Муж сестры. Адвокат для дьявола

1.

– Рита, Рита, Риточка, помоги… Пожалуйста, помоги!

В трубке раздался искренний и надрывный плач моей сестры.

Я вышла в коридор и машинально одернула юбку, пытаясь скрыть предательски дрожащие колени.. Дверь в зал суда с глухим стуком закрылась за мной.

Проиграть это дело… да как это вообще возможно? Оно было настолько очевидным, настолько лежало на поверхности, что даже студент-первокурсник разбил бы доводы обвинения в пух и прах.

Значит, оставался только один вариант.

Не может этого быть! Подкуп? Грязный, банальный подкуп.

Как теперь объяснить коллегам, что я проиграла? Это же всего лишь незначительное дело. Интересно, что мне сказал отец, будь он жив?

– Рит, ты здесь?! Ты меня слышишь вообще, ты мне нужна! – рыдала взахлеб моя младшая сестра.

Что у нее приключилось на этот раз? Закончились деньги? В свои двадцать пять она ни разу не работала, зато успешно пользовалась безлимитной картой папы, а теперь – мужа.

Или поругалась с мастером-колористом за не тот оттенок блонда и требует помочь ее засудить? Пройденный этап.

– Ренат, умоляю, что у тебя стряслось? Я только что из зала суда и…

– Систер, выручай, моего Рому забрала полиция!

Я прислонилась к стене, пытаясь устоять на ногах.

Рому забрали? Какая ирония!

Казалось бы, отличная новость. В мире будет меньше исчадий ада, гуляющих на свободе… Но отчего-то внутри всё похолодело.

Роман. Имя, от которого пробегали мурашки по спине. Единственный человек, которого я действительно боялась.

Его взгляд всегда проникал в самую глубину! Хуже рентгена; он видел не только мои внутренности и кости, но и душу.

Он не просто раздевал взглядом, он разбирал на молекулы. Он умел заставить меня почувствовать себя дурой, даже несмотря на всю мою эрудированность. А мой словарный запас и вовсе улетучивался.

Нет, предупрежу ваш следующий вопрос – этот мужчина мне не нравится. Как можно испытывать симпатию к тому, кто вызывает такие чувства одним лишь мимолетным взглядом?

Я не просто не люблю его – я его ненавижу.

– Что… Что случилось? За что его задержали? – мой голос дрожал, почти как у сестры.

Вот, видите, его даже рядом нет, а меня уже трясет от бешенства. Вот такие эмоции он у меня вызывает.

– Я не понимаю! – всхлипывала Рената. – Что-то про мошенничество, подделку драгоценностей, жалобу покупателя и организатора выставки… Но это все неправда, мой пупс ни в чем не виноват!

"Пупс?" – мысленно взвизгнула я.

"Пупс" держал полгорода в страхе, контролировал все ювелирные магазины, считался лучшим геммологом страны и за её пределами.

– Систер, ну помоги! – сестра перешла на новый уровень завываний.

– Рената, успокойся! – я повысила голос, стараясь перекричать рыдания в трубке. – Послушай меня внимательно. Мне нужны факты. Куда его увезли? В какое отделение? Кто ведет дело? Я позвоню в офис и пришлю кого-нибудь…

В ответ – лишь всхлипы и неразборчивое бормотание, среди которого я расслышала только: “Рома просил в адвокаты только тебя”

– Ч-что? М-меня?

Все другие адвокаты мира, вся эта армия дорогих, зубастых акул юриспруденции, и он выбирает… меня?

Шок сменился ощущением абсурда. Это какая-то ловушка. Или, что еще хуже, изощренный розыгрыш, поставленный с единственной целью – посмеяться надо мной, унизить меня.

Я прекрасно знала цену Романову. Он был хищником, расчетливым и беспощадным.

Такие как он не доверяют свои грязные делишки любителям. Он привык окружать себя только лучшими, самыми беспринципными, самыми дорогими.

И в том, что он предпочел меня, прочитывалось что-то зловещее, что-то, заставляющее кровь леденеть в жилах.

Это словно комплимент от самого дьявола. Я каким-то образом представляла ценность в его глазах. Не как сестра жены, не как объект для насмешек, а как… профессионал.

Не стану рассказывать, как это льстило моему самолюбию.

Сестра, казалось, абсолютно не воспринимала реальность. Паника свела на нет все попытки добиться хоть какой-то ясности.

Я вздохнула, понимая, что разговаривать с ней сейчас бесполезно.

– Хорошо, – сказала я, как можно более мягко. – Я сама разберусь. Оставайся дома. Не звони никому.

– Спасибо тебе! Ты как всегда самая лучшая! Держи меня в курсе, ладно?

Я отключила телефон и нахмурилась.

Время не ждало.

Каждый час, проведенный обвиняемым под стражей, увеличивал риск катастрофических последствий.

Нужно было действовать быстро, включить профессионала, всё выяснить и постараться взять себя, чёрт возьми, в руки!

Я его не боюсь. Не боюсь!

Ну, разве что, совсем немного…

Визуалы. От автора

Всем большой привет!

Очень рада всех видеть! Нас ждет очередная жаришка и горячий домашний арест, ммм.

Все готовы?

По визуалам я полностью руками и ногами ЗА тот вариант, что на обложке:

Ну, и еще в версии Буктрейлера они прекрасны и от него прямо веет настроением романа.

ОЧЕНЬ жду вашей поддержки, ведь на старте ВСЕГДА волнительно.

Вот тут https://litnet.com/shrt/9V7V вы можете поставить ЛАЙК роману, добавить его в БИБЛИОТЕКУ и, конечно же, пара приятных слов-напуствий в комментариях тоже не повредят 😘 Всех ЛЮ!

Новая прода ЗАВТРА в 7:00

2.

Я открыла телефонную книгу и нашла нужный контакт. Игорь Петрович. Старый друг отца, занимавший высокую должность в Следственном комитете. Я знала его с детства, и хотя после смерти отца наши пути практически не пересекались, я надеялась, что он все еще помнит об их давней дружбе.

Звонок прошел практически мгновенно.

– Игорь Петрович, здравствуйте. Это Маргарита Золотова, дочь Анатолия Сергеевича.

– Рита? Боже мой, сколько лет, сколько зим! – в голосе Игоря Петровича звучало искреннее удивление. – Как ты, дорогая? Чем занимаешься?

– Все хорошо, спасибо. Все еще работаю адвокатом у папы в фирме. Игорь Петрович, мне сейчас очень нужна ваша помощь.

– Слушаю тебя внимательно.

– Моего зятя, Романа Романова, сегодня задержали. Мне необходимо узнать, где он находится и кто ведет дело. Рената, моя сестра, в совершенно невменяемом состоянии, я ничего не могу от нее добиться.

На другом конце провода воцарилась тишина.

– Романов, говоришь… Подожди минутку, сейчас посмотрю.

Я замерла, вцепившись в телефон. Тишина казалась нестерпимой. Наконец, Игорь Петрович снова заговорил.

– Да, есть такой. Романов Роман Сергеевич. Держат в ИВС. Дело ведет следователь Сидоров…

Он продиктовал мне номер дела и контактные данные следователя.

– Спасибо вам огромное, Игорь Петрович! Вы меня просто спасли!

– Не за что, Рита. Обращайся, если что. Но знаешь… Романов – фигура очень… неоднозначная. Будь осторожна.

“О, это я еще как знаю!” – подумала я, но вслух сказала: – Я знаю, с кем имею дело.

Я положила трубку и посмотрела на себя в зеркало. В отражении на меня смотрела девушка с бледным лицом и широко распахнутыми от испуга глазами.

Но страх – это роскошь, которую я сейчас не могла себе позволить.

Завела машину и выехала по адресу. С каждым километром тревога нарастала.

Рома… Дьявол во плоти. “Red flag”, как сейчас говорят. Я знала его много лет. Знала и ненавидела. И теперь мне придется его защищать.

Солнце нагло било в глаза сквозь тонировку, заставляя поморщиться. Я откинула козырек, надела солнечные очки.

Проигранное дело до сих пор давило. Не то чтобы я привыкла побеждать всегда, но это… Это дело было важным. Важным для репутации фирмы отца, важным для меня самой, в конце концов. И проиграно.

Телефон завибрировал, высвечивая на экране имя "Даниил Н.".

Тяжело вздохнув, я приняла вызов.

– Привет, Рит. – В его голосе сквозила какая-то странная смесь сочувствия и торжества. Я невольно нахмурилась. – Наслышан, ты проиграла дело Кравченко.

– Да уж, об этом, наверное, уже вся юридическая северная столица гудит.

– Не переживай, Рит. Я уверен, там что-то нечисто. Судья какой-то подозрительный был, да и присяжные… Знаешь, уверен, что кого-то из них подкупили.

Я промолчала. Подкупили? Возможно. Но это не отменяло факта моего проигрыша.

– Спасибо, за поддержку, – сухо ответила я.

– Всегда пожалуйста. Слушай, а знаешь, кто звонил? Сказали, тебя срочно потребовал в адвокаты некий Романов. Так, погоди… Романов? – уточнил Даниил, будто невзначай. – Роман Сергеевич… Это случайно не твой зять?

– Он самый. Как раз еду к нему, – я старалась скрыть волнение, но чувствовала, как голос дрогнул.

– Вот как! – Найденов оживился. – Это даже хорошо. Его дело точно будет громким и интересным. Настоящий джекпот! Отличный шанс восстановить репутацию.

"Восстановить репутацию." Я внутренне скривилась.

– Думаешь? – Пробормотала я, посигналив подрезавшему меня лихачу.

– Уверен! Дело стоящее. А знаешь, кто уже взялся вести переговоры со стороны обвинения? Один мой приятель. Я могу с ним познакомить, если хочешь.

– Спасибо, Дань, я подумаю.

В машине повисла неловкая пауза. Я чувствовала, к чему все идет.

– Слушай, а у тебя какие планы на вечер? Может, сходим куда-нибудь? – робко предложил Найденов.

Я закатила глаза. Ну вот, началось.

– Ой, знаешь, Дань, у меня такой завал сегодня. Бумаги, отчеты, встречи… Боюсь, до ночи не разгребу.

– Ну, может, хотя бы на чашку кофе?

– Дань, прости, правда. Надо работать.

– Ну, ладно, – разочарованно вздохнул он. – Тогда увидимся в офисе.

– Спасибо. До завтра.

Я отключила вызов и раздраженно бросила телефон на соседнее сиденье.

Надоела навязчивость коллеги. Наши отношения не сложились, и я не вижу смысла настаивать на втором шансе. В который раз убеждаюсь, что служебные романы – всегда плохая идея.

Подъехав к зданию ИВС, я глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Я должна быть собранной и хладнокровной.

В приемной меня встретил дежурный.

3

Утро выдалось на редкость мерзким, вторя моему собственному настроению.

Каждый шаг по гулким коридорам ИВС отдавался внутри неприятным эхом.

Комната для встреч с адвокатами. Боже, как я ненавидела это место! Спертый воздух, обшарпанные стены, ощущение безнадеги, витающее в каждом углу.

И он в этой комнате. Романов. Которого я ненавидела даже больше.

Одно имя заставляло внутренности сжиматься в тугой, ледяной комок. Роман Сергеевич Романов. Теперь официально мой клиент. И мой кошмар.

Сколько усилий мне стоило, чтобы добиться этого назначения! После его демонстративного отказа от моих услуг, мне пришлось приложить титанические усилия, чтобы убедить суд назначить его адвокатом именно меня.

Вдох. Выдох. Соберись, Рита. Ты – профессионал. Он – всего лишь клиент.

Сделав глубокий вдох, я открыла дверь.

Он сидел, развалившись на стуле, словно на троне.

Даже здесь, в этой каморке, сукин сын умудрялся выглядеть непристойно роскошно.

Дорогой костюм, сшитый на заказ, сидел идеально, подчеркивая широкие плечи. Легкая небрежность в виде двухдневной щетины лишь добавляла шарма его демонической внешности.

Уставшие, чуть прищуренные глаза, и в них – нескрываемая тоска… или скука?

Да, именно так. Дьяволу стало скучно в преисподней, и он решил спуститься на землю, примерив облик богатого и всемогущего Романова.

Внутри все похолодело.

Нельзя поддаваться. Нельзя показывать страх.

Дверь за моей спиной с глухим щелчком закрылась. Этот звук почему-то отчетливо врезался в память. Отрезая от мира, оставляя наедине с ним.

Медленно, очень медленно, он поднял голову.

Его взгляд… Он не смотрел, он сканировал. Оценивал, раздевал, проникал под кожу. Сальный, отталкивающий, и одновременно – завораживающий. Взгляд хищника, выбирающего жертву.

