Наглый. (не)верный. Истинный

Пролог 1

Мадлен

— Мадлен, прекрати хрустеть пальцами! — Лизель недовольно цокает. — Мне и без того тревожно, а тут ещё и эти звуки.

Легко сказать: «Прекрати хрустеть пальцами». Я всегда так делаю, когда переживаю, а сегодня такой день! В Академии вывесили списки поступивших. Волнение настолько велико, что впору вывихнуть суставы. Но чтобы не раздражать подругу, я послушно опускаю руки и тихо бормочу:

— Прости.

Лизель уже не слушает. Она отбрасывает на спину свои светлые косы и вытягивает шею, будто это поможет ей увидеть начало бесконечной очереди.

— М-да. — Она морщится. — Если так пойдёт и дальше, мы тут простоим до Хон Галана. Ты как хочешь, а я пойду и проверю списки.

— А если тебя выгонят в конец?

Она усмехается.

— Пусть попробуют!

И правда, чего это я? Это же Лизель, для неё не существует преград. Моя лучшая подруга, с которой мы выросли в соседних поместьях, всегда была бойкой и смелой, не то что я. Если Лизель чего-то хочет — она это получит. Мне остаётся лишь довериться ей. В конце концов, мы тут стоим уже без малого час, а то и больше, и мне это тоже порядком надоело.

— Никуда не уходи, — велит мне Лизель. — Присматривай за нашим местом. Просто на всякий случай.

Прежде чем я успеваю ответить, она несётся вперёд, расталкивая локтями всех, кто оказался на пути. Очередь шипит, как клубок змей, но Лизель это не трогает.

Когда она скрывается из виду, я остаюсь одна посреди разношёрстной толпы. Друг за другом стоят драконы, грифоны, орки и обычные люди — вроде нас с Лизель. Ведь это Союзная, унитарная, межрасовая Академия. СУМРАК. Двери открыты для всех.

«Только бы поступить, пожалуйста, только бы поступить…», — вертится в голове.

Если меня не примут на факультет искусств — всё пропало. Ну, не совсем всё, а только мои мечты. У отца нет денег, чтобы оплатить обучение. Так что если мои этюды недостаточно хороши, придётся вернуться домой и ждать, пока какой-нибудь толстосум не позарится на мою руку. Я дочь барона как-никак.

Конечно, отец не выдаст меня за первого встречного. Но чтобы поправить наши финансовые дела, жених должен быть богатым. Это главное, а уже потом идут молодость, красота и прочие «неважные» вещи.

Я понимаю папу, не могу на него злиться. Его род древний и знатный, но уже полвека как обнищавший, и это плохо сказывается на его гордости. Отец и так пошёл на уступки. Мы договорились, что если меня примут в Академию бесплатно, то вопрос с моим замужеством отложим на неопределённый срок. Конечно, я думаю, срок будет вполне определённым — четыре года, пока не кончится обучение. А потом…

О, потом я буду продавать свои картины и обеспечу отца всем-всем, чего бы он ни пожелал! А себе обеспечу право выбирать мужа. Или вообще не выйду замуж, если подходящего случая не представится.

В своих самых смелых мечтах я добиваюсь успеха, становлюсь придворной художницей, моё имя гремит в веках…

Так, надо собраться. Я ещё никуда не поступила.

Чтобы справиться с волнением, я осматриваю холл. Интерьер здесь прекрасен: не знай я, что это Академия, могла бы подумать, что оказалась во дворце нашего славного дракона-императора.

В центре холла стоит фонтан с фигурой в виде феникса — из его клюва струится радужная вода. Потолки украшены мозаичным витражом, постоянно меняющим узоры и отражающим небо и звёзды в любое время суток. Дух захватывает от такой красоты.

— Вот бы нарисовать всё это…

— Ты хочешь нарисовать потолок?

Я вздрагиваю от неожиданности.

Рядом со мной стоит какой-то парень.

— П-простите, — бормочу я. — Не думала, что здесь кто-то есть.

Боги, что я несу? Вокруг прорва народа! А я разговариваю сама с собой, неудивительно, что кто-то откликнулся.

Незнакомец посмеивается.

— Чтобы нарисовать движущийся узор, нужна специальная кисть, — замечает он.

— Д-да… Да, я знаю. У меня дома есть такая, мама подарила.

— От мамы? Как интересно. Мне тоже первую зачарованную кисть подарила матушка.

Он говорит так непринуждённо, словно мы знакомы много лет. Но кто он такой?

Я решаюсь поднять глаза и рассмотреть его получше. Высокий, крепкий, с узким лицом и густыми рыжими локонами. Его изумрудного цвета глаза смотрят пристально, изучая меня.

Он такой красивый.

Достаточно, чтобы смутиться.

Незнакомец улыбается, и я готова улыбнуться в ответ, но мешает… Вспышка! Облако сверкающей красно-зелёной пыли появляется из ниоткуда и окутывает с головой — меня, рыжеволосого парня и всех, кто оказался рядом с нами.

— Что происходит?

Я шагаю назад, но спотыкаюсь о собственную ногу. Теряю равновесие и начинаю падать. Не сомневаюсь, что мой затылок врежется в мраморный пол.

Незнакомец быстро ловит меня за руку и дёргает на себя. Я снова встаю вертикально и упираюсь носом в его ключицы, сгорая от стыда и неловкости.

Пролог 2

— Истинная? — Я высвобождаюсь из объятий незнакомца, понимая, что он пытается меня обдурить. А ведь успел произвести такое приятное впечатление. — Я всего лишь человек, у нас не бывает истинных.

Облако пыли бледнеет и рассеивается в воздухе. Это, наверное, какой-то трюк, а сам этот парень — всего лишь маг-недоучка, решивший, что на мне можно оттачивать свои фокусы.

— Зато у драконов бывают, — не сдаётся он. — И это может быть кто угодно, даже обычная девушка.

Я смотрю на него, прищурившись.

— Ты дракон?

Он усмехается.

— А ты догадливая.

Ещё и подшучивает! Обиделся что ли? Но как, скажите на милость, я должна была догадаться, что он дракон? У меня недостаточно магии, чтобы считывать ауры. На глаз могу определить только грифонов, и то не всегда, да ещё орков, потому что они большие и зелёные. А драконы… раньше они хотя бы летали. Но после того, как в Камберской империи отгремела гражданская война и ящеры чуть не поубивали друг друга, они ужаснулись сами себе и запретили полёты.

А жаль. Хотелось бы увидеть, как они рассекают небо. Уверена, это очень красивое зрелище. И я бы не отказалась прокатиться на каком-нибудь любезном драконе, который согласился бы меня покатать. Но запрет ввели ещё когда я была ребёнком, поэтому летающих драконов я ни разу не видела.

Незнакомец молчит, и я решаю, что разговор окончен. Пытаюсь отвернуться и сделать шаг вперёд, потому что очередь медленно, но всё-таки движется. Попутно задеваю плечом не то вампира, не то просто слишком бледного человека, и тот недовольно фыркает. Я бормочу:

— Извините.

Но если я думала, что дракон оставит меня в покое, то ошибалась. Он снова хватает меня за запястье, разворачивает к себе, заставляя ещё раз взглянуть на него.

— Ты не веришь? Что мы истинные? Но это правда, ты же видела.

Я закатываю глаза.

— Слушай, облако было чудесным, правда. Если поступаешь на факультет иллюзий, то определённо добьёшься успеха. Но даже я знаю, что у драконов не было истинных… Сколько? Двести лет?

Точно не помню, но это и не важно. Уверена, что все истории об истинных парах — всего лишь сказки. А даже если нет, то вряд ли я настолько особенная, чтобы стать драконьей истинной спустя века.

Однако мой новый знакомый не думает униматься. В его глазах горит энтузиазм.

— Вот именно, двести лет! Это значит, что мы особенные...

Пылкая речь «особенного» дракона прерывается радостным визгом моей подруги. Лизель бежит, сметая всё на своём пути.

— Мадлен, мы поступили! Лизель Деверо и Мадлен Шантиль зачислены на факультет искусств!

Я резко выдыхаю.

— О Боги…

Лизель бросается на меня и обнимает, сжимая до хруста в костях. Вместе со мной она подпрыгивает и продолжает верещать:

— Поступили, поступили, поступили!

Красивый и настойчивый дракон откашливается, прерывая радость Лизель и привлекая моё внимание. Я смотрю на него вопросительно. Рассердиться бы, что он так бесцеремонно вмешивается в самый счастливый момент моей жизни, но почему-то я не могу. Возможно, дело в его улыбке…

— Думаю, мне пора, — говорит он, бросая на Лизель косой и не самый дружелюбный взгляд. — Но тебе от меня не скрыться, красавица. Буду ждать тебя вечером, скажем… м-м, в чайной «Амарантус». Знаешь, где это?

Всё, что я могу — это удивлённо моргнуть. Как он меня назвал? Красавица? Да нет же!

Красавица тут одна, и это не я, а Лизель. Не то чтобы я совсем дурнушка, но куда уж мне до светловолосой и голубоглазой подруги и её изысканных форм. На её фоне я всегда казалась тощей и угловатой.

Может, это её он только что пригласил в чайную? Но смотрит-то на меня… Невероятно.

Дракон шагает назад, потом ещё раз, и двигается плавно, слегка небрежно, как танцор.

— Приходи, если хочешь узнать больше о нас. — Он подмигивает. — А если не придёшь, я всё равно тебя найду. Ты моя.

Когда дракон уходит, часть меня хочет броситься вслед за ним.

— М-да… — тянет Лизель, и я вздрагиваю. — А ты не промах, Мадлен. Кто бы мог подумать.

В её голосе нет радости. Я смотрю на подругу и хмурюсь.

— Что ты имеешь в виду?

Она поднимает бровь и кивает в ту сторону, куда ушёл дракон.

— Мы в Академии и дня не провели, а ты подцепила сына герцога. Ну, и как у тебя получилось?

— Что?! — вскрикиваю я и тут же зажимаю рот рукой. На нас оборачивается половина очереди. — Сын герцога? — повторяю чуть тише.

— Хочешь сказать, ты не знаешь, кто он?

Я качаю головой и понимаю, что даже не узнала имя своего «истинного».

Лизель фыркает, и её взгляд выражает жалость вместе с каким-то странным видом недоумения.

— Мадлен, ты совсем не читаешь газет?

— Н-нет… Ты же знаешь.

Пролог 3

Брамион Кадум. Сын герцога Мирандола, одного из самых влиятельных драконов империи.

Я должна была догадаться. Его сюртук с атласными лацканами и изящными позолоченными пуговицами на вид стоил дороже, чем всё имущество моего отца.

Но зачем ему я? Поиграться? Не могу поверить, что похожа на дурочку, которая теряет голову от пары ласковых слов.

Полдня я убеждала себя не идти ни в какой «Амарантус», но в итоге любопытство победило. Брамион обещал рассказать о нас… И хотя я ему не верю, остаётся крошечный шанс, что мы действительно истинные. А если это так, лучше попробовать всё узнать из первых уст.

Честно говоря, я мало что знаю об истинных парах. Только то, что они встречаются лишь у нескольких рас нашего мира. Люди в этот список не входят, но они могут быть парой для тёмных эльфов, вампиров и… драконов. Насколько мне известно, у грифонов и орков истинных пар не бывает, как и у фейри и демонов.

Истинность — это действительно что-то особенное, исключительное. Разве это может быть обо мне?

Чайная «Амарантус», куда пригласил меня Брамион, находится в городке Ионель неподалёку от Академии. Но «неподалёку» — громко сказано. Мне пришлось идти пешком почти две мили, потратив около часа. Денег катастрофически не хватает — я не могу позволить себе даже экипаж. Почти все кельмы, которые дал отец, ушли на оплату комнаты в постоялом дворе.

Впрочем, прогулка оказалась приятной. Виды здесь потрясающие — с одной стороны раскинулось море с живописной бухтой в форме сердца, с другой возвышается густой тёмно-зелёный сосновый лес.

Когда я наконец добираюсь до «Амарантуса» и захожу внутрь, меня окутывает смесь ароматов: шиповник, лаванда, жасмин и, конечно же, амарант. К букету примешивается соблазнительный запах свежей выпечки — сладкой, пышной, манящей.

Глаза разбегаются, когда я подхожу к витринам. Хочется попробовать всё и сразу, но особенно привлекают пирожные «Звездопад» с их мерцающей крошкой, напоминающей звёздное небо. Слюнки текут, но я вынуждена подсчитывать оставшиеся деньги. Самое бо́льшее, что могу себе позволить — это чашка апельсинового чая. Без всего.

— Лунный чай, пожалуйста, — слышу я голос рядом с собой. — И три пирожных «Звездопад». Кажется, моя красавица любит ночное небо.

Продавщица средних лет начинает выполнять заказ.

— Ты всегда так подкрадываешься, — уточняю я у Брамиона, — или только мне везёт?

Он смеётся:

— Не только тебе, мои братья тоже страдают.

Значит, Лизель не врала, когда рассказывала о трёх его старших братьях. Есть ещё сестра. Он пятый ребёнок в герцогской семье и, судя по рассказам моей осведомлённой подруги, самый… хм, известный из них? Но не в лучшем смысле. Мой отец наверняка назвал бы его повесой или каким-нибудь другим старомодным словечком.

— Ты всё-таки пришла, — улыбается Брамион. — Я рад. А то пришлось бы за тобой бегать, а это не самое приятное занятие.

Он протягивает руку, чтобы коснуться моей щеки, но я отшатываюсь, не зная, как ещё реагировать. Его улыбка тут же исчезает, сменяясь хмурым выражением.

— Что-то не так? — спрашивает он.

— Э-э… А тебе не кажется, что ты слишком торопишься? Я думала, сначала ты…

Он поднимает бровь.

— Тороплюсь?

— Ну да. Почему бы нам сначала не…

Он качает головой и делает шаг ближе, сокращая расстояние между нами:

— Нет, красавица. Если бы я торопился, то сделал бы кое-что другое.

— Другое? И что же?

— Вот это.

Прежде чем я успеваю понять, он притягивает меня к себе и целует — нежно, но решительно. Где-то вдалеке доносится возмущённый голос продавщицы:

— Молодые люди, имейте совесть! Что за бесстыдство!

Но весь мир растворяется. Остаются только его губы, вкус мяты на моём языке и гулко колотящееся сердце. Воздух становится тягучим, но я не могу оторваться даже для вдоха. Моё тело словно парит в невесомости от восторга.

Пока губы Брамиона касаются моих, я сжимаю его плечи и понимаю с кристальной ясностью — истинный он или нет, но я хочу быть с ним. Просто не могу себе представить, что эти поцелуи достанутся кому-то другому.

Брамион медленно отстраняется, его дыхание такое же прерывистое, как и моё. В глазах пляшут искорки, а на лице играет счастливая улыбка.

— Ну что, — шепчет он, не отпуская меня, — теперь ты веришь? Мы истинные. — Его взгляд становится серьёзным. — Разве ты не почувствовала?

Я молча качаю головой, всё ещё пытаясь справиться с бурей эмоций внутри.

— Это просто поцелуй, — произношу неуверенно. — Красивый, но…

Брамион мягко касается моей щеки, проводит пальцами по скулам. Теперь я позволяю.

— Нет, не просто поцелуй. Когда находишь свою истинную пару, всё иначе. Чувства сильнее, связь глубже.

— Может быть, — шепчу я. — Может быть, ты прав.

Он притягивает меня ближе, но не целует, а просто держит в объятиях, наконец давая осмыслить происходящее.

Глава 1. Брамион

Год спустя

Кажется, последний стакан был лишним. Или лишними были последние пять?

Готов поспорить, это всё демон. Его плутовские проделки.

Он принёс бутылку сагнейского бренди — дорогущего, лучшего сорта, с идеальной выдержкой.

— Ты что-то туда намешал, да? — спрашиваю я, пытаясь разглядеть содержимое стакана. Сосредоточиться не получается — перед глазами всё плывёт, как при сильном косоглазии.

На дне ещё плещется немного янтарной жидкости, и я опрокидываю её одним глотком. Демон откидывается на спинку дивана, обитого чёрным бархатом.

— Бренди вполне обычный, — усмехается он. — Если кто-то что-то и намешал, так это ты.

Возможно, он прав. Мы начали с эля, потом перешли на джин, а потом этот бренди… После него мир и начал кружиться, как бешеный.

Алые стены моей гостиной шатаются. Или, скорее всего, шатаюсь я сам.

— Уже утро, — замечает демон, кивая на настенные часы с большим латунным маятником. — Может, пора заканчивать? Все уже разошлись.

— Не все, — возражаю я, пытаясь сфокусироваться.

Многие уже и впрямь разошлись: кто-то отправился в общие комнаты, кто-то — в личные, а парни с боевого факультета вообще потащились на спортплощадку. Зачем — ума не приложу, должно быть, окончательно рехнулись.

Но Ронан, один из моих лучших друзей, ещё дрыхнет на полу возле дивана. Забавно: он выше и шире меня почти вдвое, а вырубился уже после второй бутылки.

— Рон, — зову я. Никакой реакции, только храп. Приходится вытянуть ногу и пнуть его носком ботинка. — Ронан, проснись! Отец лишит тебя наследства!

Здоровяк вскакивает как ошпаренный и вытягивается по стойке смирно.

— Отец? — бормочет он, озираясь по сторонам. — Где отец?

— Сейчас приедет, если ты не спустишься к себе.

Демон рядом издаёт довольный смешок. В глазах Рона вспыхивает паника, и я понимаю, что перегнул. Появление отца для него — настолько пугающая перспектива, что Рон рискует протрезветь прямо сейчас. А ведь мы собрались не для того, чтобы остаться трезвыми.

Нет, я хочу, чтобы после этой вечеринки у каждого раскалывалась голова. Чтобы руки тряслись, колени подгибались, а голоса звучали сипло, как у нашего гоблина-коменданта. Эта вечеринка должна войти в историю! Чтобы все ждали следующего года, только чтобы повторить. И вспоминали добрым словом Брама Кадума, его щедрость и гостеприимство.

Жаль, что Мадлен не пришла. Моей красавице не по душе такие развлечения. Хотя, может, и к лучшему — не увидит меня в самом неприглядном свете.

Ронан с трудом моргает, смотрит на часы, затем, покачиваясь, тянется к бутылке, стоящей на столе.

— Руки! — рявкаю я, и друг замирает. — Всё, пить вредно. Марш к себе!

Он что-то невнятно бурчит и, тяжело вздохнув, уходит, с грохотом распахивая дверь. Я пригласил на вечеринку в честь начала учебного года около двадцати гостей, но остались только мы с демоном. Неплохо, даже очень.

Теперь, когда Ронан ушёл, я падаю на диван и сам тянусь к бутылке. Кто мне помешает? Верно, никто.

— Ну что, Дом, ещё по одной?

Демон едва заметно морщится, глядя на меня с недовольством. Его лицо двоится. Интересно, они так умеют или это у меня в глазах?

— Ты обрёл бессмертие, дракон? Или настолько пьян, что забыл моё имя?

Его имя? Ах да, конечно, помню! Заковыристое такое…

— Доме… ант…

— Ясно.

Он берёт бутылку и выхватывает мой стакан. Но вместо того чтобы наполнить его, замирает и смотрит на меня, приподняв бровь.

— Уверен? Пьяный — лёгкая добыча, а ты уже и так хорош.

Что он сказал? Я — добыча?!

Гордость требует призвать его к ответу, но это физически невозможно. Ноги превратились в желе, и вряд ли я смогу устоять. Приходится стиснуть зубы и слегка наклониться вперёд, борясь с подступающей тошнотой. Двигаться становится всё труднее, но это не важно.

— Никто н-не… Не указывай, сколько пить дракону!

Кажется, с тех пор как ввели запрет на полёты, мир начал забывать, кто здесь главный. А главные — драконы, гидра их всех разорви! Во второй ипостаси нам нет и не было равных.

Демон небрежно пожимает плечами и наполняет наши стаканы.

— Я должен был уточнить, вот и всё. Держи. За знакомство!

В его взгляде и правда насмешка, или мне только кажется?

Ладно, разберусь с этим завтра, всё будет завтра. А пока бренди снова обжигает мне горло, и дальше…

…Проклятье. Не хватало провалов в памяти.

Как я оказался в спальне? Чтобы сюда попасть, нужно пройти через мастерскую, а я туда не ходил. Не знаю, как это произошло, но я уже на кровати, и чьи-то прохладные руки расстёгивают мой жилет, осторожно снимают рубашку.

Что за шутки? Я пытаюсь открыть глаза, но веки не слушаются. И всё же готов поклясться, что руки женские — не демон же кинулся меня раздевать.

Глава 2. Мадлен

Ради святых драконов, где же Лизель? Если бы не она, я бы давно спала в нашей общей комнате. Вместо этого сижу на пижамной вечеринке, наблюдая за фокусами фейри. Одна из них создаёт огненных человечков, другая — трёхэтажный фонтан. Красиво, конечно, но стены Академии и не такое видели. Удивить получилось только темноволосую иномирянку, которая таращится на представление с открытым ртом.

И что за мода на вечеринки? Сегодня их несколько, но преподаватели делают вид, что ничего не замечают. Отбой был до полуночи, и если бы нас застукали в середине года, всех бы вызвали к ректору, а то и исключили.

Но сейчас начало учёбы, поэтому даже гоблин-комендант не обращает внимания на то, что студенты веселятся. Если происходящее можно назвать весельем. Хотя, будь тут Лизель, мне бы понравилось больше.

Когда мы пришли, она сказала: «Только никуда не уходи, я быстро!» — и выпорхнула в коридор. Но её «быстро» явно затянулось. Надеюсь, ничего серьёзного не случилось.

Безопасность в Академии на высоком уровне, но такой красивой девушке, как Лизель, не стоит разгуливать по ночам в одной сорочке. У нас ведь и орки учатся.

Я съедаю пирожное, пытаясь отогнать тревожные мысли. Убеждаю себя, Лизель может за себя постоять, а орков не так уж много, куда уж их народу чему-то учиться… Стоп. Надо сдерживать свою нетерпимость. Орки, конечно, потрепали нашу несчастную Сьор-Брулонь, но, как любит повторять ректор: «В СУМРАКе мы все едины, все равны».

И всё-таки, где Лизель? Может, у Брама? Сегодня он устраивает по-настоящему шумную вечеринку. Мне на таких неуютно, а Лизель бы понравилось. Там будут сыновья самых богатых и знатных господ — в основном драконы. Но утром Брам хвастался, что смог заполучить в гости демона, о котором шепчется вся Академия.

Нет, вряд ли Лизель у Брама — он бы её не пустил. Это моя маленькая драма — жених и лучшая подруга ненавидят друг друга. Брам ещё терпит Лизель ради меня, но она непримирима. Всегда твердит: «Он тебя использует! Двести лет у драконов не было истинных, с чего бы тебе быть особенной? Он бросит тебя сразу после выпуска! Очнись, Мадлен!»

— Мадлен! — зовёт кто-то из девочек.

Я вздрагиваю и, стараясь изобразить интерес, спрашиваю у драконицы:

— Что такое?

— Будешь играть в шарады?

— Нет, спасибо, — качаю головой. — Я просто посмотрю.

Остальные начинают игру, а я наблюдаю, чтобы отвлечься от исчезновения Лизель. Смеюсь, когда они забавно изображают преподавателей — подслеповатую леди Мартин и противного господина Кокриса. Когда очередь доходит до главных красавцев Академии, все восхищённо вздыхают.

— М-м-м, Эдгар… — томно тянет Рудио, девочка-магичка с рунного факультета.

— Можешь не рассчитывать, — обрывает её другая. — За четыре года я ни разу не слышала, чтобы он интересовался женщинами.

Неужто вампиру Эдгару больше по душе мужчины? Вот уж не ожидала.

— Может, он ждёт свою истинную.

— Может, это я! — опять встревает Рудио.

— Ты здесь не первый год, вы уже встречались, а значит, увы.

— Истинность вампиров — это сказки.

Я улыбаюсь, вспоминая, как год назад сама так же думала про истинность драконов. А теперь Брам окружает меня вниманием, осыпает комплиментами, и у меня не осталось сомнений в том, что мы действительно связаны судьбой. Он даже познакомил меня со своей семьёй! Я чуть в обморок не упала, когда впервые увидела герцога и герцогиню.

Тем печальнее, что Лизель всё отрицает. Брам замечательный, и я надеюсь, что подруга когда-нибудь это поймёт. Но где же она? Тревога нарастает, и я решаю, что больше ждать нельзя — пора отправиться на поиски.

Может, всё же стоит заглянуть в башню Брама? Вдруг Лизель встретилась с кем-то из его друзей? Помнится, сначала она интересовалась Ронаном, а потом переключилась на Ольгерда, и он поддался её чарам.

Если Лизель там — хорошо. Если нет, попрошу помощи у драконов. В пустой Академии с ними искать надёжнее, чем бродить по пустым коридорам одной.

Я встаю и направляюсь к двери, но Рудио останавливает меня:

— Ты куда?

— Я… эм… просто хотела сходить к Браму.

— А можно с тобой?

— Зачем?

— Это же так интересно! Говорят, твой Брам планировал лучшую вечеринку из всех.

Я оценивающе смотрю на неё. Тут пижамная вечеринка, но сама я выбрала платье цвета слоновой кости, похожее на ночную рубашку, а вот Рудио и её подружка-фейри по имени Лайон одеты слишком откровенно даже для девичьих посиделок. Их наряды — сплошь рюши и кружево — едва скрывают стройные фигуры.

Вот этих красоток я должна отвести к Браму?

Впрочем, неважно. За год отношений я хорошо усвоила «первое правило истинности»: измена невозможна. Так что нет смысла беспокоиться.

— Ладно, пойдём, — киваю я Рудио, и она сияет.

Мне некогда тратить время на ревность — главное сейчас найти Лизель.

Пока мы шагаем по пустым коридорам, Рудио громким шёпотом спрашивает:

Глава 3. Мадлен

Брам и Лизель.

Лизель и Брам.

Они спят, обнявшись, в одной кровати, так мирно, словно делали это сотни раз. Может, так и есть?

Как долго это длится? Зачем они меня обманывали? Почему не сказали правду?

Вопросы обрушиваются лавиной, и среди них пульсирует странная, теперь совершенно неважная мысль: «С Лизель ничего не случилось». Но я уже не знаю, радоваться этому или нет.

