Муассанитовая вдова

Глава 1. Маэстро душ и желаний

— Госпожа, посмотрите на этих! Отличные телохранители, работа по контракту от недели до трёх месяцев, продление на год, если устраивает испытательный срок.
Я бросила взгляд на молодых мужчин самых разных рас, выстроившихся в шеренгу… Высокиеи коренастые, с оттенками кожи от классического бежевого до болотно-зелёного, с рогами и без, с хвостами, клыками и даже крыльями. Все как на подбор молодые, сильные, пышущие здоровьем... довольные жизнью или делающие вид, что таковыми являются, ведь перед ними состоятельный работодатель. Услышав, что госпожа пришла в дом маэстро за обученным бойцом, часть контрактников разделась до пояса и сейчас открыто демонстрировала внушительный рельеф, бравируя железными мышцами. Обнажённые торсы сияли в лучах местной звезды.
Я досадливо поморщилась. Хоть бы рубашки какие накинули или футболки. Никогда не привыкну к базару на Оентале. Так, Селеста, возьми себя в руки наконец! Представь, что ты на пляже…
Взгляд упал на крайнего в шеренге контрактника, достаточно щуплого, но жилистого. Наверное, такой хорошо дерётся в ближнем бою, да и не будет выделяться горой мускулов на заднем фоне.Кожа оливкового оттенка, но это ничего, на этой планете такой оттенок весьма популярен, зато никаких рогов или хвостов с шипами — точно не мой соотечественник. Поймав мой изучающий взгляд, незнакомец широко улыбнулся, опустился на колено прямо на молодую траву, склонил голову и протянул руку для поцелуя в запястье. К сожалению, жест настолько напоминал исконно цваргский, что я машинально спрятала ладони в карманы.
«Т-ш-ш-ш, ну вот, напугал богатую госпожу!» — зашикали на него соседи, давая локтями под рёбра активисту, решившему заполучить моё внимание. Они были уверены, что я не услышу, но врождённый тонкий слух улавливал и не такое.
— Ну что, кого-то выбрали? Хотите проверить рабочие навыки? Стрельба из бластера? Владение плазменными мечами, чтобы не повредить обшивку корабля, когда находитесь в космосе? У меня есть бойцы, владеющие даже докосмическим оружием!
Круглолицый продавец вопросительно приподнял густые медные брови, изучая медлительную госпожу, а я запаниковала. Шварх, не так я представляла себе общение с маэстро душ и желаний… Совсем не так. Слишком много свидетелей.
С возрастающей нервозностью нащупала в кармане короткую цепочку с жемчугом и баснословно дорогое муассанитовое колье. Как бы спросить, как можно расплатиться за бойца? Нет, конечно, стоимости этого колье с лихвой хватит на всю армию телохранителей, что мне представили, но начнутся же вопросы. Существует лишь одна планета, где обнаружены муассаниты такой величины и чистоты, и экспорт драгоценностей с Цварга строго запрещён. Боюсь, если я покажу ожерелье продавцу, то вопросов будет — не оберёшься. Тем более я не могу сделать это при такой толпе. Инкогнито полетит к шварховой матери…
— А сколько стоит контракт вон с тем… — Я указала на приглянувшегося крайнего воина в шеренге и прикинула в голове: — …Скажем, на один астрономический квартал?
— Девяносто секкеров, госпожа. Но для вас сделаем скидку, можно восемьдесят.
Мысленно перевела секкеры в кредиты, вспомнила, за сколько в местном ломбарде ювелир выкупил последнюю пару жемчужных серёжек. Тут, конечно, целый браслет, и он явно дороже, но гравитационная аномалия! Не хватает! И личным счётом в Межгалактическом Банке пользоваться слишком опасно… Что же делать?!
— Госпожа, возможно, вы хотите что-то особенное? — Продавец наклонился к моему уху и лукаво подмигнул.
Мне было не до намёков. Угроза Юдеса, что он найдёт меня, так и стояла перед глазами. Страх ледяными коготками вонзался в сердце и пускал там мясистые корни настоящего растения-сорняка.
«Да, мне бы какого-нибудь контрактника подешевле», — хотела ответить, но получилось лишь «да, мне бы…». Хитрющие глаза маэстро засияли, точно те самые муассанитовые пики гор на Цварге при лунном свете. Он с поразительной ловкостью подхватил меня под локоток и с бодрым кудахтаньем повёл внутрь здания.
— Что же вы раньше-то не сказали, а то всё заладили «телохранитель-телохранитель». У меня мальчики на любой вкус, цвет кожи и расу. Всякие есть, ну конечно же, сейчас подберём вам подходящего…
Ступеньки, крыльцо, двери… Я с лёгким изумлением рассматривала аляпистые разноцветные ткани на стенах вместо привычной краски или многофункциональных обоев, длинноворсовые ковры внахлест с плетёными, мелькающую высокотехнологичную мебель и куст черники в навороченном антигравитационном кашпо... Да уж, местные интерьеры — отдельный вид наслаждения для любителей психоделики.
— Я понимаю, женщины на Оентале разные. Здесь много приезжих, и поэтому не все открыто могут признаться, чего хотят. Нравы у культур, опять же, отличаются, хотя раньше я думал, что у людей весьма либеральные взгляды… — Меня просканировали придирчивым взглядом. — Не переживайте, полная анонимность гарантирована!
Только я убедилась, что мы наконец-то остались наедине и можно поднять щекотливый вопрос оплаты, как торговец внезапно прервал речь и бодро подтолкнул меня в бок. Одна из тканей, которую я ошибочно приняла за украшение стены, мягко прогнулась, и мы оказались совершенно в другом месте. Ну, то есть как в другом… Дом был тот же. Крыша та же. Ковёр тот же. На этом сходство с предыдущими помещениями и задним двором, где в шеренгу выстроились профессиональные наёмники, заканчивалось.
Вместо ярких тряпок на стенах были развешаны картины и голограммы такого содержания, что большинство моих соотечественниц, наверное, упали бы в обморок. Головизор на противоположной стене тоже передавал весьма сомнительный контент. Вдоль стен были расставлены странные металлические и деревянные конструкции, к потолку прикреплены весьма оригинальные алые ленточные качели, справа маячил надувной диван в форме волны и стул без сидушки. Но вся обстановка меркла по сравнению с экспонатом в центре комнаты.
На огромном двуспальном лежбище томно потягивалась красивейшая из женщин. Её длинные малиновые волосы разметались по подушкам, навершия обнажённой груди прикрывались крохотными золотыми колпачками, соединёнными друг с другом цепочкой, а на лице застыло выражение неподдельного удовольствия. Изящный тонкокостный парень у изголовья кровати по виноградинке опускал ей прямо в рот, второй мужчина гигантским перьевым опахалом обмахивал шею и живот незнакомки, ещё двое — наиболее крупных и крепких — массировали ей ноги. И одежды на последних было прямо-таки в разы меньше, чем на телохранителях… Если там сзади так мало ткани, то что же спереди?!
Потрясение от увиденного ввело в лёгкий гипнотический ступор и на несколько секунд заставило забыть о цели визита к маэстро.
— Да-да, вот так… сильнее… нет, мягче — командовала женщина тем двоим, что стояли на коленях у её щиколоток.
— Амэрэнта, душа моя, подскажи, какие из мальчиков сейчас свободны?.. — начал было мой сопровождающий, и я наконец отмерла.
Надо срочно останавливать весь этот фарс… Оенталь, чтоб его!
— Вообще-то я имела в виду не этот спектр услуг, — произнесла, шумно прочистив горло.
— А что же тогда?! — Продавец резко развернулся и нахмурил рыжие брови. — Дамочка, вы уж определитесь! Вначале заявляете, что вам нужен телохранитель, потом намёками даёте понять, что вас интересуют нечто другое! Помимо вас у меня есть и другие клиенты, между прочим! Всех обслужить надо! Или вы решили опорочить моё имя лучшего на базаре маэстро душ и желаний?! У меня самый качественный товар! Глаз-алмаз! Самые выгодные процентные ставки! Да я даже постоянным клиентам рассрочку даю!
Шварх, не хватало теперь ещё и засветиться в скандале на базаре…
Мужчина начал распаляться всё сильнее, голос перешёл на пронзительный фальцет, и я, наплевав на приличия, сама уже подхватила его за локоть и силком вывела через летящий слой занавесок в соседнюю комнату. Толстяк явно не ожидал такой прыти от хрупкой на вид блондинки, а потому замолчал. Я быстро вытащила браслет с жемчугом и продемонстрировала пухляку.
— Вот, у меня только это. У меня нет наличных для оплаты высококвалифицированного телохранителя, но я очень хочу, чтобы меня кто-то охранял. Понимаете? Может, у вас есть кто-то… ну не знаю… бракованный, кто вышел на пенсию или имеет застарелые травмы, из-за чего боец ценится на рынке ниже?
Маэстро взял украшение, несколько секунд его молча рассматривал, а затем перевёл на меня возмущённый взгляд.
— Браслет с речным жемчугом? Вы серьёзно?! Да он же даже не с Миттарии!
Отчасти я понимала степень его негодования. Только обеспеченные клиенты могли позволить себе услуги маэстро. Глупо было приходить сюда, не имея денег. Опять же, платье из смеси натуральных и синтетических тканей на мне было куда как дороже пресловутого браслета. Но, в отличие от одежды, драгоценности легко перепродать… Попробуй найти женщину, у которой такая же фигура и которая хотела бы носить именно этот фасон и цвет.
Я лихорадочно соображала, как объяснить ситуацию. К этому моменту я успела уже несколько раз пожалеть, что поддалась сиюминутному страху. Да и чётко уверилась, что показывать этому гуманоиду муассаниты будет высшей степенью безрассудства — легче уж транспарант повесить: «Госпожа Селеста Гю-Эль прячется тут».
Внезапно до нас донёсся звонкий голос ведущей из головизора:
— Прерывание передачи! Экстренные новости! В секторе Н-63 было зафиксировано нападение на частный круизный межгалактический лайнер. Пока что личности не установлены, но предполагается, что это знаменитая банда пиратов, называющих себя «группа возмездия»...
Рыжий сердито прицыкнул.
— Фу, мерзость какая, вот так средь бела дня! Лучше бы мы с Космофлотом союз заключили…
Теперь уже я мысленно фыркнула на его реплику. Если бы Оенталь заключил соглашение с Федерацией Объединённых Миров и офицеры Космического Флота время от времени появлялись на этой планете в качестве дежурного патруля, то ноги бы моей здесь не было. Но пускай маэстро считает, что я боюсь разбойников... Не успела я додумать эту мысль, как торговец шумно вздохнул.
— Так вам действительно нужен охранник, а не любовник?
Кивнула и развела ладони в стороны, прекрасно представляя, как выгляжу. Воздушное нежно-голубое платье с трогательно открытыми плечами, светлые волосы и чёлка, которую я обстригла, чтобы выглядеть как можно более непохожей на Селесту Гю-Эль из моего прошлого. Та Селеста должна была подчиниться глупым законам Цварга и выйти замуж за члена Аппарата Управления Планетой, уважаемого и знатного Юдеса Лацосте, а здесь, на базаре, была совсем другая девушка — Леста Эль. Человеческая девушка с Захрана. Моложе, симпатичнее, проще и… беззащитнее.
— Да, маэстро. Охранник. Времена нынче неспокойные, сами понимаете. Ну и помощник по хозяйству не помешает: забор вот покосившийся поправить, навес от дождя поставить, роутер для выхода в локальную инфосеть настроить, — тут же стала перечислять, старательно вспоминая, зачем могут понадобиться мужские руки. Не хотелось бы лишних сплетен про себя… — Возможно, у вас есть контрактники для дома, которые, если что, и оружие в руках держать умеют?
Маэстро душ и желаний — так полностью называлась должность местных агрегаторов рабочей силы — смотрел на меня с подозрением.По старой, въевшейся в подкорку привычке следила за невербальными жестами собеседника. Пока я говорила, рыжий неосознанно скрестил пухлые руки на груди, собрал брови над переносицей и недовольно выпятил кончик подбородка вперёд.
В то, что космопираты вдруг нападут на Оенталь — вполне себе освоенную и населённую планету с какой-никакой армией — я не верила. А если за мной всё-таки явится Юдес, то ни один, ни два, ни даже десяток телохранителей не спасут от принудительной депортации на Цварг. Уж он-то точно раскусит мой маскарад на раз… Да и денег на такие излишества у меня всё равно нет. Точнее, они есть, но воспользоваться могу лишь жемчужным браслетом.
С тоской отметила про себя, что морщинка между рыжих бровей так никуда и не исчезла. Кажется, поняв, что госпожа, оказывается, не настолько состоятельна, как на первый взгляд, мужчина передумал мне продавать контракт хоть с кем-нибудь.
— И раз у вас нет никого подходящего, то, пожалуй, я пойду, — мягко завершила длинную речь.
Зря я всё-таки сюда пришла... мало того, что телохранителя не купила, так ещё и привлекла к себе ненужное внимание.
Не тут-то было:
— Погодите, как вас там… госпожа Леста? Если вы сейчас уйдёте, то по базару поплывут слухи, что я не удовлетворил ваше желание. Что я не смог найти то, что вам бы понравилось. Это очень негативно скажется на моей репутации.
— Что вы, что вы, я никому не скажу, что обращалась к вам. — Поспешно замотала головой.
Шварх! Ну точно меня ретроградный Меркарий спутал, когда я приняла решение сюда прийти.
— Гуманоиды видели, что вы входили на мой двор, и увидят, что вышли ни с чем, — продолжил настаивать продавец.
— Ну приставьте мне любого охранника, чтобы проводил до дома. Делов-то!
— Не годится. — Этот упёртый делец отрицательно покачал головой и неожиданно понизил голос до едва слышного шёпота: — Но мы можем помочь друг другу.
Я напряглась. Мне совершенно не понравилось, как это прозвучало. Как чистокровную цваргиню меня с детства учили улавливать мельчайшие оттенки настроения собеседника. Когда мужчины твоей расы умеют считывать эмоции как открытую книгу, без этого навыка никуда. Если собеседник понижает голос — это совершенно точно не к добру. Он либо злится, либо задумал что-то нехорошее.
— Помочь? — отозвалась эхом, уже понимая, что откажусь, что бы мне ни предложили.
Рыжий оглянулся, будто нас мог кто-то подслушать в абсолютно пустой комнате, и быстро-быстро заговорил:
— Мой племянник, насмотревшись, как я веду бизнес, решил тоже в маэстро податься. Правда, глупый он… и маленький… и неопытный. Влез в серый сектор, договорился с непроверенными заказчиками… ему отплатили за оказанную услугу… живым товаром.
— Живым товаром?!
Дурное предчувствие смутно кольнуло куда-то под рёбра. Формально рабство на Оентале было запрещено, но каких-то рабов я время от времени всё же видела. Весьма сытых и чистых, но… определённо гуманоидов без общих прав, которые имели граждане Федерации Объединённых Миров. В этом секторе космоса они назывались «полуконтрактниками». Номинально бумаги к ним имелись, и, согласно местным законам, хозяин обязывался о них заботиться, предоставлять спальное место и еду не менее трёх раз в сутки. Но, в отличие от наёмников, кредитов им не платили, и сменить владельца им тоже не позволялось — только если последний сам не перепродаст контракт. Узаконенное рабство, иными словами.
— Да, товаром, — тихо буркнул низкорослый маэстро, который, очевидно, был сам не рад, что его родственник влип в такие неприятности. — Слава Вселенной, почти всех удалось сбыть с рук…Аюр у меня тот ещё дурак, но понимает, что если что-то пойдёт не так, его лавочку первой и накроют. Вот только…
— Один раб остался, да? — устало переспросила.
Я не знала наверняка, но это логично вытекало из всей предыстории.
— Угу. Полуконтрактник, — собеседник выразительно приподнял брови, принципиально не называя несчастного рабом. — Я предупрежу племянника, что придёт госпожа за особым товаром. Он отдаст, не торгуясь.
Толстяк снял с себя хлопковую шапочку, обнажив вспотевшую лысину, протёр рукавом пот и нахлобучил головной убор обратно. Вновь вопросительно уставился на меня. Уже заранее ненавидя себя за этот вопрос, спросила:
— Что не так с рабом?
— Почему с ним что-то должно быть не так? — деланно удивился маэстро.
На несколько бесконечно долгих секунд в помещении воцарилась пауза. Неужели я похожа на дуру? Если одного раба не удалось сбыть с рук, то очевидно, с ним что-то не так. Наконец мужчина с горечью сплюнул на пол.
— Да всё с ним не так! — в сердцах воскликнул он. — Этот паршивец хочет сдохнуть. Впихнуть в него еду — одно мучение. Ничего не делает или, если попросишь, то делает так, что и себя убивает, и потом переделывать приходится! Месяц назад Аюр попросил перетаскать сваи для фундамента дома, а этот… идиот… вместо того, чтобы дождаться, когда наутро привезут гравиплатформу и функциональные перчатки, всю ночь на себе таскал железобетон! Утром свалился без сил, надорвал спину и лапищи стесал до крови… не будем же мы ради полуконтрактника ещё услуги дока оплачивать! Тем более когда и так ясно, что он… не особенно-то хочет жить.
Вздрогнула. Раба чисто по-человечески было жалко… Очень жалко. И хуже всего было то, что я прекрасно представляла себе то состояние безысходности и отчаяния, в которое он впал, раз поступил так, наплевав на своё здоровье. Но… Селеста, возьми себя в руки!
— Вы хотите его сплавить мне как неликвидный товар, чтобы его смерть не привела следователей к вашему племяннику? Вы хотите, чтобы проблемы были у меня?!
— Ой, да какие у вас будут проблемы… — Он глядел меня ещё раз с ног до головы. — Даже если кто-то и заинтересуется, с невооружённого взгляда будет понятно, что вы — маленькая беззащитная человеческая девушка — искали помощника по хозяйству. На три месяца, как вы просили, вам хватит. Раб забор починит, и что вы там хотели… А издохнет по пути, так будет видно, что не ваша вина. Ну?
Я отрицательно покачала головой. При мыслях о неизвестном страдающем гуманоиде внутри всё сжималось и кололось, но проблемы с властями планеты мне совсем не нужны. Если вскроется, кто я такая… это будет настоящей катастрофой. Мне бы, наоборот, найти способ незаметно слиться с обществом Оенталя и получить разрешение на постоянное место жительства. Полутруп желающего покончить с жизнью гуманоида никак не вписывался в эти планы.
— Спасибо, но… нет. Пожалуй, я пойду, — тихо, но непреклонно ответила я.
Развернулась к выходу и почувствовала, как наглый рыжий мужичонка сунул мне что-то крошечное в карман платья.
— Там визитка с адресом. Вдруг всё-таки передумаете, — пояснил он поспешно.

