Мятежница

1

1

— Амелия!

Я так задумалась, рассматривая покрасневшие листья дикого винограда, которым была увита южная стена замка, что не сразу услышала голос Роуз. Облюбованную мною скамью скрывал разросшийся кустарник, позволяя наслаждаться тишиной.

— Я здесь, — приподнялась и помахала подруге рукой.  

— Вот ты где! — Роуз запыхалась, поэтому плюхнулась на скамью и приложила ладонь к груди.

— Ты снова опоздала.

— У меня была причина, — рассмеялась подруга.

Ее лицо раскраснелось, светлые глаза сияли, а губы припухли. В том, что причина в гвардейце княгини сомневаться не приходилось. Он вот уже месяц ухаживал за Роуз, и был виновником всех ее опозданий.

— Укромное местечко, — заметила подруга, отдышавшись. — Зачем забралась так далеко?

— Потому что тут красиво.

Дальняя часть парка полюбилась мне с тех пор, как я приехала в замок Норг. Единственное место, где я могу хоть немного побыть в одиночестве, подальше от взглядов и разговоров придворных. Сегодня выдался особенно теплый для осени день, поэтому я, чувствуя себя кошкой, нежилась на солнышке. Совсем скоро наступит зима, и скамья станет слишком холодной, чтобы на ней усидеть даже в теплых одеждах.

— А я было решила, что у тебя появился поклонник, — подмигнула подруга.

Кто о чем, а Роуз о поклонниках! Еле удержалась о того, чтобы не закатить глаза.

— Ты же знаешь, что это не так.

— Это меня и беспокоит.

— Неужели? — я изогнула бровь.

У Роуз был очень легкий нрав, поэтому ко всему в жизни она относилась легко. Иногда чересчур. Поэтому в то, что ее беспокоит нечто большее, чем натирающие туфли и улыбка гвардейца, я верила с трудом. Можно сказать, это мне в ней и нравилось, легкость. Мне не хватало этой легкости. Я всегда все принимала близко к сердцу и не умела чувствовать наполовину.

Иногда нас принимали за сестер: темно-русые волосы, белая кожа, тонкая кость. Разве что Роуз была младше и ниже меня на голову, а еще на ее щеках появлялись ямочки, когда она улыбалась.

— Ни за что не поверю, что за весь год в замке Норг ты не обзавелась хотя бы одним кавалером.

— Дай вспомнить, — я сделала вид, что задумалась. — Один точно есть. Лорд Бирк.

Роуз скривилась, словно попробовала незрелые ягоды апики.

— Ну нет! Лорд Бирк не считается. Он станет ухлестывать за любой юбкой, даже если она просто будет лежать в сундуке!

Я от души расхохоталась.

— Но это правда! — поджала губы Роуз.

— Ты лишила меня последней надежды, — сказала, вытирая выступившие от смеха слезы. Поднялась и протянула подруге руку: — Пойдем, ты обещала прогуляться со мной.

Мы направились мимо южной стены, через каменный мост: туда, где парк заканчивался и переходил в густой лес, разукрашенный во все цвета осени. Воздух был наполнен прохладой, но плотная накидка защищала от ветра, что то и дело норовил забраться под капюшон. Эти места отличались от севера, где я родилась. Из-за близости моря там даже летом ветра пронизывают до костей.

Всматриваясь в яркое безоблачное небо, я почти забыла о нашем разговоре. Точнее посчитала его законченным, но, видимо, Роуз считала иначе.

— Амелия, неужели ты не хочешь найти себе мужа? — спросила она, стоило перейти мост.

— Ты никогда не страдала занудством, у меня набралась?

На лице подруги расплылась улыбка.

— Я почти полгода делю с тобой одни комнаты, рано или поздно это должно было произойти.

— Я приехала в замок Норг для того, чтобы быть фрейлиной ее светлости, — объяснила я. И это было чистой правдой. — К тому же мое приданное вряд ли кого-нибудь заинтересует. Магия на севере ценится в разы выше, отец согласится отдать ее моему супругу только при условии, что мы оба туда переедем.

— Но твой муж вполне может жениться на тебе по любви!

— Любовь? — усмехнулась я. — Наверное, я для нее просто не создана.

— Зря ты так говоришь. — Роуз коснулась моих волос, и прядь обвил вьюнок с раскрытыми светло-розовыми цветами. Простенькое заклинание, а красиво. — Найдется тот, кто сумеет рассмотреть твою красоту и полюбить тебя всем сердцем.

Я не была до конца честна с Роуз: в замке отца на меня заглядывались лорды, но стоило им узнать, что я с рождения лишена магии, мужчины тут же прекращали ухаживания. Никому не хотелось, чтобы их дети переняли дурную наследственность. В нашем мире, где ценилась магия и способности к ней, маги редко женились по любви.

Чтобы наконец-то сменить тему, указала подруге на белые камни, что виднелись на горизонте.

2

2

Стены замка вновь задрожали, ваза из бледно-голубого фарфора на постаменте пошатнулась, словно под порывом ветра. На этот раз более сильным, чем все предыдущие. Роуз, сидящая рядом, схватила меня за руку. От страха ее глаза стали совсем прозрачными.

— Боги, дайте мне это пережить, — прошептала она.

— Все будет хорошо, — так же тихо, но уверенно ответила я, и ободряюще сжала запястье подруги. — Вот увидишь.

Прошло три дня с тех пор, как артанцы пошли в атаку и преодолели первый рубеж.

Фрейлины по-прежнему собирались в гостиной, но никто не смеялся, не предлагал сыграть на лютне, не обсуждал погоду. Напряжение витало в воздухе, отражалось бледностью на лицах, в крепко сжатых пальцах и молчании. Когда становилось совсем невыносимо, кто-то начинал говорить, но беседа быстро затухала, стоило почувствовать волну нового магического удара. Ожидание с каждой минутой становилось все более тягостным.

— Артанцы — чудовища, — Роуз сжимала мои руки так сильно, что рисковала оставить на коже синяки, — но главное чудовище — их полководец. Говорят, он сама Тьма, не зря его называют Мраком. Жестокий и беспощадный, смотрит в самую душу взглядом, горящим алым, носит темные одежды и шлем с острыми иглами, а земля дрожит под его шагами.

Меня передернуло. Молва об артанской армии шла впереди нее.

— Это всего лишь слухи, — прошептала я ответ. — Артанцы такие же люди, как мы с тобой. И Кейн Логхард тоже.

— Нет, ты не понимаешь, он…

Лидия поджала губы, посмотрела на нас неодобрительно, и это сработало. Роуз потупилась, только легкая дрожь выдавала ужас, что наверняка творился в ее душе.

Я бы сама сейчас многое отдала, лишь бы не чувствовать эхо боевых заклинаний и срабатывающих ловушек, не видеть тусклые, далекие всполохи, что отражались в стеклах витражных окон. После каждой атаки сердце сбивалось, а по спине растекался холод. Каждый взрыв означал падение следующего рубежа. Хотелось мерить шагами гостиную или подняться на смотровую башню, только бы не сидеть на месте. Но женщине на войне делать нечего, а замок Норг под надежной защитой. К тому же, я в любой момент могу понадобиться ее светлости.

Ее светлость стояла возле окна. Не проронив ни звука, с широко раскрытыми глазами, в которых плескались серебристые искры. Она использовала свой дар, магию разума, для того, чтобы видеть и слышать битву.

Мне бы хоть капельку ее стойкости!

Высвободив руку из цепких пальцев Роуз, я поднялась и подошла к княгине. Остановилась совсем близко, накрыла ее холодную руку своей, стараясь согреть, передать те слова, что недавно шептала подруге.

Мы с вами, ваша светлость. Все будет хорошо. Мы справимся.

Она не могла их прочитать, но этого и не требовалось: мою ладонь сжали в ответ, а лицо просветлело, в груди растеклось тепло. Поддержка ей сейчас гораздо нужнее, чем всем нам, потому что она отвечает за свой народ.

Врата Ортоса — нерушимая твердыня, защищающая от любого вторжения не только замок Норг, но и всю Нифрейю. Ни один маг не может пересечь эту грань без приглашения ее светлости. Пусть даже для того, кто идет к замку, не существует преград.

Нет, лучше о нем не думать.

Разговаривая с Роуз, я успокаивала и себя тоже. Магия Кейна Логхарда становилась сильнее с каждым годом, с каждым завоеванным источником. А если уж он решился напасть на Нифрейю…

Замка коснулся новый взрыв. Мощный и неудержимый. Сердце подпрыгнуло в груди и ухнуло вниз. Стену, словно шрам, вспорола гигантская трещина, ваза соскользнула с подставки, осколками разлетелась по полу. Кто-то вскрикнул, зашелестели платья: фрейлины, образец манер и спокойствия, вскакивали со своих мест.

Звон все еще стоял в ушах, когда распахнулась двустворчатая дверь и вбежал запыхавшийся стражник.

