На страже Пустоты

ПРОЛОГ

Выходя из дома, никогда нельзя быть уверенным, что вернёшься.

(из заметок Марка Чернорецкого)

От автора:

Эта книга очень личная. Она написана в трудное для меня время, потому что мне нужно было ощутить кусочек света, тепла и уюта. И я писала её для тех, кому это тоже нужно. Всегда помните: чудеса случаются, и всё будет хорошо.

Декабрь в этом году выдался снежный. Ева вышла из библиотеки на морозную улицу и подтянула повыше шарф — тёплый, бабушка вязала. Дыхание лёгким паром таяло в воздухе, каждый вздох иголочками обжигал горло.

— Ой, красота-то какая, Ев! — вздохнула Наденька, закрывая двери на ключ и дожидаясь, пока пискнет сигнализация. — Как в сказке!

Ева улыбнулась в шарф. Действительно. Настоящая зимняя сказка повсюду. Дворик перед библиотекой запорошило свежим снежком поверх тёмных песочных просоленных дорожек, пухлые сугробы блестели, как россыпи бриллиантов под жёлтыми уютными фонарями. Впереди виднелся выход к шумным улицам города, там проносились автомобили, переливались огни витрин и новогоднего убранства.

— Только холодно. — Наденька шмыгнула сразу покрасневшим носом, ёжась в пуховике. — Пойдём к остановке, пока совсем не окоченели.

— Вроде, потепление обещали к концу недели, — поддержала светскую беседу Ева, чувствуя, как мороз грызёт коленки, и пряча в карманах руки.

— Да? Жалко. Хочется, чтобы Новый год вот такой был, сказочный, снега хочется. А то раскиснет опять всё, никакого праздника, одни лужи. Ты, кстати, где отмечать будешь?

Ева пожала плечами, что в пальто было очень неудобно:

— Не знаю, к родителям, наверное, поеду. Друзья, конечно, зовут в компании отметить, но сестра в Прагу собирается с семьей, родители совсем одни остаются.

— Понятно. А меня муж зовет к его родителям. У них, конечно, загородный дом, красота, но весь год потом со свекровью…

— В приметы веришь? — не смогла сдержать смешок Ева.

— Не во все, но с Новым годом всегда сбывается. — Они как раз подошли к двойной остановке, заполненной ёжащимися людьми, встали под информационным табло. — Ой, не видишь, что за номер идёт?

Наденька смешно прищурилась, вытягиваясь, чтобы рассмотреть из-за толпы приближающийся автобус.

— Вроде, девятнадцатый.

— А нет, не мой, — успокоилась она и снова повернулась к Еве. — Вот ты не веришь, а он там на все праздники хочет остаться. Считай первая неделя года уже под надзором свекрови.

— Да ладно, тебе же с ней повезло.

— Повезло, — кивнула она, пританцовывая. — Даже очень. Вторая мама. Но вот, как заведёшь свою, поймёшь меня.

Ева покачала головой, пряча нос поглубже в шарф. Наденька на неё рукой махнула.

— Ну чего ты? Познакомилась бы уже с кем-нибудь. Чего всё по прошлому страдать? Молодая, красивая… На сайте бы каком зарегистрировалась.

— Ты, как моя мама, говоришь.

— А ты слушай, слушай мудрых женщин!

Ева тихо рассмеялась. К дальней остановке подъехал ненужный им обеим автобус, люди толпой толкнулись к дверям. И хаотично отпрянули обратно, началась ругань, толкотня, кто-то бесцеремонно пробивался к выходу и через людей.

— Отойдём подальше, — едва успела предложить Наденька, как из-за спин пассажиров выскочил взъерошенный парень с безумными глазами.

Следом раздался визг тормозов, перед автобусом с разворотом вылетел серебристый седан, сметая левую фару «лазурного» под грохот удара и нерусскую брань водителя. Из машины, с водительского сиденья, буквально выпал на тротуар темноволосый парень в чёрном пальто, в руке блеснуло оружие. Громкий выстрел прозвучал в морозном воздухе оглушающе, отдался эхом по проспекту, люди с остановки бросились врассыпную. Наденька кинулась за стенку остановки с ярким баннером новогодней распродажи. Ева поколебалась секунду, не решив, куда бежать — к Наденьке или на проезжую часть.

