Моя крылатая удача. Книга 2

1 Забавы судьбы

Первая часть истории доступна бесплатно, читать здесь:

https://litnet.com/ru/book/moya-krylataya-udacha-b376764

КНИГА ВТОРАЯ «СЕВЕР»

Забавы судьбы

Эйя

За несколько дней, проведённых на корабле, Эйя Илиана почти привыкла просыпаться рядом с Ларсеном. Это уже не пугало и не смущало. И, если признаться честно самой себе, ей это даже нравилось.

Но сегодня всё было иначе, по-особому…

Сегодня она проснулась не просто рядом, она проснулась «с ним».

Ещё не успела открыть глаза, а уже вспомнила всё, что было накануне, и стало так сладко и тепло на душе. Эйя чувствовала, как горячие руки мужчины бережно обнимают её. И его сонное дыхание приятно щекотало шею, от этого по коже пробегали мурашки, и делалось так волнительно.

Эйе казалось, что ей приснился странный сон. Сложно было поверить, что всё случилось на самом деле. Ночью они оба стояли на краю – сколько раз могли погибнуть, но сумели добраться до берега, спаслись. На сердце холодело от воспоминаний о жутком кракене… и том, как исчез в чёрных волнах Ларс. Она ведь в тот миг решила, что это конец.

Но гораздо сильнее волновало то, что случилось после.

То, что Ларсен сказал и… сделал.

«О, Небо и Ветер, это ведь был мой первый поцелуй!» – вдруг осознала Эйя.

И улыбнулась так счастливо и безмятежно.

Вообще-то, кроме первого, было ещё много поцелуев…

Ларсен, когда понял, что Эйя откликнулась на его ласки, словно позабыл обо всём на свете – целовал, целовал, целовал… И всё никак не мог остановиться.

Однако усталость брала своё. После жутких ночных приключений им обоим нужно было отдохнуть. В конце концов, улеглись прямо на тёплый каменный пол пещеры и решили вздремнуть немного. Жёстко было, неудобно, но что поделать.

Ларс Эйю притянул к себе на плечо, обнял, пряча в руках, согревая… Так что дайана устроилась очень даже неплохо. А вот Оллье, как всегда, пришлось терпеть неудобства. Но он, кажется, не возражал.

Эйя с удивлением понимала, что ради неё он, пожалуй, готов любые трудности стерпеть. И это было так странно, ново, непонятно. И так… невероятно приятно, что даже щемило в груди.

И вот сейчас, проснувшись рядом с ним, Эйя, едва успев шевельнуться, почувствовала, как изменилось дыхание спящего Ларсена. А потом его руки скользнули по её телу, лаская, поглаживая нежно. Эйя наконец открыла глаза, приподняла голову и утонула в тёмном омуте его взгляда.

Он улыбнулся ей, она улыбнулась ему.

И, прежде чем Эйя Илиана успела сказать хотя бы слово, Ларсен снова мягко коснулся её губ.

От его нежных касаний дайана буквально таяла. Точнее и не скажешь… Не оставалось ни сил, ни (самое главное!) желания сопротивляться. Она податливо льнула к нему, изумляясь тому, как, оказывается, могут быть приятны поцелуи этого бескрылого.

Его осторожные, ненавязчивые ласки разжигали внутри настоящий огонь – пугающий, незнакомый, но такой сладостный и живительно-прекрасный.

Вот только с каждым мгновением Ларса всё больше накрывало волной страсти. Жадные поцелуи обжигали уже не только её губы, но и нежную кожу шеи, а после и грудь. Его пальцы, прогуливаясь вольно по телу, всё чаще спускались на бедра. Перевернувшись, Ларс осторожно опрокинул дайану на спину и прижал горячим сильным телом.

И Эйя испугалась…

Пискнула тихонько, упираясь ладошками ему в грудь. Ничего плохого Ларсен не делал, и всё-таки стало страшно.

– Не надо! – она шепнула это так робко, что даже не надеялась быть услышанной.

Но он услышал сразу – чуть отстранился, но не отпустил, поцеловал в висок, заговорил тихо на ушко:

– Тише, тише, птичка моя пугливая! Ну, чего ты снова боишься?

Ларсен заглянул ей в глаза, улыбаясь нежно и грустно.

– Эйя, милая моя, сколько раз я тебе уже обещал – не трону, не обижу, не посмею больно сделать, никогда не заставлю силой, если сама не захочешь… Ну? – рука его мягко скользила по её щеке. – Сколько раз мне ещё поклясться, чтобы ты поверила?

– Прости! – она виновато опустила глаза.

– Э, нет! – хмыкнул Ларсен. – Тебе извиняться не за что. Это я должен прощения просить за свою спешку и горячность. Но… если бы ты себя со стороны видела, ты бы всё поняла, – он улыбнулся так восхищённо, что у неё щеки мгновенно вспыхнули. – Ты меня просто с ума сводишь! Попробуй тут удержись… Если бы ты знала, как я хочу, чтобы ты моей была! Всё на свете бы отдал, лишь бы ты позволила тебя любить. Эйя… я за тебя жизни не пожалею, поверь! Пожалуйста, просто поверь мне! Не могу видеть, как ты боишься, как вздрагиваешь…

В тёмных его глазах сейчас было нечто такое, что у Эйи невольно слёзы выступили.

Ларсен приподнялся, сел рядом, опустил голову задумчиво…

– Я обещал, что я тебя домой верну… И я от своих слов не отказываюсь, ты не думай, – он снова бросил в её сторону мучительный, полный тоски взгляд. – Тебе здесь, конечно, не место. Но… я не знаю, как мне теперь отпустить тебя… Я жизни больше без тебя мыслю! Как же я… без тебя?

Эйя почувствовала, как покатились слёзы по щекам. На смену медовой нежности пришла полынная горечь, затопила мгновенно душу, сердце, мысли. Ей так хотелось сказать ему сейчас, чтобы он забыл свои слова и никуда её не отпускал! Сказать, что она тоже уже не может представить, как это – «без тебя»…

Но Эйя опустила взгляд и промолчала. Ведь в том, что ей не место среди людей, Ларс тоже прав. Она должна вернуться к своей стае, в Долину Грёз…

2 Забавы судьбы

Эйя

Молчание затягивалось. Эйя всё глубже проваливалась в невесёлые мысли. Ларсен смотрел на неё безмолвно, задумчиво и печально.

Потом его рука нежно скользнула по её тёмным, уже почти чёрным локонам. Пропустив сквозь пальцы блестящую прядь, он не спешил убрать руку.

– Сколько времени у нас осталось? – глухо спросил Ларс.

Она покосилась на его пальцы, ласкающие её волосы, и сразу поняла суть вопроса.

– Ещё два-три дня... Не больше, – вздохнула Эйя. – Месяц уже совсем тонкий, вот-вот исчезнет.

– Тебе снова будет так… плохо? – в голосе Оллье было столько сочувствия и тревоги.

– Нет, обратно в птицу обращаться проще, – утешающе улыбнулась дайана, – сейчас всё пройдёт легче.

– Это хорошо… В прошлый раз ты меня порядком напугала. Значит, снова буду болтать сам с собой, – Ларсен усмехнулся и подмигнул, – а тебе придётся слушать эти глупости. Ты… ведь всё слышишь и понимаешь, будучи птицей, да?

– Конечно, – кивнула Эйя, – только ответить не могу. Но я… всё равно буду рядом.

Ларс тяжко вздохнул.

– Это ведь не навсегда, – она ласково погладила Ларса по плечу, – всего-то дождаться полной луны!

– Всего-то… – грустно улыбнулся Ларс. – Я так хотел показать тебе новогодний Дан-ле-Рин, ярмарку на площади, Дерево Подношений… Разделить с тобой этот праздник… Знаешь… – Оллье как-то совсем по-мальчишески пожал плечами, – я всегда ненавидел Новый год, потому что… встречал его один. В праздники… одиночество берёт тебя за горло, и… уже не получается себе врать… Врать, что тебе такая жизнь нравится.

Ларсен поднял голову, заглянул в глаза, и столько тоски вдруг поднялось со дна тёмного омута его взгляда.

– Не нравится мне моя жизнь, Эйя. Я её ненавижу. Никакого в ней смысла, понимаешь? Всю жизнь самому себе врал и всем остальным, что всем я доволен и вполне даже счастлив. Но, видно, пришло время правде в глаза посмотреть. Никому я не нужен. Ничего хорошего никому я не сделал. Вот пошёл бы ночью ко дну, и что? Никто, кроме проклятого Буруа, которому я денег должен, и не вспомнил бы про исчезнувшего Ларсена Оллье… Не хочу больше так! Не хочу… Тебя терять не хочу, – добавил он со вздохом.

И Эйя, всхлипнув, обвила руками его шею, прижалась к горячему телу, чувствуя, как гулко стучит сердце норленца – её случайного попутчика и невольного виновника всех бед, который как-то ненароком вдруг стал самым близким, нужным и желанным. Стал… любимым.

Какое-то время они просто сидели, обнявшись, прижимаясь тесно друг к другу, и от этого так светло и тепло было на сердце у Эйи, и хотелось, чтобы время остановилось навсегда. Но Ларс слегка отстранился и снова заговорил.

– Ладно… Надо нам уходить отсюда. Не сидеть же в этой пещере вечно. Без еды, без… Кстати, воду я нашёл. Там из стены пресная сочится. Пить хочешь?

Эйя поспешно кивнула, в горле действительно пересохло.

– Пойдём, покажу! – Ларс подхватил свои вещи и повёл её к источнику.

Пока Эйя пила, набирая воду в сложенные ковшичком ладони, Ларсен успел натянуть высохшие сапоги, рубаху и куртку.

– Ты можешь себе ещё какую-то накидку тёплую наколдовать? – поинтересовался Оллье, окинув хмурым взглядом её одеяние. – Здесь, на побережье, конечно, не так холодно, как в столице, но всё-таки зима, морозно. А ты у нас птичка южная, нежная…

– Могу, – кивнула послушно Эйя и без лишних слов создала длинный плотный плащ.

Ларсен кивнул, довольный результатом.

– А как же ты? Ты же так замерзнешь! – встрепенулась Эйя и виновато опустила глаза. – Прости, но моя магия только на меня действует. Если я тебе отдам это, то любая вещь просто исчезнет.

– О, не переживай! Надеюсь, уши не отморожу, – нарочито бодро усмехнулся Ларсен. – Я же всё-таки норленец. Надо срочно найти какое-нибудь поселение. Надеюсь, что где-то поблизости есть такое. У меня немного денег осталось. Небось, какой-нибудь ненужной одежкой со мной люди поделятся. И еды нам раздобыть бы…

Эйя услышала, как у Ларса заурчало в животе.

– И ладно бы просто еды, – вздохнул он, – надо что-то для тебя найти. С фруктами и ягодами у нас тут сложно.

– А что потом? – тихо спросила Эйя – её снова пугало туманное будущее: чужая земля, чужие люди, чужие обычаи.

Ничего, зато у неё есть Ларсен! А он точно никому не позволит её обидеть. С ним совсем не страшно.

– Узнаем, куда нас судьба занесла, и будем добираться до столицы, – пожав плечами, решил Ларсен и улыбнулся, – всё будет хорошо! Не бойся ничего, пташка моя! Ну, готова? Тогда вперёд!

***

3 Забавы судьбы

Ларсен

Уже пару часов они шли вдоль берега по каменистой тропинке, присыпанной снежной крошкой. Никаких больших дорог поблизости не наблюдалось, как, впрочем, и других признаков присутствия рядом людских поселений.

А солнце уже клонилось к закату…

Зимой на севере темнеет рано, и, пока они позволили себе отоспаться и отогреться в пещере с горячим источником, незаметно подкрался вечер.

И это Ларсена тревожило. Если им придётся спать под открытым небом или идти всю ночь, это может закончиться весьма и весьма скверно. Оллье до сих пор не понимал даже, в какой части острова их выбросило на берег.

А ещё его беспокоил пронизывающий ледяной ветер, налетавший с моря.

Эйя зябко ёжилась от каждого порыва, запахивала плотнее свою накидку, но это не спасало. Оллье всерьез опасался, что она может простудиться. Всё-таки в Тайвиэлии таких холодов не бывало, и крылатая южанка к подобному не привыкла.

За себя Ларс не переживал. В том, что после ночного купания в ледяной воде и прогулки в лёгкой куртке да с непокрытой головой, он сляжет с горячкой, Ларсен был совершенно уверен. Это лишь вопрос времени. Пожалуй, пара дней у него ещё есть.

Ничего, это всё не так уж страшно – как заболеет, так и поправится. Лишь бы успеть до дома добраться, пока не свалился окончательно. Успеть добраться и успеть решить все самые важные вопросы.

Например, поговорить с Буруа, освободить от браслета дайану… А ещё непременно найти для Эйи какое-то надежное местечко, где её никто не найдёт, пока она вновь не станет прекрасной девой. А уж потом они подумают о том, как вернуть её домой.

Вот на этой мысли сердце начинало тоскливо подвывать ветру, а разум отказывался строить планы и решать задачи. О том, как он будет возвращать её в Долину Грёз, Ларсен даже думать не хотел.

И, вообще, сейчас лучше не думать о том, что ждёт его по возвращению домой. Иначе последние силы оставят, и ноги идти откажутся.

Это ж надо было так! Все несчастья мира на свою шею собрать! Везучий Ларс!

Мало того, что заказ провалил, так ещё и последние деньги и вещи потерял.

Всё на дно пошло… «Слёзы неба», из-за которых жизнью рисковал, на которые была вся надежда, утопил! Теффе подарки обещал привезти, а сам умудрился даже её презенты растерять. А ведь тоже артефакты были ценные. Выходит он теперь ещё и перед Стеффией в долгу. Кругом всем должен! А всё что имел, теперь у кракена в брюхе.

Оллье с тоской посмотрел в сторону моря. Так хотелось сейчас узреть на горизонте знакомый парусник… Вдруг капитану Надару удалось спасти своё судно.

Ларсен понимал, что это невозможно, но так хотелось, чтобы случилось чудо. И вовсе даже не из-за того, что на корабле осталось столько ценного. Просто было безумно жаль и немногословного, но честного капитана, и улыбчивого Нуммо, и добродушного кока, и всех остальных.

Да уж… Выходит, он всё-таки везучий. Ведь самое главное Ларсен не потерял. У него осталась его жизнь. И… у него осталась Эйя.

Оллье покосился на свою спутницу и тяжело вздохнул.

Если бы Эйя действительно осталась «у него»… Но её рядом держат лишь магические оковы. Да ещё страх перед непонятным и пугающим человеческим миром. Пока ей нужна его защита и забота, дайана молчаливо сносит его взгляды, слова, прикосновения и даже поцелуи. Но это лишь пока…

А обретёт свободу, «распахнёт свои крылья», улетит и не вспомнит.

Это неизбежно. И это мучительно больно.

Но пока есть заботы поважнее. Например, найти хоть какое-то пристанище, пока они не замёрзли насмерть здесь, на берегу.

А вокруг, как назло, голые пустоши. Ларсен уже подумывал не раз свернуть от моря и пойти по бездорожью, вглубь острова. Но опасался вовсе сбиться с дороги и заплутать на однообразных просторах заснеженной равнины.

– Замёрзла? – вздохнул Ларсен, в очередной раз бросая взгляд на измученную дайану.

– Тебе ли это спрашивать? – Эйя одарила его сочувственным взглядом. – Мне даже смотреть на тебя холодно!

– Да брось! Я же северянин, меня морозом не испугаешь, – постарался ободрить её Ларсен.

– Не знаю, не знаю, мне вот за тебя страшно… – покачала головой Эйя. – Как думаешь, далеко нам ещё?

– Кажется, не очень… – Ларс вдруг замер, не веря своим глазам. – Посмотри! Вон там, на мысу… Ты это тоже видишь?

– Да, – обрадованно воскликнула Эйя. – Кажется, там какой-то дом…

– Кажется, там какой-то большой дом… – поддержал её Ларс. – Простой люд в таких не живёт. Это явно усадьба аристократов. Но у нас выбора нет… Идём!

***

Попасть в усадьбу оказалось не так-то просто. Дом был обнесен высокой каменной стеной. Есть ли по ту сторону кто-то живой, пока было неясно, но Ларсен отступать не собирался.

Да и куда отступать? От холода он уже едва мог переставлять ноги.

Наконец им посчастливилось обнаружить вход в сию неприступную крепость.

Ларсен отчаянно и резко застучал кованным дверным кольцом. Гулкий грохот далеко разносился в вечерней тишине. Через некоторое время по ту сторону раздались шаркающие шаги.

Массивная дверь со скрипом приоткрылась, и в небольшую щель выглянул пожилой мужчина с окладистой бородой. На первый взгляд, слуга.

Старик-привратник оглядел их подслеповатыми глазами и внезапно ахнул изумлённо, ещё шире распахнув дверь. На лице незнакомца застыло такое изумление, близкое к ужасу, что Ларсен на шаг отступил.

Мелькнула мысль, что, возможно, зря они решили поискать здесь приюта. Или… они просто напугали этого почтенного сатье своим потрёпанным и замёрзшим видом?

– Прошу прощения за наше вторжение! – решился заговорить Ларсен. – Нам очень нужна помощь! Я Ларсен Оллье, это моя жена, и мы попали в шторм… Здесь, недалеко от…

– Что? Что это значит? – заикаясь и хлопая глазами, перебил его старик. – Ничего не понимаю! Ле-сатье Ларенс, что…

– Ларсен, – машинально поправил Оллье, по-прежнему не понимая, что вызвало у старого слуги такое изумление. – И я… не аристократ…

4 Забавы судьбы

Ларсен

Первое впечатление, конечно, получилось ярким. У ошеломлённого Ларса даже в глазах на миг потемнело.

Не сказать, что он так уж часто любовался на своё отражение, но всё-таки сходство с самим собой было слишком очевидным, чтобы его не заметить. Да и взгляды старика-привратника и дайаны говорили о многом.

И всё-таки, спустя несколько бесконечно-долгих мгновений, когда способность дышать и рассуждать вернулась к Ларсену, он оглядел хозяина дома ещё раз, уже куда спокойнее и внимательнее…

И вот теперь Оллье видел, что, несмотря на невероятное сходство, имелись и явные отличия.

Во-первых, его двойник был чуть ниже ростом и, похоже, моложе на несколько лет. И глаза у него не такие тёмные – серые, а не карие, как у Ларса. И нос чуть-чуть другой, и удивлённо вскинутые брови…

– Что за блорровы шутки? – обескураженно нахмурился хозяин усадьбы. – Это что, магия какая-то? Кто ты такой?

– Ларсен Оллье, – уже в который раз со вздохом повторил он. – Простите, но я не знаю, что вам ответить! Я тоже удивлён. И, поверьте, тут никакого колдовства, скорее, какая-то странность… Мы здесь совершенно случайно оказались, просто искали людей… Кракен напал на наш корабль, мы с женой…

Ещё один окрик, на этот раз женский, сбил Ларса с мысли:

– Бертош, что там такое? Кто-то приехал? Так почему в воротах держите?

«Двойник» Ларса обернулся во двор и с лёгким укором бросил:

– Матушка! Ну, зачем вы на улицу вышли? Простудитесь! Ступайте в дом, я сам разберусь… – и добавил, уже обращаясь к старому слуге. – Бертош, проводи матушку обратно! Не ровён час, споткнётся…

Привратник опасливо покосился на странных гостей, но не решился перечить хозяину, который терпеливо ждал, пока тот удалится.

Старик исчез из виду, однако, его негромкий разговор с «невидимой» женщиной всё ещё долетал до слуха Ларса.

– Что там такое, Бертош?

– Ничего важного, сиятельная Розальда… Всего лишь путники. Говорят, что попали в кораблекрушение…

– О, боги, вот беда! – ахнула хозяйка. – Так отчего же вы их не пускаете?

– Этот мужчина, Ларсен Оллье, – замешкался с ответом старик, – он немного…

– Оллье? Ты сказал – Оллье? – в голосе женщины вдруг зазвучало нечто такое странное, пугающее, на грани безумия…

– Да, так он представился… – в недоумении подтвердил старик, – Ларсен Оллье.

Ларс уже десять раз пожалел, что они вообще решили сюда постучаться.

Что теперь не так с его именем, интересно бы знать?