— Врата Ортоса пали, ваша светлость, — прохрипел он. — Мрак идет сюда.

У меня перехватило дыхание, а сердце оборвалось. Врата Ортоса питает само Древо, поэтому пройти их невозможно! Было невозможно… Какой же мощью нужно обладать, чтобы это сделать?

Одна из фрейлин рухнула без чувств, Роуз и еще две девушки расплакались, остальные зашептались, прижимая руки к груди.

— Тихо! — приказала княгиня.

На миг все шорохи стихли, в гостиной повисло гнетущее молчание, все взгляды обратились к ее светлости. С надеждой.

Серебристые искры магии в глазах погасли, уступили место решимости. Я не знала, что творится в ее душе, но голос княгини даже не дрогнул.

— Все мы прекрасно знаем, зачем он пришел. Вас он не тронет. — Она отпустила мою руку и кивнула первой фрейлине, которая всегда находилась неподалеку: — Лидия, ты знаешь, что делать.

Женщина подхватила юбки и направилась к двери.

— Амелия, мне понадобится твоя помощь. Следуй за мной.

Взволнованные, напряженные взгляды присутствующих сошлись на мне. Молчание просто вибрировало от общих чувств. Сквозь страх в них просачивались вопросы и непонимание.

3

3

Меня втолкнули в княжеские покои, швырнули на стоящую у стены кровать. Воздух вышибло из груди, но я извернулась и схватила подсвечник. Артанец с уродливым шрамом через всю щеку прошелся по кругу, проверил окна. В камине резко вспыхнуло пламя, и руки сильнее сжались на металлической ножке. Особенно когда маг обернулся и скользнул жадным взглядом по моему телу. В горле запершило от отвращения.

— Что смотришь, артанец? — процедила сквозь зубы. — Хочешь опередить своего князя?

Маг оскалился, металл в ладонях раскалился в одно мгновение.

Проклятье!

Я зашипела, отшвырнула подсвечник, и он с грохотом ударился о пол. Артанец отвернулся и направился к выходу из спальни. Внутренний засов ждала та же участь, что и подсвечник: сейчас он горел ярче, чем пламя в камине. Скрежет возвестил о том, что меня заперли снаружи.

Осторожно приблизилась к двери: оттуда не доносилось ни звука.

Идиотка! Какая же я идиотка. Нужно было выждать в саду до утра… К счастью, на этот раз удача не оставила меня. Боги, могла ли я даже помыслить, что изо всех спален замка Мрак выберет именно покои ее светлости?

Морщась от боли в ладонях, зажгла свечи, чтобы лучше осветить комнату. С чего начать? И сколько у меня времени? Какого проклятого не спросила у этого огненного уродца? Нет, все правильно, не стоит искушать судьбу. И так понятно, какой бы могущественной ни была армия артанцев, прорыв через Врата Ортаса их истощил. Без волшебного родника восстанавливать силы придется самыми обычными способами: отдыхом и едой. У меня есть время, пока Мрак и его псы будут набивать брюхо.

Все переворачивалось в груди от одних лишь воспоминаний о ледяных глазах. Монстр, самый настоящий монстр.

Я вернулась к двери и двинулась вправо, прощупывая стены, пытаясь сдвинуть все крючки и выступы, что попадались на моем пути. Искать потайной ход вручную — безумие, но выбирать не приходится. По крайней мере, я знаю, что он существует.

Раньше комната не вызывала у меня трепета, сейчас же повсюду мерещились призраки. По балдахину метались тени, тени плясали на гобеленах, черными глазницами уставились в беззвездную ночь узкие высокие окна.

Жар от камина согревал, но не мог унять дрожь. Я вздрагивала от каждого шороха, опасаясь, что отмеренное мне время вот-вот закончится. Представляла, что дверь откроется, и в покои шагнет Мрак.

Хотелось кричать от бессилия, но я лишь сжала кулаки и перешла к камину. И тут же отпрянула, натолкнувшись на свое отражение в зеркале над каминной полкой.

Темные волосы посветлели и теперь напоминали золотую кору Древа. Не только волосы, но и брови. А широко распахнутые глаза даже в полумраке отливали зеленью. Печать родника изменила меня до неузнаваемости.

Впрочем, теперь все изменилось. Не будет ни уютных вечеров в гостиной, ни долгих разговоров наедине. Ее светлость больше никогда не позовет меня почитать вслух или просто развлечь беседой, смягчить дар, когда он становится особенно невыносимым.

По щеке скользнула слеза, которую я поспешно стерла тыльной стороной ладони. Время скорбеть и оплакивать обязательно придет, но позже. Когда я найду князя Брока, и передам ему то, что поможет сокрушить артанцев. Если, конечно, успею выбраться.

Почему, ну почему ее светлость не сказала мне, где потайной ход?! Надеялась на Лидию? Неужели не понимала, что мы можем даже не встретиться? И что мне делать, если он укрыт магией?

В сердцах ударила по каминной полке и вгляделась в комнату в отражении. Такую знакомую, но теперь чужую. Обычно я сидела в кресле, возле постели… Точнее, нет, я всегда садилась в одно и то же кресло. Как просила ее светлость.

От внезапной догадки замерла, продолжая смотреть в зеркало. Княгиня была очень умна, очень. Конечно, она не могла рассказать обо всем раньше. Возможно, боялась напугать. Но она допускала вероятность, что замок захватят, а значит, должна была меня подготовить. Как можно незаметнее.

До кресла с высокой спинкой я не дошла, долетела. Опустилась в него и заскользила взглядом по парчовому балдахину, по измятому покрывалу, по квадратным столбикам.

Не то, не то, не то.

Закусила губу и представила тяжелый фолиант на коленях. Если опустить глаза, то…

Сердце пропустило удар, а потом радостно заколотилось вновь.

Взгляд уперся в символ, вырезанный на изголовье кровати: перехлестье листьев. Не родовой точно. Символом рода Фэранса было Древо.

Замочная скважина есть, но где же ключ?

Ключ?..

Ну конечно! Я достала из туфли перстень. Он был изящным, несмотря на крупный камень, окруженный золотыми листьями. Точно такими же, как на кровати. Не раздумывая, приложила перстень к клейму. Вспыхнули серебристые искры, а символ, наоборот, почернел, обуглился. Зато за спиной что-то щелкнуло, заволновалось пламя свечей, по полу потянуло сквозняком. Но это был самый желанный сквозняк в мире.

Сжимая перстень в ладони, я бросилась к гобелену, на котором были вышиты нифрейские леса. Отодвинула плотную ткань и судорожно вздохнула. Скрытые за тканым пейзажем деревянные панели сейчас раздвинулись в сторону, открывая проход в стене.

4

4

Весь остаток ночи я проворочалась: то соскальзывала в тяжелую полудрему, где меня тут же мучали кошмары, то возвращалась к действительности. Вскидывала голову, и становилось еще страшнее. Потому что в голове возникали картины случившегося в подземелье. И в отличие от снов они были реальны.

Чтобы сдержать слезы, сильнее сжимала кулаки, вонзала ногти в многострадальные ладони. Кольцо клеймом горело на пальце, я несколько раз порывалась стянуть его и бросить в огонь. Но потом напоминала себе, что мой путь не закончен. И что теперь только от меня зависит судьба Нифрейи.

Когда забрезжил рассвет, я чувствовала себя так, словно не спала сотню ночей. Голова болела, в глаза будто насыпали золу из камина. По крайней мере, именно так мне показалось, когда попыталась их приоткрыть. Скользнула взглядом по комнате, и вздрогнула: у кресел стоял мужчина.

Остатки сна словно рукой смахнуло.

Темноволосый артанец пристроил поднос со снедью и большим кувшином на столике. Я следила за ним из-под приопущенных ресниц, чтобы не выдать себя. Но он даже не смотрел в мою сторону.

Кто он? И зачем здесь?

Притворяться спящей дальше не было смысла, поэтому я осторожно стянула покрывало и села. От шнуровок болела спина, платье и накидка измялись, а другие остались в покоях для фрейлин. Поэтому я отыскала туфли и постаралась расправить юбки. Не сильно помогло. Обычно нам с Роуз прислуживала горничная, но теперь все это осталось в прошлом.

Артанец, что расставлял еду, обернулся на шорох и едва не сбил кувшин. В последний миг подхватил его, водрузив обратно на стол и пробормотал:

— Извините... Кхм-кхм, — он прочистил горло и поклонился со смущенной улыбкой. Правда, улыбка предназначалась балдахину, потому что на меня он старался не смотреть. — Доброе утро, леди.

Не знаю, отчего я опешила больше, от вежливости или улыбки артанца. На вид не старше, а может и вовсе младше меня, невысокого роста, он улыбался так широко, словно мы были лучшими друзьями. 

— Я принес завтрак, но уже ухожу.

— Это шутка? — Моему ледяному тону мог позавидовать даже сам Мрак.

— Шутка? — приподнял брови артанец и оглянулся на стол. — Нет. К сожалению, это все, что я смог достать.