Он поерзал на стуле, будто разминая затекшие мышцы.

– Я в тебе не сомневался, изумру́дик.

Быстро, почти незаметно посмотрела вниз – проверить, всё ли в порядке с моим изумрудным твидовым костюмом. Обожаю его в последнее время.

Поправила полы пиджака, словно это не жест от нервов, а тщательно выверенный элемент образа. Профессионализм – мой главный (и, к сожалению, единственный) козырь в этой игре.

Я прошла к столу, стараясь, чтобы каблуки не цокали слишком громко по бетонному полу.

Села напротив Романова.

Даже в этом убогом помещении он излучал ауру власти и опасности.

Внутри меня все клокотало, готовое вырваться наружу потоком праведного гнева. Хотелось сорваться, заорать: "Какого черта ты творишь?! Что это за цирк с адвокатами? Сначала требуешь меня, потом отказываешься! Ты вообще в себе?!"

Но я промолчала. Воспитание, профессиональная этика, самоконтроль – все это держало меня в узде.

Он, словно читая мои мысли, лукаво улыбнулся. Улыбка змеи, притаившейся перед броском.

– Злишься на меня, изумру́дик? – промурлыкал он, в его глазах плясали черти.

Я чувствовала, как горячие пятна жара расползаются по шее, поднимаются к щекам. Бессильная ярость душила. Но я сделала глубокий вдох, выдохнула, и выдавила из себя ледяной тон.

– Роман Сергеевич, – мой голос звучал отрешенно, словно я произносила заранее заученную фразу. – Меня зовут Золотова Маргарита Анатольевна. С этого момента я ваш адвокат и буду представлять ваши интересы в суде.

Слова звучали пусто, механически. Я не верила ни одному из них. Как я могу защищать человека, в виновности которого не сомневаюсь? Это противоречит всему, во что я верю. Но вот она я здесь. Перед ним. И сама не понимаю зачем это мне.

Его взгляд изменился. Самодовольная усмешка исчезла, сменившись странным, мрачным выражением.

В его глазах плескалось разочарование и… злоба. Не на меня лично, а на судьбу, на обстоятельства, на весь мир.

Хотя, вру. Немного и на меня. За мое упрямство. За то, что я вопреки его воле все-таки стала его адвокатом.

– Я искренне пытался этого избежать, Маргарита Анатольевна, – произнес он медленно, делая акцент на официальное “Маргарита Анатольевна”. – Теперь ты сама виновата.

Холодок пробежал по спине.

– В чём виновата? – спросила я, против воли выдавив из себя этот вопрос.

Он криво усмехнулся. В его улыбке не было ни капли веселья. Только горечь и безнадежность.

– Ты ввязалась в это, изумру́дик. Добровольно, по собственной воле. Теперь я превращу твою жизнь в ад. Прости.

4

…Прости?

Что, блин, это значит?

Почему он так говорит? Если он так не хотел видеть меня в качестве своего адвоката, зачем вообще было настаивать, чтобы именно я им стала?

Эти вопросы готовы были сорваться с губ, но я успела их проглотить. Нельзя показывать свою растерянность, особенно перед таким человеком.

Я чувствовала его взгляд на себе. Тяжелый, изучающий, полный противоречий.

Он наблюдал за мной, как за редким, экзотическим животным в зоопарке. С любопытством и какой-то непонятной тревогой. Будто он заранее знал исход этой игры, исход, в котором проиграют все.

– Тогда обстоятельства были… хм… иными, – тихо сказал он, словно говорил сам с собой. – А теперь мы либо по уши в дерьме, либо… – он поднял на меня глаза, нахмурился и вздохнул, – …а хотя нет, мы по уши в дерьме.

Он замолчал, опустив взгляд на свои руки. Медленно перебирал четки. Этот жест меня всегда в нем раздражал.

Фарс. Он, наверняка, ни разу в жизни не был в церкви. К чему этот идиотский аксессуар? Имитация религиозности? Или просто способ показать свою власть, свою исключительность?

Да, одним своим появлением он осквернит любое место.

– Итак, Роман Сергеевич, – я отбросила все лишние мысли и заговорила профессиональным тоном. – Как вам известно, вам предъявлено обвинение в мошенничестве, подделке драгоценных камней и их последующей продаже.

– Меня подставили, – как бы в шутку ответил он, с легкой усмешкой глядя на мою реакцию.

Он знал, что это ложь. Знали это и мы оба. Экспертиза уже была проведена, результаты – неутешительные.

– Сейчас я расскажу вам, что вас ждет в ближайшее время, – я достала из портфеля несколько листов бумаги и начала зачитывать, не поднимая глаз.

– Раз уж суд назначил меня вашим адвокатом, – я выдержала его насмешливый взгляд, – то я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам выиграть это дело и добиться вашего оправдания.

На этих словах Романов лишь коротко хмыкнул, словно сомневаясь в таком исходе. Но я не позволила его скепсису сбить меня с толку. Эта демонстрация безразличия только подхлестывала мою решимость доказать ему обратное.

В конце концов, даже дьявол нуждается в адвокате, а я – лучший из тех, кого он мог получить.

– Для того чтобы я могла работать, Роман Сергеевич, от вас потребуется полное сотрудничество, – мой голос звучал твердо, как сталь, – Во-первых, от вас необходима полная и правдивая информация обо всех обстоятельствах дела. Мне нужно знать все, от самых мелких деталей до самых грязных секретов. Не утаивайте ничего. Любая ложь, любое утаивание правды может стоить вам свободы.

Я сделала небольшую паузу, чтобы дать ему возможность осознать серьезность моих слов.

– Во-вторых, от вас потребуется полное доверие. Я понимаю, что вам трудно доверять кому-либо, особенно после того, что с вами случилось, но без доверия наша работа будет невозможна. Поверьте, я не преследую никаких личных целей, за исключением того, чтобы добиться вашей свободы.

Тишина.

– В-третьих, необходимо будет предоставить мне все документы и материалы, которые могут иметь отношение к делу: контракты, переписки, банковские выписки, показания свидетелей. Все что сможете найти. Да, нужно будет переворошить все, но мне нужно что-то, за что можно зацепиться.

Я говорила это сухо, но твердо, желая не то чтобы обидеть его, скорее заставить работать лучше, предоставить больше информации и, самое главное, не врать.

– В-четвертых, вам необходимо будет выполнять все мои указания и рекомендации. Я понимаю, что вам привычнее командовать, но в данном случае командовать буду я. Если я говорю вам молчать – вы молчите. Если я говорю вам говорить – вы говорите. Понятно?

Я выложила свои требования, каждое слово – четко, как отчеканенное. Смотрела ему прямо в глаза, не отводя взгляда.

Романов же, в свою очередь, смотрел на меня… странно. Словно видел впервые. Мой властный голос, мои требования, моё бесцеремонное "подчиняйся" – всё это, кажется, его забавляло и… возбуждало первобытное, хищное любопытство.

Он окинул меня скользким, похотливым взглядом, сверху вниз по изумрудному твиду, задержался на броши, скрепляющей ворот блузы, и, склонив голову набок, ухмыльнулся.

– Черт возьми, где в этом бесконечном списке требований упоминание, что я должен теперь называть тебя “госпожа”? – промурлыкал он.

Краска бросилась мне в лицо.

Я поправила брошь на блузке, стараясь вернуть себе контроль, сделать вид, что совершенно не поняла его вопроса. Но разве можно обмануть такого человека?

– Я думал, ты умная, но хорошая девочка, – продолжал он, не давая мне опомниться, – а ты… – присвистнул, – а ты еще и отстрапонить можешь!

За стеной послышался взрыв смеха. Ну, конечно! Нас прослушивали.

Все лицо залилось краской. Унижение жгло изнутри. Как он смеет так говорить?! Зачем? Зачем он меня так унижает? Наверняка, вся охрана сейчас выстроилась у двери.

С трудом собрав остатки самообладания, я выпрямила спину и, стараясь говорить максимально профессионально, сообщила главную новость.

5.

Я с презрением наблюдала, как Романов, мой подопечный и, по совместительству, головная боль, с каким-то маниакальным удовольствием заполнял последние бумаги перед освобождением под залог.

Морда победителя, не иначе.

Он даже не выглядел человеком, только что проведшим несколько дней в предварительном заключении. Скорее, хозяином жизни, вернувшимся в свою стихию.

Харизматичный, самоуверенный, властный…

Казалось, будто заплатив эти пять миллионов залога, он купил не просто свободу, а всё это здание суда, всю систему законодательства целиком.

Пришлось признать, этот человек умел произвести впечатление.

Особенно на впечатлительных женщин, коих вокруг хватало.

Я, слава богу, давно переросла стадию пубертатного восторга перед обаятельными подонками.

Но даже мне приходилось признавать – Романов чертовски эффектен. И чертовски опасен.

Когда мы, наконец, вышли из здания, он неожиданно приобнял меня за талию.

Что за наглая фамильярность?!

Я тихо зарычала:

– Убери свои мерзкие грязные лапы. Сейчас же. Иначе я тебе их переломаю.

Он только тихо усмехнулся, даже не взглянув на меня.

– Расслабься, изумрудик.

– Изумрудиком будешь свою секретаршу называть. Убрал руку!

– Да брось, – его голос звучал приглушенно, почти ласково, но в этой ласковости чувствовалась сталь. – Они все смотрят на тебя, как на кусок мяса.

Мое негодование едва не вырвалось наружу, но он был чертовски прав.

– И твои угрозы не имеют веса, пока ты подсознательно знаешь, что не выполнишь их.

Я резко обернулась, готовая ответить, но он продолжил, не давая мне вставить и слова:

– Если ты вращаешься в профессии среди мужиков и хочешь, чтобы на тебя смотрели как на равную, ты должна уметь по-настоящему всечь. Дать по роже, как мужик, и вырубить любого, кто посмеет усомниться в твоей силе. И когда ты будешь это знать, когда эта уверенность станет частью тебя, даже если ты никогда не применишь это на практике, поверь, ты будешь выглядеть по-другому в их глазах. А пока… терпи мою руку на твоей точеной изумрудной талии.

Он говорил тихо, почти шепотом, но каждое слово врезалось в память, обжигая ядом.

В его словах была какая-то болезненная правда, которую я, как юрист, не желала признавать.

Правда, выкованная не в залах суда, а в жестоком мире, где правит сила и цинизм.

Он знал, куда давить, чтобы задеть меня. Знал, как посеять зерно сомнения.

Я стиснула зубы, чувствуя, как закипает кровь.

Что ж, придется признать, Роман Романов, возможно, и мерзавец, но, похоже, мерзавец неглупый.

И опасный не только для закона, но и для моего собственного самообладания.

Стоило нам выйти за ворота, как я увидела, что мой верный “Фольксваген” грузят на эвакуатор.

Моему возмущению не было предела.

Как так, я, адвокат, человек, который по долгу службы защищает интересы граждан, стою и беспомощно смотрю, как увозят мою машину!

Не долго думая, я ринулась навстречу эвакуатору, щедро пересыпая свою речь юридическими терминами, ссылаясь на статьи и кодексы.

Я была уверена, что сейчас, одним лишь напором знаний, заставлю водителя ретироваться. Но не тут-то было.

Водитель оказался на редкость непробиваемым. Он спокойно выслушал мою тираду, пожал плечами и сказал, что ничем помочь не может.

– Раз вы представляете закон, – ухмыльнулся он, – пусть закон вас и защитит.

И мою машину увезли в неизвестном направлении, оставив меня в полном недоумении.

Я обернулась к Романову, ожидая хоть какой-то реакции. Но он стоял, как каменный истукан, с тем самым нечитаемым выражением лица, которое я уже начинала ненавидеть. Ни капли сочувствия, ни попытки помочь, ничего. Просто сторонний наблюдатель, получающий удовольствие от моей неудачи.

В этот самый момент к нам подъехал черный «Майбах», сверкающий полировкой.

Водитель, одетый в безупречный костюм, вышел и, обратившись к Романову на чистейшем английском, пригласил его в машину.

У меня буквально отвисла челюсть. Он что, нанял себе водителя-англичанина?! Да кто он вообще такой?

Романов, заметив мое изумление, лишь нагло ухмыльнулся.

– Маргарита Анатольевна, – произнес он, растягивая слова, – не желаете ли, чтобы я вас подбросил?

Меня охватил гнев. Я прекрасно понимала, почему он не помог мне с моей машиной. Он заранее знал, что предложит мне эту “услугу”.

Гребанный манипулятор!

Но погода была отвратительная – мелкий, противный дождь моросил, пронизывая до костей. Ждать такси не хотелось, и я, скрипя зубами, согласилась.