Желание схватить Эйю за руку и сорваться с места становилось всё более навязчивым – не побегут же, в конце концов, за ними. Уж лучше поискать помощи в другом месте… Больно странный дом, и обитатели его тоже странные…

А дальше всё стало ещё страннее. И сбежать не вышло.

Отчаянный крик пронзил вечернюю тишь:

– Ларсен! Ларсен! Пусти, пусти, Бертош! Я должна его видеть… Ларсен!

Оллье растерянно переглянулся с Эйей и уставился на ошарашенного хозяина усадьбы. Вот теперь он вообще уже ничего не понимал.

Через мгновение в проёме ворот появилась женщина в годах… Оттолкнув сына, пытавшегося её удержать, ле-сатия протиснулась вперёд всё с тем же душераздирающим возгласом:

– Ларсен!

Её взгляд, полный отчаянной надежды, внезапно потух. Даже плечи поникли безвольно, будто она была ярмарочной куклой, у которой оборвались верёвочки. Разочарование проступило на бледном лице хозяйки так явственно, что Оллье даже стало неловко – словно в том, что он не тот Ларсен, была и его вина.

Но это длилось лишь одно короткое мгновение, а потом она окинула Ларса взором ещё раз, словно заново увидела, перевела взгляд на хмурое лицо сына, снова на гостя.

– Ларсен Оллье… – прошептала она, но не так, словно обращалась к Ларсу, а так, словно её вдруг потрясли эти два слова.

Шагнув вперёд, она протянула руку и мягко коснулась щеки опешившего Ларсена.

– Ты… Это ты…

– Это я… – растерянно кивнул он.

А сиятельная ле-сатия, внезапно покачнувшись, начала оседать прямо на землю.

Эйя испуганно вскрикнула. Ларсен едва успел подхватить женщину. Её сынок тоже подскочил…

– Мама, мама, матушка…

Но хозяйка лишилась чувств и не отвечала. Тучной она не была, однако и худощавой тоже, скорее полноватой. Да ещё все эти аристократические одежды. Удержать несчастную на руках одному мужчине было бы сложно.

– Помогите мне! Скорее же! – повелительно кивнул молодой владелец усадьбы. – Надо отнести её в дом!

И Ларсену ничего больше не оставалось, как подхватить сиятельную под ноги, в то время как её сынок придерживал голову и плечи.

Рядом причитал старый привратник. Эйя хвостиком следовала за Ларсом.

Хозяйку внесли в просторную гостиную, а затем в спальню. После чего хозяин велел Бертошу позвать какую-то служанку, а сам выпроводил их обратно в гостиную.

– Ларсен, – очень тихо окликнула его Эйя, впервые за это время подав голос. – Кто это? Почему он так на тебя похож?

– Я не знаю, милая, я не знаю… – честно ответил Оллье, покачав головой.

Здесь, в гостиной, был камин – тепло, уютно. И даже свечи горели.

Ларсен сразу ощутил, как наконец-то отогревалось закоченевшее тело. Но ему всё равно дико хотелось сбежать из этого странного дома. Что-то тревожное, пугающее, волнительное, смутное поднималось в душе.

– Ждите здесь! – велел хозяин. – Я справлюсь, как там матушка, и вернусь… А вам… сейчас велю подать что-нибудь…

– Не стоит… – Ларсен бросил короткий взгляд на окна, гадая про себя, успел ли уже кто-то запереть дверь. ­– Мы лучше пойдём!

– Никуда вы не пойдёте, пока мы не выясним, что тут такое происходит! – грозно отрезал ле-сатье. – Я имею право это знать!

– Конечно, сын мой, конечно… – в гостиную, придерживаясь за локоть служанки, с трудом переставляя ноги, вошла та самая женщина.

– Матушка! – сын метнулся к ней, помогая устроиться в широком кресле. – Зачем вы встали! Вам надо лечь!

5 Забавы судьбы

Ларсен

– Да, вы – братья, – тяжело, но решительно продолжала ле-сатия, пока все остальные ошеломлённо смотрели на неё, – и это очевидно. Достаточно посмотреть на вас обоих, чтобы увидеть истину. На вас… и на меня… Только слепой не заметит, что в вас течёт одна кровь, моя кровь, кровь Розальды Ле-Марье. А вот отцы… Не смотри на меня так, Ларенс! Я всегда была верна своему мужу. Я относилась к Радфолю с уважением и почтением, как и заслуживал твой отец. Да, это так. Но я никогда его не любила. И он это знал, милосердно прощая мне эту нелюбовь. Да ниспошлют ему светлые боги покой и скорое возрождение!

Хозяйка коснулась лба и груди в поминальном жесте, вздохнула тяжело и перевела взгляд с младшего сына на вновь обретённого.

– В моём сердце всегда был только один мужчина, моя первая и единственная любовь. Больше тридцати лет прошло с тех пор, как я его потеряла, но я не забывала о нём ни на один день, – в тёмных глазах женщины блеснули слёзы. – Тебе ведь тридцать, не так ли?

Ларсен только кивнул. Пожалуй, впервые в жизни, его покинуло красноречие. Он сейчас даже одного слова сказать не мог, просто слушал эту женщину с глазами, переполненными скорбью и нежностью, и не мог поверить тому, что она говорит. Пока не мог. Слишком уж невероятно всё это, слишком…

– Вот и ещё одно доказательство, – кивнула грустно хозяйка усадьбы, – моему старшему сыну сейчас тоже было бы тридцать лет. Только… я была уверена, что тебя давно нет на свете. Но… нужно рассказать всё по порядку. Простите, мысли сбиваются! Я… всё ещё не могу поверить, что ты жив, и ты здесь, рядом со мной! Но ошибки быть не может. Даже если не брать во внимание ваше сходство, и твой возраст, лучшее доказательство – имя. Ты знаешь, что оно… вовсе не твоё?

Ларс удивлённо нахмурился – хотя… куда уж ещё больше удивляться!

– Ларсен Оллье… Кто так тебя назвал? – снова спросила хозяйка дома. – Ты знаешь, кому принадлежало это имя? Знаешь, хоть что-нибудь о своих родителях?

И пришлось-таки вспомнить о том, что Ларс способен говорить, а не только безмолвно таращиться по сторонам.

– Я сирота, ле-сатия, – ответил он угрюмо, – вырос в приюте, в Дан-ле-Рине. О том, где я появился на свет, не знаю ничего. Меня нашли у порога дома для брошенных детей, и всё, что мне досталось от моего прошлого – эти два слова, что были начертаны на клочке бумаги.

– Значит, вот так… записка… приют… О, светлые боги! Ну, что ж, хотя бы имя его тебе оставили… – горько усмехнулась женщина. – Так звали твоего отца. Ларсен Оллье. Мой Ларсен… И когда там, у ворот, я услышала это имя… О, боги, я ведь почти поверила в невозможное! Иногда так хочется верить в невозможное.

Губы её дрогнули, слёзы покатились по щекам, женщина на миг спрятала лицо в ладонях. И Ларс неожиданно поймал себя на желании подойти и обнять её, сказать что-то утешающее, тёплое, доброе, но он так и решился на это.

Однако ле-сатия уже взяла себя в руки, и снова заговорила, покачав головой:

– Дан-ле-Рин… Так далеко! Кто бы мог подумать, что искать тебя надо в столице! Впрочем, я и не пыталась. Прости, мальчик мой! – она опустила глаза и снова тяжело вздохнула. – Если бы я только знала, я бы… Впрочем, нужно рассказать всё по порядку, а то я только путаю вас…

На несколько тягостных мгновений в комнате снова воцарилась тишина.

Наконец, ле-сатия Розальда собралась с силами и мыслями, сжав подлокотники кресла, вскинула голову и начала свою исповедь:

– Всё началось за два года до того, как я стала женой ле-сатье Ле-Марье. Так что, Ларенс, ещё раз повторюсь – твоему отцу я всегда была верна. По крайней мере, телом. Душу мою отдать Радфолю я не могла – она уже принадлежала другому мужчине.

Хозяйка дома улыбнулась неожиданно светло, мечтательно.

– Ларсен Оллье… Он был самым лучшим! Самым благородным, самым смелым, самым заботливым, самым верным, самым любящим. Другого такого уже никогда не родится на этой земле. Я была влюблена в него до сумасшествия. Дышать без него не умела. У него был только один недостаток, – грустно вздохнула Розальда Ле-Марье, – ни капли аристократической крови. Ларсен служил у моего отца. Служил верой и правдой, имел неординарный ум и множество талантов – отец его ценил за это, и Ларсен имел хороший достаток, приличный дом и уважение. Уважение не только со стороны слуг или своих друзей-сослуживцев, но даже среди аристократов. Ведь многие из них хорошо его знали – Ларсен часто выполнял поручения отца и постоянно присутствовал при нём.

Хозяйка дома на миг умолкла. Казалось, что сейчас она мысленно унеслась в светлые времена своей юности.

Взмахнув рукой, она продолжила с печальной и нежной улыбкой:

– А я… я была юна, беспечна, романтична. И не могла не замечать такого удивительного мужчину в нашем доме, не могла не замечать те взгляды, которые он бросал на меня украдкой. В его глазах не было ни капли похоти, лишь бесконечное восхищение, нежность и грусть. Он своё место знал, понимал, что нет у нас никакого будущего, никакого счастья впереди. Но любовь… Мы все бессильны против неё. В конце концов, мы оба поддались нашим чувствам, безрассудно утонули в любви. Мы жили одним счастливым днём, не гадая, что будет дальше. Но так отчаянно хотели верить, что произойдёт какое-то чудо, которое позволит нам навсегда остаться вместе и не скрываться ото всех, словно мы какие-то преступники! Прости меня, Ларсен, прости, мальчик мой, моё эгоистичное желание быть счастливой и любимой вылилось в то, что ты оказался совсем один, неизвестно где! А твой отец… Если бы я знала, чем всё закончится, я бы и на шаг не подпустила к себе твоего отца! Уж лучше бы умерла от тоски, чем…

Она снова заплакала, но продолжала сквозь слёзы, ведь все остальные, почти не дыша, ждали финала истории, уже понимая, что всё закончилось какой-то трагедией.

– В конце концов, наш секрет перестал быть секретом. У Ларсена были не только друзья… Многие завидовали ему, он ведь был на хорошем счету в нашем доме, и не только там. Один из таких лжедрузей рассказал моему отцу о том, что его верный помощник Оллье тайком встречается с его единственной дочерью. Отец мой… всегда был безжалостным чудовищем. А тогда… Гнев его был страшен! Я ведь его опозорила, предала, запятнала честь рода. А я… – Розальда судорожно вздохнула и покачала головой. – Я тогда уже носила тебя под сердцем, Ларсен. И мечтала лишь об одном – сбежать, куда глаза глядят. Мне не нужно было ни богатства, ни уважения рода, ни всех этих аристократических глупостей – я хотела жить с тем, кого люблю. Но зная, что отец нам этого никогда не позволит, мы с Ларсеном хотели уехать, подальше из Нор-ле-Эвилье, на восток, в Беру. Мой Ларсен уже почти всё подготовил к побегу. Понимаешь, нельзя было просто уехать, нас бы нашли, вернули! Нужно было время, чтобы всё получилось, чтобы замести следы… Но вышло так, что отец узнал обо всём за неделю до побега. И времени у нас просто не осталось…

6 Забавы судьбы

Эйя

Всё это время Эйя Илиана сидела тихонько, боялась не только шевельнуться, но даже вздохнуть слишком громко. От того, что рассказывала эта женщина, дайана впала в какое-то странное состояние, буквально, застыла. И лишь в груди давило болезненно, ныло, скребло, словно там засел гадкий, слизкий червь, и теперь он пытался выбраться наружу.

Сейчас ей так хотелось вернуться обратно, в родную Долину Крылатых, хотелось разучиться понимать человеческую речь, по крайней мере, речь северян. Она ничего не хотела знать больше про мир людей, в котором происходили такие чудовищные, жестокие вещи.

Эйя ещё помнила свой ужас, когда Ларсен рассказывал ей о том, где он вырос. Ей было так странно и больно слушать о брошенных детях, а теперь…

То, что рассказывала эта женщина, просто не укладывалось у неё в голове!

Эта женщина… Она ведь мать Ларсена!

Он думал, что у него нет никакой родни, а вышло вот как. Эйя с изумлением разглядывала хозяйку дома, и последние сомнения таяли – сходство просто невероятное.

Поверить невозможно, но, видно, такова была воля Неба и Ветра, раз уж дороги судьбы привели их в это место, к этим людям. То, что случилось здесь, хотелось назвать чудом.

Вот только Ларсен, как и Эйя, пока не спешил радоваться, не бросался на шею новообретённым родственникам. Она скользила по нему взглядом, пытаясь уловить, о чём сейчас думает Оллье, что чувствует. А он…

Если сама Эйя замерла на время, то Ларсен и вовсе окаменел. Стиснув зубы и сцепив в замок руки, он слушал свою мать, не перебивая, не задавая вопросов. Но от его застывшего взгляда Эйе хотелось зябко передёрнуть плечами, а ещё подсесть поближе и… хотя бы взять за руку.

Но она и сама сейчас не могла преодолеть это оцепенение, особенно, когда ле-сатия Розальда перешла к финалу своей истории.

– Времени у нас просто не осталось… Ларсена схватили люди моего отца, заперли в подвале. Меня притащили туда же. Его избивали у меня на глазах, а отец заставлял на это смотреть, чтобы проучить за дерзость, за то, что я позволила себе полюбить, полюбить простолюдина. Это было невыносимо. Я лишилась чувств. А когда очнулась… Он уже был…

Розальда отчаянно всхлипнула. Ларсен вздрогнул. И Эйя всё-таки не выдержала, придвинулась и стиснула его ладонь, почувствовав, как он в ответ благодарно сжал её пальцы.

– Мама… может… – с беспокойством вздохнул молодой хозяин усадьбы, – стоит продолжить позже?

Розальда отчаянно замотала головой.

– Со мной всё хорошо, Ларенс, всё хорошо! Я хочу рассказать всё это прямо сейчас, я должна это рассказать, – она снова обратила свой печальный взгляд на старшего сына. – Я даже не знаю, где они его… похоронили. Для всех Ларсен Оллье просто бесследно исчез. А чтобы правда никогда не всплыла наружу, отец ещё и пустил слух, что его вероломный слуга сбежал, прихватив хозяйские деньги. Побег вора никого не удивил. Близкой родни у Ларсена не было. Его даже не искали толком. Я… могла бы рассказать всем истину, но этого мой отец, разумеется, не собирался допустить. Меня увезли из дома в глухое захолустье, к дальним родственникам, держали взаперти, пока не пришло время разрешиться от бремени. Роды были очень тяжёлыми, я едва не умерла той ночью. А ещё я очень боялась, что ты не выживешь, мальчик мой. Но ты появился на свет, несмотря на все козни моего отца, и когда я услышала твой первый крик, счастью моему не было предела, – на лице несчастной женщины впервые промелькнула тень улыбки. – «Теперь мой Ларсен всегда будет со мной» – так я подумала тогда.

Несчастная женщина снова замолчала на время, взгляд её был устремлён куда-то в пустоту. Наверное, она сейчас снова видела все события тех страшных дней.

– Но уже на следующий день появился мой отец. Его известили, что я родила мальчика. Он буквально вырвал тебя из моих рук. Я была слаба, как котёнок, даже встать с постели не могла без помощи. Конечно, я не смогла ему противостоять. А он сунул тебя в руки моей служанки и… велел немедленно избавиться от «этого». Я видела, как она испугалась и растерялась, но хозяину перечить не смела. А я плакала, кричала, умоляла вернуть мне сына, но отец увёл эту женщину прочь. Я слышала, как он грозно кричал потом, приказывал. Больше я никогда её не видела.

Розальда снова смотрела на сына, и по щекам её катились слёзы. Эйя вдруг поняла, что и сама уже давным-давно плачет, даже не замечая этого.

– Отец пришёл позже. Сказал, что служанка сделал всё, как должно. А он дал ей денег, велел убираться прочь и забыть всё, что тут произошло. Сказал, что она… унесла тебя на берег и бросила вниз с утёса. Сказал: «Твоего выродка сожрали рыбы, и море скрыло твой позор навсегда».

Розальда снова замолчала. А Эйя чувствовала, как пальцы Ларсена впились в её ладонь до боли, но даже не пыталась высвободить руку.

– А через два месяца отец отдал меня замуж за сиятельного ле-сатье Радфоля Ле-Марье. Мой муж на тот момент был бездетным вдовцом, почти втрое старше меня… Он знал мою историю, но согласился на брак, несмотря на это. Ему был выгоден союз с моим отцом, нужны были наши деньги и связи. А отец желал отделаться от меня, отослать, как можно дальше, чтобы мой позор не всплыл ненароком. Радфоль в его глазах был идеальным мужем, ведь он увёз меня сюда, на самую окраину Нор-ле-Эвилье. Наверное, он боялся, что я захочу отомстить, напакостить ему как-то. Но я не хотела. Ничего уже не хотела. Я потеряла всё, что у меня было. И никакая месть бы это не вернула. Я… – хозяйка дома вздохнула тяжело и устало, – у меня просто не осталось сил. А Радфоль… действительно стал хорошим мужем. Терпеливым и милосердным. Он относился ко мне с уважением, не попрекал, не унижал. Со временем мы даже стали кем-то вроде добрых друзей…Особенно, когда его, в силу возраста, уже перестало интересовать исполнение супружеского долга, и мне не нужно было терпеть его ласки. Я по сей день благодарна ему за доброту и заботу. Он был хорошим мужем и любящим отцом до самой своей смерти.

7 Забавы судьбы

Эйя

На несколько мгновений в гостиной повисла тишина. Новоявленные братья переглянулись, но пока как-то настороженно.

Особенно много сомнений Эйя видела во взгляде чужака, Ларенса. Это неожиданно задело дайану – она не понимала причину этого недоверия, но чувствовала острое желание сказать что-то в защиту Оллье.

Давно ли Эйя сама обвиняла Ларсена во всех своих бедах и ненавидела всем сердцем… А вот сейчас истово хотела доказать этим бескрылым, что он хороший, что никакого зла он не замышлял, что у него доброе сердце, а руки… такие тёплые, надёжные, бережные…

Но об этом говорить, разумеется, не стоило, да и, чтобы доказывать, надо понимать, что они хотят услышать. А Эйя пока не очень-то разбиралась в странных взаимоотношениях людей.

Но младший из мужчин и сам не стал молчать и незамедлительно высказал то, что его терзало. Возможно, он был не очень доверчив и милосерден, но точно уж честен и открыт.

– Матушка… – осторожно начал этот ле-сатье, – вы уверены в своих словах? Я… никого не хочу обвинять без оснований… – короткий взгляд в сторону молчаливого Оллье. – Но люди разные… Мало ли, что у кого на уме… Хватает тех, кто готов нажиться на чужой беде. Вы же сами сказали, что были уверены – ваш первый сын умер. Что если это ошибка? Совпадение… И мы вовсе не родственники?

Хозяйка дома полыхнула тёмным взглядом, нахмурила брови, но ответить не успела – неожиданно заговорил Ларс.

– Кажется, вы не очень-то рады обретению старшего брата, ле-сатье? Боитесь, что я сюда пришёл денег стребовать? – Оллье хмыкнул невесело. – Напрасно. Мне от вас ничего не нужно. Я на ваши богатства не претендую. Разве что… хотел попросить немного данов на дорогу, да кое-что из одежды, чтобы мы могли добраться до дома. И то… я всё верну, обещаю. Подозревать меня в том, что я всё это нарочно подстроил, по меньшей мере, глупо, учитывая, что даже вам эта история была неизвестна. Если уж родной сын не знает о том, что пережила его мать в юности, откуда это знать постороннему человеку?

– Простите, сатье Оллье, – уже не так высокомерно продолжил молодой хозяин усадьбы, – я не хотел вас оскорбить. Но… вы же сами понимаете, что в этой жизни бывает всякое. И люди, которые промышляют нечестными делами, способны вызнать такие секреты, что и представить сложно. Я просто не хочу, чтобы кто-то воспользовался доверчивостью моей бедной матери и ударил в самое уязвимое её место. Довольно она натерпелась!

– Ларенс, перестань! – попыталась остановить сына хозяйка.

