь, что теперь не будешь самой красивой в группе? Так куча девчонок в институте хорошеньких, нет у нас королев красоты, все хороши по–своему.

– Ничего я не переживаю, – Ксения театральным жестом убирает назад свои блондинистые волосы, – мне для уверенности не нужна свита страшненьких подружек.

– Тогда и впрямь отстань от человека, привязалась на ровном месте, – вступает в разговор третья, я забыла, как ее зовут. – Обычно человек оделся, даже скромно по твоим меркам. Королевой мини ты в любом случае останешься, не волнуйся.

– Хах, это точно, – смеется Настя. – Идемте внутрь, пара скоро начнется.

Староста тянет меня вперед, остальные, посмеиваясь, следуют за нами. Ксения колеблется несколько секунд, но в итоге тоже идет. Злобная девчонка, хорошо, что я не хожу на вечеринки, она бы мне там прохода не давала со своей злостью.

– Правильно, Настюш, – Догоняет нас противная блондинка, – держись за новенькую, остальные–то тебе не помогли, а эта, глядишь, добренькая, научит тебя причесываться, кофточку одолжит. Хотя нет, не одолжит, ты не влезешь, с твоей полнотой никакая одежда и косметика не помогут.

Настя краснеет, девчонки переглядываются, но не вмешиваются, а мне становится неудобно.

«Как жаль, что у Элеоноры нет телефона, она презирает современные технологии, а то я бы позвонила и высказала все, что я думаю о ее гадании. Я ведь хотела спокойствия, просила о таком месте», – сокрушенно качаю головой.

– Полнота поправима, а злобный характер нет. Смотри, не заработай себе язву раньше времени, на одних лекарствах придется сидеть, – произношу, подводя Настю к дверям аудитории.

Но Ксения словно с цепи срывается, не знаю, какая муха ее укусила, да только она преграждает нам путь и вдруг толкает меня.

– Умная самая, да? – говорит она злобно. – Только приехала и уже нарываешься? Так давай разберемся!

В ожидании проды заглядывайте в еще одну историю нашего литмоба:

14

Людская масса, которая обычно неукротима, особенно, когда нужно попасть в кабинет и занять лучшие места в аудитории, вдруг резко прекращает свое движение. Все резко останавливаются и больше не напирают на нас сзади. Я потираю ушибленное плечо, отпустив Настю, и не пойму, что от меня хочет Ксения.

– Совсем с ума сошла? Я ведь могла упасть. Если ты мне так мстишь за то, что я случайно налетела на тебя в общежитии, то хорошо, принято. А теперь дай пройти, занятие вот–вот начнется, а ты устроила пробку на входе.

Делаю попытку протиснуться в аудиторию, но озлобленная идиотка так и стоит упорно на месте. Мне остается лишь в недоумении приподнять правую бровь.

– Нет, не мщу. Хочу наказать тебя за твои слова, ты меня оскорбила, болезнь посулила, – отвечает Ксения, сверкая глазами.

– Ты постоянно всех вокруг прямо или скрыто оскорбляешь, – пожимаю плечами, – не заметила я, чтобы кто–то с тобой физически разбирался.

– Ты новенькая, многого не знаешь, – не сдается Ксения.

– Да? – выгибаю вторую бровь. – То есть всерьез весь поток будет стоять и терпеливо ждать, пока ты усмиришь свое эго?

– Мы драку хотим!

– Разборки! А не просто так стоять!

Доносится с разных сторон.

«А мне казалось, что оборотни и обладатели гена менее цивилизованны. Но нет, самая неуправляемая и кровожадная масса – это люди», – отстраненно думаю про себя.

Блондинку я не боюсь, ничего даже не торкает в груди, она не оборотень, не парень, в списке моих страхов она не числится. Не будет же она в самом деле со мной драться. Это ведь как–то… Тупо? В институте–то, взрослым людям, девушкам.

– Ладно, будут вам разборки на обеденном перерыве за углом от крыльца, – с ленцой произносит Ксения.

А народ радостно улюлюкает в ответ. Одногруппница отходит в сторону, пропуская меня вперед. Я качаю головой на этот детский сад, кому–то очень хочется стать королевой потока, и с легкостью замечаю подставленную мне подножку. Мои обостренные инстинкты годны не только на обольщение Альф.

– Потренируйся в следующий раз, – произношу, оборачиваясь, – от такой подножки даже трехлетка не упадет.

Народ посмеивается и вползает следом за нами в аудиторию. Все занимают свои места и весело шушукаются, обсуждая только что увиденное. Я сажусь в этот раз выше, если Ксения опустилась до подножек, то может вспомнить и другие детсадовские действия вроде кидания бумажками и прочее.

– Ты всерьез будешь с ней драться? – шепотом интересуется у меня Настя, она единственная из одногруппниц, решила сесть рядом со мной, остальные заняли места посередине между мной и Ксенией.

– Вообще–то не собиралась, я таким примитивизмом никогда не страдала, но что ты предлагаешь делать, если не это? – Немного нервно вытаскиваю тетрадь и ручку из сумки. – Ты сама была свидетельницей, мне не оставили выбора.

– Выбор есть всегда, – тихо замечает Настя, а мне приходит на ум мысль, что злобная блондинка и ее ставила в схожее положение, только та предпочла нейтрализовать конфликт.

– Я не собираюсь позволять неуравновешенной выскочке вытирать о меня ноги дабы потешить свое самолюбие, – невозмутимо отвечаю.

Цирк! Настоящий цирк творится в этом институте. Не иначе как наличие стольких оборотней в одном месте повышает градус отношений между всеми.

– Я другого не пойму, – задумчиво произношу, – в пятницу все было нормально, чего она на меня взъелась–то? Ведь не из–за восклицания о язве в самом деле.

В нашу сторону оборачивается брюнетка, пора бы вспомнить, как ее зовут, кажется, все–таки Юля.

– О, а я, наверное, знаю почему, – сверкает она глазами, – ее кое–кто бортанул в пятницу, и угадай причину!

В ожидании проды заглядывайте в еще одну книгу нашего литмоба:

Кира Стрельнева

"Отверженная истинная. Подарок для Альфы" https://litnet.com/shrt/aNgt

ТОЛЬКО ДЛЯ ЧИТАТЕЛЕЙ СТАРШЕ 18 ЛЕТ

— Пока мое сердце бьется, я буду искать способ отомстить тебе. Ты пожалеешь, что оставил меня в живых.
— Забавно будет посмотреть на твои жалкие попытки, моя дорогая истинная.
Те, кто считают, что истинность — дар, просто не знают мою историю. Мой истинный оказался монстром, лишившим меня семьи и надежд на счастливое будущее. Он обрек меня на такое существование, что для других хуже смерти. Но меня так просто не сломить, я найду способ отомстить ему! И в этом мне поможет похитивший меня Альфа. Враг моего врага — мой друг. Так ведь говорят? Только вот, действительно ли ему можно верить?

15

Перевожу свой взгляд на Юлю и чувствую, как закипаю внутри. Отчего–то эти тайны и сплетни выводят меня из себя даже больше нежели откровенно хамское поведение Ксении. Я чувствую, что не понимаю их, никого из присутствующих. Я словно не город сменила, а планету.

– Даже не буду стараться, ведь ты нас и так просветишь, – отвечаю одногруппнице нейтральным тоном.

Настя бросает на меня обеспокоенный взгляд, но молчит. Ее тревога и нервозность уже физически ощущаются в воздухе, не хотелось бы ругаться с единственной девчонкой в группе, которая и на второй день общения хочет поддерживать со мной дружеские отношения, но блондинка всколыхнула во мне что–то темное, задавленное где–то давно внутри, и меня действительно раздражают абсолютно все теперь.

– Просвещу, конечно, просвещу, – кивает головой Юля, не почувствовав мой скрытый сарказм.

«Нет, все–таки, пожалуй, дело во мне, – устало тру переносицу. – Переезд, новые люди, новые реалии, вот я и реагирую острее, чем нужно».

– В пятницу была вечеринка, – продолжает Юля как ни в чем не бывало, – Ксения тебя на нее звала, если ты помнишь. Тогда ты ей казалась кем–то вроде Насти, такой же безобидной ее статусу.

– Я и сейчас безобидная для ее статуса, – перебиваю одногруппницу, – я не претендую вообще ни на какой статус, кроме студентки, пришедшей в институт за знаниями.

– Как скажешь, я в это не лезу, только Ксению ты едва ли переубедишь, ведь в пятницу случилось нечто невероятное, Дмитрий подошел прямо к ней! – Юля произносит это таким тоном, словно речь о звезде кино мирового масштаба. Хотя устроитель регулярных бесплатных вечеринок для студентов гораздо круче какого–то там актера. – И знаете, что он сделал?

Театральная пауза затягивается, и мне приходится вставить реплику. Почему–то Настя не вмешивается, хотя по ней видно, что как раз–таки у нее сплетня вызывает больше интереса, чем у меня.

– Что же? Неужто поцеловал и объявил своей истинной? – спрашиваю скучающим тоном.

– Ты знала, что он оборотень, да? То есть между вами все же что–то было? – жадно спрашивает меня Юля, мгновенно переключаясь с предыдущей сплетни на новую.

– Кто? Дмитрий? Понятия не имела, просто предположила, у вас тут этих оборотней слишком много единиц на квадратный километр, – отвечаю, с трудом подавляя сильный приступ раздражения на глупую одногруппницу.

– Ааа, в целом да, сходится, чего бы он тогда подходил к Ксении, если бы знал тебя лично, – разочарованно тянет Юля.