Мне становится трудно дышать. Я отшатываюсь к двери, не в силах смотреть на эту картину.

В мастерской Брама, мимо которой я теперь скорее ползу, чем иду, стена увешана карандашными набросками с моими портретами. «Однажды я напишу настоящий, но он всё равно не сможет передать твою красоту».

Какое отвратительное притворство! Зачем нужны были сказки про истинность, о невозможности изменять? Какая же я глупая… Поверила в эту чепуху!

В гостиной стихают голоса, все взгляды устремляются на меня. Первой подскакивает Рудио:

— Мадлен, что случилось? Почему ты плачешь?

Плачу? Только сейчас замечаю, что щёки стали мокрыми от слёз.

Я показываю в сторону спальни.

— Там… там Брам и Лизель.

Противно произносить их имена, хочется вымыть рот с мылом.

— Присядь, — продолжает Рудио. — Может, воды?

О нет, вода пригодится Браму. Утром после вечеринки ему сильно захочется пить.

Но утро уже наступило, а его жажда — больше не моя забота.

— Н-нет… — качаю головой, едва различая лицо Рудио сквозь слёзы. — Я пойду.

Часть меня хочет ворваться в спальню и потребовать объяснений. Но если увижу их вместе снова — окончательно рассыплюсь на части. Поэтому я выхожу из гостиной и покидаю башню. Куда идти? Может, в комнату, которую мы делим с Лизель? Но что мне делать, когда она вернётся?

Бесцельная прогулка по Академии оказывается ещё хуже. Я прохожу мимо бального зала, где мы танцевали с Брамом в прошлом году. Мимо библиотеки, где готовились к экзамену по истории искусств. Мимо столовой, где занимали столик у окна… Всё вокруг наполнено Брамом, каждый уголок Академии так или иначе связан с ним.

Во внутреннем дворе — широком и просторном, с фонтанами посередине, — слёзы душат меня ещё сильнее. Здесь, в тени одного из деревьев, мы впервые заговорили о свадьбе. Теперь придётся сообщить моему отцу, что и его надежды разрушились. Он радовался, что я нашла любовь, но больше его привлекала перспектива породниться с герцогом Мирандолом. Столько денег, такой престиж… Но ни того, ни другого не будет. Я никогда не стану женой предателя.

Не знаю, сколько времени проходит, прежде чем я добираюсь до главного входа. Здесь красиво — чёрный гранит, строгие формы, маленький палисадник и …

— О Боги!

Сломанная ограда, раздавленные розы и кровь вокруг тела, лежащего в странной позе. Живой человек не может так изогнуться.

На мгновение я забываю даже про Брама и Лизель. Подхожу ближе, преодолевая страх и немалую долю отвращения. Мне ещё не доводилось смотреть трупы. Там ведь действительно труп?

Я прищуриваюсь.

— Это же…

Женщина с волосами, похожими на воронье гнездо, и вечно недовольным взглядом.

— Госпожа Галгалея!

Жена ректора валяется мёртвая, с переломанной шеей. Какой кошмар! О, это утро становится всё хуже и хуже! Я никогда не была в восторге от госпожи Галгалеи, но такого не заслуживает никто.

Мой подбородок дрожит, а слёзы подступают снова, когда ко мне бросается высокий блондин и закрывает обзор, хватая меня за плечи.

— Давай отойдём. Девушкам нельзя на такое смотреть.

Этот акт заботы добивает меня окончательно. Я громко всхлипываю и растворяюсь в рыданиях в руках незнакомца.

Глава 4. Брамион

Я больше никогда не буду пить.

Обещаю себе это после каждой вечеринки, но сегодня последствия особенно паршивые. Начать хотя бы с того, что я ничего не помню. В голове всплывают смутные образы, непонятные разговоры… И боль в груди. Ужасное чувство, рядом с которым меркнет даже самое дикое похмелье. Как будто кто-то вонзил в меня нож и прокручивает, прокручивает…

Первая мысль — это сердечный удар. Но даже я не мог настолько упиться!

Бреду в ванную, морщась от каждого движения. В голове немного проясняется, и я наконец осознаю, что боль в груди не моя. Это Мадлен. «Что я натворил?» — мысль ударяет как молот.

Включаю холодную воду, подношу ладони к лицу. В зеркале отражается помятый, небритый тип с красными глазами. Хочу усмехнуться ему, но мешает новый виток боли. Что произошло с Мадлен? Ей так плохо, что на ум невольно приходит самое худшее: она что-нибудь себе повредила, пока меня не было рядом. Сломала руку? Ногу?

Праматерь, да что случилось?

Если кто-то причинил ей вред, я убью его. Голыми руками вырву сердце. Главное, чтобы моё собственное не остановилось, пока я выясняю, в чём дело.

Второе правило истинности: самые сильные эмоции Мадлен отражаются на мне. Вообще-то в истинной паре это должно работать в обе стороны, но Мадлен утверждает, что ничего такого не чувствует. Почему? Непонятно. Возможно, всё дело в том, что у неё почти магии. Сначала мне было немного обидно, но потом я решил, что это и к лучшему. Мадлен спокойная, а я часто выхожу из себя, и не хватало ещё, чтобы она страдала от моих вспышек гнева.

Я вытираю лицо полотенцем и возвращаюсь в спальню. Хочется упасть на кровать и проспать до вечера, но я не могу себе этого позволить. Потом посплю, когда найду Мадлен.

Выхожу из башни и иду из мужского крыла в женское, к её комнате. Стучу — никто не открывает.

— Проклятье.

Где она? Занятия ещё не начались. Я прислоняюсь к двери, пытаясь понять, где искать Мадлен. Но думать сложно — виски пульсируют, в горле пересохло так, будто я всю ночь закусывал гравием.

И только когда с дальнего конца коридора доносится её голос, мне становится легче. Всегда легче, когда рядом Мадлен.

Она идёт ко мне. Она цела, и всё хорошо… Не совсем. Какой-то грифон шагает рядом с ней, улыбаясь во все тридцать два, а Мадлен отвечает ему тем же.

Мои руки сжимаются в кулаки. Я знаю, что Мадлен моя, но это не даёт права всяким недоумкам к ней приближаться. Особенно когда она в этом платье — светлом, летящем и слишком коротком. Выглядит потрясающе, но любоваться позволено только мне.

Мадлен замирает, заметив меня. Её лицо покраснело от слёз.

— Кто это? — спрашиваю я, когда она подходит ближе, а грифон уходит, опустив глаза. — Что ему от тебя нужно?

— Это не твоё дело, — фыркает Мадлен.

Я ослышался? За весь год, что мы вместе, она даже голос на меня ни разу не повысила, а тут такое.

Мадлен вырывается, когда я пытаюсь её обнять.

— Что случилось? Тебя кто-то обидел?

— Что случилось, Брам? Ты ещё спрашиваешь, что случилось? — Она заглядывает мне в глаза и выглядит такой несчастной, что сердце сжимается от нового приступа боли. Моей на этот раз. Или нашей общей. — Я видела тебя с Лизель!

— Не понимаю… Где видела? Что за чушь?

Глава 5. Мадлен

Никто не любил госпожу Галгалею. Она постоянно кричала, ругалась и требовала внимания любыми возможными способами.

Учёба началась два дня назад, но я уже успела попасть под её горячую руку. Вчера она привлекла меня к подготовке Осеннего бала, пригрозив: «Если не явишься в зал, забудь про танцульки, Шантиль! Я тебя не пущу!»

Мне оставалось лишь покорно кивать, но когда она отошла, я процедила сквозь зубы: «Лучше бы вы исчезли, госпожа Галгалея» А сегодня её не стало. Но не могли же мои слова так подействовать? Я всего лишь художница, никогда не касалась чёрной магии, не умею насылать проклятия. Да и под словом «исчезла» я имела в виду нечто другое. Не знаю, что именно, но уж точно не жестокую смерть.

И всё же среди роз лежит её искалеченный труп. Рядом с ним суетится светловолосая женщина средних лет — одна из наших новых уборщиц, тоже иномирянка.

— Господа студенты! А ну-ка сделали три шага назад!

Высокий блондин, уже отведший меня подальше от кровавого палисадника, делает ровно три шага в сторону, увлекая меня за собой.

— Ну-ну, не плачь. Эта визгливая гарпия всё равно того не стоила..

Похоже, он решил, что я оплакиваю госпожу Галгалею. Пусть так — у меня нет ни сил, ни желания его разубеждать.

— Как же она так? — всхлипываю я. — Ох, бедный ректор, он теперь останется совсем один… А ты видел, что произошло?

— Нет, я только что подошёл. Но, кажется, она откуда-то упала. — Он мельком смотрит на мёртвую Галгалею, затем снова на меня и улыбается. — Давай отойдём, без нас разберутся. Я бы хотел узнать твоё имя в более приятной обстановке.

Всё ещё всхлипывая, я иду за ним во внутренний двор, старательно игнорируя дерево с пометкой «свадьба и Брам». А ещё скамейку, где мы целовались. И фонтан, у которого целовались тоже… Проклятье. Проще сжечь Академию, чем найти место, где мы не целовались.

Слёзы снова подступают, но блондин вовремя меня отвлекает, галантно целуя руку.

— Ну вот, думаю, это место больше подходит для знакомства. Я Леон Блэрвик, а ты…

— Мадлен. Мадлен Шантиль.

Блэрвик — фамилия моей соседки-грифоницы. Редкое совпадение.

— А ты случайно не родственник Лейсы Блэрвик?

— Вовсе не случайно. Она моя кузина. Вы знакомы?

— Да, живём в одной комнате. Лейса очень милая.

Леон улыбается, и надо признать — очаровательно. Глаза у него карие, как и у всех грифонов, они излучают заботу и тепло. Волосы чуть блестят, переливаясь на солнце — у других рас такого эффекта не встретишь.

— Кажется, удача на моей стороне! — говорит Леон. — Давай я провожу тебя до комнаты и сделаю вид, что просто хотел навестить свою кузину. Идёт?

— А если Лейсы там не будет?

Он усмехается.

— Так даже лучше. Тогда у меня будет замечательный повод заглянуть к тебе ещё раз.

Я соглашаюсь, надеясь, что его компания поможет отвлечься. Прошу рассказать о себе, и он охотно делится. Оказывается, он в СУМРАКе новенький — перешёл из Императорской академии имени герцога Соверса, и тоже на факультет искусств.

— Будешь изучать живопись? — уточняю я.

— Нет, я на магической скульптуре.

— А почему решил перевестись?

— Чтобы меньше платить за учёбу. Мой отец в прошлом году закрыл две ювелирные лавки из-за убытков. Я решил немного сократить его расходы.

— Твой отец — ювелирный мастер?

Неудивительно — грифоны отменные ювелиры, ведь они единственные в нашем мире чувствуют запах золота и лучше других обращаются с драгоценными металлами.

Леон кивает и рассказывает о деле своего отца. Увлечённые беседой, мы незаметно достигаем женского крыла и поднимаемся к комнатам. Но стоит пройти чуть дальше по коридору, и я с грохотом возвращаюсь с небес на землю.

Брам. Он здесь. Стоит, прислонившись к моей двери, серый и помятый. После вечеринок ему всегда так плохо… На секунду мне становится его жаль. А потом я вспоминаю, как он обнимал Лизель, и всякая жалость быстро проходит.

Не доходя до комнаты, я поворачиваюсь к Леону и вздыхаю.

— Спасибо, что проводил, но дальше я сама. Сейчас здесь развернётся неприятная сцена, не хочу, чтобы ты был её участником.

Леон переводит взгляд с меня на Брама и понимающе кивает.

— Кажется, кузину придётся навестить позже.

— Уверена, Лейса будет рада тебя видеть. И я тоже.

Леон уходит, а я медлю, собираясь с духом перед неизбежным разговором.

— Кто это? — спрашивает Брам, глядя вслед Леону. — Что ему от тебя нужно?

Смеет ещё ревновать! Актёр несчастный. Я фыркаю.

— Это не твоё дело.

Он хватает меня за руку и заглядывает в лицо. Приходится отвернуться, чтобы не опьянеть от его дыхания.

— Что случилось? Тебя кто-то обидел?

— Что случилось, Брам? Ты ещё спрашиваешь, что случилось? Я видела тебя с Лизель!

Глава 6. Брамион

— Рон! Ронан! — Я врываюсь в комнату друга, не заботясь о том, спит он или нет. Сегодня он точно пропустит занятия, как и я. — Кто пустил ко мне в башню эту шлюху?!

К счастью, Рон не спит, хотя и лежит в кровати. Если бы храпел, пришлось бы его растолкать. Он был последним, кого я выгнал с вечеринки, поэтому ему придётся отвечать на мои вопросы.

Его вид жалкий: серо-зелёное лицо, несчастный взгляд и сиплый голос, которым Рон скулит:

— Брам… не ори так.

— Присоединяюсь к просьбе, — раздаётся с соседней кровати. — Поисками шлюх нужно было заниматься раньше.

Это Андреас Витальго, сосед Рона. Он тоже был на вечеринке, но по нему не скажешь, страдает ли он от похмелья или это его обычное состояние. Андреас высокий, худой и бледный, и если бы я не знал лучше, принял бы его за вампира.

— Ты! — объявляю я. — Ты тоже мне нужен! Объясните-ка, господа, кто привёл ко мне на вечеринку Лизель Деверо?

Ронан чуть не роняет стакан с водой, к которому отчаянно тянулся. Лицо Андреаса вытягивается.

— Ты что-то путаешь, — хрипит Рон. — Не было с нами Лизель.

— Ах, не было? Тогда иди и скажи Мадлен, что ей привиделось. Потому что она сейчас плачет, уверенная, что я переспал с проклятой Лизель!

Андреас присвистывает. Рон кашляет, сжимая стакан. Я вырываю у него воду и пью сам, жажда мучает невыносимо.

— Но ты же говорил, что истинные не изменяют, — замечает Витальго.

— Вот именно. Тем интереснее, зачем эта сучка запрыгнула ко мне в постель.

— А у неё ты спросить не пробовал?

Я шумно выдыхаю, пытаясь унять раздражение. Со стуком ставлю стакан на тумбочку. Не помогает. Приходится отвесить Андреасу издевательский поклон.

— Ещё очевидные советы будут? Я бы вытряс душу из Лизель, если бы нашёл её рядом, но я проснулся один. И я почти ничего не помню. Только то, что Рон уходил последним и мог впустить эту…

— Не последним, — отвечает Рон. — Там ещё оставался демон, которого ты привёл.

Ах да, ещё же демон! Он принёс то сагнейское бренди, после которого мой разум приказал долго жить. Проблема в том, что к демону просто так не ворвёшься с претензиями — он ведь преподаватель на факультете чёрной магии.

А хотя… Какая удача, что Андреас как раз там и учится.

Да, решено!

— Витальго, поднимайся, живо. — Я щёлкаю пальцами в его сторону. — Ты идёшь на занятия.

— Что?! Но я не собирался, мне бы здоровье поправить…

— Ты идёшь на занятия, — говорю я сквозь зубы, выделяя каждое слово. — Найди там Доментиана и спроси, не видел ли он Лизель. Когда пришла, что сказала, кто впустил и всё такое.

Андреас поднимает бровь:

— А он станет передо мной отчитываться?

— Конечно, станет. Дом ведь мой добрый приятель, ты чего!

Надеюсь, это прозвучало убедительно. На самом деле я едва знаю этого демона. Мы впервые встретились три дня назад — он подкрался ко мне со спины у башни, когда я тащил ящик с элем, и попытался меня шантажировать.

«Доментиан, — сказал он тогда, напустив на себя тумана. — Тот, кто не болтает лишнего о нарушении правил. Особенно если нарушители приглашают его повеселиться»

Я усмехаюсь про себя. Ну и зачем эти хитрости? Я бы и так его пригласил, достаточно было вежливо попросить. Кроме него демонов в СУМРАКе нет — ни среди студентов, ни среди преподавателей, и разве мог я пройти мимо такого редкого экземпляра? Уроженец Хаоса, препод, владеет чёрной магией — красота! И отличная возможность завести полезные и немного опасные связи.

— А может, это Ольгерд её привел! — восклицает Рон с неуместной радостью. — Он вроде собирался за ней ухаживать.

— Ага, — кивает Андреас. — А ты говорил, что такую, как Лизель, он в жизни не потянет.

— Какую такую?

Он пожимает плечами.

— Это у тебя надо спросить, что такого ты в ней разглядел.

В комнате повисает тишина. Рон и Андреас глядят на меня, ожидая объяснений.

— Прекратите пялиться! Вы же не думаете, что я и правда с ней…

Не могу закончить фразу. Даже думать об этом противно.

— Брам, если у вас что-то было, тебя можно понять, — говорит Рон, потирая виски. — Она красивая, а если вы с Мадлен…

— Заткнись! — Я подлетаю и хватаю его за грудки. — Ничего не было, понял, ты? Ничего!

— Хорошо, хорошо! Как скажешь!

Встряхнув его ещё раз, я тяжело опускаюсь на кровать.

— Мне бы просто вспомнить, что там было. И всё! Нужно просто вспомнить…

— Да всё отлично там было, — кряхтит Рон, садясь и хлопая меня по плечу. — Мы выпили, потом играли в карты…

— Арон с боевого должен тебе пятьсот кельмов, — добавляет Андреас.

— Точно, — кивает Рон. — Потом боевики ушли на спортплощадку, а Алассар…

Глава 7. Мадлен

Я впервые пропускаю занятия. За весь прошлый год такого не случалось ни разу, но сегодня слушать о цветовой гармонии невыносимо. И вообще, после двойного предательства мне должны быть положены внеплановые каникулы.

Разговор с Брамом разрушил меня окончательно. Я добралась до кровати и утопила подушку в слезах, радуясь, что никого нет рядом. Отвечать на вопросы всё ещё слишком тяжело.

К счастью, соседки либо на лекциях, либо ушли по делам. Возможно, обсуждают падение госпожи Галгалеи — после такого ужаса вся Академия наверняка стоит на ушах.

Проплакав несколько часов, пока веки не опухли, я впервые задумываюсь о самой страшной части этого дня — о встрече с Лизель. Что ей сказать? И нужно ли?

Мы ведь дружили с детства. Она называла меня сестрой. А когда нам было по двенадцать, она сватала меня за своего старшего брата Авьера, утверждая, что так мы породнимся по-настоящему. Но мы выросли, и о свадьбе с Авьером уже не могло быть и речи. Не то чтобы я сильно хотела, но… Лизель сказала, что из меня никудышная невеста.

«Не пойми неправильно, Мадлен, ты замечательная, но Авьер заслуживает жену побогаче. Но ты всегда можешь стать его любовницей!»

Любовница. Мерзкое слово. Приторно-сладкое, сначала липнет к зубам, а затем рассыпается на языке, как скверно сделанное безе. Никогда не любила безе.

…Когда за окнами начинает смеркаться, Лизель возвращается в комнату. Лёгкая и воздушная, она распахивает дверь и кружится по комнате, напевая странную песенку. Тёмно-синее платье идёт к её голубым глазам, а его простой крой подчёркивает идеальную фигуру. Неудивительно, что Брам не устоял.

— Но почему, но почему расстаться всё же нам пришло-о-ось... Ой, такая песня приставучая! — щебечет Лизель. — Утром услышала от новой уборщицы и никак из головы не выбросить. Бывает же! — Она останавливается у зеркала, чтобы насладиться своим отражением. — Мадлен, а ты где была? Леди Мартин про тебя спрашивала.

Я не могу ответить. Просто таращусь на неё, не в силах произнести ни слова. Лизель ведёт себя как обычно, словно ничего такого не произошло. Будто этой ночью она не спала с моим женихом.

— Кстати, а ты уже знаешь, в чём пойдёшь на Осенний бал? — спрашивает Лизель. — Нам надо будет сходить в город, купить новые платья. Кажется, что времени ещё много, но лучше всё продумать заранее. Иначе придётся бегать в последний момент, а ведь ещё нужны туфли и серьги… О Боги, Мадлен, что случилось?

Она наконец замечает мой жуткий вид. Наверное, моё лицо покраснело, а нос распух до размеров картофелины. Контраст между нами очевиден: яркая, красивая Лизель и жалкая, заплаканная Мадлен.

— Я видела вас, — хриплю я. — Тебя и Брама. В его постели.

К чести Лизель, она не пытается всё отрицать. Ей хватает совести опустить глаза и сокрушённо покачать головой.

— Не думала, что ты узнаешь обо всём вот так. Мне так жаль, Мадлен! Прости меня. Но… это всё он! Брам сам меня соблазнил! — Она садится рядом, берёт меня за руку. В её глазах — грусть и сожаление. — Я пришла на вечеринку, чтобы встретиться с Ольгердом, но Брам завёл меня в спальню и начал обнимать…

— Не надо, — прошу я шёпотом.

— Он назвал меня красавицей…

— Замолчи, пожалуйста.

— А потом поцеловал меня и…

— Довольно!

Я вскакиваю, вернее, качусь кубарем с кровати, отталкивая Лизель. Слушать её дальше невыносимо. Нужно скорее уйти.

Часть меня понимает, что Лизель не виновата. По крайней мере, не во всём. Она просто поддалась обаянию Брама, оказалась слишком слабой, чтобы противостоять ему, а он… О, ещё больший подлец, чем я предполагала!

Я быстро шагаю к двери, но слова Лизель останавливают, когда я уже берусь за ручку.

— Зато теперь мы знаем правду, — её голос становится холоднее. — Брам врал тебе, глупая.

— Что ты имеешь в виду?

— Это же очевидно. Раз он смог переспать со мной, то никакие вы не истинные.

Глава 8. Брамион

Кажется, мироздание решило испытать меня на прочность.

Потратив несколько часов на беготню по Ионелю, я не добился ровным счётом ничего. Ювелирная лавка оказалась закрыта, в цветочных остались только веники, а в «Амарантусе» последняя партия «Звездопада» ушла прямо у меня из-под носа.

— Будет только завтра! — заявила продавщица.

Ругаясь про себя и вслух, я возвращаюсь в Академию. Идти к Мадлен с пустыми руками не хочется, да и она, наверное, ещё не остыла. Лучше поговорить с ней завтра, на холодную голову. Должна же она понять, что единственное, в чём я виноват, так это в том, что перепил на этой проклятой вечеринке.

Может, до завтра я наконец хоть что-нибудь вспомню…

В гостиной всё так же, как я оставил: пустые бутылки, разбросанные вещи на полу, заляпанные карты на столе. Всё вокруг пропитано табачным дымом. Я иду к окну, чтобы впустить свежий воздух, но замираю, прислушиваясь.

Холодок пробегает по спине.

Из-за закрытой двери мастерской доносятся шорох и скрежет. Кто-то проник внутрь, преодолев охранную магию? Если так, то этот подонок очень силён. Но я встречу его как следует, пусть не сомневается.

Мой взгляд мечется в поисках чего-нибудь, похожего на оружие. Но вокруг только остатки вчерашней попойки. Приходится взять бутылку потяжелее — огрею взломщика по голове, а дальше как пойдёт.

И всё-таки не могу понять, как он оказался здесь? Дверь была закрыта, когда я пришёл. Или открыта? Боги, как надоело сомневаться в собственном разуме…

Звуки становятся громче, и теперь кажется, будто этот кто-то.… шуршит бумагой? Интересно, какому же недоумку понадобились мои работы? Сжав горлышко покрепче, я толкаю дверь и врываюсь в мастерскую с криком:

— А ну иди сюда, придурок!

Но вместо ожидаемого противника я вижу лишь… кошку?

— Не понял…

Что за неучтённый зверь?

В Академии запрещено держать животных, особенно кошек. У ректора на них аллергия. Это чей-то фамильяр? Кошка ухоженная, с гладкой чёрной шерстью и огромными жёлто-зелёными глазами оттенка шартрез. Загляденье.

— И как же тебя зовут, красотка?

Я опускаюсь на корточки, ставлю бутылку на пол и тянусь к медальону, который поблёскивает на ошейнике. Буквы на нём неразборчивы. Но пока я пытаюсь понять таинственный язык, они расплываются и складываются в слово «Козетта».

— Значит, ты Козетта, да?

Ответом служит приветственно «мяу».

Я улыбаюсь, собираясь почесать Козетту за ухом, но внезапная мысль заставляет опомниться и подскочить. Кошка явно бездомная — где же её хозяин?

Быстро осматриваю спальню, ванную и гардеробную — никого.

— Ерунда какая-то…

Возвращаюсь в мастерскую и задыхаюсь от возмущения. Козетта самым наглым образом жуёт бумагу! И не простую — она умудрилась сорвать со стены набросок с Мадлен! Пусть карандашный и незаконченный, но всё же.

— Фу! Оставь! Плохая кошка! — Бросаюсь к ней, она выпускает листок и прыгает на стол. — Тебе туда нельзя!

Начинается погоня: я за ней, она от меня, роняя на пол мастихины, альбомы, кюветы для акварели… Проклятье!

— Стой, кому сказал!

Но ей плевать. Клянусь, она надо мной издевается! С радостным «мяу» Козетта несётся в открытую дверь, забегает в гостиную и прыгает на диван, а затем на столик, огибая кресло. Чуть не сшибает дорогущую вазу — подарок тёти Памэлы!

— Не смей! Эта ваза пережила Рона!

Только обогнув комнату по периметру, удаётся поймать негодницу. Хватаю её за шкирку и смотрю в бесстыжие глаза.

— Ну всё, госпожа Козетта. Пора на выход!

Откуда бы ни взялась эта кошка, ей здесь не место. Я открываю дверь и ставлю животное за порог. Там либо преподаватели разберутся, либо студенты спрячут на свой страх и риск. Не моего ума дело.

Выдохнув, я запираюсь и поворачиваюсь к окну, которое так и не успел открыть. Но стоит сделать шаг, как за спиной снова слышится:

— Мяу.

Я вскрикиваю от неожиданности.

— Что за…

Как она это сделала?! Дверь закрыта! И всё же Козетта сидит в гостиной, как будто так и надо.

Я хмурюсь. Что-то тут нечисто.

Чтобы проверить догадку, я выставляю кошку снова, но на этот раз не отворачиваюсь от двери. Она закрыта, гидра меня разорви. Я не спятил.

Через несколько секунд у меня отвисает челюсть. В двери появляется портал — небольшой, округлый, почти на уровне пола. Козетта деловито входит в него, и портал закрывается, стоит ей оказаться внутри.