Но он не подчинился и продолжил:

– Мне просто кажется всё это странным… Тридцать лет тишины. И вдруг ваше появление… и такое удивительное сходство… имя… один в один… Подозрительно. В конце концов, как вы могли спастись, если, со слов матушки, с её сыном так бесчеловечно расправились?

– Боюсь, у меня нет ответов на эти вопросы, сиятельный Ле-Марье, – язвительно бросил Ларсен. – Я удивлён не меньше вашего.

Эйя видела, что он злится, но не понимала, чем тут помочь, и лишь крепче сжимала его руку.

А Ларсен продолжал всё столь же ядовито:

– Младенец, которому от роду один день, вряд ли мог запомнить такие подробности. А вот будь я проходимцем и охотником за деньгами, наверняка бы озаботился правдоподобной историей. Но это вам, видимо, в голову не пришло?

– Прекратите, прошу вас! – снова взмолилась Розальда. – Ларенс, я благодарна тебе за твою заботу, я тоже тебя люблю. Но прошу тебя, впредь воздержись от таких колких замечаний в сторону брата. Ты же сам видишь, как сильно вы похожи. Даже спорите одинаково! – нежно улыбнулась женщина. – Да, я думала, что он мёртв. Я ошиблась, я поверила словам моего отца. Я очень виновата перед тобой, Ларсен. Я не должна была сдаваться, должна была весь остров обойти и найти! Но… как я могла не поверить этому? Мой отец был безжалостным зверем. Я прекрасно понимала, что он бы не пожалел моего мальчика. Я не ждала от него пощады, и приняла эту страшную весть как истину. Но сейчас я думаю, что та служанка, Эмирия, она много лет прислуживала в нашем доме, была привязана ко мне. И, наверное, она пожалела меня и не убила моего сына, а укрыла где-то. Обманула хозяина, сказала, что сделала, как он велел, а сама… Может быть, даже Эмирия сама свезла Ларсена в столицу. Она знала, кто его отец, знала, что случилось с нами. Она могла написать ту записку… Эмирия немного владела грамотой. Это кажется мне вполне правдоподобным. Моё имя она бы писать побоялась, ведь в приюте могли знать такое известное семейство. И она написала имя твоего отца. Вот и всё объяснение. Я прошу вас, дети мои, не надо сомнений! Мне сердце подсказывает, сердце мне говорит, что вот он… мой сын… сын моего Ларсена.

– Сердце матери это очень хорошо… – Ларсен отпустил ладонь Эйи и поднялся, – но у меня есть кое-что надёжнее. По счастливой случайности уцелел…

Оллье вытащил из-под крутки шнурок, на котором болталось несколько артефактов. Тот самый «светлячок», а ещё путеводный камень и «клык», который мог указать подлинность вещей.

– Вот! Это магический талисман, который способен обличать ложь, – объяснил он. – Мы можем прямо сейчас проверить, правда ли то, что вы, ле-сатия, моя мать. Если это так – сияние будет золотым, если вы ошиблись – ярко-красным.

Ларсен шагнул к креслу Розальды, та тяжело поднялась ему навстречу. Женщина заметно побледнела. Видно, несмотря на уверенность в словах, на самом деле, она тоже боялась ошибки. Да и сам Оллье спокойным не выглядел.

На мгновение они застыли напротив друг друга, Ларс протянул руку…

И Эйе показалось, что у неё сейчас от волнения сердце остановится.

Потом медальон коснулся руки женщины, и золотистое, как мед, облако света окутало их обоих. А они стояли и смотрели друг на друга, и, кажется, больше не нужны были слова и доказательства.

Даже недоверчивому Ларенсу.

Но Оллье, не глядя в его сторону, протянул руку и бросил холодно:

– Можете проверить артефакт сами, если не верите мне.

8 Забавы судьбы

Эйя

В комнате для гостей, куда их проводили и оставили наконец-то вдвоём, стояла звенящая тишина. Только тихонько потрескивали маленькие огоньки, танцующие на фитильках свечей.

Эйя разглядывала их завороженно. К большим и жарким языкам огня она уже успела привыкнуть, проводя столько вечеров с Ларсеном у костра. А свечи для неё были в диковинку.

Вот сейчас она сидела в тишине, смотрела на огонь и ждала. Ждала, когда Ларсен заговорит.

Но Оллье молчал. Сидел, понуро привалившись к резной спинке кровати, смотрел куда-то в пустоту и молчал. И даже огоньки свечей не разглядывал.

– Что мы будем делать теперь? – вздохнув, наконец решилась спросить дайана, покосившись на него.

Ларсен, будто очнувшись, посмотрел на неё, пожал плечами.

– Не знаю, милая, пока не знаю. Завтра решим, – он вымученно улыбнулся. – Сегодня ле-сатия Ле-Марье слишком устала от разговоров о прошлом, чтобы ещё и разговоры о будущем начинать. Нам всем надо отдохнуть и поразмыслить. А уж потом будем решать, что делать дальше.

– Почему ты называешь её так? – Эйя склонила голову набок, всматриваясь в его лицо. – Не хочешь называть мамой?

Ларсен вздохнул и опустил голову, потом заговорил снова, подбирая слова:

– Хочу, Эйя, хочу… Но пока не могу. Это всё сложнее, чем тебе кажется. Я тридцать лет думал, что у меня никого нет, что меня выбросили, как… старый ненужный башмак. А теперь вдруг… мать, брат… Да ещё какие! И эта история про моего отца. Я не знаю, что мне делать теперь с этим всем. Я… я счастлив, что их нашёл. Правда! Сердце всё никак не успокоится, так и грохочет. Я счастлив, Эйя! Но… при этом… мне… очень больно. Ах, не слушай меня! Всё это глупости…

Он махнул рукой, словно говорил о пустяках. Но Эйя прекрасно понимала, что это лишь бравада.

– Думать мне надо о другом – как теперь с этим неожиданным родством поступить. У нас, людей, ведь всё не по-людски… Мама меня узнала и признала. Но это ещё ничего не значит… Понимаешь, к таким детям, как я, которые появились до брака, у нас не очень-то хорошо относятся. А если ещё вспомнить, что отец мой был не из аристократов… Ле-сатия Розальда вряд ли когда-то сможет меня признать по-настоящему, перед всеми. Понимаешь?

– А ты? Ты сам… чего хочешь? – не отступала с расспросами Эйя. Ей было важно понять его мысли, а не то, что там принято у людей. – Ты хочешь остаться здесь, с родными?

– Остаться мы не сможем… – вздохнул Ларс. – Хочу я того, или нет. Во-первых, нас никто и не приглашал… Не хмурься! Да, скорее всего, завтра мне это и предложат, но пока я в этом не уверен. Но даже если хозяева будут столь любезны… Эйя, через пару дней ты снова станешь птицей. И лучше бы нам в это время быть подальше от людей, и от этого дома. Думаю, моим вновь обретённым родственникам потрясений уже хватит. Не хотелось бы им объяснять, почему моя прекрасная жена исчезла, а вместо неё по комнате летает удивительная птица.

Ларсен снова улыбнулся, теперь уже по-настоящему, и она ответила понимающей улыбкой.

А ещё у дайаны промелькнула мысль, что он снова назвал её женой перед этими людьми, как и тогда, на корабле, и их снова уложили спать в одной комнате, и на одной кровати, но она больше не чувствовала страха или возмущения.

В этом доме, конечно, кровать была огромной, на ней можно было спать, вовсе не касаясь друг друга. Но всё-таки они снова вдвоём, рядом, наедине.

А ей уже кажется это правильным, верным. И на сердце так тепло, потому что Ларс рядом, и можно говорить с ним, и смотреть в глаза. Знать, что он доверяет ей самые важные, потаённые мысли…

– Да и в столицу мне надо вернуться… – нехотя продолжил Ларсен. – Найти мага, который с нас оковы снимет. Это самое важное. И… я ведь денег должен Буруа. Помнишь? Не буду же я от него бегать теперь. Надо встретиться, поговорить, объяснить всё. Договориться с ним хочу, чтобы подождал немного, пока я такую сумму найду. По крайней мере, попробую…

– Ларсен, а ты с… братом о чём-то таком говорил… – ей такая мысль в голову пришла внезапно, что Эйя даже подскочила, уселась рядом и коснулась его руки. – Я не очень понимаю про эти ваши деньги… Но ведь, кажется, у твоих матери и брата денег много, да? Она же рассказывала про это. А если тебе попросить у неё? Раз здесь, в доме, денег много, у них же ещё останутся, а ты больше не будешь из-за этого Буруа переживать…

– Нет, Эйя, нет, – рьяно замотал головой Ларсен, – у них я ничего просить не буду! Я не хочу, чтобы они решили, что мне их богатство надо. Три десятка лет жил без этих денег, сам о себе заботился, и дальше не пропаду. Я обязательно что-нибудь придумаю… Обещаю! Но маму в свои неприятности втягивать я не стану. Если она, в самом деле, мне рада, и захочет видеть и впредь… Что ж… вернусь сюда позже. А пока… погостим денёк, и дальше…

– Как скажешь, – кивнула Эйя. – Мне всё равно куда, лишь бы с тобой.

Ларсен на миг замер, долгим взглядом скользнул по её лицу…

– Спасибо, – шепнул он благодарно и коснулся нежно губами её лба. – Давай спать? Бесконечный был день…

Они погасили свечи, и улеглись на разные краешки огромной кровати. Но, вопреки своим словам, Ларсен уснуть не торопился. Эйя чувствовала, что он снова тонул в омуте своих смятённых, тяжёлых мыслей. А она снова ощущала себя такой беспомощной, как там, в гостиной, во время этого страшного разговора – не знала, чем помочь, что сделать.

И вновь, повинуясь лишь шёпоту сердца и подсказкам души, перебралась поближе, вплотную придвинулась к Ларсену, обняла его со спины одной рукой, уткнувшись носиком в шею, и замерла. Эйя ощутила, как Ларс напрягся, задержал дыхание, сердце забилось неистово.

Потом его рука накрыла её ладонь, переплетая пальцы, и из груди мужчины вырвался судорожный вздох, словно он скинул со своих плеч огромную каменную глыбу.

***

9 Забавы судьбы

Ларсен

Проснулся, а она рядом.

Совсем рядом. Немного потянуться, и коснёшься нежных губ.

Ларсен целовать не спешил, но хотелось очень.

Светло на душе стало, несмотря на всё, что случилось накануне. Мимолётный взгляд на богатый интерьер чужой комнаты воскресил в памяти все события вчерашнего дня – вспомнилось мгновенно, где он оказался волею судьбы. Но от мыслей об этом сейчас Ларсен отмахнулся. Дайана рядом волновала сильнее, влекла непреодолимо.

Ларс улыбался, разглядывая в тысячный раз её удивительное лицо: утончённые черты, тонкие дуги бровей, безупречная кожа, яркие, чувственные губы. Волосы шёлковой рекой растеклись по подушке. Они уже совсем чёрные, будто вороново крыло. И от этого её невероятные глаза сияют ещё ярче, будто светятся из глубины.

Сейчас, правда, эту удивительную бирюзу не видно, она спряталась за завесой полупрозрачных век и длинных изогнутых ресниц. Эти густые кисточки так красиво трепещут, когда она удивляется или смущается.

Какая же она волшебная, невероятная! Как хочется обнять её и больше никогда не отпускать.

Может быть, это всё-таки возможно?

Оллье уже не мальчишка, и верить в чудеса он давно разучился. И всё-таки последнее время в голове засела навязчивая мысль, так похожая на детскую веру в волшебство – а вдруг она захочет остаться? Вдруг, лишившись оков и став свободной, Эйя решит его не покидать? Ведь это тоже свобода – выбрать остаться.

Что-то изменилось после их возвращения на север…

Наверное, что-то изменилось даже раньше, ещё на корабле. Но теперь Ларсен был почти уверен – он тоже стал дорог Эйе. Она больше не пыталась держаться в стороне от него, не избегала брезгливо его прикосновений. И ей даже нравилось быть рядом, дотрагиваться.

Вчера она держала его за руку, а потом обняла… Сама обняла.

Если бы только дайана понимала, как много для Ларса значил этот её жест, как это простое, ненавязчивое прикосновение буквально воскресило душу, растерзанную жуткой историей его матери.

Значит, он перестал быть для неё чужим? Но… тогда зачем ей возвращаться домой? Зачем им расставаться теперь, когда они нашли друг друга?

Разумом Ларсен прекрасно понимал, что дайане среди людей не место: как бы они ни пытались скрывать её сущность, рано или поздно секрет будет раскрыт. К чему это приведёт – неизвестно, но точно не стоило ждать ничего хорошего. Ларсен прекрасно понимал, что оставаться среди людей Эйе просто опасно.

Он всё это понимал… Разумом.

Но сердце отчаянно умоляло: «Не отпускай! Не потеряй! Сбереги!».

Стоит ли думать о разлуке, пока она ещё рядом? Стоит ли думать о трудностях и проблемах, когда такое чудо спит в его постели?

Через день другой останется в руках у Ларсена лишь прекрасная синяя птица. Но сейчас, сейчас ещё можно сделать то, что хотелось больше всего на свете.

Он осторожно коснулся губами её нежной щеки, потом розовых лепестков губ, щекоча, дразня, пробуждая.

Дрогнули ресницы, засияли в сумраке утра бирюзовые озера глаз.

Не испугалась… Сонная нега медленно уступала место любопытству и... нежности.

И Ларсен, решившись, потянулся уже за настоящим поцелуем, приник к желанным губам жадно, наслаждаясь её теплом и головокружительной близостью.

– Эйя… – едва отстранившись, хрипло шепнул он, улавливая её сбившееся дыхание. – Волшебная моя… Нежная моя… Ты такая красивая…

Губы снова слились в едином страстном порыве.

Ларсен аккуратно опрокинул её на подушку, навис сверху, почти касаясь, чувствуя, как вздымается её возбуждённая грудь. Эти налитые снежно-белые холмики так и манили.

Не прекращая поцелуев, Ларсен потянул с гладкого плечика свободные рукава её светлого одеяния, едва не задохнувшись от восторга. Приоткрывшаяся ему восхитительная картина никого бы не могла оставить равнодушным. Уже показались заветные розовые пятнышки, ещё чуть-чуть, и взору Ларсена предстанет вся её совершенная, упругая, юная грудь…

И не только взору. Ласкающие губы Оллье скользнули вниз, в манящую впадинку. Сладостный аромат её кожи кружил голову. Ларс мог поклясться, что на вкус она как те сладкие ягоды, которыми дайана угощала его в Тайвиэлии.

Эйя испуганно вцепилась в его руки, слишком уж вольные сегодня, удержала краешек ткани, пытаясь натянуть обратно соскользнувшее платье.

– Тише, тише, пташка моя… – улыбнулся он, приподняв голову, остановил её руку, – я ничего не сделаю. Только поцелую… Можно? Вот так… Видишь, ничего тут такого страшного. Тебе ведь нравится, когда я тебя целую?

Она кивнула безмолвно, но в сияющих глазах дайаны желание и страх смешались так неразделимо, что Ларс не решился пойти дальше.

Снова скользнул едва-едва по её губам, дождался, пока те открылись, будто створки жемчужной раковины, и лишь тогда стал целовать жарко, как хотелось.

А его ладони сейчас нежно и осторожно блуждали по её плечам, шее, груди, время от времени соскальзывая на напряжённые вершинки упругих полушарий. И на каждое такое прикосновение Эйя отвечала тихим, как вздох, стоном.

Ларсен сам едва сдерживал ответный стон. Его воображение уже рисовало невероятные картины – всё, что так хотелось сделать сейчас, всё, что казалось сейчас почти возможным. Ведь она тоже этого желала, она отзывалась так чувственно, трепетала от его ласк. Ларсен это видел, улавливал, и это поистине с ума сводило.

Она боялась, конечно, но, наверное, каждая девушка боится, когда это в первый раз.

– Эйя… – простонал Ларс, целуя её в шею, – стань моей! Я хочу быть с тобой. Сейчас и всегда. Пожалуйста, любимая моя!

Она ахнула, вздохнула судорожно.

А Ларсен, с трудом отстранившись, посмотрел в её изумлённо-изумительные глаза и твёрдо произнёс:

– Я люблю тебя, Эйя Илиана Тха! И хочу остаться с тобой навсегда.

***

10 Забавы судьбы

Ларсен

Он смотрел в её глаза, ждал, что ответит…

А Эйя молчала, лишь взлетали и опускались ресницы. Растерянность на её лице читалась слишком очевидно. Удивление было скорее радостным, но всё-таки это было удивление.

Неужели не ожидала от него таких слов? Неужели до сих пор так и не поняла, что давно свела его с ума? Неужели так и не поверила, что всё всерьез? Разве его взглядов, слов и дел, его жарких поцелуев не хватило, чтобы отмести прочь все сомнения?

Ведь всё очевидно! Не вышло из него птицелова – сам угодил в силки, самые прочные, коварные и прекрасные – силки любви.

И теперь, когда вслух произнёс то, что уже давно в сердце носил, вот теперь ещё яснее понимал, чувствовал, что расстаться с дайаной для него смерти подобно.

Легко, конечно, не будет… Но он найдёт способ уберечь свою птичку от всех бед и опасностей людского мира.

Лишь бы она сейчас ответила: «Да»!

Но Эйя не сказала «да».

Она вообще ничего не сказала, только улыбнулась, светло и нежно и, потянувшись, сама припала к его губам. Нежные руки дайаны обвили шею Ларса, пальчики впились в волосы…

Счастливый до безумия Ларсен, практически рыча от удовольствия, вдавил любимую в белоснежные подушки, зацеловывая сладкие губы, нежное личико, шею и плечи. И она отвечала, пусть пока ещё робея, но так страстно и охотно, что Ларсен едва сдерживался.

Так хотелось взять её прямо сейчас, насладиться этой любовью в полной мере. А ещё больше хотелось показать ей, самой любимой и желанной, как это бывает, когда двое вместе, потому что сердца их бьются как одно.

Да и себе, пожалуй, тоже… Ведь полюбил-то Ларсен Оллье впервые.

Руки уже так и рвались проникнуть под тонкую ткань её платья, добраться до нежной обнажённой кожи, а ещё лучше вовсе оставить Эйю без одежд. Он почти решился…

Но вдруг Эйя Илиана скривилась мученически и даже тихонько всхлипнула.

Ларсен мгновенно отстранился, испуганно оглядывая её, коснулся нежно щеки.

– Что такое, счастье моё? – стало тревожно, и сразу страсть отступила. – Я тебе больно сделал? Прости! Где больно?

– Нет, нет… – сдавленно пискнула Эйя. – Это не ты, нет. Завтра новолуние. Всего одна ночь осталась…

– Ты же говорила, что обратное превращение легко проходит?

Ларс от досады даже зубами скрипнул – что ж это за магия такая жуткая, за что его красавица так страдать должна?!

– Да, легче, чем из птицы, – кивнула она, – но всё равно это неприятно. Слабость, в глазах иногда темнеет… Прости! Сейчас пройдёт… Прости, что напугала!

– Да что ты, глупенькая! – Ларсен чмокнул её в нос. – Иди ко мне, вот так! Сейчас легче будет…

Ларс улёгся рядом, притянул к себе на плечо, обнял.

– Мне уже легче, – со слабой улыбкой заверила Эйя. – Ты меня исцеляешь лучше всякого зелья.

– Я же тебя люблю… – выдохнул Ларс в её тёмные локоны.

Ему, конечно, хотелось услышать в ответ такие же слова, но торопить Эйю Ларсен не собирался – сама скажет, когда готова будет, когда её сердце промолчать на его признание не сможет.

Но сейчас, даже если она и хотела ответить, ничего бы не вышло…

Деликатный, но настойчивый стук в дверь заставил их вздрогнуть, отвлекая от романтики и нежности.

Эйя чуть приподнялась, а Ларсен аккуратно отстранился.

– Ты лежи! Я узнаю, что там такое…

Оллье пошёл открывать.

На пороге стоял Бертош.

– Доброе утро, сатье Оллье! Надеюсь, я не разбудил вас…

– Нет, мы уже проснулись, – тряхнул головой Ларс. – Доброе утро!

– Это замечательно. Ле-сатия Ле-Марье просит вас с супругой разделить с ней трапезу. Завтрак уже готов. Сиятельная ждёт в столовой. Позвольте, я провожу вас…

– Благодарю, – кивнул Ларсен. – Сейчас…

Оллье прикрыл дверь и обернулся.