– И при чем тут это? Мы когда–нибудь к сути вопроса подберемся? – тяжело вздыхаю.

– Так после дежурных фраз о погоде и делах, а также одном комплименте внешнему виду Ксении Дмитрий спросил про тебя. Поинтересовался, кто ты такая и почему не пришла на вечеринку.

«Вот это номер», – выпадаю я в осадок.

– И Ксения что, приревновала? Или решила, что моя смена имиджа связана с тем, что мне на выходных оказали внимание, которое она сама была бы не прочь получить?

– Как ты изящно изъясняешься, ни разу не слышала, чтобы так рассуждали о случайной интрижке, но да, – Юля кивает, – суть ты уловила.

– Спасибо за информацию.

– Так что? Ты с Дмитрием встречалась на выходных? – Одногруппница все не отворачивается к себе, а преподаватель, как назло, задерживается.

– Я даже не знаю, кто это такой и почему он мной интересовался, – мрачно отвечаю, а у самой в голове возникает образ парня из супермаркета, если это и впрямь он, мне пора переходить на доставки. Жаль, комендант общежития вряд ли обрадуется.

– Вот я тоже решила, что это недоразумение, ты не похожа на такую, Ксения всех по себе судит. Но зачем–то он ведь спрашивал о тебе!

– Может, я случайно спугнула его кошку на улице, и он хотел предъявить мне обвинения, – кривовато усмехаюсь, – а вы сразу о плоскости романтических и горизонтальных отношений подумали.

– Слушай, да может, – с легкостью соглашается со мной Юля. – Но Ксения, она не дружит с рациональным мышлением, да еще и завидует всем, кто в чем–то лучше нее. Если бы не ее финансовое положение, она бы метила в свиту королев, окружающих Милославского и других мажоров, а так ей приходится быть всего лишь королевой общежития.

– Какая у вас строгая иерархия, не кажется ли она вам смешной?

– Какая есть, – пожимает плечами Юля, – не одним оборотням иметь свою, нам тоже хочется. В любом случае удачи в выяснении отношений с Ксенией.

К счастью, в этот момент преподаватель все–таки приходит и приступает к занятию, и мне не приходится отвечать на пожелание удачи.

А вот к несчастью, пара заканчивается слишком быстро, и наступает время обеда…

В ожидании проды заглядывайте в еще одну историю нашего Литмоба "Присвоенная Альфой"

Рианнон Шейл

"Проданная Зверю. Бракованная истинная" https://litnet.com/shrt/29jR

ТОЛЬКО ДЛЯ ЧИТАТЕЛЕЙ СТАРШЕ 18 ЛЕТ

– Понимаешь почему ты здесь? – нависает надо мной тёмной скалой.
– Нет, – дрожу и пячусь к стене.
– Твой муж продал тебя мне за долги.
– Что вы такое говорите? Он никогда бы так не поступил! Прошу, отпустите меня! – слёзы катятся по щекам.
– Отпущу, но только когда родишь мне наследника.

____________________________________________
Мой муж отверг меня, словно бракованную вещь, и продал своему злейшему врагу, чтобы расплатиться с долгами. Теперь я – собственность мужчины, чье имя проклинают в каждом клане. Когда он узнает, что я бесплодна, его гнев будет ужасен. Муж-предатель заплатит сполна за свою низость. А чем поплачусь я? Бежать – мой единственный шанс на спасение. Но я представить не могла, на что готов зверь, чье сердце я пленила вопреки его воле.

16

Чувствую себя очень глупо, стоя на асфальте напротив Ксении, в кругу из любопытствующих зевак.

Ай, к черту тактичность, я чувствую себя тупо, а не глупо. Более идиотского поведения для двух взрослых студенток представить сложно. У нас ведь высшее учебное заведение! А не техникум для проблемных товарищей, не в обиду будет сказано последним.

Но ведем мы себя именно как проблемные товарищи, по которым учет соответствующих органов плачет.

– Вы будете что–то делать? Зачем мы тут собрались? – капризно произносит одна из девушек, что была в пятницу в компании Милославского на обеде.

Та, которая его увела в субботу у пруда, стоит скромно в сторонке и неодобрительно поглядывает и на своих подружек, и на нас с Ксенией, и на остальную толпу. Испытываю к ней невольный приступ симпатии. Хоть кто–то в компании Альфы способен проявлять уважение к другим. Ведь что это, если не уважение, если она не одобряет то, ради чего мы все здесь сегодня собрались.

– Я не знаю, что вы тут делаете, – честно отвечаю, – даже я не совсем добровольно обед пропускаю, а вот вы могли бы сейчас спокойно есть, а не торчать на улице непонятно зачем. Хотя погодка у вас неплохая, гораздо теплее, чем там, где я раньше жила.

– Вот и оставалась бы там! – зло выплевывает Ксения и делает шаг ко мне.

Я настораживаюсь, как и стоящая неподалеку от меня Настя, но блондинка останавливается.

Я говорила старосте идти в столовую, не страдать ерундой, но она меня не послушала. И сейчас я чувствую некоторую ответственность за нее. Как–то так получилось, что я словно приручила Настю и расположила против себя Ксению всего за два дня.

– Твои силы будут расти, ты ведь не обычная девушка, а наделенная геном. В нашем городишке из–за регулярного общения со мной твой потенциал не так заметен, люди очаровываются или, наоборот, испытывают злость по отношению к тебе, но потом видят меня и думают, что это реакция на ведьму, но это все делаешь ты, моя дорогая, не я, – В моей голове всплывают слова Элеоноры. – Так что смотри, будь готова к тому, что придется заново учиться общаться с людьми. Советую присматриваться к оборотням, особенно к Альфам, они испытывают схожие трудности, только начинают сталкиваться с ними гораздо раньше.

– Каким образом я должна присматриваться к Альфам, если я от одного из них бегу? – спросила я тогда, решив, что Элеонора что–то напутала, перечитала легенд в своих старых книгах и приняла написанное там за действительность.

Да и не ответила мне ведьма, лишь загадочно улыбнулась и снова отправила именно в этот город. Что лично меня убедило в том, что мое предположение верно, старшая подруга перечитала древних сказок. За Элеонорой всегда водилась некоторая тяга к романтизму, что даже немного странно, учитывая, что она ведьма, и ее обычно побаиваются, причем не только люди, но и оборотни.

Но сейчас, стоя среди неуравновешенной толпы великовозрастных студентов, я должна признать, что сказки Элеоноры, возможно, были правдивы и не были сказками? А то страшно становится от того, с кем я учусь.

Но если все это неосознанно сделала я, то становится еще страшнее. Как мне теперь быть? Уходить в изоляцию раньше запланированного?

– Слушай, я, может быть, и осталась бы, но обстоятельства сложились таким образом, что я здесь, – решаю взять диалог в свои руки. – Может, не будем тешить народ и разбежимся? Ведь не на меня ты на самом деле злишься, и не мое место ты хочешь занять.

Ксения вдруг вздрагивает и нервно оглядывается, ее глаза чуть дольше останавливаются на богатеньких подружках мажоров, а потом вновь обреченно путешествуют по толпе. Такое ощущение, что она словно от транса очнулась и сейчас плохо понимает, где она и что делать дальше.

– Идем, – решительно подхожу к блондинке, – я помогу тебе.

Возможно, все закончилось бы относительно благополучно, разочаровывающе для толпы, но благополучно для нас двоих. Вот только именно этот момент выбрал Милославский, чтобы появиться своей сиятельной персоной, дабы узнать, почему столовая наполовину пуста, а двор, наоборот, наполовину полон.

– Что здесь происходит? – спрашивает Адам, в его голосе присутствуют властные нотки, которые пробирают даже меня, что уж говорить о других, не подготовленных и не имеющих тайных козырей в рукаве.

Одновременно с его вопросом я как раз добираюсь до Ксении и кладу руку на ее плечо. Блондинка испуганно вздрагивает, при близости злого Альфы ее инстинкты включаются на всю, полностью отрезая от управления телом ее голову. Она резко разворачивается и со всей силы ударяет меня по лицу…

В ожидании следующей проды заглядывайте в еще одну историю нашего Литмоба.

Амалия Кляйн

Желанная для эгоиста https://litnet.com/shrt/EMSR

- Ты моя! И тебе не сбежать!

Подобное заявление от незнакомца вызвало искреннее недоумение. Качнув головой, хмыкнула:

- Невероятное самомнение, граничащее с безумством.

- Я сказал, как есть, - послышалось в ответ.

Окинув пристальным взглядом темноволосого нахала, устало промолвила:

- У меня для вас плохие новости. Во-первых, я почти замужем, а вторых…

- Я все вопросы решу, - незнакомец властно меня перебил, и даже этого не заметил.

- Не надо лезть в мою жизнь!

- В нашу жизнь. В нашу…

17

Я, может, и относительно спортивная девушка, выносливая и прочее, но от прямого удара, который я к тому же совсем не ожидала, удержаться на ногах не могу, падаю.

Спиной. На асфальт. С высоты своего роста.

Нос мой в порядке, к счастью, я не чувствую вкуса крови, но упала я и не вперед лицом. Удар затылком о твердую поверхность буквально вышибает из меня дух, на секунду перед глазами все чернеет, но, к счастью, лишь на секунду.