Я всматривалась в него, пытаясь отыскать подвох и раздуть в душе пламя ненависти, но натыкалась на искренность.

— Я не про завтрак, — раздраженно махнула рукой. — Про то, как ты меня назвал.

Артанец сосредоточено нахмурился.

— Ах, вы про леди? Но вы же леди!

— Я пленница.

— Но это же мешает вам быть леди, — совсем сбил он меня с толку. — Вы первая пленница моего господина, остальные сами приходили.

По ощущениям глаза полезли на лоб.

— Простите, — непонятно за что извинился артанец.

Хлопнула дверь, и в спальню вошел Мрак. Внутри тут же поднялась волна гнева, которая отразилась горечью на языке, тяжестью осела на плечах. На нем совершенно не отпечаталась усталость бессонной ночи, в мою сторону он даже не посмотрел. Словно яростный огонь в глазах мне ночью привиделся. Где он провел ночь, даже знать не хотела. К счастью, далеко от меня.

 Мужчины не сказали друг другу ни слова, только серебро сверкнуло во взгляде. Молодой артанец тут же ушел, притворив за собой дверь. А Мрак направился к столику и скомандовал:

— Поторопись, если хочешь есть. Через час мы покидаем замок.

Час? Всего лишь час?

Так мало…

Бессмысленно спрашивать, относится ли ко мне это «мы». Вещи всегда путешествуют вместе со своим хозяином, а я теперь трофей.

Трофей.

Так называли кабаньи головы или оленьи рога, что вешали на стены после удачной охоты, а еще больших рыбин, которых удавалось поймать в море. Но не людей! От одних только попыток примерить это звание на себя накатывало отвращение. В Нифрейе не было рабства, и каждый человек рождался свободным.

Аромат выпечки и молока дразнил ноздри. Кроме хлеба на столе оказалось вяленое мясо, сыр и вареные яйца. Под пристальным взглядом замершего в кресле Мрака кусок не лез в горло. Но я все равно заняла соседнее кресло и заставила себя жевать. Назло ему! И чтобы не свалиться в голодный обморок. Пусть думает, что хочет, называет, как ему вздумается, но я никогда рабыней не была и не буду!

— Почему я тебя не слышу? — хрипло спросил он, нарушая тишину.

Наверное, секрет этой хрипотцы крылся в его привычке приказывать мысленно. Со мной же приходилось разговаривать с помощью слов.

— Потому что я молчу, — ответила, рассматривая стену за его спиной. Гобелен валялся на полу, а тайный ход теперь закрывали камни — маги постарались, чтобы никто больше не прошел этим путем.

— Твои мысли. Они скрыты.

5

5

Искры в пронизывающем взгляде не растаяли, он не изменился в лице, даже когда я подошла ближе. Мне хотелось расцарапать это лицо, но Мраку, казалось, было все безразлично. Даже молодому артанцу достался всего лишь равнодушный кивок: Логхард ничего не произнес, но его прекрасно поняли.

— Пойдемте, леди, — позвали меня.

Мы вышли через главный вход замка и свернули в сторону конюшен, возле которых уже стояли оседланные лошади. Об артанской армии слагали легенды. О том, что воинов в ней бесчисленное множество, но пока во внутреннем дворе я насчитала не больше трех десятков магов.

— Я забыл представиться, — снова поклонился артанец. — Меня зовут Браден Бирк. Я оруженосец князя, но вы можете обращаться ко мне за помощью.

Я бросила взгляд на Брадена.

— Тогда помоги мне сбежать.

Оруженосец споткнулся о выступавший из земли камень, еще немного и расшиб бы себе лоб, но все-таки удержался на ногах. Глаза его стали круглыми-круглыми. А через мгновение Браден уже улыбался.

— Вы шутите?

— Ни капли, — жестко ответила я.

Улыбка его померкла, а я испытала какое-то странное удовлетворение. Как ни улыбайся, артанец, друзьями нам не стать. Все вы такие же чудовища, как и ваш князь.

— Вам придется ехать на лошади, — сообщил Браден спустя короткое замешательство. — По крайне мере, до тех пор, как мы присоединимся к основному войску, которое осталось за Вратами.

Так вот почему их так мало.

— А если я боюсь лошадей?

— Тогда поедете с князем, он не позволит вам упасть.

Представила, как Кейн Логхард забрасывает меня поперек седла, в очередной раз доказывая мою трофейность, и кулаки непроизвольно сжались. Порадовалась тому, что отец не считал женщин беспомощными и воспитывал меня наравне с братьями. Точнее не наравне, конечно. Но когда они не постигали азы магии ветра и земли, я вместе с ними училась ездить на лошади, стрелять из лука, различать полезные ягоды и травы. В общем-то, это были обязательные умения для жительницы севера и исключительно бесполезные для будущей фрейлины.

Пока седлали мою лошадь, украдкой рассматривала двор и артанских воинов, готовящихся покинуть завоеванную обитель. Узнала двух высоких магов: они были в саду, возле Древа и в подвалах. Какой силой они обладают? А дальше заметила мерзавца со шрамом, что опалил мне руки, и еще несколько незнакомых воинов. Свита Мрака? Кроме оруженосца никто не спешил представляться, а я тем более не желала их знать. Поймала себя на мысли, что вглядываюсь в лица мужчин, чтобы распознать того, кто надругался над Роуз. Это мог быть каждый.

Хотя нет. Не каждый.

Про Брадена я бы такого не подумала: слишком светлым и ясным был этот юноша. Он был не лишен манер и обращался со мной почтительнее, чем могла рассчитывать пленница. Еще, в отличие от своего господина, он умел улыбаться, но все же оставался артанцем. Я знаю только про Роуз и про то, что произошло в подземелье, а сколько еще людей пострадало от их рук? Сколько насилия и смертей узнали стены замка этой ночью?

Вежливость и дружелюбие одного не способны искупить все то зло, что они сделали.

В душе заворочалась ярость, но я погасила ее, не позволив разгореться. Сейчас мне как никогда нужна трезвая голова и холодный рассудок.

— Что будет с жителями замка?

— Князь назначит наместника.

В этом не было ничего необычного, но мои ладони все равно похолодели. После гибели родника у Мрака нет причины здесь оставаться. Но кто станет править замком и защищать Нифрейю? Что будет с моим народом без доступа к источнику магии? С северянами, которым нужно пережить эту зиму? Или с женщинами. Нифрейя стояла перед моими глазами в образе Роуз. Такая же напуганная, беззащитная, сломленная. Я так и не рассказала подруге о том, что случилось со стражей княгини и Лидией. Просто не смогла. Она об этом тоже не говорила, а значит, их тела так и остались погребены под завалами.

Я предпочла больше ни о чем не спрашивать. Сосредоточилась на симпатичной гнедой кобылке с белым пятнышком на лбу. Гладила морду, шептала какая она красавица. И так до тех пор, пока не тронулись в путь. Свита Мрака негласно расположилась вокруг меня: стерегли трофей или боялись, что попытаюсь бежать. Куда, если к Вратам Ортаса ведет лишь одна дорога. Мимо порыжевших от дыхания осени деревьев. Самых обычных и ничуть не похожих на волшебный родник.

Внешних стен замка почти не коснулись разрушения, только на высоких каменных башнях остались черные следы пламени. Замок Норг сдался почти без боя.

Я оглянулась лишь однажды. Не хотела, чтобы тоска разъедала душу, но сердце все равно дрогнуло. Когда я сюда приехала, мое будущее было предопределено, теперь же даже не представляла, что ждет меня впереди.

А пока впереди были только Врата Ортаса.

Я никогда не видела лабиринт так близко и тем более в боевом обличии. Для тех, кто приходил с миром, деревья и огромные валуны расступались, обнажая вид на долину. Для тех, кто нес войну, он становился непроходимой чащей или опасной тропой, где каждый шаг мог закончиться падением с обрыва. Сотни войск не смогли пройти этот путь, не помогала ни сила, ни хитрость. Лабиринт был живым защитником княжества, но армия Мрака развеяли древнюю магию без остатка.

6

6

Поднялась я на удивление легко. Приказ Мрака выдвигаться как можно быстрее был мне даже на руку: ни общаться, ни видеть его не хотелось. Тело слегка ныло, но если вчера я могла продолжить путь лишь ползком, то сейчас даже не морщилась от боли. Стоило признать, что проклятый артанец прав — если не стану себя беречь, о побеге и тем более о спасении Нифрейи можно забыть.

Платье легко зашнуровывалось, именно поэтому я выбрала его в прошлый раз, когда путешествовала с отцом. Из-за удобства. Если бы знать наперед о том, что расшнуровывается оно тоже легко…

От одних только воспоминаниях о случившемся щеки начинали гореть, но я предпочитала грешить на утренний морозец: чем выше мы забирались, тем холоднее становилось. Жесткие прикосновения оживали в памяти, и все внутри переворачивалось от страха и жгучего стыда. Не говоря уже об обещаниях Мрака. Нет, больше он ко мне не прикоснется. Лучше я останусь одна и сама отыщу дорогу в Дибру, чем задержусь рядом с ним!