– Ты слышала? Пойдёшь или лучше отлежишься немного? Я могу попросить что-нибудь подходящее для тебя… Потом покушаешь здесь.

– Нет, мне уже лучше, – Эйя осторожно поднялась, – я пойду с тобой. Не хочу оставаться одна. Да и матушку твою не стоит огорчать.

Эйя остановилась у большого зеркала, поправляя волосы и одежду.

– Идём! – наконец кивнула она.

– Обопрись на мою руку! – непререкаемым тоном велел Ларсен, подставляя локоть.

Бертош приветствовал Эйю и велел следовать за ним. Глядя в спину старого слуги, Оллье вдруг сообразил, что нужно сделать:

– Прошу прощения, Бертош, не знаю, как правильно к вам обращаться… А нельзя ли попросить для моей жены, вместо завтрака, принести чай и какие-нибудь сладости. Она неважно себя чувствует, после нашего купания в ледяной морской воде. Боюсь, ей станет нехорошо от сытных блюд. Может быть, найдётся ягодный джем, или сушёные ягоды, или немного орехов?

– Конечно, сатье, – благодушно и сдержанно кивнул слуга. – Джем уже на столе. А ещё орешки в меду… Сиятельная Розальда очень любит этот десерт. А ещё наша кухарка летом сушит яблоки, груши и разные ягоды. Сейчас попрошу её подать эту смесь. А звать меня можно просто Бертош. Мы, кстати, пришли! Проходите! Приятного аппетита!

Слуга приоткрыл створку двери, и они шагнули в небольшую светлую комнату, наполненную вкусными ароматами.

***

11 Забавы судьбы

Эйя

– Доброе утро! – они сказали это одновременно и смущённо переглянулись.

А хозяйка дома тотчас откликнулась, счастливо улыбаясь:

– Доброе утро, мои дорогие! Пожалуйте скорее за стол!

Ларсен довёл Эйю до места, помог сесть и сам устроился рядом.

– Как вам спаслось? – продолжая улыбаться, поинтересовалась Розальда.

– Чудесно, спасибо! – улыбнулась в ответ Эйя.

– Замечательно, – кивнул Ларс и добавил, слегка запнувшись, – как… дома.

Улыбка на губах женщины засияла ещё ярче, а тёмные глаза подозрительно заблестели.

– Рада это слышать. Что ж… Давайте завтракать! Я только вас и ждала…

– А… ле-сатье Ле-Марье к нам не присоединится? – уточнил Ларсен.

Голос его прозвучал сейчас довольно холодно, это не укрылось от Эйи, и наверняка было замечено его матерью.

– Твой брат, – Розальда подчеркнула это «брат» голосом, – уехал рано утром. Вынужден был отлучиться по срочным делам, к сожалению. Но он обещал разделить с нами следующую трапезу.

– Хорошо, если так, – кивнул Ларсен. – А то я подумал было, что он не желает сидеть с нами за одним столом.

– Напрасно ты так, – вздохнула женщина. – Ларенс очень за меня рад. И рад тому, что ты нашёлся. Конечно, нам всем нужно время привыкнуть к этим переменам… Я понимаю, что и у тебя на душе сейчас сумбурно. Но мне очень хочется, чтобы мы стали семьёй по-настоящему. Ты такой же мой сын, как и Ларенс. Впрочем, давай поговорим об этом после завтрака… Нам многое с тобой нужно обсудить. Желательно... наедине, – Розальда перевела тёмный взгляд на Эйю. – Я надеюсь, вы нам это позволите, моя милая?

– Конечно, – Эйя кивнула, покосившись на Ларса.

– Спасибо, милая! – улыбнулась хозяйка. – А что же ты совсем ничего не ешь, дитя? Не нравится?

– Эйе не здоровится сегодня… – вмешался Ларсен. – Аппетита нет. Должно быть, наши вчерашние злоключения сказались… Вот, попробуй хотя бы это!

Ларсен подставил поближе две вазочки: в одной были орешки, в другой какая-то густая бордовая кашица. Эйя робко разглядывала это странное блюдо – но вскоре поняла, что это растёртые ягоды, и уже смелее взялась за ложку.

– О! Так, может, стоит послать за лекарем? – забеспокоилась ле-сатия. – Правда, явится он только к вечеру. Мы забрались довольно далеко от ближайшего города.

Эйя испуганно вскинула голову, отвлекаясь от сладких орешков – от мысли, что её станет трогать и осматривать кто-то чужой, у неё сразу же потемнело перед глазами. Дайана вцепилась в руку сидящего рядом Ларсена, безмолвно умоляя защитить и спасти.

– Нет, не стоит, мама. Думаю, скоро всё пройдёт, – Оллье накрыл её руку своей тёплой ладонью. – Эйе просто надо полежать, отдохнуть немного…

– Ну, смотрите, – не очень-то успокоилась Розальда, – тогда хотя бы попрошу Аргусту принести тебе отвар из целебных трав. Она нас всех зимой им нередко лечит. На мой взгляд, ты действительно бледна, милая. Правда, дитя, тебя и бледность не портит. Такая красавица! Как же я рада, Ларсен, что ты такую жену себе выбрал.

Эйя сконфуженно опустила взгляд. Ей было так совестно, что они обманывают эту женщину.

Но Ларсена эта ложь ничуть не смущала.

Он сжал её пальцы сильнее и сказал восхищённо и гордо:

– Да, так и есть. Она самая лучшая и самая красивая. Я счастлив, что рядом со мной такая женщина.

Сердце сбилось с такта от той нежности, с которой он на неё посмотрел.

– Берегите, своё счастье, дети! – умилённо улыбнулась Розальда.

Тут как раз вошла ещё одна пожилая женщина, поклонилась и поставила перед Эйей плошку с сушёными ягодками и кусочками фруктов. Дайана поблагодарила, попробовала первую… Незнакомо, но очень вкусно.

– Вот сейчас покушаешь, потом ещё отдохнёшь, и можно снова в путь пускаться… – подмигнул Оллье.

– В путь? – изумлённо вскинула брови мать Ларсена, улыбка сошла с её лица. – Неужели уже сегодня? Я… думала, что вы останетесь… хотя бы на время. Я об этом и хотела поговорить.

Ларсен и Эйя переглянулись. Оллье тяжело вздохнул.

– Мама, я бы с радостью… Но не могу остаться. Пока не могу. Нам обязательно нужно вернуться в Дан-ле-Рин до Нового года. У меня там очень срочное и важное дело.

– Как жаль! – искренне огорчилась хозяйка дома. – Я так надеялась, что праздник мы встретим вместе.

– Мама, я… обязательно вернусь, – пообещал Ларсен, – как только смогу… обязательно.

– Ладно, – кивнула Розальда, – не будем об этом сейчас. Поговорим после, а то я совсем вас заговорила. Кушайте, мои дорогие, кушайте!

***

12 Забавы судьбы

Эйя

Незнакомые северные ягоды на вкус оказались не хуже любимой зеи – непривычно, конечно, но довольно приятно. Эйя сосредоточилась на завтраке, но старалась не терять нить разговора.

Впрочем, сложно было назвать беседой те редкие фразы, которыми перебрасывались Ларсен и Розальда. Важные вопросы они, видимо, решили отложить, говорили о разных мелочах.

Но Эйя всё равно слушала внимательно – она очень боялась, что хозяйка дома задаст ей какой-нибудь каверзный вопрос, на который дайана не сможет найти ответ. Так что она предпочитала молчать и не встревать в разговоры, только улыбалась слегка, когда ле-сатия смотрела в её сторону.

К тому же на Илиану опять накатывала утренняя слабость – воздуха не хватало, в глазах всё плыло.

– Эйя, милая, всё хорошо? Может, тебе лучше прилечь? – с беспокойством коснулся её плеча Ларсен.

Она слегка качнула головой, и комната сразу заплясала перед глазами. На миг она испугалась, что сейчас упадёт на глазах у сиятельной Розальды, но Ларс подхватил её под локоть, удержал, приобнял бережно.

– Давай-ка я тебя в комнату отведу… – негромко предложил он. – Мама, вы нас извините! Я провожу Эйю, а потом вернусь к вам, и мы поговорим…

– Конечно, милый, – поспешно махнула рукой Ле-Марье. – А я сейчас распоряжусь, чтобы Аргуста свой целебный отвар приготовила.

Едва они вышли из комнаты, Ларсен склонился к лицу Эйи, в его тёмных глазах отражалась тревога.

– Милая моя, ну… что такое? Тебе так плохо? Чем тебе помочь? Может, в самом деле, за лекарем послать? – беспокойно шептал он.

– Нет, не надо, – Эйя прижалась к плечу Оллье. – Не хочу, чтобы чужие ко мне прикасались, не позволяй им!

– Конечно, только мне можно тебя касаться, да? – Ларсен игриво улыбнулся, но глаза оставались серьёзными, и страх никуда не исчез. – Я бы и сам тебя осмотрел, но я ничего в целительстве не смыслю.

– Не волнуйся, – вымучено улыбнулась она. – Так каждый месяц бывает. Всё будет хорошо.

– Мне за тебя тревожно, красавица моя! – вздохнул Ларсен. – Пойдём! А лучше… давай-ка я на руках тебя отнесу!

Эйя и возразить не успела, как уже оказалась оторвана от пола – всё, что осталось, обхватить Ларса покрепче за шею.

Они успели дойти до гостиной, где хозяйка вчера изливала душу, когда Эйя встрепенулась в руках Оллье и тихонько попросила:

– Ларсен, а можешь меня не в комнату отнести, а на улицу? На крыльцо или в сад… Я видела, там можно посидеть. Мне нужно воздухом подышать.

– Милая, там ведь холодно. Наша зима – это не ваша, южная…

– Я немножечко, – улыбнулась она. – Как замёрзну, сразу в комнату пойду.

– Ладно, как скажешь, – Ларс открыл дверь плечом и вынес её на крыльцо.

Прохладный воздух бодрил и освежал, у Эйи сразу в голове посветлело.

– Я тогда с тобой посижу, – непререкаемо заявил Ларсен, опуская её на скамью.

– Тебя матушка ждёт, – напомнила Эйя. Улыбнулась ласково. – Ты такой… заботливый… Спасибо, Ларсен!

И, поддавшись внезапному желанию, потянулась к его щеке, коснулась губами. Оказывается, это так славно – целовать его самой, вкладывать в это касание свою признательность и нежность.

Ларс завороженно замер от этого невинного поцелуя, смотрел на неё, не отрываясь, что-то искал во взгляде. И, видимо, нашёл – счастливая улыбка осветила его лицо.

Но потом он нахмурился снова, и в голосе опять зазвучала тревога:

– Эйя, ты точно хочешь тут одна сидеть? Мне как-то не по себе, что я тебя оставляю…

– Ступай! Всё хорошо. Правда, – Эйя коснулась его руки мимолётно.

Ларсен вздохнул, но всё-таки послушался и скрылся в доме.

А Эйя осталась наслаждаться звенящей тишиной морозного утра. Весь сад, покрытый искристым серебром, сверкал на солнце. Эйя такого в Долине Грёз никогда не видела. Это было очень красиво, празднично. Вот только зябко.

И всё-таки этот холод ей нравился – он отогнал слабость, развеял тёмную завесу перед глазами, и даже дышать стало сразу легче. Следовало вернуться в дом, но Эйя всё тянула время.

И вот когда она уже поднялась, дабы поскорее отправиться в комнату для гостей, которую им предоставили, её внимание привлёк звук шагов. Кто-то шёл к дому по дорожке сада.

Через мгновение из-за припорошенных снегом кустов появился младший сын сиятельной Розальды. Он удивлённо приостановился, заметив Эйю, но тотчас улыбнулся и даже слегка поклонился:

– Доброе утро, прекрасная сатия!

– Доброе утро! – улыбнулась дайана в ответ.

– Почему вы тут мёрзнете в одиночестве? Как это муж вас оставил без присмотра?

– Мне просто захотелось подышать… – пожала плечами Эйя.

– А где же… мой брат?

– Ларсен беседует с вашей матушкой.

– Вот как… – понимающе кивнул Ларенс. – Должно быть, она уговаривает его остаться…

– Мы не можем остаться, – грустно вздохнула Эйя.

– Почему?

Удивление младшего брата Ларса показалось ей искренним, а ещё он, кажется, расстроился. Может быть, Оллье не прав, и юный хозяин поместья действительно рад, что его семья теперь стала больше… Дайана не видела со стороны Ларенса враждебности или ревности.

Несколько мгновений Эйя пристально вглядывалась в серые глаза ле-сатье, а потом решилась:

– Если Ларсен не вернётся в столицу, может случиться беда. Думаю, даже если он вернётся в срок, у него всё равно будут большие неприятности. Но он ещё надеется, что сможет договориться и всё исправить…

***

13 Забавы судьбы

Эйя

– Любопытно… – молодой хозяин поместья слегка нахмурился и заинтересованно склонил голову, – но не очень-то понятно… В какие такие неприятности попал мой брат? Думаю, вам стоит рассказать мне подробности, сатия… Как мне лучше к вам обращаться? Сатия Оллье или…

– Эйя, просто Эйя… – улыбнулась дайана.

– Тогда меня зовите просто Ларенс. Всё-таки… мы родственники…

Он ответил ей тёплой улыбкой, и Эйя ещё раз уверилась, что поступила правильно, рискнув доверить этому человеку чужие секреты.

Мужчины вечно так носятся со своей гордостью. В этом крылатые дайны ничем не отличались от бескрылых людей. А иногда стоит попросить о помощи… И нет в этом ничего зазорного.

– Итак? Что случилось с вами и вашим мужем? – напомнил Ларенс. – Почему он нам ничего об этом не сказал вчера?

Илиана поёжилась от порыва ветра, и Ле-Марье, окинув её взглядом, покачал головой.

– Боюсь, сейчас не лучшее время, чтобы вести разговоры в саду. Идём в дом! Поговорим в гостиной.

Хозяин поднялся на крыльцо и приглашающе распахнул дверь.

Эйя уже пришла в себя на свежем воздухе и сейчас с удовольствием вернулась в тёплый уют человеческого жилья.

Они уселись на мягкую тахту, где накануне дайана вместе с Ларсеном слушала проникновенную исповедь сиятельной Розальды.

Эйя собралась с мыслями и начала. Поначалу робела, боясь сказать что-то лишнее, но, в конце концов, с каждым словом речь её становилась всё убедительнее.

– Ларсен зарабатывает тем, что привозит разные диковинные вещи богатым людям…

– «Ловец редкостей»? – удивлённо перебил её мужчина. – Мой брат – «ловец редкостей»?

Эйя кивнула, подтверждая.

– В этот раз он тоже должен был привезти в подарок к новогодним праздникам одну… ценную вещь. Для этого ему пришлось отправиться в Тайвиэлию…

Очень хотелось рассказать всё без утайки, рассказать, что «ценная вещь», на самом деле, это она сама. Но Ларсен ведь предупреждал, что это лучше держать в секрете, и Эйя не рискнула его ослушаться. По крайне мере, в этом… Ведь всё остальное она скрывать не станет – пусть даже Ларс будет потом её за эту откровенность корить!

– Но когда мы возвращались… – продолжала дайана взволнованно, – на наш корабль напало это чудовище… кракен. Никогда в жизни такого ужаса не видела! Он пытался расколоть наш корабль на куски. А море так жутко ревело. Эти волны, ветер, темнота… Я так испугалась! А потом мы оказались в воде. Я думала, нам конец, но… к счастью рядом плавала лодка. Кракен, должно быть, сбросил её с корабля в море…

– Не волнуйтесь так, милая Эйя! Всё уже позади, – попытался успокоить её Ларенс. – Может, вам не стоит вспоминать это?

Но Эйя не собиралась отступать. Вздохнув, она продолжила:

– Я думаю, никто там не уцелел. Корабль наверняка пошёл на дно, и все, кто на нём был, тоже. А нам к рассвету чудом удалось добраться до берега. Мы пошли искать кого-то из людей, чтобы попросить помощи, и… нашли вас. Мы не знали, кто здесь живёт. Это правда. Всё это случайность… Просто в округе больше никого нет, совсем никого.

– Это точно, – кивнул Ларенс, – в нашей глуши не так-то просто найти людей. Мне очень жаль, что вам пришлось всё это пережить. Но… я пока не уяснял, причём тут столица и неприятности?

– Понимаете, там, на корабле, осталось всё, что у нас было, – вздохнула Эйя. – Все вещи и деньги Ларсена утонули вместе с кораблём. Теперь Ларсу нечего отдать тому богатому сатье, который отправил его на юг за подарком. А тот ведь уже заплатил. И деньги Ларсен ему вернуть тоже не может. У него столько просто нет. А этот сатье… он очень богатый, но совсем не добрый. Он такое не простит. Я очень тревожусь за Ларсена! Он не говорит, что с ним могут сделать, но мне кажется, что-то ужасное. Ларсен надеется, что, если успеет вернуться до праздника, если сам пойдет и расскажет, как было дело, всё обойдётся. Он хочет упросить дать ему время, немного времени, чтобы найти деньги, и всё вернуть… Ларс не хочет, чтобы его считали вором и обманщиком. Он никогда бы не взял чужого… – Эйя так расчувствовалась от собственных речей и жалости к Оллье, что неожиданно всхлипнула. – Он честный, и хороший… Я так за него боюсь! Я очень его люблю…

Она испуганно смолкла, сообразив, что такое уж точно не нужно говорить постороннему мужчине.

Но Ларенс на её неуместное откровение только улыбнулся.

– Я вижу, – усмехнулся он. – Вижу, что брату несказанно повезло. Он поймал удачу за хвост. Несмотря на всё то невезение, о котором вы мне сейчас рассказали. Почему же он ничего не сказал об этом матушке вчера? Ведь очевидно, что мы можем ему помочь с этой бедой.

– Ларсен… не хочет, чтобы вы думали, будто ему от вас нужны деньги… Вы ведь на это вчера намекали, да? Думаю, его это задело. Он такой гордый! Никогда не будет просить… Но в этот раз, мне кажется, ему без помощи не обойтись… А он молчит, и надеется на чудо, не желает никого обременять. Хочет сам всё решить…

Ла-Марье неожиданно усмехнулся и покачал головой:

– Значит, что мы имеем… Брат взялся за дело, которое оказалось ему не по силам. Теперь он должен денег какому-то негодяю, который вполне может и убить за такое. И вместо того чтобы попросить нас о помощи, он хочет сунуть голову в змеиное гнездо и попытаться, рискуя жизнью, договориться с главным гадом. Он никого не хочет отягощать своими заботами, не хочет быть должником, жаждет сохранить своё честное имя, и решить всё по совести… Хотя самое разумное, казалось бы, спрятаться там, где его никто не знает, и никто никогда не найдёт. Словом, Оллье ведёт себя как настоящий благородный… дурак! – Ларенс фыркнул насмешливо. – Вот теперь у меня точно не осталось сомнений, что мы с ним братья. Я сам такой же!

Эйя, позабыв дышать, смотрела на этого Ле-Марье, не понимая, чего ждать дальше. Он, вроде бы, насмешничал, но как-то… по-доброму. А ещё Ларенс явно о чём-то размышлял.

– А брат сейчас, значит, у матушки? – мужчина наконец решил озвучить мысли вслух. – Что ж, пойду-ка и я её навещу! – Ларенс снова улыбнулся. – Не волнуйтесь, моя дорогая Эйя! Думаю, всё поправимо. И ваша беда не так уж страшна. Всё будет хорошо, обещаю! Отдаст Ларсен свои долги, и будете дальше жить спокойно. Благодарю, что рассказали! А теперь я вас оставлю…

14 Забавы судьбы

Ларсен

– Спишь, заговорщица?

Ларсен прилёг рядом, разглядывая сонное личико дайаны, провёл кончиками пальцев по её щеке.

Эйя открыла глаза, улыбнулась сонно:

– Ларсен… – чуть нахмурилась, – что ты спросил?

– Как ты? Лучше? – он с тревогой приглядывался к ней, поглаживая по волосам – бледность так и не прошла, синие тени залегли под глазами.

Но Эйя снова улыбнулась и кивнула в ответ.