И эта секунда оказалась фатальной. Парень с безумным взглядом рванул на неё, его преследовал темноволосый. Всё случилось так быстро, что Ева даже не поняла, как именно оказалась вдруг в руках безумного, он выставил её, как щит, пытаясь уберечь себя от пуль. Парень в пальто остановился и безжалостно направил на них дуло пистолета. Никто не пытался вмешаться. Вокруг разворачивающейся драмы, как вокруг прокажённых, росла пустота. Люди бежали, не желая быть ни свидетелями, ни жертвами. Кто-то сидел за остановкой, кто-то уползал к жилым домам, к безопасным магазинам.

— Ты не посмеешь! Тебе нельзя! — нервно и зло крикнул безумец, сдавливая Еве горло согнутой рукой. Если бы не мягкий шарф, точно бы задушил.

Темноволосый на миг опустил оружие, и едва заметно подался вперёд. И всё слилось в один миг. Безумец дёрнулся, отталкивая Еву в сторону дороги, и пистолет молниеносно взмыл обратно. Два выстрела прорезали мёрзлый воздух — парень опять дёрнулся, уже непроизвольно, в такт прошивающих тело пуль. Ева летела под колёса, но крепкая рука в чёрной перчатке поймала её за рукав и отбросила к остановке. А затем убийца быстро сел в появившийся будто ниоткуда чёрный седан и уехал быстрее, чем под убитым расползлось горячее пятно алой крови.

ГЛАВА 1. Шаги и тени

Следи за своей тенью. Иногда она может подойти слишком близко.

(Из заметок Константина Чернорецкого)

— Ева, Евочка, мы так переживали!

В просторную палату влетела Наденька в белом халате и бахилах. В руках трясся набор больничного романтика — букет мелких хризантем и пакет с апельсинами. Ева отложила телефон. Соседки по палате неодобрительно покосились на шумную девицу, но промолчали.

Любовь Тимофеевна, благообразная старушка, занимавшая койку напротив, отвлеклась от книги, чтобы долго и укоряюще посмотреть на Надю поверх очков. Надя стушевалась, задушенно поздоровалась и умостила апельсины на тумбочку. Судьбу цветов торжественно вручила Еве в руки и села на край кровати.

— Это от всего нашего коллектива! Девчонки хотели конфеты подарить, но тебе витамины нужны, какие конфеты?

— Спасибо. — Ева с удовольствием уткнулась носом в солнечные головки, вдыхая горький и чистый аромат. — Но меня завтра уже обещали выписать.

— В субботу?

— Пораньше выпускают за хорошее поведение — голова не болит, ушибы проходят. Врач хороший, говорит, нечего мне тут на выходных делать, а дома и стены лечат. Но в понедельник за справками нужно зайти.

Ева встала с покрывала, сходила к раковине в углу палаты, чтобы налить в кружку воды для цветов вместо вазы, и вернулась. Цветы пришлось опереть на светло-зелёную стену, стоять самостоятельно в низкой кружке они никак не хотели.

— Хочешь, заедем за тобой утром? Я мужа попрошу, встретим тебя.

— Нет, спасибо. Меня родители заберут. Думаю, мама не верит врачам, что со мной всё хорошо, и надеется оставить тут ещё на недельку.

— Как она? — тон Наденьки сменился на сочувственный.

— Да она переживает больше меня! — Ева уселась на койку, под спину положила подушку. — Когда увидела новости, оборвала все телефоны.

— Ещё бы! Я потом посмотрела эти выпуски. Остановка огорожена, кровищи море, машина горит, везде сирены. Блокбастеры отдыхают!

Ева мысленно поёжилась:

— Да уж.

— Ко мне полиция приезжала, опрашивали. Но я толком ничего и сказать не смогла. Даже парня того не разглядела. К тебе приезжали?

— Конечно. Я тут местная знаменитость, всем интересно, — едва заметно нахмурилась она. — Ко мне ещё журналисты прорывались, спасибо персоналу, не пропустили.

— И как? Ты хоть помнишь, как этот парень выглядел?

Перед глазами Евы будто вживую всплыл образ из памяти. Напряженное бледное лицо, правильные черты, ледяные и расчётливые зелёные глаза, растрёпанные короткие тёмные волосы.

От воспоминания внутренности обожгло холодком, затошнило, и Ева тихо ответила:

— Совершенно не помню. Врач говорит, это от стресса. Психологическая защита.

Наденька серьёзно покивала.

— Да. Наверное. В новостях тоже ничего не говорят.