— Куда мы сейчас направляемся? — обратилась к Брадену, который ехал рядом со мной. — Князь сказал, что через два дня мы будем на землях союзника. Он говорил о проклятых?

Оруженосец побледнел.

— Нет, проклятые ни с кем не заключают союзов, — ответил он. — Они проводники.

— Проводники?

— Когда нужно срезать путь, мы спускаемся под землю, а проклятые указывают дорогу.

По спине побежал холодок, и я плотнее запахнула накидку. Мрак действительно могущественен, если сами проклятые заключают с ним сделки.

— И часто вы это делаете? Путешествуете таким образом?

— Только если дорога занимает слишком много времени.

— Какая разница? — нахмурилась я. — Что на поверхности, что под землей время движется одинаково.

Поймала неодобрительный взгляд высокого мага из княжеской свиты. Он сразу отвернулся, но тут же заметила еще один, на этот раз направленный на Брадена. Напряжение заискрило в воздухе. Мое любопытство слишком сильно привлекло внимание, это заметил и оруженосец.

— Лучше спросите у князя, — посоветовал он.

Да я лучше вот тот камень поцелую!

Продолжать беседу было бессмысленно. К тому же, артанцы по-прежнему следили за мной. Поэтому я стала рассматривать снежные вершины, что возвышались над желто-красным лесом, холмы с пожухлой травой, черную ленту дороги, уводящую вверх, край озера. Все это гораздо больше напоминало мне о доме, чем ухоженный княжеский парк.

Все мои предки были потомственными магами. Родители не исключение.

Они познакомились в замке Норг. Мать была фрейлиной молодой княгини, отец приехал принести князю вассальную клятву. Задержался он надолго, потому что первая красавица отказывалась принимать предложение руки и сердца от северянина и покидать столицу. В долгие зимние вечера он любил рассказывать, как не давал маме прохода своими ухаживаниями. Называл ее неприступной крепостью, за что получал нахлобучку. Мама создавала вьюнок, который оплетал бороду отца, отчего он напоминал древесного божка. Отец отвечал ей тем же: посылал ветерок в сторону маминых юбок, на мгновение оголяя ее щиколотки и вызывая возмущенный вскрик. И пускай фокус повторялся из раза в раз, все мы начинали хохотать так, что статуэтки над камином тряслись.

Мои братья тоже родились магами, им подчиняется стихия ветра (именно благодаря ей они защищают дом от северных бурь), и немного магия разума, которая работает как щит для своих мыслей. Вот только мне не досталось ни капельки родительских способностей. Возможно, именно поэтому я стала разочарованием отца. Местные маги отказывались свататься ко мне в мужья — вдруг рожу таких же обделенных магией сыновей?  Кто тогда защитит дом от половодья или оползней?

Понимая, что замуж меня выдать не удастся, отец решил отвезти меня в замок Норг. Туда, где не придется выживать, и где я смогу раскрыть свои таланты. Где буду счастлива.

И я была счастлива. До тех пор, пока Артан не решил подмять под себя Нифрейю. А ведь мы находимся по другую сторону Великих гор. Да и родник в нашем княжестве был один. Уникальный, да, но если артанский князь может использовать силу множества других родников, зачем ему Древо на другом конце света?

Я отыскала взглядом спину Мрака. Не нужно было видеть его лицо, чтобы оживить образ в памяти: губы сжаты, меж бровей залегла глубокая морщина. Маска жесткости и безразличия. С чего я вообще решила, что ему нужна причина? Отметит на картах, что Нифрейя принадлежит ему.

Больше с Браденом я не заговаривала, даже когда мы останавливались, чтобы перекусить холодного мяса и размять ноги. Украдкой изучала свиту Мрака, чтобы понять, кто из них может представлять опасность при побеге. Воинов из ближайшего окружения было семеро, судя по внешности и говору, далеко не все артанцы. Самые высокие, похожие как близнецы, молчаливые и сосредоточенные — маги земли. В темноволосых, смуглых, со слегка раскосыми глазами и украшенными татуировками руками воинах угадывались покорители огня. Молодой, но почему-то седой маг с длинным тонким носом управлял воздушной стихией. Его, пожалуй, можно было назвать самым болтливым: он либо рассказывал о своих любовных победах, либо насвистывал одному ему известные мелодии. А вот о Брадене и его магии я ничего не узнала.

7

7

Мрак разбудил меня на рассвете: просто склонился надо мной и коснулся плеча. Проснулась мгновенно, отпрянула, прижала шкуру к груди, но брешь в его ледяном спокойствии за ночь срослась заново. От вчерашней слабости не осталось и следа. Ни взглядом, ни словом он не дал понять, что его волнует то, что произошло. Пару мгновений он просто на меня смотрел, потом вышел из шатра. К счастью, потому что мои сапоги и одежда лежали там же, где я их оставила.

Никогда в жизни так быстро не одевалась. Да я никогда не спала обнаженной. И не собиралась это повторять!

Несмотря на то, что спину и ноги ломило после вчерашнего путешествия, хотелось поскорее покинуть это место. Дождь прошел, небо обещало погожий день, но вынырнув из шатра, я отметила, что в лагере на удивление тихо. Не было разговоров, смеха, брани. Артанцы собирались молча, на их лицах застыли сосредоточенность и необратимость. Будто все переняли настроение своего князя.

Что-то случилось?

Спросить я могла только у Брадена. Он как раз принес мне кусок грубого мыла и ведро воды. Я даже нарушила свое правило не благодарить артанцев, но вода была восхитительно теплой (оруженосец явно постарался). Она смыла пыль, раздражение и остатки сна, и как-то сразу стало легче.

Ровно до той минуты, когда Браден протянул мне руку.

— Позвольте взглянуть на ваши ожоги.

Я отпрянула, прищурилась, памятуя об угрозе князя. Вчерашних игр мне хватило на всю оставшуюся жизнь, а оруженосцу не обязательно знать, что виноватой в любом случае сделают меня.

— Князь сказал, что оторвет руку любому, кто ко мне притронется, — с вызовом посмотрела на него.

Оруженосец слегка побледнел, но с места не сдвинулся.

— Хорошо. Я не стану к вам прикасаться, — пообещал он. — Просто вытяните ладони вперед, чтобы я мог их вылечить.

Я была твердо уверена, что все это очередные игры: протяну руку — и меня тут же цапнут. А следом появится Мрак со своей изощренной фантазией и бесконечным желанием унижать. Но смущенная улыбка Брадена была такой искренней, что я заколебалась.

— Не бойтесь, — настаивал он. — Я не причиню вам вреда.

Ладони, как назло, болезненно заныли. Вчера и вовсе лопнул волдырь на пальце: растерла поводьями, даже перчатки не спасли.

— Не касаться, — напомнила я, протягивая руки.

— Я помню. — Браден принялся рыться в сумке на бедре. — Приказы князя не нарушают.

— Так уж и не нарушают?

— Расплата неминуема.

Оруженосец выудил пучок ярко-изумрудной травы, в котором я узнала стебли верноцвета. Пробормотал под нос заклинание, растер их пальцами и развеял над моими ладонями. Руки словно окатило жаром, они посветлели и перестали зудеть. Волдырь в мгновение затянулся, оставив после себя только белую кожицу. Что-то подобное делали братья, когда получали ссадины, но так быстро те не заживали.

— Спасибо, — нарушила я обещание второй раз. — Ты лекарь?

— Нет, — покачал он головой, — но я немного разбираюсь в лекарской магии.

— Значит, ты лечишь князя? — поинтересовалась я будто между делом. Нужно узнать о слабостях Кейна Логхарда и передать их князю Броку. Артанская армия держится на своем полководце. — Когда ему плохо.

Браден нахмурился:

— Князю не бывает плохо.

— Но вчера его настигла какая-то магическая хворь…

— Магических хворей не бывает.

— Я плохо разбираюсь в магии, но… Это было что-то странное.

— Лучше спросите у самого князя, леди, — резко ответил он и направился к лошадям.

Я мысленно выругалась: что что, а дипломатия никогда не была моим коньком. Но нужно было решаться, иначе не получу ответы на свои вопросы.

— Амелия, — выдохнула, догнав его. — Меня зовут Амелия.

Лицо оруженосца смягчилось, мне подарили улыбку и поклон.

— Рад знакомству, леди Амелия.

Любезно беседовать с врагом было странным. Очень странным. Но Браден не вызывал у меня чувство омерзения, как огненный маг, или жгучей, сжигающей нутро ненависти, как артанский князь. А своей улыбчивостью напоминал моего младшего брата, Оуэна. Ему даже шел забавный акцент.

— Откуда ты знаешь нифрейский? — поинтересовалась, когда мы отправились в путь. Мрака поблизости не было, и я чувствовала себя спокойнее.

При Дворе княгини ценилась образованность, поэтому мать учила нас с детства нескольким языкам. Но вряд ли нифрейский ценился в мире: наша страна была достаточно закрытой.

— От князя, — удивил оруженосец. — Я быстро учусь.

Откуда Кейн Логхард знает язык, можно было только догадываться. У него, кстати, акцент был почти незаметен и проявлялся, только когда он начинал рычать. Или когда приказывал…

8

8

По возвращению в лагерь нас встретил Логхард: от вспышки ярости не осталось и следа, вернулась его привычная холодная сдержанность.

— Поедешь за мной, — приказал князь. Спокойно, но от этого спокойствия сердце дрогнуло, а в душе растеклось дурное предчувствие. Особенно, когда во взгляде артанского князя сверкнул знакомый иней, и Браден отступил в сторону. — Чтобы больше не возникло желания побыть одной.

Он знает!

Замерла, готовясь услышать очередной приговор, для себя или оруженосца, но Логхард лишь пришпорил коня.

Дорога оказалось не такой долгой. Не успело солнце коснуться горизонта, как впереди показались шпили башен и высеченная в горах стена.

Стена была поистине высокой, она срасталась со скалами, будто расталкивала их в стороны. Отвесная. Неприступная. Без изъяна. Построить такое можно было только при помощи магии.

— Что это? — Совсем позабыла, что Брадена рядом нет, и некому отвечать на мои вопросы.

— Врата Мороса, — ответил Мрак. Он впервые заговорил со мной, с тех пор как мы продолжили путь.

По ощущениям краска схлынула с лица, ладони вспотели, теперь я во все глаза смотрела на стену.

Врата Мороса? Но этого просто не может быть! Мы ведь не могли преодолеть горный хребет за считанные часы? Или могли? Судя по лицу князя тот не шутил.

О боги!

Мрак больше ничего не сказал, пустил коня рысью, и остальные лошади подхватили темп, мы направились следом за ним прямо к стене. Словно в ответ на чей-то молчаливый приказ, она начала растекаться, превращаясь в широкий арочный проход. Нас явно встречали: камни рассыпались водопадом, только вверх. С грохотом, от которого задрожала земля, рассеивая мои последние сомнения.

Врата Мороса. Хранитель родника Камня и брат-близнец нифрейского лабиринта, воздвигнутый магами прошлого.

Камни перестали скрежетать, и мы замедлились, чтобы нырнуть в тоннель. Сердце тут же екнуло, а по спине заструился пот. Какая же в толщину эта глыба, если даже огни города не видно?

— Добро пожаловать в Грод, фрейлина.

— Столица Манна! — вырвалось у меня.

— Знаешь о нем?

— Читала.

Не имея возможности путешествовать по миру, я узнавала его через книги. Это была моя слабость.

Когда миновали проход, вздохнула с облегчением: хватит с меня подземелий. Будь моя воля, осталась бы ночевать на улице, но каменные, притаившиеся на скалах дома влекли теплом и ярким светом. А я слишком устала, чтобы этому противиться. К тому же, мы двигались все выше и выше, на самый верх, где серебром горел дворец. Княжеский, не иначе.

Скрежет за спиной возвестил о том, что врата закрываются. Оглянулась, чтобы увидеть гладкую стену. Прикусила губу, но вынуждена была ехать вперед. Пугало и беспокоило одно: как сбежать из города, из которого нет выхода? А еще предстоящая остановка.

Даже фасады обычных каменных домов украшали самоцветы и серый мрамор. Узкие улицы города тоже были вымощены камнем. Казалось, тут вообще все из камня! А вот дерево встретилось лишь однажды: вечнозеленая ель в широкой кадке возле особняка с богатой отделкой.

Несмотря на позднее время, люди выглядывали из окон или выходили на балконы. Кто-то наблюдал за шествием артанского отряда осторожно, кто-то рассматривал жадно, стараясь урвать кусочек необычного зрелища. Я делала вид, что безразлична ко всему, а сама украдкой вглядывалась в хитросплетения улочек и запоминала дорогу.

Сердце взволновано колотилось в груди: Грод оказался большим городом. Очень большим. В разы больше замка Норг. А в любом большом городе можно затеряться в толпе. Вот только избавиться бы от провожатых и найти выход. Не могут же они всякий раз открывать главный проход? Должен быть другой путь.

Мы миновали еще одни ворота, на этот раз обычные, но достаточно высокие, и оказались в вытянутом внутреннем дворе. Если городские дома были просто нарядными, то дворец даже в свете факелов казался отлитым из серебра. Оно струилось по стенам и стекалось в середину двора, к большому округлому камню, который поблескивал голубым и пульсировал силой. От этого на мгновение захватило дух, и по ладоням растекся жар, словно я протянула руки к камину. Нестерпимо захотелось прикоснуться к манящей силе, ведь прекраснее ее не было. Жар разгорался все сильнее, а камень шептал, пел: «Дотронься».

Поэтому я остановила лошадь, как в тумане оказалась на земле и побрела к глыбе, мерцание которой отзывалось во всем моем существе.

Меня перехватили в шаге от заветной цели, дернули за талию и развернули к себе. Встретилась со знакомым ледяным прищуром, и будто на голову ведро холодной воды вылили. А следом горячей, потому что щеки запылали.

— Ты что творишь? — Мрак держал крепко и нависал надо мной.

Впервые в жизни не нашлась, что ответить, стояла и моргала. Снова взглянула на камень, и до меня вдруг дошло.

Волшебный родник? Здесь!

9

9

Кейн Логхард

Гнев и возбуждение бурлили в крови, толкая вперед. Покончить с наваждением, что преследует его с тех пор, как она впервые упала перед ним на колени возле уничтоженного источника. Растрепанная, с широко распахнутыми глазами и вздымающейся грудью. Вот как сейчас. Шагнул к ней, но фрейлина побледнела и замерла у стены. Губа прикушена, ресницы подрагивают, словно ждет, что он набросится на нее, и готова сражаться до конца.

Кейн сжал кулаки, замерев на долгое мгновение. Нет, не этого он жаждал.

Ему нравилась, как ее щеки окрашивает густой румянец, как гневно сверкают ее глаза, как она кусает губы, стараясь сдерживать свой нрав. И когда не сдерживает. Он планировал приручить нифрейку, сбить с нее спесь, заставить смириться с тем, что она принадлежит ему и только ему. Но сам не сдержался. Простые, безыскусные прикосновения, ее близость, воспламенили, заставили сгорать от желания. Рядом с ней вся выдержка испарялась, как вода на солнце.

Проклятье!

Ее взгляд не был обреченным. Злой, ненавидящий. И не единой слезинки, как сегодня утром. От этого взгляда ярость зверем заворочалась в душе, ослепляя разум. Особенно, когда она вздернула подбородок, с ненавистью глядя на него. В эту минуту Кейн чуть было не сорвался. Отчаянно захотелось впечатать ее в стену, задрать платье и сделать своей, как и обещал. Не осторожничая, не сдерживаясь. Показать, что он действительно чудовище, которым она его считает. Вцепиться в волосы, вбиваясь в желанное тело до криков и прокушенных губ.

Картина была настолько яркой, что он подлетел к табурету, где слуги сложили чистые одежды. Натянул штаны, рубаху и вышел из покоев, отдав мысленный приказ стеречь девчонку.

Ведьма! Настоящая ведьма. Иначе как объяснить его зацикленность на нифрейке? Как будто это она пробралась в его мысли и поселилась там. Околдовала. Выпила до дна все его спокойствие, оставив лишь безумное влечение.

Нужно было взять ее тогда, в замке, развлечься, утолить этот голод и забыть. Уж точно не тащить за собой, какой бы загадочной ни казалась фрейлина!

Кейн прошагал целый этаж дворца, оказавшись в его южной части. Сюда могли входить только члены княжеской семьи и слуги, но для него не существовало преград.

Он толкнул дверь, так, что она ударилась о стену и вошел в бело-золотые покои княжны.

Тария сидела у зеркала, служанка расчесывала длинные тяжелые волосы своей госпожи. При его появлении они обе вздрогнули. Служанка охнула, ее мысли были о страхе и приличиях, но Кейн в них не вслушивался. Просто надавил на сознание девушки, и та мгновенно позабыла обо всем, что видела. Покорная его воле, немедленно вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.

— Кейн! — гневно воскликнула Тария, но с готовностью ответила на жесткий поцелуй, когда Логхард вздернул ее на ноги и толкнул к стене. Да и мысли княжны говорили о другом.

«Знала, что ты придешь».

Полы халата разошлись в стороны, открывая соблазнительные формы Тарии: пышную грудь, узкую талию и изящный изгиб бедер. Ее смуглая кожа была как прохладный шелк и благоухала, словно экзотические цветы. Иной раз Кейн наслаждался тем, что ласкал ее долго и со вкусом. Сейчас же его желание было настолько сильным, что он просто подхватил ее под бедра и толкнулся в женскую плоть, заставляя княжну всхлипнуть.

Он вколачивался в податливое тело, вымещая всю ярость, подавляя вскрики и стоны поцелуями. Тария выгибалась, отдаваясь ему со всей страстью, подстраиваясь под бешеный ритм. Без лишней скромности и стыдливости. Она тонула в наслаждении совершенно искренне: Кейн знал об этом из ее мыслей, которые княжна даже не пыталась скрыть.

«Мой. Только мой…».

Перед глазами, как вспышка, мелькнуло совсем другое лицо. Строптивый взгляд, золотые волосы, вздернутый подбородок…

Никогда еще наслаждение не было таким сильным, как сейчас, когда он изливался в цепляющуюся за него женщину. Забывая о том, где он и с кем, чувствуя дрожь ее тела. Выдыхая сквозь зубы свое наваждение.

Наваждение, оставшееся в его покоях.

Амелия Сингтон

Логхард ушел, а сердце продолжало колотиться, как безумное, по спине струился холодный пот.

Прошло мгновение.

Два.

Только когда я осознала, что он не собирается возвращаться, хрипло выдохнула и бросилась к окну. Распахнула ставни, впуская в легкие морозную свежесть ночи. В небе сияла большая желтая луна, идеально гладкая стена дворца уходила вниз: туда, где раскинулся поблескивающий огнями Грод. От такой высоты закружилась голова. Или она кружилась от всего пережитого?

Перед глазами до сих пор стоял артанский князь. Яростный, пугающий, жестокий. К собственному ужасу вспомнила как прикасалась к Кейну Логхарду, как его руки гладили мою спину, как губы заклеймили мои поцелуем. Притихшее сердце снова пустилось вскачь, а кровь застучала в висках. Я вспомнила все, что произошло, и стыд вновь опалил щеки. Смешиваясь со страхом, от которого в животе скручивался тугой ком.

10

10

Я ждала, что Логхард отведет меня во внутренний двор, но мы отправились совершенно новой дорогой.

Галереи и лестницы дворца были тихими и пустынными: в такое время бодрствовали лишь слуги. Эхо подхватывало звуки наших шагов, зато заглушало громкое биение сердца, которое от волнения и тревоги все сильнее трепетало в груди. Поэтому я не рассматривала статуи и мозаики, что встречались по пути. Успела отметить только общую мрачность: в маннском дворце преобладали серые и серебристые тона. Иногда, очень редко, в эти краски вплетался насыщенный синий. Тем сильнее выделялись мои яркие одежды, но я бы скорее язык себе откусила, чем спросила Логхарда, зачем он меня нарядил.

На этот раз артанский князь не торопился, и мне не приходилось подстраиваться под его широкий шаг. Шаг, который все равно неотвратимо приближал нас к Камню. Стоило миновать очередную арку, я вновь услышала зов: он напоминал звон колокольчиков или трели птиц. Несмотря на красоту звучания, по спине и рукам побежали мурашки, и я остановилась, словно наткнулась на невидимую стену.

— Снова зовет?

Кивнула, с трудом подавив желание зажать уши.

— К этому просто нужно привыкнуть.

— Вы тоже слышите зов Камня?

— Нет, — ответил князь. — Но я постоянно слышу мысли других людей.

Постоянно… Я бы сошла с ума!

Вот почему он не может спать.

Украдкой взглянула на него и тут же поспешно отвернулась.

Вечером я желала несмотря ни на что узнать о моем притяжении к роднику, но сейчас уже не была уверена, что хочу этого. Если магия Камня так на меня влияет даже на расстоянии, то стоит ли к нему приближаться? И тем более прикасаться. Я не маг, и единственным объяснением, почему это происходит, был волшебный родник, надежно спрятанный в моем теле. Камень притягивает не меня, а Древо. Вот только зачем? И чем это грозит мне?

— Это не опасно? — спросила у Логхарда, когда очередная галерея вывела нас на улицу с другой стороны дворца.

Князь прищурился, его взгляд вновь стал сосредоточенным и холодным.

— Если есть в чем признаться, можешь сделать это сейчас.

— Издеваетесь?

— Не бойся, фрейлина, — сказал Логхард, протягивая мне руку. Пришлось за нее ухватиться, чтобы спуститься по покрытым коркой льда ступеням и не свернуть шею. — Мы просто идем на прогулку.

Я отняла ладонь, как только мы оказались внизу, и больше с ним не заговаривала. Продолжением дворца был припорошенный снегом каменный парк, тонкой тропой уводящий к нависающим скалам. Туда мы и направились. Утренний морозец покусывал лицо и шею и оставлял следы: такие же горячие, как поцелуи Логхарда. От него в точности так же горели щеки, а может быть, они горели от сознания, что я снова вспоминаю о случившемся в спальне. Чтобы отвлечься от этих мыслей, задумалась о Камне.

Об источниках я знала ничтожно мало. Возле них разрастались поселения, которые потом превращались в города и целые государства. Нет двух совершенно похожих родников, но есть те, у которых схожая магия. Источник — это сила и власть, поэтому войны за них велись постоянно. До тех пор, пока Кейн Логхард не взошел на артанский престол после того, как убил предыдущего правителя — собственного отца. А став князем сильнейшей державы, он сделал ее непобедимой. В течение нескольких лет он подмял под себя больше двадцати стран и завладел принадлежащими им родниками.

По вырубленной в скале лестнице мы поднимались все выше и выше, пока не добрались до входа в пещеру. Не такого широкого, как спуск в подземное царство, но я все равно запнулась.

Логхард это заметил, поэтому снова взял меня за руку (видимо, исключительно для того, чтобы не сбежала), и больше не отпускал. А я даже не попыталась вырваться, потому что стоило почувствовать тепло ладони, как меня окутало необычайное спокойствие и сразу стало легче дышать. Должно быть, от мягкого зова источника помутился рассудок.

Пещера разительно отличалась от обители проклятых. На стенах играли зеленовато-голубые блики, напоминая зимнее сияние небес над замком Норг. Эти блики отражались в темной глади озера, а прямо над ним, под потолком, горела звезда, ледяными лучами-иглами касаясь воды, врастая в камень. Второй раз в жизни мне повезло увидеть источник, и это было так невероятно, удивительно, прекрасно, что я не могла отвести глаз. В груди разлилось тепло, сердце запело от восторга, и впервые за последние мрачные дни мне хотелось улыбаться.

Не сразу осознала, что все вокруг стихло. В повисшей тишине можно было расслышать даже собственное дыхание. Родник поблескивал, освещая пещеру, но больше меня не звал.

— Он замолчал, — взволнованно прошептала я.

— Потому что ты пришла, — раздался надтреснутый голос за спиной.

Я вздрогнула и оглянулась.

Логхард все-таки покривил душой, сказав, что маннский родник никто не оберегает. Недалеко от входа, оставшегося за нашими спинами, на большом плоском камне сидел старец. Его седые волосы и борода спускались вниз, стелились по полу, а глаза затянула густая пелена. Немигающий, устремленный сквозь нас взгляд, подтверждал слепоту.

11

11

Дневной Грод разительно отличался от ночного. Солнце поднялось высоко, позволяя получше рассмотреть каменный город. Длинные улочки резко изгибались, крыши домов оказались не темно-серыми, а синими, почти над каждой трубой клубился дым. Город гудел сотнями голосов, напоминая пчелиный улей. Казалось, занятые своими повседневными заботами жители Грода даже не заметили того, что пришло с другой стороны дворца. Может так и было: землетрясения в горах не редкость, а для магов земли — вовсе пустяк. Так стоит ли бросать дела?

Меня же колотило от одних воспоминаний. О жутком грохоте, с которым камни завалили вход в пещеру. О трещине, которая на моих глазах побежала по скале, будто по ней гигантским кулаком стукнул великан.

В те минуты на меня нашло подобие ступора. Ноги отказывались повиноваться, я могла только цепляться за широкие плечи Логхарда, который нес меня на руках.

У подножья мы столкнулись с маннским князем, возглавляющим отряд воинов. Огромный отряд, я даже не смогла сосчитать, сколько в нем было людей. В воздухе разливалась магия, настолько сильная, что от нее запершило в горле. Они направили все свои силы на то, чтобы удержать скалу, с которой происходило нечто странное.

Я же вообще не понимала, что происходит.

Оглянуться мне не позволили, Логхард взбежал по ступеням дворца, пронесся по коридорам подобно смерчу и, ничего не объясняя, запер меня в собственных покоях.

Казалось, нужно было облегченно выдохнуть, но не получалось. Даже когда землетрясение прекратилось, я металась по комнатам, ходила из угла в угол, пока не устали ноги. Только потом распахнула настежь окно, подставляя лицо солнцу и ветру.

Окна спальни выходили на город, поэтому я не могла даже краем глаза подсмотреть, что происходит со скалой. Да и что вообще случилось? Ответа на этот вопрос я боялась сильнее смерти, от которой сегодня была всего на волосок. И которая настигнет меня, если выяснится, что именно я… уничтожила маннский родник!

Сама мысль об этом была страшной, но как еще объяснить случившееся? Ведь я помнила, как поделилась энергией с источником — перед тем, как он показал мне видение…

Древо!

Как я могла быть такой беспечной? Живо ли оно? Закрыла глаза, сосредоточившись на своих ощущениях. В прошлый раз мне не удалось ничего почувствовать: ни тепла, ни отголоска магии. Но сейчас я попросила у источника хоть какого-нибудь знака, крохотного отклика, чтобы знать, что он по-прежнему со мной.

— Пожалуйста, — взмолилась я, — ответь.

И вздрогнула, когда ответ пришел.

В груди словно полыхнуло маленькое солнце.

Магия.

Первозданная. Могущественная. Магия была в моей крови, струилась, сосредоточенная в хрупком человеческом теле. Прислушавшись к этим невероятным чувствам, поняла, что теперь она гораздо более сильная, чем раньше…

Боги, я не просто уничтожила Камень. По всему выходит, что я его… поглотила!

Конечно, это только предположение, но если правда… Маннцы такого не простят, а если прибавить к этому пророчество для артанского князя, в самом скором времени меня ждет смерть. Запрокинула голову, зажмурилась, чтобы сдержать непрошенные слезы. Мне хотелось жить. Несмотря ни на что, мне отчаянно хотелось жить.

За такими мыслями меня и застал Логхард.

Услышав, как позади хлопнула дверь, расправила плечи и обернулась.

Князь направился ко мне, а я с трудом подавила желание спрятаться. От его мощи, от ледяного взгляда, от спокойствия, граничащего с равнодушием. По лицу Логхарда сложно было сказать, что он чувствует, о чем думает и с какими вестями явился.

Князь остановился совсем близко, так, что мне пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Какой он огромный! Задержала взгляд на сильных руках и сглотнула: Логхарду ничего не стоило нести меня, прижимая к себе, ничего не стоит и уничтожить меня одним ударом.

Не успела отпрянуть, как он шагнул ближе и захлопнул ставни за моей спиной. Я оказалась в ловушке его рук, и это стало последней каплей.

— Не молчите! — не выдержала я. — Скажите, что там случилось!

— Это ты мне объясни.

Объяснить?!

— Я понятия не имею, что произошло, — взвилась я. Получилось громче, чем обычно. — Вы сами хотели узнать, почему я слышу зов источника!

Жесткие пальцы легли на подбородок, не позволяя увернуться. Взгляд впился в мое лицо.

— Что ты видела? Какое будущее тебе показал Камень?

— Гибель Артана.

Широкие брови сошлись на переносице, я прикусила язык: сейчас честность могла мне дорого обойтись.

— А другое? — нетерпеливо потребовал он.

— Что другое?

— У будущего всегда по меньшей мере две стороны.

Почему-то в сознании сразу вспыхнуло видение о поцелуе. Горячие губы, которые дарили жар и слабость.

12

12

Чтобы привыкнуть к тяжелому украшению, понадобилось пройти всего одну галерею, а вот забыть о нем совсем не получалось. Губы до сих пор горели от поцелуя, я же не переставала думать, что это значит. Такой подарок был достойным княжны. Княжны, но не рабыни: Логхард прекрасно дал понять, какое место я занимаю рядом с ним.

Наложница. Постельная игрушка, которую выводят в свет. Пусть даже пока от постели нас отделяет только желание артанского князя позабавиться. Или растянуть удовольствие.

Понятия не имею, почему он медлит, но это ожидание сводит с ума.

— Нравится? — спросил он, когда я в очередной раз бросила взгляд на пояс.

— Лучше бы принесли ошейник, — вздернула подбородок.

В светлых глазах тут же сгустились тучи, а мою ладонь сжали сильнее.

— Это можно устроить позже. Наедине.

Несмотря на вкрадчивость голоса, я поняла, что обещание князь может запросто выполнить, и оставшуюся часть пути мы преодолели в молчании. Только когда остановились перед высокой аркой, за которой изгибалась лестница, Логхард холодно приказал:

— Ни с кем не заговаривай без моего разрешения.

— А то что? — я изогнула бровь.

— Я придумаю, как тебя наказать, — сощурился он.

Внутри полыхнуло гневом, тут же нестерпимо захотелось это правило нарушить.

Мы шагнули в арку одновременно, и с лестницы открылся вид на зал с высоченными потолками. Его освещали множество светильников с голубоватым пламенем. Еще бы! Теперь у Манна обновленный родник, поэтому магии сегодня не пожалели. По обе стороны расположились длинные столы, которые ломились от различных яств. Все места на скамьях заняты, смех, разговоры, музыка — пир был в самом разгаре.

По спине пробежал холодок, и сердце забилось с утроенной силой, стоило нам направиться к столу в дальней стороне зала. Потому что все маннцы были в синих одеждах: мужчины в темных оттенках, женщины — в ярких. В этом море я выделялась как маяк. К тому же, замечая артанского князя, люди поднимались, почтительно склоняли головы, а следом их жадные взгляды впивались в мою фигуру, шепот ударял в спину. На лицах читались самые разные чувства: любопытство, недоумение, зависть.

— Почему вы прислали мне красное платье, когда все в синем? — тихо, чтобы никто не расслышал, спросила князя. К себе-то он обращаться не запрещал.

— Синий — традиционный цвет Манна, — ответили мне. — Обязательный для всех праздников. Красный означает, что ты принадлежишь Артану.

Князь не солгал: ближе к княжескому столу заметила воинов из свиты Мрака в темно-красных кафтанах. Принадлежность к Артану — не самая лучшая новость, но по крайней мере, красный — не цвет наложниц. Стало чуточку легче, всего лишь на мгновение, потому что мы остановились перед Рионом.

Маннский князь восседал за столом на возвышении. По левую руку от него сидела красивая темноволосая женщина, голову которой украшал серебристый обруч, место по правую пустовало. Место Логхарда, как правителя и почетного гостя. А вот где положено сидеть рабыням? Представила, как усаживаюсь на полу у его ног, и внутренне сжалась. Такое унижение я вряд ли выдержу, но сейчас оставалось лишь склонить голову перед княжеской четой.

Рион поднялся нам навстречу, и мы повернулись к гостям. Словно по волшебству, весь зал стих, я затаила дыхание под сотней взглядов.

— Сегодня у нас замечательный повод для праздника, — громко промолвил маннский князь. — Наш Камень угас, но возродился еще более великим. Все благодаря Кейну Логхарду и Артану, нашим союзникам и друзьям…

Зал взорвался рукоплесканиями, и я смогла тихо выдохнуть. Лучше пусть благодарят Артан.

Рион поднял руку, и придворные затихли.

— Благодаря этой женщине, — он вдруг указал на меня, и холод потек по спине, вгрызаясь в позвоночник. — Своим даром она вернула величие Манну!

Рион говорил еще что-то, но у меня шумело в ушах. Никогда в мою честь не устраивали праздников, я никогда не была в центре внимания. Я стояла передо всеми этими людьми, словно обнаженная. Они смотрели на меня, как на диковинку. Я и была диковинкой, рабыней, которая разговаривает с источником. Поняла, что сейчас просто упаду…

Мужская ладонь властно коснулась моей руки, обожгла, посылая по телу волны тепла. Логхард переплел наши пальцы, потянул меня к себе. Стоило встретиться с ним взглядом, и я позабыла про толпу. Остался только артанский князь, который смотрел исключительно на меня. Этого оказалось достаточно, чтобы колени перестали дрожать.

Вдохнула. Выдохнула. И позволила подвести себя к столу.

Только когда опустилась в широкое кресло, с удивлением осознала, что буду сидеть рядом с князем. На месте его спутницы, жены, невесты, но никак не пленницы. И это не укрылось от гостей.

Я мазнула взглядом по тем, кто сидел ближе всего. Судя по положению и дорогим одеждам, рядом расположились дочери Риона. Темноволосые темноглазые красавицы в ярко-синих платьях. Одну из них я узнала сразу.

13

13

В зале ничего не изменилось, разве что народ больше захмелел, а музыка стала веселее. Выступление танцовщиц закончилось, теперь один из магов земли показывал свои умения: прямо из пола вырастали мраморные статуи, а после врастали обратно. В другой раз я бы смотрела на традиции Манна с открытым ртом, но сейчас только опустилась в свое кресло. В ушах шумело, сердце до сих пор билось рывками, мысленно я все еще была в галерее и всматривалась в цветок.

Цветок и ярко-синее платье. Ошибки быть не могло: именно эту заколку показал мне Камень. Показал, когда я спросила, как сбежать от Логхарда.

Я так хотела найти на этом пиру того, кто мне поможет. Желала узнать про отношения маннцев, про тайные выходы из Грода. Так сильно хотела этого… Но теперь попросту растерялась, когда увидела заколку в волосах Тарии.

Что это значит? Как трактовать увиденное?