– Вот и хорошо! – от сердца немного отлегло. И Ларс тотчас вспомнил, с чем он, собственно, вошёл в эту комнату. – Я о тебе беспокоился, хотел скорее вернуться за тобой, но меня слегка задержал мой брат…

– Ой! – Эйя мгновенно уловила новые нотки в его голосе и стыдливо опустила глаза. – Прости! Ты сердишься?

Ларсен хотел сказать, что так и есть – сердится, хотел поворчать немного, объяснить, что так нельзя… Но это он там, далеко от неё, слушая Ларенса, мог негодовать и злиться, а сейчас…

Оллье коснулся губами её лба, потом столь же мягко и нежно – губ, оторвался раньше, чем поцелуй успел перерасти в настоящий – страстный, голодный и долгий.

– Нет, не сержусь, – усмехнулся Ларс, глядя прямо в глаза. – Но больше так не делай!

Эйя Илиана вздохнула тяжко и понимающе.

Но Ларсен решил всё-таки разъяснить:

– Эйя, я понимаю, что ты хотела, как лучше, хотела помочь. Но не надо делать что-то за моей спиной! Ты же всегда можешь со мной посоветоваться…

– Но ты бы мне не позволил рассказать всё это… – тихонько пискнула она и посмотрела так, что Ларс вообще забыл, о чём они говорили. – Ты же сказал, что не станешь просить помощи.

– Да, – кивнул Ларсен, снова слегка разозлившись – ведь она знала, что он против, но всё равно сделала по-своему, – потому что мужчина за свою жизнь и свои поступки сам отвечать должен, а не матушке престарелой плакаться и деньги у неё клянчить.

Эйя приподнялась и села, растерянно хлопая ресницами.

– Ты… отказался? Не взял эти… деньги?

– Взял, – со вздохом признался Ларсен. – Хоть и не хочу быть их должником. Но я ведь теперь не только за себя в ответе, но ещё и за тебя. Что будет с тобой, если меня вдруг сгоряча пришьют? Я же ещё слово дал, что домой тебя отвезу…

Оллье сказал это шутливо, однако, бросил на дайану внимательный взгляд – пытался угадать её мысли. Ему так важно было понять, хочет ли Эйя до сих пор возвращения домой, или теперь это уже не кажется ей таким важным. Но дайана не подняла глаз, и это так и осталось тайной.

– Брату я пообещал, что верну деньги, как только смогу, – продолжил Ларсен. – Разумеется, всё это было при ле-сатии Розальде. После чего мне пришлось выслушать такую долгую и слёзную речь от мамы, что я вообще пожалел, что рот открыл.

– Что же она такого наговорила? – удивилась Эйя, всё-таки снова посмотрев Ларсу в глаза.

– А то, что она тридцать лет была лишена права хоть чем-то мне помочь. В детстве не нянчила, от хвори не лечила, вкусностями не кормила, обнять да поцеловать не могла. Каялась передо мной снова, что малодушие проявила, отцу своему-извергу поверила и не искала меня по всему острову. Дескать, кругом я виновата перед тобой, так позволь хоть чем-то совесть успокоить. Сказала, самое малое, что может она мне дать взамен всех потерянных лет, это хоть какие-то блага, вроде денег и крова. А я, понимаешь ли, даже от таких крох отказываюсь. И брат её во всём поддержал. Мол, бери, с нас не убудет, а тебе сейчас нужно… Вот, – Ларсен снова вздохнул, – я и согласился.

Эйя просияла и бросилась к нему на шею. Сама испугалась этого своего порыва, но всё равно рук не убрала, обняла крепко, сколько хватило силы в ослабевших руках.

– Я всё равно потом всё верну… – упрямо пробормотал Ларс ей на ухо. – Но тут хоть время позволяет… Никто голову за эти несколько тысяч не оторвёт.

– Я так рада, – искренне призналась Эйя, отстранившись немного.

– Если бы не ты… – Ларсен покачал головой, – мне снова нужно тебя благодарить, моя крылатая удача.

Она смущенно зарделась.

– Это ещё не всё… – добавил Оллье. – Нам подарили тёплый экипаж и пару лошадей, чтобы мы могли добраться до столицы без всяких сложностей. Так что… можно выдвигаться в путь хоть сейчас, если ты в силах ехать…

***

15 Забавы судьбы

Ларсен

Уезжать не хотелось.

Ларс понимал, что оставаться дольше нельзя, но душа сжималась от тоски, стоило только подумать об отъезде. И причин для того было сразу несколько.

Во-первых, полные слёз глаза матери.

Чувства, которые Оллье испытывал к этой женщине, были так противоречивы. С одной стороны, она пока ещё не стала для него родной и близкой, ведь он почти не знал сиятельную Розальду, и она его не знала. Нужно было время, чтобы понять, чтобы привыкнуть, чтобы полюбить. Да и тридцать лет сиротства невозможно отбросить и забыть за один день.

Но всё-таки Ларс не сомневался в том, что это действительно его мать, и дело было не в магическом артефакте, не в совпадении имён, а в том, что это родство по крови он взаправду ощущал. И где-то внутри душа ликовала от этого понимания, от того, что обрёл «своих», нашёл семью.

И семья эта оказалась вот такой – замечательной, душевной, отзывчивой. Здесь ему действительно рады. Здесь ему помогли. Даже брат, который сначала показался высокомерным и подозрительным снобом.

Впервые в жизни Ларсен знал, откуда его корни, знал, что он был любимым и желанным ребёнком, а не обузой, от которой избавились, вышвырнув на улицу из жизни и из сердца. Его мать оказалась благородной, доброй женщиной, а не уличной девкой, как часто пыталась его убедить Старая Грымза в приюте. Просто судьба ей досталась такая – тяжёлая и горькая.

Но в этом ведь нет её вины. Хотя она и пыталась у него просить прощения неизвестно за что. Собственно, с этого и начался их утренний разговор – не с того, как теперь жить дальше, а с сожалений о прошлом.

Розальду мучила совесть за то, что так вышло с Ларсом и его отцом, хотя разумом она понимала, что не могла ничего тогда сделать. Бесправная юная девчонка… Разве она способна была остановить своего безжалостного папашу? Но совесть редко слушает разум.

Ларсен с ужасом думал о том, что всю свою жизнь эта несчастная прожила с тяжким грузом на душе, с сердцем разбитым вдребезги. И страдала не только от боли потери, но и от глубокого и убийственного чувства вины.

Неудивительно, что теперь она жаловалась на слабое здоровье и страдала от всяческих хворей, хотя ещё была довольно молода. От волнения у Розальды порой отказывали ноги, да и сердце часто беспокоило.

Но она убеждала старшего сына, что теперь не будет волноваться, и на ноги скоро твёрдо встанет, и ещё непременно понянчит его внуков, ведь детишки от такой красавицы-жены наверняка появятся скоро.

Вдова Ле-Марье понимала, что признать Ларсена законным наследником не сможет, как бы того ей ни хотелось. Оллье это тоже понимал.

Бастард всегда бастард, даже горячо любимый, даже воспитанный в семье кого-то из родителей. А уж подкидыш из приюта никогда не станет ровней сиятельным аристократам!

Наверное, и Ларенс так спокойно отнёсся к его появлению по этой причине – понимал, что новообретённый брат на его состояние претендовать не может.

Да, официально, в глазах всего аристократического общества Нор-ле-Эвилье у ле-сатии Ле-Марье только один сын.

Но Ларсу вся эта официальность и не нужна была – пусть они со своими титулами катятся в Черноту!

Ему была нужна мать. А ей – сын. И вот об этом она твёрдо заявила – дескать, можешь поселиться здесь, вместе с семьей, и деньгами не обижу, и всем, что тебе нужно, обеспечу… И для всех в доме ты будешь таким же ле-сатье.

Ларсен отказался. Мягко, осторожно, чтобы не обидеть, но отказался. Слишком уж это всё было ему чуждо. А вот приезжать, навещать, гостить здесь… это он пообещал с лёгким сердцем. Этого ему самому очень хотелось.

Но сначала надо было решить свои… хм, трудности.

К счастью, теперь для этого у него появились возможности. Ларс всё чаще задумывался о том, что, возможно, байки о дайанах, приносящих удачу, вовсе не байки. С тех пор, как Эйя появилась в его жизни, всё складывалось наилучшим образом. И как иначе объяснить его везение?

Везение… Кто-то посмеялся бы над Ларсом, услышав такое – он потерял все деньги, несколько раз едва не расстался с жизнью, и сейчас всё ещё на волоске… И это считать удачей?

Но Ларсен уже научился смотреть иначе – да, едва не погиб, но ведь жив по сей день! А мог бы сгинуть давно… На пути ему столько добрых людей попалось – и Тарби, и старушка Махби, и капитан Надар… Будь на их месте другие, и несдобровать бы Оллье.

А уж то, что судьба занесла их в эти края, и вовсе чудо! Даже кораблекрушение обернулось неожиданной удачей – поверить сложно, но, спустя тридцать лет, Ларс нашёл семью.

И теперь, благодаря этому обстоятельству, у него есть шанс выпутаться из всех неприятностей. Ларсен боялся замерзнуть – брат дал ему тёплые вещи (благо, они оказались почти одного роста и сложения). Оллье не знал, как добираться до дома с дайаной в облике птицы – ему подарили крытый экипаж, в котором Эйе будет тепло и удобно, а главное – там она будет скрыта от посторонних глаз. Ларс не знал, где раздобыть такую огромную сумму денег – ему одолжили даже больше, чем требовалось.

Ну, как одолжили… Это он для себя так решил, что всё вернёт. А мать и брат по долги и слышать не хотели. Скорее всего, эти деньги у него никто обратно и брать не станет. Ладно, с этим Ларс будет разбираться потом.

Вот и выходило, что всё теперь в жизни Ларса к лучшему. Даже самые большие неприятности приводят лишь к хорошему. Выходит, магия дайаны действовала так, как в легендах говорилось.

Но самой большой удачей в его жизни была она сама – Эйя Илиана Тха, его невероятная, нежная, прекрасная, любимая пташка. Ещё никогда ни одна женщина не пробуждала в сердце Ларсена Оллье такого огня, такой страсти, такой нежности.

И вот она-то и была ещё одной причиной, по которой уезжать отсюда не хотелось. И той главной причиной, из-за которой уехать нужно было немедленно.

Ларсен видел, как слаба его ненаглядная «птичка». Ей сейчас не в дорогу полагалось, а лежать на постели и не вставать. Пусть теперь ехать нужно не в седле, а в закрытой повозке, но всё равно ведь тяжело. Сердце Ларса разрывалось, когда он смотрел на страдания своей любимой, но тут он бессилен.

16 Забавы судьбы

Ларсен

Она была готова. Эйя тоже понимала, что оставаться нельзя. Пусть уезжать и не хотелось…

И, слёзно простившись с сиятельной Розальдой, Ларенсом и даже старым Бертошем, Ларс и Эйя наконец-то покинули этот гостеприимный дом.

К вечеру, когда совсем стемнело, Ларсен остановил экипаж, спустился с козел и нырнул внутрь повозки. Здесь было тепло – можно было спокойно ехать и даже спать, не боясь стужи. Спасал от мороза ещё один подарок от семьи Ле-Марье – магический фонарь. Это хитрое приспособление не только разгоняло полумрак внутри экипажа, но и грело не хуже небольшого камина.

Эйя полулежала, прикрыв глаза. Ларсен присел рядом, обнял её, уложив голову дайаны себе на плечо. Заглянул в бледное лицо с тревогой.

– Как ты, бедная моя? – спросил Оллье, поглаживая нежно по спине.

– Уже скоро, – чуть слышно отозвалась Эйя, открыла глаза, озаряя сумрак морской бирюзой. – Ларсен…

– Что, моя милая? – вздохнул он, убирая тёмный локон с её холодного лба.

– Поцелуй меня… на прощание…

– Эйя! – с лёгким упрёком воскликнул Ларс. – Не говори так! Мы же не прощаемся… Я всё равно остаюсь с тобой.

– Но целовать уже не сможешь… – едва заметно улыбнулась она. – А я хочу помнить, как ты меня целуешь…

Он коснулся её губ осторожно, мягко, нежно. Зажмурился, чтобы она случайно не разглядела выступившие на глазах слёзы. Мужчинам ведь нельзя позволять себе такие слабости…

Но как быть, если сердце разрывается сейчас. Он тоже хотел это запомнить – её поцелуи, её тело в своих объятиях, её тепло, её нежность…

– Эйя… ты… останешься со мной? – шепнул он у самых её губ. Добавил, глядя в широко распахнувшиеся глаза: – Пожалуйста! Я помню, что обещал тебя отпустить, вернуть домой… И… я отпущу, если ты этого хочешь. Но прошу сейчас о другом – останься со мной! Мне без тебя жизни нет. Стань моей, Эйя! Я для тебя всё, что захочешь… Ты для меня целого мира дороже!

Эйя улыбнулась нежно, счастливо, грустно, потянулась бледной ладошкой к его щеке, не отводя взгляда, и вдруг вскрикнула пронзительно, выгибаясь судорожно.

– Что? Что такое? – испуганно ахнул Ларсен, с трудом удержав её в руках.

– Прости… – горько шепнула Эйя в ответ, потянулась снова к его губам, но успела лишь добавить три заветных слова, – я люблю тебя…

Серебряное сияние ярким облаком окутало всё тело дайаны, и через мгновение в руках Ларса забила крыльями прекрасная синяя птица.

***

17 Дела столичные

Дела столичные

Ларсен

– Вот мы и дома!

Ларсен осторожно опустил прижавшуюся к его груди птицу на тахту в гостиной. Тотчас метнулся стрелой в спальню, принёс одеяло, застелил, свернув в несколько раз, и усадил на него дайану, прикрыв сверху свободным краем.

В доме было холодно из-за долгого отсутствия хозяина.

– Сейчас камин растоплю, отогреешься! Потом ужинать будем… Жди меня здесь! Я сейчас…

Ларсен вышел во двор, забрал из экипажа магический фонарь. Отнёс его в дом, оставил рядом с дайаной. А сам отправился за дровами.

Сначала нужно развести огонь и согреть дом, чтобы Эйе было тепло. Она ведь к северным морозам не привыкла.

Благо, в дороге она не мёрзла – закрытый экипаж спасал не только от любопытных глаз, но и от зимнего холода, и от пронизывающего ветра. А сейчас, оказавшись в собственном дворике, Ларсен очень быстро перенёс её на руках внутрь своего жилища. Но Ларс переживал, что в давно не топленном доме, птица сразу же замерзнет, вот и торопился так. Даже лошадей пока бросил.

Сначала о птахе своей надо позаботиться, а потом уж кобылами заняться: распрячь, напоить, накормить, в сарае место им найти. А то ведь там раньше одна Красотка проживала, а теперь у неё ещё две соседки появились.

Пока Ларсен растапливал камин, дайана сидела неподвижно, нахохлившись, и лишь тонкий клювик торчал из-под одеяла.

Пламя наконец разгорелось жарко, и Оллье отошёл от камина, подсел к птице.

Дайана встрепенулась, приподнялась, наполовину выбираясь из тёплых складок шерстяного пледа, положила голову ему на колено и снова притихла под ласковой рукой, поглаживающей мягкие перышки.

– Вот так я и живу… – сказал Ларсен и вздохнул.

Ему так хотелось знать, что Эйя думала в эти мгновения, понравился ли дайане его скромный дом, или она ожидала большего. Готова ли она остаться здесь? Ведь она ничего не успела ответить ему, когда Ларсен спросил. Ничего, кроме… трёх самых важных слов.

«Я люблю тебя…»

Всего три слова, но они стоили дороже тысячи других слов. Они стали лучшим утешением для Ларсена, когда она его покинула.

Нет, Эйя, разумеется, была здесь, рядом, но Ларс всё равно готов был скулить от тоски, как бездомный пёс – его убивала эта невозможность обнять, поцеловать, услышать голос, ощутить её прикосновение, поймать улыбку. Целых две недели невыносимой разлуки!

И ведь так будет всегда… Такова сущность дайан, как сказала как-то Эйя. А значит, с этим нужно смириться. Смириться с тем, что полжизни ему придётся ждать, скучать, считать ночи до полнолуния.

Не проще ли выкинуть из головы эти глупости, найти себе обычную женщину из плоти и крови, а не из перьев, звёзд и магии, и не знать всех этих забот и хлопот?

Конечно, проще. И легче…

Вот только другие ему теперь не нужны. И если придётся ждать, ждать ради счастья быть с ней хотя бы половину месяца, Ларс будет ждать – сколько угодно будет ждать, лишь бы она осталась, лишь бы не захотела обратно на родину. Оллье на всё готов, чтобы её удержать рядом. Только бы это маленькое сердечко билось в такт с его сердцем.

– Потом покажу тебе тут всё… Сейчас, немножко теплее станет, и погуляешь. Дом у меня, конечно, небольшой, прохаживаться особо и негде. Вот… гостиная, а там кухня, ну и спальня. Ещё лестница есть на чердак. У меня там дверь хитрая, с секретом, потому что в той каморке под крышей всё ценное хранится. Особенно, когда надолго уезжаю – удобно. Потом тебе покажу. Когда от браслетов избавимся, я тебя там буду оставлять… Ну… когда мне уйти надо… Чего так смотришь? Сама ведь понимаешь, с тобой я к Буруа не пойду. Он никак не должен узнать, что я тебя всё-таки привёз. Скажу ему, что все мои вещи, включая клетку с синей птицей, пошли на дно. Когда врёшь, чем ближе ложь к правде, тем проще обмануть. Вот я ему и расскажу про наши приключения, только одно утаю, что ты тоже спаслась и сейчас в моём доме…

Эйя слушала, поглядывая на него бирюзовыми глазками. Ларсен продолжал болтать…

Всё это время, после её превращения, Оллье продолжал разговаривать с ней так, словно она сейчас ответит. Советовался, объяснял, утешал, успокаивал. И пусть она лишь молчала в ответ, но Ларс-то знал, что она понимала.

– Я никому тебя не отдам, моё сокровище! – сглотнув, пообещал Ларсен, поглаживая бережно лазоревую щечку. – Пташка моя, любимая…

Сердце щемило от грусти и нежности. Ему было невыносимо жаль, что рядом с ним теперь лишь птица, что он не может обнять и приласкать свою любимую, но при этом Ларсен понимал и чувствовал, что за этими синими пёрышками скрывается всё та же ненаглядная, нежная Эйя. Его избранница, его любовь, его мечта и удача.

– Ладно, пойду лошадей накормлю… – он хотел встать, но она запищала, ухватила за рукав клювом, и Ларсен уселся обратно, усмехаясь. – Ну, что ты, милая? Я же быстро… Лошадки тоже устали, вон сколько нас везли. Давай, посиди тут немножко, я скоро…

Дайана повесила голову. Оллье мог поклясться, что она огорчилась, но рукав всё-таки отпустила. И Ларс всё-таки ушёл.

Он торопливо закончил дела, забрал из экипажа орешки, которые покупал в дороге для Эйи, и кое-что из еды для себя и вернулся в дом.

Здесь уже заметно потеплело. Дайана разгуливала по полу в кухне.

– Осваиваешься, хозяюшка моя? – улыбнулся Ларсен. – Забирайся на стул. Ужинать будем… Вот твоё лакомство! А вот и моё…

В кухне они сидели довольно долго, уставший Ларсен лениво жевал рыбный пирог и попивал горячий ягодный отвар, Эйя клевала свои орешки.

Глухая зимняя ночь накрыла Дан-ле-Рин, укутала сонной тишиной.

– Пойдём спать? – предложил Ларсен.

Он протянул руку, и дайана перепрыгнула к Ларсу на предплечье, будто ловчий сокол.

Он отнёс её в спальню, усадил на кровать, взбил подушку, положил в изголовье.

– Вот… Здесь будешь спать, со мной рядом. Устраивайся!

Птица тотчас перелетела на другой край кровати, потопталась немного и послушно устроилась на мягкой подушке, как будто в гнезде. Ларсен разделся и улёгся на своё место. Дайана теперь была у самой его головы.

18 Дела столичные

Ларсен

Оллье никогда с пустыми руками к Стеффии не являлся. Из любой своей поездки привозил подарки – иногда дорогие, иногда скромные, но всегда нужные. Бесполезных мелочей исключительно «для красоты» Теффа не любила.

И вот впервые вышло так, что приехал Ларс ни с чем. Кривлики умчались в знойное южное небо, а других подарков он приобрести не успел. И даже артефакты самой Теффы, которые брал на время, теперь покоились на дне морском, а, возможно, и в ненасытном чреве кракена.

Даже совестно как-то вот так приходить… Особенно, учитывая, что пожаловал Ларсен снова за советом и помощью.

Чтобы совсем уж в грязь лицом не ударить, по дороге к Видящей Ларс завернул в одну кондитерскую лавочку и купил любимых конфет Стеффии. Сладости, конечно, не заменят магических амулетов и прочих ценных вещей, но… хоть как-то надо было «извиниться» и женщину задобрить.

Вообще Ларсену было слегка не по себе…

Пусть сейчас Эйя Илиана выглядела как птица, но Ларс-то знал, кто она на самом деле. И всё это как-то неправильно.

Дайану он любит, а с Видящей спал. Пусть это было до встречи с Эйей, но лучше бы этим двум дамам никогда не встречаться. Оллье с Теффой, конечно, не связан никакими обязательствами, но… женщины – народ непредсказуемый.

Ему очень не хотелось показывать Эйю Стеффии, но оставить дайану дома Ларс не мог при всём желании. Магические оковы никуда не исчезли, и сейчас это злило даже сильнее, чем в лесах Тайвиэлии. Он даже не мог найти какое-нибудь надёжное местечко для своей пташки, дабы спрятать её там от всех недоброжелателей.

Ладно… Что сетовать, если выбора всё равно нет! Придётся пока дайану брать с собой повсюду.

Эх, лишь бы не встретиться где-то случайно с Буруа!

Ларсен для своей пташки на время сделал что-то вроде закрытой клетки – соединил несколько деревянных прутьев, связал веревкой и обтянул плотной тканью. В этаком гнездышке дайане теплее, а Ларсену её с собой можно забрать из экипажа, но при этом никто не рассмотрит, кто там у него – подумаешь, какой-то несуразный мешок в руках.

Вот с таким странным «подарочком» Ларсен и явился в гости, оставил клетку на входе в комнату и поспешил к хозяйке.

– Ларсен, наконец-то! С возвращением!

Теффа поднялась навстречу с улыбкой, потянулась к нему. Свободные рукава шёлкового одеяния цвета спелой вишни скатились, обнажая предплечья.

Оллье аккуратно перехватил её ладони, не дав обнять, но галантно поцеловал каждую.

– Рад видеть тебя в добром здравии, Теффа! Ты как всегда прекрасна, – он протянул ей милую корзиночку с конфетами, что висела у него на руке. – Прежде всего… прошу меня простить! Вот всё, что я тебе сегодня принёс – немного сладостей. И вот ещё… твой амулет с клыком оборотня… Он мне здорово помог! Спасибо! К несчастью, этого оказалось недостаточно…

– Что случилось? – удивлённо вскинула брови Стеффия. – Ты едва успел вернуться к празднику.

– Много чего… И… мне снова нужна твоя помощь…

Теффа улыбнулась в ответ чуть снисходительно, кивнула…

– Конечно, моя дорогой! Подать кавье? Или… начнём наш разговор… иначе?

– Благодарю, не стоит… – Ларсен отвёл взгляд, сделав вид, что намёка не понял, и проворно уселся в ближайшее кресло. – Я не займу много твоего времени. Ужасно спешу!

Брови Стеффии в очередной раз приподнялись удивлённо и настороженно, но она ничего не сказала, устроилась напротив, расправив плечи и чуть вскинув подбородок.

Ларсен без лишних слов закатал рукав и поднял руку, демонстрируя льдистую сталь браслета.

– Мне нужно снять это… Знаешь, к кому можно обратиться с таким?

– Ларс! – Теффа ахнула, подавшись вперёд. – Это… магические оковы? Где тебя угораздило? А… постой, к кому они привязаны? У оков всегда два звена…

Ларсен не успел ответить, Видящая сама с интересом уставилась на обтянутое тканью «гнездышко».

– Что там?

– Кто… – поправил Ларсен и угрюмо кивнул. – Да, там дайана. Я нашёл синюю птицу. И второе кольцо на ней. И мне это очень мешает. Нужен срочно маг, чтобы снять эту гадость. Я не могу ходить с ней по всей столице!

– Постой… – оборвала его горячую и злую речь Теффа. – Поверить не могу! Настоящая дайана в моём доме… Я хочу посмотреть!

Стеффия проворно подскочила, направляясь к клетке.

– Э… не стоит, Теффа! Не стоит её беспокоить… – Ларсен кинулся следом.

– Да ладно тебе! Не жадничай! Я одним глазком гляну – когда ещё такое чудо узришь…

Стеффия, опустившись рядом с «клеткой», чуть приподняла ткань…

Глаза её распахнулись от восторга. Дайана тоже разглядывала незнакомую женщину, чуть склонив голову. И Ларсен в очередной раз ощутил себя ужасно неловко.

– О! Какая она красивая! – завороженно протянула Теффа, обернулась на Ларса. – Что-то я не поняла… Насколько мне известно про магию оков, избавиться от них просто – нужно передать своё звено другому. В твоём случае – заказчику, этому богатенькому торговцу. Вот и всё! Зачем тебе маг?

При этих словах Видящей дайана возмущённо взъерошилась, громко запищала и попыталась даже клюнуть тонкие пальцы Стеффии, державшие ткань. Но хозяйка дома испуганно отдёрнула руку.

– Тише, тише! – успокоил птицу Ларсен, отстраняя Теффу и возвращая обратно полог. Но, прежде чем задёрнуть ткань полностью, отчётливо и твёрдо произнёс, глядя на дайану: – Я не собираюсь отдавать эту птицу Буруа. Никому не собираюсь её отдавать.

***

19 Дела столичные

Ларсен

– Ларсен! – изумлённо ахнула Теффа. – Что с тобой случилось? Где твоё благоразумие? Ты не можешь отказаться! Ты ведь всегда говорил, что твоё слово – нерушимо, что выполняешь все обязательства.

– Я не знал, на что соглашаюсь, когда взялся за этот заказ, – устало вздохнул Ларсен, возвращаясь в кресло.

– О, да! А я тебя предупреждала, – безжалостно напомнила Стеффия. – Я сразу тебе сказала – откажись!

– И ты была права, – со вздохом признал Ларсен.

– Конечно, я была права. Я всегда права. Но ты ведь у нас самый умный… А теперь, моя дорогой, отступать поздно, – Теффа развела руками. – Ты взял деньги, ты дал слово, ты назвал сроки… И если пойдёшь на попятную, долго не проживешь. Буруа… Так ты сказал? Тот самый Дамиель Буруа? Верно?

– Тот, – угрюмо кивнул Ларсен.

Обычно он держал в тайне имена своих заказчиков, но сегодня с языка сорвалось – обратно уже не заберёшь.

– Нужно быть круглым дураком, чтобы затеять ссору с таким человеком! – нахмурилась Теффа. – Буруа лучше иметь среди друзей, а не среди врагов. И уж точно не стоит рисковать своей головой и своим благополучием из-за какой-то там птицы…

– Она… не просто птица, – Ларсен, с опаской поглядывая на Теффу, всё-таки решился рассказать некоторые подробности своих приключений. – Дайаны действительно способны превращаться в людей. Я не верил этим байкам, но своими глазами увидел, как эта птица стала девицей. Полмесяца, от полной до новой луны, дайаны носят обличие человека. Понимаешь?

Стеффия пожала плечами.

– И что это меняет?

– Как это, что?! – возмутился Ларсен. – Я на такое не соглашался. Я не работорговец, чтобы наложниц Буруа и его сынку доставлять. Людьми я не торгую! Ты же понимаешь, зачем она им нужна!

– Ох, Ларс… иногда твоё благородство переходит всякие границы, – томно вздохнула Теффа. – Это, конечно, мило, но порой смешно. Наложница, рабыня… Какой ужас! Да с чего ты взял, что с ней в доме этого торговца будут дурно обращаться? Ценную вещь принято беречь. Разве женщины созданы не для того, чтобы дарить удовольствие вам, мужчинам? – обольстительно улыбнулась Стеффия.

– Не против их воли! – отрезал Ларс.

– А вдруг ей там понравится, и всё будет по обоюдному согласию… – с улыбкой предположила Видящая.

– Не говори глупости! Ей там не может понравиться! – скрипнул зубами Оллье.

– Ты так в этом уверен? – изумлённо приподняла бровь Теффа.

Она больше не улыбалась.

– Уверен! Мы с ней… – Ларсен поперхнулся под пронизывающим взглядом красавицы, – говорили… об этом. Я знаю, что она совсем другого хочет. А Буруа она боится. И я не позволю её обидеть.

– И что же ты с ней намерен делать? – задумчиво усмехнулась Теффа. – Когда избавишься от оков. Чего другого она хочет? Чего хочешь ты сам?

Ларсен уловил в голосе Стеффии какие-то новые интонации, и они показались ему опасными. Вот сейчас нужно отвечать очень осторожно, сейчас всё решалось…

– Она хочет вернуться домой. А я пообещал ей в этом помочь. Она тут, среди людей, пропадёт, надо её обратно к Крылатым отправить.

– Что же ты сразу это не сделал, ещё в Тайвиэлии? – не спешила поверить его словам Теффа.

– Так вот, – Ларс вскинул руку, – мы же друг к другу привязаны этой гадостью. А просить у кого-то из южных магов помощи… я просто не рискнул. Если бы не эти проклятые браслеты, я бы так и сделал. Но пришлось вернуться в Нор-ле-Эвилье ради этого. Ещё и по пути все свои вещи потерял, вместе с твоими подарками. Прости! Столько всего случилось… Хочется уже поскорее с этим покончить. Так… – Ларс умоляюще посмотрел на Видящую, – ты поможешь?

Несколько мгновений Теффа молчала, словно решая для себя что-то, наконец легко поднялась и направилась к высокому столику с письменными принадлежностями.

– Хорошо… Я тебе сейчас напишу адрес одного человека… Его зовут сатье Моруа. И записку для него. Людей с улицы он не принимает, – Теффа старательно вывела несколько строк и развернулась, поджидая, пока высохнуть чернила. – Имей в виду, за свои услуги он берёт дорого. Но снять оковы для него детская забава.

Теффа подошла ближе протянула листок бумаги с золотыми вензелями, Ларсен бегло окинул его взглядом, ликуя в душе – удача снова ему улыбнулась.

– Так что… – Стеффия снова улыбнулась соблазнительно и распутно, – Новый год встретишь уже свободным…

– Спасибо, Теффа, спасибо, звезда моя – ты настоящий друг! – Ларс свернул листок и спрятал за пазуху, поближе к сердцу. – Благодарю от всей души! Ты знаешь – всегда готов оказать ответную услугу!

– Сочтёмся… – усмехнулась Видящая.

– Чудесного тебе дня! Спасибо ещё раз! – Ларсен поклонился, напоследок целуя руку.

– Уже уходишь? – разочарованно выдохнула Теффа.

– Спешу стать свободным, – отшутился Ларсен, блеснув магическим браслетом.

– Понимаю, – кивнула Стеффия, знойно улыбнувшись, – но день-то большой, всегда можно вернуться… Заглядывай на обратном пути! У меня сегодня никаких посетителей вечером... Совершенно свободна. И я так соскучилась…

Её рука в бордовых шелках медленно поползла по его груди вниз, спускаясь к пряжке пояса.

Ларсен сжал зубы, вздохнул, набирая побольше воздуха – он так надеялся избежать этого неловкого момента и этих слов, но Теффа не оставила ему выбора.

Пусть так! Лучше уж сразу всё прояснить.

– Прости, но... нет… Я не приду, – виновато опуская глаза, ответил Ларс. – Не только сегодня. Вообще… больше не приду. То есть… я всегда готов тебе помочь, в любом деле… Только отправь посыльного! И я очень тебе благодарен за всё! Но больше ничего не будет.

– Что так? – почти невозмутимо уточнила Теффа, лишь брови взлетели изумлённо.

– Я встретил свою судьбу… – Ларсен понимал, что улыбка сейчас неуместна, но счастье так и рвалось осветить его лицо. – Я люблю её.

– М-м-м… – насмешливо хмыкнула Видящая и добавила ледяным тоном, – ну, счастья тебе, Ларсен Оллье! А теперь… убирайся!

20 Дела столичные

Ларсен

Добираться пришлось долго. Маг жил на самой окраине города, далеко от роскошного особняка Видящей. И Ларсен порядком замёрз, пока доехал до нужной улицы. Кажется, он успел отвыкнуть от северного холода за это время.

Верхом было бы быстрее, особенно, если забрать любимую Красотку… Но Оллье снова воспользовался экипажем, подаренным родственниками – ведь так удобнее и теплее для Эйи. А он потерпит временные неудобства. Лишь бы всё получилось!

Ларс переживал не на шутку. Сможет ли помочь этот таинственный Моруа? И… захочет ли?

Оллье даже домой заезжать не стал, сразу, как вышел от Теффы, так и поехал к магу.

Вот и нужный дом – ничем, кстати, с виду не примечательный. Ничего такого волшебного или жуткого, дом как дом. Хороший, добротный, но без помпезности.

Ларсен прихватил «клетку», поднялся на невысокое крыльцо и дёрнул колокольчик.

Через некоторое время дверь распахнулась, и на пороге возник дедуля с копной седых, курчавых и порядком взъерошенных волос и клочковатой бородой. Вид у него был потешный и слегка потрёпанный. Словом, на великого мага – старичок никак не подходил.

Ларс знал, что о таких вещах по внешнему виду судить не стоит, большинство магов чуточку не в себе, и выглядят порой весьма странно. И всё-таки на миг кольнула пугающая мысль: «А что если Теффа его обманула?».

Ларсен заговорил первым, потому как старичок молчал, уставившись на Оллье с лёгким недовольством во взгляде – дескать, ходят тут всякие, отрывают от важных дел.

– Добрый день! Мне нужен сатье Моруа…

Выражение лица старика почти не изменилось, лишь брови чуть приподнялись.

– Я от сатии Стеффии… – осторожно добавил Ларс.

Застывший на пороге почтенный сатье наконец-то отмер, кивнул коротко и приглашающе махнул рукой:

– Заходите! – Ларс прошёл следом за старичком в небольшую, уютную, но несколько сумрачную гостиную. – Ждите здесь!

Ларсен постоял немного, сделал несколько шагов к окну – оно выходило в маленький сад, укутанный сейчас в пушистый снежный «мех». Летом, здесь должно быть уютно…

Ларсен не слышал шаги, но обернулся, почувствовав внезапно чужое присутствие.

– Добрый день! – слегка поклонился Ларс очередному незнакомцу.

Этот был примерно его возраста, жгучий брюнет, с холодными серо-голубыми глазами, настолько светлыми, что казалось, будто они светятся в сумраке гостиной. Высокий, худощавый, одетый изысканно и дорого.

Вот это точно сам Моруа!

Силой от него веяло на расстоянии. И дело было даже не в том амулете с чёрным опалом, который болтался у него на груди – Ларсен такие штуки привозил заказчикам не раз и знал, что это мощнейшая защита, и не только от магии, но даже от обычного нападения с ножом или пистолем. Нет, сила мага читалась во всём его облике, взгляде и голосе, когда тот наконец заговорил.

– Добрый день! Слушаю вас.

– Я… от сатии… – с запинкой начал Ларсен, внезапно растерявшись, и полез за письмом Видящей.

– Да, мне уже сказали, – усмехнувшись, кивнул маг, шагнул ближе и протянул руку.

Ларсен отдал записку и снова молча ждал.

Моруа мгновенно пробежал глазами короткое послание и усмехнулся иронично.

– О! «Буду весьма признательна за помощь…» – вскинул выразительные брови маг. – Надо же! «Моему доброму другу…»

Моруа лёгким жестом швырнул записку на тлевшие в камине угли, и листок тотчас вспыхнул.

А маг снова внимательно оглядел Ларсена и ухмыльнулся ещё насмешливее:

– Тоже спишь с ней? Добрый друг…

Несмотря на благодушный тон и лукавую улыбку хозяина, Ларсен вдруг ощутил, как по спине пробежал холодок – от Моруа так и веяло опасностью.

– Нет, – даже не вздрогнув, бросил Ларс.

Ухмылка стала шире и злее.

– Уже нет, – поспешно добавил Оллье.

От мысли, что всё это слышала сейчас Эйя, становилось так гадко и совестно. Оставалось надеяться, что она простит, ведь всё это было до неё. С тех пор изменилось многое, изменился он сам, и его отношение к женщинам тоже изменилось.

– Уже больше похоже на правду, – хмыкнул маг, и сразу стало как-то легче дышать. – Так с чем пожаловал ко мне, а, добрый друг?

– Меня зовут… – начал было Ларсен.

– Не надо имён, – остановил его жестом хозяин дома. – Меньше знаешь, больше шансов дожить до старости. Меня зови Моруа. А твоё имя в этом доме звучать не должно. Какая помощь тебе нужна?

– Вот, нужно снять… – Оллье сдвинул рукав.

Договорить маг ему снова не дал, едва заметив браслет, удивлённо распахнул глаза.

– Ого! Это где же ты таким подарочком обзавёлся?

– В Тайвиэлии, на Базаре Тысячи Чудес, – вздохнул Ларсен.

Пронзительно-сияющий взгляд мага сместился внезапно на «клетку» в руках Ларсена. Он даже голову слегка склонил, будто рассматривал сейчас дайану, словно видел её сквозь плотную ткань.

И действительно видел, потому что уже через миг Моруа изумлённо ахнул:

– Какая занятная… птичка… А ну-ка, доставай её оттуда! Хочу взглянуть поближе…

Ларсен с тревогой покосился на мага, борясь с искушением, спрятать дайану за спину.

– Доставай, доставай! – усмехнулся Моруа. – Не жадничай! Оковы – это всегда два звена. Чтобы разорвать связь, мне нужны оба.

Ларсен со вздохом поставил клетку на небольшой столик и осторожно вытащил Эйю из «гнездышка».

– Вот так чудо! – сейчас в холодном взгляде мага разгорелся искренний, неподдельный восторг. – А я ведь сначала сам себе не поверил – настоящая дайана! Вот бы посмотреть на неё в женском обличии. Ты уже видел, как она превращается?

– Видел… – кивнул Ларс, поймав себя на неоправданной глупой ревности. Словно ту её сущность имел право видеть только он сам. И тотчас перевёл разговор: – Так ты сможешь нам помочь и избавить от оков?

– А что же ты не попросил того, кто на вас эти браслеты нацепил? А, добрый друг? – недовольно хмыкнул маг.

– Он бы вряд ли захотел мне помогать, – пожал плечами Ларсен. – Этот блорров торговец даже не потрудился объяснить, как действует магия проклятых колец…

21 Дела столичные

Ларсен

– Я сейчас встану… Правда… Прости, милая! Напугал тебя, да?

Вопреки обещанию, Ларсен продолжал безвольно лежать.

Птица, оставленная им на подлокотнике кресла, перелетела на кровать, потопталась, боязливо заглядывая ему в лицо, потом поджала лапки и устроилась рядом, прижавшись к его боку, словно домашняя кошка.

Ларс протянул руку, с раздражением отметив, как дрожат пальцы, и осторожно погладил шёлковые перышки.

– Сейчас… чуток полежу, а потом растоплю камин, орешек тебе насыплю… А те ягоды хочешь? Чернянку… Они же тебе понравились, да?

Дайана что-то пискнула в ответ. Но это Ларсен уже с трудом различил, его так и клонило в сон. Измученное тело просто умоляло подарить ему немного покоя и отдыха.

Оллье сам себе удивлялся – как у него вообще хватило сил до дома добраться?!

Ведь едва живой от Моруа выполз. Маг даже предлагал, немного отлежаться у него, но Ларс отказался – всей душой рвался поскорее убраться прочь, хотя и понимал, что самое страшное уже позади.

Всё вышло именно так, как сказал Моруа. Было больно. Очень. Просто невыносимо.

Из него словно все жилы вытянули и кожу содрали, хотя никаких видимых повреждений не осталось.

Сначала дикая боль пронзила руку. Браслет жёг, как горящие угли. Ларсен закричал, точнее, заорал не своим голосом.

Показывать свою слабость перед любимой женщиной и посторонним мужчиной было противно и унизительно, но сдержаться не удалось. Казалось, руку пытался отгрызть кто-то невидимый.