Ева и сама это прекрасно знала. Соцсети и новости в поисковиках вездесущи, поэтому обо всём, о чём узнавали СМИ, узнавала и она. По вполне понятным причинам, её это происшествие волновало. И похоже, убийство простого и непримечательного парня из техподдержки сулило стать преступлением века. Особенно Еве нравилась растиражированная из какого-то интервью фраза «По невыясненным следствием причинам, в салоне брошенного автомобиля произошло возгорание». Дескать, ничего не нашли, но так старались, так старались. Потом они установили, что автомобиль числился в угоне… Потом начали строить теории заговора. Потом говорить о политическом следе в жизни паренька, потом о наркоманском…

Вздохнув поглубже и отогнав навязчивые мысли, Ева откинулась на подушки и сменила тему:

— Как на работе?

Наденька закатила глаза.

— Одно слово: детские новогодние мероприятия!

Ева хмыкнула:

— Это целых три слова!

Подруга поморщилась:

— Позавчера была встреча с детской писательницей, ну ты ещё афишу готовила. «В гостях у сказок». Вчера перебирали книжный фонд на списание. Сегодня опять дети. Я уж отпросилась, к тебе сбежала. Скорее бы уже праздники. Тебя, говоришь, во вторник ждать?

— Угу.

Они ещё немного пообсуждали работу, Наденька пожаловалась на заботливого и послушного мужа, который недавно принёс в дом большую радость — мешок сахара по акции и по цене двух мешков. Посмеялись, поделили напополам апельсин, и Наденька ушла.

А Ева осталась. С телефоном, полным жутких новостей, и со своими мыслями.

Говорить больше ни с кем не хотелось. Сунув маленькие наушники в уши, она включила радио и бездумно уставилась в окно. Серое небо прекрасно дополняло настроение, а мягкая музыка успокаивала. Ева прикрыла глаза. И снова из темноты воспоминаний на неё взглянули холодные зелёные глаза.

Чёрт!

Уже третий раз она соврала, что не помнит, как выглядит неизвестный убийца. Почему? Себе она говорила, что просто хочет выжить. Человек с оружием, убивающий средь бела дня (ладно, вечера) кого-то на остановке… Неужели что-то помешает ему узнать, в какую больницу отвезли болтливую свидетельницу? Если сюда просочились даже настырные репортеры.

ГЛАВА 2. Кофе с Пустотой

Пустота — прекрасный собеседник. Никогда не перебивает.

(Из заметок Константина Чернорецкого)

— У меня нет денег на бизнес-класс.

Мёрзлая улыбка, искривившая красиво очерченные губы, красноречиво сказала, что шутить их обладатель не в настроении.

Но попытаться же стоило?

— Садись.

Она посмотрела на окна библиотеки. Нет, не успеет. Пули быстрее.

Обречённо, как на эшафот, Ева встала со скамейки, рассеянно оглянулась, взяла сумочку. Обошла машину и медленно села на пассажирское сиденье. Её сразу окутало тёплым комфортом, запахами дорогой кожи, благородного парфюма. Центральный замок предусмотрительно щёлкнул, отсекая путь к свободе, Ева вздрогнула.

— Ты убьёшь меня, да? — Губы почти не слушались, лицо онемело от холода.

На водителя она не смотрела, не могла. Умолять тоже не будет, сбережет гордость. По крайней мере, постарается… Тогда пусть всё будет быстро. И желательно, без лишней боли… Может, это даже лучше, чем сойти с ума. Она внутренне сжалась, готовая услышать свой приговор, уже рисуя в голове сцены, как её вывозят в зимний лес. Поэтому ответ застал врасплох.

— Нет.

Это так не вписывалось в картину единения с природой, которую она себе представила, что всё-таки повернулась и внимательно посмотрела на похитителя. Он любезно повернулся в ответ. Красивый, самоуверенный. Выразительные зелёные глаза. Молодой. Наверное, чуть старше неё. Лет двадцать шесть… В машине было тепло, и он сидел без верхней одежды, чёрный джемпер с вырезом под горло отлично подчёркивал атлетическую фигуру. Почему-то Ева покраснела и отвернулась. Легко забыть, что хладнокровный убийца.

— Денег у меня тоже нет, взять с меня нечего.

— Я похож на вымогателя? — Почему-то изогнул бровь незнакомец и переключил передачу. — Пристегнись. Иначе мы тут до утра просидим.

— Странно, — нервно усмехнулась она, вытягивая ремень безопасности. — Уголовный кодекс тебе не указ, а вот ПДД соблюдаешь?