Салон машины оказался на удивление теплым и комфортным. Пахло дорогой кожей и каким-то терпким мужским одеколоном.

6

Сталинка, хоть и в старом районе Питера, совсем недавно приобрела новую жизнь. Фасад отреставрирован, лепнина сверкала свежей краской, подъезд благоухал чистотой и современными домофонами.

Да и моя квартира, точнее, доставшаяся от родителей, тоже не отставала.

Сестра отказалась от наследства, сказав, что ей не нужна старая развалина. Конечно, у нее и так все было хорошо: шикарный особняк мужа, слуги, светские рауты...

А я обожала эту квартиру, и этот уютный уголок, где каждый квадратный метр пропитан любовью и воспоминаниями.

Ремонт я затеяла сразу после получения наследства. Хотелось вдохнуть новую жизнь в эти стены, не разрушив при этом ауру тепла и покоя. И, кажется, мне это удалось.

Спальня – царство минимализма и комфорта. Большая кровать king-size с белоснежным постельным бельем, прикроватные тумбочки с лаконичными лампами, и, конечно, огромный шкаф-купе с зеркальными дверями, отражающими мягкий свет от панорамного окна.

Кабинет – моя маленькая крепость. Стены, выкрашенные в приглушенный серый цвет, деревянный пол, застеленный пушистым ковром, и огромный стол из массива дуба, за которым так и не получается толком поработать.

Окна в пол открывали вид на тихий питерский дворик, но, увы, большую часть времени я проводила в офисе, возвращаясь домой под покровом ночи, уставшая настолько, что хватало сил лишь на то, чтобы рухнуть в кровать.

Гостиная – просторное помещение с огромным П-образным диваном, обитым мягкой замшей, и широким телевизором во всю стену, который я, кажется, ни разу и не включала.

Предпочитала тишину и покой, возможность побыть наедине со своими мыслями.

А вот кухня-студия с барной стойкой была моим любимым местом. Здесь я могла расслабиться, приготовить что-нибудь вкусное, посидеть с бокалом вина и просто насладиться тишиной.

Скинув деловой костюм, я приняла душ, смывая с себя усталость и напряжение прошедшего дня. Накинула мягкий халат и направилась на кухню.

Достала из бара бутылку сухого красного, налила немного в бокал и села за барную стойку.

Вино приятно согревало изнутри, помогая хоть немного расслабиться после нервной встречи с Романовым. Он словно клубок змей – красивый, опасный и непредсказуемый… гаденыш.

Звонок раздался, когда я просматривала сайт фитнес-центра в поисках занятий по самообороне.

Аня. Неутомимая Аня, моя вечная палочка-выручалочка.

– Ритка, привет! Как ты там? Слышала про твое дело… не переживай, бывает. Давай-ка вылезай из своей берлоги, надо развеяться!

Я тихо хмыкнула. Даже люди, далекие от юриспруденции, уже в курсе моего “феерического” провала. Приятно, ничего не скажешь.

– Ань, ну куда мне сейчас? Устала как собака, да и настроения нет вообще.

– Подруга, тебе двадцать девять, а не восемьдесят! Какой там настрой, просто пошли. Надо развеяться, познакомиться с кем-нибудь… снять напряжение, в конце концов!

И тут я поймала себя на странной мысли. А ведь Аня права. Кажется, у меня и правда давненько не было секса. И если сегодня вечером подвернется возможность с кем-то провести ночь… почему бы и нет?

Да еще этот Романов со своим раздевающим взглядом до мокрых трусов, в чем я, конечно, никогда не признаюсь даже самой себе!

Надо выкинуть его из головы. Клин клином, как говорится.

– Ладно, уговорила, – сдалась я. – Куда едем?

– В «Арку», как всегда. Буду ждать!

Я вызвала такси и отправилась к шкафу.

Сегодня нужен максимальный эффект. Достала свое самое секси платье – облегающее, черное, с разрезом на спине. Никакого бюстгальтера.

Надела высокие каблуки, сделала яркий макияж. В зеркале на меня смотрела уверенная в себе, соблазнительная женщина. Почти забытая мною Рита.

Сегодня я буду блистать. И плевать на все проблемы.

✦•·········•✦•·········•✦

Рубинштейна встретила меня бурлящим людским потоком и огнями вывесок. В «Арке» всегда было шумно и весело, идеальное место, чтобы хоть на время забыть о проблемах.

Я сразу заказала свой любимый зеленый салат со страчателлой и бокал вина. Аня, как всегда, щебетала без умолку, засыпая меня вопросами.

– Ну, рассказывай, за какое дело взялась? И Найденова все-таки возьмешь в компаньоны?

Я скривилась. Этот назойливый коллега уже утомил своими ухаживаниями.

– Найденов? Ой, нет… на этот раз сама. Тем более, дело считай семейное.

Аня вздохнула, закатив глаза.

– Твой коллега – шикарный мужик! Ну почему ты не даешь ему второй шанс? Ну подумаешь, не смогла с ним кончить в тот раз… Мало ли, может, в следующий раз получится?

Я отмахнулась, стараясь пресечь этот разговор на корню.

– Ань, если нет искры, то и ждать ее не стоит.

– Ну, как знаешь…

В этот момент зазвонил телефон. Номер был незнакомый. Я уже хотела сбросить, но что-то меня остановило.

7

Спешила в офис как ошпаренная.

Вчерашний вечер удался на славу: вина было выпито явно больше, чем следовало, танцы казались бесконечными, а в голове царил полный сумбур.

И я планировала подцепить кого-то?

Боже, да я за танцами и морем вина совсем забыла, зачем, собственно, и приехала в “Арку”.

В итоге уехала домой одна. Прямо так, в платье и с боевым макияжем, и свалилась спать на диване, обессиленная и растерянная.

Утром чуть не проспала. Напрочь забыла, что мою машину увез эвакуатор.

Красилась в такси, отчаянно пыталась усмирить непослушные волосы, но все равно, подъезжая к офису, чувствовала себя потрепанной и разбитой.

В офисе меня поджидал Найденов.

Даниил с утра пораньше решил продемонстрировать все свои ухажерские навыки. Начал улыбаться, обхаживать, предлагать кофе. И меня это жутко раздражало.

Но тут в дверях появился Романов.

Сволочь выглядел безупречно: свежий, выспавшийся, в идеально сидящем костюме. Словно и не он вчера только вышел под залог, обеднев на пять миллионов.

И тут я вдруг решила что-то предпринять, чтобы хоть как-то задеть его равнодушие. Зачем? Не знаю. Наверное, мой не отдохнувший мозг, все еще находясь под интоксикацией и решил выйти из чата…

Я тут же притворилась, что с интересом слушаю коллегу, даже засмеялась невпопад над какой-то его шуткой.

Получилось глупо и натянуто. На что я надеялась?

Романов, с невозмутимым видом и искорками смеха, пляшущими в глубине его глаз, подошел к нам.

Представившись Даниилу, он протянул руку для рукопожатия.

Судя по мгновенной гримасе, исказившей лицо коллеги, руку ему пожали весьма ощутимо.

На лице Романова при этом сияла широчайшая, образцово вежливая улыбка.

Закончив приветствия с Найденовым, он повернулся ко мне, произнеся тягуче, своим низким, бархатным голосом:

– Куда идти, моя госпожа?

Даня отреагировал на это обращение с явным раздражением, моментально ощетинившись.

Я сделала вид, что не расслышала обращения, и просто указала на дверь в свой офис.

Романов, не дожидаясь приглашения, проплыл мимо меня, зашел в офис, бегло осмотрелся и вальяжно расположился в кресле, предназначенном для клиентов.

– Тебе что-нибудь нужно? – не унимался мой коллега, явно задетый тем, что его игнорируют.

Романов, не отрываясь от телефона, лениво процедил:

– Да, будь добр, сваргань кофейку. Черный, без сахара.

Найденов едва не подавился от возмущения. Он явно расценивал ситуацию как личное оскорбление.

Но мой взгляд, в котором читалось недвусмысленное предупреждение, заставил его сдаться. Он вышел, бормоча проклятия себе под нос.

Я выпрямила спину, прошла за свой стол, поздоровалась с Романовым официально, насколько это было возможно, и включила режим "профи".

Романов окинул меня взглядом, в котором читались ехидство и предвкушение.

– Как вчера погуляла? – спросил он с явным намеком.

В голове сразу же промелькнула мысль: "Неужели Дима рассказал?" Но потом я решила, что всему виной мой далеко не свежий вид.

Я смутилась и незаметно выдохнула на руку, проверяя, нет ли запаха алкоголя. Но запаха не было. Тогда откуда он знает?

В офис вошёл Найденов, неся два кофейных стаканчика из кофемашины.

Моему подопечному он поставил черный кофе, как и он и просил, а мне – со сливками.

– Вот как ты любишь… – протянул он, глядя на меня с раздражающе щенячьей преданностью.

На морде Романова появилась ехидная ухмылка.

– Спасибо, Даниил Иванович, – вежливо поблагодарила я и добавила: – Дальше справлюсь сама.

Найденов понуро покинул помещение, метнув на мужчину напротив меня злобный взгляд.

Мы остались одни.

Романов взглянул на меня, его бессовестно красивое лицо оставалось непроницаемым.

Наконец, нарушив повисшую тишину, он взял кофе, сделал глоток, скривился и отставил его в сторону.

А потом оглядел меня с ног до головы и как бы между прочим бросил:

– Ожидал от тебя большего, изумрудик.

– Что, прости?

– Этот рохля, – он мотнул головой на дверь, за которой только что исчез Даня. – Он не твой типаж.

Я поправила воротник-стойку на блузке, стараясь скрыть дрожь в руках.

А потом с грохотом опустила папку с его делом на стол, посмотрев на него с пылающей ненавистью и презрением. Внутри все кипело, хотелось выплеснуть все накопившееся негодование.

Он пожал плечами, словно мои чувства его совершенно не касались.

– Просто высказал свое мнение.

А мне так хотелось выкрикнуть, куда он может засунуть свое мнение. Но я собрала волю в кулак, заглушила бушующий внутри ураган и начала рассказывать о том, что нам предстоит сделать, чтобы подготовиться к его делу.

8

Мы плодотворно проработали стратегию.

Каждый пункт был выверен, каждая фраза – продумана до мелочей. Впереди нас ждала встреча со стороной обвинения, и от ее исхода зависело очень многое.

Я говорила четко, уверенно, стараясь донести до него всю серьезность ситуации.

– Слушайте внимательно, Роман Сергеевич. На встрече со стороной обвинения вы говорите только то, что я вам скажу. Никакой отсебятины, никаких импровизаций. Понятно?

– Абсолютно, – ответил он, но в его голосе не было уверенности.

– Вы должны четко следовать условиям залога, – продолжала я, стараясь не обращать внимания на его рассеянность. – Никуда не уезжать без моего ведома и ведома суда. Никаких сюрпризов. Я понятно выражаюсь?

Он кивнул, но его взгляд был прикован к чему-то за окном. Какое-то время он вообще не смотрел на меня. Он лихорадочно что-то строчил в телефоне, а когда телефон убрал в карман, то стал пристально смотреть в окно. Похоже было что он что-то обдумывал.

Я вздохнула. Его безразличие начинало меня раздражать.

– Роман, – я сделала ударение на его имени. – У вас есть враги? Кто, по вашему мнению, мог перейти вам дорогу и желать усадить за решетку? У кого был мотив вас подставить?

Он хмыкнул, отводя взгляд. Казалось, он и сам не знал. Или, что вероятнее, не хотел говорить. У него явно были какие-то мысли на этот счет, но он не спешил ими делиться.

– Не знаю, – произнес он наконец, с каким-то странным оттенком досады в голосе. – У меня много конкурентов, завистников… Кому-то просто захотелось меня побесить.

Я почувствовала нарастающую тревогу. Что он скрывает?

– Роман Сергеевич, это важно. От этого может зависеть ваша свобода!

Он пожал плечами.

– Я сказал все, что знаю.

Я смотрела на него, пытаясь разгадать выражение его лица. Но оно было непроницаемым, как маска. Я понимала, что давить на него бесполезно. Зная, что если он не захочет рассказать, то не расскажет хоть грози ему сроком хоть нет.

– Хорошо, – тихо произнесла я, чувствуя бессилие. – Будем работать с тем, что есть. Но имейте в виду, Роман, что если вы что-то скрываете, это может очень дорого вам обойтись.

– Ты думаешь, я не знаю? – грустно улыбнулся он, оглядывая меня с какой-то непонятной тоской. – Уже поздно, ты меня совсем выжала…

Он лениво взглянул на часы на запястье и присвистнул.

– Я хочу поужинать где-то, не хочешь составить компанию?

– Не голодна.

Я делала вид, будто сосредоточенно что-то ищу.

– Подбросить вас домой?

Я с тоской посмотрела на унылый дождь за окном. Сидеть в роскошном автомобиле было бы так приятно. Но общество Романова меня настораживало.

Он мог что угодно себе надумать. Второй день подвозить меня домой. Нет, хватит!

– Останусь немного в офисе, нужно кое-что доделать, – отчасти это было правдой.

– Я настаиваю.

Я подняла на него возмущенный взгляд. Да что он себе позволяет?! Я, в конце концов, не сахарная. Если и намочит дождь – ничего страшного.

– Нет.

Романов встал с кресла, одернул идеально сидящий пиджак и внимательно посмотрел на меня. В его голосе прозвучало предостережение:

– Будь осторожна, Рита.

– Вы тоже, Роман Сергеевич, – небрежно отмахнулась я, собирая бумаги в стопку и аккуратно раскладывая в папку.

Старалась не смотреть на него дольше секунды. Почему-то мое имя, произнесенное его голосом, отдалось по позвоночнику сладким жаром…

Домой доехала на такси, почти не помня дороги.

Заказала доставку еды по пути – желудок требовал хоть какого-то внимания после насыщенного дня.

Душ принес облегчение, но какое-то поверхностное, словно вода смыла только пыль, а не въевшееся в кожу напряжение.

Я всё время слышала голос Романова. “Будь осторожна, Рита”

И, что странно, не то, что он говорил, а как он произносил моё имя. Это рычащее "Р", эта тяжесть в каждом звуке…

Он обращался ко мне по имени не так, как это делали другие.

Представила, как он рычит мне на ухо.

Он как-то обмолвился, что никогда не выкрикивает имен, но в моей фантазии рисовалось иначе. Как он шепчет его, как заклинание. Опаляет жаром от его дьявольских глаз. Его губы… На его щеках эта грубая, мужская щетина. Его руки… сильные, жилистые… Всё это. Черт бы его побрал!

В спальне, с тихим вздохом, я разыскала свой вибратор.

Ощущая стыд от внезапно нахлынувшего возбуждения, будто предала саму себя этими незваными желаниями. Но в тот же момент почувствовала, как меня тянет к этому порыву. И сдалась.

Включила игрушку и опустила по животу вниз, в пижамные шорты.

От первого же прикосновения вибрирующего носика к чувствительной влажной коже едва не захлебнулась в ощущениях. Выгнулась дугой, скользя по простыне пятками.

9

Сегодня я пришла в офис с удвоенной энергией. Оргазмы творят чудеса.

Со свежими мыслями уселась за стол, налила себе чашку крепкого кофе и вновь погрузилась в дело Романова.

Пыталась найти еще какую-то зацепку, новый угол, под которым можно было бы представить обстоятельства в суде. Понимала, что на одном аргументе нельзя строить стратегию.

Мне нужны были все клиенты, все чеки, все документы, подтверждающие покупки, вся история тех злополучных украшений, которые оказались подделками. Каждая деталь могла оказаться решающей.

Я настолько увлеклась, что совершенно потеряла счет времени. В какой-то момент меня словно ошпарили кипятком – Романова не было уже час!

Злая на себя за эту рассеянность, набрала его номер. Он ответил далеко не сразу.

– Да, моя госпожа? – промурлыкал он в трубку своим фирменным тягучим голосом.

На фоне послышался еще один мужской голос – какое-то ворчание.

– Ой, братан, не душни, – отреагировал Романов.

Потом какая-то возня, приглушенные голоса, и в трубке прозвучал уже другой голос – серьезный, но какой-то добрый, теплый.

– Рита, это Дмитрий. Я везу его к тебе в офис. Будем через пять минут. И извини за брата, что так получилось.

На том конце повесили трубку.

Через пять минут два брата Романовых действительно появились в моем кабинете.

Один из них, как всегда, великолепен в своей наглости, с искорками веселья в глазах и полуулыбкой на губах.

Второй, с трубкой у уха и с сияющей улыбкой остался разговаривать в коридоре. Я сразу поняла, что он говорит с любимой девушкой. Еще никогда не видела, чтобы мужчина так сиял…

Наблюдая за ним, я вдруг поймала себя на ощущении, что завидую этой счастливице. Он излучал какое-то тепло, безмятежность и счастье, чего так не хватало в моей собственной жизни.

А напротив меня сидел сексуальный гад, из-за которого я потеряла сон и покой, и который как-то подозрительно на меня смотрел. Словно видел меня насквозь. Словно знал, чем я занималась этой ночью и кого именно представляла в роли своего любовника…

Я смутилась.

Ночная фантазия неожиданно накрыла волной стыда. И одновременно… не стыда, а какого-то странного, непонятного желания.

Хотелось еще. Хотелось повторить это безумие, хотя бы в мыслях.

Само осознание, что я, успешный адвокат с безупречной репутацией, позволяю себе думать такое о муже сестры, было абсурдно.

Но чем сильнее я отталкивала эти мысли, тем настойчивее они возвращались. Словно вирус, проникший в систему и не желающий сдаваться без боя.

Пока Роман неспешно пил кофе, который принесла ассистентка, я рассматривала его исподтишка.

Отмечала все новые и новые нюансы, ускользавшие от внимания прежде.

Он по-прежнему носил свои дурацкие четки. Никогда не понимала этой привычки. Всегда воспринимала их как дешевый атрибут напускной брутальности.

Но теперь я наблюдала за его пальцами, как они перебирали стекляшки, вертя их между пальцами с какой-то необъяснимой ловкостью. В этом движении было что-то гипнотическое, что-то, намекающее на скрытую силу, на умение манипулировать.

За чуть подвернутым вверх рукавом рубашки мелькнул кусочек черного узора. Татуировка на руке, которая обычно скрыта под безупречным белым рукавом.

Мне захотелось увидеть, как выглядит эта татуировка целиком. Что там изображено? Какой смысл он в нее вкладывал?

И тот факт, что она у него есть, как-то странно отозвался в теле. Это был новый штрих к портрету человека, которого я думала, что знаю. И этот штрих зажигал воображение, стирая границы дозволенного.

Это была новая переменная в моих фантазиях о нем.

Под маской циничного богача скрывалось нечто темное, необузданное. И это манило.

Я невольно сжала ноги, остро почувствовав пробуждающееся возбуждение. Тело предательски откликалось на одни лишь мысли о нем.

Романов смотрел на меня хитро, с прищуром. В его глазах играли черти.

– Когда приступим?

Я моргнула, не сразу сообразив, к чему именно он предлагал приступить.

– Пора бы уже начинать, вам так не кажется, Маргарита Анатольевна?

Его голос прозвучал так нагло, так вызывающе, как будто задержка на час была не по его вине, а по моей.

Как будто это я должна была извиняться за то, что он опоздал. Как будто я тянула время, наслаждаясь возможностью просто смотреть на него.

И, что самое страшное, в этом наглом вопросе была доля правды.

К офису подошел Дима. Помявшись у порога, тихо постучал, словно боялся нарушить хрупкую тишину, повисшую в кабинете.

– Рита, можно поприсутствовать? – голос его звучал осторожно, даже как будто виновато. – Я… хочу быть в курсе.

Я посмотрела на него внимательно. В его глазах не было ни тени лукавства, лишь тревога и искреннее желание помочь брату.

10

Я захлопнула дверцу машины, а Роман повернулся ко мне с пассажирского сидения и промурлыкал:

– Изумрудик, чего ты так испугалась?

Инстинктивно оглянувшись, я увидела, как серая “Тойота”, едва мы тронулись, тут же нагло пристроилась за нами.

Сердце бешено колотилось, а в голове звенела лишь одна мысль: бежать.

– Дима! – взвизгнула я, не контролируя дрожь в голосе. – Жми на газ! Быстрее!

Дима, не задавая лишних вопросов, вдавил педаль в пол, и машина, взревев мотором, сорвалась с места.

– Мы от этой… от серой “тойоты” удираем? – уточнил он, сосредоточенно глядя на дорогу.

– Да! Да! От неё! Она ещё с офиса за мной тащится. И, кажется, сегодня утром тоже видела её… Но не уверена…

Паника душила меня, лишая возможности мыслить рационально.

В салоне повисла гнетущая тишина, которую внезапно нарушил виноватый вздох Романа.

– А, та самая серая “Тойота”? – пробормотал он, не поднимая глаз. – Эм… Не хотел говорить, но… Это мой человек.

– Что?! – этот вопль вырвался из меня и Димы одновременно.

Я впилась взглядом в Романа, не в силах поверить услышанному. Он поднял руки в примирительном жесте, словно сдаваясь.

– Да ладно тебе, – пробормотал он с напускной беспечностью. – Ну, нанял я охрану, чтобы за тобой приглядывали… волнуюсь ведь.

Дима резко остановил машину прямо на обочине. Мимо с ревом проносились грузовики, поднимая клубы пыли. Его лицо исказилось от гнева.

– Выйдем, братец, – прорычал он, поставив тачку на аварийку, и в его голосе не было ни капли шутки.

Они вышли из машины.

И Дима, уравновешенный и всегда спокойный Дима, не говоря ни слова, мгновенно нанес удар – хлесткий, профессиональный, отправленный точно в челюсть Романа.

Тот даже не попытался защититься. Он просто стоял, принимая удар, с каким-то странным смирением.

Дима был вне себя. Глаза метали молнии, на лбу проступили багровые пятна, а жилки на шее вздулись от напряжения. Он бросил короткий, обеспокоенный взгляд на меня. В его глазах читалось не только участие, но и странное, непонятное чувство вины.

– Спасибо, Дим, – прошептала я, с трудом сдерживая дрожь.

Собрав остатки самообладания, я подскочила к Роману и неуклюже ударила его кулаком в плечо. Мой удар был слабым и жалким, ничтожным по сравнению с тем, что ему отвесил брат.

– Ты скотина! – заорала я, теряя контроль. – Я чуть от страха не умерла! Не мог меня предупредить?!

– Ты не спрашивала.

– Это не так работает, козел! У тебя есть язык? Ты умеешь им пользоваться?!

– Ага, еще как…

– Агр-р-р! – я сжала кулаки и подняла глаза к небу. Пять, четыре, три, два, один…. – Знаешь что?! Ты сейчас же расскажешь мне всё, до мельчайших деталей! Иначе ноги моей в суде не будет! Я передам свои полномочия Найденову и сделаю всё, чтобы тебя упекли за решетку! Надолго!

Роман поправлял вывихнутую челюсть и с какой-то извращенной гордостью посмотрел на брата.

– Удар заебись, – похвалил он, сплевывая кровь. – Респект, братан.

Он вытер платком, извлеченным из кармана пиджака, кровь, струящуюся по подбородку.

– Ауч… – пробормотал он, а потом вдруг осознал, что от него ждут вовсе не оценки боксерских навыков брата, а внятных объяснений.

Вздохнув, он, наконец, сдался.

– Ладно, ладно, – проговорил он примирительно. – Поехали отсюда. Не буду же я вам душу наизнанку выворачивать прямо посреди трассы.

✦•·········•✦•·········•✦

Мы припарковались у кофейни. От нее рукой подать до моего дома. До моего маленького мира, куда я категорически не хотела пускать мужскую энергию.

Ха, особенно сейчас!

Ведь там, на самом видном месте, на прикроватной тумбочке, красовался мой вибратор, от которого тянулся предательский провод прямо к розетке. На зарядке.

Боже, даже сама мысль о том, что они могли это увидеть повергла меня в пучину непередаваемого стыда!

В кофейне было немноголюдно. Запах свежей выпечки и кофе немного успокаивал. Роман, как истинный джентльмен (сарказм) открыл передо мной дверь, и тут же скривился.

И устремился к стойке, оставив нас с Димой за столиком у окна.

Минут через пять он вернулся, по-прежнему держась за губу, но уже прикладывая к ней полотенце со льдом.

– Похоже, я перестарался, – виновато протянул Дима, глядя на покрасневшую кожу вокруг ссадины. – Извини.

Рома хмыкнул, опускаясь на стул.

– Не зазнавайся так, царапина, – в его голосе слышалась насмешка.

Дима усмехнулся в ответ.

– Попрошу Ренату недельку на протертый стол тебя посадить.

Рома никак не прокомментировал

Я пила свой латте, наблюдая за этой словесной перепалкой. Рената… Да она в своей шикарной кухне дальше кофемашины и холодильника со льдом ничего не знает. И как эта кофемашина обслуживается, понятия не имеет.

Взгляд задержался на лице Ромы. Действительно, красивое… Жаль только, что чуть подпорчено. А вообще, нет совсем его не жаль! Заслужил.