Глава 2. Нежеланные женихи

Цварг. Два года назад

— Госпожа Гю-Эль, вы потанцуете со мной?
Приятной внешности брюнет галантно протянул ладонь и лучезарно улыбнулся, а я мысленно его прокляла. Ведь надела же глухое тёмное платье-футляр, накрасилась бледной молью, встала поближе к выходу и попыталась слиться со стенкой… Ещё каких-то десять или пятнадцать минут — и можно было бы уже тихонечко уйти с мероприятия, не вызвав пересудов. Захотелось застонать от отчаяния. Почему я-то?! Здесь несколько десятков молодых, красивых и весёлых девушек!
Я не произнесла ни звука, но лицо цварга удивлённо вытянулось. Очевидно, он почувствовал мои эмоции раздражения. Мысленно застонала.
«Совсем ты, Селеста, расслабилась…».
Глубоко вдохнула, как учат всех девочек в ещё пяти-шестилетнем возрасте, представила себе ледяную скульптуру с сияющими гранями. В моём воображении это всегда была застывшая и прекрасная крылатая дева-воительница, ловко перехватившая ассагай за тонкое древко и готовая его вот-вот метнуть во врага. Это произведение искусства однажды показала мама в хрустальном саду, и почему-то именно этот образ помогал мне взять эмоции под контроль.
Вежливо улыбнулась.
— Простите мои бета-колебания, я не хочу сегодня танцевать. Каблуки неудобные, — выдала стандартную светскую отмазку.
— Каблуки?
Мужчина удивлённо посмотрел на мои ноги, обутые в туфли на самом низком каблучке-рюмочке, который было всё ещё прилично надеть на такое мероприятие. Покойный супруг требовал от меня всегда выглядеть безукоризненно, и теперь, когда я могла позволить себе одеваться не только вызывающе эффектно, но более-менее комфортно, я надела чёрное строгое платье и да — простейшие босоножки с закрытым носом. «Полнейшая безвкусица», как сказал бы Мартин.
Я продолжила удерживать безмятежно-утончённую улыбку.
— Да, ноги устали.
Цварг чуть наклонился, очевидно, «принюхался» к эмоциям, но так как не почувствовал в них лжи, спрятал руку и пожал плечами.
— Ничего страшного, госпожа Гю-Эль. Признаюсь, я не очень люблю танцы. Мне кажется, что танец мужчины и женщины — чересчур интимная вещь, которую не стоит демонстрировать на людях. Могу ли я называть вас Селестой?
— Да, разумеется, — рассеянно кивнула, разглядывая зал.
Кружащиеся пары, радостные лица и воздушные платья… Волшебный, наполненный гармониками голос певицы ласкал слух. Если бы моё согласие на танец не трактовали как проявление благосклонности, то я точно бы присоединилась к цваргиням, но… когда на планете серьёзный демографический перекос, общество и менталитет расы диктуют свои законы. Мельком глянула на настенные часы на противоположенной стене просторного зала. Ещё чуть-чуть, и можно будет уйти.
— Я Кристоф, — представился брюнет, вновь перетягивая на себя внимание. — Селеста, не сочтите за дерзость, я пониманию, что это не очень культурно, подходить к цваргине, прежде чем она дала согласие на свидание, но… — Он кашлянул, смущённо поправляя галстук-бабочку. — Лаборатория сообщила, что у нас с вами целых шестьдесят три процента совместимости. Представляете? Шестьдесят три…
«И правда немало, но с Мартином у меня была совместимость выше…»
Планетарная Лаборатория в последний раз прислала мне целый ворох анкет мужчин, вероятность зачать от которых казалась хоть сколько-то сносной. И Кристоф там был… а может, не был… Шварх его знает, я чинно проглядела стопку под буравящим взглядом дворецкого, а когда он ушёл из кабинета, с облегчением отправила в её в утилизатор.
Быть вдовой на Цварге — лучший социальный статус, который только можно придумать. Нет мужа, никто не давит удушливо-тяжёлыми бета-колебаниями, не брюзжит, как ты должна выглядеть или почему от тебя так сильно «фонит кислятиной», не читает нотации… Мартина за меня выбрала фактически всё та же Лаборатория, которая на Цварге имела власть даже большую, чем Аппарат Управления Планетой. Вкупе с законом о том, что цваргиня к пятидесяти годами обязательно должна выйти замуж, у меня просто не было другого выхода. Ко всему, пока мы были с первым мужем знакомы лишь поверхностно, я действительно наивно полагала, что брак может принести удовольствие. Мартин Гю-Эль на тот момент считался одной из самых влиятельных фигур на Цварге. Богатый, симпатичный, не старый — в полтора века цварги выглядят по-разному, многое зависит от генетики, — но Мартин особенно тщательно следил за своей внешностью. В первый месяц нашего общения он даже старался мне понравиться, правда, поняла я это уже позднее — примерно тогда, когда посыпались многочисленные упрёки: платье слишком фривольное, помада чересчур яркая, походка резкая, настоящие аристократки должны плыть по воздуху, словно лебеди по Коралловому озеру… Какое-то время я во всём соглашалась, но потом всё же не выдержала и высказала всё, что думаю.
Первая наша серьёзная ссора была из-за того, что перед камерами прессы на ступенях муниципального здания я не взяла супруга за руку. Понятия не имею, почему не взяла, наверное, просто растерялась под вспышками голокамер. Но Мартин рвал и метал.
«Ты выставляешь меня идиотом! Собственная жена и не взяла за руку! Что будут говорить горожане, когда будут рассматривать наши снимки в новостной ленте?! — лютовал супруг. — У нас и так уже как два года нет детей, а тут ещё и ты ведёшь себя словно не жена мне!».
«Дорогой, какие два года? Ты смеёшься? Многие цварги по двадцать и тридцать лет не могут завести детей, а кто-то и все пятьдесят. Это нормально…».
«Нет, абсолютно не нормально! Я женился на тебе из-за высокого процента совместимости! Лаборатория сказала, что ты станешь для меня идеальной женщиной, а ты…».
…А я наотмашь ударила Мартина. Что было дальше — помню смутно, так сильно разболелась от ссоры голова. И в следующие разы, когда я хоть сколько-то повышала тон или отказывалась поступать так, как хочет господин Гю-Эль, голова тут же превращалась в чугунную посудину, по которой долбят молотом. Раскалённые проволоки ввинчивались в череп и буквально кипятили мозги. Противно, мерзко, больно, тошнотворно… Легче было согласиться на все требования мужа, чем терпеть это. Медленно, но верно покойный муж перекраивал меня так, как хотелось ему.
Когда с Мартином случилась авария, я выдохнула с облегчением. Ужасно, конечно, так говорить, но это стало первым глотком свободы. Все вокруг проявляли ко мне сочувствие, а я… почти месяц не могла поверить в то, что произошло. Что я больше не обязана ежемесячно есть на ужин отвратительные сырые яйца, потому что муж верит, что это помогает забеременеть. Не обязана надевать неудобные юбки и платья ниже колен, носить чулки в жару, потому что так хочется Мартину; высокие шпильки, чтобы наши совместные кадры выглядели более удачными; тяжеловесные украшения, чтобы все вокруг видели, насколько он щедрый. Не обязана пользоваться услугами водителя, да и вообще могу совершенно спокойно прогуляться пешком по парку. И, о, бескрайний космос, — босиком по траве! Могу громко говорить, потому что мне так хочется, и сходить в парк аттракционов или антигравитационную комнату. Шварх, я даже могу там оглушительно завизжать, и никто не скажет, что я втаптываю в грязь его репутацию!
— Селеста. — Голос Кристофа вернул на землю. — Я не знаю, как много у вас ещё кандидатов в будущие супруги, но для меня вы самая желанная и потрясающая цваргиня. Если бы я только мог надеяться, что вы согласитесь погулять, чтобы лучше узнать друг друга… Я понимаю, вы ещё можете скорбеть по своему первому мужу, но одна лишь призрачная надежда, что когда-нибудь вы его забудете и обратите свой взор на живых мужчин…
«Упаси меня Вселенная от второго брака! Ни за что на свете! Никогда!..»
— Простите, Кристоф, но я всё ещё ношу траур по Мартину.
Парень окончательно смутился.
— Да, простите, это, наверное, прозвучало ужасно грубо из моих уст. Поверьте, меньше всего я хотел вас обидеть. Просто вы такая женственная и утончённая цваргиня. Я видел, что в последнем выпуске «Дома Моды» вас назвали иконой стиля и совершенства…
«Пришлось такой стать, чтобы соответствовать уровню Мартина…»
— Кристоф, — не очень вежливо перебила собеседника, но сил выслушивать сомнительные комплименты не оставалось, — я не знаю, когда прекращу скорбеть, честное слово. Оглянитесь, в этом зале полно более молодых и красивых, чем я! Мне уже семьдесят пять лет…
— Семьдесят четыре.
«Ого, да кто-то вдоль и поперёк изучил мою медицинскую карту! Ну да, в пятьдесят я вышла замуж, ровно двадцать лет была идеальной женой, а вот уже как четыре с половиной года счастливо вдовствую».
Я набрала полные лёгкие воздуха, чтобы прозрачными намёками объяснить, чтобы он поискал другую кандидатуру в невесты, но в этот момент позади раздался до боли знакомый сухой и ядовито-ехидный мужской голос:
— Кристоф, у вас, видимо, совсем с рогами проблемы. Рекомендую провериться у дока. У госпожи Гю-Эль блестящее воспитание и чувство такта, но от неё явно веет раздражением. Вы ей надоели, как только появились на горизонте, а лично я вообще сомневаюсь, что такой неандерталец с недоразвитыми антеннами может заинтересовать истинную леди. Сгиньте отсюда, чтобы я вас не видел в радиусе парсека от этой женщины.
Мальчишка задрожал, стремительно побледнел, шумно сглотнул слюну, проблеял «простите-извините» и растворился в толпе, а я… смежила веки. Спокойствие и только спокойствие, Селеста. Ты – ледяная скульптура. Ты не испытываешь никаких бурных эмоций. Доброжелательность и скука. Ничего более. Дева-воительница, чья кожа холодна настолько, что, дотронувшись до неё, можно получить обморожение.
Когда открыла глаза, передо мной уже стоял тот, кого я хотела бы видеть меньше всего на свете. Соболиного цвета волосы гладко зачёсаны назад, отчего кажется, что мощные витые рога чуть подаются на собеседника и лишь в средней секции загибаются к затылку. Чернильные как ночь глаза, прямой орлиный нос и упрямая линия подбородка. Оттенок кожи фиолетовый, как и у всех цваргов, но с лёгким оттенком в кобальтовую синеву — отличительная черта рода Лацосте.
Юдес протянул руку и требовательно сказал:
— Потанцуем.
Это не было вопросом — утверждение или даже приказ.
Вдох-выдох, Селеста. Не место и не время закатывать истерики, тем более при таком скоплении цваргов. Мартин всегда говорил, что лишь плебеи выясняют отношения на публике.
Одним рывком Юдес притянул меня к себе и крепко обхватил за талию. Мои мысли были так далеки от происходящего, что я поняла, какой танец мне предстоит, лишь тогда, когда услышала первый вступительный аккорд визгливой скрипки. Почти сразу же её подхватили резкие и хлёсткие, как удар плетью, металлические звуки банденеона. Самый чувственный и в то же время самый развратный танец, разрешённый на Цварге. Считалось, что если мужчина и женщина танцуют вместе танго-милонгеро, это негласно означает, что цваргиня отдала ему предпочтение. Вот же наглец! Мелодию подхватил величественный орган, а у меня вместе с ним замерло сердце.
Всё-таки часть моих эмоций явно прорвалась через старательно выстроенный ледяной полог отчуждения, потому что мужчина шепнул на ухо:
— Ничего не бойтесь, я поведу.
Я в целом и не боялась. Это было совершенно иное чувство. Мартин так сильно переживал за свою репутацию, что нанял мне репетиторов и заставил выучить все светские танцы. Зачем ему это надо было — так и не поняла, потому что на публике мы не танцевали, а без публики… тоже не танцевали. Это же «вульгарщина» и недостойно аристократов.
Юдес крутанул меня вокруг своей оси и повёл… Идеально прямая спина, уверенно держащие руки, открытый прямой взгляд глаза в глаза. Прикосновения на грани приличий. Музыка стала громче, яркая акцентная часть сменилась более плавной и мелодичной, а вместе с ней цварг совершил поворот и повёл спокойнее.
— Странно. Вы хорошо танцуете, Селеста. Я думал, вы волнуетесь из-за того, что у вас не получится.
— Вам показалось, Юдес.
Я взяла себя в руки, и теперь уже нельзя было меня упрекнуть, что от меня фонит бета-колебаниями страха или нервозности.
— Хм-м-м-м. — Цварг приподнял брови. — Вы сейчас намекаете, что у меня бракованные рога?
— О, нет, что вы! Я просто хотела сказать, что…
— …Вы потрясающе умеете прятать эмоции, — меня беспардонно перебили. Тёмные глаза буквально впились в меня, а мужская рука на пояснице потяжелела.
— Вы так говорите, будто в чём-то обвиняете, — пробормотала, стараясь попадать в музыку и в то же время не прерывать зрительного контакта с партнёром. — Всех цваргинь учат этому.
— О, нет, Селеста, нет! — Мужчина вдруг рассмеялся. — Я пытался зайти издалека и сделать вам комплимент. Что ж, видимо, не получилось. Давайте попробуем ещё раз. Теперь я скажу прямо. Селеста, я двадцать лет рвал на себе волосы и жевал хвост от осознания, что такая восхитительная женщина стала женой моего коллеги, а не моей собственной! Как только мне стало известно о катастрофе, в которой погиб этот овираптор Гю-Эль…
— Вы вообще-то о моём покойном супруге сейчас говорите! — возмутилась я искренне и попыталась оттолкнуть хама, но Юдес меня перехватил.
— Прошу прощения, Селеста. Я имел в виду, что Мартин был ярким консерватором во всём… Не удивлюсь, если он и секс предпочитал лишь в миссионерской позе и при выключенном свете…