Машина мягко тронулась в путь по заснеженным улицам.

— Не люблю нарушать законы по понедельникам, примета плохая.

Ева сочла за лучшее промолчать. Просто смотрела в окно, на яркие весёлые витрины, новогоднюю иллюминацию, подсветку мостов. Всё искрилось, мерцало, мигало, отражалось в снежных сугробах, блестящих машинах, стёклах домов. Потрясающая красота. Маркетологи, не скупясь на средства, создавали новогоднее настроение у потребителей… Город был сказочным. К сожалению, у неё сказка случилась страшная.

— Уже видела их? — вдруг нарушил он долгое молчание на очередном светофоре.

— Кого?

— Пустых.

— Не понимаю, о чём ты. — Она так и сидела, бездумно глядя в окно, положив руки на сумочку. Знакомые улицы вели к дому. Обманчиво, наверное.

— Понимаешь, — уверенно возразил убийца и закурил, стеклоподъёмник тихо зашуршал. — Если, решила, что сходишь с ума — понимаешь.

Ева поморщилась и повернулась.

— Мог бы ты не… — она выразительно посмотрела на сигарету в его пальцах.

— Это моя машина, — спокойно, со скрытой насмешкой, напомнил парень.

Ева устало вздохнула, расстегнула пальто, в котором уже стало жарко и откинулась на спинку сиденья, закрывая глаза.

— Полиции я ничего не сказала.

— Я знаю, — к уверенности мягко примешалась нотка самодовольства. Эмоции, будто сигаретный дымок, поплыли по салону.

— И не собираюсь, — на всякий случай уточнила она.

— И правильно, — рассеянно похвалил незнакомец, пропуская машины на перекрёстке, чтобы повернуть. Почти приехали в её двор. — Что-то ещё странное происходило в последнее время?

— Смотря, с чем сравнивать, — многозначительно протянула Ева. Чем заслужила быстрый, но странный оценивающий взгляд. Ответ ему явно понравился. Только чем?

Машина въехала во двор и, попетляв среди домов, остановилась на том самом месте, в проезде напротив её парадной. Если раньше и были какие-то сомнения в слежке, то теперь полностью исчезли.

— Спасибо, — обречённо пробормотала Ева, не двигаясь. — Ну я пойду?

— Мы не договорили, — разбил её надежды парень и потянулся за тёплой одеждой, лежащей на заднем сиденье.

Он вышел из машины и, надевая пальто, внимательно осмотрелся, словно искал что-то. Нашёл или нет, по лицу нельзя было прочитать. Ева захлопнула блестящую дверцу, пошарила в сумке, ключи попались на самом дне, под книгами и перчатками. Выудив их, направилась к парадной, спиной чувствуя, что опасный спутник следует тенью. Чувство неприятное. Зато понятное. Она ступила на площадку перед дверью, автоматически зажёгся свет.

Вдруг он перехватил её руку с поднесённой к домофону таблеткой ключа и аккуратно оттеснил от входа. Домофон звонко булькал, сообщая, что дверь открыта. Он потянул ручку, не отпуская её рукав, и наклонился вперёд, прислушиваясь к звукам внутри. Или принюхиваясь? В чуть прищуренных глазах причудливо отражался свет, проходивший через ресницы, будто светилась сама радужка. Ева, давно уже, ещё с первой встречи, сомневавшаяся и в своём и в его здравом рассудке, просто наблюдала за его действиями, не пытаясь что-либо понять. И кому в этой стране права выдают?!

ГЛАВА 3. Ищейка

Кто ищет, тот найдёт. Хоть что-нибудь.

(Из заметок Константина Чернорецкого)

Марк припарковался возле серого особняка с лепниной, почти неприметного в череде похожих. Тёмная табличка возле входа обещала какое-то совершенно неинтересное никому федеральное управление. Маг буднично зашёл в стеклянные двери, бережно удерживая в руке стаканчик горячего кофе. По прорезиненным чёрным коврам прошёл по светлому коридору к стойке проходной.

Дежурный, старик с неприятными цепкими глазами, одетый в чёрную форму охранного агентства, поднялся со стула:

— Чернорецкий! Тебя ещё не уволили?

— Я, в отличие от тебя, ценный сотрудник, — ответил на любезность Марк, проходя мимо стойки к лестнице с турникетами.

— А вот не пущу. Пропуск доставай.

Тёмный маг лениво развернулся:

— Серьёзно?

