Наблюдатель

ВСЯ КНИГА ПОЛНОСТЬЮ

Гордон Фримен: Тишина в шлеме

Стенки транспортного тоннеля дрожали под гулом турбин. Вентиляционные лампы мигали — как будто сама станция не была уверена, стоит ли ей светить дальше. Гордон стоял, прислонившись к металлической дверце, и молча слушал, как его собственное дыхание глухо отзывается в стекле шлема.

Тишина.
Его лучший друг.

И наказание.

Когда-то он говорил много — в студенческих аудиториях, на конференциях, у доски, полной формул. Но после тех событий… слова стали лишними. Любая фраза была либо поздно, либо никому уже не нужна.

По внутренней связи прошёл треск:

— Фримен, сектор D-6 пуст. Если кто и выжил — они давно ушли. Девяносто секунд до критического давления.

Он кивнул, хотя знал — в радиоканале это никто не увидит. Поднял лом, всё ещё тёплый после недавнего столкновения, и открыл дверь в очередной служебный коридор.

Свет вдруг мигнул — и коридор погрузился в мрак. Только индикаторы на его костюме освещали линии металла.

Классика, подумал он.
Когда тебе нужен свет — лампы умирают первыми.

Но в темноте его слух работал лучше. Гордон присел, положил ладонь на рельсы. И почувствовал — лёгкую вибрацию, будто кто-то или что-то двигалось впереди.

Не инородные существа.
Люди.

А это всегда сложнее.

Он вышел к развилке, и его фонарный луч упал на трёх человек в тактических бронежилетах. Они не были похожи на солдат из тех, что приходили раньше. Эти выглядели хуже:

усталые лица

оружие на предохранителе

глаза, переполненные страхом

Один из них повернулся и замер, увидев Гордона. На секунду в его взгляде мелькнуло узнавание:

— Это… он.

Гордон зажал лом крепче. В таких ситуациях слова раньше только мешали. Но неожиданно один из бойцов — самый младший — опустил оружие.

— Мы не враги. На базе… всё вышло из-под контроля.

Гордон чуть наклонил голову: ещё одна группа, которая надеялась спастись приказом сверху.

Старший боец вздохнул:

— Нам нужен доступ в главный реакторный отсек. Если сможем сбросить температуру — станция не разорвётся пополам.

Это было серьёзно.
Если они правы — взрыв вынесет лаборатории, несколько городов и всё вокруг.

Гордон молча протянул руку и показал жестом: ведите.

По дороге они шли быстро. Бойцы переглядывались, будто не верили, что легенда Фримена вообще идёт с ними. Но Гордон не думал о репутации.

Он думал об уравнениях.
Теплообмен, критическая перегрузка, реакторный профиль — всё в голове.
Чем сильнее шумела станция, тем отчётливее собиралась формула.

И когда они подошли к гермодвери, он уже знал:

— Взрыв не остановить, если просто понизить температуру.
Нужно перезапустить контур.

Младший боец с надеждой произнёс:

— Значит… есть шанс?

Гордон отстегнул панель, достал инструмент, повернулся и посмотрел прямо на него.

Короткий, ясный, хриплый голос, который люди слышали редко:

— Шанс всегда есть.

Даже через шлем было видно, как у солдат изменились лица.
Все напряжения — хоть на мгновение — ушли.

Он повернул тумблер.
Металл взвыл.
Реакторный блок начал перегружать тепло на вспомогательную камеру.

Ударная волна прошла по стенам.
Сирены взревели.

Старший боец выдохнул:

— Оно… работает!

Гордон нажал ещё одну клавишу.
Главный контур запустился параллельно.
Пошёл сброс давления.

И впервые за последние трое суток — станция перестала дрожать.

Боец смотрел на Фримена с тем же выражением, с каким раньше смотрели студенты:
как на преподавателя, который внезапно сделал невозможное простым.

Гордон просто кивнул:

— Идём. Это только начало.

И, сжимая лом в руке, шагнул дальше по тоннелю — туда, где всегда ждали новые проблемы.

Но он был жив.
И значит — у него было время их решать.

Гордон Фримен. Учёный. Человек. Тишина — и сила, которую она несла.

Гордон Фримен: Глава 2 — „Не герой, просто физик“

Станция дышала тяжело, будто огромный зверь, которому забили лёгкие металлом и страхом. Казалось, что стены слушают, трубы шепчут, а лампы моргают в тревоге. Но для Гордона всё это было уже привычным — он научился слышать технику так же тонко, как раньше слушал лекции.

Три солдата, ставшие временными союзниками, вели его по коридору. На их шлемах маячили дрожащие огни — всё оборудование перегружено, батареи сгорают быстрее, чем должны.