Щёки опалил румянец. То, что говорил Лацосте, было верхом неприличия. При этом он каким-то образом умудрялся вести себя так, что на нас никто не оборачивался. Музыка переливалась всеми оттенками, цварг чётко кружил меня по одному ему видимой схеме, стопы чертили рисунок на паркете. Вкрадчивый голос Юдеса не слышал никто, кроме меня, ну а бета-колебания… похоже, он также успешно их экранировал.
— …Так вот, когда я услышал о катастрофе, то первым делом подал заявку на сравнение наших с тобой образцов крови на совместимость. Восемьдесят два процента, Селеста!
Как-то незаметно он перешёл на «ты», но учитывая, сколько лет мы были знакомы, я наплевала на это отступление от этикета.
— На три процента ниже, чем у меня с Мартином, — почти на автомате произнесла и прикусила язык, ожидая очередной вспышки неконтролируемых пошлостей от Лацосте. Вот же! Додумалась сравнивать на светском мероприятии, насколько его сперматозоиды лучше подходят моей яйцеклетке…
Но в ответ услышала лишь весёлое хмыканье.
— Поверь, есть вещи, которые измеряются не только процентами.
Как же мне хотелось закатить глаза… Эту фразу я слышала буквально от каждого второго ухажёра, пытающегося за мной ухлестнуть.
— Юдес, прошу прощения, но это… неэтично. Я ношу траур по супругу и не настроена на отношения.
— Пф-ф-ф-ф. — А вот Лацосте не постеснялся на миг закатить глаза. — Можешь строить из себя несчастную вдову и дальше, но на меня это не сработает. У меня очень чувствительные рога, дорогая Селеста. Я не слышу в тебе и тени сожаления о смерти Гю-Эля. Ты его никогда не любила, а вот я тебе действительно нравлюсь.
Не удержалась и фыркнула.
— Самонадеянно.
Партнёр по танцу много раз бывал у нас и в пентхаусе в столице, и в загородном особняке… Они с Мартином оба работали в Аппарате Управления Планетой, а потому частенько запирались в кабинете мужа и решали срочные рабочие вопросы. На фоне чопорного и озабоченного общественным мнением супруга его коллега действительно всегда выглядел… живее, что ли? Юдес мог спокойно позволить себе, будучи у нас в гостях, запрокинуть голову и громко расхохотаться или отпустить неприличную шуточку. Конечно, Мартин не делал ему замечаний — Лацосте ветвь потомственных аристократов как-никак, — но при этом неодобрительно прицыкивал языком и надувал щёки точно хомяк.
Танец подходил к концу. Юдес вновь закрутил меня, а на звенящей ноте скрипки принял мой вес и буквально распластал по своей каменной груди.
Наверное, со стороны это выглядело очень эффектно, но на деле… Ноги уже гудели, дурацкие крупные серьги оттягивали уши, а муассанитовое колье, которое я надела на этот вечер скорее по привычке, намертво вбитой Мартином в подкорку, ощущалось как удушливый ошейник. И когда Юдес уложил меня на себя и фактически заставил уткнуться в его шею, я с трудом обуздала вспыхнувшее раздражение. От него пахло терпко-резким цитрусовым мужским одеколоном и неожиданно сладким клубничным шлейфом женских духов. Вот зачем ему я-то? Танцевал бы себе с той «клубничкой».
Музыка полностью смолкла. Я постаралась вырваться из железных объятий-тисков, но стоило посмотреть в чернильные глаза партнёра по танцу, как мир закружился быстрее, чем в танго-милоренго. В памяти вдруг вспыхнули все те моменты, когда Юдес приходил к нам гости, как он отпускал колкости и пытался меня развеселить, как дарил цветы… Как я сравнивала его и мужа и тихо вздыхала, что надо было выбрать другого цварга. Стоп, не было такого! Стоп!!!
Внутри головы вновь накалилась тоненькая ниточка, маленькие, но гадкие молоточки застучали по вискам. Да не было же такого! А вдруг было? «Я тебе действительно нравлюсь». Бред! Никогда не рассматривала Юдеса ни как любовника, ни как возможного супруга... он ничем не отличается от Мартина и привык всех подминать под себя, не считаясь с чужим мнением. Шварх! Да я даже анкеты его не видела тогда, когда мне исполнилось сорок девять лет и из Планетарной Лаборатории пришло письмо со списком оптимальных кандидатов — напоминание, что у меня остался лишь год, чтобы определиться с мужчиной и выполнить «долг перед расой». Юдес появился в моей жизни лишь только после того, как Мартин объявил о нашей помолвке. Я этот день хорошо помню, потому что…
Голова заболела ещё сильнее, словно кто-то решил её, ко всему, просверлить раскалённым буром. Но в тот момент, когда я подумала «всё, сейчас упаду в обморок, как припадочная», изощрённые пытки резко оборвались. Зрение возвращалось неохотно. Всё плыло перед глазами, сливалось цветными пятнами, впрочем, как и слух — ленивыми толчками.
«Я тебе действительно нравлюсь…».
Что за швархова слуховая галлюцинация?! Мотнула головой, чтобы прийти в себя, и поняла, что мне не послышалось…
— …Селеста задела струны моей души уже очень давно, и я благодарен за этот чудесный и полный страсти танец, который она мне подарила…
С последним призрачным ударом молоточков картинка обрела ужасающе четкие очертания. Я во все глаза смотрела на цварга, который опустился на одно колено и чинно толкал речь. Вокруг нас образовалось огромное пустое пространство… Все разошлись практически по периметру, и в центре танцевальной части помещения были лишь мы. Эта дурацкая пустота ощущалась как пропасть — с одной стороны я и Юдес, с другой — все остальные приглашённые. Шаг в сторону — сорвёшься.
— … Дорогая, ты станешь моей женой?
Звенящая тишина опустилась на зал. Все замерли. Не так много рождается девочек на Цварге и не так часто происходят помолвки. Обычно цваргини долго и придирчиво выбирают кандидатов из списка, присланного Лабораторией, ходят на свидания, сближаются с потенциальными женихами. Всё это происходит постепенно, иногда растягивается на годы. Кто-то уже с тридцати лет рассматривает варианты, чтобы успеть к пятидесяти, а кто-то дружит с будущим мужем с глубокого детства. В любом случае, помолвка двух цваргов — обычно не новость. И уж точно не для невесты.
— Что? — пробормотала я, всё ещё ошеломлённая… да всем.
— Ты станешь моей женой? — повторил он мягко, но с напором и посмотрел в глаза.
Я всеми фибрами души ощутила, как эта наглая рогатая морда вновь пытается использовать на мне ментальное внушение! И как ловко! Все отошли, а Юдес сохраняет визуальный контакт и дополнительно держит меня за кисть — очень тонко! Я бы восхитилась ловкостью рук, или, точнее, рогов, если бы меня уже откровенно не тошнило. Изначально воздействие было мягким и тёплым, как морская волна, еле уловимым. Если бы не Мартин, который при каждом удобном случае прибегал к этой дряни, то я бы и не поняла, что меня усиленно подталкивают к положительному ответу. Однако чёткое осознание происходящего и внутренний страх, что история вновь повторится, превратили ментальное влияние в огненное жало, раз за разом свирепо вонзающееся в основание шеи. А вместе с пониманием пришёл и холодный липкий пот вдоль позвоночника.
Чтобы я! Ещё раз вышла за цварга?! Да не бывать этому!
— Нет! — не то прорычала, не то прокричала на весь зал, вырывая ладонь.
Восторженная толпа отмерла, цварги начали шушукаться, а утончённо-аристократическое мужское лицо вытянулось от изумления. Что, тебе никогда отказывали? Ну подавись, ты первый начал!
— Юдес, это просто возмутительно! — Я оглушительно всхлипнула, на миг представив, что же всё-таки было бы, если бы я не научилась за годы брака распознавать, когда эмоции мои собственные, а когда мне их старательно навязывают извне. — Я вдова! Я до сих пор люблю своего мужа и согласилась на этот танец лишь из жалости к вам!
Получай, рогатик!
— Оно и понятно, у вас такая серьёзная должность, а невесты всё нет и нет. Ни одна цваргиня не согласилась стать вашей женой.
— Селеста…
Клянусь, я слышала скрип зубной эмали, но меня понесло.
— …Я живу лишь воспоминаниями о своём милом Мартине. Как же жалко, что он погиб практически во цвете своих сил! Ни один мужчина не сравнится с ним!
Горько усмехнулась. В последнем я точно не врала. Сравниться с почившим Гю-Элем было очень сложно. Взять хотя бы его маниакальную привычку мыть руки и по восемнадцать раз в день чистить зубы.
— Мне очень неловко вас расстраивать отказом, господин Лацосте, но, видимо, вы что-то не так поняли… Я совершенно не настроена на романтические отношения. Посудите сами.
Вспомнить многочисленные бытовые моменты из прошлого было несложно… «Селеста, неужели ты собираешься под камеры прессы в брюках?!», «Демонстрировать свои эмоции так ярко просто неприлично», «Ты не можешь сесть за управление флаером. Что подумают окружающие? Что у меня нет денег даже на водителя?!»…
Я сдёрнула эфемерную материю ледяного кокона отчуждённости, в который всегда старательно заворачивалась на людях. Жалость к себе затопила сознание, и я отпустила поводок эмоций, давая им свободно растечься во внешний мир. Чем сильнее эмоции, тем чётче ритмы головного мозга.
Это было вопиюще возмутительно и оскорбительно по отношению к многочисленным цваргам, «уровень деревенщины», как сказал бы Мартин, но мне в этот момент уже было плевать. Я транслировала на эмоциональном уровне бесконечную тоску и горесть. Чувство утраты. Только вот тосковала я не по мужу, а по той беззаботной и весёлой жизни, которая у меня была до замужества, когда я никому и ничего не была должна. Когда я не обращала внимания на демографический перекос и не знала, что, оказывается, у цваргинь есть «долг перед расой». Разумеется, этих деталей гости мероприятия не могли узнать, но они уловили общий фон бета-колебаний, частоту и амплитуду волн, каждую из которых цварг мог трактовать для себя в зависимости от развитости его собственных рогов. Я вложила в эту волну всю беспросветную грусть, на которую была способна. И почти все присутствующие почувствовали.
В зале послышались шепотки, которые с каждой секундой становились всё громче и громче. У стоящего передо мной на одном колене Юдеса опасно покраснели белки глаз и затрепетали ноздри. Да уж… кажется, я немного перестаралась. Сглотнув сухим горлом, я развернулась и бросилась прочь из зала.
— Селеста! — что-то в сердцах крикнул мне оскорблённый Лацосте, но я бежала, не оглядываясь.
Коридор, ступени, выход… Где-то на периферии взгляд выцепил поражённого до глубины души бледного Кристофа. Он тоже шагнул в мою сторону, собираясь что-то сказать, но я уже нашаривала в вечерней сумочке-конверте ключи от флаера.
Пилик.
Гоночный кар приветливо моргнул диодами по периметру и поднял дверь-крыло. Опасаясь погони, я нырнула, мгновенно завела двигатель и рванула штурвал, поднимая флаер в воздух. Уже отлетая со стоянки Центрального Муниципального Дворца, в боковом окне я заметила крупные блеснувшие чёрные рога, подозрительно похожие на рога Юдеса. «Не догонишь», — бросила про себя и утопила педаль газа в пол.
В голове всё ещё пульсировала раскалённая нить, но скорость всегда приносила мне облегчение. С каким же удовольствием я садилась в водительское кресло! Ночной Цварг под днищем кара проносился яркими вспышками. Габаритные огни транспортных средств, неоновые подсветки многочисленных жилых и офисных заданий, длинные светящиеся гусеницы улиц и пешеходных переходов, тёмные пятна мини-парков и садов в жилых кварталах — всё слилось в разноцветные люминесцентные росчерки. Тьма и вспышки, вспышки и тьма. Картина, нарисованная безумным художником-абстракционистом.
Альтиметр показывал всего пару километров над уровнем земли, но я чувствовала себя птицей, впервые выпущенной на волю. Слёзы текли по щекам, но при этом хотелось смеяться. Придерживающие руль пальцы крупно дрожали. Вселенная, а если бы Юдес меня продавил? Если бы я не распознала его ментальное воздействие и не начала сопротивляться? Если бы мой второй брак повторил первый?!
Щелчком тумблера я подняла флаер ещё немного выше. Подниматься так высоко днём я бы не стала, потому что свет, отражённый от пиков муассанитовых гор, на этой высоте уже болезненно слепил глаза, но ночной Цварг был завораживающе прекрасен.
Научиться водить флаер самостоятельно — было первым желанием после смерти Мартина. И мне было всё равно, что подумают окружающие, будто женщина за рулём — это неправильно…
Я всмотрелась в мерцающий пейзаж и мягко направила флаер туда, где зияла чернота. Моё любимое место. Ясное море — так называли это чудо планеты, которое было настолько чистым, что в нём не водился даже планктон. Опустила флаер прямо на берег, скинула туфли и с наслаждением погрузила ноги в мокрый прохладный песок.
Вслушалась в тихий шепот волн. Как же здесь хорошо! Я с детства любила это место больше всего на планете и считала курортом. Родители меня не брали на другие планеты, потому что из-за удручающей ситуации с рождением девочек оформить визу на вылет с Цварга любой представительнице женского пола было очень сложно. Мама гладила успокаивающе по голове и говорила, что будущий супруг обязательно свозит. Отец согласно кивал. А по факту Мартин ни разу никуда меня не вывозил, ссылаясь на высокую занятость на работе, но зато он купил особняк недалеко от пляжа.
Море игриво брызнуло пушистой пеной и мелкими солёными капельками воды, возвращая в реальность. Где-то вдалеке, где чернично-кобальтовое небо в алмазную крошку сливалось с бескрайним морем, закричали чайки. В следующую секунду щиколотки щекотно лизнула мягкая волна, одновременно смывая глубокие следы на песке. Раскалённое жало из шеи уже вынули, и теперь боль утихала, как укладывается спать старый недовольный ведьмедь[1], взбивающий по несколько раз свою подстилку на зиму.