Хотя… может, чуточку и жаль. Совсем чуть-чуть…

– Так, Романов, смотри мне в глаза и рассказывай правду. Всю правду. Иначе, клянусь, я… я просто тебя закопаю. И не только тебя, но и твою репутацию! – произнесла я, стараясь придать голосу максимум стали и власти.

Власть, похоже, его возбуждала. Его взгляд всегда обжигал меня в такие моменты. Неужели ему нравится, когда я… такая?

Он вздохнул, провел рукой по волосам и начал говорить.

– У меня есть подозрение… – Он замолчал, будто искал нужные слова. – Один человек… очень влиятельный. Опасный. Я не буду называть его имени. Можешь меня хоть пытать, а лучше сразу посадить. Но ради вашей безопасности… лучше его не знать.

Я нахмурилась. Такая секретность настораживала.

– Несколько лет назад он заказал у меня украшение. Для своей… музы, как он выразился. Запросил самые редкие камни, которые только можно найти в мире. Все под грифом секретности, разумеется. Я искал, доставал. Не все, конечно, были найдены и приобретены законным путем…

11.

Сон не шел.

Ворочалась в постели, чувствуя, как внутри нарастает какое-то необъяснимое, липкое ощущение страха.

В голове вертелись воспоминания о том, что рассказал Романов. О его клиенте и опасности, которой он себя обрек. И меня, получается, тоже…

Я не считала себя трусихой, но…

Впервые мне было по-настоящему жутко оставаться дома одной. Каждый скрип, каждый шорох заставлял меня вздрагивать.

Я поднялась и еще раз проверила входную дверь. Закрыта. Но мне этого было мало. Потащила к двери старый, тяжелый комод. Ножки противно скрипели по паркету, и я представляла, как меня в этот момент ненавидят все соседи снизу.

Но сейчас это было неважно. Безопасность прежде всего.

Обессиленная, вновь рухнула в кровать. Включила телефон и бездумно листала глупые короткие ролики.

Но они не отвлекали от навязчивых мыслей. Что делать дальше?

Работать. Нужно продолжать работать над защитой Ромы.

В том, в чем его обвиняют, он действительно не виновен.

Но вот то, из-за чего он вообще в эту ситуацию вляпался, – это уже совсем другая история. Опасная история.

Если он хотел оградить меня и отозвал с дела, если сказал, что нанял охрану, дежурящую у меня под окном… о чем это говорит?

Просто чувство вины? Он поступил бы так с кем угодно? Или все-таки родственные связи играют роль? Ведь я сестра его жены, как-никак.

А что если… что если я ему небезразлична?

Сама мысль об этом была опасной. Запретной. Но такой сладкой… такой манящей. Сердце предательски забилось быстрее.

Я повернулась к прикроватному столику.

Мой взгляд упал на знакомый контур моей маленькой, безотказной игрушки.

В памяти тут же всплыли слова Ромы. "Я превращу твою жизнь в ад."

И сейчас я поняла, что он имел в виду. Думать о нем, как о запретном плоде – грех… Но такой сладкий и такой манящий.

Искушение было слишком велико, чтобы ему сопротивляться.

✦•·········•✦•·········•✦

– Рита, Риточка, Ритуля! – истеричный голос сестры из трубки бил по ушам. – Это ужас! Пупсика моего… Рому опять забрали!

Рывком поднявшись с кровати, я с трудом пыталась сообразить, что происходит.

Заметалась по комнате, второпях натянула узкое платье и накинула пиджак.

– Рената, дыши! Что случилось? Куда забрали? За что?

Но сестра продолжала нести какую-то бессвязную чушь, щедро сдобренную рыданиями и причитаниями о бедной ее доле.

Поняв, что добиться от нее хоть какой-то вразумительной информации не представляется возможным, я сбросила звонок.

К черту! Сама разберусь.

Первым делом набрала Найдёнова.

– Даниил, доброе утро. Можешь узнать, пожалуйста, что случилось с Романовым? Его, со слов сестры, опять задержали.

– О-па, – сарказм так и сочился в его голосе. – А что случилось?

– Найдёнов, именно это я и хочу выяснить! – рыкнула я. – Действуй. Как будет информация – доложишь.

Пока коллега выяснял обстоятельства, я решила позвонить следователю Сидорову. Не испытывала ни малейшего желания слышать его противный голос, но выбора не было.

– Сидоров слушает, – прозвучал в трубке его самодовольный голос.

– Здравствуйте. Это Маргарита Анатольевна Золотова. Мне известно о задержании Романова Романа Сергеевича. Прошу предоставить информацию.

– Ах, Рита Анатольевна! Какая неожиданность! Неужели ваш подопечный опять влип? Видите ли, Рита Анатольевна, если вы не в состоянии контролировать своего клиента, вам следует более доходчиво объяснять ему его права и, что немаловажно, его обязанности по соблюдению условий освобождения под залог.

Терпение лопнуло.

У меня не было ни времени, ни желания выслушивать его нравоучения.

– Сидоров, не надо мне морали читать. Я вам не девочка из приемной, чтобы меня учить работать. Я ведь не делаю вам замечание из-за того, что вы пытаетесь самоутвердиться за мой счет. Будь сейчас на проводе человек, который может дать вам по зубам, вы бы сейчас так не скалились. Просто предоставьте мне информацию, иначе я отключаюсь и нахожу кого-то компетентнее вас!

На мгновение в трубке повисла тишина, а потом Сидоров, заметно сбавив тон, сухо доложил факты:

– Гражданин Романов Роман Сергеевич задержан за пределами города за превышение скорости. В данный момент решается вопрос о проведении оперативного заседания. Вас, кстати, там давно ждут.

Сбросила вызов.

– Черт!

Мгновенно сорвавшись с места, я помчалась вниз к такси.

Что в словах «не покидать пределы города ему было, сука, не ясно? Когда он сказал что у него есть идея, которая мне не понравится, неужели именно это он и имел в виду?!

12

– … таким образом, суд постановляет: обвиняемый Романов Роман Сергеевич помещается под домашний арест по месту прописки сроком на три месяца. В течение этого времени ему запрещается покидать пределы указанного места без разрешения суда.

В случае нарушения условий домашнего ареста, обвиняемому грозит более строгая мера пресечения, вплоть до заключения под стражу. Также такие действия могут негативно сказаться на итогах судебного разбирательства и повлиять на вынесение приговора…

Дальше я не слушала. Голос судьи растворился в нарастающем гуле в ушах.

О, нет, нет, нет! Только не это!

Стук молотка вывел меня из оцепенения. Голоса кругом словно рой пчел. И сердце клокотало в районе горла.

И этот взгляд! О, он способен пробирать до мурашек: два тлеющих уголька с поволокой похоти.

– О, пупсик, как же так? – верещала моя сестра, оказавшись прямо за нами. – Ты же до сих пор прописан в нашей старой квартире, а там сейчас Рита живет!

Как будто он этого не знает! Он же это спланировал. Обещал превратить мою жизнь в ад. И вот: действие первое.

Он повернулся ко мне с торжествующей улыбкой, наслаждаясь своей мерзкой победой и сладко протянул:

– Ну что, соседка? Поехали домой.

Ничего не ответила.

Оцепенение. Вот слово, которое наиболее точно описывало мое состояние.

Стояла, словно парализованная, наблюдая, как полицейские уводят Романова прочь, и ненависть, густая и едкая, словно кислота, разъедала меня изнутри.

Ненавижу! Каждой клеткой своего тела, каждой фиброй души – ненавижу!

Я могу подать апелляцию. Подготовлю ее как можно скорее, тщательно и с убедительными аргументами. И обязательно указать этот абсурд – адвокат подсудимого проживает с подзащитным под одной крышей. Это же нонсенс!

Ситуация, несовместимая с профессиональной этикой и эффективной работой! Как так-то получилось…

Боже! Романов в моей квартире!

Еще одна мысль – выписать его. Задним числом, подкупить кого-нибудь, сфальсифицировать документы. Что угодно, лишь бы избежать этого кошмара, этой нелепой, возмутительной ситуации.

Как, черт возьми, этот гад умудрился до сих пор оставаться прописанным в моей старой квартире, квартире моих родителей? Однажды они помогли ему еще на этапе подготовки к свадьбе с Ренатой, даже не помню зачем это было нужно, но почему-то… нужно!

Ха! Для этого… именно этого момента!

Почему я не спохватилась раньше? Почему не вычеркнула его из своей жизни раз и навсегда? У него же есть все возможности для того, чтобы жить где угодно! Почему, почему именно ко мне он должен прицепиться, словно клещ?

Безумная, отчаянная мысль – сбежать самой. Бросить все, махнуть рукой на эту абсурдную ситуацию и уехать куда подальше. Залечь на дно, переждать бурю.

Но… нет. Этот вариант даже не рассматривался. Я больше года вкладывала душу и деньги в этот ремонт. Каждая деталь, каждый элемент интерьера – все было продумано до мелочей, создано с любовью и заботой. Мой дом, моя крепость, мое личное пространство. И что? Отдать его, все это, этому… этому паразиту? Никогда!

В вихре этих размышлений я совсем забыла о Ренате. О своей “дражайшей” сестрице, которая, вполне вероятно, вознамерится приехать и разделить со своим мужем его незавидную участь. Вот уж чего я точно не переживу!

Совместное проживание с Ренатой и ее дьяволом мужем – это верная дорога в психушку.

Я приехала на такси раньше полиции.

Когда машина остановилась у подъезда, вывели только Романова. Ренаты рядом не было. Недалеко стоял "Майбах", и из него вышел англоговорящий водитель. Он катил два огромных черных чемодана.

Успел, видать, собраться, сволочь! Как будто предвидел такой исход. Или у него всегда всё наготове, учитывая его род деятельности и сомнительную репутацию?

Я оглядывалась по сторонам, подсознательно ожидая увидеть сестру. Глупая, наивная надежда – вдруг она не явится, как преданная жена декабриста, добровольно отправляющаяся в сибирскую ссылку вслед за любимым мужем.

Рома, усмехнувшись, прервал мои поиски:

– Не жди сестричку. Она уже дома, в особняке, созывает очередную вечеринку.

Это на нее… чертовски похоже.

– Я думала, она, как верная жена, приедет разделить твою участь…

– Я же говорю, ты слишком высокого мнения о собственной сестре. Да и о людях в целом.

Его слова меня задели. Хотя, он прав. Как всегда. Я слишком доверчива, слишком оптимистична. И слишком часто разочаровываюсь в людях.

В квартире двое мужчин в штатском надели на его ногу электронный браслет – устройство слежения.

Романов, с невозмутимым видом, подписал какие-то бумаги, и представители правосудия, исполнив свой долг, покинули квартиру.

Мы остались одни.

И тут… словно пелена спала с глаз. До меня дошло.

Дошло, что происходит. Я буду жить с ним. В одной квартире. В МОЕЙ квартире! В квартире, в которой после окончания ремонта еще не ступала нога ни одного мужчины.

13

Едва сдержавшись, чтобы не сорваться на крик, процедила сквозь зубы:

– Я с… с тобой больше не разговариваю, скотина!

И, резко развернувшись, скрылась в ванной.

Нужно умыться. Привести себя в порядок. Хоть немного очнуться и осознать весь абсурд происходящего.

Подумать, в конце концов, что можно еще сделать. Как извернуться, чтобы его здесь не было. Чтобы он исчез из моей жизни, как страшный сон.

А потом, словно обухом по голове, ударила другая мысль. Страшный сон… сон!

Две предыдущие ночи! Боже, как стыдно! Ведь я мечтала… Грезила о том, чтобы он был здесь. Рядом. Чтобы он осуществил все мои самые смелые фантазии. Чтобы именно он все их воплотил в реальность.

Кто там говорит, что мечты не сбываются? Мои вот, пожалуйста, сбылись. Домечталась!

И тут же меня обожгло новым приступом стыда.

Убегая из дома, я оставила неприбранной постель.

И… и там лежал он. Мой верный друг в одинокие ночи. Секс-игрушка!

И если этот гад надумает устроить ознакомительную экскурсию по квартире, он ее увидит!

Выскочила из ванной, как ошпаренная кипятком.

Романов, словно у себя дома, вальяжно развалился на диване и бесцельно переключал каналы. Не глядя на меня, спокойно сообщил:

– У тебя тут интернет не настроен. И вообще, все приложения устарели. Дремучий лес.

Прокравшись мимо гостиной и его огромных чемоданов, прошмыгнула в свою спальню. Лихорадочно огляделась, нашла "друга", который валялся прямо на самом видном месте и запихнула его в дальний угол тумбочки.

Заправила постель, тщательно расправив каждую складку. Стараясь не выдать своего волнения, вышла обратно в коридор.

В дверном проеме стоял он. Смотрел на меня с каким-то странным выражением. Пыталась понять по его лицу, был он в спальне или нет.

Откашлявшись, постаралась придать голосу строгий, непреклонный тон:

– Спальня – это моя территория. И чтобы ты туда не заходил. Никогда. И даже не заглядывал.

Он не удостоил меня и взглядом, развернулся и пошел обратно в гостинную. Словно невзначай, бросил:

– Поздно. Я уже осмотрелся, – а потом обернулся и посмотрел на меня. Не просто посмотрел, а… пронзил взглядом. Взглядом, в котором смешались насмешка, всезнание и… нечто еще. – И твоего маленького друга тоже видел.

Меня бросило в жар. Я готова была провалиться сквозь землю от стыда и унижения.

– О боже…

Что сказать? Как себя вести? Накричать на Романова, выплеснуть всю накопившуюся злость и раздражение? Или сделать вид, что я взрослая, самодостаточная женщина, имеющая полное право решать, как ей расслабляться по ночам?

Боже, как это унизительно! Щеки горели, а язык словно прилип к нёбу. Романов, как всегда, был непроницаем.

Его взгляд, скользнувший по мне, был полон ехидства и насмешки. Он едва сдерживал улыбку, и я чувствовала, что смеется он не столько над самим фактом наличия у меня секс-игрушки, сколько над моей реакцией.

Он наслаждался моим смятением, подливая масла в огонь своим нарочитым спокойствием и бесцеремонностью. Казалось, он специально делает все, чтобы вогнать меня в краску.

Медленно, с каким-то странным, оценивающим видом он оглядел гостиную.

Его взгляд задержался на диване, будто прикидывая, поместится ли он здесь.

– Раз уж спальня – твоя территория, изумрудик, – произнес он небрежно, словно мы договаривались об этом всю жизнь, – придется устроиться на диване.

И, не дожидаясь моего ответа, он принялся раскрывать один из своих чемоданов.

Это было последней каплей. Меня затрясло от злости.

Он ведет себя как дома! В моей квартире!

А ведь это была моя крепость, мое личное пространство, куда я так долго никого не пускала.

Я ничего не сказала.

Молча наблюдала, как он достает свои вещи, раскладывает их на спинке дивана, словно помечая территорию.

Сама виновата!

Надо было выписать его из квартиры сразу после оформления наследства.

Но я побоялась. Побоялась лишний раз ему звонить, вообще о нем вспоминать. Все откладывала на потом. И вот, Рита, пожинаешь плоды своего "потом".

Я ненавидела себя за эту слабость, за этот страх.

Почему я позволяю ему так себя вести? Почему не могу просто поставить его на место?

Глядя на него, копающегося в своих вещах, я понимала, что цена моей беспечности слишком высока.

Я не хочу быть жертвой. Я должна взять ситуацию под контроль, пока еще не поздно.

Но как? Как избавиться от этого унизительного чувства стыда и страха, которое он так умело во мне культивировал?

Я чувствовала, как внутри меня зреет буря. Буря, которая вот-вот вырвется наружу.

14

С яростью развернувшись, я быстрым шагом направилась к себе в комнату. Захлопнула за собой дверь, прислонилась к ней спиной, чувствуя, как дрожь мелкой рябью пробегает по телу.

Мне срочно нужна поддержка. Успокоение. И я знала, где его найти.

С дрожащими пальцами набрала номер… Димы.

Почему-то именно он, а не кто-либо другой, казался мне сейчас единственным человеком, способным понять и поддержать.

Словно он – тот самый папочка, к которому можно прийти и поплакаться в плечо, пожаловаться на плохого дядю.

Он уже однажды заступился за меня. Дал Роману по лицу за то, что тот так со мной обращался и напугал до смерти своей слежкой.

Я была уверена, что он будет полностью на моей стороне.

Длинные гудки ожидания казались вечностью. Наконец, в трубке раздался его теплый, успокаивающий голос.

– Да, Ритуль?

Ого! Даже так? Приятно.

– Дим… там это… Рома… – слова давались с трудом, горло сдавило спазмом.

– Что на этот раз? – в его голосе зазвучали обреченные нотки.

– Роман… Он как бы это сказать… он поселился у меня.

– Что?!

– Он просто… Ездил кое с кем встретиться… Ну, к той самой му́зе… И она в другом городе…

– И он нарушил условия освобождения под залог, – закончил Дима, устало вздохнув. – А прописан у тебя?

– Да! – чуть не рыдая сообщила я.

– А как суд допустил такое? Ты же его адвокат.

– Нигде не прописано, что это запрещено, и, по идее, я могу обжаловать это решение, но… Я боюсь, что он еще что-нибудь выкинет. Что-то такое, после чего я уже не смогу его защитить… А это совершенно точно закопает мою карьеру.

На том конце связи донеслось тихое чертыхание:

– Вот же сукин сын…

Я почувствовала, как на глаза начали наворачиваться слезы. Все, это край! Давно не плакала. Не помню, когда в последний раз. Старалась быть сильной, держаться, но эмоции взяли верх. Обида, страх и бессилие захлестнули меня.

– Ну-ну, Рит, не плачь. Все будет хорошо. Он ничего тебе не сделает, я тебе обещаю. Ты же мне веришь? Ты главное – не спускай ему это с рук. Не позволяй себя запугивать. Ты сильная, Рит, ты справишься. Я даже не знаю такой женщины, которая была бы способна ему противостоять так, как это можешь сделать ты. А если что – звони мне в любое время дня и ночи. Я всегда буду на твоей стороне. Ты знаешь это.

От его слов стало так тепло, и даже немного легче. Как же повезло его девушке!

– Если тебе нужны советы, как найти его слабые места, дай знать, – с легкой усмешкой сказал он. – Я за тридцать пять лет усовершенствовал эти навыки, работают безотказно.

– Спасибо, Дим.

– Рита, я всё понимаю, что тебе с ним непросто… Ему точно нельзя никуда выходить? Господи, я могу со своей стороны предложить тебе снять жилье, пока он у тебя под домашним арестом… – его голос звучал и сочувствующе, и сердито.

– Спасибо, но я никуда не поеду. Я не отдам ему свою квартиру в полное распоряжение, я тут каждый плинтус, каждую заглушку на шкафах выстрадала.

– Тогда дам тебе совет, пожалуй, самый главный: не пытайся с ним бороться. Объявишь войну – и ты только разожжешь его интерес. Чем больше ты сопротивляешься, тем сильнее он заинтригован.

Черт, именно это я и хотела – объявить ему войну.

– Тогда что мне делать?

– Подружись с ним.

– Что?! Нет!

– Понимаю, что сейчас не лучшее время и что ты злишься, но… Если ты не хочешь проблем, а он их с удовольствием тебе создаст, стань его другом.

– Единственное, кем я ему хочу стать, – судмедэкспертом, сообщившим всем вокруг, что он не дышит! – шипела я. Но потом опомнилась, что говорю это его родному брату-близнецу, и смягчила тон. – Уж прости.

Он тихо усмехнулся, кажется, не злился на меня за эти слова.

– Есть и второй вариант, но ТЕБЕ я его предлагать не буду.

Интересно, что бы это могло значить?

– Какой?

Я даже о слезах забыла, мне стало безумно интересно.

– Эмм… – он тихо откашлялся в сторону, – давай ты попробуешь первый вариант, а если не выйдет, а я уверен, что выйдет, я расскажу тебе про второй вариант.

– Дима, ну зачем так? – я упрекнула его с улыбкой сквозь слезы. – Теперь я хочу знать, что за второй вариант и почему именно мне нельзя о нем рассказывать.

– В этом и смысл – ты больше не грустишь.

– А ты еще тот жук, – улыбнулась я.

– Удачи, Рит. И, пожалуйста, если что-то будет нужно, что угодно – звони.

– Поняла, – улыбнулась я сквозь слезы. – Спасибо, Дим. Правда, спасибо.

Сбросив звонок, почувствовала прилив новых сил. Дима был прав. Я должна показать Романову, что он меня не сломает. И я это сделаю.

15

Я решила, что оставаться сейчас дома – непозволительная роскошь.

Слишком много стресса, слишком много тестостерона на один квадратный метр моей любимой, пусть и лишенной девственности квартиры.

Сбросив с себя строгое официальное платье, я решительно направилась к шкафу.

Переоделась в свое самое боевое платье – облегающее, черное, с открытой спиной.

Надела чулки с кружевной резинкой, которые так приятно щекотали кожу. Волосы распустила из тугого хвоста, позволяя им волной рассыпаться по плечам. Макияж – ярче обычного, каблуки – выше, сумочка – маленькая, но дорогая. Я должна сиять.

Прошмыгнув в гостиную в поисках своих духов, я параллельно разговаривала с Анькой.

Старалась говорить завуалированно, чтобы Романов подумал, что я говорю с мужчиной. Пусть думает, что я живу своей лучшей жизнью.

Он сидел у телевизора, что-то настраивал, делал вид, что очень занят. Я чувствовала его взгляд на себе, но старалась не обращать внимания.

– Да, да, я понимаю, что сегодня, пятница вечер, можем не найти столик... Ну, постарайся, котик, у тебя же повсюду связи, – говорила я в телефон, прижимая его к уху плечом. – Я уже выезжаю. Буду в самом боевом. Мне нужно срочно снять напряжение.

Романов зыркнул на меня подозрительно и показал на спальню, мол, там же у тебя вроде как есть чем его снять… Я отмахнулась от него, как от назойливого… кота.

Он явно не ожидал такого отношения к собственной персоне.

Самодовольная улыбка тронула мои губы. Пусть думает, что хочет.

Довольная собой, я подцепила со стола ключи. Бросив взгляд на совершенно пустой холодильник, я с улыбкой обратилась к Романову:

– Есть захочешь – телефон есть, деньги есть, смекалки так вообще завались. Англоговорящий раб тоже есть – разберешься.

И, цокая каблучками, убежала, оставив его сидеть и смотреть мне вслед с открытым ртом.

Я чувствовала, как он провожает меня совершенно обалдевшим взглядом.

Никогда раньше он не видел меня в таком откровенном наряде. И, кажется, это произвело на него впечатление.

Спустившись вниз, я подошла к серой “Тойоте”, припаркованной у подъезда. Постучала в окно. Грозного вида тип в черных очках приспустил стекло.

– Добрый вечер, я Маргарита. Но вы, наверняка, это и так знаете. Раз уж вы все равно за мной поедете, то я решила не вызывать такси и не тратить деньги. Сами меня отвезете, – заявила я, не дожидаясь его ответа.

И, открыв дверцу, села в машину и захлопнула ее с довольным видом.

Мужчина ничего не сказал, только спросил адрес, вбил в навигатор и тронулся.

Пока мне нравится, как я справилась с совместным проживанием.

Оставила Романова одного дома, как кота.

Огромного, самоуверенного такого кота. Которому, кажется, сегодня не достанется сметаны.

✦•·········•✦•·········•✦

Вошла в "А́рку" как в родной дом.

Здесь всегда витал аромат свежемолотого кофе и изысканной кухни, а официанты с улыбкой встречали каждого посетителя, словно ждали именно тебя.

Автоматически взяла свой обычный салат со страчателлой, но вдруг осознала: с самого утра в рот ничего не брала.

– Наверное, кусочек рыбы на гриле не помешает, – попросила я, усаживаясь поудобнее за столиком, где меня уже ждала Аня.

– Ты такая взвинченная, рассказывай! – потерла ладонями подруга.

– Ты не поверишь, – начала я, как только пригубила вино. – Романов… Он просто поселился у меня! Представляешь, как ни в чем не бывало ходит по моей квартире, как будто так и надо!

Аня округлила глаза.

– Как это поселился?

Я коротко рассказала о решении суда. Старалась говорить спокойно, хотя внутри кипела злость. С трудом сдерживалась, чтобы не использовать крепкие выражения.

– Он что, до сих пор у тебя прописан?

– Уже несколько часов к ряду посыпаю себе голову пеплом за этот проёб… – вздохнула я, покрутив в пальцах ножку бокала. Напиться, что ли?

– Тебе придется жить еще и с Ренатой… Бедняжка.

– Да в том-то и дело, что она даже не приехала! – отмахнулась я. – Вечеринку сразу же дома закатила. Без мужа. Видимо, на радостях. Я вообще не понимаю, что у них за отношения такие.

Я опрокинула бокал вина.

– Все, надоело мне думать об этом мерзавце! Давай лучше отдохнем.

Но Аня не унималась.

– Слушай, а тебе не кажется это странным? Романов не просто так оказался именно у тебя. И если он такой же красавчик, как его брат, я бы не смогла с таким мужиком под одной крышей жить. И что, он даже не пристает к тебе?

Я фыркнула:

– Да нет, он умеет достать и на расстоянии. Как смотрит, как говорит, как манипулирует… Опасный гаденыш, как будто знает все твои ходы наперед, и он меня жутко бесит!

16

Боже… как же все кружится!

Где этот чёртов ключ? Почему он такой огромный, а замочная скважина такая маленькая? И как я вообще в нее впихну этот дурацкий ключ?

Так, спокойно, дышим…

Но почему он не лезет? Может, это не моя дверь? Нет, точно моя. Номер 27… или уже 72? Всё плыло…

Ещё попытка… Нет! Не получается! Да чтоб тебя!

Оперлась о дверь плечом вышвырнула ключ и захныкала, как ребенок.

И тут… О чудо! Дверь поддалась, и я полетела вперёд, как мешок с картошкой, ровно плашмя на пол.

Ох… как хорошо… Я, наконец, лежу… Тепло… Вот бы поспать… Прямо здесь…

Романов, подлый, нахальный Романов дома… как я забыла-то?

Пробормотала что-то невнятное, кажется, назвала его дьяволом.

Надо мной склонилась его довольная физиономия.

– Уууу… теперь всё ясно, – протянул он с усмешкой. – Я и забыл, как вы, женщины, пар спускаете. Я-то волновался, что ты с мужиком сюда притащишься.

– Между прочим, мальчишки были, – ответила я, пытаясь сфокусировать взгляд. – Ик! Такие смешные… Хоть я и не поверила, что неженатые, но зато не скупердя́и…

– Да я и вижу, угостили вас от души, – смеялся Романов, протягивая руку, чтобы помочь мне встать.

Но, почувствовав всю прелесть горизонтального положения, я ни за что не хотела вставать. Зачем? Здесь так хорошо…

Романов только тихо посмеивался, обхватил меня под руки и потащил в сторону дивана.

– Пойдём, мой жидкий изумрудик…

– Куда? Куда ты меня тащишь? – Вяло сопротивлялась я. – Убери от меня свои лапы, а то ик-врежу! Честное слово, врежу! Только… о, татуиро-о-овка!

Я коснулась его плеча. Завороженно смотрела на витиеватые узоры. Они змеи́лись от кисти вверх по руке. Уходили на плечо, шею и грудь.

– Какая красивая… ик! Хочу ее лизнуть…

– Даже не думай! – засмеялся Романов и слегка меня встряхнул. Комната закружилась.

Он потащил меня, как бесчувственную куклу в сторону кухни. А мне, если честно, было уже всё равно.

Романов осторожно усадил меня на кухонный стул, стараясь больше не трясти. Мой мир и так ходил ходуном.

– Где у тебя аптечка? – спросил он, копаясь в ящиках.

А мне было не до аптечки. Я вдруг осознала, что никогда не видела его вот так… без пиджака, без галстука, без всего этого делового лоска…

– Почему я никогда не видела твою татуировку? – я разглядывала его, понимая, что вообще никогда не видела его таким… домашним.

И эта татуировка. Огромная, на полторса и всю левую руку. Инь и янь, как он сам. Свет и тьма.

Рисунок был сложный, замысловатый, какие-то драконы, цветы, символы. Тату выглядело круто, очень круто. Я бы ни за что в жизни ему этого не сказала, но…

– Красивая, как и ты сам… – проговорила я, прежде чем успела сообразить. Чёрт!

Романов замер, обернулся. В его глазах мелькнуло удивление. А я почувствовала, что начинаю заваливаться. Всё плыло, расплывалось, ускользало.

Он успел меня подхватить, посадил обратно на стул, поставил передо мной стакан с водой и добавил ложку порошка с горкой.

– Это абсорбент.

– Давай две, – пробурчала я.

Романов усмехнулся, но всё-таки насыпал вторую ложку.

– Пей, пей. Хуже уже не будет.

– Смеешься с меня… вообще-то, это обидно.

– Знаешь, – сказал Романов, внезапно посерьезнев. – На самом деле мне хочется на тебя наорать. И хорошенько выпороть. Как ты вообще можешь столько пить со своим телосложением? Ты же мелкая! Тебе просто повезло, что те “смешные мальчики”, – передразнил он, – оказались адекватными, и ты приехала домой, а не проснулась у кого-нибудь из них дома...

– Зануда, – фыркнула я и залпом выпила гадость. Напиток был мерзкий.

Романов отстранился, скрестив руки на груди.

Он был в одних домашних, свободных штанах, и казалось, что до моего триумфального возвращения он преспокойно спал.

Я огляделась. Господи, сколько времени? Три часа ночи. Ладно, хоть завтра выходной. Правда, выходной? Кажется, да.

Веки начали слипаться. Я была готова уснуть вот так, прямо на жёстком кухонном стуле, с лицом в столешнице.

– Сама до спальни дойдёшь? – спросил Романов, продолжая сверлить меня взглядом.

Я пожала плечами.

– Ты ведь меня туда все равно не пустишь, так ведь? – с улыбкой спросил он.

– Ой, да как будто тебя это когда-нибудь останавливало! – фыркнула я, пытаясь придать голосу бодрости, но вышло паршиво.

Он вздохнул, подошёл и помог мне подняться. Почти доволок до двери спальни.

А там, когда я вошла, началось самое интересное.

Снять платье оказалось непосильной задачей. Мозг отказывался координировать движения.

17

Проснулась от каких-то приглушенных мужских голосов за стеной.

Черт, что за шум?

Говорили на каком-то иностранном языке. То ли немецкий, то ли шведский… Ничего не могла разобрать, интересно, что там происходит?

Ах, голова…

Кажется, вчерашняя бурная ночь с морем вина и танцев не прошла бесследно.

Мой организм объявил забастовку. Во рту пересохло, а в голове стучали молоточки, отбивая сложный ритм, больше похожий на похоронный марш.

Я открыла глаза и огляделась.

Уже светло. Даже слишком. Аж глаза резало…

На тумбочке, словно святыня, стояла бутылка минералки и таблетка ибупрофена. Какая я все-таки молодец! Продумала своё утро.

Или… это была не я?

Выпила таблетку, сделала пару больших глотков воды и снова откинулась на подушку.

И тут до меня дошло. Я спала всю ночь в чулках и нижнем белье! А платье валялось на полу, словно тряпка. Вот это да…

Хороша же я была вчера, ничего не скажешь. Романов наверняка от души посмеялся надо мной!

А вдруг он… помог раздеться? Хотя, нет. В его духе было просто бросить меня в таком виде и уйти. Сарказм – его второе имя.

Но что там, блин, за голоса? Жутко любопытно, но так плохо вставать не хочется совсем!

Нужно было меньше пить вчера, вот честно. Но музыка была такая зажигательная, а вино такое вкусное… Теперь расплачиваюсь.

Неужели это Романов с кем-то разговаривает? Что, пригласил гостей? Я же сказала, что без моего ведома этого делать нельзя!

Злость и любопытство победили лень и плохое самочувствие.

Кое-как поднявшись с кровати, я накинула на себя вафельный халат, схватила с полки приличную домашнюю одежду и, стараясь ступать как можно тише, чтобы не привлекать внимания, притворившись невидимкой, вышла из спальни.

Цель – душ. Горячая вода должна немного привести меня в чувство.

Сначала я осторожно выглянула из спальни.

Романов сидел за импровизированным раскладным столом у окна. В пиджаке. Дома.

Он общался через ноутбук по видеосвязи с каким-то пожилым мужчиной, по виду профессором.

На экране то и дело мелькали различные камни, а Романов давал комментарии, увеличивая картинку, которая теряла качество из-за плохого интернета. Его это жутко нервировало.

Он что-то резко говорил в микрофон, барабанил пальцами по столу.

К счастью, он меня не заметил. И я, словно тень, прошмыгнула в ванную.

Под струями горячей воды все плохое потихоньку смывалось. Головная боль отступала, мышцы расслаблялись.

После вчерашнего загула я снова начинала чувствовать себя человеком.

Дольше обычного стояла под душем, наслаждаясь каждым моментом. Казалось, будто вода вымывает не только грязь, но и всё дурное, накопившееся внутри. Стало легче дышать, легче думать, легче жить.

Выйдя из душа, я вытерлась мягким полотенцем и оделась в уютную домашнюю одежду: широкие серые спортивные штаны с мягкой резинкой на талии и огромную толстовку на молнии, цвета слоновой кости, с капюшоном.

Волосы посушила феном и собрала в небрежный пучок на макушке, оставив несколько прядей обрамлять лицо. Никакого макияжа. Никаких строгих костюмов. Просто я. Просто дома.

Не наряжаться же мне теперь все три месяца, потому что со мной теперь живет мужчина. Причем, не мой.

Романов уже закончил свой разговор и разбирал кабеля и провода. Копался в роутере и что-то ворчал себе под нос про “проклятый интернет” и “этих бестолковых провайдеров”.

– Что в правиле “не трогать мои вещи” было непонятным? – строго напомнила я, подходя к нему. – Даже если тебе кажется, что ты делаешь одолжение.

Он повернулся ко мне, явно собираясь позлорадствовать или съязвить, но осекся.

Окинул меня долгим, изучающим взглядом.

Он ведь никогда не видел меня такой: в домашней одежде, без макияжа, с растрёпанным пучком на голове.

Обычно он лицезрел меня только в строгих официальных костюмах и с идеально гладкой причёской. Сейчас я была совсем другая. Расслабленная. Живая. Настоящая. И слегка румяная от злости.

Я увидела в его глазах… удивление? Интерес? Да, пожалуй, интерес. И… одобрение. Кажется, ему действительно понравилось то, что он увидел.

Его губы тронула лёгкая улыбка. Не надменная, не саркастичная, а… искренняя.

– И тебе доброе утро, изумрудик, – а потом, видимо, вспомнил вчерашнее и с ухмылкой съехидничал. – Оно же доброе?

– Оно кошмарное! – проворчала я, чувствуя, как головная боль разрастается. – Хотя, проснуться и обнаружить тебя здесь – не кошмар, а суровая реальность…

– То есть, ты считаешь, что алко-вечеринка тут вообще ни при чём? – усмехнулся Романов, наблюдая, как я безуспешно пытаюсь прийти в себя.

У меня не было сил спорить с ним, или вообще разговаривать. Просто психоз какой-то.

18

В полном оцепенении я осела на стул.

Резко бросило в жар, по телу пробежала испарина. Не раздумывая, сдёрнула толстовку. Под ней оказалась лишь тонкая майка. А под майкой… ничего.

Романов тяжело и прерывисто вздохнул и отвёл взгляд.

Но сейчас мне было совершенно не до него. Я думала об отце. И о том какой глупой я себя чувствовала. И я еще называю себя успешным адвокатом? Проворонила такое!

Нужно срочно перечитать завещание. Не удивлюсь, если в нем найдется еще что-нибудь. Мелким шрифтом.

А еще думала о папе… Как? Как он мог так поступить со мной? Выставить эти ужасные условия? Ведь, он был очень болен в последние дни…

Может, Романов как-то ему мозги запудрил? Он это может…

– Как… – запинаясь, спросила я. – Как ты мог? Зачем тебе это вообще нужно? Тебе что, жить негде? Ты же можешь себе позволить… всё.

Он ответил устало, вымученно:

– Ох, изумрудик, далеко не всё, поверь.

Он сел за стол рядом и начал распаковывать еду. А я смотрела на него с ненавистью и недоверием.

– Я жду объяснений.

Не поднимая глаз, он ответил:

– Я не могу тебе сказать правду. Я дал слово.

– Не можешь или не хочешь?

– Черт, Рита, это не мое желание, если тебе от этого проще. Это была воля твоего отца.

– А ты типа такой исполнительный? Ты же все уговоры нарушаешь, все условия и законы.

Он серьёзно посмотрел на меня.

– Рита, если уж я и даю слово… Особенно такому человеку, как твой отец… Я его не нарушу.

Повисла тишина.

– И прекрати уже притворяться, что ты мне здесь не рада, изумрудик, – внезапно сказал он. – Вчера ты говорила совершенно иначе.

В его голосе слышалась хитрая ухмылка. Он явно хотел понять, помню ли я что-то.

– Врешь! – отрезала я, похолодев от ужаса. Я что, реально могла такое сказать?

– Вот тут да – соврал, – он улыбнулся ещё шире. – Но зато ты сказала, что я красивый и что ты хочешь лизнуть мою татуировку.

– Бля… — выдохнула я и закрыла глаза руками. К горлу подступила тошнота. От самой себя.

Романов встал и с важным видом направился прочь из кухни, бросив мне, уходя:

– Ешь свой суп. Он вкусный. Тебе станет легче. А я пока займусь твоим интернетом.

Я показала ему средний палец.

Жаль, он не видел.

Романову кто-то снова набрал.

Я ела острый суп, трезвея с каждой ложкой, и по обрывкам голосов поняла, что Роман говорит со своим братом.

Внезапно он заглянул ко мне на кухню, развернул камеру, показал меня, назвав своим "плюс один".

Я чуть не швырнула в него миской супа. Злобно показала средний палец. Теперь он точно увидел и точно знает мое отношение к нему.

“Ой, а вдруг Дима примет это на свой счёт?”

Прислушалась к разговору и поняла, что Дима сегодня, походу, женится. Вау! Ничего себе!

И это решение было спонтанным.

Радость и счастье за него перекрыли всё негативное настроение.

Закончив разговор, Роман пришёл ко мне, сияющий как его дражайшие алмазы.

– Он женится! Представляешь? Женится сегодня! Дима! – он буквально подпрыгивал от восторга. – Черт! Как же херово, что я не могу поехать к нему!

– А кто в этом виноват? – осуждающе посмотрела на него.

– Ну, уж точно не я, – он возмутился, будто я его оклеветала.

– Так, ладно, почему мы снова о тебе? Хочу подробностей. Что за девушка? Ты ее знаешь? – не удержалась я от вопроса. – Он еще когда приезжал выглядел очень счастливым.

Но это все равно так непохоже на сдержанного и уравновешенного Диму. Спонтанно жениться… вау!

Роман вздохнул, присаживаясь напротив.

– Этот фрик уже много лет сходит с ума по ней. Хорошая девчонка, его подчиненная, и она несколько раз его динамила. Он отчаялся, бросил все попытки и женился на другой… Тоже классная девка, но… не его.

– Вот это поворот, – осмысливала я. – Так он уже, получается был женат и развелся?

– И установил рекорд на самый короткий брак. Его жена ушла от него на следующий день после свадьбы.

– Бедный Дима…

Романов показал мне экран телефона.

– Где он бедный, ты на него только посмотри.

На экране красовался скриншот Димы рядом с хорошенькой девушкой. Она была моложе, очень милая и нежная.

И как светился Дима! Аж плакать хотелось от умиления. Они оба светились. Она смотрела на него с обожанием.

– Блин, я за него так рада! – искренне призналась я.

– А я?! Сколько лет я его из задницы вытаскивал! Он меня бесил своей одержимостью! Предки из него, конечно, пиздец эмоционального инвалида сделали. Наконец-то он понял, что достоин чего-то хорошего!

19

– Рената, успокойся, – мягко сказал Роман, обнимая её за плечи. – Может, ты просто забыла, куда положила украшения?

– Нет, – всхлипнула сестра. – Я точно помню. Они лежали в шкатулке, в спальне. Я всегда их туда кладу!

– А сигнализация? Она сработала? – осторожно спросила я.

– Сигнализация? – Рената нахмурилась. – Я… я её не включала. Забыла. Думала, быстро вернусь.

– Ты уверена, что погром не оставлен твоими… гостями? – Роман попытался ободряюще улыбнуться. Как ребенку: наивному и глупому. – Сейчас полицию вызовем, они разберутся. А я по камерам записи просмотрю…

– П-по камерам? – по её лицу внезапно пробежала тень. Испуг? Возможно.

Я напряглась. Она это сейчас серьезно?

Сестра внезапно переменилась, слезы высохли. Огляделась, словно впервые видела квартиру. Легко потрепала мужа за воротник, пожурив:

– Ты опять дома в костюме, пупсик? Все консультируешь этих умников со своими камнями? Скука.

То есть знание и свободное владение несколькими языками ее в муже вообще не впечатляет?

И почему она как-то слишком сумбурно начала собираться?

– Ну, мне пора, не буду вам мешать… вы наверное свои скучные адвокатские дела тут делаете… Мне нужно… Короче, домой мне нужно… клининг вызвать, все в порядок приводить…

Ага! Сесть на диван, сложить ручки на колени и ждать своего мужа, как прилежная жена. Все три месяца.

Сарказм так и сочился из меня.

Рената слишком быстро ушла. Как будто ее и не было.

При упоминании камер она напряглась и поспешила быстро домой, чтобы что-то с них удалить. Неужели она думает, что мы с Романовым этого не поняли?

Но вот что именно удалить?

И что бы это ни было, это… Это снова возвращало меня к той самой мысли, к тем самым подозрениям, что сама Рената причастна к аресту Ромы. Или сама на него настучала… и хочет от него избавиться.

Роман, при этом, о чём-то напряжённо думал. Спросил у меня, будто очнувшись:

– Рит, я могу пригласить сюда своего друга?

Я посмотрела на него с удивлением. Не потому, что хотела узнать, зачем ему нужен друг, а скорее с немым вопросом: что вообще происходит?

– Нужно кое-что перетереть, – пояснил Романов. – Это не телефонный разговор. И ты можешь быть уверена: этот человек максимально надёжный. Как если бы ты доверяла отцу. Это мой друг и партнер, Артем Волков.

Я согласилась, благодарная ему за то, что он в принципе об этом спросил. Значит, не все потеряно и он готов выполнять мои правила.

Всё ещё была в шоке с того, как сюда прискакала Рената. Пожаловалась, порыдала и убежала.

Как будто не к мужу пришла, а просто к другу-сожителю. К кому угодно, но не к любимому человеку. Что, блин, за отношения? Где страсть, где поддержка, где общая боль хотя бы?

У нас с Романом было больше общего, когда мы радовались за Диму и его свадьбу, чем у мужа и жены за все годы их совместной жизни.

Даже сочувствия особого я не увидела. Слезы были, да. Слова были. Но в глазах… Пустота. Или страх.

Ладно, я поверю, что Рената его вообще никогда не любила? Вышла замуж по расчёту, а потом просто втянулась в этот круговорот лжи и интриг? Но он-то неглупый мужик, куда смотрел?!

Как же всё это отвратительно. И как же мне во всё это не хочется вникать. Но придётся. Потому что, кажется, я уже по уши в дерьме. И единственный способ выбраться – это докопаться до правды.

– Врубай записи, хочу тоже это посмотреть. Я уверена, она что-то скрывает! – выпалила я, не сдержавшись.

Он вздохнул, с сомнением посмотрел на меня, но подчинился.

– Брось, твоя сестра… Она слишком глупа для… многого....

Я, в принципе, тоже с ним согласна. Рената не производит впечатление гения криминального мира. Скорее, наоборот.

Но кто знает, на что она способна, когда дело касается её собственной выгоды?

Мы сели на диван, с ноутбуком перед собой.

Романов отмотал записи на вечер, когда она должна была вернуться из суда, "грустная" от того, что муж, под домашним арестом.

Камер оказалось несчитанное количество. Я никогда не была у них дома. И теперь была под впечатлением. Красиво. Масштабно. Просто шикарно. Мрамор, хрусталь, дорогая мебель, произведения искусства…

В таком доме и правда хочется отрываться. Иначе чувствовал бы себя одиноко.

Невольно позавидовала сестре. У неё, кажется, есть всё, о чём только можно мечтать. Кроме, разве что, любви. Настоящей, искренней любви.

Но, может, ей это и не нужно? Может, ей вполне достаточно денег и красивой жизни?

– Ты параноик, – проворчала я, глядя на бесконечную череду камер, снимавших каждый уголок их дома. – А ещё брата фриком называешь.

Роман лишь пожал плечами, самоуверенно доложил:

– Изумрудик… я один из лучших специалистов по драгоценным камням в мире. Любой, кто это знает, будет уверен, что я приношу работу домой. Поэтому камеры. Это просто меры предосторожности.

20

С трудом пришла в себя, нанесла немного корректора, чтобы замаскировать припухлость на лице. Не помогло. Выглядела измученной и опустошенной. Как выжатый лимон. Но плакать больше не хотелось. Вся вода, казалось, вышла.

В дверь постучал Романов.

– Выходи, соседка. Составишь мне компанию? – услышала я его тихий, почти ласковый голос.

Звучал он слишком доброжелательно, даже подозрительно. После всего, что произошло…

Я глянула на себя в зеркало. Глаза красные, воспаленные. Ужас.

Вышла, опустив голову, стараясь не смотреть на Романова. Но шмыгнула носом. Не сдержалась.

Он встал у меня на пути, поймал за руку, заставил на него посмотреть.

– Ты чего, изумрудик? – спросил он тихо, но в его голосе звучало что-то новое. Что-то, чего я раньше не слышала. Беспокойство? Сочувствие?

Я пожала плечами.

– Меня, кажется, просто доконало всё.

Соседство с ним, нюансы в завещании, новости про того опасного человека, которого он обманул, откровения о его детстве… И теперь еще Рената и ее предательство. Это всё слишком.

Я хотела быть сильной. Хотя бы казаться. Но не смогла…

Романов нежно провел по моей щеке костяшками пальцев. Легкое, невесомое прикосновение. И тихо сказал:

– Совестливая, хорошая девочка… – а потом его будто осенило: – О нет, только не говори, что тебе сейчас жаль.

Я не выдержала и снова заплакала. Он прав. Мне жаль. Но не брак его и Ренаты. Мне жаль, что я – ее сестра. И, самое главное, мне жаль… его самого. Почему меня, черт возьми, так размотало от его слов о его детстве и добило предательство сестры?

Романов слегка усмехнулся.

– Ну вот… а я ее праздновать позвал.

– Праздновать? – не понимая уставилась на него я.

– Именно, – он легонько щелкнул меня по носу.

И повел за руку на кухню.

– У нас целых два события.

На столе снова была доставка. И снова из одного из лучших ресторанов. Суши, ролы, мой любимый салат с морепродуктами. И несколько бутылок вина. Шампанское. Когда он успел всё это заказать? Неужели я так долго проревела у себя в комнате?

А еще на экране телевизора выведен прямой эфир с камеры.

Был виден сад, украшенный аркой, стулья, расставленные для гостей. Видно было, как суетятся организаторы, проверяя звук и свет. Тут скоро будет церемония. Свадьба. Димы и его любимой девушки.

– Вау! Мы, что, будем смотреть прямую трансляцию? – я пришла в восторг. Честно, давно ничему так не радовалась. Даже о слезах забыла.

– Да, будем отмечать рождение одной семьи… – он с торжественностью поклонился, – и… смерть другой.

Я не видела в нём ни тени грусти. Казалось, он действительно рад. Но, зная его, я сомневалась. Не маска ли это? Не очередная игра?

– Поможешь накрыть? – спросил он, притаскивая к дивану журнальный столик. – Я не особенно в этом силен. Могу только вкусно все заказать.

О, это точно! Все, что было в пакетах источало офигенный аромат и вызывало желание попробовать абсолютно все.

А еще он купил красное сухое вино. Удивительно, что ему тоже нравится этот напиток. Как и мне.

На столе стояла бутылочка моего любимого шира́за и еще пино нуар, а в коробке какая-то коллекционная серия.

Жаль, что я всё ещё не пришла в себя после вчерашнего. Я понимала, что даже один глоток может срубить меня в сон.

Я рассматривала этикетки, а Романов молча наблюдал за мной.

– Как ты узнал, что я люблю красное сухое?

– Не ты одна такая, изумрудик. Еще как минимум миллиард людей на планете любят красное вино. Чисто гипотетически.

Я закатила глаза. Типичный он.

– Давай поторопимся, – он потер ладони. – Судя по тому, что народ рассаживается, скоро все начнется.

– Это так мило, что твой брат организовал для тебя прямую трансляцию, – заметила я, накрывая на стол посуду и приборы, принесла два больших бокала для вина.

– Мило – его второе имя, – усмехнулся Романов.

Не удержалась и сцапала из сырной нарезки кусочек и простонала от удовольствия. Как же вкусно!

– А твое? – спросила я, задумавшись. – Какое твое второе имя?

Я расставила контейнеры с роллами, выпрямилась и оказалась лицом к лицу с Романовым. Он держал штопор и бутылку коллекционного вина.

– Сама скажи, – с хитрецой во взгляде сказал он. Говорил вкрадчиво и тихо, словно боялся меня спугнуть. – Ты любишь давать мне имена: скотина, козел, сукин сын, лжец…

Перечисляя, он смотрел на меня в упор. Как бы намекая, что он при этом называет меня ласково – изумрудиком. А учитывая, что камни – его одержимость…

Ой, Рита, ты думаешь в очень опасном направлении!

Я стояла вплотную перед Романовым, чувствовала жар от его тела и понимала, что пить вместе с ним – не самая лучшая идея. Слишком близко, слишком много соблазнов что-то сболтнуть лишнего… или сделать.