Мы молча смотрим друг на друга, по-очереди моргая.

— Мяу, — произносит она.

— Допустим, — отвечаю я.

Этот день не может стать ещё безумнее. Кошка, проходящая сквозь стены.

— И что мне с тобой делать?

Глава 9. Мадлен

Год назад, Академия СУМРАК

На календаре уже третью неделю значился сентябрь, но лето не хотело уходить. День выдался жарким и безветренным, а воздух казался плотной прозрачной массой из тепла и яркого света.

Я несколько раз пожалела, что надела тёмное платье, которое мне выдали в Академии. Но у меня так редко появлялись новые вещи, что желание надеть что-то новое оказалось сильнее. К тому же, Брам уже видел все мои наряды по второму разу, и глупая женская потребность покрасоваться тоже сыграла свою роль.

Я ждала его во внутреннем дворе. Мы договорились встретиться в пять часов на скамейке под самым большим деревом. Тени от веток медленно удлинялись, обещая скорое наступление вечера и долгожданной прохлады.

Брам опаздывал. Я не обижалась. У него было много дел: он весь день разбирал вещи, которые наконец-то прибыли из Идригаса, столицы Камберской империи, огромного сияющего города, где я никогда не была. Экипажи задержались на несколько дней из-за дождя, который размыл дороги где-то очень далеко от нас.

Я сидела и рассматривала туфли, которые шли в комплекте с платьем. Тёмно-коричневые, на небольшом плоском каблуке, с изящным ремешком у щиколотки, они казались симпатичными, но были мне немного великоваты.

Рядом послышались шаги. Я подняла голову и расплылась в улыбке.

— Брам!

Он подошёл и протянул мне огромный букет золотисто-синих цветов. Я вскочила.

— Когда ты успел их купить? Ты же был занят!

— Пришлось нарушить запрет и быстренько слетать в Ионель.

Мои глаза расширились, вырвался испуганный вздох, а Брам засмеялся.

— Да шучу я, шучу. Попросил приятеля слетать, грифонам ведь можно.

Я облегчённо вздохнула и взяла букет.

— Очень красивый.

— Вечером будет лучше. Эти цветы собирают свет днём и отдают его ночью. Алассар сказал, это будет похоже на звёзды.

Брам обнял меня за талию и мягко притянул к себе. Пришлось положить букет на скамейку, чтобы цветы не помялись. Он наклонился, ища поцелуя, и прошептал:

— Я соскучился.

Я долго не могла привыкнуть, что мы целуемся у всех на виду. Внутренний двор не был пуст, и многие замедляли шаг, чтобы поглазеть на нас. Но Браму было всё равно. Позже я поняла причину — он просто привык, что за ним всегда наблюдают. Сложно оставаться в тени, когда ты сын герцога, пусть и младший. В Идригисе каждый его шаг, проступок и неосторожное слово становились достоянием газет.

Но для меня так и осталось загадкой, готовил ли он меня к тому же или просто не задумывался, что может быть по-другому.

Когда мы отстранились друг от друга, я спросила:

— Как там твоя башня? Обстановку уже обновил?

— Почти. Спальня и гостиная готовы, осталось определиться, где будет мастерская.

Я шутливо стукнула его по руке.

— Не говори мне о личной мастерской! Я умру от зависти.

Он снова рассмеялся, продолжая меня обнимать.

— Она будет такой же твоей, как и моей. Можешь приходить в любое время и хозяйничать. И вообще, почему бы тебе не переехать ко мне? Зачем ютиться в общей комнате?

— Ты же знаешь, нам нельзя. Девочки слева, мальчики справа, нам не разрешат…

— Разрешат, если мы поженимся. Я уточнил у коменданта.

На мгновение я потеряла дар речи.

— Поженимся? — переспросила шёпотом.

— Ты не против? Иначе нам четыре года придётся жить раздельно, и я не обещаю, что выдержу.

Брам звучал так, будто наша свадьба — дело решённое и неизбежное. Вопрос «если» не стоял, оставалось только определить «когда».

— Брам, а ты… ты не думаешь, что для свадьбы ещё слишком рано?

Это прозвучало как отказ, и я испугалась, ведь мне совсем не хотелось ему отказывать. Я придвинулась ближе и положила ладони ему на плечи.

— Я к тому, что, может, сначала нужно спросить у твоих родителей? Моя семья небогата, титул скромный, вдруг они посчитают, что я тебе не пара…

Брам улыбнулся и приложил палец к моим губам.

— Ш-ш, без паники. Они не будут против, поверь. Поймёшь, когда узнаешь их.

— А ты? Вдруг ты передумаешь?

Он взглянул на меня так, будто я ребёнок, сморозивший милую глупость.

— Мадлен, мы истинные. Как я могу передумать? Это навсегда, понимаешь?

— Ах да… Прости. Я всё ещё забываю. Но уже скоро перестану.

— Ловлю на слове.

Он снова начал наклоняться, прося ещё один поцелуй, и я потянулась ему навстречу, чтобы отогнать тревожный вопрос, вспыхнувший огоньком в моей голове. Брам хочет на мне жениться, потому что верит, что мы истинные? Или потому что я — это я?

Но я не стала спрашивать. Просто не была уверена, что готова узнать ответ.

Глава 10.1. Брамион

Козетта оказалась в восторге от шариков из бумаги. Этого добра у меня навалом, так что мы развлекались весь вечер — я комкал ненужные листы и бросал их в стены, а кошка подпрыгивала, делая небольшие проходы. Если бы нас кто-то увидел, возникло бы много вопросов, ведь создание порталов — редкая и мощная магия, откуда она у животного? Возможно, это действительно чей-то потерянный фамильяр.

Но пока хозяин не объявился, Козетта помогает мне отвлечься от тяжёлых мыслей. А их у меня много. Успокоилась ли Мадлен? Вспомнила ли, что я не способен ей изменить? В последнем разговоре она назвала нашу истинность «сказкой», и это будто отбросило нас на несколько месяцев назад.

Столько усилий потрачено, чтобы она поверила! Мой братец Себ всё лето смеялся, что «дочурка нищего барона превратила дракона в коврик», и я, конечно, отправил его куда подальше, но доля правды в этих насмешках была.

Неужели всё напрасно? А ведь Мадлен обещала, что не будет сомневаться…

Вечером я засыпаю, подавленный всем этим, а утром сразу отправляюсь к Рону. Вернее, к Андреасу, ведь именно он мне нужен.

— Не спать! — велю я, когда вхожу. — Витальго, ты нашёл Доментиана?

Маг взградивает всем телом, подпрыгивая не хуже Козетты. Таращится на меня и шумно выдыхает.

— А, Б-брам… это ты.

— Очевидно. Так что там с моей просьбой? Ты поговорил с демоном?

Его лицо становится бледнее на пару тонов, хотя это казалось уже невозможным. Обиженно поджав губы, Андреас подходит ко мне и тыкает пальцем на плечо.

— Сам говори со своими демонами! Не такой уж он и добрый, этот твой п-п-п… приятель! — Он судорожно глотает воздух. — Хватит с меня просьб!!

Это прозвучало бы грозно и даже дерзко, если бы голос не срывался. Андреас уходит.

— Что это с ним? — спрашиваю я у Рона, который торопливо заканчивает утренние сборы.

Здоровяк пожимает плечами.

— Не знаю, он с вечера такой. Пришёл поздно, ничего не сказал, сидел и смотрел в одну точку. Но сейчас уже лучше, хотя бы нервный тик прошёл.

Мы идём на занятия — впервые с начала учебного года. Четвёртое сентября, как-никак, и пора бы разнообразить наш досуг. Кроме того, на лекции будет Мадлен, и оттуда ей точно никуда не деться. Как только объявят перерыв, мы наконец-то сможем поговорить. Уладим вчерашнее недоразумение.

Но мои ожидания не оправдываются. Оглядывая аудиторию — просторную и светлую, залитую светом, который бьёт из стрельчатых окон, — я не нахожу Мадлен. Это странно, и на мою красавице не похоже. Она одна из лучших студенток на факультете, и она не прогуливает. Не может же Мадлен поставить под угрозу свою успеваемость из-за моих проступков?

И всё же её нет, зато есть Лизель. Она сидит за столом, раскладывает вещи — такая спокойная, будто не переворачивала мою жизнь вверх дном.

Гнев закипает мгновенно, и я, не глядя, хлопая Рона по плечу.

— Займи нам место, скоро вернусь.

Я подлетаю к Лизель и нависаю, борясь с желанием проломить ей череп.

— Что за цирк ты вчера устроила? — цежу сквозь зубы.

Она замирает. Выглядит растерянной, но это быстро проходит — Лизель поднимает голову и улыбается той самой улыбкой, которую идиоты вроде Ольгерда считают очаровательной.

— Называешь нашу близость цирком? — говорит Лизель. — Как грубо! Ночью ты был поласковее.

— Не было никакой близости…

— О, я слышала, что ты якобы ничего не помнишь. Очень удобно, должна признать! Соблазнил меня, заставил предать подругу, а теперь пытаешься оправдаться. Это слишком низко даже для тебя, Брам. Научись уже отвечать за свои поступки.

— Что ты несёшь? Я бы и в страшном сне не стал тебя соблазнять…

— Может, во сне и не стал бы, но избыток спиртного раскрыл твои тайные желания. Ты обнимал меня, целовал, затем повёл в спальню и…

Я хлопаю ладонью по столу, чтобы остановить поток чепухи. Лизель вздрагивает. Половина аудитории оборачивается на нас, но мне плевать.

— Я не мог тебя обнимать или целовать. Тебя там вообще не было! Не должно было быть!

Лизель продолжает улыбаться, вернее, скалиться, потому что её ужимки меня не обманывают.

— Верно, меня не было на вечеринке. Я пришла под конец, хотела встретиться с Ольгердом. Но он ушёл раньше, зато ты сидел с каким-то блондином в тёмно-синем костюме и очень, о-очень мне обрадовался.

С блондином в тёмно-синем костюме… Это она про демона. Проклятье, значит, действительно пришла под конец. Но даже если так, это неважно, потому что…

— Я не мог с тобой переспать. Мы с Мадлен истинные.

— Ну уж мне-то не вешай эту лапшу! А то выглядишь жалко, Брам. Впрочем, как и всегда.

— А если я такой жалкий, что ж ты под меня легла-то, а?

— Так ты признаешь, что я под тобой лежала?

Сучка! Перекручивает мои слова. Пора заканчивать, пока не стало ещё хуже.

Я выпрямляюсь и делаю шаг назад.

Глава 10.2. Брамион

Остаток дня проходит в тумане гнева. Преподаватели сменяют друг друга, но я не могу понять смысл их слов. Слишком занят яростью. Обидой. И злостью. Я злюсь на Лизель, на себя, на Богов, которые допустили всё это безумие. Возможно, даже на Мадлен — за то, что не верит мне. Нет права упрекать её, но я ничего не могу с собой поделать, потому что она обещала…

Но если Лизель говорит правду, значит, мы с Мадлен не истинные. Но этого не может быть, ведь как можно допустить такую ошибку? То прекрасное мерцание при нашей первой встрече, её эмоции, так ярко отражающиеся на мне… Не могу поверить, что всё это было ложью. Сила самовнушения бывает велика, но не до такой же степени. Не настолько же!

Мадлен не приходит на лекцию. Её нет и в столовой, куда мы с Роном заглядываем на перерыве. И я уже не знаю, грустить по этому поводу или нет, ведь что я ей скажу? Мои показания не изменились: я устроил вечеринку, половину из которой не помню, потому что напился, как скотина. И хоть убей, я не помню, была ли там Лизель. Как она пришла, что говорила и что говорил ей я

Проклятье. Проклятье. Проклятье!

Всё, что мне нужно, это вспомнить. Вернуть память о нескольких пьяных часах. В этом было бы решение проблемы, но пока единственное, о чём я вспоминаю, — это о томящейся в моей башне Козетте. Надеюсь, она не разнесла мне комнаты в щепки. В мастерской и так пришлось убрать половину рисунков, чтобы кошка ими не пообедала.

Когда я поднимаюсь к себе, то вдруг испытываю то гадкое, тревожное чувство, какое бывает, когда тебе смотрят в спину. Будто тени в углу сговорились и устроили слежку. Оглядываюсь, но вокруг ни души. Пожимаю плечами, думая, что это нервы расшалились, и хлопаю себя карманам в поисках ключа. И внезапно слышу над ухом низкий насмешливый голос:

— Звал в гости, Кадум? Твой прихвостень передал приглашение. Только вопрос, а когда же мы успели стать добрыми приятелями, м-м?

Глава 11. Мадлен

Вот и я стала прогульщицей. Пропускаю занятия второй день подряд! Мои шансы на лучшую жизнь стремительно тают, а всё из-за одного любвеобильного дракона, который не умеет держать вожделение в штанах.

Впрочем, я сама виновата. Не надо было верить во всю эту чепуху про истинность. Я могу разве что оправдаться тем, что Брам был настойчив, а сама идея оказаться избранной звучала крайне заманчиво. Видимо, его измена — расплата за моё тщеславие.

Но самое обидное, что Браму всё равно. Он просто пойдёт дальше, ему-то что? Если не я, то найдётся другая дурочка, которая поверит в его сказки.

А ведь Лизель предупреждала, что Брам меня использует… Но я не должна жалеть о том, что между нами было. Мама говорила как-то раз, что сожаление — это тёмная комната без окон и дверей, и если попадёшь туда однажды, уже не сможешь выбраться. Чем дольше остаёшься внутри, тем гуще становятся тени, преграждая путь к свету. Поэтому я не должна жалеть. Но мне нужно оставить всё позади. Улыбку Брама и тепло его рук, его нежный шёпот и дыхание на моей шее… Все наши воспоминания.

Наивная, глупая Мадлен.

Не представляю, как мне дальше учиться в СУМРАКе. Утром у меня даже не хватило духу подойти к аудитории, где мог оказаться Брам. Мои колени дрожали, ладони потели, и в итоге я сама не заметила, как отбежала подальше — настолько далеко, что оказалась в саду живых скульптур.

Вчера я провела здесь весь вечер, сегодня — целый день. Даже на обед не ходила, всё равно кусок в горло не лезет. Но уже скоро я соберусь с силами и перестану прогуливать. Обязательно. Я даю себе в этом слово, сидя на маленькой скамейке под тутовым деревом и разглядывая мраморных драконьих полубогов.

— Неплохо! — раздаётся рядом знакомый голос. — В этот раз ты не плачешь. Но всё ещё грустишь! Надеюсь, у меня получится это исправить.

Я оборачиваюсь и не могу сдержать улыбку.

— Леон!

— Ты запомнила моё имя? Это очень приятно. — Он кивает в сторону скамейки. — Можно присесть? Если ты не против моей компании.

— Конечно! Присаживайся.

Леон садится достаточно близко, но не настолько, чтобы я чувствовала себя неловко.

— А у художников занятия уже закончились? — интересуется он.

— Я… эм… видишь ли…

Я пытаюсь придумать благовидную причину, по которой сижу в саду, а не на лекциях. И это так сложно! И как только Брам умудрялся обманывать меня целый год? О, он действительно талантлив.

— Нас вот отпустили пораньше, — говорит Леон, избавляя меня от необходимости выкручиваться. — И я решил посмотреть на местные скульптуры. Оценить, так сказать, фронт работ и уровень своих предшественников.

— И как тебе?

Леон медлит, словно размышляя о чём-то.

— Могу я говорить откровенно?

— Да, конечно.

— Не пойми неправильно, просто, насколько я знаю, ты невеста одного из драконов…

— Больше нет! — Это звучит так резко, что Леон вздрагивает. — Прости. Но это устаревшие данные. Я никому не невеста, и уж тем более тому дракону.

— Тогда, надеюсь, ты не обидишься, если я скажу начистоту. Я думаю, скульптуры в этом саду слишком… сильно прославляют драконов. Это неправильно для Академии, где все должны быть едины и равны.

Я хмурюсь, окидывая взглядом сад.

— Никогда об этом не задумывалась…

— Сама посуди, Мадлен! — Леон указывает на скульптуры. — Вот там Салайс, драконий полубог, а рядом его женушка Эвалина. Жрицы-драконицы, Драконья Праматерь, драконьи короли… А что насчёт людей? Вампиров? Фейри? Или взять хотя бы нас, грифонов? У нас ведь были и свои герои.

— Но тут где-то была грифонья принцесса Дивора…

Леон усмехается.

— Только потому, что она влюбилась в дракона?

— И Теофраст Эресский! Он был человеком, из Сагнея, отцом ботаники. Я это помню, потому что знакомая рассказывала…

— Единственный такой на весь сад?

Не понимаю, к чему он клонит. Точнее, часть меня уже уловила суть, и мне это не нравится.

С тех пор как драконы запретили себе летать, подобные разговоры возникают то там, то тут, и разные голоса выражают одну и ту же мысль: действительно ли драконы так сильны, как мы думаем? Почему и люди, и грифоны, и все, кто живёт в Камберской империи, должны подчиняться им?

Но, во-первых, мы не в империи — СУМРАК находится на нейтральной территории. А во-вторых, мне всё это чуждо. Я ничего не смыслю в политике, но что-то мне подсказывает, что от таких разговоров всего два шага до новой гражданской войны. А моё маленькое маркграфство только-только начало восстанавливаться от прошлой. И я хочу, чтобы в Сьор-Брулони всегда царил мир.

Нет уж, пусть лучше в саду скульптур будет больше драконов, зато у нас дома — спокойно. К тому же я уверена, что если Леон предложит ректору добавить разнообразия в сад скульптур, тот поддержит идею. Никто ведь не запрещает другим расам прославлять своих героев, верно? Почему бы, например, не сделать фонтан в виде гнома?

Глава 12. Брамион

— Звал в гости, Кадум? Твой прихвостень передал приглашение. Только вопрос, а когда же мы успели стать добрыми приятелями, м-м?

Стискивая зубы, я поворачиваюсь к Доментиану, охваченный таким раздражением, что аж дышится с трудом.

— Слушай, это какая-то демоническая традиция, да?

В его взгляде — мимолётное удивление.

— Что ты имеешь в виду? — уточняет Доментиан.

— Ты можешь нормально подходить, а не подкрадываться каждый раз?

— Могу, — кивает он.

— Вот и сделай мне одолжение — здоровайся нормально. И Андреас мне не прихвостень, а друг!

Доментиан молчит, окидывая меня чуть презрительным взглядом. Похоже, не нравится мой видок. О, ну ещё бы — утром у меня не было ни сил, ни желания смотреться в зеркало, в отличие, кажется, от него. Демон выглядит не как преподаватель, а минимум как принц: тёмно-фиолетовые брюки, чёрный сюртук, светлые волосы уложены аккуратно, волосок к волоску. Мы с братьями так только по праздникам наряжаемся. А этот по какому поводу? Собирался очаровывать студенток?

Я фыркаю и достаю из карманы ключ, чтобы наконец войти в комнату. Раздражение кипит и не думает утихать — с третьей попытки попадаю в замочную скважину.

Явился он, глядите-ка. Так мне уже не надо! Лизель сама рассказала всё, что мне нужно было от неё узнать. Теперь осталось понять, была ли в этом хоть доля правды. А Доментиан в этом не поможет, если только свечку не держал. Но что-то мне подсказывает, что он хоть и демон, но не вуайерист.

Пока я открываю дверь, он прочищает горло.

— Слышал, после вечеринки у тебя возникли трудности с девицей.

— Угу. Память отшибло после твоего проклятого бренди. Теперь у меня проблемы с Мадлен!

— Бренди был обычным! — Он разводит руками. — Кто же виноват, что ты не знаешь меры?

— Пришёл рассказать мне о здоровом образе жизни? Оставь это моей матушке, она отлично справляется. А тебе пора. Спасибо за участие.

— На самом деле я пришёл сказать, что знаю, как решить твою проблему. Но если тебе не надо… Счастливо оставаться, Кадум!

Доментиан беспечно жмёт плечами и собирается уйти.

— Стой! Что ты знаешь?

— Может, поговорим внутри? — говорит он с довольной ухмылкой. — Или у драконов принято решать важные вопросы под дверью?

Я жестом приглашаю его войти. Демон проходит в гостиную и садится на диван, раскинув руки в стороны. Он долго молчит, и я становлюсь перед ним, притопывая ногой от нетерпения.

— Ну?

— Сначала я хочу услышать, что конкретно у тебя случилось.

Да он издевается!

Кулаки сжимаются, когда я понимаю, что придётся произнести вслух весь ужас последних дней. Но если демону что-то известно, нельзя упускать такой шанс. Поэтому я делаю глубокий вдох и пытаюсь побыстрее покончить с этим:

— Вечеринка. Я набрался. Проснулся утром, половины не помню. Отправился к Мадлен, а она… Она утверждает, что я ей изменил! Что она видела меня в кровати со своей подругой! С этой сучкой, с Лизель. И Лизель… эта тварь врёт, что я её соблазнил, сам привёл в свою постель. Но это неправда! Это не может быть правда! Мы с Мадлен истинные, я не могу ей изменить.

— Истинные? У драконов же истинных не было… сколько?

— Двести лет. Мой прадед был последним. — Я опускаюсь в кресло напротив дивана и прикрываю глаза. — Теперь понимаешь, в каком я положении?

— Не сходится.

— Что не сходится? Что?! Почему мне никто не верит?

Даже Рон допускает, что я мог изменить Мадлен!

— Рассказ Лизель, — спокойно отвечает демон. — Не сходится. Я был здесь, когда она пришла. А до этого я сам утащил тебя в спальню в абсолютно невменяемом состоянии. Потом явилась Лизель, прошмыгнула к тебе. Я ушёл из башни, но задержался в коридоре. Вскоре пожаловала твоя Мадлен и практически сразу выбежала в слезах. Немного погодя и Лизель выскочила. Ты правильно сомневаешься в измене. На неё просто не было времени, да и ты был в отключке, практически без сознания. Лизель лжёт

Он действительно это сказал? Я правильно расслышал?

— То есть… не было. Я знал! Я не мог! — Провожу ладонями по лицу, посмеиваясь от облегчения. — Вставай, пошли к Мадлен. Всё ей расскажешь.

— То есть ты приведёшь к донельзя обиженной девушке незнакомца, тем более демона, и скажешь: «Вот, дорогая, мой приятель, он точно знает, что ничего между мной и твоей подружкой не было»?

Я замираю и обдумываю его слова. Сначала хочется настоять, силой заставить его пойти к Мадлен, но затем… приходит понимание. И у меня вырывается стон.

— Проклятье! Мадлен мне не поверит. И что делать?

— Твоей Мадлен нужны неопровержимые доказательства. И, кажется, я знаю, как их достать.

Глава 13. Мадлен

Десять месяцев назад, Академия СУМРАК

— Как глупо, — ворчала я себе под нос, пока соседок не было в комнате. — Кто выбирает для первого зачёта летучий корабль?

И не просто корабль. Мне нужно было нарисовать его так, чтобы с первого взгляда казалось, будто он сделан из чистого лунного света. А вокруг корабля — рой светлячков, каждый из которых — как отдельная, крошечная звезда. Ровно такая картина висела в спальне моей матери. Когда она занималась своими небесными исследованиями, я сидела рядом и изучала детали того корабля и маленьких светлячков. Все оттенки свечения, которое они создавали. Это было одним из моих любимых детских развлечений.

Когда мама умерла, отец долго не решался прикасаться к вещам в её комнате и никого туда не пускал, включая меня. Но долги росли, и в какой-то момент необходимость заставила искать по всей нашей маленькой усадьбе ценности, которые можно было продать, чтобы поддерживать быт на самом низком из приемлемых уровней. Титул барона де Костьера обязывал.

До маминых вещей добрались не сразу. Когда решились, первым ушёл с молотка её роскошный позолоченный телескоп. Картина с летящим кораблём покинула спальню последней.

Я не должна была обижаться на отца, но боль и разочарование иногда прорывались наружу. Сколько слёз было пролито по этой картине… Я поклялась себе, что однажды научусь рисовать. Освою все магические техники, которые позволят создать точную копию. Вернусь домой и повешу на том же самом месте!

Но с чего я взяла, что время пришло? Впереди был только первый зачёт!

Конечно, я работала акварелью, а не маслом, и этот рисунок точно бы не попал в мамину спальню, но груз ответственности всё равно беспощадно давил.

— Соберись, — прошептала я себе и в десятый раз попыталась нарисовать очертания палубы…

Дверь в комнату распахнулась. Я вздрогнула, крикнула, и кисть шлёпнулась о бумагу, оставив огромную размытую кляксу..

— Мадлен, посмотри на это! — воскликнула Лизель командным тоном. Подруга подошла к столу и бросила рядом со мной стопку старых газетных вырезок.

— Пожалуйста, аккуратнее, — попросила я, стараясь побыстрее убрать кисточки, воду и баночки с волшебными пигментами.

— Ты должна это увидеть!

— Да что такое?!

Я взяла одну из вырезок. Это был старый выпуск «Камберского вестника», одной из самых популярных имперских газет, датированный несколькими годами ранее. На первой полосе красовалась движущаяся чёрно-белая иллюстрация, от вида которой мне стало дурно.

Брам. Это был он, стоящий вместе с двумя девицами рядом с каким-то столичным пабом. Он шатался. То смеялся, то грозил кулаком газетчикам, и всё время обнимал кого-то за талию…

Я поморщилась и попыталась отложить это. Но Лизель настаивала.

— Нет, посмотри! Там ещё! Вот как развлекается твой псевдоистинный.

Она пихала мне в лицо страницу за страницей, и везде были заметки о похождениях Брама в Идригасе. Пабы, вечеринки, девушки. Девушки, вечеринки и снова пабы, а иногда совсем уж дикие выходки, но, хвала Богам, не Брам их устраивал, а Ольгерд, его друг. Но Брам всегда был рядом…

С каждой новой картинкой меня трясло всё сильнее. В конце концов я закрыла глаза.

— Понравилось? — продолжала Лизель. — Вот с кем ты встречаешься, Мадлен. Очнись! Он просто использует тебя, и как только уложит в койку, от вашей «истинности» ничего не останется. Он снова пойдёт по девкам, а ты опозоришься.

Я открыла глаза и посмотрела на подругу, пытаясь совладать с собой.

— Лизель, это всё в прошлом, — ответила я мягко, стараясь улыбнуться. — Брам изменился. И он… он любит меня.

Она громко фыркнула.

— Он так и сказал? Что любит?

Кровь отхлынула от моего лица.

Брам никогда не произносил этих слов, но…

— Истинность же подразумевает любовь, — прошептала я. — Разве нет?

— Дурочка, — вздохнула Лизель. — Просто будь осторожна, хорошо? Когда твой ящер начнёт настаивать, не давай ему сразу то, чего он хочет. Иначе пожалеешь.

Она постучала пальцами по вырезкам, а потом вышла, оставив меня наедине с запутанными чувствами и мыслями. Я попыталась взять новый лист бумаги и вернуться к рисунку корабля, но это было бессмысленно. Карандаш показался невероятно тяжёлым.

Сомнения заползали в душу, как едкий чёрный дым, но я гнала их прочь.

Брам изменился. Всё будет хорошо. А эти жёлтые статейки… я схватила вырезки и выбросила их мусорное ведро. Все до одной.

Глава 14. Брамион

Доментиан подаётся вперёд, и я следую его примеру, готовясь обратиться в слух. Интересно, что он придумал? И связано ли это с чёрной магией, которую он практикует? Не хотелось бы иметь с ней дело, но чтобы вернуть Мадлен, все средства хороши. И я готов ко всему.

— Ты знаешь, что раньше здесь было вместо Академии? — спрашивает демон. Похоже, решил зайти издалека.

— Ничего не было. Её построили по распоряжению Совета Объединённых Рас.

— Не совсем. Очень давно здесь был опорный военный пункт, с помощью которого контролировалась округа. Раньше на полуострове частенько происходили военные столкновения...

— И каким же образом это всё поможет мне с Мадлен? Я забью ей голову ненужными фактами, и она забудет про мою измену?

Демон усмехается и качает головой.

— Как же ты нетерпелив, мой юный друг. Тебе стоит поработать над этим.

— А тебе стоит побыстрее переходить к сути, пока я не потерял остатки этого самого терпения.

— Саму Академию строили не с нуля. Не буду вдаваться в подробности, которые тебе неинтересны, а зря, но это бывшая крепость Дарсадан.

И, не сдерживая слово, он начинает вдаваться в эти самые подробности.

— Здесь серьёзно всё переоборудовали, закопали ров и снесли часть оборонительных построек. Даже фланговые башни убрали, оставили только угловые. В последние дни перед падением Дарсадана здесь шли ожесточённые бои за выход к морю, почти всех местных перебили наёмники. Потом крепость переходила из рук в руки, надолго ни у кого не задерживаясь. Постепенно этот кусок земли из-за изменившихся условий стал нейтральной территории, затем его себе присвоил СОР, и пятьдесят лет назад основал тут Академию. Однако мало кому известно, что последние настоящие хозяева крепости были владельцами редких артефактов. Всех убили тут, в крепости, а значит, артефакты остались здесь, по крайней мере один — Грани времени.

— Грани времени? — тихо переспрашиваю я.

— Да, — кивает демон. — Результат работы лучших мастеров фейри и двух магов-гениев. Этот артефакт способен показать прошлое. Если мы добудем его, ты сможешь продемонстрировать Мадлен, как на самом деле провёл время на вечеринке и утро после неё.

Доментиан замолкает, а я смотрю на него, прищурившись. Мне показалось, или кто-то здесь считает меня за дурака?

— Я думал, ты предложишь что-нибудь получше, чем погоня за мифическим артефактом. И давай начистоту, демон. Я не верю в твоё благородство. Зачем ты мне всё это говоришь?

Доментиан, конечно, не похож на типичного представителя своей расы. Они все смуглые, темноволосые, а этот — голубоглазый блондин, ещё и разодетый в пух и прах, но я не должен обманываться. Демоны известны хитростью, изворотливостью, а он… Пекло, да что он вообще за препод такой? Пьёт дорогущее бренди, рассказывает о древних войнушках да побрякушках.

— Ладно, — признаётся Доментиан после короткого молчания. — Мне самому очень нужен этот артефакт. Именно поэтому я здесь, в Академии. В моём прошлом есть кое-что, что я хотел бы прояснить. Считай, что у нас одинаковые мотивы.

— Ты тоже перебрал на вечеринке?

— Не совсем.

— И где эти твои Грани?

— Я заплатил приличную сумму и ждал очень долго, чтобы получить нужные сведения. Они в башне, которую теперь занимает МакКоллин. В тайнике.

— Жаль, — вздыхаю я. — С этим не в ладу, он слишком заносчивый. И как нам с ним договориться?

— Никак. Иначе нам придётся сообщить, зачем нам обыск его башни. И Грани у нас, разумеется, отберёт или СОР, или империя Имератту, вампир с удовольствием передаст такой драгоценный артефакт отцу. Мы должны сами пробраться в башню, найти тайник и забрать Грани.

Ой, как он здорово придумал! Есть только ма-а-аленькая проблема. Я хоть и младший, но всё-таки сын своего отца.

— Как ты это себе представляешь? — интересуюсь я у демона. — МакКоллин принц! Или как это у них называется… А, не важно. Факт в том, что его башня защищена, как опочивальня королевской дочки на выданье. Такое проникновение могут посчитать за попытку нападения! Ты вообрази, какой скандал будет, если меня поймают?!

Не дожидаясь ответа, я поднимаюсь и начинаю ходить по комнате. Пока его план похож на идиотскую шутку. Нельзя просто взять и вломиться к Эдгару МакКоллину. Но если я даже не попытаюсь достать эти Грани времени, не упущу ли я шанс помириться с Мадлен?

— Тебе нужны Грани или нет? — холодно спрашивает демон.

Проклятье! Такие решения не принимаются быстро, но времени нет. Мадлен плачет, считая меня предателем, и слушает ядовитые бредни Лизель. И с этим, кстати, тоже нужно что-то делать.

Рисков много. Но разве у меня есть выбор?

— Ладно, демон с тобой! Ну в смысле… А, ты понял. Что делать-то будем?

— Я уже обо всём позаботился. Сегодня поздно вечером в одиннадцать вампира у себя не будет, мы в это время проберёмся в его апартаменты. МакКоллину зачем-то понадобилась драконья кровь, и один мой студент — Лаис Гиарда — согласился на его авантюру. Я специально посоветовал Гиарде назначить встречу с МакКоллином в саду скульптур и в северной части — максимально далеко от башни вампира. А студенту сказал, что это нужно, чтобы я мог там где-нибудь спрятаться и охранять его от причуд вампира.

Глава 15. Брамион

Мы условились встретиться в десять часов в апартаментах Доментиана. Когда он ушёл, сославшись на преподавательскую занятость, я потратил полчаса, пытаясь убедить Козетту не точить когти о мой диван. Но угрозы не возымели действия, мольбы не были услышаны, и пришлось плюнуть на это дело. Проще заказать новую обивку.

Оставив кошку искать её совесть, я спускаюсь на первый этаж, чтобы заскочить в столовую. Ужин давно закончился, но мне удаётся закинуть в себя остатки рыбного пирога и запить их вечнозелёным соком. Говорят, он даёт бодрость духа и ясность ума, а это не будет лишним, когда идёшь грабить вампира.

На выходе из столовой меня ловит наш комендант, старый гоблин Зург Камнегрыз. Я делаю вид, что не замечаю, как он за мной семенит, но резкий скрипучий голос заставляет в итоге остановиться.

— Господин Кадум, на пару слов! Да постойте же, господин Кадум!

Я разворачиваюсь, изображая одну из своих самых любезных улыбок.

— К вашим услугам, господин Камнегрыз. Я весь внимание.

— Думаю, вы уже в курсе, что произошло с госпожой Галгалеей.

— Разумеется. Ужасная трагедия. — Я прижимаю руку к сердцу. — Мне будет очень не хватать нашей доброй госпожи Галгалеи.

— Вы сможете отдать ей дань уважения в воскресенье. Вам уже сообщили, что вы будете стоять у гроба?

— Я?! У гроба Галки?! Не буду я там стоять!

— Но вы один из наших самых знатных студентов…

— И что с того? Возьмите Алассара, он такой же!

Я слишком поздно понимаю, что должен был прикусить язык. Глаза гоблина сужаются под толстенными линзами глупых очков. И всё из-за одного упоминания Элиана Алассара. Прошлым летом этот грифон доставил коменданту массу хлопот — сбежал из Академии и отправился купаться в море. Голышом. Хотел ощутить единство с природой и всё такое, он же ботаник. И всё бы хорошо, но одежду Алассара украли, а коменданту обо всём доложили, и в итоге Зург гонял бедолагу по внутреннему двору, пока тот сверкал своим грифоньим достоинством перед старшекурсницами. Девочки, впрочем, остались довольны.

— Господин Алассар тоже должен присутствовать, — сухо произносит Камнегрыз. — К сожалению. Он встанет рядом с вами.

Я снова улыбаюсь, пытаясь казаться милым и не злить его ещё больше. Мадлен говорила, что у меня очаровательная улыбка — вот сейчас и проверим, как это работает.

— Простите, господин Камнегрыз, я так опечален смертью Гал… доброй госпожи Галгалеи, что не ведаю, что несу.

— Понимаю.

— Тяжелые выдались дни.

— О, не то слово.

— Я обязательно постою у гроба. Это мой долг как студента СУМРАКа.

— Спасибо, господин Кадум.

— Есть ещё пожелания?

Он медлит, потом кивает.

— Да. Всем нужно прийти в одежде небесно-голубого цвета.

Что за чушь?! Они там спятили с горя, что ли?

Мне только чудом удаётся сдержать возмущение и продолжить улыбаться. Но будь я проклят, если делаю это просто так.

— Господин Камнегрыз, теперь, когда мы обсудили мёртвых, давайте обратим внимание на живых. Видите ли, у одной моей подруги проблемы со здоровьем…

Комендант оживляется. Зург славится своей любовью к порядку и безопасности в Академии.

— Что за проблемы? Насколько серьёзные? Почему я о них не знаю?

— Госпожа Деверо слишком скромна, чтобы беспокоить вас по пустякам, как она сама выражается. Но всё о-очень серьёзно. Дело в том, что у неё страшная аллергия на… на масляные краски!

Гоблин хмурится.

— На краски? Так пусть не рисует.

— Но она живёт в одной комнате с моей невестой, Мадлен Шантиль. И когда Мадлен практикуется в живописи, госпожа Деверо буквально задыхается! Вы бы видели, как это страшно. Её кожа становится красной, глаза слезятся…

— Кошмар! Бедная девочка! Нужно скорее подыскать ей другую комнату. Не хватало только, чтобы у нас ещё кто-то умер.

— Я тоже так считаю, господин Камнегрыз. — Внутри меня всё ликует. Зург сам это предложил, формально я тут ни при чём. — Вы поможете госпоже Деверо? Только учтите, эта девушка — воплощение скромности. Она наверняка будет отнекиваться, говорить, что всё в порядке, но эти её приступы… Поймите, мы с Мадлен ею так дорожим…

— Да, я подумаю, что можно сделать. Но только после похорон, там ещё прорва дел.

— Разумеется. После похорон, где я постою у гроба, не так ли?

Зург щурится. Он понимает меня, а я его. Мы посылаем друг другу вежливые кивки и расходимся. Я радуюсь, что хотя бы от одной проблемы удалось избавиться, и впервые за эти сутки у меня поднимается настроение.

— Ты не всесильный, Брам, — передразниваю я Лизель. — Это в Идригасе ты сын герцога, а тут просто студент… Ну-ну.

Но позади меня снова слышится голос Зурга.

— Господин Кадум, постойте! Да постойте же! Нам нужно прояснить один момент.

Я раздраженно вздыхаю, закатывая глаза. И сразу же натягиваю улыбку! Ещё немного, и начнут болеть скулы.

Глава 16.1. Брамион

Разговор с комендантом занял слишком много времени. Нужно сосредоточиться на деле и следовать плану Доментиана. Он попросил меня найти артефакт против чтения мыслей, чтобы МакКоллин не смог залезть в голову своей приманки. Поэтому я иду к Рону и Андреасу.

Когда захожу в их комнату, то вижу любопытную картину: Рон отжимается на одной руке и пыхтит, считая:

— Сто двадцать шесть, сто двадцать семь…

Андреас возвышается над ним, размахивая руками, как полоумный. Рядом то и дело возникает розоватый магический щит, мерцающий красными полосами. Маг возбуждённо бормочет:

— Источник силы — ты, Витальго. Не заклинание. Никогда не забывай об этом.

Я немного теряюсь. Они оба так сосредоточены, что не замечают моего присутствия. Даже неудобно прерывать их, но всё же…

— Кхм-кхм! Господа, вас покусали парни с боевого? Что вы делаете?

Андреас не отвечает, но Рон поднимается, взмыленный и довольный.

— Брам! Ну как там с Мадлен?

— Проблема почти решена. У тебя есть артефакт против чтения мыслей?

Рон задумывается, потом качает головой.

— Нет, такого нет. Но есть кое-что получше!

Он широко улыбается и наклоняется, чтобы заглянуть под кровать. Вытаскивает оттуда чёрную кошку, очень похожую на Козетту, но с огненно-красными глазами.

— Это Аннетта, — представляет Рон подругу. — Не знаю, как она это делает, но рядом с ней я вдвое сильнее! За ужином ложку согнул, не моргнув. Может, она мой фамильяр, как думаешь? А, Аннетта? Ты мой маленький пушистый фамильяр?

Кошка недовольно рычит, а Рон умиляется. Я устало тру пальцами переносицу.

— Нет у тебя фамильяра, бестолочь. Это мур… мопс… мурмокс!

— Мурмокс?

— Да. Мурмоксы, кошки дроу, не слышал о таких? Учиться надо лучше, Рон. Книжки умные читать и всё такое.

Пока он удивлённо смотрит на Аннетту, я обращаюсь к Андреасу с вопросом про артефакт. Но приходится быстро присесть, чтобы не столкнуться с очередным щитом.

— Что за… Андреас! Тебя на занятиях пытали? Поэтому ты тронулся умом?

— Наоборот! Нас наконец-то начали учить! Я источник силы!

Понятно. Сумасшедший дом. Я ухожу, пытаясь придумать, где достать приблуду против чтения мыслей. Нужно решать это быстрее, и так опаздываю.

У Ольгерда точно нет, и он обходит МакКоллина по широкой дуге. Может, у Миранды? Но идти до женского крыла слишком долго, да и неизвестно, там ли она сейчас. Кто ещё? Адриан, Мередит… Виан Карпрес? Вспомнив о нём, я ударяю себя ладонью по лбу. Боги, ну конечно! Виан! Он как раз с факультета ментальной магии, где учат копаться в чужих мыслях.

Я направляюсь к нему, молясь про себя, чтобы у Виана не было других дел. И Боги меня услышат — маг встречает меня с заинтересованной улыбкой.

— О, Брам! Ты как? Слышал, у тебя…

— Есть артефакт против чтения мыслей?

Виан смотрит на меня с лукавым прищуром, затем кивает.

— Конечно, куда же без него.

Наконец-то!

Я готов лезть на стену, пока Виан медленно подходит к тумбочке и достаёт из ящика артефакт. Его движения кажутся нарочито плавными, будто вот-вот уснёт. Но всё же он протягивает мне остроконечный камешек — тёмный, на позолоченной цепочке — и тогда мне хочется его расцеловать.

— Спасибо! Родителям привет! — Я готовлюсь бежать в крыло преподавателей, но в спину прилетает вопрос:

— А тебе зачем?

— Долго объяснять! — бросаю через плечо. — Считай, что я начал бояться МакКоллина!

И это шутка лишь наполовину. Я и правда боюсь, но не заносчивого упырёнка, а того, что может произойти, если наш с Доментианом план провалится. Но на кону доверие Мадлен, и оно стоит того, чтобы втянуть империи в скандал.

Глава 16.2. Брамион

Раньше мне не доводилось видеть, как живут наши преподаватели.Оказалось, вполне неплохо — обстановка в комнатах Доментиана приятная. Точнее, была бы приятной, если бы не чёрная магия, липкая и тягучая, как бутафорская кровь, которой тут всё пронизано. Она чувствуется в тёмной мебели с изящной резьбой и в плотно задёрнутых шторах, что не пропускают солнечный свет. Тусклые лампы создают атмосферу изысканности, но в то же время чего-то зловещего.

Особенно пышет тьмой большое настенное зеркало. Я готов поспорить, что оно было обычным, как в других комнатах, но Доментиан взял, да и вытянул его в пол. Но… тратить магию на зеркало, серьёзно? Что за надобность любоваться собой в полный рост?

Я с усмешкой подхожу к приоткрытой двери спальни, куда демон меня втолкнул, как только я пришёл. Наблюдаю, как он инструктирует Лаиса Гиарду, пухлого и недалёкого дракона, который станет приманкой для Эдгара МакКоллина.

— Господин преподаватель, а вы точно меня спасёте?

— Конечно! Почему же ты во мне сомневаешься? Священный долг преподавателя заботиться о своих подопечных. Я буду рядом.

Я еле сдерживаю смех. Но нельзя издавать громких звуков, чтобы Гиарда меня не заметил. Доментиан рассудил, что нас не должны видеть вместе, и это правильно.

Демон ловко вешает лапшу на уши своему студенту, убеждая того использовать артефакт.

— Надень прямо сейчас и не снимай до утра! Ты меня понял? Не снимай до утра.

Я отрываюсь от двери и продолжаю осматривать спальню. Здесь идеальный порядок, почти нет личных вещей. На полках пусто, только дорогущий музыкальный артефакт и серебристый камень, назначение которого я не могу понять. Но вещица красивая.

Серебристый… Любимый цвет Мадлен. В прошлом году она не могла оторвать взгляда от одного серебристого платья, молча вздыхая по нему всякий раз, когда мы гуляли по Ионелю. Она никогда не говорила, что хочет его себе, но я всё равно купил к балу. И как же она была в нём прекрасна.

— И помни, со мной тебе нечего бояться, — доносятся слова Доментиана, и я снова припадаю к двери. — Чёрные маги не бросают друг друга. — Он поднимает вверх сжатый кулак. — Братство чёрных магов!

Гиарда раздувается от гордости, будто его представили к ордену.

— Братство чёрных магов!

— Теперь иди, готовься.

Когда студент уходит, я вваливаюсь в гостиную, больше не сдерживая хохот.

— Братство чёрных магов?

— Забудь.

— А клятва при вступлении нужна? На этом, небось, клянётесь? — Я указываю на старинную книгу в богатом тёмно-зелёном переплёте. Она лежит на столике, и я сразу её заприметил, но не было возможности спросить, что это.

В долю секунды Доментиан переводит взгляд с меня на книгу и одним лёгким жестом отправляет её в полёт. Она проносится в дюймах от моего лица, залетает в спальню, падает на кровать, и дверь с грохотом закрывается.

Ну вот, теперь ещё интереснее, что там было. Бьюсь об заклад, что это либо запрещённые заклинания, либо сборник пошлых картинок.

— Давай обсудим дело, — предлагает Доментиан.

Я киваю, старательно хмурясь, чтобы подавить улыбку.

— У Гиарды ещё час до встречи с МакКоллином, он ушёл готовиться. Сейчас я пойду на улицу стеречь наружный вход в башню, а ты берёшь мурлокса и идёшь на третий этаж, караулишь вампира там. Как только он…

— Стой, а почему снаружи ты, а не я?

По лицу Доментиана сложно что-то понять, но мне смутно кажется, что вопрос ему не понравился. Но должен же я уточнить детали! Не каждый день проникаю в чужие башни.

Демон отвечает спокойно:

— Потому что твою прогулку после отбоя будет проще объяснить, если ты останешься в стенах Академии. На случай, если кто-то тебя заметит.

— Понял, продолжай.

Его глаза сужаются, но лишь на миг. Затем он выдыхает:

— Так вот. Как только МакКоллин выходит из башни, тот из нас, кто его увидит, даёт сигнал другому...

— И как же?

— Выдам тебе артефакт связи.

— А ты эти артефакты часом не коллекционируешь? Музыкальный вон в спальне стоит. Кстати, это ж сколько теперь преподам платят, что ты смог его купить? У моего отца и то всего два, причём один…

Я осекаюсь на полуслове. В комнате становится темнее. Энергия чёрной магии сгущается и гулко вибрирует, заставляя стены дрожать. Мне становится не по себе.

— Ты пришёл потрепаться, Кадум? Или всё-таки искать Грани?

— Да ладно тебе, я просто спросил.

— Тысячу кельмов за каждый вопрос не по делу.

Надо же, какой строгий препод. Если он так ведёт занятия, то скоро пол-СУМРАКа разорит.

Я поднимаю руки в примирительном жесте.

— Понял, говорю только по делу.

Но я вообще больше не говорю, пока Доментиан не закончит. На словах всё кажется проще простого: мы следим за вампиром, и когда он уходит, вешаем на каждый вход по маячку, чтобы знать, если МакКоллин вернётся. Затем встречаемся у двери и просим Козетту создать портал. Демон его расширяет, мы заходим внутрь, хватаем Грани и бежим.

Глава 17. Брамион

Я шагаю к себе, и всю дорогу прокручиваю в голове наш план. Умом понимаю, что здесь ничего сложного, демон всё хорошо продумал, но чем ближе назначенный час, тем сильнее страх. Вдруг что-то пойдёт не так?

Но у меня нет выбора, Грани нужны мне ради Мадлен, чтобы она перестала плакать. А когда всё получится (я верю в это, должен верить), она улыбнётся, обнимет меня и скажет — тихо-тихо — что больше никогда не будет в нас сомневаться.

Ободрённый этими мыслями, я поднимаюсь к себе и ищу глазами Козетту. Кошка спит под кучей смятых бумажек и сладко мурлычет, когда я подхожу.

— Пойдём, дорогая, пора отрабатывать содержание.

Но у Козетты другие планы. Она извивается, как лента в косе первокурсницы, стоит её подхватить. Нужно куда-то её посадить, иначе могу не донести. Да и ходить с кошкой по коридорам не безопасно, кто-нибудь может увидеть и отобрать её.

Я ставлю Козетту на пол и иду в мастерскую, чтобы найти нечто похожее на переноску. Вытряхиваю кисти из несессера, с которым хожу на практику, но быстро понимаю, что это была плохая идея — он слишком маленький. Козетта там задохнётся. Или схлопнется. Что обычно происходит с мурлоксами?

Иду в спальню, затем поднимаюсь по лестнице в гардеробную, понимая, что придётся взять дорожную сумку. Буду выглядеть странно, но хотя бы кошка останется цела.

Требуется ещё минут минут, чтобы поймать Козетту — она решила, что время поиграть в догонялки. Затем я убеждаю её не выпрыгивать из сумки.

— Да сиди ты смирно, Боги милосердные. Ну вот же, удобно, условия королевские!

Клянусь, это животное сведёт меня с ума.

Наконец чёрные уши скрываются в сумке, и мне пора идти к МакКоллину. Караулить вампира у входа.

Кровь приливает к щекам, пульс стучит в ушах. Никогда бы не подумал, что буду так переживать из-за какого-то упырёныша.

Другие расы говорят, драконы недолюбливают кровососов, но на самом деле это не так. Зачем нам их недолюбливать? Есть дела поважнее, чем раздутое вампирское эго. Это кровососы исходят завистью к Камберской империи, которая даже после гражданской войны остаётся на пике могущества. Их же страна, Имератту, давно пришла в упадок, оставшись мрачным красно-чёрным пятном на отшибе мира.

А сами эти вампиры такие, ну… забавные? Воображают себя высшей аристократией, сбиваясь при этом в кланы, как дикари. Мы с Элайной и Себом смеялись над этим, когда на домашних уроках истории нам рассказали о них. Тогда двойняшкам было по двенадцать, а мне почти одиннадцать, и во время одной из лекций сестра широко раскрыла глаза и с придыханием спросила учителя: «Кланы? Как у орков? Значит, вампиры тоже… зелёные?»

Я вспомнил об этом в прошлом году, впервые столкнулся с МакКоллином. Не удержался от смеха, представив его надменную физиономию зелёной. А этот чудак, похоже, обиделся и с тех пор называет меня только «пижоном» и «выскочкой». Но мне плевать, что он думает. Если бы он знал, как редко появляется в моих мыслях, то он бы, наверное, расплакался.

Однако сегодня мои мысли заняты им до предела. Я захожу в коридор, ведущий к его башне, и сердце начинает бешено колотиться. Вдруг он уже вышел, а я упустил? Доментиан открутит мне голову.

Но если вампир ещё у себя, надо скорее спрятаться. Я ищу подходящее место в тени возле двери, где меня не будет видно. Укрывшись, поправляю сумку с Козеттой и начинаю ждать.

Кажется, я слишком громко дышу.

Достаю из кармана артефакт связи, выданный демоном, но он пуст.

Ладони нещадно потеют.

Убираю артефакт, достаю артефакт, ничего не вижу, опять убираю и достаю снова. Проклятье! Хоть бы не пропустить упырёныша.

Проходит целая вечность, прежде чем кристалл загорается, и я вижу в нём короткое слово: «Да». С шумом выдыхая, я начинаю ходить взад-вперёд, не в силах стоять на месте. Через несколько минут в коридор влетает Доментиан и прижимается к стене так быстро, будто его туда затянуло.

— Не мельтеши так, — бросает он из тени. — Только внимание привлекаешь.

Я ставлю сумку с Козеттой на пол.

— Ну простите, господин преподаватель, не каждый день занимаюсь грабежом.

— Не грабежом, а кражей. И то, что находится в тайнике, не принадлежит вампиру, так что ему урона никакого.

Демон выходит из темноты, и у меня отвисает челюсть.

— Ты что, нарядился?!

Мы не виделись меньше часа, а он уже сменил брюки, переобулся в ботинки с начищенными до блеска носами и заново причесался… Заняться было нечем?

— Если нас поймают, я собираюсь выглядеть прилично, а не как… ты, — фыркает Доментиан.

А вот это было обидно. И неожиданно. Я даже забываю злиться, хмурюсь и осматриваю себя. Что не так? Сюртук серый, брюки чёрные, удобные, сшиты на заказ. Ну, может, немного помятые. Но как-то недосуг продумывать образ, когда тебя бросает истинная.

— Теряем время, — говорит Доментиан. — Давай, прикажи мурлоксу сделать портал. Вот здесь.

Он подходит к двери и указывает на место, где нужен проём. Я киваю и хлопаю себя по карманам, проверяя первый, второй, третий… И тут начинается паника.