Глава 3. Новый закон Цварга

Цварг. Два года назад
Меня разбудил входящий звонок на коммуникаторе. После длинной прогулки по морскому побережью я вернулась домой лишь к рассвету. По ощущениям, получилось поспать часа три, от силы — четыре. Ох, кому я нужна с утра пораньше? Не разлепляя век, нащупала на прикроватной тумбочке устройство связи и нажала кнопку аудиозвонка.
— Это просто возмутительно! Госпожа, как это понимать?! Скандальное видео со вчерашнего вечера уже на федеральном голоканале, а вы… а вы… до сих пор не явились домой! — буквально завизжал голос Лоренцо.
Поморщилась. У меня всегда складывалось впечатление, что супруг нашёл дворецкого себе под стать, но это уже ни в какие шлюзы не лезло. Я шумно прочистила горло.
— Лоренцо, во-первых, вас не касается, где я провела эту ночь.
— Но это же какой удар по репутации! Вы ушли из Дворца и так и не вернулись! Я спать не мог, так волновался, где вы и что вы…
«Ага, так я и поверила… за зарплату ты свою волновался и за рабочее место, ведь с таким характером тебя больше никуда не возьмут...»
— Я не вернулась в особняк, потому что приехала в столичный пентхаус. У меня всё в порядке. Если вы действительно так сильно переживали, то могли бы отправить сообщение или позвонить. Но у меня нет пропущенных. Почему?
В ответ раздалось лишь возмущённое сопение. Мы оба прекрасно знали, что Лоренцо преотлично спал этой ночью, завалившись раньше положенного, ведь госпожи точно не будет дома, а с утра, видимо, услышал что-то в новостях — и понеслось…
— Но почему не в особняк? Почему вы постоянно остаётесь в этой крошечной квартирке, когда можно жить с видом на море? — последовал очередной вопрос-упрёк.
«Потому что море я люблю и приезжаю на пляж специально. А вот тратить нервы на тебя и постоянно мозолящую глаза прислугу и контролировать эмоции нет ни сил, ни желания…».
— Лоренцо, вы прекрасно знаете, что я живу не в крошечной квартирке. Это классический двухэтажный пентхаус с тремя спальнями. Мне здесь весьма комфортно. Особняк чересчур большой.
— Но, может быть, тогда мне бы стоило приехать в город… — начал было дворецкий, но я его перебила.
— Всё в порядке, с уборкой справляются роботы, а на доставку еды здесь есть курьеры и квадрокоптеры. В черте города доставка осуществляется менее чем через четверть часа. Не переживайте, у меня всё хорошо.
— А-а-а…
— А перечисление зарплаты на твой счёт, садовника и повара я сделала автоматическим, — заверила поскорее, пока мне не закатили очередную истерику. — И ежегодная премия тоже, и расходы на хозяйство.
Мартин любил своего дворецкого и завещал мне баснословное состояние. Увольнять пожилого цварга мне не давала совесть. В конце концов, что-то светлое в нашем браке с Гю-Элем тоже было, ведь дарил же он мне подарки и хотел понравиться. Просто, видимо, я оказалась не той, кто ему нужен.
— Спасибо, госпожа Селеста. — После того, как речь зашла о кредитах, визгливый голос внезапно стал степенным и предельно вежливым. — Вы бесконечно щедры. Могу ли поинтересоваться, когда вы планируете посетить свой особняк?
Вопрос был дежурным, и ответ у меня на него тоже был давным-давно одним и тем же:
— Я точно не знаю, Лоренцо. Может, и заеду на неделе, но готовить ради меня специально не надо. Я не очень хорошо себя там чувствую, вы же понимаете, что вся обстановка напоминает мне о супруге.
— Да, конечно, госпожа Гю-Эль. Приезжайте в любое удобное время, дом всегда готов. Хорошего дня.
Со вздохом облегчения я завершила аудиозвонок и с силой потёрла лицо. Спать, конечно, хотелось, но после разговора с дворецким вряд ли усну… На несколько секунд задумалась, как проведу день. Пальцы зачесались найти пульт и включить головизор, чтобы узнать, что так сильно возмутило старину Лоренцо, но усилием воли я отогнала эти мысли.
«Какая тебе разница, Селеста, что зубоскалят в обществе о твоей вчерашней выходке? Да, получилось вульгарно, но терпеть уже сил не оставалось. Пускай теперь подавятся своими ядовитыми сплетнями. Что могут тебе сделать все эти цварги? Правильно — ничего. Даже у хитреца Юдеса, попытавшегося обманом тебя заставить выйти замуж, ничего не получилось. Ты сильнее этого…»
Я подскочила с кровати, включила на полную громкость любимую ритмичную музыку и мысленно усмехнулась — ведь леди слушают только классику. Наскоро сделала все гигиенические процедуры и замерла около гардероба, не зная, что надеть. Рука привычно потянулась к платью, потому что Мартин всегда подчёркивал, что я должна выглядеть женственно. Вот только сегодня я собиралась по делам, и брюки были бы существенно удобнее… Пальцы взяли с противоположного шкафа дорогую немнущуюся ткань из шёлка и синтетических нанонитей. Зауженная к щиколоткам модель с идеальными стрелками и высокой талией. К таким мокасины или кроссовки не подойдут — только туфли на высоком каблуке или хотя бы танкетке. На этой мысли стопы заныли. Шварх, неохота-то какая после вчерашнего мероприятия вновь влезать в туфли… Ещё несколько секунд я медитировала, пытаясь выбрать меньшее из зол, как неожиданно услышала шорох под штангой с пиджаками. Нагнулась и с лёгким изумлением обнаружила застрявшего робота-пылесоса. Он жалобно мигал диодами, «вжикал» и пытался выбраться из тканевого капкана.
— Ох, ну ты и глубоко забрался, малыш, — пробормотала, вставая на четвереньки и доставая горе-уборщика. — Ну-ка, посмотрим, что тут тебе на колёсики намоталось…
Я рывком вытащила кусок голубой материи из чрева металлического малыша и уставилась на… джинсы. Вселенная, в первую секунду я даже не поняла, как эта вещь оказалась в моём гардеробе! А потом вспомнила… Это были одни из многих пар джинсов, которые я купила ещё до замужества и наивно привезла с собой в квартиру мужа. Однажды я вернулась домой, а он выкинул всё, что было в чемоданах, со словами «леди такого не носят». Это было самое начало наших отношений, но поскольку Мартин вместо старого гардероба купил полностью новый, более качественный и стильный, я его простила, лишь только позднее осознав, что самых обычных удобных штанов и уж тем более шорт у меня больше нет.
***
— Сочувствую вашей утрате, госпожа Гю-Эль.
Подросток с милыми ямочками на щеках пролепетал стандартную фразу, отчаянно покраснел, и протянул пучок травы, из вежливости отведя взгляд. С последним он явно перестарался, потому что вовремя не убрал руку, когда я забирала перетянутую петрушку, наши пальцы на миг соприкоснулись. Как итог…
— О, Вселенная, простите, госпожа, что я до вас дотронулся! — запричитал цварг, от отчаяния хватаясь за свои рога.
Я тоже была в отчаянии: мне приглянулся именно этот пучок зелени, и сейчас он валялся на мраморной плитке крытого Зеркального Рынка.
— Простите ради космоса, я не специально! Я не спросил разрешения…
Я выдохнула сквозь зубы, старательно представляя себе ледяную статую. Ещё один дурацкий закон Цварга, который предписывал всем представителям мужского пола вне зависимости от возраста обязательно спрашивать разрешения у цваргинь, прежде чем к ним прикоснуться. Конечно, я понимала, откуда «растут ноги» у этой идиотской традиции, ведь когда такой яркий перекос демографии в сторону рождения мальчиков, даже невинное прикосновение можно трактовать как давление на девушку. Но в обычной жизни это всё равно раздражало.
— Люк, успокойся! — прикрикнула на паренька, который уже по-настоящему собирался рвать на себе волосы из-за «оскорбления» госпожи, и быстренько его отвлекла: — Ничего плохого не случилось. Ты меня не обидел и не сделал больно. Собери мне, пожалуйста, свежий пучок петрушки и посчитай всё вместе. Упавший теперь только на выброс, так что его тоже включи в мой счёт.
— Ох, что вы, что вы! Этот заказ будет бесплатным, госпожа! Это же моя вина…
Глубоко вздохнула, позволяя себе «отпустить» чуть больше эмоций, чем обычно. Люк ещё маленький, пока вырастет, пока рога сформируются и он начнёт «слышать» чужие бета-колебания, пройдёт от нескольких лет до десятилетия. Каждую среду по утрам я приходила на Зеркальный Рынок, чтобы купить свежей зелени и натуральных продуктов. Я всегда брала овощи для салата или гарнира именно у этого пятнадцатилетнего подростка. Даже тогда, когда муж ещё был жив и называл мою любовь к готовке «плебейским хобби». Он искренне не понимал, зачем его жена готовит, когда в штате есть профессиональный повар, но это согревающее душу занятие я у него отстояла. И каждый раз мне буквально насильно приходилось впихивать в Люка деньги, ведь обычно сюда приходили лишь мужчины.
— Люк, — прервала стенания юного продавца. — Мой супруг оставил многочисленную недвижимость и счета в банке. Поверь, я в состоянии оплатить помидоры, сельдерей и пучок петрушки. А у тебя вон братик недавно родился. Давай уже, говори, сколько с меня?
— Два с половиной кредита, — растерянно пробормотал Люк, быстро собирая новый товар и вбивая данные в терминалдля оплаты.
Я приложила именную чип-карту, дождалась знакомого писка-подтверждения о переводе денег и убрала чип в сумочку. Парнишка вновь протянул мне зелень, затем хлопнул себя по лбу, достал из-под прилавка контейнер и стал аккуратно складывать всё внутрь.
— Вы сегодня одна. Вам помочь донести покупки до флаера? — уточнил Люк.
— Спасибо, справлюсь сама, тут совсем недалеко. А услугами телохранителя не так давно перестала пользоваться, да.
Я не стала рассказывать, что какое-то время после обретения статуса вдовы всё еще содержала две смены охранников по инерции, лишь чуть позднее сообразив, что это на деле-то пустая трата финансов. Кто мне что-то сделает на Цварге? Мартин-то и сам как-то признался, что их держал больше для солидности.
— Ох…ну да, ну да, — пробормотал мальчишка. — Но теперь-то вам вновь потребуется его нанять.
— Зачем? — искренне удивилась.
— Сомневаюсь, что ваш новый муж будет спокойно относиться к тому, что вы ходите по рынку, полному мужчин, без охраны.
— Мой кто?
— Ну-у-у… супруг… Я всё понимаю, вам сейчас и так тяжело, всё-таки вы так любили господина Гю-Эля, до сих пор по нему траур носите.
Он бросил взгляд на мои джинсы и чёрную тунику. Не то чтобы я хотела подчеркнуть состояние вдовы, просто мне казалось, что в тёмной одежде я более незаметна для цваргов. Очень уж не хотелось привлекать внимание таких, как Кристоф или Юдес…
— Люк, а почему ты решил, что я вновь собираюсь замуж? — спросила свистящим шёпотом.
Сердце нехорошо ёкнуло в груди.
— Как почему? — подросток распахнул огромные глазищи и уставился на меня, позабыв обо всех правилах приличий. — Сегодня утром закон новый издали, что если цваргиня вдова и не имеет детей от первого брака, а также моложе ста пятидесяти лет, то она обязана выйти замуж второй раз в срок не более пяти лет после смерти первого мужа.
«…Что?!»
Голова резко закружилась, в ушах застучала кровь, в лёгких разорвалась граната, сжигая весь кислород. Хорошо, что Люк продолжал держать контейнер с продуктами, иначе бы я его позорно опрокинула на пол, а так всего лишь покачнулась и опёрлась рукой на прилавок. Со стороны вообще можно было принять за обычный жест. Подумаешь, облокотилась на столешницу. На улице и в помещении жара — с кем не бывает?
Я вдохнула и выдохнула, пытаясь успокоиться и стремительно представляя себе ледяную деву-воительницу и пики гор. Ничего не получалось! Остальные цварги за прилавками находились в отдалении, но несколько соседей постарше и с более крепкими рогами задумчиво повернули голову в мою сторону.
«Шварх-шварх-шварх! Селеста, срочно возьми себя в руки! Вдох-выдох. Представляй безжизненные муассанитовые пики гор… камни не умеют думать и чувствовать…»— Люк… повтори… пожалуйста, когда закон издали?
— Так сегодня утром, по федеральному голоканалу передали, — сочувствующе произнёс мальчишка. — Можно я всё-таки вам помогу донести продукты до флаера?
— Можно. И… дай, что ли, опереться на тебя, — ответила я, старательно делая дыхательную гимнастику и матеря одну рогатую морду из Аппарата Управления Планетой.
Чтоб ему рога поломались… чтобы хвост отсох… чтобы… чтобы…
— Госпожа Гю-Эль, вам так плохо, да? — Люк вопросительно приподнял брови.
Оказывается, я вцепилась в своего сопровождающего мёртвой хваткой. Усилием воли чуть разжала пальцы. Несмотря на то, что Люку недавно исполнилось лишь пятнадцать, он уже существенно был выше меня. Мужчины-цварги в принципе значительно крупнее женщин, имеют рога и хвосты. Ни у одной другой расы в Федерации Объединённых Миров нет настолько явных гендерных отличий.
— Нет-нет, всё в порядке, Люк, пойдём. А то на нас уже смотрят.
Парень кивнул, схватил во вторую руку контейнер и потянул в сторону выхода. Слава Вселенной, Зеркальный Рынок носил такое название не просто так. Здесь между рядами были установлены особые отражающие панели. В их основу закладывались в первую очередь высокие технологии. Изначально рынок должен был иметь название «Тихий», так как архитектор хотел с помощью электроники добиться генерации антиволн, то есть фактического поглощения лишних бета-колебаний в общественном месте, но на этапе разработки что-то пошло не так, и панели вместо поглощения эмоций просто их рассеивали. Это было, с одной стороны, хуже, чем изначальная задумка, а с другой — некоторые цварги говорили, что так даже приятнее, потому что нет «вакуумной» тишины, которая давит по чувствительным органам. Как бы там ни было, сейчас мои эмоции значительно рассеивались, благодаря вот таким панелям.
Когда мы вышли на свежий воздух, в голове зашумело так сильно, что Люк был вынужден сам покопаться в моей сумочке, открыть флаер и поставить продукты в багажник. Он явно чувствовал смущение от того, что так «нагло» ведёт себя с цваргиней, но меня это волновало меньше всего на свете. Клацнув замком багажника спортивного кара, молоденький цварг повернулся ко мне.
— Ну вот и всё, госпожа Гю-Эль, сочувствую…
— …ага, моей утрате. Я всё помню, — пробормотала рассеянно.
— Нет, я действительно вам сочувствую! — вдруг вспыхнул парнишка. — Я же не дурак и сразу посмотрел в инфосети дату смерти господина Гю-Эля. Оказывается, вам осталось всего несколько месяцев до пятилетней годовщины, и… — Он облизал губы. — Я считаю, что это несправедливо. Вы же до сих пор любите Мартина.
Я печально усмехнулась. Ох, какой же он ещё маленький, несмотря на то, что такая дылда… Несправедливо, что на Цварге женщинвообще принуждают к бракам… И отсутствие производства любых средств контрацепции, жёсткий запрет на их импорт на планету, а также табу на аборты. Да сама природа против этого, ведь, несмотря на все трепыхания Аппарата Управления, численность цваргов медленно, но верно тает.
Порой я пыталась вообразить, что было бы, если бы у нас с Мартином родился ребёнок, но фантазия почему-то пасовала. Даже при том, что медицинская Лаборатория подсчитала у нас какой-то феерический по меркам расы процент совместимости, частичка меня всегда была уверена, что я никогда от него не забеременею.
Дотронулась до мягких волос Люка и слегка их взлохматила, чем вызвала полное недоумение парнишки. Он так и замер, смешно выпучив глаза, будто его коснулась не цваргиня, а как минимум божество, спустившееся с небес на землю.
— Ох, Люк, я как-нибудь справлюсь… не переживай.
Мальчишка упрямо поджал губы.
— Буду переживать, госпожа Гю-Эль. Вы наша постоянная клиентка, как же без этого? Да и мама сказала, что зря всё это Лацосте затеял. Так любимую женщину не завоюешь.
Моя рука замерла.
— Что-что сказала твоя мама?
— Ну… — Щёки юноши заалели. — Она смотрела репортаж из Центрального Муниципального Дворца, где вчера проходило праздничное мероприятие. Мама сказала, что вы задели и унизили Юдеса Лацосте, да ещё и прилюдно намекнули на то, что у него плохо работают рога. Он теперь вцепится в вас как клещ и не отпустит, просто чтобы всем что-то доказать. Я так, правда, и не понял что…
Люк смущённо пригладил вихры на макушке.
— А если предположить, что я выйду замуж за другого? — произнесла я, сглотнув сухим горлом.
— Мама говорит, что члены Аппарата Управления очень влиятельны, и они не только имеют право за ночь ввести новый закон на планете, но и, — он понизил голос, — надавить на Планетарную Лабораторию. Вам просто не дадут выбрать других кандидатов…
— Спасибо, Люк. Я тебя поняла. — Кивнула подростку и ввела данные в навигатор флаера.
Теперь бы добраться до пентхауса без аварий.​​​​​​

Глава 4. Ловушка

Цварг. Два года назад​​​​​​

«Вам просто не дадут выбрать других кандидатов…»
Эта фраза билась в висках, как звук штатного пульсоксиметра, который надевали на меня на многочисленных медицинских обследованиях всякий раз, когда Мартин вдруг резко начинал интересоваться моим здоровьем. В его глазах высокий процент совместимости автоматически означал, что у нас должны родиться дети сразу после бракосочетания. Да-да, именно во множественном числе, а не в единственном. Периодически на моего покойного супруга находили волны паники, что мы в браке уже много лет, а детей всё нет, и он отправлял меня на всевозможные анализы. И сколько бы доки ни говорили, что редкая беременность — это особенность нашей расы, супруг не верил.
На автопилоте я добралась до пентхауса, бросила флаер на крыше, заняв сразу два места, но перепарковываться не было ни сил, ни желания. Брызнула в лицо ледяной водой, чтобы как-то успокоиться, вдохнула-выдохнула и набрала самый известный номер на всей планете — Единой Медицинской Лаборатории Цварга.
— Здравствуйте, чем могу помочь?
— Добрый день, это Селеста Гю-Эль, — произнесла я, отключив видеоканал. Тут бы голосом не выдать нарастающую панику. Надо всё перепроверить, прежде чем что-либо решать.
— О, здравствуйте. — Голос мужчины на том конце канала тут же стал на несколько тонов ниже. — По какому вопросу вы звоните?
— Вы присылали мне анкеты кандидатов, с которыми по результатам у меня высокая совместимость. Я случайно… — На секунду запнулась. Что я могла «случайно»? Говорить «бросила в утиль, не глядя» будет хамством. — …Пролила сок на электронную бумагу. Мой домашний пылесос бросился вытирать жидкость, но сделал только хуже. Могу ли я попросить выслать информацию повторно? В любом виде. Мне даже письмом на коммуникатор подойдёт.
— Одну минуту, я посмотрю, — вежливо отозвался мужчина.
Села на кровать, закусив губу. Вот уж не думала, что эти треклятые анкеты цваргов будут играть для меня хоть сколько-то значимую роль…
— Госпожа Гю-Эль. — Сотрудник медцентра вернулся на связь, и его голос вдруг стал существенно прохладнее. — Я всё перепроверил. Сожалею, но, представляете, сервер с теми анкетами мужчин сегодня перегрелся, и его отдали в ремонт… Боюсь, данные утрачены. Если вы хотите заново получить списки мужчин, то надо инициировать новые лабораторные тесты.
«Какое совпадение! Да уж, не стоило так публично унижать Юдеса… Вот уж у кого лапы оказались длиннее, чем я думала».
— И сколько времени займёт новое тестирование? — вежливо спросила, делая вид, что поверила.
— Обычно в районе месяца, но сейчас сотрудники очень заняты. Вероятно, будет небольшая задержка.
«Ага, ещё на полгода, идеально к годовщине смерти Мартина…»
— И что, совсем-совсем нигде не осталось информации? Это же такая огромная работа! Мне так неловко, что из-за моей неаккуратности лаборантам придётся переделывать всю работу. — Я добавила в голос побольше сожаления.
— Ох, ну что вы, не переживайте. Это же наша вина. Нет, к сожалению, все результаты хранились лишь на одном сервере, который сгорел этой ночью.
— Какой кошмар, — пробормотала, соображая, что ещё могу перепроверить.
— Да, действительно ужасно. Но если хотите, я могу уточнить у дока, с кем у вас была наибольшая совместимость, и прислать информацию по цваргу в первую очередь.
«И почему мне что-то подсказывает, что фамилия этого мужчины будет Лацосте?»
— Нет, спасибо, не надо. На самом деле меня интересует конкретный молодой человек. — Я игриво вздохнула, давая понять сотруднику, что действительно заинтересована в результатах тестирования.
То ли я перестаралась со вздохом, то ли весь медицинский центр меня знал как безутешную вдову, но сотрудник очень удивился.
— Что, серьёзно? То есть, прошу прощения, госпожа Гю-Эль, у меня просто стоит в системе пометка, что вы просили не искать вам пару активно…
Беззвучно скрипнула зубами от злости. Значит, пометка у моего профиля есть, а подходящие кандидаты хранились на другой железке — удобно-то как устроились. Бескрайний космос! Они меня совсем за дуру держат?
— Да, всё верно, я просила не искать меня, — продолжила елейным тоном. — Но вчера на мероприятии совершенно случайно познакомилась с невероятным, потрясающим, интеллигентным цваргом с великолепным чувством юмора. Впервые за долгое время он заставил меня улыбаться. Он сказал, что делал запрос на совместимость… Знаете, влюблённость приходит неожиданно. Я очень любила своего покойного супруга и до сих пор думала, что ни один мужчина не сможет с ним сравниться, но этот молодой человек покорил моё сердце буквально за один вечер…
— Да-да, кто это?
До меня донеслись быстрые щелчки клавиатуры. Неужели Юдес приказал ещё и докладывать ему, если я буду связываться с лабораторией?
— Его зовут Кристоф. Я забыла фамилию, да и номерами коммуникаторов мы, к сожалению, в спешке не успели обменяться, но, если нужно, я напишу в мэрию или организаторам прошедшего мероприятия с просьбой сообщить контакты мужчины.
На долгие восемь секунд в разговоре повисла пауза. Каюсь, я отсчитывала время про себя. Определённо, у менеджера были указания по моей персоне, вот только все его планы и чаяния накрылись гравитационным колодцем. Интересно, наш аудиоразговор пишется? Его тоже отдадут Юдесу?
— Прошу прощения. — Мужчина кашлянул, наконец сообразив, что клиентка всё ещё ждёт ответа. — Этого не надо делать, он действительно есть в нашей базе, и да, запрос на совместимость есть…
— Шестьдесят три процента, — с долей садистского удовольствия перебила, вспоминая вчерашний вечер. — Представляете? По-моему, замечательная партия!
— Действительно, шестьдесят три, — без энтузиазма проблеял мужчина и замолчал.
Ядовитым цветком в душе раскрывалось горькое осознание, что Люк был прав. Правильнее всего сейчас было бы попрощаться и разорвать аудиосвязь, но внутри что-то требовало доиграть играть весь этот нелепый фарс.
— Так вы мне скажете?
— Что?
— Его номер коммуникатора, — уже жёстко произнесла я. — Или мне спрашивать в другом месте? Я думала, первая и единственная миссия Единой Медицинской Лаборатории Цварга — это найти подходящую пару для немногочисленных женщин нашей расы.
— Да-да, конечно, сейчас…
Послышался тяжёлый вздох, затем мне продиктовали контакт Кристофа, и я нажала кнопку отбоя. Ох, ну и дела… Задумчиво посмотрела на клочок пластели, куда я термопером набросала несколько цифр. Что теперь делать? Если Юдес пошёл на такие вещи, как внедрение нового закона о вдовах Цварга и подкуп Планетарной Лаборатории, он уже ни перед чем не остановится. Не покидало ощущение, что меня стремительно засасывает в бездну. Ещё миг назад я была над горизонтом событий, а в следующий момент попаду в центр чёрной дыры, из которой никто и никогда не выбирался. За что мне это? Жила, никому не мешала, а тут… Зачем Лацосте вообще ко мне приклеился? Какого шварха?! Решил, что меня будет так легко сломать и подчинить, чтобы была его идеальной женой?
«Ну для Мартина же ты была идеальной женой», — ехидно заметил внутренний голос. Хотелось рвать и метать. Ещё немного — и я действительно начну спорить сама с собой. Я снова сходила в ванную и умылась холодной водой. Я ненавидела себя за то, что сделала во Дворце. Возможно, если бы не унижала Юдеса и не открывала эмоции, то он не мстил бы мне с такой жесткостью. С другой стороны — кто знает, что было бы? По крайней мере, я попыталась постоять за себя. Мама когда-то говорила, что всегда лучше что-то попробовать и сожалеть, чем сожалеть о том, чего даже не рискнулсделать. Она вообще у меня была чудесной.
Я вновь перевела взгляд на кусочек тонкого пластика. В горле першило. Мне отчаянно не хотелось делать того, что задумала, другого выхода просто не было. Лучше уж милый смущающийся Кристоф, чем Юдес, не постеснявшийся применить воздействие практически на людях. Конечно, Кристоф тоже рано или поздно станет старше, разовьёт рога, заматереет и поймёт, что можно безнаказанно пользоваться способностями, которые, по злой иронии судьбы, Вселенная щедро отсыпала лишь мужской части нашей расы. По крайней мере, так у меня будет ещё несколько лет хотя бы видимой свободы…
Сглотнув ком горечи, я набрала продиктованный мне номер. Кристоф ответил почти сразу же.
— Добрый день, с кем имею честь разговаривать?
Я прикусила губу. Шварх… как же не хочется.
— Эй! Вас плохо слышно… и какие-то помехи по видео связи.
Вздохнула, улыбнулась себе в зеркало и активировала дополнительный канал передачи данных.
— Привет… Это Селеста.
— Селеста? — Передо мной соткалась призрачная светло-голубая голограмма до глубины души потрясённого цварга. — Откуда ты знаешь мой номер? Что-то случилось?
Отрицательно покачала головой, стараясь не выдать, как мне тяжело произносить эти слова.
— Я подумала над твоим предложением. Заезжай за мной вечером.
— Зачем? — не понял собеседник.
— Ты вчера сказал, что я тебе понравилась. Я согласна выйти за тебя замуж. Заезжай в восемь, мой юрист подготовит к этому времени брачный контракт. Распишемся. Никакого праздника не хочу, извини. Для меня это второй брак, так что…
— Погоди-погоди, ты говоришь мне «да»?
Определённо, Кристоф тупил. Ух, хотелось дать ему по голове чем-нибудь, чтобы соображал быстрее. Но вместо этого я вновь улыбнулась и терпеливо пояснила:
— Да, я говорю «да». Сегодня утром вышел новый закон, по которому я должна в течение нескольких месяцев найти себе второго мужа. Мне меньше ста пятидесяти лет, и у меня нет детей от первого брака. Ты разве не слышал?
Я как раз параллельно открыла на планшете статью, чтобы убедиться, что там нет никаких лазеек. С той стороны на меня ошеломлённо взирал молодой цварг.
— Да, я в курсе, — пробормотал он. — Я просто не понял… ну, в смысле… а почему сразу-то брак? Нет, ты не подумай, я только «за»! Просто… ну, обычно пары встречаются, ходят на свидания, узнают друг друга… и только потом… ну ты поняла.
Тяжело вздохнула, разглядывая диаграмму. Запоздало пришло понимание, что я старше его лет на двадцать точно. В принципе, при общей продолжительности жизни цваргов это не так заметно, но именно в текущий момент… Это как сравнивать годовалого и трёхлетнего малыша — совсем другой уровень развития. Первый ещё не всегда ходит на горшок, а второй уже самостоятельно бегает, говорит и играет в простые логические игры. Казалось бы, всего два года разницы. Так и тут. У нас с Кристофом была не такая уж и большая разница — подумаешь, пара десятков лет, но именно в нашей ситуации она была значительной.
— Кристоф, а какая разница, мы распишемся до или после того, как сходим на свидания? — произнесла я мягко. — Закон ввели, и его не отменят. Это Аппарат Управления, и если они что-то решают, то так тому и быть. Если хочешь, мы даже можем продолжать жить порознь, как тебе будет комфортнее. У меня нет других кандидатов, кроме тебя. Я никого больше не рассматриваю. Или у тебя есть ещё высокий процент совпадения с кем-то из цваргинь, и ты хотел бы встретиться с другой девушкой? Которая не состояла в браке? Я всё пойму, можешь говорить открыто.
Голограмма смешно округлила глаза и почти сразу же бросилась уверять меня в обратном.
— Что ты, что ты, Селеста! Ни с кем, кроме тебя, совпадения не было, да я и не надеялся, что ты согласишься даже на свидание в ресторане со мной, а тут… такое… я просто потрясён и не могу подобрать слов. Да-да, конечно, я буду в восемь вечера.
— Координаты сейчас скину.
— Да-да, спасибо огромное, что выбрала меня! До вечера, Селеста!
Парень бормотал ещё что-то невразумительное, но я нажала кнопку отбоя. Вот так, господин Лацосте, у меня тоже есть козыри в рукаве. За вас я замуж точно не пойду.
Чуть-чуть повеселев, принялась за дела: надо было дать указания Мишелю — личному юристу и единственному другу детства — составить брачный договор, перепроверить пункты касательно банковских счетов и недвижимости, попросить посмотреть формулировку свежего закона — мало ли я что-то всё-таки упустила? Затем позвонила в Межгалактический Банк и сообщила, что хочу выдать двойную премию всем наёмным работникам в особняке — пускай порадуются за госпожу. Почти два часа у меня ушло на разговор со свекровью. После смерти Мартина я не общалась с родственниками по линии супруга, но подозревала, что они не обрадуются моему внезапному решению. Госпожа Гю-Эль-старшая все годы яро поддерживала мой траур по её единственному сыну и искренне считала, что я должна его носить еще минимум ближайшую сотню лет. В общем-то, впервые в жизни она сокрушалась и поносила законы Цварга. В итоге я известила её, что в ближайшее время вновь выйду замуж и даже, возможно, сменю фамилию, если того захочет новый супруг. Рассказывать, что подпись документов назначена на сегодняшний вечер, не стала. Зачем расстраивать пожилую цваргиню ещё сильнее?
После того, как сделала весь минимум дел, почувствовала себя выжатой до последней капли. По-хорошему, надо было ещё сделать причёску и найти новое платье — Кристоф заслужил красивую невесту, а не девушку с опухшим носом и красными глазами.

Глава 5. Второй супруг

Цварг. Два года назад

Из зазеркалья на меня смотрела утончённая цваргиня в шёлковом молочном платье на тонких бретельках и с родовым муассанитовым колье на шее. У меня не было ни сил, ни желания влезать в пышные праздничные наряды, а потому я остановилась на однотонном вечернем платье. Строгий пучок с не менее крупными шпильками, украшенными голубыми муассанитами, с излишком перекрывал простоту наряда. Я придирчиво рассматривала макияж в тот момент, когда электронный дворецкий тихим голосом объявил:

— Госпожа, к вам гость.

Бросила взгляд на коммуникатор. «19:40». Ого! Мой второй супруг пунктуален? Не может не радовать…

— Впусти, разумеется.

Интересно, в каком ресторане Кристоф забронировал столик, чтобы отметить событие? Ведь не каждый день женишься, а на Цварге далеко не каждому мужчине везёт вступить в брак… Или он так обрадовался, что забыл об этом? Может, удастся уговорить его на тихий ужин на крыше моего пентхауса без свидетелей?

Глубоко вдохнув и выдохнув, чтобы унять сердцебиение, я привычно натянула вежливо-прохладную улыбку и вышла в прихожую. Но вместо Кристофа у входной двери, неловко переминаясь с ноги на ногу, стоял Мишель. Короткие рога-наросты, слишком светлая для чистокровного цварга кожа, слишком тонкокостная фигура, да и оттенок радужек нестандартный — бледный, почти жёлтый. Мишель был цваргом по документам, и планета рада была видеть его как члена общества, мужчину с блестящим образованием и честного налогоплательщика, но как на «цварга, которому дозволено попасть в базу кандидатов на женитьбу» на него никто даже не смотрел. Очередное лицемерие государства! Тут даже анализов делать не надо было, чтобы понять, что Планетарная Лаборатория в жизни не согласится взять его анкету — чистокровным-то цваргам женщин не хватает.

Я искренне улыбнулась гостю.

— Мишель! Вот уж не предполагала, что ты прилетишь лично! Думала, отправишь экземпляр договора по почте или электронную бумагу с квадрокоптером — и дело с концом.

Уж я-то догадывалась, как много работы у хороших юристов, а Мишель свою работу очень любил.

— Я всё-таки решил прийти лично. — Молодой человек мазнул по мне тяжёлым взглядом горчичных радужек и остановился на лице. — Не каждый день лучшая подруга детства выходит замуж. Да ещё и второй раз. Ты уверена?

Его голос звучал напряжённо. Пожалуй, среди всех моих знакомых он был единственным, кто догадывался, что мой брак с Мартином был не таким уж и счастливым, как выглядел со стороны. Забавно, но именно этого полуцварга с недоразвитыми рогами у меня обманывать никогда не получалось, хотя порой очень хотелось. Я легкомысленно пожала плечами. С Мишелем я вполне могла позволить себе говорить правду.

— Нет, совсем нет. Ты нашёл какие-то дырки в законе, чтобы я могла вывернуться?

— Нет. Закон, хотя и введён поспешно, продуман до мелочей.

Ну, вот и ответ. В принципе, глупо было надеяться, что юрист что-то придумает, но, тем не менее, я почувствовала укол разочарования. Настроение упало ниже кратеров на Лунноре. Неполную минуту в прихожей стояла гнетущая тишина. Затем знакомый спохватился и достал из своего кейса-портфеля два экземпляра брачного договора на электронной бумаге с цифровой подписью, подтверждающей, что это оригинал документа, а не копия.

— Вам обоим надо будет расписаться здесь и здесь. — Он протянул мне документы, а затем нахмурился и добавил: — Ты знаешь, а я вообще-то сегодня никуда не спешу. Давай я посижу на кухне и дождусь Кристофа. Мало ли он в последний момент что-то изменить захочет, или его адвокат решит, что ты должна поделиться наследством от первого мужа. Я не хочу, чтобы тебя продавили в этом вопросе.

Грустно улыбнулась. Я бы отдала всё до последнего кредита, лишь бы мне больше не пришлось связываться с цваргами и ощущать на себе ментальное воздействие. Мишель продолжил скромно топтаться в прихожей.

— Если ты никуда не спешишь, то буду только рада. Давай, может, кофе сварю? — предложила, аккуратно складывая документы на высокий декоративный столик у напольного зеркала.

— Спать, конечно, хочется, я в последние дни перенапрягался, но, прости, кофемашины Цварга так и не полюбил…

— Зачем же автоматика? Я могу сама сварить, время у нас есть. Всё равно ждём Кристофа.

— Сама? — Юрист перевёл на меня изумлённый взгляд. — Ты же в платье, Селеста!

— Ой, ерунда какая. — Я махнула рукой. — Если что, у меня переносной пистолет-пятновыводитель, и ещё семь картриджей к нему по всей квартире валяется.

Засмеялась, увидев, как вытянулось лицо приятеля. Ну да, он привык, что для цваргини свадьба — это целое событие. Но я относилась к этому как не более чем к вынужденной мере, и мне действительно хотелось отвлечься от ожидания момента, который я в душе хотела отсрочить, а в идеале и просто отменить.

— Если тебе не сложно…

Я как-то и забыла, как сильно люблю готовить этот ароматный напиток. Мартин говорил, что мне следует пить детокс-чаи, а кофе может оказаться вредным для малыша, если вдруг забеременею… Я промолола зерна до состояния сахарной пудры, залила кипятком, и насыщенный густой запах кофе поплыл по кухне. Банановый сироп, который я как-то выкупила у Люка за бесценок, идеально подошёл к напитку с Захрана. Слово за слово, мы с Мишелем разговорились, и я очнулась лишь тогда, когда взглянула на настенные часы. Электронные цифры показывали «20:17». Нахмурилась. И где же Кристофа носит? Ладно я не отношусь к свадьбе как к грандиозному событию, но для него-то это первый раз.

— Не волнуйся, он обязательно приедет, — успокоил Мишель, проследив за моим взглядом. Несмотря на то, что он очень слабо чувствовал бета-колебания, в наблюдательности ему было не отказать. — Он же не глупый, чтобы профукать единственный шанс в своей жизни.

Я натянуто улыбнулась. Надеюсь. Мысль, что жених мог передумать, натянула нервы до предела. Если Кристоф не явится, то я просто не знаю, что делать. Тревога с каждой минутой нарастала всё сильнее, и отпустило меня лишь в двадцать тридцать два, когда синтезированный голос домашнего дворецкого объявил ещё об одном госте.

Глава 6. Побег

Цварг. Два года назад

— Мишель, ты не понимаешь! Я готова на всё что угодно!

Я смотрела на друга детства, заломив кисти, и пыталась донести, насколько сильно не хочу становиться госпожой Лацосте. Ответный взгляд юриста был полон жалости, тревоги и лёгкого непонимания. Я же чувствовала себя стрекозой, попавшей в невидимую, но такую крепкую паутину арахнида. Минуты идут за минутами, сливаясь в часы и приближая тот момент, когда хозяин ловушки явится за своей добычей, а та бьётся изо всех сил, но стороннему наблюдателю-исследователю уже понятно, что стрекоза проиграла.

— Селеста, это ты не понимаешь, о чём просишь, — наверное, в тысячный раз за ночь он повторил эту фразу.

Пока мы ждали Кристофа, пока он рассказывал, что карьера для него важнее, чем призрачная возможность в будущем иметь детей от меня, пока я плакала от отчаяния и разговаривала с Юдесом, вечер плавно перетёк в глубокую ночь.

— Пойми же наконец! Даже если мы поженимся с тобой, как ты выразилась, на «пять минут», и я на правах супруга пробью для тебя визу на покидание планеты якобы на медовый месяц, это всё равно пойдёт через Аппарат Управления Цваргом! Лацосте будет первым, кого известят об этом. Я вообще уверен, что он сообщил в Службу Безопасности Планеты, чтобы за тобой круглосуточно следили! Тебя просто не выпустят из космопорта, а скорее всего, схватят ещё раньше, как только поймут, что ты задумала! И плевать им будет на то, что ты моя жена!

Слова возражения застряли у меня в горле.

— Что? — только и смогла выдавить из себя.

То, что Юдес узнал о разговоре с медцентром, не удивило. Мало ли, он дал указания персоналу лаборатории заранее… Это было так же логично, как опытные игроки в шахматы заблаговременно делают рокировку. Но слежка?! Попрание непреложного закона о том, что каждый гражданин Федерации — свободная личность?! Очевидно, организм исчерпал на сегодня весь лимит разочарования и душевной боли. Я медленно осела на кресло, стараясь осознать масштаб катастрофы.

— Он не только член Аппарата Управления Цваргом, но и глава Службы Безопасности. — Мишель неловко потёр шею, явно чувствуя себя не в своей тарелке. — В моих кругах многие об этом знают. Всё-таки незаконный вывоз цваргини с планеты в последние годы всё чаще и чаще приравнивается к преступлению против расы.

Машинально кивнула, давая понять, что услышала. Значит, за такого рода преступление Мишель может получить смертную казнь или её аналог с гниением на вшивом астероиде до конца жизни.

— Ты не представляешь, как мало девочек рождается в последние годы, — тихо продолжил друг детства, а я вдруг вспомнила клубничный шлейф духов на Юдесе. Не то чтобы меня это интересовало, но…

— Мишель, а только ли цварги сейчас пребывают на планете?

— В смысле? — Юрист нахмурился. — Ты же знаешь, после того как выяснилось, что некоторые гуманоиды на регулярной основе «случайно» прихватывали с экскурсий муассаниты с гор и фактически расхищали наши ресурсы, Аппарат Управления в ультимативной форме запретил выдавать туристические визы.

Я торопливо перебила:

— Да, туристические нельзя, это я помню. Но есть же другие способы попасть на Цварг?

Юрист задумался.

— Таноржцы иногда оформляют бизнес-пропуска, чтобы открыть и наладить тут производство электроники… Миттарам тоже дают специализированные визы для доков, но это чаще краткосрочные и в разрезе обмена опытом в медицинской сфере. Наш воздух слишком сухой и прохладный для них. Ещё крайне редко цварги пользуются привилегией и могут сделать визу для невесты, если она другой расы. Она действует как на въезд, так и на выезд, но тебе такой вариант точно не подойдёт.

Нетерпеливо мотнула головой. Нет, если женщина прилетела ради того, чтобы помочь стартовать бизнес или заниматься работой, то у неё каждая минута на счету, и обжиматься с первым попавшимся цваргом она точно не станет. Опять же, сомнительно, чтобы Юдес где-то тайком зажал чужую невесту… Нет, тут что-то не сходится. Меня никогда не интересовало, что делают мужчины, на которых «не хватило» женского населения планеты, но неожиданно вопрос стал острым.

— Мишель, а где цварги и полуцварги находят себе… гхм-м-м-м… спутниц на ночь?

Мой желтоглазый друг вспыхнул до корней волос, а некогда бледные веснушки теперь отливали рыжиной. Вот уж не думала, что цварги способны так краснеть.

— Селеста, а с чего ты считаешь, что?..

Швархова гравитация! Ну да, обычно цваргини куда как более воспитаны, но сейчас речь идёт о моём ближайшем будущем, так что придётся рубить с плеча или стартовать на третьей космической, как говорят пилоты. Я глубоко вдохнула и выдохнула.

— С чего я считаю, что вокруг меня сплошные девственники? По сотне с лишним лет? Учитывая, что я была замужем и представляю себе интимную сторону отношений? Мишель, пожалуйста, не надо мне говорить, что абсолютно все мужчины в этом не нуждаются или обходятся голофильмами и соответствующими игрушками. Я уверена, многие нашли, как решить эту проблему.

Друг отвёл взгляд в пол, и, как мне показалось, у него даже руки слегка задрожали. Разумеется, в приличном обществе такие вопросы не задают. Да и вообще, ни одна девушка такими вопросами не задаётся, ведь у неё все прекрасно в личной жизни... Опять же, с учётом строгих моральных правил Цварга признаться в том, что мужчина ведёт распутную жизнь, — это крест на репутации и карьере.

— Мишель, я тебя ни за что не осуждаю, — произнесла устало. — Мне плевать, сколько и каких девушек у тебя было. Просто ответь на мой вопрос. Пожалуйста.

— Тур-Рин, — тихо ответил юрист, всё так же не поднимая взгляда от рисунка на паркете.

— Что Тур-Рин? — переспросила. — Прости, но на других планетах я никогда не была, Мартин не возил. Знаю из школьного курса, что Тур-Рин входит в Федерацию, а также там много казино и спа-центров.

— И домов с ночными бабочками… — буркнул приятель.

Глава 7. Оенталь

Наше время​​​​​​.

Дорога от базара до дома заняла удивительно мало времени. Я вихрем промчалась сквозь бурлящую массу горожан по широкому настилу из пентапластмассы, а затем свернула в узкую улочку между зданиями, вымощенную самым обыкновенным песчаником с рваным краем. Я жила на планете в секторе Н-63 уже почти год, но это фантастическое соседство технологичных материалов с практически деревенской жизнью, которая была лишь на самых отсталых планетах Федерации, по сей день поражала меня.
Долгое время я перемещалась с одной планеты ФОМ на другую, не позволяя себе задержаться на новом месте больше чем на пару месяцев. На Тур-Рине было неплохо, но меня напрягала высокая плотность населения и постоянно меняющиеся лица. Это была планета развлечений, на которую охотно стекались туристы со всех миров, и я очень переживала, что рано или поздно кто-то из прибывающих цваргов может во мне опознать вдову Гю-Эль. После Тур-Рина я решила посетить «родину», то есть Захран, чтобы узнать, как живут люди. Это оказалось очень познавательно, но планета мне не понравилась ни практически полным отсутствием растительности, ни количеством морально устаревшего и грязного транспорта, ни общим уровнем жизни. Окончательно я приняла решение, что надо улетать с Захрана, когда у меня закончился маскирующий крем для кожи, а ничего подобного я не нашла на всей планете.
После Захрана выбор к посещению пал на Танорг — вторую родину людей. К моему величайшему изумлению, таноржцы радикально отличались от захухрей. И дело было не только во внешности, но и в самых простых бытовых вещах, подходе к образованию и экологии и отсутствии суеверий относительно других рас… Не то чтобы в новом облике меня это касалось, но я обратила внимание, что захухри откровенно косились и бросали недружелюбные взгляды на редких иномирян, решивших посетить их планету. Таноржцы же радушно относились ко всем гражданам Федерации.
Эта планета мне понравилась существенно больше, и чем-то она даже напомнила Цварг — такая же чистая, свежая, аккуратная, множество процессов роботизировано — куда больше, чем на моей настоящей родине. Несколько раз мне даже удалось снять деньги через специальные банкоматы с анонимайзером. Я даже всерьёз подумывала остаться жить на Танорге, когда с небес на землю меня вернул целый корабль Космического Флота, прилетевший на планету вкупе с дюжиной мужчин в чёрных костюмах. Кто такие эмиссары Цварга, я знала не понаслышке…
С того дня радужное настроение исчезло, и я начала забег «галопом по Федерации». Миттария, Зоннен, Эльтон, Пикс… Куда бы я ни приезжала, рано или поздно я или слышала, или сама чуть сталкивалась с «цваргами в чёрном». Последней каплей стал случай в кафетерии, когда я отошла в уборную, а вернувшись, обнаружила, что трое подозрительных типов очень внимательно бродят между столиками и придирчиво заглядывают посетителям в лица. И ведь даже цварг среди них был всего лишь один… То ли моя фантазия разыгралась, то ли нервы сдали, но в ту же секунду я, подхватив сумочку, выскользнула через запасной выход, схватила чемодан из арендованной ещё на три месяца вперёд однокомнатный квартирки и направилась в космопорт. Там у удивлённого оператора я попросила билет на любой ближайший рейс за пределы Федерации Объединённых Миров.
Так я оказалась на Оентале. С самого первого дня планета показалась какой-то «полу». Полуаграрной, полулегальной, полунаселённой, полуосвоенной, полуавтоматизированной. Просто «полу», пожалуй, лучшее слово, которое подходило для этой планеты. Здесь сочеталось несочетаемое: ручной, почти рабский труд мог соседствовать со свежими импортированными роботами-уборщиками последнего поколения; добротные качественные дома с участками шли вперемешку с откровенными хибарами из глины и дешёвого пластика. Здесь проживали гуманоиды самых разных рас и достатка, но самое важное, Оенталь позиционировал себя как планету с открытым космопортом без въездных виз, дружественную к соседям в секторе Н-63 и, конечно же, к Федерации. Именно благодаря последнему факту мне однажды удалось попасть на чартерный рейс.
Ещё в самом космопорту на стойке информации на глаза попалось изображение очаровательного домика, продаваемого хозяйкой за гроши по меркам Цварга. К этому моменту я так устала менять местожительства, что неожиданно для себя выкупила понравившееся жильё. Несколько месяцев я подспудно ожидала, что эмиссары явятся и сюда, но недели шли за неделями, а ни одного чистокровного представителя своей расы я на Оентале так и не встретила. Сильная когтистая, сжимающая сердце лапа страха постепенно начала отпускать.
Внезапно начался сезон ветров. Шквалистые порывы оторвали кусок старой черепицы с крыши. До того утра, как меня разбудил звук бьющейся плитки, я даже не знала, что бывает такое покрытие кровли — кусочки керамики размером с ладонь. Пока я бегала по местным рынкам и искала подходящие куски рулонной мембраны, чтобы наскоро залатать крышу, ветра пригнали облако пустынной саранчи — в целом неопасной, но жутко противной. За напастью с насекомыми последовали ледяные дожди, постепенно перешедшие в кислотные. Пока я занималась то срочным ремонтом протекающей крыши, то затоплениями подвала, вновь незаметно началось уютное тёплое лето. Не сказать, что Оенталь оказался местом моей мечты, но как-то сложилось, что я здесь обжилась.
Под ногами скрипнул песчаник, я остановилась у покосившихся ворот своего дома и набрала код доступа. Крошечное электронное табло возмущённо пискнуло красным глазом. Я хлопнула себя по лбу… Ну разумеется, как я могла забыть? Последнее ненастье «сожрало» внешнюю проводку дома. Полезла по карманам, ища, куда подевала временный железный ключ. Пока пыталась вспомнить, куда дела его, взгляд зацепился за фигуру соседки. Крупная коренастая оршанка с оливковым оттенком кожи агрессивно выкорчёвывала гигантские кусты кистаса, будто они были её личными врагами. Она заправила подол платья за пояс, обнажив крупные икры и бёдра — вопиюще вульгарно по меркам Цварга и вполне естественно для Оенталя.
— Хей, Леста! — звучно пробасила Гутрун, оторвавшись от работы. — А где ж мужик-то, а?
Я закатила глаза. Вроде бы другая планета, другой менталитет, другой образ жизни, а всё равно кто-то пытается меня сосватать. Нет, о том, что я ходила к маэстро душ и желаний, соседка была не в курсе. Скорее, это была стандартная ритуальная фраза, которой Гутрун меня приветствовала.
— И тебе привет, Гутрун! Да вот как-то без него справляюсь. — Улыбнулась, всё же найдя ключ.
— Ты такая маленькая, такая худенькая и слабенькая человечка, — завела соседка свою любимую песню, покачивая кудрявой головой и прицыкивая. — До сих пор поражаюсь, как ты пережила кислостник!
В ответ я лишь пожала плечами и улыбнулась. Как-как? Наверное, будь я и вправду человеком, то сидела бы в доме, а так — спокойно дошла до базара, купила себе зонт-сферу и дождевик из полимеров — и продолжила жить как раньше. Ну разве что ожоги на теле появились, но и те сошли за три дня. Всё-таки родная регенерация даёт о себе знать. Но, разумеется, говорить этого вслух не стала.
— Нет, мужик в хозяйстве обязательно нужен, особенно для такой малышки, как ты, Леста! У тебя же не дом, а целая махина, — продолжала сокрушаться соседка, плавно переходя к излюбленной теме. — Посмотри на моих мальчиков, что Оден, что Финнр! Раз уже тебе Хэварт не понравился… Такие замечательные помощники по хозяйству, а уж любить как тебя будут по ночам!.. — начала расписывать достоинства своих сыновей крепкая оршанка.
Оенталь населяли представители самых разных рас, ведь планета имела безвизовый режим, но оршей было большинство. Даже я, привыкшая к внешности цваргов, вздрогнула, когда впервые увидела мужчину-орша: чересчур крупная нижняя челюсть, торчащие над губой нижние резцы-клыки, узковатый лоб, по сравнению с общими пропорциями тела и головы, и очень массивная шея. Хэварт, старший сын Гутрун, кстати, как раз и оказался тем самым «первым».
— Что ж Хэварта не предлагаете? — пряча улыбку, спросила я.
— Дык… ты ж его так скалкой приложила-то! — Гутрун всплеснула руками, испачкав обе щеки землёй. — Я думала, всё, череп надвое раскроен будет! Благо док сказал, что всё заживёт.
— Не надо было в мой дом врываться.
— Так он же на запах пришёл! — Женщина печально покачала головой и вздохнула. — А в доме долго никто не жил, вот он…
— Пришёл в гости без приглашения, — закончила я, вспомнив, как приняла её старшего детину не то за вора, не то за полуразумного дикаря. Хэварт изумлённо уставился на меня своими глазами-бусинами, а я, запаниковав, что на меня может обрушиться волна из бета-колебаний, инстинктивно со всей силы ударила тем, что было в руках, по голове.
Ворота скрипнули и открылись, но огонёк продолжил гореть красным. Я подумала, что если найти подходящий аккумулятор для электроники, то можно восстановить запорный механизм быстрее. Вот только как найти этот подходящий аккумулятор? Наверняка у него помимо внешнего расположения контактов ещё какие-то характеристики важны, и я всё могу элементарно не учесть... А менять весь механизм, наверно, дорого…
— А хочешь, я тебе Одена или Финнра пришлю в помощь, калитку отремонтировать? — словно прочитав мои мысли, вновь обратилась крайне общительная и предприимчивая соседка.
Я чуть не выронила ключ, представив, что наворотят эти двое. Орши, конечно, сильные ребята, но техника — совершенно точно не их конёк.
— Спасибо, сама справлюсь, — ответила, стараясь не обидеть Гутрун, и, увидев, как женщина ловко вытащила куст с рыжими мясистыми корнями из земли, перевела тему: — А можно я заберу кистас себе?
— Этот сорняк-то? — удивилась оршанка. — Да забирай на здоровье. Я сложу вон туда, в общую кучу. Опять будешь свои кулинарные эксперименты ставить? Ох, рисковая ты девка, Леста, и не боишься же травануться, а ведь такая худенькая…
Под громкоголосые причитания Гутрун я пересекла участок и зашла в дом. Знала бы соседка, что основной ингредиент пирога, который ей так нравится, — это корень кистаса. Покупая на Танорге на всякий случай лингвопереводчик, я не могла пройти мимо универсального пищевого анализатора. Готовить мне всегда нравилось, а тогда, глядя на стальной цилиндр с носиком-иголкой, отдалённо напоминающей медицинский шприц, подумала, что такая вещь ещё пригодится. Как оказалось — не ошиблась.
В доме меня ждала уборка. Загрузить моечный бокс для посуды, поставить стираться вещи, настроить список продуктов на морозильном шкафу, чтобы при ночной синхронизации с запасами главной фермы для меня отложили свежее молоко и ароматную головку сыра. Поменять бельё на постели на хрустящее, пахнущее луговыми травами.
Если бы Мартин был жив и узнал, чем занимается его супруга, то, наверное, умер бы от разрыва сердца. Покойный муж всегда говорил, что быт убивает аристократов, и брезгливо мыл руки, если ему лично приходилось поставить тарелку в посудомойку. Натягивая чистую простынь на самый обыкновенный неортопедический матрас, я мысленно усмехнулась словам Гутрун: «У тебя же не дом, а целая махина». Купленное жилье было существенно меньше не то что столичного пентхауса, но даже особняка на берегу Ясного моря. Заказав у «железных» торговцев, раз в месяц делающих остановку на Оентале, необходимый минимум техники, я в принципе легко справлялась с домашним бытом.
Хозяйственные заботы отвлекли от неудачного посещения дома маэстро душ и желаний, за ними настроение как-то незаметно улучшилось. Мурлыкая себе под нос весёлую песенку, я поняла, что всё переделала и пора спать, лишь тогда, когда за окном уже вовсю сгустились сумерки.
А вот заснуть удалось с трудом. Перед сном я зашла в личный кабинет Межгалактического Банка, в который время от времени заглядывала, просто чтобы посмотреть, как Мишель справляется с делами, и вновь уставилась на сообщение, погнавшее меня утром на базар.
«Я найду тебя, Селеста, чего бы это ни стоило. И чем дольше ты от меня прячешься, тем злее я становлюсь».
Озноб прошёлся по коже, мерзкое склизкое щупальце сосущей тревоги скользнуло вдоль позвоночника. Перед вылетом с Цварга я, разумеется, купила новый коммуникатор и карту инфосвязи, а на Тур-Рине вновь поменяла на новые. Я сделала, пожалуй, всё что могла, чтобы на меня никак нельзя было выйти, и вот, Юдес каким-то образом понял, что беглая невеста всё-таки пользовалась счетами. Скольких программистов он нанял, чтобы это сообщение появилось у меня в личном кабинете? А может, и вовсе подкупил сотрудников банка? Означает ли это, что даже снятие наличных через анонимайзер чревато последствиями? Или всё это пустые угрозы, чтобы заставить меня нервничать и оступиться?
Так много вопросов и ни одного ответа…
Несмотря на усталость и ломоту в мышцах, угроза всплывала в голове вновь и вновь, а вместе с ней — моя идея приобрести телохранителя, который если не сможет уберечь от Лацосте, то, по крайней мере, задержит цварга, чтобы я успела вновь исчезнуть. Вместе с тревожными мыслями постоянно всплывали обрывки сегодняшнего диалога с маэстро. Чей-то навязчивый голос внутри черепной коробки противно брюзжал и ругался с другим, более тонким и визгливым.
— Гуманоиду плохо, он в рабстве, а ты бессердечная тварь…
— Если я приобрету его, то его жизнь от этого не станет лучше.
— А вдруг станет? Вдруг с ним плохо обращаются? Думаешь, гуманоиды по доброй воле хотят свести счёты с жизнью?!
— Может, у него проблемы с головой какие…
— А если нет?..
— А если он умрёт? Тогда совершенно точно придётся вызывать представителей местных органов правопорядка, моё имя всплывёт в новостных лентах, как жестокой рабовладелицы, заморившей своего «полуконтрактника». У Лацосте внушительные ресурсы, обширная сеть цваргов, что на него работают. Такое событие, пускай и вне пределов Федерации, не пройдёт мимо его ушей. А дальше дело мощностей аналитической техники — сопоставить все лица, всплывающие в новостях, с лицами, покинувшими Цварг… Цвет кожи, волос и форма лица — это хорошо, но это далеко не полноценная операция по изменению внешности. Конечно, правильнее было бы найти хирурга на Миттарии… вот только у меня совсем не было знакомых за пределами Цварга.
— Зато ты была по-настоящему счастлива эти два года: посетила так много Миров, как не удавалось ни одной цваргине, выучила несколько языков, познакомилась с различными расами и культурами, видела собственными глазами северное сияние и километровые водопады, загадочные подводные города Миттарии и технологически совершенный Танорг с вертикальными ландшафтными и подвесными садами…
— И что?! Разве я должна рисковать жизнью ради какого-то гуманоида?
— Селеста, имей совесть! Ты освободилась от гнёта законов Цварга и имеешь возможность спасти раба. Ты всегда ненавидела любое ограничение свободы, а тут лицемерно делаешь вид, что судьба полуконтрактника никак тебя не касается!
Полночи я беспокойно крутилась на простынях. Не спросила ведь ни расы, ни имени несчастного, а уснуть не могла. Лишь когда удобная подушка превратилась в жаровню, а я дала себе слово, что с утра отправлюсь за полуконтрактником, желанный сон без сновидений наконец сморил меня.

Глава 8. Полуконтрактник

«Я только посмотрю. В крайнем случае, выкуплю, накормлю и отпущу… А что с ним будет дальше — меня не касается. Не заставит же меня никто держать его при себе…»
Эти слова я говорила себе как мантру, пока собиралась с утра, пока продиралась сквозь разношёрстную толпу спешащих оентальцев и пока щурилась и сопоставляла загогулины с визитки с рунами на фасадах домов в самой густонаселённой части города. Эту фразу я мысленно повторила себе в сотый раз, когда молча протянула пластиковую карточку худому долговязому типу, представившемуся маэстро душ и желаний. Если бы не точно такой же медный оттенок волос, то ни за что бы не поверила, что эта неприятная личность имеет что-то общее с тем маэстро-пухляком, у которого мне довелось побывать в гостях вчера: слишком надменное выражение лица, брезгливо опущенные уголки губ, некрасивые узловатые пальцы. Шарфик из искусственного шёлка, обмотанный вокруг тощей цыплячьей шеи. А может, я заранее враждебно отнеслась к незнакомцу из-за знания, что он взял оплату живым товаром? Не знаю.
— Где он? — коротко бросила без излишних расшаркиваний.
— В сарае, — как нечто само собой разумеющееся ответил дылда-маэстро, указав на полусгнившую постройку на противоположном конце участка.
«Действительно, Селеста, ты же не думала, что такой тип мог поселить раба в своём доме», — мысленно себя упрекнула, когда рассмотрела и новенькую мембранную крышу, защищающую от кислотных дождей, и отличные стеклопакеты с плёнкой-хамелеоном, способной отсеять лишний солнечный свет. Не чета цваргским, но гораздо лучше, чем половина из того, что вставлено в рамы на Оентале.
Проржавевшие половицы сарая натужно-жалобно скрипнули под ногами. Дверь, открывшаяся лишь со второй попытки (я побоялась дёргать её в первый раз сильнее, чтобы не оторвать), с ужасным душераздирающим скрежетом всё-таки отошла в сторону и обнажила тёмный провал. В нос ударил резкий запах затхлой сырости, горькой полынной травы, мха и плесени. Помещение встретило тишиной. Настороженной и бесцветной.
— Где он? — повторила, чувствуя себя глупым плеером с заевшей флеш-картой.
— Так вон же он, валяется в углу, — раздался голос маэстро где-то позади, но я его уже не слушала, так как взгляд сам собой прикипел к вороху тряпья.
Сердце болезненно сжалось. Среди груды ветоши определённо кто-то лежал. Рваные и сиплые вдохи теребили влажный кусок холстины с торчащими из неё, как облезлые хвосты крыс, лоскутами. Шагнула ближе, всматриваясь в сумрак помещения и очертания лежащего под всем этим рваньем. Это совершенно точно был гуманоид. Не животное, не рептилоид или октопотроид, с которыми много лет назад воевал Цварг, — разумный гуманоид с двумя руками и ногами… Гадливо-удушливое чувство подкатило к горлу едким колючим комком. Резко сдавило живот, спазмом скрутило внутренности, сердце ухнуло куда-то в пятки, а вместе с ним я буквально рухнула на колени и торопливо откинула мерзкую тряпку подальше.
— Госпожа, что вы делаете?! Тут же грязь и ржавчина! Ваша одежда!.. — послышалось со стороны входа, но я лишь гневно шикнула.
Сквозь прорехи в лохмотьях взору открылась покрытая шрамами и язвами мужская обнажённая грудь, впалый живот и торчащие рёбра, как будто раба морили голодом как минимум полгода. На него было физически больно смотреть, внезапно заслезились глаза. На руках висели увесистые и на удивление современные магнитные наручники таноржского производства, которые активировались лишь тогда, когда преступник совершал попытку к бегству. В таком случае они притягивали кисти друг к другу и даже могли послать ощутимый электрический разряд, за что их прозвали успокоителями. В случае если преступник по каким-либо причинам умирал, наручники самостоятельно распадались на полузвенья. Сейчас успокоители тускло светились бледно-голубым светом, обозначая, что пульс у раба всё-таки есть.
Шею незнакомца рассмотреть не удалось из-за странной скрюченной позы её владельца, зато в полутьме сарая виднелось заросшее щетиной лицо, блестящий от пота высокий лоб, лихорадочно бегающие под закрытыми веками белки глаз и длинные спутанные волосы. Настолько засаленные, что нельзя было даже толком сказать, блондин это или брюнет. А может, и вовсе какой-нибудь смесок орша и миттара с изумрудными или фиолетовыми волосами, кто его знает?
— Он старый? Что за раса?
«Какая разница, какой он расы, Селеста? Он же явно страдает…Не должен ни один гуманоид жить в настолько ужасных условиях…»
— Да космос его знает. И возраст, и расу… — протянул продавец брезгливо. — В документах этого не было. Ублюдок чей-нибудь. Вообще на человека смахивает, только с рогами. Ха, наверное, его бывшая ему наставила рога, вот они у него и выросли!
Маэстро разразился противным визгливым смехом над собственной шуткой, сочтя её остроумной, а я вздрогнула и вновь перевела взгляд на голову раба. Действительно, рога. Как я сразу их не заметила? Но на органы восприятия колебаний цваргов не похожи… Тревога осела тонкой паутиной на подсознание, горькой пилюлей растворилась под языком. Фантомно заныли виски и затылок.
«Я найду тебя, Селеста, чего бы это ни стоило…»
Цварг или нет?
У мужчин моей расы рога чёрные, лоснящиеся, витые, а тут окостенелые, светло-коричневые. И, несмотря на многочисленные язвы, цвет кожи как у захухри или таноржца. Да и хвоста со смертоносным шипом нет. Нет же?
Взгляд зарыскал по лохмотьям незнакомца, пытаясь отыскать пятую конечность, которой гордились все цварги.
— Госпожа, да зачем он вам? — вновь обратился долговязый тип, явно испытывая беспокойство. — Вы такая маленькая и хрупкая, вам нужен настоящий защитник. Возьмите лучше профессионального контрактника. У меня такие замечательные экземпляры есть! Пойдёмте, покажу!
Маэстро шагнул внутрь, к клиентке, предпочитающей сидеть в дорогом платье на грязном полу, и настойчиво-аккуратно потянул меня за локоть. В этот момент с губ раба сорвался еле слышный сиплый хрип, а на меня нахлынула неожиданная злость на саму себя. Какая разница, цварг это или нет?
— Вы маэстро душ и желаний или кто?! — зашипела я, выдергивая локоть из цепкого захвата мужчины. — Я сразу обозначила, что пришла за этим… за ним, короче. — Решительно мотнула головой в сторону тряпья и внезапно встретилась с серьёзным блестящим взглядом серых глаз.
На миг несчастный широко распахнул глаза, внимательно на меня посмотрел и вновь провалился в небытие.
— Отдайте его мне!
Аюр, кажется, так звали этого маэстро с подмоченной репутацией, нахмурился и сложил длинные худые кисти на груди.
— Госпожа Леста, я действительно не думаю, что вам нужен этот… будущий труп. Посмотрите на него — не сегодня-завтра издохнет. А если очухается, то ещё и бросаться на вас станет. Как вы его дрессировать-то будете? Он же совсем дикий! Видите наручники? Мне прямо в них его и отдали, а если уж те гуманоиды на такие дорогие штуки расщедрились, то это точно преступник. Давайте всё-таки…
— Нет.
Звук собственного голоса — резкого и бескомпромиссного — плетью стегнул натянутые нервы. Я в упор посмотрела на маэстро. То, что меня отговаривали от приобретения полуконтрактника, лишь подтолкнуло иррациональное желание добиться для него свободы чего бы это ни стоило. Я порылась в кармане и протянула два секкера долговязому маэстро. Аюр молниеносно вытянул руку и сгрёб монеты.
— Это залог за раба, да? А остальное когда заплатите?
— Это за аренду носилок на гравитационной подушке, — хмуро бросила, поднимаясь с колен. — Как-то же я должна доставить свою покупку до дома. Погрузите его аккуратно, — я сакцентировала внимание долговязого на последнем слове. — Документы подготовьте, я забираю его прямо сейчас.
— А как же оплата за полуконтрактника?! — Голос возмущённого работорговца сорвался на фальцет.
— Вы сами сказали, что он умрёт, так? Неужели вам нужны проблемы с местными властями? Если вы сейчас же оформите все документы на меня, то это будет уже не ваша головная боль, — вкрадчиво произнесла, наблюдая за мимикой маэстро.
Конечно, у меня ещё оставался жемчужный браслет, но тратить последнее украшение на умирающего раба, при том что дядя этого типа чуть ли не со слезами на глазах уговаривал меня забрать «смертника», не хотелось. Однако долговязый не выглядел счастливым. Отнюдь.
— А может, выкарабкается и не умрёт, — неохотно буркнул Аюр. — И вообще, это живой товар.
Я бросила взгляд на раба в беспамятстве. Омерзительный запах, плесневелые тряпки, язвы по всему телу… ужас. Ну нет, так я его здесь не оставлю, это уже дело принципа. Даже если он умрёт, то умрёт свободным.
— Снимитес него успокоители, вот вам и будет оплата полуконтрактника. Они стоят дороже, чем его жизнь на текущий момент.
— Вы издеваетесь?!
Если я думала, что маэстро уже испытал весь спектр эмоций относительно продажи пленника несколько минут назад, то явно ошиблась. Лицо рыжего торговца побледнело, как снег в горах Цварга, а руки задрожали, не то от негодования, не то от страха, не то от всего вместе взятого.
— Вы действительно предлагаете снять с него наручники? Вы вообще слышали, что я сказал?! Им заплатили мне уже в наручниках. Посмотрите на его рост и ширину плеч! Да даже в таком полудохлом виде он крупнее вас раза в два! И меня тоже! А дальше что будет? Если он придёт в себя? Это же опасныйпреступник! У него с головой не всё в порядке! Успокоители — единственная вещь, с помощью которой его можно сдерживать, если он разбуянится! Как вы его контролировать будете?! Вы понимаете, что ваше убийство на меня повесят?!
Я сложила руки на груди. Почему-то мысль о собственном убийстве не всколыхнула в душе ни единой струны тревоги. Вообще никакой. Меня, вдову Гю-Эль, убить?! Да то, что отравой во многих Мирах считается, для чистокровной цваргини — максимум лёгкое несварение желудка. Опять же, это внешне я слабая и беззащитная человеческая девушка с Захрана, но повышенную плотность мышечной ткани и ускоренную регенерацию никто не отменял. Всё, что я сейчас испытывала — бесконечную жалость к существу, которое умирало связанным в груде грязных тряпок. Дядя этого маэстро обмолвился, что раб пытался свести счеты с жизнью как мог. Гуманоиды, которыенастолько отчаялись, не станут нападать на других. Не станут — и всё тут. Вот возвращения на родину и брака с Лацосте я боялась, цваргов в чёрных одеждах тоже, оказаться под очередным ментальным воздействием… много чего боялась, но раба в углу сарая — нет.
— Именно поэтому я подпишу все бумаги прямо сейчас, — жёстко произнесла, буравя взглядом начинающего маэстро душ и желаний. — Вы дадите мне аэроносилки, и мы выйдем через задний ход. Никто ни о чём не узнает, даю слово. Успокоители оставите себе сразу после подписания договора в качестве оплаты. Вы сможете их выгодно перепродать с ближайшим торговым рейсом на Оенталь. Посмотрите, вы остаётесь кругом только в плюсе. Если раб меня убьёт, то с вами его уже никто связать не сможет, потому что по бумагам он будет полностью моим.
Неполную минуту мы мерились тяжёлыми взглядами. Я видела, что Аюр сомневается. Он скрежетал зубами, двигая узким острым подбородком влево-вправо, и нервно поправлял платок. Он и хотел бы мне продать полуконтрактника, но что-то его сдерживало. И лишь когда из угла послышался надсадный хриплый кашель, мужчина поморщился:
— Ладно, сейчас всё подготовлю.
Я не могла поверить, что переспорила упрямого маэстро, ни когда взяла в руки документ, ни когда с раба сняли наручники, ни даже тогда, когда тело раба погрузили на носилки. Внутри всё дрожало, как перетянутая струна на скрипке, готовая лопнуть в любой миг.
***
Льерт Кассэль
Хотелось умереть. Вселенная! Как же давно хотелось просто умереть…
Каждый швархов день я мечтал, чтобы меня убила радиация на рудниках на том дрянном астероиде, затем — чтобы забили насмерть пираты, а позднее, когда меня перепродали какому-то типу в качестве бесплатной рабочей силы — чтобы доконал электрический разряд таноржских наручников. Но треклятая врождённая регенерация не давала. Я ненавидел себя, свою сущность, свой организм. Проклятое сердце билось изо дня в день и никак не могло поддаться уговорам просто остановиться.
Ненависть к себе ядовитым цветком расцвела в день смерти Фьённы, залезла в грудь, отравила артерии и вены, парализовала волю. Часы сливались в дни, дни в недели, недели в годы… Время неслось широкой полноводной рекой, и я давно потерял ему счёт, потому что жил в невыносимой агонии. Что бы я ни делал, болезненный образ Фьённы постоянно маячил перед глазами. Я даже не столько жил, сколько существовал. Стоило заснуть — и он снова всплывал, мучительно терзая память и совесть. Она смотрела на меня, прижимая к груди окровавленные запястья. Кровь была повсюду… Тот день навсегда отпечатался в памяти алым цветом. Всю рубку шлюпки залило её кровью. Огромные глаза смотрели на меня с укоризной и отчаянием.
«Льерт, умоляю…»
Её полные боли последние слова раздавались то набатным колоколом, то еле слышным шёпотом всякий раз, когда я засыпал. Когда просыпался. Когда работал на каменоломнях. Когда сносил удары плетью пиратов. Когда мне ампутировали хвост…
Заслужил.
Волею судьбы меня забросило на какую-то полуаграрную планету к мужчине по имени Аюр, который назвал себя странным словосочетанием «маэстро душ и желаний». Каким-то непостижимым образом он практически сразу понял, что я не прочь умереть, и предложил сделку. Сделка меня устраивала, так как я чувствовал, что в ходе его эксперимента наконец-то смогу уйти из этого мира.
Реальность плыла серыми пятнами, мерзким запахом плесени и затхлости, манила скорым освобождением от ненавистной жизни. Я даже частично порадовался, что моя смерть не будет совсем уж бездумной и напрасной, потому что Аюр объяснил, что это может помочь другим гуманоидам. Перед глазами замелькал калейдоскоп картинок и цветных мазков, тепло охватило всё тело, а потом я почувствовал тонкий аромат, увидел прекрасного светловолосого ангела и подумал: «Как странно. Наверное, кто-то перепутал врата рая и ада».

Глава 9. Знакомство

Состояние раба пугало до шварховой печёнки. Как только притащила его на аэроносилках, отсоединила с жемчужного браслета несколько бусин и попросила Гутрун сходить на базар за лучшими средствами для дезинфекции и заживления ран. Соседка окинула меня подозрительным взглядом, но просьбу выполнила.

Пока мы с Аюром спорили, пока он готовил документы, пока искал разблокирующий наручники пульт, который, как выяснилось позднее, он спрятал в сейф, начало смеркаться. Я попросила у маэстро кусок чистой ткани побольше, чтобы накинуть на раба, и настояла, что в его же интересах, чтобы никто не сопоставил, откуда последний взялся у меня в доме. На самом деле мысленно уже представляла тот момент, когда сообщу очнувшемуся мужчине, что он свободен и может идти на все четыре стороны или лететь в любой сектор космоса. Мне действительно не хотелось, чтобы соседи задавались вопросами, куда я подевала полуконтрактника.

Мы повздорили с Аюром: он настаивал, что не отдаст ничего, кроме тех плесневелых тряпок, что валялись на полу в сарае, а я категорически не хотела их не то что нести в собственный дом, но даже прикасаться. В итоге ещё один секкер изменил отношение маэстро к происходящему, он тут же приказал слугам принести покрывало и накидать на носилки «вещи из кладовой». Две бледно-зелёные орши, кидая любопытные взгляды на теперь уже моего полуконтрактника, укрыли одеялом несчастного и накидали сверху длинных сухих веток, пару кривых тыкв, несколько крупных кабачков и выкорчеванный сорняк. Как-то незаметно современные аэроносилки превратились в подобие тачки на воздушной подушке, которые арендовали состоятельные оентальцы, когда основательно выбирались за покупками. Именно благодаря этой маскировке даже любопытной соседке не пришло в голову, что я привезла домой еле живого гуманоида.

Мой дом на Оентале, по сравнению с пентахаусом на Цварге, был совсем крошечным: небольшая прихожая, спальня, гостиная, кухня, крыло, которое я называла прачечной, — там одновременно располагались душ, ванная и комнатка со стиральной и сушильной машинами, — чердак и подвал. Разумеется, спускать мужчину в подвал или затаскивать на чердак я не рискнула, а потому временно поселила его на узком, но длинном диване в гостиной.

Не задумываясь, я разрезала ножницами и отправила в утилизатор то недоразумение, которое когда-то было рубашкой, выпрямилась и шокированно замерла. Из меня будто внутренний стержень вынули, на котором держались вся выдержка и самообладание до сих пор; тот стержень, благодаря которому я хладнокровно торговалась за раба и купила жизнь фактически за бесценок. Лёгкие невыносимо сдавило. Пальцы задрожали.

При свете диодной лампы взору открылась ужасающая картина. Конечно, я всё это мельком видела в сарае, но в полутьме было не разобрать деталей… хотя это оказалось и к лучшему. Если бы я это увидела ещё утром, то вряд ли смогла бы совладать с собой. Если бы ушлый торговец понял, что я во что бы то ни было собираюсь выкупить жизнь раба, то сделка не ограничилась бы магнитными наручниками и тремя секкерами.

Мужская грудь и руки оказались полностью испещрены воспалившимися нарывами и глубокими уродливыми язвами. Желтовато-гнойная жидкость сочилась из волдырей с неровными краями, запекаясь поверх бурых пятен крови. В самых приличных местах, на животе и боках, кожа растрескалась и отслаивалась рваными лоскутами. Синие вены оплетали жилистые руки и просвечивали на сгибах локтей и предплечьях так сильно, будто в этих местах кожа стала тонкой полупрозрачной тряпицей.

У меня на миг помутнело перед глазами, а мельчайшие волоски на теле встали дыбом. Даже я, чистокровная цваргиня, всегда спокойно относившаяся к любым травмам, в первые секунды не могла заставить себя пошевелиться.

«Вселенная, как же ему должно быть больно! Хорошо, что он без сознания… Что это? Откуда?..»

Недолго думая, побежала искать в переносной аптечке шприц-пистолет и ампулы со снотворным и обезболивающим, благо после посещения Миттарии удалось обзавестись самыми простыми лекарствами. Прежде чем очистить кожу, надо убедиться, что он не проснётся и не умрёт от болевого шока. После стандартной дозы, выданной моему невольному пациенту, я на секунду задумалась и впрыснула ампулу успокоительного ещё и себе. Конечно, для цваргини это пшик, и действовать будет всего ничего, но хоть что-то. Глубоко вдохнула, выдохнула, впервые за два года концентрируясь на том, чтобы представить себе крылатую деву-воительницу.

Впервые в жизни я делала дыхательную гимнастику и призывала себя к спокойствию не ради комфорта окружения, а ради того, чтобы пальцы элементарно не дрожали.

«Ты всё сможешь, Селеста, у тебя всё получится…»

Взяла мягкую губку, принесла тазик с водой и приступила к долгой, рутинной и кропотливой работе. Губка скользила, вбирала в себя грязь, затем я её смачивала и вновь проводила, стараясь как можно меньше задевать воспалённые места. Худшее выяснилось позднее. После удаления гноя обнаружилось, что в большинстве открытых язв остались крохотные ниточки от мерзких тряпок, что валялись в том вонючем сарае у Аюра. Пришлось спешно перерывать пожитки в поисках пинцета. Чтобы точно ничего не пропустить, я использовала камеру на коммуникаторе и наспех скачанное приложение как увеличительное стекло. Обмыла грудь и руки несчастного и принялась выковыривать оставшуюся дрянь.

Когда я закончила лишь с тем, что было доступно взгляду, за окном давно стемнело. Поясницу нещадно ломило из-за неудобной позы, в которой пришлось провести несколько часов напролёт, страшно хотелось спать, от колоссального перенапряжениям вновь начали подрагивать пальцы. Всё то время, что я очищала раны, с губ незнакомца срывались сиплые хрипы, заставая невольно думать: а вдруг всё зря? Вдруг он умрёт?

Черты лица раба скрывались за густой неаккуратной бородой. Я пыталась рассмотреть и понять, кто передо мной, хотя бы по расе, но так и не смогла определиться. Растительность на лице говорила, что это не цварг, но при этом и на человека раб тоже не был похож. Даже на смеска. Я хорошо помнила внешность Мишеля и с уверенностью могла сказать, что передо мной не полукровка. Тогда кто же?..