Единственным утешением для Оллье было то, что дайана, видимо, ничего подобного не испытывала – она беспокойно косилась на Ларсена и даже что-то пищала, но с ней самой всё было в порядке.

А потом боль растеклась по всему телу, и у Ларсена в глазах поплыло, а потом потемнело. Никогда прежде ему не было настолько погано. Никакие болезни и раны с этой невыносимой пыткой было не сравнить. Ларса трясло, тело холодной испариной покрылось.

Казалось, ещё немного, и он просто замертво свалится.

Но даже эти чудовищные муки не дали забыть слова Моруа: «Магия оков вернёт обратно всё, что ей выпало испытать по твоей вине». И вот эта мысль была страшнее всего этого кошмара…

Выходит, вот такое испытала Эйя? Каждый раз, когда срабатывала магия оков, она вот так страдала?!

Трижды он стал свидетелем того, как от боли она лишалась чувств.

Первый раз, когда она ещё в облике птицы устремилась в небо. Потом это случилось, когда она накинулась на него с кулаками, решив, что отпор надо давать раньше, чем он нападёт сам. И в третий раз ей стало плохо, когда испуганная Ласточка умчала дайану прочь от Оллье.

Каждый раз Ларсу казалось, что Эйя едва дышит, что вот-вот с жизнью расстанется… Но только сейчас он понял, почему так происходило – если дайана испытывала вот такие же муки, как он сейчас…

Никогда в жизни ещё Ларсену не было так мучительно стыдно и горько.

И прежде чем свет померк окончательно, он даже успел обрадоваться этому. Густой мрак забытья укутал заботливо и уберег от непоправимого – Ларсен не сошёл с ума, и даже сердце его не разорвалось.

Очнулся он, кажется, довольно быстро…

Ещё не открыл глаза, а уже вспомнил, где он и зачем. Подхватился испуганно…

– Где дайана?

Но Эйя была рядом. И он, сразу успокоившись, рухнул обратно в кресло.

Чувствовал себя Оллье сейчас то ли младенцем, то ли увечным. Ноги не держали, слабость такая навалилась, что… вот хоть убивай его сейчас, пальцем шевельнуть не смог бы. Чудовищная боль, к счастью, отступила, но всё внутри ещё дрожало от одного только воспоминания о пережитом.

Зато… взгляд Ларсена упал на запястье.

– Свободны! Эйя, мы свободны… – прошептал хрипло Оллье.

Ему хотелось кричать об этом на весь город. Наконец-то!

Больше его любимая никогда не испытает ничего подобного. А он… обязательно вымолит у неё прощение за то, что она уже пережила.

Как жаль, что сейчас её нельзя обнять, прижать к сердцу… Можно, лишь погладить по гладким синим перышкам.

– Молодец! Стойкий, – усмехнувшись, похвалил маг, сидевший в кресле напротив, поджидая, пока Ларсен придёт в себя. – Больше никому не позволяй цеплять на себя такую гадость, и уж, конечно, не позволяй цеплять такую гадость на неё!

Ларсен сейчас был не способен вести разговоры, в ответ лишь кивнул понимающе и благодарно и чуть слышно выдавил:

– Спасибо тебе!

Немного отдышавшись, Ларсен расплатился и засобирался домой. Его качало от слабости, в глазах ещё темнело, но это всё было следствием магического воздействия. И тут требовалось лишь немного времени и немного сна…

Так что сегодня о визите к Буруа можно было забыть.

Завтра. Всё завтра.

А сегодня добраться до дома, не свалившись по дороге с облучка в сугроб… – и можно уже считать себя героем.

У Ларсена даже не осталось сил на радость…

Сколько он мечтал о том, как избавится от оков. И вот она – свобода, а радость покинула душу вместе с силами, покинувшими тело.

Ничего… Завтра будет, как новенький.

Ларс вернул дайану в «гнездышко» и уже двинулся на выход, когда в спину долетело негромко и холодно:

– Постой! У тебя тень за спиной…

Ларсен обернулся со вздохом, уже понимая, что ничего хорошего это не могло значить.

– Что за тень? – спросил он хмуро.

– Тень смерти, – всё столь же спокойно пояснил Моруа.

А Ларс ощутил, как проклятая слабость накатывает снова, и холодок ползёт вдоль спины.

– Это значит, что я… – Ларсен сглотнул, не закончив вопрос.

– Нет, вовсе нет… – покачал головой маг. – Не верь бреду про неотвратимость судьбы! Мы сами выбираем, что будет с нами завтра. Просто сейчас ты ходишь по краю… Постарайся быть очень осторожным в ближайшее время! Велика вероятность не пережить первый месяц нового года. Держись подальше от опасных мест и опасных людей!

Ларсен невесело ухмыльнулся – вот этот совет неисполним, он как раз собирается сунуть голову в змеиное гнездо.

22 Дела столичные

Ларсен

Обо всех этих загадочных словах мага стоило хорошенько поразмыслить, но всю дорогу до дома Ларсен думал лишь о том, как доехать до дома. Он держался из последних сил.

А оказавшись наконец-то в родном «логове», всё, что смог – достать Эйю из «клетки», дойти до спальни и рухнуть на постель.

Стоило бы, конечно, развести огонь и подкрепиться – это бы тоже помогло вернуть силы, но Ларс так и не смог встать. Сон сморил.

Ничего. Сейчас он дома. А дома безопасно. Дом под надёжной магической защитой. Значит, можно просто спать и не думать о грозящих ему снова бедах и опасностях.

***

Ларс проснулся от холода.

За окнами уже стемнело. Снаружи бушевала вьюга, в тишине был хорошо различим её тоскливый вой. Очевидно, сильный ветер выдул остатки тепла из остывшего за день дома.

Оллье испуганно дёрнулся, но ощутив, что с одного бока ему всё-таки тепло от нежных птичьих пёрышек, сразу успокоился и уже спокойно поднялся и сел.

Дайана тоже проснулась, завозилась, взмахнула крыльями, нахохлилась.

– Сейчас, моя хорошая… Сейчас камин затоплю, – пообещал Ларс, поглаживая её по спинке. – Заморозил тебя совсем. Вот так у нас тут, на севере.

Птица пискнула что-то в ответ, перебралась к нему на колени, вытянула шею – даже в ночной темноте Оллье различал, как она внимательно на него смотрела.

– Всё хорошо, милая, – поспешно успокоил Ларсен. – Правда. Не зря говорят, сон – лучшее лекарство. Выспался и сразу ожил. Так что… сейчас мы с тобой сделаем тепло, а потом будем ужинать.

Подхватив птицу на руки, Ларс отправился в гостиную. Сначала усадил её в кресло под плед, потом развёл огонь, согрел воду для чая, пожарил себе рыбу.

А дайана, примостившись прямо на столе, как обычно клевала смесь орешков и ягод.

Свечи и пламя в камине разгоняли мрак, наполняли комнату уютным тёплым мерцанием.

Ларсен попивал горячий ягодный отвар и любовался тем, как переливаются перышки дайаны в этом неверном свете. Она даже в этом крылатом облике вызывала у него в душе такое безграничное умиление, а уж воспоминания о её девичьем образе, о невероятных бездонных глазах, нежном голосе и манящей фигуре заставляли сердце метаться в груди и биться о рёбра.

Ничего… Всего лишь две недели разлуки. А потом она снова будет с ним.

И, может быть, светлые боги в этот раз будут милостивы и щедры, и Эйя не просто окажется с ним рядом, но станет его по-настоящему.

– Эйя… – тихо окликнул Ларс, и дайана заинтересованно приподняла голову, бросив ягодки. – Ты… не думай… – он тяжко вздохнул и продолжил решительно, – не думай, что я тебе врал. Наверняка тебе не по душе было всё, что ты там сегодня слышала, сначала у Видящей, потом у мага. Я хочу, чтобы ты знала… Теффа… Я её никогда не любил и ничего ей не обещал. Мы с ней никакими клятвами не связаны. И… сейчас я очень жалею, что вообще чем-то связаны оказались. Эйя, это всё там осталось, в прошлом, до нашей встречи, понимаешь? Я просто не знал, как это… когда всё… по-настоящему. Я тебя люблю, одну тебя! Я жизни за тебя не пожалею!

Дайана пискнула протяжно, подошла ближе, потянулась к его руке, прикрывая глазки под ласковыми пальцами.

– Веришь, да? Ты веришь мне, Эйя? Птичка моя, любимая… А о том, что маг сказал, ты не переживай! Я уже который день по краю хожу, и ничего. Ну, сама посуди, разбойники на меня уже нападали, тхэссо чуть не сожрали, в море тонул, от кракена получил… И ведь добрался до дома живой. Так что… всё хорошо будет, справимся, со всем справимся! Лишь бы ты со мной была! Ах, Эйя… Скорее бы тебя увидеть… Как же ты мне нужна!

Он улыбнулся её попыткам ластиться к его руке.

– Завтра утром пойду к Буруа, – помолчав, сообщил Ларс. – Верну ему долг и ещё сверху добавлю, чтобы зла не держал. Он человек торговый, до денег жадный. Надеюсь, что корысть в нём победит, и на эти деньги, что мама и брат одолжили, я куплю нам спокойную жизнь, как уже купил свободу.

Ларс непроизвольно потёр запястье, где совсем недавно сверкал магический браслет.

– А тебя снесу на чердак, в свою тайную комнату. Ты не бойся, там тепло, светло, и мышей нет. Вот не знаю даже до сих пор, боишься ли ты мышей, – улыбнулся Ларс. – Девчонки обычно бояться. Но ты ведь у меня особенная, ни на кого не похожа… Ну, чего ты? – вздохнул Ларсен. – Хочешь, чтобы с собой взял? Нельзя, моя милая, нельзя… Вот к Буруа точно нельзя. Если он только догадается, что я его одурачить решил, не поздоровится мне тогда. Ты уж лучше дома меня дождись… Завтра всё решится, моя хорошая. И, если светлые боги нам помогут, решится хорошо. А послезавтра… будем с тобой Новый год встречать. О-о-о! Я, пожалуй, на обратном пути прикуплю Дерево Подношений. Будем наряжать с тобой… Посмотришь, что это такое! Вот, знаешь, Эйя, ведь впервые в жизни я этому празднику рад, впервые верю, что ждёт нас в новом году только счастье и удача! А сейчас… Пойдём-ка ещё немного поспим! Завтра у нас день будет трудный. Да, ещё один трудный день…

***

23 Дела столичные

Ларсен

На следующий день, с утра пораньше, Оллье отправился к Дамиелю Буруа.

Ларсен отдал бы многое, чтобы избежать этой встречи и разговора. Но куда деваться? Обязательства и клятвы – это обязательства и клятвы, они требуют исполнения. А значит, лучше уж скорее всё это решить и забыть. Тянуть дальше некуда – Новый год на носу.

Вчера он был просто не в силах вести разговоры с торговцем, а сегодня Ларсен отоспался и пришёл в себя окончательно. Жуткий ритуал снятия магических оков остался лишь неприятным воспоминанием.

Теперь нужно ещё от одних «оков» избавиться, которые он сам на себя нацепил, согласившись на этот проклятый заказ, и можно со спокойной душой праздник встречать.

Хотя… такой ли уж он проклятый, этот заказ?

Ларс улыбнулся невольно. Если бы не Буруа и его похотливый сынок, Оллье никогда бы не повстречал свою дайану. А без неё вся его жизнь так и осталась бы бесцветной и тусклой.

Прежде чем уехать, Ларсен унёс свою птичку на чердак, устроил там гнездышко из одеяла, притащил магический фонарь, что грел её в карете, принёс миски с орешками и чистой водой. И лишь убедившись, что теперь у Эйи есть всё, что необходимо, попрощался и закрыл дверь. Закрыл не только на ключ, но используя артефакт-невидимку – сквозь такую защиту ни один случайный вор не проникнет.

Вот теперь можно и к Буруа…

Ларс никогда не бывал в его доме, но, разумеется, знал, где тот находился. Столь роскошных особняков в столице было не так уж много. Добираться прилично – Ларсен, разумеется, жил не на окраине, но в районе попроще.

Поехал Ларс верхом – так быстрее и сподручнее, на одной из новых лошадок, дав себе зарок, что завтра непременно съездит и заберёт уже, наконец, свою Красотку. Соскучилась теперь любимая кобыла.

Оллье прихватил с собой практически все деньги, что получил от матери – сколько запросит алчный торговец, пока неизвестно, но в том, что сумма будет впечатляющей, Ларс не сомневался.

Да и пусть! Он всё готов отдать, лишь бы их с Эйей в покое оставили. А деньги… дело наживное – заработает ещё.

Словом, Ларс был настроен на лучшее, но это не помешало ему предусмотрительно заехать в Службу Посыльных.

Перед праздниками здесь жизнь била ключом. Парнишки, в одинаковых темно-зелёных курточках, спешили разнести по городу подарки, письма с поздравлениями и приглашения. Но его поручение не требовало спешки…

Ларс быстро написал короткое письмо, запечатал и отдал приветливому юноше, приложив несколько монет.

– Это письмо должно пока остаться у вас, – пояснил он, – до вечера. Если сегодня я сам за ним не явлюсь и не заберу его обратно, завтра утром его нужно будет обязательно доставить в приют для сирот на Северной улице. Знаете, где это?

– Да, сатье, конечно, не извольте беспокоиться, – кивнул посыльный.

– Прекрасно, – кивнул Ларс. – Отдать нужно в руки наставнице Ивилле. Никому больше. Ясно?

Парнишка снова кивнул, немного растерянно – очевидно, странная просьба его удивила.

– Замечательно, – улыбнулся Оллье устало. – Будем надеяться, что вам не придётся его туда доставлять… Ваши пять данов в любом случае останутся за вами.

Услыхав, что деньги он получит в любом случае – хоть понесёт письмо, хоть нет – посыльный сразу взбодрился и заулыбался шире. А Ларсен коротко простившись, вышел на морозную улицу.

Предусмотрительность – это правильно и хорошо, но всё-таки стало как-то не по себе от собственных мыслей и дел. Такое письмо… слишком уж напоминало завещание.

На самом деле, он всего лишь просил наставницу Ивиллу отправиться к нему домой и выпустить из заточения дайану, объяснял, где её найти, как убрать защиту. Разумеется, написал, что эта птица вовсе не птица.

А также указал, что всё своё добро, он хотел бы отдать приюту, за исключением тех средств, которые будут нужны Эйе для возвращения домой, на юг. С этим дайане Ларсен тоже просил помочь.

Писать такое и отдавать в руки чужим людям, конечно, опасно. Но Служба Посыльных гордилась своей репутацией и строго следила за тем, чтобы работники не совали носы в чужие секреты. Любые письма или посылки скреплялись специальной магической печатью, по которой легко было понять, читал ли кто-то не предназначенные ему строки.

Итак, если сегодня Ларсен не вернётся домой, по какой-либо причине, письмо отправится к наставнице Ивилле…

И с Эйей всё будет хорошо.

А вот с ним… А вот с ним, очевидно, всё будет плохо.

Ларс сам над собой пытался посмеиваться – дескать, не глупи, Везучий Ларс, ну, не убьёт же тебя Буруа из-за какой-то птицы!

Но… смех получался недобрый – потому что он сам за эту «птицу» наверняка мог убить. Пусть только кто-то посмеет её тронуть!

А ещё из головы не шло предостережение мага. Моруа советовал держаться подальше от опасных людей, а Ларсен сам шёл навстречу к такому.

Вот и он – белокаменный «дворец» самого богатого торговца столицы.

Ларсен спрыгнул с седла, вздохнул тяжко и постучал в ворота.

Вскоре показался привратник.

– Доброе утро! – слегка поклонился Ларс. – Скажите, дома ли почтенный сатье Буруа?

– Доброе утро! С наступающим вас, сатье! – фальшиво улыбнулся в ответ слуга. – Позвольте узнать, какое дело привело вас к нашему хозяину?

Ларс не собирался ничего объяснять – ему ещё нужны будут силы на самого Дамиеля.

– Если уважаемый Буруа здесь, извольте сказать ему, что пришёл Ларсен Оллье! Этого будет достаточно, – велел он всё с той же с любезной улыбкой, но тон голоса слегка изменил.

Привратник поспешно кивнул и удалился.

Спустя какое-то время, ворота приоткрылись, и всё тот же слуга, поклонившись, объявил:

– Проходите, сатье Оллье! Хозяин ждёт вас.

***

24 Дела столичные

Ларсен

Пока Ларс шёл следом за привратником по бесконечной веренице комнат, так и поглядывал по сторонам, надеясь запомнить расположение. Лучше бы знать, где тут выход, если вдруг придётся уходить быстро и… не прощаясь.

Оллье старался не подавать вида и вежливо улыбнулся в ответ на приторно-любезную улыбку слуги и его предложение обождать немного, но внутри у Ларсена сейчас всё дрожало от напряжения.

Как знать, чего ждать от Буруа? Насколько далеко тот может зайти в своём гневе и мстительности?

Ларсен остался один в небольшой, роскошно обставленной гостиной, но даже не успел толком перевести дух, как в дверном проёме показался сам хозяин дома.

– Сатье Оллье, наконец-то! – с фальшивой любезностью протянул Буруа. И тотчас затараторил скороговоркой, как все торговцы: – Как я рад! Заставили вы меня поволноваться, уважаемый, заставили! Я даже стал переживать, что вы не успеете к празднику! А что же вы птичку сразу не принесли? Вы присаживайтесь! Кавье сейчас велю подать… Или… чего покрепче?

– Не стоит, уважаемый сатье Буруа! Не стоит…

Ларс на миг опустил глаза, словно нашкодивший сорванец. Нет, так не годится – надо всё сказать сразу, честно и быстро. Так будет легче…

– Боюсь, почтенный Буруа, я пришёл с плохими новостями.

– Вот как? – словоохотливый старик сразу притих, насупился, и его лоснящееся круглое лицо пошло красными пятнами.

– Мне очень жаль, но я подвёл вас. Я не привёз синюю птицу в подарок вашему сыну…

Вот теперь Ларс поднял взгляд, приглядываясь к старому Дамиелю, пытаясь угадать, чего от него ожидать – старик был в гневе, ноздри его раздувались, лицо побагровело, но он пока держал себя в руках.

И Ларсен заговорил чётко и уверенно, пока у него ещё была такая возможность. Он должен сейчас быть убедительным, очень убедительным, дабы торговцу и в голову не пришло, что не всё в словах Оллье правда.

– Я понимаю, что очень виноват. Вы мне доверились, а я не смог исполнить то, что пообещал. Но ваше поручение оказалось слишком сложным.

– Вы не нашли дайану? – пропыхтел Буруа.

– Нашёл, почтенный сатье! И купил её для вас. И доставил бы в срок. Но в пути столкнулся с непредвиденными сложностями. Мне пришлось добираться домой через море. Дайан через Портал вывозить запрещено. Мы почти добрались до Нор-ле-Эвилье… Но на пути нашего корабля появился кракен. Мы вместе с отважными моряками пытался дать отпор, но… К несчастью, противостоять кракену не так-то просто. Я оказался за бортом и спасся чудом – подвернулась сброшенная в воду лодка. А вот все мои вещи остались в каюте, и пошли на дно вместе с кораблём и его командой… Увы, я оказался бессилен против этого морского чудовища. Простите!

Ларсен говорил, тщательно подбирая слова. Всё, что он произносил, должно быть правдой, иначе Буруа раскусит его мгновенно.

Торговец беспокойно тарабанил пальцами по подлокотнику кресла, и Оллье то и дело бросал мимолётный взгляд на причудливый крупный перстень на его указательном пальце. Ларс был уверен, что это артефакт. Наверняка, нечто вроде того клыка оборотня, что давала ему Теффа.

Торговому человеку без такого «помощника» никак нельзя – облапошат. Скорее всего, и сейчас Буруа за магическим перстнем следил, ждал сигнала, чтобы поймать Ларсена на лжи.

Вот только Ларс не лгал, ни единым словом не солгал – он просто умолчал о некоторых «мелочах».

Например, о том, что на момент кораблекрушения птица была девицей, и отнести её к вещам, ушедшим на дно, было бы несколько неправильно.

И в том, что купил он дайану для Буруа, и в том, что привёз бы её в срок, Ларс душой не покривил – ведь так и было. Это многим позже он понял, что никому Эйю не отдаст.

И он действительно «не привёз синюю птицу в подарок…», но не потому, что не привёз, а потому, что она не вещь, чтобы становиться подарком. Она вольна сама выбирать, где и с кем она хочет оставаться.

Ларсен понимал, что будет, если его сейчас поймают на лжи – он сильно рисковал. Одно дело недотёпа, который не смог выполнить заказ, другое – обманщик и плут, который взял деньги, дал обещание, а «товар» прикарманил себе. Такому пощады не будет.

Ларс снова ходил по краю. Несмотря на предостережение Моруа. Сейчас любое слово может обернуться против него.

Но, кажется, удача снова ему улыбалась. Наверное, Эйя и на расстоянии осеняла его своими «счастливыми» крыльями.

Перстень Буруа оставался просто красивым перстнем и не спешил уличить гостя во лжи.

Хозяин дома стал пасмурнее зимнего неба, желваки так и ходили, маленькие глазки смотрели злобно и колко.

– И… – наконец скрипнул зубами Дамиель Буруа, – чего ты от меня теперь хочешь? Чтоб я это спустил с рук и забыл?

– Почтенный сатье, я понимаю, что очень виноват перед вами, – тяжко вздохнул Ларс. – Я поклялся и не исполнил обещания… Я готов сделать всё возможное и невозможное, чтобы загладить свою вину!

– И как ты это сделаешь, интересно мне знать? – подскочил со своего места торговец, от злости брызжа слюной, словно цепной пёс. – Сегодня уже новогодняя ночь… Мой сын ждёт дайану! Я имел неосторожность проговориться, какой подарок ему приготовил. Джозек уже столько дней живёт в предвкушении… И что я теперь ему скажу? Что? Что доверился никчёмному мальчишке? Как красиво ты пел о своих талантах, Везучий Ларс! Да разве ты лучший «ловец редкостей»? Ты ничтожный щенок, возомнивший себя Мастером! Всего-то требовалось купить эту блоррову птицу и привезти сюда! И ты не смог. А теперь смеешь тут извиняться… Да я тебя в порошок сотру! Ославлю на всю столицу! Ты больше ни один заказ не получишь!

Ларсен вцепился в подлокотники кресла и сжал зубы…

Он стойко молчал и слушал, виновато опустив голову, несмотря на непреодолимо желание ответить… И не только словами.

Мысленно Ларс уже разорвал этого заносчивого болвана на сотню крохотных Буруа.

Да, он понимал, что он виноват перед торговцем, но всё-таки Ларсен никому и никогда не позволял вот так с собой разговаривать. И если бы всё дело было только в нём, он не стал бы терпеть подобное унижение.

25 Дела столичные

Ларсен

Как ни торопился Ларс домой, но, однако же, успел по дороге заскочить сразу в три места.

Во-первых, отправился в Службу Посыльных. Уже знакомый парнишка с радостью вернул Оллье его письмо. Ещё бы не с радостью – считай, за просто так пять данов заработал. И доставлять ничего не надо, и деньги в карман положил.

Ларс сунул письмо во внутренний карман, вздохнул с облечением – всё-таки впервые он подобное писал, и вышел на крыльцо. Конечно, если бы он конверт не забрал, и послание отправили бы по назначению, не случилось бы ничего непоправимого – ну, прибежала бы Ивилла дайану спасать, так ведь Ларс уже дома, объяснил бы всё. Но пугать наставницу напрасно не хотелось, особенно, в праздник.

Вспомнив про Ивиллу и её «цыпляток», Ларсен поймал себя на том, что очень соскучился. Хотелось заехать и в приют, повидать ребятню, с наступающим поздравить, подарков привезти. Он ведь всегда так делал…

Но подарки от него сатия Ивилла в этот раз сама уже купила. А поздравить и повидать можно и завтра.

Ларсен подумывал отправиться туда вместе с Эйей. В экипаже её можно довезти до приюта тайком. А там… и ей интересно будет на мелкоту эту посмотреть, и ребятишкам такое диво крылатое будет любопытно.

Да, завтра они непременно туда поедут.

А сегодня Ларсен хотел подарить праздник своей любимой…

Пусть Буруа и обчистил его, словно грабитель в подворотне, но что-то у Ларсена ещё оставалось. Возмущался он больше для правдоподобности. Да, теперь шиковать не придётся, особенно, если Дамиель Буруа выполнит угрозу и испортит Ларсу репутацию. А в том, что противный старик так и поступит, Оллье был почти уверен.

И всё-таки немного данов ещё позвякивает в его кошеле, а, значит, праздник будет настоящим – с нарядным Деревом Подношений, подарками, вкуснятиной на столе, ярким отблеском свечей и уютным жарким очагом.

И пусть поцеловать свою красавицу в полночь Оллье не сможет, но вот веточку с дерева подношений в огонь он бросит и за себя, за неё… И обязательно загадает, чтобы теперь каждый Новый год они встречали вместе, и он держал бы её за руку, и смотрел бы в глаза, и целовал бы нежно. И не только в этот праздник, но всегда.

После Службы Посыльных Ларсен заехал на новогоднюю ярмарку – раз он не может принести Эйю сюда, он принесёт праздник к дайане. И наконец, последнее место, которое посетил Ларс – лавка сладостей и экзотических десертов.

Теперь у него совсем не осталось денег, зато домой Оллье вернулся довольный, как никогда, и с кучей всяческих приятных сюрпризов.

***

Первым делом Ларс отправился наверх – Эйя ведь переживает, ждёт. Оллье снял защиту, отпер дверь и едва успел переступить порог – с громким клёкотом дайана сорвалась с места и устремилась к нему. Ну, прямо на шею бросилась!

Ларс, улыбаясь счастливо, поймал её на вытянутую руку, погладил по трепещущим крыльям, ласково провёл пальцем по лазоревым щёчкам.

– Всё, милая, всё, – утешающе шепнул Ларсен. – Волновалась? Не бойся! Всё обошлось. Откупился я от этого старого кракена. Правда, все деньги пришлось отдать. Да и пусть в Черноту катится со своей жадностью! Зато мы теперь свободны, пташка моя! От браслетов избавились, от Буруа избавились. Всё плохое позади. Теперь вот только дождаться бы полнолуния, и буду я самым везучим и счастливым во всём Дан-ле-Рине! Идём-ка вниз! Я там принёс кое-что…

Больше всего на свете, Ларсен сейчас хотел бы заглянуть в её мысли… Но Оллье казалось, что он легко угадывает чувства Эйи, пусть и не имея возможности видеть её лицо – изумление и восторг отражалось даже в глазах птички.

– Вот смотри! Это и есть Дерево Подношений, – усмехнувшись, начал объяснять он, пересаживая дайану на спинку кресла, рядом.

Он уже поставил главный атрибут праздника поближе к камину. Осталось украсить сверкающими бумажными гирляндами, и они заблистают, ловя отсветы огня.

– Сейчас будет у нас красота! Давай-ка мне вот эту штуку, какая нравится, выбирай, а я развешивать буду! – Ларсену хотелось, чтобы Эйя непременно в этом ритуале участвовала.

И птичка охотно принялась за дело, подцепляла клювом гирлянду, вытаскивала из переливающейся, словно драгоценные камни, мохнатой кучки, несла ему, а Ларсен украшал само Дерево. Справились они быстро, но это ведь было ещё не всё…

– Нравится тебе? – улыбнулся Ларс, Эйя ответила звенящей протяжной трелью. – И мне нравится. А ты споешь мне сегодня? Спасибо, моя славная… А сейчас будем праздничный стол накрывать…

Ларсен принёс охапку разноцветных бумажных свёртков. И Эйя подлетела ближе, уселась на краю стола, с любопытством разглядывая

– Смотри! Три вида орешков, пять разных ягод… Даже зею нашёл, – похвалялся Ларсен. – А вот это не тебе – из этого мы сейчас ягоднец сварим. А вот… Глянь только!

Ларсен развернул укутанный в тёплую тряпицу кулёк, и птица протяжно свистнула.

– Да, представь себе! Буни! Это тут на севере большая редкость, – рассмеялся он. – Боюсь, теперь я ещё нескоро тебя такими фруктами побалую. Придётся мне учиться иначе деньги зарабатывать… Но это всё ерунда! Сегодня я хочу тебя порадовать! А завтра… что-нибудь придумаем…

Эйя склонила голову на бок, глядя внимательно, переступила ближе, подставляясь под его ласковую руку.

– Ну что, готова Новый год встречать? – улыбнулся Ларсен. – Солнце уже село… Значит, можно праздник начинать. Сейчас только свечи зажгу, и будем ужинать…

***

26 Дела столичные

Ларсен

В эту ночь Ларсену снились такие красочные сны, странные немного, но яркие, волшебные…

Снилось, будто их тихий домашний праздник продолжался. Стол был сплошь уставлен разными вкусностями, каких Ларсен в жизни не ел. А в самом центре огромной, по-летнему жёлтой пирамидой возвышалась целая гроздь буни.

Ларсен угощал всеми этими блюдами дайану, кормил с руки, попутно рассказывая о том, что это за кушанье такое, а птичка пробовала и чирикала что-то довольно.

А потом снилось, что он стоял у очага, готовился загадать желание и бросить в огонь жертвенную колючую веточку. Обычно по традиции это все всегда делали молча, просили богов о милости в своих мыслях. Но во сне Ларсен говорил вслух.

– Хочу, чтобы ты всегда была со мной, чтобы была моей, и была вот такой, как сейчас! Эйя, любовь моя…

И вот уже, словно исполняя его желание, дайана оказалась рядом, но не в облике птицы, а в облике той прекрасной луноликой девы с водопадом сверкающих молочно-белых локонов, какой он увидел её впервые.

– Я всегда буду с тобой, Ларсен, любимый мой!

А потом он целовал её медовые губы, бесконечно долго, бесконечно нежно… Неудержимая страсть сводила с ума. Голова шла кругом от счастья, от её близости.

Подхватив её на руки, Ларсен унёс Эйю в спальню… И сбылось всё то, о чём так мечтал, но чего не позволял себе наяву.

А потом они гуляли рука об руку по уютным, зимним улочкам Дан-ле-Рина, и Ларс рассказывал о самых любимых своих местах в столице…

А с неба вместо снега сыпались сверкающие, невесомые лазоревые перышки, точь-в-точь, как на крылышках у его птицы удачи.

И он снова целовал её, прямо на площади, среди ярмарочных рядов, при всём честном народе, не чувствуя ни холода и ни угрызений совести.

Но вдруг прекрасная девица в его объятиях стала таять, как облако, и через миг в небо стремительно взмыла синяя птица. Лишь махнула на прощание длинным ажурным хвостом и растворилась вдали.

Ларсен бросился следом, окликая её громко, но та улетала всё дальше и дальше, словно не слышала его отчаянный зов:

– Эйя! Эйя! Вернись, Эйя!

***

Ларс проснулся резко, подхватился тревожно. После странного сна, превратившегося внезапно в кошмар, на душе было пакостно, неспокойно.

За окном ещё даже светать не начинало. И всё-таки даже в темноте Ларсен заметил, как на подушке рядом встрепенулась и приподняла голову дайана, напуганная его внезапным пробуждением.

«На месте! – усмехнулся про себя Оллье, едва заметно выдыхая. – Никуда не улетела».

Но минутное спокойствие вновь сменилось тревогой. Что-то было не так…

Ларсен чувствовал это, и с каждым мгновением беспокойство только росло.

Он осторожно спустил ноги с кровати, поднялся, махнув дайане.

– Спи, милая, спи! Я сейчас…

Ларс вышел в гостиную, ступая почти бесшумно, замер, прислушиваясь.

Глупо ожидать опасности в собственном доме… Он давно позаботился о магической защите от незваных гостей, и охранные амулеты никогда не подводили.

Но откуда взялось это необъяснимое волнение? Вопреки всем доводам рассудка, Ларсен нашёл в темноте пистоль, взвёл курок и неторопливо двинулся к выходу.

Сам над собой мысленно посмеивался… Но уж лучше всё проверить и спокойно отправиться спать дальше, чем лежать, глядя в потолок и гадая, что ему не даёт покоя.

Как можно тише, Ларсен приоткрыл дверь, совсем немного, оглядел в образовавшуюся щель тёмный двор, освещённый единственным тусклым фонарём. Только после этого открыл шире, шагнул на крыльцо…

Ледяной холод зимы сразу заполз под одежду, пробежал по телу зябкими мурашками.

Ларс осмотрелся медленно, внимательно, настороженно. Никого и ничего. Тихая зимняя ночь. Даже не слышно, чтобы кто-то где-то праздновал Новый год. Дело к утру, а значит, все уже угомонились и спят.

Снова хмыкнув насмешливо по поводу собственной мнительности, Оллье вернулся в дом, запер дверь на засов и, зябко поёжившись, направился обратно в спальню.

Однако так до неё и не дошёл, почти у порога замер, снова вслушиваясь в темноту. Чуткий слух Ларсена вновь уловил тихий шорох на кухне. Нет, ему точно не могло показаться…

Может, пока он выходил на улицу, Эйя отправилась искать его на кухню? Или в доме завелась крыса? Или…

Пальцы невольно впились в рукоять пистоля мёртвой хваткой. Ларс, стараясь почти не дышать и ступать неслышно, приблизился к кухне, заглянул из-за угла, пытаясь рассмотреть хоть что-то…

Тишина. Никого.

Ну, разумеется! А кого ты ожидал увидеть среди ночи на собственной кухне, Везучий Ларс?

Оллье усмехнулся, тряхнул головой и развернулся с твёрдым намерением вернуться в комнату к Эйе и лечь, наконец, спать.

Ровно в этот момент что-то вспыхнуло нестерпимо ярко, обжигая глаза ослепительным светом, а потом в спину ударило жёстко, мощно, болезненно.

Ларсена буквально снесло и приложило о стену с такой силой, что он просто «стёк» на пол, не в силах устоять на ногах.

***

27 Дела столичные

Ларсен

Драться Оллье по жизни приходилось частенько…

Даже в ту пору, когда он ещё не был «ловцом редкостей». Сирота, выросший в приюте, обязан уметь постоять за себя. А уж потом, когда дошло до путешествий и опасных приключений, умение защищаться тем более стало необходимостью.

Ларс мог выстоять в потасовке один на один, и даже против нескольких врагов мог. Ведь отбился же тогда от разбойников в Тайвиэлии.

Только вот к такому удару Ларсен Оллье оказался не готов.

Это был «магический молот». И это всё, что успел понять Ларсен до того, как его шваркнуло со всей силы об стену. Он даже не разглядел, кто на него напал, и был этот кто-то один, или лиходеев несколько.

Такие мощные артефакты Оллье случалось привозить заказчикам, да и сам пару раз для защиты пользовался. А вот попал под удар «молота» Ларс впервые.

Чувство было такое, словно его, в самом деле, положили на огромную наковальню и шарахнули сверху гигантским молотом.

В доме и так было темно, но сейчас в глазах сначала разноцветные звёздочки сверкнули, а потом такая тьма накрыла, словно он ослеп. В голове звенело. Ноги и руки дрожали и не слушались. Ларс скатился по стене на пол, пытался встать и просто не мог.

Казалось, в него вонзилось одновременно несколько тысяч острых ядовитых игл. От боли хотелось заорать во всё горло, но голос тоже не слушался. Впрочем, магическая боль опустила быстро, теперь он чувствовал лишь последствия встречи со стеной.

А вот от проклятой слабости и беспомощности было гораздо больнее и страшнее, чем от ушибов.

Если бы опасность грозила только ему… Но там ведь в спальне Эйя… Эйя!

И что-то Ларсу подсказывало, что незваные гости явились в его дом как раз за дайаной.

От этой мысли душа вздрогнула, Оллье рванулся на помощь любимой птичке всем своим существом, но смог лишь чуть приподняться над полом и снова рухнуть неуклюжим кульком.

Однако в следующий миг такое положение дел было исправлено. Вот только Ларсена это совсем не обрадовало…

Сразу две пары рук вцепились в него и рывком подняли с пола, грубо, резко, без всякого снисхождения к его «ноющему» телу. Ларс до сих пор не пришёл в себя, словно сквозь плотный туман всё видел и слышал…

Зато удар по лицу сразу ощутил в полной мере. Аж голова чуть не оторвалась! В ней и без того звенело, а сейчас загудело так, словно он оказался внутри гигантского колокола.

В темноте что-то вспыхнуло… Кажется, незваные гости зажгли свечу. Но следующий удар этот свет погасил.

Даже клочья фраз долетали до Ларса урывками:

– Держи… Повыше… Башку ему… Гадёныш…

Незнакомый злой голос. Новый удар. Ещё удар.

Ларсен как-то отстранённо подметил, что били не кулаком, а чём-то жёстким, твёрдым. Вот тварь – видно, изнеженные руки жалеет!

Следующий удар был уже ногой. Вернее, сапогом. По рёбрам.

Ларс попытался согнуться, закрыться. На это ещё хватало остатков разума, но его цепко держали за плечи и волосы – не дёрнуться, пока кто-то третий, или даже четвертый, остервенело наносил удары.

«Вот и смерть твоя пришла, Везучий Ларс! – хмыкнул мысленно Оллье. – Прав был маг. Удар в спину… И всё. Конец».

Он не собирался сдаваться, но сделать ничего не мог, просто не мог.

Если бы они явились без магии, если бы не было этого подлого удара исподтишка, эти уроды дорого бы заплатили за своё вторжение. Да Ларсен бы голыми руками их всех…

А сейчас он даже ответить не мог. Он вообще уже почти не чувствовал ударов, почти не слышал глумливые насмешки.

И лишь встревоженный, отчаянный птичий клёкот заставил очнуться, поднять тяжёлую голову и с трудом разлепить веки.

Нет! Только не это! Глупышка! Что же она натворила?! Только не это!

Вместо того чтобы спрятаться, забиться куда-нибудь в тёмный уголок, дайна вылетела из спальни и пронзительными криками накинулась на чужаков.

Милая, зачем?! Куда тебе против них?

Чужаки, конечно, легко отбились от её когтей, сцапали грубо нежную синюю птицу. Но Эйя, в самом деле, помогла – на несколько мгновений о Ларсене забыли и бить перестали.

– Эй, эй! Потише! – прикрикнул всё то же капризно-раздражённый голос. – Не сломай крылышки моей птахе! Это очень ценная игрушка…

– Эйя! – простонал Ларсен, потянувшись из последних сил к птице.

Но ещё один пинок отшвырнул его обратно к стене.

– Подними эту шваль… – презрительно долетело откуда-то сверху.

Ларса снова рванули вверх, за волосы. Он, стиснув зубы, шумно втянул воздух, но стон удержал в себе.

Затуманенный взгляд сперва выхватил, как двое, не особо церемонясь, завернули вырывающуюся из их рук дайану в старый плед, словно в мешок упаковали.

И лишь потом Ларсен сосредоточился на застывшем напротив него самодовольном лице. Кровь заливала глаза, и видел Оллье плохо. И всё-таки разглядел круглую, прыщавую рожу, маленькие колючие глазки, злую ухмылку. А ведь пацан ещё совсем! Пухлый, холёный, одет богато, напоказ. Держит себя гордо. Но совсем ещё сопляк…

– Знаешь, кто я такой? – свысока бросил этот упитанный щёголь.

– Догадываюсь… – чуть слышно прохрипел Ларсен, сплюнул кровью, с трудом удерживая глаза открытыми.

– Вот и прекрасно… Тогда ты понимаешь, почему мы здесь. И за что ты сейчас расплатился, лживый мерзавец. Никто не смеет водить за нос Джозека Буруа! – взвизгнул противно блорров сынок торговца. – А теперь слушай… Своё я забираю. А тебе милосердно дарю твою никчемную жизнь. А вздумаешь на меня нажаловаться моему папаше, или ещё кому… – он многозначительно замолчал, а потом продолжил угрожающе, – мы вернёмся. И тогда уже милости не жди! Ты понял? Только попробуй прийти с жалобами! Тебе не жить! И дайане тоже… Я тебя уничтожу. Но сперва у тебя на глазах сверну шею этой птичке! Понял?

Ларсен даже кивнуть или ответить не смог, только моргнул, подтверждая.

– Вот и хорошо… Не хотелось бы лишаться такой красоты… – хмыкнул Буруа-младший и повелительно прикрикнул, – уходим!