Обладательница заколки поможет мне сбежать? Артанец говорил, что у каждого видения две стороны: хорошая и плохая. Как понять, какая из них какая? Княжна мне точно не друг, один ненавидящий взгляд за столом чего стоит. Но ведь она считает меня врагом лишь потому, что я привлекла внимание Кейна Логхарда.

Голова кружилась ото всех домыслов и сомнений.

— Все в порядке? — нахмурившись, поинтересовался Рион на крийском.

— Да, — ответила безотчетно и выдавила улыбку. — Благодарю за пир.

— Я благодарен вам гораздо больше. Могу ли я что-то сделать для вас, Амелия?

Я прикусила губу, чтобы не признаться, что знаю про его благородный поступок и неудавшуюся сделку. Потом вспомнила, что мне нельзя ни с кем заговаривать. Княгиня, например, разговаривала только с Рионом.

Но Логхард был занят лимой Тарией, а маннский князь многое знает о Камне.

— Я бы хотела кое-что узнать, — обратилась к нему.

— О чем же?

— О видении, которое мне показал Камень перед тем, как переродиться.

Казалось, Рион даже не удивился, а может, просто виду не подал, лишь придвинулся ближе.

— Это касалось Манна?

— Нет, — поспешила заверить я. — Это был личный вопрос.

— Тогда не стоит доверять его даже мне, — со всей серьезностью заметил маннский правитель.

Логхард не боялся спрашивать Голос Камня обо мне, хотя пророчество тоже было личным. Очень личным. Старец назвал меня расплатой за непомерную гордыню. По всему выходит, что наша встреча была предопределена?

— Я бы хотела знать, как разобраться в том, что мне поведал источник.

Рион задумчиво погладил бороду.

— Обычно все пророчества Камня нам передавал Голос, — признался он, — но ответ на любой вопрос всегда подразумевал выбор того, кто спрашивал.

Спасение или погибель…

— Видение было одно? — поинтересовался Рион.

Я поколебалась, но все-таки покачала головой, и он понимающе кивнул.

— Так всегда. Любое пророчество показывает два пути. Совершишь один поступок — получишь одну судьбу, другой — совершенно иную. Но выбор только за тобой.

Значит, видение с брошкой означает побег? И если я не сбегу, то стану постельной игрушкой Логхарда?

— И как выбрать… — Я облизнула пересохшие от волнения губы. — Как понять, которое из решений верное?

— Сердцем, — не задумываясь, ответил князь.

Удивил и разочаровал.

Такого ответа от мудрого маннского правителя я не ждала. Сердце не советчик там, где нужен холодный разум.

— Рион. — Вздрогнула от голоса Логхарда, настолько тихо князь подошел. Интересно, он слышал наш разговор? Хорошо, что ничего лишнего не спросила. — На пару слов.

Подняла взгляд. Лицо непроницаемое, губы сжаты, лишь в глазах поблескивает серебро, но я шестым чувством научилась улавливать настроение артанского князя. Сейчас он был зол. Очень.

Что такого сказала ему княжна?

— Амелия, отправляйся к себе, — приказал Логхард. Не знаю, что поразило меня больше: собственное имя его устами, или то, что придется пройти через весь зал снова, только на этот раз одной. — Я догоню тебя.

Ослушаться я не могла, не при маннском князе. Поэтому поднялась, поклонилась и направилась к выходу. Хотя сердце колотилось о ребра, я шла, расправив плечи и не опуская голову.

Взгляды придворных стали еще более откровенными, до моих ушей долетали обрывки фраз, которых лучше не слышать. Один разговор вовсе заставил замедлиться.

— Ей нужен его дар, — небрежным шепотом сообщила лима в одеждах небесного цвета своему спутнику. Сообщила на артанском. — Наверняка, готова валяться у Мрака в ногах только за то, что он оживляет в постели все ее тайные порочные желания.

14

14

Лучше времени для побега я и придумать не могла. Все придворные развлекались, благодаря защите Камня выставлять стражников не было необходимости. Поэтому галереи и коридоры оставались почти пустынными. Это плюс. Проблемой же оказалось то, что я понятия не имела как во дворце отыскать княжну.

Вернуться на пир и дожидаться ее у входа? Не вариант! Меня заметят и сразу сопроводят в покои артанца. А там придется стоять на коленях, или еще что похуже…

Впереди, за поворотом, послышались шаги и смех. Сердце дернулось, я скользнула в нишу и почти прилипла к мозаике на стене. Несколько невыносимо долгих минут я не дышала, но к счастью, загулявшие придворные сразу направились к лестнице.

Как же мне найти Тарию? Здесь поможет только волшебство…

Закусила губу и посмотрела на свои ладони, вспоминая о паутинках, опутывающих тело Кейна Логхарда. Благодаря источникам во мне теперь тоже магия. Пользоваться которой я конечно же не умела, и не обманывалась на счет того, что смогу научиться за три минуты. Братья оттачивали свое мастерство годами, я видела, сколько сил требовалось, чтобы обуздать дар. Но тогда отец пытался и меня научить самым простым заклинаниям, считая, что от долгих упорных стараний магия все-таки во мне проснется.

Не проснулась. Мои знания так и остались теорией.

Но что, если у меня получится сейчас?

Я столько раз видела, как братья в лесу (а Роуз — в замке Норг), используют заклинания поиска, что помнила его. Его даже дети знали! Правда, дети-маги, но выбора у меня просто не было.

Прислушалась: все тихо. Тогда прикрыла глаза, протянула руку и попыталась вызвать лепесток поиска. Нужно было всего лишь представить, как магия течет сквозь меня, срывается с пальцев, наполняя проводник энергией и позволяя ему возникнуть из воздуха.

Ну же!

По спине лился пот, в груди горело, пальцы покалывало от нерастраченной силы, но… ничего не происходило! Энергия просто билась во мне, отказываясь перетекать в заклинание и создавать проводника. Впору было разрыдаться: время утекало, как вода.

Разозлившись, я вылетела из ниши и направилась дальше. Прошагала две галереи, но снова остановилась, потому что до сих пор не представляла, куда идти. Дворец для меня сейчас, что лабиринт Ортоса.

Нужно попробовать еще!

Поправила капюшон и наткнулась на цветок в волосах. Ну конечно! Дрожащими пальцами вытащила заколдованную эрьвею. В ней магия матери, так что если и она не поможет, то меня спасет только чудо.

Я оторвала высушенный лепесток и сжала в дрожащей от напряжения ладони.

Минута. Две. Магия заструилась по руке, с пальцев сорвались искорки. Лепесток подхватил ветерок. Подхватил… И подбросил! Я смотрела, как частичка эрьвеи скользит в воздухе, опадая на пол, но готова была станцевать победный танец. Жаль, сил почти не осталось. Ото всех этих попыток я устала так, будто таскала сундуки.

Второй и третий лепестки постигла та же участь, а с четвертым повезло: к моей огромнейшей радости он завис в воздухе, мерцая розоватым светом.

«Отведи меня к лиме Тарии, маннской княжне, — мысленно приказала я. — Самый кратчайшим путем и главное, чтобы меня никто не заметил».

Лепесток качнулся и плавно полетел вперед, а я, подобрав юбки, поспешила следом.

Видимо, заклинание все-таки было правильным, потому что мне никто не встретился по дороге. Словно меня вели тем путем, где сейчас никого не должно быть. Иногда лепесток замедлялся, покачиваясь в воздухе, и каждый раз мое сердце обрывалось (вдруг магия развеется), но потом продолжал свой ход. В какой-то момент убранство дворцовых коридоров изменилось. Вместо темных тонов появились яркие краски: от мозаики на стенах до сводов потолков.

Простое заклинание почти выпило мои силы, перед глазами то и дело появлялись мушки, поэтому я искренне обрадовалась, когда лепесток завис перед двустворчатой дверью. Хотела уже войти, как проводник качнулся в сторону, к нишам. Очень кстати, потому что из комнат вышла служанка Марна. Низко поклонилась, пробормотав что-то на маннском, в ответ раздался высокий голос Тарии. Разобрать, о чем они говорят, не могла, зато точно знала, что лепесток не ошибся.

Служанка ушла, а я выждала минуту и потом бочком шагнула в приоткрытую дверь.

Я привыкла к синим тонам маннцев, но покои Тарии были белоснежными, со вкраплениями золота, в воздухе витал ненавязчивый цветочный аромат. Выхватила взглядом шкуры на полу возле камина, тяжелый балдахин над кроватью, большое зеркало в массивной раме, инкрустированной драгоценными камнями, возле которого сидела княжна.

Зеркало-то меня сразу и выдало: от вида мелькнувшей за спиной фигуры темные глаза княжны расширились, она схватилась за щетку, словно собиралась защищаться.

Я скинула капюшон и шагнула к ней.

— Ты! — выдохнула Тария, испепеляя меня взглядом. — Убирайся отсюда, или я позову стражу!

— Мы обе прекрасно знаем, что стражи за дверью нет, — ответила я. — Ждешь кого-нибудь?