Первой мыслью, как ни странно, а, может, наоборот, не странно, является мысль о том, что надо бы связаться с Элеонорой, письмо ей написать и попросить выслать копию ее легенд о таких, как я, а то мне пора изучить теоретическую часть вопроса, ведь материальная ее часть уже при мне, рядом. Я невольно задурманила головы окружающим, но пострадала сама же. Теперь я начинаю понимать, почему ведьма так часто навещала меня в университете и общежитии, чтобы снять побочный эффект.

– Нет, Айлин, я не хотела, я ведь лихорадочно думала, как прекратить этот цирк, – ошарашенно произносит Ксения, склоняясь надо мной. – Я просто испугалась, ты резко схватила за руку, он сказал своим страшным голосом.

Одногруппница бормочет оправдания и еще ниже склоняется надо мной, пытаясь ощупать мою голову. Видимо, так она представляет себе оказание первой помощи.

– Айлин! – К нам подбегает Настя, она приходит в себя второй, возможно, и это не случайность, ведь ее я тоже, получается, неосознанно ослепила. – Айлин, милая, – На глаза старосты наворачиваются слезы, а потом она переводит взгляд на Ксению и ожесточается. – А с тобой разберутся в деканате! Я доложу им и коменданту! Может, я не могу постоять за себя, но как староста я постою за вверенных в мою заботу студентов!

Ксения бледнеет еще на два тона, но ничего не говорит.

– Не очень интересно было, но хотя бы кто–то кого–то по-настоящему ударил, а не просто раз – и бестолковое падение, – наконец реагирует и толпа.

– Расходимся ребят.

Почти все уходят, к нам подходит Юля с еще одной девушкой, имени которой я так и не спросила, и теперь надо мной нависают четверо.

– Девчат, я вам благодарна, конечно, но, может, вы мне поможете подняться? У меня вроде не такая травма, при которой нужно неподвижно лежать до приезда скорой помощи, – произношу я, понимая, что спасение самой себя в моих же руках.

– Скорая! – восклицает испуганно Ксения. – Точно, я не вызвала ее! Я должна хотя бы в этом тебе помочь!

– Нет уж, я сама вызову врача, – ворчит Настя, – ты уже помогла.

– Девочки, – останавливаю обеих, – не ссорьтесь. И, Настя, не нужно сообщать о Ксении коменданту, ей же жить будет негде, – Староста неодобрительно смотрит на меня, но я не сдаюсь. – Смотрите, я держу вас своими руками, вполне успешно управляю ими, значит, ничего непоправимого не случилось. Да и Ксения не собиралась меня ударять, по крайней мере не в этот момент.

– Ага, а мы тут все собрались просто постоять, да? – усмехается Юля.

– Нет, не просто, – все–таки сажусь, цепляясь за девчонок. Голова немного кружится, при ударе затылком вероятнее всего сотрясение, приятного мало, но и пугаться не следует. – Я же сказала, именно в тот момент. Она уже передумала, осознала, что устроила глупость. Верно, Ксения?

Мы вчетвером переводим внимание на блондинку, которая почти пришла в себя. И нет, доброй она не становится.

– Передумала, – кивает она, – но я эту глупость не устраивала, ее устроила ты, – Я качаю головой, остальные смотрят с осуждением на одногруппницу. – Но бить я тебя не собиралась, конечно, это как раз было странно, – Ксения все–таки делает попытку повинится.

Я хочу попробовать встать, погода, может, и не холодная, умеренно прохладная, да только асфальт не летний, попе неприятно на нем сидеть. Но к нам подходят еще двое.

– Уходи, Анна, я все сказал, – Доносится до меня обрывок разговора, и девушка, уведшая с озера Милославского, уходит, зато он собственной персоной как раз–таки подходит.

И моя группа поддержки как по волшебству разбегается в разные стороны, предоставляя проход Альфе.

«Н–да, мне таким управлением толпой еще учиться и учиться», – думаю про себя. И это единственная разумная моя мысль, близость блондина заставляет разомлеть и начать мечтать о чем–то не том, влюбленность никуда не делась, зря я так думала, она лишь набирает свои обороты и с большим интересом ждет, что же сейчас предпримет Адам.

В ожидании проды заглядывайте в еще одну историю нашего Литмоба.

Елена Белильщикова

"Вернуть истинную. Наследник для волка" https://litnet.com/shrt/4doG

– Мне ни к чему такая, как ты. Женюсь я на девушке своего круга, – холодно цедит Марк.
– Ты же сказал, что я твоя истинная! – всхлипываю я.
– Убирайся. Ты мне больше не нужна, – отрезает он, но мы оба еще не знаем, что я ношу под сердцем его ребенка.
***
Оборотни – хозяева жизни, а людям остается лишь подчиняться. Я прочувствовала это сполна, когда оказалась истинной Марка. Он наигрался со мной и выбросил из своей жизни… Проходит время, и мы встречаемся снова. Я боюсь этого, как огня! Ведь скрываю от Марка, что воспитываю сына от него.

18

Мой взгляд задерживается на руках Милославского, они как раз на уровне моих глаз. Его большие запястья, по–мужски красивые с длинными аристократическими пальцами. Сила и изящество с легкостью сочетаются в этом парне.

«Интересно, какие бы я испытала ощущения, если бы он держал меня в этих произведениях искусства», – думаю отстранено.

Я физически чувствую, как к головокружению и тошноте привязывается романтичный флер чуждого мне желания, не испытываемого раньше ни к одному из встреченных на жизненном пути парней. Мои мысли начинают путаться, очень сложно держать себя в руках и сознании, когда помимо последствий от удара на меня набрасываются еще и последствия от близости Милославского.

Опасной и одновременно желанной близости. Я вдруг хочу сорвать с себя амулет Элеоноры и посмотреть, что произойдет дальше.

Последняя мысль, как ни странно, отрезвляет.

– Если ты не против, помоги мне, пожалуйста, встать, – Беру происходящее в свои руки, возвращая себе контроль над самой собой и собственными эмоциями.

Подозреваю, что это ненадолго, и скоро я снова начну погружаться в бред, плохо различая явь и вымысел. Зря отказалась от вызова врача, он мне точно необходим, самой мне не справиться.

– Как раз за этим я здесь, – говорит Адам и с легкостью, как пушинку, поднимает и берет меня на руки.

– Зачем? Я сама могу, – пытаюсь сопротивляться, но такая близость Альфы лишает разума и силы воли начисто.

Кокон из нежности и безопасности окутывает, и мне нестерпимо хочется остаться на руках у Милославского навсегда, настолько мне хорошо. Не замечаю, как кладу голову на его плечо и слегка вдыхаю терпкий запах Альфы.

Удивительно или нет, но он делает тоже самое, а потом озадаченно и досадливо бормочет:

– Да что ты будешь делать, опять не то, но я почти уверен.

– Почти уверен в том, что у меня сотрясение мозга, и меня нужно отвезти в больницу? Я с тобой полностью согласна, – отвлекаю Милославского насущным.

Одна моя часть досадует на то, что я не дала альфе догадаться, не дала и шанса дойти ему до нужной мысли. А вдруг это была бы судьба? А вдруг это была бы не просто блажь и жажда обладания?

Но другая моя часть рада тому, что я еще в состоянии здраво мыслить. Сейчас не время грезить своей влюбленностью и фантазировать о взаимности. Милославский необычный Альфа, он кормит уток и покупает еду бедным пугливым студенткам. А еще у него есть подруга.

– Да, ты абсолютно права, а я тут ерундой страдаю, – говорит Адам обеспокоенно и срывается с места прямо со мной на руках.

Девчонки остаются позади, кажется, они что–то кричат, даже бегут следом, но я не вслушиваюсь, я наслаждаюсь моментом. Когда еще мне удастся побывать в коконе безопасности безнаказанно? А еще этот терпкий запах, как бы я хотела вдыхать его и вдыхать, прикоснуться щекой к голой груди оборотня вместо его тонкого кашемирового свитера, который, несомненно, очень приятен на ощупь, но это не голая кожа моего спасителя, совсем не она.

– Мы поедем с вами! – раздается позади нас.

Я с неудовольствием отрываюсь от груди Адама и фокусирую свой взгляд на Насте и Ксении, которые едва в состоянии отдышаться, до того быстро бежали вслед за нами.

– Мне все равно, – отрывисто бросает Милославский и заботливо усаживает меня на пассажирское сидение.

Его рука задевает мою грудь, когда он пристегивает ремень безопасности, и что–то непривычное и неизведанное по новой просыпается во мне. И вновь мне нестерпимо хочется сорвать с себя мой амулет, пальцы уже тянутся к нему, мозг не в силах противостоять, инстинкты и желания берут верх, пальцы уже совсем рядом с металлическим предметом…

В ожидании проды заглядывайте в новую историю нашего Литмоба:

Тори Озолс

"Отмеченная Альфой" https://litnet.com/shrt/wRjH

ТОЛЬКО ДЛЯ ЧИТАТЕЛЕЙ СТАРШЕ 18 ЛЕТ

Он меня не выбирал. Но сделал своей.

Когда жизнь брата повисла на волоске, я не раздумывая предложила себя вместо него. На тот момент сделка казалась простой: я должна стать парой безумного альфы, чтобы удержать его зверя от срыва.

Но Крейн не хотел этой метки… и всё же подчинился приказу. А нет ничего опаснее, чем заставлять альфу идти против его воли.

Меня ждут его злость, ненависть и хищные инстинкты, от которых не скрыться.

Теперь наша связь диктует свои правила и пожирает нас обоих.

19

– Ой, – Попутно с этим «ой» раздается громкий «бабах», – я извиняюсь, я не хотела, она сама сильно хлопнула, – оправдывается Ксения.

А я вздрагиваю и словно просыпаюсь от транса и тут же, осознав, где именно находятся мои пальцы, и что они хотели сделать, испуганно одергиваю руку и на всякий случай засовываю ладонь под бедро. Подумав с секунду, делаю то же самое с другой рукой.

«Я такой не была, никогда не теряла контроль, а ведь один Альфа пытался применить ко мне свой особый голос, подчинить, – думаю лихорадочно. – Но тогда я не поддалась! А сейчас что?!»

А сейчас я влюблена.

Влюбилась в рыцаря в шикарном пальто всего за несколько дней.

Эта мысль придавливает меня как бетонная плита, даже дышать становится труднее. Я отгоняла собственные мысли о чувствах, списывала их на гормоны и элементарную психологию, но факты на лицо.

– Что такое? Окно открыть? Душно?

Перед моим лицом возникает обеспокоенное лицо Альфы, нет, Адама! Если я не буду столь сильно концентрироваться на его сущности, то мне будет легче. Нужно думать о нем, как о простом человеке.

Мои глаза рассеянно блуждают по лицу Милославского, дольше необходимого останавливаясь на его губах. И тут же, естественно, во мне просыпается иррациональное желание прикоснуться к ним, спасибо, пока что пальцами, а не своими жаждущими любви и ласки губами.

Усилием воли придавливаю руки и сжимаю бедра. Последнее действие – ошибка, по телу тут же передается импульс чего–то гораздо более серьезного, чем простое прикосновение, которое я чуть было не совершила для того, чтобы убедиться, что на ощупь губы Альфы такие же мягкие, как и на вид. Что они будут нежны со мной, что ни за что не обидят и не обделят ни единый квадратный сантиметр моей кожи.

«Арр, – рычу на себя мысленно и невольно зажмуриваюсь, – он Адам! Думай о нем, как о человеке, простом человеке! У тебя не может быть влечения к человеку, ты не испытываешь влюбленность к человеку, это невозможно».

Открываю глаза, мое дыхание немного учащается, Милославский все еще зависает передо мной, но теперь он хмурится. Я почти могу залезть в его голову и прочитать мысли. Он силится понять, что происходит, что не так, ведь мое поведение, реакции моего тела и запах, который амулет сдерживает с трудом, не как у обычной травмированной барышни. Помимо болезни все во мне кричит и о другом.

«Относись к нему как к человеку!» – снова пытаюсь приказать себе.

Мой взгляд наконец–то отлипает от лица Адама и опускается ниже, где в вороте тонкой водолазки виднеются очертания мышц. Правда в том, что Милославский даже будучи человеком сильно отличался бы от простого парня. Я никак не могу относиться к нему так.

«Нужно что-то сказать!»

– Кхм, уже лучше, – медленно отвечаю, – но, возможно, окно открыть все же стоит. Если девочек не простудит.

– Я тепло одета, – заявляет с заднего сидения Настя, – а этой пигалице нечего простужать, когда головы на плечах нет, то и нечем дорожить.

– Я бы попросила! – начинает возмущаться Ксения.

– Замолкните обе, – коротко приказывает Адам, возвращаясь на свое место, я чувствую его досаду, но не совсем могу понять ее причину, – и пристегнитесь. Я не собираюсь отвечать за двух балаболок.

После этого в машине наступает образцовая тишина, Милославский заводит двигатель, приоткрывает окно с моей стороны и трогается. А я расслабляюсь.

«Так лучше, правильней, все хорошо, – убеждаю себя, – я должна радоваться, что девочки отправились с нами».

Но я не радуюсь, совсем не радуюсь на самом деле. Я испытываю лишь досаду. Меня не покидает ощущение, что пойди все по–другому, и моя жизнь могла бы кардинально поменяться, причем в лучшую сторону.

Правда, осознав последнюю мысль, я ужасаюсь самой себе.

«Что было бы лучше? Сидение дома и следование приказам?» – даю себе мысленную оплеуху. И теперь мне просто тоскливо на душе, ведь счастье в этом мире придумано не для меня.

Но тем не менее я успокаиваюсь, сейчас я больше похожа на обычную пострадавшую, а не на влюбленную страждущую ласки девицу. Впереди больница, больше никаких проблем не предвидится, все снова станет серым и скучным.

Дара предсказания у меня нет, а жаль. Не была бы я тогда столь уверена в благополучном, пусть и тоскливом исходе…

20

– Приехали, – тихо оповещает Милославский.

Я непроизвольно вздрагиваю, я успела задремать, и теперь моя голова кружится и болит в несколько раз сильнее. А еще меня тошнит, нестерпимо причем. Хорошо, что я осталась без обеда, больше шансов на то, что я не опозорюсь.

– Ты уснула! – восклицает Адам. – Нельзя было! Какой же я кретин, должен был тебя тормошить и подружкам твоим сказать!

Милославский вдруг принимается паниковать, а я не понимаю, почему. Разве нельзя засыпать после удара головой? Но как тогда восстанавливаться?

Мои мысли текут вяло, очень вяло и лениво. Мне приходится их с силой проталкивать сквозь воображаемые мыслительные каналы мозга. Перед моими глазами почти предстает картинка того, как это происходит, должно быть, мозг решил именно сейчас вспомнить отрывок из мультфильма, который я смотрела в детстве, там было что–то подобное. Вот только вспомнить его название не могу.

– Ох, – из меня вырывается протяжный стон, я выдергиваю руки из–под бедер и прикладываю их к собственным вискам. Сейчас причина, по которой я сдерживала свои пальцы, кажется мне нелепой и надуманной. Ну какое раскрытие карт? Мне тут плохо, очень плохо. – Больно–то как, – произношу я, – ох, – тут же добавляю, – говорить тоже больно, помолчу.

В данный момент меня мало интересует действительность вокруг, вся реальность сузилась до моей головы. Вернее, до боли в моей голове, нестерпимой и чудовищной. Никогда не знала, что мозг может так болеть!

Хотя нет, он не может, он как раз лишен нервных окончаний. Что–то такое всплывает в моей голове из курса биологии, заставляя память напрячься, чем вызывает новый приступ.

Какая разница, что болит, главное, сам факт. Тяжело вздыхаю и уже подумываю о том, чтобы попросить Милославского добыть мне лед, чтобы приложить его к голове, вдруг поможет, да только дверь машины вдруг открывается, и Адам, быстро отстегнув ремень безопасности, вытаскивает меня.

– Мне казалось, или в прошлый раз ты был аккуратнее, – произношу, хмурясь.

От движения мне становится только хуже, переношу это почти стоически с чувством покорности и безысходности, но все же испытываю крохотную надежду на то, что мои муки прекратятся. Ведь если нет – я сойду с ума. Это сейчас я терплю, но так продолжаться вечно не может.

– Прости, пожалуйста, я не хотел, – отвечает Адам осторожно, тем ощутимее контраст с тем, как он следом заговаривает с Ксенией и Настей. – Двери научитесь уже закрывать! Это дорогая машина, а не ширпотреб, где и впрямь нужно применить силу!

– Извини, – тут же тоненьким голосочком произносит староста.

Ксения не такая, ее характер уже вовсю вернулся к ней.

– Ничего с твоим автомобилем не случится! Трясешься над вещами, как непонятно кто! – воинственно ярится блондинка.

– С ним и впрямь не случится, – соглашается Адам, – но лишний шум вредит Айлин. Я вас двоих терплю только потому, что одна из вас подруга, а вторая виновата в произошедшем и понесет справедливое наказание.

– Н–нет, – начинает заикаться Ксения. Она наверняка побледнела, мне не видно за спиной Адама, да и не хочется напрягаться ее высматривать, но реакции тела окружающих людей на испытываемые ими эмоции я всегда запоминаю. – Я не хотела, это вышло случайно, непреднамеренно.

– За непреднамеренное тоже полагается наказание, не переживай, – коротко отвечает Милославский и отворачивается от девушки, показывая, что разговор с ней окончен.

Мы наконец в стенах больницы, Адам как будто знает, куда надо идти, настолько уверенно он шагает. Девочки, должно быть, следуют за нами, я совсем перестаю контролировать происходящее вокруг, наслаждаясь тем, что хотя бы ненадолго кто–то взял надо мной ответственность.

«Не кто–то, а Адам!» – мое подсознание укоризненно поднимает указательный палец вверх.

Действительно, не кто–то, а Адам, соглашаюсь я. Это важное уточнение.

Вот только моя расслабленность и нежелание концентрироваться на происходящем вокруг приводят к тому, что я лишь в последний момент слышу о том, что для проведения исследования нужно снять металлические вещи, а амулет Элеоноры, он ведь как раз из металла…

В ожидании проды заглядывайте в еще одну историю нашего Литмоба:

Светлана Ворон

"Пленница Лютого Альфы" https://litnet.com/shrt/OrmA

ТОЛЬКО ДЛЯ ЧИТАТЕЛЕЙ СТАРШЕ 18 ЛЕТ

- В мой клуб пускают девиц только двух типов, - скалится по-акульи, - официанток и проституток. Тебя я вижу впервые.
- Я оказалась тут случайно…
- А шмот откуда наш? – рычит Лютый. – Украла?!

Он – владелец подпольного клуба, известный киллер. Я спряталась в его заведении, когда мою девственность продали на чёрном рынке. Не догадываясь, что здесь тусят только оборотни и снятые ими «девицы».
Нужно было вести себя неприметно, но когда на ринг вышел Лютый, я совершила ошибку. Попала под прицел его ледяных глаз…
Теперь мне не выбраться. Он присвоил меня, оплатил мои долги и требует полного подчинения. А иначе…

21

– Стойте! – подаю голос, оживая и заставляя себя потерпеть усиливающуюся от речи головную боль. – Меня что, нужно раздеть?

«Не могла Элеонора сделать амулет из дерева?» – думаю с легким раздражением.

– Не волнуйтесь, у нас работают профессионалы, и нет, раздевать вас не нужно, только снять металлические предметы. Но если у вас металлические застежки на одежде, тогда да, нужно будет раздеться, мы выдадим временную одежду.

– Да! Мне нужно! Мне точно нужно, – ухватываюсь за эту возможность, как за соломинку.

Понятия не имею, металлические ли у меня застежки или нет, но молния точно подпадает под эту характеристику. И, главное, при моем переодевании Милославский выйдет из помещения. Для меня это цель номер один.

Мало ли, почему меня тянет к нему больше, чем к другим, и что, что я влюбилась. У него есть Анна и в голове наверняка куча тараканов, присущих альфам. Нет уж, спасибо, риск не оправдан.

– Я подожду снаружи, а ты, – Адам обращается к Насте, – помоги ей. А с тобой мы постоим в коридоре, – останавливает Ксению, вмиг сжавшуюся под пристальным взглядом Альфы.

Мне некогда думать о блондинке, да, я ее жалею, но ее характер и поведение оставляют желать лучшего. Ударила она меня случайно, ее эмоции я невольно накрутила, но ведь не создала их с нуля! Нет, все сидело в ней.

Мне трудно браться судить, я не могу понять, как быть справедливой. Но все же отчислять и выгонять, как по мне, слишком жестоко.

Вот так за размышлениями о совести и морали я не замечаю, как обследование заканчивается. Настя помогает мне одеться обратно в свое и восторженно восклицает, хватая амулет Элеоноры.

– Какая прелесть! Ты где такую красоту купила? Очень оригинальная вещь, я никогда не видела ничего подобного, – восхищается староста.

– Дай сюда, – Резко с силой выхватываю цепочку так, что наверняка причиняю боль Насте, – где взяла, там уже нет, – Поспешно сую в нагрудный карман амулет. – Ведьма сделала, нельзя другим трогать, ничего личного.

Из меня вырываются отрывистые подобия извинения, на большие я в данный момент не способна. Впервые на моей памяти кто–то посторонний увидел амулет, и в данный момент меня потряхивает от нервов. Что было бы, если бы он сломался в чужих руках? А если бы мне его не отдали?

Я не про Настю, я в общем.

А староста сама виновата, нечего так обижено смотреть на меня. И да, ее эмоции я тоже невольно усилила, но она сама отчаянно желала подружиться и поплелась за мной. Я никого силком не тащила и общаться со мной не заставляла. Я привыкла быть одна.

Элеоноры, конечно, не хватает, но с ней мне не нужно было прятаться, с ней была возможна дружба, с Настей же нет. Если не можешь откровенно рассказать о чем–то, то это не дружба, а фикция.

– Айлин, – Стоит мне открыть дверь, как ко мне подходит Адам, – я волновался. Ты как? Сама стоишь? Лучше стало?

Он задает простые логичные вопросы, как и вполне логично стоит близко–близко ко мне. Он ведь нес меня сюда на руках, значит, имеет право переживать и осведомиться не нужно ли меня снова поддержать. Вот только зачем меня обнюхивать?

– Сама, лучше, – произношу, отстраняясь назад. – Я хочу получить лечение, открыть больничный, раз уж вы меня сюда притащили. И нет, в больнице я не останусь, сами тут ночуйте, если хотите, а я в общежитие.

Еще и Адаму грублю, и даже причина есть. Она вечная и универсальная – чтобы меня не раскрыли. Но, черт, как же больно на сердце…

22

В итоге, никто меня в общежитие не отвозит, так как после того, как я уверенно дохожу до поворота, меня вдруг пошатывает в сторону, а еще начинает сильно тошнить. После этого представления мои аргументы в пользу отправления в общежитие никто не слушает, более того, Адам и Настя с легкостью прощают мне мою прежнюю грубость.

– Ты–то что здесь до сих пор делаешь? – устало спрашиваю Ксению.

Я уже в палате, отдельной и платной. Потребность помощи обездоленным у Милославского сильна.

– Вину как бы исправляю, – говорит девушка, устало потирая переносицу. – А если честно, боюсь идти в общежитие. Твой оборотень меня съест, еще и подружка твоя воинственная, ведь никогда такой не была, а стоило тебе появиться, – Ксения осуждающе качает головой.

Ничто ее не исправит, даже весело становится от этой мысли.

– Оборотень не мой, как и тот, который подходил к тебе на вечеринке, заканчивай об этом болтать.

Несмотря на веселье, мой голос строг, в его нотках проскальзывает что–то такое, как будто похожее на командный голос Альф.

Ксения вздрагивает и покорно кивает. Искренне надеюсь, что у меня получилось, и эта идиотка перестанет распускать сплетни.

Как там Элеонора советовала? Наблюдать за оборотнями? У нас с ними схожие проблемы в общении с людьми? Вот я и наблюдаю, учусь, тренируюсь.

– Ладно, а где Настя и Милославский? – перевожу тему, одновременно стараясь снизить градус эмоционального напряжения в палате.

– Ты задремала, Адаму кто-то позвонил, а наша староста, не удивлюсь, если поскакала резвой козочкой в деканат, хлопотать о моем отчислении. Милославский даже вызвался ее подвезти, джентльмен доморощенный!

В голосе Ксении столько обиды, ее можно ложкой черпать. Но я в психологи не записывалась.

– Неужели они попросили тебя остаться здесь? Не верится.

– Нет, я сделала вид, что тоже ухожу, а сама вернулась. Говорю же, страшно мне домой, небось уже нет у меня комнаты, выгнали, – понуро отвечает одногруппница.

– И ты теперь в больнице будешь жить? – насмешливо спрашиваю. – Меня выпишут, себе что–нибудь повредишь, чтобы приняли обратно? Или Юлю подговоришь, или еще кого, чтобы полежали, а ты была постоянным гостем с расширенными правами?

– Тебе легко говорить, тебе Милославский оплатил палату и лечение.

Меня окатывает волной черной зависти, а этого я сильно не люблю. Как бы я не сочувствовала Ксении, как бы не считала себя причастной к случившемуся, но после такого я переживать за нее больше не буду. Выгонят – и пусть.

– Ага, а еще Дмитрий на вечеринке хотел пообщаться, да? Прямо твоя мечта, да все мимо, – ехидно отвечаю.

– Да! Это действительно моя мечта, ты даже не представляешь, насколько я этого жажду. Столько денег трачу на окраску волос в приличном салоне! Думаешь, мне от природы достался этот чудесный цвет? Нет! Он только таким, как Милославский, достается от природы! – причитает Ксения, совсем не уловив мой сарказм. Печально. – Сколько у меня шансов зацепиться в жизни? – тем временем продолжает стенать она.

– Полагаю, столько же, сколько и у остальных, – решаю поддержать разговор, мне интересно, до чего договорится эта девушка. Если сейчас снова я на нее невольно влияю, заставляя раскрыться – и пусть. Когда нутро такое черное, лучше выковырять гной на поверхность. Не уверена, что пациенту поможет, но окружающие имеют право знать, что за человек перед ними. – У тебя две руки, две ноги, голова на плечах. Ты привлекательная, уверенная в себе, не страдаешь болезнями. Или я ошибаюсь, страдаешь, и из–за этого такая драма?

Я специально подливаю масло в огонь, рану надо всковырнуть и у меня. Я частенько чувствую себя виноватой во всем. Ведь и эту жалела, снова беря ответственность за ее поступки. Меня ударили, я с сотрясением в больнице, а я же и виновата!

Нет уж, вот мне наглядный пример, что каждый за себя сам в ответе.

– Нет, вроде нет у меня никакой болезни, – на секунду задумывается Ксения. – Но ты не права, шансов не так много. Я не гений какой–то, за моей спиной нет родственников со связями, да и внешность у меня не эксклюзивная. После института меня ждет обычная серая жизнь.

– А тебе цветную подавай, да? – насмешливо выгибаю бровь. – Так сама возьми ее и раскрась!

– Я и стараюсь, мне нужен жених богатый, желательно, оборотень. Если я забеременею, так вообще класс! – с воодушевлением восклицает Ксения.

– О, ясно, – киваю, – ну, удачи. Только это, за пределами моей палаты, пожалуйста. Время посещений на сегодня окончено. Выметайся и жалься кому–нибудь другому, надоело тебя слушать, – терпение меня подводит.

– Конечно! Ведь за тобой оборотни пачками вьются! Несколько дней в городе, а уже все твои! – громко возмущается Ксения. – А так нечестно! Я должна быть на твоем месте, я!

Блондинка сжимает руки в кулаки, и я впервые задумываюсь о том, что выводить ее на эмоции, когда я наедине с этой ненормальной, было плохой идеей…

23

Но не успеваю я как следует испугаться и вспомнить о наличии кнопки вызова медсотрудника, как дверь палаты открывается. Мое сердце тут же стучит быстрее и радостнее, я ожидаю увидеть Милославского, не знаю почему, но он столько сегодня со мной возится, что мне кажется, так и будет продолжаться, но вижу я не Адама.

– Ты–то что тут делаешь?! – восклицает Настя. Ставит принесенные с собой пакеты на пол и воинственно движется на Ксению. – Давай отсюда, живо! – притаптывает она для пущего эффекта.

Что удивительно, Ксения слушается. Наверное, тоже поверила в то, что, если откажется, Настя выведет ее за ухо силком из палаты. По крайней мере, у меня в голове именно такая картинка и нарисовалась.

– Эм, а куда мне идти? – На пороге Ксения все–таки останавливается, оборачивается и робко спрашивает, видимо, снова надеясь спровоцировать жалость и заступничество с моей стороны.

– На улицу иди, а там куда хочешь! Я за тебя не в ответе. О происшествии доложила, если ты об этом. Вы и без меня прославились, целый поток пропустил обед, смотря на ваши разборки. Так что не меня винить надо, а себя! Я обязана отчитаться, происшествие произошло в моей группе.

– Ясно, – недовольно поджимает губы Ксения и наконец–то покидает палату.

– Знала бы, что она до сих пор здесь, попросила бы Милославского подняться, – произносит Настя, смотря неодобрительно вслед Ксении.

– Он тебя подвез, снова? А почему не поднялся? – спрашиваю быстрее, чем успеваю подумать.

Староста смиряет меня внимательным взглядом.

– Я, Айлин, конечно, люблю читать сказки и верить в них, но у меня сложилось такое впечатление, что это не тот случай. Как по мне, у него просто комплекс героя–помощника.

Стыдливо отвожу взгляд, уже и для окружающих моя влюбленность очевидна. Это плохо, так нельзя.

– Так и у меня проблемы, да? – решаю перевести тему и никак не комментировать слова Насти. – Я ведь тоже участник происшествия в твоей группе.

– Не будет у тебя никаких проблем! – машет руками староста. – Мало того, что ты жертва! Лежишь в больнице с травмой и прочее! Ты еще и перспективная студентка в отличие от Ксении. Максимум, что с тебя потребуют, сдать на пару–тройку курсовых больше, чем остальным, дабы они убедились, что твои результаты в прошлом институте не поддельные. А, ну и чтобы убедиться, что ты усвоила пропущенное во время болезни.

– Без проблем, я и сама собиралась напрашиваться на дополнительную нагрузку, – осторожно киваю, резкие движения лучше не делать. – Я, собственно, и раньше занималась дополнительно, я не какой–то гений, я просто по вечерам не гуляла.

Приподнимаюсь на руках на кровати, желая занять более сидячее положение, лекарства начали помогать, тошноты и головокружения почти нет. А откровенность из меня льется, потому что стыдно. Стыдно, что кто–то понял, что к Милославскому я неравнодушна.

Элеонора на этом моменте наверняка покачала бы головой. Она не раз говорила, что я слишком зацикливаюсь на отрицательном, слишком боюсь и на фоне этого рискую пропустить свое счастье.

– Как бы я тебя не понимала, но об учебе мы поговорим не раньше, чем через неделю, – произносит Настя, а я, погрузившись в собственные мысли, не сразу понимаю, о чем у нас идет разговор. – Пока что тебе нужно лечиться. Я принесла тебе всякого, меня снабдили в деканате средствами, ты все же на территории института пострадала, они не хотят проблем, и Милославский в очередной раз помог, – частит староста. – Отличный он все–таки парень, еще бы был чуточку страшнее и беднее, и цены бы ему не было!

– Если бы он был беднее, то не смог бы так щедро помогать, – смеюсь. – Ой, Настя, какая ты забавная все–таки. Все мечтают о красивых и богатых, а тебе обычного подавай.

– Да просто я здраво смотрю на вещи, – староста тяжело вздыхает и садится рядом со мной на кушетку. – Мой шанс – это обычный парень, чем проще, тем лучше, добрый, главное, и неленивый. А вот ты могла бы стать героиней сказки, правда, могла бы. Я ведь не из зависти тебя предостерегаю насчет Милославского, я просто привыкла не мечтать о великом.

Настя уходит, а меня после осмотра врача снова утягивает в сон. Слова старосты по поводу мечты глубоко засели в мой мозг, и, как итог, снится мне сплошная ерунда.

Словно я бегу куда–то в темном лесу практически вслепую, до того вокруг непроглядная чернота. И вдруг впереди появляется свет. На фоне яркого круга Луны виднеется мужской силуэт. Мое сердце начинает биться быстрее, я откуда–то знаю, что там Милославский, он стоит и ждет меня, нужно лишь дойти…

В ожидании проды заглядывайте в еще одну историю нашего Литмоба "Присвоенная Альфой"

Анастасия Ригерман

Контракт с монстром https://litnet.com/shrt/01Jx

— Теперь ты моя, и это не обсуждается.
От того, с какой уверенностью он это произнес, в груди вспыхнуло настоящее пламя. Дыхание сбилось, ярость сделала голос колючим, острым.
— Я скорее сдохну, чем соглашусь стать рабыней монстра!
Реакции оборотня долго ждать не пришлось. Его зрачки потемнели, и в них промелькнуло что-то хищное. Мужчина шагнул ближе, закрывая меня от света, подобно надвигающейся скале.
— Твоя подпись на контракте говорит обратное.
— Это какая-то ошибка…
— Лучше заткнись, лживая человечка! — зарычал Альфа, жадно ко мне принюхиваясь. — Я такого не терплю. Ты в моем мире, и даже дышать будешь по моим правилам!
________________

Война с оборотнями давно закончилась, и не в нашу пользу. Люди спрятались в закрытом городе, куда нет входа клыкастым чудовищам. Свобода стала для нас всем! Появились и те, кто в поисках лучшей жизни добровольно уходил к врагам в услужение. Вот только я не была из их числа…

24

И я бегу, со всей силы бегу, отринув свои обычные сомнения, опасения по поводу и без и, главное, мысли, что стоит мне довериться Адаму, и моя жизнь больше не будет мне принадлежать. Во сне я словно мечтаю о том, чтобы Милославский все узнал и принял меня, и при этом я готова потерять себя.

Но вот беда, сколько бы я не мчалась, какую бы скорость не развивала, а мужской силуэт ближе не становится. Наоборот, он как будто отдаляется, не ждет меня, я ему не нужна, и он просто растворяется во тьме, так и не позволив к себе приблизиться.

Я резко останавливаюсь, теряю ориентир, Луна больше не прельщает, идти мне некуда. И тут рядом материализуется Элеонора.

– Не доведи до абсурда, не оттолкни, не упусти свое счастье, иначе быть беде.

Голос Элеоноры звучит потусторонне, от его звучания по моей коже пробегают мурашки от страха, мне становится не по себе. А еще я дрожу, холодно, ужасно холодно и одиноко в этом темном мире с равнодушной ледяной Луной. И я здесь совсем одна…

– Ах, – просыпаюсь и резко сажусь на кровати, чудом не задевая медицинский прибор, размещенный рядом на тумбочке, – сон? – шепчу в неверии. – Это был сон, – произношу уже увереннее. – Еще и не такое приснится человеку с травмой головы.

Медленно опускаюсь обратно на подушки, но успокоение все не приходит. Страх, поселившийся у меня в груди во сне, лишь только увеличивается, упрочняет свои позиции, уходить никуда не собирается, пока я…что?

Переворачиваюсь на бок и поджимаю колени к груди, поза, признанная психологами и полезная для успокоения, вот только она плохо работает. Все внешнее не сработает, пока внутри не наступит гармония.

– Я его поблагодарю, – шепчу неуверенно, – надо ведь с чего–то начать. А там, глядишь, знак какой увижу, чтобы понять, как действовать дальше.

И только после данного самой себе обещания–компромисса, я худо–бедно согреваюсь, а потом и успокаиваюсь. Пульс больше не повышается до критических отметок, и сон возвращается ко мне. А вот сновидения, к счастью, больше не приходят. И на этот раз теплая и заботливая тьма обволакивает меня, не дает замерзнуть и испугаться.

Утро наступает быстро и не дает забыть о данном самой себе обещании. Оно жжёт изнутри, не сильно, но достаточно ощутимо, чтобы стремиться попробовать поговорить с Адамом как можно скорее.

Черт, да я готова встать с кровати и, наплевав на все предостережения врачей, выйти на улицу и пойти пешком до института или до гостиницы, что принадлежит Милославскому. Можно еще заглянуть на пруд с уточками, кто знает, возможно, мне повезет там.

Вот только я не могу.

Опускаю ноги вниз и понимаю, что я даже до выхода из больницы не дойду.

– Я не отказываюсь, я просто не могу физически, но он и сам может зайти, – шепчу сама себе.

И мне становится легче, не до конца, некоторый зуд все же остается, но его можно терпеть, с ним можно жить, с ним я смогу дождаться Адама.

В моем плане прекрасно все, кроме одного: Милославский больше не приходит. Меня навещает лишь Настя и больше никто.

Не то чтобы я ожидала увидеть всю группу на пороге, но упорное отсутствие Адама нервирует и сильно. Внутри меня постепенно разгорается самая настоящая паника: «Ты оттолкнула его, он больше не придет, а вдруг он и есть твой истинный! И теперь ты обречена на вечное одиночество».

И все в таком духе.

Что забавно, до встречи с Милославским я добровольно обрекала себя на вечное одиночество, была готова к нему сознательно. А теперь страдаю.

Это как если бы я всю жизнь прожила в пещере без единого лучика света. Выжить можно и даже без особых страданий, если не знать, что бывает по–другому.

Но стоит прикоснуться хоть раз к лучику Солнца, согреться под его теплым светом, и все, в пещеру уже не вернешься. А если вернешься, то будешь обречен страдать и каждый день вспоминать с тоской Солнышко.

25

Резкий стук в дверь прерывает мои грустные размышления. Сердечко бьется сильнее, на интуитивном уровне почувствовав, кто пришел.

В нетерпении поворачиваю голову в сторону двери и замираю. Мне кажется, я даже не дышу, намеренно не даю моим легким работать, как надо, чтобы они не спугнули, ни в коем случае не позволили надежде исчезнуть и не сбыться.

Но наконец мой посетитель входит в палату. И да, это он, тот, кого я так сильно ждала. Причем ждала долго, очень долго, словно прошла целая вечность, словно я жила им, думала о нем, как минимум с момента активации моего гена.

Я не знала, не осознавала, но, оказывается, я была создана ради этого момента, чтобы соединиться с ним, с Адамом Милославским, моим Альфой.

Эта мысль кажется такой правильной, такой верной, что улыбка на моих губах появляется самостоятельно, а язык уже готовится к откровенности, пальцы нервно теребят амулет, не зная, когда приступить к своей задаче и снять его. В общем, все во мне сигнализирует о том, что я больше не хочу бегать, хочу довериться, хочу окончательно убедиться в том, что я встретила того самого. Но…

– Не мог меня подождать?! Или я, по–твоему, постоянно бываю в больнице и знаю, куда идти?! – раздается раздраженный голос, а вместе с ним в поле моего зрения появляется и его хозяйка, Анна.

Подруга Милославского, которая вольно или невольно толкнула меня и побежала к нему там, на пруду с уточками. Пресловутыми и милыми уточками, воспоминания о которых весьма символичны. Ведь их Адам тоже покинул ради этой Анны.

«Это благотворительность, синдром героя», – всплывают у меня в голове слова Насти. Не точной цитатой, лишь общий смысл ее высказывания.

Впрочем, я считала так же, как она. Когда–то. До сна. И до моего принятия допущения возможности перестать прятаться и открыться.

Тяжело вздыхаю и сжимаю губы. Улыбки на моем лице больше нет. И хорошо, что пальцы мои по привычке проявили нерешительность. Это спасло меня.

– Здравствуйте, – проявляю вежливость, раз никто больше не собирается ее проявлять.

– Привет, Айлин, – произносит Адам, награждая меня мягкой улыбкой. – Прости Анну, она нервничает, когда ей приходится заходить в больницы, страх еще из детства.

– Давай всем расскажем нашу подноготную, да, Адам?! – возмущается девушка. – Ничего личного, Айлин, я здесь, чтобы помочь тебе выписаться. Твоя подруга не смогла, а потому попросили меня.

Анна пытается казаться если не доброжелательно настроенной, то хотя бы нейтральной по отношению ко мне. Но я чувствую недовольство, направленное, впрочем, не на меня, а на Милославского.

– Не стоило. Я сама в состоянии со всем справиться, – произношу более резко, чем собиралась. – Спасибо вам, особенно тебе, Адам, спасибо. Я обязательно постараюсь возместить все, но, боюсь, не сразу, постепенно.

– Не нужно! Ты мне ничего не должна! – тут же восклицает Милославский.

– Он очень щепетилен в подобных вопросах, хотя не могу сказать, что его так уж часто накрывают альтруистические побуждения. На моей памяти это впервые, естественно, если не считать его желание оберегать меня, – произносит Анна, ехидно улыбаясь, как бы говоря, что место давно и прочно занято, мне ее не потеснить с пьедестала, максимум, могу еще некоторое время питаться объедками с барского стола и то недолго. – Ладно, где твоя сумка, давай помогу собрать вещи. Раз уж меня притащили в это ужасное место, то я хотя бы окажу помощь.

Рассеянно смотрю на то, как Анна собирает мои вещи, собирает аккуратно, не пренебрежительно швыряет, а складывает. Она и впрямь помогает, как бы на самом деле не относилась ко мне.

Перевожу свой взгляд на Адама, он вот, передо мной, стоит весь такой красивый и благородный и… Смотрит на Анну.

Буквально глаз с нее не сводит. И тут я. Со своим срывом амулета, ненужными признаниями и прочим. Я ведь жизнь им испорчу, и себе заодно.

Не знаю, к чему был сон, я не могла опоздать, эти двое знают друга друга давно, а я лишь недавно вклинилась в их привычную жизнь. Я не опоздала, Элеонора ошиблась.

«И все–таки быть мне одной», – думаю с горечью, и одинокая слеза скатывается по моей щеке...

26

На учебу я до сих пор не вернулась, теперь я болею в комнате общежития. Правда, жизнь стала интереснее и разнообразнее, я вовсю выполняю задания преподавателей, которые, словно вызов мне бросают, задавая совсем не то, что остальным.

– Это я виновата, ведь докладывать пришлось не только о Ксении, но и тебе, – повинилась как–то Настя. – Никто не любит нарушение установленного порядка, а тут так совпало, что едва ты приехала, и сразу проблема. Хотя это глупое стечение обстоятельств, не более. Но теперь они тебя прессуют.

– Нет, не глупое стечение обстоятельств, а скорее уж закономерность, – усмехнулась я тогда, но пояснять не стала. – Забей, ничего такого, чего бы тебе стоило знать. Не кори себя, все хорошо. Нужно было поставить Ксению на место, еще тогда, когда она тебя обижала. Но если у вас здесь настороженно относятся к обеим сторонам конфликта, то я согласна принять удар на себя. Учиться стало только интереснее!

Настя моего энтузиазма не разделила, но тему больше не поднимала, тем более она видела, что дополнительная нагрузка мне не в тягость, наоборот.

– Ксения переводится, – буквально вчера староста принесла мне новую новость. – Но, к сожалению, вам придется с ней увидеться, перевод будет возможен лишь в следующем семестре, а твой больничный заканчивается послезавтра.

Уж кто–кто, а Ксения меня нисколько не волновала. Как и необходимость посещать пары.

Но я не была уверена, что, увидев Милославского, не кинусь к нему на шею с мольбой рассмотреть мою кандидатуру на роль запасной в его свите.

Как бы там не было, а вечно сидеть в комнате я не могу. Этот день наступил, я возвращаюсь на учебу.

– С выздоровлением!

– Ничего себе, какие люди!

И прочие выкрики преследуют меня с утра, куда бы я не пошла. Мне на них откровенно все равно. Обратно прятаться в кокон поздно, и я больше не маскируюсь за бесформенной одеждой, разве что сигнализирую о своем настроении выбором черного цвета в наряде. И даже глаза я сегодня подвела черной подводкой, а на ресницы обильно нанесла черную тушь. Губы не трогала. Черные губы могут воспринять неправильно, а красные слишком вызывающие для института на мой сугубо личный взгляд.

– Привет, девчонки, – здороваюсь с одногруппницами и спокойно занимаю место выше них.

Ксения тут, она прячет глаза и горбится, словно жаждет слиться с партой. Остальные девушки переводят любопытные взгляды с меня на Ксению и обратно. Но они будут разочарованы, представления не будет.

Пары проходят ровно, преподаватели снова дают мне дополнительные задания, но уже не с целью потопить, а лишь с любопытством проверить потенциал и помочь его развить.

Насти сегодня нет, она решила раньше уехать домой. Искренне надеюсь, что у нее ничего серьезного не случилось. Элеонора игнорирует мои письма, а к Насте я прикипела, и подруга мне, оказывается, нужна.

Иду по коридору, скоро солнце будет садиться, темнеет нынче раньше, и это может стать потенциальной проблемой. Но сейчас мой взгляд натыкается на Милославского. Он в кои–то–веки один, без свиты поклонниц и не очень.

Ноги сами толкают меня к Альфе, буквально приказывают подойти. Зачем? Не знаю. Обещанная самой себе попытка уже была, и она разбилась о приход Анны.

Нужна ли мне другая попытка? Не думаю. Разумом не думаю, а чутье упорно продолжает нести мои ноги вперед.

До конца коридора остается не так много, Адам все еще один, все еще стоит у подоконника и задумчиво смотрит перед собой, не замечая никого и ничего вокруг.

Проблема в том, что этот удачный момент замечен не только мной. Одна девица из свиты Милославского вдруг появляется из–за угла, с налета обхватывает шею Альфы и впивается в его губы.

Одна, вторая, третья секунды…

27

Он не отталкивает девушку.

Резко разворачиваюсь в обратную сторону, больше я попыток делать не буду, замерзну в своей тьме и одиночестве.

«Как же Анна? Ее он тоже, получается, предал!» – проносится в моей голове горестная мысль.

Адам совсем как остальные оборотни, в постоянном поиске якобы своей истинной, на самом же деле пробует всех доступных и не очень. Не очень доступные всегда интереснее, это простая психология. Она и с обычными человеческими мужчинами срабатывает, а уж у природных Хищников и подавно сработает.

«Нет, но как он мог! За что он так с Анной?!» – мое сердце отчаянно болит за девушку, не за себя. Я запрещаю себе думать о предательстве Адама по отношению ко мне, формулировка изначально неправильная, он не знает, кто я на самом деле, он меня не предавал. И отношений у нас с ним не было. А с ней, Анной, были.

– Ой, простите, пожалуйста, – врезаюсь в кого–то и становлюсь причиной падения чужих конспектов, – я все подниму.

– Айлин? – удивленно восклицает знакомый голос. – Тебя выписали? Тебе точно можно находиться на парах? А Адам знает? Ты его видела?

Это Анна, именно на нее я и наткнулась. Поговорка про зверя, который бежит на ловца, работает. Только я не ловец, я не хочу быть той, кто принесет дурную весть, я не знаю всего, я привыкла не вмешиваться, и я не должна.

– Да, выписали, а почему Адам должен об этом знать? – металлическим голосом спрашиваю, пока собираю с пола конспекты.

Поднять глаза на Анну я не могу, мне стыдно и больно, как будто это я ее предала. Все настолько нелогично в моей голове и душе, даже опытный психолог не поможет разобраться. Да и мне для этого, как минимум, придется рассказать все–все, чтобы он помог разобраться. А я не расскажу.

– Вы не говорили, да? – спрашивает Анна вместо ответа.

– Да вроде незачем, – поднимаюсь на ноги и вручаю девушке собранные конспекты. – Держи, извини еще раз. А Адам там, – неопределенно машу за свою спину, – и не один. Боюсь, тебе не понравится, что он сделал.

Делаю шаг в сторону от Анны, я все же вмешалась, все же не сдержалась. И зачем?

Одна часть меня ликует, вторая ругает.

– Подожди, – пытается остановить меня подруга Милославского, – что он сделал? Что мне может не понравиться?

Бросаю на нее взгляд, полный боли и сочувствия. Несмотря на то, что я никто для Адама, так и не сумела открыться и стать хоть кем–то кроме удобного объекта для благотворительности, я испытываю все то же, что испытывала бы, окажись на месте девушки Милославского.

– Прости, я не могу, – поджимаю губы, – не могу, сама с ним поговори, я не хочу влезать в ваши отношения.

Анна пытается еще что–то мне сказать, выспросить, кричит в спину, но я не слушаю, торопливо покидаю учебный корпус. У меня всего пятнадцать минут до полной изоляции в комнате общежития. К счастью, что–то из еды у меня оставалось со вчера, вроде паштет и половина засохшего батона. Нужно было лучше заворачивать его в пакет, теперь я буду есть почти сухарик.

Благополучно добираюсь до входа в общежитие, но на этом мое везение заканчивается.

– О–па, – Я снова врезаюсь, и чужие руки на этот раз ловят меня, – вот так встреча. Снова утюг забыла выключить?

– Почти, – отвечаю безэмоционально, – пусти.

– Да я не держу, я так, чтобы ты не упала, – говорит Дмитрий. – Ты мчалась и врезалась в меня на всей скорости. Аккуратнее в следующий раз, ты очень хрупкая.

– Не твоя забота, – огрызаюсь, хочу обойти оборотня и зайти в здание, но он мне не дает, преграждает путь. – Дай пройти!

– Не дам, – усмехается Дмитрий, а я делаю еще одну попытку и в порыве даже ударяю кулаком в его плечо. – Ого, а силы в тебе больше, чем в воробышке, я–то думал, что ты слабее, а, оказывается, есть мышцы, да? Не одни кости.

– Отстань, а? А то мой следующий удар будет по твоему стратегически важному мужскому месту, там как раз мои кости отлично пригодятся.

– Ой, боюсь–боюсь! – паясничает Дмитрий. – А если серьезно, дам пройти, не паникуй ты так, но ты должна пообещать мне, что завтра придешь на мою вечеринку!

– Что мне там делать? – настолько удивляюсь, что даже прекращаю попытки обойти оборотня.

– Знаю, что ты девочка правильная, но там есть развлечения и для правильных, у меня не какой–то вертеп, все чинно и культурно, между прочим.

– Рада за тебя. И гостей у тебя тоже всегда много, не понимаю, чего ты ко мне привязался–то?

– Ты разве не знаешь, крошка, что мужчинам нравятся те, кто от них ускользают? – произносит Дмитрий, наклоняясь ближе ко мне. – Особенно, когда от них исходит столь дивный аромат, как от тебя, а Милославский так и не заявил на тебя права.

Он словно гипнотизирует меня взглядом, не могу отвести глаза, хотя мозг отчаянно сигнализирует об опасности, время, отведенное мне амулетом, вот–вот закончится…

28

– Подождал меня? Спасибо! – доносится из–за спины Дмитрия, а затем в поле моего зрения появляется и обладательница голоса. – Ты?!

Взвизгивает она, чем приводит мой разум в порядок, я сбрасываю оцепенение и резко отстраняюсь от оборотня.

– Я, как видишь, – киваю. – А ты все–таки добилась своего? Одна мечта выполнена, да?

– Да как ты смеешь?! – возмущается Ксения.

В институте она такой не была, сидела тихо и не отсвечивала, а тут смелая. Конечно, ведь я с какого–то бока оказалась рядом с ее мечтой. Одной из мечт!

Небось считает, что я специально остановила Дмитрия, сама! И, конечно, вешаюсь на него, чтобы он забыл про Ксению. Делать же мне больше нечег.

– Ладно, развлекайтесь без меня, я ухожу, – машу на девушку рукой и наконец–то обхожу Дмитрия.

– Но завтра жду, имей ввиду! – доносится мне в спину.

Я не реагирую, просто иду дальше. Никаких вечеринок. Это непреложное правило. Закон для меня.

Следующий день обещает быть таким же серым, как и сотни дней до него. Я методично собираюсь на учебу, стараясь не думать о жарких снах, в которых я была с Милославским. Мой разум играет со мной, очень зло шутит, заставляя в ночи смотреть на то, чего никогда не будет.

– Здравствуйте, – захожу в деканат, – мне бы сдать курсовую.

Злость, обида и тягучее чувство внизу живота помогли мне сделать вечером очередное задание для особо въедливого профессора. Вот только сам профессор в институте в данный момент отсутствует, а по телефону сообщает, что будет в конце дня и просит занести работу тогда же. А на мое робкое предложение перенести нашу встречу на понедельник, отвечает, что не намерен давать мне поблажку ради пятничной вечеринки.

Бред. Я туда не хожу, а меня якобы за это наказывают ее лишением. Но делать нечего, когда все собираются на вечеринку, я собираюсь в институт. Единственная моя надежда как раз на то, что я не встречу оборотней и тем более Альфу, поскольку все они будут отрываться.

Профессор на месте, но отпускать меня быстро он не собирается. А ведь я уже рискнула, придя сюда. И чем больше времени проходит, тем в большей я опасности.

Но профессору все равно, он все задает и задает уточняющие вопросы.

– Послушайте, – не выдерживаю в итоге, – может быть, для вас удивительно, но у меня есть и мозги помимо внешности. Я действительно все делаю сама!

– Не нервничайте так, я верю. Скорее проверял, насколько более сложные вещи вы потянете. Высший балл вам по курсовой, – делает у себя пометку профессор, – а на следующей неделе решим, что вам дать посложнее. Потенциал нужно развивать.

Я ничего не отвечаю, я рада избавлению. Гордость за заслуженную похвалу пытается занять свое место внутри меня, но это сложно. За окном темным–темно, и мной овладевает страх.

Торопливо иду по коридору, нервно оглядываясь назад. Все–таки было ошибкой прийти в университет после захода солнца, я могла сдать курсовую в понедельник, получила бы на бал ниже, выслушала бы много нелестного о себе, не страшно. Зато не рисковала бы столкнуться нос к носу с Альфой!

«Спокойно, Айлин, никого ты не встретишь, в университете нет никого кроме тебя и профессора, которому ты сдала курсовую, – уговариваю сама себя не разгонять пульс до критической отметки. – Все студенты сейчас на вечеринке у Дмитрия, им нечего делать в корпусе поздно вечером, тем более Альфе!»

Здравый смысл говорит мне правильные вещи, да только мое сердце все равно не на месте. Стучит и стучит, как заполошное, рискуя выдать нас с ним с потрохами.

Заворачиваю за угол, осталось пересечь еще два коридора, и я спасена – окажусь на улице, где смогу поймать такси и доехать до общежития. Пешком идти опаснее, пусть тут и небольшое расстояние.

Облегченно выдыхаю, увидев массивные двери и не заметив темной фигуры, отделившейся от угла.

– Ммм, – доносится до меня сбоку мужской голос, – так я не сошел с ума, ты действительно существуешь, ты здесь, ты реальна.

Мужской силуэт мгновенно оказывается передо мной, он вырастает высокой фигурой с серыми глазами и платиновой шевелюрой.

– М–милославский, – испуганно пищу, – отойди, пожалуйста. Не знаю, о чем ты, но мне пора домой.

– Успеешь, – коротко произносит Милославский. – Ты никуда не уйдешь, маленькая, – он наклоняется ко мне и по–звериному ведет носом возле моей шеи, от чего по телу выступают невольные мурашки. – Такая аппетитная, такая сладкая и так долго скрывалась от меня.

На мое бедро ложится мужская рука и собственнически прижимает меня к себе.

Паника застилает мой разум, но я не оставляю надежду вырваться, мне столько времени удавалось скрываться, я не могу потерпеть поражение сейчас. Тем более не после того, что я узнала об Адаме.

– Т–ты ошибся, – произношу дрожащим голосом, – я ни от кого не скрывалась, зачем бы? Я обычная серая мышь, книжный червь. Видишь, даже сегодня, в пятницу вечером вместо того, чтобы зависать со всеми на вечеринке у Дмитрия, я пришла сюда сдавать курсовую. Я абсолютно скучное создание, ты меня с кем–то путаешь.

Под конец моего монолога я и сама верю в собственные слова. А оборотни, особенно Альфы, чувствуют людские эмоции, у меня должно получиться, я смогу выбраться.