— Серьёзно-серьёзно. Вчера тебя не было. Без пропуска не пущу, мракобесие. Может, уволили тебя всё-таки!

— Я смотрю, ты, Семён, совсем страх потерял.

— Я работу свою выполняю. Можешь жаловаться, сколько угодно. Мне тоже будет, что сказать!

От входа послышался звук закрывающейся двери.

— Опять воюете?

К стойке подошёл Артём, светлый маг, с которым Марк работал в паре последние три года. Он зябко ёжился, даже в тепле холла не доставал руки из карманов куртки, под глазами залегли тени. Наверное, задержался на вчерашнем вызове и спал часа три от силы. Если спал.

— Я не воюю, я работаю! — огрызнулся старик. — Пропуска!

Противостояние тёмного мага и дежурного длилось уже лет шесть, с тех самых пор, как Марк пришёл в Комитет и получил пропуск. Камнем преткновения была сама фамилия, создававшая определённую репутацию. Не спасало даже то, что его мать, светлая колдунья, возглавляла один из отделов Комитета. Род Чернорецких был слишком знаменит в своих кругах и издавна славился нарушением законов, использованием запрещённой магии, сомнительными магическими экспериментами, несколькими заговорами против Комитета. И что хуже всего, последним подобно отличившимся Чернорецким был отец Марка, Константин. Один из сильнейших магов своего времени ввязался в опасные опыты с Пустотой, за что и был убит при задержании Комитетом. Поэтому у коллег молодой маг вызывал чувства крайне противоречивые.

Вот Семён, слабенький светлый посвящённый, привратник, как его иначе называли, видел в Марке копию Константина и каждый день ждал, когда же парень оступится и пойдёт по стопам своего рода.

Артем отмахнулся от грозного привратника и стянул с головы шапку, рукой пытаясь пригладить растрёпанные каштановые волосы:

— Семён, не бузи. Я тебе лично приказ об увольнении Чернорецкого скопирую, когда это произойдёт, на стену повесишь. Марк, идём, нас в морге ждут.

— В морге? — Тёмный маг неотрывно и саркастично смотрел на дежурного. — В морге точно дождутся.

— Идём-идём, — поторопил Артём, поднимаясь к турникетам. — Семён, открывай.

Пробормотав неразборчивое ругательство, старик всё-таки пустил их.

— Это что у тебя, кофе? — принюхался Артём, когда они подошли к лифту.

Марк посмотрел на стаканчик в руке и протянул напарнику:

— Забирай. Тебе нужнее. А я уже на семьдесят процентов состою из кофе.

Светлый забрал стакан, пока коллега не передумал.

— Спасибо, выручил! — Бросив крышку в урну рядом с лифтом, маг жадно глотнул горячего кофе. Лифт как раз подъехал.

— На здоровье, — прохладно отозвался Чернорецкий, приваливаясь спиной к зеркальной стенке. — Что там вчера было?

— Все следы запорошило, еле нашли. Вели от трассы и обратно на трассу. Никто ничего не видел, не слышал. След от машины тоже не удалось снять, там движение оживлённое, а тела, судя по всему, двое суток пролежали. Одна надежда — на судмедэксперта. Может, получится слепок Пустых сделать, на месте не получилось.

Марк кивнул. Так Комитет и работает. Обычная процедура при обнаружении деятельности или появления Пустых — снять магические следы. Желательно сразу со всего, чтобы легче было искать неупокоенного выходца. Ведь каждая такая душа уникальна. Больна, уродлива, и каждая — по-своему. И она оставляет уникальный оттиск во всём, чего касается.

Каждый раз, когда аналитики фиксируют новый случай, на место выезжают оперативные специалисты и назначенные Комитетом Ищейки, такие как Марк и Артём. Оперативники фиксируют и записывают каждую мелочь, следы, оставленные Пустым по ошибке. По возможности делают слепки души на чувствительные кристаллы, которые подшивают к делу и используют при поиске. Ищейки же, как наиболее сильные маги, приезжают на место, чтобы увидеть картину в целом и прочувствовать собственными Силами Пустого, которого нужно выследить.

Когда материалы собраны и заново проанализированы, начинается основная работа Ищеек — выследить и уничтожить. А если не получится уничтожить — отправить обратно в Пустоту, убив физическую оболочку. Как тогда, с Евой.

Лифт мелодично огласил остановку на этаже. Минус первый. Артём, державший уже опустевший картонный стакан, вышел и бросил его в урну: